|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Рианэль вздохнула. Завтрак готов, пусть и поздний. Ну, и где же все они? Неужели Серш и Лис всё ещё спят? Или Марс решил заглянуть к ним?
Дверь распахнулась, и Ри едва не вскрикнула от удара эмоций брата. О, Ину, Марс в бешенстве! Что произошло?
— Что произошло, братец?
Оборотень перевёл на неё ледяной взгляд сапфирово-синих глаз.
— Всё в порядке, Ри.
— Я ведь вижу, что нет, Марс. Что он натворил опять?
— Ты о ком это?
— О Серше, о ком же ещё?
Оборотень зашипел. Ри даже попятилась. Таких звуков от брата она ещё не слышала.
— Не говори со мной о нём. И о Лисе тоже не говори.
Ри сглотнула и пробормотала:
— Хо... Хорошо, Марс. Не буду говорить. Завтракать будешь?
Жуткая шипящая тварь встряхнулась и вновь стала её братом.
— Буду, сестричка.
Сергей угрюмо смотрел на запертую дверь. Какая муха укусила Орхэ на этот раз? Хорошо, допустим, Лис провинился. Уговор есть уговор. Мальчишку надо наказать. Хорошо. Значит, его заступничество было абсолютно не к месту. Более того... Сергей вдруг облился холодным потом. Он назвал вслух Имя Оборотня. А Орхэ ведь предупредил: сделаешь это — пожалеешь. Значит, обрадовался он именно нарушению, как поводу наказать. Тогда после Лиса придёт и его черёд. Хотя... Зачем Оборотню повод? Он ведь и так может сотворить с Сергеем всё, что захочет.
Дверь тихо скрипнула, открываясь. Сердце ухнуло в пятки, но почти сразу вернулось на место. В приоткрывшуюся дверь заглянула Ри.
— Серш, что случилось? Почему он запер тебя?
Землянин выдохнул:
— Ри... Я не знаю.
Эльфийка зашла в комнату, пригляделась к Сергею повнимательнее и вздохнула. Подошла ближе и обхватила лицо человека обеими руками.
— Ну, а ударил за что? Просто так?
— Я назвал его по имени. Вслух.
— И что?
— Он запретил мне это. Перед тем, как привезти сюда.
— Пресветлая Ину, как же с вами трудно! Рассказывай со всеми подробностями, Серш. Начиная с момента, когда он выкинул меня за дверь.
Когда Сергей закончил рассказ, Ри тяжело вздохнула:
— Ину, мало нам неприятностей, теперь ещё и это! Серш, тебе нравится Лис?
— Да.
— Сильно нравится?
— Ну, как тебе сказать... А почему ты спрашиваешь?
— Потому, что... Серш, Марс ревнует. Я не знаю... Он никогда и никого не ревновал. Лис спит, с кем попало, но Марса это никогда не трогало. Наоборот, нравилось. Получается, что ревнует он тебя. К Лису.
Сергей изумлённо смотрел на Рианэль некоторое время. Потом недоверчиво спросил:
— А к тебе он меня не ревнует?
— А ты просыпался со мной утром в одной постели, Серш? Скоро и ко мне ревновать начнёт. Сколько раз я у него на глазах с Пантерами сексом занималась, и хоть бы раз он меня одёрнул! А вчера из твоей постели чуть ли не за шкирку выкинул. Хотя сам предложил с тобой переспать. Видно, не ожидал, что ему так плохо станет.
Сергей похолодел:
— Плохо?
На лице эльфийки отразилась боль. Ри сжала кулаки и тихо, размеренно заговорила:
— Знаешь, как его вчера трясло? Он ко мне ночевать пришёл. Он вообще считанные разы спал со мной в одной постели до утра, только когда совсем уж невмоготу было. А сегодня спал едва не до полудня. А как проснулся... Ладно, неважно. Ему плохо, Серш, очень плохо. А это означает, что плохо будет и нам всем. Свою боль и злость он будет срывать на нас. И одёрнуть его я не рискну, Серш. Потому что для него это действительно единственный способ выплеснуть эмоции. Серш, знаешь, он ведь не может расслабиться, не может довериться кому-либо настолько, чтобы раскрыть перед ним свою душу. Там такая броня стоит — ядерный реактор огораживать можно. Понимаешь, Серш? Ни туда, ни оттуда. Блоки, сплошные блоки, где не прикоснись. Он ведь даже плакать не может, Серш.
Сергей мрачно буркнул:
— Настоящие мужчины не плачут. — И вздохнул. — Из чего следует, что я — ненастоящий.
Ри горько хмыкнула:
— Вздор всё это. Все плачут, когда невмоготу. А он не может. Я уж не знаю, как Тайфун этого добился, и знать не желаю, честно говоря, но... Серш, Марс не может плакать. Какая бы боль в душе не была, как бы не страдало его тело. Нету слёз, и всё тут!
Сергей молча смотрел на эльфийку. Девушка вздохнула.
— Пойдём, я покормлю тебя. Потом такой возможности может не представиться.
В комнате Оборотня Лис, всхлипывая от боли, бился в наручниках, выложенных изнутри мягким мехом. Оборотень, внимательно разглядывая заострившееся лицо, бескровные, жестоко закушенные губы и почерневшие от дико расширившихся зрачков глаза юноши, быстро и резко толкал в его тело толстую, гладко отшлифованную дубинку. Когда счёл, что достаточно, бесцеремонно выдернул из тут же сжавшегося ануса орудие наказания и заменил собственным членом. Лис захлебнулся воплем, выгибаясь с риском сломать позвоночник. Оборотень дождался, пока тело юноши обмякнет, и начал двигаться. Сетх так жёстко и безжалостно вламывался в него, что очень скоро Лис начал заходиться криком, беспорядочно дёргаясь при каждом движении. Почерневшие глаза Оборотня внимательно изучали выражение ужаса и боли на залитом слезами лице юноши. Наконец сетх удовлетворённо сощурился и отстранился. Лис всхлипнул и неверяще приподнял голову. Оборотень сухо сказал:
— На четвереньки, Лис. Живее.
Юноша задрожал и неуклюже попытался перевернуться на бок, тут же вскрикнув и скрючившись от боли. Оборотень зло произнёс:
— Я сказал, живее, Лис. Ты заставляешь меня повторять.
От страха, сжавшего сердце, Лис каким-то образом сумел перевернуться на живот и поджать под себя ноги:
— Марс, не надо, пожалуйста, не мучай меня больше!
