Подарки судьбы. Часть 5.

Остальных вешали. Не спеша, с чувством и расстановкой. Словно вынужденно признав неприятный факт, что главарь был из демонов, его постарались побыстрее замять, а теперь отыгрывались на смешанных, с удовольствием макая их в собственное дерьмо.

Поморщившись, мантикр начал выбираться из толпы, проталкиваясь к трактиру, возле которого привязал серого. И почувствовал, что кто-то буквально обыскивает его, следуя по пятам. Когда дело дошло до правого кармана куртки, Хор поймал вора за руку, со всей силы сжал запястье и оглянулся. На него в неподдельном изумлении смотрел краснолиций детина, этакий деревенский увалень, простодушный и глуповатый. Разведчик указал ему глазами на ряд виселиц, где уже болталось трое приговоренных и вот-вот должна была наступить очередь четвертого. И неожиданно в ответ получил широкую, обескураживающую своей откровенностью улыбку. Вор вовсе не был таким тупым, каким старался казаться, всю пикантность ситуации понимал и намек оценил по достоинству. Нахальство было просто неслыханное и разведчик едва не устроил расправу прямо в гуще зевак, не сходя с места. Но в последнюю секунду передумал и излишнее внимание окружающих все же решил не привлекать. Не разжимая хватки, доволок карманника до трактира и тогда уже врезал. Немного не рассчитал, от возмущения, наверное, выбил ему два зуба, а себе рассадил кулак. Вор охнул, выплюнул зубы вместе с кровью и посмотрел на Хора с уважением. После чего вернул носовой платок, огниво и ключ от комнаты в "Ковре". А еще через полминуты исчез в толпе. По видимому, пошел работать дальше.

Веселье продолжалось. Кривозубая улыбка конюха на постоялом дворе стала еще более радушной. Кряжистый фуражир с озабоченной физиономией, привезший овес лошадям и теперь разгружавший телегу, спросил у Хора, закончили ли уже с казнью, и получив утвердительный ответ, расцвел прямо на глазах. Словно только и ждал радостного известия. А когда мантикр, перекусив куриной ножкой, попытался проникнуть к себе в комнату, обнаружил, что не может открыть замок. Нет, барьер-то его шпага разомкнула. Но вот ключ упорно отказывался поворачиваться в скважине. Поковырявшись минуты две, Хор уставился на безмозглую железяку, вопрошая, какого рожна ей еще надо. И вдруг заметил, что она немного другой формы. Карманник на площади, возвращая украденный набор, попросту перепутал ключи. Оба были самыми простыми, без каких-либо изысков. И тот, что достался разведчику, мог отпирать что угодно, хоть сундук в какой-нибудь лавке.

Совершенно не надеясь на успех, так сказать, для очистки совести, Хор прошел по коридору, пробуя все двери подряд. И обомлел, когда с легким скрипом неожиданно поддалась последняя, в противоположном конце. Помещение за ней оказалось совсем маленьким, смахивающим скорее на чулан. Правда, здесь имелось окно, сейчас наглухо закрытое ставнями. Слой пыли покрывал колченогий стул, притулившийся в углу, и спинку застеленной кровати. На стуле стоял поднос, хранивший следы мышиного интереса к недоеденной кем-то усохшей буханке, брошенной на нем. Постучав ногтем по сухарю, разведчик определил, что продукт примерно трехнедельной давности. Больше тут зацепиться было не за что. Вид из окна, ограниченный щелью между ставнями, тоже не добавлял информации, включая лишь край навеса конюшни, вытоптанную полоску земли и согнутую спину фуражира, тащившего очередной мешок.

Разведчик уже собрался уходить, но задержался, услышав приближающиеся шаги в коридоре. Поискал глазами, куда бы, если что, спрятаться и остался разочарован ограниченностью выбора. Здесь даже камина не было. Так что, когда постучались в дверь, пришлось закатиться под кровать.

