Популярный катангский лидер Моиз Капунда Чомбе выступал с нормальных умеренных позиций. Он поддерживал деколонизацию Конго, но при этом понимал, что без белых страна рухнет. Чомбе был обычным, слегка цивилизованным африканским расистом — людей не ел, на первое место ставил своих, но к белым, кроме коммунистов, относился с вынужденным уважением. Более того, Чомбе мечтал об автономии своей провинции Катанга, наряду с другой восточной провинцией — Касаи, являвшейся краеугольным камнем страны. Без Катанги Конго не стоило бы и ломаного гроша. Большая часть природных богатств страны залегала именно в восточных и юго-восточных провинциях.
После стэнливильского конгресса НДК, сопровождавшегося массовыми демонстрациями поддержки в окрестных деревнях и завершившегося 30 октября 1959 г., Лумумба был арестован и приговорен к 6 месяцам тюрьмы «за подстрекательство к общественным беспорядкам». В тюрьме Лумумба узнал о начавшейся в январе 1960 г. Брюссельской конференции «круглого стола», на которой бельгийское правительство совместно с лидерами основных политических партий и группой традиционных вождей хотело определить будущее Конго. Делегация НДК, к которой присоединилось большинство конголезских представителей, единогласно отказалась от участия в конференции, пока лидер партии находится в тюрьме.
Бельгийцы не ожидали такой общенациональной солидарности и были вынуждены отступить. На Конференции был определён срок для передачи власти в Конго местным политикам — 30 июня 1960 года.
С 11 по 25 мая в Бельгийском Конго состоялись первые выборы в нижнюю палату парламента и в провинциальные собрания. 9 июня прошли выборы в сенат Конго. Партия Лумумбы НДК завоевала 33 из 137 депутатских мандатов в палате представителей, еще 8 мест достались ее союзникам. В состав фракции НДК вошли представители пяти провинций страны. ПНП в парламенте представляли 14 депутатов из трех провинций. 13 мест завоевали кандидаты от ПАС и 12 — от АБАКО, все в избирательных округах Леопольдвиля. НДК-К получила 8 депутатских мандатов от провинции Касаи. Кандидаты КОНАКАТ и БАЛУБАКАТ завоевали по 8 мест от провинции Катанга. Остальные места в палате представителей поделили мелкие партии и независимые кандидаты. Премьер-министром при большой поддержке народа был избран Патрис Эмери Лумумба.
Бельгия оставила за собой право координировать военную помощь, предоставляемую Республике Конго, а также выступать арбитром в конфликтах между центральными и провинциальными органами власти. Тем самым под суверенитет и территориальную целостность Конго была заложена бомба, которая не замедлила взорваться вскоре после того, как в июне 1960 г. Патрис Лумумба возглавил коалиционное правительство страны. В этом правительстве пост министра иностранных дел достался Жану-Жюстену Мари Бомбоко, первоначально поддерживавшему Лумумбу, но затем основавшему собственную партию «Союз Монго». Министром образования был назначен Пьер Мулеле, представитель народности мбунду, из западной провинции Квилу.
Одновременно на заседании обеих палат парламента президентом Конго был избран Жозеф Касавубу. Лумумба, по-видимому, искренне верил, что на базе коалиционного руководства можно достигнуть согласия даже с наиболее упорными оппонентами идеи унитарного государства. Это была вторая бомба под политической стабильностью в Конго.
В конце мая в Конго вернулась из Египта большая группа молодых специалистов, с 1958 года проходивших сокращённый курс обучения в Александрийском университете по инициативе Коминтерна. (АИ, см. гл. 04-18). Это были молодые мужчины и женщины, общим числом около 100 человек — гигантский кадровый резерв для столь отсталой страны, как Конго в 1960-м. В начале июня премьер-министр Лумумба встретился с каждым из них и определил им участки для работы. (АИ)
Выдвинутый Лумумбой проект экономического развития предусматривал создание сильного госсектора, что стало ещё одним камнем преткновения во взаимоотношениях с Западом и региональной оппозицией. При этом Лумумба критиковал сторонников широкой национализации из своего окружения.
Уже 14 мая начались первые беспорядки.
Бельгийский командующий колониальной жандармерией («Force Publique») генерал-лейтенант Эмиль Янсенс, по совету нескольких белых наёмников уже пытался обучать офицеров из местных, на замену бельгийских командиров подразделений. Попытка использовать на должностях младших офицеров уже обученных наёмниками негров из Родезии успеха не имела. Они были уроженцами других племён, не знали французского языка, на котором отдавались команды в жандармерии Конго, и местные солдаты не спешили им подчиняться. (АИ). Усилиям Янсенса мешал неприкрытый расизм с обеих сторон, и желание чёрного населения избавиться от «засилия белых». Негры считали, что независимость должна привести к немедленным социальным изменениям, и сохранение позиций белых на ключевых постах в жандармерии и администрации их возмущало.
