Лето, лето...

Он лихо пристегнулся ремнем через плечо (бессмысленная, по его мнению, предосторожность, — никаких ухабов впереди нет же!), — и замер, положив руки на край корпуса вагончика, нетерпеливо глядя на убегающий вперед рельс. Сердце у него пело, — сейчас будет что-то такое... ну, такое, чего не было раньше никогда...

Он даже огорчился, что посадка завершилась быстро, — ощущение ему очень нравилось. Молодой, серьёзного вида мужик прошелся вдоль поезда, придирчиво проверяя, у всех ли пристегнуты ремни.

— Отстегивать во время поездки ремни и вставать в вагончике нельзя, — сказал он, зачем-то глядя на Йаати. — Выбрасывать из него любые предметы нельзя. Употреблять еду и напитки во время движения нельзя. Домашних животных брать нельзя, — он посмотрел на Йаати так, словно у того был кот за пазухой. Йаати вздохнул. И так вот всегда!.. Нет, сговорились они все, что ли?.. Что за жизнь!..

Он изо всех сил постарался принять Невинный Вид, — но это, как всегда, не помогло.

— За несчастные случаи, вызванные нарушением правил, администрация аттракциона ответственности не несет, — почти с надеждой провозгласил мужик, после чего всё же убрался. Йаати с облегчением вздохнул и поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Сердце у него вновь запело. Сейчас...

— Поезд отправляется, — сообщил мягкий женский голос из динамика. — Приятной поездки.

Где-то за спиной мягко заурчал электрический двигатель. Вагончик дрогнул, потом двинулся вперед, и сердце Йаати снова ёкнуло, — радостно...

Вагончик быстро взбегал на поднятый над землей рельс, так же быстро набирая скорость. Мелькнул и исчез позади гребень сетчатой ограды. Йаати показалось, что он летит — пусть не сам, а сидя в чем-то типа ванны, но всё равно, ощущение взлета было поразительное, от него сладко замирало сердце...

Ушей Йаати коснулся ровный гул, он ощутил ровную, но сильную вибрацию, — вагончик уже разогнался до полной скорости. Справа, едва ли не на расстоянии вытянутой руки, проносились просвеченные солнцем кроны деревьев, слева, далеко, проплывали сверкающие закатными стеклами желто-белые фасады зданий...

Эстакада шла на разной высоте — сперва она поднялась на высоту трехэтажного дома, потом вдруг пошла вниз, спускалась едва ли не к самой земле, на высоту метров двух с половиной, — и на сей раз уже в животе Йаати мягко, почти приятно ёкнуло. Он победно взглянул на гулявших на аллее людей, почти над головами которых проскочил вагончик, — они с откровенной завистью пялились на него, и это тоже было невероятно здорово...

Здесь эстакада плавно поворачивала, огибая угол парка, и Йаати даже немного испугался, когда вагончик мягко наклонился влево. У него чуть закружилась голова, когда пейзаж перед глазами быстро сдвинулся, открывая новую, почти пустую улицу...

Здесь эстакада начинала забирать вверх и вверх, и сердце Йаати замирало от вида плавно уходящей вниз земли. Как-то вдруг вагончик вынырнул из окружения крон и ярких стен четырехэтажек, — и перед ними во всю ширь распахнулась сверкающая миллионами бликов гладь озера с низко висящим над ним солнцем. Йаати казалось, что они летят прямо к нему, над проплывающими уже внизу темно-красными железными крышами...

За спиной восхищенно завыл Йис. Йюн удивленно приоткрыл рот. А эстакада всё понималась и понималась, берег уплыл назад, — и, когда Йаати уже начало казаться, что он и впрямь летит на самолете, эстакада круто, с высоты уже метров пятидесяти, нырнула к глади озера...

Теряя вес, они все дружно завопили от страха и восторга, — а потом, всего в двух метрах над водой, их вжало в кресла — так, что на миг даже потемнело в глазах. А потом эстакада вновь повернула, и теперь справа был низкий, белый, розоватый в свете заката бетон набережной, над которой темнели могучие кроны парка, и внизу была блестевшая вода, над которой они снова постепенно поднимались, и Йаати снова восхищенно замер, чувствуя, что взлетает, — куда-то туда, где безмерно далекие волны сумрачного леса на севере сливались с удивительно ярким синим небом...

А потом эстакада снова повернула вправо и вагончик устремился вдоль крон парка к главной площади, в конце которой монументальное, с колоннами, здание обкома полыхало на солнце своей ярко-желтой побелкой, а слева тянулись фасады чуть менее монументальных зданий. На угловом, самом близком у озеру, на здании почтамта, поднималась башня маяка — вполне бесполезная практически, однако высотой метров в сорок. Самое высокое здание в Лахоле, если не считать телевышки и заводских труб, и Йаати страстно хотелось побывать там. Но как раз туда, к сожалению, экскурсий почему-то не водили, и ему оставалось лишь мечтать, да бывать там во сне...

