"Тьма": На Земле (часть3)

— Серш, что случилось? ... Я что-то натворил?

Сергей нервно рассмеялся, почти не чувствуя, как из глаз текут слёзы:

— Разнёс к чёртовой матери тренировочный зал и чуть не умер у меня на глазах... Сволочь! Вечно ты меня пугаешь до полусмерти!

Оборотень сглотнул и стиснул его в сильном коротком объятии, почти сразу отстраняясь и принимаясь вылизывать рану под ключицей. Сергей закрыл глаза, судорожно вздрагивая от неудержимых беззвучных рыданий.

Когда Марс закончил с его раной, Сергей поднялся на ноги, помогая встать и Оборотню. Поднял глаза и обвёл взглядом находящихся в комнате. В глазах Шамана светилось сочувствие, Рыжий смотрел изумлённо, Сыч скривился в брезгливой гримасе. Остальные же смотрели понимающе и чуть снисходительно. Сергей стиснул зубы, переводя взгляд на Джейлзе. Артенианин не обращал на них внимания, пристально изучая своё запястье. Сергей присмотрелся и ахнул. Рана уже затянулась, и шрам светлел на глазах.

Джейлзе вскинул голову, ища взгляд Марса. Оборотень хмуро смотрел на запястье артенианина. Поднял глаза и тихо проговорил:

— Пора, Джейлзе. Ты начал изменяться.

Артенианин скривился и кивнул.

Шаман покачал головой, всё ещё глядя на Сергея.

— Рисковый ты парень! Разве можно к Оборотню в таком состоянии так близко подбираться? Разорвал бы тебе горло влёгкую! И, похоже, потом жалел бы об этом.

Марс бросил быстрый взгляд на Шамана.

— Если есть открытая рана, нет необходимости рвать горло, Шаман. Любой Оборотень инстинктивно потянется к ней.

Спецназовец досадливо покачал головой.

— Так в том и дело, что не было у него открытых ран в тот момент! Это уже Джейлзе подсуетился. Еле оторвал от тебя. А твой... друг ещё и сопротивлялся.

Марс перевёл взгляд на Сергея. Посмотрел молча, так, что человеку стало не по себе. Устало закрыл глаза и сказал севшим голосом:

— Это кто ещё тут сволочь, Сергей.

И отвернулся. Шаман встрепенулся:

— Эй, да не бери в голову! Ему ведь совсем крышу снесло, когда он тебя в коме увидел. Не сообразил он просто. Ты при нём ещё ни разу в кому не впадал?

Оборотень медленно покачал головой. Шаман подозрительно спросил:

— А ты хоть говорил ему, что делать, если ты в кому впадёшь?

Марс растерянно поднял голову, широко распахивая глаза. Шаман прищурился.

— Не говорил? Так чего ты от него тогда хочешь? Он действовал так, как мог.

Оборотень осторожно коснулся пальцами запястья Сергея, избегая смотреть ему в лицо.

— Прости. Я действительно виноват. Это надо будет исправить.

Сергей сглотнул и выдавил, втайне радуясь тому, что Орхэ больше не обвиняет его в безрассудстве:

— Всё нормально, Марс.

Шаман возмущённо фыркнул.

— Нечего! Раз уж он взял тебя в собственность — пусть несёт за тебя ответственность!

Сергей уже открыл рот, собираясь возразить, что собственность вовсе не он, но ощутил резкий тычок под ребро. И запнулся, кляня себя, на чём свет стоит. Незачем прочим знать, как на самом деле обстоят дела.

Марс улыбнулся широкой улыбкой, от которой словно отступила ночная темнота.

— Не сомневайся, Шаман, моей собственности не на что пожаловаться. Правда, Сергей?

Человек ухмыльнулся, припомнив эльфийку.

— Истинная правда, ангел мой.

Когда спецназовцы отбыли, а Берестов уладил проблемы, возникшие от столь сильного выброса магии Оборотней в околоземное пространство, Сергей стал свидетелем разительной перемены в поведении Оборотня. Марс обессиленно уселся прямо там, где стоял. При попытке прикоснуться — дёрнулся так, словно вернулись те времена, когда от любого прикосновения Оборотень сжимался в дрожащий комок. Сергей закусил губу и присел рядом с Орхэ на корточки.

— Любимый, что произошло?

