Подарки судьбы. Часть 5.

Хор пожал плечами.

— Девка, как девка. Что в ней такого?

— Если она тебя зацепит, ты очень быстро поймешь, "что такого". Только поздно будет. Так что не рискуй.

Мантикр равнодушно кивнул, соглашаясь, и вернулся к недоеденному зайцу. Он считал, что демон излишне сгущает краски. Возможно потому, что ненавидит все, что связано с проклятым ритуалом. Но, если говорить объективно, арахны, по сравнению с их мамашей, выглядели чуть ли не ангелочками.

Первое сомнение в правильности сделанных выводов закралось к Хору где-то спустя час, когда он приторачивал к седлу Повелителя дорожный мешок. Внезапный приступ желания, острого, ничем не спровоцированного и ни на кого конкретно не направленного накрыл его, подержался с минуту и неожиданно отступил, оставив в недоумении. Поразмышляв, разведчик списал все на разговоры с пикантным подтекстом, которыми сопровождался обед, и продолжил подтягивать ремешки.

Следующая волна пришла, когда они уже ехали, не спеша пробивая дорогу через слишком густой подлесок. Она была такой мощной, что Хор непроизвольно вцепился в гриву коня. Тот всхрапнул и удивленно скосил глаз. Разведчику стало стыдно.

А ближе к закату страшно. Он буквально сполз на землю и простонал едва слышно:

— Мэрлин, я больше не могу.

Демон обернулся, зрачки его расширились.

— Какого черта! — выругался он, — Почему ты молчал столько времени?

— А что я должен был сказать? Что мне приспичило? — огрызнулся Хор, — Я и так себя чувствую идиотом.

Мэрлин его не слушал. Он спешился, разметал сапогом листву, обнажая рыхлую, чуть влажную почву, острием кинжала вычертил кружок размером с тарелку и ковырнул в центре, образуя небольшое углубление. Бросив туда бусину, сорванную с поднесенной ему нити, он наконец перевел взгляд на мантикра.

— Вот сюда, — демон указал на ямку, — Все до капли. Да побыстрее.

Хор густо покраснел и замотал головой.

— Не дури. Инвалидом останешься, — строго предупредил Мэрлин, сдвинув брови, — Если вообще выживешь.

Он демонстративно развернулся на каблуках, по пути накинул поводья обоих коней на ближайший куст и бросил через плечо:

— Пойду прогуляюсь.

В первом же селении, встретившемся по дороге, демон отыскал убогий трактир и надрался до безобразия. Для начала он ударился в самобичевание, прося у разведчика прощения, утверждая, что в истории с арахной виноват лично и обещал "достать нахальную стерву из-под земли". На резонный вопрос, чего она ему так далась, Повелитель поведал с мрачным видом, что до конца порчу бессовестных девиц снять практически невозможно и несмотря на предпринятые им действия приступы могут повторяться. И взял с Хора обещание в следующий раз, если вдруг он случится, сразу обращаться к нему, а не ждать, пока "пройдет само". Отпустив пошловатую шутку и, таким образом, закрыв, наконец, тему, демон уделил пристальное внимание очередному кувшину вина.

Вино, как и следовало ожидать, было паршивым. От него разило сивухой и какой-то травой, очевидно добавляемой для повышения крепости. Но Повелителя сей факт не волновал. Он подозвал подавалку и потребовал еще. Женщина, очень миловидная, хотя, разумеется, и смешанная, румяная и свеженькая, как только что вынутая из печки булочка, вздохнула украдкой. Она полагала, и надо заметить, справедливо, что местное пойло не достойно такого важного господина. Каким бы помятым и пьяным он не был, от демона все равно разило аристократизмом за милю. Да и манера общения выдавала привычку командовать.

Вино женщина, конечно, принесла. В попытке угодить принялась разливать его по кружкам, плеснула мимо и в результате, перепугавшись, чуть не опрокинула весь кувшин. Подавалка была на сносях, на последнем месяце, и огромный живот явно стеснял ее движения.

