Наместный маг

Наместный маг.

Часть первая.

— Не они? — Спросил мужик в кожаном нагруднике. Седина, пробивающая в волосах, выдавала не молодой возраст, но лицо было довольно молодо. Нос с горбинкой и широкие скулы, украшенные справа шрамом, придавали лицу довольно суровый вид.

— Не похоже. — Ответил молодой парень с русыми волосами. — Тех было с полтора десятка. И одеты те были, словно бродяги в доспехах. А эти вона как разоделись. И не хоронятся.

— Схоронись и носу не кажи! Ежели, что случится со мной, людей в схрон на болото веди. Понял? — Собеседник закивал головой, подтверждая, что понял. — Ты Пронько коды уляжется все, тогда и пойдешь, а пока сиди ниже травы и чаво бы не было не лезь!

С этими словами не молодой мужик подхватил щепотку земли и посыпал голову.

— Единый не выдаст, вурдалак не съест — Произнес мужик, встав и пойдя к дороге, которая находилась в нескольких десятках метров. По этой дороге к нему приближались двое путников. Один был в сером плаще, дорогих льняных штанах, с бордовой вставкой и камзоле, а второй был укутан в ярко красный плащ.

— Чего вырядились то, как на смотрины? — Бормотал мужик сам себе под нос. — И нет, вроде с ними никого... Плащ красный... плащ...

В руках он сжимал древко, на которое было одето широкое лезвие. По мере приближения двух путников, ему все лучше удавалось разглядеть их и то, что предстало перед его взором, заставило его мысли пуститься в пляс.

— Не плащ это! Это мантия! — Ели слышно прошептал он. Абсолютно лысый человек в красной мантии рукой остановил спутника в пятидесяти метрах от него и поднял кулак, который вспыхнул огнем, словно свежий факел. У мужика округлились глаза и выступили капельки пота на лбу.

— Ничей-то! И не такое видали! — Сам себя, подбадривал мужик. Вторая рука человека в красной мантии так же вспыхнула и он направил их на мужика.

— Ох тыж старый пень! — Воскликнул мужик, вспомнив про копье у себя в руке. Он перевернул его лезвием вниз и воткнул, а затем протянул в сторону человека руки, ладонями в перед. Пламя на руках мага тут же погасло и он вместе со спутниками начал приближаться.

Когда маг и еще один человек подошли на расстояние двух вытянутых рук первым заговорил спутник мага.

— Можем ли мы узнать причину, по которой вы преградили нам путь?

— Я старшой в деревне. Хочу знать кто к нам идет.

— Многоуважаемый маг Чик'Хлост следует в направлении королевства Киприс. Мы держим путь из столицы нашего королевства Гвинеи. Путь далекий и нам хотелось бы отдохнуть и пополнить припасы. На нас было совершено нападение и мы хотели передохнуть пару дней в нашей деревне, чтобы уважаемый господин Чик'Хлост мог восстановить свои силы.

— Так это вы лихой люд у торгового тракта побили?

— Эммм... да. Скорее всего это мы. Мы можем заплатить за постой и еду, если вы приютите нас на некоторое время.

— Коли маг он взаправду, а не фокусник какой, то нихай знак свой кажет. — Решил подстраховаться староста. Человек в сером плаще что-то шепнул, второму и тот, не говоря ни слова в ответ, тут же вспыхнул как свечка. Около минуты он горел, после чего пламя угасло. Человек и даже одежда остались невредимы.

— Ну, коль путник о помощи просит, то грех отказывать. А далеколь лихие люди лежат? — С легким прищуром спросил Староста деревни.

— По этой дороге часа за три дойдете, если не сворачивать. Часть тел на дороге лежит. На трофеи не претендуем.

— Ну, коль не претендуете, тоды мы себе возьмём. Мы люд не гордый, да и чего добру пропадать? В хозяйстве все сгодится! — Мужик повернулся к лесу и оглушительно свистнул. — Пронько! Хоть сюды! А вы гости дорогие ступайте по дороге, да не боитесь ничаго. Через час пути на наше село выйдете.

Из кустов вылез молодой парень и трусцой подбежал к мужику.

— Пронько, ты со всех ног дуй в деревню. Скажи, что маг с толмачем на постой к нам идут. И собери молодых пять голов и детворы с пяток, тех, что по глазастее. Вы к месту, где лихой люд положили пойдете. С собой лопаты возмете и Мирскую трубку. Каждого будете ей проверять. Ежели трубка знак о магии даст, даже пальцом не трожте. С тех, что без магии и амулетов все до исподнего снимете, а сами трупы в лесу закопаете. Все, что снимете к Маркаилу, в оружейную снесёте. А мальцов по кустам пустишь. Нихай стрелы и оружие ищут. Все понял?

— Дядько Имул! Так ктож мне трубку мирскую даст? Без старших не велено ее из села выносить!

— Скажешь, что я велел! Не дай единый на клинок с ворожбой набредете! — Мужик отвесил подзатыльника молодому парню, на вид лет 16-ти. — И так после зимы мужиков в селе хрен да маленько! Чего встал? Бягом в село!

После того, как Пронько скрылся в кустах, отправившись в деревню коротким путем, мужик стал догонять путников.

Деревня гудела, как потревоженный улей. Вся детвора селения облепила ограду дома старосты и с гомоном ждала появления мага. Не все успели его увидеть и теперь лелеяли надежду, что он выйдет. Многие не то, что мага, даже торжища не видели. По этому все упорно ждали такого события.

— Чего гомоните, аки сороки? — Возмутилась женщина, несущая корзину с глиняной посудой. — А ну цыц! Пест! Иди сюда!

К женщине подбежал мальчишка лет семи на вид. Одет он был в серую холщовую рубаху и подпоясан бечёвкой. Ноги были босые. На голове были русые космы, а глаза разного цвета. Правый был карим, а левый зеленым. Телосложение было довольно крупное. Паренек, хоть и не был высок, но был довольно широк в плечах.

— Держи корзинку. — Женщина вручила мальченке корзину и подтолкнула его к дому старосты. — В доме не болтай! Корзину поставишь куда велено и у входа встанешь со мной. Ежели накажут чего — без вопросов делай!

— Мама, а там правда маг настоящий? — Мальченка лучился счастьем от того, что он увидит настоящего мага.

— Цыц! Велено тебе! Не болтай и род не позорь! Ежели сделаешь как велено — я отца попрошу, чтобы лапти тебя делать научил! — Лицо мальчика сразу стало серьёзным и сосредоточенным.

Они вместе зашли в дом, в котором светились несколько масляных ламп, что по меркам селения было крайне расточительно. От того, что масло в лампах было кедровым, в доме с маленькими окнами стоял специфический запах.

— Уважаемый Чик'Хлост хочет расплатиться за постой. Мы планируем остановиться у вас на 4 дня. — Мужчина в зеленом камзоле обращался к старосте. Маг в красной мантии выложил 2 золотые монеты.

Увидев золотые монеты с государственной чеканкой Гвинеи, староста сразу же посерел, словно испугался, но, быстро взяв себя в руки, бросил сидящим рядом за столом мужикам:

— Окна прикрой! — Он достал из-за пояса шапку и положил на монеты. Оглянувшись, его взгляд упал на вошедшую женщину и мальца. Он нахмурился, но ничего не сказал.

— Уважаемый маг поди не знает, что за такую деньгу все наше селение могут лихой люд вырезать. — Хмуро продолжил староста, глядя в глаза магу. — Не дай бог слух в округе пойдет, что в нашем селе золото государевой чеканки видели. Вы уважаемый растолкуйте ему это. А денег мы не возьмем. Ежели сей маг нам услугу окажет.

Переводчик что-то начал говорить магу, а тот хмурясь уставился на мальчишку, что стоял с корзиной у дверей. Под взглядом мага он поежился и мельком взглянул в ответ. После мальчишка уставился в пол и взгляда не поднимал. Маг что-то начал отвечать переводчику, а сам продолжал разглядывать мальчишку.

— Господин маг согласен на ваши условия и понимает всю пагубность, с которой золото влияет на люд с низкими моральными устоями. — Переводчик уставился на хмурящегося старосту и быстро продолжил. — Услугу он окажет, но только ежели это не отнимет много сил.

— Добро! — Кивнул староста, соглашаясь. Он дал знак женщине и та подтолкнула мальца к столу. Тот не уверенно подошел и протянул корзину старосте. — Коли уговор сошелся, то тянуть дальше нечего.

Староста начал выставлять глиняные кувшины на стол. Открыв первый он начал его разливать. По комнате разошелся запах меда, в котором угадывались оттенки алкоголя. Маг в это время, сунув руку в мантию, извлек маленький и ярко красный шарик размером с горошину. Он покрутил его в руках и сильно на него дунул. Шарик сменил окрас в белый цвет.

Пест глядел на его манипуляции огромными глазами. Первый раз перед ним был маг, да и еще что-то колдующий. Староста увидав действия мага напрягся, а сам маг что-то принялся говорить переводчику.

— Уважаемый маг говорит, что у этого мальчика есть дар. — Староста от этих слов поперхнулся медовухой, и долго кашлял пока переводчик продолжал говорить. — Дар не большой и не относящийся к стихии. Этот шарик поможет ему развить дар. Когда он сможет его сдвинуть с места, мальчика могут принять в Академию магии и волшебства в Вивике. Если он будет стараться, то и в столичную сможет поступить, но цены на обучение там очень высокие.

После слов переводчика в доме воцарилась тишина. Только с улицы доносился гомон детворы. Мальчишка как окаменелый смотрел на белый шарик, который парил над ладонью мага, которую он протянул мальчишке.

— Что он хочет за этот камешек? — Прервал тишину староста.

— Уважаемый Чик'Хлост говорит, что не возьмет платы за сей артефакт, но он выставляет условия. Первое — это клятва, что по приему в академию он назовет имя нашедшего в нем дар. Второе условия — это клятва, что если будучи магом он найдет ребенка с зачатками дара к магии, то отдаст ему сей артефакт.

— По правде маг хочет! — Удивленно проговорил рыжий мужик справа от старосты.

— По правде! — Отозвался мужик слева.

— Зело по правде! — Поддержали остальные мужики.

— Передай, что согласны мы. — Переводчик начал что-то говорить магу, а староста кивнул мальцу, который оторвал взгляд от шарика и уставился на старосту. Малец протянул руку и взял теплый шарик тут-же засунув его за щеку. Повинуясь кивку старосты он вернулся на свое место у дверей.

— Уважаемый Чик'Хлост хотел бы узнать какие услуги вам потребуются. Он маг огня и многого в магии земли или воздуха сделать не сможет.

— Чего голову на ночь думами забивать? Утро вечера мудренее. Завтра и расскажем и покажем...

Дверь предательски скрипнула, напугав мальчишку у дверей. В дом вошла старая сгорбленная старуха. Все мужики завидев ее поднялись на ноги и не стройным голосом произнесли " Здравь будь Акилура". Старуха кивнула мужикам и повернувшись к магу отвесила поклон, коснувшись пола одной рукой. Второй она держалась за старую, корявую палку. Не говоря ни слова она подошла к столу и села с дальнего краю.

— Это наша ведунья Акилура. — Представил старуху староста. — Кроме нее никого нету в округе, кто врачевать умеет. Да и с духами только она ладит.

Маг недолго рассматривал ее, но после того как старуха взглянула ему в глаза произнес фразу на певучем наречии. Фразу никто не понял, но старуха улыбнувшись беззубым ртом ответила ему на том же наречии.

Не понимающий староста подозрительно глянул на старуху и на мага...

Спустя три дня.

В том же доме.

За столом в полутьме, при свете одного масляного светильника сидели за столом 8 мужиков. Один из них был старостой, а остальные главами родов. В углу, в самой тени сидела старуха Акилура. В комнате велся неспешный разговор. Каждый высказывал свое мнение.

— Я вот как вразумею. — Начал рыжий мужик. Его лицо покрывала такая же рыжая борода, а на лбу красовался кривой шрам. — Ежели он магом будет, то ему учиться в городище надобно. А безграмотных тамо не держат. Я слышал, что маги все ученые. И писать, и считать умеют.

— Верно Ясыл! Это я точно знаю. — Поддержал староста рыжего мужика. — Читать и писать его Рунок научит.

При этом один из мужиков с одним глазом согласно кивнул.

— И вота еще что. — Продолжил Ясыл. — В городище люд другой. Там и закон свой и люд по другому живет. На торжище купчины часто жаловались, что в городище люд не по правде живет. Пест хоть и мал, но когда подрастёт и туда поедет нужно его уму разуму учить, а то без портков домой вернется.

В доме наступила тишина. Все задумались о такой вроде и не большой, но проблеме.

— Пест один в городище не поедет. Надобно, чтобы сопровождал его кто-то из старших. — Подвел итог этой проблеме староста.

— Сколь денег они за ученье Пестово возьмут? — Задал вопрос русый худощавый мужик. — Не верю, что за добро слово в городище люд Песта учить будет!

— Выкупил я то слово с мага. Два кувшина медовой отдал. — Все мужики выжидательно уставились на старосту. — Сорок золотых монет государевой чеканки. Харчи и постой в городище, пока учиться будет, за свой счет.

От озвученной цены мужики сразу сникли. Для села их сумма была не подъёмная. Столько монет никто в селе никогда не видал.

— Я вот, что удумал. — Помолчав начал староста. — Ежели мы пояса затянем, да все скопом возьмёмся, то за семь урожаев мы десять золотых соберем. Самим нам такую деньжищу в сорок монет не собрать. Я предлагаю по соседям клич послать. К Дорожичам, Лесничам и Купрянам. Ежели согласятся они, то получится.

— Ты старшой думу хорошую думаешь, но как мы деньгу отдавать будем? — Чернявый мужик с огромными руками — кувалдами хмуро спросил у старосты.

— Коды Пест выучится, то к нам вернется. А соседям слово дадим, что за дело его для них платы брать не будем. Все кто пришлые за делом приходить будут — с тех возмем.

Из темного угла послышался каркающий смех старухи.

— Ох и горазды вы мужичье шкуру живого медведя делить! — Старуха подалась в перед явив свое сморщенное лицо под свет лампы. — Слушай меня старшой и вы главы родовы слушайте. Сейчас будет шестая зима Песта. Ежели он до следующей зимы камень ипритовый не сдвинет, то грош его дару цена! Не возьмут его туда! Ежели сдвинет, то вот! Все, что есть отдам, но только после того как он клятву даром своим произнесет, что сюда вернется и наместным магом здешним будет.

С этими словами старуха высыпала из старого куска холщовой ткани 27 золотых монет.

— Ох! Акилура! Откуда деньги такие? — Всплеснул руками староста.

— А ты думаешь я в городище Ультака просто так ездила? Это плата за 8 дел что там сделала. Ультак, хоть и норовит с нас, свободных селений, налог брать, но за дело платит исправно. А с меня что взять? Кто старуху скрюченную грабить будет? Но не о том речь. Пока Пест не сдвинет камень — нечего огород городить. А как сдвинет, так и будем думу думать. Он может год будет учиться двигать его, а может и все пять. А пока нечего в ночь масло жечь, да языками болтать. Если бы, да кабы!...

Пест вышагивал через все селение в новеньких лаптях. Это первые лапти, на которые отец дал добро. Без его добра, которое обозначало, что лапти Пест делать научился, он не смел появляться на людях в своих поделках. Сейчас же он шел выпрямившись, расправив плечи и высоко задрав нос. Повод для гордости был. Во всем селении не было никого в лаптях младше десяти лет. Кроме Песта. Для мальчишек, которым запрещалось носить лапти чужого изготовления, это была статусная вещь. Лапти отделяли совсем малышей от детей, которые уже что-то могут делать по хозяйству Пест направлялся к землянке Акилуры. Его к ней направил отец.

— Здраве будте! — Произнес детский голосок Песта, когда он вошел в землянку к старухе.

— И тебе не хворать! — Прокаркала старуха. — Не стой в дверях. Проходи и за стол садись.

— Спасибо баб Акилура! Мать кормит сытно, да и отче без еды не оставляет. Не голоден я. — Пест тем не менее сел за стол как ему было велено.

— А не кормить я тебя собралась. Садись и камень, что маг тебе подарил достань. — Мальчишка достал из-за щеки камешек и посмотрел на старуху. — Делал как тебе маг велел?

— Не вразумею я баба Акилура. Как так делать? Камень сдвинуть, а руками аль другим чем его не трогать.

— Сам то помнишь как камешек в руке у мага летал? Вот так и надо сделать. Ты руки рядом с камнем положи. А теперь словно на яву представь, что с ладоней словно нити идут к камню. А по нитям часть тебя к нему течет. — Мальчишка сидел с ничего не понимающим взглядом и пялился на камень. — Ты глаза прикрой. Глаза в ворожбе часто обманывают. Вот. Так сиди и представляй.

Пест так и сидел, стараясь представить то, что сказала ему старуха. А та в это время наклонилась над самыми ладонями мальчика и шумно втянула носом воздух.

— Не соврал огнепоклонник! — Произнесла старуха, причмокивая языком, словно распробывая что-то на вкус. — Тянет магией! Сырой магией!... Ох и тянет... не соврал огнепоклонник... Ты Пестушка как слабость почувствуешь, да в сон поклонет прекращай. После такого тебе есть захочется так, что живот сводить будет. Чтобы не в обиду сестрам с братьями было ты перед завтраком да ужином с камнем представляй. И от наказа отцовского, да материного не увиливай. Каждый раз себя бороть надо.

— Баба Акилура, а я правда магом стать смогу? — Спросил Пест. В его глазах, устремленных на старуху, было столько надежды, что она невольно усмехнулась этим разноцветным глубоким озерам глаз.

— Ежели лениться не будешь и каждый день себя бороть будешь. А пока из тебя человека по правде вырастить надо. Ты в большое каменное городище поедешь, а там люд гнилой. По правде жить не умеет, все желают на печи лежать, да калачи жевать... — Старуха углубилась в свои воспоминания на несколько секунд, но придя в себя спохватилась. — Чего расселся? Марш к отцу! Посев скоро, а плуг не готов, кобыла не кормлена....

Пест с улыбкой до ушей рванул на выход так, что одни пятки сверкали.

Спустя несколько месяцев.

— Дядько Лык, а сеть мы когда вязать будем? — Спросил Пест, почесав русые космы.

— Когда морду с лозы вязать научишься! Сети с нитки льняной вязать сложнее, да и вязка там нужна ровная. А ты на морду свою посмотри! Акилура ровнее твоей морды будет! — Мужик с сединой сморщился глядя на творения Песта. — Эта хоть не разваливается, как предыдущая.

— Дядько Лык, а почему мы морды такие маленькие делаем? Ежели рыба будет большая, то она в такую морду не влезет!

— Эх! Дурак ты Пест! Помнишь как прошлой осенью староста с тремя мужиками сома оглоблей с горем пополам забили?

— Так а ктож не помнит! Тама вот такая морда была! — Мальчишка развел руками, показывая размеры морды сома. — Три дня всем селом ели!

— Ну, а как он руку поломал Архипу помнишь? Вооот! Ты головушкой то подумай. Ежели рыба будет большая, тоды она морду то порвет и уйдет. Если правильно вязать, то может и не порвет, но попортит знатно! А теперь представь, что каждый раз, после рыбины морду править или вообще переделывать нужно. Представил? — Пест понуро кивнул. — То-то же! Эту морду можешь распускать. Ни куда не годная. Как распустишь — новую начинай.

— Лык, обед на столе! — Произнесла, вышедшая из дома женщина. Она была довольно молода. Стройная фигура и длинные, сплетённые в косу волосы с родовым знаком рыбака селения, давали понять, что это его супруга.

— Положи морду. Пойдем отобедаем, чем единый послал.

— Дядько Лык, мне баба Акилура заниматься наказала. Я немножко позанимаюсь и приду сразу.

— Ну смотри! В большой семье сам знаешь... — Мужик направился в глубь дома, а Пест достал из-за щеки камень с горошину положил его на полено. Сам он уселся рядом и приготовился делать упражнение, которое показала ведунья Акилура. Положив на полено ладони он закрыл глаза и постарался представить себе как часть него течет в горошину через руки. Несколько минут спустя его лоб покрылся испариной, а руки мелко задрожали. Горошина в это время парила над поленом в нескольких сантиметрах. Шумно выдохнув он открыл глаза, а камешек упал на полено и скатился с него. Увидев горошину на земле, а не на полене, глаза песта расширились и он забормотал себе под нос.

— Получилось?... Получилось!...

— Чего получилось? — Спросил Песта Лык. Он стоял на крыльце и задумчиво наблюдал за действиями Песта.

— Дядько Лык! Ты видел? Летал камешек?

— Нет Пест. Лежал на месте как приклеенный.

— Даже не шелохнулся?

— Нет. Только когда ветер задул. Скатился он с полена, да на землю упал.

— А я уж обрадовался...

— Ничего Пест. Маг говорил, что это дело не быстрое. Тут трудиться надобно. — От живота Песта послышался требовательный возглас. — В дом иди. Поешь.

Пест, горестно вздохнув, поплелся в дом, а Лык дождавшись когда мальчишка войдет в дом, позвал супругу.

— К старосте сходи. Скажи Пест готов. Надо родовы головы собирать. — Глаза супруги округлились и кивнув она быстрым шагом направилась к дому старосты, а Лык вздохнув обронил. — Не было печали..

Лык вздохнул и зашел в дом. Войдя в дом он обнаружил Песта спящим за столом. Перед ним стояла вылизанная до блеска тарелка. Подхватив на руки мальченку он уложил его на лавку у печи.

Тем же вечером в доме старосты.

— Сначала твое слово Акилура. Тебе в ворожбе виднее, а значит и за Песта тебе слово держать. — Староста взглянул в темный угол дома. Там по обыкновению сидела старуха Акилура.

— Теперь и думу можно думать. — Прокаркала из угла старуха. — Дар у него есть и растет он хорошо. Не думала я, что так быстро подрастет, но магия у него сырая.

В доме повисла тишина. Нагнувшись и показав лицо, Акилура обвела взглядом не понимающие лица мужиков.

— Не вразумеете? Значит это, что не склонен он ни к одной магии. И огнем он повелевать сможет, и водою. Землю переворачивать и ветрам наказывать сможет. И свет его слушать будет и тьма.

— Это чтож получается? Он и лечить сможет и клинки с ворожбой делать? — С удивлением спросил рыжий мужик.

— Не можно и клинок хороший сделать и дело им делать аки гвардеец государев. Каждый свое дело знать должон, ежели хочет делать дело хорошо. — Староста взглянул на Акилуру. Та усмехнулась и с прищуром произнесла:

— Дело правое ты говоришь, но не про ворожбу твое слово. Основы везде одинаковы. Ежели он водой повелевать начнет, то воздухом ему легче будет. А как еще и огнем повелевать начнет, то за землей дело не встанет. Ты старшой вот о чем думай. У нас не один десяток колен в округе магов наместных не было. До городища Вивика на добром коне две недели ходу. Ежели он тут наместным магом станет, то кто ему помогать будет? Он все сам должон уметь. И врачевать, и люд лихой гонять, и урожай апосля града поднять и с духами договариваться. Вразумеешь? Не в мастерстве и силе дело его...

— Услышал я твое слово Акилура. — Хмуро произнес староста. — Как ему мы помочь можем? Мы в магии не учены...

— Помочь вы ему можете! Учи всему, что знаете и с камнем пусть урок не забывает делать. Чем больше его взлетать заставлять будет, тем с большим даром в академию приедет. А вы главы, коль он рядом с вами будет, после того как камень на землю упадет, Песта накормите, но спать не давайте. Хоть палками, хоть словом добрым, но спать не давайте. Пусть воду таскает, аль с бревном на плече бегает. Лишь бы не спал. Дар тогда крепче будет и расти быстрее.

— Зачем мучать мальченку так? — Спросил мужик с огромными кулаками. — Дар оно хорошо, но как бы не обозлился он на нас.

— Чем больший дар, тем сильнее ворожба мага. Не надобно ему тогда ни посохов с камнями дорогими, ни амулетов золотых с самоцветами. А чтоб не обозлился вы ко мне его ведите. На путь правды его поставить стараться буду.

— Надо его письму и счету учить! — Напомнил рыжий мужик. На это восклицание никто не отреагировал. Староста взглянул на Акилуру и та в ответ кивнула.

— Нужно! В городище ему много писать и читать придется. — Кивнула Акилура. — Ты бы старшой в город отправил кого. Надобно узнать сколько постой в городище стоит и чего в Академию надобно. Перья с чернилами, аль мантия со знаком. Через купчин такое выведывать опасно. Могут люд лихой на нас навести.

— Ну а Лык, что скажешь? — Староста обратился к рыбаку, который весь разговор молчал.

— Что скажу? Мальчонка как мальчонка. Морды учится вязать. Вяжет пока плохо, но вразумеет быстро. Ежель так пойдет, то через пол года сам снасть всю готовить будет. На весну рыбак еще один будет.

— Не про то я тебя спрашиваю. Расскажи как Пест камень поднял.

— Как сам камень поднялся не видал. Врать не буду. — Лык почесал подбородок, словно задумался о чем-то. — Я в дом зашел. Жинка позвала обедать. Его с собой позвал, а он мол "Акируна наказала." Я значит в дом зашел, руки умыл и за стол сел. Ложки в рот не взял, думаю дай гляну как он делает. На крыльцо выхожу, а он у полена сидит на земле. Руки к полену протянул, а меж рук в воздухе камешек его висит. Не высоко, на два моих пальца. А сам Пест весь в поту и руки как от лихоманки дрожат. Как глаза открыл, так камешек на полено упал и на землю покатился.

— От оно как. А Пест что?

— Я его в дом за стол отправил и как жинка вышла ее к тебе послал. А сам как в дом зашел смотрю, а Пест тарелку в гладь речную вылезал и спит на столе. Я его будить не стал. На лавку уложил, так он до заката так и спал.

— Значит Лык мы пока так поступим. Завтра с утра Песта к Руноку отправим, а потом он в полдень у Акируны будет. После полудня уж ты им займешься. — Староста повернулся к мужику с бородой и русыми волосами. — Ты уж прости Под, что без тебя сына твоего судьбу решаем, но так надо для всего села.

— Знаю я старшой. Пест уже не мой сын. — Хмуро произнес Под. — Он сын всего села и мага из него всем миром делать будем...

— Хорошо, что понимаешь. Вир, ты у нас копьем лучше всех владеешь... — Слова старосты прервал хлопок по столу Акилуры.

— Не вздумай старшой! Аль забыл, что магам оружие в руки брать нельзя? То государев указ и не надо искушать Песта!

— А как же он будет за себя стоять?

— Кулаки. Только так, а иначе вздёрнут на суку его. Маг может в руки оружие взять только ежели он благородного роду! Так, что пусть кулаками махать учится...

Старая дверь скрипнула и в землянку к Акилуре вошел Пест. С не привычки к сумраку он начал моргать.

— Чего в дверях встал? Проходи. — Послышалось из дальнего угла. Пест послушно прошел и уселся на лавку у стола. Послышались шаркающие звуки. К столу подошла старуха и уселась рядом. — Ну, чего ждешь? Доставай камешек и делай как наказывала.

Пест, не сказав ни слова достал камень и вздохнув положил на стол. Руки он положил рядом так, что ладони были повернуты к камешку.

— Баб Акилура! Может всё-таки ошибся маг? Нет у меня дара? — Тихо спросил Пест старуху. Та отвесила звонкий подзатыльник мальчишке и прокаркала над ухом:

— Не болтай! Делай как велено было!

Пест сосредоточился и принялся представлять опостылевшую картинку. Как из рук часть него перетекает в камешек. Когда это начало даваться с трудом, он услышал голос старухи.

— Делай все так же, только глаза открой!

Открыв глаза он увидел старуху, которая подслеповато сощурилась, стараясь разглядеть камешек, и сам каменный шарик, который подарил маг, висящим над столом. Концентрация тут же пропала, и шарик плюхнулся на стол. Пест не мог вымолвить и слова, но глаза были широко распахнуты.

— Ох и тянет ворожбой сырой... ох и тянет!... — Старуха втягивала носом воздух и резко через него выдыхала. — Взлетел камень то?

— Взлетел баба Акилура!... Взлетел! — Воскликнул мальченка. Лицо излучало не поддельное детское счастье.

— Сять! На, яблоко съешь, а той не дай единый в обморок упадешь! — Старуха протянула ему яблоко. — Сядь и слушай Пестушка! Выйдет из тебя маг. Не знамо какой силы, но выйдет. И не простой маг. Магия у тебя сырая. Не склонна она ни к огню, ни к земле, ни к воде аль ветру. Сможешь ты всей магией овладеть.

Глаза Песта, словно два разноцветных блюдца уставились на старуху. Такое выражение лица у детей было, когда Акилура рассказывала детворе сказку или былину.

— Ты уж прости нас Пестушка, но дар у тебя — это проклятье твое...

— Какое проклятье? — Перебил старуху мальчонка. — Баба Акилура, так яж огню наказывать буду! Яж как скажу, так весь люд лихой аки кострище полыхать будут!...

— Рот прикрой, когда старшие говорят! — Строго сказала Акилура. — Лихой люд он жечь собрался! Ты из нашего люду вышел — тебе и быть магом наместным! Будешь по землям нашему люду дело делать, коли сами не сдюжат. А проклятье сие потому, что себе ты больше не принадлежишь!

— Это как? Я роду своему принадлежу. У меня мамка с папкой есть... — После нескольких секунд молчания задумчиво пробормотал Пест.

— Не сдюжат твой род из тебя мага сделать. И село наше не сдюжит... — Старуха говорила это глядя в глаза Песту. Ее зрачки были белесыми от катаракты, которую не кому было вылечить. Лечить в округе умела только она. От этого мальчишке казалось, что на него смотрят белые буркала старухи. — Всей округой будем деньгу не малую собирать, да учить тебя всему, что сами умеем. И землю пахать, и травы варить, и железо ковать, и плотничать, и пряжу вить...

— А зачем мне пряжу вить уметь? Не мужицкое это дело баб Акилура!

— А ты думал в ладоши хлопнешь, да в обычный платок ворожба поселится? Чтобы такой платок спрячь маг его сам должон делать, да ворожбу ворожить, пока делает. А кто за тебя ворожить будет, коли ты платок вязать не умеешь? Кто за тебя отвар целебный варить будет, коли ты варить отвар как не знаешь? Чего умолк? Меч тоже ковать надобно уметь, чтобы на него ворожбу поселить. А кузнецов в селе нашем немае. Сам знать должон. Вот и думай! Вся округа за тебя встанет. Всем миром собирать да учить будем.

— А ты меня ворожбе научишь? — Спросил Пест.

— Не умею я ворожить по мажьи, а что умею — всему обучу и что знаю все раскажу...

Спустя несколько месяцев.

Пест сидел у маленького окна и выводил буквы на дощечку, покрытой воском. При этом он высовывал язык и горбился, стараясь вывести букву как можно сильнее. На мгновение послышался свист и мальчишке прилетело по спине розгой.

— Спину выпрями, не то будешь кривой как Акируна! — Рунок был довольно строго относился к мальчику. Он заставлял писать его буквы, пока те не получались идеально ровными. Читать у песта уже получалось, но пока по слогам.

Пест не проронил ни звука, лишь закусил нижнюю губу и выпрямился. Рунок нагнулся над восковой дощечкой и взглянул на писанину мальчишки.

— Ох ты горюшко! Жимолость так не пишется! Нет там буквы "Ы"! — Он уже хотел снова отвесить Песту подзатыльника, но заметил, что тот поглядывает в окно. За окном, вид из которого выходил на околицу селения, происходила процедура прощания. Пикард, староста и еще двое мужиков обнимались.

