Болотный лорд

Собаки почуяли ее первыми. Насторожили уши, приподняли загривки, но, приученные, даже не заворчали. Он вскинул голову, словно тоже принюхивался, тело его напряглось. Эта ведьма... опять она здесь!

Повинуясь его жесту, собаки исчезли. Он вкрадчиво двигался среди развалин — тень среди теней. Еще шаг — и он ее увидел. Судорога гнева свела его лицо. Хватит и того, что эта ведьма вторгается в его сны — дневные мысли он умел контролировать — она явилась еще и наяву!

Она сидела, опустив голову, опершись на одну руку, и перебирала другой собранные травы. Он переменил положение, чтобы стало видно ее лицо — обычное, черт подери, ничем не примечательное лицо, могущее раствориться в толпе таких же... Она подняла голову, прислушалась, и он затаил дыхание.

— Ты пришел? — спросила неуверенно. Он не двигался.

— Ты пришел, — повторила она тверже. Огляделась, словно ожидая увидеть его, серебро длинных серег тихо зазвенело.

— Где ты был так долго?

Ведьма, шевельнулись его губы. Он был уверен, что она не видела и не слышала его. И все же знала, что он здесь. Ведьма.

— Почему ты всегда прячешься? — она вновь опустила голову, разбирая траву. — Меня нечего бояться, ты же знаешь. Я просто хотела поблагодарить тебя. И хочу тебе помочь. Может, тебе что-то нужно? Грустно, наверно, жить одному на болотах. Ты давно живешь здесь? Тебе так нравится? Ты прячешься или просто не любишь людей? У тебя хорошие собаки. Я сначала испугалась...

Николь боялась и сейчас, чувствуя пристальный и недобрый взгляд, но пыталась скрыть это за бесконечной добродушной болтовней. Раз за разом она приходила сюда, и надеясь и страшась его встретить.

— Никто из них не верит мне, так что тебе нечего опасаться. Никто не придет за мной. Никому я не нужна.

Она посмотрела на развалины. Расширенные глаза рыскали по почерневшим от времени и огня камням.

— О, послушай, может, ты выйдешь поговорить со мной? Ну пожалуйста, пожалуйста...

Казалось, она смотрела прямо на него, и, затаив дыхание, он отступил в укрытие... во мрак...

Николь моргнула. Напряжение медленно отпускало ее. Он ушел... или она все-таки сумасшедшая и разговаривает с пустотой?

* * *

Николь в последний раз втянула свежий, напоенный росой и тонким ароматом цветов утренний воздух и, тесно прижимая к намокшему лифу платья сорванные розы, вошла в дом. Она специально ходила в сад ранним утром, чтобы избежать встреч с кем бы-то ни было, но в этот раз просчиталась. В холле разговаривал с каким-то незнакомцем только что вернувшийся из города брат Томас. Они обернулись на звук ее шагов. Николь, смешавшись, застыла на месте.

— Ба! — сказал Томас. — Вот так ранняя пташка! Лорд Дэрси, позвольте вам представить мою сестру Николь.

Тот склонил голову, с полуулыбкой разглядывая девушку. Взгляд его скользнул по небрежной шнуровке старенького платья, по исцарапанным, покрасневшим от холода рукам. Волосы тоже подобраны наспех и длинные каштановые пряди то там то сям выбиваются из прически. Карие глаза глядят испуганно.

— Мисс Николь? — произнес он с некоторым сомнением.

— Какой буке-ет! — продолжил Томас тоном, которым говорят с детьми или слабоумными. — Неужели у нас в саду растут такие розы? Или...

На его губах заиграла улыбка, которую она так хорошо знала и так ненавидела.

— ...или тебе их подарил твой болотный ухажер? У вас было свидание в саду? Вижу-вижу, ты краснеешь, можешь не отвечать! Может, уделишь одну розочку моему дорогому другу? Если, конечно, сможешь с ней расстаться...

Неловко, спеша отделить цветы друг от друга, Николь вынула темно-вишневую розу и, опустив глаза, протянула ее лорду.

— Благодарю вас, Николь, — сказал тот сердечно. — У вас прекрасный глаз и вкус. Роза просто чудесна!

— Вы слишком добры, лорд, — бесцветным тоном отозвалась Николь. Застенчива и неловка. В миг оживления, когда Николь пришла из сада, она казалась почти хорошенькой, но порозовевшее от свежести и оживления лицо ее при виде их вытянулось и напряглось. А сейчас она превратилась просто в испуганную серую мышку, стремящуюся улизнуть в свою норку.

Тут Томас вспомнил, что лорд не любит унылых девиц, а выражение лица Николь иначе, как унылым не назовешь.

— Ну, иди-иди...

Николь с явным облегчением бросилась мимо них к лестнице. Чертова гусыня, сердито подумал Томас, даже поклониться забыла! С широкой ухмылкой обратился к приятелю:

— Не думай, что остальные мои сестрички такие же! Они настоящие красотки. И настоящие леди.

Поднеся к лицу розу, Кристиан наслаждался ароматом. Его ноздри дрогнули, когда он ощутил и другой, почти неуловимый запах. Ее запах.

— И что, у нее действительно имеется жених? — спросил с тонкой улыбкой.

Томас откровенно расхохотался:

— Есть, но такой призрачный, что его видит только она! Не обращай внимания, Николь у нас немного помешанная. Но совершенно безобидная.

Николь ни секунды не сомневалась, что в эту самую минуту брат рассказывает ее историю своему новому приятелю. Никто из них не упустит ни малейшей возможности попотешаться над ней. О, если бы она была мужчиной! Она бы сумела заткнуть им рты! Она бы стерла глумливые усмешки с их губ! Никто не посмел бы шептаться у нее за спиной, смеяться ей в лицо и показывать на нее пальцем!

Вспышки, как обычно, хватило ненадолго. Хотя она с прискорбием признавала, что унаследовала вспыльчивость своих необузданных предков, но в отличие от них ее ярость почти всегда обращалась на нее саму, отнимая и без того невеликие силы. Плечи Николь поникли. Ничего она не сможет с этим поделать. Подол и лиф платья вымокли от росы. Забытые розы лежали на столике. Николь взглянула на них отчужденно, уже не помня, чему так радовалась этим утром. Да еще Томас наверняка сделает выговор, что она была недостаточно любезна с его новым другом. Вряд ли он отличается от предыдущих — такой же кичливый и распутный...

Она бросилась на постель, укуталась давно остывшим одеялом. Будь ты проклят, Болотный Лорд! Иногда кажется, что он и на самом деле призрак. А еще чаще она думает, что лучше бы он тогда просто дал ей умереть!

* * *

Дэрси поднял брови.

— Лорд-Призрак? Что это еще за фигура?

Он поставил бокал, обратив на Руби внимательный улыбающийся взгляд. Контраст зеленых глаз и темных волос был разителен, и Руби почувствовала, как у нее вновь заколотилось сердце. Надо успеть опередить сестрицу-волчицу и понравиться ему первой! Томас часто привозит домой своих друзей, но никто из них не был так богат и так... Руби затруднялась подобрать ему определение, которое бы прозвучало прилично для девичьего уха. Ладно, пусть будет обаятелен. Дьявольски обаятелен.

— О, эта наша местная легенда! — Подавшись к нему, сказала она страшным шепотом. — Предвестник несчастья!

Черные брови вновь изогнулись, в веселом недоумении дрогнули губы. О-о-о, какие губы! Если он поцелует...

— У вас есть фамильное привидение, лорд Хэмфорд?

