Мама. Часть I

  — Ну! — крикнул красавчик.

  Я медленно протянула руку к детям.

  — Дай ... мне, — выдохнула я, рука сильно дрожала, голос был тих. Я подумала что Алеша меня не услышал, но он вдруг оторвал глаза от тарелки, посмотрел на меня, — Дай ... мне, — повторила я.

  Алеша суетливо оторвал кусочек хлеба, зачерпнул им из тарелки немного каши и сунул мне в руки. Я стала подносить руку ко рту. Но громкий рык над ухом меня испугал и я выронила кусок.

  — Тварь, — орал мужик, — детей покорми, а не себя. Быстро.

  — Заткнись, — тихо ответила я и снова протянула руку к Леше. Все повторилось. Я медленно поднесла руку ко рту и коснулась кашей губ. Каша была горячей, но не обжигающей. Запах мне понравился. Рука безвольно упала, хлеб скатился на подушку, силы ушли, и перед тем как вновь потерять сознание, я через силу выдавила:

  — Можно... горячо, — мерный стук ложек и тихое чавканье — последнее, что я услышала.

  Командир южного гарнизона около Черного Леса Дрилингиэль маф Хорме с удивлением смотрел на жующих детей. Когда три дня назад маг гарнизона сообщил о движении в Лесу сыграли тревогу. Когда его отряд пришел на место где, согласно магического скана, находились три неизвестных, мы увидели картину которая надолго впечаталась в память. Огромный хирх уже растерзал одного путешественника и готовился пообедать еще одним, которого он зажал под деревом. Кого зажал видно не было, скорее всего разумный ранен и не может нормально стоять. Ждать развязки не стали и Мик, он же сотник Микилинемль ур Кошм, с одного выстрела из арбалета убил хирха. Когда подойдя к дереву мы увидели двух голодных и грязных детей все выругались. Это каким-же нужно быть идиотом, чтобы притащить детей в Черный Лес. От куска мяса валявшегося неподалеку раздался хрип, я послал Мурку, он же Антониэль фам Джонмг, прибить несчастного, чтобы не мучился. Однако не успел Мурка приблизиться к нему как дети с криками "МАМА" вскочили на ноги и довольно таки резво, для своего состояния, бросились к телу. Некоторые опять выругались.

  При осмотре тела "мама" оказалась совсем молодой девчонкой. Ребенок еще, каких-то двадцать шесть — двадцать семь лет. Вот скажите как тут оказалась девочка с маленькими детьми? Раны были ужасны. Хирх известен своим ядом на когтях и клыках, который не позволяет ранам восстанавливаться. Пришлось отдать свой неприкосновенный запас Солнечного зелья. Оно единственное помогает при таких ранениях однако шрамы к сожалению не убирает. Зелье помогло, однако на восстановление тканей понадобился весь запас жизненных сил организма девочки, за пятнадцать минут пока действовало зелье она похудела до мумифицированного состояния. Дети пока их мать лечили сидели рядышком с ней и молчали, внимательно следя за каждым нашим действием.

  В лагерь пришли быстро, требовалось комплексное восстановление потерпевшей. Наш лекарь, Мичарик ул Лусь, был в ужасе. Детей почему-то доверили мне. Помогать бросился весь отряд. После того как детей хорошенько искупали и переодели, отвели их к лекарю. Осмотрев их он дал несколько эликсиров для восстановления и лечения кашля и приказал почаще кормить. Все. Если лекарства мы еще смогли заставить тех выпить, то вот накормить нет. Они отказывались от всего. Смотрели голодными глазами, еле сдерживали слюни, но отодвигали тарелки. Что только мы им не предлагали. Бесполезно. Все были в бешенстве. Корк вообще на них наорал, добился только того, что младший расплакался, а старший толкнув его, обнял младшего и стал успокаивать. Спали дети только с матерью. Обязательно еще на ней. А у нее кости хрупкие, в любой момент могут сломаться. Оттаскивать пытались, пацаны так вырывались и орали, что держать их было очень не просто. Пришлось подтаскивать к кровати больной кровать. Дети спали на ней.

