Угрославское лето

— Чтоб тебе! У! Прямо по пальцу!

Наклонившись, он увидел лежащий на полу маленький, старинный револьвер. Поднял его, и взвесил на ладони. Хм... Тяжелый малыш. Точно больше половины килограмма весит. Перевернув шкатулку, и заглянув под крышку, он убедился, что кроме выложенного синим бархатом ложа под оружие, в ней больше ничего нет. Ствол и другие металлические части револьвера были покрыты изящной серебряной насечкой. На щечках рукояти, сделанных из слоновой кости был вырезан тот же вензель, что и на шкатулке. Повертев револьвер в руках, Милорад усмехнулся. Калибр ствола был какой-то детский. Миллиметра четыре, наверное. Решив, что это не оружие, а зажигалка или игрушка, парень прицелился в открытое окно, и нажал на спуск. Спусковой крючок отказывался нажиматься. Милорад зачем-то повернул барабан револьвера и повторил попытку. Вместо выстрела он услышал щелчок и увидел как из рукоятки револьвера на кафельный пол выпал небольшой блестящий цилиндр.

— Вот так игрушечка!

На ладони Милорада лежал вынутый из серебряного цилиндрика лист тонкой глянцевой бумаги, заполненный красивым мелким почерком на угрославском.

"Ну, здравствуй незнакомец! :) Эту мою фразу тебе, скорее всего, не с чем ассоциировать, но для меня это знаковое обращение, хотя и слегка отдающее театром. Судя по тому, что ты бесстрашно повернул барабан и нажал на спуск древнего револьвера, который мог от старости просто взорваться в твоих руках, мы с тобой во многом похожи. Конечно, ты ещё молод, горяч и вероятно немного неопытен, но эти недостатки пройдут со временем. Думаю, ты мне подойдешь для того дела, которое мне кроме тебя и доверить то некому. А уж я постараюсь не остаться у тебя в долгу. В общем, давай переходить на товарищеские отношения. А сложится ли по-настоящему наша с тобой дружба, решит время.

Страсть к приключениям, это хорошее качество, но до некоторого предела. Поэтому с этого момента, я тебя очень прошу не спешить действовать руками и постараться совершать только обдуманные действия. Договорились? Тогда слушай.

Готов поспорить, что беря в руки моё послание, ты думал о последней воле отошедшего в мир иной. Который, толи из честолюбия, в попытке оставить о себе память потомкам, толи из надежды на торжество справедливости, толи еще почему, решил воспользоваться твоей помощью. Увы, не угадал приятель, цели у меня гораздо практичнее. И это вовсе не хладный трупп пишет тебе сквозь десятилетия свой непонятный бред, даже не зная, что читателю на это может быть вообще, наплевать.

Впрочем, я искренне надеюсь, что ты не такой, и тебе не наплевать на мое предложение. И хотя в этом письме содержится совсем не последняя воля умирающего, но я прошу твоей помощи в одном деле.

Итак, начнем. С тобой полностью познакомимся при встрече, а меня зовут Влад. Я жил когда-то в нашей с тобой стране и сделал достаточно, чтобы ее историей и народом можно было по-настоящему гордиться. Но я не люблю хвастаться о своих делах, а уж если сильно захочешь узнать о них, то расскажу потом подробнее. Да я не оговорился, я надеюсь на очную встречу с тобой и не в райских кущах, а на грешной земле. Но давай об этом чуть попозже. Если ты дочитал до этого места, значит, тебя, хоть немного, интересует, что же я хочу тебе предложить. Ну что ж, сильно томить тебя не буду, но терпение тебе все же понадобится. Хотя бы для того, чтобы задавая себе мои вопросы, и честно отвечая на них, понять, шучу я над тобой или серьезен. Поэтому не спеши с недоверчивыми оценками, а просто попытайся понять меня.

Вопрос первый: Ты веришь, в то, что обитаемый мир, в котором ты живешь, не одинок во вселенной? Если не веришь, и верить не хочешь, то лучше отдай это письмо другому менее приземленному человеку, так как переубеждать тебя я не намерен. Если же твой ответ положительный, то попытайся пока просто представить какими могли бы быть другие миры.

