Гл. 12

— Так и предполагалось, господа.

— В таком случае не смеем отнимать ваше время.

Последовала серия поклонов.

Как только посетители вышли из комнаты, капитан Васильев тут же принялся налаживать контакт:

— Как мне доложили, у вас, господа, тут причалена шлюпка с мотором. Нельзя ли посмотреть ее на ходу?

Русские переглянулись. Господин Федоров чуть заметно двинул головой. Отвечал его заместитель:

— Это не только возможно, но и желательно, Петр Никодимович. Только не сегодня, а завтра. Причина: мы хотим, чтобы вы глянули на наше жилище, оборудование, и оценили возможности. Другими словами, мы хотим дойти на нашей лодке от Асунсьона до нашего местоположения — с вами, понятно, дабы вместе рассмотреть планы на будущее. Возможно. На это потребуется целый день. Когда нам завтра быть у причала? В девять по городским часам? Добро.

Весь остаток дня от прибытия к дому и до темноты друзья посвятили детальной разработке планов на будущее. Разумеется, старший инженер Тимонина приняла в этом самое деятельное участие.

Назавтра капитана подхватил в Асунсьоне Корольков в компании с Консуэлитой. Присутствие девицы было объяснено просто: она, мол, наш штатный переводчик с гуарани и испанского. Флотский офицер лишь скорчил чуть кислую физиономию при виде столь малолетней сотроудницы, к тому же женского пола, но вслух недовольства не высказал. Зато комплименты суденышку, а заодно и вопросы пошли потоком.

— Какая замечательная скорость! Я так думаю, никак не менее шестнадцати узлов. О, ее можно прочитать на этом приборе? Механический лаг? Я таких никогда не видывал. А какая машина? На жидком топливе, неужели? Англичане и французы такое не практикуют. Осмелюсь предположить, чрезвычайно удобно. Каков запас хода?

Каптитан Васильев к моменту прибытия не исчерпал запаса вопросов относительно как самой моторки, так и ее двигателя. А когда он подошел к зданию лаборатории, то у него появились новые, и касались они не только сугубо морских дел.

Наибольшее впечатление произвело не оборудование, а женщина-инженер. Впрочем, отдать справедливость галантному капитану, он сделал вид, что поверил на слово в высокую образованность этой дамы, и приложился к ручке.

Но дальше пошли уже технические вопросы.

— Видите ли, Петр Никодимович, вы правы, что двигатель, подобный этому, — последовало указание пальцем на предмет, — создать мы можем. Больше скажу: теоретически возможно конструирование и гораздо более мощного. Именно это и понадобится ради корабля водоизмещением, скажем, тонн триста или пятьсот. Метрических, конечно. Но тут мы должны принять во внимание то, какой именно корабль мы хотим иметь. То есть республика хочет иметь.

Флотский решил блеснуть сообразительностью:

— Разрешите высказать догадки, Сергей Федорович?

Кивок.

— Вряд ли вы намерены использовать чисто торговое судно. Если оно будет нести... э-э-э... груз на продажу, то наверняка в небольшом количестве. А вот вооружение ему понадобится. Осмелюсь высказать предположение: если ваши двигатели достаточно надежны, то мачты и паруса могут понадобиться лишь как вспомогательное средство.

— Вы почти угадали, Петр Никодимович. Причиной для отказа от парусного вооружения служит не только, даже не столько надежность и экономичность двигателей. Мы сильно связаны численностью экипажа. Сколько его требуется на трехмачтовик с парусами?

— Триста человек, — уверенно ответил Васильев, — но это с учетом того, что и орудий на нем будет, скажем так, сорок. Ну тридцать пять, но не меньше.

— А если полностью исключить паруса? — вопрос был задан предельно коварным голосом.

Капитан крепко задумался.

— А вы знаете, даже не скажу. Ведь я понятия не имею, сколько человек нужно для обслуживания этого вашего двигателя.

