| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я это... кричать буду, — Тим, сам не зная зачем, забрался в кровать с ногами.
— Да ну? — Хлоя рассмеялась. — Я знаю, перед чем ты точно не устоишь...
Ее изящная ручка скользнула в глубины декольте и извлекла маленький мешочек розового бархата. На бело-розовое покрывало выкатились из мешочка две дюжины золотистых эльфийских карамелек, изысканного лакомства, дарующего солнечные грезы. Тим знал об этом только понаслышке. Одна такая карамелька стоила дороже, чем целая лодка самой замечательной трески.
— Ну-у?
Тим сглотнул слюну.
— Госпожа Леонлири дала ему карту... то есть это я думаю — карту, а что там на самом деле... Они говорили о какой-то легенде, которая может оказаться правдой. А потом Динь уехал.
— Это все?
— Да.
— Не густо. Но и не пусто, — Хлоя задумалась, а потом, словно очнувшись, бросила Тиму розовый мешочек. — Собирай свои карамельки и ступай восвояси.
И снова задумалась. Настолько крепко, что не заметила, как Тим, отодвинув засов и хлопнув дверью, из комнаты не вышел, а спрятался за будто бы нарочно поставленной так близко к выходу из комнаты ширмой.
Хлоя думала-думала — и вдруг принялась метаться по комнате, как мечется по двору кошка, если поджечь привязанный к ее хвосту трут... Ой, каких затрещин надавала ему, Тиму, госпожа Леонлири, когда застукала за этим занятием, до сих пор в голове гудит, как вспомнишь!
Хлоя суетилась, запихивала в большущую сумку какое-то тряпье, доставала, снова запихивала. Потом зарылась в глубины шкафа, чем-то шуршала и бряцала. Потом долго пыталась застегнуть сумку, сначала просто прижав ее коленом, а потом и вовсе сидя на ней верхом.
А потом вдруг скинула халатик и ночную сорочку... Тим зажмурился, о чем почти тотчас же пожалел — когда он спустя мгновение-другое открыл глаза, Хлоя уже была облачена в плотную белую рубашку и узкие кожаные штанишки.
Поваренок решил, что пришла пора объявиться — и не придумал ничего лучше, как деликатно покашлять. Хлоя аж подскочила.
— Ты что здесь делаешь, несчастье своей матери?!
— А ты за Динем решила увязаться? Точно я угадал?
— А ну-ка проваливай! И помалкивай, понял?!
— Не-а, — широко улыбнулся Тим. — А вообще-то... если хорошо попросишь... Хорошо — то есть вежливо. Ты же умеешь вежливо, я знаю, — он подбросил на ладони розовый мешочек. — Короче, буду молчать, если выполнишь одно мое условие.
— Какие еще условия, недоразумение ты остроухое?!
— Недогадливая ты. А еще Безупречная! Ты берешь меня с собой, и я, понятное дело, никому ничего не рассказываю. Потому что к вечеру мы уже будем далеко отсюда, вот.
Хлоя говорила правду: без дополнительных уроков госпожи она вполне могла бы обойтись, даже если бы перед ней стоял капитан контрабандистов, а не мальчишка-поваренок с нахальным выражением на веснушчатой физиономии.
Ехали быстро. Хлоя — на статной вороной кобылке. Тим даже прикинуть не мог такую гору монет, какую могла стоить эта малышка; на его вопрос Хлоя коротко ответила: 'Подарок!' Ха! Кто бы сомневался! Ну а ему, Тиму, достался мул цвета остывшей золы.
— Такой же длинноухий, как ты, — заметила Хлоя. — Гармония, однако.
Торопились нагнать Диня. И все-таки Хлоя непостижимым образом ухитрялась безостановочно ворчать на увязавшегося за ней Тима.
Наконец, он не выдержал:
— Ну а ты-то сама? Разве ты не собираешься увязаться за Динем? Ты — за ним, я — за тобой, как в сказке про толпу дураков, что пытались свернуть гору...
— Но ведь свернули!
— Ага. Только вот под горой никаких сокровищ не было. А было логово троллей. Как они славно мужикам наваляли! — Тим хихикнул — и тут же получил затрещину. Да-а, госпожа Леонлири любит повторять, что даже малое зло с утроенной силой обрушивается на голову того, кто его совершил... но не так быстро же! И какое зло-то? Так, злорадство обыкновенное.
Хлоя продолжала ворчать.
— Слушай, давай лучше песню, а? — предложил Тим.
— Какую пес... — начала было возмущаться Хлоя.
