Любовь и Тайны Лысой Горы

Любовь и Тайны Лысой Горы

В августе к власти пришел новый король, и начались гонения. Предыдущий лютой ненавистью клеймил магов и ведьм, утаскивая всех, кого удавалось схватить, в застенки фамильного Замка. По слухам, что разносили по долам и весям его обитатели, костры там жгли живыми телами и днем, и ночью. Нынешний же переключился на друидов. И вот уже два месяца людей в белоснежных одеяниях и нитями трав в волосах отлавливали по всей стране и волокли все в тот же печально известный Замок на Лысой Горе. Друидов в округе совсем не стало. Либо укрылись в лесах, кто успел, либо уже отправились к Его Величеству в гости по особому приглашению. Вот так началась эта осень.

Керь не был слеп. О, нет, даже с черной лентой на глазах он оставался зрячим. Он скрывал глаза. Такие просто невозможно не скрывать, но видел мир с помощью своего дара. Юноша со светлыми волосами до плеч и глазами, черными как ночь со зрачками зелеными, как молодая трава, был друидом. Но сейчас был вынужден носит темную одежду, так непохожую на привычное с детства одеяние, и скрывать свой дар от людей. За принадлежавших его племени король платил звонкой монетой, и в любом, даже самом порядочном человеке рождалась алчность, которая легко пересиливала благодарность за исцеление и богатый в этом году урожай. Поэтому вот уже месяц, с того самого дня, как на площади в одном из городов на них с учителем накинулись солдаты короля, и старик, проживший много больше обычной человеческой жизни, умер у него на руках от разрыва сердца, призвав в спасение ученику силу древесных корней, заточенных в темницу каменных мостовых, Керь скрывался. И как не старался не мог взрастить в своей душе ненависть и жажду мщения.

Учитель был стар и, умирая, улыбался. Он учил его быть добрым и любить не только природу, столь естественную в своих проявлениях, но и людей, что порабощают её, точнее, думают, что поработили. И он любил. Искренне и беззаветно. И так и не научился ненавидеть. Поэтому он просто бежал, с каждым днем все настойчивей приближаясь к границе. Природа она везде природа — Мать всего сущего, она едина. Поэтому не все ли равно в какой стране ему жить? Но сердце тянуло обратно. К заливным лугам лаванды и мяты, Зачарованному Лесу, подарившему так много тепла и волшебных, наполненных счастьем ночей. Его тянуло обратно сердце, но гнал вперед и вперед разум. Керь был слишком молод, он не желал умирать.

Он сидел в маленькой таверне, на перекрестке двух дорог и с минуты на минуту собирался отправляться дальше. А за окнами вот уже битый час лил дождь и явно не собирался заканчиваться. Дорога раскисла, и вряд ли его конь смог бы пройти по этому бездорожью, если бы принадлежал к отряду лошадиных. Но посторонним вовсе не обязательно было знать, что тот и не конь вовсе. Белый, с серебристой гривой, сейчас он выглядел серым и не ухоженным, не потому, что Керь не ухаживал за ним, вовсе нет, просто Белый шум знал толк в маскировке и всячески поддерживал своего друга и попутчика в стремлении добраться до границ государства неузнанным.

Трактирщик его отговаривал, но Керь лишь улыбался. Взял, приготовленные для него на кухне припасы, и развернулся от стойки к двери. Та распахнулась и из стены дождя в сухость и тепло таверны шагнули рыцари. Сначала один, за ним второй, и лишь после них вошел третий, без рыцарских доспех, в одной лишь черной, стеганной куртке, накинутой поверх такой же черной рубашки, в узких штанах и высоких сапогах с защитными пластинами в области колен. Мальчишка друид попятился и уперся спиной в стойку. Взгляд черноволосого парня, внешне немногим старше его самого, остановился на нем. Проницательные карие глаза, они показались смутно знакомыми, и это напугало еще больше. Керь искренне порадовался, что так и не снял за все время повязки с глаз. Повернувшись к хозяину через плечо, он коротко попрощался и пошел к выходу. Пришедшие уже рассаживались за столом возле окна. Командиром в их маленьком отряде явно был черный.

Керь вышел под дождь и, как только дверь захлопнулась за его спиной, сбежал с крыльца и помчался в сторону конюшни. Белый шум встретил его призывным ржанием, так похожим для человеческого уха на лошадиное, но Керь был друидом, поэтому в голосе своего спутника различал слова.

— Сейчас, сейчас, — пробормотал он, прилаживая сбоку от седла седельную сумку. — Сейчас...

— Эй! — его окрикнули от двери. Мальчишка-друид замер, вцепившись в седло. Сердце ухнуло в пятки.

Даже в городе, в котором погиб, надорвавшись, его старый учитель, ему не было так страшно, как сейчас. Не раздумывая, он попытался вскочить в седло, но его неожиданно сдернули сильные руки, он ударил, не глядя, наотмашь, руки разжались, Керь воспользовался заминкой нападавшего, вывернулся и кинулся прочь из конюшни. На улице все так же стеной лил дождь. Но друида не смогло бы остановить даже болото, не говоря уж про обычную раскисшую грязь. Он бежал, быстрее ветра, зная, что Белый Шум непременно нагонит его на какой-нибудь опушке, поэтому главным было скрыться ему самому, а верный спутник непременно найдет его чуть позже, и они продолжат путь, главное, убежать, скрыться, раствориться среди поля, но где?

Но даже в поле выбежать ему не дали, неведомая сила ударила в спину и толкнула на стену амбара. Друид уперся лбом и ладонями в давно уже мертвое дерево. Он никогда не применял свой дар во вред, никогда. Но сейчас... сейчас, кажется, был готов сделать это. Мертвое дерево ожило под его пальцами, пустило корни в твердь, между пальцами стали распускаться почки, тянуться ветки, стена, состоявшая из множества бревен, наложенных одно на другое, сливалась в единое целое. Он сращивал их, оживлял, не приказывая, умоляя о помощи, но со спины по обе стороны от него легли чужие руки. Дерево жило, подрагивало, тянулось к Керю, и хлестало по лицу молоденькими, тонкими ветвями того, кто пришел по его душу. А потом друида резко развернули, и парень вжался в стену спиной, с него сдернули повязку и он увидел того, кто пришел в таверну с двумя верными рыцарями, встретился с темно-карими глазами, цвета древесной коры. Они казались такими знакомыми и совершенно неожиданно наполнились теплом.

— Ну, наконец-то, — выдохнул ему в лицо знакомый незнакомец, и вжался губами в губы. Глаза друида широко распахнулись, и он резко ударил кулаком ему в плечо, парень тут же отстранился. На губах его цвела улыбка. — Я так искал тебя, — пробормотал он, бровь у него была рассечена одной из веток ожившей амбарной стены, но он, казалось, даже не чувствовал ни боли, ни горячей крови, текущей вдоль виска. Он резко обнял все еще растерянно хлопающего глазами друида, и с силой вжал в себя, уткнувшись лицом ему в шею. — Так искал. Уже начал бояться, что ты пропадешь, как тогда, на излучине...

