Исповедь эгоиста. Часть 1

Единственное, что помогало как-то жить, это приработок, который давал старый друг — как в молодые года занимался системами безопасности. Монтировал и налаживал системы видеонаблюдения, сигнализации, домофоны и это как-то помогало отвлечься от неприятностей следствия и приближающегося суда, ну и давало некоторую копеечку помимо копеечной пенсии.

Потом, фактически через год после происшествия, прошел суд. Насколько поседел и сколько спалил нервов, никто не скажет, но результат был предсказуем с того момента, как стало понятно, что следаки без правил топят, несмотря на УПК и свидетели меняют показания не в мою пользу. В суде было доказано, что на почве личной неприязни я сначала выстрелил в своего начальника, а уже тот, получив пулю в горло, сумел героически меня обезвредить и в процессе борьбы сломал ребра, челюсть и нанес сотрясение мозга. Итог: пять лет строгого режима. Жесткий приговор, который разделил мою жизнь на до и после...

Ну что можно сказать о том периоде моей жизни. Тоска от несправедливости системы, злоба, апатия. Проскакивали даже суицидные мысли.

Апелляция, кассация, конечно, ничего не дали и только вытянули последние деньги и вдребезги разбили последнюю веру в наше российское правосудие. Вариантов бороться и ресурсов уже не было, и пришлось смириться.

Отсидев на 'ментовской' зоне, как БС (бывший сотрудник) в Ставропольском крае три года, я вышел по УДО уже совершенно другим человеком. Молчаливым, угрюмым, осторожным и стойко обученным никому не доверять. Зона она учит многому, и прежде всего, следить за своим языком и не лезть не в свои дела и, тем более, никогда не вписываться в чужие разборки.

Как я и ожидал, на свободе меня никто не ждал. Жена никого себе не нашла, но стала абсолютно чужой. Сыновья сильно повзрослели, но своего отца уже практически не помнили и главным мужчиной для них стал брат жены. Кстати он единственный кто меня нормально принял — в начале двухтысячных, еще при Украине, сам, будучи сотрудником линейного отдела милиции, был осужден по жесткой подставе и так же отсидел три года на 'ментовской' зоне, где-то под Черниговом.

Мы с ним долго говорили, и он очень осторожно довел до меня мысль, что у моей супруги, которая с трудом пережила мою посадку, и мальчишек, жизнь только-только устоялась и не стоит в нее врываться и все снова баламутить. Я ждал этого, да и брат жены всегда был правильным мужиком и просто так языком не трепал, и если советовал, то только по делу.

Скандалить, куда-то рваться, что-то доказывать, мстить я не стал. Просто кивнул, пожал руку, попросил информировать о детях, особенно если чем-то могу помочь, развернулся и ушел — здесь я уже чужой.

Вот с такими мыслями я вернулся в свою старую квартирку, доставшуюся от бабки, которую, к моему удивлению, никто не забрал, не продал, не отжал. Да были долги по коммуналке, но не такие страшные.

Потом были несколько месяцев адаптации к обычной жизни. Постановка на учет, поиски работы, но тут повезло — старый друг, который до суда давал мне возможность подрабатывать, снова привлек к работе на монтажах, не смотря на мой статус бывшего осужденного.

— Ты об этом меньше людям рассказывай, не давая пищу для лишних нервов, и работай качественно. Кто ты и что ты, я и так знаю. Не думаю, что ТАМ тебя так поломали, что от тебя можно ожидать неприятностей. Просто забудь, постарайся оставить это в прошлом.

Мужик он неплохой, правда, на своей волне, но эта специфика бизнеса в сфере безопасности. С его стороны привлекать к монтажам бывшего ЗК это по-настоящему ПОСТУПОК, который я никогда не забуду.