Вовремя. Не смутившись ни отсутствием отклика, ни тем, что комната оказалась не заперта, незваный визитер уверенно прошел внутрь, потоптался у стула, возясь с подносом, и удалился, шаркая по полу стоптанными сапогами, выпачканными в конском навозе.

Прежде, чем покидать убежище, Хор пролежал еще минут пять, глотая пыль и зажимая нос, чтобы не расчихаться. А когда вылез, поливая себя последними словами, обнаружил свежий каравай, заменивший сухарь. Кроме этого ничего не изменилось. Но не мышей же, черт подери, тут кормили!

На раздумья разведчик, вынужденный вскрыть замок на собственной двери кинжалом, убил почти весь остаток дня. Получалось, что либо надзиратель перед смертью выдал далеко не всех, либо всех никогда и не знал, командуя лишь своей ограниченной бандой. Отлаженный механизм продолжал исправно работать, поддерживая связи, систему оповещения и надежно замаскированные явки, где, заодно, можно было отсидеться в случае провала. Хор не сомневался, что обнаруженная им комната предназначалась как раз для этих целей. И записка, принесенная Лоханом, была адресована тому, кто сейчас должен был там скрываться. Курьер же, вероятно, посторонний и не знакомый с местом, просто спутал концы коридора.

Дальше логическая цепочка рассыпалась. По идее, раз этот "кто-то" прятался, значит, его искали. Следовательно, он все-таки входил в список, озвученный казненным главарем, был членом его ближнего круга, имел к нему самое непосредственное отношение. Но в "Ковер" он не пришел, возможно, предпочтя какой-то другой вариант. А конюх, которого мантикр узнал по сапогам, об этом не догадался. Может быть то, что дверь оказалась открыта, как раз и ввело его в заблуждение. Посчитав это достаточным признаком, конюх исполнил акт благотворительности и убрался восвояси.

Сам собой напрашивался вопрос: кто из банды мог знать, что на рассвете всех схватят и успел улизнуть из-под носа стражи? Кого, не найдя среди повешенных и отправленных на рудник, теперь ожидали в "Ковре"? Учитывая имевшиеся у разведчика сведения, ответ был очевиден. Только Вада.

Наконец-то, концы более менее сходились. Оставалось выяснить, кому же так приспичило провернуть очередное дельце, что он не стал дожидаться, пока уляжется шум. И почему он сам не явился сюда для обсуждения деталей. Вывод гласил: либо его тоже объявили в розыск, либо он был слишком известен здесь и одним своим посещением засветил бы явку.

Узнать наверняка, кого из названных надзирателем еще не поймали, Хор мог у Повелителя. А вот что за "мерин" упоминался в записке, оставалось полной тайной. Мантикр специально навестил серого под предлогом угостить его яблоком, улучив момент, осмотрел все стойла, но никого подходящего не нашел. Так что конюшня, как место встречи, отпадала. Бросив пока разгадывать эту загадку, уже в сумерках разведчик отправился пообщаться с королем.

Наместник пришел к нему гораздо раньше, докладывая о ходе расследования и произведенных расправах. Пришлось признаться, что порученное дело сделано, прямо скажем, не блестяще. Нет, с исполнением приговоров все было в порядке. И надзирателя, как и было велено, хоть и осудили скоренько по другой статье, казнили вместе с ворами. Но из названных им на допросе троих демонов в поселке утром присутствовал лишь один. И тот, через час после получения уведомления, что ему запрещено покидать пределы поселения до окончания разбирательства, был найден мертвым у себя на квартире. Если принимать в расчет, что представители огненной расы не могли покончить с собой, выглядело это, мягко говоря, подозрительно.

— Надо было арестовать, — заметил Повелитель по данному поводу.

— Ты сам требовал все делать по закону, — возразил Наместник, оправдываясь, — Наших по такому обвинению до суда брать под стражу не положено. Да и вообще, где это видано, чтобы демоны воровали!

