Казаки

Кубанские Черкасы погибли; древнее их пепелище заняли Черкесы, народ смешанного типа, происшедший от метисации многих (более 30) разнородных племен, исповедывавших языческую, магометанскую и христианскую веру. Язык Черкесов также имеет много говоров и наречий, резко различающихся между собой. В состав этого народа в достаточной степени вошел и элемент славянский, собственно древнечеркасский, казацкий, что ясно сказывается как в антропологическом строении головы и всего тела жителей многих аулов, так и во внешнем облике их: в темно— и даже светло-русых волосах на голове и усах, серых глазах, в улыбке, звуках говора и проч. Но только язык и свою древнюю веру эти метисы в течение многих веков уже потеряли.

Историки последних трех столетий всегда смешивали названия Черкесы и Черкасы, по созвучии этих слов. Даже смешивают и теперь; но того не замечают, что название народа "черкасы", жившего по средней и нижней Кубани, очень древнее, известное еще в I и II вв. по Р.Х.; это коренное имя народа; кличка же "черкесы" — бранное, данное уже впоследствии этому народу персами и турками — серкеш и означающее "головорезы". Этой клички даже современные черкесские племена не признают и считают ее для себя обидной. Черкесы на своих наречиях себя называют то адыгэ, то идыге, ыдыгэ и проч., т. е. островитянами. Осетины же, по старой своей привычке, Черкесию и до сих пор называют "казакией", и они не ошибаются, потому что казаки-Черкасы есть древнейшие поселенцы этой местности. Днепровские Черкасы-запорожцы не даром в течение последних трех веков стремились переселиться с Днепра на Кубань, на старую родину своих предков, где была их древняя столица "Черкаса", отмеченная еще во II в. по Р.Х. географом Птолемеем".

Евграф Петрович Савельев "Древняя история казачества".

"Казачью печаль даже волки не грызут — такая она горькая".

(Народная мудрость).

"Волк точит зубы на охоте, а казак на войне".

(Народная мудрость).

"Людей набрать легко. Купить бочку спирта, развести и выкатить в поле. Сто грамм за приход, сто грамм за паспорт, сто грамм за подпись. К вечеру с одной станицы полторы сотни "казаков" наберем, а с района за неделю тысячу. Только зачем они, такие бестолковые и безвольные? Кто не забыл своих дедов-прадедов, кто стержень в душе имеет, тот сам свой путь выбирает"...

Казак Иван Рябцев, 2016 год.

"Настоящее?..

Его у нас нет. Есть только прошлое и может быть — будущее.

В прошлом будем черпать знания — чтобы совершенствовать будущее".

Петр Николаевич Краснов.

"Великое повеление Ваше исполнил. Пять лет жил в стране казаков на реке Двине, Юг-реке. Войско готовят, татар бьют каждую луну, знают древний секрет Тибета. В плену не живут, задерживают дыхание и умирают когда захотят. В лесах, болотах ходим, по рекам Юг, Пушмун (Пушма), тянем, ладьи в Мологу и в Итиль попадаем. Секут все Улусы. И этим путем обратно ладьи волокем. Мертвых и раненых не оставляют. Один может биться с десятью. Стрелы, наконечники литые, кольчугу, щит пробивают. Дротики кидают — шлем пробивают, ни один мимо не летит. Учат с малого, пока ходить может. В походной суме воск имеют. Им лошадям уши закладывают. С обрыва, с берега крутого их лошадь прыгает с хозяином и плывет. Конь их скачет 30 фарсахов в сутки. Проскакав, сразу садятся на второго коня и делают еще 30 фарсахов. Трое суток скачут до Итиля. Нет у них хилых и больных. Стрела летит по ветру пол-форсаха (здесь, надо сказать, лазутчик преувеличил или ошибся переписчик, фарсах равен 6 милям, это путь коня рысью примерно за час). Их нравы просты, женятся без церемоний, казачки их верны. С инородцем жить не будет, умертвит себя. А с казаком будет жить, кого полюбит. Атаманы и старосты их жестки. С разных становищ они собираются быстро, между становищами ездят вестовые, в сутки могут выставить тьму (10 тысяч) воинов, при каждом копье, сабля, кинжал, 10 дротиков, 100 стрел, 2 аркана. С каждым воином 3 коня, от него не отстают. Без аркана в поход не идут. В стане есть кузницы, мельницы. Золото у одного казака на всех. Воинами становятся с 16-ти лет. В пище скромны, спят открыто и в шатрах во время походов. Жилище их из бревен. Великий наш господин, передаю вам это с торговцем хивинцем, Вами посланным. Нам надо замириться с этим народом, на службу взять и тогда Ваша звезда — юлдуз засияет над Вечерними странами и странами утренними. Их победить нельзя, убить можно. Али Беи Насыров".

