Наместный маг

— Здраве будте! — Произнес детский голосок Песта, когда он вошел в землянку к старухе.

— И тебе не хворать! — Прокаркала старуха. — Не стой в дверях. Проходи и за стол садись.

— Спасибо баб Акилура! Мать кормит сытно, да и отче без еды не оставляет. Не голоден я. — Пест тем не менее сел за стол как ему было велено.

— А не кормить я тебя собралась. Садись и камень, что маг тебе подарил достань. — Мальчишка достал из-за щеки камешек и посмотрел на старуху. — Делал как тебе маг велел?

— Не вразумею я баба Акилура. Как так делать? Камень сдвинуть, а руками аль другим чем его не трогать.

— Сам то помнишь как камешек в руке у мага летал? Вот так и надо сделать. Ты руки рядом с камнем положи. А теперь словно на яву представь, что с ладоней словно нити идут к камню. А по нитям часть тебя к нему течет. — Мальчишка сидел с ничего не понимающим взглядом и пялился на камень. — Ты глаза прикрой. Глаза в ворожбе часто обманывают. Вот. Так сиди и представляй.

Пест так и сидел, стараясь представить то, что сказала ему старуха. А та в это время наклонилась над самыми ладонями мальчика и шумно втянула носом воздух.

— Не соврал огнепоклонник! — Произнесла старуха, причмокивая языком, словно распробывая что-то на вкус. — Тянет магией! Сырой магией!... Ох и тянет... не соврал огнепоклонник... Ты Пестушка как слабость почувствуешь, да в сон поклонет прекращай. После такого тебе есть захочется так, что живот сводить будет. Чтобы не в обиду сестрам с братьями было ты перед завтраком да ужином с камнем представляй. И от наказа отцовского, да материного не увиливай. Каждый раз себя бороть надо.

— Баба Акилура, а я правда магом стать смогу? — Спросил Пест. В его глазах, устремленных на старуху, было столько надежды, что она невольно усмехнулась этим разноцветным глубоким озерам глаз.

— Ежели лениться не будешь и каждый день себя бороть будешь. А пока из тебя человека по правде вырастить надо. Ты в большое каменное городище поедешь, а там люд гнилой. По правде жить не умеет, все желают на печи лежать, да калачи жевать... — Старуха углубилась в свои воспоминания на несколько секунд, но придя в себя спохватилась. — Чего расселся? Марш к отцу! Посев скоро, а плуг не готов, кобыла не кормлена....

Пест с улыбкой до ушей рванул на выход так, что одни пятки сверкали.

Спустя несколько месяцев.

— Дядько Лык, а сеть мы когда вязать будем? — Спросил Пест, почесав русые космы.

— Когда морду с лозы вязать научишься! Сети с нитки льняной вязать сложнее, да и вязка там нужна ровная. А ты на морду свою посмотри! Акилура ровнее твоей морды будет! — Мужик с сединой сморщился глядя на творения Песта. — Эта хоть не разваливается, как предыдущая.

— Дядько Лык, а почему мы морды такие маленькие делаем? Ежели рыба будет большая, то она в такую морду не влезет!

— Эх! Дурак ты Пест! Помнишь как прошлой осенью староста с тремя мужиками сома оглоблей с горем пополам забили?

— Так а ктож не помнит! Тама вот такая морда была! — Мальчишка развел руками, показывая размеры морды сома. — Три дня всем селом ели!

— Ну, а как он руку поломал Архипу помнишь? Вооот! Ты головушкой то подумай. Ежели рыба будет большая, тоды она морду то порвет и уйдет. Если правильно вязать, то может и не порвет, но попортит знатно! А теперь представь, что каждый раз, после рыбины морду править или вообще переделывать нужно. Представил? — Пест понуро кивнул. — То-то же! Эту морду можешь распускать. Ни куда не годная. Как распустишь — новую начинай.

— Лык, обед на столе! — Произнесла, вышедшая из дома женщина. Она была довольно молода. Стройная фигура и длинные, сплетённые в косу волосы с родовым знаком рыбака селения, давали понять, что это его супруга.

— Положи морду. Пойдем отобедаем, чем единый послал.

