Граница - новая версия. Часть вторая

— Сколько мне лет, не твоё дело! — резко ответила Биро Итель. Страж засмеялся: городские женщины скрывали возраст, стыдились прожитых лет. Лесные сначала убавляли, а потом, когда жизнь переваливала за середину прибавляли, чтобы вызвать почтение к мудрости опыта. В глубине души тётушка оставалась той молоденькой городской девочкой, которая бросилась в незнакомый лес на поиски пропавшей сестры.

— Не моё, тётушка, — согласился он. — Итак? Человек не может служить нечисти, а нечисть может служить человеку? Так выходит по-вашему?

— Дорогой мой мальчик, — начала Судья, но племянник перебил её.

— Ты ведь не находишь странным, что мои братья служат твоим сёстрам, тётушка. Заклятые разъезжают по лесам на оленях, волках и рысях, и это никого не возмущает. Они кутаются в меховые шкуры, они питаются свежим мясом, они всегда и везде чувствуют себя в безопасности. А почему? Неужто Олень, Волк или Рысь глупее твоих сестёр? Или, может, слабее? А, тётушка?

— Дорогой мой мальчик, — защищаясь от обвинений, Биро Итель протянула к племяннику руки, но Орсег остался холоден к проявлению родственной любви. — Не мне менять порядки, которые сложились задолго...

— Но ведь это ты их укрепила, тётушка, — перебил страж. — Ты собрала всех Заклятых здесь, в одном Доме, и ты следишь за каждой из них вот уже...

— Замолчи! — крикнула Заклинательница. Страж пожал плечами. Ему не было дела до унижений его братьев, среди которых лишь немногие были детьми его родителей: ему достались владения деда, убитого и едва не уничтоженного огненными магами. Духи-покровители населявших лес животных — стражи, как говорили балованные Заклятые, — приходились ему двоюродными дедушками, и лишь по традиции считались младшими братьями. Настоящих же братьев, сыновей его отца и матери, было немного. Волк-всех-волков, Медведь-всех медведей, Олень-всех-оленей, как их называли жители спрятанных в лесах поселений. Новые стражи пришли на смену тем, кого истребили люди во время нападения огненных магов и строительства королевской дороги. Попадись Орсегу дух-покровитель людей, допустивший такое, тому бы не поздоровилось, но именно этого существа нигде не было видно. Даже в главном городе молились не ему, а выдуманным богам, а в каменном капище — так Орсег называл храмы — не было никаких следов божественного присутствия.

— Вы равняете нас с животными, — вежливо, будто речь шла не о нём, заметил страж. — Страшно подумать, кем твои сёстры считают меня. Но почему? В тебе только одна жизнь, в любой Заклятой только одна жизнь, и даже в Тиселе только одна жизнь, к тому же отвратительно короткая. В любом из нас таится без счёта жизней. За что же вам презирать нас?

— Мальчик мой! — всплеснула руками Биро Итель. — Никто не презирает вас! И уж тем более не презирают тебя!

Орсег хмыкнул. Братья передавали ему, как называют его их подопечные. Дуб-всех-дубов. Было бы лестно, не придавай девушки этому имени уничижительный смысл. И чем им не угодило такое прекрасное дерево?

— Потому что я твой племянник, — вслух сказал страж. — Оставим этот спор. Верни мне мою ведьму и не стой больше у меня на пути.

— Ведьму ему верни, — проворчала Заклинательница. — Мальчик мой дорогой, ты напрасно хвастаешься своими жизнями, если собираешься и дальше возиться с этой девчонкой. Твоя мать...

— Ага! — воскликнул страж. — Теперь-то мы подошли к сути дела. Тётушка, ты не можешь уморить Тиселе только потому, что тебя об этом просила моя мать! Оставь ребёнка в покое!

— Это ты оставь ребёнка в покое! — топнула ногой Заклинательница. — В кого ты превратил девчонку? Что ты с ней сделал?! Почему она который день ничего не говорит, только шипит и отмахивается когтями?!

— Есть хочет, — спокойно ответил страж. — Вы её, небось, не покормили.

— Ведьма не должна получать магии вдоволь! Ведьма вообще не должна получать магию! Она отбирает её у врагов Дома!

