The Military Balance 2022

THE MILITARY BALANCE 2022

ВОЕННЫЙ БАЛАНС 2022

Вооруженные силы стран мира: Общее оглавление

Предыдущий: The Military Balance 2021

Следущий: The Military Balance 2023

ОГЛАВЛЕНИЕ

Editor's Introduction / Введение

Chapter 1. Domain trends / Доминирующие тренды

Chapter 2. Defence and military analysis / Оборонный и военный анализ

Simulation and defence / Моделирование и оборона

Military adaptation to climate change / Военная адаптация к изменению климата

Chapter 3. North America / Северная Америка.

Canada, USA

Chapter 4. Europe / Европа.

Albania, Austria, Belgium, Bosnia-Herzegovina, Bulgaria, Croatia, Cyprus, Czech, Denmark, Estonia, Finland, France, Germany, Greece, Hungary, Iceland, Ireland, Italia, Latvia, Lithuania, Luxembourg, Macedonia, Malta, Montenegro, Netherlands, Norway, Poland, Portugal, Romania, Serbia, Slovakia, Slovenia, Spain, Sweden, Switzerland, Turkey, United Kingdom

Chapter 5. Russia and Eurasia / Россия и Евразия

Armenia, Azerbaijan, Belarus, Georgia, Kazakhstan, Kyrgyzstan, Moldova, Russia, Tajikistan, Turkmenistan, Ukraine, Uzbekistan

Chapter 6. Asia / Азия

Afghanistan, Australia, Bangladesh, Brunei, Cambodia, China, Fiji, India, Indonesia, Japan, Korea North, Korea South, Laos, Malaysia, Mongolia, Myanmar, Nepal, New Zealand, Pakistan, Papua New Guinea, Philippines, Singapore, Sri Lanka; Taiwan, Thailand, Timor-Leste, Vietnam

Chapter 7. Middle East and North Africa / Ближний Восток и Северная Африка

Algeria, Bahrain, Egypt, Iran, Iraq, Israel, Jordan, Kuwait, Lebanon, Libia, Mauritania, Morocco, Oman, Palestinian, Qatar, Saudi Arabia, Syria, Tunisia, UAE, Yemen

Chapter 8. Latin America and the Caribbean / Латинская Америка и Карибское море

Antigua & Barbuda, Argentina, Bahams, Barbados, Belize, Bolivia, Brazil, Chile, Colombia, Costa Rica, Cuba, Dominican, Ecuador, El Salvador, Guatemala, Guyana, Haiti, Honduras, Jamaica, Mexico, Nicaragua, Panama, Paraguay, Peru, Suriname, Trinidad & Tobago, Uruguay, Venezuela

Chapter 9. Sub-Saharan Africa / Африка к югу от Сахары

Angola, Benin, Bostwana, Burkina Faso, Burundi, Cameroon, Cape Verde, Central African, Chad, Congo, Cote d'Ivoire, DR Congo, Djibouti, Equatorial Guinea, Eritrea, Ethiopia, Gabon, Gambia, Ghana, Guinea, Guinea-Bissau, Kenia, Lesoto, Liberia, Madagascar, Malawi, Mali, Mauritius, Mozambique, Namibia, Niger, Nigeria, Rwanda, Senegal, Seychelles, Sierra Leone, Somalia, South Africa, South Sudan, Sudan, Tanzania, Togo, Uganda, Zambia, Zimbabwe

Chapter 10. Military cyber capabilities / Военно-кибернетические возможности

Explanatory notes / Пояснительные примечания

Reference

Editors Introduction

Предисловие редактора

Спустя два года после пандемии коронавируса вооруженные силы по всему миру продолжают поддерживать меры общественного здравоохранения. Эта поддержка, вероятно, сохранится, если появятся новые варианты COVID-19. Тем не менее, в 2021 году многие вооруженные силы стремились возобновить деятельность, на которую повлияла пандемия. Военная подготовка и учения, адаптированные для обеспечения безопасности от COVID, насколько это было возможно, и возобновились крупномасштабные развертывания, такие как возглавляемая Великобританией Авианосная ударная группа 21. Однако риски заражения сохранялись, поскольку вооруженные силы боролись с внедрением вакцинации и других профилактических мер: COVID все еще мог подорвать оперативную готовность. В то же время, как и в 2020 году, не произошло сокращения конфликтов или конфронтации. Обостренное восприятие конкуренции великих держав по-прежнему мотивировало соображения оборонного планирования многих стран и влияло на важные решения о закупках.

