— Время вечерней дойки, — пояснил Гордей, раздававшееся в хлеву мычание, обеспокоенному великому князю. — Счас мы их.
С этими словами Гордей скрылся в поместном доме. Через некоторое время он вернулся неся с собой какое-то тряпьё и ведро. Следом шли Архип с вожжами и верёвками в руках и жена Гордея, Лёля, с двумя вёдрами и полотенцем.
— Счас мы их, — повторил Гордей великому князю и подошедшему управляющему.
По каким признакам Гордей выбирал свои жертвы было не понятно, но он внимательно осмотрел всех четырёх коров. Наконец потянул одну из них за рог, предложив при этом пук сена. Заметив, что корова подаётся с трудом, он на бросил ей на рога верёвочную петлю и потянул сильнее. Не без сопротивления корова последовала за ним. Её подвели к яслям, обмотали верёвкой морду и закрепили к столбу так, чтобы она не могла отвернуться от сена, заботливо ей насыпанного. Гордей бросил на ясли возле коровьей морды принесённую тряпку, оказавшуюся линялым сарафаном. В это время Архип прохватил корове задние ноги вожжами и в натяг подвязал к столбам хлева. Затем прихватил бичевой хвост к ноге. Лёля осторожно прошла к вымени с припасёнными вёдрами, в которых оказалась вода. Она долила из одного ведра в другое воды, макнула туда руку. Ещё долила и, убедившись, что вода готова, принялась поглаживать корову по боку. Постепенно спускаясь к вымени. Затем подмыла вымя водой и, смочив полотенце, протёрла его. И только потом промыв руки и дойки молоком приступила к работе.
Следующий выбор Гордея оказался не сильно удачен, корова с большим белым пятном на боку упиралась и мычала, не желая идти.
— Ну, постой голубка. Постой. Потом сама побежишь, — ласково проговорил Гордей и повёл с собой её рыжую соседку.
Осталось только удивляться той ловкости, с которой братья брали коров в оборот. Когда Гордей вышел и позвал свою дочку, Сеню, слить первое ведро, Тис не удержался от реплики:
— Ловко ты! Прям цыган!
— Тю, было бы вымя, а подоить, не велика наука. Цыган... Циган не только чужую корову, а и быка подоить может. Ха-ха, — рассмеявшись собственной шутке, Гордей поспешил в усадьбу менять ведро.
Лошади оказались самым спокойным приобретением. Привычные к уходу за ними гусары и егеря приняли "крестьянок" под свою опеку. К имеющимся почти четырём десяткам лошадей дополнительные шесть крестьянских кляч не стали большим бременем. Их быстро почистили, накормили и разместили в стойлах.
* * *
23 октября 1827, Батово
Насмехаясь над всем предпринятыми предосторожностями, ночь прошла совершенно спокойно. С наступившим утром тоже не пришло ничего интересного. Крестьяне находились в своей деревне, слоняясь между домами и не осуществляя никакой иной видимой деятельности кроме разговоров. Собрав в поместье совет, великий князь заявил:
— Они ждут. Я рано или поздно отъеду отсюда вместе с конвоем, тогда наступит их время. Полагаю необходимым осуществить хитрость.
— Что вы предлагаете? — поинтересовался Юрьевич.
— Мы сегодня съедем сразу после обеда. Посетим Рождественское, а к полуночи тайно вернёмся. Для нас каждый день это просто день, а им каждый день что-то есть нужно. Ждать они не будут и явятся к усадьбе ближайшей ночью, как мы съедем.
— Согласен, — заключил Тис, и все присутствующие кивнули. — Однако, нам не спать ещё одну ночь, предлагаю отдохнуть прямо сейчас.
— Разумно, — заключил великий князь, — всем отдыхать. Однако, двух конвойных поставить на карауле, дабы не прозевать случись чего.
