Про совращение и прочие прелести жизни

Про совращение и прочие прелести жизни

— А вы меня фто же... — пробурчал Артемон, заглатывая вкуснейшие булочки с кремом, которые им прямо в спальню принесла не весть откуда взявшаяся в безлюдном замке опрятная служанка, безликая, как тень. Но увлеченный ночным завтраком оборотень на нее даже внимания не обратил. Иначе непременно заинтересовался бы, откуда она здесь и почему сквозь нее предметы видно?

— Фто же? — заинтересовался Мальвинель, устроившийся на той же просто огромной кровати, застеленной черным, меховым покрывалом, и уплетающий за обе щеки все те же пирожки с воздушным кремом и запивая теплым молоком.

— Совращать софсем не собираешься? — полюбопытствовал оборотень, так толком и не прожевав, и даже хвостом выжидательно завилял.

— Как это совращать? — живо заинтересовался Мальвинель и покосился на развалившегося в глубоком кресле Кара Басса, медленно потягивающего из высокого, прозрачного бокала, темно-бардовую жидкость, в которой более сведущий Артемон распознал вино. А Мальвинель таким тонкостям просто не придавал значения. Он пробовал эту виноградную штуку, не понравилось, было кисло и горько. Поэтому тут же потерял к вину всякий интерес.

— Ну, как-как, — проворчал оборотень уже более внятно, — Вы же темные, вам видней...

— Ну, может и видней, — озадаченно отозвался Темный Властелин. Протянул руку и поскреб Артемона за ухом, тот сначала опешил, а потом чуть ли не заскулил от удовольствия и куда интенсивнее завилял хвостом.

— И повыше, пожалуйста, — попросил он, подставляя голову под руку Властелина. Тот просиял.

— Моня, ты такой здоровский! — восхитился Мальвинель.

— Почему Моня? — возмутился оборотень, но Властелин смотрел на него такими чистыми, сияющими глазами, что просто сил не было с ним ругаться.

— Потому что мне так нравится, — безапелляционно заявил тот и быстренько вернул разговор в прежнее, куда больше заинтересовавшее его русло. — Так что там с совращением? — посмотрел он при этом уже на своего военкома, который хитро прищурился, разглядывая его сквозь призму стекла.

— А что с ним? — обронил Басс, переведя взгляд на оборотня, разомлевшего от еды, тепла и ласки.

— Ну, как же, вы же темные, — оживился тот, — Вам по штату положено совращать меня тут.

— Ну, положен, не положено, не знаю, — протянул Мальвинел задумчиво, — Но вы мне так и не ответили, совращать — это как?

— Ну, целовать, там, я не знаю, — растерялся тоже не очень опытный в таких делах Артемон, а потом спохватился, вспомнив, и почти с обвинением в голосе заявил, — Вон ты же меня тогда в зале с битой посудой совращал прямо у всех на глазах!

— Да? — недоверчиво протянул Мальвинель. — А я думал, я тебя просто целовал, нет?

— Вот именно, что целовал!

— Тебе что, не понравилось?! — возмутился Властелин, но наткнувшись на непонимающий взгляд и поджатые губы Артемона, растерялся и почти жалобно пробормотал, — А вот Бассу нравится. Когда я так делаю, это он меня научил. Я думал, что и тебе понравиться...

— Ну, — оборотень смущенно засопел и отвернулся, признаваться ему явно не хотелось, но огорчать Мальвинеля не хотелось еще больше, что-то было в этом Темном Властелине трогательное и почти детское, то, что просто не получалось предать, — Понравилось, — с трудом заставил он себя признаться.

— Правда? — недоверчиво уточнил Мальвинель, и даже на коленях привстал, заглядывая ему в глаза. — Правда-правда?

— Угу, — буркнул оборотень, которого неугомонный Властелин окончательно вогнал в краску, и как-то не ожидал, что тот так рьяно кинется ему на шею.

