Заговор самоубийц против самих себя

Заговор самоубийц против самих себя

— Нет, ты представляешь? Мне же через две недели улетать за бугор на стажировку! Ну, как так можно, а? Нет, ну я все могу понять, опечатка там в фамилии, отчестве, но в этой графе! Это сколько же надо было выкурить, а? Или они там праздновали что-нибудь этакое, какой-нибудь день работника паспортного стола, когда вбивали мои данные? Я ведь даже Светку уже уломал, хоть она у нас и по девочкам специализируется и с Машкой у них лямур, а тут такой облом. И что теперь мне делать, а? Ну, ты представляешь?.. — разорялся Славка, вот уже второй час подряд расхаживая из угла в угол, и то и дело бросая гневные взгляды в сторону лучшего друга, удобно расположившегося в глубоком кресле с третьей о счету сигаретой в руках.

— Знаешь, — обронил Артур задумчиво, оглядывая его пристальным взглядом с ног до головы. Славка, по жизни бывший совершенно невнимательным к таким вещам как чужие чувства, в очередной раз "особый" взгляд, брошенный в его сторону, не заметил. А Артур продолжал, — Я очень даже хорошо себе это все представляю.

— Нет, не представляешь! — из врожденного упрямства возмущенно бросил Славка и даже ногой, как та еще барышня, топнул, откидывая со лба светло-пепельную челку с несколькими специально вызолоченными прядками.

— Нет, — почти незаметно покачал головой друг и печально улыбнулся, — Очень даже представляю. Все просто, как дважды два. У меня сестра троюродная работает как раз в вашем паспортном столе и твоим паспортом занималась лично.

— Что? — Славка замер посредине комнаты, словно натолкнувшись на невидимую преграду, глаза цвета мелко молотой корицы широко распахнулись.

— Поменять ту самую графу, о которой ты тут так переживаешь, на самом деле не так уж и сложно, особенно, когда хочешь изменить именно её.

— Что?! — закричал Славик в полный голос, до которого медленно, но дошло, каким коварным оказался лучший друг, или уже недруг?

— Не кричи, — снова едва заметно покачал головой Артур, медленно затянулся, давая ему осмыслить свое положение в полной мере. Запрокинул голову, выпустил струйку дыма к потолку, посмотрел, как он вьется, постепенно рассеиваясь, и снова перевел взгляд на застывшего столбом парня. — Единственный твой выход теперь, не на Светке жениться, а самому замуж выйти, — он сделал паузу, вздохнул и горько улыбнулся, — За меня.

— Как это за тебя? — Славка нахмурился и попытался уложить все услышанное хотя бы в относительно стройную цепочку. Не получалось. — Артик, тебе-то это зачем?

— До твоего отлета две недели. И если мне достанется из них хотя бы пару дней, я буду счастлив.

— Ты заболел? Гей-порно что ли насмотрелся?

— Нет. Влюбился. Но разве ты поймешь?

— Не пойму, — отчаянно замотал головой Славка. И снова поднял взгляд на старшего друга.

Они не были ни одноклассниками, ни однокурсниками, хотя познакомились именно в университете, когда вместе ходили на один и тот же факультатив, и Артуру, как старосте группы и вообще ответственному и решительному парню под два метра ростом, пришлось отбивать горемыку-первокурсника от парочки подонков, в темноте принявших того за девчонку. На самом деле бедняга Славка и при свете-то на парня мало походил. Светловолосый, со второго курса еще и меллированный, с раскосыми темно-карими глазами, пухлыми губами, молочно-белой кожей и круглыми щечками с то и дело появляющимся на них румянцем. Он куда больше смахивал на субтильную девчонку, чем на парня без малого двадцати лет отроду. Самое прикольное, что и стиль в одежде он выбирал так называемый унисекс, причем, не смотря на регулярную путаницу в его принадлежности к мужскому полу, вкусы менять из-за природного упрямства не желал ни в какую. Так что после того случая они с Артуром и сдружились, и продолжали общаться вот уже третий год к ряду.

— Вот и не задавай тогда вопросов, — отрезал Артур и, затушив сигарету в пепельнице, рывком поднялся из своего кресла, тут же нависнув над Славкой, который ростом не вышел и в свои двадцать дорос лишь до метра шестидесяти пяти, кстати, типичный девчачий рост. И даже нога у него по мужским меркам была, как у золушки, тридцать девятого размера. Артур шагнул к нему без улыбки во взгляде. Славка робко отступил на шаг назад. Ему было не по себе от всего услышанного, но отступать он, не смотря на рост и внешность, как настоящий мужик, никогда не любил. Артур хмыкнул и припечатал, — Просто выходи за меня. — И протянул к нему руку, но Славка увернулся и вскинул глаза.

— Тронешь хоть пальцем, убить не убью, ростом не вышел, но вены вскрою. — И зачем-то уточнил, — Себе.

— Не трону... — опустив руку, со вздохом отозвался Артур и ушел, сначала в прихожую, потом и вовсе на улицу. Славик, понятное дело, провожать его не стал.

Ему было страшно даже думать, но приходилось. Вариант не с женитьбой на лезбиянке Светке, а с замужеством, в свете неправильно заполненного паспорта, который он теперь просто не успеет поменять к отъезду, был бы идеален, вот только если бы к нему не прилагалось одно единственное, но веское "но" по имени Артур.

"Это не любовь, — решил про себя Славка, — Врет он все. Прикалывается. Это просто такая игра. Кто сдастся и пойдет на попятную первым, тот и проиграл". Но он никогда не любил проигрывать даже в мелочах. Поэтому в свои годы сумел заслужить право поехать стажироваться за границу и не собирался его упускать ни при каких обстоятельствах. Взявшись за мобильник, Славка набрал номер бывшего друга и будущего мужа.

— Ты решил? — без обиняков и банального "алло" спросила трубка голосом Артура.

— Да.

— И?

— Я согласен. Но два дня за такую подлянку слишком жирно будет. Один — не больше, женишок! — обманчиво весело заговорил он.

— Как скажешь, женушка, — в тон ему откликнулся Артур, и куда спокойнее добавил, — Как скажешь... Завтра в полчетвертого в загс, я уже договорился. Заеду за тобой в два.