И в этот момент Керь вспомнил...

У лесной речке, на излучине, всегда летом светит солнце и так много вкуснейшей земляники, что просто глаза разбегаются, и она такая огромная, вкусная, ароматная, просто объедение. Он бегает туда каждый день, в перерывах между занятиями и сбором трав. Учитель строг, но закрывает глаза на эти шалости. И Керь наслаждается солнцем и летним полднем, парящим и умиротворенным, как кошка, развалившаяся кверху брюшком прямо посреди двора, зная, что её никто не обидит, не ударит, не причинит вреда.

Он подбегает к самому берегу, в этом месте он высок, и Керю совсем не хочется сорваться вниз и ухнуть в воду, которая вовсе не так тепла, как могла бы быть, нагревшись на летнем солнце. Просто речка эта родниковая, потому холодна даже летом. Но в этот раз его привлекает вовсе не шум реки и даже не земляника, которая все так же проситься в рот прямо с куста.

Он лежит, раскинувшись, совсем рядом с невысоким обрывом, мальчишка чуть старше его самого, черноволосый, чернобровый, со смуглой, загорелой кожей. На нем нет рубашки, она черной тряпкой валяется поверх травы и земляничных кустов слева от него. Он спит. Дыхание ровное, но брови хмурятся, ему, наверное, что-то сниться. Он красивый, Керь еще никогда, ни в одной деревне, в которые приходил вместе с учителем, не видел таких красивых людей. Но в лице его присутствует некая едва уловимая грубость, поэтому мальчишка-друид безошибочно угадывает в незнакомце воина, пусть юного, пусть еще не достаточно опытного, но уже воина, хищника. Керь подбирается ближе, опускается на колени, и нависает над ним, рассматривая во все глаза. Он не видит в своих действиях ничего постыдного или неподобающего, ему просто любопытно, разве это порок? Он склоняет голову на бок, задумавшись. А потом протягивает руку и зачем-то проводит по щеке незнакомца пальцем, тот морщиться во сне, но не открывает глаза. Спит крепко, полуденный зной сморил его, успокоил, лишил бдительности. И друид, любопытный, как любое дитя леса и природы, пользуется его расслабленностью, а потом, обратив внимание на то, какие у черноволосого мальчишки алые губы, цвета спелой земляники, ему так сильно хочется попробовать их вкус, что, не задумываясь склоняется и прижимается губами к его губам. Потом, осознав, что это просто невероятно приятно, высовывает язычок и скользит им по приоткрытым во сне губам, неосознанно, как щенок, ластящийся к человеку в своем щенячьем бездумном счастье и восторге, что рядом есть кто-то, которому можно продемонстрировать свою любовь ко всему миру, ну и к нему тоже, так удачно оказавшемуся поблизости. И Керь совсем не ожидает, даже не помыслив о такой вероятности, что незнакомец внезапно распахнет темно-карие, заспанные глаза. Друид испуганно вскрикивает ему в губы и, резко отпрянув, пытается вскочить и скрыться в лесу, но не успевает, черноволосый мальчишка резко садиться и перехватывает полу его белоснежного одеяния и дергает на себя. Керь, пошатнувшись, падает на него, пребольно ударившись локтем о коленку незнакомца, но могло бы быть еще больнее, если бы тот вовремя не подставил бы руки и не поймал его.

— Ты кто? — выдыхает черноволосый куда-то ему в макушку, позволяя поднять голову и заглянуть ему в глаза, но не давая ни малейшей возможности отстраниться.

— Я — Керь, — моргает друид, и пытается устроиться удобнее у него на коленях. Парень сдавленно охает и как-то почти инстинктивно притягивает его к себе еще ближе, Керь возмущается, — Ты чего?!

— Тише, — голос незнакомца звучит уже иначе, и светловолосый мальчишка с пугающими, нечеловеческими глазами замирает в его руках. — Меня зовут Аль, — шепчет тот ему в губы, — И если хочешь, чтобы целоваться было еще приятнее, то лучше, делать это так.

Керь хочет спросить, что значит "целоваться", но не успевает, потому что старший парень прижимается к его губам и неожиданно раздвигает их языком. Растерявшись, мальчишка-друид послушно приоткрывает рот, и дергается, когда чувствует чужое вторжение.

— Тише, — без улыбки бормочет черноволосый, — Это совсем не больно, — и повторяет поцелуй.

Но на этот раз Керь уже знает, что от него ожидать, поэтому не пугается, а послушно не только впускает его язык, но и пытается ответить, переплетая его со своим. Так действительно намного приятнее. Но ему совсем не нравится звук, который издает незнакомец, когда он, не разрывая поцелуй, все же пытается устроиться на его коленях удобнее. Мальчишка-друид замирает и отстраняется, заглядывая в подозрительно потемневшие карие глаза.

Керь склоняет голову на бок, черноволосый, подавив в себе очередной стон, снова пытается поймать его губы губами, но мальчишка отворачивается и не позволяет.

— Мне не нравится.

— Что? — растерянно уточняет юный воин.

— Мне не нравится, как ты реагируешь, — повторяет друид и пытается встать, а когда тот вновь делает попытку удержать его, дергается сильнее, слышится треск ткани, и воин отпускает.

Друид поднимается на ноги. Оправляет одежду, неодобрительно глядя на разорванные ворот, проводит по нему пальцами и края сходятся, словно и не рвались вовсе. Глаза воина широко распахиваются, он резко встает и шагает к нему. Друид даже не отшатывается.

— Ты... маг?

— Неа, — легкомысленно отзывается Керь, — Я — друид.

— Друид? — переспрашивает парень, словно в первый раз не расслышал.

— Ага, — кивает мальчик, — Но знаешь, — он смотрит на солнце, прикрыв глаза ладошкой, — Уже поздно, меня учитель ждет.

— Ты вернешься?

— Куда?

— Сюда.

— Ну, земляника же никуда не денется до завтра, так что, конечно, вернусь. А то из-за тебя я так не одной и не попробовал.

— Так ты за земляникой приходил?

— Угу. — Подтверждает друид, обходит его и шагает в сторону леса.

Юный воин перехватывает его руку.

— Значит, завтра?

— Что? — не понимает Керь.

— Ты придешь сюда завтра?

— Я же уже сказал.

— Я буду ждать.

— Зачем?

— Ну... — парень мнется, пристально глядя ему в лицо, словно желая прочитать ответ в его глазах. — Я тоже люблю землянику, — наконец находиться он.

— Хорошо, значит, завтра вместе собирать будем, — радостно объявляет бесхитростный Керь и спешит к учителю.

