— Ну что ж, возможно, он и существует на самом деле, — медленно заговорил лорд. — Но вы никогда не задумывались, что у него есть причина скрываться в глубине болот и прятать свое лицо? Возможно, ваш призрак беглый преступник. Или урод, каких свет не видывал. Вряд ли он обрадуется, если его еще раз потревожат. Он был добр с вами, но, может, вы попались ему под хорошее настроение. Не следует девушке в одиночку ходить на болота.

Николь, словно не слыша его, с грустью смотрела поверх ограды:

— А я ведь даже не поблагодарила его...

Очнулась от своих дум и повернулась к лорду Дэрси с извиняющейся улыбкой:

— Теперь и вы будете считать меня помешанной, да?

Дэрси медленно улыбнулся. В глазах его вновь появилась лукавая усмешка.

— А я вот думаю, как же прореагирует ваш... Болотный лорд, узнав, что у него появилась невеста?

— Ох. Ну это ведь просто прозвище, вы же понимаете? Да и вообще — как он это узнает?

Дэрси умело изобразил на лице испуг.

— А вдруг он нас сейчас подслушивает? Болота так близко!

— Но я думаю, — неуверенно возразила Николь, — он не будет сердиться. Это ведь просто неудачная шутка, не я же ее придумала...

— Извините, что нарушаю ваш те-а-тет, — вкрадчиво сказали за их спинами. Николь, вздрогнув, оглянулась. Сказала ровно:

— Нечему мешать, Руби.

— Конечно-конечно, нечему! Ведь ты блюдешь преданность своему лорду-Призраку!

Николь не стала тратить время и сил на спор — ведь все равно в словесной битве с сестрой ей ни за что не победить. Наклонив голову, скользнула бочком мимо них к калитке.

Дэрси, щурясь, наблюдал за сбегающей по склону фигуркой. Усмехнулся, щелкнув пальцами, и сказал:

— Шутка? Можно придумать и лучшую шутку!

* * *

Жизнь в доме, и до того не тихая, сейчас просто била ключом. И весь водоворот увеселений, развлечений и пирушек вертелся вокруг одного-единственного человека. Лорда Дэрси. Он был игроком, он любил вино, женщин, лошадей и был неистощим на выдумки. Вечер за вечером, ночь за ночью в доме кружился народ, привлеченный его веселым нравом и щедростью. Дамы самого разного возраста и толка смотрели на него влюбленными глазами. Да и мужчины были не лучше.

Николь, и раньше избегавшая общества, теперь и вовсе старалась пореже попадаться на глаза родным и гостям. Цифры, с такой легкостью проигрываемые и выигрываемые за карточным столом, ужасали ее: на эти деньги целая деревня могла безбедно прожить целый год. Неужели никто, кроме нее, не видит, что чаша долга постепенно и неуклонно перевешивает на сторону Хэмфордов? Неужели никто не замечает, как острым, волчьим взглядом наблюдает внешне невозмутимый Дэрси за раскрасневшимися от азарта и вина игроками?

Как-то раз она попыталась открыть глаза отцу. Тот только отмахнулся:

— Не болтай глупостей! Вот увидишь, как я ощиплю этого блестящего индюка! У тебя будут новые побрякушки, платья... а, может быть, я даже куплю тебе жениха!

И Николь отступилась — отец не терпел противоречий, и под горячую руку ей нередко перепадали оплеухи. А то и порка. Да и какие доказательства у нее были? Лишь смутные догадки, перехваченные взгляды, странная нотка во всегда приветливо-ровном голосе... Лишь по его приезде характеры его отца и братьев портились с каждым днем, и пили они без меры и забавы их становились все неосторожней и недобрей... Было невыносимо видеть, как льнут к нему ее сестры: все откровенней и зазывней взгляды, фразы, прикосновения...

Также был влюблен в гостя и Ричард. Самый младший в семье, в сущности неплохой мальчик, он всегда слишком стремился походить на отца и братьев. А теперь еще Дэрси своими ленивыми насмешками и коварными подначками подзадоривал его к тому, что Дик ежевечерне опрокидывал в себя бокал за бокалом и зачастую падал тут же за столом в мертвецком пьяном сне, а его взрослые братья смеялись и бросались в него обглоданными костями. И Дэрси не пытался остановить их, улыбался своей потаенной улыбкой, и наблюдая за ними совершенно трезвыми холодными глазами...