— Что-то вам враги редко попадаются, — отстранёно отметил страж. — На такой кормёжке долго не протянешь.

— Не твоё дело!

— Ведьма моя, и дело моё, — возразил страж. — Тётушка, я всё ещё прошу. Вежливо. Отдай Тиселе, пока не случилось беды.

— Тебе жениться пора, а ты всё с ведьмой возишься, — проворчала Биро Итель. — Пожалел бы девчонку. Она и так из-за тебя малость с придурью, а женишься — последние остатки разума растеряет.

— Я собираюсь о ней позаботиться, — упрямо ответил страж. — Сам. Без твоей помощи.

— Сам, без моей помощи, — не унималась Заклинательница. — Это твоя забота — отправить девчонку на край света? Одну, разбирайся как знаешь?

— Она сама согласилась.

— Она бы и в костёр прыгнула, если бы ты приказал, — отрезала тётушка.

— Тогда это тем более не твоё дело.

Судья махнула рукой.

— Сбил с толку девчонку, теперь она у тебя вовсе на человека не похожа...

— Прикажи отпустить её и привести ко мне, — потребовал страж.

— Делай что хочешь, — устало ответила Заклинательница. — Хочешь сломать девчонке жизнь — ломай, я мешать не стану.

— Да с чего ты взяла... — оскорблённо начал страж, но тут в покои вбежала Тиселе. — Проклятье, чтоб я ещё раз её вам доверил!

Неделя, которую ведьма провела под замком в Доме Заклятых (Тиселе заперли сразу же, как стало известно о намерении девушки отправиться в город магов), не прошла для неё даром. И без того худая, теперь она казалась умирающей от голода, и в жёлтых глазах не было ни капли разума.

— Она упорствовала в непослушании, — надулась Судья. — И, кроме того, среди сестёр ни одна не готова делить магическую силу с этим чудовищем.

Орсег не ответил, ему было некогда. Вбежавшая девушка уменьшилась до размеров кошки, прыгнула и повисла на его руке вниз головой, цепляясь руками и ногами. Страж поморщился.

— Ешь, Тиселе, — разрешил он и скривился, когда ведьма принялась когтями и зубами рвать его руку. — Ешь вволю.

Лицо его тётки исказило крайнее отвращение.

— Это — твоя доброта?! — вскричала Заклинательница. — Это?!

— Я её кормлю, — упрямо произнёс страж. — А вы морите голодом.

— Ты превратил её в животное!

Страж засмеялся.

— Все твои сёстры, тётушка, давно потеряли человеческий облик. У одной птичьи когти, у другой вибриссы, как у кошки, у третьей язык как у змеи. Тебе ли меня упрекать?

— У них остались человеческие глаза! И человеческий разум. А Тиселе...

— А Тиселе хочет быть вот такой, — огрызнулся страж, сам признающий справедливость тёткиных слов. — Оставь её в покое, пока не поздно.

— Делайте что хотите, — вспылила Судья. — Но смотри — женишься, прогонишь девчонку, кормить её за тебя никто не будет.

— Значит, я не женюсь, — неожиданно мирно ответил страж и вышел из тётушкиных покоев. Ведьма так и осталась висеть на его руке.

Отобрав у Заклятых ведьму, лесной страж недолго думал, куда её нести. Кроме как к себе, в свой лес, чьим воплощением и душой являлся он сам, идти было некуда. Но на первых же шагах Орсег понял, как опрометчиво поступил, разрешив ведьме пить его кровь уже в покоях Судьи. Сам он в любой момент мог вернуться к себе с той же лёгкостью, с которой люди пробуждаются от дрёмы, но вот девушку надо было донести до границы, проходящей между мёртвым лесом и его собственным. Отнести, не обращая внимания, как она с каждым глотком пьёт его кровь и тянет силы. Будь страж у себя, он мог бы отдать и вдесятеро больше, будь он в гостях, одолжил бы у любого из бесчисленных родственников. Но здесь, в ничейных землях, он не мог потратить слишком много. Вернее, мог, но тогда бы проснулся бы у себя, бросив ведьму на полдороге. Чтобы перенестись вместе с ним, Тиселе была слишком материальна.