— Завтра? — голос у Славки резко сел, но он, прикрыв ладонью трубку, прочистил горло, и повторил уже спокойнее, — Значит, завтра?

— А когда еще? У тебя же времени в обрез... — и едва слышно добавил, — У нас.

Славка услышал, вздрогнул от обреченности, послышавшейся ему в голосе парня, но что на это можно сказать, так и не придумал. Промолчал.

— Хорошо, в два. Но... что мне одеть, чтобы, — он запнулся, — Не вызвать подозрения?

— Я могу подъехать к тебе к полудню. Помогу выбрать, хочешь?

— Приезжай. — Тяжко выдохнул Славка в трубку и отключился.

Голову, словно стекловата трубы, окутала звенящая пустота. И почему только его жизнь может выделывать такие финты ушами, что просто хоть плачь, хоть вешайся? С ногами забравшись в то самое кресло, в котором совсем недавно сидел бывший друг, Славка обхватил колени руками, притянул к груди, сжался весь, став на удивление для мужчины компактным, словно бездомный котенок, а не барский кот, и тихо заплакал. Не думал он, что когда-нибудь именно Артур сумеет сделать ему так больно.

Свадьба была скромной. Ну, еще бы! Ведь два дня, до получения нового паспорта, Анисимов Слава Викторович даже помыслить не мог, что будет выходить замуж, номинально являясь ни много, ни мало Анисимовой Славой Викторовной. И кто, спрашивается, виноват? Правильно, только он, его, точнее для всех присутствующих официальных лиц, её муж — Штрасс Артур Леопольдович.

Славку трясло всю дорогу до загса. Он комкал в руках влажную салфетку от щедрот своих выделенную ему женихом, и готов был разве что не подвывать от тихого ужаса и бессилия. Ведь только сейчас парень осознал, что, обещая Артуру один день из оставшихся тринадцати, не уточнил, что именно тому будет позволено с ним сделать.

— Артур, — сипло позвал он, когда тот затормозил у входа в Дворец Бракосочетания.

— Да, мой сладкий, — отозвался тот обманчиво мягко.

Славка взвился.

— Как ты меня назвал?! — вскричал он и кинулся на него с кулаками, но, увидев погрустневшее лицо парня, осекся и замер с занесенной для удара рукой. — Ты... чего?

— Ничего, — покачал головой тот, — Не хочешь, больше не буду. — И попытался открыть дверь машины со своей стороны. Но Славка, сам не понимая зачем, метнулся к нему и перехватил руку, при этом оказавшись прижат к груди Артура, который тут же замер и внимательно всмотрелся ему в глаза. Славка сглотнул.

— Мне страшно, — неожиданно признался он и, понимая, что выглядит, как полный идиот, все равно не смог сдержаться и добавил, — Очень. — Голос дрогнул, а Артур, словно очнувшись, сгреб его в охапку. Славка даже возмутиться не успел, когда оказался наполовину сидящим у него на коленях.

— Ну, чего ты испугался, — как с маленьким засюсюкал он, перебирая в пальцах светлые, модно подстриженные волосы, — Меня? Не стоит. Я ничего тебе не сделаю, если ты сам не захочешь. Но я знаю, что не захочешь, поэтому не нужно волноваться?

— А если меня не примут? Если даже со штампом в паспорте, не пустят? — Признался в своих подлинных страхах и неуверенности Славка, совсем расклеившийся и выбитый из колеи.

— Глупый, — в конец обнаглев и зарывшись лицом ему в волосы, пробормотал Артур все тем же непривычным голосом, пропитанным теплом и нежностью. — Все у тебя получится. Просто не может не получится. Ты же сильный, решительный, самый упрямый из всех, кого я знаю. А еще я уверен, что в выбранной тобой области нет ничего, чтобы ты не знал, я ведь прав?

— Ну, скажешь тоже, — смущенно буркнул Славка, высвобождаясь из его объятия, Артур с неохотой руки все же разжал, — Нельзя знать все.

— Глядя на тебя, мне кажется, что все же можно, — откликнулся Артур, и вышел из машины.

И как бы Славка не пытался убедить себя, что это всего лишь грубая лесть, что Артуру, после всего, что он ему устроил, верить вообще нельзя, ему все равно было приятно слышать это от него. И пока он предавался размышлениям, Артур обошел машину и, открыв дверь с его стороны, как галантный жених, протянул руку своей невесте. Славка несколько раз растерянно моргнул, хотел возмущенно вякнуть, но вспомнил, что учувствует в безумнейшем из всех возможных спектаклей, вздохнул, смирился, принял и выбрался из машины. Оправил только сегодня утром купленный пиджак с необычной драпировкой на груди, одернул широкие белоснежные брюки, глянув в боковое зеркало машины, растрепал и без того торчащие во все стороны волосы, немного пригладив челку, и послушно взял жениха под руку.

Артур был красивым, поймал себя на мысли Славка, смутился и отвел взгляд. Но высокий, стройный, облаченный в черные брюки, зауженные книзу и такую же черную рубашку, поверх которой был одет удлиненный пиджак с двумя рядами пуговиц, правда носил он его на распашку, Артур притягивал взгляд, вынуждая Славку то и дело коситься на него.

Кульминация действа, начавшегося с многочисленный переодеваний, стоивших обоим немало нервных клеток, наступила под звуки свадебного марша и сакраментальной фразы — "Объявляю вас мужем и женой. Можете в знак скрепления ваших обетов, данных друг другу, поцеловать невесту". Славка замер, как вкопанный, он как-то совсем упустил из вида этот момент, не подумал, что им придется еще и целоваться, и не просто друг с другом, но и перед посторонними. К горлу подкатил ком, но девушка, расписывающая их, смотрела с таким умилением, что он сам, медленно начал поворачиваться в сторону теперь уже мужа и замер, подняв на Артура испуганные глаза мышонка, припертого к мышеловке удачливой кошкой. Артур улыбался. Шагнул к нему, обхватил ладонями лицо и прошептал прямо в губы.

— Люблю... — и поцеловал, медленно, тягуче, нежно.

Он не настаивал, вовсе нет, но Славка так растерялся от выражения его глаз, которые муж так и не закрыл, что сам непроизвольно сделал ответное движение навстречу. И Артур, тут же этим воспользовавшись, углубил поцелуй, а Славка, уже плохо соображая, энергично ответил, выталкивая его язык из своего рта и целуя уже сам. Но их прервала все та же женщина, работник загса.

