За тридевять дальних далей

— Мой хороший, всё будет хорошо, — прошептала я. — Ты огорчён. Мама рядом, не переживай, мы справимся со всем! Тебя, наверное, одноклассники обидели, — предположила я. Стало жаль сына. Я вздохнула, ну вот, попросила наполнить классы детьми, а сыночек страдает. Я понимаю, что ему придётся учиться искать общий язык с другими детьми. Будут, наверняка, и драки. Ну да он мальчик, защитник, должен же тренировать навыки. А вот зализывать раны придётся мне или мужу. Не вырастет ли он маменьким сынком из-за этого? Как я должна себя вести? С кем посоветоваться?

— Нет, одноклассники ни при чём.

— Значит, учителя, — вздохнула я. Больше чем уверена, что ничего такого, ведь против сына царя не попрёшь. Но что-то же задело... Почему-то боялась спрашивать. Только делала предположения.

— Нет.

Ни учителя, ни дети, тогда кто? Вряд ли отец. Его боятся до дрожи, но на него точно б не жаловались. Значит, остаётся сестра. Ещё есть слуги, но... Вряд ли.

— Соня обидела.

— Мама, Соня говорит, что мы вам не нужны, что вы нас бросите, чтобы я не лез к тебе... — всхлипнул он.

— Ну что она такое говорит? Как можно бросить таких замечательных деток?

— Замечательных? Но а если мы плохие?

— То всё равно любимые, — уверила я, обнимая сыночка. — И даже если мы ругаемся, это как раз потому, что нам не всё равно, что вы делаете, именно потому, что мы любим вас и хотим, чтобы вы выросли хорошими людьми.

Как быстро, однако, он успокоился.

— Но ведь мы порою делаем гадости...

Это он на какую пакость намекает?

— И мы, взрослые, тоже. Главное, понять свою ошибку и исправить.

— А Петьке я в глаз дал, обещали вызвать родителей.

— Петьке, в глаз? А за что?

— Да так... Он начал смеяться над моими волосами. За что и получил!

И тут надо бы сказать, что драться — это плохо. Но...

— И правильно. Нужно уметь постоять за себя, а некоторые люди иначе не понимают, — а вот стоит ли говорить о том, что надо знать, когда ударить, а когда можно переубедить словами? Или довериться сыну. Пожалуй, доверюсь.

Сын открыл рот и на несколько секунд завис. Поэтому решила сменить тему.

— Ты кушал?

— Нас не выпускают с этажа, — пожаловался он. Про еду не ответил. Хочет просто вырваться или кушать? Но решила не уточнять, спросила другое:

— А как же ты нажал кнопку лифта?

— Я сам удивился, что она сработала. Но это всего лишь вы ехали... — тяжко вздохнул он.

— Пойдём, погуляем? — предложила я.

Сын тут же оживился, но тут же поник.

— Лифт не поедет.

Но ведь наверняка есть какая-нибудь лестница. Уверена, найдём обходной путь.

Мне нужна Таня.

— В таком виде нельзя выходить — это точно! — вспомнила про голубые волосы.

— Почему?

— Наш цвет волос привлекает к себе слишком много внимания. Пойдём, — и я потянула сына в свою спальню, разулась у порога. — Здесь мягкие ковры. Не будем их пачкать, — сказала я, разуваясь. Сыночек повторил за мной.

Мы отправились в мою гардеробную. И хоть там ковров не было, я всё же вошла босиком.

— Мираж!

— Да, госпожа Майя.

— Подогрей, будь добр, пол в гардеробной.

Пол тут же стал нагреваться. Приятно. Я приподняла полы платья, сейчас волочащиеся по пластику.

— Благодарю, Мираж. Да, и ещё...

— Что, госпожа Майя?

— Отключись, будь добр. Если ты мне понадобишься, я позову. Запись не веди в моих покоях, и не смотри.

— Как скажете, госпожа Майя.

— Побудь здесь, ладно? Осмотрись, может найдёшь что интересное для перевоплощения. И не высовывайся! — сказала уже сыну.

— Хорошо, мамочка!

Я вышла, закрывая за собой дверь.

Первым делом я вызвала Таню. Она тут же явилась.