Пришлось стискивать зубы и идти, придерживая кусающуюся и царапающуюся ношу. С каждым шагом страж становился всё прозрачнее и мог вот-вот исчезнуть из "мёртвого леса". Если бы ведьма не пила его кровь, можно было бы принять "дикий" облик, так напугавший в столице леди Элесит, и протянуть лишние сто шагов. Но с открытой раной о таких фокусах можно было и не мечтать.

На беду из-за деревьев тварь за тварью выходила, жадно облизываясь, нежить. Её привлекала кровь стража, до которой эти создания были не менее падки, чем ведьма. А страж, опять же, не мог шугануть обнаглевших хищников иначе, чем угрожающим рычанием. Твари взвизгивали, отступали, и снова возвращались на тропинку. Орсег оскалил зубы. Если они нападут, его на драку не хватит. Убить стража у нежити не выйдет, потреплют изрядно, но рано или поздно он проснётся у себя как ни в чём ни бывало. А вот девушка останется на тропинке, и больше никогда с неё не поднимется. Стражу останется потом только подобрать косточки, чтобы закопать у себя и вырастить из них новое дерево в память о ведьме, которую не смог донести до дома. Нелепое утешение. Он снова зарычал, и перешёл на бег. Нежить не отставала, хоть и не торопилась нападать. А до границы ещё далеко. Страж побежал быстрее. Нежить всё не нападала, видно, ждала, пока он уберётся отсюда, оставив им насосавшеюся крови и сил ведьму.

— Не дождётесь, — по-человечески процедил Орсег. Нежить не отвечала. Эти твари не умели говорить, только преследовать и рвать добычу. Среди Заклятых считалось, что ведьмы занимают место духов-покровителей нежити, и могут заставить этих тварей повиноваться. Так и было, но, в отличие от стражей, ведьмы не могли вселиться в стаю нежити, стать её душой, разумом и чувствами. Не могли ведьмы и вселяться в отдельных тварей, как это иногда делали духи-покровители животных. Но самое главное: потерявший силы страж возвращается к своим истокам, так, Орсег, устав, на время сливался с лесом. Потерявшая силы ведьма пожиралась неблагодарными подопечными. И всё же она могла им приказывать — если бы находилась в сознании.

— Тиселе! — позвал Орсег и встряхнул девушку. — Очнись!

Ответа не последовало. Страж зашипел от бессильной злобы на тётушку и её "сестёр", которые довели ведьму до подобного состояния, но толку от этого не было. На бегу Орсег с размаху налетел на кочку и едва не покатился кубарем. Нежить радостно взвыла и подобралась ближе, но страж злобно ощерился и выровнял бег. Он бы никогда не споткнулся, если бы не впившаяся в руку ведьма, но, если бы не она, ему бы вовсе не пришлось бы бежать.

— Замкнутый круг, — произнёс вслух Орсег. Кочка на тропинке была ровно посередине пути, но сил у стража больше не оставалось. Похоже, пришло время отдирать от руки Тиселе и принимать бой. Там, за поворотом, должна быть удобная полянка, а ведьму можно будет подсадить на дерево. Плохо только, что нежить прекрасно лазает по деревьям...

Когда на тропинку перед Орсегом легла новая тень, до полянки оставалось всего несколько прыжков. Но их-то он и не успевал сделать. Сгорбившись так, чтобы прикрывать девушку от обнаглевшей нежити, лесной страж приготовился броситься на ближайшего противника. Человеческий череп на зверином теле — отвратительное сочетание. Люди не успокаиваются даже после смерти.

Бой был бы последним до самой весны, и всю зиму Орсег едва бы смог пошевелить хоть веточкой, но тут пришла помощь. Волчье тело (и только глаза у него были человеческие) проскользнуло между деревьями, и младший брат, не останавливаясь, схватил преграждавшую путь тварь за горло. Встряхнул и, мотнув головой, отбросил в сторону. На землю нежить осыпалась серой пылью. Волк чихнул, моргнул и поднялся на задние лапы, возвращая себе человеческий облик. Последними поменялись глаза, из людских сделавшись звериными.

