Всадник на сером скакуне (главы 1,2)

Наконец, они остановились. Пленника привели почти к самому проходу в скале.

— Командих, я поймал постохоннего, — услышав голос своего пленителя, Бродяга вздрогнул. Бандит имел громкий голос, но не выговаривал некоторые звуки.

Люди рядом положили ящики на землю и стали собираться возле него. Разбойник в красной рубахе с лицом, правая щека которого была продырявлена в двух местах, посмотрел в сторону Бродяги и что-то сказал двум другим стоящим рядом бандитам, раздетым по пояс и придерживающим руками ножны с изогнутыми саблями. Вокруг собралось половина лагеря — сотни разбойников окружили то место, где стоял Бродяга, выкрикивая что-то неразборчивое и не имеющее смысла.

— Кто ты? — спросил у него бандит с дырявой щекой, когда подошёл вплотную. Гомон утих.

Ответа не последовало. Бандит ударил Бродягу в живот, отчего тот согнулся и некоторое время хрипел. Вскоре он вновь был повёрнут к изуродованному лицу за волосы.

— Повторяю вопрос...

— Гарет Брейнтхил, — ответил Бродяга.

Он почувствовал, как рука в его волосах слегка разжалась. Бандит присмотрелся к нему внимательней.

— Чёрный плащ, откинутый капюшон, короткая поседевшая борода, взгляд, пронзающий до костей... — перечислил он, осматривая собеседника. — Да, похоже, перед нами действительно "Всадник на сером скакуне". Мэлс, отпусти его. Он не уйдёт.

Бродяга наконец-то смог размять шею и поправить волосы. Холод от клинка ещё чувствовался у горла.

— Итак, Гарет Брейнтхил, знаешь ли ты, кто мы?

— Те, кто сжёг деревню Хенсток к северу от моря, — не раздумывая, ответил он на вопрос бандита.

— Немногое ты о нас знаешь, — сказал тот. — А вот я знаю о тебе даже больше, чем ты думаешь.

"Нет, — подумал Гарет. — Не знаешь. Ты не знаешь обо мне так много, что трудно даже представить. Просто не можешь знать".

— Мне известно, — продолжал бандит, — что тебя наняли убить нас жители небольшого селения на востоке от леса. Наняли, заплатив смешную сумму.

Лицо Бродяги сохранило хладнокровное выражение, хотя в мыслях он проклял бандита, ведь тот только что действительно описал недавние события, не ошибившись ни словом. Гарет перевёл взгляд на пики, стоящие по кругу от лагеря. На них были нанизаны человеческие головы. Бродяга смотрел на эти головы, не испытывая никаких чувств.

— Я слышал, — тем временем продолжал бандит, — что ты наёмник, использующий магию. Но признайся, даже она не поможет тебе справиться со всеми нами. Тебе не поможет ничто и никто. Я могу сказать одно слово. Одно единственное слово — и тебя прирежут, как свинью. Но у меня есть идея получше. Видишь ли, жители той деревни, которые заплатили тебе за нашу смерть, вскоре умрут сами. Все, до единого. Уже завтра мы выйдем из леса, чтобы спалить это селение. Никто не выживет. Вот только ради этой паршивой деревушки придётся столько возиться: собирать парней, выдвигаться, следить, чтобы никто не нарушил кодекс. Я тут подумал, вспомнив то, что о тебе говорят, и решил сделать тебе предложение. Убей их за нас. Убей всех и сожги деревню. Я заплачу тебе втрое больше, чем тебе предлагали. Ну, решай!

— Что будет, если я откажусь?

— Мы убьём тебя, а потом всё равно сожжём деревню. Это неизбежно.

Бродяга посмотрел на головы, на солнце, на изуродованное лицо бандита. Смотрел долго, вдумчиво. А потом кивнул.

— Вот и отлично, — улыбнулся ему бандит. — Держи деньги. Думаю, тут достаточно, может даже впятеро больше, чем тебе предлагали. И не пытайся нас обмануть. Мы следим за тобой, и у нас есть кони. Быстрые кони.

Бандиты расступились, пропуская незнакомца. Бродяга шёл, не обращая на них внимания. В одной руке он сжимал кошель с деньгами, другой накрывал голову капюшоном. И продолжал думать: в чём разница между добром и злом. Одно борется за исчезновение другого. И у добра и у зла свои методы, свои законы. Когда-то они были чётко разделены, сейчас смешались. Добро и зло. Разницы нет. Уже нет.