— Ну что вы, такую гадость мы в доме не держим! Лорд-призрак — дьявол болот. Говорят, его конь белее платья невесты, а сам он разъезжает в черном плаще.

— А еще у него дьявольские псы — черные, как уголь, огромные и свирепые, — сказала Руби мрачно, хотя в глазах ее светился смех.

Забавляясь, лорд Дэрси откинулся на спинку стула.

— У меня просто мурашки по коже! Вы сами его встречали?

Руби ответила с достоинством:

— Я не брожу по болотам. А вот крестьяне и охотники частенько о нем рассказывают. Говорят, его появление сулит несчастье!

— Вестник смерти? А крыльев и рогов они не приметили? — искренне развеселился лорд Дэрси. Смех у него тоже был очень приятным. И Руби влюбилась окончательно. Высокая, статная, с блестящими черными волосами, с роскошной фигурой, облаченной в бархатное красное платье, она была очень красива. И если до сих пор не вышла замуж — то лишь потому что ухажеры не обладали достаточно набитым кошельком, чтобы приобрести такое сокровище. Лорд Дэрси откровенно ей любовался.

— И что, никто до сих пор не видел его лица? Наверняка под капюшоном плаща должен скрываться светящийся череп!

Он вдруг поспешно поднялся. Бормоча извинения, сбоку к столу присаживалась Николь. Руби рассмеялась про себя. Похоже, лорд любит развлечения! Развлечение пришло.

В глазах Кристиана, поднесшего к губам бокал с вином, мерцала улыбка. Три сестры, но какие разные! Белокурая, изящная, что сейчас воркует с молодыми друзьями Хэмфордов. Вторая — уверенная в себе, роскошная, манящая...

И — эта.

Под его взглядом у Николь разгорелись щеки. Оглянувшись и убедившись, что слушатели ей обеспечены, Руби сказала громко:

— Кстати, насчет Лорда-Призрака...

Рука Николь дернулась, стукнув ножом по тарелке.

— Моя сестрица Николь, пожалуй, знает его лучше, чем кто бы то ни был. Не правда ли, дорогая?

Николь быстро, словно обжегшись, поставила бокал на стол. Затравленно оглянулась, намереваясь бежать, но сестра остановила ее обманчиво-ласковым, на самом деле — стальным прикосновением.

— Куда же ты? Лорд Дэрси желает знать, как выглядит твой жених! Удовлетвори же его любопытство!

По столу пронеслось смешки, разговоры стихли, и Кристиан понял, что это любимое местное развлечение. Следовало подыграть, и он послушно изумился:

— Вы — невеста Лорда-Призрака?!

Девица метнула в него угрюмый взгляд исподлобья.

— Николь! Невежа! — прогремел с другого конца стола лорд Хэмфорд. — Отвечай, когда тебя спрашивают!

— Что именно интересует лорда Дэрси? — спросила Николь у своей чашки.

— Лорда Дэрси интересует, — сказал Кристиан вежливо, — как вы познакомились с Призраком болот.

— Я думаю, здесь найдется немало желающих вам об этом поведать.

Кристиан надкусил виноградину белыми крепкими зубами.

— А мне бы хотелось услышать ваш рассказ, мисс Николь.

Николь обернулась, с бессильным высокомерием оглядывая забавляющихся молодых людей.

— Мой рассказ уже всем изрядно наскучил. Если хотите, я вам... потом.

Никто и глазом не успел моргнуть, как лорд Дэрси отбросил салфетку и быстро поднялся.

— Раз так, готов с вами прогуляться, мисс Николь! Не могу долго противиться своему любопытству!

Николь затравленно поглядела на его протянутую руку: ухоженную, с полированными ногтями и массивным золотым перстнем-печаткой. Поднялась, счастливо избегнув его прикосновения, и, растерянно оглянувшись, пошла перед гостем из столовой.

— Ай да невеста Призрака! — засмеялась Мэри, объявляя то, что и так всем было ясно. — Полоумная Николь, похоже, увела у тебя добычу прямо из-под носа, Руби!

— Ненадолго, — небрежно заметила та, хотя внутри у нее все кипело от ярости. — После ее бредней он побежит от нее, как ошпаренный!

— Итак? — спросил Кристиан, когда они прошли изрядное расстояние по красивому, хоть и довольно запущенному саду. Девица явно нервничала; остановившись под старой яблоней, сама того не замечая, обрывала и отбрасывала листья вьюнка, оплетавшего дерева. Кажется, следует ее успокоить. Он произнес мягким голосом:

— Вы так не хотите говорить об этом?

Николь покосилась: лорд Дэрси выжидающе улыбался.

— Почему же...— Николь посмотрела в сторону. — Ведь вам все равно расскажут... и еще добавят и приукрасят. Как я от этого устала... Лучше бы он тогда вообще не спасал меня!

— Лорд-Призрак вас спас?

— Он не призрак! — отрывисто сказала Николь. — Он такой же человек из плоти и крови, как вы и я. Взгляните.

Они остановились у калитки сада. Вниз, по склону, бежала тропинка, терявшаяся в густом подлеске. Дальше лес начинал хиреть и отступать под наплывом бесконечных бурых, серых, зеленых болот. Николь повела рукой.

— Видите? Они тянутся и тянутся на многие мили вокруг. Захватывают и земли покойного лорда Мура. Где-то там, в глубине болот, и обитает Болотный лорд — так я называю Лорда-призрака. Однажды я имела неосторожность гулять там одна... — она перехватила его удивленный взгляд и виновато улыбнулась. — Вообще-то, я не боюсь болот, с детства изучила их вдоль и поперек. Мама, царствие ей небесное, говорила, что во мне проснулись цыганские корни бабушки Джоли... Я знаю, где растут лекарственные травы, и часто собираю их. В тот раз зашла так далеко, что, когда спохватилась, начало уже темнеть. Испугалась, заторопилась, сбилась с пути...

Сначала она обрадовалась, услышав лай собак — те явно шли по охотничьему следу, а, значит, за ними идут люди. Но когда рослые черные псы выбежали на поляну и закружили рядом взлаивающим и рычащим кольцом, она поняла, что след был ее. А потом появился Он — черный всадник на коне, казалось, сотканном из мокрого тумана...У Николь не было привычки падать в обморок — она легко отчаивалась и расстраивалась, но всегда выбиралась из всяческих передряг в одиночку — ведь помочь-то ей было некому. Но в этот раз...

— Первым о Призраке рассказал наш бедный брат Джон — его однажды принесли с охоты с переломанным позвоночником. Мы до сих пор уверены, что его сбросила лошадь, но он беспрерывно говорил о Призраке Болот, который гнался за ним... Я, наверное, тогда бросилась бежать... подвернула ногу, упала... и от страха впала в беспамятство... — Николь вздохнула. Кристиан слушал ее сосредоточенно, уже без улыбки. — Очнулась в какой-то... хижине? Помню лежанку из шкур... огонь в очаге. Рядом стояла кружка с питьем.

Она потянулась за кружкой, но была еще слишком слаба и кружка упала на пол. Тогда тень в углу шевельнулась, заслоняя огонь. Руки в перчатках вновь наполнили кружку и протянули ей.

— И вы снова испугались?

— Я? Нет. Все было как в тумане — все дни, что я провела там. Может, он чем-то опоил меня, чтобы я была спокойна?

— Вы разглядели его лицо?

— Нет. Капюшон был очень низко надвинут. Перчаток он тоже не снимал и я даже не могу сказать — молод он или стар. Но он довольно высок, — она смерила его взглядом. — Выше вас, лорд Дэрси...

Дэрси усмехнулся.

— ...широк в плечах. Это все, что я могу о нем сказать.

