Звездный патруль

Эдуард Яров, e-mail: superedward(а)narod.ru

ЗВЁЗДНЫЙ ПАТРУЛЬ

Рассказ опубликован в альманахе фантастики "Фантаскоп" (#2'11) http://fantascop.ru.

Аудиоверсию рассказа, озвученную Олегом Шубиным, можно прослушать здесь (в 2-х частях): http://almanah.podfm.ru/25/, http://almanah.podfm.ru/27/.

Фантастический рассказ

I

Серый космический корабль без опознавательных знаков вынырнул из-за диска красной планеты Талмер-6.

— Контрабандист показался, лейтенант Спайс, — заметил штурман пограничного сторожевого катера, затаившегося с заглушенными двигателями за одним из многочисленных спутников Талмера.

— Вижу, — кивнул командир, всматриваясь в дисплей внешнего обзора в командной рубке. Активность двигателей контрабандистов радар зафиксировал ещё с полчаса назад, но в пассивном режиме работы радара оценить размер и количество двигателей невозможно, а в обычном режиме их самих могли запеленговать. Контрабандист был кораблем класса A5, уступающий сторожевому катеру в вооружении, но более скоростной и манёвренный. Загнать его и взять на абордаж, действуя двое против одного, не было такой уж трудной задачей.

— Приказ д'Обеля: торпеды — к бою! — доложил связист.

С другой стороны спутника, притаился в засаде второй сторожевой катер Имперского Космического Пограничного Флота, под началом лейтенанта графа д'Обеля, командующего всей операцией.

— Есть торпеды к бою! — ответил бортстрелок, в то время как его пальцы уже порхали над клавишами панели управления. Порты торпедных аппаратов по бокам патрульного звездолёта скользнули внутрь, явив равнодушным звёздам блестящие острорылые болванки торпед. Начался прогрев торпедных аппаратов.

— Ещё один контрабандист, сэр, — раздался голос штурмана, но командир и сам уже видел второй контрабандистский корабль, идентичный первому, показавшийся следом.

— Легкие деньги отменяются! — бодро заметил бортстрелок.

Теперь силы стали примерно равными.

— Д'Обель: приготовиться к бою! — доложил связист.

— Всем: к бою! — кивнул лейтенант, окидывая взглядом многочисленные показания приборной панели.

— Лейтенант, — раздавшийся в наушниках голос штурмана не содержал абсолютно никаких эмоций, — ещё один неприятель!

Третий контрабандист был кораблем класса B6, почти вдвое превосходил патрульный катер по размеру и, что гораздо важнее, по вооружению: он нёс на своем борту восемь торпедных аппаратов. Перевес сил резко качнулся в пользу неприятеля. 'Это не обычные контрабандисты', — отметил про себя Спайс. Обыкновенно контрабандисты ходили по одному и не использовали звездолёты крупнее класса А.

— Заваруха будет что надо, — словно услышав мысли командира, пробормотал бортстрелок Лепестон, но уже без былого энтузиазма.

Единственный плюс, на который мог рассчитывать теперь имперский патруль, это была внезапность. Внезапность и слаженность действий.

— Диего, — обратился лейтенант к связисту, — связь с д'Обелем.

Через пару секунд на мониторе связи появилось хищное лицо д'Обеля:

— Лейтенант, нам выпал джек-пот!

Существование контрабандного коридора в этом районе уже давно подозревалось; подозрение окончательно подтвердилось, когда в Филстоне месяц назад полиция накрыла огромный склад нелицензированной прихковой водки. Были также опасения, что через этот коридор переправляется напланетное оружие для террористических групп на Катрионе. Пробовали даже удвоить наряды патрулей на границе, но никаких результатов это не принесло. Лейтенант Спайс, ещё раньше заметивший хитрую прореху, возникающую раз в три месяца на талмеровском участке границы, при особом расположении спутников Талмера, предложил устроить засаду. Вначале его никто не желал и слушать, но затем этой идеей заинтересовался товарищ Спайса граф д'Обель, имевший некоторое влияние на командование в силу своего происхождения, и, в конце концов, капитан-лейтенант Макгинс, командир Талмерской заставы, махнул рукой и дал согласие на засаду малыми силами.

Первые четыре дня сидения в засаде прошли впустую, коридор почти закрылся, и д'Обель уже начинал злиться и сомневаться, но сегодняшний, пятый день разрешил все сомнения.

