Звездный патруль

Времени для маневра контрабандисту не хватило и он по касательной кормой задел развороченный нос флагманского корабля. Малое судно развалилось надвое, вернее, система безопасности корабля при столкновении отцепила кормовой отсек с основными двигателями. Кормовая часть застряла в искореженной части флагмана и взорвалась. Остальная часть — собственно сам корабль, но уже обездвиженный — отлетела в сторону.

Спайс вновь направил свой полуразрушенный катер на максимальной скорости, на которую тот был способен, под сень флагмана контрабандистов и стал к нему теперь уже левым бортом: ведь оставался еще один противник, который, сделав круг, снова заходил на атаку.

Второй же подбитый контрабандист, оставшийся без хода, не желал сдаваться и пытался отстреливаться лазерными пушками, но дрейф потихоньку сносил его в сторону и сводил угрозу не нет.

Последний уцелевший контрабандист теперь осторожничал, даже слишком, близко не подходил и бил лазерами издалека. Патруль пытался противопоставить ему свои лазеры, но пробить силовой щит противника всего лишь несколькими пушками было нереально. Неприятель, кружась вокруг, медленно, но верно добивал имперский патруль.

Взгляд Спайса остановился на вражеском флагмане. У того сохранились несколько орудий на нижнем борту, более мощных, чем у патрульного катера. Если их использовать неожиданно для уцелевшего контрабандиста...

— Экипажу подготовиться покинуть судно, — скомандовал Спайс.

— Куда? — поинтересовался штурман.

— Возьмем на абордаж вражеский флагман, вернее, его остатки, — и Спайс, выстрелив единственной уцелевшей абордажной кошкой левого борта, подтянул катер вплотную к неприятелю.

— С одной развалины на другую! — буркнул бортмеханик.

— Думаю, до абордажа дело не дойдет, — заметил штурман, — с неприятеля отошел спасательный челнок.

И в самом деле, радар показал малое судно, оторвавшееся от флагманского корабля. Вскоре спасательную шлюпку можно было наблюдать и на мониторах внешнего обзора: ее подобрал уцелевший контрабандист. Почти сразу же подлетела шлюпка и со второго подбитого неприятельского корабля.

Внезапно, вместо того, чтобы в очередной раз зайти на атаку, уцелевший контрабандист развернулся и погнал восвояси за планету Талмер-6. Причина этого вскоре выяснилась.

— Возвращается д'Обель, — бесцветным голосом доложил штурман.

В ответ Лепестон разразился длинной тирадой, в которой преобладали нецензурные выражения. Спайс усмехнулся: его всегда восхищал талант специфического красноречия бортстрелка.

Напряжение спало и тотчас же навалилась тяжесть усталости, и лейтенант заметил, что всё ещё сидит, вцепившись в штурвал мертвой хваткой. Освободить руки получилось не сразу, они отказывались слушаться, их будто свело судорогой. Наконец Спайс отпустил штурвал и непослушными деревянными пальцами снял шлем боевого управления. Голова была вся мокрая от пота. Глаза привычно резанул свет капитанской рубки.

— Дэн, какие у нас повреждения? — утирая пот рукой, устало спросил Спайс.

— Двигатели полностью выведены из строя, — затараторил тот, — кормовые отсеки разгерметизированы, но командная рубка и кубрик целы, система жизнеобеспечения ещё часов сорок автономно протянет.

Спайс кивнул — они еще легко отделались, а вслух сказал:

— Славный был бой, ребята. Штурман, подготовь призовую команду.

— Лейтенант, — обратился бортстрелок, — а если бы флагман контрабандистов не свернул тогда в сторону?

— Тогда, Лепестон, — усмехнулся командир, — нас наградили бы посмертно.

Но Спайс вдруг отметил про себя, что с самого начала знал, что противник свернет. Перевес сил был стороне контрабандистов, и они шли пожинать лавры победы, а не умирать. Умирать шел одинокий имперский патруль. Шёл умирать, чтобы выжить.