Я поманила её к себе, чтобы она вошла в спальню, которая не просматривалась Миражом.

— Да, госпожа Майя...

— Танюш, а как ты доставляешь еду?

— У нас есть отдельный лифт для слуг.

Лифт, плохо.

— Мы спускаемся в подсобные помещения ресторанов и там делаем отдельные заказы, — продолжила Таня.

— А кушаешь ты где?

— Там же, на кухне. Для прислуги есть отдельный стол... — что-то она не договаривает, ну да не важно.

— А если лифт не работает?

— Такого ни разу не случалось...

— Всегда бывает первый раз, — и решила исключить лифты: — Какой-нибудь сбой, не будет света. Что делать?

— Есть запасная лестница.

— С доступом? — ухватилась я за соломинку.

— Там замок механический.

— С ключом?

— Да.

— Где такая лестница?

— Между вашими с мужем покоями и возле лифтов. Я могу ещё чем-то помочь, госпожа Майя?

— Благодарю, уже всем помогла. А у тебя ключ есть?

— Да, госпожа Майя.

Попросить? Но подумала вот о чём. Детям не разрешают покидать этаж. Но ведь наверняка с сопровождением можно. Со слугами, возможно, и нет. Сделано это, скорее всего, в целях безопасности. Но попытка — не пытка. Если не удастся, попрошу у Тани ключ.

— Иди отдыхай. Если понадобишься, я позову.

Таня кивнула и ушла.

Значит, лестница есть. Что ж, отлично. Теперь надо перевоплотиться.

Я отправилась в гардеробную, где ждал Влад.

— Мам, гляди, что я нашёл в потайной комнате...

Потайная комната? Интересно!

И чья эта комната?

Войти в неё можно было, отодвинув в сторону зеркало.

— Ты мой умница! — похвалила сыночка.

Я влезла в шкаф с косметикой, нашла там парики, всевозможную косметику, краску для волос и много чего, что даже не могла предположить назначение вещи. Были и наряды всевозможные и униформа слуг, персонала, и разные маскарадные костюмы, и наряды. И всё это самых разных цветов, в том числе и разной длины.

Выбрала блондинистый парик, с короткими до плеч волосами. Захотелось попробовать короткую стрижку. Подобрала родные волосы, надела парик. Ещё один парик с короткими светло-русыми волосами и мужской причёской надела на сына.

Ну что ж, неплохо.

Мне, кстати, цвет волос очень даже шёл. Я, правда, не люблю короткие волосы, но сейчас даже причёска нравилась. Не отрезала ж волосы, а парик надела!

Подошла к вешалкам с формой служанок. Выбрала подходящее по размеру платье. Вспомнила, что на мне белья нет. Поэтому выставила сына за зеркальную дверь, и провела в спальню, решив, что выбирать нижнее бельё при сыне не стану. Но всё бельё в гардеробной было слишком откровенным. Пришлось осматривать потайную комнату. Нашла ещё двери, за которыми были нескончаемые помещения. Нашла и комнату с нижним бельём. Напоминало всё, если честно, закулисье Большого театра. Когда я там успела побывать, я не знала, но гримёрная, наряды разных эпох, зеркальный пустой зал, не зря навевали на подобные мысли. Прикинув помещения по площади, пришла к выводу, что это подсобное пространство поистине огромно. Почему только всё выходит в мою гардеробную?

Окликнула Маража, но ответа не последовало. То ли выключился по моей просьбе, то ли здесь пространство не просматривается.

Нашла новое нижнее бельё закрытого типа, с бирками, переоделась сразу. Платье отнесла обратно в свою гардеробную. Закрыла зеркало.

Интересно, имеет ли кто-то ещё доступ к этим залам? Не хотелось бы, чтобы в мои покои мог попасть чужой. Спросить мужа о потайных помещениях? Он ведь создавал этот корабль, ну или владеет им, должен же знать, что тут творится.

Но разговор с мужем отложила на потом — меня сын ждёт.

Уже вышла в,спальню к сыну,развалившемуся на мрей постели, но он остановил меня:

— Мам, слугам нельзя с распущенными волосами ходить.

