| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
По прочтении этой молитвы он свернул лист, на котором она напечатана в свиток, и вложил его в правую руку усопшего.
После этого следует прощание с усопшим: все подходят к нему, отдают поклоны, прикасаются губами к иконе на груди покойного и венчику на его челе, говорят последнее 'прости...'. На тело кладется покрывало, а гроб накрывают крышкой и выносят из храма. Сквозь коридор из военнослужащих полка, обнаживших палаши, гроб подносят к катафалку, устанавливают на него и в сопровождении всего полка, за исключением дежурной команды, эскорт следует станцию Царское Село. Здесь уже подан специальный поезд с вагоном-катафалком.
Похоронили отца в родовой усыпальнице князей Белогорьевых на Никольском кладбище Александро-Невской лавры рядом с могилой его жены, моей матери, так рано покинувшей этот мир.
* * *
* * *
*
В связи со смертью отца, на основании 'Свода военных постановлений. Прохождение службы по военному ведомству' мне был предоставлен так называемый 'обыкновенный отпуск' сроком до двух месяцев. Полковник Раух, командир полка, своей властью удовлетворил мое прошение и подписал рапорт. Более продолжительный отпуск мог предоставить только начальник дивизии, генерал-лейтенант Одоевский-Маслов (1849-1919г.г князь, генерал от кавалерии, генерал-адъютант, начальник 1-й гвардейской кавалеристской дивизии, в последствии войсковой наказной атаман Войска Донского, начальник Московского дворцового управления), но я не стал к нему обращаться по этому поводу, хотя и имел такую возможность, когда он приносил мне свои соболезнования на похоронах.
За два месяца я планировал решить все юридические вопросы, связанные со вступлением в наследство, хозяйственные дела рода. Но это так, официальная причина. На самом деле я должен рассчитаться со всеми своими долгами. А для этого надо успокоиться, собраться и все продумать.
Как бы не был я зол и горел решимостью как можно быстрее рассчитаться с убийцами, но понимал, что не следует пороть горячку. Мне хватило ума не лезть сломя голову решать эти вопросы. Необходимо тщательно все обдумать, в том числе проанализировать свое поведение после так сказать 'попаданства'.
Как то так получилось, что несмотря на знания, навыки и умения человека XXI века, характер 21-летнего корнета века ХХ-го проявился во мне в это время 'во всей красе'. Он подавил, свел на нет свойственную человеку будущего осторожность и чувство опасности. Я не смог правильно оценить и поверить в решимость бандита поквитаться со мной. Да что и говорить, я вообще не рассматривал такую возможность. Казалось бы, стоило насторожиться хотя бы после предупреждения околоточного о слежке за мной, а уж после второго покушения — вообще перейти на особое положение и начать действовать. Причем действовать надо было так, как действовал бы человек моей профессии ХХI века. Кардинально. В смысле, есть человек, есть проблема, не человека — нет проблемы.
Но нет, характер молодого корнета взял верх. Спокойствие, флегматичность и легкомыслие представителя 'золотой молодежи' начала ХХ века вышли на первый план и подавили навыки и чутье вояки века XXI.
Так, все, хватит философии с психологией! Успокоиться и думать! И так, что мы имеем?
Мне известно имя бандита. Мне известно, хотя и примерно, его местожительство. Кстати, а вот это — не факт. Нет никакой гарантии, что он не 'заляжет на дно' после убийства. Скорее всего, уже наверняка залег. Ротмистр Абелешев говорил мне, что полиция была в Белозерке, нет там бандита, будто бы пропал аж с неделю назад. Подруга его, жена — не жена, непонятно, к матери подалась, в Гуммолосары (в начале ХХ века — деревня Царскосельского уезда в двух верстах от Царского Села. К этому времени насчитывала 14 дворов, жителей — 142). Там теперь живет. Но бандит, по слухам, там не появлялся. Ничего, поспрашиваем, поинтересуемся, авось что и приметим. Решено, здесь и будем искать, в Белозерке нет смысла что либо узнавать.