Это была первая серьезная самостоятельная операция д'Обеля и Спайса после учебки. Конечно, они участвовали в общей приграничной облаве полгода назад, но тогда некоторым из них даже пострелять не пришлось. Их отпустили-то на эту засаду, потому что мало, кто верил в эту затею.

— Однако, — возразил лейтенант, — контрабандист превосходит нас по силам. Предлагаю пропустить малые суда вперед и атаковать разом их флагман...

— Тогда малые суда успеют уйти, — скривившись, отрезал д'Обель, — не забывай, Спайс, что у них и так преимущество в скорости. Пропускать никого не будем, атакуем немедля! Регулярный флот всегда бил контрабандистов!

Спайс ничего не успел ответить — д'Обель отключился.

— Д'Обель: в атаку! — тотчас доложил связист новый приказ.

В пылу своей самонадеянности д'Обель не стал использовать даже эффект внезапности; лейтенант лишь хмуро подтвердил приказ для своего экипажа, опуская на голову шлем боевого управления.

Темно-синие с золотыми буквицами названий имперские патрули включили свои двигатели, вышли из своего укрытия и резво понеслись навстречу контрабандистам. Особенную картину являл собой катер д'Обеля, вовсю паливший из лазерных пушек для устрашения, ибо с такого расстояния учинить какой-либо урон неприятелю было делом маловероятным.

Контрабандисты менять курс не стали, лишь изменили свое построение с кильватерного на боевое: малые суда расположились по бокам флагмана и чуть впереди.

Лепестон присвистнул, оценивая боевое построение контрабандистов.

Д'Обель, несущийся на полкорпуса впереди Спайса, неожиданно торпедировал неприятеля, но, скорее, опять для устрашения (или по глупости), потому что расстояние между противниками еще было слишком велико, и, как и следовало ожидать, все четыре торпеды стали легкой добычей для неприятеля. Теперь д'Обель остался без торпед — ввиду малости патрульных катеров они несли на борту только по одной торпеде для каждого торпедного аппарата.

После уничтожения последней имперской торпеды флагман контрабандистов в свою очередь осветился белесыми следами пущенных торпед.

— Четыре торпеды, — подытожил штурман.

'Тоже рано атаковал, — отметил про себя Спайс. — Но у него в запасе еще осталось двенадцать торпед'.

Контрабандистские торпеды тоже были легко уничтожены. Спайс активировал силовой щит патруля: противники сближались, и скоро вступят в дело лазерные пушки.

II

Вдруг д'Обель исчез с монитора бортового обзора.

— Д'Обель меняет курс, — доложил штурман.

— Что он задумал? — озвучил озадачивший всех вопрос Лепестон.

И в самом деле д'Обель снижал скорость и сворачивал в сторону, опасно открывая свой бакборт неприятелю. Контрабандисты тут же этим воспользовались и открыли огонь из всех лазерных пушек по д'Обелю, хотя расстояние было еще велико. Силовой щит д'Обеля осветился от попаданий вражеских лазеров. Флагман противника вновь пустил торпеды, теперь уже из всех восьми аппаратов. Четыре из них сбили тотчас же совместными усилиями.

Но д'Обель все продолжал уходить в сторону, спешно сбивая оставшиеся торпеды.

— Да он удирает! — внезапно озарило Спайса.

И в самом деле д'Обель откровенно уходил в сторону, уклоняясь от боя. Граф явно запаниковал, потому что маневр был очень неудачный: неприятель был слишком близко, и граф подставил весь левый борт своего катера для вражеского обстрела. Но все равно он уходил, оставляя лейтенанта на поле боя одного.

Спайс лихорадочно соображал. Теперь приходилось рассчитывать только на себя. А значит надо действовать. Иначе — конец. После осознания этой мысли план действия созрел сам собой, и на Спайса снизошло какое-то удивительное спокойствие. Дальнейшее происходило будто во сне, Спайс отдалился от всего происходящего и смотрел на все как бы со стороны.

'Хоть бы один из неприятелей останется с нами в Вечном Космосе!'

— Машины — полный вперед! — Команда, обычно короткая как выстрел, на этот раз показалась Спайсу поразительно длинной и тягучей. — Погонные — огонь прямо по курсу!

И лейтенант взял курс прямо на вражеский флагман: главное вывести из боя самого мощного противника.

— Лепестон! Торпеды только по моему приказу!

— Есть!

Теперь контрабандисты обратили внимание своих пушек на идущего контркурсом Спайса. Силовой щит засверкал всеми цветами радуги от попаданий лазерных пушек. При таком интенсивном обстреле его надолго не хватит.