* * *
24 октября 1827, Батово
Они долго наблюдали как в полной темноте, деревенские шёпотом распределялись у единой верёвки, привязанной к двери господского амбара. Все от мала до велика уже взялись за неё дабы потянуть, и тут из усадьбы и близлежащих зарослей с громкими криками: "Всем сесть на землю" высыпали солдаты, окружая растерявшихся крестьян.
— Грабить решили? — Поинтересовался великий князь у Клима, которого к нему подтащили два егеря.
— Мы своё хотели забрать, ведь без скота и зерна нам смерть неминучая, — лепетал староста.
— Я же сказал, работать будете, умереть вам не дам. Не уж-то мне веры нет?
— Так-ить, оно дело известное. Вы уедете. А с управляющего, что за спрос. Возьмёт нас в батраки, и за месячину будет из нас жилы драть. А нам и слова не скажи. Чуть что смерть голодная. Как на работу не выйдешь по болезни ли, по празднику ли так смерть. Как лошадь хозяйская занеможет или сбруя порвётся так штраф и смерть. Дело то известное. Ты барин, по малолетству своему, нас к страшному приговорил. Самоубийство грех, но мысль эта вчера в каждой голове побывала. Не дай свершиться страшному.
— Я понял тебя Клим, — великий князь подошёл к стоящему на коленях старосте и приблизил своё лицо к его, стараясь заглянуть в самую бездну глаз старосты. — Ты верь мне, я добра хочу... Себе и людям моим. И ты, и селяне — мои люди. Вам ущерба не хочу ни в коем разе. Но и позволить вам жить по-старому не могу. Земля страдает от того, что вы на ней творите. Нас всех ждёт новая жизнь, в которой нам предстоит научиться себя кормить и землю блюсти в порядке и скотину плодить и достаток давать и себе и детям своим и государю. А для того от старого отрешиться надо. Вам страшно, я понимаю. Кнутом гоню вас, но вы идите с верой в сердце. Я добра хочу. Вам добра и государю. Перед ним и господом я за вас в ответе и не посмею старательных крестьян голодом уморить. А господин Тис весь в воле моей, если не так будет хозяйство вести, шлите ходоков, да и я сюда буду наезжать, с тобой, Клим, всегда найду время поговорить. Верь мне.
— Эх, барин, кнутом нас гонишь. Верно сказал. Веры ждёшь, из под кнута-то. Есть ли выбор у меня?
— Ты же христианин, выбор всегда есть. Ты можешь в бунте своём упорствовать, а можешь мне поверить и людей спасти от кнута моего. Сила за мной, я заставить могу, но я хочу придти к согласию и научить вас новой жизни. Потому я говорю с тобой. Хочешь слово дам, через пять лет, если захотите, верну вас к старой жизни, скот ваш, зерно, землю... всё верну, даже свободу дам. Пять лет будете жить по-моему. Через пять лет всё, что взял вчера верну и отпущу вас от себя, навсегда.
— Слово даёшь?
— Слово.
— Позволь мне с мужиками поговорить.
— Возвращайтесь в деревню. Утром с восходом жду тебя.
Когда толпа деревенских пропала из видимости, к великому князю подошёл управляющий.
— Что ж, задали Вы мне ещё одну заботу, придумать на зиму им занятие, да так чтобы с того толк был.
— Увы, для того мне и нужен управляющий. Впрочем, на первое время я могу предложить занятие для всех. Нужно перебрать зерно отложив самое крупное на посев. Вообще, отбор посевного зерна и картофеля должен стать одной из главных ваших забот. Кроме того, необходимо не только рубить, но и высаживать лес. К этому можно начать готовиться уже сейчас, намечая годный для пересадки молодняк. Чуть позже, я вам направлю свои соображения по данному поводу. Я полагаю, что именно хороший отбор посевного зерна и молодняка даст нам возможность сделать хозяйство прибыльным. А пока надо выспаться, утром мне в дорогу. Мои планы и так нарушены, и в Сестрорецк я уже не успею, но у меня ещё есть надежда поехать на почтовых и к вечеру двадцать пятого оказаться в столице.
