Ненаследная принцесса села на скамеечку, гордо подняв острый подбородок и не сводя с мужчины сияющих глаз. С ней все в порядке, она все так же самая желанная женщина подземелий, а значит, золотое видение будет ее.

Женщины дроу сами выбирают мужчин.

И она уже выбрала.

Ардор

Когда Владычица пригласила их на праздник, Ардор почувствовал, как за ним захлопывается западня. И весь путь до покоев его преследовали горящие жаждой ярко-алые глаза эльфийской принцессы, сидящей у ног матери. И никакие видения его прежних любовниц, никакие воспоминания о нескончаемых тренировках не могли прогнать ее образ из головы воина.

Уже в своих апартаментах он, одеваясь к празднику, услышал вкрадчивый голос принца:

— Ты действительно слепой или специально игнорируешь девчонку? Если первое, то ты уволен.

Немного приподнятая бровь.

— Мне не нужен незрячий телохранитель.

Принц развалился на диванчике, закинув ногу на ногу и облокотившись на спинку изящного диванчика. Он был прекрасен, как статуя, способный посоревноваться в изысканности даже с эльфами: резкие черты ничуть не портили тонкий овал лица, желтые глаза сияли янтарными бликами, рассыпанными по радужке, а кривая усмешка и густые четкие брови, вскинутые в саркастичном удивлении, были отражением его характера. Верный слову, но никогда не прощающий тех, кто его не исполнит, резкий в словах и действиях, жестокий и безжалостный к тем, кто ему не нравится — он никогда не упустит шанс выиграть. Почти такой же, как его отец, нынешний Владыка и сын бога-дракона, единственный в роду драконов альбинос.

Тихий и равнодушный, практически слепой Владыка внушал в своих подданных звериный ужас и стремление исчезнуть, провалиться под землю, на обед или в застенки Темной Сферы — куда угодно, но подальше от взгляда кровавых глаз без тени золота, горящих во тьме Ритуального Зала. Он был неимоверно жесток, он любил наслаждаться мучениями жертвы, ее болью, ненавистью и проклятьями, но об этом не говорили вслух. Как и том, что от его врагов не остается даже костей...

Владыка недаром носил свое имя — Атердоминиус Морбис'Хиберихориа, Черный Господин Жестокой Зимней Пляски...

Видимо, именно от отца достался принцу этот взгляд, жесткий, немигающий, опасный — принц уже видел путь, он все взвесил и решил. А значит выбора у Пламенного Генерале нет. Ардор был с Наследником с самого его рождения — лишь на год старше принца, именно он был избран в качестве друга для юного дракона, и именно поэтому ему позволялась некая вольность в общении. Так что он, покосившись на своего Господина, произнес, слегка морщась, словно от неприятного запаха:

— Мне не нравятся дроу.

Принц рассмеялся.

Ардор медленно застегивал пуговицы на изысканной золотисто-коричневой рубашке, вышитой его матерью. Он прекрасно понимал, куда клонит принц, они вообще понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда... Эта самоуверенная стерва хочет его, он это видел. Ха, эти гордые женщины хотят быть выше мужчин, хотят быть независимыми, свободными — но смотрят на них так же, как и самки из диких племен, с желанием подчиниться, отдаться их силе.

— Ну, Ардор, — протянул Иллиор, искривляя узкие губы в неприятной улыбке. — Неужели тебе так трудно доставить удовольствие женщине? Раньше ты не жаловался на подобные проблемы... Она ничего, даже ты это признал, не так ли? И еще...

Голос его Принца изменился, напомнив Пламени те часы на аудиенции Владыки, когда тот вызывал к себе воина — так же застывала кровь, так же казалось, что с тебя сдирают живьем кожу... Слова его принца так же погружались в сознание, не давая права на выбор — делай или... ну мы же всегда понимали друг друга?

— Это приказ, — жестко, однозначно.

И он поворачивается к своему Господину и, низко склонившись, произносит:

— Как скажете, Властитель.