  Хуже детям конечно от голода не становилось, эликсиры помогали, однако долго они так не вытерпят. Будить мать лекарь пока запретил, может вообще умереть. Тяжелее всего оказалось Дюку, у них у драконов вообще очень трепетное отношение к детям, даже нас эльфов и дроу переплюнет. Он злился, ругался, уговаривал их, угрожал им, умолял, но ответ всегда был один. Отрицательное покачивание головой.

  Сегодня мы решились на то, чтобы нарушить приказ лекаря и разбудить женщину. Риск есть, но думаю она вряд ли скажет нам спасибо за спасение, если дети умрут. Все шло, как плану. Лекари Мурка и Корк, заблокировали в кабинете, а я с Дюком пролез в палату. Женщина выглядела плохо. Очень. Впалые глаза, тонкая серая кожа, черные круги под глазами и ужасная худоба. Будить ее пришлось довольно долго, когда же она наконец открыла глаза я был готов придушить ее своими руками. Поняв наконец, что я от нее требую, сказал только четыре слова: Дети, принеси, сюда, еда. И что это значит? Посовещавшись со своими решили, что она хотела сказать что дети будут есть при ней. Однако они все также отказывались от пищи. Я разбудил ее еще раз. Она открыла глаза практически мгновенно, осмыслив происходящие она протянула руку к детям. После того как ребенок отломил свой кусок хлеба и макнув им в кашу дал его матери, я думал она будет кормить их, а она собиралась кормить себя. Я рассвирепел. Я наорал на нее, однако дернувшись и уронив хлеб, женщина заткнула меня и повторила действие.

  Я уже хотел ударить ее однако мне на плечо легла рука Дюка, и его тихое "подожди" заставило меня замереть. Женщина прикоснулась хлебом к губам отключилась, прошептав через мгновение "можно". Дети как будто ждали этого сразу кинулись есть. Они жадно запихивали кашу в рот, практически не жуя. Младший не осилил и половины уснув прямо лицом на столе, я аккуратно вытер его и положил рядом с матерью, старший не на много перегнал брата, но он уснул только после того как коснулся головой руки матери.

  Вытерев и его мы убрали посуду. Мебель поставили в угол. Когда мы уже собирались уходить в палату ворвался лекарь. Он окинул нас и детей бешеным взглядом, пропустил нас в коридор, вышел за нами, аккуратно прикрыл дверь и только тогда начал на нас орать. Правда шепотом, но все равно впечатляюще.

  — Вы чего идиоты делаете? Вы понимаете, что она может умереть? А?

  — Мы кормили детей, — ответил я.

  — Ну и кормили бы, ее зачем будили?

  Я рассказал как было дело. Лекарь призадумался. Почесав бровь и тяжело вздохнув, он сказал:

  — Ладно. Думаю один раз она переживет, — и видя наше не понимание пояснил, — завтра утром она должна проснуться самостоятельно.

  Я ни как не могла проснуться, глаза просто отказывались открываться. Сон липкой паутиной покрыл моё сознание и не отдавал меня яви. В очередной раз погружаясь в объятия сна я собралась и резко вскинулась. Кажется я вскинулась не только мысленно, так как сильнейшая боль каждого участка тела, быстро привела меня в чувство. Первое что я увидела был белый потолок. Не уже ли я больнице. Медленно повернув голову в сторону я увидела оштукатуренную стену выкрашенную нежно зеленым цветом. Повернув голову в другую сторону я наконец смогла осмотреть комнату где находилась. Напротив меня дверь, сзади судя по солнечным лучам окно. Больше если честно рассмотреть не смогла, голова просто не двигалась.