— Отпустил бы он тебя. Ты ж родишь вот-вот, — пробурчал Мэрлин, устремляя взгляд на хозяина заведения, полноватого неопрятного мужика возрастом под полтинник. Тот уже час протирал несвежей тряпкой одну и ту же посудину и все время косился из-за стойки на солидных клиентов, слишком редких в этой глухомани.

— Это мой муж, — опустила глаза женщина, — Нужно помогать.

— Чего тут помогать-то? — скривил физиономию демон, жестом обводя небольшой зал. Кроме них с Хором в трактире действительно сидело всего пятеро, вероятно, местные торговцы. Они что-то шумно праздновали и периодически обменивались репликами с хозяином.

Женщина покраснела.

— А ну-ка, присядь,— решил Повелитель, двигаясь на лавке и хлопая ладонью рядом с собой, — Как тебя зовут?

— Мил, — женщина зарделась, подобно утренней заре, но отказать не решилась и скромно пристроилась на самом краю, теребя передник.

Демон вдруг развеселился. Начал сыпать остротами, ввернул пару комплиментов, грубоватых, но вполне уместных и под конец приобнял Мил за бедро, привлекая поближе к себе. При этом он периодически поглядывал на хозяина и гаденько скалился. Но тот всякий раз отвечал подобострастной улыбкой. Из-за жены ссориться с клиентом, вероятно, было не в его правилах.

— А ребеночек-то не его, — вполголоса сообщил довольный Мэрлин, когда Мил была отослана за следующей порцией выпивки.

— А чей? — тупо спросил Хор. Он понимал, конечно, что Повелитель развлекается, нарываясь на скандал. Но лапать беременную бабу с его точки зрения ради этого не стоило.

Трактирщик оказался не столь щепетилен. Вместо того, чтобы самостоятельно подать подвыпившим гостям заказ, он отправил назад Мил. Еще и подтолкнул в спину, мол, давай шевелись, не заставляй господ ждать. А сам демонстративно ретировался на кухню.

Теперь уже и разведчик разозлился. Останавливало его лишь простое соображение: они с демоном уедут утром, а несчастной женщине достанется. Побитый муж непременно выместит на ней злобу, обвинив во всех грехах. Хотя сам же ее и подставил.

Мэрлин тем временем продолжал расточать похвалы и в какой-то момент обнаглел окончательно, откровенно заявив, что не представляет, как такая "лапуля" могла выйти за "этого козла".

— Я тогда совсем молоденькая была. И за душой ничего. А он мужчина состоятельный, его у нас уважают, в прошлом сезоне, вон, в общинный совет выбрали. Многие считали, что мне повезло, господин, — удовлетворила Мил любопытство клиента и, помолчав, добавила, — Когда дочка родилась, мне совсем деваться некуда стало. До того-то он руку на меня не поднимал, боялся, наверное, что убегу. Не люб он мне, господин, — вдруг призналась женщина. Отчаянно, сокрушенно, так, что у Хора, вполуха слушавшего откровения, сердце в груди екнуло.

А она продолжала, быстрой скороговоркой, уже не в силах остановиться, будто прорвалась в ней какая-то неведомая плотина, выпуская наружу всю накопившуюся боль:

— Я бы утопилась. Но доченьку жалко, ей ведь девять всего. А теперь вот еще мальчишечка будет. Я точно знаю, что мальчишечка, я уже и имя придумала. И Лохан согласился так назвать. Это отец его, он хороший, добрый. Мы бы жили, он вдовый давно, но муж меня не отпустит. Ему работница нужна. По хозяйству, готовить, за хлевом ходить, полы мыть в трактире. Труда много. Если бы Лохану было, чем заплатить, муж бы, может, и отступил, он жадный. Но там нечего дать, совсем. Лохан плотник, руки золотые, а заработка нет. В округе уже третий сезон к ряду неурожай, обеднели все. Кто ж строить будет, когда есть-то не на что? Лохан с девочкой своей всю зиму прошлую голодали. Уж я ей то яичко принесу, то каравай втихаря суну. А все равно она худющая, как жердочка. Того гляди, душа-то отлетит. Так что мне кобениться не с руки. Прикажет муж — по комнатам пойду клиентов ублажать, лишь бы дети сыты были. Вот как оно, — закончила Мил с вызовом.