Бешенство, прорезавшееся вдруг в голосе Оборотня, испугало юношу почти до потери сознания:
— Тебе же нравилось, мальчик мой, не так ли?! Ты решил, что, если Оборотень трахает тебя бережно, то так будет всегда?! Даже когда ты откровенно нарушаешь поставленные тебе условия?! Ты ошибся, Лис!
И сетх схватил его за бёдра, насаживая на свой член и одновременно с силой подаваясь вперёд. Лис почувствовал, как рвётся что-то внутри, и истошно закричал от совершенно невыносимой вспышки боли. Мир закружился вокруг него и рухнул в чёрную бездну.
Оборотень ощутил, как обмякло тело под ним, и отстранился, переворачивая юношу на спину. Бледное до синевы лицо, едва заметное дыхание, закатившиеся глаза. Оборотень долго смотрел на потерявшего сознание Лиса, потом наклонился над ним, расстёгивая наручники. Встал, подхватил на руки безвольное тело и понёс в ванную. Вымыл, обработал кровавую рану на месте ануса целебным бальзамом, завернул в полотенце и, не утруждая себя хождением по коридорам, сотворил портал в комнату Лиса прямо из ванной. Положил бесчувственного юношу на постель, укрыл одеялом. И тихо вышел за дверь.
Рианэль задрожала, увидев входящего в гостиную Оборотня. Брат весь облеплен тонкими нитями чужой боли и страха. Пресветлая Ину, что он сотворил с несчастным мальчишкой?!
Оборотень увидел её взгляд и, горько усмехнувшись, поманил к себе. Ри послушно поднялась из кресла.
— Марс...
Оборотень покачал головой:
— Не надо ничего говорить, Ри. Я и сам всё знаю. Пожалуйста, помоги Лису. Я... погорячился немного.
От всепоглощающего ужаса, захлестнувшего её с головой, эльфийка едва не перестала дышать.
— Где он?!!!
— В своей комнате.
Ри метнулась мимо брата к гостевым комнатам. Оборотень проводил её взглядом и обессилено сполз по стене на пол, пряча лицо в колени.
Закончив исцеление, эльфийка ощутила, как юноша приходит в себя. Ну что ж, физические травмы исцелены успешно, словно и не было повреждений, а вот душевные... Но тут она ни чем помочь не сможет, эти раны сможет исцелить только сам Оборотень, если захочет, конечно.
Лис очнулся и застонал. В его кошмаре ему всё ещё больно, тело ещё не успело послать сознанию отзыв о том, что повреждений больше нет. Серые глаза юноши широко распахнулись. Он вскрикнул и вцепился в руку эльфийки:
— Ри, пожалуйста, не позволяй ему больше...
Девушка зажала ему рот ладонью:
— Тссс, тише, Лис! Больше он такого не сделает.
Тихий голос из-за спины заставил её вздрогнуть:
— Не сделаю, Лис. Ри, оставь нас вдвоём.
Лис вытаращил глаза и застыл, часто дыша. Эльфийка обернулась.
— Марс, не надо.
Оборотень мягко перебил её:
— Надо, Ри. Такие раны надо лечить сразу, ты ведь знаешь.
Эльфийка вздохнула и посмотрела на Лиса.
— Терпи, Лисёнок. Он не причинит тебе вреда.
Лис забился в угол кровати:
— Не надо, нет, пожалуйста, не надо!
Эльфийка мягким жестом обездвижила юношу. Лис тонко заскулил, и из широко распахнутых, потемневших глаз потекли крупные слёзы. Оборотень сгрёб Лиса в объятия и снова сказал:
— Оставь нас, Ри.
— Помягче с ним, Марс, пожалуйста.
— Хорошо, Ри. Иди.
Девушка вздохнула и вышла за дверь.
Оборотень принялся поглаживать дрожащее тело Лиса. Провёл губами по тонкой косточке ключицы, лизнул языком припухший багровый шрам, появившийся во время предпоследнего их соития. Спустился губами к маленьким розовым соскам. Втянул в рот, покатал языком напрягшуюся бусинку. Лис замер в полной неподвижности, сам не понимая, испуган ли он близостью того, кто только что жестоко надругался над ним, или изумлён тем, что недавний насильник теперь ласкает его. Ласкает, повторяя действия Серша, нежнейшего из всех любовников, что когда-либо были у Лиса. Оборотень спустился ниже, лаская языком кожу живота, то и дело возвращаясь к дырочке пупка. Руки Оборотня сжали запястья Лиса, не давая возможности двигаться. Юноша тяжело дышал, но уже не от страха — от возбуждения. Его член стоял колом, внутренности будто плавились от нестерпимого желания. Оборотень поднял голову, заглядывая в глаза Лиса:
— Полегчало, Лисёнок?
От ласкового тона Оборотня слёзы вновь подступили к глазам. Лис бурно задышал и задёргался, вдруг осознав, что нежными ласками дело не ограничится. Оборотень вздохнул и опустил голову. Лис едва не заорал, когда губы Оборотня сомкнулись на его члене. И вновь неясно, от изумления или от возбуждения. Марс никогда не брал его член в рот, как никогда и не целовал в губы. Лис всегда думал, что причиной тому элементарная брезгливость. Выходит, нет? И Сергей прав в своих предположениях? Лис всхлипнул.
— Марс.
— Что, Лисёнок?
— Поцелуй меня. Пожалуйста.
Тяжёлый вздох.
— Нельзя нам целоваться, Лисёнок. Отравишься. Не как Сергей, а насмерть. И я тебя не смогу спасти.
— Твоей спермой не отравился же.
— У моей спермы не тот состав, что у моей слюны. Для тебя она почти безопасна. А вот для Сергея — наоборот. Ты меня уже не боишься, маленький мой?
— Боюсь. Я тебя теперь всегда бояться буду.
— Ну, раз так, хоть получу от тебя всё, что смогу, напоследок.
И Оборотень вернулся к прерванному занятию. Лис зажмурился и стиснул кулаки. Почувствовать себя не тем, кто ублажает, а тем, кого ласкают, было... восхитительно! Вот только скоро Марс наиграется в нежность и вновь войдёт в него бесцеремонно и грубо. Раньше это доставляло дополнительное удовольствие. Теперь Лис боялся этого момента.