На огромной скорости противники сближались. Три контрабандистских звездолета буквально поливали огнем имперский катер. Вдобавок неприятельский флагман пустил свои последние четыре торпеды. Лепестон в этот раз превзошел самого себя и сбил их в рекордное время; последнюю торпеду он сбил в непосредственной близости от катера, и взрывом разворотило одно из погонных орудий.

— Бортовые — огонь!

Спайс на контркурсе прошёл между малыми контрабандистами, обрушив на них всю мощь своих бортовых лазерных орудий. Те, в свою очередь, задействовали свои бортовые пушки. Этот мощный напор огня длился всего доли секунд, но напрочь снёс силовое поле имперского катера, о чем тревожно запищал соответствующий индикатор.

Малые контрабандисты, оставшись позади Спайса, понеслись в погоню за уходящим д'Обелем.

А Спайс мчался прямо на флагман контрабандистов, поливая его огнем из носовых орудий; неприятель тоже не оставался в долгу, и имперский патруль, оставшийся без силового щита, теперь сотрясали разрывы.

Лейтенант Спайс, вцепившись в штурвал, упрямо гнал катер прямо на контрабандиста. На огромной скорости неслись звездолёты навстречу друг другу. Спайс чувствовал, как весь экипаж, не отрываясь, смотрит на поистине завораживающее и всё увеличивающееся изображение корабля контрабандистов на экранах носового обзора. Но — как это ни странно — ничего другого имперскому патрулю не оставалось, его судьба была предрешена в тот момент, когда он остался один на поле боя. Но здесь была надежда, что неприятель свернет первый.

— Командир! — не выдержал штурман.

Спайс не ответил.

Долгое словно столетие мгновение корабли летели друг к другу, и, когда изображение неприятельского флагмана заполнило собой весь экран, когда столкновение уже казалось неизбежным, когда уже Спайс проорал приказ пустить торпеды, когда уже все четыре торпеды устремились к цели, неприятель вдруг рванул в сторону и исчез с экрана. Мат облегчения прошелестел в наушниках. 'Лепестон', — скорее догадался, чем узнал лейтенант и изо всех сил крутанул штурвал, делая разворот в другую сторону, от перегрузок помутилось в глазах.

— Бортовые — огонь! — заорал он, но бортстрелок уже до отказа вдавил гашетки. И тотчас бортовые орудия имперского патруля, оказавшиеся на какую-то долю секунды внутри силового поля противника, огненными всполохами прорезали брюхо контрабандиста.

В тот же момент патруль сотрясся от разрывов страшной силы. Сразу несколько экранов померкли. Куча сигналов заверещала нестройным хором, донося о полученных разрушениях. Катер развернулся носом к неприятелю, изображение которого снова появилось на экране переднего обзора.

Контрабандистский флагман являл собой страшную, неузнаваемо искорёженную груду металла, источающую клубы белесого, быстро растворяющегося в космосе дыма; лишь его кормовые абрисы еще узнавались, от носовой части вообще остались одни воспоминания. Но четыре торпеды не могли нанести столь чудовищных разрушений, видать, что-то взорвалось в носовых трюмах. Каких-либо движений с целью продолжения боя со стороны неприятеля не наблюдалось, вертясь вокруг центра масс корабль дрейфовал в сторону; наверняка была задета капитанская рубка, и некому было командовать кораблем.

— Дэн, доложи о повреждениях.

— Покоробило ходовую часть — идти сможем только малым ходом, разгерметизирован отсек D, выведены из строя третий и четвертый торпедные аппараты, левый борт полностью разворочен, — скороговоркой доложил бортинженер.

— Лепестон?

— Бакборт подбит, — ответствовал бортстрелок, — уходные и часть погонных тоже подбиты, но штрирборт цел.

Спайс синхронизировал свой курс с дрейфующим неприятелем и стал на его траверзе.

— Диего — неприятелю: остановить машины, закрыть порты, открыть шлюзы.

Немного помедлив, флагман контрабандистов выполнил все указанные требования и стал на дрейфе.

III

— Контрабандисты возвращаются, сэр, — доложил тем временем штурман.

Малые контрабандистские суда, завидев, что случилось с их флагманом, бросили преследовать д'Обеля и начали разворачиваться к Спайсу. Силы противника уменьшились почти наполовину, но и имперский патруль уже не мог оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления. Контрабандистам ничего не стоило просто расстрелять практически беспомощный катер в открытом космосе.

