Плазмодий

— Током убило. Там куча свидетелей, в том числе и родители, так что анализа крови будет достаточно, — ответил мой 'сопровождающий', которого следователь называл Петровичем. — Распишись и мы поехали.

— Вызов? — понимающе спросил молодой доктор, уже ставя росписи на каких-то бланках, закрепленных на протянутом ему планшете.

— Лежалый в лесопосадке, — вздохнул Петрович.

— Ко мне не везите, — тут же предупредил 'мой' доктор. — И без этой, — он мотнул головой в сторону моего тела, — на весь день работы.

— К Славке во второй повезем, — кивнул Петрович. — Ну, бывай, Саня.

— Давай, Петрович, удачи.

Петрович ушел, толкая перед собой каталку, а я осталась стоять рядом со своим трупом, который теперь лежал на стальном столе. Доктор стоял рядом и читал мой сопроводительный лист:

— Вероника Никитична Стрелецкая, ммм... года рождения, хм... пятнадцать лет? — Он оторвался от бумаг и окинул оценивающим взглядом мой труп, задержав его на моей груди, после чего констатировал: — Акселерация, епти! — и вернулся к чтению. — Проживала... училась... не привлекалась... не болела... Смерть в ...надцать — семнадцать от удара электричеством. Мда, девочка, и чего ты туда полезла?

— Сама себя спрашиваю, — буркнула я.

— Красивая, — от голоса, раздавшегося внезапно над самым ухом, я даже подпрыгнула и... взлетела под потолок. Оттуда я увидела второго работника морга, который как раз и походил на персонажа моих ранних представлений о патологоанатомах. Единственное отличие — этот тоже был относительно молодой, а вот халат и передник... Мама моя, что это на нем поналипало?!

— Да, в самом соку деваха, — согласился Александр.

Я поморщилась. Похоже, сейчас мне предстоит выслушивать все традиционные мужские высказывания про рано развившихся красивых девушек. Но я ошиблась. Мужчины не стали развивать тему, а перевели разговор в деловое русло:

— Вскрывать будем? — спросил 'мясник' — так я окрестила пошедшего патологоанатома.

— Нет, Петрович сказал не нужно, там свидетелей тьма была. Девочку током убило на глазах у родителей, так что резать незачем. Внешний осмотр и анализ крови на наркоту для протокола, и хватит с нее.

— Да, жалко такую цыпочку кромсать, — взгляд мясника блуждал по моему мертвому телу. И хоть оно еще было в одежде, я все равно ощутила себя голой.

— Родителей ее жаль, — бросил Александр.

— Угу, — согласился 'мясник'. — Ладно, раз резать не надо, пускай здесь остается. Раздену только.

— Давай. Я пока с повешенным закончу.

И он ушел. 'Куда ты! — захотелось мне закричать. — Не оставляй меня наедине с этим... мясником!' Но, конечно, Александр ничего не мог услышать. Да и если размышлять логически, то мне уже должно быть все равно, что происходит с моим телом, ведь я мертва и по идее мне уже ничего не страшно. Но это только по идее, а на самом деле мне было совсем не все равно, что мое мертвое тело сейчас будет раздевать какой-то озабоченный мужик; почему-то со смертью не отключилось чувство стыда за свою наготу и более того, во мне постепенно нарастал иррациональный страх перед близостью этого чужого мужчины.

— Дура, он всего лишь выполняет свою работу! — уговаривала я себя. — Что он тебе сделает, ведь ты труп!

Но моя другая, более эмоциональная половина возражала:

— А вдруг он извращенец? Ты только посмотри на выражение его лица, он же сейчас слюной захлебнется!

— Ну и что? Мужики даже фотографии с голыми девушками способны слюнями заливать. Ты, кстати, тоже, когда дело касается фоток с парнями. Это естественная реакция.

— Естественная реакция на труп? — саркастически спросила моя вторая половинка.

— Да ладно, не все ли равно? Я мертва, так что поздно права качать.

Пока я сама с собой спорила, 'мясник' успел полностью раздеть мой труп. Даже трусиков, гад, не оставил.

