Лето, лето...

Йаати застегнул сандалии и выпрямился, изучая своё отражение в зеркале. Коричневая, под загар, футболка, и глянцево-серые моднючие штаны с кучей накладных карманов, — отец привез их из Марграда, и Йаати был очень рад обновке. Встречные девы смотрели на него теперь несколько с большим интересом, чем обычно, — а это дорогого стоило, учитывая, что обычно они смотрели на него не больше одного раза...

Йаати вздохнул, с сомнением изучая в зеркале свою широкую, пухлогубую физию. Выражение на ней было хитроватое и никак не внушающее доверия, что изрядно осложняло его жизнь, — взрослые упорно не верили тому, что он лишь случайно похож на того ненормального юношу, который сиганул с моста в проезжающий под ним вагон с углем и вовсе не он бегал только что по крыше школы, — почему-то даже тогда, когда это и в самом деле был не он... К тому же, за лето его волосы выгорели, а физия, напротив, загорела так, что стала темнее их, что придавало ей слегка странный вид. Сам виноват, конечно, — если дни напролет бегать по улицам и валяться на пляже, оно не удивительно, но поделать что-то с этим было нельзя, так что Йаати в конце концов решил, что немного экзотики в облике ему не повредит...

Запустив руку в карман, он нащупал лежавшие там деньги. Не доверяя ощущениям, извлек их и проверил натурально, то есть взглядом. Как раз вчера в Лахоле открыли, наконец, экскурсионную монорельсовую дорогу — и как раз вечером, когда поток туристов иссякал, на ней были обещаны скидки. Билет на подростка стоил всего двадцать лан — и вся их компания из пяти начинающих личностей могла прокатиться всего за одну куну. А их он на всякий случай выпросил три, не без оснований подозревая, что одного раза им не хватит...

Сунув деньги в карман, Йаати ещё раз взглянул на себя и обернулся к двери кухни.

— Ма, я пошел!..

— Только снова до ночи не шляйся! К десяти пирог будет, остынет!

— К десяти буду, честно! — Йаати в самом деле собирался быть, горячий пирог с вишней — это чудесно...

— Иди уж, заяц!..

Йаати вздохнул. Ну вот, опять!.. — с тоской подумал он. — Уже почти совсем взрослого парня!.. Зайцем!..

Широко улыбнувшись, — сам толком, не поняв, чему, он запер дверь, и, шустро скатившись по лестнице, вылетел во двор. Из прохладного сумрачного подъезда он словно нырнул в густой, теплой, чуть пыльный воздух, мягко охвативший тело. Замер на секунду, глядя на родной широкий двор, упиравшийся в рощу темно-зеленых, могучих тополей. На них косо падал золотистый солнечный свет, рельефно, как на картине, подсвечивая зеленую сетчатую изгородь родного же детского сада и темно-коричневые стены огромных двухэтажных сараев за ней. Здесь, как всегда летним вечером, вопила и носилась мелкота. Целая гроздь её висела на сваренной из труб ракете, — не иначе, считая себя космонавтами, и Йаати взглянул на них снисходительно, — а потом вдруг смутился, вспомнив, что ещё не так давно сам влезал на самый верх этой ракеты, и, зацепившись ногами, висел вниз головой, бессовестно балдея от вида перевернутого мира, — такого незнакомого, словно он попал в какой-то ещё, — страха упасть в небо и просто своего перевернутого положения...

Он печально вздохнул, с завистью глядя на возбужденно верещавшую мелкоту, — ему хотелось присоединиться к ней, но для почти взрослого парня это в самом деле было несолидно, — потом повел плечами. Пошевелил пальцами в надетых на босу ногу сандалиях. Штаны и в самом деле оказались чудесные, — жарко в них не было ни капли. Легкий ветерок приятно обдувал голые щиколотки, — Йаати любил короткие штаны, в основном потому, что в них не страшно было влезть в грязь...

Он взглянул на часы, — уже восьмой час вечера, глазея на себя он задержался на пару минут, — но впереди ещё почти три часа лучшего времени дня лучшего месяца года, — и, вновь непонятно чему улыбнувшись, он быстро, как всегда, зашагал в сквер...