— Дядько Рунок, а куда Пикард уходит? Да еще в латах кожаных?

— В городище он идет. В Вивек. За учебу твою узнавать, да за постой пока учиться будешь.

— А почему Пикард и зачем его в латы одели?

— На дорогах лихого люда хватает, а уж одинокого ходока им раз моргнуть прирезать. Так может он еще ноги унести сумеет. А его отправили, ибо пришлый он, из лихого люда, но смертью не пачканый. Да и долг живота у него. Перед Акилурой живот в долгу держит он. Она его раненого выхаживала и сказала, что проклят он. Родовым проклятьем проклят. Не может он наследников иметь. Вот и послали его в городище. Судачат, что сам вызвался... — Рунок отвел взгляд от окна, где Пикард пере обнимавшись со всеми пошел прочь от селения. У крайнего дома он остановился и обернувшись поклонился в пояс, достав рукой земли, и прихватив щепотку земли.. Выпрямившись он посыпал голову землей и развернувшись пошел прочь от села.

— А далече до Вивека идти? — Просил Пест, не отрывая взгляда от удаляющейся спины Пикарда.

— Две недели ежели на коне по тракту. Пикард не дурак и по тракту не пойдет. Я так мыслю он по лесу, вдоль тракта пойдет. Он лихой люд знает и на рожон не полезет.

— Этож ему не две недели ногами идти!

— Месяц. В одну сторону и обратно еще месяц, так что к посевной обернуться должон. — Рунок взглянул на задумавшегося Песта. — О чем задумался?

— Боязно за Пикарда дядько Рунок. Голову сложить может.

— Всегда боязно Пест. И голову сложить может и не с чем вернуться. Ты на Акилуру смотри. Ей уж скоро сотня зим будет. Старшой как-то спросил ее, от чего та единому душу не отдает. Знаешь, что она ответила?

— "На кого я вас оставлю? Перемрете без слова духов местных, да совета предков мудрых!" Мамка мне так рассказывала.

— Вот! То и страшно Пест. Ежели без нее останемся, то худо совсем будет. Она и зверя голодного от села отводит, и слово о не урожае от духов вещает. Ежелиб не она, народ с голоду не раз зимой душу единому отдал бы. Вот это страшно!

— А как мы без Акилуры раньше жили? — Задал совсем не детский вопрос Пест.

— Как другие. Так же и жили. Лапти последние да детей на торжище бы везли, чтобы знахарку какую к себе переманить. Без них совсем худо было бы... — Рунок еще раз взглянул в окно и, не найдя спины Пикарда, скомандовал Песту. — Следующую букву пиши. Завтра прописные писать учиться будем...

Спустя несколько месяцев.

Едва рассвело дверь в дом старосты с грохотом открылась. В дом вошла Акилура, крикнув на весь дом:

— Старшой! Собирай мужиков!

— Чего кричишь? — Воскликнул мокрый староста. Он был гол по пояс и вытирал лицо. Под ногами стояло деревянное ведро.

— Пикард на лысом холме лежит! Медведь подрал его! Не успеете — до седьмого колена прокляну! — После этих слов староста подобрался и спешно начал одеваться.

— Пальта! Детей буди! Глав родов и воев ихнех нихай ко двору зовут, да с латами и оружием! — Не молодая женщина выскочила из-за печи и взглянув на супруга мигом кинулась за печь. Спустя пол минуты оттуда пулей выскочили трое ребят и скрылись в дверном проеме, чуть не сбив Акилуру.

— Собирай мужиков, а я к лесу пойду. С хозяина леса долг спрошу, он вас коротким путем проведет. Да не медлите, как соберетесь сразу к лесу идите.

Староста не ответил. Он кивнул и продолжил затягивать шнуровку на нагруднике, а старуха маленькими шагами, но быстро перебирая ногами вышла из дома...

— Лесничий дружочек! Возьми пирожочек, да ко мне подойди. Помощь мне окажи. — Повторяла Акилура как мантру, положив кусок пирога на пень, который находился на границе леса. Сзади послышался топот мужиков. Старуха вытянула назад руку, давая знак им остановиться.

Одетые в кожаную броню мужики остановились на расстоянии ста метров. Акилура умолкла и замерев стала вглядываться в лес. Спустя минуту она слегка хлопнула в ладоши. Звук же от такого хлопка вышел оглушительный и эхом разнесся по окрестностям.

— Чего шумишь? Тут я! — Послышалось из под ног старухи. Из травы поднялась кривая ветка. Используя пару веток как руки, а другую пару как ноги, она поднялась. — С чем пришла?

— Долг с тебя спросить хочу! — Прокаркала та в ответ.

— Долг говоришь? — Писклявый голос ветки приобрел задумчивые нотки. — Чем долг взять хочешь?

— Мужик, что на лысом холме живой?

— Живой покамест!

— Вот к тому мужику и отведешь старшого села с людьми. И зверя от мужика того отведешь!

— Зверя то я отведу, а старшой не знает к лысому холму дороги?

— Знает, но ты его своими тропами поведешь! — От этих слов Акилуры ветка зашипела.

— Не бывать тому, чтобы по моей тропе человек шастал!

— Я тебя не просто так прошу! Я с тебя долг живота требую!

— Не бывать я сказал! — Писк ветки приобрел истеричные нотки.

— Забыл ты кто тебя из духов лесных вытащил! Забыл, кто тебя кормит! — Акилура протянула руку с разбухшими суставами в сторону ветки и сжала пальцы в кулак. Сжимая кулак до побелевших костяшек, она начала его вращать. От ветки послышался писк наполненный болью. — Я тебя хозяином леса сделала, я тебя от магов пришлых прятала, я тебя кормлю силою своею! Забыл ты, чье сердце под лавкой у меня лежит! Силу в себе почуял!

— Сделаю! Сделаю, отпусти! — На срыве пищала ветка, изгибаясь в причудливые формы. — Все сделаю!

— Мужиков обратно, вместе с тем, что на холме лежит, так же по своей тропе воротаешь! — Со злостью прокаркала Акилура. — Не дай единый я услышу, слово плохое от мужиков! Месяц без еды сидеть будешь!

Ветка выпрямилась до исходного состояния и упала, а старуха повернулась к мужикам и махнула рукой.

— Держи! Это зелье, что с торжища мужики привезли. На раны Пикарду нальешь, а что останется в рот выльешь. Как воротаетесь — Пикарда ко мне несите. И поищите во округе. Духи предков сказали не с пустыми руками идет! — Старуха протянула маленький флакончик старосте. Тот кивнул и они с мужиками двинули к лесу...

Спустя пару дней.

— Звала Акилура? — Староста смотрел на серое, осунувшееся лицо местной ведуньи.

— Звала! Глав родов собрал?

— Здесь мы! Послышалось из-за спины старосты.

— Песта привел?

— Тут я баб Акилура! — Послышался голос Песта.

— Заходите тогда, чего встали? Ты Пест сядь у печи, да помалкивай и на ус мотай! А ты староста, и вы главы родовы на лавку садитесь. — Пройдя в комнату, мужики уселись на лавку, рядом с лежаком, на котором лежал Пикард. Он лежал на животе и размеренно сопел с закрытыми глазами. На всех места на лавке не хватило и некоторые остались стоять радом. Староста сел не против лица Пикарда.

— Просыпайся Пикард! Старшой говорить с тобой хочет! — С этими словами Акилура провела рукой по лицу раненого. Глаза Пикарда открылись, уставившись на старосту, и на лице растянулась улыбка.

— Дошел всё-таки я старшой!

— Добре, что дошел! Рассказывай, что в городище видел! Все рассказывай! — Староста хмурился, глядя на него. Было за что. Пикард вернулся без кожаной брони, без сапог и без единственного в селении клинка. Средний клинок был среднего качества и владеть им никто не умел, но это была ценность для всего селения.

— До городища дошел без лиха... — Начал Пикард нахмурившись под взглядом старосты. — В городище попытался люд расспросить, но ты без меня знаешь, что без добра для себя, никто пальцем не шевельнет. Я покумекал и так и эдак и пошел в харчевню. Долго искал, где маги почуют, но найдя нос повесил. Цены были такие, что тех серебрушек, что ты мне дал и на ночь постоя не хватит. Приютился я у портовых мужиков в бараке, за бутыль медовой. Слово за слово я им дело рассказал. Они то мне и рассказали все. И про постой и про житье городское. Ты прости меня старшой, но пропил я твои серебрушки. Не сдержался... не гневайся единым молю!

— Забыл яму холодную, да ушат воды ледяной..., но не о том речь. Ты говори, что выведал! — Староста цедил слова сквозь зубы. Было заметно, что он очень зол.

— Тех, кто у магов учится студиозусами кличут. Или студентами. Кто как. Так вот те, кто не из благородных и не купчьи дети и деньгой не сорят, они угол у люда городского снимают. Цену все берут разную. Это и от того, есть ли стол, да шкаф в комнате, зависит, так и от того, большая ли комната. В порту люд не богатый, но за десяток грошей можно угол с топчаном, да столом с табуретом, снять. Еще узнал, что студиозусы работают во время учебы. Учатся они с утра, но не с рассвета, а как солнце хорошо над горизонтом встанет. Учатся они до зенита солнца. А дальше сами науку учат или же праздно шатаются. Тех кто работает не много. Узнал о трех. Двое у лекаря местного в послушниках ходят, а один у кузнеца. У магов много благородных учат, по сему они простой люд в ученье сильно не жалуют. Своими глазами видел, как благородный простой люд у ворот академии кулаком угощал. Тот даже встать не решился, да как пес дворовый у ног калачом лежал. — Пикард хотел перевернуться на бок, но тут же воскликнула Акруна.

— А ну ляжь обратно на живот! Только кожу нарастила! — Пикард вздохнул и лег обратно на живот, продолжив рассказ.

— Я значится, подождал пока солнце в зенит выйдет, да студиозусы разбредутся, и к охраннику на воротах в пояс поклонился, да грош в руку сунул. Он меня гнать сначала хотел, а потом добро дал. Спросил я мол, как принимают, чего стоит, а он мне в канцелярию путь указал. Там мне все и рассказали. Маг, что у нас был не соврал. За обучение, чтоб без контракта на службу государеву на пять зим, деньгу берут в сорок золотых государевой чеканки. Наукам учат их пять зим. Мантию да писчую доску с собой иметь надобно. А то, что у нас Пест силой никакой не отмечен не страшно. Мол, какие экзамены сдаст, те знаки ему и выдадут. Тут уж от усердия и прилежания его зависит. Что сможет выучить, то и унесет с собой.

— Какие знаки? — Спросил староста.

— Так по закону государеву, уж как три зимы ежели человек даром обладает, да обучение прошел, то должен иметь знаки на груди. Их иглами да чернилами с ворожбой делают. И стереть никак нельзя ибо на коже их делают. — Среди мужиков раздался гомон, так как татуировки никто не делал и все считали это уделом шаманов на севере государства. — И для не благородных они экзамены проводят. Умеет ли дите писать, читать и считать. Это обязательно. Еще дар проверяют у дитя. Ежели он подходит его зачисляют. Ежели нет, то от ворот поворот. Еще старшой я вот, что узнал. В академию зачисляют до пятнадцати зим. Старше не берут. Архи... рус словом обмолвился, что чем младше дите, тем лучше маг выходит. Вот так вот старшой...

— Что в мешке тащил? И где мешок ворожбой замарал? — Спустя несколько минут молчания спросил староста.

— Я когда от пьянки отошел старшой, думать начал где поспать, да поесть найти. С мужиками портовыми работать начал. Товар грузил, да склады охранял. Два месяца так работал и денег немного собрал. — Пикард протянул к мешку руку и начал развязывать горловину. — Я к студиозусу сходил, когда в обратный путь собрался и в пояс поклонился. Попросил мешок заворожить, чтоб чужой коснуться не мог.

— То, что он в учениках ходит это ладно. Он так мешок твой заколдовал, что Изунт в штаны наклал, как в руки взял его. Так и шел обратно с мешком и штанами полными! — Староста засмеялся. Его смех поддержали все мужики, кроме одного. Самого Изунта, который покраснел.

— Боялся я старшой, что лихой люд поймает. Вот и зачаровал на последние гроши. А нес я в нем вот, что. — Пикард принялся вытаскивать из мешка книги. — На что хватило. Книги обычные без ворожбы. Мне в канцелярии бумагу написали, какие книги брать, чтобы Песту с них толк был. Два десятка грошей, за такую бумагу отдал. — Со вздохом произнес Пикард. — У меня не хватило только на одну книгу. Вот еще доску чародейскую купил. С ней палка вот такая. Маг палку даром своим заряжает и палка эта по доске как перо с чернилами пишет. А еще вот. Архив... Арус... Этот мужик в канцелярии сказал, что Песту еще эти камни нужны будут. Я почти все деньги на них спустил. Пришлось еще три дня в порту работать, чтобы на еду в дорогу набрать.

Пикард достал маленький мешочек и высыпал на ладонь прозрачные камешки.

— Дай сюда! — Потребовала Акилура. Взяв в руки камни она начала их нюхать.

— Куда доспех с мечем дел? — Строго спросил староста, пока старуха что-то бормотала над камнями. — Пропил?

— Прости старшой... виноватый я. Как оклемаюсь за все ответ держать буду. — Староста хмуро взглянул на Пикарда, но ничего не сказал ему, а обратил взор на Акруну.

— Что за камни Акруна?

— Для ворожбы этот камень. В нем часть своего дара хранить можно, а когда ворожбу маг творить будет он не свой дар тратить будет, а тот, что в камне этом. Зело нужное Песту дело! И книги нужные, но не всему я смогу его научить его.

— Добрый поход вышел! Зла я на тебя Пикард не держу, но главы родовы думать будут как с тебя за клинок добрый и латы стеганы спросить. Лечись пока, а мы совет держать будем...

Еще несколько лет спустя.

В землянке Акилуры горела масляная лампа, стоявшая на столе. На улице уже смеркалось, а через бычий пузырь в окне свет проникал не охотно. За столом сидел Пест и читал книгу, а перед ним сидела и слушала Акилура.

— ... Все стихии взаимосвязаны и не разделимы. В любом объекте в нашем мире есть как стихия воды, огня, воздуха и земли, так и света, тьмы... — Пест читал уже словами, но довольно медленно.

— Тоже мне невидаль! Сие каждому ведуну ведомо! — Усмехнулась старуха.

— Дак как тож быть может? Вот он я! Откуда во мне стихии? Не горю я, да ветер во мне не гуляет!

— Аль не догадался? — С прищуром спросила старуха. — Одиннадцатая зима твоя наступает, а дальше носа не видишь! Кровь твоя — не течет как водитца? Кость твоя не тверда как камень? А может ты не ветром дышишь? Так может ты без согреву зимой проживешь?

Пест задумался. Почесав коротко стриженые волосы он начал неуверенно рассуждать.

— Без воды человек не живёт. Кровь его — это его водная стихия... Кость человека — это его земляная стихия, ибо тверже камня нет ничего. Воздух в человеке в груди его... — Пест стукнул себя по груди, издав глухой звук. — Ежели воздух в грудь человек не вдыхает, то жить он долго не сможет. А огонь внутри каждого горит, ибо тепло у человека внутри.

— Не уж то думать научился? — Старуха засмеялась каркающим голосом. — Ты только языком меньше трепи и то, что надумал при себе держи. Люд он везде разный, может и зло затаить, а может и в глаз кулаком сунуть. В городище лучше вообще помалкивай, да на ус мотай.

— Баб Акилура а в дереве тогда как?... — Старуха не ответила, но с прищуром взглянула в глаза Песту.

— Что по весне собирал с детворой? С кадками по лесу бегали?

— Сок! Сок в стволе, да воздух по всему стволу! Дерево онож не тонет!

Акилура заулыбалась беззубым ртом от слов Песта и кивнула своим мыслям.

— Так оно! Сие знания зело нужные, нам тебя к Дорожичам собирать на зиму надобно. По сему стараться с тобой будем землей овладеть, а ежели выйдет, то и огнем. Ворожить без ученья ты не сможешь, но железо силою напитать, да горнило без огнива зажечь сможешь. В ковке это больно нужное дело будет. Открывай книгу с обложкой зеленой....

Спустя несколько лет.

Пест сидел за старым, отполированным столом в землянке Акилуры. Сквозь маленькое оконце, затянутое бычьим пузырем угадывались фигуры. Фигуры местной детворы, собравшейся за ульем, который нашел один молодой охотник.

— Чего умолк? — Спросила Акилура задумавшегося Песта. Повернув ухо так, чтобы оно было повёрнуто к окну. — А-а-а... Тоже за ульем со всеми хочешь?

— Хочу баба Акилура... — Вздохнув произнес Пест. Он уж возмужал, подрос и еще сильнее раздался в плечах. Лицо начало приобретать грубые черты.

— Ну, коль хочешь иди... — С прищуром произнесла старуха. — Неволить не буду...

Пест посмотрел на стол, а затем на свои руки, еще раз взглянув в окно.

— Не пойду. — Со вздохом произнес Пест. — Не можно мне своей жизнью жить и то делать, что вздумается.

— Эко как! Ну тогда рассказывай.

— Что знать тебе хочется баб Акилура?

— Рассказывай как наказ мой выполнил, как учеба твоя у Трипона — кузнеца из роду Дорожичей прошла. Что сумел? Что не вышло? Все рассказывай! С прошлого урожая тебя не видовала, не слыхевала.

Пест сложил руки на груди и вздохнув еще раз начал рассказывать. Говорил он короткими рубленными фразами.

— Ты уж прости баб Акилура, но опозорил я село наше. Я со старшим сыном, наследником старосты Дорожичей, на кулаках сошелся. Зело хорошо тот на кулаках бьется и не смог одолеть я его. Тут меня зло взяло и не стерпел я. Кулаком с огнем из дара ему в левую скулу сунул.

— Знамо я про то дело. Аль ты думаешь, что рана жжённая сама так быстро заросла? Не печалься. Ты рубаху сними и спину свою покажи.

Пест скинул на скамью рубаху и повернулся к Акилуре спиной. На спине красовались росчерки шрамов. Шрамы были прямые и явно от кнута. Необычным было только то, что шрамы сильно выпячивались, словно приклеенные. Акилура провела кончиками пальцев по спине, ощупывая шрамы.

— Добро кнута получил! Добро! Соленой водой поливали?

— Оной самой! — Ответил Пест и передернул плечами.

— Добро!

— Да, какое уж тут добро!

— Обыкновенное! Помнишь чего боялся до розг?

— Боялся, что помрет сын старосты и он виру с села нашего возьмёт! Ночь, пока в яме сидел, все единому молился, чтобы живой был. — Старуха с прищуром взглянула на Песта и кивнула своим мыслям.

— От рожи подпаленной не всяк помрет. Только ежели на роду написано. Про все знаю, врачевала я лицо его. Подпалена останется конечно, но жить будет и наследника сделает. А ежели ты еще раз с кем на кулаках сойдешься — я тебя прокляну на два колена! Иш! Силу в себе почуял! А я тоже хороша! Огню да земле обучила! — Акилура принялась копаться в карзине, которую с собой принес Пест. — На вот, яблочко скушай... Будет урок тебе, да ему в память на жизнь. А мой наказ за огрехи твои таков: Будешь учиться душою глядеть, да носом магию чуять! Понял меня?

Пест упер взгляд в пол и согласно кивнул.

— Ты мне за кузнечье ремесло скажи. Что Трипон говорит, тяжко было аль легко?

— Работа в кузне не тяжелее нашей плотницкой, да вот Трипон говорит, что металла не чувствую, да мастера из меня не выйдет.

— Кузнец средней руки значится. Но и то в хлеб. Косу аль подкову выковать сможешь?

— Смогу баб Акилура! Я себе нож сковал! — С этими словами Пест достал из-за пояса не большой ножик. Тонкое и узкое лезвие делало его больше похожим на шип или полированный плоский гвоздь. Длинной он был в две трети ладони здорового мужика.

— Аль не знаешь ты Пестушка, что магу оружие в руки брать нельзя? Аль ты на суку повисеть решил, за шею подвешенный? — Голос Акилуры снова приобрел каркающие нотки. Она протянула руку в требовательном жесте.

— Так тож ножик по хозяйству! Ширина лезвия в два пальца, длинна меньше лодони! Не оружие сие баб Акилура! Мне кузнец сразу наказ дал. — Пест вложил в ее руки ножик, который сам выковал.

— Коли так, то добро, но носить с собой его тебе не дозволено! Мал ты еще, да в дом добро не носил. — Проворчала старуха ощупывая нож. Хоть Пест и умел делать снасти для рыбной ловли, но самостоятельно его на реку никто не отпускал. Только со старшими отроками или взрослыми мужиками. Детвора имевшая право на самостоятельную добычу пропитания относилась к отрокам. Самостоятельными их не считали и слова они не имели своего, но статус их уже был выше детворы. Их уже брали с собой на торжища, если заслуживали, и ставили руководить детворой. — Нож отцу отдашь...

Акилура еще с минуту крутила нож в руках тщательно его ощупывая и обнюхивая.

— Ворожбу на металл навел? — Спросила она Песта. Тот кивнул. — Руки старые, рисунка на лезвии не чают, но смердит от ножа землей сырой. Чую ты в него знак земли вковал?

— Так оно! Только толку с того не много. Нож острее других и заточка дольше держится. Пробовал я баб Акилура ворожбу огненную в гвоздь вложить, да не вышло у меня. Только три гвоздя попортил. — Пест вздохнул. — Развалились они, словно ржой покрытые.

— Огонь в железо поселить трудно. Не его это стихия, хоть через него прошло... Такой ворожбе только в академии маговской учат. Ты вот, что. До сумерек камень, что Пикард с городища принес наполни. А как сумерки найдут — ко мне приходи. Отцу скажешь я тебя на три дня заберу. — Старуха принялась копаться в карзинке и достала от туда горшок с топленым маслом. Понюхав его и улыбнувшись она обратилась к Песту. — Матушке поклон от меня передашь, а теперь до дому иди. Отец должен скоро вернуться...

Пест подходил к землянке старухи Акилуры. Он весь день провел в рассказах. Сначала рассказывал отцу о своих приключениях, а когда дошло до инцидента с сыном старосты, то получил тумаков еще раз. Уже к вечеру вернулись братья и младшая сестра. Пришлось еще раз рассказывать о своей учебе у кузнеца. Отец к слову нож отобрал и воткнул его в стену над столом. Песту при этом велел ножны под него смастерить, а когда отдаст и отдаст ли вообще не обмолвился.

Сейчас же Пест шел улыбаясь и морщась одновременно. Улыбался он от того, что наказание отца вышло не таким страшным как казалось, а морщился от того, что разбитая губа при попытке улыбнуться снова начинала кровоточить и болеть.

— Не мельтеши под ногами! Распрыгался он! — Услышал голос Акилуры Пест. Он уже подошел к ее землянке.

— Ну говори уже! Сколько томить можно? — Послышался из землянки тоненький, дрожащий голосок.

— Придет наследник, тогда и дело будет! Гать под лавку! И чтоб не слыхивала я тебя, не то хвост отдавлю! — Услышав ругань Акилуры, Пест немного замялся перед дверью, но потянул ручку из старой, изогнутой и отполированной ветки.

— Пришел значится! — Встретила словами Песта Акилура. Она стояла у печи и что-то помешивала в горшке. Парень проморгался, привыкая к полутьме и заметил что-то черное под лавкой. — Вылезай! Глянь на наследника моего!

Из под лавки послышалась возня и выглянул абсолютно черный пяточек. Затем показалась морда целиком. На Песта смотрели красные буркала натурального черта. Когда черт вышел из под лавки Пест смог его оценить. Ростом не выше колена, рожки с фалангу мизинца на черных как смоль волосах и не естественно длинный хвост. Одежды, кроме родного меха не было. Болтающиеся между ног мужские гениталии ясно давали понять, что создание мужского рода. Черт подошел к нему цокая копытцами и начал принюхиваться, забавно шевеля пяточком.

Акилура в это время сняла горшок с печи и поставила на стол. Взглянув на улыбающегося Песта она ухмыльнулась.

— Хорошо, что не боишься. Черти страхом и гневом питаются ежели другой еды не найдут.

— Чтож ты старая себе в наследники дите с сырым даром взяла? — Пропищал черт. — Всей магии с хрен да маленько, а толком ничего! Дура старая! Не выйдет с него толку!

— То не твоего ума дело! — Топнула ногой старуха. — Рот свой гнилой прикрой, пока я тебе хвост не укоротила!

Черт моментально поджал хвост, а кончик, на котором красовалась кисточка черных волос, зажал в правом кулаке.

— Молчу Акилура! Молчу! — Черт высунул язык и поскреб его коготками, после чего закрыл рот и прикрыл левой рукой.

— Значит так! Ты наказ мой выполнил? — Спросила мальчишку Акилура, при этом глядя в горшок и принюхиваясь к нему. Черт в это время начал корчить старухе рожи. — Коли выполнил — достань!

Пест полез в не большой мешочек, который был подвязан на тонком ремешке штанов. У ремешка не было пряжки, по этому он был завязан хитрым узлом. Из мешка он достал небольшой прозрачный камешек. В полутьме землянки этот камешек едва светился. Как только Пест достал камешек черт тут же замер, уставившись на него.

— Дай!... Дай его мне!... Я тебя силою своей отмечу! Будешь магом сильным!... Дай! Дай мне его, а я тебя красавцем писаным сделаю! Все девки как завидят — тоскою исходить будут!... Я тебя государем сделаю!... Дай!... Отдай его мне!... — Черт не отрывал от камня глаз и тянул к нему руки, подпрыгивая и пытаясь достать его. — Дай тебе говорю!

Последнюю фразу черт говорил уже в приказном тоне, что не понравилось Песту. Черт принялся карабкаться по его штанине. Пест мельком хмуро глянул на улыбающуюся Акилуру и, зажав камень в кулак, с размаху влепил по пятаку черта. Тот отлетел к стене и завыл противным голосом.

— Чтож вы все в пятак то норовите сунуть! Чтоб тебе кривым, да косолапым до гроба жить! Чтоб тебя стоймя схоронили!... — Проклянал Песта черт, а со стороны печи слышался смех Акилуры.

— Добре! Знамо как с чертями себя вести нужно! Вразумил! Не зря детворе сказки, да былины рассказывала! — Отсмеявшись она обратилась к черту. — Это плата, за дело для наследника моего! Возьмёшься, аль хвост подожмешь?

— Дело это хорошо, но плата лучше! Что хочешь, за камень с силой?

— Не за камень, а за силу в камне! Подавишься камнем! Самим нужон! — Тут же оборвала Акилура черта. — А хочу я за то — глаз твой правый и пятак!

— Не пойдет! Глаз с пятаком на ворожбу сырую! Да ты на камень посмотри старая! Тамо магии с мой хрен!

— Не нравится? Не бери, а я и по сговорчивее кого найду, но сначала...

Акилура протянула руку и взяла старую клюку. Стукнув ей по полу она что-то прошептала. Черт было дернулся, но кончик его хвоста, который он успел опустить, намертво прилип к полу. Акилура поднялась, опираясь на клюку и пошла к Песту возле которого прилип кончиком хвоста черт. Клюка при этом осталась стоять у печи, словно ее в землю воткнули.

— Акилура! Да ты чего? Я же так, для торгу! — Черт пятился от старухи в ужасе. Когда длинна хвоста не позволила ему пятится дальше — он принялся дергать за свой хвост. — Все по уговору будет! Глаз правый, да пятак за силу сырую из камня!

Акилура подошла к Песту, не обращая внимания на черта, и протянула ему большую иглу.

— В палец ткни, да три капли крови своей на пол капни! — Велела она ему. Повернувшись к черту она сквозь зубы процедила. — С тебя уговор! Как положено!

Черт закивал головой как припадочный, а Пест подошел к нему и капнул на пол три капли, после чего пришлось облизав палец, укутать его в рубаху. Черт подошел к каплям и понюхал их, требовательно взглянув на Акилуру.

Та подняла руку по направлению к своей клюке и она моментально перенеслась ей в руку. Хвост в этот момент отлип от пола.

— Черт слово дает, да обратно не возьмет! Черт слово взял, да во век не отдал! — Начал пищать черт. Он уселся задницей на кровь и принялся елозить ей, размазывая кровь по полу. — Глаз свой правый да пятак отдаю, за то силу с камня сырую беру! Черт слово дает, да обратно не берет! Черт слово взял, да во век не отдал!

После своей скороговорки и пляске на крови голой зеницей черт встал и обратился к Акилуре.

— Даешь слово Акилура?

— Даю! А ты берешь слово?

— Беру! — Черт раскрытой пятерней ударил по пятну крови, от чего то пошло черным дымком и моментально впиталось в пол. В доме повис запах серы.

— Давай глаз и пятак! — Приказала Акилура.

— Силу давай сначала!

— А тож не знаю я роду вашего чертовского? Глаз и пятак в перед!

— Тебе надо? Ты и бери! — Черт сложил руки в замок на груди и задрал пятак к потолку.

— Ох тыж чертово отродье! — Старуха с перекошенным от злости лицом стукнула палкой об пол. — Ты меня за дуру держишь?

Зазевавшийся черт опять забыл про кончик хвоста и тот прилип к полу.

— Я тебя сейчас этой клюкой так отхожу! Ты у меня всю родню мою по восьмое колено вспомнишь! Аль ты думал, что забыла я? Забыла, что глаза твои, да уши с пятаком не тобой самим взятые даже в суп не гоже?

— А вдруг? — Немного наивно ответил черт, хлопая красными буркалами. — Всяко бывало!

Он вытер правую руку об шерсть на груди и залез себе в глазницу из которой он спустя несколько секунд достал глазное яблоко. Взглянув на него левым глазом он вздохнул и положил его на пол. Далее он обхватил торчащий пятак обоими руками и принялся тереть его. Тер долго. Около трех минут, но в какой-то момент из его рук упал пятак. Во время всех манипуляций черта из него не капнуло ни капли крови.

— Слово дала? Дала! Так, что давай камень сюда! — Запищал черт как только пятак коснулся пола. Сам он выглядел довольно забавно. Без пятака он больше походил на одноглазого тушканчика.

— Ты Пестушко камень в руки ему не давай. В пальцах держи да к рылу его поднеси. — Акилура показала как держать камень на вытянутых пальцах. Пест сделал как ему велели, поднеся камень к рылу черта. Тот вытянул губы трубочкой, стараясь максимально приблизиться к камню. Как только он начал втягивать через рот воздух, свет в камне начал тускнеть. Втягивал он воздух пока камень не обратился в обычную с виду стекляшку. Живот черта раздулся и сам начал походить на разожравшуюся крысу.

Заметив, что Пест глядит на его живот, черт резко дернулся и постарался проглотить камешек, который был с горошину. При этом он укусил Песта за палец, но прокусить его успел. Пест вовремя отдернул руку, но камень остался во рту черта.

Акилура на это отреагировала мгновенно. Она с размаху зарядила черту по голове своей палкой. Черт, отлетев от удара, с грохотом брякнулся о стену. Из его рта пулей вылетел камешек и покатился по полу. Пест кинулся к камню и ухватил его в кулак, а Акилура принялась избивать черта своей палкой.

Избиение черта, во время которого он успел проклянуть Акилуру до седьмого колена и каждое колено еще по разу, продолжалось несколько минут.

Сипло дышащая Акилура, после того как черт ичез, села на лавку. Минуты две она ничего не говорила, стараясь отдышаться.

