Истинная история известного прохвоста

Эта история случилась давным-давно в одной из приблизительно ста миллиардов звездных систем, составляющих нашу галактику. Главной достопримечательностью мирка, вращающегося вокруг оранжевого светила класса К8, являлась гуманоидная цивилизация, зависшая в доиндустриальной эпохе. Разумеется, аборигены считали себя венцом творения, центром мироздания и с позиций богословия легко доказывали, что вся вселенная вращается вокруг них — все как обычно. Похожих звезд и планет как грязи в любой взятой наугад галактике — спиральной, эллиптической, или бесформенной. Сути это не меняет, а условия, необходимые для развития сюжета совершенно не выглядят невероятными. Начиналось же все совершенно обыденно...

— Тётя Тама, скорее! Мурлышку ударила молния! — Худенький и чумазый мальчик рывком открыл дверь в убогую хижину, и, шуганув замешкавшегося гуся, уткнулся в спину сгорбившейся работницы. Тощий, голубоглазый и кудрявый, избалованный умершей матерью, Эрик в свои тринадцать лет все еще оставался большим ребенком.

— Тише, Эрик, не толкайся. Я из-за тебя чуть квашню не опрокинула. — Не поворачиваясь заворчала немолодая работница. — Все бы тебе баловаться! Я совершенно не слышала никакого грома, да и на небе ни облачка.

— Грома и правда не было, — согласился Эрик. — А молния была! С неба спустился шар и как даст Мурлышке молнией! Он, бедный, так и свалился!

— Ну и славно! Возьмем нового! — Засмеялась женщина. — А то братья уж грешным делом собирались отравить дармоеда. Мало того, что сам мышей не хочет ловить, так и соседских котов разогнал.

— Тётя Тама, как ты можешь так говорить! Мурлышка хороший! Он лучше всех!

— Даже лучше отца, или братьев, или меня!? — Женщина резко обернулась к ребенку.

— Что ты! Ты лучшая. — Скромно потупился мальчик.

— Если ты не прекратишь его подкармливать, он так и не возьмется за ум и тогда уж не взыщи. — Строго сказала женщина.

— Да, конечно, я понял.

— Понял он... А вон и твой любимец несется! — работница заметила кота, протискивающегося через вырубленный в углу двери лаз. — Явился, не запылился.

— Миаау! — подтвердил Мурлышка, вставая на задние лапы и протягивая загребущую лапу к куску колбасы, лежащему на столе.

Опешившая поначалу хозяйка не сплоховала и резким ударом ноги отправила наглеца в короткий полет, закончившийся в углу халупы среди корзин и пыльных мешков.

— А ну брысь, паршивец!!! — Женщина потянулась было к кочерге, но необходимости в дополнительном воспитании животного не было. Мурлышка припустил со всех ног и в мгновение ока, пригнув распушенный хвост, проскочил назад в кошачий лаз.

Между тем, малый охотник пребывал в замешательстве. Дело в том, что до того, как стать мозгом корабля, он уже успел прожить полноценную жизнь в теле человека и обладал опытом, как он считал, вполне достаточным для быстрой адаптации в теле ребенка. К тому же он успел закачать три языка, популярных в местности, выбранной для переноса, правда перенос прошел не совсем штатно. Успешно на 71% — такой результат отпечатался в мозгу при пробуждении. И с адаптацией как-то сразу не заладилось.