Время шло, боль от одиночества и осознания никчемности жизни как-то стали притупляться. Даже участковый, который несколько раз наведывался в гости, чтоб проведать УДО-шника, успокоился, понимая, что с моей стороны у него не будет головной боли. В работу втянулся и даже стал как-то получать удовольствие. Появились деньги, закрыл долги по коммуналке и даже стал отправлять все еще жене на содержание мальчишек, хотя получил от нее однозначное НЕТ на встречу с ними.

Единственное, что не давало покоя, это постоянные головные боли, которые стали результатом сотрясения мозга, полученного во время той памятной стычки. Из-за них часто не мог спать по ночам и красные от недосыпа глаза стали моим почти постоянным украшением. По этой теме даже участковый всполошился и несколько раз посылал меня в наркодиспансер сдавать анализы на наркотики.

Друг, профессор психиатрии, который, помимо своей основной специальности, был великолепным эрудированным диагностом с просто энциклопедическими знаниями, несколько раз таскал на МРТ. Но особых причин не нашел, и списав все на психосоматику, прописал простенькие болеутоляющие, которые хоть немного, но приглушали эту боль, которая стала моей постоянной спутницей, особенно по ночам.

Прошло еще несколько месяцев относительно спокойной и можно сказать даже стабильной жизни. Работа была, на себя практически ничего не тратил, большую часть заработка отправлял на карту жене, по-умному подписывая 'На содержание детей'. Но вот все также пресловутая неисчезающая головная боль по ночам стала частью моей жизни.

Со временем, приняв болеутоляющие, научился как-то дремать, урывками погружаясь в настоящий сон. В периоды такой полудремы изредка начал слышать странные голоса, которые что-то нашептывали и вот тут я по-настоящему испугался, решив, что крыша съезжает основательно и бесповоротно, а в моей ситуации существования в статусе бывшего зека это было окончательным приговором.

Естественно в такой ситуации я побежал снова к другу психиатру, который будучи помимо остальных своих достоинств, был очень хорошим программистом, и в данный момент сидел дома и писал какую-то навороченную медицинскую программу на Питоне. Последующий разговор меня успокоил и позабавил. Сашка, так звали моего друга, был очень умудренным жизнью человеком, который помимо всего прочего в своей области считался очень большим профессионалом, к которому на консультацию обращались даже из Европы и Америки, благо он великолепно владел английским. Выслушав меня, он покивал головой и только с легкой усмешкой спросил:

— Эти голоса предлагают тебе кого-то убить или что-то сделать?

— Да нет, конечно. Просто достали, спать не дают.

— Ну и пошли их. Скоро отстанут...

Ну, вот после этого разговора и стал посылать. Покопался в интернете, такое иногда бывает после сотрясения мозга, вроде как возможно был задет слуховой нерв и по нему, образно говоря, шли помехи. Звучит смешно, но я для себя это принял как аксиому и стал ко всему этому относиться с некоторым юмором, стараясь не зацикливаться на этих проблемах. Хотя как-то, после тяжелого трудового дня и после сытного ужина умудрился задремать, запустив на экране какой-то слезливый южнокорейский сериал. И вместо обычного посыла подальше странным голосам, я вроде бы как раздраженно им ответил: 'Чего вам надо?'.

И, о чудо, как-то все сразу изменилось. Голоса, разделились и стали слышны более явно. Они, который я про себя называл старшим, периодически шелестел, невнятно повторяя одну и ту же фразу, причем на русском языке: 'Приди...помоги...накажи... Приди...помоги...накажи...'. А вот второй, более молодой, был более эмоциональный, пытался что-то объяснить, но я не сильно понимал. Такое чувство, что со мной пытались связаться, но каналы связи были не согласованы и частотные сетки смещены друг относительно друга. Такое издевательство над своим мозгом я долго терпеть не смог и снова проснулся, уже в холодном поту, понимая, что происходит что-то явно ненормальное. Либо пришла серьезная шиза и мне скоро придется одевать свитер с длинными рукавами, которые завязываются на спине, либо со мной действительно пытаются связаться. И, что характерно, я больше склонялся к первому варианту, что как раз и пугало больше всего. Проблему понимал, а вот к другу-психиатру как-то бежать уже не хотелось. Хотя у нас уже давно нет принудительного лечения, только по решению суда для социально опасных элементов, но я все-таки был на УДО и любой сигнал с этой стороны мог меня запросто вернуть на зону.