На мониторе внешней связи появилось хмурое лицо штурмана со второго имперского патруля Тантуры.

— Временно принял командование катером, — ответствовал он после некоторого молчания. — Граф заперся в своей каюте. — Снова помолчав: — Потери есть?

— Потери нулевые, — устало ответил Спайс. — В отсутствие лейтенанта д'Обеля принимаю командование операцией на себя. Свяжись с базой, придется буксировать наш катер и два приза. Экипажи неприятельских судов успели эвакуироваться. Займись малым кораблем, а я высылаю призовую команду на флагман.

— Есть! — козырнул Тантура и отключился.

Спайс отстегнул ремни и, повиснув в невесомости, позволил себе расслабиться — ещё есть время, чтобы подготовиться к эвакуации. Катера с базы подойдут часов через двенадцать; а буксировщики вообще только через сутки. Теперь месяца на два он будет лишён полётов: именно столько должно уйти на ремонт катера по самым скромным подсчётам. 'Надежная машина, не подвела!' — Спайс любовно оглядел рубку, где уже больше половины мониторов и датчиков были безмолвны. Зато на его счету два подбитых контрабандиста, а это очень даже неплохо для первого самостоятельного задания!

А вот со стороны д'Обеля лейтенант не ожидал такого поступка. Они вместе окончили Пограничное Космическое Училище, знали друг друга достаточно, и даже считались приятелями. Д'Обель не был трусом или слюнтяем, просто он слишком привык полагаться на свое положение и авторитет. Ни для кого не было секретом, что граф имеет протекцию в командовании пограничной области, ходили даже слухи — которые сам граф, впрочем, не отрицал, — что он внебрачный сын какого-то влиятельного вельможи, отправленный на службу в элитные, пограничные войска единственно ради карьеры. Для д'Обеля была бы идеальной роль штабного офицера, однако сам граф жаждал боевых подвигов.

И все бы у него получилось, если бы контрабандисты попались обыкновенные, те, что, едва завидев патрульные катера, пускаются наутек, имея даже боевое преимущество. Всякий контрабандист старается избегать любого военного столкновения и дерется лишь, будучи зажатым в угол.

Но сегодня, как сказал сам граф, они сорвали джек-пот...

Из раздумья лейтенанта вывел связист: с ними связалась призовая команда.

— Контрабандисты покидали свое судно в такой спешке и панике, — сообщил штурман, — что даже не успели ничего заминировать. Корабль неуправляем, рубка разрушена, но уцелели кормовые трюмы и машинное отделение.

— Что в трюмах?

— Прихковая водка и боеприпасы для напланетного оружия.

Спайс довольно кивнул. Неплохой улов. Тем более что пять процентов из захваченного по закону полагалось экипажу. Закон этот был принят еще в те незапамятные времена, когда Империя раздиралась несколькими гражданскими войнами, и контрабанда расцвела буйным цветом из-за малочисленности и сильной коррумпированности пограничных войск. И эти самые пять процентов помогли быстро остановить разгул контрабанды, потому что это было намного больше той суммы, которую могли предложить сами контрабандисты в виде взятки.

— Страшно представить, что же тогда рвануло у контрабандиста в носовых трюмах.

— Скорее всего, атмосферные бомбы или напланетные мины.

Лейтенант кивнул и отдал приказ призовой команде задраить трюмы обратно и возвращаться: если судно неуправляемо, то и им делать там нечего.

IV

Помощь подоспела уже через пять часов: прилетел капитан Менстон, патрулировавший на двух катерах в соседнем районе. Окинув взглядом подбитые корабли, опытный капитан удовлетворенно хмыкнул.

— Молодцы, ребята. А теперь, Спайс, немедленно эвакуируйтесь к Тантуре и отправляйтесь на базу. Я же остаюсь здесь охранять призы до прихода буксировщиков, они уже вылетели и будут часов через двадцать.