  Состояние своё я оценила как очень хреновое. Тело как деревянное, при резких движениях вообще все болеть начинало. Очень сильно хотелось есть и пить. Первый вопрос: где дети? Второй: Где мы? Потом все остальное. В одиночестве я пробыла не долго. Пришел высокий блондинистый мужчина с серыми как темные тучи глазами и в белом халате. Кажется врач. Увидев что я проснулась он заговорил:

  — Хорошо что Вы проснулись. Как себя чувствуете?

  — Плохо, -хрипло выдавила я из себя, — где дети?

  — Не беспокойтесь, они сейчас на улице под вашими окнами играют. Скоро придут сюда, — успокоил он меня и принялся за осмотр.

  Первая странность бросившаяся в глаза, что когда он подошел ко мне он не стал ощупывать меня или слушать, а стал водить на до мной руками, полностью отрешившись от внешнего мира. Я с подозрением следила за мужиком, вдруг какой сумасшедший. Будто почувствовав мои мысли он улыбнулся, все так же не отрываясь от действия. Через несколько мгновений он опустил руки, открыл глаза и изрек.

  — Очень хорошо. Раны срослись, правда остались шрамы, но главное это то что Вы живы. Еще есть небольшое истощение, поэтому сейчас я позову к Вам санитара, он Вас покормит, — и направился к двери, но на пороге остановился и сказал, — да, съесть нужно будет абсолютно все. Запомните.

  Я только кивнула, в принципе я не против поесть. Но когда гориловидного вида мужик под два метра ростом притащил поднос наверное с меня величиной, полностью заваленного едой, я засомневалась. Поставив поднос на прикроватную тумбочку санитар сел на стул, который тоже оказался в моей комнате и принялся меня кормить. После каждой ложки мне давали выпить глоток какого-то отвара. Самое интересное что я ела, и ела довольно уже давно. И все равно не наедалась. Странно. В самый разгар трапезы привели мальчиков. Они выглядели получше меня, но все равно не очень. Усадив их рядом с собой, санитар всунул им в руки по кружке и бутерброду. Парни вопросительно посмотрели на меня, так как рот был забит я смогла только кивнуть, но им этого хватило и через секунду они уже уплетали за обе щеки хлеб с сыром.

  Прежде чем парни успели съесть свои пайки в комнату вошел мужчина которые меня будил, когда пытался покормить детей. В руках он нес поднос по размерам чуть меньше моего. Поставив его на от куда-то взявшийся столик он предложил мальчишкам поесть. Опять мое молчаливое согласие и пацаны кушают так, что за ушами треск стоит. Не знаю как было со мной, но через мгновения я стала свидетелем того как мои сыновья поправляются прямо на глазах. Я даже жевать прекратила, но санитар быстро поняв, что меня насторожило буркнул: "Ешь давай. Так нужно!" всунул мне в рот еще одну порцию какого-то салата. Не чего не оставалось делать как жевать.

  Пока жевала думала о изменившемся поведении детей. Никогда раньше я не замечала за ними такого опасения есть то что дали чужие люди. Обычно они даже не смотрели в мою сторону, а тут на тебе. В какой-то книге я читала, что ребенку необходим порядок. Ну там кушать в одно и тоже время, спать в одном и том же месте. И что когда создавшийся порядок вдруг резко разрушается, например переезд или что-то еще, ребенок очень страдает и пытается вернуть хоть что-то из прежней жизни. Хм, интересно. Ну то что их жизнь, как и моя, резко изменилась это понятно, но вот что они пытаются вернуть. Я вроде бы ни когда и не пробовала их еду. Хотя стоп. Как не пробовала? Пробовала! Точно. Теперь понятно, что с ними происходит.

