Запечать

— Вот как. И почему же?

— Потому что тупик впереди. Некуда идти. Развиваться и учиться нечему. Поставив себе Понимание как пакет, в готовом виде, я стал так хорош профессионально, что теперь от общения с людьми мне не идёт экспа. Пробить потолок можно было бы за счёт общения с реальными инопланетянами, с эшкитта или ворлонцами какими-нибудь. Вот только тут вылезает проблема: ни мы до реальных инопланетян, ни они до нас пока не добрались. И... — новый вздох, глубже прежнего, — ещё неизвестно, смогу ли я в принципе понимать реальных инопланетян, даже дожив до контакта. Не рассчитано готовое Понимание на экзотов, вот в чём штука. А изменить его нельзя. Каким когда-то поставили, таким и останется. Принцип такой.

— Понимаю, к чему вы клоните.

— Даже если так, дайте мне всё-таки договорить. Пожалуйста. Хм, хм. Так вот. Запечать как технология обладает огромным преимуществом в виде скорости. Выбираешь пакет, ставишь — и уже там, где хотел. Причём некоторые препятствия, возникающие при естественном развитии, игнорируются. Самолёту кочки с канавами не страшны. Но есть не менее огромный недостаток — необратимость. В своё время мне запомнилась старая формула, куда старше меня: "Что любишь — отпусти. Вернётся — твоё. Нет — никогда твоим не было". Так вот: после процедуры отпустить друг друга вы уже не сможете. Вообще и никогда. Даже больше скажу — у вас, между вами не останется места для милых маленьких моментов, которые поначалу, может, и способны раздражать, но после семейными парами со стажем вспоминаются с улыбкой. Щелчок по лбу и обидное "не хмурься, морщины будут". Бесящая манера наводить свой порядок на чужом рабочем месте, не спрашивая разрешения, да ещё потом эканье и мэканье на вопрос, куда ты дела мой килах — твой что? Посмотри в нижнем ящике, я весь хлам туда сгребла. Или уже в постели, когда один любит щекотать и искренне считает это проявлением любви, а партнёр щекотку просто ненавидит, как любую свою известную слабость, но далеко не сразу способен объяснить, что щекотаться не надо, ибо стыдится в этом сознаваться. Я таких примеров сотни знаю, тысячи даже.

Георгий Данилович перевёл дух и чуть сгорбился, глядя уже не на Мишу и не на Катю, а между ними, в пустоту.

— В некотором роде, — продолжил он тише и медленнее, — тот шаг, на который вы намерены пойти, подобен чит-коду. Ввёл, и опа! Результат получен. Без усилий, без напряжения, просто и легко. Но если жизнь вообще сравнивать с игрой, надо помнить: её прелесть — не столько в победе, сколько в участии. В процессе. Всё равно, что — уж простите за сравнение — дать другому оргазм без ритуальных телодвижений. Как на кнопочку нажать. Стоит ли оно того? Не лучше ли долгий, непростой, тяжёлый даже путь, который никогда и ничего не гарантирует, но при этом позволяет по достоинству оценить приложенные усилия?

— Знаете, — сказал Миша, — мне до вашего опыта, конечно, как до Луны без шаттла. И про запечать вы знаете много больше, и использовали её на себе, а потому можете судить изнутри. Всё так. Но ответьте: много ли вы видели пар, установивших пакет Взаимность, которые потом были недовольны друг другом, а о принятом решении жалели?

— Ни одной.

— Тогда вы знаете, что мы выберем.

— Да я это знал ещё на третьей секунде разговора, — махнул рукой Георгий Данилович. — Не сюрприз, мягко говоря. Давайте остаток срока посидим в релаксации, не против?

Миша с Катей были не против.

"Разбередил всё же сомнения старикан. Растревожил, взбаламутил.

Хорошо выполнил свою работу, чтоб ему чесалось.

Вот только я же Коту знаю, в школе ещё изучил. У неё вместо гладкой шкурки сплошные иголки в самых внезапных местах. Милая, но стервочка. Которая временами вообще... и-эх! Два-то месяца, съехавшись, мы уживаемся ещё кой-как. В основном за счёт секса. Хороша она по этой части, как есть хороша! Но выдержим ли хотя бы два года? А двадцать лет? С её-то характером и нелюбовью к компромиссам. Да я тоже хорош, чего уж... не подарочек. Совсем. Особенно после Лидерства, которое действительно иногда совсем не ко времени... щёлкает.

