Исповедь эгоиста. Часть 1

Станислав Сергеев

Цикл

Исповедь эгоиста

Книга первая

Шерлок Холмс Мценского уезда

Все события цикла вымышлены. Любые совпадения, аналогии, сходства являются случайными и не несут никакого злого умысла.

Пролог

Глава 1

С позиции своего возраста многие решения и поступки прошлого оцениваются совершенно по-другому. Благодаря юношескому максимализму и элементарной игре гормонов, умудрился наворотить в молодости столько, что самому не верится. За некоторые поступки до сих пор краснею, а про некоторые могу рассказывать молодому поколению с гордостью. Но сейчас это уже почти неважно, все, что было хорошего и плохого в молодости, учеба, работа, семья, дети, служба в органах государственной безопасности, перечеркнуто большим жирным крестом судимости, поломанной судьбой и фактическим одиночеством в зрелом возрасте.

Я родился в Советском Союзе и никогда этого не забывал и даже в тайне гордился этим. Мой отец, военный летчик, долго гонял военно-транспортные борта и потом, переучившись, пересел на стратегические бомбардировщики. Поэтому все мое детство прошло по гарнизонам Забайкалья и только перед самой пенсией наша семья переехала в Крым, где поселились в гарнизоне в Гвардейском, недалеко от Симферополя. Здесь я встретил развал Союза, здесь закончил школу. В военное училище поступить не получилось, поэтому пришлось стать студентом Севастопольского приборостроительного института, у которого был один большой и неоспоримый плюс — наличие военной кафедры, выпускавшей неких 'недоофицеров' для Военно-морских Сил Украины. Поэтому от срочной службы во всех ее проявлениях во времена горячих девяностых годов в виде голода, дедовщины я был вроде как избавлен. По окончании учебы пару лет мотался на гражданке, сменив несколько мест работы, имеющих то или иное отношение к моей радиотехнической специальности. Программировал и продавал бухгалтерскую 1С, прокладывал локальные сети, вешал камеры видеонаблюдения, монтировал сигнализации и даже ставил шлагбаумы, со всей атрибутикой типа рытья котлованов и бетонирования оснований.

Потом повезло, что у отца обнаружился старый сослуживец, который вовремя подсуетился и перевелся в крымское управление Службы Безопасности Украины. Он меня, после встречи и проникновенного разговора, порекомендовал кадровикам в качестве перспективного кандидата. После соответствующей проверки мне назначили куратора и, пройдя все этапы, был призван на службу в органы государственной безопасности Украины.

В принципе, не смотря на текучку, обычный дибилизм военной организации и особую специфику, служба мне нравилась. Слушали кого надо, смотрели за кем надо, ловили телефонных террористов и жестко наказывали, чтоб другим неповадно было. Как-то очень плотно работали по группам черных копателей, сумевших поставить на поток поднятие с мест боев всякого военного хлама типа значков, касок, элементов снаряжения и остального мусора, который обычно после себя оставляли отступающие войска. Пока они не переходили границы дозволенного, их никто не трогал. Ну, конечно, кроме местных бандосов и мелкой милицейской шушеры, которые просто стригли с них свои купоны — обычная пищевая цепочка конца девяностых. Но эти ухари умудрились найти старую партизанскую закладку, выполненную по всем правилам, и начали прощупывать возможность продать оружие серьезному криминалу. И вот именно после того, как до нас дошла оперативная информация об этом прискорбном факте, и начали их вести по всем правилам, обложив со всех сторон, как бешенных волков на отстреле. В итоге горе коммерсантов на эпизоде сбыта брала со всей помпой наша крымская 'Альфа'. Именно тогда, когда эти идиоты, поняв во что вляпались, сдали партизанскую закладку, я вдоволь настрелялся из различного советского и немецкого оружия, благо патронов не жалели и особенно не считали — лень было везти обратно такие тяжести и предпочли излишки просто расстрелять в густом лесу. Понравился настоящий ППШ выпуска 41-го года, своей надежностью, неприхотливостью и скорострельностью, погонял МП-40, тоже неплохая машинка. ТТ не впечатлил, больше лег в руку Парабеллум.

В общем, за время службы много чего видел интересного. Тогда же, в начале двухтысячных встретил свою первую супругу, Оксану, причем все было просто и банально: познакомился на пляже под Евпаторией во время отпуска. Закрутился курортный роман, переросший в нечто большее, во всяком случае, для меня. Как у нас принято, я не сильно афишировал, где служу и чем занимаюсь — за лишние и не по делу махания 'корочками', перспектива получить по голове всегда была очень высокой и неотвратимой.

