2
Утром меня разбудил Хатгаут, старческая бессонница уже давала о себе знать, забирая конец ночи. Позавтракав вчерашним супом, отправляемся к месту моего вселения. В этот раз беру и топор, подаренный родителями год назад, имеющий хоть и не запредельную, но большую цену. Встретить хищников не так далеко от стойбища маловероятно, но полагаться на защиту учителя тоже не хотелось, тем более он не стал брать с собой своего волка.
— Поспешим — промолвил учитель — да смотри, куда ноги ставишь, не видишь разве те жёлтые цветы мозглольника? Чему я тебя учил, ходишь по лекарству, как по грязи! — ворчал шаман, ругая мою нерасторопность.
Вслух виниться не стал, стараясь не топтать вообще никаких цветов и незнакомых растений, так или иначе в шаманских практиках мог пригодиться любой кустик, многие травы давали сходный эффект при лечении, просто некоторые были редки и более сильнодействующие, чем остальные.
Добрались мы быстро, берег ручья потревожил неприятные воспоминания, возвращая меня в тот злополучный день. Липкий страх и фантомная боль прокатились по телу, свербя ещё одной, всё время отгоняемой мыслью — я не помнил своего старого имени. Каждый раз, пытаясь его вспомнить, получал от уменьшенного матерью Арга, на которое в своё время сильно злился, до гордого Аргнака. Не могли же меня так звать в другом мире? Мировосприятие у меня уже стабилизировалось, мысленно хмыкаю на чужой термин, пришедший с другого мира.
— Не мешай, посиди в стороне, или лучше поищи травы, что я тебе показывал — подал голос учитель, усаживающийся на берегу реки.
Было интересно посмотреть, как он будет общаться с духами, но зря сердить шамана не буду, и мне есть чем заняться, пока учитель работает. Отойдя, неторопливо бреду, опустив голову и осматривая разнотравье, скрывающее где колено, а где доходившее и до пояса. Мысли мои сейчас перебирали значимые события и вехи канона, знал я не очень много, но вполне достаточно, чтобы начать строить дальнейшие планы. Ни клан Разящих Топоров, в котором я обретаюсь, ни имена шаманов не нашли отражения в истории Варкрафта, и никакого Аргнака, сыгравшего решающую роль в судьбе орков я тоже не знаю. Говорило ли это о том, что дальнейшие войны сотрут его с лица мира, или история его существования была подобна другим кланам, не сумевшим прославиться на фоне других, неизвестно. Сколько копий в другом мире было сломано по поводу событий, какие баталии кипели, как нужно было вести себя оркам, и что бы сделал тот или иной человек на их месте. Оставалось решить, как мне поступить с доступным мне послезнанием, чтобы суметь воспользоваться предоставленными им возможностями и избежать гибели.
* * *
Узнать, сколько у меня осталось времени, я не смогу до осеннего праздника, поскольку единственный известный мне значимый "маркер" — старшая шаманка клана Северных Волков. Начало войны произошло спустя год с момента её смерти, а я понятия не имел, жива ли она сейчас.
С размышлений о шаманке чужого племени мысли как-то сами собой перескочили на обобщение известной мне информации о шаманах в целом. С одной стороны, сообщество шаманов довольно открытое — постоянно врачуя болезни и раны, они принимали большое участие в жизни клана. Но с другой стороны, для большинства орков оно всё равно сохраняло некоторую таинственность. Не потому, что шаманы боялись разглашения своих знаний, а из-за невозможности для обычных орков воспользоваться ими. Мир был магический, и разница между одарёнными и простыми жителями была существенной, если не сказать определяющей.
Начало любого обычного ремесла можно было освоить без проблем, но если нет дара — магия закрыта, как ни пытайся. Кроме того, это даёт ряд прав. Взять хотя бы налогообложение — каждый охотник обязан отдавать десятую часть добычи и каждую десятую шкуру, за исключением месяца с момента создания семьи — этакий подарок молодожёнам. Шаманы же освобождены от этого — их мало, зато их умения требуются везде. Или маги людских королевств — отдельная каста, не без оснований считающая себя лучше других. Что, впрочем, не мешало паладинам сжигать любого подозрительного мага, обвинив его в работе на демонов. И не совсем безосновательно — неумелое использование арканы привлекает существ из-за грани и чуть упрощает их проникновение в мир.