Оборотень вдруг разжал руки, выпуская запястья Лиса, и принялся ласкать член юноши с удвоенным усердием, помогая себе одной рукой, а другой нежно массируя кожу вокруг входа в его тело. Лис ахнул и выгнулся дугой. Ощущения были... неописуемые. Юноша изо всех сил вцепился руками в изголовье кровати, чтобы не схватить, не обнять, не притиснуть к себе. Очень вовремя схватился. Оборотень довёл его до оргазма всего несколькими движениями сильных губ сверху вниз. Отстранился и сжал член Лиса в кулаке, зачарованно наблюдая, как выплёскивается серебристая жидкость на напрягшийся живот. Собрал пальцами вязкие капли и смазал анус юноши. Плывущий в ослепительном сиянии Лис ощутил, как пальцы Оборотня проникают в него, нежно растягивая кольцо мышц. Ни удивляться, ни пугаться сил уже не оставалось, и Лис только шире раздвинул ноги в недвусмысленном приглашении. Но Оборотень не спешил. Пальцы сетха продолжали свою ласку, проникая всё глубже. Лис потянулся в сладкой истоме и тут же изумлённо ахнул. Оборотень добавил ещё палец, потом ещё один, становясь всё настойчивее. Помассировал то местечко, от прикосновения к которому Лис всегда становился подобен течной самке куани — пушистого зверька, брачный сезон у которого наступал трижды в год. Куани шалели в эти периоды настолько, что совокупляющихся зверьков можно было брать голыми руками, не опасаясь острых зубов. Лис часто задышал и подтянул колени к груди, облегчая для Оборотня доступ в своё тело. И жалобно всхлипнул, ощутив проникновение сжатой в кулак руки.
— Ммааарс, ччто тты дделаеееешь, оххх...
— Тихо, Лис, не дёргайся. Я не хочу снова тебя искалечить. Расслабься, ласковый мой, сейчас станет легче.
Оборотень сделал несколько движений рукой взад-вперёд. Лис задохнулся. Наслаждение обрушилось, будто морская волна. И тут Оборотень осторожно извлёк руку. Лис едва не закричал в полный голос. Пустота, образовавшаяся в его теле, настойчиво требовала заполнения.
Юноша обиженно всхлипнул:
— Марс, так нечестно! Мне мало...
Оборотень хмыкнул:
— Напомни-ка, Лис, не ты ли говорил мне, что теперь всегда будешь меня бояться?
Лис стиснул зубы:
— Извини, я забыл.
— Глупый Лисёнок! Ну что ты снова сжался? Расслабься. Я ещё не получил того, за чем пришёл.
Лис постарался забыть обиду и расслабиться как можно полнее. Так или иначе, Марс возьмёт его, и лучше не провоцировать Оборотня на лишнее насилие.
Оборотень вошёл в него так медленно и осторожно, что боли Лис не ощутил совершенно. Только всё нарастало безумное желание обнять существо, двигающееся сейчас в его теле. Очень медленно двигающееся. Лис скрипнул зубами и вновь вцепился в спинку кровати.
— Марс, сильнее! Пожалуйста! Или ты с ума меня свести решил?!
Оборотень мягко усмехнулся и задвигался так, как Лис больше всего любил: сильно, резко, вколачиваясь в него по самое основание. Юноша широко распахнул глаза, чувствуя себя так, словно сейчас взорвётся от нестерпимого наслаждения. О страхе и боли он уже совсем забыл.
Ри толкнула дверь в комнату Сергея, чувствуя себя просто омерзительно. Зачем она оставила Лиса с Марсом? Что ещё умудрится натворить её брат? С другой стороны, если Марс потеряет контроль над собой, остановить его она всё равно не сможет. Как гадко чувствовать себя такой беспомощной! Она уже почти забыла, как это гадко.
Человек сидел на постели, понурившись. Ри вздохнула и шагнула к нему.
— Серш, пойдём, мне потребуется твоя помощь.
Сергей поднял голову.
— Конечно, Ри... А Марс не разозлится, что я вышел отсюда?
— Он занят. Лиса воспитывает.
Человек побледнел. Эльфийка покачала головой:
— Не терзай себя, Серш. Ты всё равно никак не можешь изменить это. Более того, тебе тоже предстоит расплачиваться за свою ошибку. Марс в таких делах непреклонен.
— С чего бы ему отступать от принятого решения, Ри?
— Он... искалечил Лиса. Я лечила его сейчас, Серш. Всё удалось поправить, кроме психики. Я не могу исцелять душевные раны, только телесные. Марс дал понять, что этим займётся сам. Не знаю, получится ли у него. Но главное не это, главное, что он сам захотел исправить то, что натворил. Понимаешь меня, Серш?
Человек задумчиво кивнул. И спросил:
— Ри, Лису сильно досталось?
— Насиловал без оглядки, так, что порвал мышцы. Кровь-то он сам остановил, а вот восстанавливать мне пришлось и мышцы, и слизистую.
— Бил?
— Вроде бы нет. Других повреждений тела не было. Но это ни о чём не говорит, Серш. Оборотни умеют причинять боль так, что ни следа на теле не остаётся.
— Ри, для этого им надо, как минимум, контролировать себя. А Марс себя явно не контролировал. Значит, больше он Лису ничего не сделал.
Эльфийка изумлённо моргнула и посмотрела на человека.
— А ведь ты прав, Серш.
Сергей горько хмыкнул:
— Я немного изучил его, Ри. Пока был его любимой игрушкой.
И встряхнулся.
— Идём, Ри. Какая помощь тебе нужна?
— Да, в сущности, я бы и сама справилась, просто не хочу оставлять тебя одного.
— Спасибо, Ри.
День уже пошёл на убыль, когда Сергей вновь увидел Орхэ и Лиса. Оборотень угрюмо взглянул на человека и принялся раздражённо ковыряться в своей тарелке. Лис исподлобья посмотрел сначала на Оборотня, потом на Сергея. И вздохнул тяжело. Рианэль взглянула на Лиса:
— Ты как себя чувствуешь?
Лис насупился:
— Как заново рождённый. Спасибо, Ри. Только это твоё заклятие я тебе ещё припомню.
Эльфийка нахмурилась:
— Что ты с ним сделал, Марс?
Лис вмешался:
— Да нормально всё, Ри. Я виноват был — Марс меня наказал. Поругались — помирились. Мне и сильнее доставалось, правда! Марс сказал, что я могу остаться, а могу уйти, как захочу. Я остаюсь.
Рианэль вздохнула:
— Твоё право. Ты у нас, благодарение Ину, свободный, Лис.
Юноша изумлённо взглянул на неё.
— А ты разве не свободная?
Эльфийка тихо сказала:
— А я, Лис, собственность Марса. И Серш тоже.