— Ох и зарекалась я с чертями дело не иметь, но вот тыж поди узнай, когда другого ходу не будет! — Жаловалась она Песту, который так и сидел на полу с огромными глазами. — Глаз с пятаком чертовым подними и ко мне садись.

Старуха хлопнула рядом с собой по скамье. Когда Пест поднял глаз и пятак он сел рядом с Акилурой. Та взяла горшок и кинула в него и пятак и глаз. Что-то прошептав над ним, она на него дунула со всей силы. От этого с горшка, словно со старой книги пыль, слетело черное облако. Она кивнула сама себе.

— На печи кусок ткани холщовой лежит. Возьми его и вдоль в три слоя сложи. — Пест послушно выполнил указанье. — Теперь на глаза себе повяжи, да так, чтобы света не видно было. Вооот! Теперь моя ворожба будет.

Акилура принялась окунать е в горшок и на том месте, где у Песта были глаза, рисовать круги, прочёркнутые двумя линиями. Затем она нарисовала ему знак на носу и щеках, после чего задрала рубаху и начертила большой знак на груди. Под конец она засунула смоченный отваром палец в каждую ноздрю Песта. Покопавшись в ярко желтом отваре она достала глаз и сунула его в рот Песту.

— Глотай! — Пест догадался, что у него во рту и чуть было не срыгнул, но Акилура вовремя ткнула ему пальцем в кадык, что заставило того проглотить. — Носом дыши и не вздумай обратно глаз отрыгнуть! Высеку!

Когда Пест продышался она сунула ему под нос чертова пятак.

— Понюхай вот это! Чем пахнет? Яйцом тухлым?... — Акилура понюхала пятак и ее брови поползли вверх. — Не углядела старая! Еще животом маяться не хватало!...

Она пару раз дунула на пятак и еще раз сунула его под нос Песта.

— Чем пахнет? Не пахнет? То-то же! Теперь жуй! Да не рыгай ты! Сладкий он!... Ага! Не глотай его! Разжевал? Теперь выплюнь, да понюхай!

— Снова яйцом тухлым пахнет! — Сморщившись обронил Пест.

— Так и должно быть! Запомни запах этот. Так чертовская магия пахнет! Теперь проглоти это, да я тебе отвару сладкого запить дам. Только залом пей!

Пест с трудом проглотил разжёванный пятак и тут же получил в руки горшок с отваром. Выпив его залпом он еще больше скуксился и подавил в себе рвотный рефлекс.

— Горько баба Акилура!

— Знамо, что горько! Сказалаб, что горький отвар, так тыб точно срыгнул или медлить стал. Все Пестушко! Кончили мы с тобой ворожбу на сегодня.

— А повязку снять можно?

— Не можно! Пока видеть не научишься не глазами, а душою своей. — Старуха вытерла пот со лба и начала рассказывать Песту то, что они сегодня сделали. — Мы сегодня большое дело сделали! С чертом дело сделали, хоть и норовил он юлить, да козни строить, да в душу твою глаз с носом поселили.

— Баба Акилура, а у души глаза есть?

— В твоей теперь есть. Приживется так и увидишь, и запах почуешь. Сие зело нужная магу наука. Каждая магия свой запах имеет, свой свет и цвет. Каждая магия звучит и звук то, разный. Не многие маги умеют глазами видеть магию, еще меньше носом чуять, но слыхивала я, что на юге маги слушать ворожбу умеют. У них и магия говорят красивая. Что не пламя — то цветок, а что не камень — то статуя искусная Ты уж носом клюешь! Спать ложись, да повязку не сымай. Топчан с печи возьми.

— А ты про южных магов расскажешь? — Спросил Пест, когда притащил на лавку соломенный топчан.

— Расскажу, отчего не рассказать? Живут они в городищах каменных....

— А Пикард рассказывал, что на юге лесов немае, а вместо них песок речной до горизонту. И ни рек, ни ручьев с родниками нету.

— Правду говорил! Приезжали к нам тамошние маги. Выкупить у государя водных магов хотели, да воспротивился государь батюшко. В городище Ультака судачат, что мол разозлился государь на просьбу магов южных. "Не бывать тому, чтобы магов царства Гвинеи как кобыл породистых покупали!" — Так говорят и сказал, а магов тамошних в шею с дворца гнал. Маги в столице еще неделю на постое жили, да сманивать магов пытались из тех, кто водою владеет. Да не дал добро ни один! А сами маги южные почти все огнепоклонники. Есть и те, что ветру с землей наказ дают, но огнем они зело хорошо владеют. А перед тем как уйти во свояси не с чем попросили к государю слово молвить. На коленях поклон били ему не по нашенски, да прощения просили. А на главной площади града нашего столичного, перед самым дворцом теперь человек из камня на коленях сидит. Камень тот не составной, а цельный. Намогиченый! Человек тот за грудь обеими руками держится, а лбом камня касается, которым площадь выложенна. Перед головой той каждый день, ровно в полдень цветок из огня распускается и шесть десятков ударов сердца держится. Вот такой подарок тамошние маги оставили. Говорят, что сей мужик из камня — это главный посол магов южных, а еще говорят, что маги водные со всей Гвинеи понаехали по цареву указу в столицу, да давай перед послами магией своей кобениться, но правда то аль враки людские не знает никто. Сам как вразумеешь? — Спросила Акруна Песта. Тот ничего не ответил, а мирно посапывал. Улыбнувшись старуха погладила его по голове и вздохнув поплелась к печи, где через несколько минут так же мирно засопела.

— Стихия воздуха довольно не стабильна как в форме своей, так и в плетениях. Часто уже созданные плетения, пока еще не наполненные силой, начинают резко де... дефор... де-фор-ми-ро-вать-ся... Баб Акилура! — Старуха сидела у окна на полене, сложив руки на свою клюку. Глаза были открыты, но она не шевелилась. По этому Песту иногда было не понятно спит она с открытыми глазами или внимательно его слушает. Сложность была еще в том, что глаза сплошь затянула белая пелена и ни зрачков, ни радужки видно не было.

— Деформируется... это когда дом косит. — Пожевав губами ответила она. — Вот стоял у Пикарда дом. Помнишь как его по весне покосило?

— Помню! Как траву под ветром нагнуло!

— То-то же! Вот это и называют деформироваться.

— А как плетенье выглядит? И на что похоже, когда деформируется оно?

— Тут уж я не знаю Пестушко. Не видала я тех плетений и как маг настоящий ворожбу в открытую ворожит. Маг как в силу входит эти плетенья в один миг создает и увидать его мне единый не позволял. — Акилура вздохнула, а Пест вдруг воскликнул:

— Белка! Баба Акилура! Белка за коном! У самого пузыря бычьего! — Старуха тут же встрепенулась и строго рявкнула на Песта.

— Не кличь! Тихонько к двери подойди, да отвори ее. Ежели белка послание от кого несет, то в дом она войдет, да послание оставит!

Пест подкрался как умел к двери и приоткрыл ее. После этого он отошел и сел на лавку у стола. Спустя пару минут полной тишины в дом заскочила белка с желудем в зубах. Она подбежала к старухе и положила в ее ладонь желудь, после чего соскочила на пол и умчалась через дверь на улицу.

— Подойди ко мне. Ну ка! Понюхай! Чем пахнет?

— Лесом хвойным пахнет и ... запах знакомый, но вспомнить не могу. — Пест долго внюхивался в запах желудя. Он повторял действия старухи, которые неоднократно видел. Медленно втягивал запах через нос, а когда лёгкие наполнялись, он отстранялся и резко выдыхал через нос, словно соплю высмаркивал.

— Ну и что вразумеешь?

— Я так вразумею! Это от лешего нашего послание, но что в нем не вразумею. То, что он к себе зовет ясно, но что случилось...

Акилура поманила к себе пальцем Песта и когда тот нагнулся звонко щелкнула пальцем ему по лбу. Пест тут же отстранился и принялся тереть лоб.

— Леший — это дух лесной, который силу набрал да люд по лесу гоняет. То морок повесит, то зверя голодного на люд наведет! Не разумный и злой дух! — Акилура положила на пол желудь и ударила по нему своей клюкой. Внутри оказался обычный орех. Она не переставала наставлять Песта. — А у нас хозяин леса! Этот дух за порядком в лесу следит и наголову сильнее лешего. Сам он леших гоняет и не любит их зело! Хозяин леса дух не злой, но сварливый. И ежели ты его лешим обзовешь, то зло на тебя затаить может. Тогда удачи в лесу не ищи! Все поляны ягодны обходить по кругу будешь, зверя в лесу встретить можешь, а то и совсем заплутать! Вразумил?

— Вразумил баба Акилура!

— То-то же! Глянь на пол! Орех внутри желудя гнилой?

— Нет. Как обычный!

— То, что от хозяина леса послание это ты верно сказал, а желудь он передал, а не кедрову шишку потому, что на юг идти надо! В окрестностях у нас нет дубов. На юге все они. Ежелиб то для селения было опасно, то желудь внутри гнилой был бы, а так получается, что случилось чего, но для села опасности нету.

Старуха поднялась и держась за клюку начала брести к выходу, шоркая ногами по полу.

— Вязку на глаза возьми! Пойдем, глянем чего хозяин леса в лесу своем увидал...

Спустя десять минут они не торопливо вышли за околицу, а через пол часа дошли до начала южного леса. Акилура всю дорогу распрашивала, что видит и слышит Пест. На его глазах красовалась все та же повязка, а перечеркнутые круги на ней были на месте глаз.

— Ну, а когда с отцом на торжище ездил на медвежий клык лазил?

— А тож! Лазил и до самого верху добрался!

— Хозяина ветра тамошнего чуял?

— Чуял баба Акилура! Морозцом он пахнет! Так на улице пахнет когда снег под ногами хрустит и холодно так, что зуб на зуб не попадает, а нос с ушами того и гляди отвалятся!

— Верно толкуешь! Но с тем духом сторожись всегда! Он на подъем легок, да за любое дело берется. А вот кончить свое дело редко когда может. И не в духе самом дело и в нем тут же. Такова природа его и по другому он не может. Может начать гонять тучи градовы прочь и тут же забыться так, что с северу снежные принесет! За ним глаз да глаз нужон! Никогда не забывай про то, если наказ ему дал!

Зайдя в глубь леса старуха с молодым парнем остановились. Странная процессия из слепой скрюченной старушки с клюкой и парня с завязанными глазами начала осматриваться. Первой не выдержала старуха и хлопнула в ладоши, издав громкий звук от которого птицы с верхних веток взмыли в верх.

— Ну и чего ты опять шумишь? — Послышался шепот от куста в двух шагах от Песта. — Тут я! Сама ведь знаешь!

— Чего звал? Аль нашел в лесу, что на торг поставить? — Спросила Акилура, обращаясь к кусту от которого послышался шепот. Мальчишка повернул голову с завязанными глазами к кусту и увидел лицо, которое складывалось из листьев. "Взгляд души" получался еще плохо и видел он всего на несколько метров вокруг. Сами листья, да и цвета он еще не видел. Только чёрно-белые контуры предметов.

— Не былоб не позвал! Что в обмен даешь?

— Хлеба краюху силой испачканной!

— Сырой?

— Оной самой! Торг?

— Торг!

— Пест! Ты в краюху силу дара своего помести. Делай как я с камнем тебя учила, а мы поговорим покамест. — Старуха отошла на несколько метров и начала общаться с травой под ногами, которая шевелилась, словно что-то отвечая. Пест в это время достал краюху хлеба и принялся повторять упражнение, которое изучил еще с тех времен, когда учился владеть камнем, что подарил маг останавливался у них в селе на постой.

— Готово баб Акилура! В краюху хлеба больше дара не вмещается! — Воскликнул Пест пару минут спустя. Старуха, услышав крик Песта начала возвращаться к нему, бросив на ходу: "Услышала я тебя".

— Ты хлеб к кусту протяни, а его он уже сам возьмет.

Пест протянул руку с хлебом к ближайшему кусту. От куста потянулись ветки и, подхватив хлеб самостоятельно, он начал совать его целиком в рот, который тут же сформировался из листьев. Лицо на кусте лучилось удовольствием, а сам хлеб в виде крошек падал на землю.

— Не гоже баб Акилура хлеб на землю бросать!

— В лесу можно, но только хлеб аль другие угощенья для хозяина леса. Сам он пищу мирскую не ест, а вот зверь мелкий какой, аль птица едят. Зверь сыт и другого зверя не ест. От того и хозяину леса радостно. Зверья много? Значит и сила его больше. А коль слишком зверья разведется, то голодно им станет скопом. Тогда они все подряд есть начнут и сила хозяина леса меньше станет. Ни ягод в лесу не останется, ни грибов.

— Услыхал я тебя баба Акилура. — Задумчиво произнес Пест.

— А дело у нас будет не простое. — Старуха подошла к мальчишке и провела по лицу шершавой ладонью. — За дело это я прощенья у тебя прошу Пестушко, но без этого нельзя с духами общаться и жить по правде... Двенадцать зим всего отмерял и рано тебе такое знать, но чую я, что нельзя тянуть... Пора... Ходь за мной след в след и не вздумай повернуть.

Акилура повернулась и пошла прочь от Песта. Тот тревожно покрутил головою и пошел за ведуньей след в след.

— Веди лесной хозяин... веди... — Бормотала себе под нос старуха, а Пест старался не замечать, что мимо него несутся контуры деревьев и кустов. Он изо всех сил концентрировался на ногах ведуньи и наступал туда, где была ее нога. В конце концов, спустя несколько минут Акилура остановилась.

Они стояли на краю поляны. У Песта не получалось взглянуть вглубь поляны. Впереди было словно облако черное, которое скрывало центр поляны. Пест по привычке, привитой Акилурой начал медленно втягивать носом воздух. Не прошло и пары секунд, как он замер, словно громом пораженный. Он даже дыхание затаил.

— Что чуешь Пест? — Спросила старуха его, но не получила ответа. Пест стоял замерев, а повязка на глазах начала мокнуть. Акилура подошла к Песту и погладила его щеку, по которой уже текли слезы. Почувствовав влагу на руке, она поднесла руку к лицу и попробовала языком. Замерев от осознания того, что это были слезы, она несколько ударов сердца не отводила руку от лица.

— Черный бок... — Ели слышно произнес Пест. Сглотнув, он продолжил шепотом говорить. — Я запах узнал. Так наш пес пах, когда мы его нашли. Он чумку подцепил и в околице помирать не стал, а ушел прочь от села... Это смерть так пахнет?...

— Ты прости старую, но ты это знать должон. Так пахнет смерть, когда в муках умерло живое. — Акилура молча постояла, но затем сиплым голосом произнесла. — Нам с тобой в черное облако войти надо Пестушко...

— ... Не хочу баба Акилура!... Единым молю, давай не пойдем туда? — Пест шмыгнул носом и утер его кулаком.

— Надо Пестушко... Надобно дело доделать... Ты за мной след в след иди. Чтобы ни видал ты там — не вздумай слово молвить, только ко мне обращайся. Чтобы не увидел ты — не беги! Коль худо станет совсем — меня за руку возьми! Вразумел?

— Вразумел! — Пест еще раз шмыгнул носом и кивнул головой.

Они пошли потихоньку. Слепая скрюченая старуха с клюкой и мальчишка с повязкой на глазах. По мере продвижения в глубь черного облака пест начал морщиться. Запах становился нестерпимым и сам лез в нос. Они прошли почти всю поляну на сквозь, когда Пест начал различать не ровные силуэты. По мере приближения они становились все четче, а когда они подошли на расстояние в несколько шагов, до Песта начала доходить картина, что тут произошла.

Прямо перед ногами Песта лежал размытый контур девушки с толстой, длинной косой. Девушка лежала на земле в неестественной позе на боку. Лицо было открыто и Песту были видны приятные черты лица, но так как все вокруг было чёрно-белым, он не видел глаз. Лишь темные провалы на их месте. Рядом с этой девушкой сидела на земле точно такая же девушка. Он еще раз взглянул на лежащую девушку и на ту, что сидела. Мальчишка готов был поклясться, что это была одна и та же девушка. На девушке не было заметно одежды. Ни на одной. Девушка, которая сидела, поджав ноги к груди раскачивалась взад и вперед. Взгляд ее не отрывался от той, что лежала. По крайней мере Песту так казалось.

— Обойди ее. — Ели слышно произнесла Акилура.

Пест послушно начал ее обходить. Зайдя со спины лежащей девушки он впервые увидел что-то цветное. Это была кровь.

Все ягодицы девушки были в крови, а на спине, у правой лопатки, была большая глубокая рана из которой под девушкой натекла не большая лужа крови. В ране виднелись красные мышцы и белая кость позвоночника.

Песта стало потряхивать. Руки мелко дрожали а сознание отказывалось принимать то, что предстало перед его взором душой.

— Худо мне баба Акилура! — Прохрипел Пест. Ведунья не сказала ни слова. Она подошла и взяла руки Песта, положив их себе на правое плече.

— Делай упражнение, которое с камнями делал! Только теперь думай, что по капле в меня силу вливаешь! Делай! Легче будет! — Старуха сделала пару шагов к сидящей девушке и приблизившись погладила ее по голове. — Деточка! Как тебя звать?

— Я не помню... — Ответила девушка всхлипывающим голосом.

— Мы вот в царстве Гинея живем. Самая большая река в округе Уль, а наше село зовут "Село Ведечей". Отрок вот из рода Подова. А как твое село кличут?

— Куприяны мы...

— А род твой как зовут? — Акилура продолжала гладить сидящую девушку по голове, выспрашивая ее.

— Калимов род мой... — Всхлипывая произнесла девушка.

— А кто с ней это сделал знаешь? — Старые морщинистые руки с набухшими пальцами указывали на лежащую девушку. Пальцы мелко дрожали. Девушка не ответила, а принялась завывать и с еще большей силой раскачиваться.

Акилура отстранилась от девушки и обратилась к Песту:

— Повязку сними Пестушка. — Пест послушно снял повязку и увидел, что они находятся на краю поляны в высокой траве. Под ногами изломанной куклой на боку лежала девушка. На спине была огромная, запекшаяся рана, но спина в крови перемазана не была, а вот ягодицы напротив были перемазаны в крови.

— Что сказать можешь?

— Дурно мне... — Прошептал пест, и тут же срыгнул желчь на землю.

— Знаю! Ты глазами смотри и что видишь мне говори!

— Девица мертвая лежит... Одна... — Пест умолк не зная, что еще сказать.

— То и без молодого глаза ясно. Вторая — это душа ее. Трава рядом примятая?

— Не примята.

— Значит тут ее не валяли. Что еще видишь? — Акилура пыталась унять дрожь, взявшись за клюку обеими руками.

— Ягодицы ее в крови и на спине рана большая, рубленая. Топором такую не сделать.

— На ягодицах кровь со спины набежала или нет? Как вразумеешь?

— Не со спины то кровь и светлее она той, что на спине.

— Насильничали значится... и не тут ее насильничали. Трава не примята, а рана та не от топора это ты верно вразумеешь. От меча она. Кто с мечем ходит?

— Только благородного роду люд... — Сглатывая слюну ответил Пест. Его живот снова сводило судорогой. — Дурно мне баба Акилура!

— То, что дурно я вижу. — Сказала Акилура хмурясь. — Хозяин лесной! Девку к себе прибери. Все едино тебе хлеб, да мертвому покой...

В этот же миг трава зашевелилась и разошлась под ней. Девушка осталась лежать не на примятой траве, а сырой земле. Тело девушки начали обвивать корешки и уже через минуту она совсем скрылась, оставив после себя небольшой холмик.

Акилура с Пестом направились в обратную сторону. По дороге Акилура начала наставлять Песта.

— Ежели человек в муках помер, да пуще того не своей смертью, тогда его на капище сельском хоронить опасно. Каждый раз, когда будешь предков звать дух мученика являться будет. Он и грусть с тоской навести может и в тебя со злости вселиться. Потому сошлись на том мы со старостами, что ежели за околицей помер человек — мы его на капище предков не хороним. Но в лесу, аль у дороги кого найдем — всех в землицу закапываем. Всяко бывало, да и по сей день у Дорожичей дух на капище живет. До того злой был, до того месть любил, что жизни ему после смерти спокойной нет. Все норовит роду кузнечьему козни строить.

— Баба Акилура, а со второй девкой, что стало? — Пест утер нос, шмыгнув.

— В царство мертвых отправилась...

— Почему мы на могиле девки той знак единого не поставили? — В тоне голоса Песта царили нотки безразличия.

-Не ставят таких знаков за околицей. Если придет колдун, да ворожбу свою темную на могиле сотворит, то через луну оттуда ходячий мертвец поднимется. А так нет могилы. Один холм. Поди разбери кто тут лежит.

Пест почти всю дорогу молчал, а старуха все старалась отвлечь на себя внимание и переключить песта с грустных мыслей. Когда они подошли к лесу Акилура обернулась и обратилась к Песту.

— Уж прости меня Пестушко, что детство твое забрала, но так надо было. Нет у тебя права не на беготню дворовскую, ни на жизнь праздную. Такова доля твоя. За тобой люд стоит и от тебя зависеть будет переживем зиму, аль единому души отдадим.

— Чтож сразу помирать то? — Спросил Акилуру Пест. Лицо не выражало никаких эмоций, а взгляд упирался в землю у своих ног.

— С голоду помирать Пестушко, когда град все поля побьет, или солнышко наше разойдется и урожай пожгет, или хворь на побеги какая найдет да так, что собирать тамо нечего будет. От люда лихого тоже народ мрет. Не со зла тот люд лихим становится. Чаще с голоду, да холоду резать других решаются. А зимою зверь голодный шастает. И не все то просто зверь! Есть и волки, что на двух лапах ходят, есть и медведи. А бывает, что зверь ворожбой пачканый. Лютый то противник. Ты помнить сам должон, когда к нам последний раз такой забредал в зиму. Тогда десяток мужиков костьми легло, чтобы село сохранить. Как тут не помереть, то Пестушко? Без тебя, аль меня село долго не протянет. Вразумил?... Ну, а коли вразумил след в след за мной ходь. До дому идти надобно. Старосте смердящу весть передать...

В доме Песта всегда было шумно, но сейчас слышалось только бряканье посуды у печи. Сам Пест сидел у стола и своим ножом вырезал тонкие полоски кожи из крупного куска. Из-за печи послышалась возня, а спустя пару секунд оттуда вылезла маленькая девчушка. Девочка на вид была лет пяти и одета в рубаху. Она была ей велика. Рукава были закатаны, а сама рубаха доходила до щиколоток. Русые волосы спадали на плечи слегка завиваясь, а зеленые глаза и приятные черты лица уже не намекали, а просто вопили, что вырастит из нее красавица.

— Мама! Вот! — Девочка протянула четыре крупные луковицы женщине, которая что-то делала у печи.

— Тут положи, а сама возьми картошку с подполья, да почисть. — Бросила женщина не отрываясь от своих дел.

Девочка кивнула и побежала в угол комнаты, где сдвинула крышку, уводящею в подвал, и скрылась там. Спустя минуту она показалась от туда, неся с собой пару картофелин. Она подошла к столу, за которым сидел Пест и выложила картофелины. После этого она побежала к люку, шлепая босыми ногами, и с натугой сдвинув его закрыла.

— Пест, а ты что делаешь? — Спросила девочка, когда уселась за стол и начала чистить картофелины.

— Отцова наказ делаю. Ножны, для ножа, который сам выковал. — Не отвлекаясь от своей работы ответил Пест.

— Аааа. Ясно... — Девочка немного поелозила на скамейке и мельком глянула на хмурое лицо брата. Она открыла было рот, но не произнесла ни звука, увидев сосредоточенное лицо брата. Вздохнув и вроде бы ни к кому не обращаясь она произнесла. — А Килим говорил, когда мы по щавель на луг ходили, что Акилура прокляла тебя!

Пест не отвлекся от своей работы, а лишь мельком взглянув на деловое лицо сестры. Он отрезал еще одну ровную кожаную полоску и отложив нож спросил сестру.

— С чего бы это?

— А ты уж седьмой десяток дней не улыбаешься и смурной ходишь. И на улицу тебя не выгнать, даже в палки не играешь! Вот и думают, что прокляли тебя. — Девочка продолжала чистить картошку, причем нарочито медленно.

— Не проклинала она меня. Так всем и скажешь.

— А чего ты смурной такой тогда ходишь? — Девчочка оторвалась от своего занятия и постаралась взглянуть в глаза Песта, но тот отвел взгляд и принялся собирать кожаные полоски.

— Мала ты, чтобы знать такое. Не к чему оно тебе.

— Лита! Лита, ты картошку почистила? — Послышался голос от печи.

— Почистила! — Девочка подхватила чищеные картофелины и побежала с ними к печи. Когда она отдала их — прибежала и собрала отчистки, отнеся их в корзину. После этого она начала приставать к матери.

— Мама, а можно я с Пестом посижу!

— Можно, но от наказа отцовского не отвлекай! — Через плече бросила женщина, нарезая чищеные картофелины.

— Пест! Пестушка! — Шепотом обращалась Лита к брату, усевшись рядом с ним. — Покажи огонь, а?

Пест взял в руки дощечки, зауженные с одной стороны, и составив их вместе, принялся сплетать на них кожаные ремешки в довольно сложном узоре.

— Не можно в доме огонь ворожить! — Пест взглянул на Литу у которой лицо моментом приобрело расстроенное выражение. — В доме огонь только в печи жить должон! Не то до пожара недалече!

— Пестушко, так яж кострище не прошу! Я воооот такусенький огонек прошу! — Девочка показала пальцами совсем маленькое расстояние в сантиметр.

Пест посмотрел на ее обиженную физиономию и вздохнул.

— Чашку с водой принеси! Будет тебе ворожба! — Девочка пулей выскочила из-за стола и понеслась к печи.

— Куда миску потащила?!! — Женщина ухватила Литу за шиворот.

— Пест ворожбу показать обещал! Миску с водой попросил! — Девочка указала на Песта. Мать взглянула на него и тот кивнул.

— Коли надо, то бери. — Сухо ответила женщина.

Девченка подбежала к столу и поставила перед Пестом миску с водой.

— Огонь ворожить не буду! Не можно в доме такое делать! — Пест отложил свое вязание кожаными ремешками в сторону и подвинул к себе миску. Он закатал рукава и поставил их так, чтобы ладони были над миской.

Женщина в это время закрыла большой горшок крышкой и ухватом поставила его в печь, закрыв ее. Она распрямилась, утерев рукой лоб, и закинув прядь волос назад и повернулась к столу. Сомкнув руки на груди, она облокотилась на стену, наблюдая за Пестом.

В это время на поверхности глиняной миски с водой начал появляться бугорок. Он несколько секунд рос, а после этого из миски поднялся небольшой шарик воды. Он висел в воздухе над поверхностью воды между руками Песта. Лита при этом слегка ахнула. Она во все глаза глядела на шарик над поверхностью воды. При этом она не шевелилась, словно боясь спугнуть. Даже дыхание затаила.

— Теперь внимательно смотри! — Сказал Пест мельком глянув на Литу. Пест начал понемногу разводить руки в стороны и шарик начал реагировать. Он начал раздуваться и превращаться в пузырь. Когда шарик набрал размеры с кулачек литы, Пест начал багроветь. На лбу выступили капельки пота. Затем Пест набрал полную грудь воздуха и вытянув губы в трубочку принялся дуть на шарик. Шарик мгновенно заледенел, но Пест не прекращал дуть, пока был воздух в груди. На столе, в том направлении куда он дул, образовался иней. Когда Пест выдохнул до конца, он опустил руки, а шарик плюхнулся в воду.

— Все выцедил! — Глубоко дыша произнес Пест.

— Какой красивый! — Девочка уже подползла к брату и уставилась на ледяной шарик, плавающий в тарелке. — Можно в руки взять?

Пест кивнул и заметил мать, которая внимательно и заинтересовано смотрела на Литу, которая крутила в руках ледяной шарик. Шар был ярко голубой и имел на поверхности ледяной рисунок. Он был похож на тот, что бывал на окне старосты. Стекло на окнах было только в его доме.

— Мама! Смотри какой Пест шарик наворожил! — Лита подбежала с шариком к матери, положив тот ей в раскрытую ладонь. — Правда красиво?

— Очень красиво! — Со вздохом произнесла мать улыбаясь и смотря через него на свет окна. — Ежели подарок это тебе, то тебе и за братом следить! Теперь дёргай его, аль на улицу веди, чтобы не уснул. А то смотри! Он уже носом клюет! На вот. Хлеба краюху ему скорми. Как до околицы дойдете, да обратно вернетесь уж и обед подоспеет.

Лита схватила кусок хлеба, ледяной шарик и побежала к Песту.

— Пойдем Пестушка! Тебе спать нельзя! Акилура так велела и мама наказала! На вот, поешь! — Маленькая девочка тянула Песта за рукав, заставляя встать.

— Пойдем... — Пест с трудом поднялся и потер лицо ладонями.

Взяв краюху хлеба и принявшись ее жевать, он вышел из дому. Вместе с сестрой он шел к околице селенья, а та донимала его вопросами.

— А ты всем повелевать умеешь?

— Нет. Только огнем, землей и вот водицей научился.

— А ты можешь реке наказать? Так, чтоб она в обратную сторону потекла?

— Зачем?

— Ну...

— Рог бараний гну! Ворожба не для того людом ворожиться, чтобы силу свою показать, да умением мериться. Она люду служить должна! Реку в спять повернуть! Как тебе в голову такое упало? — Начал ворчать на сестру Пест. Та сразу сникла и еще раз взглянула на ледяной шарик в руке, а брат продолжал ворчать на нее. — Ежели я реку в спять поверну, тогда она в горы потечет. Уль он в Воржа впадает, а значит вода из него браться будет. Обмелеет Ворж — что делать тамошние рыбаки будут?

Лита шла некоторое время молча, зажав руками голубой шарик.

— Пестушка, а почему шарик не тает? Холодный он, изо льда. Тепло же на дворе!

— Потому, что ворожбой он созданный. Как ворожба кончится — так и растает он. И не важно ему тепло ли будет, аль холодно.

— А когда она кончится? — Лита с грустью взглянула на голубой шарик.

— Последний три дня протянул. Ты мне завтра перед сном напомни. Я еще раз на него дуну. Тогда дольше должон продержаться, но смотри! Сама еду у матери просить будешь!

Так за разговорами они уже подошли к околице. Оставалось пройти землянку Акилуры. Проходя ее Пест услышал скрип двери землянки. Обернувшись он увидел Акилуру с клюкой и вязаным платком на плечах.

— Ага! Пришел уже значится! А кто с тобою? — Прокаркала старуха. Принюхавшись она начала говорить. — Дело есть. Скажи отцу, что к Дорожичам мы с Пестом направились.

— Сестра это моя — Лита. — Громко ответил Пест. Потом до него дошло, что и без него Акилура уже во всем разобралась. Наклонившись он прошептал сестре. — Ремешки кожаные и ножны начатые под мою лавку спрячь! Матери скажи, что обедать не буду. Все! Бегом беги!

Лита кивнула и умчалась сверкая голыми пятками к дому.

— Что за дело у Дорожичей? — Спросил Пест, подходя к Акилуре.

— Вести галка на хвосте принесла. — Акилура протянула Песту перо птицы. Тот оглянулся и увидав галку, сидящую на крыше землянки, кивнул собственным мыслям. — Ну ка! Как прочтешь?

Пест взял в руки черное перо и начал его осматривать. По форме пера он понял, что перо не из хвоста. Он нахмурился и начал обнюхивать перо.

— Не вестово это перо баба Акилура! Да и не галичье оно. С ворона поди? Маховое?