Перебираю в уме известные мне магические воздействия на мир и думаю, что из этого я могу освоить в перспективе. Шаманизм для меня — тёмный лес, кроме того, что они умеют призывать духов, ничего не знаю. Аркана знакома получше — довольно обширный арсенал, зависящий от силы и умения мага. Кроме того, ману можно преобразовывать в вещество, призванные ледяные стрелы и огненные шары никуда не исчезают, а достаточно сильные волшебники способны создавать себе и еду. Демоническая магия, несмотря на название, доступна каждому, а возможность изучить её представится в ближайшем будущем. Плюс некромантия. Об этой области магии я не знаю ничего, нужна ли она мне и где достать знания — неизвестно.
Изучать шаманизм придётся, несмотря на то, что вскоре он обесценится. Смутно помню, что Нер'зул как-то смог стать "тёмным шаманом", то есть мог насильно заставлять стихии повиноваться, но произошло это уже почти в самом конце его жизни, да и где Нер'зул — сильнейший шаман мира, и где я?
Аркана в принципе доступна, есть учителя, способные и готовые меня обучать. Дренеи. Существа, живущие неисчислимое количество лет, изначально магическая раса, а их невероятно сильная тяга к новому — хороший повод и возможность завязать более тесные контакты, нежели меновая торговля. Но я не знаю, сочетаются ли шаманизм и магия, отпускать к ним надолго меня тоже никто не станет, и в свете предстоящего конфликта связи с ними могут аукнуться болезненно, если не смертельно...
Размышления прервал зов учителя, видимо, он закончил свои непонятные действия.
— Ручей чист, — произнёс Хатгаут, поднимаясь во весь рост. — Отраву или уже унесло дальше, или разбавило. В любом случае, угрозы клану больше нет.
Оглядев мои пустые руки, нахмурил седые брови.
— Чем ты занимался, пока я работал? Кругом много полезного, тот же мозглольник, что набрал полную силу! Соберёшь, сколько сможешь, и приноси в шатёр.
— Понял, учитель! Всё сделаю! — несмотря на ворчливый характер, тот никогда не говорил попусту и напрасно не ругал.
Проводив взглядом уходящую фигуру, стал выискивать жёлтые цветы, в отварах используются только лепестки, но они не имеют силы, если засохли не вместе со стеблем, а потому приходится срывать целое растение.
* * *
Мысли, прерванные наставником, не спешили вернуться к прежнему ритму, а потому, отложив в сторону магические перспективы, занялся делами насущными. Собрав столько растений, сколько смогло поместиться в руках, отправляюсь обратно. Все замечательные планы по собственному усилению могли разбиться о простой факт — не все, кого просят привести духи, становятся шаманами.
Замечаю издалека знакомый силуэт, что направляется явно в мою сторону. Сейчас я довольно далеко от стойбища, а потому в случайность встречи поверить сложно, зато поговорить без лишних ушей здесь можно без проблем. Сестра Шарилгра, что старше меня на три года. Моего племянника, видимо, оставила в шатре и выкроила свободную минуту, чтобы пообщаться с братом без посторонних. Линию поведения с ней я пока не разработал, импровизировать тоже не буду, как-никак родственники, поймём друг друга.
— Привет, Аргнак, — сказала Шарилгра, как только мы поравнялись.
Ожерелий на ней было немного — муж у неё не самый удачливый охотник, предпочитающий охотиться сообща с другими, но и неудачником его не назвать. Средний, как и большинство в клане. А вот плетёные из полосок кожи браслеты подчёркивали уже её личное мастерство. Одежда, соответствуя общему стилю клана, пестрила нашитыми разноцветными лоскутками, подчёркивающими её замужний статус. В цветовой гамме превалировал коричнево-ореховый цвет, разбавленный чёрными полосами.