— То есть, за все дни, что вы провели в хижине... сколько вы сказали дней?

— Я не сказала. Двое суток.

— ...за двое суток вы так и не разглядели его, как следует? Ни одной мелочи, по которой можно было его опознать? А голос? Он разговаривал с вами?

— Нет. Я спрашивала, но он или молчал или клал мне на лоб руку и говорил: 'Спи'. И я засыпала. — Николь посмотрела на Кристиана смущенно. — Он был добр ко мне, лорд Дэрси. Однажды он сказал: 'бедная, бедная девочка...' Я уже почти спала, но слышала!

Так как лорд молчал, ничем не выказывая своего отношения к ее рассказу, Николь решила закончить:

— А потом я проснулась на тропинке возле самого дома...

— То есть... — осторожно начала лорд, — вы все-таки уверены, что это не призрак, созданный вашим воспаленным воображением?

Николь смотрела на него прямым спокойным взглядом.

— Призрак не смог бы наложить мне повязку на ногу, лорд Дэрси.

Этого не смогли уяснить ее родные. Они решили, что она просто забыла о времени, блуждая по своим болотам, а чтобы ее не ругали, придумала сказку о черном призраке. Отец впал в бешенство, категорически назвав ее рассказ бредом угоревшей от болотных испарений девчонки. Но чуть ли не впервые в жизни Николь стояла на своем — и переубедить ее не могли уговоры, ругань и угрозы. По округе поползли слухи, пересуды, небылицы, усмешки-насмешки... Услышав однажды слова, что его дочь якшается чуть ли не с нечистой силой, лорд Хэмфорд призвал на помощь священника. После исповеди тот, подняв глаза к небу, перекрестился и сказал:

— Бедное дитя невинно перед богом и людьми!

И версия бреда восторжествовала. То, что Николь упрямо настаивала на истинности своей истории, лишь снискало ей репутацию помешанной.

И вот теперь Дэрси смотрел на девушку и думал, что она, пожалуй, самая здравомыслящая изо всей сумасшедшей семейки Хэмфордов.

— Ну что ж, возможно, он и существует на самом деле, — медленно заговорил лорд. — Но вы никогда не задумывались, что у него есть причина скрываться в глубине болот и прятать свое лицо? Возможно, ваш призрак беглый преступник. Или урод, каких свет не видывал. Вряд ли он обрадуется, если его еще раз потревожат. Он был добр с вами, но, может, вы попались ему под хорошее настроение. Не следует девушке в одиночку ходить на болота.

Николь, словно не слыша его, с грустью смотрела поверх ограды:

— А я ведь даже не поблагодарила его...

Очнулась от своих дум и повернулась к лорду Дэрси с извиняющейся улыбкой:

— Теперь и вы будете считать меня помешанной, да?

Дэрси медленно улыбнулся. В глазах его вновь появилась лукавая усмешка.

— А я вот думаю, как же прореагирует ваш... Болотный лорд, узнав, что у него появилась невеста?

— Ох. Ну это ведь просто прозвище, вы же понимаете? Да и вообще — как он это узнает?

Дэрси умело изобразил на лице испуг.

— А вдруг он нас сейчас подслушивает? Болота так близко!

— Но я думаю, — неуверенно возразила Николь, — он не будет сердиться. Это ведь просто неудачная шутка, не я же ее придумала...

— Извините, что нарушаю ваш те-а-тет, — вкрадчиво сказали за их спинами. Николь, вздрогнув, оглянулась. Сказала ровно:

— Нечему мешать, Руби.

— Конечно-конечно, нечему! Ведь ты блюдешь преданность своему лорду-Призраку!

Николь не стала тратить время и сил на спор — ведь все равно в словесной битве с сестрой ей ни за что не победить. Наклонив голову, скользнула бочком мимо них к калитке.

Дэрси, щурясь, наблюдал за сбегающей по склону фигуркой. Усмехнулся, щелкнув пальцами, и сказал:

— Шутка? Можно придумать и лучшую шутку!

* * *

Жизнь в доме, и до того не тихая, сейчас просто била ключом. И весь водоворот увеселений, развлечений и пирушек вертелся вокруг одного-единственного человека. Лорда Дэрси. Он был игроком, он любил вино, женщин, лошадей и был неистощим на выдумки. Вечер за вечером, ночь за ночью в доме кружился народ, привлеченный его веселым нравом и щедростью. Дамы самого разного возраста и толка смотрели на него влюбленными глазами. Да и мужчины были не лучше.

Николь, и раньше избегавшая общества, теперь и вовсе старалась пореже попадаться на глаза родным и гостям. Цифры, с такой легкостью проигрываемые и выигрываемые за карточным столом, ужасали ее: на эти деньги целая деревня могла безбедно прожить целый год. Неужели никто, кроме нее, не видит, что чаша долга постепенно и неуклонно перевешивает на сторону Хэмфордов? Неужели никто не замечает, как острым, волчьим взглядом наблюдает внешне невозмутимый Дэрси за раскрасневшимися от азарта и вина игроками?

Как-то раз она попыталась открыть глаза отцу. Тот только отмахнулся:

— Не болтай глупостей! Вот увидишь, как я ощиплю этого блестящего индюка! У тебя будут новые побрякушки, платья... а, может быть, я даже куплю тебе жениха!

И Николь отступилась — отец не терпел противоречий, и под горячую руку ей нередко перепадали оплеухи. А то и порка. Да и какие доказательства у нее были? Лишь смутные догадки, перехваченные взгляды, странная нотка во всегда приветливо-ровном голосе... Лишь по его приезде характеры его отца и братьев портились с каждым днем, и пили они без меры и забавы их становились все неосторожней и недобрей... Было невыносимо видеть, как льнут к нему ее сестры: все откровенней и зазывней взгляды, фразы, прикосновения...

Также был влюблен в гостя и Ричард. Самый младший в семье, в сущности неплохой мальчик, он всегда слишком стремился походить на отца и братьев. А теперь еще Дэрси своими ленивыми насмешками и коварными подначками подзадоривал его к тому, что Дик ежевечерне опрокидывал в себя бокал за бокалом и зачастую падал тут же за столом в мертвецком пьяном сне, а его взрослые братья смеялись и бросались в него обглоданными костями. И Дэрси не пытался остановить их, улыбался своей потаенной улыбкой, и наблюдая за ними совершенно трезвыми холодными глазами...

* * *

Когда далеко за полночь внизу все стихло, Николь вышла из своей комнаты. Стол, конечно, неубран, пол не подметен — хорошие слуги теперь в доме не задерживались, а те, что оставались, были распущены и ленивы. Всхлипывая от стыда и ярости, Николь выволокла из-под стола впавшего в пьяное забытье Дика. Пыталась растормошить его, чтобы увести в спальню. Она чуть не утопила брата, опрокинув ему на голову кувшин с водой, хлестала по щекам, в отчаянье выкрикивая все те слова, которые звучали за этим столом каждую ночь...

Вдруг, словно аккомпанемент ее пощечинам, за спиной раздались размеренные хлопки. Откинув растрепавшиеся волосы, Николь обернулась. У двери стоял Дэрси и с ясной улыбкой аплодировал ей.

— Браво, Николь! Оказывается, в искусстве сквернословия вы запросто заткнете за пояс своих братьев!

Задохнувшись от ярости, Николь пронзила его гневным взглядом и вновь повернулась к бесчувственному Дику. Краем глаза она увидела мягко ступающие ноги, обутые в сапоги из дорогой кожи. Они остановились рядом с ней.