— Вау! — воскликнула он и захлопала в ладоши.

Оба парня вздрогнули, резко отстранились друг от друга. Славка мучительно краснел, а Артур, сориентировавшийся куда быстрее, уже тащил его за руку к выходу. Вышли, почти бегом добрались до машины. Сели. Пристегнули ремни.

— Куда? — тихо спросил Артур.

— А? — Славка, до этого смотревший только прямо перед собой, поднял на него ошалелые глаза, нервным движением вращая на безымянном пальце правой руки простое золотое колечко.

— Тебя домой или...

— У тебя же есть лишняя комната... — сам плохо себя понимая, пробормотал Славка и отвел взгляд.

— Ну, есть, — с подозрительной неохотой отозвался Артур.

— Тогда ко мне за вещами, потом к тебе. Только не смей меня трогать! — он обхватил себя руками и весь вжался в спинку кресла.

— Тогда, может быть, тебе лучше жить у себя?

— Ну, уж нет! Сам придумал эту игру, мне навязал, вот и расхлебывай теперь! Жених, тоже мне!

— Уже муж, — тихо поправил его Артур. Славка вздрогнул и отвернулся.

Парень завел машину, и до самого вечера, возясь с вещами и общим ужином, они не разговаривали. И спать ушли каждый в свою комнату. Вот так и началась их краткосрочная семейная жизнь.

Дни, проведенные вместе со Славкой не как с другом, а как с женой, для Артура были безрадостны. Он как-то совсем по-другому представлял себе эти так называемые последние гастроли. Но Славка был так загружен в универе научным руководителем, дающим ему последние ценные указания и наставления перед отъездом, что приползал в квартиру Артура полуживой. Сам Артур уже находящийся в свободном плавании, а точнее, пишущий диплом, который должен был защищать где-то в декабре, уже активно работал в одной фирме, получая вполне приличные деньги, не зря же, в свои двадцать три позволил себе купить довольно не дешевую машину и жить полностью не завися от родителей, разве что квартира ему перешла по наследству от бездетной тетки по отцовской линии, но оплачивал ее и содержал себя он сам. Правда, Славке не было никакого дела до его материального состояния. Ему вообще, как казалось Артуру, он был совершенно безразличен. Поэтому все это время, даже выходные, когда тот, как ненормальный, зубрил, просиживая за умными книгами целыми днями, он даже не смел заикнуться о том самом обещанном дне. И меньше всего ожидал, что Славка сам заговорит о нем.

— Я, кажется, задолжал тебе, — войдя в его комнату тенью, пробормотал он, не глядя на него.

Артур оторвался от ноутбука, на котором заканчивал считать смету, и машинальным жестом поправил очки на носу. Склонил голову на бок и спорить не стал.

— Задолжал.

— Не хочу, уезжая, оставлять за собой долги. — Вскинув глаза, припечатал парень.

— Хорошо. Тогда завтра?

— Да. Другого времени на тебя у меня уже не будет, — бросил он и гордо удалился, оставив Артура мучаться любовью и метаться всю ночь в томительных, жарких снах.

Любить безответно всегда больно, но далеко не сразу начинаешь понимать как сильно и как безжалостно ноет уже не тело, а душа, когда чувства не находят отклика, мучая с каждым часом все сильней.

Славка же мучался другим. Он все никак не мог понять, почему вся эта по меньшей мере идиотская выходка Артура не вызвала в нем по-настоящему сильного отторжения, как должно было быть. Но нет, разумеется, он был возмущен до глубины души, но осознание того, что лучший друг оказался, как говорят в народе, голубым, если совсем уж не скатываться на матерные грубости, не вызвало ни отвращения, ни отчаянного, категоричного неприятия этого факта. С другой стороны, он до сих пор помнил тот поцелуй в загсе, и его трясло при одной мысли, что захоти он, такое могло бы повториться. Причем, трясло в хорошем смысле. То есть от предвкушения и жажды новых открытий, а не от бешенства и возмущения. И его это смущало. Да, еще как! Он никогда, не смотря на всю свою почти кукольную внешность, подобных наклонностей за собой никогда не замечал. С девятого класса встречал и спал с девчонками, правда всегда между делом, никогда особо на сексе не зацикливаясь. В его жизни как-то всегда находились более высокие цели, чем банально затащить в постель очередную девчонку. И вот вместо лучшего друга у него теперь появился муж, и он, не зная, с этим делать, все равно прекрасно осознавал, что целоваться с Артуром ему нравилось куда больше, чем с любой из бывших подруг. И как с этим жить Славке пока было совершенно не понятно.

Он долго, почти неделю, ждал, когда же Артур напомнит ему о долге, но тот молчал, как партизан, поэтому пришлось все решать самому. Обещанное то ли свидание, то ли вообще непонятно что, его пугало, но не настолько, чтобы попрать культивируемые годами высокие принципы. Поэтому он специально полностью освободил себе день, еще с вечера отключил мобильник и все ночь так и не смог сомкнуть глаз. Ворочался, мучаясь неизвестностью и странным волнением, которое, кажется, испытывал так давно, что успел почти полностью забыть пьянящий вкус и легкую щекотку в животе, словно кто-то изнутри водить пуховым перышкам из стороны в сторону.

В итоге оба выползли из своих комнат помятыми и злыми и столкнулись возле двери в ванную.

— Прошу, — фыркнул Артур, облаченный в одни спортивные штаны трубами, и галантно попытался уступить ванну "даме".

— Я не баба, или же забыл? — тут же взвился Славка, на что Артур вздохнул и посмотрел в сторону кухни поверх его головы.

— Нет. Но и не хочется.

— Что это тебе там не хочется, извращенец? — зашипел Славка с испугавшим его самого призрением в голосе. Откуда оно взялось? Ведь совсем недавно не было ничего такого, напротив...

— Забывать, — ответствовал Артур, развернулся в сторону своей комнаты, но Славка впился тонкими пальцами ему в предплечье.

— Я же сказал, что я...

— Если не прекратишь, поцелую, — весело объявил друг, вот только глаза у него не смеялись, и, прежде чем Славка снова завелся, втолкнул его в ванну и прислонился к двери с в внешней стороны.