— Я волновалась, когда узнала, что ты занемог.
— Всё в порядке. Отрава оказалась несильной.
Кроме неё у меня больше не оставалось родственников. Жизнь орков полна опасностей, оба моих старших брата так и не вернулись с первой охоты. Теперь понятно, почему она захотела встретиться без посторонних. Выказывать заботу при орках — низводить меня до уровня ребёнка, пусть мы и родственники. А вот наедине — совсем другое дело.
— Ты изменился. Стал каким-то другим, — прищурилась сестра. — Похоже, мой брат наконец повзрослел! — это звучало бы менее насмешливо, не смотри она на меня снизу вверх. Несмотря на то, что она была старше, а я так и не дорос ещё до взрослых размеров, я уже был на голову выше и куда массивней.
— Ты же знаешь, что меня вскоре ждёт.
— Знаю, — голос её был грустным.
— Братья погибли как настоящие охотники, — поднимаю не самую приятную тему.
— И мы гордимся ими, — согласилась она. — Ты уже выбрал себе невесту?
— Ты посватать кого-то пришла?
— Нет, мне просто интересно. К тому же ходят слухи, что ты неравнодушен к Кайнати.
— Всё может быть. Когда я стану шаманом, смогу выбрать практически любую. Или кто-то хочет заранее застолбить завидного жениха?
Как ни странно, в общении с ней не возникало того чувства неловкости, когда завязываешь разговор с незнакомцем. Я хорошо понимал её мимику, те мимолётные невербальные жесты, что привык видеть с детства, отлично зная, что за ними скрывается.
— Как бы тебе сказать...
Понятно её замешательство, ввиду двойственности моего положения. Почти дорос до первой охоты, но пока не пройду её, котируюсь лишь чуть выше остальных детей. Да, я вроде как ученик шамана, но до осеннего праздника — не факт.
— Все ждут первой охоты, — помогаю сестре преодолеть неловкость, озвучивая очевидную вещь.
— Хорошо, что ты родился летом, — добавляет она.
Лето — хорошее подспорье, много дней можно прожить на подножном корму, в отличие от зимы и ранней весны, но одному из моих братьев это не помогло.
— Как сын? Ещё не всё погрыз в шатре?
Напоминание о ребёнке вернуло весёлую улыбку на лицо сестры.
— До потолка ещё не добрался, но у него всё впереди!
* * *
Жизнь моя вернулась к ритму, что я вёл до "отравления". С утра под руководством Хатгаута собирал травы и другие полезные растения, ближе к обеду добывал грызунов или небольших птиц, а после — занимался чтением и письмом. Каждый сбор учитель сопровождал небольшой лекцией о том, где можно чаще встретить эти растения, когда их лучше заготавливать и от чего помогают. Комплексная учёба позволяла быстрее усваивать знания, выстраивая в памяти сразу множество ассоциативных цепочек. Хотя я мысленно списал в расход шаманизм, такие уроки выступали неплохой тренировкой для памяти, заодно помогая привести мой разум в порядок.
Скоро мой двенадцатый день рождения, а это значит, что мне предстоит первая охота. Добычей должен быть серьёзный зверь, опасный даже для взрослого орка. А с учётом размеров зверья, водившегося на Дреноре, таких было достаточно. Чем-то они напоминали мегафауну Земли и, развиваясь в сходных условиях, приобрели похожие черты.
Гигантские кабаны одним ударом клыка могли отсечь руку или вспороть живот, а шкура по толщине и прочности не уступала носорожьей, не сразу поддаваясь ударам оружия.
Были здесь и талбуки, похожие на антилоп травоядные звери, статями своими превосходившие иных лосей из моего старого мира. К острым длинным рогам, способным наносить и дробящие удары, прибавлялось то, что ходили они большими стадами, совместно отражая нападки и оберегая раненых.