Некоторое время Дэрси наблюдал за ее тщетными попытками привести брата в сознание. Потом произнес спокойно:

— Оставьте, Николь. Это бесполезно. Он пьян мертвецки и придет в себя разве что к полудню.

Николь вскинула голову, выпалила с ненавистью:

— Это всё вы!

— Я? — крайне удивился Дэрси. — Я, как видите, на ногах и трезв, как стеклышко.

— Зачем вы спаиваете его? Ведь он совсем мальчишка!

Дэрси качнул головой.

— Как я могу запретить ему пить? Ведь я здесь не хозяин! Его отец...

— Его отцу на него плевать! — воскликнула Николь, вскакивая — голова брата, соскользнув с ее колен, стукнула о пол, но она не обратила на это внимания. Сверлила гневным взглядом стоящего перед ней мужчину. — Вы спаиваете Дика! Вы забавляетесь тем, что он превращается у всех на глазах в безмозглую пьяную свинью! Вас так веселит чужое несчастье и позор? Что вы хотите от него? Что вы хотите от всех нас?!

Дэрси наблюдал за ней с легкой усмешкой: красное лицо, растрепанные и влажные от бесплодных усилий волосы, горящие глаза, губы дрожат от отчаянья и гнева... Да, не чета прекрасным сестрам! Но сколько в ней неожиданного темперамента! Ай да тихая сумасшедшая!

Он подвинул стул и сел на него верхом, положив руки и подбородок на спинку. Глаза его искрились весельем, но голос был предельно ровен, вежлив и даже слегка встревожен:

— Простите, но я не понимаю, о чем вы говорите, Николь. Несчастье? Позор? Мы просто весело проводим время, вот и все. Мне казалось, ваши сестры всем довольны. Чем же я вам-то не угодил? Неужели такие вечера для вас внове?

Голос ее звенел:

— Все стало хуже с тех пор, как вы приехали! Гораздо хуже. Все они постоянно пьяны... эти женщины... скачки на пари... просто чудо, что еще никто не свернул себе шею... А еще карты...

— О, карты! — небрежно махнул рукой ее нежданный собеседник. — Мы просто играем, выигрываем, проигрываем...

— Проигрываете? Вы? Когда вы в последний раз серьезно проигрывали? Сколько мы вам должны, лорд Дэрси? Сотни? Тысячи? Десятки тысяч? Сколько?!

Он поднял голову, демонстрируя крепкий, гладко выбритый подбородок — хотя лорд, кажется, пил не меньше своих собутыльников, он никогда не позволял себе небрежности в одежде или внешности. Сказал мягко:

— Больше, Николь. Гораздо больше. Сказать вам?

Глаза его в свете пламени гаснущего пламени камина сверкнули красным — точь-в-точь сладкоречивый выходец из преисподней.

Он сказал.

Николь в ужасе охнула, прижав пальцы к губам. Дэрси поднялся неспешно, шагнул к разоренному столу, рассеянно оглядывая его. Налил себе бокал вина.

— Вот так, Николь. Если я предъявлю все долговые расписки, присовокупив и те, что выдал мне ваш брат Томас в городе, вы останетесь в одном этом стареньком платьице без единого пенни и крыши над головой. И даже без имени — потому что его опозорят ваши родственники. Вы станете нищенкой, Николь. Нравится вам такое будущее?

Николь словно застыла — лишь мысли огненными молниями бились в голове. Даже если они продадут имение, земли... да и самих себя тоже — вряд ли этого хватит, чтобы расплатиться...

Дэрси обернулся к ней и присел на край стола.

— Вы знаете, я совершенно не беспокоюсь за ваших прекрасных сестриц — с их внешностью они всегда могут обеспечить себе безбедное существование, подцепив мужчин с тугим кошельком... Но вы... — он откровенно оглядел ее и вздохнул, демонстрируя сожаление. — Вам остается надеяться только на своего призрачного лорда!

Насмешка привела ее в чувство. Николь отняла руку ото рта, с усилием выпрямилась, опустив напряженные плечи. Спросила с усталой обреченностью:

— И почему же вы до сих пор не потребовали отдачи долга?

— Отчасти потому, что ваши родственники и не собираются расплачиваться. Они скорее прикончат меня... — он прервался, заметив ее протестующее движение. — Считаете, это не так? Вы, конечно, знаете их куда лучше, чем я, не так ли? И уверены, что они безропотно отдадут мне все, что имеют? Ведь у них такой покладистый характер...

— Отчасти, — повторила Николь, его напряженно рассматривая.

— Что?

— Вы сказали — отчасти. А отчасти... что еще?

Дэрси медленно улыбнулся, обнажая белые ровные зубы. Засыпающий в камине огонь на мгновение вспыхнул, свет и тени заплясали по его лицу. Николь не сводила с него зачарованных глаз. Никогда она еще не видела такого воплощения абсолютного зла в земном человеке.

— Мне нравится играть с людьми. Я не спешу. Вы все своими смешными и бесполезными трепыханиями доставите мне немало удовольствия.

— То есть, дело не в деньгах, — медленно проговорила Николь. — Вы просто ненавидите нас за что-то. Что мы вам сделали? Я никогда о вас не слышала и впервые вижу... Но я знаю — вы не успокоитесь, пока не осуществите свой дьявольский план.

Он сидел на столе — собранная сильная дикая кошка, готовая прыгнуть, напасть, ударить... Уничтожить.

— Да, Николь. Да. Вы правильно меня поняли. Абсолютно правильно, — и словно салютуя ей, он приподнял бокал вина.

Странно, что он рассказал это именно ей. Хотя — что тут странного? Кто ее боится? Кто ей поверит? Николь опустила голову, машинально разглаживая подол юбки. Взгляд ее упал на лежавшего на полу Дика. Она склонилась над ним, подхватила брата подмышки и с усилием потащила волоком к лестнице.

Дэрси брезгливо наблюдал за ней.

— Оставьте, Николь! Сам очнется.

Николь мотнула головой.

— Нет. Камин скоро совсем погаснет, Дик до утра схватит воспаление легких.

Запыхавшись, она выпрямилась и с тоской взглянула на лестницу: пожалуй, это ей будет не под силу...

— Вы не думаете, что в свете всего того, что я вам рассказал, это будет для вашего брата наилучшим выходом?

Николь оглянулась на Дэрси: сложив на груди руки, тот смотрел на нее изучающе. Сказала просто:

— Я не могу остановить вас, лорд Дэрси. Но я буду продолжать делать все, что в моих силах.

Она вновь склонилась к брату. Услышала за спиной легкие шаги. Ощутила прикосновение к плечу и отпрянула так резко, что ударилась о перила лестницы.

— Где его комната? — Дэрси небрежно, словно куль с мукой взвалил на плечо тело мальчика; повторил нетерпеливо, глядя в лицо онемевшей от неожиданности Николь: — Покажите его комнату!

Он вовсе не казался таким сильным — скорее изнеженным и изящным рядом с массивными мужчинами из рода Хэмфордов. Подобрав юбки, Николь молча пошла впереди.

Дэрси безо всякой бережности скинул Ричарда на постель. Николь наклонилась над братом, освобождая его от одежды.

Кристиан наблюдал за ее проворными руками — вероятно, она проделывает не в первый раз... и возможно не только с братом... уж очень ловко она справляется с мужской одеждой.

Николь вскинула взгляд, и Кристиан сказал, глядя в ее замкнутое лицо:

— Каждый заслуживает своей судьбы. И вы тоже, Николь.

И повернувшись, исчез за дверью — тень в тени, зверь в ночи. Человек-оборотень...

