Сиквел к "Тьме" (часть 3)

Рианэль вздохнула. Завтрак готов, пусть и поздний. Ну, и где же все они? Неужели Серш и Лис всё ещё спят? Или Марс решил заглянуть к ним?

Дверь распахнулась, и Ри едва не вскрикнула от удара эмоций брата. О, Ину, Марс в бешенстве! Что произошло?

— Что произошло, братец?

Оборотень перевёл на неё ледяной взгляд сапфирово-синих глаз.

— Всё в порядке, Ри.

— Я ведь вижу, что нет, Марс. Что он натворил опять?

— Ты о ком это?

— О Серше, о ком же ещё?

Оборотень зашипел. Ри даже попятилась. Таких звуков от брата она ещё не слышала.

— Не говори со мной о нём. И о Лисе тоже не говори.

Ри сглотнула и пробормотала:

— Хо... Хорошо, Марс. Не буду говорить. Завтракать будешь?

Жуткая шипящая тварь встряхнулась и вновь стала её братом.

— Буду, сестричка.

Сергей угрюмо смотрел на запертую дверь. Какая муха укусила Орхэ на этот раз? Хорошо, допустим, Лис провинился. Уговор есть уговор. Мальчишку надо наказать. Хорошо. Значит, его заступничество было абсолютно не к месту. Более того... Сергей вдруг облился холодным потом. Он назвал вслух Имя Оборотня. А Орхэ ведь предупредил: сделаешь это — пожалеешь. Значит, обрадовался он именно нарушению, как поводу наказать. Тогда после Лиса придёт и его черёд. Хотя... Зачем Оборотню повод? Он ведь и так может сотворить с Сергеем всё, что захочет.

Дверь тихо скрипнула, открываясь. Сердце ухнуло в пятки, но почти сразу вернулось на место. В приоткрывшуюся дверь заглянула Ри.

— Серш, что случилось? Почему он запер тебя?

Землянин выдохнул:

— Ри... Я не знаю.

Эльфийка зашла в комнату, пригляделась к Сергею повнимательнее и вздохнула. Подошла ближе и обхватила лицо человека обеими руками.

— Ну, а ударил за что? Просто так?

— Я назвал его по имени. Вслух.

— И что?

— Он запретил мне это. Перед тем, как привезти сюда.

— Пресветлая Ину, как же с вами трудно! Рассказывай со всеми подробностями, Серш. Начиная с момента, когда он выкинул меня за дверь.

Когда Сергей закончил рассказ, Ри тяжело вздохнула:

— Ину, мало нам неприятностей, теперь ещё и это! Серш, тебе нравится Лис?

— Да.

— Сильно нравится?

— Ну, как тебе сказать... А почему ты спрашиваешь?

— Потому, что... Серш, Марс ревнует. Я не знаю... Он никогда и никого не ревновал. Лис спит, с кем попало, но Марса это никогда не трогало. Наоборот, нравилось. Получается, что ревнует он тебя. К Лису.

Сергей изумлённо смотрел на Рианэль некоторое время. Потом недоверчиво спросил:

— А к тебе он меня не ревнует?

— А ты просыпался со мной утром в одной постели, Серш? Скоро и ко мне ревновать начнёт. Сколько раз я у него на глазах с Пантерами сексом занималась, и хоть бы раз он меня одёрнул! А вчера из твоей постели чуть ли не за шкирку выкинул. Хотя сам предложил с тобой переспать. Видно, не ожидал, что ему так плохо станет.

Сергей похолодел:

— Плохо?

На лице эльфийки отразилась боль. Ри сжала кулаки и тихо, размеренно заговорила:

— Знаешь, как его вчера трясло? Он ко мне ночевать пришёл. Он вообще считанные разы спал со мной в одной постели до утра, только когда совсем уж невмоготу было. А сегодня спал едва не до полудня. А как проснулся... Ладно, неважно. Ему плохо, Серш, очень плохо. А это означает, что плохо будет и нам всем. Свою боль и злость он будет срывать на нас. И одёрнуть его я не рискну, Серш. Потому что для него это действительно единственный способ выплеснуть эмоции. Серш, знаешь, он ведь не может расслабиться, не может довериться кому-либо настолько, чтобы раскрыть перед ним свою душу. Там такая броня стоит — ядерный реактор огораживать можно. Понимаешь, Серш? Ни туда, ни оттуда. Блоки, сплошные блоки, где не прикоснись. Он ведь даже плакать не может, Серш.