— Эко зоркий какой! — Акилура улыбнулась беззубым ртом и начала копаться за пазухой. Оттуда она достала с виду такое же перо, протянув его Песту.

Пест еще раз осмотрел перо, а заем взглянул на галку, что сидела на крыше землянки. Стараясь поймать ее взгляд он сжал зубы и издал не громкий звук "С-с-с-ык!". Галка после такого вспорхнула и улетела прочь. Пест проводил ее внимательным взглядом и только после этого начал обнюхивать перо. Он достаточно хорошо разглядел хвост галки и отсутствие одного пера.

— Вона как! — Выдал удивленно Пест, после того как закрыв глаза еще раз обнюхал перо. — Перо вестово. От Дорожичей. Помощи они просят. Не справляется повитуха их. Роженица разродиться не может.

— Двинадцать зим... Не уж то уму разуму набрался? — Ехидно спросила Акилура.

— Уму аль разуму, то дело покажет. — С серьезным лицом ответил Пест. — Сборы будут, аль так пойдем?

— Раньше бы с собой корзину со снадобьем взяла, а коли ты есть с силой сырой — можно и так обойтись. — Задумчиво протянула старуха. Пест взглянул на нее и ничего не ответил. Он молча пошел в ее землянку. Отворив ее, он увидел на пороге корзину с горшками. Быстро проверив все горшки и сверток с едой, он взял корзину и направился к ведунье. Та встретила его улыбкой.

Неспешным шагом дойдя до леса старуха остановила его. Всю дорогу они молчали, а когда дошли старухе удалось выдавить из Песта эмоции.

— С Хозяином лесным сам договоришься. — Обронила она. Пест удивился и немного замешкался. Замешательство было не долгим.

— Сам, так сам. — Пест снова нацепил маску безразличия и подошел к ближайшему кусту. — Лесничий дружочек возьми пирожочек...

С минуту Пест повторял как мантру слова вбитые Акилурой. Пока он повторял стих, он успел достать рыбный пирог из корзины и положить его рядом с кустом.

Хозяин леса все не появлялся и Пест начал хмуриться. Замолчав на полуслове, он достал из-за пазухи свою повязку. Он осмотрел ее и найдя два перечеркнутых круга, повязал ее на глаза. Он покрутил головою и вздохнул. После этого он потер ладони и хлопнул. Звук как и при хлопке Акилуры вышел оглушительный. Он разнесся по лесу спугнув стаю птиц.

— Не по чину шуметь тебе в лесу моем! — Послышался голос от куста.

— Силы тебе земли для ягод и грибов твоих, да роду плодовитого для зверья твоего. — Сказал Пест поклонившись кусту. — Не серчай Хозяин, что шумлю. Не набрался я силы, чтобы твой взгляд, да твое ухо чуять. По тому и шуметь начал.

— И тебе силы наследник Акилуровский! С чем пришел? — Лицо из листьев на кусте улыбалось, а зрачки в глазах, которые изображали красные ягодки, все норовили скоситься на пирог, который лежал перед ним.

— Тропа твоя нужна нам к селу Дорожичей и обратно.

— Не можно тебя на тропу пускать! Не было слова, чтоб Акилура тебя ведуном назвала!

— Ты же водил меня по тропе!

— Ты не путай! Тогда сама Акилура торг вела! А с тобою не можно!

— Ну, не можно так не можно! Я то думал магией водицы тебя умаслить. — Безразлично сказал Пест и пожал плечами. Подойдя к кусту он поднял рыбий пирог, откусив от него. Сам же в это время он начал наполнять пирог силой воды. Медленно и неторопливо.

— Так с того начинать надо было! — Проворчало лицо из листьев. Глаза — ягоды забегали, а нос зашевелился. — Ты погоди пирог то жевать! Возьмусь я за то дело!

— Торг? — Спросил Пест, глядя на Хозяина леса.

— Торг! — Принял условия он.

Пест принялся усиленно наполнять рыбный пирог силой воды, а Хозяин тем временем обратился к Акилуре.

— Ох и лис твой ученик! Знамо чем подкупить! Ты науськала?

— Нет. То он своим умом дошел! — Улыбаясь до ушей ответила Акилура.

— Ну коль сам, то в пору мне стеречься его. — Пест протянул пирог к кусту. Из него вытянулись ветки, подхватившие пирог и унесшие в глубь куста.

— А есть его не будешь что ли? — Спросил Пест, приподняв одну бровь.

— Хех! Молодой еще! Нету в округе мест силы магии водной. Тяжко в засуху мне лес пристойно держать. Я твой пирог приберегу.

— Дело твое. Веди Хозяин леса! — Скомандовал Пест и почувствовал руку Акилуры на плече.

— Ты быстро не иди! Не поспеть мне за тобой. — Услышал он над ухом голос Акилуры. — Я за тебя держаться буду.

Пест кивнул и мелкими шагами пошел вперед, стараясь подстроиться под Акилуру...

Старуха шаркала ногами по траве, опираясь на свою клюку. Рядом с ней шел Пест. Они вышли на поле с которого была видна околица села Дорожичей. На заборе стоял мальчишка. Он поднес руку к лицу, прикрываясь от солнца. Сам же мальчишка смотрел в сторону ведуньи и ее ученика. Как только высокая трава закончилась и Пест с ведуньей вышли на простор, он спрыгнул с забора и убежал в дом. До Песта дошел крик мальчишки, но что тот кричал он разобрать не смог.

— Село Дорожичей начало свое берет от конного переезду. Еще до того, как шаманы севера наших магов обучили за горизонт шаг делать.

— Это как так? — Нахмурился Пест.

— Шаманы с севера зело хорошо умеют сие. Как уж делают они того не ведаю, но ворожить они умеют так, что сделав шаг один ты за горизонтом оказываешься. А когда еще вражда с ними была, гонцы по Гвинее лошадные разъезжали. На дорогах тогда были конные переезды. На них гонцы меняли лошадей, а коль устал зело гонец, то и отдыхал тамо. Вот и стали Дорожичи с такого переезда свое село вести. На таком переезде всегда должон быть кузнец, чтобы коня подковать, да упряжь править. От того и в Дорожичах кузнечий род ведется. — Акилура говорила медленно и с перерывами. Иногда она останавливалась, чтобы отдышаться. — Потому и Дорожичи, что у дороги живут.

— Баб Акилура, а сейчас почему они не на тракте торговом живут?

— А как гонцов не стало, так и не платит государь им деньгу. Не за что платить им стало и со службы их погнали. А тогда уже конный переезд в два десятка домов был. Уж село целое. А как гонцов не стало, то и разьездов конных с воями по государеву указу извели. Вот тогда и повелся люд лихой по тракту шастать. Тяжко Дорожичам было, много мужиков полегло. Вот и ушли они в сторону от тракта. Купчины, кто с востока товар везет, про место Дорожичей знают и на постой заезжают. Коней накормить, да воям своим передохнуть дать. Сам поди видал?

— Видал то я, пока в учениках был у Трипона! Два десятка телег и вои все в броне стеганой. Одного воя видовал. У него бронь с металла была и щит был, но оружие на копье похоже.

— Вот то и был караван купечий. Они с востока идут в царство наше, да соль с медью везут. А обратно наше полотно везут. Говорят в Ультаке, что на торжище все полотно скупают. Даже холщовые куски, что только на мешки годны и те скупают.

— Видать туго у них с ткачами...

— Поговорили и будет. — Оборвала Акилура Песта, видя, что к ним идет староста Дорожичей. — Пока дело делать не станем — помалкивай!...

Спустя несколько часов в доме кожевника села Дорожичей.

Пест сидел на голом полу, прислонившись спиной к стене из струганых бревен. На его глазах была та самая повязка, а на лице царила счастливая улыбка. Рукава были закатаны выше локтя, а руки перепачканы в крови. В комнате царила тишина, изредка прерываемая чмоканьем и расстроенным плачем.

Он наблюдал за роженицей, которая сидела полу сидя на двух составленных вместе лавках. На каждой ее груди висело по свертку, в котором было по новорожденному ребенку.

— Перевел дух? Тогда собирай послед! — Акилура сидела рядом на лавке и тяжело дышала. Ей роды тоже дались тяжело. — Надобно удостовериться, что последа внутри не осталось. Иначе мать кровью изойдет. Нечего рассиживаться!

Пест спорить не стал, а подошел к ногам роженицы и собрал ткань перепачканную в крови. С этим свертком он уселся рядом с Акилурой на лавку и принялся копаться в кровавом месиве. Даже за столь не приглядным занятием с его лица не сползала улыбка.

— Отец — мужик крупный и сыновья в него. Богатыри вырастут, но тот, что первый с матери показался шкодник еще тот будет! Видел как ногами барахтать стал, как на свет появился? — Пест в ответ кивнул. — То-то и оно! Ну? Сложил пузырь последовый?

— Сложил баба Акилура! Все здесь!

— Ну, коль сложил, то пойди к отцу. Весть добрую ему скажи.

Пест поднялся с лавки и ели волоча ноги побрел к двери на улицу.

— Пестушка! — Позвала Акилура. Пест обернулся, а старуха улыбаясь беззубым ртом спросила — Чуял, как детятки пахли?

— Чуял баба Акилура! Медом пахли и периной свежей.

— Помни этот запах Пест! Когда трудно будет, аль печаль зеленая найдет ты его вспоминай! Зело помни! Так свет и жизнь пахнет... — Акилура глубоко вздохнула носом и уже тихо добавила. — До сих пор пахнет... А ты Пест хлеба возьми со стола, да молока крынку. Еще не хватало после дела не малого в обмороке валятся на людях!

Пест взял небольшой кувшин молока со стола и хлеб. Выйдя на улицу он уселся на крыльце, рядом с хозяином дома и отцом детей. Мужик был огромный. С широкими плечами и огромными кулаками. Он взглянул на Песта, жующего хлеб и хотел было что-то спросить, но не стал. Он терпеливо ждал, пока Пест доест хлеб и допьет молоко.

— Двое... Два наследника. Оба крупные, в тебя. Тяжело матери было, но сдюжила! — Пест повернул голову к мужику, который улыбался до ушей. — Уж как не знаю, но наследство на двоих тебе собирать! Кто первым вышел все одно не скажем, ибо помогали им мы. Не так вышло, как на роду писано было...

— Пока жив буду — не забуду! — Сказал мужик и обнял Песта в стальные объятья. Он не сопротивлялся, но на самое ухо прошептал ему:

— Ты за ними зорко следи! Один шкодник будет, что не продохнуть! Кабы не натворил чего.

— Зело мудрый ты Пест! Не по годам ум твой, да знания! — Мужик отстранился и взглянув на песта в повязке сказал. — Возмужал ты с Трипоновой учебы! Возмужал...

— Сопли, коли в носу держать не сдюжите, на кулак мотайте! — Услышали они каркающий голос Акилуры. Обернувшись Пест увидел ее стоящей на пороге. Она хмыкнула и с брезгливостью произнесла. — Мужичье!... Пест ты снадобья собери в корзину, да в обратный путь пойдем. Нам сегодня еще глав родовых собирать.

Пест послушно поднялся и побрел в дом. Мужик так же поднялся и зашел в дом, сразу бросившись к супруге. Пока отец рассматривал детей и целовал супругу, Пест собирал в корзину горшки. Туда же он сложил жареную рыбеху, лежащую на столе, в ладонь длиной, предварительно обернув ее в кусок ткани, которая осталась от рыбного пирога. Слушая хмыканья и восклицания отца детей, он не переставал улыбаться.

Выйдя на крыльцо, он обнаружил Акилуру. Она стояла у крыльца, оперевшись на свою клюку. Песту показалось, что она стала даже немного прямее.

— Пойдем потихонечку до родных краев.

Не успели они выйти из ограды дома, как им на встречу вышел староста. Почти подойдя к нему, их нагнал кожевник села.

— Акилура! Погодь чутка! — Подбежав к ведунье он протянул ей серебрушку. — Мы с жинкой расторговались нынче с купчинами с востоку. Знаю я, что не много, но уж чем могу как говаривают.

— Не мне то плата! Пальцем я не шевельнула. Пест дело делал, а я языком трепала, да наставляла его. — С прищуром произнесла она.

— Тогда ты Пест возьми! Не по брезгуй! — Пест снял повязку и взглянул на протянутую монету. — Серебрушка то государевой чеканки!

— Не возьму серебрушку. И долг с тебя тоже не возьму. Я когда у Трипона учился с меня деньгу тоже никто не взял и долга слово не молвил. — Пест вздохнул, почесав затылок. — А коль на душе не спокойно, то вона, старосте отдай. Скажи Песту на учебу ворожбе маговской.

С этими словами они оба обернулись и пошли мимо старосты. Когда они проходили мимо него, Акилура бросила на ходу, не останавливаясь:

— Двойня! Здоровые богатыри! — Заметив лицо старосты она добавила. — Жинка живая! Знака жди! За кузнецом и кожевником галку пришлю!

Староста улыбнулся и поклонился им в спины, которые направлялись в сторону леса...

Родной дом Песта. Во время обеда.

Отец Песта сидел за столом и вертел в руках не законченные ножны, которые оставил Пест. Отец вернулся рано и Лита не успела их убрать. Сейчас же он разглядывал не протянутые узлы кожаных ремешков и хмыкал, удивляясь их сложности.

— Эко как накрутил! — Бормотал он себе под нос. Перед ним, на столе стояла пустая миска с ложкой, а напротив сидела супруга. Она закончила есть и взглянула на мужа. Она начала так же с интересом рассматривать не законченную поделку сына.

— Добрые ножны выйдут? — Спросила она отца.

— Для ножа сойдут, а для того, что подлиннее будет не гоже. Тогда нужно камень точильный вместо дерева брать. — Отец семейства поднял взгляд на жену и заметил, что та хмурится. Проследив за ее взглядом он заметил, что Лита, которая с двумя братьями близнецами уплетала из одного горшка кашу, гремя деревянными ложками, зачем-то прячет в рукав хлеб.

— Ты по что хлеб со стола крадешь? — Рявкнул Отец на Литу, отвесив ей звонкого подзатыльника. Два брата близнеца замерли смотря на отца, не донеся ложку до рта.

— Не краду я Папка! Не краду, как на духу говорю! — Тут же сквозь слезы затараторила девочка. — Я то для Песта беру! Он опосля заката воротаться обещал.

— На дело с Акилурой пошел? — Спросил глава семейства девочку.

— С ней самой! А мне обещался шарик морозом заворожить, чтоб не растаял!

— Ежели он с Акилурой пошел, то правда дело делать ушли. А ежели справится с делом, то не голодный воротается.

— Ты на шар взгляни, что Пест сворожил из миски с водицей колодезной! — Сказала супруга и кивнула головой Лите. Та сорвалась и умчалась за печь, вернувшись с голубым шаром льда. Она протянула его отцу и брови его поползли вверх.

— Ледяной! И не тает!... — Отец вертел его в руках, нюхал, смотрел на свет и даже лизнул. — Вот тебе на!

— Пест сказал, что он не тает потому, что навороженый! Как ворожба в нем кончится, так и растает он. — Пустилась в объяснения Лита. — Я у него спросила может он ворожбы добавить, а он сказал, чтобы перед сном ему напомнила и еду сама у мамы просила!

— Ты братца своего ушами слушай! Не затылком! Он плохого не присоветует, хоть одно, что двенадцать зим. — Снова рявкнул Отец, не забыв про оплеуху. — Сказано тебе было к матери идти, да еды ему просить, а не со стола хлеб в рукав тащить!

После этих слов братья переглянулись и синхронно отдали по куску хлеба. Они положили их на стол перед Литой. Оба встали из-за стола и облизали ложки, убрав за пазуху. Тот, что был справа и носивший имя Дым обратился к отцу.

— Спасибо мать за харчи и тебе отче, за кров. Пойдем мы к Лыку мастеру. Снасти править надо, да детвору по рыбу вести. — Отец кивнул и близнецы вышли из дому.

— Мать, ты в миску Песту сгреби, что в котле осталось. В печи достоит до ночи? — Спросил Отец семейства супругу. Он взглянул в горшок с которого ели дети, оценив оставшееся количество каши. Она в ответ кивнула и принялась перекладывать кашу. — Лита! Ежели я еще раз увижу, аль от матери услышу, что хлеб со стола по рукавам таскаешь — Высеку! Высеку до третьей крови! На носу себе заруби!

Отец стукнул по столу кулаком, а Лита закивала, вжав голову в плечи.

— Коли надобно будет Песту что — ты к матери, аль мне подойди и так мол и так скажи! Вразумила?

— Вразумила Папко...

Спустя несколько дней. Дом старосты.

За широким столом сидело десять мужиков и старуха Акилура. Все они сидели с одной стороны, а пест стоял перед ними посреди дома. У входа в дом на лавке сидело несколько женщин. Среди них была и мать Песта.

В стороне от стола на лавке сидело еще несколько мужиков. Среди них был староста села Куприян и несколько глав родов с того же селения.

— Коли в сборе все, тогда будем совет держать! Вам как гостям слово первое мужики! — Староста поднялся и обратился к огромным мужикам, сидящим по левую руку.

— Благодарствую за честь слова первого и таково оно будет! — Начал огромный мужик с огромными кулаками, поднявшись над столом. — Трипон имя мое, род мой кузнечий, а село мое Дорожичи. Зиму Пест у меня в учениках ходил и я так скажу. Кузнец с него вышел средний. В науке старательный, да упертый, но не чует он металла. Куда молотом сунуть, чтобы лучше да быстрее пошло не чает, да рытвины с ракушками в заготовке не чует. Ежели металл хороший, а не железо болотное какое, то заготовок не портит и дело делает на совесть. Гвоздь, подкову, да косу, аль серп сковать может! Кузнец средней руки! Таково мое слово!

— Благодарствую за слово твое Трипон мастер! — Староста снова встал над столом. — Каково твое слово шкурный мастер?

— Благодарствую, за честь такую и слово второе! — Произнес второй огромный мужик. — Звать меня Федотом, роду я молодого Шкурного, а село мое Дорожичи! Пест у меня в учениках не ходил, но раз в десятину дней я его забирал к себе у Трипона мастера. Учился пест шкуру сымать по правому да готовить ее под шубу, одежу какую, аль суму справную. Сымал и с лисицы, и с медведя, и с кобылы, да с коровы. Шкуру сымает и готовить ее ладно умеет! А вот с плетеньем шнурком себя не показал. Все узлы, да косы с ухватами делает ладно, но своего узла, аль косы связать не смог. Слово мое таково будет! Суму какую, аль бурдюк под воду сшить может! Плетенье какое, аль ухват с ремешков сплести тоже может. По тому быть ему шкурником руки средней!

— Благодарствую за слово твое Федот шкурник! Теперь наши мастера слово за Песта молвить будут!

Мужики вставали по очереди и рассказывали то, чему у них научился Пест и что не вышло у него. По всем выходило, что везде он преуспел, но нигде себя не проявил как талант. Дело дошло и до женщин, сидящих у входа на лавке. Они так же вставали и рассказывали то, чему Пест у них научился. Опять же никто его не похвалил и мастером не назвал. Даже родная мать, говорившая за науку приготовления пищи, не назвала его мастером.

— Коль все слово свое сказали, то теперь мое слово будет! Не быть тебе Пест отроком рода Подова из села Ведичей ибо не принадлежишь ты более роду своему. По сему начинать тебе новый род! Слово мое таким будет! Быть тебе Пестом из роду Средего села Ведичей! Что скажите главы родовы и вы гости дорогие?

— По правде сие будет!

— Зело по правде!

— Правда это! Зело правда!

Мужики все как один соглашались с такой формулировкой. Такое положение не усиливало ни один род, но в тоже время усиливало все селение Ведичей.

— Коли назвали мы тебя отроком, то быть по сему! Мужиком назовем, коли обучение кончишь в академии маговской, да на землю родную воротаешься! Пока же жить и спать ты будешь с родом Подовым. Любо? — Громко спросил староста мужиков.

— Любо! — Грохнули мужики одновременно.

— Коли с отрочеством обмолвились, то слово Акилуры надобно!

Ведунья кряхтя встала, опираясь на стол обеими руками и начала медленно говорить.

— Прежде чем слово молвить надобно силу свою доказать главам родовым и гостям нашим! По сему яви огонь Пест!

Пест вытянул руку вперед к старостам и сжал в кулак. После этого кулак вспыхнул огнем и горел, словно факел двадцать секунд. После того, как он погас Пест разжал кулак и показал мужикам руку на которой не было ожогов и даже мелкий, прозрачный волос не опалило.

— Теперь силу земли яви!

Пест достал из мешочка на поясе речной песок в пригоршне и показал его мужикам. После этого он сжал кулак до побеления костяшек. Спустя десять секунд он разжал кулак и положил на стол перед мужиками слепок кулака из мутного серого стекла. Мужики передавали друг другу кусок холодного стекла и тихо переговаривались между собой. Акилура же не обратила на них внимания и скомандовала Песту:

— Теперь силу водицы покажи!

Пест взял бурдюк с водой, который ему подала одна из женщин. Он откупорил горлышко и начал одной рукой лить воду себе во вторую руку. Вторую руку он держал ладонью вверх, слегка согнув пальцы, словно птичью лапу. Вода не пролилась на пол, а стекалась сразу в шар между его пальцами. Перестав лить воду он отдал женщине бурдюк. После этого он поднес шар к лицу и вытянув губы принялся на него дуть. Спустя пять секунд перед ним уже был ледяной шар. Он расслабил пальцы и шар с глухим стуком упал на пол. Пест поднял его и положил на стол, перед мужиками. Шар тут же пошел по рукам мужиков, а в доме опять повис гомон мужицких голосов.

— Ну и воздух яви, чтоб уж сомнений не было!

Пест кивнул и на несколько секунд замер. Затем он резко топнул ногой, от чего во все стороны прошлась волна ветра. Ветер всколыхнул свет масляных ламп, но ни одна не погасла.

— Все вы видели, что Пест огню, земле, воде и ветру наказывать может! — Начала каркающим словом подводить итог Акилура. — Свету и тьме я его не учила главы родовы по тому, что сие на родову летопись прямой указ. Каждый ведун должон сам выбрать какой дорогой ему идти! По сему делу мое слово будет таково! Пест в учениках у меня семь зим и за него скажу так! Стихиями он владеет, но заклинания творить не умеет. То не его вина, ибо моих знаний на такое не хватает и не мне его тому учить! Врачевать он умеет и тому свидетель есть! Федот шкурник тому свидетель! Двойню роженице помог родить и при том двойня живая, мать их жива, да на здоровье на жалуется! С духами ладит славно! Кого надо припугнет, а кого и подкупит. Силой своей перед ними не кичится и ведет себя кротко, но в обиду себя не дает. Обучила я его всему, что ему не во вред будет, по сему слово мое таково! Быть тебе отрок Пест из роду Среднего из села Ведичей ведуном! Слово мое таково! Пест ведун! — Акилура стукнула клюкой об пол. Звук вышел не естественно громкий и звонкий.

— Вона как! Может и зря я слово молвил, за род твой? — Почесал голову староста. — Коли повелось так, то слово не воробей! Слово свое держать надобно! Так вразумею главы родовы?

Мужики закивали и одобрительно загудели.

— По сему слово дано и с тебя спрос Пест из роду Среднего! Пойдешь ли ты в град Вивек в мажью академию учиться магом быть? — Подчеркнуто торжественно спросил староста Песта.

— Что хочешь за то? — Спросил новоявленный мальчик ведун.

— За то, что мы всем миром деньгу не малую на то собираем — быть тебе магом наместным среди вольных сел Ведичей, Куприян и Дорожичей!

— Что даешь за то?

— А что попросишь ты за дело это? — Пест замолчал секунд на десять и перевел взгляд со старосты на Акилуру.

— За то хочу я ответ. Как Акилура в селе нашем появилась!

Мужики из Ведичей переглянулись и староста взял слово.

— Быть по сему! Торг?

— Торг! — Ответил староста и встал. К нему подошел Пест. Они оба плюнули на руки и пожали их.

— Бабы с дому выйдете, да детвору из под окон гоните! — Скомандовал староста. Женщины не проронив слова вышли из дома. Только сейчас взглянув в окно Пест заметил лицо Литы, которое подпрыгивало. Лита была еще маленького роста и ей было не видно в окно, что происходит в доме.

— Главы родовы, что тут сидят знают слово то, а другим знать не надобно! Вышло так семь колен назад, что оборвался род ведунов в селе нашем. — Начал староста рассказ. — Из покон веков в селе нашем ведуны да ведуньи жили и село наше, да соседние от напасти берегли. Как крайний ведун единому душу отдал уж и не помнит никто, но то, что не по своей воле — храним мы знание свято. В следующий год напасть за напастью шла и люд в селе выкосило. С пяти десятков дворов печь дымила только в двадцати. Собрали мы тогда выкуп из того, что могли. Весь инструмент, да припас, что могли на торжище повезли. Не обошлось и без данью детворой. Тут уж грех таить, ибо то слово о нашем селе. На торжище, распродав все, начали искать мы ведуна себе, а на худой конец знахарку — травницу какую. Отвернулся тогда от нас единый и уж ни с чем воротаться собрались, да привезли на торжище ведьму злую! До того она народ мучала, до того губила! На костре посреди торжища спалить решили! Вот на том костре и увидал староста тогдашний ту ведьму. Ведьма взмолилась и старосте давай в верности клясться. Туго старосте было в то время. Сам понимать должон. На торжище он и свое дите привез. Нечем кормить его было. Голову землицей, значится, он посыпал и выкупил ту ведьму. Все деньги, что были отдал, да троих дворовых ребетенков. Ведьма же даром своим поклялась, что село и соседей оберегать будет и род примет Ведичей. Ни прямо, ни духом, ни словом во вред роду своему не сделает и покою ей не будет, пока себе смену не взростит.

Староста умолк, и взглянул на Акилуру. Та кивнула ему в ответ.

— Ведьму ту, что на крови клялась, звали Акилура. — Староста смотрел прямо в расширившиеся глаза Песта. — Так и живет она в селе нашем уж семь колен.

— Ты Пестушка внимательно посмотри на меня! Моя сторона темная. — Акилура нагнулась в перед и Пест увидел в ее глазах черные провалы, вместо белых буркал. — Не была я ведуньей никогда. Ведьма я, Пестушка. Нагуляла я по молодости так, что до сих пор аукается. Сколько раз за мной смерть костлявая приходила, а не забрала. Каждый раз меня, писаную красавицу, корежило! На пятом колене я и рада была, чтоб забрала меня костлявая, а клятва не давала! Пять сотен лет или семь колен тутошних я долг живота роду старосты отдаю, а конца и края не видать. На роду написало той клятвой мне, что пока наследника не сделаю, не видать мне той стороны.

— Вот таков сказ про Акилуру нашу! — Вздохнув сказал староста и уперся взглядом в Песта. — Понравился ли ответ тебе, аль нет, но уговор есть уговор! Теперь ты слово свое держи, да даром поклянись, что сюда вернешься, а то уж пора баб звать, чтобы стол накрывали!

— Быть по тому! Я свое слово держу! — Серьезно ответил Пест. Он начал ритмично стучать пяткой по полу. Ритм стука держался ровно, но постепенно звук становился все сильнее. В доме словно наступили сумерки, не смотря на десяток масляных ламп. — Я Пест из роду Среднего, что из Подова взрос, да селом Ведичей названый! Зову я предков Ведичей в свидетели за слово мое!

Из теней в углах, под лавкой и из-за печи начали появляться размытые силуэты людей. Они молча начали окружать Песта.

— Зову я огня пламя, землицы силу, водицы ток, да ветер вольный! — Пест, произнося эти слова хмуро глядел на Акилуру, а та лишь по доброму улыбалась. Огонь в лампах полыхнул, во время слов песта, а крыша дома скрипнула под сильным порывом ветра.

— Я зову вас всех слово мое слушать, да спросить с меня, коли не выполню! Слово я даю, что за ответ старосты, что дал мне он, я в академию мажью учиться пойду. Как обучение мое закончится, то сюда воротаюсь, да магом наместным служить стану и от напасти беречь буду. За то три села Ведичей, Дорожичей и Куприян мне деньгу не малую соберут, для уплаты обучения. Коль не выполню я слова того, то вам наказываю с меня спросить за слово то!

Полыхнул огонь в масляных лампах, завыл ветер на улице, забурлила вода в бурдюке женщин и весь дом словно дрогнул. А размытые фигуры, окружившие Песта хором прошептали: "Слово взяли!". Пламя верулось в лампы, ветер утих, а размытые фигуры начали расходится по теням.

— Коли клятву ты свою дал, то вот тебе моя доля! — Акилура поднялась и высыпала из тряпки на стол 27 золотых монет.

— А сие наша доля! — Сказал староста Ведичей и выложил на стол 7 золотых монет.

— Не серчай уж Пестушка, что не золотом деньгу ложем, но не было у купчин восточных злата. По сему серебром мы деньгу собрали! — Произнес поднявшийся кузнец Дорожичей. Он положил на стол холщовый мешочек, звякнувший монетами. — Три десятка серебрушек государевой чеканки, что за три золотых в Ультаке сменять можно. Знамо, что много не собрали, но ты не думай плохого чего. В довесок мы сапоги даем, что у купчин восточных сменяли.

Кузнец вставил на стол сапоги из кожи, похожей на кризу. Размер даже с первого взгляда был Песту велик.

— Сие сапоги заморские. Подошва грубая, но гнется, а кожа зело прочная. Обещался купец, что сносу им не будет. Еще купчина тот, как узнал, что магу наместному на учебу всем миром деньгу не малую собираем, так и дал нам наказ тебе сей медальон отдать. — Кузнец выложил на стол медный медальон на шнурке. — Слово с ним он такое дал: " Ежели помощь нужна в Вивеке будет, аль нужда какая ходу не даст другого, то сей медальон градному старшому отдай. Если помочь не сможет он, то хоть слово мудрое говорить будет!".

— Добре? — Спросил староста мужиков.

— Добре! — Закивали мужики за столом.

— Наша доля такова будет! — Сказал староста села Куприян, сидевший на лавке чуть в стороне, подойдя к столу и выложив монеты. — Двенадцать золотников государевой чеканки!

Мужики за столом загомонили. Куприяны внесли долю, большею чем родное село Песта.

— Не подумайте плохого соседи добрые! На тракте лихо дело не делали! — Староста Куприян был мужиком средних лет с приличными усами, свисающими ниже бритого подбородка. Все мужики из куприян, что были с ним, тоже имели усы. — Когда село наше деньгу собирать стало, а не баш на баш с соседом торговать, стали главы родовы и старосты к нам захаживать, да слово с нас требовать. На что деньгу всем селом скребем? Две зимы отбрехивались, но соседи с нами торг вести отказались. Тогда и плавал к вам гонец слово Акилуровского просить, чтобы с соседями помириться.

— Было сие и старшой Ведичей и я добро дала на то слово! — Подтвердила Акилура. — Всель родом своим клялись слово то хранить?

— Все Акилура! За три десятка дней до того как к вам в путь отправится к нам соседские старосты пожаловали. И с рыбачих сел, что на Ворже, и с гор, что на севере и с востоку племенные старосты пришли. Про те племена, что на востоке живут я и не слыхевал, но в ноги кланялись они и нес кто, что мог. И меха зверья северного, и монету мелкую кто какую, а кто и промысел, что сам ведет. Много товара собралось. Собрались мы тогда караваном в Ультак идти и соседей из рыбаков Воржских уговорили воями поделится. В Ултаке распродав все за монету звонкую мы обратно воротались, а за тот караван ни один вой монету не взял. Поклон Песту наказывали передать все старосты деревень Воржских, аулов горных и сел с востоку. — Усатый мужик поклонился в пояс Песту и продолжил. — Слова о долге они не молвили, но просили зело, не забывать их добро дело.