Какое впечатление на демона произвел рассказ, определить было сложно. Но расплатился он щедро, кинув на заляпанный стол целую пригоршню обменных шариков. Каждый из них заключал в себе по заклинанию, самому простому, но необходимому в быту. Более крупная валюта здесь все равно не ходила.

Хор проснулся среди ночи от непонятной возни за стеной. Приглушенный шепот, скрип отодвигаемого стула и последовавшие жалобные всхлипы показались ему подозрительными. А когда он понял, что плачет ребенок, больше не медлил. Он схватил свой кинжал и опрометью кинулся в расположенный за перегородкой чулан.

Картина, открывшаяся на пороге, развеяла последние сомнения. В малюсенькой комнатушке стояли трактирщик и еще один мужик в полуспущенных штанах, кажется, из тех торговцев, что вечером выпивали в дальнем углу зала. А на топчанчике, вжавшись в стену и подтянув к подбородку коленки, сидела маленькая девочка в коротенькой рубашонке и мелко тряслась. Она повторяла: "Не надо!", но у нее так стучали зубы, что слов было практически не разобрать.

Разрулил ситуацию Хор быстро. Ухваченный за шиворот торговец пытался протестовать, доказывая, что честно выиграл этот приз в кости, но пинком был выдворен вон. Трактирщик же сдуру заявил: "Моя девка, что хочу, то и делаю". После чего получил кулаком в морду. Знатно, от души. Пока он ощупывал разбитое лицо, скуля и причитая, Хор подхватил девочку на руки и вышел, жахнув дверью.

— Где мама-то твоя? — спросил он, осторожно убирая слипшиеся волосы с зареванного детского личика.

— Наверху. У нее голова болела, а папаша ее каким-то зельем напоил. И теперь она не просыпается, — пожаловалась девочка.

Про себя разведчик выругался, подумав, не стоит ли добавить заботливому отцу семейства еще и с левой, а вслух сказал:

— Иди к ней. И ничего не бойся.

— А тот дяденька не вернется?

— Пусть попробует! — Хор сверкнул глазами.

Успокоенная таким образом девчушка наконец отпустила шею своего спасителя, сползла на пол и вскоре затопала босыми ножками по скрипучей лестнице. Мантикр же еще долго не мог уснуть.

— Слушай, поехали отсюда поскорее, а? — говорил он с утра лениво развалившемуся на кровати Повелителю, — Здесь черти что творится, аж с души воротит. Я ночью хозяину рожу начистил, еще день тут проторчу — вообще прибью кого-нибудь.

— Ага, стало быть, трактирщик все-таки свое огреб! — оживился демон, — Ну-ка, поподробнее.

— Да чего тут рассказывать-то? — Хор скорчил презрительную мину, — Этот ублюдок свою дочку в кости на кон поставил. И проиграл. А ночью привел победителя выигрыш получать. Ну, я услышал, как девчушка за стенкой заходится и врезал ему как следует.

— Почему ты его не убил? — очень серьезно спросил Мэрлин, меняясь в лице. Кажется, подробности ему не понравились.

Разведчик пожал плечами.

— Знаешь, если тут справедливость начать восстанавливать, так пол селения придется перебить. Это тебе не цивилизованные земли.

Мантикр, конечно, был прав. Но демон все равно сказал упрямо:

— Детьми торговать запрещено. Даже здесь.

— Так он и не торговал. Он ее просто использовал как ставку в игре.

— Это одно и то же.

Разведчик вздохнул, опуская голову. Ему вдруг подумалось, что если дело касалось ребенка, Повелитель всегда проявлял внимание. А порой и чуткую, какую-то трогательную заботу, не поддающуюся логическому объяснению. Наверное, он любил детей. Всех, кроме собственных. Хотя, какие-нибудь арахны в его любви совершенно не нуждались, а были ли еще какие-то варианты, более схожие с традиционными, мантикр понятия не имел. И решил рискнуть.

— Наверное, хорошо быть королем, — начал он издалека, словно рассуждая на ходу, — Можно любой закон прописать. И трактовать его, как угодно.