Он проводил её пылающие стекла взглядом, невольно подумав, что должен сам взять счастьё в свои руки, то есть попросту забраться туда, прямо этой ночью, — но тут вагончик снова повернул направо, нырнув в тень, вновь спускаясь, — уже окончательно...

...........................................................................................

Какое-то время они сидели на скамейке в парке, оглушенные впечатлениями. Столь яркими, что ехать второй раз никому не хотелось, — да впрочем, было уже и поздно...

— Дальше что? — наконец спросил Ву, взглянув на часы. — Восемь часов всего...

— На пляж? — немедленно предложил Йис.

— Опять? — возмутился Йюн. — Я на нем полдня лежал!

— Не. На песчаные разработки, — предложил Йаати. — Там на закате красиво.

— Далеко же, — сразу заныл Йис. — Мне к девяти домой надо. Отец выдрать обещал, если снова опоздаю.

— Ой, да от тебя не убудет, — отмахнулся Йаати. — Ну, получишь по попе пару раз, — будет, о чем ужасы рассказывать, — он вдруг хихикнул.

— А вдруг хулиганы? — не сдавался Йис. — Изобьют, часы снимут... — он покосился на запястье с новеньким "Хронорхом". Подаренным ему как раз для своевременного возвращения домой...

— Я сам хулиган, — Йаати усмехнулся. — Если кто к тебе пристанет, я ему просто в ухо дам, и всё.

— А-а-а, — протянул Йис, потом вдруг ухмыльнулся. Такое вот уже было не раз, — но Йаати в самом деле умел драться, да и их сейчас было пятеро. — Ну, пошли?..

............................................................................................

До песчаных разработок в самом деле было не близко, так Йаати решил ехать туда на любимом шестом троллейбусе, — на самом деле, ходившем в рабочий поселок, но проезжавшем мимо нужного им места. Йис, как всегда, тут же заныл, — но потом гордо извлек из штанов пять монеток по пять лан и не менее гордо бросил их в кассу, щедро отмотав им пять билетов.

Йаати, как всегда, плюхнулся у окна, глядя на залитые закатным солнцем улицы и на людей на них. Ему было необъяснимо хорошо, — так хорошо, как не было уже давно, — а может, и вообще никогда. Может быть, потому, что вместе с ними, впереди, ехала компания девчонок. Не обращая на парней внимания, они с жаром обсуждали пошив какой-то новой кофточки. Йаати почти ничего не понимал, но милый девичий треп грел ухи...

Потом девчонки вышли, — всё же с интересом посмотрев за них, — и они остались одни в просторном, просвеченном солнцем салоне. Троллейбус выехал на берег озера, фасады городских домов сменились простором, — и Йаати снова показалось, что он летит...

.............................................................................................

От остановки до берега надо было идти через широкий неровный луг, — но сейчас, вечером, небо над ним стало глубоким, бездонно-синим, — и Йаати хотелось взлететь в эту распахнувшуюся над ним необозримую ширь...

Едва сойдя с насыпи, он сбросил сандалии, — всё равно, взрослых вокруг нет же! — и друзья последовали его примеру. Идти босиком по траве было здорово. Тем более, идти прямо к заходящему солнцу. Даже Йис, занывший было что-то про таящихся в траве гадюк, быстро заткнулся, и это тоже было здорово...

Пропетляв между намывными дюнами, они, наконец, вышли прямо к берегу. Йаати прикрыл глаза растопыренными пальцами, глядя на солнце. Если честно, ему не хотелось купаться, — хотелось просто посидеть на берегу, глядя на закат, — но Йис уже буквально выпрыгивал из штанов с радостным воплем, и им оставалось лишь последовать за ним...

..............................................................................................

Выкупавшись, — Йис верещал что-то про акул, поднимая при этом столько брызг, что хватило бы на десятерых, — мальчишки взобрались на гребень дюны, где легли в ряд, глядя на закат и обсыхая. Йаати вздохнул, растянувшись на животе и положив голову на скрещенные руки. Всё его нагое сейчас тело обвевал мягкий ветер, под ним был чистый, прохладный песок. Тающее во влажной дымке солнце уже совсем не слепило глаза. Он всегда любил лето в Лахоле, — и, особенно, такие вот бесконечно длинные летние вечера, когда солнце, казалось, зависало над западным горизонтом, а само время словно останавливалось, растворяясь в теплом, влажном воздухе...

— Красиво... — необычно мечтательным голосом вдруг сказал Йис. — Да?..

— Да, — искренне согласился Йаати. — Очень.