Почему же в 'открытом' космосе? Лейтенант зло осклабился. Обездвиженный неприятельский флагман еще может сослужить некоторую службу...

Спайс встал правым бортом к флагману неприятеля настолько близко, насколько это было возможно, и стал ждать, подставляя под атаку искореженную сторону. Контрабандисты атаковали сразу с двух сторон, пройдя друг к другу контркурсом.

— Предлагают сдаться, — виновато доложил связист, как бы извиняясь, что именно ему приходится докладывать об этом.

Спайс оставил это сообщение без ответа.

Видя, что имперский звездолет недвижим и не отвечает на выстрелы, на второй круг атаки неприятельские суда пошли медленнее и ближе. Катер от разрывов заходил ходуном. Померк последний монитор левого борта — теперь противников Спайс видел только по радару.

Второй контрабандистский корабль шел ближе своего напарника, ему в противоход и начал разворачиваться Спайс. Когда неприятель поравнялся со Спайсом, тот с упреждением выстрелил абордажными кошками с правого борта, которые служили для аварийного сцепления судов. Вообще говоря, расстояние между противниками было слишком большое для использования абордажных кошек, но запаса тросов должно было хватить.

Неприятель оказался в поле действия орудий правого борта, и Лепестон не заставил себя ждать и открыл огонь, правда, скорее для морального удовлетворения, чем для нанесения урона противнику: все выстрелы разбивались о силовой щит. Однако сияние сверкающего от попаданий силового щита помешало контрабандисту заметить четыре абордажные кошки, которые настигли его уже на излете атаки.

— Берегись! — заорал Спайс, направляя катер в противоположную контрабандисту сторону.

Подача троса автоматически блокировалось в тот момент, когда абордажная кошка, пронзив цель, намертво закреплялась, выпустив боковые крючья. Катер дернуло так, что в голове помутилось. Два троса тут же лопнули, один абордажный крюк вырвало вместе с целым куском обшивки, последний четвертый крюк Спайс отстрелил уже сам. Однако они свое дело сделали: Спайса понесло по дуге прочь в сторону, сцепленного же с ним контрабандиста наоборот потянуло прямо на флагманское судно.

Времени для маневра контрабандисту не хватило и он по касательной кормой задел развороченный нос флагманского корабля. Малое судно развалилось надвое, вернее, система безопасности корабля при столкновении отцепила кормовой отсек с основными двигателями. Кормовая часть застряла в искореженной части флагмана и взорвалась. Остальная часть — собственно сам корабль, но уже обездвиженный — отлетела в сторону.

Спайс вновь направил свой полуразрушенный катер на максимальной скорости, на которую тот был способен, под сень флагмана контрабандистов и стал к нему теперь уже левым бортом: ведь оставался еще один противник, который, сделав круг, снова заходил на атаку.

Второй же подбитый контрабандист, оставшийся без хода, не желал сдаваться и пытался отстреливаться лазерными пушками, но дрейф потихоньку сносил его в сторону и сводил угрозу не нет.

Последний уцелевший контрабандист теперь осторожничал, даже слишком, близко не подходил и бил лазерами издалека. Патруль пытался противопоставить ему свои лазеры, но пробить силовой щит противника всего лишь несколькими пушками было нереально. Неприятель, кружась вокруг, медленно, но верно добивал имперский патруль.

Взгляд Спайса остановился на вражеском флагмане. У того сохранились несколько орудий на нижнем борту, более мощных, чем у патрульного катера. Если их использовать неожиданно для уцелевшего контрабандиста...

— Экипажу подготовиться покинуть судно, — скомандовал Спайс.

— Куда? — поинтересовался штурман.

— Возьмем на абордаж вражеский флагман, вернее, его остатки, — и Спайс, выстрелив единственной уцелевшей абордажной кошкой левого борта, подтянул катер вплотную к неприятелю.

— С одной развалины на другую! — буркнул бортмеханик.

— Думаю, до абордажа дело не дойдет, — заметил штурман, — с неприятеля отошел спасательный челнок.

И в самом деле, радар показал малое судно, оторвавшееся от флагманского корабля. Вскоре спасательную шлюпку можно было наблюдать и на мониторах внешнего обзора: ее подобрал уцелевший контрабандист. Почти сразу же подлетела шлюпка и со второго подбитого неприятельского корабля.

Внезапно, вместо того, чтобы в очередной раз зайти на атаку, уцелевший контрабандист развернулся и погнал восвояси за планету Талмер-6. Причина этого вскоре выяснилась.

— Возвращается д'Обель, — бесцветным голосом доложил штурман.