Николь, наклонившись, подложила подушку под голову брата.

* * *

...Конечно, Ричарду поутру было плохо. И, пока его тошнило, пока зверски болела голова, он даже обещал ухаживающей за ним сестре больше никогда, никогда, никогда не брать в рот эту гадость!

Но едва сознание прояснилось, а бунтующий желудок занял приличествующее положение, Ричард ощутил досаду на себя: какой же он слабак! Так расхвораться из-за какого-то лишнего бокала вина! И заодно начал огрызаться на суетящуюся вокруг Николь:

— Я сам знаю, что мне делать! Я взрослый и я мужчина! С какой это стати я буду отказываться от выпивки? Они решат, что я слабак, тоже какой-то полоумный! И вообще, отстань, кто тебя просил меня тащить сюда и заботиться обо мне?

Николь села на кровать, хмуро глядя на брата.

— Тебя принес лорд Дэрси.

— Лорд Дэрси! — Ричард порывисто поднялся — и, скривившись от плеснувшей в голове боли, опустился обратно на подушки. Пробормотал: — Лорд Дэрси... ну все, мне конец. Я больше ни за что вниз не спущусь!

Николь всей душой была готова поддержать его последние слова. Склонилась к брату, приглаживая ему взлохмаченные кудрявые волосы.

— Послушай, чтобы быть мужчиной, вовсе не обязательно пить без меры. Ты прекрасно держишься в седле, отлично охотишься... Зачем тебе стремиться перепить взрослых?

Она пыталась поддержать его и между делом внушить правильные мысли. Хотя наверняка он их просто-напросто не слушал: какое значение имели ее слова — слова женщины? Дик скорчился на постели — взъерошенный и несчастный. Так уронить себя в глазах нового кумира! Да лучше ему умереть прямо здесь! Николь верила в искренность его страданий, но также твердо знала, что стоит ему окончательно придти в себя, как он решит, что ничего страшного не случилось, все мужчины проходят через такие испытания...

В дверь постучали.

— Ну вот и принесли поссет. Сейчас ты его выпьешь и тебе станет гораздо лучше. Заходи, Джейн.

— Мне теперь никогда не станет лучше, — донеслось из-под одеяла. — Не нужен мне твой поссет!

Дверь открылась, но вошла отнюдь не служанка.

— Лорд Дэрси? — выдохнула Николь.

— Лорд Дэрси? — повторил Дик. Откинул одеяло и сел, открыв рот от изумления. — О, доброе утро, сэр...

— Я бы сказал, уже день, — педантично уточнил Дэрси. Прошел мимо испуганной Николь, придирчиво оглядел зардевшегося Ричарда. — Ну как здоровье, мой мальчик?

— О, все прекрасно! — воскликнул тот. — Я вчера немного... перепил... но с кем не бывает, ведь так, сэр?

— Не знаю-не знаю, — небрежно заметил Дэрси. — Со мной такого не бывает. И уже давненько. Но в вашем возрасте это простительно. Я бы сказал, что вы немного увлеклись. Вам следует сначала научиться пить... — он поднял руку, предупреждая возражения, готовые сорваться с губ мальчика. — Как сначала надо научиться крепко держаться в седле, прежде чем пускать коня в галоп. Так что с сегодняшнего дня вы, Ричард, начинаете пить вино, наполовину разбавленное водой. — Он оглядел поникшего Дика. — А чтобы ни у кого это не вызывало возражений, я буду пить его вместе с вами. Я не так уж молод, мальчик мой, и должен беречь мой нежный желудок... — Дэрси демонстративно потер свой крепкий живот и добавил задумчиво: — надеюсь, надо мной не будут смеяться...

— О, что вы, сэр! — с жаром возразил Дик. — Разве кто из нас посмеет это сделать!

— Вы меня успокоили. А теперь — выпейте поссет, который вам рекомендует ваша сестра. Он прекрасно успокаивает желудок и снимает любую, в том числе и похмель... утреннюю лихорадку.

Он улыбнулся онемевшей Николь, повернулся и вышел.

— Вот! — с восторгом воскликнул Ричард. Его темные, точно ягоды смородины, глаза просто сияли; ни следа от уныния и болезни! — Лорд Дэрси знает, что говорит! Не то, что ты со своим бесконечным нытьем! Ну и где там мой поссет?

Николь благоразумно удержалась от напоминания, что она только что советовала хотя бы разводить вино водой. Поведение Дэрси и смутило и обеспокоило ее: то он ведет себя как записной злодей, а то проявляет нежданную доброту к мальчику, давая практический урок выживания среди взрослых мужчин...

Она покинула комнату Ричарда, когда брат заявил, что хочет переодеться, но не собирается это делать при женщине: и впрямь пришел в себя. Николь начала спускаться и остановилась — у подножия лестницы стоял Дэрси. Он насвистывал какую-то прихотливую мелодию, смотрел на нее снизу и, казалось, пребывал в прекрасном расположении духа. А не уронить ли ему на голову грязную посуду? Разумеется, совершенно случайно, ведь она легко может споткнуться на старых ступенях...

— Отчего такое неприветливое лицо, Николь? А, понимаю, вы провели немало тяжелых часов, приводя в чувство этого маленького мерзавца...

Лорд Дэрси так и не узнал, насколько близок был к тому, чтобы на его голову обрушился тяжелый, загруженный посудой, металлический поднос. Николь с большим трудом справилась с яростью чистопородных Хэмфордов. Отрезала:

— Дик вовсе не мерзавец!

— Нет, пока еще нет, — благодушно согласился Дэрси.

— А если и станет таким, то лишь благодаря тому примеру, который подают ему разные беспутные люди, в том числе — и вы сами!

Дэрси не перестал улыбаться, лишь поудобнее привалился к перилам, скрестив ноги. Теперь она не могла миновать его, не коснувшись. Похвалил:

— Отличный выпад, Николь! Но все же вы ко мне дьявольски несправедливы! Разве я не сделал попытку доказать мальчишке, что настоящий мужчина — вовсе не обязательно пьянчуга? Мне кажется, начало положено, и весьма успешное начало!

Николь поджала губы. Чувство справедливости вынуждало ее признать это. Тревога и понимание, что вчерашний разговор вовсе не был шуткой — молчать или продолжать спорить с ним. Она и не подозревала, что такой прекрасный физиономист, как Дэрси, с легкостью читает ее мысли.

— О, видимо, вы вспоминаете мою ночную болтовню? — он небрежно взмахнул рукой, словно отгоняя неприятные воспоминания. — Признаю, что вчера слишком увлекся. Частью дела обстоят совсем не так, как вам, видимо, представилось.

— И в какой же части, лорд Дэрси, дела обстоят не так? — тихо спросила Николь. — В той, что вы теперь фактически владеете всем нашим состоянием и имуществом? В той, что вы ненавидите семью Хэмфордов и готовы насладиться нашей агонией? Или в той, что нам с сестрами придется идти на паперть?

Дэрси вдруг разразился смехом:

— С такими страдающими глазами, Николь, вам будут подавать в первую очередь!

— О!.. — с невнятным возгласом ярости Николь рванулась мимо Дэрси, споткнулась за его сапоги — и полетела бы вслед за своим зазвеневшим подносом и посыпавшейся посудой, если бы мужчина не подхватил ее за талию. Николь слабо пискнула и забилась в его, как оказалось, железных руках. Глядя в ее близкое красное от гнева и неловкости лицо, словно не замечая неистовых попыток вырваться, Дэрси продолжил:

— И не благодарите меня за помощь вашему брату, Николь! Я заботился вовсе не о нем — о собственной спине. Не мудрено сорвать ее, когда таскаешь наверх всяких пьяных глупых мальчишек.