  Так думая о детях и сложившейся ситуации я все жевала. Как вдруг почувствовала, что очень, ну просто очень-очень хочу в туалет. Я немного поерзала и отбросив ни кому не нужное стеснение попросилась в туалет. Санитар со словами: 'Ну наконец-то!' подхватил меня на руки и вынес из комнаты. Мы оказались в светлом и очень длинном коридоре. Сделав несколько шагов мы зашли в комнату на противоположной стороне от моей палаты где оказалась ванная комната. Туалет, душ. Все привычное. Мужчина помог мне устроиться на мягком сидении унитаза, показал где туалетная бумага и вышел на по следок сказав, что будет за дверью. Честно скажу, на унитазе я просидела долго, очень. Пока сидела рассматривала своё тело. Руки и ноги оказались худее чем были раньше, но не сильно. Я так наверное выглядела еще до первой беременности, после Димки мне ни как не удавалось похудеть до первоначальных размеров, что только не пробовала. Все без толку. Нет я конечно не была толстой, но на два размера больше чем в двадцать лет уж точно. Оказывается нужно всего лишь было две недели в лесу без еды и питья провести.

  После того как я закончила свои дела и встала, то вдруг обратила внимание на то, что слева напротив весит большое зеркало. Какая женщина откажется посмотреть на себя? Ни какая! Тем более врач сказал, что у меня остались шрамы. Кое как подковыляв к зеркалу, хм, а раньше даже головой повертеть не в состоянии была, я уставилась на себя.

  Ну лицо осталось таким же, только худее. Глаза стали сильно выделяться на лице, а так все тоже. Карие с черными прожилками радужки, прямой нос, тонкие губы, высокие скулы, кожа белая, сейчас вообще как у вампира, прямо фарфоровая какая-то и не естественно бледная, распущенные волосы каштанового цвета. Не крашенные, натурально каштановые, с ясно видимым красно-оранжевым отливом, и кстати намного длиннее чем были раньше. Обычно я носила по плечи, редко они дорастали до лопаток, а сейчас я могла похвастаться гривой почти до пояса. Странно это. Я попыталась хоть как-то собрать волосы в кучу, но как только я подняла руки рукава моей просторной рубахи задрались вверх, открывая просто ужасную картину. Все руки до локтей были в ужасного вида шрамах, я подняла рукав выше и обнаружила, что шрамы поднимаются по плечам и переходят на грудь. В шоке я сначала задрала, а потом просто стянула через верх своё одеяние и так и не бросив его на пол стояла и смотрела на своё отражение. Медленно повернувшись спиной и подняв волосы руками я убедилась что и спина и грудь представляют из себя переплетение шрамов, разной толщины и длины. Чистыми оказались только руки до локтей, лицо и шея, сантиметров десять ниже основания шеи и ноги. Остальное все было изуродовано. Сильнее всего досталось бокам и паху. Хотя я даже не помню, когда то хищное животное успело меня там поранить.

  Я стояла и с каким-то отсутствующим видом смотрела на своё отражение. В голове было пусто. Отвлек меня скрип открывающейся двери. Повернувшись на звук я увидела своего санитара, он спокойно стоял и смотрел мне в глаза, молча. Бросив еще один взгляд в отражение я быстренько натянула на себя свою одежду.

  — Все, я готова.

  — Пошли, — сказал санитар и подхватил меня на руки.

  — А можно я сама пойду? — спросила я пока он не успел выйти из комнаты.

  Не отвечая он просто поставил меня на пол и поддерживая под руки повел в комнату. Эти двадцать два шага выжали из меня все силы, но я не сдавалась. Когда наконец мы дошли до двери комнаты я просто повисла на санитаре и моментально уснула. Проснулась я от детских голосов и возни рядом со мной. Открыв глаза я увидела своих мальчишек, строящих из подушек и второго одеяла, что-то наподобие шалаша. Подушки у них постоянно падали, а одеяло было для них слишком тяжелым и большим. Увидев, что я проснулась они бросились ко мне и чуть не удушили в объятиях. Алешка стал взахлеб рассказывать мне о том как они играли, а Димка из-за того что он пока только начинает говорить успевал только вставить 'Да, ага, точно'. Когда рассказ иссяк они попросили мне им помочь. Медленно встав я поставила свою и их подушки треугольником по краям кровати, сверху набросив одеяло. Мальчишки с визгами полезли в получившуюся конструкцию, во что они играли я так и не поняла, но это не главное. Главное, это то с ними все хорошо.