ПИСЬМО ТУРЕЦКОГО ЛАЗУТЧИКА ВЕЛИКОМУ ХАЛИФУ В БАГДАД, 1293 ГОД (письма Халифа, том 3, стр. 148).

"Добрососедские отношения с другими народами, конечно, нужны. Мы рады хорошим гостям. Но это не значит, что приехавшие на мою землю инородцы будут гадить на моих глазах, а я буду молчать и терпеть".

Петр Молодидов.

"Пора уж уяснить, что служить нации и администрации — это разные вещи! И какой смысл выпрашивать то, что вам никто никогда добром не отдаст?

Время кучи-малы кончилось. Пора собирать единомышленников!"

Петр Молодидов.

"Казак, по влечению, менее ненавидит джигита-горца, который убил его брата, чем солдата, который стоит у него, чтобы защищать его станицу, но который закурил табаком его хату. Он уважает врага-горца, но презирает чужого для него угнетателя солдата.

Казак большую часть времени проводит на кордонах, в походах, на охоте или рыбной ловле. Он почти никогда не работает дома. Пребывание его в станице есть исключение из правила — праздник, и тогда он гуляет. Вино у казаков у всех свое, и пьянство есть не столько общая всем склонность, сколько обряд, неисполнение которого сочлось бы за отступничество".

Лев Николаевич Толстой "Казаки".

"Так-то у нас один жил, из России приехал, все на бугор ездил, как-то чудно холком бугор называл. Как завидит бугорок, так и поскачет. Поскакал так-то раз. Выскакал и рад. А чеченец его стрелил, да и убил. Эх, ловко с подсошек стреляют чеченцы! Ловчей меня есть. Не люблю, как так дурно убьют. Смотрю я, бывало, на солдат на ваших, дивлюся. То-то глупость! Идут, сердечные, все в куче да еще красные воротники нашьют. Тут как не попасть! Убьют одного, упадет, поволокут сердечного, другой пойдет. То-то глупость! — повторил старик, покачивая головой. — Что бы в стороны разойтись да по одному. Так честно и иди. Ведь он тебя не уцелит. Так-то ты делай".

Лев Николаевич Толстой "Казаки".

"За ними двигалось знамя пророка, несомое эмиром так-же, как сопровождающее его два зеленых значка. Они развивались в воздухе рядом со знаменами Игнат-козаков. Это последнее войско, причисленное к гвардии хана, заключало шествие. Игнат-козаки, обязанные своими землями и своим именем обстоятельствам заставившим их эмигрировать из России оселились на Кубани. Некто Игнатий, несомненно больше ценивший свою бороду, чем свободу, возмутившись против Петра Великого за бритье бород, искал убежища у хана со своими многочисленными последователями. Татары нашли такое сходство между словом inat (упрямый) и именем Игнат, что оставили за ними это название, как обозначающее причину их эмиграции. Кажется, Игнат-козаки не особенно заботятся о чистоте своей христианской веры, но они сохранили ее символ на своих знаменах и крепко держатся за привилегию есть свинину. Каждый из наших Игнат-козаков имел при себе четверть свинины за плечами. Туркам очень не нравилось такое соседство знамени пророка и я слышал не раз, как они бранили сквозь зубы, как святотатство, то, что татары, благодаря своему здравому смыслу, находили вполне естественным. Остальное войско не имело такого вида довольства"...