Оборотень вскинул голову и рыкнул:
— Хватит, Ри! Обсудите это после обеда! — И перевёл взгляд на человека:
— А ты, сладкий мой, готовься. Через два часа придёшь ко мне в комнату.
Сергей прямо встретил пронзительный взгляд сетха:
— Как прикажешь, Господин.
Кинжально-острый взгляд Оборотня вдруг потерял свою остроту. В глубине ледяных синих глаз мелькнула какая-то неуверенность, будто сетх сомневался в том, что действует правильно. Но это продолжалось не дольше двух секунд. Оборотень моргнул и сказал:
— Хороший мальчик. Послушный. Не вздумай разочаровать меня, Сергей. Результат тебе не понравится ещё больше, чем то, что тебе предстоит.
И Оборотень принялся за еду, полностью сосредоточившись на процессе поглощения пищи.
После обеда Оборотень покинул их, и Сергей требовательно уставился на Лиса.
— Что он с тобой делал, Лисёнок?
Тот мрачно буркнул:
— Что-что, заковал в наручники, а потом изнасиловал так, что весь зад порвал! Боги, ТАК он меня ещё ни разу не наказывал! Я думал, теперь без ужаса и не прикоснусь к нему. А он меня потом так ласкал... Будто извинялся за свою грубость. Я и не думал, что он так умеет. Так нежно. Ты его научил, да, Серш?
Ри фыркнула:
— Он и раньше умел, ручаюсь, Лис. Меня он никогда грубо не брал. Он к женщинам вообще очень трепетно относится. А насчёт нежности... Думаю, ты прав, и он действительно извинялся. Кстати, Лис, если не хочешь, чтобы подобное повторилось, от Серша тебе лучше пока держаться подальше. Марс ведь тебя не за нарушение так жестоко наказывал. Он тебя до крови порвал за то, что ты утром с Сершем в постели кувыркался.
Лис онемел. Перевёл несчастный взгляд серо-зелёных глаз на Сергея. Землянин, не выдержав, отвернулся и глухо сказал:
— Ри, похоже, права, Лисенок. В твоих мучениях и я виноват тоже.
Лис опустил взгляд и вздохнул.
— Жаль. Ты мне очень нравился, Серш. А теперь... он теперь не позволит нам... ну, ты понимаешь... И я на тебя не в обиде, честно. Если бы не это, я бы так никогда и не узнал, каким нежным может быть Оборотень.
Через два часа Сергей вошёл в комнату, где сегодня утром так жестоко наказывали Лиса. Теперь его черёд. Быстрый взгляд на кровать показал, что наручники на месте. В голове забрезжила смутная идея, пока не оформляясь в слова.
Оборотень, стоящий у кровати, холодно проговорил:
— Сам разденешься, или помочь?
Сергей подошёл к Орхэ вплотную и внезапно повис у него на шее, страстно целуя. От неожиданности растерявшийся сетх ответил на поцелуй, и Сергей рывком уронил их обоих на кровать. Один из наручников застегнулся легко, словно сам собой; для того, чтобы приковать вторую руку всё ещё ошеломлённого Оборотня, потребовались некоторые усилия, но результат получился именно тот, которого и добивался Сергей.
Оторопевший вначале от такой наглости человека Оборотень бешено задёргался и, осознав, что вырваться не удастся, безвольно обмяк. Сергей с колотящимся сердцем поднялся с кровати и шагнул к сложенным кучкой на столе вещам Оборотня. Там, в поясе, он уже давно заприметил "сыворотку правды". Если сейчас ввести её Оборотню, он утратит свой обычный самоконтроль. И, может быть, сумеет всё-таки получить удовольствие от того, что Сергей собирается с ним сделать.
Когда Сергей вернулся к кровати со шприц-тюбиком в руке, глаза Оборотня широко распахнулись. Сетх сглотнул и хрипло спросил:
— Собираешься ввести мне это?
Сергей кивнул:
— Да, Господин.
Оборотень быстро сказал:
— В таком случае не повторяй своей прежней ошибки, не освобождай меня, пока не закончится действие зелья. Если, конечно, ты не замыслил особо извращённый способ самоубийства.
Сергей вопросительно поднял бровь:
— То есть, против самого применения сыворотки у тебя возражений нет?
Оборотень хмыкнул:
— Как будто ты меня послушаешь...
— Тогда почему ты считаешь, что я прислушаюсь к твоим советам?
— Сладкий, ты можешь не прислушиваться, я просто хочу очистить свою совесть. Когда эта дрянь подействует, у меня снесёт все тормоза. Мне трудно даже представить себе, что я могу с тобой сотворить в случае, если ты всё-таки расстегнёшь наручники раньше времени. Но ничего хорошего, это точно.
Сергей испытующе взглянул в глаза Оборотня:
— Заботишься о моей безопасности, Господин? Мило с твоей стороны.
Оборотень раздражённо фыркнул:
— Сам не знаю, зачем я это делаю. Тебе давно пора преподать хороший урок. Но если пострадают Ри или Лис, тебе лучше не дожить до того момента, когда вернётся мой самоконтроль. Потому что твоя новая жизнь тебе ОЧЕНЬ не понравится.
Холодная угроза в глазах Оборотня заставила Сергея сглотнуть.
— Господин, я обещаю тебе, что не расстегну наручники, пока не закончится действие сыворотки. Хочешь сказать мне что-нибудь ещё?
Оборотень прищурился:
— Хотелось бы узнать, с какой целью ты собираешься ввести мне её? Хочешь услышать, как я буду кричать от боли? Или хочешь получить какую-нибудь информацию?
В голосе сетха прозвучала едва заметная издёвка. Сергей опустил глаза:
— Скажи, Господин, ты действительно не убил бы меня через две недели?
Оборотень фыркнул:
— Нет, не убил бы. Доставил бы на Землю и преподнёс бы твоему начальнику в подарочной упаковке. Если ты хотел узнать только это, в сыворотке нет необходимости.
Сергей вспыхнул до корней волос. Да, после такого со службы его бы выгнали уже всерьёз. За полную профнепригодность. И не просто выгнали бы. Впрочем, отвыкание от Орхэ он всё равно бы не пережил. Сергей медленно проговорил:
— Нет, не только это.
Глаза Оборотня сверкнули:
— Что же тогда?
— Сейчас узнаешь, Господин.
Оборотень побелел и сжал зубы, когда в руку ему вонзилась острая игла шприц-тюбика. Сергей полностью выдавил содержимое и отбросил пустой контейнер. Провёл рукой по щеке Оборотня и принялся расстёгивать его рубашку.
