Заговор самоубийц против самих себя

Заговор самоубийц против самих себя

— Нет, ты представляешь? Мне же через две недели улетать за бугор на стажировку! Ну, как так можно, а? Нет, ну я все могу понять, опечатка там в фамилии, отчестве, но в этой графе! Это сколько же надо было выкурить, а? Или они там праздновали что-нибудь этакое, какой-нибудь день работника паспортного стола, когда вбивали мои данные? Я ведь даже Светку уже уломал, хоть она у нас и по девочкам специализируется и с Машкой у них лямур, а тут такой облом. И что теперь мне делать, а? Ну, ты представляешь?.. — разорялся Славка, вот уже второй час подряд расхаживая из угла в угол, и то и дело бросая гневные взгляды в сторону лучшего друга, удобно расположившегося в глубоком кресле с третьей о счету сигаретой в руках.

— Знаешь, — обронил Артур задумчиво, оглядывая его пристальным взглядом с ног до головы. Славка, по жизни бывший совершенно невнимательным к таким вещам как чужие чувства, в очередной раз "особый" взгляд, брошенный в его сторону, не заметил. А Артур продолжал, — Я очень даже хорошо себе это все представляю.

— Нет, не представляешь! — из врожденного упрямства возмущенно бросил Славка и даже ногой, как та еще барышня, топнул, откидывая со лба светло-пепельную челку с несколькими специально вызолоченными прядками.

— Нет, — почти незаметно покачал головой друг и печально улыбнулся, — Очень даже представляю. Все просто, как дважды два. У меня сестра троюродная работает как раз в вашем паспортном столе и твоим паспортом занималась лично.

— Что? — Славка замер посредине комнаты, словно натолкнувшись на невидимую преграду, глаза цвета мелко молотой корицы широко распахнулись.

— Поменять ту самую графу, о которой ты тут так переживаешь, на самом деле не так уж и сложно, особенно, когда хочешь изменить именно её.

— Что?! — закричал Славик в полный голос, до которого медленно, но дошло, каким коварным оказался лучший друг, или уже недруг?

— Не кричи, — снова едва заметно покачал головой Артур, медленно затянулся, давая ему осмыслить свое положение в полной мере. Запрокинул голову, выпустил струйку дыма к потолку, посмотрел, как он вьется, постепенно рассеиваясь, и снова перевел взгляд на застывшего столбом парня. — Единственный твой выход теперь, не на Светке жениться, а самому замуж выйти, — он сделал паузу, вздохнул и горько улыбнулся, — За меня.

— Как это за тебя? — Славка нахмурился и попытался уложить все услышанное хотя бы в относительно стройную цепочку. Не получалось. — Артик, тебе-то это зачем?

— До твоего отлета две недели. И если мне достанется из них хотя бы пару дней, я буду счастлив.

— Ты заболел? Гей-порно что ли насмотрелся?

— Нет. Влюбился. Но разве ты поймешь?

— Не пойму, — отчаянно замотал головой Славка. И снова поднял взгляд на старшего друга.

Они не были ни одноклассниками, ни однокурсниками, хотя познакомились именно в университете, когда вместе ходили на один и тот же факультатив, и Артуру, как старосте группы и вообще ответственному и решительному парню под два метра ростом, пришлось отбивать горемыку-первокурсника от парочки подонков, в темноте принявших того за девчонку. На самом деле бедняга Славка и при свете-то на парня мало походил. Светловолосый, со второго курса еще и меллированный, с раскосыми темно-карими глазами, пухлыми губами, молочно-белой кожей и круглыми щечками с то и дело появляющимся на них румянцем. Он куда больше смахивал на субтильную девчонку, чем на парня без малого двадцати лет отроду. Самое прикольное, что и стиль в одежде он выбирал так называемый унисекс, причем, не смотря на регулярную путаницу в его принадлежности к мужскому полу, вкусы менять из-за природного упрямства не желал ни в какую. Так что после того случая они с Артуром и сдружились, и продолжали общаться вот уже третий год к ряду.