............................................................................................

Остальные четверо, конечно, были уже там, — стояли прямо на пересечении дорожек, и, конечно, издали заметили его. Йаати бодро двинул к ним, вновь невольно улыбаясь, — хорошо, когда все вместе...

— Деньги выдали? — ещё на подходе спросил нервный Йис. Он всегда волновался.

— Три куны, — Йаати широко улыбнулся.

— Герой! Дай пять! — Йаати поднял ладонь и невысокий коренастый Ву хлопнул по ней своей, — так звонко, что от окружавших сквер домов отдалось эхо. Вообще-то его звали Вуйин, — но это имя быстро превратилось в Ву...

— Привет! — Йаати повернулся к лохматому, как он сам, Йинсу и тот тоже звонко хлопнул его ладонью по ладони.

— Йа, привет! — невысокий гибкий Йюн хлопнул по ней ещё более звонко.

Йис на миг замешкался, — и Йаати сам хлопнул его по ладони. На сей раз, звук был похож на выстрел.

— Ай! — Йис схватился за пострадавшую ладонь. — Ишь, размахнулся, лось безрогий!..

— Клювом не щелкай, — с ухмылкой предложил Йаати. — А за лося я тебе ещё дам!

— Да я тебе сам дам!.. Ай-й!.. — Йис вскрикнул, как подстреленный заяц, когда Йаати молниеносно цапнул его за ухо, вдумчиво выкручивая его. — Да я тебя, гада!..

Вывернувшись, он бросился на Йаати, — явно с самыми ужасными намерениями, — но тот шустро отскочил, рывком развернулся на пятке, — и, пока Йис лупал глазами, пытаясь понять, куда делся противник, Йаати обхватил его поперек живота и изо всей силы сжал в объятиях, приподняв над землей. Йис заверещал не своим голосом, и Йаати, ухмыльнувшись, отпустил приятеля.

— Ты зверь просто!.. — тут же возмутился Йис, растирая живот. — Я в два раза тоньше стал!..

— Рррр! — Йаати рывком прянул вперед, звонко щелкнув зубами возле уха Йиса.

— Ай, он меня сейчас сожрет! Люди, спасите!.. — заверещал Йис, прячась за Йинса, и, словно случайно, хватая его за бока, — отчего уже боявшийся щекотки Йинс заорал не своим голосом, вырываясь из его цепких рук.

Йюн плавно переместился к ним, — и, в свою очередь обхватив Йиса поперек живота, оттащил его от уже по лошадиному ржущего Йинса.

— Вот. Можешь кушать, — вежливо предложил он Йаати.

— Людоед!.. — глянув на Йаати, Йис вдруг картинно закатил глаза и обвис на руках Йюна, очень натурально изображая обморок.

Йюн, впрочем, тут же отпустил его и Йис просто сел на попу, глядя на Йаати с неким даже обалдением...

— Люди, мы кататься пойдем или как? — между тем, спросил Ву, невозмутимо сложив руки на груди.

— Ай, да пойдем! — Йис тут же вскочил на ноги, всё ещё с подозрением глядя на Йаати. — Если он меня не съест.

— В тебе нечего есть, ты костлявый, — сообщил Йаати, вдумчиво окинув взглядом худощавую фигуру Йиса.

— Зато ты лось безрогий! — тут же обиделся Йис.

— А ты кушай лучше, — с ухмылкой посоветовал Йинс. — Вырастешь большой и толстый.

— Я кушаю, — вздохнул Йис. — Но не помогает.

— А ты старайся. За папу, за маму...

— Ой, да пошли уже! — возмутился Ву. — Дорога до восьми лишь работает, а там очередь ещё.

— Пошли, — ухмыльнулся Йаати.

Вся компания двинулась в сторону парка. Но, стоило им лишь остановиться у светофора, Йис снова затрещал.

— А знаете, недавно в Суонской области, — ну в соседней, целый класс детей пропал, — вдохновенно начал он. — Пошли куртки в поход покупать — и как не было их. А утром люди в магазин приходят — а там у всех манекенов детские головы. Отрезанные, — добавил он после драматической паузы.