— Здорово! — воскликнул Мальвинель и тут же полез целоваться, обвив руками за шею. И Артемон очень быстро забыл и про недоеденные пирожки. И про мужчину в кресле, все еще с любопытством наблюдающего за ними. Правда, о последнем, уж точно забывать не стоило.

— Басс, иди сюда, — требовательно бросил Властелин, оторвавшись от оборотня и посмотревший на главнокомандующего с осуждением во взгляде.

— Зачем? По-моему, вам и вдвоем не плохо, — с нарочитой задумчивостью отозвался тот.

— Но я хочу и с тобой тоже!

— Что? Совратиться? — не вовремя встрял Артемон. За что и получил от Кара Басса укоризненный взгляд. Стушевался и замолчал.

— Так все же — не выпуская хвостатого мальчишку из объятий, протянул Властелин, — Совратиться — это как?

— Пойти дальше поцелуев. — Не отрывая взгляда от его лица, услужливо пояснил Басс.

— Да? А можно пойти дальше?

— Нет, — отрезал военком, зная, что Властелин сразу же потребует обратного.

— Но я хочу!

— И я! — совсем захмелев от всего происходящего, вякнул ему вдогонку Артемон.

Кара смерил их обоих долгим взглядом и поднялся из своего кресла.

— Нет, — повторил он и ушел.

Мальвинель моргнул раз, другой, на третий вскочил с кровати и кинулся за ним. Артемон озадаченно поскреб за черным ухом, вздохнул и решил, что пока эти двое будет там определяться, совращать его тут или нет, он и поспать успеет. На мягкой кровати после почти двух недель пути и ночевок где придется, так сладко спиться.

— Не смей бросать меня! — воскликнул Мальвинель, нагнав Кара Басса на верхней смотровой площадке любимой северной башни.

— Разве я бросаю? — отозвался тот, стоя к нему спиной и не поворачивая головы. Он смотрел на темный горизонт, но вряд ли видел хоть что-нибудь из раскинувшейся перед ним панорамы.

Мальвинелю стало страшно. Он всегда пугался, когда вечно улыбающийся и подтрунивавший над всеми Басс становился пугающе серьезным и грустным. Мальчишку Властелина затрясло. Он шагнул к нему, обхватил руками вокруг талии, вжался лицом между лопаток.

— Не уходи, — попросил он почти жалобно, — Я не хочу... снова один, без тебя, это... так страшно.

— Ну, с чего ты взял, что я хочу уйти? — резко повернувшись к нему, спросил Басс, подхватил на руки и, развернувшись обратно к каменным зубцам башни, посадил между двух из них. Так их лица оказались почти на одном уровне. Но Мальвинель все равно запрокинул голову и призывно приоткрыл губы. Нежные, мягкие, влекущие, но... недоступные. Кара коротко вздохнул и отвел печальные глаза в сторону. Мальчишка заволновался.

— Ну, что опять не так? — в привычной манере капризной барышни, протянул он. — Я ведь так стараюсь, а ты...

— Не нужно стараться, Нель, — мягко улыбнулся ему мужчина. — Просто будь собой.

— Я и есть!

— Нет. Сейчас ты притворяешься.

— Да неужели? — взвился Властелин. — Не хочешь мне рассказывать, сам все узнаю, ясно?!

— Ясно, ясно, — покивал Кара и отступил на шаг.

Мальвинел, гордо вскинув голову, резко соскочил на каменный пол и бросил на него возмущенный взгляд. Он терпеть не мог, когда в жизни что-нибудь было не по его. Ему не нравилось чувствовать себя глупым и непонимающим каких-то очень простых для других вещей. Но Басс периодически вел себя с ним так, что становилось и жутко, и сладко от осознания, что пусть не всегда, но кому-то он все же нужен.

Мужчина улыбнулся, протянул руку и провел пальцами по его щеке.

— Ты еще мал задумываться о таких вещах, как совращение, — обронил он так, словно был сейчас не здесь, а где-то далеко в своих мыслях.

— Мал? — очень тихо прошептал Властелин, уже потянувшийся в прикосновению, но резко застывший от услышанных слов.