— Ты же знаешь, я не люблю, когда ты меня так называешь... — бесшумный шаг, и плащ цвета презренного злата опускается на плечи воина.

Ардор не любил празднеств ни дома, ни в гостях. Ему казалось, что это бессмысленно, вместо ненужных плясок можно лишний — нет, крайне нужный! — раз потренироваться. Но сегодня все будет не так. Сегодня он играет по чужим правилам, выполняет приказ, хотя слегка подрагивающее сердце намекало, что и он получит удовольствие от выполнения этого повеления.

Дракон уже знал, что эта самочка любит золото. Что ж сегодня он похож на статую из людского металла: коричнево-медные одежды под цвет волос, коротко остриженных с одной стороны, чтобы показать проколотое рваное ухо и ритуальную цепочку, говорившую, что он третий воин драконов; золотой обруч и наручи, золотые застежки на светло-коричневых сапогах и лишь немного темнее — глаза. И да, конечно же, золотой плащ, который ему дал принц.

Подземный зал дворца освещался тысячами сиреневых огней, окутывающих резные стены и тонкие колоны дрожащим туманом. Хрустальные нити паутины, кружевами опутывающие потолок и стены, сияли, казалось, наполненные таинственным светом, исходившим из них. Красиво... по-своему. И так не похоже на родные залы Отцовских Гор.

Он слышит тихие шаги за спиной. Он уже знает кто там. Подрагивающие ноздри улавливают запах разгоряченного женского тела и неожиданно приятный аромат духов принцессы. Сдержаться, не развернуться угрожающим движением воина, чувствуя ее торопливые шаги, не выдать знание. Флирт похож на битву, хоть битва для него и слаще.

— Благородный дракон не заскучал? — вкрадчиво звучит ее звонкий голос.

Резко повернуть голову, чтобы золотая цепочка с шестью кольцами зазвенела и слегка ударила по лицу. Приподнять бровь.

— Нет, — отвернуться. Все так.

Усмехнувшись про себя, слушать участившееся от гнева дыхание алоокой. Повернуться и в изящном поклоне предложить танец, охватив ее за талию, лишая выбора, и увлечь в круг.

— Хочешь дракона? — прошептал воин, лаская дыханием острое ушко партнерши. — Умей подчиняться...

Он начинает вести, резко и не задумываясь о чувствах Арборис, игнорируя ее вопросы, и вдруг нежно и крепко прижать, без слов, лишь взглядом лаская податливое тело. Как просто!

Ардор мог бы стать великим актером.

Он не обращает внимания на ее гневные взгляды — ему все равно, что он не имеет права управлять дроу, что этим он унижает, вдавливает гордость эльфийки в грязь — и продолжает вести резко, как будто перед ним не принцесса, а служанка... И чувствовать, как расслабляется хрупкая фигурка в его сильных руках, подчиняясь бешеному ритму танца и бьющегося сердца...

Как смешно, что под этими масками эти самки ничем не отличаются от других.

— А ты мне начинаешь нравиться, — он шепчет ей, смеясь.

Отпустить ее, а затем, поклонившись принцу и прошептав ему еле слышно: "считайте, что ваш договор подписан", поспешить в полумрак коридора, скользя тенью за фигурой разозленной дроу.

Арборис

Зал был заполнен. Дроу, несколько людей... вот мимо незримой темной тенью скользнул вампир, небрежно поклонившись и в улыбке показав кончики белоснежных клыков.

— Брр, — передернулась Арборис, глядя на бесцветное лицо посланца Союза Трех Кланов. Вампиры были единственными, чью расу принцесса открыто недолюбливала. Она никогда бы не призналась, но девушка просто боялась их бледности, настолько сильной, что через ставшую почти прозрачной кожу просвечивали паутинки вен; их неестественную худобу, хрупкость кистей и стоп, поразительную даже для эльфов; а их глаза! — в них казалось медленным и тягучим потоком бурлила кровь.

Посланец подошел ближе, словно не замечая, что девушке уже тяжело сдерживать нервную дрожь, и произнес, в поклоне прикоснувшись ледяными губами к ее теплому запястью:

— Приветствую достойнейшую из рода Арахнид.