Тем временем советский посол в Бельгии Сергей Алексеевич Афанасьев передал королеве Елизавете личное письмо Первого секретаря Н.С. Хрущёва. В письме Никита Сергеевич выражал озабоченность безопасностью белого населения Конго после обретения независимости:
«Ваше Величество!
Решением Брюссельской Конференции 30 июня Бельгийское Конго должно получить независимость. Советский Союз всячески приветствует и одобряет это решение. Однако, учитывая сложившиеся между нами в последние годы дружественные отношения, и опираясь на печальный опыт Алжира и Кении, я вынужден высказать некоторые опасения.
Длительное пренебрежение бельгийских властей насущными потребностями коренного населения Конго не добавило бельгийцам популярности. В частности, уровень образования среди конголезцев недопустимо низок, в некоторых районах страны до сих пор сохраняются традиционные племенные верования и обычаи, в том числе — каннибализм.
В ситуации, когда эта масса населения, охваченная сильными эмоциями по поводу обретённой независимости, неминуемо превратится в неуправляемую толпу, среди гражданского населения возможны многочисленные жертвы. Судя по событиям в Алжире, первыми, вероятнее всего, могут пострадать белые женщины и дети.
Рекомендую уведомить о грозящей гражданам Бельгии опасности короля Бодуэна и заранее принять меры для организации эвакуации хотя бы женщин и детей в метрополию.
Ваше величество зарекомендовало себя как политик, дружественно настроенный к русскому народу. Исходя из соображений гуманности, беспокоясь о судьбе беззащитных гражданских лиц, Советский Союз готов предложить свою непосредственную помощь для эвакуации — транспортные самолёты советских ВВС и пассажирские самолёты «Аэрофлота».
С 30 июня по 8 июля я буду с визитом в Австрии. Бельгийские представители могут связаться с советским руководством через нашего посла в Бельгии, или посла Бельгии в Австрии, если возникнет подобная необходимость.
С уважением, Н.С. Хрущёв.»
Похожее по содержанию послание Первый секретарь направил и президенту Франции де Голлю. Тот хорошо помнил резню в Алжире, и отнёсся к предупреждению советского лидера со всей серьёзностью. Между Хрущёвым и де Голлем состоялся телефонный разговор, в ходе которого лидеры СССР и Франции договорились о совместных действиях по оказании помощи Бельгии в эвакуации гражданских лиц, если такая необходимость возникнет. (АИ)
После событий в Агадире, где советские моряки и французские легионеры вместе участвовали в спасении жертв землетрясения (АИ, см. гл. 05-05) президент Франции оценил возможности СССР по проведению гуманитарных и спасательных операций. Хрущёв и де Голль договорились об систематическом обмене опытом, в рамках которого несколько десятков офицеров советских ВДВ прибыли на стажировку во Французский Иностранный Легион, сначала в Алжир, а затем были переброшены во Французское Конго. Здесь они проходили акклиматизацию, изучали французский язык «методом погружения», знакомились с особенностями африканского ТВД и тактики действий в тропиках. Также французы в порядке обмена опытом передали СССР несколько комплектов снаряжения и тропической формы Легиона, на основе которых разрабатывалась тропическая форма для советских военнослужащих (АИ).
Королева Елизавета тоже прислала ответное благодарственное письмо. Она не подозревала, что Хрущёв не предполагает, а знает, что должно произойти в Конго.
Советские представители под видом агентов Коминтерна уже более года работали непосредственно с Лумумбой, пытаясь направить его усилия в требуемом направлении. Экономисты Коминтерна разработали для Конго программу экономического развития, предусматривавшую введение государственной системы бесплатного образования, а затем и бесплатного здравоохранения, 8-часовой рабочий день, систему социального обеспечения, включавшую пенсионное обеспечение с 60 лет, ежегодные отпуска и оплату больничных листов. (АИ) Для колониального Конго это было неслыханно. Перечисленные меры предполагалось вводить постепенно, на протяжении нескольких лет, по мере создания национальной экономической базы для проведения реформ.
Лумумба предложенную программу поддержал, и обнародовал её на одном из первых заседаний сформированного 26 июня нового правительства страны. (АИ). Однако, в разговорах с ним чувствовалась его ненависть к бельгийцам. Как ни убеждали его коминтерновские советники, что без помощи белых специалистов, будь то бельгийские или советские инженеры, экономика страны рухнет в несколько дней, Лумумба, тем не менее, не мог перебороть своего неприязненного отношения к бывшим колонизаторам. Что ещё хуже — многие конголезцы не видели особого различия между белыми вообще.
Моиз Чомбе не скрывал своих намерений отделить Катангу от Конго. Уже 29 июня, ещё до церемонии передачи власти в Конго избранному правительству, он заявил о независимости Катанги от Бельгии. Чомбе, к тому времени самый популярный человек на юге страны, не испытывал большой любви ни к Лумумбе, ни к президенту Касавубу.