— Как пошла я в лес, лес, — завопил Тим так, что кобылка Хлои шарахнулась в сторону; флегматичный мул даже ухом не повел, — а мне навстречу бес, бес! Был бесстыжий бес, бес без штанов и без, без... без рубахи и носков, распугал он грибников, а меня, красотку...
— Променял на водку! — мрачно промолвила Хлоя.
— Ну там же совсем не так! — с досадой воскликнул Тим.
— Тебе ж намекают: заткнись, а? И так башка трещит!
— Не надо всякую эльфийскую бурду пить! Лучше уж нашей сливяночки, после нее в голове ясно-ясно, как на море в штиль. А ты все аристократку из себя корчишь!
Хлоя позеленела, как никогда оправдывая свое имя.
А Тим снова запел:
— Ах, русалка-водяница, на тебе хочу жениться, да смущает рыбий хвост... Положуся на авось!
Одним словом, ехали весело. А чего грустить, коли едешь по тракту? Вот на малых дорогах не то что взгрустнешь — наплачешься. Но Хлоя была уверена: не поедет Динь по плохой дороге, коня пожалеет. Эльф!
Нагнали около полудня. И перегнали бы, а после долго удивлялись: как это так? отставали на пару часов, а оказались на расстоянии в двадцать дней пути? Хлоя была вынуждена признать: Тим — полезный спутник. Именно он по каким-то неведомым приметам нашел Диня, обедающего на маленькой полянке за придорожными кустами. На траве была аккуратно, без единой морщинки, расстелена пестренькая, в тон окружающему пейзажу, скатерточка, на ней покоились тонко нарезанный хлеб, лунно-желтый сыр, утиная полутушка и деревянная бутыль, в каких обычно эльфы держат свои вина, не предназначенные для экспорта. Чуть в сторонке дисциплинированно хрумкал травкой заботливо расседланный Рябой. Динь всегда и во всем проявлял истинно эльфийскую основательность и неторопливость — такую, подумалось Тиму, как будто бы в запасе у него была бесконечная жизнь.
Если Динь и удивился, то виду не подал.
— Привет, Хлоя, — промолвил он как ни в чем не бывало. — Привет, Тим.
Несмотря на то, что Динь был куда ближе к госпоже, нежели к слугам (немногочисленные злые языки поворачивались, чтобы сказать: Диня-де можно смело приравнивать к девочкам из оазиса), его отличал, по выражению Алента, редкостный демократизм. Лунному ничего не стоило просто так, ради новых впечатлений, уйти с рыбаками в море или целый час о чем-то беседовать со стеснительной Тирой, самой юной из девочек. И Тим, и Хлоя смело могли считать Диня своим приятелем, равно как и прочие триста семьдесят восемь постоянных жителей поселения при Северо-Восточной Гавани, за исключением двоих, у которых были особенно злые языки, а именно — старосты и его жены — эти любили, пожалуй, только сундучок под своим супружеским ложем, наполненный, по мнению одних, серебром, а по мнению других — золотом.
— Привет, Динь! — радостно ответил Тим — и покосился на Хлою.
Хлоя молчала. Ну вот всегда с ними, с женщинами, так! — досадливо подумал Тим. Когда надо молчать — болтают без умолку, а когда надо говорить... И Тим взял инициативу в свои руки:
— Хороших спутников на дороге не встретишь, правда, Динь? А вот всяких лихих людей — ну, разбойников там, вербовщиков и скучающих рыцарей — запросто. Возьми нас в спутники, а? Мы постараемся быть хорошими, — и скорчил самую трогательную рожицу, какую только умел (когда-то долго тренировался, глядясь в начищенное до зеркального блеска большое блюдо).
Динь растерянно поглядел на Тима — и подвинул к нему утиную полутушку. Поваренок считал, что кривляться и отнекиваться может только гнилая аристократия, а здоровый организм простолюдина нуждается в сытной пище... ну да, и в хорошем вине. Он потянулся к бутыли.
— Знаешь, Тим, — неуверенно начал лунный, с трудом подыскивая слова, — спутники мне, пожалуй, не нужны. Ну, то есть точно не нужны, извини.
— Мы неприхотливые, — протолкнув добрым глотком вина большой кусок утки, заверил Тим. — И выносливые. Я песен много знаю, а вот она... — на мгновение задумался, решая, какое бы такое полезное для спутника качество придумать Хлое. — А она любого вурдалака заболтает вусмерть!