В ответ Лепестон разразился длинной тирадой, в которой преобладали нецензурные выражения. Спайс усмехнулся: его всегда восхищал талант специфического красноречия бортстрелка.

Напряжение спало и тотчас же навалилась тяжесть усталости, и лейтенант заметил, что всё ещё сидит, вцепившись в штурвал мертвой хваткой. Освободить руки получилось не сразу, они отказывались слушаться, их будто свело судорогой. Наконец Спайс отпустил штурвал и непослушными деревянными пальцами снял шлем боевого управления. Голова была вся мокрая от пота. Глаза привычно резанул свет капитанской рубки.

— Дэн, какие у нас повреждения? — утирая пот рукой, устало спросил Спайс.

— Двигатели полностью выведены из строя, — затараторил тот, — кормовые отсеки разгерметизированы, но командная рубка и кубрик целы, система жизнеобеспечения ещё часов сорок автономно протянет.

Спайс кивнул — они еще легко отделались, а вслух сказал:

— Славный был бой, ребята. Штурман, подготовь призовую команду.

— Лейтенант, — обратился бортстрелок, — а если бы флагман контрабандистов не свернул тогда в сторону?

— Тогда, Лепестон, — усмехнулся командир, — нас наградили бы посмертно.

Но Спайс вдруг отметил про себя, что с самого начала знал, что противник свернет. Перевес сил был стороне контрабандистов, и они шли пожинать лавры победы, а не умирать. Умирать шел одинокий имперский патруль. Шёл умирать, чтобы выжить.

На мониторе внешней связи появилось хмурое лицо штурмана со второго имперского патруля Тантуры.

— Временно принял командование катером, — ответствовал он после некоторого молчания. — Граф заперся в своей каюте. — Снова помолчав: — Потери есть?

— Потери нулевые, — устало ответил Спайс. — В отсутствие лейтенанта д'Обеля принимаю командование операцией на себя. Свяжись с базой, придется буксировать наш катер и два приза. Экипажи неприятельских судов успели эвакуироваться. Займись малым кораблем, а я высылаю призовую команду на флагман.

— Есть! — козырнул Тантура и отключился.

Спайс отстегнул ремни и, повиснув в невесомости, позволил себе расслабиться — ещё есть время, чтобы подготовиться к эвакуации. Катера с базы подойдут часов через двенадцать; а буксировщики вообще только через сутки. Теперь месяца на два он будет лишён полётов: именно столько должно уйти на ремонт катера по самым скромным подсчётам. 'Надежная машина, не подвела!' — Спайс любовно оглядел рубку, где уже больше половины мониторов и датчиков были безмолвны. Зато на его счету два подбитых контрабандиста, а это очень даже неплохо для первого самостоятельного задания!

А вот со стороны д'Обеля лейтенант не ожидал такого поступка. Они вместе окончили Пограничное Космическое Училище, знали друг друга достаточно, и даже считались приятелями. Д'Обель не был трусом или слюнтяем, просто он слишком привык полагаться на свое положение и авторитет. Ни для кого не было секретом, что граф имеет протекцию в командовании пограничной области, ходили даже слухи — которые сам граф, впрочем, не отрицал, — что он внебрачный сын какого-то влиятельного вельможи, отправленный на службу в элитные, пограничные войска единственно ради карьеры. Для д'Обеля была бы идеальной роль штабного офицера, однако сам граф жаждал боевых подвигов.

И все бы у него получилось, если бы контрабандисты попались обыкновенные, те, что, едва завидев патрульные катера, пускаются наутек, имея даже боевое преимущество. Всякий контрабандист старается избегать любого военного столкновения и дерется лишь, будучи зажатым в угол.

Но сегодня, как сказал сам граф, они сорвали джек-пот...

Из раздумья лейтенанта вывел связист: с ними связалась призовая команда.

— Контрабандисты покидали свое судно в такой спешке и панике, — сообщил штурман, — что даже не успели ничего заминировать. Корабль неуправляем, рубка разрушена, но уцелели кормовые трюмы и машинное отделение.

— Что в трюмах?

— Прихковая водка и боеприпасы для напланетного оружия.

Спайс довольно кивнул. Неплохой улов. Тем более что пять процентов из захваченного по закону полагалось экипажу. Закон этот был принят еще в те незапамятные времена, когда Империя раздиралась несколькими гражданскими войнами, и контрабанда расцвела буйным цветом из-за малочисленности и сильной коррумпированности пограничных войск. И эти самые пять процентов помогли быстро остановить разгул контрабанды, потому что это было намного больше той суммы, которую могли предложить сами контрабандисты в виде взятки.