И, главное, пока работает — всё нормально, на то и Лидерство. А вот как оно выключится, да Кота вспомнит, что там было во время его работы... самые жуткие сцены как раз после этого устраивала. Только что без битья посуды, на голом нерве с ором до орбиты. Эх.

Купить что ли в дом бьющейся посуды? Дороговато, но не дороже нервов. Вроде женщин раньше неплохо успокаивало, хотя почему — шайтан их разберёт..."

Впорхнувшая в палату медсестричка соблазнительно изогнулась, наклоняясь с руками, сцепленными за спиной. Зашептала на ухо сидевшему за контрольным пультом молодому, нескладному, рыжему врачу, которого не красил слегка помятый зелёный халат.

— Что? — возмутился тот, выслушав новости. — Ещё полчаса назад всё работало!

— Ну, а сейчас тест активатора выдаёт сбой номер 46-и-что-то-там-ещё, — отрезала медсестра, выпрямляясь и поджимая пухлые губы. При этом её грудь (уверенная троечка, машинально оценил Миша, если это не пуш-ап и не силикон) натянула белую ткань сильнее прежнего. — Итог-то один: запуск процедуры блокируется.

— Так.

Вытянутое лицо рыжего вытянулось сильнее прежнего. Он ожесточённо почесал себя под правой челюстью нервным жестом, скребя щетину с характерным звуком. Встал из-за пульта, перевёл взгляд, тут же уводя его чуть в сторону:

— Так. Михаил Роджерович...

— Робертович.

— Ух. Простите! Михаил Робертович, подождите минуточку, мы сейчас разберёмся.

— Разбирайтесь, — обронил клиент, чувствуя, как Лидерство меняет взгляд и позу. Совсем чуть-чуть. Да и сложно выглядеть Важной Персоной, восседая на кресле вроде зубоврачебного под здоровенным овальным колпаком, напоминающим стационарный фен для сушки волос — тем самым активатором, вернее, его центральным элементом. Однако с Лидерством, да против такого вот молодо-зелено... чистый крит и ваншот. Вон как съёжился, прежде чем сбежать, прихватив и коллегу (жаль, на неё было приятно смотреть).

"Интересно, что там у них стряслось? Хотя даже если ответят, я этого ответа не пойму...

А вообще умная техника, хоть иногда и раздражает безумно, всё-таки полезна. Даже при такой квалификации персонала, как у этих, в самом дешёвом из платных медцентров города, можно не бояться чужих кривых рук. Либо запечать вообще не удастся, либо уж встанет в полном объёме и правильно, других вариантов нет..."

В минуточку рыжему уложиться, конечно, не удалось. И в десять минуточек тоже. Миша просидел на месте, медленно зверея от безделья, больше получаса, ощущая чуть ли не фантомные боли в изъятом на время планшете, когда пара рыжих вернулась. Причём вместе с раздражённой Екатериной Рашидовной.

— Ух. Николай Робертович...

— Михаил.

— Ух. Извините, пожалуйста, Михаил Робертович! Но у нас возникли технические... ух... трудности. Да, трудности. Ещё раз извините. Мы уже вызвали мастеров, но боюсь, что...

— Миша, — резко, как кнутом щёлкнув, сказала жена. Да, не домашняя Кота, не Катя и даже не Екатерина — только Екатерина Рашидовна, а лучше ещё с фамилией, для полного политеса. — Заканчиваем балаган. Идём в бухгалтерию, возвращаем деньги, потом домой. И надо ещё крепко подумать, не стоит ли подать иск о компенсации морального ущерба.

— Драгоценная моя, — сказал Михаил Робертович бархатно-ласково и одновременно твёрдо, — давай не будем спешить и рубить сплеча. Сперва пара вопросов. У вас в центре сейчас сколько вообще активаторов церебральных волн? Точнее, сколько действующих?