Чтобы на борту одного катера поместились экипажи обеих судов, пришлось убрать межкаютные переборки даже с рубки, расширив, таким образом, кают-компанию по максимуму. Только капитанская каюта, с запершимся там д'Обелем, осталась не разобранной.

Установив курс в военный космопорт и распределив вахту среди двух экипажей, Спайс и Тантура дали утомленным людям отбой. Все, исключая, конечно, вахтенных, тут же увалились спать и поднялись только за несколько часов до подлета к космопорту.

Военный космопорт Новая Кармелита на орбите Филстона походил издали на огромный улей: сотни судов самого разного класса одновременно садились и стартовали с его площадок. Глаза разбегались от такого количества разноцветных огоньков; даже задавшись целью проследить путь одного из кораблей, невозможно было удержать его в поле зрения. Все операции по посадке и старту выполнял автодиспетчер космопорта, а потому какие-либо аварии были исключены.

Тантура отправил в космопорт запрос на стыковку и начал снижать скорость. Вскоре запрос был обработан, и управление катером взял на себя автодиспетчер. Корабль на малой скорости будто с подчеркнутой аккуратностью направился к одному из стыковочных узлов.

— Сообщение от капитана Менстона, — доложил Тантура, — предварительная стоимость захваченных призов — три миллиона рубларов.

Кают-компания потонула в криках и свисте, все бросились поздравлять Спайса и его экипаж. Это была действительно крупная добыча, редко встречались контрабандисты с товаром, на сумму большую, чем на миллион. А пять процентов от трех миллионов очень даже неплохая сумма. Даже поделенные на весь экипаж.

Шум в кают-компании уже не утихал до самой стыковки, хотя еще целый час корабль под управлением автодиспетчера всячески маневрировал: то поворачивал, то ускорялся, то тормозил...

Но вот наконец катер качнуло в последний раз, и из динамиков донеслось привычное: 'Добро пожаловать в военный орбитальный космопорт Новая Кармелита'.

— С удачной пристрелкой всех, — произнес обязательную в этих случаях фразу Тантура как командующий катером.

К космопорту корабли до класса С включительно пристыковывались носом к специальной стыковочной стреле. Отсюда и пошло выражение 'пристрелиться', то есть пристыковаться к стреле. Эта же стрела служила монорельсом для капсул, которые перевозили людей и грузы с космопорта на корабль, и обратно.

— Все на землю, — последовал дальнейший приказ. Под землей в данном случае подразумевался космопорт.

Все, весело топая гравитопами, двинулись к носовому шлюзу, и только Тантура, тяжело вздохнув и ещё раз проверив, все ли системы заглушены, направился к капитанской каюте. Теперь во что бы то ни стало надо было достучаться до графа: в космопорт должны были ехать все...

Но уже через десять минут Тантура влез в капсулу для перевозки.

— А где же граф? — своим бесцветным голосом поинтересовался штурман Спайса.

Тантура растерянно пожал плечами:

— Приказано без него...

— Ого! — хохотнул Лепестон. — Видать наш граф и в самом деле большая шишка, раз за ним персональную капсулу пришлют. Только добавит ли это ему смелости?

Под общее веселье капсула резво тронулась, и через несколько минут пассажиры уже были в шлюзе порта. Отсюда им пришлось пройти в карантинную камеру, так как некоторые члены экипажа побывали на контрабандистских судах. Впрочем, эта процедура никому ни испортила настроения, и все весело вывалились в предшлюзовую, где их встречал прапорщик Иванько.

— Ну-ка, Михалыч, — обратился к нему штурман, ставя ему на стол коробку, — легализуй-ка нам вот это в счёт наших премиальных.

Коробку прихковой водки дальновидный штурман захватил еще во время визита на контрабандистский флагман. Хотя это и было полузаконно, но можно было взять часть захваченного приза в счёт пяти процентов, причитающихся экипажу.

— Сейчас оформим, — одобрительно крякнул старый прапорщик.