— Страшно представить, что же тогда рвануло у контрабандиста в носовых трюмах.

— Скорее всего, атмосферные бомбы или напланетные мины.

Лейтенант кивнул и отдал приказ призовой команде задраить трюмы обратно и возвращаться: если судно неуправляемо, то и им делать там нечего.

IV

Помощь подоспела уже через пять часов: прилетел капитан Менстон, патрулировавший на двух катерах в соседнем районе. Окинув взглядом подбитые корабли, опытный капитан удовлетворенно хмыкнул.

— Молодцы, ребята. А теперь, Спайс, немедленно эвакуируйтесь к Тантуре и отправляйтесь на базу. Я же остаюсь здесь охранять призы до прихода буксировщиков, они уже вылетели и будут часов через двадцать.

Чтобы на борту одного катера поместились экипажи обеих судов, пришлось убрать межкаютные переборки даже с рубки, расширив, таким образом, кают-компанию по максимуму. Только капитанская каюта, с запершимся там д'Обелем, осталась не разобранной.

Установив курс в военный космопорт и распределив вахту среди двух экипажей, Спайс и Тантура дали утомленным людям отбой. Все, исключая, конечно, вахтенных, тут же увалились спать и поднялись только за несколько часов до подлета к космопорту.

Военный космопорт Новая Кармелита на орбите Филстона походил издали на огромный улей: сотни судов самого разного класса одновременно садились и стартовали с его площадок. Глаза разбегались от такого количества разноцветных огоньков; даже задавшись целью проследить путь одного из кораблей, невозможно было удержать его в поле зрения. Все операции по посадке и старту выполнял автодиспетчер космопорта, а потому какие-либо аварии были исключены.

Тантура отправил в космопорт запрос на стыковку и начал снижать скорость. Вскоре запрос был обработан, и управление катером взял на себя автодиспетчер. Корабль на малой скорости будто с подчеркнутой аккуратностью направился к одному из стыковочных узлов.

— Сообщение от капитана Менстона, — доложил Тантура, — предварительная стоимость захваченных призов — три миллиона рубларов.

Кают-компания потонула в криках и свисте, все бросились поздравлять Спайса и его экипаж. Это была действительно крупная добыча, редко встречались контрабандисты с товаром, на сумму большую, чем на миллион. А пять процентов от трех миллионов очень даже неплохая сумма. Даже поделенные на весь экипаж.

Шум в кают-компании уже не утихал до самой стыковки, хотя еще целый час корабль под управлением автодиспетчера всячески маневрировал: то поворачивал, то ускорялся, то тормозил...

Но вот наконец катер качнуло в последний раз, и из динамиков донеслось привычное: 'Добро пожаловать в военный орбитальный космопорт Новая Кармелита'.

— С удачной пристрелкой всех, — произнес обязательную в этих случаях фразу Тантура как командующий катером.

К космопорту корабли до класса С включительно пристыковывались носом к специальной стыковочной стреле. Отсюда и пошло выражение 'пристрелиться', то есть пристыковаться к стреле. Эта же стрела служила монорельсом для капсул, которые перевозили людей и грузы с космопорта на корабль, и обратно.

— Все на землю, — последовал дальнейший приказ. Под землей в данном случае подразумевался космопорт.

Все, весело топая гравитопами, двинулись к носовому шлюзу, и только Тантура, тяжело вздохнув и ещё раз проверив, все ли системы заглушены, направился к капитанской каюте. Теперь во что бы то ни стало надо было достучаться до графа: в космопорт должны были ехать все...

Но уже через десять минут Тантура влез в капсулу для перевозки.

— А где же граф? — своим бесцветным голосом поинтересовался штурман Спайса.

Тантура растерянно пожал плечами:

— Приказано без него...

— Ого! — хохотнул Лепестон. — Видать наш граф и в самом деле большая шишка, раз за ним персональную капсулу пришлют. Только добавит ли это ему смелости?

Под общее веселье капсула резво тронулась, и через несколько минут пассажиры уже были в шлюзе порта. Отсюда им пришлось пройти в карантинную камеру, так как некоторые члены экипажа побывали на контрабандистских судах. Впрочем, эта процедура никому ни испортила настроения, и все весело вывалились в предшлюзовую, где их встречал прапорщик Иванько.