Водились здесь и самые настоящие мамонты, или, скорее, мастодонты, что обитали северней наших земель. Подробностей про них я не знаю, так как наш клан на них не охотился, но слушая рассказы старых охотников, что узнали о них от других кланов, мог представить их размеры.
И вишенкой на торте — копытень. По виду — помесь мамонта с носорогом, массивная голова с единственным рогом, ряд роговых пластин, защищающий шею. Прочная шкура и длинный мех, служащий дополнительной защитой, а на ногах — раздвоённые копыта, что и дало ему название. Мясо его отличалось насыщенно-красным оттенком и по праву считалось деликатесным — из всей съедобной живности Дренора, что я пробовал, оно было самым вкусным. Охотились на него все охотники племени вместе, уж слишком большим он был даже для крупных охотничьих партий, зато добытого мяса хватало надолго, а охотничьи доспехи из шкуры и роговых пластин получались самыми прочными и статусными.
Соответствовали размерами и хищники. Огромные ящеры, водившиеся в более тёплых местах, не брезговавшие ничем, что было по зубам. Представители семейства кошачьих, похожих на саблезубых тигров. И наконец, чёрные волки, встречающиеся и по одиночке, и стаями. Умные и чем-то близкие оркам по психологии, недаром часть из них становится нашими спутниками. Ростом в холке эти машины смерти почти не уступали взрослому охотнику (и это с учётом размеров орка, что были крупнее людей), а длинные клыки являлись отличным трофеем, показывающим остальным силу и охотничье мастерство.
* * *
Двенадцатилетие наступило буднично и неотвратимо. Обычай предписывал брать с собой минимум вещей и лишь одно оружие, запрещал принимать чью-либо помощь и использовать охотничий доспех. С учётом вышеописанного и печального опыта моей семьи, шанс не вернуться с первой охоты был очень большой. Ты или умираешь, или возвращаешься с добычей — жестокая, но эффективная селекция, орки, ведущие кочевой образ жизни, не могли кормить бесполезных слабаков.
Позавтракав плотнее чем обычно, взял с собой топор, так как это было моё единственное серьёзное оружие, нож, набор для разведения огня и свёрнутую шкуру. Никто меня не провожал, ни сестра, ни учитель, да и для остальных орков я словно исчез, уже выйдя из статуса ребёнка и ещё не войдя в статус взрослого. Подавив дрожь от ощущения дороги в один конец, не спеша покидаю стойбище. Поведение каждого орка у всех на виду и влияет на авторитет и статус, а потому веду себя как взрослый охотник, невольно копируя походку отца.
Отдалившись метров на триста, перехожу на бег, направляясь против ветра. Ловлю доносящиеся запахи, хотя пока это бесполезно — на таком расстоянии от стоянки всю дичь уже выбили. Но привычка и вбитые охотничьи навыки не позволяли расслабляться. Надежда на случайно забредшее животное не оправдалась, поэтому, отойдя на расстояние больше пятнадцати километров, приступил к повышению своих шансов на охоте. Оглядев молодую поросль деревьев, приметил подходящее деревце в руку толщиной. Обкопав его со всех сторон, подрубил корни на расстоянии ладони от ствола, обрубки как раз послужат неплохими шипами на моей будущей дубине. Свалив деревце, разделил ствол на четыре части — первая с комлем и корнями пошла на дубину, остальные заострил с двух сторон, получив колья в две трети своего роста.
Ножом распустил на полоски шкуру, что должна была служить мне постелью. Середину каждого из кольев и рукоять дубины обвязал нарезанной кожей, чтобы не скользили руки, оставшиеся переплёл между собой, превратив в верёвку. Мой арсенал пополнился дополнительным оружием, но нарушителем обычаев я себя не считал. Будь у меня больше времени, не поленился бы сделать и что-нибудь более серьёзное, запрета на такие действия я что-то не помню. Закрепив за спиной колья и дубину и повесив свёрнутую в бухту верёвку на плечо, продолжаю путь. Встречаемые следы животных были старыми, в первый день мне добычи не видать, а потому перешёл на бег, стараясь уйти в непотревоженные клановыми волками земли.
