Семейное дело

Семейное дело

Если Бог за нас, то кто против нас?

Рим. (8, 31)

— Ребята, вы что же как охотники за привидениями?

— Да. Только без комбинезонов.

(с) СНП

Пожар дожирал то, что некогда было добротным домом, обшитым белым сайдингом. Вокруг суетились пожарные, которые уже не делали попыток проникнуть внутрь. Куда там! Не дать бы огню перекинуться на соседние здания. Дуэтом надрывались сирены машин скорой помощи и пожарной. Высыпавшие на улицу соседи обсуждали случившееся. Все в один голос сокрушались о молодой паре с двумя детьми, только три месяца как справившей новоселье. Поэтому ничего удивительного, что ни одна живая душа не заметила, как через дорогу от злополучной улицы на тротуаре сдвинулась крышка люка. Оттуда вытолкнули девочку лет пяти — в одной пижаме и с босыми ногами. Следом выбрался мужчина лет хорошо за сорок с годовалым малышом на руках, который сладко посапывал у него на плече. Подхватив девочку свободной рукой, мужчина направился к черной машине, припаркованной на соседней улице.

Девочка смотрела, как мужчина устраивает ее и брата на заднем сиденье автомобиля, крепко пристегивая ремнями безопасности. Если бы могла, она наверняка кричала и звала на помощь. Но страшный человек в черном забрал не только маму с папой, но и голос. Теперь девочка смотрела спящего брата и думала, что отныне он принадлежит только ей. Словно в подтверждение этих мыслей мерцала золотистая нить, что связывала детские запястья.

Брат только ее. И она точно его никому не отдаст.

Глава 1

Дом выглядел очень многообещающе. Забитые ставни, осыпавшаяся черепица, покосившийся дверной косяк и прогнившее крыльцо. Только неоновой вывески "Темные, все сюда!" над входом не хватало. В дождливых осенних сумерках постройка смотрелась особенно колоритно, как и запущенный сад на ее задворках. Запарковавшийся у пошатнувшихся ворот старенький облупившийся пикап прекрасно дополнил картину.

Заглушив двигатель, Джесс вытащила из кармана мобильник и набрала Дональда. На звонок никто не ответил. Она привычно потянулась к бардачку за планшетом и чертыхнулась — всего лишь чужая машина, а уже чувство, что конечности не хватает. Малыш сломался как всегда некстати. С другой стороны, было бы любопытно взглянуть на человека, которому поломка автомобиля пришлась бы в тему. Особенно в такую ночь. По дороге к этому проклятому месту шоссе заливало как на репетиции потопа.

После некоторых умственных усилий Джесс вспомнила, что засунула планшет в рюкзак. Последний нашелся на заднем сиденье — между мешком с кольями и пакетом с церковными книгами, захваченными с последнего дела. Сеть тянула еле-еле. Хорошо, письмо валялось в сохраненных. Она еще раз перечитала сообщение от Дональда и нахмурилась. Адрес верный, время — уже на полчаса позже назначенного. Чутье подсказывало, что ничего хорошего это не предвещает.

Поколебавшись, Джесс вылезла на противный моросящий дождь. Легко перемахнула через покосившийся забор — калитку безнадежно заклинило. Дом не подавал никаких признаков жизни, но если кто-то думал, что она туда полезет без прикрытия, то глубоко заблуждался. Осторожный псарь — живой псарь. Впрочем, обойти развалюху, пока окончательно не стемнело, было вполне себе разумным решением. Тем более с дробовиком наперевес и мачете за поясом.

Шуршание дождя нарушалось только чавканьем шагов да далеким гудением большегрузов с трассы. Трекинговые ботинки тяжело впечатывались в раскисшую землю. Легкая парка поверх толстого свитера моментально напиталась влагой. Джесс с тоской вспомнила про кожаную куртку, оставшуюся в коробке с вещами на заднем сиденье малыша — подарок Дональда на первую удачную охоту. Уже пять лет старушке, кожа местами вытерта, заплата на левом боку, стилизованная под аппликацию, зашитые и проклеенные следы от когтей на правом рукаве — а куртка все еще служила верой и правдой.