— Да, — подтвердил Кара Басс так же отстраненно, словно говорил сейчас вовсе не ним, а с кем-то другим.

Это стало последней каплей. Мальвинел взорвался. Резко ударил его по руке, отскочил, вздернул подбородок, бросил.

— Хочешь, чтобы я был взрослым, да? Хочешь? Я буду. — И бросился прочь.

Кара растерянно моргнул, кинулся за ним, но на винтовой лестнице мальчишка Властелин, не долго думая, нырнул в стену, уходя в портал. И спешить стало без надобности. Теперь он мог быть в любой части замка, и хорошо еще, если не за его пределами. В том, что Нель, даже после бурной ссоры, может сбежать во внешний мир, Басс очень сомневался, Темные Властелины всегда были домоседами по натуре своей. Иначе с их силой им бы уже давным-давно принадлежал не только этот мир, но и парочка близлежащих. Но со взрывным характером мальчишки надо было что-то решать. Правда, Кара за почти полтора года знакомства, так и не смог выработать единую стратегию поведения с ним, хотя раньше гордился именно этим умением, всегда находить общий язык с теми, кто по тем или иным причинам оказывался ему нужен. Мальвинель же, что удивительно, очень быстро стал не просто нужен, а необходим. И это смущало вольного менестреля, время от времени берущего заказы на устранение нежелательных для определенного круга господ личностей.

Одним из таких заказов и стал для него Темный Властелин, поселившийся слишком близко к столице Империи, но, не трудно догадаться, что задание свое он провалил. И в первую очередь отлучался не за "собачкой" и не за тем, чтобы можно было привести заскучавшему Нелю в качестве игрушек команду незадачливых идейных светлых, а затем, чтобы наконец подчистить хвосты, оставшиеся от недалекого прошлого. Он бы мог еще долго с этим тянуть, в конечном итоге, в Цитадели Властелина его бы никто искать не отважился. Но однажды утром, проснулся с мыслью, что не намерен возвращаться к прежней жизни. И, перебирая в пальцах светло-голубые локоны мирно спящего на его груди мальчишки, который вот уже несколько месяцев сам забирался к нему в постель, утверждая, что погреться, он понял, что уже никогда не сможет покинуть его. Слишком много тепла и уюта привнес в его кочевую жизнь этот мальчишка.

Тогда он и начал не просто порой обнимать его и позволять оставаться на ночь, но и целовать. Мальвинель сначала все понять не мог, зачем это нужно. И это несколько выбивало из колеи уверенного в своих действиях и порывах мужчину. Но мальчишка быстро проникся, и очень скоро начал сводить все к поцелуям при каждом удобном и не очень удобной случае. Но, не смотря на всю пылкость и порывистость, и не взирая на относительно, в рамках жизни Властелина, юный возраст, тело его оставалось глухо к ласкам. И это порой смущало, а порой и раздражало, причем неимоверно. Ведь сам Кара все чаще зажигался словно свечка, стоило малышу взобраться к нему на колени и потребовать свою долю тепла и ласки. Но, если Нель не реагирует, возможно, дело вовсе не в том, что он не осознает своего влечения, а в том, что ему вся затаенная страсть, медленно, но верно, накапливающаяся в душе менестреля, и не нужна вовсе. Что тогда?

Размышляя так, Кара медленно спускался по бесконечной винтовой лестнице. В душе неожиданно стало пугающе пусто и холодно. И очень хотелось пить. Поэтому в первую очередь он направился на кухню, где один из призраков замка уже ждал его с бокалом чистейшей родниковой воды. На самом деле разумные замки, чьи споры разносили по свету, хитрые Властелины, давным-давно заключившие с ними договор на взаимовыгодных условиях, были очень удобным жилищем, всегда предугадывающим желания Властелина и гостей, которых тот одаривал особым к себе расположением.

— Так, — протянул Мальвинель, врываясь в спальню, — А ну хватит дрыхнуть, — заявил он и забрался на кровать к мирно сопящему во сне оборотню. Потряс его, на что тот, дернул ухом, заискивающе повилял хвостом, и жалобно протянул, не открывая глаз.