Мэрлин бросил на него холодный взгляд, и Наместник понял, какую глупость только что сморозил. Просто происходящее до сих пор не укладывалось у него в голове. Когда он ужесточал законодательство, вводя смертную казнь за кражи, ему бы в страшном сне не приснилось, что это может коснуться демонов. Собственно, сама оговорка по поводу подписки о невыезде была добавлена в последний момент, на случай возникновения каких-то недоразумений. Зато смешанных можно было тут же вздернуть на основании простого заявления.

— Копай дальше, — видя замешательство своего ставленника приказал король, — Раз кто-то убирает свидетелей, значит, сидит хорошо, местом своим дорожит и расставаться с ним не собирается. Иначе бы убежал, вернулся в королевство. Ясно же, что он демон. Там-то казнь ему не грозит. Скорее всего, дома этим вообще никто заниматься не будет. Но огласка обеспечена. Позор, конечно, будь здоров, не отмоешься. В армии выше рядового не поднимется никогда, о гражданских должностях и подавно можно забыть. Так что ему в любом случае мало не покажется.

На лице Наместника последовательно отразились ужас, презрение и обреченность. Наверное, он примерил перспективу на себя. А вернувшись в действительность протянул несколько обиженно:

— Если бы ты очертил мне рамки... где копать, где не копать... А то я как крот слепой тыкаюсь.

— Не понял, — признался Повелитель, — Ну ка, еще раз...

— Чего тут понимать-то, — проворчал Наместник, и как в пропасть, кинулся в откровенность, продиктованную отчаянием, — Чем ты оглушил надзирателя? Он до последнего момента не соображал ничего, будто поганок дьявольских объелся. Я потому тебя и на дознание приглашал, думал, ты свое заклинание снимешь. С ним же невозможно было работать!

Мэрлин очень удивился.

— Я ничего не делал. Зачем? — ответил он вопросом на вопрос.

Наместник замялся, не зная, как бы это помягче выразиться, и выдал:

— Мало ли...

— Я не намерен тебя ограничивать. Когда я говорил о законе, я имел ввиду именно закон, каким бы он ни был, — заверил его Повелитель, — Так что действуй смело. И давай доводить дело до конца. Кстати, из тех, кого надзиратель назвал, всех выловили?

— Кроме демонов, одного только не нашли. Местные говорят, его уже недели три тут не видели. Он мантикр вроде, гуляет туда-сюда, — отчитался Наместник. Легкую усмешку, коснувшуюся губ короля, он принял за намек на снисходительное осуждение и поспешил добавить, — Как появится, сразу возьмем.

— Ну-ну, — уже откровенно рассмеялся Повелитель.

— Я хотел сказать, живым или мертвым, — поправился Наместник. В его положении не стоило обещать невозможного. Он и так прокололся с этой бандой, хотя все минувшее время исправно слал в канцелярию Повелителя победные реляции о значительных успехах в борьбе с преступностью. И по окончании разбирательства его, вероятнее всего, ждала отставка. Он уже почти смирился с ней, но надеялся уйти, не потеряв лица.

— А кто вел допрос? — неожиданно поинтересовался король.

— Первый помощник Холд.

— Это который все суетился, седой? — не скрывая недовольства, впрочем, строго дозированного, произнес Повелитель. Он был не против бурной деятельности, но в тоне метавшегося в попытках угодить и орущего на обслугу помощника накануне уловил уже совершенно истерические ноты.

— Вообще-то он толковый. Прослужил тут сезонов сто, здешнюю специфику лучше всех знает, — отдал должное подчиненному Наместник. Заодно и себя прикрыл, объясняя, почему именно Холду поручил дознание.

— Вот и узнай у него поконкретней, что там не так было с надзирателем. И пусть прикинет, кто мог свидетеля укокошить, да еще так быстро. Кто его имя слышал, помимо палача, разумеется, кто уведомление приносил, — король потянулся, разминая спину и давая таким образом понять, что разговор окончен.