* * *

Трещина шла извилистой линией вдоль изгиба каменной арки. Дейнёр посмотрел вверх, пытаясь уловить взглядом её основание, но, убегая за угол первой пластины и прячась за второй, пробоина не оставляла ему на это никаких шансов. Страж просунул пятерню вглубь, поиграл пальцами меж двух разлученных плит, потом отошёл от арки на расстояние, с которого можно было оценить повреждение.

Ему и раньше доводилось видеть на Вратах трещины, некоторые были совсем крохотными, другие вполне могли привести к серьёзным поломках, а то и к разрушению каменной арки, но всякий раз после первого же заклинания они исчезали на следующий день. Эта трещина беспокоила лилипута уже вторую неделю. Призванные духи уже испробовали все известные заклинания, но это не смогло скрыть повреждений. Каждое утро Дейнёр встречал с мыслями, что Врата уже лежат в руинах. К лесу, на опушке которого стояла каменная арка — врата, ведущие в никуда, — он шёл медленно, боясь оказаться правым.

— ДЕЙНЁР! — голос был грубым, громким, искажённым сотнями метров, разделяющих его хозяина и слушателя. Воздух вокруг уплотнился, завибрировал, отчего лилипут подскочил на месте, тело задрожало.

— Чего тебе, владыка, — злобно сплюнув, крикнул в пустоту Дейнёр.

— ЧЕМ ТЫ ЗАНИМАЕШЬСЯ? ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ СЕЙЧАС? — каждое слово казалось ему чем-то непереносимым.

— Проверяю твои проклятые Врата, — ответил лилипут, ещё раз просунув пятерню между камней, разделённых трещиной. — Повреждения не исчезли, как ты предполагал. Более того, они...

— ДЕЙНЁР! ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ВЫЯСНЯТЬ ПРИЧИНУ ПОВРЕЖДЕНИЙ, А НЕ ИСКАТЬ СПОСОБ ИХ ИСПРАВИТЬ. СКОЛЬКО РАЗ ТЕБЕ ПОВТОРЯТЬ...

— ...Врата не разрушатся до того момента, когда это понадобится тебе, я помню. Но духи утверждают обратное. Ты же говорил, им лучше тебя известны все свойства Врат.

— В ОДНОМ МОИ ЗНАНИЯ ПРЕВОСХОДЯТ ИХ, В ЭТОМ МОЖЕШЬ БЫТЬ УВЕРЕН — ВРАТА НЕ РАЗРУШАТЬСЯ ОТ ПОВРЕЖДЕНИЙ, НО ДО НУЖНОГО МОМЕНТА ИХ СМОЖЕТ ОТКРЫТЬ ЛЮБОЙ СМЕРТНЫЙ, НАШЕДШИЙ КЛЮЧ, ЕСЛИ НЕ УСТРАНИТЬ ПРИЧИНУ.

Голова Дейнёра гудела от сильной вибрации. Уже начинало двоиться в глазах, и лилипут больше всего в эти секунды желал закончить разговор.

— Хорошо! Я понял, но трещина начинается где-то между плитами врат, и я не могу увидеть, где именно.

— ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ДЕЛАТЬ В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ?

Вопрос владыки оказался для него неожиданным.

— Не твоё дело, повелитель. Знай только, что у меня нет времени заниматься Вратами. У меня тоже есть свои проблемы и свои планы.

— ЕСЛИ ВСЕ НАШИ ПЛАНЫ УДАСТСЯ РЕАЛИЗОВАТЬ, ВСЕ ТВОИ ПРОБЛЕМЫ РЕШАТСЯ САМИ СОБОЙ, ГЛУПЫЙ ЛИЛИПУТ. ИДИ, ПРОГУЛЯЙСЯ, РЕШИ СВОИ ПРОБЛЕМЫ И СРАЗУ ЖЕ ПРИСТУПАЙ К ПОИСКУ КЛЮЧЕЙ, С ПОМОЩЬЮ КОТОРЫХ ВОЗМОЖНО ОТКРЫТЬ ВРАТА. НЕЛЬЗЯ ДОПУСКАТЬ, ЧТОБЫ ОНИ ПОПАЛИ В ЧУЖИЕ РУКИ.

Слов прощания не прозвучало, чему Дейнёр был несказанно рад. Воздух перестал вибрировать, стал таким, как обычно. Напряжение спало, но голова продолжала болеть и кружиться. Лилипут побрёл прочь, уходя всё дальше от одинокой каменной арки, стоящей в окружении редкого леса.

