Командир

Сержант, слушающий беседу, постоянно влезает с вопросами: как то или иное существо можно моментально убить. Рейдер охотно рассказывает; на дьюбаке делает паузу, вспоминая.

Зато отзывается Вейдер: "Лучше всего — выстрел в височную долю. Там кости хрупкие".

Вразнобой благодарим за консультацию и идем дальше.

Странная это штука — долгий марш. С одной стороны, надо быть предельно внимательным; иначе можешь чему-то удивиться уже на том свете. С другой же, такое постоянное внимание изматывает не хуже самого марша, поэтому надо приучиться не сосредотачиваться ни на чем.

И все это надо делать одновременно. Такова солдатская жизнь.

Интересно, а что завтра есть будем? От той песчанки уже ничего не осталось; мяса там было не сказать, чтобы много, а для шести человек с хорошим аппетитом — вообще совсем мало.

А больше ничего и нет. Рационы лежат на складе... ну, сейчас, наверное, на орбите кружатся. Мы же в бой собирались, а при абордаже еда ни к чему.

Так что же есть?

Неожиданно Вейдер останавливается и мы, разумеется, тоже. Технарь едва не стукается об меня шлемом; шепотом посылаю его в дальние края.

Что стряслось-то?

Какое-то время Вейдер стоит, потом вдруг поднимает руку и указывает куда-то вправо и вниз. Там спуск с песчаного холма и некое маленькое ущелье.

— Там что-то живое. Крупное. Предполагаю, что съедобное.

Он что, мысли читает? Или просто о том же подумал?

Отказываться мы, конечно, не стали, и пошли вниз. Ну, "пошли" — сильно сказано. "Поскользили" — вернее; песок, чтоб его... Не получается нормально идти по такой поверхности.

Хотя, надо признать, падать на него куда приятнее, чем на бетон.

Вот как сейчас делает Технарь.

— Умф! Хатту-этот-песок-в...

— Это у тебя в роду хатты были! — рычит серж. — Что ворочаешься, как вуки в кальмарском океане, вставай!

— Хм, сержант, — замечает Лойрик. — Вуки в океане Мон Каламари вряд ли встретятся...

— Ну пусть ботан, — пожимает плечами сержант. — Какая разница?

Воображение же у него... Лично я представить ботана в море не могу.

К ущелью подбираемся медленно, с оружием наготове; кто его знает, что там живет... И какие у него зубы.

— Осторожно, выходит, — вдруг предупреждает Вейдер.

Очень вовремя — потому что выскакивающая из ущелья тварь очень подходит под описания, которые выдавал Рейдер. Что-то такое ящерное, под метр восемьдесят в холке, причем быстрое и прыгучее.

Я стреляю, но зверь уворачивается и прыгает. Вейдер коротко взмахивает рукой, и ящер отлетает. Но, прокатившись по песку, тут же оказывается на лапах и снова прыгает — теперь уже именно к Вейдеру.

Дальнейшее я никогда не забуду. Он просто вскинул правую руку и сунул кулак ящеру в зубы, и то челюсти сжал.

Хруст. Удивленный визг.

И винтовки у нас в руках плюются огнем; почему-то я стараюсь попасть в висок. Помню, что не дьюбак, но все же...

Такого огня ящер уже не переносит; падает и не поднимается.

— Думаю, это возможно приготовить, — замечает Вейдер, и я останавливаю взгляд на его руке.

Сквозь разодранную перчатку блестит металл.

Протез. Наверняка — из хороших сплавов. Неудивительно, что ящер зубы обломал...

Но все равно — вот так спокойно сунуть зверюге в пасть руку я бы не смог. Даже протез.

Запись 006

Ящер оказался повкуснее песчанки; во всяком случае, Мелодик возился с ним куда меньше. А еще он большой — так что можно с собой запас взять.

Рейдер как-то там поработал над мясом, чтобы оно не протухало. Очередной рецепт выживания с его планеты.

Странно даже. Нас учат стрелять, резать, драться врукопашную, проникать в здания, двигаться под огнем... воевать нас учат. И хорошо.