— Сань, готово! — крикнул он куда-то на выход из залы.

— Пять минут, Жень, подожди, — прилетело в ответ.

— Окей, перекушу пока, — ошарашил меня мясник своим ответом.

— Он перекусит? Здесь, в морге? — изумилась я.

Так оно и оказалось. Мясник Женя внезапно потерял к моему обнаженному телу всякий интерес, отошел к раковине в углу залы и довольно-таки символически вымыл руки, а потом и вовсе куда-то удалился. Даже как-то обидно стало, променял меня на бутерброд...

Пока 'докторов' не было, я принялась осматриваться, благо наблюдательная позиция под потолком (я так там и висела, не имея понятия, как же спуститься на пол) позволяла это сделать прямо с места, не пересекая довольно просторную залу. Знание того, что мне не придется наблюдать собственное вскрытие, принесло немалое облегчение, и я почувствовала себя в морге смелее. Да и просто смотреть в одну сторону, избегая взглядов по сторонам, было морально тяжело. Уж лучше оглядеться, удовлетворить болезненное любопытство, что накапливалось внутри, чем придумывать себе всякие ужасы и трястись от страха. Приняв такое решение, я перевела взгляд на соседний стол с покойником.

Ну что сказать? Боялась я напрасно — все трупы, а их было семь, оказались накрыты простынями. Никаких ужасных кровавых пятен, оторванных конечностей и зияющих ран. Никаких тазиков с мозгами, глазами или извлеченными из тел внутренностями. Стальные столы с телами, стоящие рядком; стены, оклеенные белым кафелем; бетонный пол со сливными решетками в центре залы — вот и все отличительные особенности морга. У одного из забранных решетками и зашторенных белой тканью (тоже простыни, что ли?) окон, стоял заурядный письменный стол, заваленный кипами папок и исписанными листками бумаги. К нему примыкал другой стол, на котором стояли штативы с пробирками, микроскоп и кюветы с различными мелкими медицинскими инструментами. Я даже слегка разочаровалась, что все так тривиально и не страшно.

Вскоре вернулись мои 'доктора'. Александр шел, на ходу оттирая с передника какие-то красные брызги мокрой тряпкой, и я поняла, что поторопилась расслабляться — все ужасы морга присутствовали, но на мое счастье не в этом зале. Евгений явился с огроменным надкушенным бутербродом в руке и продолжал его флегматично поедать все то время, пока его напарник внимательно осматривал мое тело...

— Чистенькая малышка, даже синяков нет, — между укусами прокомментировал он. — Ухоженная, сразу видно, что из хорошей семьи.

— Да, можно было и не раздевать, — согласился Александр.

— Нет, ну почему же, осмотреть все равно надо было, — мясник окинул мое тело взглядом Горлума: 'Моя прелесть!'

— Пффф! — фыркнул Александр. — Оставь свое рвение для начальства. Я-то знаю, что ты просто похотливый старый извращуга.

— Похотливый, но не старый, — не стал особо отпираться 'мясник'.

Похоже, это была их традиционная шутка.

— Ладно, сейчас заберу кровь, и одевай ее. Незачем лишний раз травмировать родителей, итак им не сладко...

— Это да... — согласился Евгений. И вдруг он прищурился, словно что-то увидел на моем теле. — Хм. А это что такое?

— Где? — вернулся к столу Александр.

— А вот, смотри, на пальцах налипло. Слизь какая-то. На плевок похоже. Может когда падала, угодила рукой куда?

— Возможно. Вытри, — Александр снова направился к столу с пробирками, а потом передумал. — Хотя постой, дай-ка я это на анализ возьму, мало ли...

— Сань, да сопли это, стопроцев. Чего ты так любишь жизнь себе усложнять?

— А вдруг не сопли?

— А что тогда?

— Может это слизь ядовитой тропической лягушки, которых запрещено в страну завозить? И девочка умерла от отравления, а не от удара током. Знаешь, ее ведь с выставки экзотических животных привезли.