Славка попробовав выйти, тут же замолотил по ней кулаками.

— Выпусти меня, гад!

— Сначала душ, потом любовь, — наигранно расхохотался Артур и, почувствовав, что дверь перестала сотрясаться от ударов, отошел от нее.

Славка, так и не включив воду, тут же приоткрыл ее и выглянул наружу, но успел увидеть лишь его спину в проеме кухни. Вздохнув, он закрылся на защелку, чего бы ему в присутствии Артура никогда прежде в голову бы не пришло, и занялся водными процедурами. В конечном итоге, за эти три неполных года знакомства, он уж давно понял, что если кто в этом мире и способен переупрямить его, то это Штрасс.

Артур нашелся на кухне уже не только в штанах, но и в светлой майке с какими-то нечитаемыми надписями на груди. Славка вышел из душа повеселевший и взбодрившийся и тут же смекнул, что что-то не так.

— Ну, и почему у тебя голова мокрая? — вопросил он обвиняющее.

— Потому что я помыл её под раковиной, — пожал плечами Артур и сделал большой глоток свежесваренного кофе.

— Что, уже дождаться не мог?

— Не хотел тратить время, у меня его и так не много, — отчеканил парень и посмотрел на него из-за стекол немного запотевших очков внимательно и, как показалось растерявшемуся Славке, печально. Но он быстро нашелся. Плюхнулся на мягкую табуретку, и вопросил, обиженно, по давней привычке, выработавшейся у него еще с первых дней знакомства, надув губы. — А мне кофе? Я тоже хочу!

Артур усмехнулся, на мгновение прикрыл глаза темными ресницами, и снова посмотрел на него.

— Встать и возьми.

— А ты мне не нальешь?

— С какой это стати? Ты же... — Артур, всегда умевший держать эффектные паузы, осмотрел его с кончиков пальцев ног (Славка с детства не любил ходить по квартире в тапках) и до мокрой макушки, и добавил, — Не баба.

Младший парень так сильно покраснел, что Артуру стоило больших трудов не расхохотаться в голос, но даже зная, каким обидчивым тот может быть, он все равно не сумел сдержать улыбки, так и наползающей на лицо.

— Ну, и ладно, — не глядя на него, буркнул Славка, — Сам налью. Не очень-то и хотелось. — Встал, вынул из шкафчика чистую чашку, подхватил с плиты изящную, кованную турку, и налил себе кофе. Снова плюхнулся на табурет и, пригубив, ответил мужу таким же пристальным взглядом. — И чем займемся?

— В смысле?

— Ну, ты так хотел этот день в свое распоряжение, что... вон до чего довел...

— И до чего же?

— Что теперь женат на парне?

— Сладкий, я-то женат, а вот ты замужем, — протянул Артур с такой улыбкой, что у бедного Славки покраснели даже уши, но он лишь упрямо тряхнул головой.

— Вот я потому и спрашиваю, что ты задумал?

— Ничего. Хотя, конечно, если тебе хочется чего-нибудь конкретного, я весь твой.

-Ничего мне уже не хочется! — взвился парень, с трудом удержавшись от того, чтобы не вскочить на ноги и не начать размахивать руками от переизбытка чувств. Но он остался сидеть, буравя ненавистного бывшего друга яростным взглядом.

— А жаль, — тяжко вздохнул Артур и, поставив на стол недопитый кофе, потянулся за сигаретами. — Опять придется отдуваться самому.

— Что значит придется? И почему это опять?

— Ну, хотя бы потому, что для того, чтобы до вас, сударь, наконец дошло, что я не просто так все время смотрю только на тебя и девок твоих не перевариваю всех до одной, мне пришлось тебя на себе силком женить. — Фыркнул Артур и отвернулся к окну.

Славка растерялся.

— Так тебе поэтому они все не нравились? — почти жалобно уточнил он, проклиная самого себя за слабость, прозвучавшую в голосе.

— Поэтому это почему? — полюбопытствовал Артур не весело.

— Потому что... — воодушевленно начал Славка, но завял на корню, — Ты... меня...

— Люблю?

— Ты ведь не можешь меня любить?

— Почему?

— Ну, я... парень...

— Номинально, уже нет.

— Но фактически-то да!

— А мне все равно. Парень, девчонка, главное, что это ты, а не кто-то левый.

— Так не бывает.

— Ну, может быть и не бывает, но у меня есть, и я с этим живу вот уже второй год, так что расслабься.

— В каком это смысле расслабься?

— В прямом. Не собираюсь я тебя насиловать. Просто знаю, что ты через три месяца все равно не вернешься, найдешь как задержаться и останешься там. Я ведь помню, как ты еще на первом курсе воодушевился идеей уехать за границу на совсем. Поэтому мне хотелось прояснить все до твоего отъезда.

— Радикальный способ, не находишь. Да с этими твоими финтами с паспортом, меня вообще могут на таможне не пропустить!

— Не могут. По тебе и раньше нельзя было толком определить, кто ты там на самом деле, парень или девчонка, а уж, когда ты намеренно захочешь это скрыть...

— Это оскорбление?

— Нет, констатация факта, — отмахнулся Артур и поднялся. Вылил в раковину недопитый кофе, помыл за собой кружку и, повернувшись к слегка пришибленному его откровениями Славке, тихо сообщил. — Ты, наверное, совсем замотался и забыл...

— О чем? — насторожился парень.

— Сегодня наши с немцами играют. Так что если хочешь...

— Ты что серьезно? Да, не может быть! Как я мог такое упустить?

— Как-как? — проворчал Артур с улыбкой. — Молча. Ну, что, в спорт-бар вечером пойдем?

— А, то! Но, а до вечера-то, что делать будем?

— Можно телек посмотреть...

— Ну, уж нет. Раз уж вытребовал у меня целый день, посвященный тебе, придумай что-нибудь поинтерснее.

— Почему это придумывать должен я?

— Ну, не я же!

— А, по-моему, как раз ты. Я и так уже напридмывался. У тебя об этом теперь даже особая отметка в паспорте есть.

— Ну, знаешь...

— Не знаю, — отрезал Артур и, как ни в чем не бывало, ушел к себе.