Сзади дом оказался еще непригляднее. Неприкрытые ставнями пустые глазницы выбитых окон производили удручающее впечатление. О столб почти разрушенного навеса кто-то или что-то не так давно точило когти. И немаленькие.

Джесс поежилась. Ветер усилился, остова голых яблонь нещадно скрипели. Вскинув обрез на плечо, свободной рукой она вытащила телефон и ткнула в иконку для повторного вызова. Только многолетняя выручка не позволила выронить дробовик: бодрый рингтон "Овечка Долли", нарастая, понесся из разбитого окна.

Хлипкая задняя дверь вылетела с одного удара ноги. Дохнуло смрадом. В открывшемся проеме запузырилась чернота, пытаясь затянуть Джесс внутрь.

— Нашли идиотку, — процедила она сквозь зубы, отстреливая потянувшееся к ноге туманное щупальце. — Нет, ребята, эта вечеринка без меня. Хотя зажечь я вам сегодня помогу.

Вытащенной из багажника пятилитровой канистры едва хватило, чтобы как следует полить крыльцо и углы. Пламя занялось любо-дорого посмотреть, несмотря на усилившийся дождь. Джесс ожидала, что сейчас из окон понесутся крики Дональда, но, видимо, темные не набрали столько сил, чтобы генерировать звуковые эффекты, а может просто не получили образца. В то, что он позволит себя убить какой-то кучке смердящих темных, рассыпающихся от заряда освященной дроби Джесс не верила. Живого его она бы почувствовала — на близких расстояниях связь, как ненатянутая струна, которую чуть подкрутить и зазвенит. А раз так, задерживаться тут не имело смысла.

Машина завелась только с третьего раза. К тому времени огонь добрался до крыши. Джесс окинула оценивающим взглядом весело горящий дом.

"Вроде на сад перекинуться не должно, — подумала она, выруливая на шоссе. — Все это, конечно, замечательно. Но где, черт возьми, Дональд?!".

Часы на колокольне пробили одиннадцать. Джим возвращался из бара в весьма нетрезвом состоянии. Мог себе позволить. Дело было сделано. На прошлой неделе он досрочно сдал последний в этом семестре тест по международному финансовому праву, и сегодня объявили результаты. Как и следовало ожидать, набрал максимальный балл. Уже с начала декабря у него будет работа вне кампуса на пару высвободившихся месяцев. Поправка, ваша честь. Хорошо оплачиваемая работа с далеко идущей перспективой. И если он хорошо себя там покажет и сдаст летом квалификационный экзамен, то к следующей осени можно будет провести переговоры о перекупке контракта у армейских. А при самых хороших раскладах — еще и закрыть часть долга.

Эти приятные мысли настолько его занимали, что он не заметил, как заплетающиеся ноги сами понесли его короткой дорогой через парк. Это более верно, чем алкотест, показало, что Джим пьян в хлам, потому как за два с половиной года обучения в школе права такого он не позволял себе ни разу. Только освещенные улицы, проверенные пути и обязательно детское время на часах. Он привык рано ложиться и очень рано вставать. Подъем в пять утра, обязательная пробежка, тренажеры и учеба, учеба, очень много учебы. Плюс подработка на кафедре. Мэри всегда шутила, что только благодаря чудесам планирования, он умудрился включить их отношения в свой плотный график. И то исключительно ради секса, который, как известно, необходим для здоровья каждому мужчине. Зато, добавляла она, можно быть твердо уверенной в его верности, несмотря на смазливую физиономию и божественную фигуру — впихнуть в убийственное расписание еще одну девушку нереально. Джим отшучивался, что дело не только в графике — с такой страстной подружкой это на учебу сил хватает еле-еле, а не на поиск приключений.