— Дядько Лык, мне баба Акилура заниматься наказала. Я немножко позанимаюсь и приду сразу.

— Ну смотри! В большой семье сам знаешь... — Мужик направился в глубь дома, а Пест достал из-за щеки камень с горошину положил его на полено. Сам он уселся рядом и приготовился делать упражнение, которое показала ведунья Акилура. Положив на полено ладони он закрыл глаза и постарался представить себе как часть него течет в горошину через руки. Несколько минут спустя его лоб покрылся испариной, а руки мелко задрожали. Горошина в это время парила над поленом в нескольких сантиметрах. Шумно выдохнув он открыл глаза, а камешек упал на полено и скатился с него. Увидев горошину на земле, а не на полене, глаза песта расширились и он забормотал себе под нос.

— Получилось?... Получилось!...

— Чего получилось? — Спросил Песта Лык. Он стоял на крыльце и задумчиво наблюдал за действиями Песта.

— Дядько Лык! Ты видел? Летал камешек?

— Нет Пест. Лежал на месте как приклеенный.

— Даже не шелохнулся?

— Нет. Только когда ветер задул. Скатился он с полена, да на землю упал.

— А я уж обрадовался...

— Ничего Пест. Маг говорил, что это дело не быстрое. Тут трудиться надобно. — От живота Песта послышался требовательный возглас. — В дом иди. Поешь.

Пест, горестно вздохнув, поплелся в дом, а Лык дождавшись когда мальчишка войдет в дом, позвал супругу.

— К старосте сходи. Скажи Пест готов. Надо родовы головы собирать. — Глаза супруги округлились и кивнув она быстрым шагом направилась к дому старосты, а Лык вздохнув обронил. — Не было печали..

Лык вздохнул и зашел в дом. Войдя в дом он обнаружил Песта спящим за столом. Перед ним стояла вылизанная до блеска тарелка. Подхватив на руки мальченку он уложил его на лавку у печи.

Тем же вечером в доме старосты.

— Сначала твое слово Акилура. Тебе в ворожбе виднее, а значит и за Песта тебе слово держать. — Староста взглянул в темный угол дома. Там по обыкновению сидела старуха Акилура.

— Теперь и думу можно думать. — Прокаркала из угла старуха. — Дар у него есть и растет он хорошо. Не думала я, что так быстро подрастет, но магия у него сырая.

В доме повисла тишина. Нагнувшись и показав лицо, Акилура обвела взглядом не понимающие лица мужиков.

— Не вразумеете? Значит это, что не склонен он ни к одной магии. И огнем он повелевать сможет, и водою. Землю переворачивать и ветрам наказывать сможет. И свет его слушать будет и тьма.

— Это чтож получается? Он и лечить сможет и клинки с ворожбой делать? — С удивлением спросил рыжий мужик.

— Не можно и клинок хороший сделать и дело им делать аки гвардеец государев. Каждый свое дело знать должон, ежели хочет делать дело хорошо. — Староста взглянул на Акилуру. Та усмехнулась и с прищуром произнесла:

— Дело правое ты говоришь, но не про ворожбу твое слово. Основы везде одинаковы. Ежели он водой повелевать начнет, то воздухом ему легче будет. А как еще и огнем повелевать начнет, то за землей дело не встанет. Ты старшой вот о чем думай. У нас не один десяток колен в округе магов наместных не было. До городища Вивика на добром коне две недели ходу. Ежели он тут наместным магом станет, то кто ему помогать будет? Он все сам должон уметь. И врачевать, и люд лихой гонять, и урожай апосля града поднять и с духами договариваться. Вразумеешь? Не в мастерстве и силе дело его...

— Услышал я твое слово Акилура. — Хмуро произнес староста. — Как ему мы помочь можем? Мы в магии не учены...

— Помочь вы ему можете! Учи всему, что знаете и с камнем пусть урок не забывает делать. Чем больше его взлетать заставлять будет, тем с большим даром в академию приедет. А вы главы, коль он рядом с вами будет, после того как камень на землю упадет, Песта накормите, но спать не давайте. Хоть палками, хоть словом добрым, но спать не давайте. Пусть воду таскает, аль с бревном на плече бегает. Лишь бы не спал. Дар тогда крепче будет и расти быстрее.