— Ну-ка, Михалыч, — обратился к нему штурман, ставя ему на стол коробку, — легализуй-ка нам вот это в счёт наших премиальных.

Коробку прихковой водки дальновидный штурман захватил еще во время визита на контрабандистский флагман. Хотя это и было полузаконно, но можно было взять часть захваченного приза в счёт пяти процентов, причитающихся экипажу.

— Сейчас оформим, — одобрительно крякнул старый прапорщик.

Прихковая водка мягкая на вкус, пьётся почти как сладкий чай и дает очень лёгкий абстинентный синдром. Хотя печени от этого легче не становится.

Тут открылся выходной люк, и человек в гражданском буквально втащил графа д'Обеля в предшлюзовую камеру. На графа жалко было смотреть, весь бледный, с бегающими глазами, он, словно пьяный, еле держался на ногах. Стараясь ни на кого не смотреть, человек в гражданском под презрительные взгляды окружающих потащил графа прочь.

— Д'Обель с нянькой, — прокомментировал Лепестон, и камера потонула в хохоте.

Прапорщик шустро оформил все документы на легализацию водки и получил в своё владение одну бутылку согласно давней негласной традиции. Прапорщик уважал традиции, а ещё больше он уважал чтивших традиции.

Теперь все формальности были разрешены, и вся компания с вожделенной коробкой направилась в казарменную столовую, чтобы отметить первый крупный военный успех Спайса...

V

Спайс проснулся от стука во входной люк каюты. Судя по громкости и частоте, стучали уже давно. Спайс, чувствуя, что всё ещё пьян, с трудом продрал глаза и взглянул на часы: было три часа ночи. Ругнувшись, он дал чуть-чуть света в каюте и разблокировал люк.

В каюту вошли командир Талмерской заставы капитан-лейтенант Макгинс и капитан Стосман. Спайс тотчас же вскочил, похвалив себя за то, что завалился спать, сняв только китель. Хотя этому причиной была вовсе не дальновидность лейтенанта...

Хмурые лица обоих не предвещали ничего хорошего. Старый каплейт выглядел ещё старше, чем есть на самом деле. Видать, его ребята переборщили малость с празднованием удачного боя.

— Ты садись, — однако голос капитан-лейтенанта прозвучал почти ласково.

Спайс сел на кровать; командующий устало опустился на стул напротив и, кашлянув, начал:

— Лейтенант, видишь ли, за эти несколько часов многое произошло, — каплейт замялся. — В общем, ты обвиняешься в трусости, в неумелом командовании и пособничестве контрабандистам.

Это было то, что Спайс ожидал услышать меньше всего.

— Мы знаем, что это все сфабриковано, — дальше каплейт заговорил быстро, — я уверен, что ты и спас всю эту чёртову операцию. Но... у графа д'Обеля оказалась большая протекция наверху, даже слишком большая, чем все мы думали... В общем, через два часа после вашего возвращения его доклад уже лежал у командующего Сидорова, где было подробно описано, как он, д'Обель, подбил два контрабандистских корабля и остался целым, в то время как ты чуть не погубил всю операцию и свой катер.

— Достаточно посмотреть бортовые журналы, — возразил Спайс, холодея от предполагаемого ответа.

— Сегодня кто-то тайно проник на катер д'Обеля и выкрал журнал, буквально взломав панель управления. Ты — первый на подозрении.

— А мой бортовой журнал? Надо только дождаться буксиров и...

— На твоем катере — прервал каплейт, — уже побывали агенты внутреннего расследования. Они доложили, что твой журнал исчез. Исчезли также все журналы контрабандистов. Опять же ты главный подозреваемый.

На это Спайс даже не нашелся что сказать.

— Как видишь, те, кто поддерживают д'Обеля, привлекли все свои связи. В результате все ошибки д'Обеля: трусость и неумелое командование — списали на тебя. А вспомнив, что ты уроженец Телтона, приписали тебе сочувствие катрионским террористам и обвинили в пособничестве контрабандистам.

— Во время телтонского мятежа мне вообще было только пять лет, — буркнул Спайс.

— Знаю, — устало отвечал Макгинс, — и твои родители, погибшие во время мятежа, не были террористами, иначе тебя просто не взяли бы в Имперский Космофлот. Я только что от Сидорова, — у него практически прямой приказ назначить виноватым тебя. Уже утром состоится заседание трибунала, приговор уже известен: разжалование и пожизненная высылка на копи Нью-Марса.

Каплейт помолчал.