И поставил ее на пол. Неторопливо пошел к выходу, насвистывая свою мелодию. Николь крикнула ему вслед:

— Но ведь никто не просил вас этого делать!

Лорд Дэрси обернулся на пороге:

— Меня и просить не надо, я всегда готов придти на помощь страдающим леди!

Будь у нее все еще поднос в руках, она бы сейчас запустила им в голову Дэрси, не раздумывая ни секунды.

* * *

Николь попытала еще счастье с Томасом — хоть и изрядный тугодум, но в трезвом виде брат был добродушен. Жаль, что трезвым она видела его все реже...

Томас только отмахнулся. Он был искренне убежден в том, что его новый приятель 'малый что надо', и конечно, даст им отыграться, просто сейчас им не слишком то везет. А даже если и не даст — гляди, как Дэрси вертит наша Руби! Неужто он оставит нищими родственников своей нареченной?

...Все оказалось еще хуже, чем казалось. Руби с высокомерной насмешкой в глазах, но не перебивая, выслушала рассказ Николь. Отложила гребень, которым всю ее тираду расчесывала свои роскошные волнистые волосы. Первая же фраза заставила Николь онеметь надолго:

— Да ты никак ревнуешь?

Николь не успела и слова вставить, как обвинения полетели в нее градом: как она, свихнувшаяся на своем лягушачьем призраке старая дева, смеет говорить про Дэрси такое? Да кто ее вообще спрашивает? Кто ее слушает?

Бессильно свесив руки, Николь не сводила глаз со ставшего некрасивым в гневе лица сестры.

— Но ведь и Мэри тоже увлеклась им...

— Да что мне до Мэри?! Пусть она даже не протягивает свои мерзкие загребущие ручонки к моему мужчине! Он любит только меня!

— Вы... так вы обручились, Руби?

— Еще нет... Но все равно, что обручились. Он получил от меня все доказательства моей любви! О, не морщись! В любви все средства хороши, и если он предпочитает мою постель, а не эту бледную моль Мэри — значит, я и ему нравлюсь!

Николь попыталась вновь:

— Руби, но подумай только — он столько уже выиграл у нашего отца и братьев...

— Значит, мой муж будет богат, — заметила Руби.

Николь на мгновение оценила некоторую логичность этого умозаключения.

— Но он никогда не женится — ни на тебе, ни на Мэри! Он ненавидит нашу семью — сам сказал об этом! Он просто использует вас...

С коротким смешком Руби соскочила с кровати.

— Использует? Почему же он ни разу 'не использовал' тебя? — Она наступала на сестру, продолжая взволнованно: — О, если бы ты знала, что это такое! Его губы, его руки, его тело... О боже, да я не могу дождаться ночи! Едва я только вижу его, слышу его голос, ощущаю его запах... Ты пришла спасти меня — ты, бедняжка! Если бы ты знала, что такое мужчина, настоящий мужчина! Убирайся и больше не приходи с этими смехотворными обвинениями! Видеть тебя не желаю!

Николь попятилась к выходу, опасаясь повернуться к сестре спиной — та была горазда кидаться в гневе разными бьющимися предметами. Здесь ей и впрямь нечего делать. Идти к Мэри просто бесполезно — у той мозгов еще меньше... Господи, что Дэрси делает со всеми! Они все без ума от него. Просто болезнь какая-то! Поветрие!

— Надеюсь, это все-таки не заразно... — пробормотала Николь.

В холле стоял источник опасной инфекции, глядя на нее зелеными ясными глазами. Да он что, преследует ее? Видя ее замешательство, лорд Дэрси начал лучезарно улыбаться. Эта улыбка была призвана очаровать ее или успокоить, но Николь испытывала только сильнейшее желание убежать. Надеясь, что напустила на себя достаточно невозмутимый вид, Николь двинулась вперед. Она надеялась улизнуть раньше, чем он остановит ее, но чуть не врезалась в заступившего дорогу Дэрси. Николь отпрянула.

— О! — воскликнул Дэрси, ничуть не смущенный ее неприязненным взглядом. — Куда вы все время так торопитесь, Николь?

— Мисс Николь, — чопорно поправила она. — Будьте любезны, пропустите меня, лорд Дэрси.

— Я чем-то снискал ваше нерасположение, — понимающе кивнул он. — Но как ни странно, рад этому... Когда вы скромно опускаете взор долу, вы выглядите очень мило. Но когда ваши глаза сверкают от гнева и обливают меня презрением, вы просто неотразимы! О, куда же вы?

Гневно фыркнув, Николь вновь попыталась его обогнуть. Дэрси протянул руку, перегораживая дорогу.

— Нет, не лишайте меня вашего общества! Всю эту неделю я был лишен его облагораживающего влияния! Вы сидели взаперти в своей комнате или гонялись по болотам за призрачным лордом?

Николь молча ждала, когда ему надоест упражняться в остроумии. Как ни странно, его насмешки ранили больно — может быть, потому что в первые встречи он произвел впечатление внимательного и вежливого джентльмена... Но все равно она не промолвит ни слова.

Но следующая его реплика заставила ее переменить решение. Николь чуть не вытаращила глаза:

— Вы собираетесь приобрести замок Болотного лорда?

— Лорда Мура (англ.mor — 'пустошь', 'болота'), так будет точнее, — глаза Дэрси смеялись. — И я не собираюсь — я уже приобрел.

— Наверняка выиграли в карты у его родственников? — язвительно поинтересовалась Николь.

— Скажем, они уступили его мне.

— И все это время...

— О, у меня не было времени поинтересоваться состоянием моего нового приобретения. Я был слишком занят вашей семьей. Очень увлекательное действо, можно сказать...

— Ну разумеется! — сквозь зубы сказала Николь. — Вы никого не упустили!

— Надеюсь, — спокойно согласился Дэрси. — Вы все у меня в кармане, включая и вас, Николь, хотя вы еще пытаетесь трепыхаться. Но это только потому что я еще не стиснул пальцы на вашем нежном горлышке.

Николь взглянула на него исподлобья. Пристальные, завораживающие глаза на холеном лице. Жесткая складка у всегда охотно улыбавшихся губ. Ей и только ей он позволял себя видеть таким. Конечно, зачем ее опасаться? Посмешище в собственной семье, чей единственный дом — болота. Но теперь он хотел пробраться и туда...

— Не желаете ли небольшой романтической прогулки? Лорд Хэмфорд настоятельно рекомендовал взять вас в проводники. Говорит, вы знаете болота как свои пять пальцев.

— Я не собираюсь...

— Ваш батюшка велел передать вам, что в случае отказа он разложит вас на лавке и... простите, но это его собственные слова... исполосует плеткой ваш тощий зад так, что вы и месяц не присядете.

Николь задохнулась от злости и стыда — она узнала стиль своего отца и не сомневалась, что в случае отказа он так и поступит.

— А я согласился ему в этом помочь, — присовокупил лорд Дэрси.

Первое ее впечатление было верным — бесстыдный и чванливый негодяй! Николь смотрела мимо его плеча на залитую солнцем улицу. Ее лицо застыло.

— Мне нужно переодеться, — бросила она и направилась прочь. Наблюдая за ее колышущимися юбками, Дэрси произнес негромко, но очень отчетливо:

— Хотя я вовсе не нахожу его тощим...

Спина Николь ссутулилась, девица ускорила шаг.

Дэрси негромко рассмеялся:

— Надо быть поосторожнее — как бы меня не утопили в болоте!