— Ой, да хватит врать тебе! — отмахнулся Ву. Йис мог буквально на ходу сочинять всякие ужасные истории — и выдавал их едва ли не по сорок штук на дню.

Неудивительно, что он такой нервный, — с усмешкой подумал вдруг Йаати. — Если бы у меня были такие фантазии — я бы, наверное, начал писяться в постель, а то и вовсе тронулся бы...

— Это правда!.. — возмутился Йис. — Мне один парень рассказал, который из той области приехал. По секрету.

— Ага, из дурки он приехал, — ухмыльнулся Йинс. — Откуда его за дурость выгнали.

Йис тут же надулся и замолчал. Йаати, впрочем, знал, что его Рокового Молчания хватит хорошо если минут на пять...

— Смотрите, Йалика идет! — сообщил Йюн, когда они уже перешли улицу.

Йаати мгновенно крутанулся на пятке, высматривая девчонку. Йалика в этот вечер тоже... нарядилась. На ней была черная, с алыми зигзагами, кофточка и серые штаны. В отличие от Йаатиных, облегающие её удивительные ноги от щиколоток до... до самой талии. Грива светло-золотых волос девчонки пламенела на солнце. Она тоже заметила мальчишку, — и, презрительно фыркнув, отвернулась, продолжив свой путь с видом крайнего презрения.

Йаати вздохнул, потом вдруг ухмыльнулся, глядя вслед уходящей девчонке. Начав вышагивать с Возмущенным Видом, Йалика устроила целое представление, — в котором обычное переставление ног превратилось в нечто, захватывающее дух...

— Куда это она? — почти бездумно спросил он.

— К брату, наверное, — сообщил Йюн, который жил с ней в одном доме. — По вечерам часто ходит. Он её на гитаре играть учит.

— А, — Йаати вздохнул. Брату Йалики было двадцать лет — и вот уж он-то точно был здоровенный лось. После того достопамятного случая он надрал ему ухи, незлым тихим словом посоветовав не лезть больше к сестре. Йаати и не собирался — он и за попу-то хватать её не собирался, оно само вышло! — но забыть такое вот было нельзя, а простить и вовсе невозможно...

Повисло неловкое молчание. Про беду Йаати тут знали все — и, в меру сил, сочувствовали ему. Или, по крайней мере, понимали, что за шуточки на эту тему он может врезать в ухо. Уже вполне всерьёз...

............................................................................................

— Ну вот, приплыли, — вздохнул Ву, едва впереди показалась протянувшаяся к посадочной площадке очередь. Протянулась она метров на сто. — Мы тут до самого закрытия простоим.

— Ну, хоть на людей посмотрим, — рассудительно ответил Йаати. Объявление о скидках, как оказалось, видел далеко не он один, так что люди оказались, в основном, примерно одного с ними возраста. Его цепкий взгляд немедленно отметил как минимум одиннадцать начинающих дев, с которыми он не отказался бы познакомиться поближе. Одна из них была явно приезжая, — с волосами диковинного каштанового цвета и ещё более диковинным узким лицом. Ещё более загорелая, чем он сам. В весьма легкой маечке и шортах, почти не скрывавших вполне обычных по форме, но всё равно удивительных ног...

Она из Лайской области, наверное, где все люди такие, — подумал Йаати. — Или из Тай-Линны. Где люди вообще все разные...

У него сладко ёкнуло в груди, когда он подумал, что всего-то через два месяца, меньше, поедет туда... и сможет глазеть на дев со всей страны... и, может быть, какой-то из них он тоже покажется диковинным и необычным, а тогда...

...........................................................................................

Помотав головой, он перевел взгляд на то, ради чего они сюда приперлись. Дорогу провели вокруг главного лахольского парка, и справа и слева от низкой дощатой посадочной платформы, окруженной синей проволочной сеткой, её рельс плавно взбегал вверх на стальных трубчатых опорах. Вагончики на дороге были открытые, обтекаемые, из яркой желто-оранжевой пластмассы, похожие на громадные мыльницы. В них надо было забираться через борт, а потом ещё пристегиваться — но Йаати не слишком это волновало. Он с интересом изучил длиннючий синий железный павильон, — очевидно, стоянку для поездов, которых, как он знал, тут было три, — и ещё один павильон, квадратный, где, наверное, стояли всякие электрические штуки и откуда дорогой управляли...