— Не любой, — возразил демон, — Есть устоявшиеся веками, базовые вещи. Переть против них — значит сломать себе шею. Или посеять хаос. Так что в некоторых вопросах я куда более несвободен, чем эти убогие местные поселяне.

— Например? — разведчик поднял бровь.

— Да далеко ходить не надо. Та же Мил вон рожает от кого хочет. И никто ей не указ. А я, сам знаешь, чем недавно занимался.

— Но, помимо этого, ты ведь можешь выбирать? — не унимался мантикр.

— Нет. То есть, могу, но не так, — Мэрлин помолчал с полминуты и вдруг взорвался, — Меня достали эти чертовы правила! Все только и требуют от меня воспроизводства, словно я какой-то породистый жеребец. И мне в стойло одну за другой приводят подходящих кобыл. Хрен им!

В глазах демона бушевало пламя, а в голосе — ярость.

Хор поежился. Он уже пожалел, что затеял этот разговор. Но Повелитель неожиданно сам расставил все точки над "и", сказав, как отрубив:

— Они получат наследников. Но мой первенец родится от той, кого я люблю. И если для этого придется ждать еще сто сезонов, я подожду.

— А если плюнуть на корону? — робко предложил мантикр.

— Ты не понимаешь. От трона я могу отказаться в любой момент. Но я не могу отречься от клана, — пояснил Мэрлин, остывая, и попросил, — Принеси, пожалуйста, воды. В горле пересохло.

Мил, стоявшая сегодня за стойкой, была бледна. Увидев Хора, она вздрогнула, руки, споро протиравшие посуду, застыли.

— Спасибо, что девочку мою..., — начала она и не договорила, не смогла, слезы ручейками потекли по щекам.

Разведчик хотел сказать что-нибудь ободряющее, но подходящего на ум ничего не пришло. Он знал, что его ночные разборки, по большому счету, лишь оттянули неизбежное. И она тоже это знала.

Он попросил набрать воды, спросил, пока она возилась, где ж хозяин.

— Ушел с Лохана долг требовать. Он пять сезонов назад взаймы брал, жрецам на молебны. Жена его перед смертью болела сильно. Он часть-то отдал, козу сменял. А остальное — нечем. Не знаю, что будет, — закончила Мил бесцветным тоном.

— А лекарь-то что ж, не помог? — поинтересовался Хор. Медицину он уважал куда больше, чем богов, чьи бесчисленные, часто весьма экзотические культы процветали на нейтральных землях.

— Нет у нас лекаря. Травница есть, за холмом живет, у часовни. Она и наговорить может, и обереги делает.

— Ну и как, есть прок?

— По весне соседку вурдалак в лесу задрал. Днем, да у самой околицы. А оберег-то в кармашке у нее лежал. Вот сам и суди...

Мантикр вздохнул тяжело, принял кувшин и уже развернувшись, чтобы уйти, услышал, как по лестнице торопливо стучат босые ножки. Последние две ступеньки девочка перепрыгнула, подбежала, на ходу раскрывая объятья, и ткнулась разведчику личиком в живот. Поцеловала, дохнув теплом через рубашку, потом прижалась щечкой. И отступила, протягивая деревянную куколку, некогда ярко раскрашенную, а теперь потертую, со множеством выщербленок и царапин.

— Возьми лялечку. Она ручками умеет двигать. Вот так, — продемонстрировала девочка нехитрый механизм.

Хор растерялся. Ребенок явно отдавал самое дорогое, что у него есть. Так просто и искренне, что дух захватывало. Не принять подарок было невозможно. Но и лишать девочку любимой игрушки казалось нелепым. Разведчику она, конечно же, была абсолютно ни к чему. Он глянул на Мил, ища совета. Та слабо улыбнулась.

— Фила все утро говорила только о тебе. Возьми.

Мантикр вернулся в комнату со странным чувством. Словно, уезжая сейчас, предает эту маленькую девчушку. Чушь, конечно, он никому ничего не обещал. Подойдя к кровати, он бережно положил куклу на подушку и принялся рыться в дорожном мешке, прикидывая, во что бы ее завернуть.