Он пошевелил пальцами ног, потом покрутил головой. Внизу, где-то метрах в десяти, на мелких волнах озера танцевали алые блики, справа таинственно уже темнел не такой близкий, в общем, лес. Слева светлели далекие здания Лахолы. Над её серыми и красными крышами возвышалась маленькая отсюда башня маяка и Йаати вновь вздохнул. Сегодня он туда не пойдет, — и вообще не пойдет до осени, пока родители не уедут в Тайлану, — но это, почему-то, совсем не огорчало его...

— Ребята, а ведь это наше последнее лето, — неожиданно грустно сказал вдруг Йюн. — Осенью уже Йаати уедет в Тай-Линну, я тоже, наверное... Йис поступит в музыкальное училище, Йинс, — в шоферское. Ву вообще в архитектурную академию хочет... Кончится лето, — и всё, конец нашей компании. Осенью уже у нас всех новые друзья будут...

— Да ну, — буркнул Йаати. — Встречаться нам никто не запретит же.

— Не запретит, — вздохнул Йюн. — Но у меня старший брат вот тоже... дружил. Только там четверо ребят было. Думали, что на всю жизнь. А кончилась школа, — и всё. Поступили все в разные училища, — и уже осенью у каждого новые друзья были и новые заботы. На Новый Год встретились, — и поняли, что им и говорить-то уже не о чем...

— Да ну, — повторил Йаати. — Зачем об этом думать? У нас ещё шесть недель лета впереди...

— Так всё равно пройдут же.

— Пройдут, — Йаати вздохнул, потом вдруг приподнялся на локте, глядя на друзей. — Знаете что? Давайте всё это время будем... ну... вместе. Не от случая к случаю встречаться, как сейчас.

— Ага, и что будем делать? — тут же спросил Йис. — Просто по улицам до упаду бродить?

— Завтра в лес пойдем, прямо с утра, — Йаати махнул рукой на уже сумрачно темневший лес. — Грибы поищем, да просто походим там. Там речка есть, красивая и озерко маленькое, как бассейн, в нем купаться здорово...

— Там гадюки, — почти обречено сказал Йис. — Они меня укусят. Прямо в пятку.

— А ты не теряйся, кусай первым! — деловито предложил Йюн и мальчишки засмеялись...

...............................................................................................

Возвращались они уже в сумерках, — мир вокруг стал темным и таинственным, лишь над озером ещё пламенели длинные тонкие облака. Где-то за лугом, казалось, что прямо в лесу, уже зажглись таинственные синие огни, и Йаати подумал, что надо будет сходить туда... когда-нибудь. В просторном, освещенном тусклыми лампами салоне кроме них по-прежнему никого не было и ему вдруг показалось, что весь этот таинственный мир создан только для них...

............................................................................................

Вернувшись в сквер, они помедлили, — отсюда их дороги расходились. Но и делать ничего больше не хотелось, — все устали, всем хотелось есть и спать...

— Попадет мне, — наконец обречено сказал Йис, глядя на часы. — Десять вечера уже...

— Завтра расскажешь, — ухмыльнулся Йаати. — "Мне один парень по секрету сказал, — ему дали по попе, и он чудом уцелел!" — сказал он голосом, очень похожим на голос Йиса. Тот ошалело взглянул на него, — потом вдруг хихикнул, и, вместе с Ву, двинул к музыкальному училищу, — они жили за ним, в другом дворе...

— Завтра здесь, в десять! — крикнул им вслед Йаати. Йинс молча хлопнул его по подставленной ладони, — и молча двинулся в другую сторону. Рядом с Йаати остался лишь Йюн. Они с Йаати жили в одном дворе, — только в разных домах...

— Пошли, — наконец вздохнул Йюн. — Поздно уже...

Неспешно, — расставаться не хотелось, — они побрели во двор. Там уже было темно и непривычно пусто. Ну да, вся мелкота уже видит десятый сон, — с неожиданной грустью подумал вдруг Йаати. Это мы, большие, колобродим невесть где...

У его подъезда они остановились. Йюн вздохнул, глядя на него.

— Ну, до завтра. Дай пять!..

Йаати подставил ладонь, — и Йюн неожиданно звонко хлопнул по ней. Потом вдруг ухмыльнулся, — и быстро зашагал к себе...

.............................................................................................

Какое-то время Йаати смотрел ему вслед, — но тут же вдруг понял, что устал и ужасно хочет есть. Мысли его переключились моментально. Он нырнул в сумрачный подъезд и скорее взлетел, чем поднялся по лестнице. Едва ступив на площадку, он ощутил аромат пирога, — и невольно широко улыбнулся. Как бы хорошо ему ни было с друзьями, но лучше всего было возвращаться домой...

Конец.