Моя будущая супруга, как оказалось, тоже носила офицерские погоны и служила в Министерстве Обороны, где-то в воинской части на Западной Украине. Пробить место службы и адрес не составило особого труда, и как появилась такая возможность, смотался к ней в гости. Оказалось — не зря, она хорошо запомнила неунывающего крымчанина, который ей пришелся по сердцу, и была абсолютно не против продолжить отношения уже на более серьезном уровне, тем более девушке давно хотелось замуж. К слову, там у меня произошел конфликт с неким майором, который, оказывается, испытывал определенные чувства к моей будущей супруге и попытался надавить всем своим авторитетом и звездами на погонах. Естественно был послан пешим сексуальным маршрутом, после чего пришлось полязгать зубами и навесить пару фонарей и получить в ответ подобные украшения. Результатом разборок стало совместное употребление навороченного коньяка с местным опером из военной контрразведки, курирующим эту часть, который был в курсе моего интереса и вовремя явился разруливать ситуацию. Ему, по большому счету, скоро было уходить на пенсию, и на этом фоне еще не хватало на территории его ответственности разборок с крымскими коллегами. Да и, как оказалось, любвеобильный майор не в первый раз скандалит на почве ревности и всех уже поддастал своими пьяными выходками. В итоге, будущая супружница, не находила себе места в течении пары часов, и с тревогой смотрела на закрытую дверь кабинета, где я уединился с местным 'молчи-молчи'. Контрразведывательный коллега полностью одобрил мой выбор и рекомендовал девочку побыстрее переводить в Крым, так как данную воинскую часть скоро будут сокращать.

Посидев положенное время, мы, пожав друг другу руки в знак отсутствия спорных тем, стали расходиться. Выйдя из кабинета вслед за коллегой, наткнулся на свою ненаглядную Оксану, с тревогой ожидающую результатов 'трудных и непростых переговоров'. Но увидев наши довольные физиономии и почувствовав запах крутого коньяка, она быстро смекнула, что дело улажено, облегченно вздохнула. Только тогда Оксанка меня смогла разболтать относительно моего примерного места службы, и уже окончательно успокоившись, быстро просчитала всю ситуацию. Она сама прекрасно знала о будущем сокращении части, и конечно согласилась перевестись в Крым, с перспективой поменять фамилию. Майора, кстати, отправили куда-то под Черновцы руководить полигоном, где он вроде как не смог побороть зеленого змия и с честью был отправлен на пенсию, освободив доблестные Збройны Силы от своего присутствия.

Дальше все было делом техники: отношения, переводы, личные дела и вот моя супруга служит в бывшем штабе 32 Армейского корпуса на улице Павленко в Симферополе.

Я часто вспоминаю ту историю с доброй улыбкой — молодость, уверенность в своих силах, лихой наскок и приз в виде супруги. Даже по прошествии стольких лет, и так внезапно и нехорошо закончившегося этого брака, я все равно горжусь собой. Наверно это один из самых ярких эпизодов моей тогдашней жизни.

Дальше все пошло по накатанной — служба, командировки, долгожданное рождение сына, но потом грянул февраль 2014-го года. Власть в Киеве рассылала импотентские приказы, не поддаваться на провокации, и, при этом, требуя не допустить попадания штатного оружия в руки 'правосеков'. Помню, как спешно минировались здания, на конспиративные квартиры вывозилась секретная документация и сервера с уникальными базами данных. При этом, сотрудники, выходящие на службу, принципиально не вооружались даже табельным оружием и в случае штурма зданий, должны были обороняться чуть ли не швабрами и стульями. Поэтому я тогда, даже умудрился свой личный тюнингованный СКС притащить на службу, чтоб в случае чего иметь хоть какую-то огневую мощь и увеличить шансы на выживание.

После того как озверевшие нелюди сожгли под Конотопом автобусы с крымчанами, и многих просто забили палками, а выживших гоняли по полям и устраивали импровизированное сафари, всем стало понятно что с этой обезумевшей стаей нам не по пути.

Когда в Крыму появились 'зеленые человечки' и наше управление взяли под жесткую охрану коллеги из-за Керченского пролива, то мы успокоились. Чуть позже, убедившись, что в ближайшей перспективе пострелюшек и всякого экстрима не намечается, уже начали смотреть на все происходящее в роли статистов, знающих, ну может чуть больше — агентурная сеть и службы перехвата работали в прежнем режиме, только в Киев, собранная и систематизированная информация, уже не передавалась. Да, в принципе, такой возможности уже и не было. Специалисты народного ополчения как-то уж слишком профессионально вывели из строя все основные каналы связи и у нас, и у пограничников, и у вояк. Общаться с Украиной могли только по простым телефонным каналам и интернету, но по всем писанным и неписанным правилам, никаких серьезных распоряжений таким образом нельзя было передавать и тем более получать. Уровень достоверности минимален и есть определенный порядок и выделенные защищенные каналы, по которым должны были передавать распоряжения боевого управления в особый период. Поэтому поднять по тревоге воинские соединения Крыма или хотя бы дать команду на вскрытие пакетов, которые хранятся у любого оперативного дежурного, новое правительство Украины просто физически уже не могло.

