"Тьма": На Земле (часть2)

Лицо сетха застыло, он замер и вдруг плавным, текучим движением соскользнул с кровати, разворачиваясь к пришельцу. Сергей ощутил повисшее напряжение всем телом. Оборотень пристально изучал замершего в открытой позе артенианина, едва ли не принюхиваясь. Тот терпеливо ждал, не делая ни единого движения. И вдруг напряжение пропало. Орхэ усмехнулся и проговорил:

— Какой я теперь Повелитель, Джейлзе? Зови меня внешним именем, обращений не нужно.

Артенианин невозмутимо кивнул и сказал:

— Как пожелаешь, Марс.

Оборотень тоже кивнул, словно что-то уяснив для себя, и вновь уселся на кровать. Похоже, сетх решил, что Джейлзе для него не угроза. Сергей с любопытством изучал обоих. Нет, сходство, конечно же, есть, но очень слабое. Орхэ — откровенный хищник, Джейлзе — тоже зверь, но домашний. Хоть это и маска, но маска удачная. Про Орхэ можно определённо сказать — чужак, Джейлзе — сразу и не отличишь от человека.

Артенианин хмыкнул и посмотрел на Сергея:

— Летов, ручаюсь, если вы не устроите ему ещё один срыв, через полгода он будет отличаться от нормального человека очень и очень ненамного. У полукровок очень гибкий организм, как ткани тела, так и психика. В этом отношении чистокровные им уступают — полностью ассимилироваться для них невозможно. А для полукровок — возможно, и даже очень возможно.

Сергей, холодея, смотрел на артенианина.

— Откуда вы знаете, о чём я думаю?

Джейлзе хмыкнул:

— Летов, из тех способностей, которыми обладает Марс, мне практически ничего не досталось. Но то, что досталось, доведено до совершенства. Любой ксенопсихолог должен обладать эмпатией. Хотя бы в незначительной степени. Это обязательное качество.

Орхэ безмятежно пояснил:

— Он может не только чувствовать своих подопечных, но и влиять на них, Серш. Как на тебя сегодня.

Сергей скривился. Джейлзе фыркнул. Орхэ искоса взглянул на Сергея и тихо спросил:

— Трудно было через его щиты продираться, Джейлзе?

Артенианин улыбнулся:

— Щиты знатные. Ты сам его учил, Марс?

Сетх посмотрел на Джейлзе и покачал головой:

— Нет. У него они естественные. Даже теперь пробиваюсь сквозь них только временами. Я ведь его поначалу ломал со всем пристрастием, только потом заинтересовался, с чего это у человечка такая выносливость. От подобной жизни многие Оборотни ломались очень быстро, а ему — хоть бы что, ещё и целоваться ко мне лез.

Джейлзе засмеялся:

— К Оборотню? Целоваться? А вы экстремал, однако, Летов. В лучшем случае для человека это — наркомания. С тяжёлыми последствиями для психики. Для отдельных рас — вообще смертельная штука.

Марс фыркнул, переведя взгляд на ошеломлённого Сергея.

— Вот-вот, хоть ты меня понимаешь, Джейлзе. Что характерно, у него организм очень быстро адаптировался. И у нас с ним синхронизация пошла.

Глаза артенианина загорелись нездоровым блеском фанатика-исследователя.

— Регенерация, устойчивость или рефлексы?

— Всё сразу, Джейлзе.

Артенианин перевёл на Сергея расширенные глаза и задумчиво сощурился. Марс фыркнул:

— Судя по всему, мой тогдашний шок ты вполне представляешь.

— О, да! Чтобы у человека, да полная синхронизация ... Про такое чудо я и не слышал никогда. А может он тоже...

— Нет. Не тоже. Я такое чувствую очень хорошо.

Сергей не выдержал:

— Хватит обсуждать меня в моём присутствии!

Джейлзе вдруг взвыл, выгнувшись в судороге боли. Орхэ мягко усмехнулся:

— Джейлзе, ласковый, ещё раз так сделаешь — сниму щиты совсем. Мало тебе не покажется.

Артенианин отдышался и кинул на Марса затравленный взгляд:

— Извини. Чёртово любопытство родилось раньше меня, и, судя по всему, позже умрёт.