Сергей мрачно буркнул:

— Настоящие мужчины не плачут. — И вздохнул. — Из чего следует, что я — ненастоящий.

Ри горько хмыкнула:

— Вздор всё это. Все плачут, когда невмоготу. А он не может. Я уж не знаю, как Тайфун этого добился, и знать не желаю, честно говоря, но... Серш, Марс не может плакать. Какая бы боль в душе не была, как бы не страдало его тело. Нету слёз, и всё тут!

Сергей молча смотрел на эльфийку. Девушка вздохнула.

— Пойдём, я покормлю тебя. Потом такой возможности может не представиться.

В комнате Оборотня Лис, всхлипывая от боли, бился в наручниках, выложенных изнутри мягким мехом. Оборотень, внимательно разглядывая заострившееся лицо, бескровные, жестоко закушенные губы и почерневшие от дико расширившихся зрачков глаза юноши, быстро и резко толкал в его тело толстую, гладко отшлифованную дубинку. Когда счёл, что достаточно, бесцеремонно выдернул из тут же сжавшегося ануса орудие наказания и заменил собственным членом. Лис захлебнулся воплем, выгибаясь с риском сломать позвоночник. Оборотень дождался, пока тело юноши обмякнет, и начал двигаться. Сетх так жёстко и безжалостно вламывался в него, что очень скоро Лис начал заходиться криком, беспорядочно дёргаясь при каждом движении. Почерневшие глаза Оборотня внимательно изучали выражение ужаса и боли на залитом слезами лице юноши. Наконец сетх удовлетворённо сощурился и отстранился. Лис всхлипнул и неверяще приподнял голову. Оборотень сухо сказал:

— На четвереньки, Лис. Живее.

Юноша задрожал и неуклюже попытался перевернуться на бок, тут же вскрикнув и скрючившись от боли. Оборотень зло произнёс:

— Я сказал, живее, Лис. Ты заставляешь меня повторять.

От страха, сжавшего сердце, Лис каким-то образом сумел перевернуться на живот и поджать под себя ноги:

— Марс, не надо, пожалуйста, не мучай меня больше!

Бешенство, прорезавшееся вдруг в голосе Оборотня, испугало юношу почти до потери сознания:

— Тебе же нравилось, мальчик мой, не так ли?! Ты решил, что, если Оборотень трахает тебя бережно, то так будет всегда?! Даже когда ты откровенно нарушаешь поставленные тебе условия?! Ты ошибся, Лис!

И сетх схватил его за бёдра, насаживая на свой член и одновременно с силой подаваясь вперёд. Лис почувствовал, как рвётся что-то внутри, и истошно закричал от совершенно невыносимой вспышки боли. Мир закружился вокруг него и рухнул в чёрную бездну.

Оборотень ощутил, как обмякло тело под ним, и отстранился, переворачивая юношу на спину. Бледное до синевы лицо, едва заметное дыхание, закатившиеся глаза. Оборотень долго смотрел на потерявшего сознание Лиса, потом наклонился над ним, расстёгивая наручники. Встал, подхватил на руки безвольное тело и понёс в ванную. Вымыл, обработал кровавую рану на месте ануса целебным бальзамом, завернул в полотенце и, не утруждая себя хождением по коридорам, сотворил портал в комнату Лиса прямо из ванной. Положил бесчувственного юношу на постель, укрыл одеялом. И тихо вышел за дверь.

Рианэль задрожала, увидев входящего в гостиную Оборотня. Брат весь облеплен тонкими нитями чужой боли и страха. Пресветлая Ину, что он сотворил с несчастным мальчишкой?!

Оборотень увидел её взгляд и, горько усмехнувшись, поманил к себе. Ри послушно поднялась из кресла.

— Марс...

Оборотень покачал головой:

— Не надо ничего говорить, Ри. Я и сам всё знаю. Пожалуйста, помоги Лису. Я... погорячился немного.

От всепоглощающего ужаса, захлестнувшего её с головой, эльфийка едва не перестала дышать.

— Где он?!!!

— В своей комнате.

Ри метнулась мимо брата к гостевым комнатам. Оборотень проводил её взглядом и обессилено сполз по стене на пол, пряча лицо в колени.