Вопрос второй: Известен ли тебе какой-либо закон мироздания, запрещающий таким же, как и ты, людям жить в других обитаемых мирах нашей с тобой многослойной вселенной? Если исповедуемое тобой учение не допускает оного, то опять простимся светло, и мысленно пожмем друг-другу руки. Но, если ты готов признать допустимость такого моего толкования действительности, то попытайся представить подобный мир и людей живущих в нем. Хоть и отличающихся от твоего мира и тебя, но не окончательно и бесповоротно, а всего лишь в деталях.

Третий мой вопрос, прост аки мычание: Хотелось бы тебе увидеть такой мир? Если нет, попрощаемся снова, и теперь уже навсегда. Если да, то поговорим уже как более родственные души. Ибо в этом случае, я, как и ты, для окружающих такой же мечтатель и выдумщик, а значит, мы можем стать неплохой командой. И уже с этого момента, все, что я тебе скажу, я прошу стараться принимать на веру, а подтверждение моих слов уже не за горами. Ты, ведь итак уже во многое поверил. Так, зачем тогда останавливаться на полпути? ;)

Так вот, я Влад — не старый ещё мужчина вида Homo Sapiens с планеты Земля... И всё было бы для тебя скучно и не интересно, если бы жил я, например, в нашей с тобой родной Угрославии, или в Италии, или ещё где-нибудь в понятном для тебя месте. Но, увы. Я живу в Бухаресте, в столице независимого государства Румыния. Надеюсь, что к моменту, когда ты взял в руки это письмо в моем мире не успели пройти столетия, и значит, здесь у меня примерно начало XXI века от рождества Христова. На этом рассказ о своем мире я пока сворачиваю. Давай поговорим о моих мотивах. Для чего я все это затеял? Ну, в смысле, зачем я тут разговариваю с тобой, навожу таинственного тумана и т.д. и т.п. Возможно, ты уже догадался, мне нужно кое-что в твоем мире в обмен на что-нибудь из моего. Если честно, то я предлагаю тебе с несколькими друзьями путешествие в мой мир. А потом, я со своими друзьями поеду в твой мир, хотя он ведь и мой тоже. Но эти тонкости ты узнаешь позднее. Если ты готов, то ниже читай инструкции, что и как делать. Главное не спеши, прочитай до конца мои советы, и уже тогда все решай и делай...

При переходе в мой мир могут быть проблемы с металлическими деталями одежды и экипировки. Одежду и обувь постарайся использовать из натуральных материалов. На ноги никаких резиновых (гуттаперчевых) сапог или спортивных кед, лучше вообще кожаные танцевальные чешки, если ботинки, то без сапожных гвоздей, молний и заклепок. Из карманов выгрести ВСЕ! С собой никакой электроники, средствами записи и съемки я обеспечу на месте. Как и едой, питьем, денежными купюрами и лекарствами. Фотографии можешь взять, но мне они тут не нужны, а тебе тоже вряд ли пригодятся, так, что на твое усмотрение.

Когда будете готовы поезжайте в Семиградье, в Музей южнокарпатских катакомб. Там у хранителя музея возьмешь ключ в 20-ю галерею. И не забывай, начнутся странности в твоем поведении и поездка сорвется. А нового случая, мне придется ждать годы. Так что не разочаровывай меня и сам не будешь разочарован. Помни с тобой еще пара человек и все. Если за тобой по пятам прибежит рота осназа, то считай, что все наши договоренности были шуткой. А следующий случай для такого общения между нашими мирами наступит через годы. И по закону случайности тебе в этом, скорее всего, уже не придется участвовать. Но не будем о грустном, ибо я надеюсь, как на твою бесшабашность, так и на твое благоразумие.