Постоянные конфликты оставались неразрешенными. В Африке Франция перешла к изменению своего участия в Сахеле, сосредоточив свое военное присутствие вокруг контртеррористической миссии в Такубе, в то время как в других странах война в Эфиопии и мятеж в Мозамбике вызвали беспокойство. На Ближнем Востоке войны в Ливии, Сирии и Йемене продолжались, даже если сочетание усталости и тупика привело к предварительной деэскалации.

Ближневосточные государства также ожидали решений о будущей дислокации вооруженных сил США. В 2021 году США вывели батареи противоракетной обороны, и администрация Байдена заявила, что это приведет к "правильному размеру" регионального присутствия США. Конкретные детали, однако, оставались скудными в преддверии Стратегии национальной безопасности, ожидаемой в 2022 году. Более того, в отчетах о выводах Глобального обзора положения дел содержалось мало подробностей, кроме стремления обеспечить более надежное присутствие как в Индо-Тихоокеанском регионе, так и в Европе. Это было связано с Временным стратегическим руководством администрации по национальной безопасности, в котором говорилось, что США прекратят "вечные войны".

Избрание Байдена принесло надежды на улучшение трансатлантических связей. Однако способ вывода войск США из Афганистана — и осознание европейскими государствами того, что им не хватает военного потенциала, чтобы сделать что-либо, кроме как следовать решению Вашингтона, ослабили надежды на укрепление отношений, особенно если рассматривать их наряду с дипломатическими последствиями в Европе после объявления в сентябре соглашения АУКУС. Несмотря на объединяющую риторику, европейские союзники по-прежнему должны были делать больше для своей собственной обороны. Вполне вероятно, что это будет отражено в новой стратегической концепции НАТО и в так называемом "Стратегическом компасе" ЕС.

Расходы на оборону

Тем не менее, очевидно, что европейские государства свернули за угол с точки зрения своих расходов на оборону, поскольку аннексия Крыма Россией в 2014 году и последующее военное вмешательство в восточную Украину перевернули ситуацию с безопасностью на континенте. В 2021 году европейские расходы на оборону выросли на 4,8% в реальном выражении, больше, чем в любом другом регионе. Это ознаменовало седьмой год подряд роста в реальном выражении. Увеличение в 2021 году в сочетании с сокращением расходов в других регионах означает, что европейские расходы составили 18,7% от общемирового объема, после того как с 2014 года они колебались между 16,5% и 17% ежегодно.

Продолжающаяся восходящая траектория европейских расходов на оборону отражает обострившееся восприятие угрозы. Более того, эти более высокие европейские расходы скорректированы с учетом инфляции; в других странах растущая инфляция снизила эффект от номинального увеличения оборонного бюджета. Действительно, в то время как глобальные расходы снова выросли в 2021 году, достигнув 1,92 трлн. долларов — на 3,4% больше, чем в 2020 году, — инфляция во всех регионах означала, что это составило сокращение на 1,8% в реальном выражении. В реальном выражении расходы сократились в Латинской Америке, странах Африки к югу от Сахары, на Ближнем Востоке и в Северной Африке, а также в России и Евразии, хотя номинальный рост был очевиден в большинстве регионов. В реальном выражении расходы в Латинской Америке, в значительной степени изолированной от любой серьезной угрозы, находятся на том же уровне, что и в 2009 году. Тем временем экономические трудности в странах Африки к югу от Сахары продолжают сдерживать расходы на оборону. В реальном выражении расходы региона в 2021 году будут такими же, как и в 2012 году. Если инфляция продолжит расти, это может усилить давление на оборонные бюджеты.