А вот таким вещам — как просто выживать без спецснаряжения — никто не учил. И нам сильно повезло, что есть целых два человека, которые пустыню знают.

Спецназ, наверное, обучают. А пехоту... логично. Зачем время тратить-то?

Но поели — и двинулись дальше. Ночь еще не кончилась; да и утром можно идти.

А вот потом... очень надеюсь, что тоже какую-нибудь скалу отыщем. Потому что сидеть под этим солнышком — удовольствие ниже среднего. Неправильное оно какое-то; не должно солнце так жарить.

Лейтенант по-прежнему с фуражкой за поясом идет. Рейдер наконец не выдерживает:

— Сэр, да оденьте вы фуражку. Днем перегреетесь до того, что солнечный удар будет.

— В фуражке он еще вернее будет, — мрачно отзывается Лойрик.

— Тогда давайте я вам правильный клорхон сделаю.

— Что?

— Головной убор для пустыни; это я его по-нашему назвал.

— А из чего?

— Ну... — Рейдер задумывается. — Давайте рубашку, наверное. Китель порвать сложнее.

Только сейчас замечаю, что все стоят и с интересом слушают. И Вейдер тоже — слушает, оглянувшись.

— Ну хорошо... — неуверенно соглашается Лойрик, расстегивая китель.

— Следуйте совету, лейтенант, — неожиданно замечает Вейдер. — Иначе действительно свалитесь.

Получив одобрение высокого начальства, лейтенант быстро передает Рейдеру рубашку, и тот за минуту, оторвав часть ткани, обматывает ему голову. Получилось что-то такое необычное, что я только в холофильмах видел... тюрбан вроде называется? С корускантской физиономией Лойрика сочетается — лучше некуда!

Скалу мы все-таки отыскали. Небольшая, правда; тень уступили лейтенанту. У нас-то хоть доспехи белые, и мы физически повыносливее. Хотя Технарь уже шатается.

Вейдер сидит неподвижно. Точнее, не совсем неподвижно; зачерпывает песок и позволяет ему течь сквозь пальцы. Потом еще раз повторяет. И еще раз. Что интересно — делает это левой рукой, которая не протез.

Странное дело; сейчас уже практически привыкли к нему. Во всяком случае, Рейдер с Мелодиком чего-то обсуждают, даже не глядя в его сторону.

Хорошая все-таки вещь — наши шлемы. Направление взгляда только примерно определить можно.

Становится все жарче. Правильно сделали, что остановились; даже подумать неприятно, как бы мы под этим солнышком шагали. Впрочем, и так думать не хочется... просто сидеть и смотреть. Будто трандошаны какие, на жаре совсем вялыми стали.

Думаю, как это выглядит со стороны — мы пятеро в белой броне, Вейдер в черной и лейтенант в серой форме. Желтый песок вокруг, синее небо над головой. Наверное, красиво, если нарисовать.

Поели, не особенно чувствуя вкуса. Вновь застыли; теперь уже все молчат.

— А тут почему-то не хочется говорить, — это Лойрик. С легким удивлением в голосе. — Даже не из-за жары. Просто... не хочется.

— Пустыня не терпит болтовни. Идешь — молчи.

Вейдер. И голос такой... спокойно-задумчивый. Будто что-то вспоминает.

Запись 007

Снова ночь и снова идем. Никак не пойму, как направление определили. Ну да, где город — известно. Куда мы воткнулись, тоже можно выяснить... Но как мы до сих пор в этих песках не потерялись?

Или потерялись, и не заметили этого? Нет, лучше об этом не думать.

Неожиданно Рейдер останавливается, и пристально смотрит куда-то на горизонт. Потом стаскивает шлем и втягивает носом воздух, снова вглядывается...

Ощутимо бледнеет. В первый раз такое вижу; никогда не думал, что он вообще умеет.

— Что такое? — настораживается лейтенант.

— Сакри-монхо, — хрипло выдыхает Рейдер.

Лойрик морщится, призывая все свои языковые знания.

— Э-э... "пустынная гибель"? Это что такое?

— Песчаная буря, — Вейдер глядит в ту же сторону. — Идет песчаный шторм. Сильный.