— Ух... два, — доктор сглотнул. — Да-да, точно два. Так-то всего четыре, но тот, что в палате пятьсот семнадцать, ещё позавчера...

— Подробности несущественны, — отмахнулся Очень Важный Клиент. — Два активатора есть, значит, можно провести синхронную запечать пакетов Взаимность. Ведь можно?

— Т-технически говоря, да. Но по инструк...

— Так вы настаиваете на возврате денег и выдвижении судебного иска?

— Ух... что?! Нет-нет! Ни в коем случае! У нас и так... ух... рейтинг...

— Вот и замечательно. Так, драгоценная моя, — Михаил Робертович ухватил потерявшую волю к сопротивлению Котю за локоток и усадил в кресло, где недавно сидел сам, — побудь пока здесь, а я прогуляюсь до палаты с работающим активатором. В вашей приятной компании.

Рыжий снова сглотнул и часто закивал.

Работа активатора ЦВ беззвучна. Однако для того, на кого он воздействует, это не вполне верно. Хотя встречаются разные виды физиологических реакций, да и от пакета к пакету набор ощущений меняется весьма сильно, но наведённое возбуждение коры мозга отзывается в том числе звуками. В первый раз, когда ему ставили Лидерство, Миша слышал торжественную тему, чем-то напоминающую бессмертную токкату ре минор, а чем-то — и чуть менее бессмертный марш Империи из "Звёздных войн". Но на самом деле, конечно, ни то, ни другое, и даже не смесь... лишь ассоциации, не более достоверные, чем путаный алогичный сон.

Сейчас, когда на своё место вставал пакет Взаимность, в ушах позвякивала неспешная мелодия то ли кото, то ли арфы; расплывались гудящие, поющие, шепчущие круги (новая смутная ассоциация: терменвокс... что оно такое, Миша напрочь не помнил, даже не уверенный, что хоть раз когда-либо слышал такой инструмент... но ассоциация — да, именно такова...). Осыпались какие-то искры и кружились калейдоскопом фигуры вроде возникающих, если закрыть глаза в темноте и нажимать пальцами на глазные яблоки. Спирали, звёзды, круги и пятна, дивной красы фрактальные узоры, почему-то пахнущие мятой туманности и электрически искрящие стрелы, летящие, расходящиеся и снова сходящиеся, как в волшебном танце звонко смеющихся фей. Прохладное скольжение вдоль спины, словно пальчики или иголки... а ещё далёкий звук, к которому его внезапно потянуло всем существом, с неистовой, неостановимой силой. Услышать! Услышать! Разобрать на слоги и звуки, снова собрать — уже с явным, а не дразняще-скользким смыслом, пляшущим с краю и всякий раз тающим под прямым взглядом. Ну где же ты? Что ты мне хочешь сказать? Не молчи, повтори ещё раз! Ну?

— ...и...

Всё равно не понимаю. Повтори же, умоляю!

— ...ими...

Грудь вздувается, как шар. Это как лесной пожар.

— ...ними... нос...

Только вдаль, и нет предела — нет предела! Нет Предела!

— Обними... вечность...

Три, два, раз. На минус пять я пойду тебя искать.

...колпак активатора ЦВ скользнул вверх. Отвыкшие от света глаза моргают почти яростно, нетерпеливо, как бьёт копытом застоявшийся жеребец: раз! раз! раз! поднимаясь, ты шатаешься, почти как пьяный — но это не опьянение, нет. Или не опьянение вином. Это хмель желания. Но палата по-прежнему остаётся белой и голой, геометрически совершенной. Скучной. Здесь точно нельзя найти того, что ты жаждешь.

Того? Нет, ту! Как же её имя? ...вертится, качается, скользит, хотя... не важно. Важно — увидеть, обнять, прикипеть, глубоко вдыхая знакомый запах; кажется, растёртая ромашка пополам со сладкой нотой домашних блинов, да, точно так. Ждать нет сил — и ты, не чуя под собой ног, ха, а ведь правильно писали поэты! — летишь к двери, такой же белой, как всё вокруг. Не чуешь рук, но дверь распахивается, жадный взгляд шарит вокруг, скучный светло-синий коридор туда, тут вообще угол и тупик, везде всё мёртвое, бедек слегка протёртый и мёртвый, панели стен чуть неровные и мёртвые, ну где же ты, где? Наверно, надо искать там? Вдали беззвучно открывается дверь в боковой стене, выплывает фигура в зелёном халате — как прекрасен этот зелёный оттенок! Глаза распахиваются шире, стараясь ухватить образ весь, целиком, до последнего изгиба, растягивая время и при этом тревожа каким-то смутным искажением. Тебя несёт вперёд, но фигура в зелёном почти сразу скрывается, ныряя в другую боковую дверь — как так? Этого не должно быть! Это... это невозможно! Верните мне моё, сейчас же!