Значит что? Надо идти на разведку, и идти как можно быстрее. А может и сразу вопрос решить, по обстановке, как получится. Что для этого надо? Оружие. Такое, чтобы не бросалось в глаза. И огнестрел, и холодное. Причем холодное — в первую очередь, огнестрел — как последний довод, применять его крайне не желательно, если только совсем не вмоготу будет. Надо провести 'ревизию' в доме. Подобрать, думаю, не составит труда, в особняке оружия хватало, пистолеты, ружья, сабли, шашки, кинжалы. Отец, как и всякий мужчина, тем более военный, любил оружие, следил за новинками, покупал, получал в качестве наград, подарков. В кабинете вон целая витрина — выставка оформлена, да в библиотеке все в том же стиле, все стены в оружии, чего тут только нет. Здесь можно увидеть и дуэльные пистолеты середины прошлого века с золотой и перламутровой инкрустацией, чуть моложе, но все же древний Лефоше, более поздние пистолеты всех мыслимых модификаций: Веблей, Адамс, Кольт, Наган, Смит-Вессон, Раст-Гассер, Гассер-Кропачек, Сюр Бер, последние Люггеры и Браунинги. Так что подобрать можно, даже на мой притязательный вкус.
Клинки различных типов развешены по стенам. Здесь и шпаги, и палаши, ножи боевые и охотничьи различных размеров, сабли всех видов. Ножны и рукояти украшены камнями, но есть и простые, так сказать, побывавшие в деле. Имеются даже пики и копья, боевые топоры и секиры.
Особо изгаляться не стал, выбор мой пал на средний бебут (кинжал с чуть изогнутым клинком, длиной где-то около 40 сантиметров), с небольшим долом (продольное углубление по всей длине клинка для облегчения и придания прочности), с редкой двусторонней заточкой. К нему прихватил два пуукко (в данном контексте обобщенное название короткого ножа с прямым клинком без гарды), один чуть подлинее, в качестве основного и второй, короче, с клинком сантиметров 6 — 7, в качестве засапожника.
С пистолетом тоже особо не заморачивался, остановился на легендарном Браунинге М 1903 года. (самозарядный пистолет, разработанный Дж.Браунингом в 1902г.путем усовершенствования своей же модели 1896 г., со свободным затвором и возвратной пружиной, расположенной под стволом, на заднем торце рукоятки появился рамочный предохранитель. Патрон 9мм). Внешне — очень похож на знакомый ТТ. Я, когда впервые в этом времени увидел его, подумал, все, глюки! Потом разобрался. Да, внешне похож очень, и только присмотревшись, увидел, что в отличие от ТТ, курок скрыт, а с левой стороны — флажок предохранителя. Это так, внешние отличия, конструктивно они тоже отличаются. Но, тем не менее, в руке сидит привычно, в нужную минуту мышечная память будет действовать на автомате.
Вариант подарочный, с костяными щечками, на стволе декоративная гравировка в виде цветочного орнамента. Тут же три бумажные коробки с надписью на этикетке 'Норма', калибра 9х20, по двадцать патронов в каждой. Пистолетом долго не пользовались, поэтому по быстрому разобрал его, вынув сначала магазин, убедившись перед этим в отсутствии патрона в патроннике. Спускаю ударник с боевого взвода, чуть провернув ствол, снимаю его вместе с затвором и стержнем возвратной пружины. Почистив и смазав детали, собираю обратно. Передернув затвор, делаю пару холостых выстрелов, проверяя плавность хода пружины и других частей пистолета. Набил основной и два запасных магазина. К пистолету в комплекте прилагалась удобная кобура мягкой кожи. Непривычно, раньше не встречал, обычно кобура бывает жесткой.