— Балбес ты, братец, — непринуждённо, будто их не окружала стая нежити, заметил Волк и протяжно завыл. Твари отозвались — кто визгом, кто и вовсе жалобным скулежом, но убираться не собирались. Убить нежить можно было только волшебным огнём, который несли с собой люди. От всего остального они только рассыпались пылью, чтобы следующей ночью вновь воскреснуть. А в мёртвом лесу появлялись и днём. — Ишь! Обнаглели!

Орсег в ответ только оскалился. Поддержка брата была как нельзя кстати, и оба это знали.

— Балбес, — повторил младший брат и отломил нависавший над тропинкой сук. Прикинул по руке и с размаху опустил на хребет ближайшей твари — скелету, у которого руки росли на месте ног и наоборот. Тварь взвизгнула и рассыпалась пылью, как до того её предшественница. Это послужило сигналом: монстры помельче бросились наутёк, а оставшиеся кинулись на Волка, полагая необходимым разделаться прежде с ним. Младший страж рассмеялся и сбил первого ударом дубинки. — Упрямый дурак.

— Я уже побеседовал с тётушкой, — огрызнулся Орсег, отпрыгнув к ближайшему дереву. Тиселе не сознавала происходящее и не отцепить от его руки её не удавалось. Поэтому лесной страж завёл руку за спину, прижимая ведьму к стволу, чтобы нежить не могла добраться до девушки, и щёлкнул пальцами. В левой руке сама собой выросла дубина, не уступавшая размерами дубине брата. Будь он один, дрался бы клыками и когтями, но хрупкую, как все люди, девушку приходилось прикрывать оружием. Вовремя: к нему уже начали подбираться.

— Можешь же! — с завистью хмыкнул Волк, опуская свою дубину на морду очередного монстра.

— Могу, — не стал спорить Орсег, расправляясь с тварью, подбиравшейся к нему справа. — А ты мог бы и обойтись.

— Чтобы твари меня потрепали? — засмеялся Волк, ловя на дубинку прыжок крупной нежити, похожей на поросший шерстью скелет. — Это ж ты у нас деревянный, а я... сзади, братец!

— Спасибо, — рыкнул Орсег и отпрыгнул. Кинувшаяся на него тварь потеряла равновесие и распласталась на земле. Волк шагнул и ударом ноги сломал ей хребет.

— Кажется, всё, — огляделся он по сторонам.

— Убрались, — согласился лесной страж. — Заклятым стоило бы хоть иногда высовывать носы за двери своего Дома! Ни в одном лесу столько нежити нет, как здесь.

— Зачем им рисковать своими хорошенькими носиками? — засмеялся Волк. В отличие от большинства стражей, он не пошёл на службу ни к одной из сестёр и потому позволял себе не меньше вольностей, чем его старший брат. Сейчас он пестовал не вошедшую в силу молоденькую Заклятую, которой предстояло или вызвать его на поединок воли или распроститься со стражем, едва закончатся годы ученичества. Но дурочек вызывать Волка на поединок воли в Доме не находилось. — У себя они в безопасности, а за порогом... Есть мы, есть договор. Есть ведьмочка, которую всегда можно выдрать за уши.

— Им не стоило запирать Тиселе без пищи, — отозвался страж. Всё это время ведьма продолжала тянуть из него кровь и жизненную силу, хотя выпила столько, сколько хватило бы и на четырых.

— Да, нежить без неё распоясалась, — согласился Волк. — А ты всё-таки балбес.

— А ты слишком много времени проводишь возле людских поселений, — рыкнул Орсег, и, выпустив дубину (она немедленно исчезла), направился в сторону своего леса.

— Ты мог бы позвать меня, — настаивал Волк. — Или Медведя. Или Кабана. А пошёл один.

— Не подумал, — буркнул лесной страж. Его привязанность к подобранной ведьме была предметом многолетнего семейного обсуждения и осуждения.

— Зачем ты возишься с этой девчонкой? — непринуждённо спросил Волк, закидывая дубину на плечо и устремляясь за братом крадущейся походкой. — Подобрал бы волчонка. Его бы съела нежить, а я бы собрал обратно из косточек. Капелька крови, и вот опять бегает.