— ...ша...

Больно, как же больно... снова мёртвое, скучное, синее, не хочу!!!

— Миша! Мишенька, родной!

Налетает, прижимается, словно желая стать единым целым, слиться и смешаться, до самого предела, до растворения, шепчет ласково:

— Как же я тебя люблю, господи, как же это здорово, а я и не понимала, дурочка такая, ну же, Мишенька, обними меня, не мучай!

И ты обнимаешь её, а перед глазами зелень, и колыхание, и приятная, округлая плавность. И слушаешь голос — единственно важный сейчас, грудной, тёплый, в нём легко раствориться без остатка, даже площадная ругань (ты знаешь!), произнесённая им, подобна станет лёгкой летней музыке. И ты вдыхаешь запах — он упрямо пробивается сквозь ароматы больницы, тонкий, но победительный, как зелёный росток, взломавший асфальт; это пахнет растёртая ромашка, это пахнут домашние блины, это пахнет твой дом, единственный отныне и навеки.

И ты закрываешь глаза, а потом говоришь:

— Котя. Котюня моя колючая...

— Да, Мишенька, да! Люблю тебя!

— И я тебя люблю. Сильно-сильно.

Это правильные слова. Точные, твёрдые и крепкие.

Но только пока глаза закрыты.

Ни кабинет Георгия Даниловича, ни сам консультант не изменились ничуть. Ещё бы: ведь и пары часов не прошло!

— Что ж. Позвольте подытожить. Вы всё-таки решились на установку пакета Взаимность, поскольку пример родителей Екатерины Рашидовны вас вдохновил и потому что лучше жить парой лебедей, чем всю жизнь "искать свою половинку", но оказаться у разбитого корыта с шансами этак в 97,8%; кажется, именно такова сейчас статистика по разводам в первом браке. Что ж, весьма достойная позиция и решение, само по себе не ошибочное. Как оно водится, подвела не техника, а скорее человеческий фактор. Сначала вышел из строя один из парных активаторов ЦВ, стоящих в смежных палатах...

— Да.

— Затем в вас, Михаил Робертович, в очередной раз взыграло Лидерство, и вы надавили виртуальной харизмой на наблюдающего врача. Который нарушил должностную инструкцию под этим давлением и позволил вам воспользоваться НЕ парным активатором ЦВ.

— Да.

— По окончании процедуры вас обоих, разумеется, понесло в коридор, где вы в итоге и воссоединились. Вот только Екатерина Рашидовна немного задержалась, в результате чего ваш муж успел визуально — и хорошо, что только визуально! — запечатлеть какую-то даму с...

— Дрянь гулящая! Жирная стерва!!!

— ...с излишним весом. Примерно сотней кило излишнего веса. Так?

— ...да. Всё верно.

— Ну что ж, могу только посочувствовать. Как вы знаете, запечать — процесс необратимый. Ни изменить, ни повторить, ни скорректировать.

— Но что нам теперь делать?

— То же, что всегда. Жить дальше.

На обратном пути Кота цеплялась за него, как утопающий за соломинку, а он... ну, он старался не смотреть в её сторону. В душе стояла изрядно слякотная, мерзкая погода — и то, что глаза уже не залипали сами собой на формах встречных девушек, вовсе не помогало делу. Ему ведь нравились стройняшки! Очень нравились!

...раньше. До этой проклятой запечати. А сейчас — хоть смотри, хоть не смотри, но ниже пояса ничего не шелохнётся. Пакет Взаимность так и действует, после него другие женщины просто перестают представлять интерес, кроме чисто эстетического. Вообще.