Славке понадобилось чуть больше пятнадцати минут и весь оставшийся в кружке кофе, чтобы окончательно понять, что терпеть такое к себе пренебрежение со стороны мужа он просто не намерен. В комнату к Артуру он влетел, словно карающий ангел.

— Ты, что же это... — начал он и резко выпустил из легких воздух. Артур сидел на кровати, угнувшись и спрятав лицо в ладони.

— Ты что, плачешь? — жалобно протянул Славка, подходя ближе.

— Нет, — хмыкнул Артур, не поднимая лица, — Смеюсь. — И посмотрел на него.

Глаза его, и правда, были сухими, вот только смеха в них не было и в помине.

— И что теперь? — тихо спросил Слава.

— Просто побудь со мной, — словно о предсмертном желании попросил его друг и едва уловимо улыбнулся.

Славка, не раздумывая, шагнул к нему и прижал его голову к своей груди, обнимая. На душе было темно и страшно и хотелось спрятаться от всего, от целого мира, где угодно, лишь бы там не было этой пугающей черноты.

— Я тебя совсем не понимаю, — пробормотал Славка, с трудом проглотив подступивший к горлу ком.

— Я знаю, — откликнулся Артур и попытался обнять его в ответ, но Славка резко отстранился и отступил на несколько шагов.

— Давай договоримся без рук, — потребовал он, и Артур смирился, что взаимной любви в этом мире на его долю уже не досталось. Покачал головой, словно самому себе, и поднял глаза на молчащего Славку.

— И чего бы тебе хотелось? — спроси он просто затем, чтобы хоть что-то спросить.

— Научи меня рисовать, я ведь знаю, ты умеешь.

— Конечно, умею. Я ведь дизайнер, если ты забыл.

— Не забыл. Но все равно научи. Я, кстати, так ни одного твоего рисунка и не видел, только всякие там проекты, сначала по универу, теперь вот по работе. Но я хочу увидеть, что рисуешь ты сам, не по заказу, а просто так.

— Уверен?

— Конечно.

— А не боишься?

— Чего?

— Того, что можешь на них увидеть.

— А с чего это мне вдруг... — запальчиво начал Славка и осекся.

Темно-синие глаза Артура не предвещали ничего хорошего, но он все равно послушно оделся и вместе с ним вышел на улицу, чтобы через пару кварталов достичь небольшого пятиэтажного домика, в мансарде которого и находилась арендуемая Артуром мастерская. И все же Штрасс был прав, такого он точно не ожидал. Даже вообразить, наверное, не смог, если бы и попытался.

А за окном плутал между осенних кленов октябрь, и уже так отчаянно не хотелось уезжать. Но разве мог он признаться в этом так удачно навязавшемуся ему мужу? Конечно, нет. Он же не девчонка...

Первый звонок прозвучал через два дня после его отлета. Артур не ждал его, но все равно, когда в пол девятого вечера зазвонил телефон, он, затушив в пепельнице сигарету, взял в руки беспроводную трубку.

— Я слушаю.

— И я, — раздалось на том конце едва слышно.

Ладони вспотели мгновенно.

— Славка?

— Угу, — буркнула трубка в ответ. — Ну, как ты там?

— Жив, здоров, — притворно бодро отозвался он. — А ты как?

— Да вот, обвыкаюсь. Только...

— Да?

— Знаешь, в английском языке нет родов, все вещи мужского рода, так что... почти не пришлось привыкать.

— Я догадывался, что так будет.

— Все-то ты продумал.

— Все.

— А вот и не все!

— И что же я упустил?

— Что я позвоню, ведь так?

— Так...

— И что... повешу трубку, — и дальше зазвучали короткие гудки.

Артур зажмурился, не открывая глаз добрел до кровати и рухнул навзничь. Жизнь не переставала удивлять и делать больно. И если к первому еще как-то получалось привыкнуть, то ко второму нет.

Следующий сезон связи Славка решил открыть через пять дней. Все это время он каждый вечер одергивал себя, когда рука тянулась к телефонной трубке. Он что, баба что ли, скучать и маяться от этого, словно больной? Нет, конечно. И сейчас он позвонил не потому что просто хотел услышать знакомый голос с едва уловимой хрипотцой, а потому что решил полюбопытствовать, как там дела у в кавычках любимого мужа. Оказалось, что просто отлично. Потому что в трубке вместо мужского зазвучал высокий, женский голос.

— Алло! Вам кого?

— Артура, — опешив, едва прошелестел в ответ Славка.

— Он в ванной. Что передать?

— А вы, позвольте узнать, кто?

— А вам, позвольте, какое дело?

— Я его... — Славка запнулся, а потом от негодования со всей дури рявкнул в трубку, — жена!

— Ой! — отозвались в ответ. — Так ты тот мальчик, чей паспорт он сам заполнял...

— Ой, — тем же ответил Славка, — А вы его сестра?

— Ну, будем знакомы, Слава, — откликнулась та и резко замолчала. Славке даже показалось, что связь прервалась.

— Эй, вы там?

— Это снова ты, — голос был знакомым, но особой радости в нем не наблюдалось.

— Угу. Ты чего это такой неприветливый, — обманчиво весело защебетал Славка, отчаянно прижимая трубку к уху и радуясь, что Артур сейчас не может видеть его до неприличия счастливую мордаху, и меньше всего ожидал, что услышит в ответ.

— Пожалуйста, я прошу тебя, не звони сюда больше.

— Что? — растерялся он, а потом с возмущением и обидой воскликнул, — Почему, это!?

— Не обнадеживай меня, — отрезал Артур и положил трубку.

А Славка, как полоумный, еще минут двадцать слушал короткие гудки и все никак не мог понять, почему же так больно в груди и совсем нечем дышать.

После этого случая он начал звонить регулярно, не реже одно раза в два дня. Артур смирился уже на третий, и послушно стал разыгрывать из себя неверного мужа, которого ревнивая женушка проверят, названивая почем зря. Разговоры они вели ни об чем, совершенно безотносительно, но Славка с упорством маньяка раз за разом одинокими вечерами набирал знакомый номер, а Артур каждый вечер, скрывая от всех, кто звал его развеяться, ждал знакомый голос в телефонной трубке. Так и пролетели эти бесконечные месяцы, от звонка до звонка, в непрерывном ожидании чуда. Но в нашей жизни так мало места осталось сказкам, в которых, если чего-то очень ждешь, оно непременно случается. Поэтому приходиться мириться с суровыми реалиями и жить, как в каматозе, скорбя над разбитым сердцем. Вот такая она, жизнь.