— Вы поедете одни?
— С Семёном Алексеевичем, и возьму с собой Чернявского. Остальной конвой пусть здесь побудет некоторое время для вашего спокойствия. Когда надобность в нём отпадёт, направите его в столицу.
* * *
25 октября 1827, Санкт-Петербург
Великий князь, приведя себя в порядок с дороги, поспешил к Кларку. В назначенные пять часов он открыл производственное совещание.
— Павел Петрович, вы осмотрели место будущей стройки, я хотел бы услышать ваши соображения.
— Да, Ваше Императорское Высочество, я готов доложить.
— Прекрасно, я внимательно слушаю.
Мельников разложил на столе карту со схемой дороги и несколько листов с чертежами, вздохнул и начал свой рассказ:
— Общая длинна дороги девять верст и двести саженей. По пути будут три подготовленных места для погрузки. Возле торфоразработки, у дворца и у стекольного завода. На концах пути дорога образует петли, чтобы паровая карета могла развернуться в обратный путь. Для устройства дороги необходимо будет построить два моста. Перепад высот на протяжении всего пути достигает десяти саженей. Для экономии, Ваше Императорское Высочество предложило устроить путь без насыпи, потому выровнять этот перепад не представляется возможным, впрочем, он не должен быть трудностью для паровой кареты. Кроме того, мы можем воспользоваться опытом господина Стефенсона и разместить вдоль пути дополнительные подъёмные механизмы на конной или паровой силе. Тем не менее, совсем избежать устройства насыпи не удастся. Торф является слишком зыбким основанием для пути, потому на участке от торфоразработки до домика сторожа необходимо уложить гать. Исходя из сказанного, я изложил предварительную калькуляцию.
— Прекрасно, — великий князь, взял протянутые Мельниковым листы, — я внимательно прочитаю позже, а сейчас прошу, уточнить какое количество рельс и других металлических изделий потребуется для строительства дороги, чтобы Матвей Егорович мог представить себе то количество, что потребно изготовить на его заводе.
— Хм, -Мельников смущённо кашлянул в кулак, — Ваше Императорское Высочество, Как только я свёл свою примерную калькуляцию, то обсудил её с Матвеем Егоровичем.
— Это очень хорошо, — улыбнулся великий князь. — Матвей Егорович, что скажете о рельсах?
— Кх-м, Ваше Императорское Высочество, — кашлянул Кларк, — с сожалением, вынужден сообщить, что Ваше намерение изготовлять рельсы из прокатного железа в необходимом для строительства количестве не может быть исполнено на нашем заводе. Прокатное дело весьма сложно и требовательно к толщине прокатываемого железа. Александровский завод не имеет стана, на котором бы можно было прокатывать такую толстую полосу. Строительство стана не только дорогостояще, но и потребует значительного времени и возможно окажется неуспешным. Потому я предлагаю изготавливать, как обычно, рельс из чугуна. Это будет почти в четверо дешевле, чем закупать прокатное железо за границей. Тем самым я полагаю что изготовление двадцати тысяч четырёхсот крепёжных пластин, около восьмидесяти двух тысяч крепёжных штырей, две тысячи шестьсот пятьдесят двухсаженных чугунных рельс и пластин, соединяющих рельсы между собой, для Вашего Императорского Высочества будет стоить почти в девяносто тысяч ассигнациями. Паровая карета по схеме предложенной Вашим Императорским Высочеством ещё ни разу никем не была построена, потому риск неуспеха данного предприятия высок. Стоимость же её не будет менее семидесяти тысяч. Тележка для торфа или иного груза будет стоить две тысячи, а для перевозки людей четыре тысячи пятьсот рублей. Прошу рассмотреть калькуляции и чертежи.