— Шутишь? — 'мясник' даже жевать перестал. — Что, есть такие лягушки?

— Есть.

Евгений некоторое время смотрел на мою руку, к которой прилип дохлый плазмодий, а потом откусил от своего бутерброда и бросил:

— Да плевок это, Сань, только время потеряешь.

Но его щепетильный напарник уже соскоблил часть слизевика с моих пальцев на предметное стекло и унес к микроскопу.

— Все, остальное смой и одевай ее, — сказал он.

Евгений пожал плечами, сунул в рот остатки бутерброда и тряпицей, извлеченной из кармашка передника, стер с моей руки злополучного слизевика. После чего тряпица была возвращена в его карман. Фу!

— Слыш, Жека, а оно живое, — вдруг произнес Александр.

— Ты про что? — его напарник занимался тем, что проявляя незаурядную сноровку, обряжал мой бездыханный труп в одежды.

— Да про эту слизь. Это не мокроты, я даже не могу объяснить, что это такое. Какой-то многоядерный комок цитоплазмы без определенной формы и без оболочки. Отошлю на экспертизу, пускай там разбираются.

— Дай-ка глянуть, — 'мясник' бросил возиться с пуговицами на моей блузке и пошел к напарнику. — Хм, шевелится. На амебу похоже, только без оболочки. Протистологам работа.

— Да, отправлю им. Ч-ч-черт! — внезапно он выскочил из-за стола, словно ошпаренный. — Там же кофе в сухожарке варится!

Произнеся эту таинственную фразу, доктор выбежал из комнаты, 'мясник', посмеиваясь, потопал за ним. Я им жутко завидовала: 'Кофе пошли пить, а я тут висю... Во всех фильмах приведения свободно летают, а я как воздушный шарик — пока не дернешь за веревочку, буду болтаться на одном месте! Какое-то неправильное я привидение... — А еще мне захотелось взглянуть на плазмодия под микроскопом. — Что же это получается, меня током убило, а какого-то слизевика нет? Несправедливо!' Но не буду я Никой Стрелецкой, если не попытаюсь добиться своего. 'Все летают, и я научусь! — твердо решила я. — Так, сначала придумаем стратегию. Мммм... желаю опуститься на пол! Сильно желаю! Сильно-сильно-сильно! — ничего не произошло, как висела я под потолком, так и осталась висеть. — Не сработало... Ладно, попробую по-другому'. На этот раз я сосредоточилась воображаемой сцене, где представила себя спускающейся на пол и идущей к микроскопу. Эффекта — ноль. 'Что же я делаю не так? — размышляла я. — Ведь это должно быть очень просто. По идее'. Я в раздражении посмотрела на стол с микроскопом. 'Тут всего-то несколько шагов сделать — и уже на месте, а я...' Не успела я додумать эту мысль, как меня плавно повлекло к микроскопу. 'Ой. А как я это сделала? Ну, ладно, потом разберусь, а сейчас посмотрю на увеличенного плазмодия' — и я приникла к окуляру микроскопа.

Моему взору предстало вздрагивающая желтовато-серая студенистая масса со множеством темных точек внутри. Зрелище не впечатляло. 'И где тут ядра и эти, как их... органоиды?' Я посмотрела на кусочек слизевика невооруженным глазом, но почему-то увидела его таким же, как и под микроскопом. Что такое? Я отстранилась от микроскопа подальше, но слизевик не пожелал уменьшаться. Более того — теперь все предметы вокруг тоже многократно увеличились, я легко могла рассмотреть каждую деталь их поверхности. Мгновением позже я выяснила, что, стоит только присмотреться, и любая интересующая меня деталь начинает увеличиваться сильнее, а когда я теряю к ней интерес или перемещаю взгляд, то вещь уменьшается до обычного размера. Предметы, находящиеся вдалеке от меня или слишком затененные рассмотреть подобным образом не удавалось, а те, до которых я могла достать рукой увеличивались очень легко. Мне стало интересно узнать пределы этой моей способности и, выбрав объектом своих исследований слизевика, я принялась концентрировать на нем свое внимание.