— Зачем мучать мальченку так? — Спросил мужик с огромными кулаками. — Дар оно хорошо, но как бы не обозлился он на нас.

— Чем больший дар, тем сильнее ворожба мага. Не надобно ему тогда ни посохов с камнями дорогими, ни амулетов золотых с самоцветами. А чтоб не обозлился вы ко мне его ведите. На путь правды его поставить стараться буду.

— Надо его письму и счету учить! — Напомнил рыжий мужик. На это восклицание никто не отреагировал. Староста взглянул на Акилуру и та в ответ кивнула.

— Нужно! В городище ему много писать и читать придется. — Кивнула Акилура. — Ты бы старшой в город отправил кого. Надобно узнать сколько постой в городище стоит и чего в Академию надобно. Перья с чернилами, аль мантия со знаком. Через купчин такое выведывать опасно. Могут люд лихой на нас навести.

— Ну а Лык, что скажешь? — Староста обратился к рыбаку, который весь разговор молчал.

— Что скажу? Мальчонка как мальчонка. Морды учится вязать. Вяжет пока плохо, но вразумеет быстро. Ежель так пойдет, то через пол года сам снасть всю готовить будет. На весну рыбак еще один будет.

— Не про то я тебя спрашиваю. Расскажи как Пест камень поднял.

— Как сам камень поднялся не видал. Врать не буду. — Лык почесал подбородок, словно задумался о чем-то. — Я в дом зашел. Жинка позвала обедать. Его с собой позвал, а он мол "Акируна наказала." Я значит в дом зашел, руки умыл и за стол сел. Ложки в рот не взял, думаю дай гляну как он делает. На крыльцо выхожу, а он у полена сидит на земле. Руки к полену протянул, а меж рук в воздухе камешек его висит. Не высоко, на два моих пальца. А сам Пест весь в поту и руки как от лихоманки дрожат. Как глаза открыл, так камешек на полено упал и на землю покатился.

— От оно как. А Пест что?

— Я его в дом за стол отправил и как жинка вышла ее к тебе послал. А сам как в дом зашел смотрю, а Пест тарелку в гладь речную вылезал и спит на столе. Я его будить не стал. На лавку уложил, так он до заката так и спал.

— Значит Лык мы пока так поступим. Завтра с утра Песта к Руноку отправим, а потом он в полдень у Акируны будет. После полудня уж ты им займешься. — Староста повернулся к мужику с бородой и русыми волосами. — Ты уж прости Под, что без тебя сына твоего судьбу решаем, но так надо для всего села.

— Знаю я старшой. Пест уже не мой сын. — Хмуро произнес Под. — Он сын всего села и мага из него всем миром делать будем...

— Хорошо, что понимаешь. Вир, ты у нас копьем лучше всех владеешь... — Слова старосты прервал хлопок по столу Акилуры.

— Не вздумай старшой! Аль забыл, что магам оружие в руки брать нельзя? То государев указ и не надо искушать Песта!

— А как же он будет за себя стоять?

— Кулаки. Только так, а иначе вздёрнут на суку его. Маг может в руки оружие взять только ежели он благородного роду! Так, что пусть кулаками махать учится...

Старая дверь скрипнула и в землянку к Акилуре вошел Пест. С не привычки к сумраку он начал моргать.

— Чего в дверях встал? Проходи. — Послышалось из дальнего угла. Пест послушно прошел и уселся на лавку у стола. Послышались шаркающие звуки. К столу подошла старуха и уселась рядом. — Ну, чего ждешь? Доставай камешек и делай как наказывала.

Пест, не сказав ни слова достал камень и вздохнув положил на стол. Руки он положил рядом так, что ладони были повернуты к камешку.

— Баб Акилура! Может всё-таки ошибся маг? Нет у меня дара? — Тихо спросил Пест старуху. Та отвесила звонкий подзатыльник мальчишке и прокаркала над ухом:

— Не болтай! Делай как велено было!

Пест сосредоточился и принялся представлять опостылевшую картинку. Как из рук часть него перетекает в камешек. Когда это начало даваться с трудом, он услышал голос старухи.