* * *

— Вот он, — сказала Николь. Это были единственные слова за все те часы, что они пробирались по топям. Хотя он не пожалел ни усилий, ни издевок, ни насмешек, Николь шагала впереди безмолвно, по только ей известным приметам неутомимо и привычно находя безопасную тропу.

Когда Кристиан уже начал всерьез подумывать, что горящая мщением девица решила завести его туда, откуда ему уже не выбраться, они неожиданно вышли к чистой протоке.

На той стороне на сухом берегу возвышался огромный дом, выстроенный в виде замка. Вернее, то, что когда-то было домом. Дэрси пришлось запрокинуть голову, чтобы окинуть его взглядом. Николь искоса наблюдала за ним, гордясь произведенным впечатлением, словно сама была хозяйкой этого разрушенного замка. Дэрси казался ошеломленным.

— Та-ак, — сказал Дэрси, не сводя глаз с того берега. — И как же нам туда попасть? Вплавь? А, мой прекрасный проводник?

Николь молча указала на полувытащенную из воды легкую лодку.

— Вот даже как? Вижу, вы часто бываете в моем новом доме? Вам так здесь нравится?

Николь столкнула лодку, легко пробралась на нос, взяла в руки шест. Лорд Дэрси шагнул с меньшей сноровкой, лодка качнулась, зачерпнув темной воды.

— Везите же меня, Харон-перевозчик!

Будь ее воля, это была бы действительно его последняя дорога! Николь с силой оттолкнулась шестом.

— Экая махина! — восхищенно говорил Дэрси. Голос его разносился по развалинам. — Сколько же денег, камня, труда... Понятно теперь, куда девалось семейное состояние Муров! Старик был безумен, просто безумен: осушить часть болот, завезти камень, землю для садов и парка...

— Говорят, он был странным, — отозвалась Николь, лавируя среди упавших балок. Искреннее восхищение нового владельца не оставило ее равнодушной — она сама обожала этот дом.

— Говорят? Вы что, не были с ним знакомы? Он же ваш сосед!

— Мой отец не был с ним дружен. Я видела его пару раз в церкви. Поговаривали, у него тоже был нелегкий и нелюдимый нрав.

— Ну ваша семья нелюдимостью вовсе не отличается, — заметил Дэрси. — Так, а это у нас что?

— Парадный зал, — объяснила Николь. Вскинула голову и руку. — Видите там, наверху, окна? Наверное, когда солнце светило сквозь витражи, воздух здесь был просто пронизан разноцветными лучами. А это камин. Сохранился барельеф... вот здесь, потрогайте. Белый мрамор... А на полу...

Она наклонилась, ведя пальцами по черному от копоти и пыли камню. Объявила торжественно:

— Мозаика! Думаю, здесь был набран герб семьи Муров. Знаете, такие золотые бороздки, а внутри геральдическое животное и девиз... А вон там, на галерее, должны были стоять музыканты. Хотя я никогда не слышала, чтобы лорд Мур давал приемы или балы...

Кристиан наблюдал за ней без улыбки: Николь забыла, кто он такой, кто она такая... Она рассказывала ему самое сокровенное — свою мечту, свою сказку. Вероятно, еще девочкой играла здесь, воображая себя... кем? Прекрасной принцессой? Хозяйкой Болотного замка? Что за удивительная фантазия — представить себе мрачное темное обиталище свихнувшегося мизантропа Мура чудесным сказочным замком!

— Вот, как вы все это видите, — произнес он негромко. — Да вы прирожденный продавец, Николь! Вы сумеете всучить даже старый сарай любому прожженному торговцу.

Хотя в его голосе не было насмешки, волшебство разрушилось. Николь осеклась, внезапно осознав, кому она все это рассказывает. Откашлялась.

— Да, — сказала ровно. — Таким я всё представляю. А теперь — оглянитесь. Вы все хорошо рассмотрели? Понадобятся годы и уйма денег, чтобы восстановить этот дом. Ненужная, безумная трата денег! Неужели вас так привлекают наши болота? Неужели вам хочется остаться здесь жить?

Николь развернулась, торопливо покидая 'замок'. Дэрси вышел следом, небрежно прислонился спиной к стене. Сказал, оглядываясь:

— Соглашусь, на непривычного зрителя здешние места производят удручающее впечатление. Но чем больше я нахожусь в вашем поместье, тем местная природа кажется мне привлекательнее. И вы, Николь, так вкусно всё описали, что теперь я не успокоюсь, пока не увижу этот дом восстановленным. Не хотите ли быть моим главным советником, Николь? У вас прекрасный вкус!

Николь резко развернулась к берегу.

— Вот ваша лодка!

— Вы что же, меня покидаете?

— Я обещала довести вас сюда, но вовсе не вывести отсюда!

— Очень печально... Учтите, моя безвременная смерть будет на вашей совести. А как же доберетесь вы сами?

— К замку есть и другие дороги.

— Уверен, для меня выбрали самую длинную и тяжелую, — пробормотал Дэрси.

— Держитесь ориентиров и тогда, возможно, вы не заблудитесь! — злорадно пожелала Николь.

— И не надейтесь! — живо отозвался Дэрси, оборачиваясь. Но ее уже не было — лишь по воде разнесся негромкий рассыпчатый смех. Кристиан некоторое время сидел в лодке, не двигаясь. Задумчиво рассматривал свое новое владение. Кажется, девчонка и впрямь навела на него колдовской морок: он вдруг представил, как в отстроенном заново доме сияют окна, как луч заката касается зубца высокой башни...

— Ведьма! — заключил он с довольной улыбкой и погрузил шест в воду.

* * *

Николь следила за его отъездом из развалин. Вздохнула с облегчением и озабоченно огляделась. Все то время, что лорд Дэрси провел здесь, она непрерывно прислушивалась и оглядывалась. Пару раз ей послышался шорох... Но наверное, это были просто осыпавшиеся камни или болотные крысы.

Но если ее Призрак действительно обитал здесь, вряд ли ему понравится, что она привела сюда чужака.

— Ты здесь? — спросила она на всякий случай, хотя знакомого ощущения присутствия не было. И отклика не последовало. Николь вернулась в парадный зал, присела на старую обрушившуюся балку и принялась наблюдать, как в солнечном луче порхают сверкающие пылинки. Грешно сказать, но в замке Болотного лорда ее зачастую охватывало то же ощущение, что и в церкви — приподнятости, отрешенности от всего земного...

Казалось, что она погрузилась в забытье...

И заговорила, еще даже не открыв глаза — вот он, он снова здесь!

— Послушай. Не сердись. Я не хотела приводить его сюда, мне приказали... Я знаю, тебе это не нравится, мне тоже. Он хочет купить этот дом... Мне очень жаль, я так люблю это место, а он все испортит. И мне больше нельзя будет бывать здесь.

Она открыла глаза. Темнота слушала ее.

— Если это и твой дом, твое укрытие, тебе придется перебраться в другое место...

Тишина.

— Послушай, может, ты все-таки выйдешь поговорить со мной? Я ведь знаю, что ты вовсе не призрак...

Слева послышался шорох. Николь быстро повернула голову, напрягая зрение.

— Не уходи. Не уходи, пожалуйста!

Вскочив, она поспешила туда, где послышался шорох — так быстро, что зрение не успело перестроиться, и Николь почти ослепла. Сделав еще пару стремительных шагов, она споткнулась и упала.

Почти упала — пальцы, вцепившиеся в ее локоть, не дали ей этого сделать. Николь, испугавшись то ли падения, то ли неожиданной помощи, некоторое время не могла перевести дух.