Я вспомнила Таню и служанку Сони. А ведь он прав. У обеих волосы заколоты. У Тани в пучок, а у служанки Сони — не помню, но точно не распущены!

Пришлось возвращаться в гардеробную и собирать волосы в короткий хвостик. Длина не позволяла сделать что-то ещё, да и самой, без помощи, трудновато мастерить причёску на затылке.

Выходила я из своих покоев в форме горничной с сыном. Прошла с ним к лифтам. К тому самому, на котором приехала. Наш наряд не обманет Миража, но такой задачи и не стоит. Лифт открылся.

— Мираж, Влад может со мной поехать вниз? — даже не сомневалась, что бортовой компьютер меня узнает.

— Может, госпожа Майя.

— Прекрасно! — обрадовалась я и потянула сына за собой в кабинку.

Нажала на этаж общепита. Двери закрылись, и мы тронулись.

Зал был полон, что даже обрадовало. Люди успокоились и вернулись поесть. Ужас муж не внушил, и то радость.

— Что ты будешь заказывать? — повернулась к сыну, положив руку ему на плечо.

Владик задумался, а потом шепнул:

— А я могу что угодно выбрать? — и выжидательно так глядит на меня.

— Да, мой хороший.

— Тогда макароны по-флотски.

И мы стали искать их, вот только даже блинчики нашли, и макароны отдельно, а нужного блюда не было.

Сын опустил взгляд вниз. Стал похож на брошенного, никому не нужного щенка.

— Влад, лови столик, вон та пара заканчивает есть, — я показала на мужчину с женщиной, сидящих за одним из столиков напротив блинной. У них оставались лишь напитки.

Сын ушёл, причём вовремя, чуть-чуть опоздала другая семья, перехватить свободный столик, но сыночек что-то сказал уходящей паре, те кивнули и позволили ему сесть. Вот и замечательно! Даже убрали всё со стола.

Я же взяла макароны в одной из палаток и отправилась в блинную.

— Здравствуйте! Девочки, а у вас фарш есть? — спросила у кассира.

— Есть.

— Вот и замечательно! Посыпьте мне, будьте добры, а то обыскалась, — и протянула тарелку с макаронами.

— Макароны по-флотски? — спросила женщина, забирая у меня тарелку.

— Ага. Сын захотел. Обошла все лавки — нету.

Женщина уже насыпала фарша.

— Сметаной полить?

— Нет, не надо.

Она вернулась к кассе. Я собралась платить, но мне махнули рукой, мол, не надо.

— Благодарю.

Женщина улыбнулась и отдала тарелку.

— Меня Майя зовут.

— Наташа.

— Очень приятно. Ещё раз спасибо.

Сын махал ногой, пока я к нему шла. Только глазки опущены, как и уголки губ. Похож на брошенного забитого щенка. А как поставила тарелку, встрепенулся, будто только вылупившийся цыплёнок, глазки загорелись.

— Мамочка! Ты — лучшая!

А мне лучшего подарка и не надо, лишь видеть счастье и радость в этих родных глазках.

Глава 5. Дети.

Я ждала, пока сыночек поест, не задавая вопросов. Ел быстро, как кошка, будто еду могли отобрать. Чтобы не смущать его, заказала себе самый дорогой кофе в одной кофейне эконом-типа и потихоньку смаковала. Без сахара, но с пеной из молока и политое шоколадом. А кусочки сахара продолжали лежать рядом с чашкой на бумажной салфетке.

Сынок всё равно быстро поел и только после откинулся на спинку, сев вразвалочку. Чудная разница в поведении, не вяжущаяся в единое целое.

А как поел, я всё же спросила, не жалеет ли, что одноклассники появились. Оказалось, нет. И хоть за эту неделю появились не только друзья, но и враги, чувств было много. Но сын с таким восторгом отзывался, даже о врагах, что я ничуть не пожалела, что попросила мужа.

— А как они поднимаются на наш этаж? — решила уточнить.

— Отец переделал весь этаж, — сказал Владик с таким блеском в глазках, что я залюбовалась. — Урезал наши с Сонькой комнаты, чтобы сделать лестницу. Сонька ворчит и сидит отдельно от всех.