Слава не звонил почти месяц, последний месяц, оговоренный в изначальном плане стажировки, но Артур прекрасно понимал, что если принимающая сторона захочет продолжить сотрудничество с ним, то не будет ничего проще, как продлить временную визу. Поэтому он перестал ждать. В конечном итоге, это должно было рано или поздно случиться. Правда, Славкиными стараниями произошло слишком поздно. Он уже начал надеяться. Зря. Похоже, Славка всего лишь так изощренно отомстил ему за ту выходку с паспортом и женитьбой. Вот и вся любовь.

Проведя три безумные недели в полном оцепенении, выполняя все на полном автомате, в субботу он с отсутствующим взглядом подхватил со стола трезвонящую телефонную трубку, пожалев, что не отключил её еще вчера, и поднес к уху.

— Алло.

— Рейс четырнадцать восемьдесят два в тринадцать двадцать. И только попробуй не встреть, — и короткие гудки над самым ухом.

Первой мыслью было — "это просто сон". Он даже ущипнул себя для верности. И вместо того, чтобы зашипеть от боли, шало улыбнулся. Этого не может быть, но это не сон. Неужели, все же правда.

В эту ночь он так и не смог уснуть, все представлял себе их встречу. Обыгрывал в голове все до мельчайших деталей, но знал, что в жизни все равно будет совсем не так. Но хотелось мечтать и верить в несбыточные фантазии. Снова, как никогда прежде, хотелось жить.

Перед аэропортом он заехал в магазин, купил шампанское и почему-то не конфеты, а мороженное. Хотя только безумцы могли бы есть его в феврале. А еще цветы. Не розы, нет. Это было бы слишком избито, и даже не лилии. Недолго думая он накупил хризантем. Огромные, цветные шарики из сотен тонких лепестков. Белые, нежно-розовые, алые. Два десятка, целая охапка, когда в руках, прижатая к груди, смотрелась феерично. И он стоял возле узкого прохода ведущего с взлетного поля в здание аэропорта, прижимая к себе цветы и улыбался, как дебил. Даже зная, что это всего лишь розыгрыш. Всего лишь еще один повод посмеяться, отомстить, втоптать в асфальт напоследок. Стоял и ждал. И, как последний дурак, надеялся. Улыбался.

Славка вышел последним, преодолел короткий отрезок по узкому коридору, разграниченному турникетами, и остановился напротив него. Помедлив, поджал губы, шагнул вплотную. Все такое же юный, в узких темных джинсах и светлой рубашке с широкими манжетами и высоко поднятым воротником, в которой, как и прежде, было толком не понятно мальчик это с золотистыми волосами и глазами цвета молотой корицы, или субтильная плоскогрудая девчонка. И только впихнувший ему в руки цветы, Артур, потянувшийся за поцелуем, знал, что целует именно парня. И готов умереть от восторга, от мягкости и, что удивительно, благосклонной податливости его губ.

— Я люблю тебя, — прошептал он, задыхаясь, как когда-то в октябре перед турникетами, когда провожал его, думая, что прощается навсегда, и целовал, как в последний раз.

— Пойдем уже домой, — пробормотал тот в ответ, мучительно краснея.

— Конечно, — улыбнулся ему Артур и повел к выходу из аэропорта. — Ты что же, без куртки совсем?

— Нет. В сумке есть.

— А где сумка?

— В багаж сдал.

— Так идем за ней.

— А можно я в машину, а ты...

— Можно, — выдохнул Артур ему в волосы и с тихим трепетом притянул к себе, обняв одной рукой за плечи.

Славка не сопротивлялся. Не орал, не спешил качать права. И это было настоящее, незамутненное счастье.

В машине Славка молчал, зябко кутаясь в куртку и грея дыханием тонкие пальцы. Артур то и дело скашивал на него глаза и отчаянно жалел, что не может сделать это сам — согреть, поделившись собственным теплом. Он включил печку, но Славка все равно мерз. И даже поднявшись в квартиру, не спешил снимать куртку. Замер по центру прихожей и неизвестно сколько бы так простоял, если бы Артур, раздевшись и сбросив ботинки, не сложил бы цветы и пакет с шампанским и мороженным на стойку для обуви, не подошел бы к нему и не начал раздевать, с трепетом взирая на светловолосую макушку угнувшегося парня, который похоже, даже глаза на него сейчас боялся поднять.

— Я не знаю, почему вернулся... — прошептал Славка и по-детски ткнулся носом ему в плечо. — Меня так уговаривали остаться.

Артур замер. И, не зная, как он на это отреагирует, очень осторожно и медленно стянул с узких плеч куртку, отшвырнул прямо на пол и положил руки на тонкую талию, так и не рискнув обнять.

— Наверное, потому что уже не сможешь без меня, — пошутил Артур, совершенно не ожидая услышать в ответ.

— Не могу, — И Славка запрокинул голову в каком-то отчаянном порыве потянулся к его губам, предварительно зажмурившись так, что в уголках глаз под светлыми ресничками выступили слезы.

Артур обхватил его лицо ладонями и нежно-нежно прижался губами к губам, но не в силах больше терпеть почти сразу раздвинул их и проскользнул в рот языком. Парень испуганно охнул, распахнул глаза, но не на секунду не отстранился, закинул руки на широкие плечи, привстал на цыпочки, чтобы высокорослому Артуру было удобнее целовать его. И тихо, приглушенно вскрикнул, когда, окончательно увлекшийся Артур, рывком подхватил его под бедра. Славка так не понял, как так получилось, что он не просто всем телом повис на нем, но и талию ногами обвил. Но прежде чем он хоть как-то осознал себя в пространстве, Артур впечатал его в стену, не прекращая терзать в сумасшедшем поцелуи губы, и Славка едва ли осознанно замолотил руками по его плечам. Парень опомнился, оторвался от него, поднял потемневшие глаза.

— Сла...ва, — по слогам выдохнул он, наткнувшись на требовательный взгляд.

— Мне не нравится так, — все еще сидя у него на руках, бросил Славка. Артур нахмурился.