Оборотень кивнул, принимая извинения, и обернулся к изумлённому Сергею:

— Нежный мой, не сердись. Просто Джейлзе проверял мои щиты на прочность, но немного не рассчитал. Я впустил его в свои воспоминания, потом выкинул. Больше он так делать не будет.

Спокойная констатация факта. Сергей поднял бровь:

— Ты так уверен в этом?

Орхэ тихо засмеялся:

— Нет. Но если сделает, пусть винит только себя. Крайне неосторожно с твоей стороны, Джейлзе. Нельзя держать Имя так близко к поверхности. Впрочем, что с тебя взять, ты ведь необучен.

Белый как мел артенианин смотрел на сетха расширенными глазами. Марс проговорил мягко:

— Теперь понял, во что ты ввязался, Джейлзе? Я произвожу неправильное впечатление, да? Ты ведь специалист по психологии Оборотней, должен бы знать, к чему приводят такие эксперименты. Или никогда ещё не нарывался на неприятности? В таком случае, тебе очень повезло — я не хочу причинять тебе вред.

Джейлзе сглотнул и посмотрел на Сергея:

— Теперь понимаете, что такое блоки, Летов? Вот это оно самое и есть. Он защищается, даже если нет никакой угрозы. Это рефлекс.

Оборотень спокойно подтвердил:

— Рефлекс. Вырабатывается в течение первого года. А дальше те, кто не смог научиться защите, служат учебным пособием для тех, кто смог. Я знаю все свои блоки наизусть, Джейлзе.

— А снять их пробовал, Марс? Хоть один?

— Нет. Снимешь один — посыпятся все. Я не стану делать этого, Джейлзе. Я недостаточно доверяю тебе, чтобы позволить копаться в моём подсознании.

— Боишься остаться беззащитным?

— А ты бы не боялся? Ты ведь видел немного. Чувствовал. Думаешь, я хочу повторения подобного?

— Не будет такого, ты же знаешь.

— Будет хуже, Джейлзе, намного хуже. Один из блоков Сергей мне сдвинул немного. Вполне достаточно для того, чтобы он перестал работать, но, к счастью, недостаточно для того, чтобы рухнули все остальные. Ты ведь видел записи, правда, Джейлзе? Понравилось?

Артенианин вспыхнул и сердито взглянул на невозмутимого Оборотня. Тот только бровь поднял.

— Нет? Ну, это на любителя вообще-то. Так вот, закрыться тогда я не смог. Они мне не только тело насиловали. Я думал, это кончится только вместе с моей жизнью.

Оборотень перевёл взгляд на замершего, как испуганный зверёк, человека.

— А потом нежный мой пришёл. И всё прекратилось сразу. Я решил тогда, что зачем-то нужен Берестову. Оказалось — не нужен. Исследования не в счёт. А потом и ты, ласковый мой, сказал, что я тебе не нужен. Вот интересно, когда ты солгал мне, Серш, тогда или сейчас? Нет, молчи лучше, ещё одного откровения я сейчас не выдержу! Если сейчас солгал, продолжай лгать и дальше.

Оборотень обхватил себя руками за плечи, сглатывая, и закрыл глаза. Сергей молча смотрел на сетха, чувствуя себя так, словно только что пнул щенка. Джейлзе затрясло. Артенианин тихо процедил сквозь зубы:

— Летов, прекратите! Вы оба создаёте такой фон, что впору бежать топиться. Марс, реши уж, наконец, доверяешь ты ему или нет! Если нет — Берестов согласен на эвтаназию. Если да, то заканчивай с душевными терзаниями, и начинаем работать.

Оборотень открыл глаза и посмотрел на артенианина с лёгким любопытством:

— А если я откажусь с тобой работать, Джейлзе? Альтернативой будет эвтаназия?

— Нет. Альтернатива — пожизненное заключение. Прежде чем позволять тебе свободу действий и передвижений, тебя нужно адаптировать. Откажешься работать — мне же легче будет!

— Ну-ну, не сердись, Джейлзе. А не страшно тебе будет работать с Оборотнем, знающим твоё Имя? Я ведь могу использовать его в любой момент.

— Если бы хотел, уже использовал бы. К тому же, если это поможет тебе чувствовать себя защищённым... Я рискну и доверюсь тебе, Марс.