Сыворотка подействовала быстро. Сергей ещё не закончил снимать с Оборотня одежду, а сетх уже, тяжело дыша, извивался в наручниках, изо всех сил стараясь избегать прикосновений Сергея. Землянин осторожно провёл рукой по груди сетха. Глаза Оборотня остекленели, из горла вырвался всхлип. Сергей нежно прошептал:
— Не надо, Орхэ, не напрягайся так. Я не причиню тебе вреда.
Оборотень застонал:
— Ну, ты и тварь! Хоть Имя не называй! Ты же с меня и изнутри словно шкуру сдираешь!
— Так плохо? Расслабься. Разве я когда-нибудь причинял тебе боль, кроме как по твоему желанию?
Оборотень постарался дышать глубже и ровнее. Сергей ждал. Сетх отдышался и с трудом выговорил, всё ещё вздрагивая:
— Так всё-таки, зачем тебе это? Не верю я, что ты вдруг решил отомстить мне за всё. Значит, у тебя есть какая-то другая причина. И ещё ты почему-то уверен, что всё это сойдёт тебе с рук. На чём основана эта твоя уверенность, Сергей?
Сергей покачал головой:
— Совсем не уверен. Разве ты ещё не понял, что я сначала делаю, а потом уж только думаю? А причина... Я люблю тебя и хочу обращаться с тобой нежно. А сквозь твою броню, похоже, пробиваются только жестокость и боль. Я хочу проверить, можно ли вернуть тебе те ощущения, что испытывают нормальные люди при занятиях сексом.
Оборотень застыл. Потом закрыл глаза и глухо проговорил:
— Уговаривать тебя не делать этого, как я понимаю, бесполезно? Сергей, ты напрасно потратишь время.
Сергей хмыкнул:
— Проверим. Вдруг получится?
Оборотень бросил на него быстрый взгляд:
— И что ты собираешься делать, если получится?
— Займусь с тобой любовью, Орхэ.
Оборотень вздрогнул и вновь обречённо закрыл глаза:
— Тьма тебя побери! Попробую принять как данность, что мне предстоят очень неприятные три часа.
Сергей вздохнул:
— Орхэ, пожалуйста, посмотри на меня.
Тёмные густые ресницы вздрогнули и поползли вверх, открывая почти чёрные глаза. Сергей осторожно взял Оборотня за подбородок и мягко прикоснулся губами к губам сетха в нежном, невесомом поцелуе. Отстранился, вновь заглянул в глаза.
— Если я стану называть тебя Марс, будет легче?
Оборотень с трудом выговорил, судорожно дёрнувшись:
— Называй, как хочешь. Сейчас хозяин положения ты.
Вполне доходчиво. Когда это положение изменится, Орхэ припомнит ему всё. Сергей вздохнул и склонился над ним, покрывая лицо, шею и грудь Оборотня лёгкими, быстрыми поцелуями и шепча в промежутках самые нежные эпитеты и ласковые словечки, какие только мог придумать. Сетх задёргался, кусая губы, изо всех сил стараясь не издать ни звука. Сергей спустился ниже. Оборотень выгнулся дугой и яростно зашипел сквозь зубы отборные ругательства и проклятия сразу на нескольких языках. Через минуту шипение сменилось угрозами, слыша которые Сергей невольно вздрагивал.
Продержался сетх недолго. Уже через четверть часа ругань и угрозы сошли на нет. Оборотень беспомощно застонал, сначала тихо, чуть слышно, потом громче, потом сдавленно всхлипнул. И, когда Сергей, продолжая ласкать его одной рукой, вновь нежно коснулся губами губ Оборотня, из глаз сетха потоком хлынули слёзы.
Сергей немедленно отстранился, слегка испуганный столь нетипичной и бурной реакцией сетха, но слёзы не прекратились. Наоборот, Оборотень зарыдал ещё сильнее. Сергей содрогнулся и мягко поцеловал сетха в висок, шепча что-то утешающее. Так, поглаживая его лицо и осыпая Оборотня нежными словечками вперемешку с лёгкими поцелуями, Сергей прождал очень долго. Наконец поток слёз иссяк.
Оборотень прерывисто вздохнул и поднял голову:
— Почему ты остановился?
Сергей покачал головой:
— Уж не думаешь ли ты, что я стану насиловать тебя, когда ты в таком состоянии? Ты ведь уже почти час рыдаешь.
— Лучше бы насиловал. То, что ты делаешь, намного хуже.
— Чем же, Марс?
— Ты выворачиваешь меня наизнанку. Сдираешь с меня ту самую броню, о которой упоминал недавно. Вместе с мясом сдираешь. Ты хоть подумал о том, что сейчас удовлетворишь своё праздное любопытство, а мне потом со всем этим жить придётся? Покончить с собой я не смогу.
— С ума сошёл?! Не надо тебе с собой кончать, Марс. И вовсе оно не праздное, моё любопытство. Это и любопытством-то назвать можно только с большой натяжкой. Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня...
— Замолчи!
— И я хочу, чтобы ты отвечал мне взаимностью, а не отталкивал всякий раз...
— Заткнись! Сейчас же!!
— Да что я такого сказал? Орхэ, радость моя, я люблю тебя. И ты этого не изменишь, даже если убьёшь меня. Ты можешь, конечно, постараться превратить любовь в ненависть, только стоит ли, ангел мой? Не лучше ли получать взаимное удовольствие от нашей любви?
Слёзы хлынули вновь. Оборотень сдавленно пробормотал проклятие и потянулся к губам Сергея, явно стремясь заставить его замолчать. Но землянин проворно увернулся и вновь принялся ласкать изнемогающего сетха.
В конце концов, измученный до предела Орхэ перестал вздрагивать от его ласк, безучастно снося любые прикосновения. Даже слёзы иссякли. Вот и хорошо! Теперь бы убедить его, что удовольствие можно доставлять и без боли... Сергей, продолжая нежно шептать все глупости, что приходили в голову, принялся изучать обмякшее, расслабленное тело Оборотня в поисках чувствительных местечек. И, когда Орхэ широко распахнул глаза, выгибаясь уже не от боли — от наслаждения, довольно усмехнулся.
Ещё через некоторое время вконец ошалевший от непривычных ощущений Оборотень начал с готовностью отзываться на ласки человека, сам подставляясь под руки и губы, исследующие его тело. Сергей отстранился и нашарил в кармане сброшенной куртки маленький флакон. Этот флакон ему сегодня всучил Лис, настойчиво посоветовавший подготовиться хотя бы таким образом. Сергей последовал совету юноши, машинально сунув флакон в карман после использования. Смазка оказалась очень приятна и удобна: долго не высыхала, не текла и не пачкала одежду.