— Вот и не задавай тогда вопросов, — отрезал Артур и, затушив сигарету в пепельнице, рывком поднялся из своего кресла, тут же нависнув над Славкой, который ростом не вышел и в свои двадцать дорос лишь до метра шестидесяти пяти, кстати, типичный девчачий рост. И даже нога у него по мужским меркам была, как у золушки, тридцать девятого размера. Артур шагнул к нему без улыбки во взгляде. Славка робко отступил на шаг назад. Ему было не по себе от всего услышанного, но отступать он, не смотря на рост и внешность, как настоящий мужик, никогда не любил. Артур хмыкнул и припечатал, — Просто выходи за меня. — И протянул к нему руку, но Славка увернулся и вскинул глаза.

— Тронешь хоть пальцем, убить не убью, ростом не вышел, но вены вскрою. — И зачем-то уточнил, — Себе.

— Не трону... — опустив руку, со вздохом отозвался Артур и ушел, сначала в прихожую, потом и вовсе на улицу. Славик, понятное дело, провожать его не стал.

Ему было страшно даже думать, но приходилось. Вариант не с женитьбой на лезбиянке Светке, а с замужеством, в свете неправильно заполненного паспорта, который он теперь просто не успеет поменять к отъезду, был бы идеален, вот только если бы к нему не прилагалось одно единственное, но веское "но" по имени Артур.

"Это не любовь, — решил про себя Славка, — Врет он все. Прикалывается. Это просто такая игра. Кто сдастся и пойдет на попятную первым, тот и проиграл". Но он никогда не любил проигрывать даже в мелочах. Поэтому в свои годы сумел заслужить право поехать стажироваться за границу и не собирался его упускать ни при каких обстоятельствах. Взявшись за мобильник, Славка набрал номер бывшего друга и будущего мужа.

— Ты решил? — без обиняков и банального "алло" спросила трубка голосом Артура.

— Да.

— И?

— Я согласен. Но два дня за такую подлянку слишком жирно будет. Один — не больше, женишок! — обманчиво весело заговорил он.

— Как скажешь, женушка, — в тон ему откликнулся Артур, и куда спокойнее добавил, — Как скажешь... Завтра в полчетвертого в загс, я уже договорился. Заеду за тобой в два.

— Завтра? — голос у Славки резко сел, но он, прикрыв ладонью трубку, прочистил горло, и повторил уже спокойнее, — Значит, завтра?

— А когда еще? У тебя же времени в обрез... — и едва слышно добавил, — У нас.

Славка услышал, вздрогнул от обреченности, послышавшейся ему в голосе парня, но что на это можно сказать, так и не придумал. Промолчал.

— Хорошо, в два. Но... что мне одеть, чтобы, — он запнулся, — Не вызвать подозрения?

— Я могу подъехать к тебе к полудню. Помогу выбрать, хочешь?

— Приезжай. — Тяжко выдохнул Славка в трубку и отключился.

Голову, словно стекловата трубы, окутала звенящая пустота. И почему только его жизнь может выделывать такие финты ушами, что просто хоть плачь, хоть вешайся? С ногами забравшись в то самое кресло, в котором совсем недавно сидел бывший друг, Славка обхватил колени руками, притянул к груди, сжался весь, став на удивление для мужчины компактным, словно бездомный котенок, а не барский кот, и тихо заплакал. Не думал он, что когда-нибудь именно Артур сумеет сделать ему так больно.

Свадьба была скромной. Ну, еще бы! Ведь два дня, до получения нового паспорта, Анисимов Слава Викторович даже помыслить не мог, что будет выходить замуж, номинально являясь ни много, ни мало Анисимовой Славой Викторовной. И кто, спрашивается, виноват? Правильно, только он, его, точнее для всех присутствующих официальных лиц, её муж — Штрасс Артур Леопольдович.

Славку трясло всю дорогу до загса. Он комкал в руках влажную салфетку от щедрот своих выделенную ему женихом, и готов был разве что не подвывать от тихого ужаса и бессилия. Ведь только сейчас парень осознал, что, обещая Артуру один день из оставшихся тринадцати, не уточнил, что именно тому будет позволено с ним сделать.

