Любовь и Тайны Лысой Горы

Любовь и Тайны Лысой Горы

В августе к власти пришел новый король, и начались гонения. Предыдущий лютой ненавистью клеймил магов и ведьм, утаскивая всех, кого удавалось схватить, в застенки фамильного Замка. По слухам, что разносили по долам и весям его обитатели, костры там жгли живыми телами и днем, и ночью. Нынешний же переключился на друидов. И вот уже два месяца людей в белоснежных одеяниях и нитями трав в волосах отлавливали по всей стране и волокли все в тот же печально известный Замок на Лысой Горе. Друидов в округе совсем не стало. Либо укрылись в лесах, кто успел, либо уже отправились к Его Величеству в гости по особому приглашению. Вот так началась эта осень.

Керь не был слеп. О, нет, даже с черной лентой на глазах он оставался зрячим. Он скрывал глаза. Такие просто невозможно не скрывать, но видел мир с помощью своего дара. Юноша со светлыми волосами до плеч и глазами, черными как ночь со зрачками зелеными, как молодая трава, был друидом. Но сейчас был вынужден носит темную одежду, так непохожую на привычное с детства одеяние, и скрывать свой дар от людей. За принадлежавших его племени король платил звонкой монетой, и в любом, даже самом порядочном человеке рождалась алчность, которая легко пересиливала благодарность за исцеление и богатый в этом году урожай. Поэтому вот уже месяц, с того самого дня, как на площади в одном из городов на них с учителем накинулись солдаты короля, и старик, проживший много больше обычной человеческой жизни, умер у него на руках от разрыва сердца, призвав в спасение ученику силу древесных корней, заточенных в темницу каменных мостовых, Керь скрывался. И как не старался не мог взрастить в своей душе ненависть и жажду мщения.

Учитель был стар и, умирая, улыбался. Он учил его быть добрым и любить не только природу, столь естественную в своих проявлениях, но и людей, что порабощают её, точнее, думают, что поработили. И он любил. Искренне и беззаветно. И так и не научился ненавидеть. Поэтому он просто бежал, с каждым днем все настойчивей приближаясь к границе. Природа она везде природа — Мать всего сущего, она едина. Поэтому не все ли равно в какой стране ему жить? Но сердце тянуло обратно. К заливным лугам лаванды и мяты, Зачарованному Лесу, подарившему так много тепла и волшебных, наполненных счастьем ночей. Его тянуло обратно сердце, но гнал вперед и вперед разум. Керь был слишком молод, он не желал умирать.

Он сидел в маленькой таверне, на перекрестке двух дорог и с минуты на минуту собирался отправляться дальше. А за окнами вот уже битый час лил дождь и явно не собирался заканчиваться. Дорога раскисла, и вряд ли его конь смог бы пройти по этому бездорожью, если бы принадлежал к отряду лошадиных. Но посторонним вовсе не обязательно было знать, что тот и не конь вовсе. Белый, с серебристой гривой, сейчас он выглядел серым и не ухоженным, не потому, что Керь не ухаживал за ним, вовсе нет, просто Белый шум знал толк в маскировке и всячески поддерживал своего друга и попутчика в стремлении добраться до границ государства неузнанным.

Трактирщик его отговаривал, но Керь лишь улыбался. Взял, приготовленные для него на кухне припасы, и развернулся от стойки к двери. Та распахнулась и из стены дождя в сухость и тепло таверны шагнули рыцари. Сначала один, за ним второй, и лишь после них вошел третий, без рыцарских доспех, в одной лишь черной, стеганной куртке, накинутой поверх такой же черной рубашки, в узких штанах и высоких сапогах с защитными пластинами в области колен. Мальчишка друид попятился и уперся спиной в стойку. Взгляд черноволосого парня, внешне немногим старше его самого, остановился на нем. Проницательные карие глаза, они показались смутно знакомыми, и это напугало еще больше. Керь искренне порадовался, что так и не снял за все время повязки с глаз. Повернувшись к хозяину через плечо, он коротко попрощался и пошел к выходу. Пришедшие уже рассаживались за столом возле окна. Командиром в их маленьком отряде явно был черный.

Керь вышел под дождь и, как только дверь захлопнулась за его спиной, сбежал с крыльца и помчался в сторону конюшни. Белый шум встретил его призывным ржанием, так похожим для человеческого уха на лошадиное, но Керь был друидом, поэтому в голосе своего спутника различал слова.

— Сейчас, сейчас, — пробормотал он, прилаживая сбоку от седла седельную сумку. — Сейчас...

— Эй! — его окрикнули от двери. Мальчишка-друид замер, вцепившись в седло. Сердце ухнуло в пятки.