Когда Оборотень увидел флакон, его глаза расширились, в них мелькнуло осмысленное выражение, а по губам вдруг скользнула слабая улыбка.
— Ты со мной словно с женщиной обращаешься, сладкий.
Сергей хмыкнул и покачал головой:
— Я обращаюсь с тобой как с человеком, которого люблю. По большому счету, разницы нет. Ласка и нежность нравятся и женщинам, и мужчинам.
Взгляд Оборотня затуманился:
— Я запомню это, Сергей.
Землянин помолчал немного и спросил:
— Скажи, Марс, он издевался над тобой так же, как ты надо мной тогда?
Глаза Оборотня расширились:
— Кто?
— Твой Наставник-Оборотень.
И тут Сергей впервые с изумлением и страхом увидел, как побелевшего Оборотня заколотило в жестоком ознобе. Сетх с трудом выдавил:
— Откуда...
Сергей быстро проговорил:
— Мне Ри рассказала.
Оборотень закрыл глаза и беспомощно прошептал:
— Убить бы тебя за такое.
Сергей моргнул:
— За что, Марс?
Оборотень всхлипнул, не открывая глаз:
— Мразь. Взломал мою защиту, поднял чувствительность до предела, довёл до полной покорности, и всё это для того, чтобы швырнуть в прошлое? Значит, всё же отомстить решил... Вот теперь лучше убей, пока я беспомощен, если здравым рассудком дорожишь. Такое я тебе никогда не прощу.
Сергей потрясённо слушал прерывистый шёпот Оборотня. Когда тот замолчал, по-прежнему вздрагивая, Сергей наклонился над ним:
— Орхэ, ангел мой, прости. Мне так жаль. Прости.
Оборотень открыл абсолютно чёрные глаза, полные ненависти, и засмеялся низким нездешним смехом, от которого у Сергея спину продрал мороз. С трудом выговорил, стуча зубами:
— Не стоит, сладкий, не извиняйся. Лучше действуй. Что ты там дальше для меня запланировал?
Сергей прижался к дрожащему, словно в лихорадке, сетху, гладя везде, куда только мог дотянуться. Глаза Оборотня, вновь ставшие синими, опять наполнились слезами. Сетх зарыдал так отчаянно, что сердце Сергея сдавила острая боль. Человек забормотал лихорадочно:
— Любимый, не надо, не плачь, прости меня, сердце моё, ну, хочешь, я сниму с тебя наручники, и ты сделаешь со мной всё, что захочешь, только не мучайся так, Орхэ!
Оборотень подавился всхлипом:
— Совсем спятил?! Я же предупредил тебя: не смей их расстёгивать! Даже если я начну умолять тебя сделать это. Я ведь и в самом деле могу тебя сейчас убить. Или чувство самосохранения у тебя отсутствует совершенно?
Сергей с облегчением заметил, что сетх почти пришёл в себя. Слёзы всё ещё текли, но этих разрывающих сердце рыданий больше не было слышно. Землянин нежно коснулся губами покрасневших и опухших от слёз век Оборотня. И отстранился почти испуганно, когда сетх зарыдал вновь. Вот чёрт, похоже, любая нежность теперь вызывает у Орхэ такую реакцию! И что же теперь делать?!
В дверь поскреблись, и раздался мелодичный перезвон. Сергей поднялся с постели и шагнул, чтобы открыть дверь. Но дверь открылась сама, и на пороге возникла бледная Рианэль. Девушка собралась заговорить, но осеклась, изумлённо глядя на Сергея. Ри явно не рассчитывала увидеть его свободным. Взгляд эльфийки переметнулся на постель, и Ри побледнела ещё больше. Сделала несколько шагов к постели, недоверчиво глядя на дикую картину — залитое слезами лицо Оборотня. Тот лежал, зажмурившись, и вздрагивал от судорожных всхлипов. Ри беззвучно прошептала:
— Пресветлая Ину...
И метнулась к постели, с неженской силой оттолкнув Сергея:
— Да ты совсем ума лишился?! Нельзя его в наручниках держать!!! Ты хоть представляешь себе, ЧТО он сейчас испытывает?!
Сергей вскрикнул: "Ри, нет!!!", но опоздал: девушка уже отомкнула наручники. Оборотня словно пружина с кровати подбросила. Сергей успел увидеть мелькнувшее в воздухе тело, и тут же оказался брошен в стену мощным рывком. Челюсть взорвалась ослепляющей болью, внезапно стало не хватать воздуха. Землянин беспомощно хрипел, обмякнув, но рука Оборотня держащая его за горло, не давала упасть. Сетх остервенело избивал человека, не делающего даже попытки вырваться. Опомнившаяся Рианэль подскочила к ним, пытаясь остановить, образумить, хотя бы с помощью магии, но Оборотень уделил ей внимания не больше, чем надоедливой мухе. От безжалостного удара наотмашь Ри отлетела к столу и уцепилась за его край, тяжело дыша. Пресветлая Ину, что с её братом?! Как остановить его?! И тут её взгляд упал на пояс Оборотня, всё ещё лежащий на столе. В одном из отделений... О, Ину, благодарю тебя! Ри схватила шприц-ампулу с лезиеном — мощнейшим транквилизатором, содрала колпачок и, улучив момент, всадила иглу в шею Оборотня. Зелье подействовало не сразу. Эльфийка успела пережить момент ни с чем не сравнимого ужаса, когда уже заторможенный, но всё ещё остающийся в сознании Оборотень повернулся к ней. Глаза его были не синими, не фиалковыми, даже не чёрными. С лица её брата смотрели льдистые серые глаза Лорда Тайфуна. А потом эти глаза закатились, и Оборотень рухнул на пол.
Ри затрясло. Обездвижить его, в наручники, немедленно! Иначе, в момент, когда эти глаза вновь посмотрят на неё, она просто умрёт от ужаса.
Приложив неимоверные усилия, девушка затащила тяжёлое тело брата на кровать. Пристегнула обе руки, проверила крепления наручников и без сил опустилась рядом. Отдышавшись, Ри перевела взгляд на неподвижное тело у стены. Великие Боги, светлые и тёмные, пусть только окажется, что Серш жив! А уж она постарается не отдать его смерти! Только человеку известно, что тут произошло. Вместе они смогут отыскать причину этого жуткого преображения.