— О Боже, спасибо! — воскликнула она, оборачиваясь. Вытянула руку вперед, коснувшись в темноте твердого, сильного тела. — Нет, постой...

Он не двинулся с места. Николь пальцами скользнула по его плечу, предплечью, смущенно и несмело сжала его запястье.

— Я чуть не разбилась! Спасибо, что опять спас меня.

Рука в ее руке не двигалась, но он хотя бы не пытался вырваться. Николь была твердо уверена, что он рассматривает ее, хотя сама не могла ничего различить во тьме.

— Идем наружу, — предложила она, осторожно потянув его за руку. Он молча повиновался, но лишь до границы темноты. Здесь повернулся спиной к выходу, загораживая ей путь. Николь была вынуждена остановиться тоже.

— Не хочешь выходить на свет? У тебя что-то... — она вспомнила все предположения Дэрси, но выбрала самое невинное из них, — с лицом?

Помедлив, он кивнул.

— Думаешь, я испугаюсь?

Опять молчаливый кивок.

— О... — только и нашлась сказать Николь. — Но если... впрочем, будь по-твоему. Давай просто посидим и поговорим. Да?

Она огляделась и, забыв смахнуть пыль (от чего, впрочем, все равно было бы мало толку), опустилась на край камня. Через некоторое время он присел рядом. Николь ощутила его твердое бедро, горячее плечо и неловко завозилась — но он и не подумал отодвинуться.

Наступило молчание. Николь подбирала слова, а Призрак, похоже, и вообще не собирался заговаривать первым. Просто сидел, слегка откинувшись назад, и наблюдал за ней.

— Я так тогда испугалась, — начала Николь. — Сама не знаю, как не умерла от страху. Хорошо, что ты оказался человеком, а не призраком.

Он издал что-то вроде хмыканья. В первый раз Николь услышала его голос: хрипловатый, приглушенный:

— Люди опасней привидений...

— Да, но говорили, что встреча с тобой сулит... смерть.

Снова хмыканье.

— Смерть застигнет нас всех — кого раньше, кого позже... Зачем ты ходишь на болота? Не дело здесь шляться девчонкам.

— Я люблю бывать на болотах. Так спокойно... нет людей. — Николь вскинула голову — солнце подмигивало ей через провал в высокой крыше. — И мне кажется, здесь — мой дом.

— Слышал, ты говорила... тому, — рука ее собеседника двинулась в небрежном взмахе, и Николь увидела, что она крепкая, с гладкой молодой кожей. — Про дом...

— А, так ты все-таки подслушивал, да?

Он не отступал, пока она не начала рассказывать вновь — сначала нехотя, потом, увлекшись, — взволнованно, с удовольствием. Он впитывал каждое ее слово, разглядывал ее лицо — раскрасневшиеся щеки, возбужденно поблескивающие глаза... Хорошо, что он прекрасно видит в темноте.

Рука его сама — медленно, вкрадчиво — поднялась, легко касаясь выбившегося из прически локона. Пальцы невесомо скользили от виска, вдоль уха, по шее, плечу... Снова и снова. Не переставая говорить, она вопросительно взглянула на него.

— Гребень, — сказал он.

— Что?

— У тебя есть с собой гребень?

— Да... о, ты хочешь причесаться? — она растянула узел своей сумки.

Когда Николь подняла глаза, увидела, что он стянул капюшон и теперь сидит перед ней, наклонив голову. Не глядя, нашел ее руку с гребешком и поднес к своим волосам.

— Хочешь, чтобы я расчесала тебя? — улыбнувшись его причуде, она привстала на колени, подбирая юбки. Пальцы дотронулись до густых жестких волос, погрузились в них, осторожно перебирая спутанные пряди. Волосы его были слегка влажными. Гребешок иногда безнадежно застревал, и ей приходилась склоняться к нему совсем близко: каждый раз ее ноздри щекотал его запах. Смесь мускуса, влажной кожи и свежей зелени — так, казалось, пахнут сами болота. Покончив с прядями, спадавшими на лицо, она поднялась и обошла его со спины, с незнакомым доселе удовольствием скользя пальцами по его твердым плечам, шее. Вздохнув, он откинулся назад, прижавшись затылком к ее груди. Пальцы ее коснулись его лба, потрогали виски, пробежали по бровям... Когда они двинулись дальше, он перехватил ее руку, не позволяя исследовать свое лицо дальше — кажется, девчонка собиралась обнаружить уродство, которое он прячет от света.

Показалось ли, что он мимолетно коснулся ее пальцев теплыми сухими губами? Николь даже вздрогнула: руку ей целовали и раньше, но только это прикосновение буквально обжигало.

Он потянул ее за руку вниз. Николь послушно вновь опустилась рядом, но со смехом отклонилась, когда он коснулся ее волос.

— О, лучше я сама, ты же не умеешь...

— Я тогда заплетал тебе косы, если помнишь, — проворчал он, удерживая ее. — Нельзя возвращаться домой такой растрепанной...

Николь могла бы сказать, что ее внешность никого не волнует, но он быстро нащупал заколки и водопад освобожденных волос рассыпался по спине. Вероятно, девушка полоскала их в травах — их запах заставлял дышать его глубоко и неровно... упрямая, беззащитная, доверчивая дурочка... она должна была умереть тогда, и умерла бы, если б он просто оставил ее на болоте. Но он пожалел ее, а теперь она вновь пришла... должен ли он опять жалеть ее? Он мог бы наказать ее за глупую доверчивость, за детское упрямство... за безнадежную веру в него.

Слегка морщась от боли — он слишком сильно натянул волосы — Николь говорила:

— Люди бегут на болота, если у них какая-то беда... ты прячешься здесь от кого-то? Я могу тебе хоть чем-то помочь?

Он чуть не расхохотался: она — помочь — ему? Помочь, когда ее тонкая шея под его сильными пальцами? Помочь ему, когда она даже не в состоянии помочь самой себе? Она даже не успеет вскрикнуть...

Его пальцы трогали ее шею под волосами, уши, виски, погружались в рассыпавшиеся длинные пряди. Ее голос становился все неуверенней, все тише, пока наконец не смолк совсем — но он этого даже не заметил.

Николь поежилась — было приятно и немного щекотно. Он молчал: только его глубокое дыхание, теплое тело за спиной... Когда он заплел ей косу, Николь чуть не уснула. Его рука легла ей на плечо.

— Иди, — сказал он негромко. — Иди. И не приходи больше.

Николь обернулась — он поднялся и вновь ушел вглубь развалин.

— Но почему? — растерянно спросила Николь, вставая. — Почему не приходить? Ты не хочешь меня больше видеть?

— Не хочу.

— Но это неправда! Человек должен хоть с кем-то говорить. Хотя б иногда.

...как она сама...

— Ты живешь совсем один — и прогоняешь меня! Почему?

— Тебе надо меня бояться.

— Но я не боюсь! Мне все равно, что про тебя говорят — что ты призрак, преступник, бродяга — ты не сделал мне ничего плохого! Ты добрый...

— Я сказал — убирайся!

Николь достаточно имела дело со вспыльчивыми мужчинами, чтобы распознать реальную угрозу в хриплом голосе собеседника. Схватила сумочку, выскочила на солнечный свет и крикнула в оставленный за спиной мрак. В лицо наблюдавшему за ней призраку:

— А я все равно приду снова. И снова! Я приду, приду, ты слышишь? — и, подобрав юбки, пустилась чуть ли не бегом по привычной тропинке.

Он следил за девчонкой с раздражением, замешательством и неуместным весельем: ну и что он должен с ней делать?

Что он может с ней сделать?