Они дисциплинированно пристроились в конец очереди. Йис тут же картинно вздохнул, закатывая глаза, но Йаати не обратил на это внимания. Просто стоять здесь, в тени, глазея на проезжающие по улице троллейбусы и на ярко-желтые стены домов напротив, было здорово, а его чуткие уши ловили обрывки крайне интересных разговоров:

— ...надо футболку подворачивать, чтобы пупок видно было. Парни на месте падать будут...

— ...бертолетка с фосфором, верное дело...

— ...а я видел! Там такие корабли, ну, такие!..

— ...а я видела, как брат её целовал, правда-правда!..

— ...поршень-то я тебе сделаю, у нас в школе станок есть. А вот винт сам выпиливай, я тебе не завод...

Йаати даже опустил ресницы для лучшей слышимости, — подобная возможность погреть ухи ему выпадала нечасто, — но тут же вновь затрещал Йис.

— А знаете, мне рассказали, что парней будут брать на опыты, — начал он. — Я тут с одним парнем разговаривал, он чудом спасся...

— С розеткой ты у себя дома разговаривал, — недовольно сказал Йаати. Обычно слушать треп Йиса было даже интересно, — но сейчас это раздражало...

— С розеткой разговаривать, — это ещё ничего, — тут же рассудительно сказал Йюн. — Вот когда она отвечать начинает, — это пипец.

— Сам ты с розеткой дома разговариваешь, — тут же обиделся Йис. — Вот утащат тебя на опыты, будешь сидеть в банке и жалеть, что не слушал...

— Это тебя на опыты давно пора сдать, — разозлился Йаати. — Сам же знаешь, что врешь.

— Ой, а кто мне про теток рассказывал, которые парней в рабство воруют? — возмутился Йис. — Ты сам чудом спасшийся тогда был.

Йаати прикусил язык. В тот раз они втроем с Йисом и Ву сидели на скамейке в сквере поздним вечером, вокруг было уже безлюдно и темно, — и они, как обычно в таких случаях, принялись травить истории про людоедов и маньяков. Йаати понесло, он, как говорится, в лицах рассказал, как его — правда-правда! — таким же темным вечером схватили три тетки в черных кожаных плащах, увезли в багажнике на дачу, раздели, обмазали взбитыми сливками и начали вылизывать, собираясь, наверное, съесть, — но он пяткой опрокинул керосиновый фонарь, вспыхнул пожар, и он чудом спасся из огня и дыма...

— Рассказывал-рассказывал, — тут же с ухмылкой подтвердил Ву. — Я сам тогда почти поверил...

— Ой, а кто мне рассказывал, что прошлым летом вообще того... невинность потерял? — возмутился Йаати.

— Нуу... — Ву смутился, густо покраснев. — Это почти правда же была! Если бы её отец не вернулся...

Йаати вдруг заметил несколько повернутых к ним с крайним интересом юных лиц и тоже смутился. Решил ухи погреть, называется... — обиженно подумал он.

Они замолчали, смущенно поглядывая друг на друга. Очередь двигалась быстро, — в каждый поезд входило человек по сорок, — так что уже вскоре Йаати предстал перед вожделенным окошечком кассы. Сидевшая в ней пожилая тетка уставилась на него подозрительно. Йаати торопливо протянул ей новенькую блестящую куну.

— Пять билетов, пожалуйста.

Тетка вновь взглянула на него подозрительно, — сердце Йаати даже ёкнуло, — но без вопросов выдала билеты. Возбужденно переглядываясь, мальчишки двинулись к решетчатым воротам, — и вот, наконец, их пропустили к поезду. Йаати тут же кинулся к головному вагончику, — и торопливо плюхнулся в переднее кресло. Рядом с ним уселся, почему-то, Йюн. Остальные, возмущенно вякая, уселись на трех задних, и Йаати ухмыльнулся: ему нравилось быть самым шустрым...