Сергей ощутил сквозь застилавшую мир пелену боли, как его перевернули лицом вверх. О, Боже милосердный, нет! Ещё одного раунда он не переживёт! Оборотень словно с цепи сорвался, и его удары, болезненные сами по себе, отзывались в теле сводящими с ума спазмами. Так его тело реагировало на прикосновения Оборотня в самом начале. Сергей попытался втянуть в лёгкие глоток воздуха и закашлялся: в грудной клетке словно переливались капли расплавленного свинца. Разлепил тяжёлые веки и едва не умер от облегчения — в лицо ему заглядывала бледная и дрожащая Ри.
Эльфийка всхлипнула и проговорила:
— Прости, Серш. Я не должна была действовать так поспешно. Мне следовало сначала узнать, что происходит. Прости.
Девушка прикоснулась к его лицу и закрыла глаза. Сергей ощутил, как отступает боль, и вновь попытался глубоко вдохнуть. Нда, явно сломано не одно ребро. Эльфийка строго проговорила, открывая глаза:
— Не двигайся. И до рёбер дело дойдёт. Сейчас важнее вылечить сотрясение мозга.
Сергей моргнул. Ри кивнула:
— Это ты просто на ноги встать не пытался. Пресветлая Ину, ну и отделал же он тебя! Хорошо, хоть череп не проломил.
Сергей хрипло прошептал:
— Где он?
Эльфийка поморщилась:
— Там, откуда мне не следовало его выпускать, Серш. На постели, в наручниках.
Сергей недоверчиво уставился на хрупкую эльфийку. Та чуть слышно хмыкнула:
— Да, было тяжело, но... Чего только со страху не сделаешь. Не двигайся.
Сергей послушно замер, вновь закрыв глаза.
Девушка лечила человека довольно долго. Под конец Рианэль ощущала себя фруктом, из которого полностью выжали сок, но Серш был практически здоров. Эльфийка глухо проговорила:
— Ну, вот и всё. Побереги рёбра некоторое время, и с плечом осторожнее. Можешь вставать, Серш.
Землянин неуверенно сел, потом осторожно поднялся на ноги. Глубоко вздохнул, потянулся, проверяя, как слушается тело. И немедленно шагнул к постели, на которой распластался бессознательный Оборотень.
— Что ты с ним сделала, Ри? Как тебе удалось его вырубить?
Рианэль устало пожала плечами:
— У него в поясе чего только нету. И лезиен нашёлся.
Человек поднял бровь, потом хмыкнул:
— Нда, и чего я удивляюсь. Ты ведь целительница. Неужели вас и применению сильнодействующих лекарств обучают?
Ри усмехнулась:
— Ты не забывай, ГДЕ меня обучали. Я все известные яды и наркотики знаю. И все противоядия к ним. Даже знаю, что надо применять, чтобы слюной Оборотней не отравиться.
В глазах землянина промелькнул интерес:
— И что же, Ри?
Эльфийка с сожалением покачала головой:
— Это растение можно отыскать только на Сетхе, Серш. Да тебе оно и не нужно, насколько я поняла. Ты ведь уже адаптировался к нему. Или это он к тебе подстроился.
Сергей вздохнул. И вновь повернулся к Оборотню. Проговорил тихо:
— Что же нам теперь делать, Ри? Что я умудрился натворить?
Рианэль посмотрела на человека:
— Это и мне хотелось бы знать. Почему он плакал, Серш? Что ты такого сделал, что он позволил себе слёзы?
Сергей задрожал и опустился на колени рядом с кроватью. Провёл ладонью по скуле Оборотня и горько сказал:
— Я пытался научить его чувствовать, Ри. И у меня почти получилось.
Человек вдруг всхлипнул судорожно:
— Чёрт бы побрал мою тупость! Вот какого хрена мне понадобилось спрашивать его о Наставнике?!
Оборотень вдруг дёрнулся, приходя в себя. Сергей отшатнулся. Сетх открыл глаза, — слава всем светлым и тёмным Богам! — обычные синие глаза, и окинул комнату полностью осмысленным взглядом. Рианэль вздрогнула, услышав хриплый голос Оборотня:
— Умница, Ри. Сам бы я не остановился, это точно. А теперь убирайтесь отсюда, оба. Придёшь через час, Ри, если не хочешь, конечно, чтобы я сдох здесь прямо в наручниках.
Эльфийка задрожала и потянула Сергея за плечо:
— Серш, идём, быстрее.
Человек не шевельнулся, продолжая смотреть в лицо Оборотня.
— Марс.
Сетх закрыл глаза и сглотнул. А потом проговорил тихо, но твёрдо:
— Уйди, Сергей. Я понимаю, что тебе приятно видеть меня униженным и беспомощным, но всё же уйди. Ри, уведи его.
Эльфийка встряхнула человека за плечо. Сергей вышел из ступора и вскрикнул:
— Марс, всё не так! Ты не понял!
Лицо Оборотня исказила мука:
— Я всё прекрасно понял, сладкий. Прояви милосердие — уйди.
Рианэль вспылила:
— Хватит, Серш! Уходи немедленно! Я не позволю тебе терзать его дальше! Он не в том состоянии, чтобы спокойно переносить твои издевательства!
Сергей потеряно взглянул на эльфийку и медленно поднялся на ноги. Не сказав больше ни слова, человек вышел за дверь.
Рианэль посмотрела на Оборотня и вышла вслед за землянином. Догнала, заглянула в лицо:
— Серш, что ты сделал с ним?! Скажи мне, пожалуйста! Он ведь больше не желает тебя видеть. Совсем. Ему больно, так больно, что мне трудно прикасаться к нему даже мысленно. Что ты сделал, Серш?
Сергей споткнулся на полушаге и осел на пол, сотрясаясь в рыданиях. Девушка испуганно прижалась к нему, гладя по вздрагивающим плечам. Молча, потому что не знала, какими словами утешить, как облегчить боль, терзающую теперь и Серша. Пресветлая, да за что же?! За что им такие мучения? Так любят друг друга, и эта любовь приносит обоим такие страдания. Ри прижала к себе Серша теснее. Человек должен выплакаться, прежде чем сможет внятно ответить на её вопросы. Пусть так. Пусть. Время пока есть. Целый час.
Когда слёзы иссякли, Серш заговорил, подробно расписывая ей, что именно он проделывал с Оборотнем. Ри слушала и не могла понять. Пресветлая Ину, и что из этого могло привести к таким результатам?! За исключением последней оплошности человека, когда он упомянул про Наставника, Ри не видела ничего катастрофичного. Серш был очень нежен с Марсом, не причинил и малейшей боли. Ину, он ведь даже не успел взять его! В том, что Серш говорит чистую правду, сомнений у Рианэль не было. Она очень хорошо умела чувствовать ложь и неискренность. Серш же был предельно откровенен сейчас. Возможно, в этом было виновато то опустошение, что чувствовал измученный и растерянный человек.