Анализ ощущений мало чего прояснял. Казалось, жизнь прекрасна, но отчетливо ощущалась и какая-то вопиющая несуразность. Сначала, он заметил, что с цветным зрением не все в порядке. То есть, цвета вообще не было. Качество бинокулярной системы зрения, четкость и встроенные алгоритмы обработки изображения откровенно радовали, но при этом картинка так и оставалась черно-белой, что наводило на мысль о серьезном генетическом отклонении. Еще хуже было то, что тело и мозг пребывали в каком-то странном перевозбужденном состоянии. Сосредоточиться категорически не удавалось, при этом настроение было отличное, хотелось бежать и прыгать. Заметив периферийным зрением какое-то мельтешение, он, совершенно не контролируя себя, прыгнул и схватил ртом крупное трепыхающееся насекомое. Совсем не вкусное! А вот по-настоящему волшебный запах шел из-за грубо сколоченной двери огромного неряшливого сарая. Перед глазами сразу встало огромное темно-красное колесо кровяной колбасы! Она притягивала как магнит, и охотник на минуту отдался искушению, следуя за ароматом вожделенного лакомства через дыру в титанических размеров двери. Два великана беседовали внутри, и, что характерно, он их понимал! Выходит, он оказался очень маленьким ребенком! Поэтому все кажется таким большим и мысли так путаются! А дальше, опять же повинуясь мимолетному капризу, он встал на ноги, и произнес.

— Разрешите мне отведать колбасы?

То есть, сначала он хотел сказать — "Приветствую вас, жители Зангала", — но, не успев открыть рот, передумал, решив сначала намекнуть про колбасу. Результат же говорения оказался совершенно неожиданным — вместо внятно сложившихся в голове слов речевой аппарат выдал лишь жалкое мяуканье, а великанша, разозлившись, с силой лягнулась своей ножищей. Тело отреагировало мгновенно — цепляясь когтями пробежало по стене , пригнув хвост проскочило в лаз, а оказавшись на травке, принялось нализывать себе... кхм... Довольно-таки крупные поросшие серым мехом шарики.

"Оказывается, нас здесь не любят" — такой была первая отчетливая мысль охотника.

"Оказывается, я кот!!!" — такой была вторая.

Справившись со стрессом , охотник снова взялся анализировать ситуацию. На этот раз, процесс худо-бедно пошел. Предварительно построенные планы были всем хороши, но они рассчитывались под человека, а тут все летит псу, то есть, коту под хвост. Хотя, с другой стороны, цели те же: адаптация и совершенствование тела, поиск информации, встраивание в общество, обзаведение эффективным оружием, зарабатывание денег и авторитета, поиск или строительство ретранслятора для связи с базой. Все то же самое только в более жестких временных рамках — жизнь кота коротка. Имелись, правда и непредусмотренный трудности. Во первых, необходимость так или иначе наладить контакт с людьми. Лучше всего — научиться говорить. А во вторых, делать тонкую работу собственными лапами было затруднительно — требовалось найти помощников.

Поскольку на первоначальном этапе адаптации никак нельзя было обойти вопрос усиленного питания, охотник, собрав волю в кулак и не отвлекаясь на посторонние запахи, потрусил в амбар. Именно там в изобилии водились те самые мыши, истреблением которых он должен был заниматься согласно негласному договору социального найма. К тому же мыши — незаменимый источник белков, жиров и прочих питательных веществ, необходимых для укрепления тела, а тело определенно следовало подкачать. Осмотрев свое отражение в луже, он уже осознал, что в текущем состоянии вполне соответствует прозвищу Мурлышка — так себе котейка серо-полосатой раскраски с белым носиком, и отнюдь не сильный матерый котяра, которым он вознамерился стать. Впрочем, хорошая порция нанитов, полученная от спасательной капсулы, открывала невероятные возможности для развития организма.

Ловить мышей было вполне интересно, и, что самое главное, они отлично ловились. По всей видимости, грызуны успели размножиться и отвыкнуть от того, что на них могут всерьез охотиться — бегали просто внаглую. Изловив пять штук, охотник понял, что больше в него не влезет. Первых двух он заглотил влёт, лишь слегка придушив — ничего себе такие мясные пирожки, вкусные. Первоначальные опасения относительно того, что он не сможет есть грызунов не подтвердились — ел с аппетитом. Потом опять ловил, слегка надкусывал и, забавляясь, отпускал, и снова ловил, впуская когти в попискивающую жертву. Вечер удался. Наевшись до отвала, вспомнил о хозяевах — выложил пять крупных мышей у порога. Пусть видят, какой он полезный, а то вон чего удумали — отравить... Эрик лишь недовольно засопел во сне, когда охотник свернулся калачиком у него на груди и тоже задремал.