* * *

Когда далеко за полночь внизу все стихло, Николь вышла из своей комнаты. Стол, конечно, неубран, пол не подметен — хорошие слуги теперь в доме не задерживались, а те, что оставались, были распущены и ленивы. Всхлипывая от стыда и ярости, Николь выволокла из-под стола впавшего в пьяное забытье Дика. Пыталась растормошить его, чтобы увести в спальню. Она чуть не утопила брата, опрокинув ему на голову кувшин с водой, хлестала по щекам, в отчаянье выкрикивая все те слова, которые звучали за этим столом каждую ночь...

Вдруг, словно аккомпанемент ее пощечинам, за спиной раздались размеренные хлопки. Откинув растрепавшиеся волосы, Николь обернулась. У двери стоял Дэрси и с ясной улыбкой аплодировал ей.

— Браво, Николь! Оказывается, в искусстве сквернословия вы запросто заткнете за пояс своих братьев!

Задохнувшись от ярости, Николь пронзила его гневным взглядом и вновь повернулась к бесчувственному Дику. Краем глаза она увидела мягко ступающие ноги, обутые в сапоги из дорогой кожи. Они остановились рядом с ней.

Некоторое время Дэрси наблюдал за ее тщетными попытками привести брата в сознание. Потом произнес спокойно:

— Оставьте, Николь. Это бесполезно. Он пьян мертвецки и придет в себя разве что к полудню.

Николь вскинула голову, выпалила с ненавистью:

— Это всё вы!

— Я? — крайне удивился Дэрси. — Я, как видите, на ногах и трезв, как стеклышко.

— Зачем вы спаиваете его? Ведь он совсем мальчишка!

Дэрси качнул головой.

— Как я могу запретить ему пить? Ведь я здесь не хозяин! Его отец...

— Его отцу на него плевать! — воскликнула Николь, вскакивая — голова брата, соскользнув с ее колен, стукнула о пол, но она не обратила на это внимания. Сверлила гневным взглядом стоящего перед ней мужчину. — Вы спаиваете Дика! Вы забавляетесь тем, что он превращается у всех на глазах в безмозглую пьяную свинью! Вас так веселит чужое несчастье и позор? Что вы хотите от него? Что вы хотите от всех нас?!

Дэрси наблюдал за ней с легкой усмешкой: красное лицо, растрепанные и влажные от бесплодных усилий волосы, горящие глаза, губы дрожат от отчаянья и гнева... Да, не чета прекрасным сестрам! Но сколько в ней неожиданного темперамента! Ай да тихая сумасшедшая!

Он подвинул стул и сел на него верхом, положив руки и подбородок на спинку. Глаза его искрились весельем, но голос был предельно ровен, вежлив и даже слегка встревожен:

— Простите, но я не понимаю, о чем вы говорите, Николь. Несчастье? Позор? Мы просто весело проводим время, вот и все. Мне казалось, ваши сестры всем довольны. Чем же я вам-то не угодил? Неужели такие вечера для вас внове?

Голос ее звенел:

— Все стало хуже с тех пор, как вы приехали! Гораздо хуже. Все они постоянно пьяны... эти женщины... скачки на пари... просто чудо, что еще никто не свернул себе шею... А еще карты...

— О, карты! — небрежно махнул рукой ее нежданный собеседник. — Мы просто играем, выигрываем, проигрываем...

— Проигрываете? Вы? Когда вы в последний раз серьезно проигрывали? Сколько мы вам должны, лорд Дэрси? Сотни? Тысячи? Десятки тысяч? Сколько?!

Он поднял голову, демонстрируя крепкий, гладко выбритый подбородок — хотя лорд, кажется, пил не меньше своих собутыльников, он никогда не позволял себе небрежности в одежде или внешности. Сказал мягко:

— Больше, Николь. Гораздо больше. Сказать вам?

Глаза его в свете пламени гаснущего пламени камина сверкнули красным — точь-в-точь сладкоречивый выходец из преисподней.

Он сказал.