После этой фразы Хлоя наконец отмерла, недобро зыркнула на Тима и обратилась к лунному... да еще как официально:
— Динилиэль, мне нужно сказать тебе кое-что. То есть, не кое-что, а важное.
И многозначительно добавила:
— Наедине.
И увлекла лунного в рощицу.
Тим хмыкнул. И пробормотав 'ну, это надолго', положил на ломоть хлеба кусок сыра, прикрыл вторым ломтем, довольно улыбнулся и снова отхлебнул из бутыли.
Но эльф и Хлоя вернулись очень скоро, причем не с той стороны, куда уходили; Тим чуть бутербродом не подавился, когда они неожиданно возникли у него за спиной. Выражение лиц у обоих загадочное-презагадочное, у Диня — еще и озадаченное, а у Хлои — довольное. Эх, надо было все-таки подслушать!.. Ну, хотя бы попытаться... Тим тяжело вздохнул — и допил вино.
Глава 3
— Ехали два тролля, тролля, тролля... Да по чисту полю, полю, полю... Повстречали кралю, кралю, кралю... И с собой забрали, брали, брали!.. Эх, дроли-троли, ехали два тролля!..
— Как ты думаешь, прилично петь такое при даме?
Тим удивленно взглянул на Диня. Это кто здесь дама? Хлоя, что ли?! Еще бы сказал — дева... А что, ему не слабо. Эльф! Да-а, неудивительно, что матушка не устояла перед эльфийским купцом, от собственного-то муженька, поди, ничего кроме пьяной ругани в жизни не слыхивала!
— Что знаю, то и пою! Не нравится — сам пой! — отгрызнулся поваренок.
— Эльфы просто так не поют, Тим.
— Только за деньги, да?
— Только по особым поводам.
— По каким это особым?
— Когда-нибудь расскажу.
Вот уж эти загадочные эльфы! — Тим нахмурился. Ехать молча сразу же стало скучно, и он попытался было завести разговор с Хлоей о том, чем человеческие женщины лучше гномок, но услыхал в ответ: 'Тебе-то откуда знать?' Путешествие перестало казаться такой уж веселой затеей. Лошадки, поначалу бодро копытившие дорогу, тоже начали уставать. Динь, не сходя с седла, развернул перед собой карту — явно не ту, которую Тим видел у него до отъезда, а самую обычную, какие навострился изготавливать типографским способом — да еще в виде маленьких книжечек, переплетенных в фальшивую кожу дракона — изобретательный Троянус. Тим подъехал поближе. Ну да, так и есть. В правом верхнем углу — стилизованная под эльфийские руны надпись: 'Северо-Восточная Гавань и Окрестности'. Хлоя тоже заинтересовалась.
— Выбираешь место для ночлега? По-моему, тут ближе всего 'Гнездовье русалки'. Ну это тот, у которого на вывеске русалка, в ветках запутавшаяся... Кстати, там подают неплохую заливную рыбу...
— Лучшая на побережье заливная рыба — в 'Трех кабанчиках'! — гордо заявил Тим, но Хлоя как будто бы не услышала.
— ...И тараканов еще в прошлом году повывели. Если, конечно, за это время новые не набежали.
— 'Гнездовье'? — Динь вздохнул. — Не вариант.
И признался смущенно:
— С хозяйкой у меня там недоразумение вышло. Еще в прошлом году.
И, помолчав, добавил совсем тихо, будто бы стыдясь:
— Из-за тараканов.
— А до 'Собачьего сердца' мы только к утру доберемся, — грустно констатировала Хлоя.
— Этот кабак, кажись, гноллы держат? — Тим сердито фыркнул.
— Фу-у, ты еще и националист! — брезгливо поморщилась Хлоя.
— Да ну тебя! — оскорбился поваренок. — Я им Шарика нипочем не прощу! — всхлипнул. — Ездят по округе, прикидываются, что телят и кур покупают, а после них пустые цепи возле будок остаются!
— Я уже решил, — пресек дискуссию Динь. — Будем ночевать в деревне. Вот здесь, в Кукушках.
— Едем в Кукушки лопать ватрушки! — радостно завопил Тим.
Эх, точно не врали насчет прабабки-ведуньи! Правда, ватрушек путникам в Кукушках не предложили, зато были рыба жареная, рыба тушеная, рыба отварная с гарниром, рыба в сметане, рыба с гномьими специями и еще два десятка блюд из рыбы. А к ним — пироги с мясом, с капустой, с вареньем, молочный поросенок, утка с яблоками, гусь без яблок... Проще говоря, угодили они прямиком на деревенскую свадьбу.