— Коли так, то тебе Пест самому решать, за кого вступишься когда воротаешься. — Подвел итог староста Ведичей. — Но не просто так говаривали тебе, что всем миром собирать будем...

Тем же вечером. Пест в родном доме.

Пест лежал на своей лавке у печи и задумчиво смотрел в потолок. Печь с левого бока, нагревала одеяло. Взрослые продолжали сидеть в доме старосты и отмечать появление нового рода в селе.

— Пестушка!... Пеееест! — Послышался шепот Литы. — А покажи еще магию, а?

— Устал я Лита! Очень устал...

— А ты теперь настоящий ведун?

— Отож! Самый настоящий!

— Ну, хоть огонечек покажи!

— Не можно то в доме ворожить!

— Ну, хоть расскажи про магию! — Лита улеглась обратно на печь и достала голубой шарик из льда. Она с улыбкой вертела его в руках.

— Не по чину тебе нос в магию совать!... — После минуты молчания Пест сжалился и спросил. — Давай я тебе былину расскажу?

— Про магию?

— И про нее тоже!

— Давай! — Лита высунула голову с печи, уставившись на песта.

— Живут, значит, маги далеко на юге. В другом царстве и по другим законам. В том царстве нет лесов, да полей. В нем сплошь все из песка. Деревянных домов они не строят. Только из камня! Среди них, значится, огнепоклонников много, а водных магов, чтоб указать место, где вода к ногам ближе нету. А магию они слушать как музыку умеют. И магия у них до того красивая, что не пламя — то цветок, а что не камень — то статуя искусная. Вот и пошли маги с юга на поклон царю нашему государю. В ноги кланялись и просили продать им магов, что водице наказывать могут...

Землянка Акилуры.

Акилура сидела за столом, перед Пестом, поглаживая столешницу. Она уже несколько часов наставляла Песта.

— Про тьму можно долго разговоры говорить, но то пустое будет. Ты раз и на всегда себе на носу заруби! Не света ворожба и не колдунства мрак человека определяют. Тут дело в другом. Тьма она пьянит. Пьянит своей силой хлеще медовой и остановиться порою до того сложно, что и на род свой нож ритуальный поднимешь. А свет... свет он другой. Свет самое добро в душе шевелит и наружу кажет. А вот ворожбу ворожить светом не в пример сложно. Надо, чтобы думы твои чисты были и помыслы. Иначе ворожба не чистого цвету будет белого, а грязного. Не сильна така магия. Ты ежели магию серую увидишь — знай, что маг тот душой не чист, а помыслы его не добрые. Хоть и наказывает он свету, одет в белые одежды, да улыбается сладко...

Акилура еще около часа распиналась перед Пестом о черной магии. Она старалась дать те основы, которые сама знала. В какой-то момент Пест прервал ее своим вопросом.

— Баб Акилура! Ты же говорила, что нельзя меня учить черной или белой ворожбе! То мой выбор будет!

— А не заметил ты чаволь? — Спросила Акилура с прищуром.

— Нет... — Пест еще раз оглядел землянку и не нашел ничего не обычного.

— Ну, коли не заметил, то и ладно!... — Пожевав губы Акилура продолжила. — Я тебя всему, что умею учить не буду! Да и не умею я свету наказ давать. Я тебе знания, что про тьму и свет, собрала за жизнь долгую расскажу, да как защититься от них покажу. Самой ворожбе учить не буду, но знать ты должен что с собой свет несет и чем тьма к себе манит.

Тьма тебе силы даст, пьянить будет! Люд, что рядом будет — не дороже червя земляного для тебя станет. Силы больше захочется, но как к грани подойдешь дара своего, так и польется кровь. Будешь люд резать, да проклинать по чем зря... А магия темная — одно слово тьма. Не умеет она создавать, аль восстанавливать. Только менять, аль калечить.

— Как же так баба Акилура? В академии ведь и темной ворожбе учат! — Возмутился Пест, сжав кулаки. — Как такое можно, ежели темный маг ворожбою своей люд по чем зря губит?

— Не перебивай! — Хлопнула по столу Акилура. — За магами, что тьме дар свой посвятили всегда дозор и пригляд был государев! Не можно магу темному ворожбу ворожить за так! Только с позволения государева указа. В том указе люд сидит знающий и ворожбой за каждым магом с даром темным следит. Звать тот указ "Контроль темной магии". Ежели свидится с людом оттуда тебе придется — сразу узнаешь тех. Лоб у них клейменный, а на лбу знак единого. И не спрятать тот знак и не свести. Чуют они магию темную, что пес охотничий...

Разговор продолжался долго. Почти целый день Акилура рассказывала и показывала охранные, защитные и оберегающие ритуалы. Она вручила песту ни один оберег. От серьезной магии они не помогали, но вот от стихийной ворожбы, возникшей без участия человека, помогали хорошо.

— А теперь слушай меня внимательно Пест! — Акилура потянулась к своей клюке и с натугой свернула ее навершие. Она достала из полости в клюке маленький, куцый и черный хвост. — Узнаешь?

— Чертовской хвост! — Без заминки ответил Пест.

— Звать того черта Таруголитован. Это запомнить надо зело, а не то он может отказаться твой наказ выполнять. Как звать его — тебя учила. С ним сторожись всегда! Хлебом не корми его, но пакость делать ему надо. Природа такова его. Зело помни это, когда его зовешь!

Пест кивнул, принимая от Акилуры еще один подарок.

— Не гоже мне сказывать то, но боюсь я Пестушка. — Аккилура еще сильнее осунулась и начала говорить странным скрипучим голосом. — Каждый ведун с того момента, как слово сказано о том, что он ведун, свой рок получает. Это и проклятье его, и судьба. Рок он у всех разный и каждый его несет. Кто-то всю жизнь мается, а кто-то смерть худую принимает. Ежели ведун сильный, то и жизнью мается и смерть худая.

Пест хмурился и внимательно слушал, не переспрашивая и перебивая, а Аккилура скрипела голосом и словно извиняясь продолжала рассказывать.

— Я тебе раньше не сказала ибо не хотела на тебя тоску или страх наводить. Так было, так есть и так будет. Ведун всегда рок свой несет и никуда от него не деться. Свой рок узнаешь, когда положено будет... — Старуха умолкла, а Пест не уверенно спросил:

— А твой рок?

— Не надо тебе то знать. Не надо Пестушка... — Аккилура вздохнула и почему-то начала гладить стол, шершавыми ладонями. — То знание тяжкое и тебе оно ни к чему...

Спустя три дня.

Дом рода Подова.

— Слушай мой наказ Пест! — Пест с отцом сидели на лавке у дверей. Рядом с лавкой стояла квадратная корзина с лямками. К ним подошла мать Песта и села рядом с отцом. — За Пикардом зело следи! Мужик он хороший, но на горькую падучь! Как бы не натворил чего. Не со зла, а по хмельному делу. Старшой по тому и отдал деньгу, что собрали тебе. Как в академии дело сделаете и жилье найдете — сразу Пикарда воротай! Не то опять хмель его понесет! Вразумил?

Пест кивнул, а отец вздохнув продолжил.

— Учись прилежно, чтобы за род свой стыдно не было. Знать тебе зело много надобно, по тому ученья не чурайся. Может так выйти, что тебе видно будет — не к чему тебе то ученье, но запомни! Ученье лишним не бывает и всяко знание под собой дело имеет, а дело то только времени своего ждет!

— Вразумил я тебя батька! — Пест встал со скамьи. Он повернулся к родителям и поклонился в пояс. — Земной поклон вам родичи! За кров и харчи, за мудрость и ученье.

Мать поднялась с лавки и, подойдя к Песту, поцеловала того в лоб, а после отвернулась, вытирая платьем слезы. Отец хмуро оглядел Песта и вздохнул.

— Ступай Пест с единым! По правде живи и на люд с городища не смотри... — Отец вложил в руку Песту не большой мешочек из мешковины. — Это зола из печи нашей. Силу родову она держит. Ежели трудно будет... Сам ученый. Что делать знаешь... Ступай...

— Пять зим батька! — Пест кивнул отцу, одевая корзину на плечи, и вышел из дому, убрав мешочек с золой за пазуху. Не спешным шагом он пошел к околице селения. Пройдя все селение, он не увидел ни души. Его никто не вышел провожать. Лишь у самой околицы, он заметил старосту. Он встретил его внимательным взглядом, кивнул, но не проронил ни слова. Пикард ждал его за околицей.

— Лесом пойдем. Рядом с трактом. — Тоном, не терпящим отказа, произнес Пикард. Он на пару с Пестом поклонился селу и ухватил щепотку земли, высыпав ее на макушку.

— Не за чем. Пойдем к лесу, я Хозяина леса спрошу, куда он нас вывести может. Акилура говаривала, что до самого Ультака он ее водил...

Землянка Акилуры.

Староста стоял у дверей в землянку и дрожащей рукой тянулся к ручке двери. Страх был не случайный. Акилура никогда не звала к себе просто так. Она всегда приходила сама, а звала лишь если в село приходила беда. Последний раз, когда она позвала к себе — на село вышел пачканый ворожбой волколак. Он унес жизни 10 мужиков из села Ведичей.

Дверь самым противным образом скрипнула, а взору старосты предстала не обычная картина. По среди землянки Акилуры стоял стол. У стола стояла лавка, а на ней, спиной к старосте сидела Акилура. Разорваный топчан на полу и битые горшки не так бросались в глаза, как то, что Акилура сидела прямо. Такой староста ее не видел никогда.

— Меня зело хорошо слушай старшой! — Начала каркающим голосом Акилура. — Я прадеду твоему, отцу и тебе слово давала, что со смертью шашни водить зареклась... не сдержала я то слово...

Староста покрылся потом. Сделки со смертью всегда сопровождались чьей-то смертью в селе. Такие действа пресёк дед старосты запретив Акилуре сделки со смертью. Кадык старосты судорожно дернулся, но он не проронил ни слова.

— Родову летопись Песта я глядела. Иначе бы и не связалась со смертью. — Глаза старосты привыкли к полумраку и он увидел черное как земляное масло пятно на столе. Оно по капельке стекало вниз. — Нашептали мне предки рода Подова, что быть ему на грани той и этой стороны не раз, еще пока учебу учить будет... Я старшой Песта как родную кровь воспитала, которой не было никогда, по тому смерть звала, чтобы уберечь его от той стороны.

— Знаешь ведь, что клятву дала...

— Знаю! — Акилура хлопнула по столу рукой. От удара от столешницы отлетело несколько щепок. Старосте стали видны руки Акилуры. Они обзавелись когтями. Такими же черными, как смола. — Я свою душу отдала старшой. На свою душу торг вела... То мой рок. Или душою чистой уйти за грань через пламя кострища, или душу свою продать за чужого сына...

Акилура зашлась утробным кашлем, а лужа на столе начала рости.

— В хранители Песту я черта сосватала, чтобы от той стороны берег его...

— Что ты сделала?... — Ели вымолвил староста. Пот с лица уже сошел, но вместе с кровью. Он стал белее снега.

— Рот закрой и слушай меня! Кого я ему в хранители сосватаю? Ведьма я старшой и других хранителей не знаю!... Черт тот не простой. Ему с заячий хрен до рогов крученых и лысине на темечке! С тем заветом справится, а гулебанить ему единый не даст! Смерть она хоть и во мраке живет, но под единым ходит. Не быть тому, чтобы черт по земле разгуливал, да бесчинства творил. Ангел младшой с Пестом рядом всегда будет. — Акилура вновь зашлась кашлем, но спустя несколько ударов сердца продолжила. — Я за то свою душу в службу смерти отдала...

— Значит до городища дойдут?... — Не смело произнес Староста.

— Не дойдут! Тень Пикарда на кладбище уже топчется. В Подовой стороне. Так Пест решил, ибо его стороны на нашем кладбище нет. Чудом ноги он унес, когда лихой люд след на них взял. Пикард тогда свой живот отдал, чтобы Песта уберечь. — Акилура глубоко вздохнула. — Тяжко мне старшой! Смерть меня зовет... Знаешь ты, что с ведьмами апосля смерти становится?

— Знамо то Акилура... — Хрипло произнес староста.

— Ну, коли знаешь, то дверь на засов снаружи закроешь. Вместо засова прут ивовый, что под ногами у тебя, всунешь. Мужиков соберешь и до заката все окна заколотишь, да печную трубу мхом заткнешь. До прихода Песта с учебы не вздумай носу в землянку мою казать... Тяжко мне... Уходи старшой...

Староста подхватил с полу ивовый прутик и вылетел за дверь. Взглянув на солнце, которое было в зените, он припустил к мужикам.

Акилура в это время продолжала сидеть за столом. Ее когти все сильнее впивались в столешницу, а из черных провалов глаз текли черные как смола слезы.

— Ты уж прости Пестушка, прости старую... Не уйти мне чистой с кострища... Обманула старая...

В двух пеших переходах от города Вивек.

Лес размеренно шумел молодыми листьями. Ветви слегка качались под легкими порывами ветра, создавая не повторимый шепот листьев. На одном из деревьев, стоящих у края небольшого озерца была привязана веревка. На этой верёвке был за шею привязан человек. Он был весь в синяках и ссадинах, а на спине зияли две раны из которых торчали обломанные древки стрел. Его тело качалось в такт дуновениям ветра.

Пест стоял в повязке на глазах и рассматривал Пикарда. Он был абсолютно гол, а на его шее была веревка. Второй конец был привязан к ветке березы. Синий язык вывалился из рта, а шея не естественно вытянулась. Повязка на его глазах не мокла, но челюсти были сжаты так, что мышцы на скулах вздулись, а кулаки от напряжения побелели. Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Он повторял это несколько раз, пока не успокоился. Когда все же успокоился, он снял повязку и начал копаться в своем мешке, ища то, чем можно перерезать веревку.

Он достал свой нож и, зажав его зубами во рту, принялся карабкаться на дерево к суку, на котором был привязан Пикард. Когда он срезал веревку раздался глухой стук от упавшего тела.

Спустившись с дерева он начал копать могилу прямо под деревом. Идея была не совсем удачная. Ему часто попадались корни и приходилось останавливаться. Копал он сырой, выструганной ножом палкой. Выгребал землю небольшим котелком, в котором варили еду вместе с Пикардом. Корни резал ножом, который сам выковал.

Периодически он вылезал из могилы и одевал повязку, рассматривая душу Пикарда, которая носилась вкруг тела, постоянно приговаривая: "Как же так?... Без меня то он куда?... Живота долг не отдал...". Пест периодически спрашивал душу, хватая ее за руку.

— Как звать?

— ...Не знаю... — Растеряно отвечал Пикард.

— Село твое какое?... Из какого роду будешь?...

Душа Пикарда растерянно впадала в ступор, но спустя несколько минут снова начинала нарезать круги вокруг собственного тела заводя старую песню. "Куда без меня то?... А как теперь быть?... Живота долг..." — Раз за разом повторял он.

Он занимался этим весь оставшийся день, а когда начало смеркаться — вылез из получившейся могилы. Он стащил тело Пикарда в эту яму, предварительно накидав в нее веток ели. Достав мешочек из мешковины он взял щепотку золы и посыпал на тело Пикада со словами: "Ведичи село твое, род твой Подовый! То что наказано было делал ты до последнего удара сердца. Вины на тебе нет.". Он произносил это все серьезным тоном, но мальчишечий голос все равно чуть-чуть дрогнул.

После этих слов он взглянул на небо в поисках светила, и найдя его уже за кромками деревьев, принялся закапывать могилу.

Уже в темноте, уходя от могилы он снова одел повязку на глаза и обернулся. У могилы на корточках сидел Пикард и поглаживал холмик от собственной могилы. При этом он по доброму улыбался, словно и не повесили его. Вздохнув он продолжил путь на запад по ночному лесу. Повязку он так и не снял...

Восточные ворота города Вивек.

Недалеко от ворот, в корнях большого дерева спал Пест. Солнце уже встало и лучик, пробравшись сквозь листву и корни деревьев, упал на левый глаз мальчишки. Тот поморщился, и перевернулся на другой бок. Поворочавшись с бока на бок еще пол часа он все же встал.

Молча выбравшись из корней и вытащив заплечный мешок, он направился к ручью, чтобы умыться. Раздевшись по пояс и ополоснувшись, он принялся копаться в мешке в поисках еды. Через пару минут он уже хрустел сухарем хлеба и откусывал от куска козьего сыра размером с его кулак. Запивать пришлось из ручья.

Когда он доел, он оделся и принялся оглядывать себя. Лапти на ногах, грязные холщовые штаны, серая рубаха и потертый кожаный жилет в купе с растрёпанными волосами.

— Не пойдет так. — Буркнул себе под нос Пест хмурясь. — Так и вздумают, что побираться пришел.

Он достал из мешка чистую белую рубаху, запасные чистые штаны, свой нож и довольно большой корешок. Снова раздевшись он залез в ручей и намочив не длинные волосы, принялся их тереть корнем. Спустя пару минут трения волосы стали мыльными. Не смывая мыло, Пест начал сначала срезать их ножом. Пол часа ушло на данную процедуру. Выйдя из воды и одевшись в чистое белье он в задумчивости уставился на свои лапти. Погладив голову с короткими волосами, он зарылся в заплечный мешок. Достав из него подаренные сапоги и пару кусков плотной ткани, он уселся и принялся заматывать голые ноги тканью. Так, как учил Пикард.

— Тяжелые и велики малость. — Констатировал Пест, когда одел сапоги. Они были ему велики, но не критично. Оглядев место помывки, он начал складывать вещи в мешок, а после двинулся к воротам...

Ворота оказались не большие. "В акурат под две телеги" — подумал Пест, когда их увидел. А вот стены его впечатлили. Он не видел построек такой высоты никогда, а тут метров десять каменной стены. За стеной виднелись несколько высоких башен.

У ворот он встретил караван телег, которые споро вкатывались в ворота. Каждая телега не на долго останавливалась у двух стражников. Они начинали водить какими-то палками у грузов, а после махали рукой и подъезжала следующая.

Пест осторожно подошел к стражнику одетому в кожаный нагрудник и как можно вежливее обратился к нему.

— Дня доброго вой! — Пест поклонился в пояс. — Не укажешь ли путь, что в академию маговскую ведет?

Стражник взглянул на Песта, а его брови поползли вверх.

— Ты из какой глуши вылез? — Стражник поправил шлем, больше похожий на котелок и выжидательно уставился мальчишку.

— Из свободных сел восточных буду. В маговскую академию путь держу.

— А чем докажешь? — С прищуром спросил стражник, продолжая рассматривать мальчишку. — Нищеброд в город не пускаем! Развелось тут ворья, да попрошаек...

Пест прикрыл глаза, глубоко вздохнул и одновременно топнул ногой. От него к стражнику прошла волна прохладного ветра. Палки двух охранников, что осматривали одну из последних телег вспыхнули голубым светом.

— Разгружай телегу! — Со злостью бросил один из стражников мужику, что вел телегу сквозь ворота.

— Не серчайте мужики! Нету в ней магии, чтоб мне пусто было! — Мужик бросил узды коня и споро начал разгружать мешки с телеги, тараторя с испугу не переставая. — Все смотрите! Не может быть такого, чтобы магия была тутова! Я зерно везу!

— А это мы сейчас поглядим! — Сказал один из стражников и подошел к стене, достав из нее заряженный не большой арбалет, и направил его на мужика.

— Старшой! Это господин магию кажет! Не мужик это! — Крикнул стражник, опрашивавший Песта. Один из охранников кивнул и дал знак другому. Они снова взялись за палки и тщательно начали водить над каждым мешком.

— Вы уж извините, не знаю вашего титула, да и одеты вы... — Начал было замельтешивший стражник, но Пест резко прервал его.

— Я не благородной крови. Я из села Ведичей, Подов сын. — От этих слов стражник успокоился и взяв себя в руки показал кулак Песту.

— А какого пугаешь тогда? — Стражник вытер пот со лба и сердито буркнул. — Ступай своей дорогой пока по шее не получил!

— Не ругай вой, я дороги то и не знаю. Как в академию маговскую попасть?

— Через ворота пройдешь и иди прямо. Мимо нее не пройдешь!

— Спасибо за слово доброе! — Пест еще раз в пояс поклонился и пошел через ворота. В них двое стражников остановили Песта, поводили над ним своими палками и отпустили.

— Эй! Как тебя там? — Пест уже вышел из ворот, но обернулся на крики, увидев одного из стражников. — Посреди улицы не ходи! У края держись и конных пропускай!

Пест кивнул, еще раз поклонился и продолжил путь. Кричавший стражник ухмыльнулся и пробубнил себе под нос: "Вот же деревенщина..."

— Сколько лет? — Спросил Песта мужчина в серой мантии. У него на носу висели очки на цепочке.

— 13! — Ответил Пест. Он стоял посреди большой комнаты. За его спиной было огромное окно, а перед ним широкий длинный стол. За столом сидели семь мужчин. Каждый был одет в мантию своего цвета.

— Назови свое имя! — Продолжил допрос мужчина средних лет в серой мантии.

— Пест

— Фамилия? — Мальчишка замялся, не зная как сказать.

— Не знаю я слова такого и что значит оно. — Краснея ответил он.

— Род твой как называется? — Спросил уже другой мужчина в белом одеянии и серой бородой.

— Род мой Средний.

— Пиши: Фамилия Средний. — Сказал мужчина в белой мантии человеку в серой мантии с пером, который старательно заносил данные в огромную книгу во весь стол. Когда тот поднял голову, мужик в белой мантии продолжил спрашивать. — Как отца твоего звали?

— Под.

— Пиши: Подович. Откуда прибыл?

— Из сел свободных, что на востоке. Родился и взрос в селе Ведичей.

— На какой факультет?

— Я... Не знаю я. — Смущенно сказал Пест, опустив глаза в пол.

— Может ты уже умеешь что-то?

— Умею! Как не уметь? — Под поставил заплечный мешок под ноги и протянул в сторону спрашивающего кулак. Спустя пару секунд кулак вспыхнул огнем. Пест открыл глаза и взглянул на "Белого", как он сам для себя его окрестил.

— Все? — На его лице не было ни удивления, ни сожаления. Оно ничего не выражало.

— Нет. — Пест залез в сумку и достал флягу с водой. Далее он повторил упражнение с ледяным шариком, поставив тот на стол перед Белым. Не ожидая дальнейших указаний, он топнул ногой издав волну ветра, а за тем достал горсть песка кармана, обратив ту в камень. От усталости выступил пот на лбу, а в животе громко заурчало. Пест еще раз залез в мешок и достал последний сухарь, начав его грызть. Хруст раздавался на весь зал.

— Свет? Тьма? — Спросил Белый хмурясь и разглядывая Песта. Тот не стесняясь продолжал грызть сухарь.

— Не обучен тому. — Ответил мальчик, проглотив кусок сухаря и запив из фляги.

— Кто учил?

— Ведунья наша Акилура звать.

— Врешь — Безапелляционно отсек Белый. Пест взглянул в его глаза и вздохнул.

— Не ведунья она... — Пест немного помолчал, словно подбирая слова. -Ведьма она, но селу нашему служит не одно колено, ибо долг живота на ней. С костра старшой ее снял, когда жечь ее хотели.

Белый, всматривающийся в глаза Песта, кивнул своим мыслям и откинулся на спинку стула на котором сидел. С минуту разглядывал мальчишку, а за тем спросил.

— На тебе две клятвы. Где и чем клялся?

— Первый раз клялся господину магу Чик'Хлосту, что проездом в нашем селе был и дар к ворожбе во мне разглядел. Ему клялся, что имя его назову, ежели в академию маговскую поступлю. — Белый кивнул мужику с пером: "Правда!". — Второй раз поклялся даром своим и памятью предков своих, что как обучение закончу — воротаюсь в землю свою и магом наместным назовусь над тремя селами. Ведичей, Куприян и Дорожичей. За то они дают деньгу не малую, чтобы мне было чем в академии расплатиться за учебу.

После этих слов мужик в красной мантии подтолкнул белого и выразительно указал взглядом на мальчишку. Белый взглянул на него, но ничего не сказал, а обратился к Песту.

— Что еще можешь показать?

— Нож вот сам выковал и знак земли в него вложил. — Пест положил ножик перед магом в белом и снова отступил на несколько шагов. Маг в белом даже в руки его взял, а лишь взглянул на него. — Еще я магию чую и душой видеть могу.

Брови мага поползли вверх. Он протянул руку вперед, ладонью вверх и спросил:

— Что видишь? — Пест достал повязку из-за пазухи и повязал на глаза. Затем он подошел и начал что-то рассматривать, словно над рукой мага было что-то.

— Кружево из нитей белых!... Ох и доброе кружево! — Пест втянул воздух носом и пару раз резко выдохнул через нос, а затем еще раз втянул носом, но уже плавно. — Периной пахнет. Значит это света ворожба.

— Оригинально! — Пробасил маг в зеленой мантии. Он поставил руки на стол локтями и сложил пальцы в замок. Наружная сторона его кистей была покрыта очень грубой кожей. Кожа была с виду похожа на кору дуба.

— Это все?

— Я еще с духами лажу и призыву обучен немного... — Пест умолк не зная что еще добавить.

— Элементаля призвать сможешь? — Спросил смуглый маг в красной мантии.

— Не знаю такого слова. — Пест снова покраснел и опустил глаза. — Но черта звать обучен. Простого, не лысого.

— Черта? — Удивился белый маг.

— Ну, а что вы хотели от деревенской колдуньи? — Подал маг в черном балахоне. — Не изволите ли его призвать молодой человек?

— Токмо ежели уголь березовый у вас найдется. — Растерянно сказал Пест.

— У меня есть вот это. — Маг в черной мантии положил на стол черный мелок размером с палец. — Это должно подойти не хуже. Вы уважаемый Лирд не возражаете проведения ритуала призыва?

— Это не законно, но ради расстановки всех точек над ипрой... — Белый маг изобразил недовольство, но вздохнув ответил. — Не буду возражать.

Пест подошел к магу в черном балахоне и взял в руки мел. Он слегка понюхал его и сморщился от явного запаха серы. Далее он глубоко вдохнул воздух ртом и резко дунул на мелок. Понюхал еще раз и еще раз дунул на него.

— Браво молодой человек! Браво! — Маг в черном улыбаясь начал хлопать в ладоши. Не громко и довольно наиграно, только обозначая хлопок.

Пест тем временем не обращал внимание на мага, принялся чертить на полу два круга один в одном и пятиконечную звезду внутри. После того, как начертил знаки на концах звезды он встал у одного из них и принялся что-то шептать в кулак. В кулаке уже находился хвост черта, который ему отдала Акилура. После шепота в кулак Пест достал иголку и кольнул себе в палец, капнув на пентаграмму. Она тут же выдала клубок серого, вонючего дыма по центру и в ней появился черт ростом по колено Песту. Черт был самый обыкновенный, если не считать того, что его пятак был непропорционально мал. Черт стоял лицом к Песту и увидев того заулыбался.

— Вот значится как? В наследство вступил, да? — Пропищал черт, повиливая хвостом и вытирая руки об шерсть на ногах. — Учти! Я только глаз отрастил и пятак до конца не вырос, так что много не проси!

— Ха! Вы посмотрите на это юное дарование! — Воскликнул маг в черном. Он встал со своего места и принялся ходить вокруг пентаграммы Песта. — Нет! Вы посмотрите! Никакой силы! Только ритуалистика и сырая мана! Все молодой человек! Я забираю вас к себе!

Черт удосужился оглядеться. Увидев мага в черном и белом, он сглотнул, глаза расширились и он принялся верещать и материться по чем зря.

— Сука старая! Продала на опыты тварь! Чтоб ей нежитью переродиться! — Черт принялся биться о невидимую стену пентаграммы. Он пытался подпрыгнуть и нащупать край барьера в высоте, потом пытался подлезть под него, а когда понял, что это бесполезно — вжался в нее и заскулил как побитый пес. — Пеееестушка!... Ты же малец добрый... не отдавай меня!... Я тебе пригожусь!...

— Хрен тебе, а не мальчик Люциус! — Воскликнул маг в белом. — Это маг универсал!

— Черта лысого тебе в ученики стары хрыч! — Маг в черном протянул фигу в сторону мага в белом. — Из-за тебя я уже три года без учеников! Он мой!

— Так тебе и надо! А мальчик средний универсал! — Маг в белом начал краснеть от злости. — Он будет учиться вне программы и у всех! Я лично! Слышишь? Лично обучу его набору заклинаний мракоборца и буду молить, чтобы первое применение их было на тебе!

Маг в черной мантии зашипел, глаза налились кровью, а из под верхней губы полезли белоснежные клыки. С минуту шипение продолжалось, но маг всё-таки взял себя в руки.

— Существо хранитель за мной! — Прошипел со злостью Люциус. — Это мое условие на обучение!

— Обязательное изучение полного набора заклинаний мракоборца! — Сказал в ответ маг в белом, которого назвали Лирдом. — Это — мое условие.

— Так значит? — Заревел маг в черной мантии и повернулся к Песту и черту, который жался к Песту и не мог дотянуться до него через невидимый барьер. — Ты! Ты черт безродный! Будешь служить этому мальчишке!

Он достал из складок мантии свиток и бросил в пентаграмму.

— Распишись, а не то я тебя в первозданный мрак обращу! — Рявкнул черный маг на черта. Тот подскочил к свитку как ошпаренный и, даже не прочитав его, с размаху воткнулся пятаком в место, где должна быть роспись.

— Все сделаю! Не губите! — Черт на карачках начал отползать к Песту, пятясь задом. Маг в черном тем временем обернулся к магу света и прошипел сквозь зубы:

— Выкуси старый хрыч! — Он снова сложил пальцы в дулю и направил ее в сторону краснеющего мага в белом.

— Низшая нечисть не может быть хранителем! — Сквозь зубы прошипел Лирд.

— Уважаемый Эбиндор! Вы самый сведущий на счет законов и порядков. — Люциус с хищной улыбкой обратился к мужчине в серой мантии, который продолжал записывать в свою книгу что-то. — Есть ли в своде законов или правилах запрет на хранителей нечисть?

— Есть, но только на нечисть высшего порядка. — Со вздохом произнес он. — Обыкновенный черт к ней не относится.

— Тебе выйдет это боком Люциус! Я тебе это не забуду! — Сквозь зубы процедил Лирд и сел на свое место.

— Условий не имею. — Бросил маг в красно мантии, с улыбкой наблюдавший перепалку черного и белого мага.

— Пофиг... — Бросил маг в голубой мантии. На его голове торчали в разные стороны светло русые волосы. Мантия была мятая, а взгляд отрешённый. Все совещание он сидел со скучающим видом, проявив заинтересованность лишь тогда, когда Песта испустил волну ветра. И то его интерес закнчился секунд за десять, стоил лишь магу его рассмотреть.

— Нет условий. — Произнес огромный маг в коричневой мантии.

— Молодой человек мне интересен, но условий при обучении я ему ставить не буду. — Произнес маг в зеленой мантии.

— Без условий — Флегматично произнес маг в синей мантии.

— Если все огласили свои условия, то вы молодой человек должны подойти ко мне. — Начал мужик в серой мантии. — Вы должны подписать контракт, согласно которому вы после обучения поступаете на службу государству Гвинея и обязуетесь пять лет отработать на его благо...

— Не можно мне пять зим опосля учебы государю служить! — Перебил Пест человека с пером. — Мне за селами ответ держать надобно!

