Сиквел к "Тьме" (часть 3)

— Он... искалечил Лиса. Я лечила его сейчас, Серш. Всё удалось поправить, кроме психики. Я не могу исцелять душевные раны, только телесные. Марс дал понять, что этим займётся сам. Не знаю, получится ли у него. Но главное не это, главное, что он сам захотел исправить то, что натворил. Понимаешь меня, Серш?

Человек задумчиво кивнул. И спросил:

— Ри, Лису сильно досталось?

— Насиловал без оглядки, так, что порвал мышцы. Кровь-то он сам остановил, а вот восстанавливать мне пришлось и мышцы, и слизистую.

— Бил?

— Вроде бы нет. Других повреждений тела не было. Но это ни о чём не говорит, Серш. Оборотни умеют причинять боль так, что ни следа на теле не остаётся.

— Ри, для этого им надо, как минимум, контролировать себя. А Марс себя явно не контролировал. Значит, больше он Лису ничего не сделал.

Эльфийка изумлённо моргнула и посмотрела на человека.

— А ведь ты прав, Серш.

Сергей горько хмыкнул:

— Я немного изучил его, Ри. Пока был его любимой игрушкой.

И встряхнулся.

— Идём, Ри. Какая помощь тебе нужна?

— Да, в сущности, я бы и сама справилась, просто не хочу оставлять тебя одного.

— Спасибо, Ри.

День уже пошёл на убыль, когда Сергей вновь увидел Орхэ и Лиса. Оборотень угрюмо взглянул на человека и принялся раздражённо ковыряться в своей тарелке. Лис исподлобья посмотрел сначала на Оборотня, потом на Сергея. И вздохнул тяжело. Рианэль взглянула на Лиса:

— Ты как себя чувствуешь?

Лис насупился:

— Как заново рождённый. Спасибо, Ри. Только это твоё заклятие я тебе ещё припомню.

Эльфийка нахмурилась:

— Что ты с ним сделал, Марс?

Лис вмешался:

— Да нормально всё, Ри. Я виноват был — Марс меня наказал. Поругались — помирились. Мне и сильнее доставалось, правда! Марс сказал, что я могу остаться, а могу уйти, как захочу. Я остаюсь.

Рианэль вздохнула:

— Твоё право. Ты у нас, благодарение Ину, свободный, Лис.

Юноша изумлённо взглянул на неё.

— А ты разве не свободная?

Эльфийка тихо сказала:

— А я, Лис, собственность Марса. И Серш тоже.

Оборотень вскинул голову и рыкнул:

— Хватит, Ри! Обсудите это после обеда! — И перевёл взгляд на человека:

— А ты, сладкий мой, готовься. Через два часа придёшь ко мне в комнату.

Сергей прямо встретил пронзительный взгляд сетха:

— Как прикажешь, Господин.

Кинжально-острый взгляд Оборотня вдруг потерял свою остроту. В глубине ледяных синих глаз мелькнула какая-то неуверенность, будто сетх сомневался в том, что действует правильно. Но это продолжалось не дольше двух секунд. Оборотень моргнул и сказал:

— Хороший мальчик. Послушный. Не вздумай разочаровать меня, Сергей. Результат тебе не понравится ещё больше, чем то, что тебе предстоит.

И Оборотень принялся за еду, полностью сосредоточившись на процессе поглощения пищи.

После обеда Оборотень покинул их, и Сергей требовательно уставился на Лиса.

— Что он с тобой делал, Лисёнок?

Тот мрачно буркнул:

— Что-что, заковал в наручники, а потом изнасиловал так, что весь зад порвал! Боги, ТАК он меня ещё ни разу не наказывал! Я думал, теперь без ужаса и не прикоснусь к нему. А он меня потом так ласкал... Будто извинялся за свою грубость. Я и не думал, что он так умеет. Так нежно. Ты его научил, да, Серш?

Ри фыркнула:

— Он и раньше умел, ручаюсь, Лис. Меня он никогда грубо не брал. Он к женщинам вообще очень трепетно относится. А насчёт нежности... Думаю, ты прав, и он действительно извинялся. Кстати, Лис, если не хочешь, чтобы подобное повторилось, от Серша тебе лучше пока держаться подальше. Марс ведь тебя не за нарушение так жестоко наказывал. Он тебя до крови порвал за то, что ты утром с Сершем в постели кувыркался.