Закончив исцеление, эльфийка ощутила, как юноша приходит в себя. Ну что ж, физические травмы исцелены успешно, словно и не было повреждений, а вот душевные... Но тут она ни чем помочь не сможет, эти раны сможет исцелить только сам Оборотень, если захочет, конечно.

Лис очнулся и застонал. В его кошмаре ему всё ещё больно, тело ещё не успело послать сознанию отзыв о том, что повреждений больше нет. Серые глаза юноши широко распахнулись. Он вскрикнул и вцепился в руку эльфийки:

— Ри, пожалуйста, не позволяй ему больше...

Девушка зажала ему рот ладонью:

— Тссс, тише, Лис! Больше он такого не сделает.

Тихий голос из-за спины заставил её вздрогнуть:

— Не сделаю, Лис. Ри, оставь нас вдвоём.

Лис вытаращил глаза и застыл, часто дыша. Эльфийка обернулась.

— Марс, не надо.

Оборотень мягко перебил её:

— Надо, Ри. Такие раны надо лечить сразу, ты ведь знаешь.

Эльфийка вздохнула и посмотрела на Лиса.

— Терпи, Лисёнок. Он не причинит тебе вреда.

Лис забился в угол кровати:

— Не надо, нет, пожалуйста, не надо!

Эльфийка мягким жестом обездвижила юношу. Лис тонко заскулил, и из широко распахнутых, потемневших глаз потекли крупные слёзы. Оборотень сгрёб Лиса в объятия и снова сказал:

— Оставь нас, Ри.

— Помягче с ним, Марс, пожалуйста.

— Хорошо, Ри. Иди.

Девушка вздохнула и вышла за дверь.

Оборотень принялся поглаживать дрожащее тело Лиса. Провёл губами по тонкой косточке ключицы, лизнул языком припухший багровый шрам, появившийся во время предпоследнего их соития. Спустился губами к маленьким розовым соскам. Втянул в рот, покатал языком напрягшуюся бусинку. Лис замер в полной неподвижности, сам не понимая, испуган ли он близостью того, кто только что жестоко надругался над ним, или изумлён тем, что недавний насильник теперь ласкает его. Ласкает, повторяя действия Серша, нежнейшего из всех любовников, что когда-либо были у Лиса. Оборотень спустился ниже, лаская языком кожу живота, то и дело возвращаясь к дырочке пупка. Руки Оборотня сжали запястья Лиса, не давая возможности двигаться. Юноша тяжело дышал, но уже не от страха — от возбуждения. Его член стоял колом, внутренности будто плавились от нестерпимого желания. Оборотень поднял голову, заглядывая в глаза Лиса:

— Полегчало, Лисёнок?

От ласкового тона Оборотня слёзы вновь подступили к глазам. Лис бурно задышал и задёргался, вдруг осознав, что нежными ласками дело не ограничится. Оборотень вздохнул и опустил голову. Лис едва не заорал, когда губы Оборотня сомкнулись на его члене. И вновь неясно, от изумления или от возбуждения. Марс никогда не брал его член в рот, как никогда и не целовал в губы. Лис всегда думал, что причиной тому элементарная брезгливость. Выходит, нет? И Сергей прав в своих предположениях? Лис всхлипнул.

— Марс.

— Что, Лисёнок?

— Поцелуй меня. Пожалуйста.

Тяжёлый вздох.

— Нельзя нам целоваться, Лисёнок. Отравишься. Не как Сергей, а насмерть. И я тебя не смогу спасти.

— Твоей спермой не отравился же.

— У моей спермы не тот состав, что у моей слюны. Для тебя она почти безопасна. А вот для Сергея — наоборот. Ты меня уже не боишься, маленький мой?

— Боюсь. Я тебя теперь всегда бояться буду.

— Ну, раз так, хоть получу от тебя всё, что смогу, напоследок.

И Оборотень вернулся к прерванному занятию. Лис зажмурился и стиснул кулаки. Почувствовать себя не тем, кто ублажает, а тем, кого ласкают, было... восхитительно! Вот только скоро Марс наиграется в нежность и вновь войдёт в него бесцеремонно и грубо. Раньше это доставляло дополнительное удовольствие. Теперь Лис боялся этого момента.