Он не успел дойти до выхода из парка всего ничего. Отделившаяся от кустов тень метнулась ему наперерез. Джим рефлекторно отшатнулся, уходя в сторону. Реакцию и навыки не пропьешь. Тем более что трезвел он с каждой секундой. И зверел с каждым ударом — нападающий попадал и весьма чувствительно. Окончательно выйдя из себя после особенно болезненного удара в печень, Джим повалил юркую тень на землю, тяжело придавив сверху. Рука по очень старой памяти потянулась к поясу за оружием и нащупала пустоту.

— Полегче, мелкий. Пришибешь еще ненароком.

Джим подскочил как ошпаренный. Он схватил лежащего на земле за шиворот и подтащил к фонарю, освещающему ближайшую лавку и куст рядом с ней. Сдернутая с головы злоумышленника шапка встопорщила короткие светло-русые, тон в тон к его собственным, волосы. Встретившись взглядом с такими же сине-серыми как у него самого глазами, Джим не удержался от возмущенного возгласа.

— Джесс?!

Девушка ловко вывернулась из захвата и принялась отряхиваться. Худенькая, невысокая — едва ему по плечо. Его лучший друг Трэвис всегда западал на такие смазливые большеглазые мордашки и беззащитно стриженые затылки. Джинсы, утепленные кеды, потертая курточка, рюкзачок за плечами. Можно подумать, что перед ним студентка-первокурсница, умница, красавица, гордость родителей. Можно. Если не знать, сколько ей лет на самом деле и чем она занимается.

— Да, Джимми-заучка, это я. А ты повзрослел. Вон как вымахал. Волосы еще отрастил — скоро в косы можно будет заплетать.

Мэри нравилось запускать пальцы в его волосы во время... Хм.

— Не твое собачье дело! — Джим нервно заправил прядь за ухо. — Принесла ж тебя нелегкая!

— Что, неужели не ждал в гости старшую сестру?

— Нет! Какого черта, приперлась?

— Что-то не слышу в твоем голосе энтузиазма.

— Да ты три года не объявлялась! — Джим гневно размахивал шапкой, наступая на сестру. — Какого энтузиазма ты от меня ждешь?

— Не три, а два с половиной — как раз с того времени, как ты дал деру из библейского колледжа, никого не предупредив. И я звонила.

— Два раза за все время! Один раз просила сбросить денег на телефон, а второй — по пьяни. Как ты вообще могла напиться? Ты же монашка!

— Ну, обет я по другому поводу давала, — Джессика отобрала шапку и снова натянула на голову, скрывая взлохмаченные волосы. — И потом, я покаялась.

— Ну конечно!

— Можешь не верить, но я часто бываю в церкви.

— Запас святой воды быстро уходит?

— Ну, реликвии тоже не вечны, знаешь ли.

— Джессика Аннабел Райт!

— Я вас внимательно слушаю, Джеймс Аластер Райт.

— Да ну тебя, — он выпустил воротник куртки Джесс, за который ее до этого несильно потряхивал, и уточнил. — Зачем ты здесь?

С ее лица сползла маска насмешливой девчонки. Джим только сейчас увидел, насколько она измотана. Точнее ему позволили это сделать. Сестра устало опустилась на ближайшую скамейку. Джим присел рядом. Он поерзал, устраиваясь поудобнее на ледяном мраморе.

— Помощь нужна. Дональд пропал.

— Отец Дональд? Да что сделается этому просмоленному старикану. Им даже нечисть подавится, если не успеет отравиться при первом же укусе.

Сестра не поддержала шутку.

— Он не выходит на связь уже неделю. И столько же, я не чувствую его.

— Старикан пропадал и раньше. Вполне в его духе раствориться без объяснения причин.

— Но раньше я не находила его телефон в доме по крышу набитого темными.

Джим присвистнул.

— Может, он того?

— Нет! — и тише. — Я бы почувствовала, ты же знаешь.

— И? Причем тут я?

Она осторожно взяла его правую руку в свои холодные ладони.

— Я не могу охотиться одна. Мне нужен связующий в пару. Мне нужен ты.

Когда-то он мечтал услышать эти слова. Когда-то, но не сейчас.