Тот не ругался за опоздание. Тот говорил. Говорил о том, что это противоестественно и противоречит самой природе, говорил, что тот мальчик, которого он повстречал в лесу, из-за длинных волос и белых одеяний, принял его за девушку, а не за мальчика, будущего мужчину. А, когда узнает правду, и сам поймет, как ошибся, уже ни за что не станет его целовать. Но на Керя куда больше подействовало именно первое высказывание. Он слишком любил Природу, чтобы пойти против нее. На следующий день он так и не пошел к той излучине. И вообще постарался забыть то место, как страшный сон. И, казалось, даже забыл. И вот теперь, через пять лет был вынужден вспомнить.

— Я не девчонка, если ты не заметил, — прошипел он, чувствуя, как дерево за его спиной набирает силу, вытягивая соки из осенней, истощенной земли. Это было неправильно, ему бы хотелось прекратить все это, прямо сейчас. Ведь он своей просьбой, заставил природу пойти против себя самой. И теперь ему было почти физически больно от своего собственного безрассудства и слабости, вызванной паникой.

— Глупый, ты думаешь, я не знаю?

— Отпусти.

— Ни за что.

— Я... ненавижу тебя! — воскликнул он, и прекратил молить о помощи, дерево опомнилось и начало умирать.

— Что? — воин поднял голову, заглянул ему в глаза, но друид не позволил ему ничего в них увидеть, ударил в живот, не задумываясь о прикладываемой силе, все равно, черноволосый был куда сильней. Тот охнул, на миг ослабив хватку и Керю удалось проскочить у него под рукой. Он побежал, уже предощущая топот копыт за спиной.

— Стой, Керь! Стой! — донеслось откуда-то сзади, но он проигнорировал человеческий голос, услышав лишь тихое, на гране слуха.

— Я с тобой, мой спутник. Хватайся!

И друид не глядя схватился за седло, прискакавшего ему на выручку друга. Вскочил в него одним движением, слившимся с поступью чудесного коня, который и не конь вовсе, и они понеслись быстрее ветра в сторону леса. Главное, успеть, а там, деревья, природа, лес оградят их обоих от людей, от всего белого света. Оградят, спасут, закроют. Но Керь все равно был вынужден обернуться, когда Белый Шум вместо того, чтобы замедлиться, оторвавшись от преследования, неожиданно ускорился. За ними по пятам скакал черный конь, с таким же черным седоком на спине. Скакал и даже не думал отставать. Да, как такое вообще возможно? А потом друид увидел красные глаза коня, и испугался уже по-настоящему. Откуда в их землях могло появиться магическое создание такой силы, ведь их всех еще десяток лет назад извел старый король? Но сейчас было совсем не важно откуда, ведь тот, кто когда-то назвался Алем настигал его. И это самое главное.

Белому шуму тоже было страшно, их род всегда сражался насмерть с красноглазыми чудищами, подвластными лишь очень сильным магам. Но сереброгривый был слишком юным, чтобы сражаться со столь страшным противником, и Керь всем сердцем ощущал страх друга. Надо было что-то решать. Он не мог позволить никому причинить вред Белому шуму, доверившемуся ему когда-то.

Притормозив среди деревьев, Керь спрыгнул в пожухлую траву.

— Скачи! — бросил он и шлепнул спутника по крупу. Тот загарцевал рядом с ним, не желая оставлять одного. Но друид покачал головой и попросил, как могли просить лишь друиды. И чудо-конь подчинился, всхрапнув на прощание. А Керь остался один.

Он скользил меж деревьев тенью, октябрь уже почти полностью сорвал с них листья, но кое-где еще болтались на почти умерших черенках их пестрые лоскутки. Он двигался беззвучно, но все равно ощущал за спиной погоню. Двигался, и просто не знал куда бежать. Поэтому шел лишь вперед, и неожиданно выскочил на поляну, в центре которой росла огромная липа, высоченная, разлапистая, но уж почти полностью лишившаяся листвы. Наверное, здесь очень красиво в летние ночи, когда это древо, одно из множество таких же деревьев, заключает браки между друидами, пришедшими спросить дозволения у Матери Природы.

Керь остановился, подбежав к толстому, древнему стволу, и задохнулся от неожиданно нахлынувшего счастья, подступившего к горлу слезами. "Здесь совсем не страшно умирать" — подумалось ему, и он повернулся лицом к застывшему в отдаление черному коню, с горящими кровавым светом глазами, и посмотрел на его седока. Тот спрыгнул на землю и начал приближаться. Неотвратимо. А друид улыбался и готовился умереть прямо здесь и сейчас.

— Керь? — Позвал Аль, но мальчишка лишь отрицательно покачал головой.

— Мне все равно кто ты, я не пойду с тобой. Никогда не пойду.

— Предпочитаешь быть пойманный кем-то другим и притащенным на Лысую Гору? — Глаза воина сузились, но мальчишка-друид все так же улыбался ему в лицо безумной улыбкой.

— Нет. Предпочитаю умереть прямо здесь и сейчас. — Весело объявил он и не шелохнулся, когда лицо Аля побелело, и он шагнул к нему совсем вплотную.

Глаза в глаза.

— Я ненавижу тебя, — повторил друид, как спасительное заклинание, — Ненавижу. — И всю силу, что была в нем, отдал дереву, которое не только заключает браки, но и принимает в свое лоно друидские души, чтобы выпустить вместе с пыльцой в небо в пору цветения.

— Не смей этого делать, — прошипел воин, но было поздно. Зеленые зрачки потускнели, с губ исчезла улыбка, мальчишка сделал последний вдох и...

Меньше всего Керь мог ожидать в этот момент, что его сила вернется к нему в десятикратном объеме. Он вскрикнул, вскинул руку, хватаясь за предплечье Аля, тот же лишь стиснул зубы, не проронив ни слова, когда откуда ни возьмись из ствола выстрелила ветка, и, проткнув сердце друида насквозь, впилась в плоть воина, что стоял к нему так близко. Выдох губы в губы и оба осели меж корней, так и не отстранившись друг от друга и не заметив, что дождь внезапно кончился, и с неба на них взглянуло непривычно теплое для осени солнце.

Аль очнулся и резко сел, оглядываясь по сторонам. Чуть в отдаление изучал кору близстоящих деревьев его верный конь Черный Дым. Он повернул головы в другую сторону и встретился с растерянным взглядом черно-зеленых глаз. Друид тормошил сухие ветки в костре, рождая тысячи искр, что тут же устремлялись в безоблачное, звездное небо. Воин поднял руку и прижал её к груди в области сердца, рубашка была порвана, но раны никакой, даже самой незначительной не наблюдалось.

— Что это было? — голос прозвучал надтреснуто.

Мальчишка отвернулся и закусил губу. Может быть, если не сказать, то ничего и не будет? пусть все останется как есть, он же все равно не знает, совсем ничего не знает и не узнает... Нет. Ведь это не он, Керь сделал выбор, а сама природа решила обручить их. Сама. Но как такое могло случиться, друид не представлял, ведь учитель четко сказал, что такой брак противоречил бы ей, по определению. Тогда... почему?