Лис онемел. Перевёл несчастный взгляд серо-зелёных глаз на Сергея. Землянин, не выдержав, отвернулся и глухо сказал:

— Ри, похоже, права, Лисенок. В твоих мучениях и я виноват тоже.

Лис опустил взгляд и вздохнул.

— Жаль. Ты мне очень нравился, Серш. А теперь... он теперь не позволит нам... ну, ты понимаешь... И я на тебя не в обиде, честно. Если бы не это, я бы так никогда и не узнал, каким нежным может быть Оборотень.

Через два часа Сергей вошёл в комнату, где сегодня утром так жестоко наказывали Лиса. Теперь его черёд. Быстрый взгляд на кровать показал, что наручники на месте. В голове забрезжила смутная идея, пока не оформляясь в слова.

Оборотень, стоящий у кровати, холодно проговорил:

— Сам разденешься, или помочь?

Сергей подошёл к Орхэ вплотную и внезапно повис у него на шее, страстно целуя. От неожиданности растерявшийся сетх ответил на поцелуй, и Сергей рывком уронил их обоих на кровать. Один из наручников застегнулся легко, словно сам собой; для того, чтобы приковать вторую руку всё ещё ошеломлённого Оборотня, потребовались некоторые усилия, но результат получился именно тот, которого и добивался Сергей.

Оторопевший вначале от такой наглости человека Оборотень бешено задёргался и, осознав, что вырваться не удастся, безвольно обмяк. Сергей с колотящимся сердцем поднялся с кровати и шагнул к сложенным кучкой на столе вещам Оборотня. Там, в поясе, он уже давно заприметил "сыворотку правды". Если сейчас ввести её Оборотню, он утратит свой обычный самоконтроль. И, может быть, сумеет всё-таки получить удовольствие от того, что Сергей собирается с ним сделать.

Когда Сергей вернулся к кровати со шприц-тюбиком в руке, глаза Оборотня широко распахнулись. Сетх сглотнул и хрипло спросил:

— Собираешься ввести мне это?

Сергей кивнул:

— Да, Господин.

Оборотень быстро сказал:

— В таком случае не повторяй своей прежней ошибки, не освобождай меня, пока не закончится действие зелья. Если, конечно, ты не замыслил особо извращённый способ самоубийства.

Сергей вопросительно поднял бровь:

— То есть, против самого применения сыворотки у тебя возражений нет?

Оборотень хмыкнул:

— Как будто ты меня послушаешь...

— Тогда почему ты считаешь, что я прислушаюсь к твоим советам?

— Сладкий, ты можешь не прислушиваться, я просто хочу очистить свою совесть. Когда эта дрянь подействует, у меня снесёт все тормоза. Мне трудно даже представить себе, что я могу с тобой сотворить в случае, если ты всё-таки расстегнёшь наручники раньше времени. Но ничего хорошего, это точно.

Сергей испытующе взглянул в глаза Оборотня:

— Заботишься о моей безопасности, Господин? Мило с твоей стороны.

Оборотень раздражённо фыркнул:

— Сам не знаю, зачем я это делаю. Тебе давно пора преподать хороший урок. Но если пострадают Ри или Лис, тебе лучше не дожить до того момента, когда вернётся мой самоконтроль. Потому что твоя новая жизнь тебе ОЧЕНЬ не понравится.

Холодная угроза в глазах Оборотня заставила Сергея сглотнуть.

— Господин, я обещаю тебе, что не расстегну наручники, пока не закончится действие сыворотки. Хочешь сказать мне что-нибудь ещё?

Оборотень прищурился:

— Хотелось бы узнать, с какой целью ты собираешься ввести мне её? Хочешь услышать, как я буду кричать от боли? Или хочешь получить какую-нибудь информацию?

В голосе сетха прозвучала едва заметная издёвка. Сергей опустил глаза:

— Скажи, Господин, ты действительно не убил бы меня через две недели?

Оборотень фыркнул:

— Нет, не убил бы. Доставил бы на Землю и преподнёс бы твоему начальнику в подарочной упаковке. Если ты хотел узнать только это, в сыворотке нет необходимости.