Оборотень сглотнул и закрыл глаза. После паузы проговорил ровным тоном:

— Я должен повторить это. Любым способом.

Сергей переспросил, чувствуя, как встают дыбом волоски на всём теле:

— Повторить что?

Оборотень открыл глаза и посмотрел на Сергея. Лихорадочный блеск глаз, заострившиеся черты лица.

— Нежный мой, пришла пора поговорить о моём прошлом.

Они устроились в помещении, полностью изолированном от мира. На этом настоял Оборотень. Джейлзе заметно нервничал, Берестов изнывал от любопытства, Оборотень был спокоен и собран. А Сергея вдруг начало трясти не на шутку. Ещё немного, и он сам будет умолять, чтобы Орхэ ничего не рассказывал им. Оборотень некоторое время смотрел на терзания человека, потом подошёл к нему и, притянув к себе, бережно поцеловал. Оторвавшись от сладких губ, нежно провёл ладонью по щеке.

— Этого нельзя избегать вечно, Серш. Я бы ничего не стал говорить, если бы не то, что произошло этим вечером. Это всё изменило. Я должен повторить спарринг именно с этими людьми, возможно, добавив Рыжего для комплекта. Но поскольку есть риск повторения магического выброса, я должен убедить генерала, что мне жизненно необходимо сделать это. Если я просто расскажу, что произошло в тот момент, вы ничего не поймёте. Чтобы понять — надо знать предысторию.

Сергей кивнул, чувствуя, как сжимается сердце. Всё изменится после откровений Оборотня. К лучшему или к худшему, но изменится. Орхэ прижал его к себе, шепнув на ухо:

— Это неизбежно, любимый мой. Постарайся смириться с этим, не терзай себя зря. — И разжал объятия.

Человек глубоко вздохнул. Оборотень словно поделился с ним спокойствием и уверенностью. Мысль о неизбежности перемен больше не вызывала желания спрятаться от всего мира. Что ж, пусть перемены грядут — разлучить их друг с другом сможет только смерть да они сами. Самые безнадёжные враги. Покоя им с Орхэ не будет никогда, но свою долю счастья они у судьбы вырвут. Пока они живы, не умрёт и надежда.

Оборотень ободряюще улыбнулся Сергею и повернулся к генералу и артенианину.

— Джейлзе, поклянись мне в присутствии двух свидетелей, что будешь молчать о том, что услышишь сейчас. И дай отдельную клятву, что никаким образом не используешь эти сведения, когда обретёшь возможность мне навредить.

Артенианин ошеломлённо моргнул, переваривая только что сказанное Марсом. И кивнул утвердительно:

— Клянусь в присутствии двух свидетелей и в первом, и во втором. Я обещаю тебе, Марс, молчать обо всём, что услышу сегодня, и обещаю, что никогда не причиню тебе вреда по собственному желанию при помощи этих сведений. Эти обещания тебя устраивают?

Оборотень серьёзно кивнул:

— Вполне. — И замолчал надолго. Встряхнулся, обвёл их растерянным взглядом:

— Я... я не знаю, с чего мне начать рассказывать...

Сергей ободряюще сжал его руку.

— Любимый, все, здесь присутствующие, знают, что в десятилетнем возрасте у тебя была амнезия. Расскажи об этом. Возможно, после этого будет легче рассказывать и о дальнейших событиях.

Орхэ благодарно улыбнулся ему и слегка сжал его руку в ответ. Глубоко вздохнул и заговорил решительно, будто в ледяную воду бросаясь:

— Меня тогда отыскали случайно. Была какая-то катастрофа, в чём было дело, я до сих пор досконально не знаю. Могу только пересказать то, что мне говорили. Один из тех рейнджеров, что обнаружили корабль, на котором меня отыскали, некоторое время навещал меня у целителя. Он сам говорил, что ходит посмотреть на невероятного везунчика. Корабль, который они обнаружили, был мёртвым, абсолютно. И вдруг — точка на индикаторах движения. Он говорил, что такого шока ни разу в жизни не испытывал.

Сергей перебил его:

— Постой, а Ри говорила...

И осёкся. Оборотень посмотрел на него:

— Что говорила?

Человек смущённо пожал плечами:

— Что ты очнулся на руках у целителя. И что нашли тебя без сознания.