Землянин заглянул в её глаза.
— Ты понимаешь что-нибудь, Ри? Что с ним? Что я натворил?
Эльфийка покачала головой:
— Даже не знаю, что сказать тебе, Серш. Постарайся пока не попадаться ему на глаза. А насчёт того, что ты натворил... Попробую выяснить это у него самого.
Ровно через час Рианэль вновь вошла в комнату Оборотня. Марс лежал совершенно неподвижно, только грудная клетка поднималась и опускалась размеренно. Ри тихонько окликнула брата:
— Марс, хороший мой, час прошёл.
Оборотень открыл глаза и хрипло проговорил:
— Больше, Ри. Можешь снимать. Я полностью контролирую себя.
Ри подошла поближе. О, Ину, такая боль в глазах! Девушка сжала зубы и быстро расстегнула наручники, стараясь не прикасаться к обнажённой коже брата.
Оборотень встал с постели и принялся одеваться. Поднял с пола разорванную рубашку, осмотрел внимательно, хмыкнул и вновь уронил на пол.
Ри следила за перемещениями брата молча. Когда Оборотень был полностью одет, заговорила:
— Марс, что здесь произошло?
Оборотень перевёл на неё пустой взгляд и пожал плечами. Ри настойчиво сказала:
— Марс, я не смогу помочь тебе, если ты будешь молчать.
Оборотень хмыкнул горько:
— А с чего ты взяла, что мне нужна твоя помощь, сестричка? Ту единственную помощь, в которой я нуждаюсь, ты всё равно не захочешь мне оказать.
Эльфийка похолодела. Брат снова думает о смерти.
— Марс, что он сделал, скажи мне?
В ответ упрямое молчание.
— Марс, что ты собираешься делать?
— Я ухожу.
Ри ахнула.
— Куда уходишь?!
Быстрый взгляд через плечо.
— Я, кажется, уже говорил, что смогу остаться только на два дня.
— Но... Ты не можешь уйти в таком состоянии!
Злой взгляд в упор.
— Позволь мне самому решать, что я могу, а что — нет, сестричка!
Ри замолчала, отчаянно глядя на Оборотня. Сердце разрывалось на части, но эльфийка не произнесла ни слова, пока Оборотень проверял и надевал свой пояс. Спросила лишь, когда увидела, что брат полностью готов:
— Прямо отсюда уйдёшь?
Оборотень покачал головой и направился к двери.
— Я пришёл через двор, оттуда мне и уходить.
— С Лисом попрощаешься?
— Нет. Мы с ним уже попрощались.
— А как же Серш?
Оборотень остановился и запрокинул голову. Потом взглянул на неё полностью чёрными глазами.
— Если они с Лисом захотят, могут жить вместе. Здесь, с тобой.
Рианэль задрожала:
— Марс, не делай этого.
— Поздно, сестричка. Это уже сделано. Серш свободен. Если захочешь, и тебя освобожу.
— Нет!!! Хочешь окончательно разорвать все нити, что привязывают тебя к миру живых?! Воля твоя, но на разрыв нашей связи я не согласна!
Чёрные глаза сменили цвет, стремительно синея и заволакиваясь пеленой равнодушия:
— Как пожелаешь, сестричка. Моё дело предложить.
И Оборотень решительно вышел за дверь.
Сергей сидел за столом в гостиной, уткнувшись лбом в сложенные на столе руки. Когда же вернётся Ри? Это становится невыносимо, сидеть здесь и ждать. В коридоре послышались шаги и тихий голос Рианэль, спрашивающий:
— Братец, могу я проводить тебя?
Сердце скакнуло к горлу. Голос Оборотня прозвучал тускло и невыразительно:
— Незачем, Ри. Я и сам найду дорогу.
Сергей вскочил на ноги и бросился к двери. Выбежал в коридор и увидел — Орхэ полностью одет и... готов вернуться обратно? О, нет...
— Марс!
Оборотень вскинул на него взгляд. Мелькнувший, было, гнев тут же сменился усталым безразличием. Сетх отвернулся, не сказав ни слова.
— Марс, пожалуйста!
— Чего ты хочешь от меня, сладкий? Ты свободен. Наслаждайся своей свободой. А у меня есть дела.
— Марс, не оставляй меня здесь! Я не выживу без тебя...
— Выживешь. Я освободил тебя. Больше ты во мне не нуждаешься.
— Ты ошибаешься, Марс! Нуждаюсь, и ещё как!
— Это теперь твои проблемы, сладкий. Ты мне больше не интересен.
Сердце остановилось на мгновение. Стало трудно дышать.
— Ты говоришь неправду.
Оборотень только издевательски рассмеялся в ответ и, отвернувшись, пошёл дальше. Сергей растерянно смотрел ему вслед, ощущая пустоту в душе.
Рианэль тихонько прочистила горло. Сергей посмотрел на неё и вдруг бросился за Оборотнем. Эльфийка испуганно закричала:
— Нет, Серш!
Но человек уже не слушал её. Сергей бежал, задыхаясь, но догнать Оборотня, идущего быстро, но без лишней торопливости, не мог. Приблизился лишь, когда Оборотень вышел в центр того самого каменного дворика, куда они переместились два дня назад. Сетх закрыл глаза и глубоко вздохнул. Сергей почувствовал, как упало сердце. Если сейчас не сделать что-нибудь — он видит Орхэ в последний раз. Да лучше сдохнуть! Землянин метнулся вперёд и обхватил руками сосредоточенного, уже начавшего становиться прозрачным Оборотня. Синие глаза ошеломлённо распахнулись. Оборотень пошатнулся и, пытаясь сохранить равновесие, тоже ухватился за Сергея. И тут накатила та самая бездонная чернота, что так испугала Сергея в первый раз. Землянин стиснул зубы, закрыв глаза и молясь про себя, чтобы это прекратилось как можно скорее. И вдруг ощутил, что обстановка разительно переменилась.
Сергей открыл глаза. Оборотень растерянно озирался вокруг, не выпуская его из объятий. Человек посмотрел по сторонам. Удивительно знакомый пейзаж! Оборотень вдруг затрясся от беззвучного смеха.
— А вот ЭТО — Земля, Сергей. Мои поздравления. Ты перебросил нас обоих на Землю.
Продолжение следует
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