Пару дней, точнее ночей, я провел в диком напряжении, ожидая странные голоса, но их не было, что меня несказанно успокоило. Но вот на третью ночь, когда опять пришел с работы уставшим и как-то даже не думал про этих ночных болтунов, получил сюрприз в виде более ясного и качественного обращения. Хорошо, что никто не начал кричать 'Раз, раз, проверка!', это было бы слишком, но на этот раз все было цивильно и пристойно. Тот же шелестящий голос, но более наполненный силой, в котором уже присутствовали определенные эмоциональные краски, медленно и напевно снова раздался у меня в голове.

'Услышь, приди, помоги, накажи'. И ведь, что самое интересное, ведь так настойчиво твердил. Я, по своей старой служебной привычке по службе радиоконтоля сразу стал классифицировать абонента и этому голосу присвоил псевдоним 'Шиза-Один'. И не выдержав монотонного бормотания, ответил:

'Шиза-Один, прием. Слышу нормально. Проверка связи. Дают отсчет. Один, два, три, четыре, как слышите?'.

Результатом мой выходки был вскрик: 'О, матерь Божья' и бормотание на время затихло, но включилась сразу 'Шиза-Два', которая что-то затараторила, конечно, неразборчиво, но намного лучше, чем в прошлые разы. Уже можно было разобрать некоторые слова и тоже на русском, но с непривычной расстановкой ударений: 'Батюшка... оговорили... брат...каторга...царь'.

И тут я проснулся в холодном поту. Как-то все это перестало нравиться и попахивает смирительной рубашкой. Поднявшись с дивана, посмотрел на ярко горящие в темноте цифры электронных часов показывающих половину пятого утра. Поняв, что заснуть уже не смогу, пошел на кухню заваривать в гейзерной кофеварке кофе, да и нужно было обдумать ситуацию, так сказать разложить по полочкам и принять решение о дальнейших действиях.

Приняв решение, утром я ни свет, ни заря отправился к своему другу-психиатру, попытаться рассмотреть вопрос со стороны стандартной медицины.

Он меня внимательно выслушал, задал несколько вопросов и, сделав паузу, веско отправил меня на МРТ.

— Голоса в голове, это галлюцинации и если ты с ними начинаешь общаться это уже признаки психоза, но с другой стороны я не вижу у тебя никаких нарушений когнитивных функций, да и твое критическое отношение к окружающему и, особенно к проблеме выпадает из картины. Но на фоне твоих головных болей все это выглядит не очень хорошо, поэтому давай сначала посмотрим, что у тебя в голове, сдашь анализы на гормоны, а уж потом будем делать выводы. Надеюсь, ты ни с кем не делился своей проблемой?

— Я что идиот? С моим УДО могу сразу загреметь далеко и надолго.

— Правильно, и МРТ, если есть финансы, сделай лучше в разных клиниках, так сказать для гарантированного результата.

Ну и я конечно, получив достаточно мотивирующую накачку, понесся выполнять поставленную задачу, и ближе к обеду снова был у друга. Анализы крови конечно надо было ждать пару дней, а вот МРТ и описание он внимательно изучил, и, покачав головой, спокойно и как-то задумчиво проговорил.

— А все нормально. Я никаких проблем не вижу. Ни опухолей, ни сгустков. Ничего. Голова нормального здорового человека твоего возраста. Да и общее состояние, как-то не способствует появлению галлюцинаций.

— Саша, и что мне делать??

— Давай пока понаблюдаемся. Интересно, что тебе будут рассказывать эти голоса и к чему принуждать... — и тон этой фразы и характерный взгляд профессора не обрадовали.