Орхэ опустил голову:

— Я никому не говорил того, что сейчас рассказываю вам, нежный мой. А она как-то сумела получить от меня обещание рассказать об этом, хотя бы коротко. До сих пор не пойму, как это ей удалось. Она слышала очень сильно сокращённую версию.

Джейлзе ожёг человека возмущённым взглядом:

— Сергей, если не возражаешь, пусть Марс продолжает!

Человек смешался и опустил взгляд, а Оборотень вновь глубоко вздохнул и продолжил рассказ:

— Я помню, как очнулся там, в абсолютном одиночестве. Помню, как почувствовал их присутствие. Помню свою радость, когда они до меня добрались. И помню свой ужас, когда после их вопросов осознал, что не помню, ни кто я такой, ни что я делал на этом корабле. Не помню вообще ничего, остались лишь рефлексы да память тела. Но то, что до того момента со мной обращались хорошо — совершенно точно. Иначе бы я не обрадовался чужому присутствию, а постарался спрятаться.

Оборотень вдруг взглянул на Сергея и неожиданно мягко усмехнулся:

— Я тогда ласковый был и на чужую ласку откликался охотно. Сам сейчас не верю тому, что помню.

Сергей беспомощно смотрел на него, чувствуя, как сжимается сердце. А Оборотень продолжал:

— Целитель попросил у императора разрешения оставить меня на воспитание, и ему разрешили. Он был довольно влиятельным — семью Рэда лечил. Мне у него хорошо жилось, я это и тогда понимал. У него жена была молодая и весёлая, и меня всё братишкой называла. Они мне родителей заменили, на свою беду.

Оборотень замолчал, переводя дыхание. Сергей поёжился, а Берестов тихо спросил:

— Почему на беду, Марс?

Оборотень пожал плечами:

— Потому что через три года у Рэда появился новый консультант по военным вопросам. Лорд Тайфун. Великий Лорд. Чистокровный Оборотень. Учитель всё сокрушался, что молодой Император связался с этими демонами, и начал меня прятать как бы между делом. То на приём меня не возьмёт, то даст какую-нибудь дрянь, чтобы я заболел, если Рэд прикажет ему меня привести. Думаю, он ещё в самом начале понял, чья кровь течёт в моих жилах. Только затея спрятать меня была обречена на провал изначально. Тайфун однажды просто в гости к учителю нагрянул. И меня увидел. Тьма великая, и почему я тогда не сбежал! Он ведь поговорил со мною и ушёл. А учитель тут же отправил жену дочь годовалую прятать. И меня отправил с запиской к своему приятелю. Тот записку прочитал и заявил, что мне домой возвращаться нельзя — убьют меня. Я спросил его про учителя, а он мне и говорит — дурак, даже если сам в ноги к Оборотню кинешься, их уже не спасти. И что-то говорить начал про то, как мне дальше быть, но я уже не слушал его. Помчался обратно.

Оборотень сделал паузу, будто заново переживая те события. Сергей тихо спросил:

— Они погибли?

Оборотень посмотрел на него и криво усмехнулся:

— Не сразу.

Генерал передёрнулся. Джейлзе угрюмо смотрел в пол. Оборотень перевёл на него взгляд.

— Знаешь, что дальше было, Джейлзе? Твой информатор тебе не рассказывал, что делают с женщинами, родившими полукровок? И с членами их семьи в том случае, если полукровка был рождён без желания на то Оборотня?

Артенианин сглотнул:

— Рассказывал.

Берестов недоумённо посмотрел на Сергея. Оборотень усмехнулся, на этот раз с горечью:

— Не смотрите на него, Берестов. Он как раз этого не знает.

Генерал спросил:

— Так что с ними случилось, Марс?

Оборотень закрыл глаза:

— Сначала из них пытались выбить моё Имя. Безнадёжно. Они его просто не знали, и знать не могли. А потом я убил их.

Берестов прошептал, цепенея от шока:

— Что?

Оборотень посмотрел ему в глаза:

— Я убил их. Собственноручно. И помню каждую секунду из последних мгновений их жизни. Хотел бы забыть, но не могу. Я многое хотел бы забыть, Берестов.

В комнате повисла звенящая тишина. Сергей с болью смотрел на Орхэ. Господи, стать убийцей в тринадцать лет? Пусть поневоле, пусть из милосердия, но убийцей. О, Боже....