Даже в городе, в котором погиб, надорвавшись, его старый учитель, ему не было так страшно, как сейчас. Не раздумывая, он попытался вскочить в седло, но его неожиданно сдернули сильные руки, он ударил, не глядя, наотмашь, руки разжались, Керь воспользовался заминкой нападавшего, вывернулся и кинулся прочь из конюшни. На улице все так же стеной лил дождь. Но друида не смогло бы остановить даже болото, не говоря уж про обычную раскисшую грязь. Он бежал, быстрее ветра, зная, что Белый Шум непременно нагонит его на какой-нибудь опушке, поэтому главным было скрыться ему самому, а верный спутник непременно найдет его чуть позже, и они продолжат путь, главное, убежать, скрыться, раствориться среди поля, но где?

Но даже в поле выбежать ему не дали, неведомая сила ударила в спину и толкнула на стену амбара. Друид уперся лбом и ладонями в давно уже мертвое дерево. Он никогда не применял свой дар во вред, никогда. Но сейчас... сейчас, кажется, был готов сделать это. Мертвое дерево ожило под его пальцами, пустило корни в твердь, между пальцами стали распускаться почки, тянуться ветки, стена, состоявшая из множества бревен, наложенных одно на другое, сливалась в единое целое. Он сращивал их, оживлял, не приказывая, умоляя о помощи, но со спины по обе стороны от него легли чужие руки. Дерево жило, подрагивало, тянулось к Керю, и хлестало по лицу молоденькими, тонкими ветвями того, кто пришел по его душу. А потом друида резко развернули, и парень вжался в стену спиной, с него сдернули повязку и он увидел того, кто пришел в таверну с двумя верными рыцарями, встретился с темно-карими глазами, цвета древесной коры. Они казались такими знакомыми и совершенно неожиданно наполнились теплом.

— Ну, наконец-то, — выдохнул ему в лицо знакомый незнакомец, и вжался губами в губы. Глаза друида широко распахнулись, и он резко ударил кулаком ему в плечо, парень тут же отстранился. На губах его цвела улыбка. — Я так искал тебя, — пробормотал он, бровь у него была рассечена одной из веток ожившей амбарной стены, но он, казалось, даже не чувствовал ни боли, ни горячей крови, текущей вдоль виска. Он резко обнял все еще растерянно хлопающего глазами друида, и с силой вжал в себя, уткнувшись лицом ему в шею. — Так искал. Уже начал бояться, что ты пропадешь, как тогда, на излучине...

И в этот момент Керь вспомнил...

У лесной речке, на излучине, всегда летом светит солнце и так много вкуснейшей земляники, что просто глаза разбегаются, и она такая огромная, вкусная, ароматная, просто объедение. Он бегает туда каждый день, в перерывах между занятиями и сбором трав. Учитель строг, но закрывает глаза на эти шалости. И Керь наслаждается солнцем и летним полднем, парящим и умиротворенным, как кошка, развалившаяся кверху брюшком прямо посреди двора, зная, что её никто не обидит, не ударит, не причинит вреда.

Он подбегает к самому берегу, в этом месте он высок, и Керю совсем не хочется сорваться вниз и ухнуть в воду, которая вовсе не так тепла, как могла бы быть, нагревшись на летнем солнце. Просто речка эта родниковая, потому холодна даже летом. Но в этот раз его привлекает вовсе не шум реки и даже не земляника, которая все так же проситься в рот прямо с куста.

Он лежит, раскинувшись, совсем рядом с невысоким обрывом, мальчишка чуть старше его самого, черноволосый, чернобровый, со смуглой, загорелой кожей. На нем нет рубашки, она черной тряпкой валяется поверх травы и земляничных кустов слева от него. Он спит. Дыхание ровное, но брови хмурятся, ему, наверное, что-то сниться. Он красивый, Керь еще никогда, ни в одной деревне, в которые приходил вместе с учителем, не видел таких красивых людей. Но в лице его присутствует некая едва уловимая грубость, поэтому мальчишка-друид безошибочно угадывает в незнакомце воина, пусть юного, пусть еще не достаточно опытного, но уже воина, хищника. Керь подбирается ближе, опускается на колени, и нависает над ним, рассматривая во все глаза. Он не видит в своих действиях ничего постыдного или неподобающего, ему просто любопытно, разве это порок? Он склоняет голову на бок, задумавшись. А потом протягивает руку и зачем-то проводит по щеке незнакомца пальцем, тот морщиться во сне, но не открывает глаза. Спит крепко, полуденный зной сморил его, успокоил, лишил бдительности. И друид, любопытный, как любое дитя леса и природы, пользуется его расслабленностью, а потом, обратив внимание на то, какие у черноволосого мальчишки алые губы, цвета спелой земляники, ему так сильно хочется попробовать их вкус, что, не задумываясь склоняется и прижимается губами к его губам. Потом, осознав, что это просто невероятно приятно, высовывает язычок и скользит им по приоткрытым во сне губам, неосознанно, как щенок, ластящийся к человеку в своем щенячьем бездумном счастье и восторге, что рядом есть кто-то, которому можно продемонстрировать свою любовь ко всему миру, ну и к нему тоже, так удачно оказавшемуся поблизости. И Керь совсем не ожидает, даже не помыслив о такой вероятности, что незнакомец внезапно распахнет темно-карие, заспанные глаза. Друид испуганно вскрикивает ему в губы и, резко отпрянув, пытается вскочить и скрыться в лесу, но не успевает, черноволосый мальчишка резко садиться и перехватывает полу его белоснежного одеяния и дергает на себя. Керь, пошатнувшись, падает на него, пребольно ударившись локтем о коленку незнакомца, но могло бы быть еще больнее, если бы тот вовремя не подставил бы руки и не поймал его.