Сержант коротко матерится. Отлично его понимаю; я сам с побережья океана, и что такое "шторм" знаю. Думаю, в песчаном исполнении он ничуть не лучше, чем в водяном.

— Укрыться негде, — Рейдер окидывает взглядом пустыню. — Разве что вон в тех скалах пещера есть...

До скал километра три, но Вейдер не задумывается ни на секунду:

— Вперед. Как можно быстрее.

Бежим. Винтовка по броне стучит; обмотать приклад чем-нибудь, что ли? Впрочем, пойди найди обмотку...

Вейдер у скал, естественно, первый. Ну вот как он при таких размерах и так быстро двигается? Здоровый образ жизни, наверное.

А вот пещеры нет. И во все стороны не наблюдается.

— Рейдер, что у тебя дома в таких случаях делали? — серж вовремя соображает, у кого спросить совета.

— В смысле — оказавшись перед песчаной бурей без всякого снаряжения, которое на такой случай берут?

— Да.

— Умирали.

Ничего не скажешь, предельно четко.

— Отойдите назад, — командует Вейдер. — И готовьтесь разместиться.

Где?

Вопрос, наверное, мелькнул в головах у всех, но никто не подумал говорить вслух. Сейчас все станет ясно... а что он делает?

А того, что было дальше, я вовек не забуду. Даже не представлял, что это возможно.

Честно. Никогда бы не поверил, что человек может стоять как статуя, вытянув руку к скале — и камень сам собой дробится в щебень, создавая все более глубокую и глубокую нишу. Точнее — уже целую пещеру.

А вот так оно и было.

Жуть. Но красиво. Была бы камера под рукой...

Запись 008

Пещеру Вейдер выбил достаточно глубокую, чтобы туда залезли мы все; правда, там можно было лишь сидеть. К самой стене запихнули лейтенанта — он без доспехов, и ему в случае чего хуже всех будет. Рядом с ним сел Технарь — у него всякие электронные штучки, которым песок противопоказан. Потом мы с Мелодиком, друг напротив друга. Серж с Рейдером.

А Вейдер — у самого выхода. Причем ему пригибаться не особо пришлось; видно, с самого начала на свой рост рассчитывал.

Щебень, оставшийся от камня, сам собой сложился в этакую стенку, закрывшую вход; осталась лишь небольшая полоска вверху. То есть, не сам собой, конечно. Вейдер его сложил — тем же взглядом.

Эта стенка кажется хрупкой — вряд ли выдержит бурю. Да только лорд касается ее перчаткой, и почему-то мне кажется, что она устоит.

И устояла — когда налетел песчаный шторм.

Ветер такой, что самого себя не услышишь. Хорошо, что в шлемах комлинки, а у Лойрика такой же мини-комлинк на воротнике закреплен. У Вейдера, видно, тоже есть.

Вокруг темнота. Ну, почти; свет все же пробивается, да и от шлемов некоторое свечение. Правда, тусклое.

Сквозь отверстие вверху летит песок и сыплется нам на головы. Не страшно; только лейтенант морщится и смахивает его с тюрбана.

Технарь нервничает. Стучит пальцами по доспеху, в камень вжимается. Отлично его понимаю; дрожь пробирает, как представлю, что мог бы сейчас оказаться снаружи. Я-то хоть к просторам привык, а Технарь — парень городской.

Наконец не выдерживает:

— Да что за место эта пустыня! Тут жить невозможно!

— Не говори так, — хмурится Рейдер; лица не вижу, но знаю, что брови сдвинуты. — Пустыню можно полюбить, если узнать получше...

— В ней ходить невозможно, — возражает Технарь.

— В пустыне и не надо ходить.

Вейдер. Неожиданная, спокойная фраза.

— Ее надо чувствовать. Сделать разум таким же широким, как пустыня, слиться с ней; стать частью этого пространства, расширить восприятие. Переделать себя — и самому стать пустыней. Тогда сможешь пройти через нее, не пострадав.

Краткое молчание.

А потом Рейдер поднял сцепленные руки ко лбу и поклонился в сторону Вейдера; видимо, какой-то жест почтения с его планеты.