— Молодой человек, в таком случае обучение будет платным! Вы вообще в курсе сколько это стоит?

— Сорок золотых монет государевой чеканки! — Пест принялся копаться в своем мешке и вытащил из него кожаный жилет. Поддев иголкой шов с внутренней стороны, он споро распорол его и вытащил из подклада 40 золотых монет, пересчитав их и положив на стол перед мужчиной в сером.

— Кхм... Ну, если так, то да, но общежитие вам тогда не положено!

— Я выделю ему комнату в здании своего факультета! — Начал маг в черной мантии.

— Ты собрался мальчика в своем подвале сгноить? Хрен тебе! — Вступил в перепалку белый маг. — Он будет жить у меня в флигеле!

— Прекратить! Я как уполномоченный представитель Короля Гвинеи требую прекратить этот балаган! — Мужик сером хлопнул по столу ладонью. Один глаз начал подергиваться.— Я запрещаю проживание в зданиях факультетов и вообще! Я запрещаю обучать его вам двоим вплоть до третьего года обучения! Уважаемый Лирд? Уважаемый Люциус? Вы меня поняли?

— Я вас понял! — Ответил с постной миной маг в черном. Он повернулся к магу в белом и процедил, почти не шевеля губами. — Старый хрыч!

— Гниль могильная! — Не остался в долгу тот и уже громче добавил: Я тоже вас услышал.

— С чего такая забота? — Хмурясь прошептал на ухо маг в красной магии Лирду.

— С того! — Начал громко нашептывать маг света. — Вам самому не надоело ездить в восточные захолустья и рыскать по лесам, ища очередного волколака? — От этих слов маг в красном сморщился как от зубной боли. — А мальчик 100% наместный маг в тех землях!

— Я все понял и чем могу помогу! — Маг в красном поднял руки ладонями вперед, признавая его правоту. — До того надоело в тех лесах шастать!

— Так! Пора заканчивать этот форменный балаган! -Мужчина в сером захлопнул книгу и встал. — Вы уважаемый Пест Средний принимаетесь в нашу академию на индивидуальное обучение по программе "Маг Универсал". Оплата я так понимаю сразу за весь курс обучения?

Пест только кивнул, ничего не ответив.

— Существо хранитель у вас уже имеется. Вам необходимо приобрести минимум три камня накопителя энергии и магическую доску. — Тут маг спохватился, словно что-то забыл. — Вы, я надеюсь, читать и писать обучены?

— Как же! И писать ученый и читать! — Не без гордости заявил Пест.

— Так. Общежитие вам не положено так что жилье и питание остается на вас. Так как вы обучаетесь по индивидуальной программе, то и общего набора вам ожидать нет необходимости. Весь лекционный материал вы возьмёте в библиотеке. Мантию получите у секретаря на выходе отсюда. Отнеситесь к ношению мантии серьезно молодой человек! Это обязательный атрибут всех обучающихся! ...

Уже смеркалось, когда Пест вышел за ворота Академии Магии города Вивека. Он шел по улице улыбаясь. То, к чему его так долго готовили получилось. Он стал студентом Магической Академии. Пест шел не разбирая дороги куда глаза глядят. Рядом, не отступая ни на шаг и абсолютно молча шел черт. Он держался у левой ноги. Иногда ему приходилось бежать, чтобы не отстать. В конец запыхавшись он выругался и, уцепившись за штанину Песта, залез левое на плече. Пест взглянул на него, кода тот залез, но ничего не сказал, кроме как : "Сделай так, чтобы акромя меня тебя не видал никто". Черт стал полупрозрачным, а Пест только хмыкнул. Так он и шел по улицам города, с чертом на левом плече.

Он смотрел на хмурые лица прохожих, убогие покосившиеся деревянные халупы и дворцы, поражающие своей роскошью. В домах загорались огни, а на улицах появились люди с длинными палками. Они подходили к столбам и прикасались палками к железным лампадкам на верху этих столбов. На столбах вспыхивал огонь, который освещал часть улицы.

Так не торопясь он дошел до парка, который был словно сказочный лес из-за светящихся то тут то там фонарей. Усевшись на скамью, посреди аллеи он вздохнул.

— Пест, может поедим чего? Да и про ночлег думать надо. — Пест вздрогнул. Он уже забыл, что на левом плече у него сидел черт. Не ответив, он зарылся в мешок, достав последний сухарь и мешочек, в котором хранил сыр. Сыр довольно хорошо крошился и в мешке была пару жменей крошек сыра. Он разломил сухарь на двое и достал горсть сырных крошек, отдав это все черту в лапки. Тот удовлетворенно захрюкал. Пест тоже начал жевать сухарь и закидывать в рот крошки.

— Хрень... Хрень... — Примерно такие звуки производил чавкающий черт. — Спать то тоже где-то надо... хрень... хрень...

Пест зарылся в сумку и достал правый лапоть, который снял еще за городом. Сковырнув бересту изнутри он достал серебрушку. Больше денег у него не было.

— Залезай на плече, пойдем постой искать... — Пест скидал все вещи в сумку и побрел по пустынной улице. Черт все так же восседал на левом плече.

Выйдя из парка, он увидел узкую улицу. Она была освещена красными фонарями. Почти во всех домах горел свет, но окна везде были закрыты занавесками. Где-то синими, где-то красными, а где-то зелеными. Дома стояли впритык друг к другу.

-Хрень... — Издал звук черт на плече. Он соскочил с плеча и побежал вперед Песта. — Чую!... Похоть чую!...

Пест нахмурился. Он помнил, что рассказывал про городище Пикард, и знал, что в городе некоторые женщины продают свое тело мужикам за монету.

— Есть место, откуда похотью не несет? — Спросил он черта.

— А мож зайдем? Глянем глазком одним? — Черт уже стоял у двери в дом с зелеными занавесками и чуть не лизал ее. Он терся об нее животом, высунув язык. Пест, подойдя к двери, пнул черта от чего тот покатился по брусчатке.

— Веди туда, где похотью не несет! — Строго буркнул он. Черт зло глянул на него, но не проронил ни слова. Он начал неспешно идти, постоянно принюхиваясь и похрюкивая. Пест на секунду остановился и прикрыл глаза, медленно втягивая воздух через нос.

— Хм... Сыром козьим пахнет... — Тихо произнес он. Пожав плечами он продолжил путь.

Остановились они у дома с красными окнами. Свет горел только в одном окне.

— Отседа не несет! — Заявил черт и полез обратно на плече Песта.

Пест постучал в дверь и потянул ручку двери, которая не смотря на массивность поддалась легко.

— Не работаем! — Встретил с порога недовольный мужской голос. Пест толком не разглядел говорившего. Тот сидел в тени, в углу комнаты, закинув ногу на ногу.

— Мне бы на постой остановиться! — Попытался вступить он в беседу. — До утра. Пяток грошей дам!

— Шел бы ты малец подальше отсюда. — Оборвал его сердитый голос. — Не место тут для недорослей, а за пяток грошей только в порту угол найдешь. И тот с клопами! Ступай по добру, не ровен час подрежут тебя. У нас лихих мужиков хватает в квартале...

— Вразумил я. — Пест кивнул, но не ушел. Он пару секунд потоптался на месте и не смело спросил. — Дядько, подскажи как мне в портовый квартал дойти.

— На лево иди, как отсюда выйдешь. Не сворачивай и в порт придешь.

Пест выдал "Здравь будь!", поклонился и вышел направившись по пути, указанным мужиком, которого он так и не разглядел...

Карим всю свою жизнь провел в трущобах. Он не очень хорошо владел ножом и размеров был не внушительных, не отличался умом для сложных операций, но у него была чуйка. Именно его чуйка стала тем качеством, что привела его на вершину портовой шайки. Ему верили и доверяли. Сейчас же они стояли в проулке и ждали своего "клиента". Его уже вели и сложностей не предвиделось. "Клиент" был не большого роста и у него была за плечами сумка, что давало надежду на хабар. Все было как обычно, но чуйка кричала. Она вопила об опасности.

— Крест! Без крови делай. Нож к горлу, но резать не вздумай! И... лицом к стенке, так чтобы он лиц не видел. Слышал? — Прошептал Карим. — Чую беду так, что промеж лопаток зудит!

— Понял! — Пробасило из-за его спины. Спустя секунду грубый голос добавил — Зудит или нет, а жрать охота..

Клиент уже подошел к ним и лучший нож портовой шайки пришел в движение. Тень бугая метнулась к бредущему не высокому человеку. Тот не успел даже пикнуть, как его уперли лицом в стену, а у горла появилось ощущение холодной стали.

— Шевельнёшься или звук издашь — голову от шеи мигом отстегну! — Послышался бас здоровяка. — Все понял?... Какой понятливый! Старшой, да это пацан!

— Глянь, что в мешке. — Скомандовал Карим еще одному напарнику. Тот шустро подхватил мешок и принялся в нем копаться. Сам Карим с дрожью наблюдал за полетом белоснежного пера. Оно падало сверху, пролетев прямо перед его носом.

— Старшой!... — Услышал он дрожащий голос одного из напарников. Повернувшись он увидел его сидящим на корточках над заплечным мешком. В руках он держал какую-то тряпку. На ней лежало 9 золотых монет и одна серебрушка. Луч фонаря с улицы освещал всего кусочек этой тряпки. На этом кусочке был изображен герб Академии Магии города Вивека.

— Крест... отпусти пацана. — Сглотнув произнес Карим.

— Чегой-то? — Послышался бас, а спустя пару секунд он выдал — Гвоздь мне в печень...

— Пацан... ты зла не держи. Обознались мы... и постой к стенке лицом. Не тронем мы ни тебя, ни хабара твоего, но золотишко... уж извеняй. Жрать охота мочи нет...

Напарник, ковырявшийся в сумке, быстро покидал все вещи обратно, высыпав золотые монеты в карман, и поставил ее рядом с парнем у стены. Спустя несколько секунд портовая шайка растворилась в ночной тьме...

Пест сидел в каменной нише, под козырьком, укутавшись в плащ. Луна во весь апорт неслась по небосводу, а Пест дрожал и не мог зубом на зуб попасть.

— Где ты был? — Пест смотрел на ухмыляющегося черта.

— Где сказал, там и был! Сам сказал уйди с глаз долой, я и ушел. А то, что тебя потрепали, так тут я тебя предупреждал! Говорил тебе улиц широких держись? Говорил тебе, чтоб переулков опасался?

— А еще ты говорил как свенью ласкать надо, если нужду мужскую справить не с кем... — Пест стучал зубами от страха и никак не мог успокоиться. О том, чтобы спать он и думать не смел...

Проснулся Пест от того, что его кто-то тянул за волосы. Приподнявшись он увидел черта, который тянул его за волосы и бурчал при этом себе под нос.

— Солнце встало и над стеной уж поднялось! — Бурчал он. — Жрать охота и в Академию явиться тебе надо, а ты дрыхнешь!

Пест поднялся и с кряхтением потянулся. В каменной нише, даже укутавшись теплым плащом, было холодно. Размеры ниши в переулке не позволяли вытянутся или лечь поудобнее, по этому он всю ночь проспал свернувшись калачиком.

Потерев лицо Пест взглянул вверх и спохватился.

— Проспал! Как есть проспал! — Он подскочил на ноги и, ухватив заплечный мешок, сорвался в сторону Академии Магии.

— А пожрать? — С досадой спросил черт и припустил за юным магом...

Пест спускался по лестнице в подвал. Лестницу освещали магические светильники. Свет был белым и холодным, но видимость создавал отличную. Спустившись он обнаружил огромную комнату. В комнате ровными рядами стояли тяжелые деревянные столы с массивными столешницами. В комнате было сумеречно. За столами сидели редкие посетители и у каждого на столе стоял магический светильник, не ярко освещая книги, над которыми они склонились.

За стойкой, которая была у дальней стены, стоял сухенький старичок. Его освещала зеленая лампа, которая стояла тут же. Пест осторожно и стараясь не шуметь подошел к стойке.

— Начинающий универсал!... Средней силы!... — Произнес старичок рассматривая Песта через очки, которые без всяких приспособлений висели на его носу.

— Здравь будь старче! — Пест поклонился старичку и поправил мантию. Он никак не мог к ней привыкнуть. Немного помявшись под его внимательным взором спросил. — Сказано мне было, что лекций у меня не будет, а все знания в библиотеке искать надобно...

— По индивидуальной программе значит? Лекции дело добровольное, но везде тебе не поспеть. — Старичок пожевал губами и дождавшись кивка Песта продолжил. — Так! Для начала вот это!

Старичок выложил на стойку две книги. Одна была белого цвета, а другая серого. Обе были в кожаных обложках.

— Это правила поведения студента Магической Академии города Вивека, а вторая история государства Гвинеи. — Пест нахмурился, разглядывая книги и не решался брать их в руки. — Чего стоишь? А...

Старичок поставил перед ним лампу, которую достал из под стойки.

— Проведешь пальцами по ножке вверх и он включится, вниз — выключится. Книги из зала выносить нельзя, да и не даст охрана магическая. И не надо мне тут выступлений. Правила точно для тебя будут. Говоришь как деревенщина. Как прочтешь — подойдешь.

Пест кивнул и сгреб магический светильник с книгами, отправившись за стол. Усевшись за стол, он начал читать.

Первая книга была не большой. Страниц на 70 и довольно крупным шрифтом. Проблемы начались уже на 10-ой странице. Песту начали попадаться незнакомые слова. Взглянув по сторонам он обнаружил, что в зале из посетителей он остался один. За стойкой так же что-то читая стоял тот же старичок. Решив, что беспокоить старичка каждый раз некультурно ("Чай за неграмотного примет!") он решил позвать шепотом черта.

— Чего звал? — Спросила полупрозрачная фигура черта. Оглянувшись он уставился на магический светильник. Пятак, уже нормальной формы, начал шевелиться улавливая какие-то запахи.

— Тут это... слова непонятные в книге. Поможешь? — Спросил Пест, наблюдая за попытками черта вылизать ножку светильника. — Я тебе за то силой сырой подкормлю, когда еды раздобуду!

— Чего там за слово такое? — Тут же навострил уши черт.

-... Вот!... "Запрещается проявление фамильярности к преподавателям и полноценным магам."... Это как фамильярность? — Пест почесал макушку и уставился на черта.

— Как? Ну, вот ты со двора могешь с ходу кому ляпнуть "Эй! Сивый! Хоть сюды!"?... А Акилуре сможешь сказать "Эй! Старая! Шоркай ноженьками резче!"? — Черт прервался и попытался достать рукой до светящегося шара под шляпкой "светильника— гриба". Пест моментально отдернул его за хвост. — Вот! Когда ты детворе кричишь — это фамильярность. К Акилуре же фамильярность проявлять запрещено! Проклянет не дай тьма! На проклятья она талантлива!

— Понял я тебя! Это уважение выказывать и обращаться не как брату, а как старшому роду!... — Пест углубился в чтение, но его оторвал шорох, который издавал черт. Тот терся зарницей о светильник что-то нашептывая. — Ты если не дай бог светильник испортишь — лозой ивовой выпорю! Этот светильник вернуть надобно, а коли не вернем, то платить за него! И так есть нечего. Вчера последний сухарь умяли!...

Черт обижено уселся рядом с книгой на задницу и сложил руки в замок на груди. Он обижено вздохнул со словами: "Жрать охота..."

До самого обеда, пока старичок библиотекарь их не выгнал, они вместе читали книги. Пест читал, а черт объяснял непонятные слова. Они успели взять еще две книги, но дочитали только одну. Та, которую успели дочитать, называлась "Принципы и правила оказания магических услуг в славном государстве Гвинее." На вторую, "Области применения элементарной стихийной магии" не хватило времени.

Выйдя из библиотеки он направился к выходу из академии. Черт продолжал донимать его разговорами о еде.

— Сухарей то за грош возьмём?

— Нет. Пока постой не найдем нечего на харчи тратится. Не знамо как оно повернется. Хорошо бы постой с работой найти. Чтоб хоть харчи бесплатные были...

— Ты за еду работать собрался? Совсем дурной? — Черт сидел на плече Песта и при этих словах дернул того за ухо.

— Смотреть будем, как оно повернется. Не искусный я мастер, чтоб меня за монету звонкую нанимать! — Хмуро ответил Пест и бросил черту. — В кузню для начала веди...

Пест был очень хмур. Он стоял перед мастерской плотника и тянул руку к ручке двери. Ручка была выполнена в виде льва из дерева, который держал в зубах металлическое кольцо. Рука замерла в нерешительности в нескольких сантиметрах от ручки.

Досада и разочарование были вызваны тем, что в кузнице, пообщавшись с мастером кузнецом, понял цену своим навыкам. "Сельский недоучка" — Так его охарактеризовал кузнец мастер. Пест не обиделся. Он достаточно хорошо разглядел нож, который ему показал мастер. И шлифовка, и гравировка были настолько искусны, что Пест покраснел когда показывал свой нож.

— Ну? Чего тянешь? — Пробурчал черт. Его живот издал требовательный рык. — Жрать охота...

— Все бы тебе пузо набить! — Хмуро бросил Пест и вздохнул. — Единый не выдаст, вурдалак не съест...

Пест потянул ручку и открыл дверь. Когда он вошел, в нос ударил запах струганой древесины.

— Тепла, да добра вашему дому! — Громко сказал Пест.

— И тебе не хворать! — Отозвалось басом из глубины мастерской. — С чем пожаловал?

К Песту подошел крупный мужчина, косой сажень в плечах. Руки были словно две огромные лопаты.

— Работу ищу я мастер. — Пест поклонился в пояс.

— Чего умеешь? — Мужик взял табурет и уселся прямо перед мальчишкой. Пест сразу начал хмуриться. Ножки стула были словно несколько стеблей, переплетённых и закрученных по спирали. Все было хорошо отшлифовано и покрыто лаком.

— Пазы знаю основные...

— Это какие? — С прищуром спросил мастер.

— В нахлест знаю, в крест, в стык, в ногу с крестом,... — Пест долго перечислял и показывал пальцами какие пазы он знает и рассказывал как их днлать.

— Ну, а еще что можешь?

— Еще по дереву резать резьбу умею...

— А скульптуре древесной обучен?

— Того не ведаю... — Пест потупил взор и перенес его на ножки табурета.

— Ага. Вижу, что заметил. — Мужик усмехнулся. — Ну, в ученики я тебя не возьму, но работу подкидывать буду. Скульптура деревянная не всем по карману, так и обычный люд заходит. Кому стол справный нужен, а кому и стул. С того заказу тебе молодому треть отдавать буду.

Мужик с прищуром разглядывал Песта, а тот уже было облегчённо вздохнул.

— Завтра с утра приходи. Посмотрим так ли складно делаешь, как говоришь!

— Мастер... Уж не сердчай, но с утра не могу я. В учениках я в академии маговской. Да и постой в граде не нашел я, про харчи говорить не буду. — После этих слов Мастер нахмурился.

— Факультет какой?

— Не числюсь я на факультете. Я "Универсал", как сказали мне.

— Коли так, то ступай! Не возьму я тебя в работники! — Мужик поднялся и поставил табурет к стенке, а сам направился по своим, одному ему ведомым делам, вглубь мастерской.

— Мастер, может скажешь мне в чем провинился я? — Расстроено спросил Пест. Он уже у кузнеца почувствовал, что дело не совсем в его способностях.

— А то не знаешь? Ты посмотри на стену! На бревна посмотри внимательнее!

Пест начал оглядываться и заметил, что у одной стены бревна порядком новее, чем остальные.

— Стену ту меняли недавно... — Почесав русые космы произнес Пест.

— Это я вашего брата с академии брал на постой. С огненного факультету был он, так чуть не сжег мастерскую! — Хмуро ответил мастер и глядя на песта продолжил. — Зарекся я с вашим братом дело иметь. В ремесловом квартале работу можешь не искать. Не возьмёт тебя никто.

— И за то спасибо! — Хмуро ответил Пест, кивнув мастеру, и направился к выходу.

Когда он вышел, он поднял голову к небу и глубоко вздохнул...

Бродя по базару, где все толкались, так и норовили затоптать Песта, он искал где прикупить еды. В кормчей он, узнав цены, питаться не решился. "Как оно теперь повернется незнамо, а есть что-то надо..." — С такими мыслями он отправлялся на местный рынок.

Черт, как только мальчишка зашел на территорию рынка, соскочил с плеча и умчался, маневрируя среди ног толпы.

Ища самых дешевых сухарей, он обошел весь центр рынка и уже добрался до окраинных лотков.

— Дядько! А сухарь или хлеб негодный не завалялся? Я бы взял! — Обратился Пест к мужику с лицом похожим на крысиную морду, за лотком на колесах. Он был не большого роста и из-за лотка виднелась только его голова.

— Есть! Как не быть? Три каравая сухих совсем есть. За три гроша отдам! — С прищуром спросил мужичек. Пест выложил последнюю серебрушку, а мужик как ни в чем не бывало, словно так и должно быть, сгреб серебрушку и выложил три каравая серого хлеба на прилавок. Даже с виду караваи были не первой свежести. Местами подгрызаны, толи мышами, толи человеком. Уже не разобрать.

Пест сгреб в заплечный мешок три черствых как камень каравая и протянул руку за сдачей.

— Чего руку тянешь? — Спросил крысиномордый мужичек.

— Я тебе серебрушку дал! А ты всего три гроша просил! Воротай мне семнадцать грошей! Я уж ученый, чтобы знать сколько в серебрушке грошей! — С нажимом начал Пест.

Мужичек вместо извинений и вида хоть какого-либо стыда начал разоряться на весь рынок.

— Вы посмотрите на это дите пришлое! Явилось в город наш и пытается обманом деньги с честного торговца взять! Да, где же видано?

На Песта начали оглядываться и вокруг быстро собралась толпа. Люди вокруг гомонили, а торговец продолжал надрываться.

— Вы посмотрите на этого мелкого ворюгу! Всучил мне три гроша и надрывается, что серебрушку дал!

— Я и дал серебрушку! Ты же сам ее с лотка сгреб! — Попытался вставить слово Пест, но торгаш не унимался и еще громче начал надрывать голос.

— Да что же это твориться в славном городе Вивеке, что честных торговцев обирают? За, что монету звонкую стража дерет?

Сквозь толпу начала протискиваться троица стражников в кожаной броне и с короткими копьями.

— Кто шумит? Крис, продажная твоя душонка! Опять бедного торговца норовят обобрать? — С ехидством спросил один из стражников. У него, в отличии от спутников висел медальон на груди с гербом города Вивека.

— Явились не запылились! Этот пострел заявляет, что серебрушку мне дал! А он мне только три гроша всучил за три каравая черствых! — Стражник нахмурился. — Да ты совсем берега потерял? Три гроша за хлеб, которым впору подковы править!

— А то дело каждого. Хочет за три гроша, пускай покупает за три! — Окрысился торгаш.

Стражник после этих слов вздохнул и достал из-за пояса с виду обычную струганую палку из дуба. Он упер ее в грудь торговца.

— Процедуру знаешь! — Коротко ответил стражник.

— Я Крис Люнгольский клянусь, что из рук этого мальца серебрушку не брал! — Тут же выдал торговец от чего дубовая палка мигнула белым цветом. Завидев белый цвет мужичек хищно улыбнулся. — А за клевету на меня, честного торговца хочу ту серебрушку, что он якобы мне отдал. Коли нет ее, то весь хабар, что на нем есть заберу!

— Чьих будешь? — Еще раз вздохнув спросил Песта тот же стражник.

— С восточных земель я! Звать меня Пестом, роду я Среднего из Подова вышедший. Село мое Ведичи!

— Пришлый значит? Тогда нет у тебя слова. — Лицо стражника изобразило гримасу сожаления. — Пришлые с местными горожанами в споре слова не имеют...

Уголки рта Песта опустились вниз, а глаза стаи мокрыми. Он сжал кулаки до белых костяшек.

— Так же врет он! Врет как есть! — Шипел Пест.

В это время из толпы вынырнул никому не видимый черт. Он резво метнулся к Песту и пулей взобрался ему на плече.

— Силу им покажи Пестушка! Силу! Огнем полыхни, да смотри не подожги никого! — Яростно зашептал черт ему на ухо.

Пест вытянул в сторону стражника руку и она моментально вспыхнула по локоть ярким оранжевым пламенем. Галаза стражника округлились и брови поползли вверх, а после того как Пест дунул в его сторону прохладным потоком воздуха, он подошел к нему. Присев на корточки, так чтобы их глаза были на одном уровне, он спросил:

— Ты, поди, в академии магии славного города Вивека учишься? — С прищуром спросил стражник.

— Учусь! — Сквозь зубы ответил Пест. Он очень старался не разреветься от обиды.

— А знак у тебя есть, что в учениках ты тамо числишься? — Уже с хищной улыбкой спросил он.

— Есть! — Пест полез в заплечный мешок и вытащил оттуда мантию, на которой красовался герб академии магии города Вивека.

— Допрыгался ты Крис! — С улыбкой произнес стражник. — По закону говоришь? Торгаш честный?

Двое стражников спутников потихоньку зашли торгашу за спину.

— Даром своим клянись ученик академии магов славного города Вивека по имени Пест, что серебрушку дал торговцу Крису! — Громогласно на всю толпу зевак объявил стражник.

— Клянусь даром своим, что положил на лоток купца этого серебрушку! Взял он ее и выложил на лоток три каравая чёрствых, а в обрат мне монет не отдал! — Пест говорил это все с поднятым вверх левым кулаком. После того, как он это произнес кулак мигнул яркой вспышкой, подтверждая слова ученика.

— Ну, что Крис? Доигрался крысиный выродок? — Произнёс один из стражей, что стояли за спиной торговца. Они ухватили того за плечи и начали заламывать ему руки, высыпая все из карманов и раздевая до исподнего.

— За обман и клевету проси Пест виру! — С улыбкой и довольно в официальном тоне сказал стражник с медальоном. Он взял единственную серебрушку, в горе мелких медных монет, что выгребли из торгаша соратники, и протянул ее песту.

— Мне чужого не надо... — Начал было Пест, но свою серебрушку забрал. Стражник кивнул на лоток торговца и взглянув на него у мальчишки заурчало в животе. — Разве, что косу вон ту из хлеба возьму...

Пест, сглотнув слюну, указал на булку в форме сплетённой из теста косы. Она была приличных размеров, покрыта глазурью и посыпана коричневым ароматным порошком...

На улице уже царил мрак. Луну затянули тучи и на улице шел довольно сильный дождь. Ливнем его еще не назвать, но и моросящим дождем тоже не назовешь.

В портовом районе было безлюдно и Пест, укутавшись в плащ сидел в той самой нише, между двумя домами, которые стояли почти в плотную. Он шмыгал носом и его немного трясло.

— Пест, пойдем в харчевню какую! Не дай тьма чахотку подхватишь! — Черт суетился у Песта и постоянно подбегал к нему. Щупал лоб и заглядывал в глаза.

— Куда я пойду в такую погоду? Даже псины ни одной на улице не видать! — Постукивая зубами от холода ответил он.

Черт заскулил и начал оглядываться, чтобы найти место потеплее.

— Ты посиди тут! Я пошарюсь в округе, мож найду место, где прикарнуть можно... — Черт умчался в темноту, шлепая по лужам мелкими капытцами, а Пест ели слышно произнес в след:

— Иш!... Заботиться он...

Через пол часа черт вернулся к Песту с улыбкой до ушей. Пест выглядел хуже. Его трясло уже крупной дрожью. Когда черт увидел Песта, то опять заскулил и прижал торчащие уши к голове.

— Пойдем Пестушка! Надо до сухого места дойти, туда где сквозняка нет хотя бы... — При этих словах он тянул за рукав слабо сопротивляющегося Песта. Довел он его до полуоткрытого люка в подворотне. Пест чуть не упал, пока спускался в него по металлическим скобам, вбитым в каменную кладку стены.

Спустился он в тоннель. Высота потолков была со здорового мужчину. В нем царил полный мрак, но Пест и не пытался разглядеть что-либо. Его за руку вел черт.

Черт привел в комнату-закуток мальчика. У дальней стены комнаты лежало белое перо, издававшее не яркое бело свечение.

— Тьфу! Сподобился хрен пернатый! — Сплюнув и сморщившись произнес черт. — Пест! Сымай мокрую одежду! Застынешь в ней, а я пока сбегаю хвороста поищу...

Черт пару раз набрал полную грудь воздуха и как будто проглотил его, после чего он сразу немного подрос. Он выбежал из комнаты и умчался, а Пест, не особо уже понимая, что делает, принялся снимать промокшую одежду. Через десяток минут черт вернулся с охапкой мелкого хвороста.

— Подожги Пестушка! Я хворостины мочою своей смочил ужо и дыма не будет! — Начал расталкивать черт Песта. Тот, не совсем понимая, что происходит, поджег хворост, после чего упал в обморок на несколько секунд. Через несколько минут он начал бредить. Он стонал и звал Аккилуру, родных, а потом уж и совсем что-то невнятное.

Черт один раз попытался прикоснуться ко лбу Песта, но резко отдернул руку, сразу начав ее вылизывать и дуть на нее. Пока мальчик, лежа на развернутом плаще, метался в бреду, черт не находил себе места. Он пытался его придержать, успокоить, затем совал хлеб в рот, чтобы тот поел, но бестолку. В конец отчаявшись он почти целиком залез в заплечный мешок Песта. Порывшись в нем, он достал его нож.

Как только черт достал из чехла нож, белое перо, которое все так же лежало у стены, не сильно мигнуло. Черт зашипел и начал говорить, задрав голову вверх. Словно там кто-то был.

— Выкуси хрен пернатый! — Черт показал дулю к потолку. — Не бывать ему за гранью! Не пущу!

Черт кого-то проклинал и материл на чем свет стоит на протяжении минут десяти. При этом белоснежное перо периодически вспыхивало, словно вело с ним диалог.

— А срать я хотел на ваши вопли! Я без роду, племени и спросить с меня не кому, я изгнанник проклятый и со смертью договор имею! Что хочешь делай, но его за грань не пущу! — Прокричал черт и резанул ладонь ножом Песта. Из раны начала собираться черная, густая жидкость очень похожая на смолу.

Черт подошел к Песту и, ухватив того за подбородок, вылил с ладошки свою кровь ему в рот. Белоснежное перо светило уже как яркий светильник, но черт только морщился и матерился, придерживая Песта.

Того начало трясти еще сильнее. Мальчика подкидывало на плаще, он выгибал спину и выкручивал свои же руки. Черт же все пару минут, что мучился мальчик, держал его голову, которую положил себе на ноги.

— Ничего! Обошлось все Пестушка!... — Черт поглаживал мальчика по голове, словно мать родная, а не бесовское отродье. — Та зараза не возьмет тебя, а кровь моя, чего греха таить, убить могла, но не убила. Значит не возьмёт тебя хворь какая и тьма не возьмёт. Не принадлежишь ты ей...

В это мгновение Пест глубоко вздохнул и открыл глаза. Он смотрел на потолок, который подсвечивался догорающим хворостом и спросил:

— Ты за Аккилуру знал?...

Сон в бреду.

Пест стоял у дверей землянки Аккилуры. Он хотел оглянуться или вообще помчаться домой. Повидать родную мать и отца, сестренку и братьев, но неведомая сила заставила его взяться за ручку дверей и потянуть ее.

Дверь со скрипом открылась, а внутри землянки Пест обнаружил Аккилуру. Она сидела на лавке за столом и перебирала зерна. Делала она это двумя пальцами. Она тыкала пальцем в соринку и выводила ее, не поднимая пальца, со стола. Сидела она склонившись над крупой так, что лица было не видно.