У корнета, как и у любого офицера, было огнестрельное оружие, пистолет, который он носил при форме, в кобуре, были и еще. И 'люггер', и знаменитый 'наган'. Но нельзя сказать, что он был особым фанатом пистолетов. Стрелковый спорт явно не то, где корнет мог показать свое умение. Так, пожечь патроны да покрасоваться перед однополчанами. Нет, не стрельбой, а самим оружием, золотыми наклепками, изящной перламутровой отделкой рукоятки. Как красиво выглядело, по-молодецки прокрутить барабан, небрежно так откинуть его. Но мне же не выставку идти, к тому же, на всякий случай, пусть оружие никак не будет связано со мной. А таких браунингов, хоть и подарочного варианта — полно. Далеко не эксклюзив.
С этим вопрос решен. Надо продумать одежду. Чтобы дойти до Гуммолосар, надо пройти по Кадетской, здесь постоянно можно встретить офицеров гвардейских полков, артиллерийской школы. В каком виде я там появлюсь? В мундире и шинели — не вариант, это явно не одежда для запланированного 'рейда'. Остановил свой выбор на чуть удлиненной куртке на стриженном меху, здесь это называлось бекешей, в ней я пару раз ходил на охоту в компании с друзьями — офицерами. Она довольно теплая и в то же время легкая и не сковывает движения. На случай встречи с кем из знакомых — вечерний promenade совершаю, воздухом дышу, спортом так занимаюсь. Должно сойти, к 'спортивным странностям' корнета уже привыкли. А с утра на следующий день в полк зайду, в канцелярию наведаюсь, с командирами пообщаюсь, так сказать, алиби себе обеспечу, на всякий случай. Должна же быть причина появления в Царском, да и в самом деле формальности по отпуску надо разрешить.
Не откладывая в долгий ящик, после обеда, который сегодня несколько задержался из-за моих сборов, я отправился в Царское Село.
Здесь меня встретила Елизавета с сыном. Опять были слезы, соболезнования. Петька буквально прилип ко мне, шмыгая носом и вытирая слезы кулачком. Меня тоже это завело, комок к горлу подступил, навернулись слезы. С трудом взяв себя в руки, принялся успокаивать женщину, приобнял пацана, погладив его по голове. В этих людях было что-то домашнее, доброе, почти родное, что будто притягивало, умиротворяло, успокаивало.
Когда страсти улеглись, Елизавета споро приготовила и подала ужин. Просил особо не заморачиваться с приготовлением, подать, что есть дома, сославшись на недавний обед. Я не хотел, чтобы она задерживалась в квартире.
Во время ужина она поведала все новости, что приключились за эти четыре дня.
Стекла в окнах на первом этаже вставили на следующий день, убитую лошадь и обломки экипажа помогал убирать Никанор. Извозчик оказался его каким-то дальним родственником. Кстати, сам он не пострадал. Приходили полицейские, расспрашивали. С ними были два офицера, важных таких, в синих мундирах (жандармы, наверняка сам полковник присутствовал). Пару раз возле дома крутились неизвестные, но дворник прогнал их. Те отбрехались, что ищут подденую работу, мол, не надо ли убраться во дворе, подбить чего, подмазать после взрыва. Я насторожился:
— А что, один раз они приходили?
— Да вроде больше и не видели, Никанор быстро шуганул их, нечего, мол шляться, сами, справимся.
— Дяденька Саша, а я тоже их видел, и потом, когда на стройку вчера с Колькой бегали. Там они сидели, хлеб с салом трескали, да из бутыли что-то хлебали.
— А откуда ты знаешь, что это их дядька Никанор гонял?
— Дык я же с Колькой, сынком его сам прибирал тогда во дворе, видел все. Потом нам дяденька Лександр Владимирыч, околоточный, полушку мне дал, наказал за порядком во дворе следить. Мы с Колькой думали сегодня в Гостинку сбегать (Гостиный двор, городской рынок Царского Села), леденцов купить. Там такие красные, на лучинке, красивые, а сладкие, жуть какие. Да Колька, паразит, приболел вот, а один я идти боюсь, да и денюжку он заныкал, не дает мне, говорит, потеряю. А ведь это мне дали..., — разошелся Петр Николаевич, пока его не остановила смутившаяся мать.
— Я тебе сбегаю, паршивец маленький, я тебе сбегаю! Вот узнаю, что со двора далеко ходишь — тут же ремнем получишь!
