| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Все эти средства вместе с обычными поступлениями в скарб быстро израсходованы были на содержание наёмных войск, расставленных в украинских замках, которые к тому же пришлось срочно ремонтировать, ибо проведённая люстрация показала, что многие из них находятся в очень плохом состоянии, и не способны осуществлять возложенные на них задачи. Вынужденный изыскивать средства Сигизмунд II Август прибег к принудительному займу у "мест". Мещанам предписано было внести определённую сумму со всего места в скарб к 29 июня 1572 г. или, если найдут это для себя неудобным, 10% со своих маетностей под страхом конфискации имущества за неповиновение этому распоряжению, вызванному крайней нуждой. Внесённые суммы король обещал вернуть после осеннего сбора доходов с господарских волостей. Но и этих средств было недостаточно. Для пополнения скарба господарь на сейме в конце 1571 г. обложил новой серебщиной своих людей и мещан: по 20 грошей с волоки или, где не было волочного измерения, с полной (парной) воловьей или конской сохи, по 10 грошей с полволоки или полсохи, по 10 грошей с тех, у кого не было волов и лошадей, но была полная земля, по 7 грошей с тех, у кого были морги (неполный надел), по 5 грошей с огородников. Затем господарь и паны-рада постановили собирать "побор" по известной таксе со всех товаров, которые вывозились из великого княжества за границу, а равно также и со всех товаров, которые ввозились в Литву. Побор предлагалось взять не только с тех товаров, которые должны были впредь ввозиться в великое княжество, но и с тех, которые уже были ввезены. Этот "побор" должен был собираться до тех пор, пока не кончиться война; при этом сами купцы за утайку товаров, так и бирчие за пособничество подлежали конфискации всех маетностей. Наконец, на том же сейме господарь и паны-рада постановили взимать "побор" по определённой таксе с помола со всех тех, кто будет молоть пшеницу, рожь, солод и крупу на мельницах или домашних жерновах для продажи, а равно с материалов производства пива, мёда и горилки, приготовляемых "на шинк". В имениях князей, панов и бояр-шляхты побор с помола должен был идти в пользу владельцев, с тем чтобы они лучше снаряжались на войну. Владельцам запрещалось освобождать своих людей от этого побора, дабы этой льготой не привлекать к себе в имения торговых людей из господарских мест и сёл. Все грамоты, в силу коих отдельные лица или целые общества освобождались от платежа пошлин на товары, кассировались на всё время войны.
Благодаря этим мерам удалось в 1571 г. довести доходную часть земского скарба до 123 тыс. коп грошей литовских (одна копа равна 60 грошам), а в следующем году — до 228 тыс. коп грошей. Впрочем, эти деньги в условиях войны нельзя было назвать большими. Жалование одного наёмного пехотинца за квартал составляло 2,5 коп грошей литовских. Всадник получал 4 коп грошей, а польский конный и того больше — 5 коп грошей литовских за квартал. Таким образом, только на выплату жалования 1000 пехотинцев требовалось 10 тыс. коп грошей в год, а 1000 всадников обходились казне в 16-20 тыс. коп грошей в год (и это без учёта расходов на артиллерию, припасы и т. д.).
Поднят был вопрос о стабильном финансировании государственных расходов и в Польше. До этого единственной основой для государственной казны, которую представлял институт эконов, в ведение которых поступали полученные от налогов суммы, были утверждаемые на сеймах налоги. Однако прямые налоги утверждались в качестве налогов единовременных (они обычно взимались в два срока), косвенные налоги устанавливались на срок от одного до трёх лет, по истечении которых их больше не взимали впредь до нового постановления сейма, — иногда такого рода налоги не взимали в течение нескольких лет. Вследствии этого казна не располагала постоянными доходами.
Проблема создания постоянной государственной казны, доходы которой не зависели бы от постановлений сейма, представляла важнейшую финансовую проблему первой половины XVI века. Если необходимость в такой казне признавалась решительно всеми авторитетами, то по вопросу о том, каким способом создать эту казну, мнения резко расходились. Одни считали, что она должна быть построена на основе постоянных налогов, другие — на основе доходов с королевских земель, которые в то время отождествлялись с землями государственными. Сторонниками первой точки зрения были, в первую очередь, магнаты, поскольку в их руки — с помощью аренд на выгодных для них условиях и в особенности в результате залога (по большей части вопреки закону 1505 г., в силу которого запрещалось отдавать в залог или дарить королевские имения) — переходило всё большее количество королевских владений. Если бы доходы с этих владений пошли в государственную казну, это неизбежно повлекло бы за собой ревизию прав отдельных магнатов на владение государственными землями. Правда, в том случае, если бы государственная казна была построена на основе постоянных налогов, это вызвало бы сокращение доходов с их собственных владений, но что значили все эти убытки по сравнению с опасностью потерять богатые королевские владения.