Сергей вспыхнул до корней волос. Да, после такого со службы его бы выгнали уже всерьёз. За полную профнепригодность. И не просто выгнали бы. Впрочем, отвыкание от Орхэ он всё равно бы не пережил. Сергей медленно проговорил:

— Нет, не только это.

Глаза Оборотня сверкнули:

— Что же тогда?

— Сейчас узнаешь, Господин.

Оборотень побелел и сжал зубы, когда в руку ему вонзилась острая игла шприц-тюбика. Сергей полностью выдавил содержимое и отбросил пустой контейнер. Провёл рукой по щеке Оборотня и принялся расстёгивать его рубашку.

Сыворотка подействовала быстро. Сергей ещё не закончил снимать с Оборотня одежду, а сетх уже, тяжело дыша, извивался в наручниках, изо всех сил стараясь избегать прикосновений Сергея. Землянин осторожно провёл рукой по груди сетха. Глаза Оборотня остекленели, из горла вырвался всхлип. Сергей нежно прошептал:

— Не надо, Орхэ, не напрягайся так. Я не причиню тебе вреда.

Оборотень застонал:

— Ну, ты и тварь! Хоть Имя не называй! Ты же с меня и изнутри словно шкуру сдираешь!

— Так плохо? Расслабься. Разве я когда-нибудь причинял тебе боль, кроме как по твоему желанию?

Оборотень постарался дышать глубже и ровнее. Сергей ждал. Сетх отдышался и с трудом выговорил, всё ещё вздрагивая:

— Так всё-таки, зачем тебе это? Не верю я, что ты вдруг решил отомстить мне за всё. Значит, у тебя есть какая-то другая причина. И ещё ты почему-то уверен, что всё это сойдёт тебе с рук. На чём основана эта твоя уверенность, Сергей?

Сергей покачал головой:

— Совсем не уверен. Разве ты ещё не понял, что я сначала делаю, а потом уж только думаю? А причина... Я люблю тебя и хочу обращаться с тобой нежно. А сквозь твою броню, похоже, пробиваются только жестокость и боль. Я хочу проверить, можно ли вернуть тебе те ощущения, что испытывают нормальные люди при занятиях сексом.

Оборотень застыл. Потом закрыл глаза и глухо проговорил:

— Уговаривать тебя не делать этого, как я понимаю, бесполезно? Сергей, ты напрасно потратишь время.

Сергей хмыкнул:

— Проверим. Вдруг получится?

Оборотень бросил на него быстрый взгляд:

— И что ты собираешься делать, если получится?

— Займусь с тобой любовью, Орхэ.

Оборотень вздрогнул и вновь обречённо закрыл глаза:

— Тьма тебя побери! Попробую принять как данность, что мне предстоят очень неприятные три часа.

Сергей вздохнул:

— Орхэ, пожалуйста, посмотри на меня.

Тёмные густые ресницы вздрогнули и поползли вверх, открывая почти чёрные глаза. Сергей осторожно взял Оборотня за подбородок и мягко прикоснулся губами к губам сетха в нежном, невесомом поцелуе. Отстранился, вновь заглянул в глаза.

— Если я стану называть тебя Марс, будет легче?

Оборотень с трудом выговорил, судорожно дёрнувшись:

— Называй, как хочешь. Сейчас хозяин положения ты.

Вполне доходчиво. Когда это положение изменится, Орхэ припомнит ему всё. Сергей вздохнул и склонился над ним, покрывая лицо, шею и грудь Оборотня лёгкими, быстрыми поцелуями и шепча в промежутках самые нежные эпитеты и ласковые словечки, какие только мог придумать. Сетх задёргался, кусая губы, изо всех сил стараясь не издать ни звука. Сергей спустился ниже. Оборотень выгнулся дугой и яростно зашипел сквозь зубы отборные ругательства и проклятия сразу на нескольких языках. Через минуту шипение сменилось угрозами, слыша которые Сергей невольно вздрагивал.

Продержался сетх недолго. Уже через четверть часа ругань и угрозы сошли на нет. Оборотень беспомощно застонал, сначала тихо, чуть слышно, потом громче, потом сдавленно всхлипнул. И, когда Сергей, продолжая ласкать его одной рукой, вновь нежно коснулся губами губ Оборотня, из глаз сетха потоком хлынули слёзы.