— Хм... Хорошо, Джейлзе, работаем. Серш, я надеюсь, ты определился со своим отношением ко мне? Если захочешь избавиться от этой связи — предупреди меня, прошу. Ещё одного полуОбращения моя психика точно не вынесет.

— ПолуОбращения?

Джейлзе вмешался:

— Марс дважды запускал процесс саморазрушения личности. Это эквивалент самоубийства у Оборотней, Летов. И вы дважды обрывали этот процесс своим возвращением. Хоть это и невольная жестокость с вашей стороны, но от этого она жестокостью быть не перестаёт. Окажите нам всем услугу, Летов, не бросайте его больше одного. Он сейчас держится в этом мире только благодаря вам.

Марс кивнул:

— Ты — смысл моей жизни, Серш. Если я его утрачу, мне незачем будет жить.

Сергея передёрнуло:

— А остальные Оборотни? Чем держатся они?

Орхэ заглянул ему в глаза:

— Кто чем, Серш. Но в основном — ненавистью. Смысл их жизни — ненависть и месть. Мне такой смысл тебя уже не заменит.

Джейлзе тихо сказал:

— Не принимайте это близко к сердцу, Летов. Возможно, то, что я сейчас скажу, прозвучит цинично, но попробуйте отнестись к этой ответственности, как к ответственности за домашнее животное.

Сергей вспыхнул:

— Он — не животное!

Орхэ откинул голову и искренне рассмеялся. Джейлзе хмыкнул:

— Вы правы и не правы одновременно, Летов. Любой Оборотень — отчасти животное. Дикое животное. И, как правило, очень опасное. Забывать об этом я вам не советую.

Марс фыркнул:

— Точно, Серш, об этом не забывай. Ты зря ему не веришь. Джейлзе абсолютно прав. Во мне этого животного поменьше, а вот в чистокровках — процентов пятьдесят, пожалуй, будет.

Сергей моргнул, выходя из ступора, в который его загнало подобное утверждение, и ухмыльнулся:

— И какое же ты животное, Марс?

Оборотень хмыкнул:

— Лучше тебе не знать этого, поверь.

Некоторое время они молчали, потом Джейлзе встряхнулся:

— Я оставляю вас до завтра. Думаю, вам надо побыть наедине. Летов, ещё раз предупреждаю вас — будьте терпимее. Марс, не надо больше испытывать его, прошу. Можешь мне поверить — он любит тебя. Я это чувствую.

Оборотень хмыкнул:

— Теперь и я чувствую. Просто... За его щитами не разобрать было, как он на самом деле ко мне относится.

— Не пойму, неужели для тебя они так уж непреодолимы? Или ты просто боишься за них забираться?

— А для тебя преодолимы?

— С трудом, но... да.

— Может, и боюсь. Нет, не так уж непреодолимы. Если он в шоке, он читается отчётливо.

Сергей заинтересованно спросил:

— Так ты поэтому попросил ударить тебя?

Оборотень перевёл на него взгляд.

— Да. Ты раскрылся в тот момент. И я понял, что, кажется, идиот тут вовсе не ты.

Джейлзе фыркнул. Сергей и Марс одновременно взглянули на него. Артенианин немедленно принял максимально серьёзный вид и заявил:

— У вас сутки наедине. Завтра мы с Берестовым придём проверить то, что от вас останется.

Сергей ошеломлённо моргнул. А Оборотень фыркнул:

— У тебя своеобразное чувство юмора, Джейлзе. Но мне нравится. А теперь сделай одолжение — исчезни.

Артенианин усмехнулся и, кивнув Сергею, вышел за дверь.

Сергей сглотнул и повернулся к Оборотню. И замер. Орхэ смотрел на него так пристально, что по спине побежали мурашки.

— Что-то не так, любимый?

Оборотень молча покачал головой, не отрывая взгляда от Сергея. Потом придвинулся ближе и провёл ладонью по руке человека, сверху вниз. По спине тут же пробежал озноб.

— Ор... Марс, они наверняка смотрят.

— Плевать.

Оборотень сгрёб его в объятия и притиснул к себе изо всех сил. Сергей едва не задохнулся, несмотря на то, что Оборотень значительно ослабел после своей голодовки. Сетх мурлыкнул ему на ухо:

— Ну что же ты, сладкий? Действуй! Или хочешь, чтобы я всё сделал сам?

Сергей остолбенел. С усилием отстранился, преодолевая слабое сопротивление Оборотня, и заглянул тому в лицо:

— Что сделал сам? Ты что, хочешь сказать, что...

Марс невозмутимо поднял бровь:

— Что ты будешь сверху? Именно.

Сергей сглотнул.

— Ты уверен?

— Уверен. Потом ты можешь быть снизу или сверху, как пожелаешь, но сейчас ты должен закрепить права на меня.

Сергей растерянно смотрел на Оборотня. Лицо Марса смягчилось:

— Нежный мой, не волнуйся. Ты не навредишь мне этим. Чем ты можешь навредить, так это отказом.

— Почему?

— Я могу решить, что ты меня не хочешь.

Сергей подозрительно заглянул Оборотню в глаза и облегчённо усмехнулся — там прыгали смешинки.

— Не надейся — я тебя хочу.

Голос человека стал ниже и глубже

— Очень хочу.

Дыхание Оборотня участилось. Он откинулся на постели, вцепляясь пальцами в изголовье.

— Действуй, сладкий.

Сергей вздохнул. И решительно склонился над Орхэ, начиная любовную игру.

То, что что-то не в порядке, он понял далеко не сразу. Оборотень тяжело дышал и вздрагивал под его губами и пальцами, но молчал и глаз не открывал. Сергей закусил губу и отстранился. Оборотень открыл абсолютно чёрные глаза, и устало взглянул на него.

— Что-то не так, Серш?

— Об этом я тебя должен спрашивать.

— Сладкий, не будь дураком. Ты можешь делать всё, что захочешь, но от меня восторгов не жди. Я слишком хорошо помню, как всё было.

— Мне прекратить?

— Нет. Продолжай. Только... Если хочешь доставить мне удовольствие — не трать силы на ласки, сделай это как можно быстрее.

Сергей содрогнулся. Ещё одна невольная жестокость с его стороны. Чёрт побери, и когда только он начнёт думать прежде, чем что-то делать!

— Хорошо, любимый, я сделаю, как ты хочешь.

И спустился вниз, к промежности Оборотня, поднимая его ноги и разводя их в стороны. Осторожно лизнул тесное колечко ануса и, преодолев сопротивление мышц, втиснул язык в отверстие. Сетх замотал головой, беззвучно хватая ртом воздух, но не сделал попытки остановить его, из чего Сергей заключил, что можно продолжать в том же духе. Обильно увлажнив слюной анус Оборотня, Сергей поднял голову. Орхэ лежал, зажмурившись и страдальчески искривив рот. Человек подавил невольный вздох и приподнялся повыше, приставив головку почти болезненно напряжённого члена к входу в тело сетха. Оборотня затрясло. Сергей тихо позвал:

— Орхэ, посмотри на меня.

Чёрные глаза послушно открылись. Сетх смотрел сквозь него невидящим взглядом. Человек потянулся было к губам Оборотня, но вдруг замер. Тогда, в той комнате... Нет, целовать Орхэ он не будет. И выяснит, прав ли в своих подозрениях, позже. А сейчас...

Сергей скользнул губами по щеке сетха и прикусил кожу в чувствительном местечке под ухом, одновременно одним движением входя до упора.

Тело под ним сотрясла конвульсия. Побелевшие пальцы крепче стиснули спинку кровати. Сетх втянул в себя воздух и с трудом выговорил охрипшим голосом:

— Давай. Сильнее.

Сергей лизнул укушенное место на шее сетха и задвигался медленно, каждый раз почти выскальзывая из Орхэ и каждый же раз входя до упора. Оборотень глухо застонал и обхватил ногами его талию, двигаясь навстречу и стараясь ускорить ритм.

После оргазма ошеломительной силы не хотелось даже двигаться. Сергей лениво фыркнул, ощутив, как оживший Орхэ начинает ласкать его грудь.

— Марс, теперь твоя очередь.

И вскрикнул, когда ноготь Оборотня отыскал болевую точку под ключицей. Отдышавшись, безнадёжно спросил:

— А без этого никак не можешь? Мне больно, между прочим.

Смешок в шею.

— Это ненадолго. Сейчас приятно будет.

И Сергей задохнулся от наслаждения. Когда волна экстаза спала, он обнаружил, что Орхэ вылизывает его живот. Оборотень поднял голову и усмехнулся, заглядывая в его глаза.