— Сейчас идут допросы членов обоих экипажей, участвовавших в операции. Перед этим всех настойчиво предупредили, что любой, кто поддержит тебя, также предстанет перед трибуналом как соучастник.

Спайс криво усмехнулся про себя: этот ход он уже предвидел.

— После всего, думаю, мало, кто уже осмелится перейти дорогу д'Обелю. Их трудно в этом винить, это означает крест не только на карьере, у многих семьи... — командующий тяжело вздохнул. — Единственное, что мне удалось, не доводить дело до трибунала... если ты подпишешь вот это, — последние слова дались каплейту особенно тяжело, и он был рад, что наконец-то избавился от них.

Спайс взял протянутую бумагу. Это было его, Спайса, признание по всем пунктам обвинения.

— Если подпишешь, тебя просто разжалуют и уволят из флота, правда, без права восстановления. Твой экипаж будет избавлен от преследования

— Зачем им моё признание?

— Прямых доказательств твоей вины нет.

Спайс кивнул и молча поставил свою подпись.

— Мне очень жаль, но это все, что я смог сделать, — сказал каплейт, забирая документ и поднимаясь.

Неловко попрощавшись, Макгинс и Стосман вышли.

VI

Военный космопорт гражданских судов не принимал, а потому экс-лейтенант Спайс ожидал в предшлюзовой камере, когда закончится погрузка грузового корабля, чтобы на нём навсегда покинуть Новую Кармелиту и Имперский Космофлот и добраться до ближайшего гражданского порта.

Спайс был в форме, но уже без знаков различия. Д'Обель работал оперативно, а потому уже к обеду следующего дня Спайс был свободен как галактики во Вселенной.

Вещей было немного, как, впрочем, и денег; и теперь Спайс гадал, куда же он сможет улететь из этой планетарной системы.

Из провожающих был только прапорщик и то только по долгу службы. Во избежание каких-либо волнений, командующий Филстонской пограничной зоны Сидоров еще с утра выгнал все свободные от вахты катера на учебную тревогу.

Вдруг открылся входной люк, и в камеру ступил Лепестон. Тоже с личным рюкзаком. Спайс обрадовано вскочил. Бортстрелок (и еще связист) был единственным, кто на допросе, несмотря на угрозы, не испугался сказать правду.

— Здорово, командир! — еще с порога воскликнул Лепестон.

— Привет, стрелок. Куда это ты собрался?

— Уволился.

— Зачем?

Лепестон зло сплюнул на палубу.

— Мы такой бой сделали, а все этому трусу д'Обелю приписали. Я лучше в гражданский флот подамся, там тоже стрелки нужны.

— А если скучно станет?

— Тогда уйду к контрабандистам. У них точно скучно не будет!

Входной люк снова отворился, и вошел капитан-лейтенант Макгинс. Спайс и Лепестон по привычке вытянулись. Хотя не только по привычке: каплейта подчиненные действительно любили и уважали. Макгинс начинал простым рядовым здесь же, в Новой Кармелите, и постепенно дослужился до командира заставы. Родных у него вроде не было, всю свою жизнь он посвятил Имперскому Космофлоту, да он и не представлял себе жизни без флота.

— Ну что вы, вольно, — Макгинс, подойдя, обоим крепко пожал руки. — Жаль, что приходится уходить из Флота таким ребятам.

— Лучше уйти, чем ходить в патруль со всякими д'обелями, — ответил Лепестон. — Уж не знаю, как его экипаж будет дальше служить...

— Д'Обеля переведут в другую пограничную зону. Даже с повышением.

Лепестон присвистнул.

— Грузовик закончил погрузку, ребята, — подал голос прапорщик.

— Ну, удачи вам, — Макгинс еще раз пожал руки своим бывшим подчиненным, и те, попрощавшись, двинулись на посадку в перевозочную капсулу.

Смотря через иллюминатор на всё увеличивающийся массивный корпус грузолёта, Спайс вдруг почувствовал, что ему по-настоящему страшно. Всё, что он умел и любил, к чему стремился оставалось в Имперском Космическом Флоте

Он не представлял себе жизни без Космофлота, он ничего не умел, кроме как служить... А теперь все надо было начинать сначала.

Некоторые термины

Погонные орудия — орудия, расположенные на носу судна и предназначенные для ведения боя по курсу.

Уходные орудия — орудия, расположенные на корме судна и предназначенные для ведения огня по преследователям.

Бакборт — левый борт судна.

Штирборт — правый борт судна.

Приз, призовое судно — захваченное судно; призовая команда — команда, посланная на призовое судно.