Николь в ужасе охнула, прижав пальцы к губам. Дэрси поднялся неспешно, шагнул к разоренному столу, рассеянно оглядывая его. Налил себе бокал вина.

— Вот так, Николь. Если я предъявлю все долговые расписки, присовокупив и те, что выдал мне ваш брат Томас в городе, вы останетесь в одном этом стареньком платьице без единого пенни и крыши над головой. И даже без имени — потому что его опозорят ваши родственники. Вы станете нищенкой, Николь. Нравится вам такое будущее?

Николь словно застыла — лишь мысли огненными молниями бились в голове. Даже если они продадут имение, земли... да и самих себя тоже — вряд ли этого хватит, чтобы расплатиться...

Дэрси обернулся к ней и присел на край стола.

— Вы знаете, я совершенно не беспокоюсь за ваших прекрасных сестриц — с их внешностью они всегда могут обеспечить себе безбедное существование, подцепив мужчин с тугим кошельком... Но вы... — он откровенно оглядел ее и вздохнул, демонстрируя сожаление. — Вам остается надеяться только на своего призрачного лорда!

Насмешка привела ее в чувство. Николь отняла руку ото рта, с усилием выпрямилась, опустив напряженные плечи. Спросила с усталой обреченностью:

— И почему же вы до сих пор не потребовали отдачи долга?

— Отчасти потому, что ваши родственники и не собираются расплачиваться. Они скорее прикончат меня... — он прервался, заметив ее протестующее движение. — Считаете, это не так? Вы, конечно, знаете их куда лучше, чем я, не так ли? И уверены, что они безропотно отдадут мне все, что имеют? Ведь у них такой покладистый характер...

— Отчасти, — повторила Николь, его напряженно рассматривая.

— Что?

— Вы сказали — отчасти. А отчасти... что еще?

Дэрси медленно улыбнулся, обнажая белые ровные зубы. Засыпающий в камине огонь на мгновение вспыхнул, свет и тени заплясали по его лицу. Николь не сводила с него зачарованных глаз. Никогда она еще не видела такого воплощения абсолютного зла в земном человеке.

— Мне нравится играть с людьми. Я не спешу. Вы все своими смешными и бесполезными трепыханиями доставите мне немало удовольствия.

— То есть, дело не в деньгах, — медленно проговорила Николь. — Вы просто ненавидите нас за что-то. Что мы вам сделали? Я никогда о вас не слышала и впервые вижу... Но я знаю — вы не успокоитесь, пока не осуществите свой дьявольский план.

Он сидел на столе — собранная сильная дикая кошка, готовая прыгнуть, напасть, ударить... Уничтожить.

— Да, Николь. Да. Вы правильно меня поняли. Абсолютно правильно, — и словно салютуя ей, он приподнял бокал вина.

Странно, что он рассказал это именно ей. Хотя — что тут странного? Кто ее боится? Кто ей поверит? Николь опустила голову, машинально разглаживая подол юбки. Взгляд ее упал на лежавшего на полу Дика. Она склонилась над ним, подхватила брата подмышки и с усилием потащила волоком к лестнице.

Дэрси брезгливо наблюдал за ней.

— Оставьте, Николь! Сам очнется.

Николь мотнула головой.

— Нет. Камин скоро совсем погаснет, Дик до утра схватит воспаление легких.

Запыхавшись, она выпрямилась и с тоской взглянула на лестницу: пожалуй, это ей будет не под силу...

— Вы не думаете, что в свете всего того, что я вам рассказал, это будет для вашего брата наилучшим выходом?

Николь оглянулась на Дэрси: сложив на груди руки, тот смотрел на нее изучающе. Сказала просто:

— Я не могу остановить вас, лорд Дэрси. Но я буду продолжать делать все, что в моих силах.

Она вновь склонилась к брату. Услышала за спиной легкие шаги. Ощутила прикосновение к плечу и отпрянула так резко, что ударилась о перила лестницы.

— Где его комната? — Дэрси небрежно, словно куль с мукой взвалил на плечо тело мальчика; повторил нетерпеливо, глядя в лицо онемевшей от неожиданности Николь: — Покажите его комнату!

Он вовсе не казался таким сильным — скорее изнеженным и изящным рядом с массивными мужчинами из рода Хэмфордов. Подобрав юбки, Николь молча пошла впереди.

Дэрси безо всякой бережности скинул Ричарда на постель. Николь наклонилась над братом, освобождая его от одежды.

Кристиан наблюдал за ее проворными руками — вероятно, она проделывает не в первый раз... и возможно не только с братом... уж очень ловко она справляется с мужской одеждой.

Николь вскинула взгляд, и Кристиан сказал, глядя в ее замкнутое лицо:

— Каждый заслуживает своей судьбы. И вы тоже, Николь.

И повернувшись, исчез за дверью — тень в тени, зверь в ночи. Человек-оборотень...

Николь, наклонившись, подложила подушку под голову брата.

* * *

...Конечно, Ричарду поутру было плохо. И, пока его тошнило, пока зверски болела голова, он даже обещал ухаживающей за ним сестре больше никогда, никогда, никогда не брать в рот эту гадость!

Но едва сознание прояснилось, а бунтующий желудок занял приличествующее положение, Ричард ощутил досаду на себя: какой же он слабак! Так расхвораться из-за какого-то лишнего бокала вина! И заодно начал огрызаться на суетящуюся вокруг Николь:

— Я сам знаю, что мне делать! Я взрослый и я мужчина! С какой это стати я буду отказываться от выпивки? Они решат, что я слабак, тоже какой-то полоумный! И вообще, отстань, кто тебя просил меня тащить сюда и заботиться обо мне?

Николь села на кровать, хмуро глядя на брата.

— Тебя принес лорд Дэрси.

— Лорд Дэрси! — Ричард порывисто поднялся — и, скривившись от плеснувшей в голове боли, опустился обратно на подушки. Пробормотал: — Лорд Дэрси... ну все, мне конец. Я больше ни за что вниз не спущусь!

Николь всей душой была готова поддержать его последние слова. Склонилась к брату, приглаживая ему взлохмаченные кудрявые волосы.

— Послушай, чтобы быть мужчиной, вовсе не обязательно пить без меры. Ты прекрасно держишься в седле, отлично охотишься... Зачем тебе стремиться перепить взрослых?

Она пыталась поддержать его и между делом внушить правильные мысли. Хотя наверняка он их просто-напросто не слушал: какое значение имели ее слова — слова женщины? Дик скорчился на постели — взъерошенный и несчастный. Так уронить себя в глазах нового кумира! Да лучше ему умереть прямо здесь! Николь верила в искренность его страданий, но также твердо знала, что стоит ему окончательно придти в себя, как он решит, что ничего страшного не случилось, все мужчины проходят через такие испытания...

В дверь постучали.

— Ну вот и принесли поссет. Сейчас ты его выпьешь и тебе станет гораздо лучше. Заходи, Джейн.

— Мне теперь никогда не станет лучше, — донеслось из-под одеяла. — Не нужен мне твой поссет!

Дверь открылась, но вошла отнюдь не служанка.

— Лорд Дэрси? — выдохнула Николь.

— Лорд Дэрси? — повторил Дик. Откинул одеяло и сел, открыв рот от изумления. — О, доброе утро, сэр...

— Я бы сказал, уже день, — педантично уточнил Дэрси. Прошел мимо испуганной Николь, придирчиво оглядел зардевшегося Ричарда. — Ну как здоровье, мой мальчик?

— О, все прекрасно! — воскликнул тот. — Я вчера немного... перепил... но с кем не бывает, ведь так, сэр?

— Не знаю-не знаю, — небрежно заметил Дэрси. — Со мной такого не бывает. И уже давненько. Но в вашем возрасте это простительно. Я бы сказал, что вы немного увлеклись. Вам следует сначала научиться пить... — он поднял руку, предупреждая возражения, готовые сорваться с губ мальчика. — Как сначала надо научиться крепко держаться в седле, прежде чем пускать коня в галоп. Так что с сегодняшнего дня вы, Ричард, начинаете пить вино, наполовину разбавленное водой. — Он оглядел поникшего Дика. — А чтобы ни у кого это не вызывало возражений, я буду пить его вместе с вами. Я не так уж молод, мальчик мой, и должен беречь мой нежный желудок... — Дэрси демонстративно потер свой крепкий живот и добавил задумчиво: — надеюсь, надо мной не будут смеяться...