Комочек слизи на предметном стекле стал стремительно расти в размере, постепенно закрывая собой все поле моего зрения. Это походило на работу мощного зума в видеокамере. И вот темные точки, которые я видела в слизевике под микроскопом, уже выросли до коричневых шариков с пористой как поролон поверхностью, а вокруг них дрейфовали какие-то фасолины, трубочки и пузырьки, внутри которых виднелись кусочки чего-то еще. Цитоплазма, которая под микроскопом выглядела как сероватая капелька желе, превратилась в строго структурированное образование из крупных комков студня, между которыми циркулировала вода. Там и сям студень пронизывали какие-то трубки и нити. И все это находилось в непрестанном движении. Словно маленькие ледоколы плавали органоиды, уверено раздвигая комки студня, то и дело жадные пузырьки вакуолей отлавливали в потоках воды какие-то явно посторонние кусочки и втягивали их внутрь себя. Я выделила взглядом один из таких пузырьков и стала вглядываться внутрь. Мой зум послушно заработал — и вот я уже вижу, как захваченная вакуолью инородная крошка растворяется в более темной, чем вода жидкости. Через минуту от крошки ничего не осталось, а жидкость внутри вакуоли стала заметно темней. 'Здорово! — подумала я. — Надо еще что-нибудь приблизить. Вдруг я смогу увидеть молекулы?!'

Задуманное не удалось воплотить в реальность, потому что в этот самый момент сработал мой 'поводок' и меня повлекло прямо к ближайшей стене, за которой раздавались голоса работников морга. И что самое странное — влекло меня совсем не в том направлении, где осталось мое мертвое тело, а в совершенно противоположном. Не успела я удивиться этой странности, как проскользнула сквозь кирпичную кладку и очутилась в темноте. Было впечатление, что я попала внутрь шкафа потому, что передо мной виднелся светящийся силуэт дверцы. А сбоку от нее еще одной, и дальше тоже... И внизу. Машинально я опустила взгляд и у меня вырвался непроизвольный визг. Вернее я попыталась отчаянно завизжать, а на деле не издала ни звука — не могут приведения говорить, нечем им... Но мысленно я визжала, визжала и визжала, ведь я очутилась не просто в шкафу, а в холодильном шкафу, где лежали трупы. И вот из живота одного из них я сейчас и торчала. Как назло мне попался труп, с которого слетела простыня и моему взгляду предстала картина до черноты обожженной плоти и искаженное в ужасной посмертной гримасе лицо. Белели оскаленные в агонии зубы, казалось, что человек до сих пор кричит от мучительной боли. Его руки были согнуты в локтях и выдвинуты вверх. Скрюченные пальцы нацелились в меня, заставляя каждую секунду ожидать, что сейчас они меня схватят. Я не могла отвести глаз от этого страшного зрелища, мне казалось, что если я перестану смотреть, то человек зашевелится. И в то же время я страстно желала оглядеться по сторонам и убедиться, что из темноты вокруг, слегка подсвеченной из щелей, ко мне не тянутся другие мертвые руки. У меня всегда было живое воображение, а сейчас оно грозило свести меня с ума. Мой мысленный вопль не утихал ни на мгновение. На мое счастье мой 'поводок' снова натянулся и выдернул меня из холодильника в светлое помещение. Однако, картина, которая предстала моим глазам теперь, оказалась едва ли не хуже.

Патологоанатомы производили вскрытие. Александр как раз закончил надпиливать по кругу череп у раздувшегося синюшнего трупа голого мужчины, и, отложив обычную столярную пилку (!!!), ловко снял крышку черепа. Уй, мамочки! Я увидела настоящий человеческий мозг с темными пятнами кровоподтеков.

— Нормально его по голове шандарахнули, — констатировал Евгений.

Я машинально перевела на него взгляд и... не будь я привидением, то меня бы непременно стошнило от вида 'мясника', отпивающего из большой кружки, которую он держал в руке, обтянутой медицинской окровавленной перчаткой.