Сделала зарубку, что надо пообщаться с дочкой.

— Лестницу? — переспросила я. Значит, бьюсь тут, как бы покинуть этаж, а она есть, родимая!

— Школу тоже всю переделали. Это теперь отдельное трёхэтажное здание внутри корабля. С каждого этажа можно войти — с нашего, с элитного, и с учёного.

Я чуть не присвистнула. Вот это да!

— А она внутри сообщается?

— Да, конечно! Но туда могут лишь дети войти. Вещи, помимо одежды, приносить нельзя. Всё выдаёт школа.

— А выносить?

— И выносить.

— А как же уроки? Разве вам их не задают?

— Задают. Занятия до вечера. Можешь быстро за два часа сделать все уроки и заниматься в секциях или играть в спортивные игры, а можешь до вечера делать уроки.

Сын, рассказывая, щёлкал пальцами. Та ещё привычка. Нервничает?

— А если уроки не сделаны?

— То ничего.

— Как так? Неужели двойки не ставят? — я широко распахнула глаза. Какая-то необычная система обучения.

— Не ставят, — сын закинул нога на ногу.

— А домашнее задание спрашивают?

— Да.

Я чего-то не понимала.

— Никто не заставляет учиться, мам, — с важным видом сказал сын, будто сам придумал это веяние. — Главное, чтобы не мешал другим. Будешь мешать — выгонят. Хочешь узнать, а за урок не понял, можешь подойти после уроков к учителю или одноклассникам и попросить объяснить.

— А как же детей проверяют?

— Знания?

— Нет, чтобы не проносили лишнего. Стоит тётка-амбал в три обхвата и ощупывает каждого? — спросила, а саму от представленного на смех пробирает.

Сын тоже хмыкнул.

— А идея — отпад! Надо папе сказать! — сын схватил с моего одноразового блюдечка кусочек сахара и отправил в рот. — На входе в школу стоит сканер, — сказал с набитым ртом. — Если взял с собой что-то, дверь не откроется. Два замечания о попытке пронести вещи — и исключён из школы, — и потянулся за вторым кусочком, но я закрыла его рукой, а после погрозила пальчиком. Он тут же надул губы, отвернулся, будто мне жалко!

— Либо ешь, либо говоришь. Папа ваш тоже в обед смеялся с набитым ртом и подавился. Чуть не умер! Еле откашлялся!

Сын оживился, понял, что я уже не обороняю сахар, схватил оба оставшихся кусочка, один съел, а второй в карман брюк сунул. Ну и что за манеры? Но замечание делать не стала. А то сейчас замкнётся в себе. Вместо этого перевела тему:

— А как же завтраки, обеды, ужины?

— В школе сделали столовую. И слуг убрали.

— Слуг? — я насторожилась.

— Да, теперь у нас нет слуг. Ни у кого нет. Знаешь, некоторые ребята даже попытались детей, что попроще одеты, пристроить в качестве прислуги. Пришлось поставить их на место! У элитных слуги были, теперь больше нет. Поступил в школу — изволь быть самостоятельным.

У меня сердце ушло в пятки. Неужто муж выполнил угрозу? Но я ведь не просила!

С трудом удалось удержать лицо, проводить сына в его покои, войти вместе с ним, обнять и пожелать доброй ночи. А самой устремиться к покоям мужа.

Уже у самой двери проверять доступ не стала. Подняла голову вверх и спросила:

— Мираж, муж у себя?

— Да, госпожа Майя.

— Можешь ему сообщить, что я стою под дверью и жду аудиенции.

Через секунд двадцать муж открыл дверь. Одет в серые брюки и синюю рубашку. Короткие волосы рассыпаны по плечам, а не прилизаны, как обычно. Не такие уж и короткие! Ему идёт! Но я ведь не за любованием пришла!

— Нам надо поговорить.

Муж сделал шаг вперёд, заставляя меня посторониться, и дверь за его спиной закрылась.

— Пойдём к тебе, — он не спрашивал — утверждал.

Я задышала часто-часто, стараясь совладать с желанием стукнуть его чем-то тяжёлым.

Что ж у него в покоях такое, что даже жене знать не положено? Как бы туда пробраться?