Оборотень вдруг разжал руки, выпуская запястья Лиса, и принялся ласкать член юноши с удвоенным усердием, помогая себе одной рукой, а другой нежно массируя кожу вокруг входа в его тело. Лис ахнул и выгнулся дугой. Ощущения были... неописуемые. Юноша изо всех сил вцепился руками в изголовье кровати, чтобы не схватить, не обнять, не притиснуть к себе. Очень вовремя схватился. Оборотень довёл его до оргазма всего несколькими движениями сильных губ сверху вниз. Отстранился и сжал член Лиса в кулаке, зачарованно наблюдая, как выплёскивается серебристая жидкость на напрягшийся живот. Собрал пальцами вязкие капли и смазал анус юноши. Плывущий в ослепительном сиянии Лис ощутил, как пальцы Оборотня проникают в него, нежно растягивая кольцо мышц. Ни удивляться, ни пугаться сил уже не оставалось, и Лис только шире раздвинул ноги в недвусмысленном приглашении. Но Оборотень не спешил. Пальцы сетха продолжали свою ласку, проникая всё глубже. Лис потянулся в сладкой истоме и тут же изумлённо ахнул. Оборотень добавил ещё палец, потом ещё один, становясь всё настойчивее. Помассировал то местечко, от прикосновения к которому Лис всегда становился подобен течной самке куани — пушистого зверька, брачный сезон у которого наступал трижды в год. Куани шалели в эти периоды настолько, что совокупляющихся зверьков можно было брать голыми руками, не опасаясь острых зубов. Лис часто задышал и подтянул колени к груди, облегчая для Оборотня доступ в своё тело. И жалобно всхлипнул, ощутив проникновение сжатой в кулак руки.

— Ммааарс, ччто тты дделаеееешь, оххх...

— Тихо, Лис, не дёргайся. Я не хочу снова тебя искалечить. Расслабься, ласковый мой, сейчас станет легче.

Оборотень сделал несколько движений рукой взад-вперёд. Лис задохнулся. Наслаждение обрушилось, будто морская волна. И тут Оборотень осторожно извлёк руку. Лис едва не закричал в полный голос. Пустота, образовавшаяся в его теле, настойчиво требовала заполнения.

Юноша обиженно всхлипнул:

— Марс, так нечестно! Мне мало...

Оборотень хмыкнул:

— Напомни-ка, Лис, не ты ли говорил мне, что теперь всегда будешь меня бояться?

Лис стиснул зубы:

— Извини, я забыл.

— Глупый Лисёнок! Ну что ты снова сжался? Расслабься. Я ещё не получил того, за чем пришёл.

Лис постарался забыть обиду и расслабиться как можно полнее. Так или иначе, Марс возьмёт его, и лучше не провоцировать Оборотня на лишнее насилие.

Оборотень вошёл в него так медленно и осторожно, что боли Лис не ощутил совершенно. Только всё нарастало безумное желание обнять существо, двигающееся сейчас в его теле. Очень медленно двигающееся. Лис скрипнул зубами и вновь вцепился в спинку кровати.

— Марс, сильнее! Пожалуйста! Или ты с ума меня свести решил?!

Оборотень мягко усмехнулся и задвигался так, как Лис больше всего любил: сильно, резко, вколачиваясь в него по самое основание. Юноша широко распахнул глаза, чувствуя себя так, словно сейчас взорвётся от нестерпимого наслаждения. О страхе и боли он уже совсем забыл.

Ри толкнула дверь в комнату Сергея, чувствуя себя просто омерзительно. Зачем она оставила Лиса с Марсом? Что ещё умудрится натворить её брат? С другой стороны, если Марс потеряет контроль над собой, остановить его она всё равно не сможет. Как гадко чувствовать себя такой беспомощной! Она уже почти забыла, как это гадко.

Человек сидел на постели, понурившись. Ри вздохнула и шагнула к нему.

— Серш, пойдём, мне потребуется твоя помощь.

Сергей поднял голову.

— Конечно, Ри... А Марс не разозлится, что я вышел отсюда?

— Он занят. Лиса воспитывает.

Человек побледнел. Эльфийка покачала головой:

— Не терзай себя, Серш. Ты всё равно никак не можешь изменить это. Более того, тебе тоже предстоит расплачиваться за свою ошибку. Марс в таких делах непреклонен.

— С чего бы ему отступать от принятого решения, Ри?