Наместник поклонился и выдохнул с облегчением. По крайней мере, пока его от должности не отстранили. А некоторые подробности он и сам знал. Например, что в курсе происходящего в подвале была внутренняя охрана и кое-кто из поселковой стражи. И что уведомление подозреваемому в кражах демону вручал Первый помощник Холд.

Хор добрался до резиденции когда уже совсем стемнело, что значительно облегчило ему задачу по поиску нужных покоев. Обойдя внушительных размеров дом, он обнаружил Мэрлина, маячившего в проеме ярко освещенного стрельчатого окна второго этажа. Судя по жестикуляции, тот с кем-то беседовал, и в ожидании, пока царственная особа освободится, разведчик углубился в примыкающий к особняку регулярный парк.

Парк был старым и запущенным настолько, что сразу становилось понятно: Наместник им ничуть не дорожил. Впрочем, с архитектурой и искусством у демонов вообще были сложные отношения. Они все время кидались из крайности в крайность, сочетая вычурную помпезность с возведением громоздких сооружений с толстенными стенами, словно собирались при случае каждое из них превратить в неприступный бастион. Безупречным вкусом обладал, пожалуй, только Повелитель. Но и ему в большой степени приходилось поддерживать традиции, ограничившись в своих пристрастиях оформлением внутреннего убранства собственного дворца.

Утопающий в опавшей листве парк служил отличной иллюстрацией демонских пристрастий. Отсыпанные мраморной крошкой дорожки, обрамленные живой изгородью, сейчас уже ни на что не похожей, были слишком широкими; многие сезоны нечищеный фонтан имел лишний ярус и в сочетании с аляповатым декором издали производил впечатление так и не съеденного именинного торта, рассчитанного на три тысячи персон. А апофеозом бездарной попытки продемонстрировать величие форм была конная статуя, венчающая центральную аллею. Огромный гранитный постамент, к тому же, плохо отесанный, никак не вязался с водруженной на него скульптурой. Та некогда была достаточно искусно выточена из мягкого камня, по цвету напоминавшего известняк и в деталях хранила намек на изящество. Правда, теперь голову всадника так засидели птицы, что определить его расовую принадлежность не смог бы даже эксперт, меч в его руке обломился у рукояти, а у коня отсутствовали ухо, переднее правое копыто и еще одна деталь, собственно, и делавшая его конем в полном смысле слова.

Горестно вздохнув в адрес погибшего образчика монументального искусства, Хор посочувствовал коню и побрел назад к резиденции.

Король как раз закончил разговор с Наместником и продолжая перебирать про себя различные варианты развития событий, стоял у окна, потягивая вино. В темноте видел он несколько хуже, чем разведчик, но его мелькающую в недрах парка черную тень разглядел. И даже руку подал, когда мантикр подтянулся, намереваясь перемахнуть через подоконник.

— Ты мог бы войти, как все, — сказал демон, отстраняясь и протягивая гостю бокал.

— А что, парадная лестница чем-то примечательна? — усмехнулся Хор. Покрутил головой, осматриваясь, и воззрился на черного кота, спавшего нагло растянувшись на королевском ложе.

Тот повел ухом, зевнул и вдруг вскочил, как ошпаренный. Зашипел, выгнув спину, пробежал по кровати и мгновенно взлетел по драпировавшему стену гобелену к потолку. Под тяжестью ошалевшего кота гобелен не выдержал и с треском оторвался от крепившей его сверху планки. Перепуганный покоритель высот, покачавшись пару секунд на болтающемся краю, отцепил когти, спрыгнул на пол и юркнул под кровать. Хотя, преследование за учиненный погром ему не грозило. Повелитель и разведчик, тут же забыв про него, изучали зияющую в обнажившейся стене дырку размером с пол ладони.

— В лучших традициях, — заметил Мэрлин и попробовал засунуть туда кинжал. Клинок ушел целиком, звякая о неровности пробитой кладки, — Правда, ракурс неудачный.