Сергей немедленно отстранился, слегка испуганный столь нетипичной и бурной реакцией сетха, но слёзы не прекратились. Наоборот, Оборотень зарыдал ещё сильнее. Сергей содрогнулся и мягко поцеловал сетха в висок, шепча что-то утешающее. Так, поглаживая его лицо и осыпая Оборотня нежными словечками вперемешку с лёгкими поцелуями, Сергей прождал очень долго. Наконец поток слёз иссяк.

Оборотень прерывисто вздохнул и поднял голову:

— Почему ты остановился?

Сергей покачал головой:

— Уж не думаешь ли ты, что я стану насиловать тебя, когда ты в таком состоянии? Ты ведь уже почти час рыдаешь.

— Лучше бы насиловал. То, что ты делаешь, намного хуже.

— Чем же, Марс?

— Ты выворачиваешь меня наизнанку. Сдираешь с меня ту самую броню, о которой упоминал недавно. Вместе с мясом сдираешь. Ты хоть подумал о том, что сейчас удовлетворишь своё праздное любопытство, а мне потом со всем этим жить придётся? Покончить с собой я не смогу.

— С ума сошёл?! Не надо тебе с собой кончать, Марс. И вовсе оно не праздное, моё любопытство. Это и любопытством-то назвать можно только с большой натяжкой. Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня...

— Замолчи!

— И я хочу, чтобы ты отвечал мне взаимностью, а не отталкивал всякий раз...

— Заткнись! Сейчас же!!

— Да что я такого сказал? Орхэ, радость моя, я люблю тебя. И ты этого не изменишь, даже если убьёшь меня. Ты можешь, конечно, постараться превратить любовь в ненависть, только стоит ли, ангел мой? Не лучше ли получать взаимное удовольствие от нашей любви?

Слёзы хлынули вновь. Оборотень сдавленно пробормотал проклятие и потянулся к губам Сергея, явно стремясь заставить его замолчать. Но землянин проворно увернулся и вновь принялся ласкать изнемогающего сетха.

В конце концов, измученный до предела Орхэ перестал вздрагивать от его ласк, безучастно снося любые прикосновения. Даже слёзы иссякли. Вот и хорошо! Теперь бы убедить его, что удовольствие можно доставлять и без боли... Сергей, продолжая нежно шептать все глупости, что приходили в голову, принялся изучать обмякшее, расслабленное тело Оборотня в поисках чувствительных местечек. И, когда Орхэ широко распахнул глаза, выгибаясь уже не от боли — от наслаждения, довольно усмехнулся.

Ещё через некоторое время вконец ошалевший от непривычных ощущений Оборотень начал с готовностью отзываться на ласки человека, сам подставляясь под руки и губы, исследующие его тело. Сергей отстранился и нашарил в кармане сброшенной куртки маленький флакон. Этот флакон ему сегодня всучил Лис, настойчиво посоветовавший подготовиться хотя бы таким образом. Сергей последовал совету юноши, машинально сунув флакон в карман после использования. Смазка оказалась очень приятна и удобна: долго не высыхала, не текла и не пачкала одежду.

Когда Оборотень увидел флакон, его глаза расширились, в них мелькнуло осмысленное выражение, а по губам вдруг скользнула слабая улыбка.

— Ты со мной словно с женщиной обращаешься, сладкий.

Сергей хмыкнул и покачал головой:

— Я обращаюсь с тобой как с человеком, которого люблю. По большому счету, разницы нет. Ласка и нежность нравятся и женщинам, и мужчинам.

Взгляд Оборотня затуманился:

— Я запомню это, Сергей.

Землянин помолчал немного и спросил:

— Скажи, Марс, он издевался над тобой так же, как ты надо мной тогда?

Глаза Оборотня расширились:

— Кто?

— Твой Наставник-Оборотень.

И тут Сергей впервые с изумлением и страхом увидел, как побелевшего Оборотня заколотило в жестоком ознобе. Сетх с трудом выдавил:

— Откуда...

Сергей быстро проговорил:

— Мне Ри рассказала.

Оборотень закрыл глаза и беспомощно прошептал:

— Убить бы тебя за такое.

Сергей моргнул:

— За что, Марс?

Оборотень всхлипнул, не открывая глаз: