Рассказ пятый: эндшпиль Квинты

— Но ты должен был это предвидеть!

— Если ты пойдешь на прогулку, и на тебя нападет бешеная собака, то можно предвидеть, что ты дашь ей тростью по черепу, — уже ровно ответил Полассар. — Но если у тебя в карманах набор химических реактивов, нельзя предвидеть, что ты, вспомнив школьный курс химии, за несколько секунд выведешь из свойств этих веществ формулу динамита, и взорвешь несчастную тварь на воздух! А именно это и произошло. Наш компьютер оказался умнее нас.

— Умнее вас, господин энергетик, — хмуро заметил отец Араго. — Это вы решали, что следует оставить в памяти "Гавриила" для контактов с квинтянами в области физики. И оказались несколько... небрежны.

— Так или иначе, но всё обошлось, — буркнул Стиргард, спеша перебить возможную ссору. — Мы потеряли зонд и единственную тератроновую ступень, причём крайне невыгодным для нас образом. Но заставили квинтян раскрыть козыри и избежали худшего варианта.

— А разве то, что случилось, лучше? — спросил Араго, обращаясь уже к командиру. — Благородные намерения тоже должны иметь границы, иначе вымощенная ими дорога поведёт в ад. Я полагал, что это вам известно. Теперь же мы предстали в глазах квинтян как банда космических убийц, которые пытались разрушить их цивилизацию. После этого любые попытки контакта абсурдны.

— Постойте, — сказал Темпе, решив в свою очередь вмешаться в разговор, который мог принять крайне неприятный характер. — Разве компьютер "Гавриила" не мог просто взорвать реактор с помощью этого автоколебательного процесса?

Полассар задумался.

— Конечно. Если бы он не довёл реакцию Голенбаха до конца, то взорвался бы, как сто мегатонных термоядерных бомб. То есть освобожденная реакцией мощность стала бы взрывом. Этого более чем хватило бы, чтобы расщепить зонд на атомы.

— Тогда почему же он выбрал более сложный вариант?

Полассар вновь задумался.

— Вероятно потому, что старался дословно выполнить приказ об абсолютном уничтожении.

— Да, но куда тогда исчезла масса? "Гавриил" весил восемьсот тонн, преследователи — по нескольку тысяч.

— Провалилась в сингулярность, это очевидно, — Полассар вновь пожал плечами.

— Тогда почему мы её не заметили?

— Возможно заметили, — сказал Стиргард. — GOD? Ты наблюдал остаточную сингулярность на месте катастрофы?

— Гравитационный радиус черной дыры с массой порядка двадцати тысяч тонн равен примерно диаметру электрона, — с равнодушной размеренностью сообщил GOD. — Заметить её ничуть не проще, чем муху, пролетающую над поверхностью Квинты.

— Всё равно, масса, падающая в сингулярность, породила бы чудовищный всплеск рентгеновского излучения, — упрямо сказал Темпе. — Его же мы не видели. Или ты не зафиксировал излучение взрыва?

— Прекрасно зафиксировал, — обиженно ответил GOD. — Мощность взрыва была меньше расчетной.

— Хорошо, тогда давайте посмотрим ещё раз, внимательно, с замедлением в сто раз и геодезической сеткой гравиметров, — согласился Полассар. — Возможно, мы что-то упустили.

Картина погони вновь повторилась на экране, на сей раз в электронной записи. Расстояние между иглой "Гавриила" и преследователями уменьшалось. Благодаря замедлению всё происходило как в капле воды под микроскопом, где к черной пылинке взвеси плывут запятые бактерий. Стереометрически расчерченное изображение белело облачным слоем. Вдруг оно заколебалось, словно заливаемое водой. Линии геодезической сетки начали изгибаться. Ячейки сетки дрожали и гнулись, но Темпе смог определить приблизительное расстояние. "Запятые" отделяло от "Гавриила" несколько сот метров, не больше. И тогда огромная плоскость планеты под пятью черными сгрудившимися точками внезапно вздулась выпуклостью и вдруг вспыхнула алым пузырем, словно струей светящейся крови, которая выгорела чудовищным красным сиянием, побурела, погасла, и тут же картинка вернулась в обычное состояние, но все черные точки исчезли. Место, где они темнели ещё секунду назад, слегка дрожало тонкой, будто воздушной дрожью. Далекие пространства туч, на тысячи миль разбросанные лучевым ударом, лениво ворочались над поверхностью океана, более светлой, чем берег континента на востоке. Окно с крутыми облачными берегами было по-прежнему широко раскрытым, но пустым.

— Ничего нет, — констатировал Темпе. — А ведь по теории Хокинга черные дыры с массами порядка массы "Гавриила" нестабильны и должны взрываться за миллионную долю секунды.

— Да, — подтвердил GOD.

— Значит, сингулярность, оставшаяся после "Гавриила", в этом мире уже не существует. Просчитай, чтобы убедиться, прав ли я.

— Уже просчитал, — ответил GOD. — Не существует с вероятностью один на сто тысяч.

— Так что же ты рассказывал командиру сказки о мухах? — возмутился пилот.

— Вероятность не равняется нулю.

— Выучи на досуге закон сохранения энергии. Она не могла просто так взять и исчезнуть.

— Отсюда могла, — вдруг сказал Полассар. — Давайте посмотрим ещё раз, с упором на данные гравиметров.

Зловещее зрелище повторилось ещё раз. Теперь Темпе заметил, что в клубке перепутанных геодезических линий появилась едва заметная дрожь, прорезала сгусток сети и пропала. Геодезическое сплетение распрямилось. На фоне белой планеты с брешью в облаках, подобной огромному оку тайфуна, снова установилась прямоугольная сетка гравитационных координат.

— Ретрохрональный пассаж! — воскликнул Полассар. — Это невероятно. Но "Гавриил" вовсе не уничтожил преследователей. Он выбросил их в какую-то другую область пространства. Если мы сможем определить её...

— Неопределенность минимум в парсек, — тут же предупредил GOD.

— Наверняка, ты снова что-то упустил, — возразил Темпе. — И мне кажется, что ретрохрональный пассаж не может отбросить тело на расстояние большее, чем оно проделало за время своего существования. Разброс не может иметь размеров парсека. Должен быть меньше. Так что вновь проанализируй все данные и рассчитай точку выхода. Будет очень полезно взглянуть на эти штуки.

— Слушаюсь, — проскрипел GOD с видимым неудовольствием.

— Что ж, с этим мы разобрались, — буркнул Стиргард. — Как только GOD рассчитает точку выхода, мы тотчас отправимся туда. Но сейчас перед нами стоит куда более важный вопрос: что нам теперь делать? Мы не можем вернуться, не выполнив задания, ставки слишком велики.

Араго мрачно взглянул на него.

— Вы выйдете с ними на связь, уже требуя контакта?

— Да.

— А если они не пожелают выполнить это требование? Они имеют на это полное право. Какое ИМ дело до триллионов, выброшенных на полет "Эвридики"? Они не звали нас сюда, и не обязаны нам отвечать или делиться с нами своей выстраданной мудростью. И мы не можем — слышите, не можем! — навязываться им, тем более требовать, или — упаси Бог! — угрожать. Ни ради успеха экспедиции, ни даже ради благополучия Земли, которое, якобы, от него зависит. Триллионы рабочих часов, затраченных на космических верфях, иногда в тяжелейших условиях, колонизация Титана, совещания и переговоры в столицах Земли, биллионные фонды, собранные в банках — всё это было не более чем выражением надежды на то, что там, среди звезд, нам сообщат что-то такое, до чего мы сами не смогли додуматься. Эта надежда была настолько унизительна для человечества, настолько смешна, что её не осмелились сделать даже дешевой сенсацией для газет. Тем не менее, она забросила нас всех сюда. И мы, по своей собственной глупости, сделали её неосуществимой.

— Мы совершили ошибку, которой не могли предвидеть.

— Ошибка необязательно тождественна преступлению. Но может им стать, если ошибающийся упорствует в своих заблуждениях.

— Боюсь, что коллега Араго прав, — неожиданно сказал Кирстинг. — Очевидно, что все штатные возможности установления контакта с Квинтой исчерпаны, их доверие к нам, если такое когда-либо существовало, необратимо подорвано. К тому же, у любой цивилизации в многогосударственной стадии достаточно внутренних конфликтов, которые кажутся власть имущим гораздо более важными, чем обмен знаниями неизвестно с кем.

— Коллеги, давайте не будем забегать вперед, — Стиргард отчетливо смутился. — Я вижу, GOD уже выдал координаты точки выхода. Она всего в десяти миллионах километров от нас. Давайте отправимся туда и посмотрим, что мы можем там найти.

...........................................................................................

Перелет к указанной GOD-ом точке выхода занял три дня. Но квинтянские ракеты в самом деле обнаружились там, исковерканные приливными силами, но всё же относительно целые. От самого "Гавриила", конечно, не осталось никакого следа, он до последнего атома превратился в плазму.

— То, что этот переход смогли опознать вы, человек из прошлого, воистину озарение свыше, — кротко заметил отец Араго, когда остов одной из ракет занял половину экрана.

Темпе смутился.

— Вряд ли свыше. Я просто внимательно наблюдал гибель "Гавриила". Я знал, что это машина для контакта, а не боевой робот, и что он, даже стремясь полностью уничтожить себя, не желал уничтожения преследователей. Таким образом, он делал всё, чтобы затянуть их под горизонт Керра, а потом выбросить прочь, пускай поврежденными, но не разрушенными. Это элементарно.

— Что ж, тогда давайте посмотрим на то, что принесло нам ваше... озарение.

...........................................................................................

В просторном ангаре "Гермеса" едва хватило места для четырех пойманных ракет. К сожалению или к счастью никакого экипажа в них не было. Вскрытие установило необычное мелкоклеточное строение, люменовые тяговые двигатели фантастической мощности и аналогичные устройства в носовой части, которое Полассар определил как лазерные излучатели тераджоулевого класса, то есть дающие импульсы, способные пробить тридцатиметровую сталь. Однако стартовые ступени отсутствовали и оставалось совершенно непонятным, как квинтяне смогли забросить эти чудеса военных технологий в космос. Конечно, чтобы катапультировать пятитысячетонные громадины с помощью электромагнитных ускорителей, требовались грандиозные стартовые сооружения, следов которых обнаружено не было; ионный же двигатель, способный работать в атмосфере, на Земле стоил бы миллиарды. К тому же, все четыре снаряда были неотличимо похожи, а, как известно, враждующие стороны не могут разрабатывать идентичной техники. Из этого следовало, что либо Гепария с Норстралией принадлежат одной империи, враждующей с антиподами, скрытыми под ледяной шапкой южного континента, что уже само по себе смотрелось сомнительно, либо сама сферомахия — плод игры ума. Всё это вызвало на борту новый виток острых дискуссий. Боевые корабли квинтян производили впечатление — но ничего не могли сказать о своих создателях. Было совершенно очевидно, что они были созданы автоматами и ничья рука их не касалась: на них не было буквально ни одной живой клетки. Бортовые компьютеры же превратились просто в крошево, из которого не удалось извлечь и бита информации. Их драгоценная добыча оказалась просто бесполезной.