— Да я и не хожу далеко совсем. Так, мы с Колькой бегаем тут, рядышком, а далеко не ходим. И вообще, большой я уже, вон, дядька Никанор сказал, что на будущей год в школу запишет Кольку, так и я запишусь. Да и Лександр Владимирыч говорит, что взрослый я уже, мамке должен помогать. Вот!
— Ладно уж, большой ты мой. Но далеко от дома не смей бегать!
— А на стройке дядьки эти, что, по работе отдыхали, перекур что ли? — как бы невзначай спросил я.
— Да не-е, не мастеровые они, те загодя ушли, а потом эти приперлись, а мы в крепость играли. Там кирпичи такие сложены, сидишь за ними, крепость это, а Колька снежками пуляет, говорит, что это мортира. Да только гад он, заместо снежка камень припулил. А если б попал, так и убить можно. Ну я и стал ругаться на него. А дядьки эти, как услышали нас, так спросили, кто мы. А потом погнали нас оттудова, — взахлеб стал жаловаться малой.
Так, видно пасут меня. Не хорошо это. Наверняка и мой сегодняшний приезд уже известен. Я же не прятался, свободно приехал, тайны из этого не делал. Ну, да ничего, придумаю что нибудь, но надо поостеречься.
Поужинав и дождавшись ухода женщины с сыном, я еще раз проверил оружие, одежду, что заняло часа полтора и дождавшись, когда дворник Никанор закончил все свои хозяйственные дела по наведению порядка во дворе и разошлись прохожие на улице, отправился в Гуммолосары.
Для этого надо было пройти в конец Кадетской, мимо церковно-приходской школы и стройки казарм артиллеристов, перейти Саперную улицу и дальше, по неосвещенной Старой Павловской дороге — своеобразному продолжению Кадетской улицы.
До стройки, а это метров 300 от дома, добрался без приключений. Погода была промозглой. Первая половина марта, такая погода — обычная для этого времени. Сыро, противно завывает ветер, срывается то ли дождь, то ли мокрый снег. Тусклый отблеск газовых фонарей совершенно не дает света. Темно, противно. Безлюдно, в такую погоду добрый хозяин собаку на улицу не выпустит. Но я же не собака, я сам себе хозяин, и гонит меня долг. Ну а теперь, предельно осторожно, надо поберечься, 'умный в гору не пойдет, умный гору обойдет'. Обойдем-ка и мы стройку, свернем в Артиллерийский переулок и пройдя вдоль хлипкого забора выйдем на Саперную чуть в стороне. Ну да, так и есть, спасибо Петрушке, предупредил, сам того не понимая. Сидят, субчики, но особо не напрягаются, так, отбывают повинность. Ну да, в такую погоду особо и не покажешь свое рвение, так, отбытие номера. Они и отбывали, сидели нахохлившись в уголке на какой то куче, под навесом, один дымил чем то ядреным и жалился напарнику:
— Сука он, Прошка то, самого бы сюда на шухер поставить. С чего бы ахвицеру шляться в такую срань то, дома навверняк, сидит.
— Дык он и не здеся стоять наказал, а во дворе заныкаться. Дык там рази заховаешься где? Мигом срисуют да лягавым стуканут. А так перекантуем здеся еще малость, да и на хату слиняем, закатаемся, неча тут порожняком кантоваться, никуда он до утра не рванет, а утром пусть сам Митрич с Прошкой его и заземляют.
— Да, эти могут, им кого на перо посадить, что мне высркаться. Звери те еще. А нук как узнают, что мы косанули...
— Прошка то ладно, с ним и добазарить можно. Вот Митрич, от то зверь, так зверь. А как брательника евонного, Пашку Малого молодой ахвицерик завалил, так и вовсе гусей погнал, чую, закатает в блудняк на шару. Так шо ты затихарись, да не гони волну, тогда и не прочухают они...
Да, мило беседуют, жаль даже прерывать. Но ничего не поделаешь, они так долго еще могут, а мне спешить надо.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