Он не заметил, как Аль, поднявшись, подошел к нему, отобрал прутик, которым он ворошил угли в костре, и заглянул в глаза.

— Просто объясни мне, — произнес он мягко, положив руки на плечи.

— Это ненормально.

— Что именно?

— Все. Учитель сказал, что это противоестественно, что даже поцелуи с тобой противоречат природе.

— Так это он тебя ко мне не пустил?

— Нет. — Отрицательно покачал головой друид. — Я сам не пошел.

— Почему?

— Потому что люблю её.

— Кого? — в голосе Аля словно что-то лязгнуло. Но Керь не обратил на это внимание, снял его руки со своих плеч и отстранился.

— Природу. Мир. Все сущее. — Ответил мальчишка и отвернулся.

Воин все так же сидел рядом с ним и молчал. Но все же повторил свой вопрос.

— Что означает для вас эта ветвь в сердце?

— Зачем тебе знать?

— Я все равно собираюсь забрать тебя с собой, хочешь ты этого или нет.

— У людей говорят, что насильно мил не будешь.

— Говорят, — согласился Аль, и снова заставил его посмотреть на себя, повернув его голову к себе. — Ответь мне.

— Я все еще тебя ненавижу, и не знаю, почему оно сделало это с нами. — Глаза у друида стали пустыми, зрачки потускнели.

— Что сделало?

— Обручило.

Глаза воина сделались просто огромными.

— То есть я теперь...

— Мой муж, — неохотно подтвердил Керь и резко ударил его по руке, заставляя убрать её от своего лица.

— Прекрасно, — бросил воин холодно, поднимаясь на ноги. — Зови своего коня, мы уезжаем.

— Нет.

— Да? Хочешь сказать, что у вас нет правила, что те, кто прошел через обряд венчания, или как это у вас называется, не должны разлучаться?

— Тогда почему бы тебе не поехать со мной? — тоже поднявшись, вопросил Керь, в душе полным цветом расцветала ненависть.

— Потому что для тебя побег — только прихоть. А я не могу оставить королевство, ясно?

— При чем здесь оно?

— Притом, что мое полное имя Альбертинти Лысагор. — Припечатал тот и друид пошатнулся, когда до него дошел смысл сказанного.

Аль тут же оказался рядом и придержал его.

— Тихо, — склонившись к его волосам, пробормотал он успокаивающе, — Не нужно бояться, я не сделаю...

— Но ведь ты женат, — глаза мальчишки заблестели, — Зачем тебе я? Я просто уйду, честно, и никогда не вернусь в это королевство. Не стану осквернять твою землю своим даром.

— Глупый, кто же тебе сказал, что ты её оскверняешь?

— Но ведь всех друидов...

— Я все тебе расскажу, — Пообещал молодой король, — Но в замке.

— Но я...

— Не хочешь звать своего сереброгривого, не надо. Я не настаиваю, просто думаю, что ему без тебя будет немного грустно.

— Нет, — отрицательно помотал головой друид.

— Почему?

— Потому что я не верю тебе.

— Хорошо, — в глазах короля мелькнула ярость, не укрывшаяся от друида, но он подавил её в себе, — Но тебя я все равно забираю. Скажи лесу, что, если он не против, я открою портал прямо здесь.

— А если против?

— Придется тебе прокатиться в одном со мной седле, хотя, — Аль усмехнулся, — Ты все равно поедешь со мной.

— Нет уж, — сверкнув глазами, бросил друид, резко отступая от него, — Пойду пешком.

— А не унизительно будет идти через замковый двор у моего стремени?

— Нисколько, — вскинул голову мальчишка.

Король смерил его долгим взглядом.

— И что там лес?

— Мне не вериться, но он говорит... — взгляд Керя стал рассеянным, но полностью погрузиться в душу леса ему не дали.

— Я понял, — объявил Аль, дернув его на себя. Мальчишка пошатнувшись, уткнулся лицом ему в грудь и даже отстраниться не успел, как они оказались уже за много километров от того самого леса, обручившего их. В Замке на Лысой Горе, и рядом с ними стоял уже привычный к таким вот перемещениям Черный Дым.

Собрав все свое мужество в кулак, Керь заставил себя обернуться и так и замер. Двор был чисто выметен и никаких костров, горящих днем и ночь, не наблюдалось. В свете звезд он казался чем-то нереальным и загадочным, а громада замка захватывала воображение, но не нависала, угнетая своими размерами, а напротив, словно парила над землей, устремив стрельчатые окна и изящные башни в небо, к звездам. Во дворе никого не было. Лишь изредка мелькали на стенах стражники с фигурными шлемами, но им не было дела до тех, кто находился внутри замка, лишь до того, что могло бы угрожать ему и его обитателям снаружи.

— А где костры?

— Какие?

— На которых ты жжешь таких, как я? — Керь повернулся к Алю и очень четко в свете звезд и луны рассмотрел, что глаза короля смеются.

— Знаешь, у меня на тебя просто слов нет, — признался Аль, и потянулся к его губам, но друид резко отвернулся и оттолкнул его от себя.

Король нахмурился. Друид вскинул голову и сверкнул глазами из-под светлых ресниц.

— Я не собираюсь быть твоей домашней зверушкой, — прошипел Керь, яростно.

— Да, кто тебе вообще внушил такую глупость?! — Аль вскинул руки и запустил растопыренные пальцы в волосы.

— Глупость?! У тебя жена молодая, наверное, наследник скоро родиться, что ты хочешь от меня?

— Тебя. Всего. Без остатка, — отчеканил король зло, схватил за руку и потащил за собой в сторону замка.

Керь силился вырвать руку, но железные пальцы воина лишь сильней смыкались, причиняя боль. Душа вместе с сердцем билась о грудную клетку изнутри, желая лишь одного, покинуть этот мир навеки. Но Мать Природа отказала ему в смерти, а лес подарил Обручение. Вот только жить от этого не хотелось еще больше, чем до того. Но и умереть уже было нельзя. Он не сказал Алю, но, прошедшие через друидский обряд Обручения, могут умереть только в один деть, никак иначе. Но, если бы Керь убил себя сейчас, то обезглавил бы королевство, и началась бы смута. И пусть, это спасло бы остатки его народа, но обрекло бы на муки и смерти неповинных людей. Поэтому он просто не мог так поступить, не хотел брать на себя вину за все последующие ужасы. И ничего не оставалось, кроме как жить. Жить и мучиться.

Аль приходит к нему каждый вечер. Керь молчит. Не произносит не единого слова с той самой ночи, как молодой король привел его в свой дом. И Аль рычит в бессилии, выходя из комнаты друида, в сотый, тысячный раз читая в его нечеловеческих глазах отказ. А однажды замечает страх, когда уже собирается уходить, когда Керь думает, что он уже не видит. Аль резко поворачивается к нему, сидящему на огромной кровати под балдахином, обхватывает лицо ладонями и шипит в глаза, как разъяренный змей.