Прихковая водка мягкая на вкус, пьётся почти как сладкий чай и дает очень лёгкий абстинентный синдром. Хотя печени от этого легче не становится.

Тут открылся выходной люк, и человек в гражданском буквально втащил графа д'Обеля в предшлюзовую камеру. На графа жалко было смотреть, весь бледный, с бегающими глазами, он, словно пьяный, еле держался на ногах. Стараясь ни на кого не смотреть, человек в гражданском под презрительные взгляды окружающих потащил графа прочь.

— Д'Обель с нянькой, — прокомментировал Лепестон, и камера потонула в хохоте.

Прапорщик шустро оформил все документы на легализацию водки и получил в своё владение одну бутылку согласно давней негласной традиции. Прапорщик уважал традиции, а ещё больше он уважал чтивших традиции.

Теперь все формальности были разрешены, и вся компания с вожделенной коробкой направилась в казарменную столовую, чтобы отметить первый крупный военный успех Спайса...

V

Спайс проснулся от стука во входной люк каюты. Судя по громкости и частоте, стучали уже давно. Спайс, чувствуя, что всё ещё пьян, с трудом продрал глаза и взглянул на часы: было три часа ночи. Ругнувшись, он дал чуть-чуть света в каюте и разблокировал люк.

В каюту вошли командир Талмерской заставы капитан-лейтенант Макгинс и капитан Стосман. Спайс тотчас же вскочил, похвалив себя за то, что завалился спать, сняв только китель. Хотя этому причиной была вовсе не дальновидность лейтенанта...

Хмурые лица обоих не предвещали ничего хорошего. Старый каплейт выглядел ещё старше, чем есть на самом деле. Видать, его ребята переборщили малость с празднованием удачного боя.

— Ты садись, — однако голос капитан-лейтенанта прозвучал почти ласково.

Спайс сел на кровать; командующий устало опустился на стул напротив и, кашлянув, начал:

— Лейтенант, видишь ли, за эти несколько часов многое произошло, — каплейт замялся. — В общем, ты обвиняешься в трусости, в неумелом командовании и пособничестве контрабандистам.

Это было то, что Спайс ожидал услышать меньше всего.

— Мы знаем, что это все сфабриковано, — дальше каплейт заговорил быстро, — я уверен, что ты и спас всю эту чёртову операцию. Но... у графа д'Обеля оказалась большая протекция наверху, даже слишком большая, чем все мы думали... В общем, через два часа после вашего возвращения его доклад уже лежал у командующего Сидорова, где было подробно описано, как он, д'Обель, подбил два контрабандистских корабля и остался целым, в то время как ты чуть не погубил всю операцию и свой катер.

— Достаточно посмотреть бортовые журналы, — возразил Спайс, холодея от предполагаемого ответа.

— Сегодня кто-то тайно проник на катер д'Обеля и выкрал журнал, буквально взломав панель управления. Ты — первый на подозрении.

— А мой бортовой журнал? Надо только дождаться буксиров и...

— На твоем катере — прервал каплейт, — уже побывали агенты внутреннего расследования. Они доложили, что твой журнал исчез. Исчезли также все журналы контрабандистов. Опять же ты главный подозреваемый.

На это Спайс даже не нашелся что сказать.

— Как видишь, те, кто поддерживают д'Обеля, привлекли все свои связи. В результате все ошибки д'Обеля: трусость и неумелое командование — списали на тебя. А вспомнив, что ты уроженец Телтона, приписали тебе сочувствие катрионским террористам и обвинили в пособничестве контрабандистам.

— Во время телтонского мятежа мне вообще было только пять лет, — буркнул Спайс.

— Знаю, — устало отвечал Макгинс, — и твои родители, погибшие во время мятежа, не были террористами, иначе тебя просто не взяли бы в Имперский Космофлот. Я только что от Сидорова, — у него практически прямой приказ назначить виноватым тебя. Уже утром состоится заседание трибунала, приговор уже известен: разжалование и пожизненная высылка на копи Нью-Марса.