Все, что ты сегодня узнал, может подвергнуть тебя опасности на Родине и за ее пределами со стороны некоторых политических сил, которые не заинтересованы в сохранении памяти об истоках нашей с тобой Угрославии. Нашу страну во все времена поливали грязью, хотя и без особого толку. Но, правда о ней не нужна и даже опасна очень многим влиятельным людям, поэтому будь осторожен, и попусту нигде и, ни с кем о наших делах не болтай. По этим же причинам, приятель, не спеши ка ты делиться сенсацией с общественностью. К себе я приглашаю тебя с твоими коллегами не более чем на пару недель. Потом назад, но уже в компании со мной. Советую дождаться отпуска или каникул, и предупредить своих, чтобы на время этого похода тебя не искали. Не волнуй ты людей понапрасну. Тех, кого решишь взять с собой, лучше тщательно проверь на устойчивость к нервному напряжению, слабые здоровьем и истерики крайне нежелательны. Ведь как-никак им предстоит ощутить такой испуг, что лучше не будем мы с тобой брать греха на душу. Материалы моего личного архива постарайся никому не отдавать. В большом сейфе лежат официальные документы первых десятилетий республики, вот их спокойно отдай историкам. А материалы из темно-синей папки, которую ты найдешь в потайном отделении ящика, спрячь у надежного человека, я сам ими займусь, когда вернусь в Угрославию... Если не будет препятствий к моему возвращению. "

Милорад задумчиво сидел на кухне, собираясь с мыслями. Револьвер лежал на столе. Какао в его чаше давно уже остыло.

1. Память паралитика.

Вокруг было много света, зелени и звуков. Сильно хотелось чего-то, чему не было названия. Тело не слушалось. Мягкая обволакивающая боль мешала думать. Свет, то появлялся перед глазами, то исчезал. И тогда, без света и звуков, наступал покой и тишина. Потом все снова. Свет и звуки, появляясь, вызвали боль. Боль не была сильной, но вызывала злость. Хотелось сделать что-нибудь, чтобы прекратить эту боль. Все вокруг внезапно становилось громким и резким. Боль усиливалась и опять постепенная темнота и покой.

'Лежу с закрытыми глазами. Не могу вспомнить. Голова раскалывается. Слышу чьи-то голоса'.

— Доктор, как он вам сегодня, что скажете? Он сможет разговаривать?

— Да не беспокойтесь вы так, Дарья Опанасовна! Поправится ваш знакомый.

— А когда?

— Ну, если бы вы его положили в нормальную лечебницу... Думаю, через пару месяцев он мог бы прийти в норму. А, так, времени может потребоваться немного больше. Хотя, случай, конечно, весьма любопытный. И весьма интересный.

— А разговаривать с ним можно?

— Я бы не спешил. Ведь вы рассказывали, что когда его нашли в пещере, он всего пугался, и быстро становился буйным. Значит все нужно делать не спеша.

— Ну, хотя бы по чуть-чуть. Доктор отечески улыбнулся.

— Голубушка моя! Уж не кавалер ли это ваш, что вы так за него переживаете?

Слышно возмущенное пыхтение Даши.

— Просто это наш друг и ему нужна помощь, а я...

— Ну, хорошо! Два раза в день можете негромко с ним говорить по полчаса. От этого вреда не будет.

— Спасибо вам Доктор!

— Не за что Дарья Опанасовна. И не забывайте! Чистый воздух, здоровое питание, мои настойки и здоровый сон. Вот все что ему сейчас нужно.

— Я все помню! Сделаю как надо.

— Ну и славно! Через пару недель я вас навещу. Спасибо за чай и всего вам доброго.

— До свидания Доктор.

'Пытаюсь вспомнить. Слышал ли я эти голоса раньше. Раньше? Раньше это вчера или давно? Нет, не могу признать. Голоса мне незнакомы. Я болен? Вроде бы говорили обо мне. Что со мной такое? Ничего не помню. Мысли путаются. Вот стукнула дверь доктор ушел. Снова голоса, уже другие'.

— Милорад отстань! Мне сейчас некогда. Уже пора его кормить.

— Ну, Дашуля! Он уже неделю так лежит, а ты с ним носишься как с ребенком.

— Если бы ты не поперся к нему в гости, он вообще бы был здоров!

— Да ты что! Я ведь его собственную просьбу выполнил! Он ведь сам этого хотел.

— А вы с Богданом, что сами не могли выйти оттуда?

— Мы же спали. Он нас сам напоил чем-то, и вместе с профессором и той девицей, на себе уволок.

— Тоже мне мужчины называются! Он один вас четверых тащил. Тебе не стыдно!