По тонкой коже девушки скользнули тонкие клыки, и она, не выдержав, вырвала руку.

"О, Ллос, какой у них ужасный смех!"

— Что, дорогая дочь, вновь служишь развлечением этому чудовищу? Я в тебе начинаю разочаровываться, — тихий голос матери раздался, как и всегда, неожиданно, едва посланник, тихо посмеиваясь, ушел, оставив ее в одиночестве.

Арборис повернулась и, легкой улыбкой скрывая недавнюю панику, сказала, наклоняя голову перед величественной женщиной:

— Царящая Мать, Вы не правы, я просто с детства не люблю, когда они ко мне прикасаются,— тонкая улыбка на губах вышла уже практически идеальной.

— Что ж, сделаю вид, что поверила, ха-ха!

Она проплывает мимо, прекрасная в своем величие, белом платье и серебряной короне на пышных локонах волос... Алиру Аранео не портят и первые морщины на лбу и в уголках губ, да и в прямой спине не видится тот тяжелый груз, что несет на себе древняя эльфийка, видевшая саму Ллос. Арборис уже смотрит в другую сторону, когда ее достигает тихий шепот матери:

— Если ищешь своего дракона, то он только сошел с Главной лестницы.

С трудом сдерживая желание понестись туда во весь опор, принцесса медленно пошла в указанную матерью сторону. Там, в отдалении от всех стоял Он, высокомерно взирая на шумный праздник. Все проходящие мимо, в опасении обходили его, не желая испытывать терпение хмурого дракона.

Тяжелые складки вышитого золотом плаща, медные волны волос... Тот, чье имя с языка творения переводилось как Ночное Пламя, был прекрасен, как острый кинжал с золотой рукояткой.

Она подошла, и тихо спросила, не особо нуждаясь в ответе:

— Благородный дракон не скучает?

И все же она его получила... да как он смеет так обращаться с первой леди дроу! Но Арборис не успела ничего сказать, как дракон подхватил ее и потащил по залу в быстром танце.

Принцесса прекрасно танцевала, ее учительницы искренне восхищались природной грацией дроу. Но в этот раз был не танец, это была попытка сломить ее, заставить подчиниться. Это было ужасно! Он вел.

Дроу попыталась вырваться, но дракон держал ее крепко, казалось, она попала в ловушку, капкан, который сцепился за ее спиной стальными пальцами партнера. Он усмехался, наслаждаясь тем, что она в его власти, тем, что ей не выбраться из западни. Говорят, драконы любят ловить быстрых зверьков в ловушки... И сегодня, роль зверька досталась именно ей.

Раз, два, три, поворот... Раз, два... Быть ведомой было совсем не трудно... Особенно, если смотришь в такие красивые глаза цвета расплавленного золота.

— Хочешь дракона — умей подчиняться, — смех... Его смех всколыхнул новую волну ненависти. Хотя нет, не ненависти... недовольства? Какая малая цена за это сказочное видение.

И она подчинилась.

Это оказалось даже приятно — кружиться, не думая, просто следовать за Ним, отдаваться сильным рукам, обхватывающим ее тонкую талию, сминающим легкое платье, темнеть лишь от его взгляда, не слышать возмущенных голосов придворных и бывших любовников — или не хотеть их слышать — не важно, важно лишь то, что ты его выбрала... И ты счастлива.

И вдруг, совершенно неожиданно, остаться одной.

Дракон, шепнув ей напоследок очередную колкость, ушел и совершенно равнодушно завел разговор со своим принцем. Да как он смеет! Унизил ее перед светом, игрался с ней, как со служанкой — с ней, будущей Великой Жрицей! И после этого равнодушно оставить ее в одиночестве!

Уйти, уйти во мрак коридоров, где не видно как по лицу катятся слезы. Ее еще никто так не унижал.

Арборис резко остановилась и, резко вскинув голову, смахнула слезы. "Ну и что такого — ну отказали тебе, ну дура, все бывает впервые... вот найду сейчас того светлоэльфийского при... "

Капкан захлопнулся.