Новый день принес новые неприятности. Братья Эрика вернулись с рынка. Вернулась и соседская сука. От суки можно было легко спрятаться на заборе. Прыгала она низко, и к тому же всегда держалась на территории соседа, но лаяла невероятно громко. Братья же вели себя тихо, но зато оказались чрезвычайно злобными типами. Старший походя ткнул вилами, так что охотник едва успел отскочить, другой же привез "гостинец".

— Кыс, кыс ! Мурлышка, хочешь мясца? На, на бери! Не бойся, я отойду!

Как же, отойдет он! Тут же попытался схватить, несмотря на угрожающее шипение, и только замелькавшая перед глазами грубияна когтистая лапа помогла охотнику безнаказанно смыться. Нет, он был не совсем дурной, и об отраве помнил, а кусок вываленного в дорожной пыли мяса стащил для суки. Сожрав деликатес, собаченция еще долго продолжала нарушать тишину, а затихла только ближе к полудню. Как потом выяснилось, просто задремала на солнышке. Охотник тоже решил немного поспать на поленнице, и даже приземляющиеся на уши наглые мухи почти не мешали расслабляться.

Первый этап адаптации проходил строго по плану. По ночам охотник давил мышей и ходил на поле заниматься вокальными упражнениями. К сожалению, как он ни старался, воспроизвести звуки человеческой речи не удавалось. Кошачья глотка выдавала только различные варианты мяукающего воя, злобного урчания и шипения. Также он освоил воинственный рык, довольно-таки жуткий, хотя и не дотягивающий до львиного. Кроме этого, охотник занимался прокачкой мышц, используя в качестве нагрузки валяющуюся в одном из сараев упряжь. Пока люди спали, он упражнялся с утяжелителями, таскал зубами мешки, приседал с нагрузкой, развивал мелкую моторику, развязывая и завязывая веревки, а иногда просто лазал по стенам и деревьям. Соседские коты его боялись. После того как он располосовал когтями двух наиболее наглых, они больше не домогались и спасались бегством, едва заметив грозного соперника.

Днем охотник отдыхал, а в свободное от отдыха время разведывал окрестности. Дом, где он поселился, располагался в холмистой, изрытой оврагами местности. Вдали маячили невысокие горы. Жилище представляло собой жалкую хибару, сделанную из глины с армирующими прутьями и крытую соломой. Внутри ютилось все семейство и пять гусей. Убранство не отличалось изысканностью — люди спали на лавках, стоящих прямо на земляном полу, а вещи валялись по углам или подвешивались на веревках. Тут же находился сложенный из крупных камней очаг-плита, дым из которого по большей части уходил в криво сложенную из тех же камней трубу. Жили по местным меркам зажиточно — отец семейства владел мельницей. Кроме жилой хижины в хозяйстве имелось два амбара, сделанных по глинобитной технологии и хлев для осла, изготовленный из гнилых досок, оставшихся после ремонта мельницы. Сама же мельница располагалась в овражке, по дну которого бежал довольно бодрый ручей, перегороженный низкой, покрытой черными досками плотиной. Расположенные в деревянной сараюшке каменные жернова приводились в движение от замшелого двухметрового водяного колеса нижнего боя через дубовый редуктор — несомненное, чудо местной инженерной мысли. Отец семейства уже давно не вставал со своей лавки — еще зимой его ноги зажало неудачно свалившимся во время ремонта колесом. При почти полном отсутствии у аборигенов понятий о медицине, можно было не сомневаться, что долго он не протянет. О том же говорил и приглашенный к умирающему служитель культа. Охотник давно наловчился подслушивать разговоры, притворяясь спящим. В этот раз он даже из любопытства устроился прямо в ногах больного.