— А чего стыдиться? Мы же знали, что по-другому обратно непопасть. Если бы мы при переходе были в памяти, то лежали бы сейчас как он.

— О чем только думали? Два оболдуя!

— А ты вспомни, как ты хотела с нами третьей туда сходить. Хорошо мы с Богданом тебе тогда отказали. Прикинь, как бы он пятерых обратно поволок. Ну, Даша!

— Уходи! Не хочу тебя сегодня видеть!

Послышалось обиженное сопение.

— Ну ладно, Мирыч! Ну, не сердись. Просто я переживаю. А вдруг он таким и останется.

— Но ведь Доктор сказал, что уже скоро все пройдет.

— Сказал? Да я думаю, он и сам ни в чем не уверен. А, эти то где?

— Да Богдан их повез в Константинополь. Все уши нам прожужжали эти паломники. Мечтали они, видишь ли, вернуться назад. Дело своих рук увидеть.

— Ты им веришь, что они к нашей истории руку приложили?

— Да ты бы в глаза их глянула! Они же больные на эту тему. Для них Угрославия и наша культура это как родное дитя. И к тому-же мы ведь оттуда пленки привезли. Ты же сама смотрела и слушала, у них в мире ведь все совсем по другому.

— Ладно. Вечером приходи. А сейчас быстро езжай до Боспорки. Позвони со станции моей бабушке, а то здесь связуна нет, и она, наверное, волнуется.

— Хорошо.

— Скажешь, что мы ушли в поход по историческим местам, а тебя за продуктами послали в ближайший от нашей стоянки город.

— Ладно. Даша!

— Чего?

Слышен звук поцелуя.

-Ну, все иди Мирик. До вечера.

— Пока!

Снова стукнула дверь. Зазвенела какая-то посуда. Звук льющейся жидкости.

— Ой! Горячо! Прямо на колено капнула. Клуша!

— Так, сейчааас.

Снова звон посуды. Шаги приближаются. Скрипнула дверь в комнату, и послышалось шуршание справа. Чувствую теплое дыхание девушки.

— Владислав. Пей.

Чувствую губами соломинку. По ней в рот течет что-то теплое. Куриный бульон? Похоже по вкусу. Значит, я Владислав? Бульон вкусный. Пробую глотать.

-Кха, кха, кха! Кху, кху, кху. Кха, кха, кха!

-Ой! Что же это я? Вот, дура то! Вот ведь метла помойная! Видать не в то горло попало. Надо же было приподнять на подушке. Прости, прости! Я случайно.

Жаль, что глаза не открыть. Забавная девица. Ничего. Настраиваюсь на борьбу с недугом. Завтра мне обязательно будет лучше. Я знаю...

Утром я почувствовал на лице тепло. Это солнце. Пытаюсь пошевелиться. Ног не чувствую. Правая рука смогла немного сжать ладонь. Пальцы пока не даются. Но кожей чувствую ткань одеяла. За стенкой слышны голоса. Сегодня вернулся Славин с Кристиной, придумывают чего-то. Спорят. А я тут лежу как мумия фараона. Вот ведь зараза!

Самое неприятное — это под себя делать. Но после крымского госпиталя, и это для меня не проблема. А вот голод я сегодня хорошо чувствую. Ощущение слегка позабытое. Когда же Даша завтрак то принесет? Дверь стукнула. Словно мои мысли прочитала. Несет.

— Доброе утро Владислав!

— На вот, кашку поешь и взваром запей. Вот тааак.

'Хочется смеяться и ругаться. Я, взрослый мужик сейчас в положении мелкого молокососа. И противно, и приятно одновременно. Всегда себя считал слишком сильным и самостоятельным. И, на тебе, чтобы от мании величия вылечиться.'

С завтраком, наконец, покончено. Даша открыла окно, и ... почему-то не ушла. Сидит рядом. 'Смотрит. Я чувствую её взгляд. Думает о чем то.'

— Хм. Сижу рядом с ожившей историей. А ты меня не слышишь, или слышишь, но показать не можешь. А если стихи почитать или спеть? Попробую, может, ты тогда быстрее в себя придешь.