Пограничники, поругавшись с крымским руководством 'Укртелекома', как-то смогло найти точки воздействия, и ремонтники со скрипом поехали восстанавливать одну из релейных станций, пользуясь надерганными с других точек запчастями. Но такая связь проработала всего несколько минут — снова приехали ополченцы, извещенные кем-то из руководства крымского 'Укртелекома', которым тоже очень не хотелось жить под отморозками бандеровцами, и вывели оборудование из строя уже окончательно и бесповоротно.

Ну а затем все было просто: 'Вежливые люди', вооруженные ополченцы на блокпостах, растерянные украинские военные в дореволюционных 'брониках' и поношенных камуфляжах, 'поезда дружбы', качественный и профессиональный отлов провокаторов и диверсантов. Референдум и эйфория от того, что те волны ненависти ко всему русскому, что годами накатывались на Крым со стороны Киева, прекратились.

Кто захотел — остался, кто нет — на пенсию, или уехали на Украину и скоро стали нашими противниками.

На фоне таких судьбоносных и для Крыма, и для России, да может и для всего мира событий, у меня в личной жизни произошли не сильно хорошие изменения — супруга, забрав сына, уехала на Украину. Утром уходил на службу — была, а вечером вернувшись — нет ее, нет сына, части документов и вещей. И всего лишь одна короткая записка на столе, которая все объясняла: 'Ненавижу вас москалей'.

Видимо, зная, где я служу, предполагала, что могу остановить ее, повлиять на выбор, поэтому и поступила вот так вот продуманно и фактически по всем правилам конспирации реализовала операцию по эвакуации. Ее понять можно — все родственники на Украине, да и тем, кто вернется из Крыма, обещали золотые горы, вот и приняла решение вернуться. Ну что ж, Бог ей судьба. Потом, через пару лет на связь через скайп вышел сын и задал один вопрос 'Папа, почему ты предал Украину?'. Что я мог ответить, если ответ его не интересовал и сам вопрос звучал в виде приговора.

Было тяжело. Да и на новой службе к факту побега супруги отнеслись очень внимательно и долго мурыжили всякими проверками. Хотя, практически всех, кто перешел из крымского управления СБУ в ФСБ, долго и тщательно проверяли, такова уж специфика работы. Да и не безпричинно — были случаи прямого предательства среди перешедших и это сказывалось на доверии к остальным.

В такой ситуации как у меня, был всего один выход — удариться в работу, что я и сделал. Чем занимался? Да все тем же, только на несколько ином уровне — техническое обеспечение конечно было на несколько порядков лучше и современнее, чем то, с чем приходилось работать до перехода Крыма к России.

Потом был развод, несколько попыток как-то упорядочить личную жизнь. Хорошей отдушиной стало увлечение практической стрельбой, куда меня втянул в качестве терапии давний друг, профессор психиатрии. Реально нашел себя — поездки почти каждые выходные на полигон реально помогали расслабиться и отвлечься.

Со временем нормализовалась и личная жизнь. К моему удивлению мимолетное знакомство на сайте знакомств обернулось интересным общением, романом и как результатом беременностью и новым браком. В итоге через несколько лет, получив майорские погоны, я был уже успокоившимся семьянином, отцом двух мальчиков.

По службе все шло ровно и своим чередом, хотя и без перспектив — нашего перешедшего с СБУ брата особо не жаловали и по должностям не двигали, но с особой охотой отправляли на пенсию, что, кстати, наблюдалось и у армейцев. Ну а потом произошло то самое...

Особо вдаваться подробности не хочу, да и неприятно вспоминать те события. Волчьи законы выживания в нашей организации ни для кого не секрет, вот и я попал под этот каток. Получилось так, что с новым начальником у меня наметился долгий и вялотекущий конфликт по служебной линии. Любые попытки перевестись куда-либо подальше, от его не совсем адекватных распоряжений и от моих 'веселых' родственников, резались начальством — клеймо 'предателя' все-таки давало о себе знать.

В один прекрасный день все же произошла стычка — под вечер пьяный начальник внезапно появился на работе и после короткой перепалки набросился с кулаками, сбил на пол и стал бить ногами, сломав несколько ребер. Из последних сил я, просто потерявшийся от боли, сумел воспользоваться травматической 'Осой', которая полностью подтвердила репутацию самого эффективного оружия самозащиты. Нападавший, получив тяжелую резиновую пулю в горло, сразу отключился, но мне от этого было не легче.

Потом все было как в тумане от постоянной боли: наручники, крики руководства, какие-то документы, которые подписывал через силу и чувство непонимания и бессилия. В итоге меня и моего оппонента быстро спихнули на пенсию, но помимо всего прочего военный следственный комитет возбудил дело о применении травматического оружия.

Год следствия, кучи экспертиз, свидетели, которые внезапно меняют показания в пользу моего бывшего начальника, погасшие глаза супруги, которые она все чаще и чаще стала прятать от меня и все более громкое и даже агрессивное ворчание тещи. И главное — чувство обиды и бессилия от того, что вроде бы как нормальная устоявшаяся жизнь, вывернулась наизнанку и превратилась в ад.