— Ну, дам подсказку: ходовая вахта — это два механика, то есть всего шестеро, да еще старший механик. Но сами понимаете: полностью палубные работы мы исключить не можем, даже если начисто отказаться от парусов. Вы правы еще вот в чем: понадобится артиллерийская команда. А вот относительно нее у меня мыслей маловато. Почему так? Не смогу сей момент объяснить, поскольку и сам точно не знаю характеристики будущей артиллерии. Но сразу же могу сказать: тридцать пять орудий не понадобится. Почему? А потому, что они будут нарезными, казнозарядными и обязательно скорострельными. Вес ядра? Вопрос не вполне корректный, поскольку ядрами они стрелять не будут. Снарядами конической формы — это да. И важный момент: у нас не принято выражать калибр орудий через вес ядра. Внутренний диаметр ствола — вот калибр. Кстати, у нас принято выражать его в миллиметрах. Это француская мера, напоминаю. Линейка для измерения — вот она. Пройдите с Владимиром Федосеевичем, он вам покажет, какие имеются варианты для стволов.

Из показа капитана Васильев вынес скорее отрицательные, чем положительные эмоции.

— Вы уж извините, господа, но такие стволы — это ничто. К вашему сведению, толщина борта у линейного корабля может составить до восемнадцати вершков и заметьте: дуба!

— Почти восемьдесят сантиметров, — мгновенно подсчитала в уме Тамара Ивановна, заработав уважительный взгляд флотского офицера.

Ответ Королькова был произнесен прямо-таки меланхолически:

-Это броню прошьет насквозь наш снаряд калибра тридцать семь, — при этих словах Корольков продемонстрировал заготовку соответстующего размера, — на дистанции в одну версту. Примерно шесть кабельтовых. Внутри нашего снаряда взрывчатое вещество, эквивалент которому — три четверти фунта черного пороха. Взрыв происходит после пробития брони. То, что за ней в радиусе метра — ну, это полтора аршина — в брызги и крошево. Само собой, снаряд калибра пятьдесят семь куда разрушительнее.

Пока капитан собирался с ответом, замзав добавил:

— По сим причинам полагаю преждевременным разговор об артиллерии и тем более о количестве членов экипажа, предназначенных для работы с нею. Более важными вижу наши планы о посещении Буэнос-Айреса. Гляньте, Петр Никодимович, на камень...

— Сколько ж такой может стоить? — поразился флотский офицер.

— Хотели бы мы сами знать ответ на этот вопрос, — честно отвечал Федоров. — Получить такую оценку — один из пунктов нашего плана. Гоподин Лопес обещал нам это. Следовательно в вашу задачу, Петр Никодимович, войдет оценка ситуации на рынке старых судов в Асунсьоне, а потом и в Буэнос-Айресе. Сколько, какого типа, почем... ну, сами знаете. Размерами не увлекайтесь! Не более тысячи английских тонн.

— Но, — встрял Корольков, — первым делом вы должны хотя бы примерно оценить скоростные качества. Конечно, под парусами, но и эта оценка все больше, чем ничего. И чем резвее судно, то бишь будущий корабль, тем лучше. Но, сами понимаете, никаких обещаний. Вы лишь прицениваетесь.

— Насквозь понятно, — солидно отвечал моряк. И тут же добавил весьма деловитым тоном. — Но имейте в виду, господа. Ваша шлюпка — как вы ее назваете? Моторка? — так вот, сколь бы она ни была хороша, но для похода до Буэнос-Айреса она не годится. Слишком большое расстояние. Полных восемьсот миль, а скорее и того больше.

— Морских миль, надо полагать?

— Разумеется. Нужно речное судно. Не меньше тридцати тонн, не более сотни. Полагаю, такое можно купить. Дайте мне неделю, и я присмотрю такое. Но сразу же скажу, господа: выбор морских судов в Буэнос-Айресе намного больше. Не удивлюсь, если в Асунсьоне таких на продажу ни единого не найдется.

— Согласны. Для того, чтобы добраться до Буэнос-Айреса,. понадобится совсем небольшое судно. Скажем, тонн тридцать-пятьдесят. Через неделю мы как раз собирались сюда. Тогда вот вам план. Мы сегодня доставим вас в столицу. Если вы отыщете нечто подходящее, то отбуксируем его вместе с вами до нашего дома. Если таковое не найдется — пойдем на моторке вместе с вами. Но лучше было бы эту покупку подготовить хотя бы вчерне. Имею в виду: снять парусное вооружение. Хорошенько проверить обшивку, рулевое управление... короче, вы в этом разбираетесь лучше нас.