— Почему? Почему ты все время ждешь от меня насилия? — с неподдельной горечью вопрошает он.

Расширившиеся в какой-то момент зрачки, цвета молодой травы, принимают свою обычную форму. Друид опускает ресницы и снова молчит, и это становится последней каплей. Король хлопает дверью так, что содрогаются стены. Больше он не приходит.

Два бесконечных зимних месяца, когда белеют крыши и даже стены, когда светит солнце, а под ногами скрепит по-особому снег. Керь не покидает своей комнаты. Ему каждый день приносят свежие овощи и фрукты. Где их достают зимой, Керь не знает. Но они настоящие, не магически. Вкусные и свежие. Просто волшебство какое-то. Приятное волшебство. Но друид все еще живет с ненавистью в сердце. Ему нечем занять себя, кроме нее. И он ненавидит. А король все так же не приходит, все так же мучается в одиночестве, изливая душу единственному другу, которому он может показать свою слабость, но Керь об этом не знает. И все остается так, как есть. А потом приходит весна.

Мятеж вспыхивает внезапно, бунтует кто-то из баронов. В коридорах звенит оружие, слышаться стоны, крики. И вот тогда Керь выходит из своей комнаты, на него налетает кто-то из стражников с пробитой головой, он поднимает руку, касается его, и рана затягивается. Мужчина моргает, оборачивается, но парень в обычных, темных одеждах уже идет дальше по коридору. Он лечит любого, кто появляется у него на пути, ему безразличны свои и чужие, для него они все свои. Все дети Природы, все нуждающиеся в её помощи. И он идет между ними, проводником её силы, исцеляя, направляя, даруя веру в будущее. И они опускают оружие и, как завороженные идут за ним. А в тронном зале король лично сражается с тем, кто усомнился в законности его власти. Барон старше его вдвое, опытнее, сильней, но на стороне Альбертинти магия, которую он отчего-то не применяет. И все равно как-то умудряется победить. Заносит меч для последнего удара, барон прикрывает глаза.

— Он просто боится, что ты отнимешь у него дочь. Сам не возьмешь, так солдатам отдашь на потеху. — Голос от дверей журчит, как весенний ручеек.

Король поднимает глаза, барон на полу оборачивается. Глаза черные, как ночь и зеленые зрачки, в них столько боли.

— Керь? — зовет Аль и шагает к нему, но мальчишка отворачивается и пытается уйти, но ему преграждают дорогу те, кто пришел вслед за ним.

Друид моргает, словно только сейчас заметил воинов, которых успел исцелить и смотрит растерянно, почти детским взглядом. В нем столько невинности. Вперед выступает начальник замковой стражи, берет мальчишку за локоть и ведет к королю. Барон уже поднялся и стоит перед своим господином с опущенной головой, а Аль смотрит на него без призрения, с сочувствием, или затаенным возмущением. не смертной обидой, нет. А именно возмущением.

— Что не так с твоей дочерью?

— Моя жена была друидкой, — отвечает барон, переведя взгляд на мальчишку, что спас его вовремя брошенной фразой. — Я помню тебя, Керь Алыйцвет, твой учитель сказал мне в ту ночь, что он никогда бы не смог спасти ни мою жену, ни дочь. И когда я спросил, как же тогда выжила моя новорожденная девочка, он показал глазами на тебя, спящего, свернувшись калачиком в моем кресле. Я помню тебя.

— Я тоже... вас помню, — Керь запинается, только сейчас ощутив слабость. Его ведет, перед глазами все расплывается, но вовремя подхватывают уже знакомые сильные руки.

Аль говорил, отчаявшись дождаться ответа. Глаза Керя были открыты, но он, отвернувшись и глядя в сторону, безучастно лежал на кровати, на которую бережно, как великую драгоценность, он его опустил. А король рассказывал ему обо всем.

— Это придумал еще мой дед, осознав, что как бы маги не пытались доказать обратного, их все равно будут винить во всех смертных грехах и сжигать на кострах до того, как поспеют королевские судьи, чтобы разобраться что к чему. И тогда он решил, что переломить мнение толпы можно лишь жесткими, беспринципными методами. И была развязана первая Охота на Ведьм. Их запрещалось судить всей деревней или уездным городом, а вменялось отправлять на Лысую Гору, где с ними разберутся уже по-настоящему. Вот после этого и поползли слухи, один страшнее другого, правда, о том, что их распространяли сами колдуны, ведьмы и маги, отпущенные с Лысой Горы не только с новыми документами, но и с дипломами различных сословий и профессий, простым людям знать было вовсе не обязательно. На самом же деле даже все короли этой страны происходят из древнего магического рода, потомки которого оказались достаточно разумными, чтобы продолжать дело предков. Да, знаешь ли ты, — не выдержав его молчания, Аль склонился над ним и, схватив за плечи, потряс, взгляд друида остался пустым, и король в бессилии уткнулся лицом ему в грудь, так и не убрав руки с плеч. — Что каждый второй священник, это маг. Сильный, проверенный, способный на настоящее чудо, если в этом будет необходимость. Но, если бы он был представлен, как волшебник, его бы магия было воспринято совсем иначе, чем когда объявляется даром небес, не согласен?

— А друиды? Нас никогда не жгли на кострах.

— Я просто искал тебя.

— Да? — Керь запустил пальцы ему в волосы, и заставил поднял голову. — Слышал, в сентябре в Городе под Рекой прямо на площади вырос яблоневый сад?

— Да, конечно. Говорят, горожане даже успели собрать урожай.

— Это был погребальный подарок моего учителя. Нас пришли схватить, но он боялся не за себя, за меня. Он спас нас, и умер у меня на руках, когда мы оказались с лесу. Ты просто искал меня?

Король замер. Взгляд его застыл, словно приклеившись к лицу друида, а тот тихо вздохнул, прикрыл глаза ресницами и снова отвернулся. Руки безвольно упали вдоль тела, скользнув по не бритым щекам.

— Ты... поэтому ненавидишь меня?

— Нет, — в ответ Керь покачал головой и горько улыбнулся, — Я просто считаю низостью с твоей стороны так обманывать свою жену и... себя.

— В чем я обманываю себя, объясни?

— В том, что в детском, глупом увлечении пытаешься рассмотреть нечто большее. — Он снова открыл глаза и посмотрел на него, — Это не любовь, Аль. Оно того не стоит. Не стоит твоих мук.

— Позволь мне самому решать, какую цену я готов заплатить за тебя, — холодно бросил король и поднялся с кровати.

Керь перевернулся на бок и поджал колени к груди. Ему было больно. Нет, уже не из-за боли, которой был наполнен замок до того, как он покинул свою комнату впервые за долгое время. А оттого, что он и сам не знал, что чувствует к мужчине, что так настойчиво добивается его расположения. Но ответить ему взаимностью он точно не мог. Потому что просто не сумел бы простить себе самому ложь, на которую обречет и его, и себя. Не сможет и все. Он ни разу не видел королеву, но слышал от воробьев, в большом количестве живущих под крышей Восточной Башни, что она юна и прекрасна, как нежнейшая роза, ставшая украшением сада. И этого ему вполне было достаточно, чтобы не желать ей той участи, на которую обрекло бы ее его согласие. Поэтому он снова и снова отталкивал Ала, раз за разом лишая надежды, но тот все равно не желал его отпускать.

— Сделаешь мне массаж? — раздалось уже от двери.

Керь вздрогнул, он было решил, что король уже ушел. Друид повернулся и приподнялся на кровати.

— Что?

— Я устал махать мечом, — в глазах Аля появился влажный блеск и неуверенность, похожая на робость, — У меня плечи затекли. Разомнешь?

Керь заколебался. Хотел отказать, но неожиданно кивнул. Король, не веря, просиял, и, подойдя, опустился на кровать спиной к нему. Керь придвинулся ближе, зажмурился и, прежде чем положить руки ему на плечи, обронил, не сумев скрыть насмешку в голосе.

— Ты хоть бы кольчугу что ли снял, я же не кузнец какой, правда?

— Правда, — в голосе короля появились не слышанные ранее друидом нотки, он встал, быстро стянул через голову кольчугу, за ней на пол полетела и рубашка из плотной ткани, пропитанная потом насквозь.

Керь поморщился. Аль заметил и виновато улыбнулся.

— Если не хочешь...

— Просто сядь, — приказал друид и король подчинился.

Мальчишка положил руки ему на плечи, склонился к затылку и неожиданно что-то прошептал на певучем, незнакомом магу языке. И Аль почувствовал, как по коже волной прокатывается легкое покалывание, магия друида очистила и придала сил. Он улыбнулся, не поворачивая головы, и блаженно зажмурился, как только Керь приступил к массажу.

— Керь? — позвал он через какое-то время.

— Что? — отозвался тот, продолжая сосредоточенно разминать ему плечи.

— Я не насилую детей. Честно. Я и взрослых-то не насилую. Понятие не имею, откуда у барона взялись такие мысли.

— Я... знаю.

— Знаешь?

— Мой учитель сказал как-то... — мальчишка замялся, он привык считать старика самым мудрым и честным человеком на всем белом свете, и ему до сих пор было неприятно видеть подтверждение ошибочности некоторых его теорий.

— Керь?

— Он сказал ему, когда думал, что я не слышу, что девочка родилась сильной, её легко примут в Круг Танцующих у Костра. Но лучше бы ему все же не дать её дару развиться, так как, если узнает король, но непременно отдаст на потеху сыну и его дружкам.

— Что? — Аль резко запрокинул голову, упершись лбом ему в солнечное сплетение, и посмотрел на него снизу вверх. Керь перевел взгляд на противоположную стену.

— Я не знаю, почему он так считал.

— Но хоть знаешь, что я бы никогда, даже у юности так не поступил бы?

— Теперь... знаю.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул король и встал, друид остался сидеть на коленях. — Спасибо, что не позволил этому безумству распространиться со скоростью пожара, — пробормотал Аль и нерешительно протянул руку к его лицу. Керь не стал отталкивать его, и пальцы заскользили по щеке, перебрались на висок, с него в светлые, льняные волосы. — Если что-нибудь хочешь, только скажи, я умею быть благодарным.

— Отпустишь меня? — зеленые зрачки сузились. Рука короля замерла.

Он колебался, зная, что мальчишка не вернется. Но все равно прошептал.

— Если ты хочешь уйти, да.

В глубине души он надеялся, что тот улыбнется, обнимет его и попытается успокоить, сказав, что уедет всего лишь на какое-то время, но не навсегда. Не дождался.

— Хорошо, — кивнул друид и удовлетворенно вздохнул. — Я уйду сегодня.

— Почему... сегодня? — запнувшись, уточнил король.

— Потому что ты очень вовремя успел со своим предложением, я бы никогда не попросил сам.

— О чем ты?

Черные глаза друида медленно закрылись.

— Я не могу слишком долго жить в четырех стенах. Завтра мое сердце в это время уже перестало бы биться.

— Но почему ты мне не сказал?

— Потому что ты не спрашивал, — припечатал Керь и встал с кровати, — Мне нечего собирать, поэтому я ухожу прямо сейчас.

— Но...

— Ты обещал.

— Я не отказываюсь. — Взяв себя в руки, решительно подтвердил король и внезапно притянул его к себе, целуя в губы.

Он не ждал ответа, просто хотел на прощание еще раз в этой жизни почувствовать вкус бесконечно долго манящих губ. Но Керь ответил. Сам не понимая, что творит, закинул руки ему на плечи, отклонился назад, позволяя королю, что был выше его почти на голову, целовать себя так, как тому этого хотелось. Страстно, напористо, нетерпеливо.

— Хватит! — он опомнился не скоро, но все же нашел в себе силы оттолкнуть его от себя.

Тяжело дышали к тому времени уже оба.

— Керь?

— Просто отпусти меня, Аль.

— Ты... вернешься? — он не хотел его спрашивать, не желал демонстрировать свою слабость, которая давно уже была сродни зависимости, но все равно спросил.

— Я не стану ничего тебе обещать, — покачал головой друид и вышел из комнаты.

Король еще какое-то время стоял неподвижно, глядя на закрывшуюся за его спиной дверь, а потом шагнул к кровати и упал лицом в подушки, вдыхая запах мяты и лаванды, его запах, Керя. Он знал, что тот не придет назад.

Керь не смог не вернуться. Проблуждал по окрестным лесам несколько суток, призвал специальным посвистом Белый шум, который примчался счастливым и радостным, оттого, что друг вернулся живым и здоровым. И они вместе доскакали до того самого леса, постояли возле старой липы, ветки которой даже почками еще обзавестись не успели, Керь приложил ладонь к морщинистому, грубому стволу, прислушался и так и не получил ответа, почему этот лес решил обручить его именно с ним. А потом он вернулся.

В Замке на Лысой Горе гремел на всю округу бал. Он прошел через ворота неузнанным, поднялся в замок, замер у колонны, наблюдая за наряженными гостями и королем, что сидел на своем парадном троне и улыбался придворным, пустыми глазами скользя по их веселым, радостным лицам. Он казался таким одиноким и потерянным в этот момент, что Керь не знал, как ему удалось удержаться и не шагнуть к нему, не выдать своего присутствия. Он хотел уже уйти, но неожиданно пальцев коснулась чья-то рука, он резко обернулся.

— Здравствуй, Керь, — ему мягко улыбалась юная дама в нарядном, темно-зеленом платье, на голове у нее сверкал изумрудами в свете свечей золотой обруч. Он узнал её, недаром так часто за время своего заточения в замке смотрел на мир вокруг глазами воробьев.

— Здравствуйте, госпожа королева, — склонился в поклоне друид, а, когда распрямился, увидел, что та сморщила носик.

— Пожалуйста, давай без официоза. — Взмолилась она и выглянула из-за его плеча, посмотрев на мужа, тот их обоих даже не видел, — Ты не составишь мне компанию? — обратилась она к друиду снова. — Я давно хочу с тобой поговорить.

— Да, конечно, — кивнул Керь, у которого просто не получилось ей отказать.

Они вышли из зала и, пройдя по коридору и несколько раз свернув, оказались на небольшом, открытом балконе. Королева оперлась о перила, а друид остановился у входа, прислонившись спиной к стене.

— Знаешь, — начала королева после длительной паузы, взгляд её был обращен к звездам, завораживающе ярким сегодня, — Мне больно смотреть на то, как ты его мучаешь.

— Простите? — друид растерялся, не зная, что на такое можно сказать.

— Он ведь на самом деле любит тебя.

— Ваше Вел...

— Пожалуйста, называй меня просто Нита, — попросила она и обернулась через плечо. Её улыбка была приветливой, но никак не грустной.

Керь отстранился от стены и подошел к ней, встав рядом и тоже опершись локтями на перила балкона.

— Я тебя не понимаю, Нита, — честно признался он.

— Ты думаешь, что я люблю своего мужа? Нет. Я его уважаю, у нас более чем дружеские, по-настоящему, доверительные отношения, но клянусь тебе, между нами нет любви. Я лично, по крайней мере, на нее просто не способна, а его сердце уже занято, причем полностью и безвозвратно. Он сделал правильный выбор, согласившись на мое предложение о брачном союзе, выгодном нам обоим. Понимаешь? Мы друзья, но не возлюбленные.

— А ребенок, которого ты носишь под сердцем?

— Разумеется, его. Я королева, ты же должен понимать, мой долг не в том, чтобы любить своего мужа, и даже не в том, чтобы его во всем поддерживать, хотя я Аля поддерживаю полностью во всех вопросах, а в первую очередь в том, чтобы родить жизнеспособное потомство, продолжить королевский род. Но, знаешь, пожалуй, я все же солгала, сказав, что не способна любить. Я люблю, своего... нет, нашего, будущего малыша я уже сейчас люблю. И я... если бы ты согласился... я понимаю, что не в праве вмешиваться в ваши отношения друг с другом, но я надеюсь, что вы и сами со всем разберетесь со временем. Но я бы очень хотела попросить тебя, чтобы именно ты... — она запнулась вновь, подбирая слова, закусила губу, вскинула глаза на потрясенного её откровениями друида, и все же продолжила, — Я бы хотела, чтобы именно ты принимал роды и присматривал за мной... за нами с малышом...

— Ты... правда, этого хочешь?

— Да, — решительно кивнула королева.

А Керь не смог ей отказать.

— Хорошо, — с улыбкой кивнул он, и она в порыве чувств обняла его, а он поднял руки, отвечая на объятия, и вздрогнул, услышав сбоку холодный голос.

— И что здесь происходит?

Они выпустили друг друга из объятий и с одинаковым выражением недоумения на лицах посмотрели на своего короля.

— Думаю, мне все же не стоит перенапрягаться, — проворковала Нита, — Я пойду в опочивальню, а вам, как мне думается, нужно поговорить.

И она ушла. Казалось, Аль даже не заметил этого. Он смотрел только на Керя, а тот не знал, что ему сказать.

— Знаешь, — голос короля прозвучал зло и все так же холодно, — Я так много раз представлял себе момент твоего возвращения, пусть и был уверен, что назад ты уже не вернешься, но я даже предположить не мог, что, когда это случиться, застану тебя в объятиях моей жены.

Зеленые зрачки друида сузились, он в несколько шагов оказался возле него. Король прожигал его взглядом, и был так занят своей собственной болью, что, не смотря на всю выучку, не успел среагировать, когда в скулу впечатался кулак. Его голова резко мотнулась в сторону, он замер, а потом медленно повернулся обратно. Глаза мальчишки жили внутренним огнем.

— Интересно, и кого из нас ты сейчас ревнуешь? — прошипел он, не отстраняясь.

— Тебя, доволен?

— Нет, потому что Нита не заслужила такого твоего мнения о ней. Если она твой друг, значит, не может предать, или ты её таковой уже не считаешь?

— Считаю, только это абсолютно не мешает мне с ней спать. — Король был зол, он не привык к такой боли, что разрывала его душу сейчас изнутри, поэтому он пытался и друида ранить не меньше, чтобы и он тоже ощутил её.

— О да, я заметил, — откликнулся Керь, неожиданно осознав, что так они ничего не добьются. Он прикрыл глазах и шагнул ближе, — Она просто хочет, чтобы я помог появиться на свет вашему ребенку.

— Что?

Глаза друида распахнулись сами, когда он услышал голос короля.

— Аль? — выдохнул он, и тут же спросил, — Ты не знал?

— Нет, — глаза у того были просто квадратными. — Ты не ошибся, она и правда...

— У нее будет мальчик, обнимая её, я специально посмотрел, думал, она тебе первому сказала.

— Нет. Тебе.

Они стояли друг напротив друга, так близко, что смешивались дыхания, а на головы им лили свой пепельный свет беспристрастные звезды.

— Иди к ней, — прошептал друид непослушными губами.

— А ты? — не шелохнувшись, спросил король.

— Я?

— Ты... уйдешь?

— Я обещал ей, что приму роды.

— Значит... еще как минимум до следующей осени, так?

— Да.

— Что она тебе сказала?

Керь замялся, отвернулся, не решаясь ответить. Но Аль привлек его к себе, положив руки на талию, и выдохнул в шею.

— Что?

— Что ей больно видеть, как я мучаю тебя. — Процитировал друид, зажмурился и решился. Поднял руки и обнял своего короля. Тот растерялся вначале, а потом, зарывшись пальцами в светлые волосы, потянул и заставил поднять лицо.

Они целовались медленно, глубоко, без страсти, но с нежностью. В душах на невидимых струнах играл лунный свет, а в крови, холодя изнутри, отражались бесчувственные звезды, оживая от человеческих чувств и неприкрытости эмоций. На этот раз король отстранился первым.

— Ты... позволишь мне любить тебя?

— Разве можно это запретить?

— А ты сам?

— Я... не знаю. Тебя ждет твоя королева и... будущий сын.

— Я помню, но мне бы хотелось, чтобы и ты тоже ждал меня, всегда.

— Ты слишком много хочешь от этой жизни.

— Не спорю, я просто привык получать от нее все, что хочу.

— Такое редко бывает, знаешь ли?

— Знаю.

Они еще какое-то время постояли, глядя в глаза друг другу, а потом Керь все же потянулся, мазнул губами по гладковыбритому подбородку и, тихо вздохнув, произнес.

— Пожалуйста, иди к ней. Я уже больше не могу.

— Не можешь?

— Мне стыдно оттого, что я отнимаю тебя у нее.

— Ничего ты не отнимаешь.

— Нет. Отнимаю. Пожалуйста, иди.

— Только не вздумай сбегать вновь.

— Я... не смогу.

Несколько месяцев пролетели в хлопотах, но радостных, поэтому Аль даже не заметил, как наступила полноценная весна. Набухшие почки лопнули молодой листвой, сквозь землю к солнцу потянулись травы, животик его королевы, а по совместительству лучшего друга, немного округлился, и сама она дивно похорошела, став степенной и осмотрительной, хотя раньше бывала довольно резка и порывиста. А Керь так и не ушел, зато теперь все свободное время проводил рядом с королевой. Они с Нитой быстро подружились, и им было не скучно вдвоем. Король даже в чем-то завидовал жене, которая не только могла проводить с друидом столько времени, сколько хотела, но и слышать его мелодичный смех, который он сам слышал лишь однажды, зайдя как-то в покои Ниты днем. Керь смеялся заливисто, открытым, чистым смехом, если бы Аль не знал, что друиду идет девятнадцатый год, в этот момент принял бы его за сущего ребенка. И мальчишка был прекрасен в этот момент, к нему хотелось прикоснуться, его хотелось целовать. Но Керь, заметив, что Нита смотрит куда-то в сторону двери, резко оборвал свой смех и повернулся к нему. Их глаза встретились, и в зеленых зрачках король увидел быстро промелькнувшую панику, но потом друид взял себя в руки и посмотрел спокойно, без особого выражения. Этот взгляд резанул по сердцу, словно нож.

Король извинился и вышел, оставив их одних, но с тех пор в сердце поселилась завись и обида. Последней было больше, потому что друид все так же, как в самом начале избегал его. Аль много раз порывался прийти к нему вечером, как делал раньше, но все время одергивал себя, понимая, что Керь не оценит таких порывов. И оставалось только ждать его решения. А мальчишка все медлил, и это становилось почти невыносимым. Сводило с ума.

Он сидел в тронном зале и слушал доклад сборщика налогов, когда через открытое по случаю жары окно влетела стайка белоснежных бабочек. "Красиво", — промелькнуло в голове, а потом сердце остановилось, потому что легкокрылые создания стали складываться в воздухе в слова.

После полуночи. У обручальной липы. Буду ждать.

Бабочки улетели, но перед глазами еще долго рябило от мельтешения маленький белых крылышек. Король смутно помнил, как дожил до ночи, седлать Черный дым не стал, просто открыл портал прямо из замка и оказался на памятной поляне, ярко освещенной пламенем высокого костра. Вокруг костра стояли люди, где простолюдины, где дворяне. Нескольких вельмож и рыцарей Аль даже узнал. А в ярко освещенном кругу, возле самого пламени, танцевали существа в белых одеяниях и разноцветных масках, скрывающих лица. Это было не похоже на танец, которые старательно разучивались и исполнялись на балах, это была дикая пляска пламени, юности, жизни. Друиды танцевали для своих возлюбленных, но вот незадача, Алю все не удавалось выхватить взглядом из белоснежной толпы того единственного, кого он так долго ждал. И пляска продолжалась.

А потом Керь, это просто не мог быть кто-то другой, все же выходит к нему, переступая границу света и тьмы и, обхватив руками за шею, не снимая маски, закрывающей лишь пол лица, целует. И они как-то сразу оказываются где-то в лесу, вдали от основного веселья, от продолжающейся бешеной пляски. Они исступленно целуются, пока, не помня себя от нетерпения, Аль не начинает стягивать с мальчишки его белоснежные одеяния.

— Я хочу тебя, — шепчет он, покрывая поцелуями покатые плечи. — Хочу всего, до последнего вдоха.

— Тогда иди ближе, — откликается тот, притягивая его к себе, обхватывая ногами.

— Стой! — в голосе короля мелькает паника, — Подожди... я сделаю тебе больно.

А мальчишка смеется в ответ и обнимает крепче.

— Глупый, — повторяет он слово, которым сам Аль так часто награждал его, — Я ведь знал, для кого буду танцевать этой ночью. Мое тело готово принять тебе, просто не отпускай меня... Не отпустишь?

— Нет, — перед глазами расцветают алые цветы, он вжимается в него, проскальзывая в, и правда, готовое к этому тело.

Становится горячо, в ушах стучит кровь, по вискам течет пот, а внутренние мускулы мальчишки, тихо стонущего под ним, обхватывают так тесно, что почти больно, и от этого еще слаще, еще волнительнее вдыхать аромат лаванды с его волос, разметавшихся по траве, и сцвеловывать привкус мяты с волшебно-белой в свете луны и звезд кожи. Она горчит на вкус, и пьянит сильнее солода и хмеля. Король рычит, как разъяренный зверь. И требует, и берет, и дарит. А мальчишка под ним извивается, выгибаясь в сильных руках, шепчет небу его имя, обхватывает сильно, до синяков, впивается в спину ногтями. И урчит, как пресытившийся лаской кот, ощущая, как, не прекращая бешеные толчки внутри него, возлюбленный изливает свое семы, замирая на секунду и обмякая, придавливая его к сырой земле собой. А потом, еще толком не отдышавшись и не позволив ему опомниться, скользит припухшими губами вниз, по груди, животу и ниже, к бедрам и паху. И обхватывает губами, пьет, вытягивает, высасывает все соки. И Керь кричит в ночное небо, извивается, как уж на солнцепеке, и плачет от наслаждения, не замечая слез. И засыпают они в объятиях друг у друга, не разомкнув рук и переплетенных пальцев. А утро встречает их росой и пеньем птиц.

Мальчик родился крепеньким, возвестив о своем явлении миру надрывным криком, но быстро успокоился в руках у Керя, который и передал первенца королеве. Нита улыбалась сына, а Аль кусал ногти за дверью, пока ему не разрешили войти и увидеть все самому. Малыш был прекрасен, голубые, материнские глаза смотрели сонно, и он почти сразу уснул. Но король был счастлив, особенно, когда увидел всех троих, жену, мужа и сына на одной кровати. Роды выдались тяжелыми, не смотря на присутствие Керя, и друид вымотался настолько, что уснул, устроившись рядом с Нитой, держащей на руках младенца. Король счастливо вздохнул. Страна процветает, пока в семье короля все спокойно. Так было всегда, и будет впредь. Он в это верил сам и дорогих его сердцу людей учил верить тоже. И именно сейчас казалось, что счастье все-таки будет, не смотря на все подводные камни, точнее, им вопреки.