Тиму только однажды довелось побывать на свадьбе, да и то женился бедный рыбак на небогатой вдовице. И теперь поваренок смотрел во все глаза на деревенский разгуляй. Очень быстро он уяснил, что выдают замуж дочку старосты. Жених, правда, был какой-то серенький, неказистый. Лицо же невесты по старинному обычаю, сохранившемуся только в деревнях, как пояснила Тиму вдруг снова ставшая словоохотливой Хлоя, должно быть скрыто под фатой на протяжении всего праздника. Нет, ну забавный же обычай! Фата напомнила Тиму чехлы, какие надевают на мебель, чтобы она не пылилась в отсутствие хозяев. А когда Тим увидел, как под чехлом... ой, ну то есть под фатой!.. исчезает один пирожок, следом — другой, он не смог сдержать смеха. Хлоя пребольно толкнула его локтем под ребра. Мальчишка ойкнул — и уронил куриную ножку Хлое на колени; жирный соус испачкал щегольские штанишки. Ага, квиты! Потом были танцы под сипенье и кваканье каких-то местных дудок с чудным названием, Тим так и не запомнил. Он отплясывал то с одной девчонкой, то с другой — и исхитрился ни одной не оттоптать ноги. А вот бедняжке Хлое выпало плясать с самим старостой, и, отправляясь на ночлег, она заметно прихрамывала. Не танцевали только трое — жених с невестой (им по обычаю не положено) и Динь, с неприступным видом эльфийского аристократа медитирующий на одинокую звездочку за окном. Тиму вспомнилось: такое выражение лица всегда было у Леонлири, когда ей приходилось общаться со сборщиком налогов.
Когда гости разошлись, приезжих, наконец, отвели в маленькую темную комнату. Из мебели здесь была одна только узкая лавка, да и ту не утащили в праздничную горницу только потому, что какой-то умник давным-давно намертво приколотил ее к полу. На кровати рассчитывать не приходилось; путников снабдили несколькими пропахшими дымом тулупами. Ну что ж, и на том спасибо. 'Зато накормили до отвала', — засыпая, подумал Тим.
Пробуждение было не из приятных: Тим почувствовал болезненный тычок в бок.
— Уй! — глухо ухнуло из темноты.
Мгновение спустя загорелся маленький огонек — эльф зажег огарок свечи, которой их снабдил щедрый хозяин.
'Перебрал и заплутал, что ли?' — подумал Тим. И в следующее мгновение узнал в ночном визитере жениха.
— Братцы, вы сказки любите, а? — трагическим шепотом спросил новобрачный.
— Нет, — ответил Динь, с подозрением глядя на парня.
— Да, — возразил Тим — просто так, из духа противоречия.
Единственная среди братцев сестрица смолчала.
— Я вот чего вам рассказать хочу... — жених уселся на лавку с видом человека, готового скорее приколотить себя к этой недвижимости, чем уйти подобру-поздорову и позволить честным путникам выспаться перед дальней дорогой. — Жил-был лох... ну, то есть мужик один, не то чтобы легковерный, но с каждым беда приключиться может навроде временного помутнения рассудка. А мужик, надо сказать, был тот еще скупердяй, кубышку свою пуще жены любил. Вот как-то стоит он у края своего поля и любимым делом занимается — на батраков покрикивает. А тем временем мимо шла бродячая гадалка — и давай мужика окучивать, дескать, все расскажу, что знаю и чего не знаю. Уж не знаю, с чего вдруг, может, солнце голову напекло, он возьми и поведись. А она ему: ты-де будешь богат, счастлив и полностью доволен жизнью, если выдашь свою единственную дочку замуж за незнакомца, который неожиданно появится в твоем доме. Только на свадебные торжества не скупись — и к тебе вернется сторицей. Ну, заболтала она его до столбняка, серебряную монету выдурила — и пошла своей дорогой. Тогда у мужика не то что дочки, жены еще не было. Месяца не прошло, как он женился, а через год у него и вправду дочка родилась. Тогда он уж совсем в гадалкин бред уверовал. И ведь говорили ему добрые люди, что тут возможностей-то небогато, сверчок начхал — или мальчик родится, или девочка. Куда там! И девчонке-то своей башку забил — в каждом прохожем-проезжем жениха видела... Братцы, я вам как на духу!.. Я-то ведь хоть не из этой деревни, но из соседней, а о тестюшке моем свежеиспеченном вся округа ведает.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