Моряк кивнул и тут же сменил тему:

— Господа, коль скоро мы попадем в крупный порт, возможно, имеет смысл прикупить там что-то из нужных нам товаров? Имею право на такие покупки. Потом, понятно, отчитаюсь.

— Полностью с вами согласны, Петр Никодимович. Список у вас будет. Так что, отходим?

Через неделю события пошли потоком. Отец Эрнесто прибыл, по обыкновению, на двуколке и, не теряя ни минуты, донес до сведения русских, что, мол, камень оценен, и господин консул дал поручение выкупить его за тысячу восемьсот песо. Означенная сумма была у запасливого священника при себе.

Посовещавшись на своем языке, русские согласились. Мешок с серебром был увесистым. Федоров положил себе в дальнейшем принимать оплату лишь в золоте. И сговорились, что завтра же отправятся в Асунсьон. Как раз там и произошло второе важное событие.

Капитан Васильев с истинно русской щедростью предложил на выбор аж три варианта покупки речного суденышка. К его некоторому удивлению, русские оказались очень дотошными покупателями. Они излазили корпуса от киля до палубы. Правда, на марс не взбирались, обяъснив это тем, что парусное вооружение они вообще намереваются снять и продать. Зато господин Корольков измерил кораблики во всех измерениях, используя при этом странную металлическую ленту в коробочке, назвав ее рулеткой.

Одно из суденышек было отвергнуто почти сразу.

— Тихоход! — припечатал господин Федоров. — И пусть у него самые вместительные трюма — не для перевозки товаров нам оно понадобится.

Разумеется, капитан Васильев не стал противоречить. Хозяин-барин, что уж тут говорить.

Второе и третье были обсуждены после куда более тщательного осмотра.

— Это суденышко всем бы хорошо, — авторитетно заявил Владимир Федосеевич, — но для установки гребного вала с винтом понадобится полностью переделывать рулевое управление. И время на это нужно, и деньги. Как насчет третьего варианта?

Тут неожиданно встрял флотский:

— Господа, позвольте высказать мнение?

— Без сомнения, Петр Никодимович, мы уверены, что оно будет очень ценным.

— Как мне кажется, третий вариант, то есть этот шлюп — бывший контрабандист, пусть даже речной. Есть возможность установить стаксели. Другими словами, нечто довольно скоростное и маневренное. Правда, нет орудий, но они прежнему владельцу были ни к чему. Контрабандисты редко пускают оружие в ход, предпочитая договариваться. История судна вот какова: владелец внезапно умер. Поговаривали, что причиной его смерти стала скорее холодная сталь, чем холодный ветер, вызвавший простуду. Вдова продает судно.

— Другими словами, вы полагаете этот выбор наилучшим?

— Думаю, да.

Никаких серьезных недостатков осмотр корпуса не выявил.

Федоров принялся задавать вопросы.

— Сколько просят за него? Вы уполномочены заплатить эту сумму? А если вы продадите все парусное вооружение? Вот именно, все. А сколько времени потребуется и мачт, и такелажа? Как насчет переборки обшивки... как там это называется? Тимберовка? Так она понадобится? А что насчет покраски? Имеются ли у вас кандидаты на матросский состав?

В долгих спорах родилась... нет, не истина, а всего лишь робкая ее тень. Господа инженеры взялись за некоторые изменения проекта судна. По правде говоря, таковые включали в себя лишь устройство крохотного гальюна, камбуза, а также установку трех водонепроницаемых (кхм!) переборок. Был подготовлен набросок того, что они назвали машинным отделением. Господин капитан взялся за организацию постановки судна в то, что местные гордо именовали доком. В нем предполагалось снять все парусное вооружение (которое впоследствии предполагалось к продаже). Сверх того, корпус предполагалось выкрасить. Васильев уверенно заявил, что на это дело он найдет краску, которую назвал 'свинцовый сурик'. Название русские инженеры дружно, хотя и молча, сочли знакомым.

— Правда, она дорогая, эта краска, но ведь нам ее много и не надо.