— Чего встал на проходе? — До боли знакомым голосом произнесла она. Пест вошел внутрь и сел рядом с ней, не проронив слова.

Он взял горсть крупы и принялся вместе с ней перебирать зерна. Молчание затягивалось, а говорить никто не начинал. У Песта в голове роились мысли о том что это сон. "Слишком прямая Аккилура, слишком навожденное движение и поступки... как кукла... Сон, прости единый, вещий!..." — Про себя рассуждал Пест.

— Извиняться не буду. Отчего так сделала, да что увидала тоже не сажу. Не по чину мне, да и запрет на то есть... — Не спешно начала Аккилура. — Родову летопись я смотрела да за твою душу читала... От того и сделала, то что сделала. Не в том суть, а суть теперь в том, что...

Аккилура оторвала взгляд от стола и повернулась к Песту. Вместо глаз у нее были два черных провала. Его глаза, как только увидели это, расширились, а рот приоткрылся, словно хотел что-то сказать.

— Ты же меня с учебы ждать обещалась... Ты же мне тебя жечь дозволяла, как на роду твоем писано было... — Шепотом и не веря глазам своим, начал Пест.

— Меня внимательно слушай! Без ведуна деревня осталась... — Сглотнув начала отвечать Аккилура. — С хозяином леса я договорилась так, что всю ворожбу, что ты ему давал он беречь будет. То он для медведя шатуна приберёт, да для волка голодного в зиму лютую. Отводить от сел наших обещался. С лесу опасности ждать селу нечего.

Хозяин реки слово тоже дал. Нарочно он рыбу к селу гнать не будет, но ежели будет в том нужда и с села спрос, то нагонит.

Землицы дух, хоть мал да не внемлет с первого слова, но обещал ежели суха земля сильно станет — воду с глубин поднять и землицу подмочить. Помнить ты его должон! Он тугой на ум как Ипестаф с Куприянового села. Говорил и делал так же, но на совесть. Это и есть землицы дух, что за полями нашими глядит.

С ветром не заладилось у меня. Шалопай тот дух и дольше седьмицы ничего в уму не держит. С него слово выбила, что тучи градовы на села наши гнать не будет. И то хлеб...

— Аккилура... а ты как же теперь?... — Не понимая к чему все это говорит старуха, спросил Пест.

— Так продала я смерти душу Пестушка... — По доброму улыбнувшись сказала Аккилура. — Продала... Ты хоть и талантами не блещешь да знаний грош цена, но селу ужо помогать надобно! Тебе в лето, апосля посевной в аккурат, вольную дадут. Пять десятков дней. То "практикой" маги тамошние кличут. Ежели ты умом Пестушка думать будешь, то сможешь ты селам нашим помочь, да от беды уберечь. Внял к чему разговоры с тобой веду?

— Внял Аккилура! Маги местные, что в академии ворожбе учатся, до обеда науку учат, а апосля только праздо по городу ходют. Ежели я со всей силы возьмусь, да рогом как баран в землицу упрусь, то к вольной и знаний хватит и сил, чтобы села уберечь. Чтобы люд лихой не зашел, чтобы урожай был, да скотина не болела...

— Ну, коли внял ты разговорам моим... — Аккилура резко протянула лодонь к лицу Песта и хлопнула ей о его лоб.

В следующее мгновение Пест открыл глаза и его взору предстал каменный потолок. Он почувствовал как черт что-то говорит и гладит его по голове. Озноб как рукой сняло и по телу разливалась приятная теплота.

— Ты про Аккилуру знал?...

Пест сидел на каменном полу, подложив сложенный плащ. Он смотрел на пламя маленького костерка и ворошил веткой угли с краю. Черт сидел рядом и что-то обьяснял.

— Так, а мне чего? Аккилура не своя была. Позвала и давай за род мой и племя спрашивать. А нету его. Я крайний со своего племени. Не умел бы быстро бегать, так тоже сожрали бы демоны давно. — Черт задумчиво глядел в огонь и продолжал рассказывать. — Вот и говорит она значится, что наследнику своему хранителя ищет. Мол на грани будет он, а ежели учебу кончит и на этой стороне останется, то к себе приберет и силой не обделит...

— Куда к себе? — Безразлично спросил Пест.

— Так она душу свою смерти отдала. А душа ее, хоть и темная, зело ценная. И за то, смерть ее к себе в слуги забрала. А то не шашни со свиньей водить! Драный, сраный смерти вестник до того зело сильный, что демон серный рядом не стоял! — Черт шмыгнул пятаком и продолжил. — А меня, за службу верную, она обещалась к себе забрать...

— Значит там, когда меня в ученики брали... это не случайно? Ты знал, что появишься?

— Знал, да что толку? Я до последнего не верил, что не обманет... чтобы черта без роду и племени к вестникам смертушки взяли?... Не слыхал я про то...

На минуту в комнатке, посреди канализации воцарилась тишина.

— До рассвета далече? — Спросил Пест.

— Да, далече. Ты какую думу думаешь? — Пест не ответил, а залез за пазуху рукой и достал оттуда камень накопитель. Он был угольно черный, от наполнявшей его темной силы. Наполниться он успел пока Пест был в припадке от потребления чертовской крови. Пест глянул его на свет от костра и протянул на ладони черту.

Тот не верящими глазами уставился на камень, сглотнул и поднял взгляд на Песта. Тот не смотрел в его сторону, а сам продолжал рассматривать маленький костерок. Черт снова глянул на камень и схватил его обеими руками. Тут же он сунул его в рот и уже хотел поглотить, но замер. С набитым ртом, из которого капала слюна, он взглянул на Песта, выплюнул камень и, втягивая воздух ртом, высосал из него всю силу. После этого он ткнул камнем ему в ногу. Пест протянул раскрытую ладонь, в которую черт положил уже прозрачный камень.

— Думаю я... — Начал Пест. — За что напервой взяться. Ежели я за все сразу возьмусь, то ничего толком не успею. Выбор смотра, за определенную науку...

— ...Экзаменов!... — Вставил черт.

— Эк... экзаменов на посевную назначен. Вот и думаю, что на перед делать и какую науку учить. — Задумчиво продолжил Пест.

— А ты Пест думай! Думай, что Аккилура не предусмотрела? Чем селу помочь не смогла. За то и берись!

— Врачевать дома не кому...

— Врачевать — это значиться занятия факультета жизни надобно смотреть! — Кивнув, вставил свое слово черт.

— От люда лихого тоже защиты толком нет. Ежели раньше Аккилуры боялись, то теперь худо дело будет...

— А тут думать крепко надо! Помнишь мы про факультет артефакторики читали?

— Не, не пойдет! Артефакты, то зело дорогие штуковины. Рог единорога в палку совать, чтоб тот молнией бил? Нету у меня денег на такое, хоть и идея здравая...

— Так нам зачем им палки, что молнией стреляют делать? Мужику сельскому бы стрел, что громом грохают, да пламенем полыхают! В раз отвадит люд лихой к селам твоим соваться!

— Я так думаю, что меньше серебрушки и предлагать нечего... не отдадут такие стрелы за грошей горсть...

— Так ты сам их сделай! Я тебе про учебу, а ты все про кошелек! — С обидой бросил черт. В этот момент в его животе заурчало. Пест взглянул на него и полез в заплечный мешок. Достав не доеденную булку-косу, он отломил половину и протянул черту. Тот сразу выхватил кусок и попытался целиком засунуть в рот.

— Хрень... хрень... — Чавкал черт, а Пест задумчиво продолжал рассматривать костерок.

— Ежели самому тому выучиться, то можно и попробовать. Подспорье будет мужикам с села знатное! — Кивнул сам своим мыслям черт. — А врачевать можно попробовать и тут, в городище... Только работу найти надобно вперед и харчами обзавестись...

— Хрень... хрень... так Пест, то нам прямая дорога к нищебродам! — Науськивал черт мальчика. — Тамо работу найдем! И харчи будут!... Хрень... Хрень... Тамо народ не балованный и нам рады будут!... Хрень... Хрень... Весь нищий люд в порту живет так, что...

Пест стоял у стойки старичка в очках. Было еще очень рао, но сон не шел и как только ворота академии магов открылись, Пест тут же направился к библиотеке.

Старичок кряхтя вышел из двери за сйкой.

— Ну, и кого притащило в такую рань?... А! Юный универсал! — Старичок кряхтя прошаркал за стойку. — Похвально, что вы ни свет не заря уже тут. Что вас привело сюда?

— Мне бы книг...

— Каких желаете?

— Те, что целители учат.

— А ежели поточнее? Много их!

— Все! — Безапелляционно заявил Пест.

— Все не дам! Они в комнату эту не поместятся. — Хмуро заявил старик. Лицо Песта изображало растерянность и старик усмехнувшись ответил. — Но если юный универсал желает услышать мой совет...

— Желает! Очень желает! — Тут же вставил Пест.

— ... то я бы посоветовал ему ознакомиться с трудами некоего Фауста "Равновесного". В частности с его трудами, о лечении живого с применением всех стихий. Курс очень замечательный, но мало популярный. Даже у магов Универсалов как вы. — Старик заметил хмурящееся лицо Песта и добавил. — Для вас с вашим даром это оптимальный подход, но многие универсалы брезгуют лечением в угоду основной специализации. Я вам предлагаю ознакомиться с первым томом и ежели вы будете заинтересованы, то я вам выдам остальные.

Пест кивнул и стал ждать, пока старик копался под стойкой. Тот что-то бормотал и продолжал рыться.

— О! Авторская рукопись без редакции коллегии магов! — Спустя минуту выдал старик из под стойки. — Я уж и забыл, что она у меня есть...

Старик выложил на стол книгу в мягком кожаном переплете. На книге была выведена надпись разноцветными буквами. "Лечение с помощью всех известных магических элементов." Ниже располагалось имя автора и приписка маленькими буквами: "Если ты не способен воспринимать информацию без предвзятости, то не вздумай открывать эту книгу!".

— Не соизволите гневаться, но... — Пест не знал как спросить. — Ну, как у вас за стойкой столько книг помещается? Она же малая для такого...

— Интересно? Ну, обойди да глянь! — Старик приглашающе махнул рукой Песту и тот обошел стойку. Вся обратная сторона стойки была покрыта цветной мозаикой. Присмотревшись Пест с удивлением обнаружил, что все кусочки мелкой мозаики — это очень маленькие корешки книг.

Старик взял маленькие щипчики и потянул один корешок. Он немного выдвинулся. Старик взял пальцами торчащий корешок, и начал его тянуть. На глазах, обалдевшего от такого зрелища, Песта маленький корешок книги превращался в полноразмерную книгу.

— Пространственная магия. Тебе еще рано такое изучать. Из нее же вытекают такие учения как Магия Порталов и Магия Астрала.

— А на каком факультете ее преподают? — Пест хмурился от незнакомых слов старичка библиотекаря.

— У нее нет факультета. Это специализация магов со светлой или нейтральной магией. Аспирантура называется.

Пест взял в руки книгу, повертел, поблагодарил старика и взяв магический светильник пошел к ближайшему столу. Усевшись за него и поерзав ( Он никак не мог привыкнуть к ношению мантии.) он углубился в чтение предисловия...

"Что же! Ты всё-таки решил это прочесть! Знай, что я раскрываю в сем труде только факты! Проверенные факты и ничего более. О них ты можешь прочитать труде "Мифы и заблуждения официальной магии". Там я подробно описываю как проводил эксперементы, чтобы их опровергнуть. Сразу хочу тебя предупредить, что полноценно теми методиками, что описаны здесь тебе не справиться, если ты не владеешь элементом жизни и смерти. Да, да! Я не сошел с ума! Чтобы лечить людей часто необходима смерть!

Лекари! Иначе их не назвать, те лекари, что используют только свет и жизнь... они как глупцы не видящие дальше своего носа! Та самая грязь и гной, который они лечат магией жизни, тоже является жизнью! Мелкой, не видимой жизнью! Они заливают человека магией и надеются, что он справится, а когда он умирает разводят руками! "Тяжелый случай!" — Морщась говорят они.

Эти глупцы накачивают магией жизни грязь и гной, отчего та растет и процветает на теле человека! А надо? Надо всего лишь дунуть в очаг грязи магией смерти! Всего лишь капельку смерти и очаг погибнет!!!...

Ты не боишься пользоваться смертью и тебя не тошнит? Ты еще не закрыл книгу? Тогда продолжим!..."

По же сложившейся традиции Пест ушел из библиотеки только тогда, когда старенький библиотекарь выгнал его.

Слегка покосившаяся дверь скрипнула и Пест вошел в полутемное помещение. В нос сразу ударил кислый запах перебродившего вина.

— Тепла да добра вашему дому! — Громко сказал Пест. Ответа не последовало и немного попривыкнув к полумраку он начал всматриваться в поисках хозяина в темные углы.

Большой просторный зал, посреди потолка колесо от телеги с запекшимися свечами, закопчённый потолок... Довольно мрачное зрелище, даже для портового района. Огромные, тяжелые, дубовые столы и лавки у них. Несколько столов поменьше. Все расставлено у стен так, чтобы по середине оставалась площадка.

От двери в стене, которая была рядом с барной стойкой, послышался звон котелков и мат. Мужской голос проклинал какого-то Сюрта, "сраную сковороду" и еще кучу незнакомых Песту личностей.

Спустя минуту из двери вышел пузатый мужик и с порогу бросил:

— Чего приперся? — Со злостью бросил мужик в фартуке.

— Мне бы харчей...

— Нет харчей! Доигрался Сюрт, черта ему в тещи, повар мой. Перо под ребра схлопотал! — Мужик рассмотрел Песта и поднял брови. — А ты чьих будешь? Не припомню я тебя...

— Пришлый я, дядька. Вот, брожу по городу постой, да харчи ищу. — Пест уже и не заикался про работу. Портовая знахарка, узнав, что он в академии учиться, да еще и универсал, так погнала его из дому. Еще и клюкой по спине приложила.

— Сам готовить обучен?

— Как не обучен? Обучен, ежели найдется, что готовить! — Не смело проговорил Пест.

— Ну, коли добро сготовишь, то на кухне тебе лежак выделю. Будет тебе, где прикорнуть. — С этими словами он поманил Песта за собой. Они вошли в дверь, где располагалась кухня. В ней была одна печь со стальной плитой на которой кипел пустой чан. На полу валялась пустая сковорода, а ее содержимое было ошмётками раскидано по полу. В кухне витал запах подгоревшей еды.

— Коль умешь, то готовь! — Мужик показал рукой на кухню.

Пест оглядел кухню и первым делом вернул сковороду на место, а ошметки еды собрал руками в пустую миску, облизав при этом пальцы. Он заприметил не ощипанных, но выпотрошенных кур на крюке в стене, и отправился к массивному шкафу. В нем он обнаружил несколько яиц, муку, мешочки с ароматными специями и дырку в полу. "Мыши тут явно едоки!" — Промелькнула мысль.

— Чего сготовить? — Спросил Пест.

— Чего сможешь, то и готовь! — Мужик взял полено и уселся у входа в кухню на него, не отрывая взгляда от Песта.

Мальчишка споро скинул заплечный мешок и начал заглядывать в бочки, которые стояли у стены. Найдя бочку с водой, он ковшом налил в умывальник воды и сполоснул руки.

Далее он ошпарил куриц в воде и начал споро их ощипывать. Было не удобно, потому, что куры уже выпотрошены, но Пест быстро справился. После этого он сразу закинул их в котел с кипящей водой.

Порывшись в деревянных ящиках, он нашел клубни картофеля, которые тут же принялся чистить. Сначала он пытался это сделать ножом, который висел на крюке в стене, но из— за того, что он был ему не по руке и большим, он взял свой нож. Вычистив картофель он порезал его на увесистой доске и свалил в котел.

Сам же после этого принялся замешивать тесто для лапши. Немного повозившись ему это удалось и он не теряя времени принялся раскатывать его бутылью, по запаху из под вина. Скалки или чего-то подобного он не обнаружил. Сгребая в миску получившуюся лапшу, он начал рыться в ящиках и найдя лук с морковью принялся за поджарку. Когда поджарка дошла, он половину выложил в котел, а вторую оставил в сковороде, в которую в последствии разбил десяток яиц и прикрыл крышкой, сдвинув на край металлической плиты.

С супом он провозился не в пример дольше. Высыпав поджарку он выловил курицу и на столе попытался ее разделать. Курица была горячей и Пест несколько раз шипел, хватаясь за мочку уха. Разделав курицу на мелкие куски, он скинул ее обратно в котел. Подсолив бульон он закинул туда курицу и попробовал его.

По большому счету ничего сверхъестественного Пест не сделал, если не учитывать того, что он управлялся со сковородой диаметром в пол метра. Суп же варился в огромном чане литров на двадцать, а чтобы высыпать в него поджарку ему пришлось придвинуть чурбак побольше.

— Эко как лихо ты! — Протянул мужик. Все приготовления Песта он наблюдал сидя на чурбаке у входа. При этом он постоянно шмыгал и тер кулаком нос. — Ну, угощай варевом своим!

Пест насыпал миску супа и протянул мужику. Тот достал ложку из-за пазухи и попробовал суп. Брови поползли вверх и он улыбнувшись принялся в скором темпе орудовать ложкой. Пест не стал ждать пока тот доест и выложил в другую миску жаренные яйца с поджаркой. Мужик и это умял в один присест, после чего вынес вердикт.

— Ну, уважил! Не та бурда, что Сюрт готовил. Ежели честно на вопрос мой ответишь, то работу дам! — Мужик снова шмыгнул носом и начал чесать его кулаком. Взглянув в глаза Песта он спросил. — Какого черта от тебя магией несет так, что у меня только слезы не бегут? Учти! Я магию в двадцать шагов чую!

Пест потупил взор и начал разглядывать пол кухни, автоматически отметив, что не мели его давно.

— Я в учениках академии маговской. Для того и держал путь с восточных земель. — Не смело ответил Пест. — Яж и ковать обучен и плотничать и с кожей работать и рыбу ловить, да травы знаю. Да не искусен я в том. Не нужон я тутова никому. Вот и скитаюсь по городищу...

Мужик задумчиво уставился на Песта, а тот по своему расценив этот взгляд, сразу продолжил.

— Ты не гони! Хоть до утра приюти! Яж злого не сотворю, а на улице темнеет ужо...

— На каком факультете учишься?

— Я? Я не причислен ни к одному факультету. Магия моя сырая и учусь по отдельной программе "Маг универсал".

— А чего магичить умеешь? — Пест от такого вопроса покраснел немного и несмело начал перечислять.

— Так ничего еще толком не умею. С кулак поджечь чего, песок в камень обратить, ледяной шар с кулак сделать, да ветром дунуть. Вот и все. Меня ведунья наша учила, так что с ворожбой зело выучить не смогла. С духами я лажу хорошо и ведун я названый. Врачевать умею...

— Врачевать говоришь?... — Мужик почесал щетину и махнул рукой. — Ех! Не было печали! Звать меня Лютым! Будешь у меня постой держать! Ближе к полуночи ко мне люд идет. Будешь готовить так как сейчас готовил. Как солнце встанет и над стеной городской взойдет — вольная тебе, но чтоб поесть, пусть и холодное всегда было! Миски мыть будешь сам. Ежели воровать продукты будешь — к страже не побегу, но закончишь как Сюрт. Нож в печень и поминай как звали! Усек?

Пест кивнул головой.

— За то я тебе грош в неделю отдавать буду, харчи будешь мои есть и лежак тебе будет, но здесь. — Мужик показал рукой на шкаф. Только сейчас Пест заметил заштопанный тюфяк, закинутый на шкаф. — С тебя слово, что магичить в доме за так не смеешь! Согласен?

— Согласен дядько!

— На носу себе заруби. Нам клятвы маговские, что курям похлебка. Разговор короткий. Нож под ребра. По сему будет так: Ежели, что случиться с харчевней моей по вине твоей — долго дышать не будешь. Слово даешь?

— Даю дядько!...

Сухенький старичок рассматривал Песта, который о чем-то перешептывался сам с собой, направляясь с очередным прочитанным томом к нему. Когда он подошел, то произнес:

— Дядько Кусит! Можно мне книжку, где за живота мясо пишут? — Старенький библиотекарь растерялся от такого описания книги и нахмурился. — Фауст равновесный во втором томе своем много за... "органы и полости, что за брюшиной лежат" говорит, а я внять не могу. Незнамо я где какие. Знамо только как кишка в брюхе лежит.

— А! Так тебе атлас анатомический нужен? — Ухмыльнулся библиотекарь, от осенившей его догадки. — "Живота мясо"... Оригинально. Есть такая, но тут одним атласом не обойдешься. Тебе на практическое занятие надо. Лучше всего анатомию человека преподает профессор Люциус. Он хоть и темный до мозга костей, но анатомию преподает лучше декана факультета жизни.

— Мне пока всю анатомию не надо. Мнеб с животом разобраться...

— Вам бы молодой человек наставником обзавестись. Многих типичных ошибок удалось бы избежать. — Вздохнул старичок. — Анатомия брюшной стенки — это только верхушка айсберга. Вам в дальнейшем придётся изучать даже анатомию кистей...

Пест еще несколько минут стоял и хмурясь слушал отповедь библиотекаря с перечислением "знаний необходимых каждому уважающему себя целителю". Наконец, когда тот закончил, мысли мальчика зацепились за одну оброненную фразу.

— Дядько Кусит! А наставника откуда берут?

— Каждый преподаватель должен иметь ученика. Обычно берут тех, кто посмышленее или тех кого стихия отметила сильно. Преподаватель не может без личного ученика более трех лет. Внутри кафедры это приносит мало пользы. Скорее просто традиция, а вот тебе бы пригодилось. И причем очень, но вот нет у универсалов своей кафедры.

— Как же быть? Не уж то в академии нет ни одного мага универсала, что учеников учит? — Не поверил Пест словам библиотекаря.

— Как нет? Есть один... но тебе лучше от него держаться подальше.

— Поди, не волколак? Есть не станет? — Хмурясь начал возражать Пест.

— Молодой человек... Лучше бы был волколак. Того хоть магия света берет, а Ратмира "Инвалида" однажды даже на части распиливали. — Хмурясь произнес Кусит. — Он вышел полноценным магом из столичной академии магов почти полтора столетия назад. И с тех пор не покидал гвардейской дивизии "Постоянной готовности". Читал про нее? Полторы сотни лет он был там ротным магом.

— Это те военные, что за час могут всей оравой в любой стороне Гвинеи оказаться? — Хмурясь спросил Пест.

— Они самые. У нас он преподавателем числится, но предметов не преподаёт. Вроде как в отставке, но нет-нет, да пропадает не на долго. Его у нас вызывают только на экзамен боевой специализации с четвертого круга.

— Дядь Кусит, так вояка воякой. Поди много на войне повидал, так и знает много. Темните вы дядько Кусит! Чего с ним не так?

— Двое последних учеников его погибли на занятиях. — Глядя из под лба ответил старичок библиотекарь.

— Не может того быть, чтобы он с умыслом их убивал. — Начал рассуждать в слух Пест. — Чай не злыдень какой и не ведьмак, чтобы люд за зря изводить. Маг хоть и ученик, но в поле под кустом не валяется. За мага ученика и спросить могут. Ежели бы он со зла то сотворил, то в миг бы Государев пригляд скрутил бы. То поди ношу не по силам взяли, либо наказа ослушались. Не может того быть, чтобы он их с умыслом извел...

— Специально или по ошибке, но факт есть факт. — Попытался присечь спор библиотекарь. Пест задумался не на долго и выдал вопрос, предопределивший его будущее.

— А как к нему в ученики попасть?...

Пест спускался по уже привычной лестнице в библиотеку. Хотелось спать, но Пест максимально бодрился. Смена на кухне выдалась не сильно напряженной, но Пест боялся уснуть и пропустить заказ, вызвав тем самым гнев трактирщика. В его обязанности входила готовка еды, он раскладывал по мискам еду и мыл их, когда трактирщик их приносил, он топил печь, чтобы плита с едой всегда была горячей.

— Пест Средний? — Окликнул его голос справа, как только он вошел в читальный зал библиотеки.

— Здраве будьте! — Ответил Пест мужчине в серой хламиде. Он припомнил его имя. "Эбиндор! Этот дядька сидел с магами, когда я силу им свою показывал." — Пришла в голову мысль. — Я Пест Средний из села Ведичей, что в вольных восточных землях.

— Мы рассмотрели твое прошение о назначении наставника. — Хмуро произнес Эбиндор глядя на мальчишку. — Я таких заявлений за все десять лет моей работы тут не встречал, по тому сам решения не принял.

— Не серчай дядько Эбиндор. Тяжко мне без наставника... И спросить совета не у кого, ежели не знаешь с какой стороны подступиться. — Попытался объяснить Пест. От обращения мальчика мужчина в серой мантии сморщился.

— Дядько... Так меня еще не называли. — Мужчина пригладил уложенные волосы и продолжил. — Пойдем. Сейчас принимают несколько человек. Там собрались деканы и тебе выберут наставника.

Мужчина поманил Песта за собой на верх, прочь из библиотеки...

Пест сидел перед массивными дверьми. Двери и обстановка ему были знакомы и не интересны. Он сидел перед ними, когда впервые пришел в академию. Только в прошлый раз он тут сидел один.

Сейчас же он рассматривал молодого парнишку. Парень был довольно странным на взгляд Песта. В данный момент парень лежал напротив, на резной лавочке. Лавочка была придвинута к стене и парень на ней лежал, свесив вниз голову. Ноги были задраны вертикально вверх и упирались пятками в стену. Сам парень рассматривал Песта вверх тормашками. Рядом с ним на лавке лежала шпага, явно не по его руке.

— Ты странный!... — Сказал парень.

— Ты тоже. — Ответил Пест.

— Я не могу понять, на каком ты факультете? Ни одной явной черты стихии! — Сказал парень подняв одну бровь.

— Зато на тебе хоть отбавляй! Глаза голубые, космы во все стороны, словно ветром трепаные, да шило в одном месте. — Хмурясь говорил Пест, наблюдая как парень опять рывком поменял позу. — Ощущение, что тебя еще в утробе ветер облапал.

— Ага! Я когда маленький был, уже ветром из рта сорок гонял. — Улыбаясь ответил парень. На вид ему больше лет, чем Песту, но не на много. — А ты на кого учишься?

— Я по программе универсального мага...

— Уууууу... Сочувствую! — Сразу Перебил его Парень. — Иметь силу и быть не признанным ни одной стихией... Печально!

— Чай не калека! Сдюжим как-нибудь! — По-филосовски ответил Пест,пожав плечами.

— А кто у тебя в хранителях? — Не унимался Парень. Песту он почему-то не нравился. Возможно стихия воздуха была не по душе, а может просто раздражала такая гиперактивность и въедчивость.

— Черт! — Хмурясь бросил Пест. Повернув голову к появившемуся из воздуху черту который только и бросил: "Че?" — он приказал. — Шугани ка его!

Черт молча спрыгнул с плеча Песта на пол и начал втягивать воздух, сразу его проглатывая. Он раздулся в размерах до полуметрового размера и перестал быть полупрозрачным.

От проявления черта глаза парня — воздушника округлились и он кувырком сел. Черт же, считая, что напугал парня, дыхнул ноздрями пару белых струй, от которых сразу запахло серой. Черт стучал копытами и громко хрюках, а воздушник наблюдал за этим с широко открытыми глазами.

— Хрюн!... Хрюнь!... Прокляну! До седьмого колена прокляну! — Начал пугать черт парня, но тот вместо панического бегства или истерики начал тянуть руку к черту, при этом он до ушей улыбался.

— Дай пятак потрогать! — Выдал парень-воздушник.

— Руки убери! В глаз плюну! — Черт начал пятиться и при этом пускать газы, от чего потихоньку сдувался и уменьшался. — Руки говорю убери!

— Да ты чего? Тебе жалко чтоль? Дай один разок потрогать! Я же чертей и не видел никогда! — Парень на карачках полз за пятившимся чертом. При этом он старался ухватить его за пятак.

— Ты это! Не балуй! — Черт допятился уже до ног Песта и начал по ним карабкаться. — Пестушка! Это не правильный маг! Поди воздушник на голову стукнутый?

Черт забрался по мантии Песта ему на плече и начал прятаться за голову.

— Слушай, дай я его пятак потрогаю, а? — Начал было парень, но Пест не успел ответить. Дверь со скрипом открылась и из нее вышел подросток. Он был не высокого роста, но очень широк в плечах. Рубаху раздували мышцы, а кулаки кувалды создавали впечатление здорового мужика. Он вышел, взглянул на Песта и парня-воздушника, что сидел у его ног на коленях, сплюнул и пошел прочь.

Из дверей вышел уже знакомый Песту Эбиндор. Он кивком позвал Песта и хмуро погрозил парню-воздушнику пальцем.

Зайдя в зал его снова проводили на центр комнаты. Песта посетило чувство дежавю. Он стоял перед длинным столом, за которым сидели маги в цветных мантиях, а Эбиндор принялся оглашать суть вопроса.

— Уважаемая комиссия! В данный момент у нас возникли трудности. Данный студент уже во всю читает в библиотеке литературу и буквально на кануне предъявил мне письменное прошение о назначении ему наставника. Время, выданное на самостоятельные поиски закончилось и соответственно наставник назначается. Если бы маг не был универсалом, то вопрос за наставником бы не встал, но... Есть желающие или предложения?

— Я!

— Есть!

Маг в черной мантии поднялся одновременно с магом в белоснежной мантии. Они сидели на противоположных сторонах стола и сейчас сверлили друг друга взглядами.

— Так! Я вам не позволю делать из мальчика разменную монету в своих интригах! — Начал с нажимом Эбиндор. — От вас ни предложений, ни наставников с ваших факультетов не принимается! Еще предложения есть?

В зале царило молчание. Выдержав паузу, Эбиндор продолжил.

— Ну, если нет, то я сам выберу с какого факультета будет наставник... — Эбиндор глубоко вздохнул, полистал свою книгу что-то в ней ища, и выдал решение проблемы. — Наш инвалид без ученика уже третий год...

— Сдурели? У него два последних ученика погибли! Он же контуженый на всю голову! — Тут же возразил маг в голубой мантии. Его взлохмаченная шевелюра даже зашевелилась от такого предложения.

— Нет у него контузии! — Возразил маг в зеленой мантии. — Я его с головы до низу проверял.

— Погубите парня! — Хмуро бросил маг в черном.

— Он и до первого экзамена не доживет... — Хмуро констатировал маг в белом.

— Ну, коли так, то может кто-то выделит для нашего инвалида ученика? — Зашел другой стороны Эбиндор. — Вы прекрасно знаете, что в этом году мы обязаны предоставить ему ученика...

— Я своих не отдам! — Начал заводиться маг в красной мантии. — Ратмир хоть и боевик, но на откуп ему больше никого не отдам! Я согласен, что универсал должен учить универсалов! Если есть возражения у кого-то, то пусть своих и отдает, а я не отдам!

— Согласитесь это довольно глупо отдавать учеников с даром к жизни и природе этому... зверю. — Пожевав губами добавил маг в зеленой мантии. — Они у него и недели не проживут. Может мальчик сам определился со специализацией?

Маги "вдруг" вспомнили, что перед ними сидит объект, судьбу которого они так запросто решали. Взгляды скрестились на Песте.

— Я, уважаемые маги, в спциализации не определенный. Не знамо то, куда жизнь приведет. По тому я по завету отца моего дело делать буду. — Не громко сказал Пест. Он мял в руках горловину заплечного мешка.

— И каков завет вашего отца? — Поинтересовался Эбиндор.