— Делай все так же, только глаза открой!

Открыв глаза он увидел старуху, которая подслеповато сощурилась, стараясь разглядеть камешек, и сам каменный шарик, который подарил маг, висящим над столом. Концентрация тут же пропала, и шарик плюхнулся на стол. Пест не мог вымолвить и слова, но глаза были широко распахнуты.

— Ох и тянет ворожбой сырой... ох и тянет!... — Старуха втягивала носом воздух и резко через него выдыхала. — Взлетел камень то?

— Взлетел баба Акилура!... Взлетел! — Воскликнул мальченка. Лицо излучало не поддельное детское счастье.

— Сять! На, яблоко съешь, а той не дай единый в обморок упадешь! — Старуха протянула ему яблоко. — Сядь и слушай Пестушка! Выйдет из тебя маг. Не знамо какой силы, но выйдет. И не простой маг. Магия у тебя сырая. Не склонна она ни к огню, ни к земле, ни к воде аль ветру. Сможешь ты всей магией овладеть.

Глаза Песта, словно два разноцветных блюдца уставились на старуху. Такое выражение лица у детей было, когда Акилура рассказывала детворе сказку или былину.

— Ты уж прости нас Пестушка, но дар у тебя — это проклятье твое...

— Какое проклятье? — Перебил старуху мальчонка. — Баба Акилура, так яж огню наказывать буду! Яж как скажу, так весь люд лихой аки кострище полыхать будут!...

— Рот прикрой, когда старшие говорят! — Строго сказала Акилура. — Лихой люд он жечь собрался! Ты из нашего люду вышел — тебе и быть магом наместным! Будешь по землям нашему люду дело делать, коли сами не сдюжат. А проклятье сие потому, что себе ты больше не принадлежишь!

— Это как? Я роду своему принадлежу. У меня мамка с папкой есть... — После нескольких секунд молчания задумчиво пробормотал Пест.

— Не сдюжат твой род из тебя мага сделать. И село наше не сдюжит... — Старуха говорила это глядя в глаза Песту. Ее зрачки были белесыми от катаракты, которую не кому было вылечить. Лечить в округе умела только она. От этого мальчишке казалось, что на него смотрят белые буркала старухи. — Всей округой будем деньгу не малую собирать, да учить тебя всему, что сами умеем. И землю пахать, и травы варить, и железо ковать, и плотничать, и пряжу вить...

— А зачем мне пряжу вить уметь? Не мужицкое это дело баб Акилура!

— А ты думал в ладоши хлопнешь, да в обычный платок ворожба поселится? Чтобы такой платок спрячь маг его сам должон делать, да ворожбу ворожить, пока делает. А кто за тебя ворожить будет, коли ты платок вязать не умеешь? Кто за тебя отвар целебный варить будет, коли ты варить отвар как не знаешь? Чего умолк? Меч тоже ковать надобно уметь, чтобы на него ворожбу поселить. А кузнецов в селе нашем немае. Сам знать должон. Вот и думай! Вся округа за тебя встанет. Всем миром собирать да учить будем.

— А ты меня ворожбе научишь? — Спросил Пест.

— Не умею я ворожить по мажьи, а что умею — всему обучу и что знаю все раскажу...

Спустя несколько месяцев.

Пест сидел у маленького окна и выводил буквы на дощечку, покрытой воском. При этом он высовывал язык и горбился, стараясь вывести букву как можно сильнее. На мгновение послышался свист и мальчишке прилетело по спине розгой.

— Спину выпрями, не то будешь кривой как Акируна! — Рунок был довольно строго относился к мальчику. Он заставлял писать его буквы, пока те не получались идеально ровными. Читать у песта уже получалось, но пока по слогам.

Пест не проронил ни звука, лишь закусил нижнюю губу и выпрямился. Рунок нагнулся над восковой дощечкой и взглянул на писанину мальчишки.

— Ох ты горюшко! Жимолость так не пишется! Нет там буквы "Ы"! — Он уже хотел снова отвесить Песту подзатыльника, но заметил, что тот поглядывает в окно. За окном, вид из которого выходил на околицу селения, происходила процедура прощания. Пикард, староста и еще двое мужиков обнимались.