30 июня в Конго прибыл бельгийский король Бодуэн. На церемонии во Дворце нации в Леопольдвилле он выступил с речью, в которой он провозгласил конец колониального правления в Конго как кульминацию бельгийской «цивилизаторской миссии», начатой Леопольдом II. Речь короля была выдержана в покровительственном тоне. Он заявил, что «конголезцам ещё предстоит оправдать оказанное им высокое доверие». В тон королю выступил и первый президент независимого Конго Жозеф Касавубу. Он произнёс речь о национальной модернизации, многорасовом обществе и сотрудничестве с бывшей метрополией. Колонизаторы уже активно работали с местными политиками, рассчитывая сохранить своё влияние в стране. Лумумба в этом смысле казался им наиболее неудобным. Новый премьер-министр требовал полной независимости страны и ухода из неё эксплуататоров. Бельгийцев и американцев, также внимательно наблюдавших за ситуацией в Конго, пугали и левые взгляды Лумумбы, толкавшие его к сотрудничеству с СССР. Радикализм главы правительства Конго не устраивал слишком многих.
В Конго для усиления местной советской резидентуры, после удачной операции в ЮАС был переброшен Иван Кузнецов, агент советской разведки. Имея особый статус оперативного работника, он подчинялся не резиденту, а напрямую Москве. В его зону ответственности, кроме Бельгийского Конго, было включено и соседнее Французское Конго, где, впрочем, ситуация была не в пример более стабильна. В Конго он действовал под именем Джона Смита, бизнесмена английского происхождения из Южной Африки. (АИ)
На церемонии передачи власти Иван сидел позади избранного премьера Лумумбы. Перед этим у них состоялся крупный и неприятный разговор. Иван пытался убедить Лумумбу, что ему не следует вылезать на трибуну и устраивать скандал. Однако, уговорить левого чёрного политика оказалось куда сложнее, чем убедить в изменении позиции советского руководства замшелого расиста африканера Фервурда. (АИ, см. гл. 05-08). Упрямо выпятив губу, Лумумба заявил Ивану примерно следующее:
— Эти белые мерзавцы считают, что независимость, которой они нас осчастливили — просто фигура речи, обычная бумажка, которой можно подтереться. Они думают, что мы и дальше позволим им грабить нашу страну, как они грабили её с 1885 года. Не выйдет! Я скажу им всё как есть, и пусть только попробуют меня остановить!
Иван несколько минут тщетно пытался уговорить африканца, но Лумумба упёрся рогом. Советский разведчик уже был готов оглушить упёртого негра рукояткой пистолета, для блага его страны и его же самого, но во Дворце нации собралось слишком много людей, и премьер-министр постоянно был на виду.
Когда президент Касавубу закончил говорить, на трибуну, поломав отрепетированный порядок мероприятия, вылез Лумумба. Он произнёс речь, от которой у присутствующих белых по коже побежали не то что мурашки, а натуральные африканские муравьи-людоеды. Лидер НДК-Л резко критиковал колониализм и описал независимость как венец успеха националистического движения. Его речь выразила всю боль народа, пережившего неисчислимые страдания под игом колонизаторов. В конце своего выступления, повернувшись к охреневшему королю, Лумумба выкрикнул: «Мы больше не ваши обезьяны!» («Nous ne sommes plus vos singes» — фр.. История реальная. http://warspot.ru/7211-irlandtsy-protiv-dikih-gusey-kongo-osada-zhadovilya)
Уже первыми принятыми законодательными актами правительство Лумумбы попыталось добиться реального контроля над ресурсами страны. Лумумба пытался вывести Конго на путь, ведущий к экономической самостоятельности. Он объявил о создании в ближайшем будущем государственного планирования, госсектора в промышленности и производственно-сбытовых кооперативов на селе, введении фиксированных цен на товары первой необходимости и повышении зарплаты рабочим. Был запрещён вывоз капитала за рубеж. Лумумба объявил об отделении церкви от государства и школы от церкви. Во внешней политике был взят курс на неприсоединение, полное освобождение Африки от колониализма и расизма.
Одним из первых шагов правительства Лумумбы на внешнеполитической сцене стало установление дипломатических отношений с СССР, на уровне посольств. Уже 7 июля 1960 года в Конго прибыл временный поверенный в делах Андрей Андронович Фомин, которого примерно через месяц сменил Чрезвычайный и полномочный посол Михаил Данилович Яковлев.
Чтобы быстрее войти в курс дела, Фомин встретился с Иваном Кузнецовым, который, благодаря своему опыту, уже мог считаться специалистом по Чёрной Африке в целом и Конго в частности (АИ). На его вопрос об особенностях характера Лумумбы, Иван только рукой махнул:
— Этот засранец непоколебим, как утренний стояк. Его легче пристрелить, чем уговорить. Если он ещё раз вылезет на трибуну с подобной х...йнёй, придётся открыть ему третий глаз.
— Гм... На лбу, или на затылке? — выдержав многозначительную паузу, поинтересовался Фомин.
— Х.з., смотря как повернётся... — пожал плечами Иван.