— Вы понимаете, — произнес он с уважением.

Дальше было молчание. Только бешеный вой бури за хрупкой стенкой; казалось, что она сейчас разлетится на мелкие камешки.

Но ощущалось и другое. Пока между нами и бурей сидит Вейдер — ей до нас не добраться.

Запись 009

От бури мы убереглись, но вот скалу неплохо засыпало песком. Так что потом нам пришлось прокапываться сквозь этот заслон. Вспомнили муштру, называется...

Все же выбрались.

Только тут Лойрик, последние двадцать минут, что-то сосредоточенно вспоминавший, выдал неприятное известие:

— Хм... боюсь, что эта буря не последняя.

— Что? — по-моему, спросили это мы все.

— Я постарался вспомнить... на Кхеле в это время года песчаные бури часты. И у меня есть опасение, что мы находимся в районе, достаточно на них богатом...

Хатт твою... Ну почему мы не могли хлопнуться на луга, и спокойно идти по травке? Впрочем, подозреваю, что в таком случае мы бы в сезон дождей угодили...

Остальные, видно, думают так же.

Смотрим на Вейдера. Он медлит несколько секунд, потом констатирует:

— Тогда долгие привалы опасны. Будем идти как можно дольше и быстрее.

Возражений не возникает. Повторно попадать в бурю, но уже вне пещеры — нет, спасибо.

Запись 010

Вновь идем, протаптываем дорогу в пустыне. Пытаюсь воспринимать ее, как Вейдер сказал — расширить сознание. Пока получается плохо; наверное, тут привычка нужна... или же просто надо в пустыне родиться, и с детства уметь.

Интересно, а Вейдер выработал привычку, или...

С неприятным удивлением осознаю: а ведь мы все ничего о нашем главкоме не знаем. Об остальных — пожалуйста. Уилхуфф Таркин, Максимилиан Вирс, все гранд-адмиралы — не проблема проследить всю карьеру. Да даже Император! Берем любой справочник по республиканскому Сенату и читаем всю политическую биографию.

А о Вейдере — ничего. Появился, помог создать Империю (и сейчас помогает ее поддерживать), возглавил войска... Но не знаем совершенно ни капли. Только стандартные — рост, голос, боевые возможности... Файрфек, даже внешности не знаем! Никто не может похвастаться, что видел Вейдера без шлема.

Наверное, о нем даже вездесуч... то есть вездесущая СИБ ничего не скажет. Разве что Император знает... но не идти же спрашивать...

Идем мы уже долго. Все тот же темп, довольно быстрый, но не утомительный. Впрочем, это как сказать — солнце печет все сильнее. Рейдеру нормально, сержант тоже как-то уже притерпелся... а Технарь идет все медленнее и медленнее. Он вообще к переходам не привык; вот лежать с винтовкой и цели снимать — тут ему равных мало.

Как меня достал этот песок... постоянно сапоги проваливаются. Хорошо, что я все-таки в доспехе, и он внутрь не насыпется.

По комлинку отряда слышу, как тяжело дышит Технарь. Надо бы как-то ему помочь... забрать у него детали, или что он там тащит?

Оборачиваюсь — и вижу, как нога у Технаря подворачивается, и он падает, приложившись плечом о какой-то камень.

— Больше не могу, — выдыхает он, и я по голосу понимаю — да, не может. В самом деле.

Когда редко видишь лица, учишься прекрасно чувствовать голоса.

Мы все стоим. А Технарь продолжает, хриплым, тихим голосом:

— Дальше я не смогу. Идите... без меня.

Едва успеваю шагнуть в сторону — Вейдер каким-то одним, размазанно-быстрым движением оказывается рядом.

Наш доспех специально сделан гладким — чтобы враг в рукопашной не смог зацепить и удержать. Не знаю, как Вейдеру удалось уцепить Технаря за нагрудник; не знаю, как отнюдь не дистрофичного человека можно поднять одной рукой.

Но так и было.

— Ты намерен здесь лечь и умереть? — вот теперь спокойствия в голосе Вейдера почти нет. Не ярость... точнее, еще не совсем ярость. Гнев — но только поднимающийся на поверхность.