— А как ты хочешь?

— Пусть я и не девчонка, хотя благодаря некоторым особо расторопным в паспорте теперь прописано именно так. Но я не хочу грубости. И вообще, если ты не забыл... — выпалил он, но осекся. Отвел глаза, впился пальцами в плечи и закончил едва слышно, — У меня же первый раз...

— Прости, — искренне раскаялся Артур и очень осторожно поставил его на ноги.

Славка судорожно вздохнул и медленно поднял глаза. Он не знал, что теперь.

— Если не хочешь, не будем... сегодня, — по своему расценив его потерянный взгляд, предложил Артур, упираясь ладонью в стену возле его лица.

— Ты меня не слушал, — покачал головой Славка, — Я не сказал, что не хочу. Я сказал, что хочу не так. — И поднял глаза.

— Тогда покажи мне как.

— Хорошо. Я в душ. — Притворно бодро бросил он и даже улыбнулся.

— Я с тобой? — тут же спросил Артур, и Славка растерялся, но неожиданно для себя кивнул. — Смелый, — с восторгом выдохнул ему на ухо парень и, переплетя свои пальцы с его, повел в ванную комнату.

Славка не возражал. Напротив, поймал себя на мысли, что так, вдвоем, уже почти не страшно. Разве что совсем чуть-чуть.

В ванной Славка взялся на ворот рубашки, но Артур, стоявший к нему лицом, перехватил его руки и тепло улыбнулся.

— Можно я?

— Да... — неуверенно прошептал парень и руки опустил, позволяя раздевать себя.

Ему было стыдно. Но он гнал от себя посторонние мысли, сосредоточившись лишь на близости мужчины, по которому так отчаянно скучал все это время. Не думая ни о чем, он тихо пробормотал, когда Артур, уже стянув с него рубашку, провел пальцами по животу и взялся за пояс джинсов.

— Я скучал...

— И я, но до последнего, даже когда встречал тебя с цветами, думал, что ты не вернешься.

— Но я же позвонил!

— Я думал, что это всего лишь маленькая месть, — виновато улыбнулся Артур и продолжил начатое.

Когда горячие, сухие пальцы коснулись бедер, стаскивая джинсы вниз, Славка вздрогнул, зажмурился и с испугавшей его самого покорностью приоткрыл губы. Артур сразу же склонился к нему и, чмокнув в уголок рта, отстранился. Славка изумленно воззрился на него.

— Ты чего?

— Ты же сам хотел нежностей, нет? — выгнул брови Артур и соскользнул на колени, вместе с этим стаскивая с бедер Славки джинсы. И парень занервничал, когда он так и остался сидеть.

— Артик? — протянул он, нервно переступая с ноги на ногу, но мешали спущенные до щиколоток джинсы.

— Обопрись на что-нибудь, — с пугающей серьезностью бросил тот и сразу же вжался лицом в пах, целуя через ткань боксеров.

— Обо что?! — истерично вскрикнул Славка, почти теряя равновесие, но каким-то чудом, заведя руки за спину, наткнулся на раковину.

— Вот так, — одобрил его маневр Артур, и стянул трусы до того же уровня, что и джинсы.

— Ты же не... — потрясенно выдохнул Славка и закусил губу до крови.

Ему еще никогда в жизни такого не делали, и это было... так приятно! Особенно заводил этот почти безумный взгляд Артура, глаза в глаза, когда он медленно заглатывал твердый ствол почти до основания, и так же медленно выпускал его изо рта. Славку трясло, губы разомкнулись сами, выпуская наружу тягучий стон. Ноги хотелось раздвинуть шири, но все так же мешали джинсы, и он стонал, стискивая в пальцах белоснежную раковину, жмурился, подавался бедрами навстречу губам, что-то невнятно бормотал. А потом каким-то чудом смог вырвать одну ногу из плена штанины и звериным, интуитивным движением закинул ему на плечо. Артур тут же подхватил его под бедром и стал ласкать не только член и тугие яички, но и сморщенную дырочку в самом низу. А когда же Славка, уже обезумевший от этих ласк, почувствовал внутри себя его язык, мир потух на миг, и вспыхнул снова, растворившись в радужной вспышке.

Как он оказался в ванной, лежащим на плече обнаженного, как и он сам, Артура, Славка, хоть и старался, вспомнить не смог. Поднял голову, и заглянул в глаза расслабленного и всем довольного... мужа. Ой, некстати он вспомнил о штампе в паспорте, сразу как-то сама собой всплыла на поверхность мысль о первой брачной ночи, но он затолкал её обратно.

— И... каково это? — спросил он, позволяя Артуру мыть себе под душем, который тот держал в той руке, на плече которой он лежал.

— Вкусно, — помурлыкал парень ему на ухо и прижался к губам, опуская душ куда-то сбоку..

Славка хотел было возмутиться и оттолкнуть, но передумал. Вкус в поцелуе казался странным, но совершенно не раздражал. Они целовались, и Артур все настойчивей стискивал в ладони его бедро, разминая и пробуждая утоленные было чувства вновь.

— Будет больно?

— Не знаю, у всех по-разному.

— А у тебя как было?

— У меня в этом плане пока не было, но будет.

— Когда? То есть... с кем?

— С тобой когда-нибудь. Если захочешь, сейчас.

— Нет... — Неуверенно отозвался Славка, пытаясь осознать услышанное, облизал губы и посмотрел на него. — Значит, ты,... правда, любишь?

— Люблю, — бросил Артур отрывисто, с трепетом ожидая реакции на свое признание.

— Тогда идем скорей, — объявил Славка и, выбравшись из ванной, протянул его за руку. Артур встал на пол рядом с ним, снял с крючка полотенце, большое, махровое, но Славка вырвал его у него из рук и безапелляционно заявил.

— Раздевал ты, вытираю я.

— Как скажешь, — расплылся в улыбке Артур, — Только не увлекайся.

— Это еще почему? — хитро прищурился Славка, наконец раскрепостившийся и переставший бояться всего вокруг. — Трубы горят?

— Яйца звенят, — весело поправил тот, и в отместку принялся оглаживать большими, широкими ладонями узкие бедра парня.