Джейлзе внезапно распрямился:

— Не надо так смотреть на него, Берестов! Вы не знаете, что это такое — видеть, как истязают тех, кого вы любите!

Генерал смутился.

— Прошу прощения, Марс. Я не имею права осуждать вас, это верно.

Оборотень невесело хмыкнул:

— Вы пытаетесь судить Оборотня с человеческой точки зрения, Берестов? Не стоит... Вы не представляете, как мне досталось за то, что я оборвал их мучения раньше времени. Думаю, этого не в силах представить даже Джейлзе. Тайфун чуть ли не круглые сутки насиловал и пытал меня, обдирая мою плоть почти до костей. И меня каждую ночь исцеляли. И плакали надо мной. Представляете, что надо было сотворить, чтобы целительница, привычная ко всем тем ужасам, что вытворяют со своими жертвами Оборотни, рыдала над моим телом? Благодарите своих богов, что не представляете, Берестов.

Сергея затрясло. Целительница, о которой говорит Орхэ... О, Господи, Ри, неужели это была ты?

Оборотень вздохнул.

— Это было только начало, Берестов. С помощью заклятия он всё же сумел вытащить из меня моё Имя. И после этого начал ломать... Вы извините меня, Берестов, если я опущу подробности? Это действительно тяжело вспоминать вновь. Я... Моя память обладает одним неприятным свойством — полностью забыть что-либо для меня невозможно. Сведения словно уходят на дно подсознания, и готовы всплыть на поверхность в любой момент. Обычно я держу себя под контролем и не позволяю воспоминаниям пробиться в сознание. Но бывают и исключения. И тогда я вновь переживаю ранее пережитое. Это больно, Берестов, очень больно. Джейлзе немного знает, как это больно. Хоть меня и научили с лёгкостью переносить боль любой интенсивности, но душевная боль выматывает куда сильнее физической.

Генерал пробормотал согласие, пряча взгляд. Сергея замутило. Так вот что он тогда сделал! Вот почему Орхэ так рыдал тогда. Нежность вскрыла этот нарыв в душе Оборотня, зацепив за самые ранние воспоминания... Чёрт возьми, можно ли испытывать к себе большее отвращение?!

Джейлзе болезненно застонал. Орхэ быстро взглянул на него и перевёл взгляд на Сергея.

— Нежный, не надо, прошу тебя. Будешь продолжать в том же духе — нам придётся прервать беседу. Джейлзе скоро не выдержит напора ваших эмоций. Эмпатия — жуткая вещь иногда.

Сергей сглотнул:

— Любимый, ты ведь тоже эмпат? Как же ты это выдерживаешь?

Оборотень вдруг улыбнулся:

— Не переживай, ласковый мой. К чужим эмоциям тоже можно привыкнуть. Если я держу себя под контролем, они почти не мешают мне. Другое дело, если контроль утрачен.

Вновь повисла пауза. Джейлзе поднял бледное лицо.

— Силы небесные, и это я настаивал на подобном разговоре раньше?! Ненормальный!

Марс усмехнулся грустно:

— Мы всегда получаем то, что просим. И редко когда рады этому. Потому что слабо представляем себе, о чём просим. Могу я продолжать, Джейлзе? Или тебе нужен перерыв?

Артенианин стиснул зубы и замотал головой.

— Продолжай. Я не слабее тебя.

Оборотень с сомнением покачал головой.

— Джейлзе, я прервусь, если ты меня об этом попросишь, но... Мне бы хотелось разделаться с этим неприятным делом как можно скорее.

Джейлзе кивнул:

— Давай.

Оборотень вздохнул и заговорил вновь:

— Я не буду сейчас говорить о том, как меня обучали, на какие болевые точки жали, как насиловали душу. Может быть, только... Помнишь, нежный мой, я говорил тебе, что могу получать удовольствие, только если чувствую боль, свою или чужую? Ты ещё умудрился тогда каким-то образом сломать мне этот блок. Помнишь? Я расскажу, как Тайфун добился этого. Я провёл в растяжке около десяти дней. Без сна и еды. Он приходил несколько раз в день. Более того, позволил остальным воспитанникам трахать меня столько, сколько они захотят, в любое время дня и ночи. Чистокровки старались вовсю...