Расходы на оборону в Азии оказались устойчивыми, и есть мало свидетельств того, что пандемия сорвала запланированные инвестиции в оборону. Общий объем региональных расходов в 2021 году составил 488 миллиардов долларов, что более чем вдвое превышает общую сумму в 226 миллиардов долларов в 2008 году. В 2021 году на долю Китая приходилось 43% от общего объема региональных расходов, а его оборонный бюджет в размере 207 миллиардов долларов поддерживал военную модернизацию Пекина. Наши бюджетные прогнозы показывают, что, если нынешние тенденции сохранятся, официальный бюджет Китая к 2030 году может составить чуть менее 270 миллиардов долларов.

Китай и Россия

Публичное разоблачение того, что Китай, вероятно, проводит значительное расширение своих ядерных сил, подчеркнуло широту и масштаб амбиций, лежащих в основе его военной модернизации.

Военно-морская трансформация Китая в последние годы была замечательной и быстрой по любым меркам. Однако полное развитие возможностей Военно-морского флота Народно-освободительной армии (НОАК) потребует дальнейших инвестиций, не в последнюю очередь в обучение. Тем не менее, военно-морской флот, возможно, находится на важном этапе развития своих вооруженных сил. Объемы судостроения в Китае остаются огромными. Возможности в ближнем море были усилены, и с 2012 года в эксплуатацию были введены 72 корвета типа 056/056A. Но ввод в эксплуатацию первого большого десантного корабля-амфибии типа 075, способного к авиации, продолжение разработки авианосцев и ввод в эксплуатацию растущего числа фрегатов и эсминцев отражают решительные усилия по созданию военно-морского флота с голубой водой. В конце апреля в присутствии председателя Си Цзиньпина военно-морской флот одновременно ввел в эксплуатацию свой третий крейсер типа 055, атомную подводную лодку с баллистическими ракетами типа 094 и десантный корабль.

Важно отметить, что наряду с вводом в эксплуатацию новых судов продолжался вывод из эксплуатации устаревших платформ. Последний фрегат типа 053H1, находящийся на вооружении, скорее всего, скоро будет выведен из эксплуатации. Между тем береговая охрана Китая является важным компонентом трехуровневой морской стратегии наряду с военно-морским флотом и морской милицией. Особого внимания заслуживает появление двух кораблей класса Zhaotou водоизмещением более 12.000 тонн; это самые большие суда береговой охраны в мире.

Военно-воздушные силы НОАК продолжают использовать свои возможности, в том числе вблизи Тайваня. С января по ноябрь 2021 года НОАК провела 230 вторжений в Зону идентификации ПВО Тайваня. Было задействовано более 800 самолетов, в том числе истребители, бомбардировщики, а также самолеты специальных миссий, в частности самолеты противолодочной обороны KQ-200, а также вертолеты ПЛО и армейские ударные. Между тем, появление китайского транспортного самолета Y-20 в варианте заправщика указывало не только на то, что дни устаревшего H-6U в этой роли могут быть сочтены, но и на то, что Китай вскоре может обладать более современными средствами дозаправки своих самолетов и расширения их дальности полета над Южно-Китайским морем. Масштаб и качество программы перевооружения военно-воздушных сил касаются других военно-воздушных сил в регионе (в частности, Индии, Японии и Тайваня), а также делают ее надежной угрозой равного уровня для вооруженных сил США. Пекин также предлагает на экспорт все более мощные боевые самолеты, беспилотные летательные аппараты и управляемое оружие, такое как ракета класса "воздух-воздух" средней и большой дальности PL-15 (CH-AA-10), которая поступила на вооружение НОАК только в 2018 году.

В конце 2021 года внимание вновь было сосредоточено на наращивании Россией сил вблизи границы с Украиной. Ноябрьское наращивание еще раз высветило не только воинские подразделения, которые Москва могла мобилизовать и развернуть, но и вспомогательную гражданскую и военную инфраструктуру, которая позволила это сделать. Военно-морской флот продолжил испытания гиперзвуковых ракет морского базирования 3М22 "Циркон" с первыми надводными и подводными пусками с подводной лодки "Ясень" (проект 885) "Северодвинск" в октябре. Первое серийное оружие Циркон планируется ввести в эксплуатацию в 2022 году. Воздушно-космические силы начали поставки первых 24 модернизированных бомбардировщиков Су-34, но перевооружение других ВВС было ограниченным: ввод в эксплуатацию Су-57 Felon еще не завершен, в то время как концепция нового боевого самолета Шах-мат, возможно, больше предназначена для экспорта. Тем временем Россия стремится внедрить усовершенствованные возможности в различных местах, в том числе в Арктике и на Дальнем Востоке.

Региональные реакции

Очевидно, что озабоченность по поводу военных разработок Китая и России является движущей силой региональных, а также более широких международных военных разработок. В Европе по-прежнему уделяется особое внимание совершенствованию боевых возможностей авиации, а также средств противовоздушной обороны и реактивной артиллерии, в то время как растет внимание противодействию невоенным средствам, которые Россия использует в рамках своей общей стратегии. Эти опасения также стимулируют более тесное сотрудничество между НАТО и государствами, не входящими в НАТО, которые особенно обеспокоены деятельностью России, в частности Финляндией, Швецией и Украиной.

В Азии военная модернизация Китая дает возможность рассмотреть оборонную политику и программы развития потенциала региональных государств. Большое внимание уделяется деятельности НОАК вблизи Тайваня, но страны Юго-Восточной Азии также испытывают военное давление Китая. Правительство и вооруженные силы Индонезии все больше обеспокоены действиями Китая в своей исключительной экономической зоне вблизи островов Натуна, в то время как правительство Малайзии объявило тендер на новый радар воздушного наблюдения дальнего действия через месяц после того, как его ВВС перехватили группу транспортных самолетов НОАК в 60 морских милях от побережья штата Саравак в мае. Тем временем Япония укрепляет свой военный потенциал: она приобретет F-35B, а ее вертолетоносцы Izumo будут модифицированы для эксплуатации этих самолетов.

В отличие от Европы, в Азии нет рамок многосторонних альянсов, поэтому государства там использовали двусторонние или мини-блоковые группировки для поддержки своих усилий в области безопасности и обороны. Примером может служить партнерство AUKUS, подписанное Австралией, Великобританией и США в сентябре, которое, хотя первоначально и было направлено на оказание помощи Австралии в разработке подводных лодок с ядерной силовой установкой, также призвано способствовать более глубокому сотрудничеству между тремя его членами в области кибернетики, искусственного интеллекта (ИИ), квантовых и "дополнительных подводных" возможностей. Однако эффективное военное сотрудничество также зависит от целого ряда часто не оглашаемых двусторонних соглашений, например, касающихся военной материально-технической поддержки и обмена разведданными.

Технологические изменения

Развитие и интеграция передовых оборонных технологий в Китае продолжается быстрыми темпами. Официальные лица правительства США, как сообщается, выразили удивление уровнем технологической сложности, очевидным в августовском испытании гиперзвукового планирующего летательного аппарата. Китай, конечно, не единственная страна, использующая такую технологию. Российская система ускоренного скольжения Авангард уже поступает на вооружение, и другие страны, включая США, разрабатывают новые гиперзвуковые системы. Но Пекин стремится создать всеобъемлющую интегрированную стратегическую структуру, в которой гражданский сектор, сектор обороны и сектор национальной безопасности тесно увязаны и скоординированы. В западных государствах попытки сотрудничества в области гражданских и военных технологий столкнулись с проблемами. По мере ускорения темпов технологических изменений и по мере того, как государства стремятся интегрировать в свои оборонные возможности новые технологии, такие как искусственный интеллект и машинное обучение, государствам на Западе будет важно решить эту проблему. НАТО стремится сделать это с помощью своего Ускорителя оборонных инноваций, но это, вероятно, все еще будет зависеть от национальных взносов в инновационный фонд, что делает эффективность зависимой от национальных приоритетов. В то же время внедрение более сложных возможностей также рискует создать уязвимость, например, для противников, нацеленных на системы, от которых зависят сетевые вооруженные силы. Это также может осложнить военное сотрудничество, если не все члены альянса смогут позволить себе идти в ногу со временем. Планы увеличения развертывания западных военных сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе усугубят эти проблемы. США могут позволить себе решить эти задачи и модернизировать свои вооруженные силы, сталкиваясь с вызовами со стороны Китая, а также России, но то же самое нельзя сказать о других западных государствах или государствах-единомышленниках. Более того, проблема управления этими требованиями будет только обостряться по мере того, как долгосрочная "стратегическая конкуренция" заменит в лексиконе "вечные войны".