— Артур, — сипло позвал он, когда тот затормозил у входа в Дворец Бракосочетания.

— Да, мой сладкий, — отозвался тот обманчиво мягко.

Славка взвился.

— Как ты меня назвал?! — вскричал он и кинулся на него с кулаками, но, увидев погрустневшее лицо парня, осекся и замер с занесенной для удара рукой. — Ты... чего?

— Ничего, — покачал головой тот, — Не хочешь, больше не буду. — И попытался открыть дверь машины со своей стороны. Но Славка, сам не понимая зачем, метнулся к нему и перехватил руку, при этом оказавшись прижат к груди Артура, который тут же замер и внимательно всмотрелся ему в глаза. Славка сглотнул.

— Мне страшно, — неожиданно признался он и, понимая, что выглядит, как полный идиот, все равно не смог сдержаться и добавил, — Очень. — Голос дрогнул, а Артур, словно очнувшись, сгреб его в охапку. Славка даже возмутиться не успел, когда оказался наполовину сидящим у него на коленях.

— Ну, чего ты испугался, — как с маленьким засюсюкал он, перебирая в пальцах светлые, модно подстриженные волосы, — Меня? Не стоит. Я ничего тебе не сделаю, если ты сам не захочешь. Но я знаю, что не захочешь, поэтому не нужно волноваться?

— А если меня не примут? Если даже со штампом в паспорте, не пустят? — Признался в своих подлинных страхах и неуверенности Славка, совсем расклеившийся и выбитый из колеи.

— Глупый, — в конец обнаглев и зарывшись лицом ему в волосы, пробормотал Артур все тем же непривычным голосом, пропитанным теплом и нежностью. — Все у тебя получится. Просто не может не получится. Ты же сильный, решительный, самый упрямый из всех, кого я знаю. А еще я уверен, что в выбранной тобой области нет ничего, чтобы ты не знал, я ведь прав?

— Ну, скажешь тоже, — смущенно буркнул Славка, высвобождаясь из его объятия, Артур с неохотой руки все же разжал, — Нельзя знать все.

— Глядя на тебя, мне кажется, что все же можно, — откликнулся Артур, и вышел из машины.

И как бы Славка не пытался убедить себя, что это всего лишь грубая лесть, что Артуру, после всего, что он ему устроил, верить вообще нельзя, ему все равно было приятно слышать это от него. И пока он предавался размышлениям, Артур обошел машину и, открыв дверь с его стороны, как галантный жених, протянул руку своей невесте. Славка несколько раз растерянно моргнул, хотел возмущенно вякнуть, но вспомнил, что учувствует в безумнейшем из всех возможных спектаклей, вздохнул, смирился, принял и выбрался из машины. Оправил только сегодня утром купленный пиджак с необычной драпировкой на груди, одернул широкие белоснежные брюки, глянув в боковое зеркало машины, растрепал и без того торчащие во все стороны волосы, немного пригладив челку, и послушно взял жениха под руку.

Артур был красивым, поймал себя на мысли Славка, смутился и отвел взгляд. Но высокий, стройный, облаченный в черные брюки, зауженные книзу и такую же черную рубашку, поверх которой был одет удлиненный пиджак с двумя рядами пуговиц, правда носил он его на распашку, Артур притягивал взгляд, вынуждая Славку то и дело коситься на него.

Кульминация действа, начавшегося с многочисленный переодеваний, стоивших обоим немало нервных клеток, наступила под звуки свадебного марша и сакраментальной фразы — "Объявляю вас мужем и женой. Можете в знак скрепления ваших обетов, данных друг другу, поцеловать невесту". Славка замер, как вкопанный, он как-то совсем упустил из вида этот момент, не подумал, что им придется еще и целоваться, и не просто друг с другом, но и перед посторонними. К горлу подкатил ком, но девушка, расписывающая их, смотрела с таким умилением, что он сам, медленно начал поворачиваться в сторону теперь уже мужа и замер, подняв на Артура испуганные глаза мышонка, припертого к мышеловке удачливой кошкой. Артур улыбался. Шагнул к нему, обхватил ладонями лицо и прошептал прямо в губы.