— А завещал он мне, чтобы я от знаний не отказывался. Даже ежели с того знания пользы, что гулькин нос. Мол, знание ненужным не бывает. Оно часа своего только ждет. — От этих слов Песта некоторые маги нахмурились, кто-то приподнял брови, а маг в черном балахоне заулыбался до ушей.

— Ты понимаешь на что подписываешься? — Хмуро спросил маг в белом. — Тебе же и в трупах ковыряться придется?

— Ежели то для дела, то сдюжу! — Не поднимая взгляда ответил Пест.

— Оступись мальчик... — Тихо произнес маг в зеленом. — Учитель универсал у нас один. Он хоть и посвятил себя военной стезе, но учить тебя больше некому на этом пути... У этого учителя уже погибали ученики! Ты понимаешь на что соглашаешься?

В зале повисла тишина. Пест под внимательными взглядами магов, вытащил из заплечной сумки мешочек с золой, которую взял из печи родного дома. Взяв щепотку золы, он посыпал голову круговым движением.

— Единый не выдаст — вурдалак не съест! — Произнес Пест. Он повернул голову на лево спросил черта, который молча сидел и наблюдал с грустной миной. — Сдюжим?

— А куда мы денемся? — Со вздохом спросил черт, рассматривающий белоснежное перо перед столом. Черт хрюкнул и сплюнул под ноги Песта, ели слышно добавив. — А тебе пернатый я еще в кружку нассу!

— Сдюжу ува... уважаемые маги! — Запнувшись на непривычном слове, произнес мальчик. Некоторые маги вздохнули с облегчением, некоторые поджали губы. Маг в белом потер лицо ладонями, проговорив в них шепотом "Не покинь свет его душу...".

— Если ученик не против, то я предлагаю проголосовать! — Начал заканчивать дискуссию Эбиндор. — Кто за то, чтобы сделать наставником Песта Среднего Ратмира "Бесхребетного"?

В зале сразу поднялись руки мага в красном, затем в зеленом, синем, голубом, коричневом... Поднялись все руки кроме рук мага в белом и черном.

— Что же, раз голосование проведено, то так тому и быть! — Мужчина в сером взялся за амулет на шее в виде продолговатого завитка и принялся в него что-то шептать, а маг в коричневом начал кривиться.

— Сейчас будет очередной концерт! — Выдал он, сложив руки на груди.

— А мне нравится! Он всегда приходит по разному! — Ответил маг огня, потирая руки. Он сидел по правую руку от мага в коричневой мантии.

Сразу после того, как мужчина в сером договорил, одна из половиц посреди комнаты "потекла". По ней пошла рябь, словно в лужу кинули камешек. Из половицы вынырнула рука в высокой перчатке. Затем вторая. Они уперлись рядом с "лужей" и начали вытаскивать владельца. Сначала появилась голова, которая была лысой и перепахана шрамами, а затем и все остальное.

Спустя несколько секунд посреди комнаты стоял еще один маг. На нем не было мантии, а вместо нее было что-то напоминающее кожаный доспех. Под доспехом виднелась черная материя рубахи и штанов. С одной штаниной. Одной ноги не было, а вместо нее была деревянный протез. Он начинался от колена.

— Факультет? Специализация? — Спросил по военному четко хрипящим голосом незнакомый маг.

— Без факультета и специализации. Универсал. Сам настаивает на универсальной специализации. — Ответил Эбиндор. Он старался держаться достойно, но голос предательски дрогнул.

Пест не видел лица незнакомого мага, лишь его затылок, украшенный парой шрамов. Маг вздохнул и таким же четким голосом спросил:

— Когда можно приступить?

— Немедленно. — Выдавил Эбиндор.

Маг обернулся и ухватил, не понимающего ничего Песта, за шиворот. Он оторвал его от пола и тут же, вместе с ним провалился обратно в деревянный пол. Во все стороны полетели брызги из древесины, словно они не в пол провалились, а в воду.

— Браво! Я каждый раз жду, что будет что-то необычное и каждый раз удивляюсь! — Произнес маг огня, хлопая в ладоши...

Пест не мог отдышаться. Он сидел на деревянном полу и глубоко дышал.

— Слушай меня внимательно. Меня будешь называть учитель или Ратмир. Никакой пустой болтовни или жалоб. — Начал стоящий перед ним маг. — Система проста как три палки. Один день у меня. Второй в библиотеке. Два дня в неделю на самоподготовку. Раз в месяц сдаешь зачет. Не сдал — наказываю на свое усмотрение. Понятно?

— Понятно. — Кивнул Пест, едва переведя дух. Маг же хмурясь смотрел на мальчишку, о чем-то размышляя.

— Кто таков?

— Звать Пест. Род мой Средний, Ведичами названый. Сам с восточных вольных сел.

— Деревня. — Сплюнув произнес маг. — Контракт?

— Нет. Селами деньгу не малую собирали, чтобы меня выучить. Наместный я из села Ведичей. — Пест почему-то чувствовал страх и не поднимал взгляда на мага.

— Какого лешего тебя в универсалы потянуло, спрашивать не буду. И так понятно. Будешь в одного по лесам шастать. Интересно мне, что ты надумал с экзаменами и практикой, кто учил тебя и существо хранитель. — Маг подвинул к себе табурет и сел на него. Пест поднял взгляд и разглядел мага. Сухое, обветренное лицо, которое было усыпано шрамами. Правая половина лица глянцевая, словно обожгло ее. Один глаз, полностью белый, без зрачка и радужки. Второй был затянут кожей. Причем пест прекрасно видел, что под кожей есть глазное яблоко.

— Учила меня ведьма. Старшой села ее несколько колен назад с костра выкупил. Вот и служила она у нас. С экзаменами надумал так. Буду лекарское ученье сдавать и хочу артефакты не зело сложные научиться делать. — Маг приподнял одну бровь и спросил:

— И почему ты так решил?

— Так, ведьма та, что меня учила померла. Некому врачевать в селах наших. Люд лихой, что на дорогах шастает, пока не знает, а как узнает — на села наши ходить начнет. Акилуру боялись и к нам не ходоки были. Я вот и надумал, что надобно штук каких, чтобы они громом гремели, да огнем полыхали. Люд у нас простой и от таких штук с мокрыми подметками улепетывать будут... — Маг хмыкнул и перебил Песта, который хотел было продолжить.

— ... Я как твой наставник сам составлю твою программу обучения. — Резко и четко начал маг сморщившись. — Основная твоя специализация будет — война. Первый круг ее сдаешь через пол года. К практике сдашь второй. Дополнением сдаешь экзамены по артефакторике. Факультативом будет идти магия жизни и самолечение...

— ... Но... — Начал было Пест, но кулак мага, который врезался в левую скулу, мигом заставил его замолчать. От удара парень отлетел назад на метр и упал на спину. Удара мага он даже не успел заметить.

— Я не разрешал тебе говорить. — Спокойным голосом произнес Ратмир. — Война твоя основа будет всегда. Это тут в городе лекаришки и артефакторы уважаемые люди. Пол дня пути от города в глушь и знающий вояка прирежет их и не вспотеет. Ты думаешь, что тебя никто не попытается прирезать, реши ты идти в родное село? Про артефакты мысль здравая. С этим согласен. Лекарство твое нужно будет только тогда, когда в свои земли отправишься на совсем. Пока будешь учиться не сдохнуть сам. Вопросы? — Пест замотал головой, а маг приказал. — Существо хранителя зови.

— Черт! Выходи давай. — Не громко произнес Пест и перед ним проявился черт. Маг взглянул на него и хмыкнул.

— Что еще ожидать от сельской ведьмы... — Маг потер заросший кожей глаз и продолжил, указав пальцем на черта. — Этого раз в неделю будешь силой свой кормить... Если оставаться будет.

Черт же, рассматривая Ратмира шипел. У него вылезли мелкие острые зубы, глаза затянула тьма, а шерсть на загривке и спине встала дыбом.

— Подсунул таки сука крылатая... — Шипел черт, пятясь к Песту спиной.

— В общежитии живешь? — Спросил мальчика маг, ухмыляясь наблюдая за чертом.

— Нет. Постой в харчевне нашел в порту. Харчи готовлю и сам там ем, да сплю за грош в неделю. — Не смело произнес Пест. Он вытер разбитую губу даже не обратив внимания на кровь. Его больше занимала пульсирующая скула, которая наливалась краснотой.

— Пока сойдет. Будут проблемы — говори. Решим. Первый урок тебе. Меня не перебивать. Делать, что говорю. Не сачковать и выкладываться полностью. Ко мне придешь в начале следующей недели. Ты у меня не запланирован и у меня есть дела. К следующему уроку ты должен уметь затягивать синяки за две минуты. Понятно?

— Нет. — Замотал головой Пест.

— Чего не ясно я сказал? — Начал хмуриться маг. Пест вжал голову в плечи, но довольно громко произнес:

— Минута это сколько?...

Спустя пару месяцев.

— Смотри внимательно и слушай! Этого не пишут в книгах, просто по тому, что маги универсалы, посвятившие себя войне, слишком занятой народ. Большинство таких как мы с тобой либо слишком слабы, чтобы как-то применить то, о чем я скажу, либо слишком заняты, чтобы попробовать записать это. Ни одного учебника для мага универсала ты не найдешь. Таких просто нет. — Ратмир стоял с краю круглой комнаты с одним выходом, который сейчас был затянут полупрозрачной магической пеленой. На полу комнаты был песок, а камни стен были покрыты специальными символами.

— Разрешите вопрос учитель? — Не смело произнес Пест, который стоял перед ним.

— Ну?

— А как же Фауст "Равновестный"?

— Фауст, прежде чем уйти в целители и написать свой труд, отслужил пятнадцать лет ротным магом в гвардии его величества. За пятьдесят лет в его роте погибло всего пять воинов. Лечение — это его призвание, но прежде всего он получил специализацию войны. Все остальные, из тех кого я знал, просто не дожили до права отставки. Вопросы? — Пест отрицательно покачал головой и Ратмир продолжил. — Тогда продолжим. Если маг специалист пытается сделать свои заклинания мощнее или глобальнее, защиту крепче и универсальнее, то маг универсал всю свою жизнь пытается сделать свой набор заклинаний экономичнее. Чем меньше затрат силы на заклинание, тем больше ты их сможешь использовать. Почему?

Пест нахмурился, но спустя несколько секунд ответил:

— То потому, что маги универсальные стихией не мечены, а потому заклинание сильное, такое, чтобы врагов не осталось, сотворить не смогут. — Не уверенно произнес Пест и немного помолчав добавил. — Я так мыслю, что потому в полковых магах универсалов не было никогда.

— Правильно мыслишь. Полковые маги могут и дождь из огня сделать, и льдом реку покрыть. Вот только в мелких отрядах они никому не сдались. Ротный маг и лечить уметь должен, и поджечь если нужно, и глаз отвести от отряда, и мертвого поднять для допроса. Сможет такое маг полковой? — Пест в ответ отрицательно замотал головой. — Самое важное, чему ты должен научиться — это не сдохнуть в первые минуты боя. Сдохнешь — и весь отряд отправиться за тобой. В твоем случае мужики с твоего села.

Ратмир достал из-за пояса короткий кинжал треугольного сечения и с размаху вогнал его себе в грудь. Сам же он даже не поморщился, а из раны под кинжалом вытекло всего пару капель крови. Он так и стоял, продолжая читать лекцию Песту у которого глаза округлились.

— Всем плевать, что с тобой случилось. Поймал ты стрелу, подпалили тебя артефактом или рубанули мечом. Ты должен остаться живым и выполнять свои функции до окончания боя. В идеале — до возвращения отряда в лагерь. — Кинжал в груди Ратмира очень медленно миллиметр за миллиметром вылезал из груди. Оттуда капля за каплей текла мутная жидкость. Ратмир даже темпа размеренной и четкой речи не потерял. Словно так и должно быть. — Не пялься так на кинжал! Меня слушай! То, что ты сейчас видишь — это годы тренировок и не мало золота, вложенного в артефакты, которые я делал из своего тела. Тебе это не нужно. Достаточно будет, если ты не сдохнешь, если попадешь в засаду или столкнешься с магической тварью у себя в захолустье. Для этого в первую очередь необходимо начать постоянно гонять магию жизни у себя по руслу. Чем меньше русло с твоей кровью у тебя получается наполнить магией жизни, тем сильнее регенерация... Ты знаешь, что это такое?

— Я читал в первом томе Фауста... — Начал Пест, но его тут же оборвал Ратмир.

— Если знаешь — хорошо, но не только магия жизни тут важна. Для того, чтобы грязь с кинжала не попала в кровь необходима магия земли. — Ратмир указал на кинжал, который уже на половину вышел из груди. Лезвие кинжала было покрыто чем-то белым. — Вокруг кинжала необходимо создать чехол из твоих тканей. Так зараза или отрава не разойдется по всему организму. Как только создал чехол — необходима магия воздуха, чтобы его постепенно вытолкнуть, причем так, чтобы не повредить крупных русел с кровью.

Ратмир продолжал лекцию, продолжая рассказывать о том, по какому принципу осуществляется самолечение в той или иной ситуации. Спустя десяток минут из его груди, с глухим стуком метала о утоптанный песок, упал кинжал.

— Но это все стратегия. С этим мы будем разбираться позже. Пока же ты будешь изучать как и из чего ты состоишь. С этим тебе поможет профессор Люциус. Его найдешь завтра, а пока смотри на арену.

На арену вышло два молодых парня. Один в красной мантии, другой в коричневой. Оба разошлись по сторонам комнаты. Ратмир принялся объяснять то, что происходило в комнате п отработке заклинаний.

— Не знаю, что эти двое не поделили. Может у них тут дуэль, а может задание от учителя. Смотри внимательно. — Маг в коричневой мантии слегка поклонился противнику, а маг в красном только хмыкнул. Он и не думал кланяться и стоял сложив руки на груди в замок. — Огненный не поклонился, тем самым выразив оскорбление. У серьезных магов это очень серьезное оскорбление. Кто бы ни был перед тобой всегда соблюдай традиции на дуэли или спарринге. Боевых действий это конечно не касается. Одевай повязку свою. Так больше увидишь.

Пест кивнул и достал из кармана в складках свою повязку. Когда он повязал ее на глаза, юные маги уже начали водить руками и что-то нашептывать себе под нос.

— Вербальный принцип активации заклинаний штука коварная. С одной стороны экономия сил, с другой как костыль. Вроде проще, но иногда звуки бывают лишними. Это пока они защиты стихийные поднимают можно, а дальше уже это не к чему. Задания мои выполнил? — Спросил Ратмир Песта, который во всю разглядывал мага земли. — Что видишь? Какие заклинания узнаешь?

— Тот маг, что землице наказ дает заклинание "Земляного панциря" ворожит, но не простое... Не вразумлю я, что он замыслил. Плохо видно. — Пест несколько секунд помолчал и добавил. — Нет. Не видно. А тот, что огню наказывает защиту "Едкого пламени" ворожит.

— Хорошо. Теперь смотри внимательно. Они начинают. — Над магом земли сформировалась полусфера из серого камня, а маг земли красовался полупрозрачной сферой из голубого пламени. — Маги земли крайне неторопливы и не умеют биться на скоростях. По этому основную часть своей силы они вкладывают в защиту. А вот маги огня ориентированы больше на скорость, но магам воздуха в скорости они не соперники.

Маг огня развёл руки в стороны и вокруг каменной полусферы закрутился огненный вихрь.

— Что за заклинание?

— Это дядько Ратмир "Вихрь огненный" с привязкой на конкретный объект. Токмо не вразумлю я, зачем его маг огня сотворил? Вихрь огненный камень не расплавит, не тот жар у него.

— Защиту проверяет. Ему определиться нужно сколько маг земли в свой панцирь вложил силы.

Маг огня продолжал крутить вихрь огня вокруг каменной полусферы и периодически морщился. Под его ногами то и дело взмывали фонтаны песка, обсыпая его с ног до головы.

— Маг земляной "Каменный шест" ворожит... — Начал описывать Пест то, что увидел. — Токмо защита огненная у мага ворожбу сжигает и до мага одна сила сырая доходит.

— Таков принцип работы "Едкого пламени". Оно просто деформирует плетения, которые приближаются до такой степени, что те просто распадаются. Обрати внимание, что это исключительно дуэльный тип защиты. От кинжала в переносице и стрелы в глазу такая защита не поможет. Задача мага огня в данной ситуации продавить купол под которым сидит маг земли. У мага же земли задача истощить мага огня до такой степени, чтобы тот снял защиту до того, как его панцирь рухнет.

Вихрь огня спал с каменного панциря и маг огня сформировал в руке огненное копье. Копье было не в пример тоньше настоящего и не имело лезвия. По сути оно было больше похоже на полутораметровую палку из огня. Перехватив его, маг огня направился к магу земли.

— В принципе решение стандартное. Обрати внимание на копье. Чем оно тоньше и ярче, тем сильнее маг огня себя контролирует. — Ратмир усмехнулся, когда маг подошел к каменной полусфере и попытался вонзить копье в камень. Вышло у него это откровенно плохо, и он принялся давить на свое копье, стараясь просунуть его глубже. Копье при этом начало утолщаться. Периодически под его ногами в воздух взлетали фонтаны песка. Ратмир же продолжил пояснения. — Огненный злиться и беситься. Их вообще очень просто из себя вывести. Чем сильнее он беситься, тем слабее концентрация. Видишь копье? Он в него силу вталкивает. Уже вспотел весь, а значит он не выливает из себя силу, а выталкивает. Это верный признак того, что он выдыхается.

Маг огня на секунду отстранился от копья, вздохнул полной грудью. Сразу после этого пламя, окутывающее его погасло. Он с размаху ударил по концу торчащего из каменной сферы копья, отчего то с грохотом взорвалось, раскидав каменную сферу по всей комнате.

— Грязно, но эффективно. — Скривился Ратмир.

Под осколками каменной полсферы оказался маг земли стоящий на карачках. Он глубоко дышал не отрывая взгляда от земли. Маг огня выглядел не лучше и слегка покачивался. Огненный уже поднял руку, чтобы обозначить добивание, но маг земли коротко хлопнул по земле раскрытой ладонью. Между ног его противника тут же взмыл ввысь полутораметровый каменный столбик толщиной сантиметров 10. Он ударил его в пах и подкинул вверх. Маг огня, до этого устало улыбавшийся, после приземления начал кататься по земле зажав мужское достоинство и матерился, ревя от боли.

— Вот тебе и главный урок. Маг без защиты — кусок мяса. Если бы это был реальный бой, то маг земли сделал бы каменный шип, а не шест. И тогда конец шипа вышел у огненного в районе головы или шеи. Все. Гарантированный труп, если в трех минутах от него не будет мага жизни. Вроде и заклинание плевое. Каменный шип, но если применить правильно — дырявит все, у чего нет магической защиты. — Ратмир оторвал взгляд от магов и спросил: Что заметил особенного, что бы по другому сделал?

— Каменный панцирь был не полный. Дна у него не было. Маг огня мог один раз "Вспышку истинного пламени" применить у самой земли. Так бы песок раскидало и получился бы подкоп. Туда много не надо было бы. Маленько огнем бы дунул и ошпарил земляного. Бой бы за ним был. — Ратмир слушал Песта и кивал. — Но...

— Но...?

— Я так вразумлю, что я душой гляжу и то не понял, а тут наверняка знать надо было бы. — Закончил Пест, почесав макушку.

— Верно. Как сам бы поступил, если бы на месте огненного был? — Пест немного растерялся, но спустя несколько секунд ответил:

— А я бы себе в спину дунул ветра силой, посильнее так, чтобы до земляного в три шага долететь. Сразу. Еще когда они защитную ворожбу ворожили. А как допрыгнул — в кадык с правой сунул бы. — Ратмир оскалился в хищной улыбке и взглянул на Песта. Тот оторвал взгляд от мага жизни, который приводил в порядок огненного мага, и посмотрел в глаза Ратмиру. — То в дуэльном кодексе пишется, что бой начинается, когда противники обозначают поклон.

— На первый раз получится, но с магом воздуха такое не пройдет. Они очень быстрые, но если ты достаешь мага, то кадыком не ограничивайся. Бей пока сам не сдастся или пока сознание не потеряет. — Уже серьезно добавил Ратмир. — Если начитался уже, то скажи ка мне. Сколько боевых заклинаний у изначальных стихий?

— Изначальные стихии — это свет и тьма. У света нет ворожбы боевой, токмо то, что не по назначению использовать можно. Стихия за такое по голове не гладит и ворожба мага того серой становиться. А у тьмы вся ворожба боевая. Что к ворожбе темной относят — все для боя предназначено. То, что не в бою используется — не по задумке ворожат.

— У элементарных стихий? — Кивая словам Песта, спросил Ратмир.

— У ветра стихии основных боевых форм восемь, а уж их младших видов больше пяти сотен. Каждый маг маломальский ворожбу по своему ворожить старается, от того заклинаний столько форм. У огня основных форм 7, а младших форм больше тысячи. Земли форм старших десять, младших чуть больше двух сотен. Воды старших форм 6, младших больше пяти сотен.

— Теория — отлично! — После этих слов Ратмир едва дернулся. В этот же миг пест отлетел на метр и зажал руками левый глаз. — Теперь практика. Минута пошла! Раз... два... три...

Спустя несколько месяцев.

Пест стоял перед котлом с водой. Вода в котле кипела. Он еще раз оглянулся, осмотрев уже привычную обстановку кухни, и взял деревянную лопатку, которой мешал жареный лук и морковь в сковороде. Ручка лопатки была исцарапана и имела следы укусов. Он зажал ее зубами и глубоко вздохнул.

— Ну? Чего медлишь? — Услышал он голос черта. Тот стоял на столе рядом с печью. В руках он держал маленькие песочные часы. Черт имел уже закрученные рога, абсолютно лысую голову и острые клыки, которые торчали из под усохшего пятака.

— Больно, вот чего! — Со злостью бросил Пест.

— А как тебя Ратмир высек? Не больно? Может ребро ломаное не больно было? — Начал ворчать черт. — Вот то было больно, а руку в кипяток — это так. Фитюльки! Так, что суй! Пять чертей держим, чтобы пузыри пошли...

Пест несколько раз глубоко вздохнул и зажал зубами ручку лопатки. Зажмурившись он сунул руку в кипящий котел. Черт в это время начал считать:

— Тридцать пять чертей чертили чертежи... тридцать четыре черта чертили чертежи... тридцать три черта чертили чертежи... — черт спрыгнул со стола и побежал к запасному выходу из кухни во двор. Встав у дверей он закончил счет.

Пест все это время держал в кипятке левую кисть. Когда черт закончил счет, его лицо раскраснелось, а из глаз брызнули слезы. Он пулей сорвался и вылетел за дверь, распахнув ту плечом. За дверью послышалось шипение и сдавленный скулеж.

Черт выскочил за дверь вместе с Пестом и тут же перевернул песочные часы. Мальчика он застал на карачках, зажимающим правой рукой запястье левой. Левое запястье светилось белым пульсирующим светом, а в местах надувшихся пузырей светилось красным равномерным светом.

— Половина! Заканчивай! — Крикнул черт, наблюдая за часами.

Пест перестал сжимать запястье и оперся на правую руку, держа левую на весу. Спустя несколько глубоких вздохов он развалился посреди двора на спине. Он лежа рассматривал абсолютно чистую и здоровую кожу левой кисти.

— Время! — Крикнул черт и оторвал взгляд от песочных часов. — Не уж то уложился?

— Уложился! — Улыбаясь произнес мальчик в ответ, не отрывая взгляда от руки. Он перебирал пальцами и сжимал кисть в кулак. — Кожу чутка тянет, словно не своя, но уложился.

В это время из задней двери вышел хозяин харчевни Лютый. Он хмуро глянул на Песта, развалившегося на спине и черта, застывшего у его ног. Сплюнув на черта он произнес:

— Дело есть! В дом пойдем, нечего на улице болтать! — Произнеся это Лютый развернулся и пошел обратно в дом. Пест поспешил за ним.

Когда он зашел в дом, то обнаружил хозяина таверны сидящим на табурете и внимательно смотрящим на него.

— Дела таковы Пест. Скоро герцог Сваровский у себя в поместье бал дает. Не знаю кто нашептал ему про мясо, что ты на углях жаришь, но пришел управляющий поместья его. Требовал тебя на ночь к себе. Мол, мясо готовить будешь. — Лютый говорил рубленными фразами и до Песта дошло, что ему не нравится вся эта затея.

— Дядько Лютый, а денег он даст? — Спросил Пест пытаясь понять недовольство хозяина. Первая мысль была "Мало денег дают!"

— Дает за тебя он золотник. Работы на одну ночь. Если сделаешь мясо как у меня делал — будет еще золотой тебе лично.

— Хороша ведь плата! Чего же ты дядько Лютый хмур как небо грозой затянутое?

— Мал ты еще и устоев наших не знаешь... — Еще больше начал хмуриться Лютый. — Ты головушкой своей подумай. Управляющий герцогский на поклон в портовый район пришел. Повара просит.

— Может мясо мое герцогу приглянулось...

— Хрен с ним мясом! Ты же в академии маговской учишься, значит умом не обделен! Дураков там не держат! Думай! Ко мне, третьему человеку в порту пришел засланец от герцога и повара просит! И все вроде бы славно, да не забыл люд портовый как сынок его, бастард признанный, пятерых зарубил пока по порту на жеребце своем лихие скачки устраивал. Даже с коня не слезал, так походя с плеча пять голов срубил. А теперь ко мне пришел и повара просит.

— Не ходи Пест. — Послышался голос черта у ног Песта. — Не ходи, а деньгу мы соберем как-нибудь. Нечего нам там делать...

— Ты сам думай. — Хмуро сказал Лютый и поднялся. — Бал в поместье Сваровского будет в это воскресенье. Тебе — вольная. Захочешь пойти — иди, неволить не буду и зла не задержу, но ежели спросят меня — я тебя не посылал и человек ты не мой. Наемный ты.

Пест хмуро кивнул головой, не зная как быть. Лютый же остановился у самой двери и не оборачиваясь сказал, словно и не к Песту обращался:

— Мантию одень, когда туда пойдешь. Не дай единый и тебя походя с плеча рубанут...

В то же воскресенье.

Пест умывался в бочке, которая стояла на улице. Он предусмотрительно взял с собой рабочую рубаху и штаны, чтобы не испачкать мантию академии. Сейчас же он пытался отмыться мыльным корнем, чтобы от него хотя бы не так сильно пахло дымом и жареным мясом с корешками, которые научила готовить мать. Из главного здания, где проходил прием то и дело доносились отголоски музыки и пения. Пест нет-нет, да поглядывал в ту сторону. Под его ногами суетился черт, то и дело залезая на спину мальчишке и начиная натирать его куском мыльного корня.

— Время позднее, давай уже к родной кухне пойдем? — Все стонал черт.

— Сейчас пойдем, я только гляну, что за музыка...

— Да сдалась она тебе? — Тут же вклинился черт. — В харчевне Лютого тепло, спокойно, да пожрать всегда есть, что...

Пест еще раз ополоснулся и пару раз хлопнул в ладоши. Вокруг него закрутился слабенький смерч, который буквально за пару минут высушил короткий ежик волос и кожу.

— Я только гляну, мне туда все равно нельзя! Там благородные только, а ты исчезни, а то не дай единый увидит кто...

Пест накинул мантию и отправился к главному зданию. На фоне спускающихся сумерек его колонны подсвеченные магическими светильниками и большие окна со стеклами, затянутые зелеными и голубыми шторами, смотрелись завораживающе. Пест, побоялся подсматривать в окна и решил подойти к двум одетым в черные костюмы швейцарам.

Оба швейцара, только завидев мантию мага подобрались. Когда Пест подошел и хотел уже было обратиться к ним — оба швейцара потянули ручки массивных дверей, при этом изобразив замысловатый поклон. Пест не знал как прореагировать на это, по этому он изобразил стандартный поклон ученика учителю и прошел дальше.

Спустя пару шагов по полутемному коридору, в сторону зала, освещенного огнями, перед ним возник черт. Он был больше чем обычно. Он глубоко вздохнул и, смотря исподлобья произнёс:

— Стой! Тьмой тебя умоляю! Стой и не ходи туда! — Черт смотрел своими черными буркалами в глаза Песта, который начал хмуриться. В руке черта была маленькая стрела с белым оперением. — Памятью рода твоего заклинаю! Уходи отсюда!

Пест раздраженным шепотом начал давить на черта:

— Тебе кто разрешал тут появляться? Место свое забыл? — Начал Пест сделав пару шагов к нему. Он наступил на хвост черта и уже шипя, словно змей произнес. — Забыл, кому хвост твой принадлежит? Забыл, кто силой тебя кормит? Сгинь!

Под каблуком Песта вспыхнул короткий белый огонек и тут же пропал. Черт упал, начав корежиться и кататься по полу, но сжимая наконечник стрелы в кулаке. Пест продолжил свой путь, не обращая внимания на муки черта. Спустя несколько секунд черт поднялся на карачки, и сплевывая черную смолу из рта произнес:

— Суки пернатые! — Он разжал кулак с кончиком стрелы. Наконечник стрелы представлял собой маленькое сердечко. — Дерьмо свое жрать буду, а вам не отдам!

Черт ухватил стрелку двумя руками и переломил по середине. Потом каждый обломок еще раз переломил. Затем, продолжая плеваться черной смолой он принялся заталкивать обломки стрелы себе в рот, он жевал их и пытался проглотить. Пару раз он срыгивал их обратно, но вновь заталкивал себе их в рот. Скулил, визжал, но совал снова и пытался проглотить.

Пест же в это время вышел в зал, заполненный светом. От обилия роскоши и света зарябило в глазах. Чтобы не выделяться и не стоять как баран он отошел к ближайшей стене.

Посреди зала в танце кружились молодые девушки и парни. Кое-где даже мальчишки, не старше самого Песта.

Сам он стоял с приоткрытым ртом и разглядывал все, что видел. И музыкантов с причудливым инструментом на балконе, и столы, ломящиеся от разноцветных блюд, и одетых в костюмы из блестящей ткани мужчин и женщин, и каменный пол, натертый до такого блеска, что Пест видел свое отражение в нем. Он даже немного пододвинулся к окну, чтобы незаметно пощупать занавески из неизвестной ткани. Она оказалась очень нежной на ощупь.

Пребывая в замешательстве от такой картины, он простоял, вертя головой во все стороны, минут десять. Ровно до того момента, пока совсем не далеко от него не в танце не проплыла девушка.

Совсем молодая девушка, возрастом не более 16 лет, была одета в длинное, белое, атласное платье которое, развивалось в такт ее шагам. Девушка словно плыла между парнями которые в причудливых поклонах протягивали ей руки.

Пест заворожённо наблюдал за девушкой с абсолютно белыми, словно седыми волосами. Когда она скрылась в танце среди других девушек, он начал двигаться вдоль стены, среди пожилых мужчин и дам "за сорок", ища девушку в голубом платье и белыми как снег волосами...

Танец закончился, а Пест так и не смог ее увидеть еще раз. В расстроенных чувствах он оглянулся и заметил несколько заинтересованных взглядов женщин и пару хмурящихся мужчин. До него дошло, где он и по спине побежали мурашки. Он, стараясь держаться уверенно и не привлекать внимания, двинулся к полутемному коридору, из которого пришел...

Уважаемые читатели! Книга отдана в издательство АСТ и договор уже подписан. Прошу отнестись с пониманием к удалению части текста с СИ.

Обучение Песта продолжится и в этой книге и в следующей с короткими "побывками" в родном селе. И снова будет смерть, и снова предадут, и все окажется так просто, по житейски... и от того очень и очень не просто.