Чувствовать спиной холод стены, а губами жар тела дракона, шептать что-то, не пытаясь ни вырваться, ни сопротивляться, даже не думать о том, что бы вести в этом танце... Но все же жестко потянуть его за собой, в прохладную темноту чьей-то комнаты, и не замечать, что и он не сопротивляется тебе, твоей страсти... Как она горела, холодная и безразличная паучиха, и как мог быть равнодушен он, тот, чье Пламя сверкало только в глубине золотых глаз, как обжигающий металл...

Сплести пальцы...

Очнувшись от сна, Арборис ощутила что-то странное — тепло и непривычный жар окутывал ее тело, вгоняя в неведомую раньше негу. Мягкие простыни и жесткая грудь под щекой...

И она открыла глаза.

Рядом, положив голову на руку, лежал ее дракон. О, Ллос, как он был прекрасен в этот миг — золотая кожа, слегка вьющиеся волосы, звериные глаза. И жар его взгляда, воспламеняющий ее холодное сердце.

Арборис выгнулась, не стесняясь упавшей на пол простыни:

— Любуешься?

И наткнулась на холодный и насмешливый взгляд воина, равнодушно оглядывающий ее прелести:

— Не люблю дроу.

Она почувствовала гнев и резко приподнялась, собираясь уйти, но он не позволил. Ее крепко охватили руки, и низкий чуть хриплый голос прошептал, мягко щекоча шею:

— А кто тебе разрешал уходить?

Совсем не равнодушно.

— Я хочу от тебя девочку.

С радостью смотреть, как самовлюбленный зверь поперхнулся водой. Ах, как долго она выбирала нужный момент! Смотреть, как его глаза наливаются яростью — и думать, в восхищении приоткрывая опухшие губы: "как он прекрасен, мой зверь! " Принцесса смотрела на него без страха, хотя еще часа два назад испугалась бы того, как он нависал над ней, исказив в частичной трансформации зубы.

— Шутишь?! — еле слышное, взбешенное шипение мужчины прозвучало без привычной холодности, но с явным налетом силы, и дроу только сильнее уверилась в своем спонтанном решении.

— Нет, — притягивая его ближе, Арборис прикоснулась к шее, прочертила дорожку к уху и прошептала, лаская дыханием грубую кожу. — Я серьезно...

Он судорожно сглотнул и зарылся в ее волосы, вдыхая аромат хвои и ландышей:

— Драконы не приемлют полукровок. Они их убивают, принцесса.

Но она только смеется, целует, прижимается к нему всем телом. Дочь Жрицы защитят стены Храма. Черный Господин Зимы не прикоснется к ее девочке.

— А я его тебе не отдам.

И снова подчиниться, ибо больше власти он тебе не даст...

Шорох у двери, и незваный гость, а, скорее всего хозяин комнаты, получает два слаженных удара подушками.

Снова счастливый смех.

— А так даже удобнее...

— Кому?!

А когда он ушел, оставив на столике ритуальную цепочку, она откинулась на кровать и, проведя ладонью по животу, вспомнила его слова. "Если будет мальчик, отдай лучше людям — пусть мой сын вырастет мужчиной".

Где-то наверху вставало солнце, и ее дракон несся домой, не зная, вернется ли к ней, или забудет навсегда... А она могла лишь думать о том, что же ей делать, если ее ребенок родиться мальчиком. Жрицы Паучихи не будут защищать мужчину, они скорее отдадут его на смерть во имя соблюдения подписанного вчера договора. А если она будет не согласна отдать запретное дитя, то жрицы не пожалеют и женщину рода Аранео.

И еще он был прав, говоря, что у дроу их сын будет вечно унижен — полукровка, бастард, мужчина.

Она обняла колени и, глотая слезы, сказала, зло и четко:

— У нас будет девочка.

А потом, встав и вытерев унизительные слезы, она оделась и ушла, не взяв цепочку, оставленную любовником. Мужскую вещь.