— Люблю... — и поцеловал, медленно, тягуче, нежно.

Он не настаивал, вовсе нет, но Славка так растерялся от выражения его глаз, которые муж так и не закрыл, что сам непроизвольно сделал ответное движение навстречу. И Артур, тут же этим воспользовавшись, углубил поцелуй, а Славка, уже плохо соображая, энергично ответил, выталкивая его язык из своего рта и целуя уже сам. Но их прервала все та же женщина, работник загса.

— Вау! — воскликнула он и захлопала в ладоши.

Оба парня вздрогнули, резко отстранились друг от друга. Славка мучительно краснел, а Артур, сориентировавшийся куда быстрее, уже тащил его за руку к выходу. Вышли, почти бегом добрались до машины. Сели. Пристегнули ремни.

— Куда? — тихо спросил Артур.

— А? — Славка, до этого смотревший только прямо перед собой, поднял на него ошалелые глаза, нервным движением вращая на безымянном пальце правой руки простое золотое колечко.

— Тебя домой или...

— У тебя же есть лишняя комната... — сам плохо себя понимая, пробормотал Славка и отвел взгляд.

— Ну, есть, — с подозрительной неохотой отозвался Артур.

— Тогда ко мне за вещами, потом к тебе. Только не смей меня трогать! — он обхватил себя руками и весь вжался в спинку кресла.

— Тогда, может быть, тебе лучше жить у себя?

— Ну, уж нет! Сам придумал эту игру, мне навязал, вот и расхлебывай теперь! Жених, тоже мне!

— Уже муж, — тихо поправил его Артур. Славка вздрогнул и отвернулся.

Парень завел машину, и до самого вечера, возясь с вещами и общим ужином, они не разговаривали. И спать ушли каждый в свою комнату. Вот так и началась их краткосрочная семейная жизнь.

Дни, проведенные вместе со Славкой не как с другом, а как с женой, для Артура были безрадостны. Он как-то совсем по-другому представлял себе эти так называемые последние гастроли. Но Славка был так загружен в универе научным руководителем, дающим ему последние ценные указания и наставления перед отъездом, что приползал в квартиру Артура полуживой. Сам Артур уже находящийся в свободном плавании, а точнее, пишущий диплом, который должен был защищать где-то в декабре, уже активно работал в одной фирме, получая вполне приличные деньги, не зря же, в свои двадцать три позволил себе купить довольно не дешевую машину и жить полностью не завися от родителей, разве что квартира ему перешла по наследству от бездетной тетки по отцовской линии, но оплачивал ее и содержал себя он сам. Правда, Славке не было никакого дела до его материального состояния. Ему вообще, как казалось Артуру, он был совершенно безразличен. Поэтому все это время, даже выходные, когда тот, как ненормальный, зубрил, просиживая за умными книгами целыми днями, он даже не смел заикнуться о том самом обещанном дне. И меньше всего ожидал, что Славка сам заговорит о нем.

— Я, кажется, задолжал тебе, — войдя в его комнату тенью, пробормотал он, не глядя на него.

Артур оторвался от ноутбука, на котором заканчивал считать смету, и машинальным жестом поправил очки на носу. Склонил голову на бок и спорить не стал.

— Задолжал.

— Не хочу, уезжая, оставлять за собой долги. — Вскинув глаза, припечатал парень.

— Хорошо. Тогда завтра?

— Да. Другого времени на тебя у меня уже не будет, — бросил он и гордо удалился, оставив Артура мучаться любовью и метаться всю ночь в томительных, жарких снах.

Любить безответно всегда больно, но далеко не сразу начинаешь понимать как сильно и как безжалостно ноет уже не тело, а душа, когда чувства не находят отклика, мучая с каждым часом все сильней.