Записки барона Тотта о татарском набеге 1769 г. на Ново-Сербию.

"Казакам эта власть, окромя разору, ничего не дает! Мужичья власть, им она и нужна. Но нам и генералы не нужны. Что коммунисты, что генералы — одно ярмо".

Михаил Шолохов "Тихий Дон".

"Одной правды нету в жизни. Видно, кто кого одолеет, тот того и сожрет... А я дурную правду искал. Душой болел, туда-сюда качался... В старину, слышно, Дон татары обижали, шли отнимать землю, неволить. Теперь — Русь. Нет! не помирюсь я! Чужие они мне и всем-то казакам. Казаки теперь почунеют. Бросили фронт, а теперь каждый, как я: ах! — да поздно".

Михаил Шолохов "Тихий Дон".

"Казаки на Дону живут не по моей воли, бывают в войне и мире без моего ведома".

Ответ царя Иоанна IV на жалобы Крымского хана.

"Каждый офицер, вступая в бой, должен быть на самой своей лучшей лошади и в самом лучшем костюме. В бой он должен вступать, словно идти на парад, так как, может быть, это будут его последние минуты в жизни".

Генерал Николай Бабиев, 1920 год.

"Казачество — такое, какое оно есть сегодня — государство, т.е. власть, не устраивает. С 1990 года возрождение стихийное. В 21-м веке казачество с его "навозным" патриотизмом — анахронизм; общины, традиции — средневековое мракобесие. "Упёртое казачество" современному государству европейского уровня просто вредно. Мы создадим новое казачество — из чего угодно, без так называемых казачьих потомков, тянущих нас назад к феодализму".

Советник Президента Российской Федерации по делам казачества генерал Трошев.

"Занятие хозяйством не мешало Гребенцам и пользоваться выгодами своего стратегического (военного) положения. Поселившись на бойком месте, на большой Черкасской дороге, по которой тянулись из одного конца в другой из Крыма и Азова через Куму в Терки, Дербент и Баку и обратно товары европейские, турецкие, персидские, бухарские, индийские, и пользуясь тем, что Терек и Сунжа были в то время гораздо многоводнее, чем ныне, почему "перелазы" (броды) через них были только в некоторых местах, известных казакам, Гребенцы залегали на бродах и собирали с проезжих купцов "дани-выходы", находя в таких занятиях выход удали своей молодецкой и добывая цветные шелка, золото и серебро для подруги тревожной своей жизни-гребенички, сохранившей и доныне, наряду с редким трудолюбием и домовитостью, неудержимую склонность к нарядам и украшениям, в виде ожерелий с "припойками" (монетами с припаянными ушками), дорогих поясов, блях, застежек, ярких шелковых бешметов, составляющих неизменную принадлежность одежды гребенской женщины.

Турция и Персия с первым появлением на Тереке казаков не дают Москве покоя своими вечными жалобами на то, что они Черкасскую дорогу затворили, по перелазам лежат, с купцов оброки берут великие, а иных и грабят и до смерти убивают, чем торговлю подрывают в конец. Но у Москвы был на это готовый ответ: "Сами знаете, что на Тереке и на Дону живут воры, беглые люди, без ведома Государева, не слушают они никого, и нам до казаков какое дело".

Михаил Караулов "Терское казачество в прошлом и настоящем".

"Еще задолго до того, как в России была введена всеобщая воинская повинность... мы уже "триста лет Царям служили на своих лихих конях, много раз врагов разили, отличалися в боях". В то время как на Руси и до сего времени боятся "красной шапки" — солдатского звания, казаки с испокон веков считали ратное дело самым честным, святым и привлекательным, и первой заботой своей ставили, чтобы "воинским промыслам помешки не было".

Михаил Караулов "Терское казачество в прошлом и настоящем".

"Поля Алании лежат широким простором. Это пустыня, в которой нет владельцев — ни аланов, ни пришлых. Иногда только проходят там казаки "ища", по их обычаю, "кого пожрать".