Приверженцами отнятия земельных владений, сторонниками той точки зрения, что в сонову постоянной государственной казны должны быть положены доходы с королевских земель, были широкие круги шляхты, которая в тот период не пользовалась доходами с королевских земель и предполагала, что "экзекуция прав" (возвращение государству отданных королевских имений) облегчит налоговое бремя.
Формально победа осталась за шляхтой, Сигизмунд II Август, который остро нуждался в средствах на ведение войны с турками и татарами, пошёл на сближение с экзекуционистами. На весеннем сейме 1572 г. было постановлено произвести ревизию полученных магнатами прав на владение королевскими землями и отобрать земли у их незаконных владельцев. При этом возвращение выданных казне залоговых сумм не предусматривалось.
Но, не смотря на принятое решение, процесс редукции королевских владений шёл с большим трудом. Магнаты и города, владевшие королевской собственностью, энергично сопротивлялись. Поддерживающая "экзекуцию прав" шляхта тоже смотрела на неё с точки зрения собственных выгод, желая не столько вернуть Короне потерянные имения, сколько получить их в свои руки, за минимальную арендную плату. В таких условиях королю приходилось проявлять чудеса изворотливости, чтобы соблюсти свои интересы, и при этом не потерять поддержку того или иного политических лагерей.
Были проблемы организационно-политического характера. В мае 1571 г. внезапно скончался от "горячки" польный гетман литовский кн. Роман Фёдоровича Сангушко. На освободившееся место паны-рада выдвигали Кристофа Радзивилла (сына Николая Радзивилла Рыжего). Но переход армии под контроль его политических противников менее всего устраивал Дмитрия, который своей волей назначил новым польным гетманом старшего брата покойного Романа — кн. Дмитрия Фёдоровича Сангушко. Кроме того, значительная часть элиты княжества выступала против участия Литвы в войне с Турцией, высказываясь против оказания помощи Польше. Но очередной набег крымцев в феврале 1572 г. на Волынь и Подолию позволил Дмитрию сломить их сопротивление и добиться согласия большей части шляхты на оказание военного содействия Короне.
Сложности были и у третьего участника предполагаемой антитурецкой коалиции — Русского государства. К середине 60-х гг. XVI века суммарная численность русской армии составляла где-то 60 тыс. человек (поместная конница, стрельцы, казаки, служилые татары и пр.), из которых командование могло единовременно задействовать для выполнения крупномасштабных операций около половины (остальные должны были нести службу на других участках границы). Но резкое похолодание климата в конце 1560-х гг. привело к падению урожайности, недородам, в результате чего численность "ударной группировки" сократилась на 1/3 — до 20 тыс. человек. Но это не поколебало решительности русского правительства в его желании "вынуть крымскую занозу", так как обстановка, по мнению верхов, более чем когда-либо благоприятствовала возможности раз и навсегда покончить с угрозой с юга.
В конце 1571 г. в Москве состоялись польско-литовско-русские переговоры, результаты которых имели важное значение для дальнейшего развития международной ситуации в Восточной Европе. На переговорах русская сторона подняла вопрос о наступательной войне против Османской империи: русские войска должны были наступать на Азов, литовские силы — через Перекоп на Крым, а польская армия идти на Аккерман. Но представители Сигизмунда II Августа отклонили русские планы и в результате были приняты польско-литовские предложения о сугубо оборонительных действиях. 14 декабря 1571 г. было внесено условие, что царь будет "случать" "в Украине меж Днепром и Днестром" свою 20-тысячную армию с войсками Великого княжества Литовского "на очищения от татар Украины". Одновременно с этим был поднят вопрос о "вечном мире" между Россией и Литвой. С момента избрания Дмитрия наследником Сигизмунда II Августа он поднимался регулярно, но в качестве непременного условия литвины требовали возвращения Смоленска, что было неприемлемо уже для русских. Но в январе 1572 г. литовское посольство, скрепя сердце, признало, что возврат к состоянию до 1514 г. невозможен, а военные действия России против Крыма, облегчат положение княжества на южных рубежах.
26 января 1572 г. в Москве был подписан польско-литовско-русский договор о вечном мире, вечном оборонительном и наступательном (на время войны) союзе. Русские послы выехали в Венецию, Рим и Мадрид для заключения соглашений о совместных действиях против турок и татар, но от полноценного присоединения к Священной лиге Русское государство воздержалось, желая сохранить свободу рук.
Тем временем, к войне готовилась и Османская империя. В преддверии наступления на север в Стамбуле решили укрепить "аванпосты", что, прежде всего, сказалось на Молдавии, господарь которой Богдан IV Лэпушняну был настроен пропольски, а среди его окружения было много польских шляхтичей. Но подобные предпочтения молодого господаря вызывали недовольство молдавских верхов, многие представители которых перешли в оппозицию Богдану IV. В Стамбул стали приходить жалобы на господаря, смещения которого добивались бояре.