* * *

Посёлок гиблонтов, низких людей с выпущенными из больших ушей прядями волос, на которых росли грибы и ягоды, как всегда, встретил его шумом скрипучих тележек и криками маленьких гиблонтов. Так же он встречал лилипута каждый день. Дейнёр тайно радовался этой стабильности, зная, что другим такая радость показалась бы сумасшествием. Всякий раз, проходя мимо дома здешнего кузнеца, он, не глядя туда, махал рукой хозяину, ни разу не пропустившему подобного приветствия. Всякий раз, приближаясь к таверне, Дейнёр кидал монету в сторону, которую даже не видел, где всегда сидел один и тот же бедняк, с радостью ловящий эти монеты. Лилипут кидал их каждый день, не глядя. И никогда не ошибался.

Наконец, Дейнёр вошёл в таверну, в душное задымлённое помещение, где работал поваром его друг, гиблонт Клайк.

— Дейнёр, дружище! — позвал повар. Увидев кивок лилипута, он скрылся за углом.

Вскоре он вернулся с двумя порциями приготовленного лично кулеша и поставил их на стол перед своим другом.

— Вот, держи. Кстати, я тут подумал и, кажется, нашёл одну эмоцию, которую ты не сможешь выразить улыбкой.

— Какую же?

— Когда вдруг тебя вырывает после несвежей рыбы, и ты стоишь, вспоминая, сколько рыбы съел, и понимаешь, что рвать тебя будет ещё долго.

Дейнёр улыбнулся.

— Вот ведь орков сын! И вправду, как будто тебя только что выволокло. Пресвятые гоблины! Ты бледен, как мой кузен, счастливой ему загробной жизни. Ешь, давай, и рассказывай, что случилось.

— Я не голоден. Спасибо, Клайк.

— Ешь, говорю. — Гиблонт согнулся над своей тарелкой и принялся уплетать кулеш за обе щеки, откидывая ото рта волосы, которые всё время лезли в еду. — Ешь и рассказывай.

— Рассказывать нечего, — соврал Дейнёр. — Деньги кончаются. В последний раз, когда был в вашей таверне, кто-то подрезал мой кошелёк. Когда я потянулся за деньгами, нащупал обрывки верёвки. Его просто стащили у меня из-под носа. Причём, я был трезв. Почти. Пришлось объясняться перед трактирщиком.

— Эх, жаль не в мою смену. Я бы одолжил. Ну, так, если денег нет, работай. Устройся каким-нибудь лесорубом или продавцом.

— Отсутствие звона в кармане не так важно, — вздохнул лилипут, — как то, что меня обокрали, и я даже ничего не почуял. Понимаешь, Клайк, — он стал волочить ложку по тарелке, размазывая не очень аппетитную массу. — Я теряю навыки. Нужна работа, в которой я смогу развеяться.

— Так, что тут думать-то, — сказал гиблонт, следя взглядом за движениями ложки собеседника. Он перестал жевать и стукнул по столу кулаком. — Пойдём завтра на охоту! Тушу пойманного животного продадим. Деньги пополам. Что скажешь?

Не обратив внимания на кашу, отлетевшую от ложки Клайка ему в лицо, Дейнёр слабо кивнул, потянул еду ко рту и вдруг остановился.

— Клайк, — шепнул он. — Пей до дна.

— Чего? Кого пить? Мы ж пива не заказывали.

— Нет, ты не понял. Пей до дна! — глаза лилипута смотрели за спину гиблонта.

Тогда повар вспомнил, что такими словами они договорились предупреждать друг друга о прибытии наёмников из леса, которые заимели на них зуб после одного не очень приятного для этих наёмников происшествия.

— У меня за спиной? — испуганно спросил Клайк, и даже не дождавшись подтверждения, стал ерзать на стуле, боясь обернуться. — Пресвятые гоблины! Что делать?

— Навряд ли гоблины, тем более святые, знают, что делать с наёмниками, желающими твоей смерти, — сморщил нос Дейнёр.

Он придвинул поднос, в котором его друг подал своё блюдо, взял с него небольшую чашу с крышкой, откинул крышку, но не обнаружил внутри ровным счётом ничего.

— Орки! Где вся соль?

— Я высыпал её тебе в кулеш, — дрожа, признался Клайк. — Хотел посмотреть на твоё лицо, когда ты...

Он на минуту забылся, и его губы тронула лёгкая улыбка. Но потом вновь помрачнел и принялся трястись, как ветка на ветру. Дейнёр собирался кинуть соль в глаза приближающимся к их столу наёмникам, но, к несчастью, этот план провалился. Правда, слова Клайка навели его на другую мысль.

Когда трое гиблонтов в лёгких кольчугах, украшенных блестящими пластинами, вынув мечи, приблизились достаточно близко, лилипут метнул свою порцию в ближайшего к себе. Тот, потеряв обзор и равновесие из-за влетевшего в лицо содержимого тарелки, попятился, едва не сбив того своего товарища, что шёл следом. Второго наёмника Дейнёр пронзил изогнутым мечём, едва тот успел откинуть в сторону первого. Человеческие внутренности упали на столик таверны, прямо в суп одному посетителю. Кого-то вырвало. Оттолкнувшись от столика, Дейнёр пролетел в воздухе половину своего роста и, внезапно появившись из-за спины падающего замертво второго наёмника, оказался на расстоянии удара к последнему вооружённому противнику. Свистнул клинок, послышалось хрипение, и голова гиблонта упала на пол, залив кровью башмаки богатого посетителя трактира. Тот наёмник, что ещё в начале сражения упал на пол, сражённый порцией пересоленного кулеша, даже не успел вновь приготовиться к бою, как был обезглавлен, следом за своим товарищем.

В таверне вдруг стало тихо. Так тихо, как ещё никогда не бывало.

В течение следующей минуты почти ничего не происходило. Все посетители трактира провели её в той позе, которую приняли, когда битва ещё была в разгаре. Среди них числились и Клайк с владельцем трактира. Лишь Дейнёр, сам виновник случившегося, медленно поворачивал голову, осматривая трупы. Когда осмотрел, неожиданно улыбнулся.

— Эм... — неуверенно промычал трактирщик. — Что за беспорядок? Эм... Кто будет за это платить?

— Извини, приятель. Я заплачу, — кивнул лилипут. — Ах, орк! Клайк, ты был прав. Мы идём на охоту. Дело в том, что у меня опять подрезали кошелёк. Ах, вы сволочи! Никогда, смерд вас дери, вы не поменяетесь! Прости, трактирщик, отдам чуть позже. Клайк, ты идёшь?

Гиблонт молча двинулся следом.

* * *

Стрела на мгновение дрогнула, затем со свистом полетела в сторону ничего не подозревающего оленя, сбивая листья со встречных веток. Раздался стон. Животное, не шевеля поврежденной конечностью, с помощью трёх других побежало сквозь стену ветвей и кустов, стараясь оказаться как можно дальше от того места.

— Дьявол! — выругался Дейнёр.

Он хотел, было, ринуться в погоню сквозь лес, но потом вспомнил, что в том направлении, куда побежал олень, прячется Клайк, стрелок из которого не самый хороший, но и не последний. Лилипут покинул укрытие и, не спеша, побрёл по лесу, переступая через поваленные ветки и пни. Держался цепочки кровавых следов, оставленной раненым оленем, стараясь оценить рану по количеству крови.

Он остановился резко и неожиданно. Почувствовав чей-то взгляд, лилипут замер в нескольких шагах от высокого дерева. Затем, не успело пройти и нескольких секунд, Дейнёр быстро переместился за толстый ствол и незаметно достал лук. Стрела уже лежала в тетиве, когда он решил выглянуть и определить местоположение незваного наблюдателя.

Было тихо. Слишком тихо для лесной чащи. Лилипуту показалось, что, кроме своего дыхания, он слышит дыхание находящегося за сотню метров Клайка.

Стрела попала точно по середине центрального изгиба его лука, пригвоздив оружие к стволу дерева. Выстрел был произведён со стороны, которую Дейнёр не просматривал, нельзя было даже предположить, что там кто-то есть.

Лилипут попытался высвободить свой лук, но крепкая стрела не хотела выходить из ствола дуба. Наверняка, её наконечник был зазубрен. Оперение было твёрдым, не сгибалось и не пропускало лук сквозь себя.

Он вышел из стены кустов в паре шагов от Дейнёра — невысокий слегка полноватый хент, на вид лет сорока. Крепкой рукой он обратным хватом сжимал короткий, но с широким лезвием кинжал. Ещё одно движение справа, откуда прилетела стрела, и перед лилипутом появился второй хент, крупный и мускулистый, в безрукавной куртке, надетой на голое тело.

Дейнёр не медлил, бросил лук и, выхватив из-за пазухи короткий нож, метнул его в того противника, что вышел из укрытия первым. Хент легко, как будто делал это каждый день, отбил снаряд своим кинжалом и продолжил идти в прежнем направлении.