Славка не выдержал первым. Бросив вытирать его волосы, отшвырнул в сторону раковины уже влажное полотенце и замер, не решаясь что-то предпринять. Артур сразу же воспользовался заминкой и поцеловал его. Когда оторвался, Славка уже задыхался и практически висел на нем, ноги не держали.

— Если так, мокрыми, простыни намокнут, — заплетающимся языком, пробормотал он.

— Не намокнут, ты же вытирал, — отозвался Артур и тут же рыкнул, — А ну и фиг с ними! — подхватил его на руки и потащил в спальню.

Опустил на покрывало и... оставил. Славка, недоумевая, приподнялся на локтях.

— Ты чего? — покраснев, выпалил он.

— Сейчас, только за смазкой схожу, — отозвался Артур и вышел.

Славка зажмурился и быстро перекатился на живот, спрятав и смущение, и все свои страхи в подушку.

Артур вернулся в рекордные сроки. Славка, почувствовав, как прогнулась под ним кровать, раздвинул ноги шире и сильнее уткнулся лицом в подушку. Но Артур не спешил приступать. Поцеловал в плечо, прикусил кожу у основания шеи и даже умудрился лизнуть за ухом, несмотря на весь шухер, что сейчас после душа творился у парня на голове. А потом зашептал.

— Ты уверен? Можем и подождать...

— Ну, уж нет! — взвился Славка и даже приподнялся, чтобы обернуться на него. — Я и так... — начал и недоговорил.

— Хорошо, — улыбнулся Артур, глядя на него просто сумасшедшими глазами, такими красивыми, когда не спрятаны за стеклами очков. И толкнул его в плечо.

Славка прижался щекой к подушке и морально приготовился к боли, но вместо нее пришло легкое неудобство от непривычного чувства внутри, рождаемого ощущением чужих пальцев, но дикой боли, которой он все ждал, почувствовать так и не довелось. Потому что Артур, не смотря на собственное возбуждение, действовал аккуратно и не спешил вставить со всего размаха. Наоборот, уже проталкиваясь внутрь, покачивал бедрами, долго целовал плечи и затылок, что-то шептал, и Славка велся на этот голос с хрипотцой и придыханием повествующий о его любви. И он выгибался под ним, подстраиваясь под толчки внутри себя и бешеную пульсацию плоти. Урчал, стонал, кусал кулак, чтобы не орать в голос, и, упираясь лбом в подушку, стискивая в пальцах наволочку, рычал его имя так, что была слышна одна единственная буква "эр", тягучая, громкая, расставляющая по местам все акценты. И больше ничего в этой жизни было уже не надо, кроме обоюдного звучания и биения двух сердец, не в унисон, но рядом, близко-близко, заглушая друг друга. Только так.

— Знаешь, я ведь сначала в бланке твоего паспорта все поменял, и лишь потом задумался, чем это, может, выльется, — покаялся Артур наутро, нежась в постели рядом с теплым и встрепанным Славкой.

— Угу. Мыслитель, блин! — фыркнул тот ему в бок.

— Так как же ты все решил с научным руководителем. И вообще, туда же к тому времени уже послали твои данные, и там черным по белому было написано...

— Что к ним вылетает мальчик, ага.

— И?

— Ну, а что было делать. Пошел к научному руководителю и молча предъявил паспорт. У него сначала глаза на лоб полезли. Но я объяснил, что паспортистка дура. И не надо напоминать, что это я сейчас о твоей сестре сказал.

— А он что?

— Думал уже все отменять, потому что условие о браке никуда не делось, но когда я ему штамп в паспорте показал, он вообще в осадок выпал. Так что пришлось изворачиваться, но я, кстати, почти не врал...

— А конкретнее?

— Сказал, что случилась вот такая оказия, но друг согласился помочь, мы и расписались. А когда он спросил, как же меня из загса не выперли, я ему припомнил, как на первом курсе он сам меня за девчонку при первой перекличке на потоке принял. Так что он позвонил туда и все уладил сам.

— А там? После прохождения таможни?

— Повезло. Начальник оказался из эмигрировавших русских. Я, как узнал об этом от встречающего, сразу к нему по приезду и заявился. Он, честно признаюсь, долго ржал.

— Могу себе представить. И о чем договорились?

— Что я работаю у него неделю, если нареканий не возникнет, он меня так и быть прикроет.

— Прикрыл?

— Угу. Я там им с одним проектом помог, а потом еще и свой проект до отъезда успел закончить. Он очень просил, чтобы я оставался.

— Но ты уехал. Так все же почему?

— Я же уже сказал... — замялся Славка, поднимая голову чуть выше и удобнее устраиваясь на его плече.

— А все же, должна же была быть причина.

— Ну, — протянул парень, щекоча дыханием грудь мужа. — Мне все покоя не дает твоя картина. Ну, та, на которой я в свадебном платье и в белых перчатках, выпачканных в крови от вскрытых вен. А ты напротив в черном фраке и с пистолетом у виска.

— И?

— Ты ведь тогда мне так и не ответил, как она называется.

— Заговор самоубийц.

— Почему именно так?

— Потому что безответная любовь — это самоубийство, но не только для того, кто влюблен, но и для того...

— В кого влюблен, да?

— Да.

— Так сложно.

— Нет. Все очень легко. Любовь может убить, так?

— Ну, допустим.

— Безответная любовь тем более.

— Ну.

— Но если она убьет одного, сможет ли жить как прежде другой?

— Не сможет.

— Вот в этом и суть.

— И что ты теперь будешь с ней делать?

— С чем?

— С картиной.

— А зачем с ней что-то делать?

— Ну, она же теперь себя не оправдывает.

— Это еще почему?

— Потому что... я, кажется, тоже люблю.

— Ну, пока ведь только кажется...

— Слушай, не издевайся, а? Я тебе между прочем вчера ночью самое сокровенное отдал и у меня зад до сих пор ноет, а ты...

— Ладно-ладно, неблагодарная сволочь, признаю, — весело объявил Артур.

— Вот именно, — фыркнул Славка, — Так что с картиной?

— Оставлю на память для потомков.

— Каких это?

— Ну, вдруг ты мне, женушка любимая, еще и маленького родишь... — мечтательно протянул Артур за что и получил со всего размаху подушкой по лицу. Похоже, над этим вопросом еще предстояло поработать. Но у них все еще было впереди.