Ну вот так я и поехал на работу после обеда с расстроенными чувствами — ведь фактически ситуация не прояснилась и уровень самоконтроля нужно увеличивать до запредельной высоты.

Опять прошло пару дней и вроде как все стало нормализовываться, но на третью ночь опять началось представление 'Сельский час для полуночников'. И что интересно я не спал, а так, вошел в режим неглубокой полудремы. Да и Шиза-Один теперь говорила достаточно понятно и вполне по делу.

'Ответь, ты нужен'.

'Здравствуй Шиза-Один'.

'Что за Шиза-Один?'.

'Это я тебя так называю, чтоб не сойти с ума'.

'Как будет угодной, это твое право. Но ты нужен и должен помочь'.

А вот это меня задело — даже если это мой бред и галлюцинации, то я все равно никому не позволю себя нагибать.

'Я никому ничего не должен. Кому был должен либо вернул, либо простил. Сейчас я просто человек божий, иду по жизни, никого не трогаю'.

Агрессия моего ответа явно озадачила мою галлюцинацию, и она как-то сменила тон.

'Не злись, Ушедший. Действительно нужна помощь, не стала бы тревожить по пустякам. Дело божеское — сироте убогой помочь, справедливость восстановить, наказать извергов-предателей'.

Я умудрился даже во сне усмехнуться. Становилось все интереснее и интереснее и как-то точно не вписывалось в мои понятия о бреде.

'Ух, какая Шиза у меня правильная и говорливая. Ну, давай рассказывай, что там у вас случилось и чем зек вам может помочь'.

Пауза и теперь очень осторожно заговорила Шиза-Два, нежным, дрожащим от перепуга голоском явно молоденькой девушки.

'Уважаемый Ушедший, мой отец полковник Арцеулов Аристарх Петрович штаб-офицер Российской Императорской армии был обвинен в предательстве и лишен всех чинов и наград. Не перенеся позора застрелился. Мой брат подпоручик Арцеулов попытался восстановить честное имя отца, но был обвинен в попытке смертоубийства, также лишен всех чинов и сослан на каторгу. Мою матушку от горя хватил удар и мы практически без средств существования живем в Мценске у родственников матушки, которые не бросили в трудный час. У меня ничего нет кроме женской добродетели...' — и она замолчала, как я понял, борясь со слезами.

Я выдержал паузу, явственно слушая всхлипы и наконец-то ответил:

'Так чего ты хочешь от меня?'.

'От вас?'

Она на несколько мгновений замолчала и с новой интонацией, в которой уже была слышна и сила и жесткость, проговорила:

'Справедливости и кары тем, кто оболгал моего отца и брата, кто виновен в том, что моя матушка не может ходить, говорить и каждый день гаснет от тоски. Кары им, так как я уверена, что это одни и те же люди, не побоявшиеся кары божьей за свои прегрешения'.

Я усмехнулся. Как-то все уже странно звучало.

'Хочешь их определить, доказать вину и завалить?'

'Завалить?' — не поняла она моего сленга.

'Ну, в смысле ликвидировать, убить...'.

Опять пауза, видимо девушке было трудно это сказать, но прошли мгновения, и она с силой и злостью выдавила из себя:

'Они должны ответить за все'.

Я опять усмехнулся.

'Ну а если это люди, занимающие большие посты? Сфабриковать обвинение в предательстве и отправить на каторгу офицера по подставе, для этого нужны немаленькие связи на высоком уровне'.

Опять, несмотря на мой сленг, она меня поняла и уже спокойно ответила:

'Перед судом божьим все равны'.

Хм, очень прочная позиция, сбалансированная, мотивированная, и очень уж созвучная моей ситуации. Тут возможно у меня крыша едет и подсознание, настроенное на месть, начинает как-то обыгрывать ситуацию, которую я давно загнал куда-то глубоко и чем это может вылиться, даже думать не хочется. Но все-таки решил довести разговор до логического завершения и уже утром однозначно идти к другу-психиатру сдаваться с повинной.