|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Тонкие запястья, нежная кожа, шёлк тёмных как ночь волос. Сергей задумчиво смотрел на спящего Орхэ. Господи, как же он красив! И с каждым днём всё больше похож на человека. Джейлзе был прав тогда — Оборотень адаптируется с бешеной скоростью. Вот только... Прошло уже три месяца с того момента, как встретились два полукровки, а Оборотень, похоже, так и не начал доверять артенианину. Но, во всяком случае, Марс хотя бы больше не замыкается в себе каждый раз, когда Джейлзе начинает разговоры о прошлом. Слушает рассказы артенианина и Сергея, улыбается, когда они говорят о чём-то забавном, но сам молчит по-прежнему. Сергей давно забросил попытки разговорить Оборотня. Ни к чему хорошему это не приведёт, и как Джейлзе не понимает этого! Терпение Марса велико, но не безгранично.
Сергей бросил взгляд на часы. Почти девять вечера, им пора собираться на очередную тренировку. И осторожно прикоснулся к плечу Орхэ, тут же отдёрнув руку. Оборотень сонно вздохнул, просыпаясь, и, потянувшись, взглянул на человека.
— Серш, ты почему не спишь? Иди ко мне.
Землянин, улыбаясь, покачал головой.
— Потом, ангел мой, иначе мы опоздаем. Нам пора собираться.
Орхэ вскинулся на кровати, изворачиваясь, чтобы увидеть часы, и со стоном рухнул обратно:
— Тьма, и это меня они называют садистом! Эти ваши часы... Такое издевательство Оборотням бы и в голову не пришло!
Сергей фыркнул смешливо.
— Должны же мы хоть в чём-то быть лучше?
Оборотень фыркнул в ответ и вдруг дёрнул человека на себя, и, перекатившись, навалился на него всем телом. Лукаво усмехаясь, потянулся к губам. Сергей замотал головой, пытаясь уйти от одурманивающего поцелуя, но Оборотень легко пресёк эти попытки, ухватив его за подбородок. После поцелуя Марс отпустил ошалевшего человека и поднялся с кровати, начиная одеваться.
Сергей, тяжело дыша, неверяще уставился на Орхэ. Тот беззвучно засмеялся, искоса посмотрел на него и сказал:
— Это чтобы ты ждал новой возможности остаться наедине с той же силой, что и я.
Человек выругался сквозь зубы и, поднявшись, метнулся в душ, провожаемый насмешливым взглядом Марса. Спустя несколько секунд Оборотень последовал за Сергеем.
Джейлзе насмешливо сощурился, увидев встрёпанного Сергея и умиротворённого Марса.
— Ну, я вижу, к первой тренировке с людьми ты вполне готов, Марс. А Сергей, похоже, не очень.
Человек раздражённо фыркнул, а Марс засмеялся мягко:
— И он готов, не сомневайся, Джейлзе. Вопрос в том, готовы ли люди.
Джейлзе усмехнулся.
— Вот сейчас и проверим.
Два полукровки и человек вошли в здание тренировочного Центра, уже давно знакомое Оборотню. Здесь они обычно тренировались по ночам, когда никого из людей в Центре не было. Оборотень с удовольствием истязал своё тело запредельными нагрузками.
Джейлзе однажды предложил Оборотню спарринг. Марс оторопел настолько, что смог только чисто человеческим, уже где-то подхваченным, жестом покрутить пальцем у виска. Когда артенианин поинтересовался причиной столь странной реакции, слегка пришедший в себя Оборотень снисходительно спросил:
— Джейлзе, ласковый, суицидальных наклонностей у тебя раньше не наблюдалось, нет? Игрушечная драка между двумя Оборотнями неизбежно перерастёт в настоящую. Если с катушек слетишь ты, я, конечно, смогу тебя остановить, не покалечив. А если это буду я? Ты понимаешь, что для тебя это — фатальный исход?
— А Сергей тебя остановить не сможет?
Оборотень с сомнением посмотрел на человека.
— Не думаю. Если уж мне сорвёт крышу, меня остановит только автоматная очередь разрывными патронами в упор.
Сергей зарычал в ярости.
— Не смей так говорить!
Оборотень ласково посмотрел на Сергея.
— Сладкий, я не говорю — убьёт, я говорю — остановит. Это разные вещи.
Сергей недоверчиво спросил:
— Хочешь сказать, что останешься жив после очереди разрывных пуль?
— Если не будет разрушен мозг — да. Наши кости трудно повредить, так что для меня есть вероятность выжить даже после прямого попадания в голову. А вот если будет повреждена какая-нибудь кость — добить Оборотня будет очень легко.
Джейлзе с любопытством поинтересовался:
— И каким образом?
— Отделить голову от тела, и восстановление станет невозможным.
— Марс, зачем ты говоришь нам об этом? Ты не боишься...
— Джейлзе, чего мне бояться? Смерти? Не смеши! Единственное, что беспокоит меня — это безопасность Сергея.
Их уже ждали. Шестеро спецназовцев в спортивной одежде с любопытством оглядывали безмятежного Оборотня, удостаивая Сергея только мимолётных взглядов. Джейлзе тоже досталась положенная ему доля внимания. Один из спецназовцев, самый старший, фыркнул презрительно.
— Это ты, что ли, Оборотень? Не похож. Обычный хлюпик, таких здесь пруд пруди.
Марс откровенно рассмеялся. Спецназовец нахмурился. А Оборотень повернулся к двери:
— Берестов, я так понимаю, что магию применять будет... неспортивно?
Остановившийся на пороге генерал улыбнулся:
— В точку, Марс. Постарайтесь не калечить. Всё-таки цвет нашего спецназа.