Эти демарши увенчались успехом. Молдавский престол был передан Иону Водэ, который был (по одной из версий) внебрачным сыном господаря Стефана IV и ещё в 1551 г. пытался завладеть Молдавией. В начале 1572 г., возглавив предоставленный ему турками отряд янычар, Ион изгнал из Молдавии Богдана Лэпушняну, который бежав в Польшу обратился за помощью к Сигизмунду II Августу. Последний поручил подольскому воеводе Николаю Мелецкому восстановить Богдана IV на престоле. Но Мелецкий недооценил силы нового господаря, войдя в Молдавию всего с 4-тысячным отрядом. Ему удалось занять Хотин, после чего он двинулся в сторону молдавской столицы, городу Яссы. Но Ион, перетянув на свою сторону большую часть бояр, собрав войско и получив поддержку турок, разбил в апреле 1572 г. у Прута польские отряды, вынудив Мелецкого начать отступление под непрестанными атаками неприятеля в сторону Хотина, который, не смотря на поражение от молдавско-турецких сил, удалось удержать в польских руках.
Неудачи ожидали русско-польско-литовскую коалицию и на других направлениях. Попытка активизировать казацкие набеги оказалась не очень удачной. По приказу султана в Чёрное море, для охраны побережья, было направлено 40 галер (не считая более мелких судов), благодаря чему хотя казакам и удалось спалить несколько небольших турецких прибрежных поселений, но таких успехов, как в предыдущие годы добиться не удалось. Впрочем, некоторые выгоды от этих акций были получены — турецкое правительство было вынуждено усиливать прибрежные гарнизоны, ослабляя тем самым основную армию. Более успешными оказались действия казаков на суше, чьи отряды на протяжении весны и начала лета 1572 г. опустошали Молдавию, мешая тем самым сбору припасов для турецкой армии.
В конце весны, по предложению русского царя, была предпринята попытка наступления на Крым. Собранные под Путивлем и Киевом русские (20 тыс. человек под командованием кн. Михаила Воротынского) и литовские (18 тыс. человек во главе с кн. Дмитрием Сангушко) войска в мае выступили на юг, и соединившись возле первого из днепровских порогов — Кодацкого, медленно продвигались в направлении к Конке.
13 июня войско переправилось через р. Конку и стало лагерем недалеко от Днепра. Вскоре стало известно, что степь горит, подожженная татарами с целью лишить подножного корма конницу, обозных и артиллерийских лошадей. Вся степь "почав от Конских Вод до самого Крыму пожарами" выгорела, вследствие чего оказалась широкой (200 верст) оборонительной полосой на подступах к Перекопу.
На собранном военном совете решили продолжать поход. За двое суток прошли только около 12 верст, но лошади и люди обессилели, так как сказались отсутствие подножного корма, воды и недостаток продовольствия.
Только на флангах главного операционного направления обозначились тактические успехи. У Овечьих Вод донские казаки разбили значительный отряд татар. Посланные вниз по Днепру казаки нанесли поражение противнику в районе урочища Каратебеня. Но все это не решало исхода борьбы, так как главные силы русско-литовского войска не могли продолжать поход.
17 июня вновь был собран военный совет, высказавшийся за прекращение похода. Воротынский и Сангушко приказали отступать, прикрывшись сильным арьергардом, состоявшим из русско-литовской конницы. 20 июня походное войско снова было у реки Конка, где отдыхало около двух недель. 14 августа полки возвратились в свой исходный район — берега р. Мерло, где были распущены по домам.
Результат похода был воспринят в Москве и Вильно как неудачный, хотя подобная оценка была не совсем справедливой. Благодаря этому походу крымцы оказались заперты на полуострове и Девлет Герай не смог в этом году послать крупные силы против своих северных соседей. Кроме того, по приказу Сангушко, у Кодацкого порога была заложена крепость Кодак, которая должна была стать литовским форпостом в борьбе с крымскими татарами, сдвинув линию соприкосновения с последними значительно южнее.
Готовилась к войне и польская армия. Военная машина медленно, но верно набирала обороты. Даже кончина 7 июля 1572 г. Сигизмунда II Августа не приостановила её движение. В последних числах мая 35-тысячное польское войско во главе с самим Дмитрием прибыло в Скалу-Подольскую и расположилось лагерем по берегу р. Збруча. Отсюда посылались разведчики, чтобы раздобыть сведения о противнике, о его войске и вооружении. Выделены были люди для изучения местности, остальные занимались войсковыми приготовлениями. Сюда же к королю вскоре явился Дмитрий Сангушко с 10-тысячным литовским войском. Вначале командование колебалось в вопросе о том, на какой стороне Днестра принимать бой, но возникшее неустойчивое положение в польском лагере и волнение среди солдат из-за невыплаты жалования, заставило Дмитрия принять решение 20 августа переправить свои войска через Днестр.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