Матвей Меховский "Трактат о двух Сарматиях". 1521 год.

"В этом году султан Мурат (Murat), теперешний падишах, попытался воевать по той же причине и двинул было два сильных войска, думая лично стать во главе их; но потом, по милости Божией, последовал желанный мир, причём условием договора было впредь не допускать казаков на их чайках к морю. Но трудно будет соблюсти подобное условие, так как сами поляки, в виду мало доступности местопребывания казаков, окажутся не в силах укротить их, если только казаки добровольно не прекратят свои набеги, чему я не верю, ибо они бедны и доказали, что "aquae furtivae sunt dulciores"; если бы светлейший король польский назначил им хорошую плату, но — "hos opus, hic labor" — их много. Есть еще другие казаки, московские, сходные с польскими, которые спускаются по Танаи (Tanai); на море и на суше они поступают, как прочие.

Те и другие козаки очень дружны между собою, хотя их государи ожесточённо воюют друг с другом. Утверждают даже, что среди московских казаков есть много польских, и это правдоподобно, так как московы (Moscovi) по природе трусливы и весьма робки (codardi et timidissimi), малоопытны в военном искусстве, а казакам необходимо иметь большой навык и львиное сердце (cuor di leone).

Ди Асколи "Описание Черного моря и Татарии". 1634 год.

"Все Козаки одного роду.

Оных трояких Козаков надобно почитать за один народ по-сходственности их образа, языка, домостройства, одежды, и богослужения, да можно и думать, что все оные народы и земли прежде сего под владением Российских Князей состояли, для того что их города деревни, горы, реки и пр: и поныне имеют наимянование Российское, и сторона около Украйны и Подолии Россиею называется, как то наше мнение и со многими писателями о Московской Монархии согласуется.

Они сплошь белотелы, становиты и храбрые люди, болезни мало знают, но большая часть умирает против неприятеля или от древности, а женские персоны красавицы, благообразны, глаза темные большие; ноги и руки маленькие, волосы черные, нос и рот пропорциональной, очень благоприятны, и вежливы к чужестранцам; платье носят как Турчанки чистотою и качеством по возможности, только с таким различием, что головной убор пониже, и лицо свое незакрывают, а одеяние мужское почти с Поляками равное.

Корнелий Крюйс "Розыскания о Доне, Азовском море, Воронеже и Азове". 1699 год.

"На низовьях Дона и Донца создался свой особый тип казака — Низового. В него влилась левантийская кровь горцев Кавказа, татар Крыма и турок Анатолии. Стал он черноволос, черноглаз, высок ростом, строен и красив лицом с тонкими чертами, кое где по туземному обычаю стал брить бороду. В язык вошли слова с нерусскими корнями — татарскими и турецкими. В обычай вошел красивый, вежливый рыцарский быт горских народов Кавказа.

Иное случилось на верхах, в среднем течении Дона и Донца, на реках Хопре и Медведице. Тамошний казак-старообрядец брезговал магометанками востока, он искал женщин у себя дома, приводил из мест, откуда и сам пришел, своих "родимцев" и "родимок". От них и народился тип казака Верхового. Широкие, светловолосые, голубоглазые и сероглазые, основательные стали по верхам Дона казаки старообрядцы. Крепче там была семейная жизнь и хотя земля там была много хуже, чем на низах, одолевали пески — там раньше стали пахать землю и сеять хлеб. Стал там — казак "лапотник". — "Сипа" презрительно кинул ему воин, низовой казак. Верховый не остался в долгу, ответил: — "чига востропузая". Так и разделился Дон на Верх и Низ, разделился, но не раскололся. По прежнему все войско Донское стояло заедино, "единую думушку думало" — о чести и славе своего родного войска Донского... Когда приходило время — собиралось все войско на низ, к Раздорам, или к Монастырскому городку, выбирать всем войсковым Кругом атамана, решать большие вопросы, с кем и где воевать — ибо война была — жизнь и смысл жизни казака".