— Джесс, у меня другая жизнь. Нормальная, самая обыкновенная жизнь. Девушка, учеба, друзья, работа, армейский контракт, наконец. В ней нет места странностям. Обратись в Орден за новым напарником.

— Немногие жаждут со мной работать. Сколько среди псарей женщин? Из живых только я, Мэнди и Леони. Мне нужен ты.

— Тем меньше конкуренции. Повторюсь, обратись в Орден.

— Не могу!

— Да почему?!

— Они дадут мне нового напарника.

— Ты сама себе противоречишь. Разве не это тебе нужно?

— Пойми, — этот ее тон "Джимми, ты уже большой мальчик, сам должен соображать" всегда бесил донельзя, — когда создается новая пара, старая связь рвется. А я не могу оборвать последнюю ниточку, что ведет к Дональду, понимаешь? Но мы, мы — другое дело.

Она сильнее сжала его руку, и спустя мгновение золотистая нить, ярко вспыхнув, обвила их запястья. Ее переливающееся золото гипнотизировало, но Джим нашел силы вырвать свою руку из согревшихся ладоней сестры. Нить тотчас пропала.

— Я сказал "нет"! — Он отодвинулся от нее на самый край скамьи. — В моей жизни больше нет места для этого бреда. Когда не видишь странное, странное не видит тебя. Только так. Стоит один раз дать слабину, и уже не выбраться. Я покончил с этим, Джесс, потратил на это почти три года. Все, с меня хватит. Окончательно и бесповоротно.

Джесс посидела минуту с опущенной головой, и когда он решил, что сестра сдалась, она взвилась с места.

— Значит так, неблагодарный мальчишка. — Ее зловещий шепот пробирал до костей. — Ты. Едешь. Со мной. Это — то немногое, что ты можешь сделать для человека, которому мы стольким обязаны.

Тут уже подскочил Джим.

— Да что он такого для нас сделал?! Сначала сдал в приют, потом запихнул в этот чертов Орден. Посмотри на себя! Последние пять лет тебя мотает по стране за рулем потасканной машины. Дешевые мотели, придорожные забегаловки, мрачные подворотни, заброшенные дома. Что это за жизнь?

— Я сама ее выбрала. В то время как ты струсил и сбежал от предназначения.

— Это за тебя выбрали! Любой с мозгами заметил бы, как обрабатывают учеников в интернате. Избранность. Высшая воля. Особая честь. Бла-бла-бла. Да какого черта! Растят пушечное мясо для священной войны.

На изумление Джесс не стала с пеной у рта защищать Дональда и Орден, свои идеалы. Она опять плюхнулась на скамейку.

— Да плевать мне на избранность. — Усталый глухой голос. — Начхать на высшую цель спасения людей. Я просто хочу найти убийцу родителей. Только так можно избавиться от кошмаров о черном человеке.

Джим тоже снова опустился рядом, обняв сестру за плечи. Та опустила голову ему на плечо.

Он не помнил родителей. И ту ночь, когда сгорел их дом — тоже. Дональд показывал фотографии. Красивые улыбающиеся мужчина и женщина. Совершенно чужие ему люди. В отличие от сидящей рядом девушки, от которой он не мог так просто отмахнуться. Он слишком хорошо помнил последние каникулы у Дональда. И страшные крики сестры во сне, будившие Джима среди ночи.

— Перед тем как исчезнуть, — снова подала голос Джесс, — Дональд прислал мне сообщение, что напал на след.

Это был подлый удар поддых.

— Что?!

— Вот поэтому мне нужен ты. Время уходит. След остывает. Всего неделя, Джимми. Гребанная неделя твоего драгоценного времени. А потом можешь валить на все четыре стороны, я тебя больше не побеспокою.

Джесс стряхнула его руку с плеча и встала.

Ненадолго в парке воцарилась тишина. Казалось, сама ночь заинтересованно ждет его ответа. Джим вздохнул, где-то глубоко внутри сознавая, что рушит в руины свой мирок.