— Ну, пожалуйста, еще чуточку... я не хочу идти совращаться...

— Что значит, не хочу?! — взвился Властелин, — Сначала, понимаешь, на рассказывал всяких интересностей а теперь в кусты? Ну, уж нет. А ну признавайся!

— В чем? — протирая глаза рукой и сладко зевая, уточнил все еще заспанный оборотень.

— Что значит совратить? — потребовал Мальвинель, сидящий возле него на коленях. Глаза его при этом замерцали потусторонним светом, но в миг смутившийся от постановки вопроса оборотень как-то забыл испугаться, и, замявшись, признался, ковыряя пальчиком простынь.

— Ну, понимаешь...

— Нет, не понимаю. Поэтому давай по порядку. Я записываю.

— Что ты делаешь? — черные глаза оборотня изумленно распахнулись.

— Записываю, — повторил Властелин, покусывая кончик неизвестно откуда материализовавшегося в руке карандаша, на коленях у него тут же появилась аккуратная тетрадочка нежно-розового цвета. Впрочем, если присмотреться, карандаш тоже был ей в тон.

— Тебе нравится розовый? — тут же заинтересовался Артемон, который в силу возраста был просто до неприличия любопытным созданием.

— Угу, — невнятно буркнул Мальвинель, посмотрел строго, даже нахмуриться попытался, и произнес куда более требовательно. — Я жду. И так?

Оборотень поджал губы и занервничал.

— А может быть, тебе лучше твой Басс все объяснит? Он же взрослый, он лучше знает.

— Мы поругались, — отведя глаза, бросил Властелин. И Артемон заволновался еще больше.

— Из-за меня, да? — спросил он тихо, и неосознанно придвинулся к нему, как собака стремящаяся утешить хозяина и друга.

— Не знаю, — честно ответил Нель, но глаза у него сделались грустными-грустными, и он признался. — Понимаешь, я ведь не знаю ничего. Если бы он меня не научил, и о поцелуях бы не знал. Так и жил, не имея ни малейшего представления, что что-то может быть настолько приятным.

— Но... как же так?! — воскликнул Артемон пораженно. Все старательно взращенное еще с пеленок представление о жутких в своих игрищах Властелинах летело ко всем чертям, и это напрягало. — Вы ведь должны быть первыми в этом деле! — вскричал он почти с осуждением.

— В каком это? — нахмурился и без того огорченный поведением Басса Мальвинель.

— Вы должны калечить, насиловать, убивать!

— Почему должны?

— Да, потому что вы Темные!

— Ну, не знаю. Ты первый, кто говорит, что я что-то там должен. Кстати, кому это?

— Что кому?

— Кому я должен-то?

— Как это кому? Да всем!

— А убивать зачем?

— Просто так.

— Глупо. А калечить так вообще не имеет никакого смысла, кому нужен калека, его ведь даже ни к одной работе приспособить будет нельзя. Так еще он, небось, на весь мир озлобиться и от него никакого житься не будет. Сам толком жить уже не сможет и другим не даст. — Рассудительно заявил Мальвинель, ввергнув Артемона в легкий ступор, но самое трудно для оборотня было еще впереди. — А что такое насиловать? — поинтересовался юный Властелин и по тому, как покраснел при этом оборотень, быстро смекнул, — Это что-то связанное с совращением, да?

— Не совсем. Совращают обычно ласково, как мне кажется, — пролепетал в конец потерявшийся Артемон, — Нежно так. Вроде как тебя совращают, но на самом деле ты вроде как не против. А когда насилуют, всегда делают больно, против воли. Даже если кричишь, отбиваешься, плачешь... Я боялся, что вы со мной... ну, будете так, поэтому и спросил про совращение. Хотел дать понять, что не против, что совсем не обязательно делать мне больно... Уж лучше быть совращенным, чем изнасилованным, — убежденно прошептал он, не поднимая глаз.

Мальвинель слушал все молча, а потом еще долго не говорил ни слова. Но через какое-то время все же уточнил.