Кларк положил на стол свёрнутые трубкой бумаги. Великий князь развернул их, бегло просмотрел и, кивнув головой, ответил:
— Я позже ознакомлюсь внимательнее... Скажите Матвей Егорович, а вы сможете изготовить всё потребное. Половина всех рельс, пластин штырей и прочего понадобиться к маю, остальное включая паровую карету, дюжину тележек для торфа и четыре для людей нужно будет сделать к июню. Кстати, Павел Петрович в ваших расчётах есть примерное время строительства?
— Непременно. В случае полного удовлетворения в людях, дорога со всеми строениями должна быть построена за три месяца. Для чего потребно около шестисот человек и двухсот подвод.
— Как вы полагаете, можно ли считать, что на три месяца это обойдётся мне в шестьдесят рублей на человека и сто на подводу?
— Я полагаю, что это обойдётся дешевле. Кроме того, Вашему Императорскому Высочеству будет не сложно использовать на работах людей из арестных домов.
— Действительно... — задумчиво проговорил великий князь.
— Немного поразмыслив можно предложить и иные способы сбережения. Например, использовать при строительстве гати материал от расчистки торфяников.
— Прекрасно, Павел Петрович, сможете ли вы сделать подробный план хода работ по строительству не только дороги, но и торфяного предприятия?
-Да.
— Прекрасно, сколько вам нужно времени?
— Мне представляется, что я справлюсь к первому февраля, но...
— Прекрасно!! — воскликнул великий князь, не давая Мельникову договорить, — полагаю, восемьсот рублей будет достаточным вознаграждением. Прошу Вас каждый понедельник сообщать мне о ходе вашей работы, а также предоставлять докладную записку Бенкендорфу. Волей государя Александр Христофорович будет принимать участие в нашем предприятии. Вас же, Матвей Егорович, прошу своевременно сообщать Павлу Петровичу о возможностях вашего завода, а так же готовиться к выполнению моего заказа с двадцатого февраля.
— Кх-м, — Кларк кашлянул, прерывая великого князя, — Ваше Императорское Высочество, хочу напомнить Вам, что завод выполняет множество заказов для казны и, возможно, будет не в состоянии исполнить Ваш заказ. За производство рельс, тележек, я не беспокоюсь. Эти работы я намерен поручить восстанавливаемой после наводнения заводской части у Нарвской заставы. Но изготовление паровой кареты весьма трудоёмко и требует моего личного участия. Если Ваше Императорское Высочество твёрдо намерено сделать такой заказ и желает получить его к июню, то приступать к работе необходимо уже сейчас. Однако, работа над паровой каретой потребует больших затрат...
— Я готов предоставить задаток. Сколько и когда вы хотите получить.
— М-м, пятьдесят тысяч до пятнадцатого ноября.
— Хорошо. Однако хочу вас предупредить, поскольку я намерен непосредственно участвовать в создании паровой кареты, то вы должны будете подробно информировать меня о ходе работы, учитывать мои замечания к конструкции и не имеете права создавать схожие кареты без моего согласия. Чуть позже Семён Алексеевич составит надлежащие бумаги, пока же я хотел указать на главное.
— М-м-м, несомненно, Ваше Императорское Высочество, вольно... ставить слуг своих... в любые...
— Вот и славно, — перебил Кларка великий князь, и снова обратился к Мельникову: — Вас, Павел Петрович, я прошу смело быть ко мне по любому вопросу. Для пользы данного дела я готов принять вас даже среди ночи.
— Благодарю, — кивнул головой Мельников, — тем более, что создание торфяного предприятия ново для меня...
— Всё бывает впервые. Я прекрасно понимаю, что каждое новое дело таит в себе множество непредвиденных сложностей. Это заставляет осторожничать, но необходимость требует действий, несмотря на страх.
— Вы, несомненно правы, Ваше Императорское Высочество... — широко улыбаясь, вставил Кларк.
— Мне весьма льстит, что вы со мной согласны. А теперь, Матвей Егорович, я хотел бы подробнее обсудить устройство паровой кареты и тележек, — великий князь разложил на столе бумаги Кларка. — Начнём с тележек для торфа.
* * *
26 октября 1827, Санкт-Петербург