— Ты кто? — выдыхает черноволосый куда-то ему в макушку, позволяя поднять голову и заглянуть ему в глаза, но не давая ни малейшей возможности отстраниться.

— Я — Керь, — моргает друид, и пытается устроиться удобнее у него на коленях. Парень сдавленно охает и как-то почти инстинктивно притягивает его к себе еще ближе, Керь возмущается, — Ты чего?!

— Тише, — голос незнакомца звучит уже иначе, и светловолосый мальчишка с пугающими, нечеловеческими глазами замирает в его руках. — Меня зовут Аль, — шепчет тот ему в губы, — И если хочешь, чтобы целоваться было еще приятнее, то лучше, делать это так.

Керь хочет спросить, что значит "целоваться", но не успевает, потому что старший парень прижимается к его губам и неожиданно раздвигает их языком. Растерявшись, мальчишка-друид послушно приоткрывает рот, и дергается, когда чувствует чужое вторжение.

— Тише, — без улыбки бормочет черноволосый, — Это совсем не больно, — и повторяет поцелуй.

Но на этот раз Керь уже знает, что от него ожидать, поэтому не пугается, а послушно не только впускает его язык, но и пытается ответить, переплетая его со своим. Так действительно намного приятнее. Но ему совсем не нравится звук, который издает незнакомец, когда он, не разрывая поцелуй, все же пытается устроиться на его коленях удобнее. Мальчишка-друид замирает и отстраняется, заглядывая в подозрительно потемневшие карие глаза.

Керь склоняет голову на бок, черноволосый, подавив в себе очередной стон, снова пытается поймать его губы губами, но мальчишка отворачивается и не позволяет.

— Мне не нравится.

— Что? — растерянно уточняет юный воин.

— Мне не нравится, как ты реагируешь, — повторяет друид и пытается встать, а когда тот вновь делает попытку удержать его, дергается сильнее, слышится треск ткани, и воин отпускает.

Друид поднимается на ноги. Оправляет одежду, неодобрительно глядя на разорванные ворот, проводит по нему пальцами и края сходятся, словно и не рвались вовсе. Глаза воина широко распахиваются, он резко встает и шагает к нему. Друид даже не отшатывается.

— Ты... маг?

— Неа, — легкомысленно отзывается Керь, — Я — друид.

— Друид? — переспрашивает парень, словно в первый раз не расслышал.

— Ага, — кивает мальчик, — Но знаешь, — он смотрит на солнце, прикрыв глаза ладошкой, — Уже поздно, меня учитель ждет.

— Ты вернешься?

— Куда?

— Сюда.

— Ну, земляника же никуда не денется до завтра, так что, конечно, вернусь. А то из-за тебя я так не одной и не попробовал.

— Так ты за земляникой приходил?

— Угу. — Подтверждает друид, обходит его и шагает в сторону леса.

Юный воин перехватывает его руку.

— Значит, завтра?

— Что? — не понимает Керь.

— Ты придешь сюда завтра?

— Я же уже сказал.

— Я буду ждать.

— Зачем?

— Ну... — парень мнется, пристально глядя ему в лицо, словно желая прочитать ответ в его глазах. — Я тоже люблю землянику, — наконец находиться он.

— Хорошо, значит, завтра вместе собирать будем, — радостно объявляет бесхитростный Керь и спешит к учителю.

Тот не ругался за опоздание. Тот говорил. Говорил о том, что это противоестественно и противоречит самой природе, говорил, что тот мальчик, которого он повстречал в лесу, из-за длинных волос и белых одеяний, принял его за девушку, а не за мальчика, будущего мужчину. А, когда узнает правду, и сам поймет, как ошибся, уже ни за что не станет его целовать. Но на Керя куда больше подействовало именно первое высказывание. Он слишком любил Природу, чтобы пойти против нее. На следующий день он так и не пошел к той излучине. И вообще постарался забыть то место, как страшный сон. И, казалось, даже забыл. И вот теперь, через пять лет был вынужден вспомнить.