Спецназовец пошёл красными пятнами. Оборотень повернулся к нему, ехидно ухмыльнувшись:
— Как нападать будете, мальчики? Все сразу, или по очереди?
Мужчина зарычал и бросился на Оборотня. Тот молниеносным движением отступил в сторону, подставив банальнейшую подножку, и агрессор, не удержав равновесия, растянулся на полу. Сергей едва сумел подавить смешок. Однако с широкой улыбкой, неотвратимо наползавшей на лицо, он ничего не смог поделать. К счастью, спецназовцы смотрели на Оборотня и подобного нахальства не заметили. Растянувшийся на полу мужчина вскочил и вновь бросился на Марса, действуя на этот раз с большей осторожностью. Сергей заворожено наблюдал, как двое мужчин, мускулистый и статный спецназовец и стройный, напоминающий смертоносный клинок, Оборотень, ведут чарующий танец отточенных неуловимых движений и молниеносных выпадов в попытке достать противника. Оборотень вдруг отпрянул и заулыбался:
— Хорош! А теперь усложним задачу. Блондинчик, иди к нам.
Светловолосый мужчина нахмурился:
— Не называй меня так!
Оборотень фыркнул, без малейших усилий отбивая атаку вновь разъярившегося крепыша.
— А как мне тебя звать, блондинчик? Назовёшь Оборотню имя?
Блондин фыркнул в ответ:
— Ага, разбежался! Волком меня кличут.
Оборотень послал крепыша в красивый нокаут и выпрямился, ухмыляясь недобро:
— Волк, значит? Ну, иди сюда, Волчишка. Посмотрим, насколько ты хорош. И ты тоже иди, рыжий. Тебя как кличут, Лисом, что ли?
Рыжий ухмыльнулся:
— Да нет, Марс, я просто Рыжий. Ну, давай потанцуем, Оборотень! Красиво движешься. И Сыча красиво завалил. Хочешь теперь нас вдвоём нокаутировать?
Оборотень вдруг улыбнулся так светло, что сердце Сергея замерло.
— Почему бы вам, парни, не попробовать нокаутировать меня? Зачем вы сразу настраиваетесь на поражение? Я ведь сейчас только играю.
Рыжий сглотнул и выдавил:
— Ну тебя нафиг! А если тебе вдруг всерьёз подраться приспичит?! Мне как-то не улыбается оказаться в виде фарша. Мне и так неплохо.
Оборотень засмеялся, запрокинув голову.
— Не бойся, Рыжий, я почти ручной. Иди сюда, поиграем. Волка я на потом оставлю.
Блондин взъерепенился:
— Чего это на потом?! Хотел втроём драться, а теперь в кусты?!
Рыжий быстро проговорил:
— Ладно, Волк, вот ты с ним и дерись. И Кота возьми в пару. А я потом как-нибудь.
Оборотень расплылся в улыбке.
— Да брось ты, Рыжик! Иди ко мне. Вчетвером опаснее будет. Мне же втрое быстрее двигаться придётся.
Спецназовцы притихли. Рыжий некоторое время изучал безмятежного Оборотня, потом вдруг фыркнул:
— А что, давай, потанцуем с тобой вдвоём. Обожди, Волк. Мне любопытно.
И шагнул к отступившему в сторону Оборотню. Сыч завозился и поднялся на ноги, налитыми кровью глазами наблюдая за спаррингом. Рыжий уже вполне освоился, чувствуя доброжелательное отношение Оборотня, и увлечённо старался пробить его защиту. Оборотень, широко улыбаясь, небрежными жестами ставил блоки, казалось, даже там, куда Рыжий только собирался ударить. Спустя несколько минут Рыжий, взмокший, как мышь, внезапно отпрыгнул и поднял руки ладонями вперёд.
— Эй, беру тайм-аут. Ты меня загонял, Марс.
Оборотень мягко засмеялся:
— Хорошо движешься, Рыжик, только дышишь неправильно. Иди, отдохни, я потом с тобой отдельно позанимаюсь. Волк, Кот, не передумали ещё?
Один из молчавших до сих пор спецназовцев, с почти такими же синими глазами, как и у Оборотня, вдруг жизнерадостно заржал:
— Говорил я тебе, Рыжий, что дыхалка у тебя сбита, а ты мне не верил! Вот, спеца послушай! Хотя вам, технарям, правильная дыхалка ни к чему.
Рыжий насупился:
— Отвали, Шаман!
Тот дружелюбно обратился к Оборотню:
— А слабо тебе, парень, со всеми нами за раз спарринг провести?
Рыжий буркнул:
— Я пас. Мне отдышаться надо.
Оборотень задумчиво кивнул:
— С пятью сразу я ещё не дрался. То есть, дрался, но... вас ведь убивать нельзя. Друг другу мешать не будете?
Шаман ухмыльнулся:
— Так мы сработались уже. Тебе ж для тренировки боевую команду вызвали.
Оборотень бросил быстрый взгляд на Берестова и чуть неуверенно проговорил:
— Можно попробовать. Только будьте осторожны. Неизвестно, что я могу выкинуть, когда меня припрут к стенке. Не хотелось бы искалечить кого-то из вас.
Шаман серьёзно кивнул и начал командовать:
— Сыч, давай сюда. И хорош дуться. Он тебя за дело мордой в пол ткнул — нечего вы... делываться было. Твою промашку мы попозже разберём.
Сыч побагровел и выдохнул сквозь сжатые зубы, беря эмоции под контроль. Шаман повернулся к остальным:
Значит так. Сыч, Кот, Волк, Призрак, берём его в кольцо. И как при захвате действуем.
И перевёл взгляд на Оборотня:
— Ты, парень, вроде говорил, что магию применять не будешь?
Оборотень кивнул:
— Постараюсь.
Шаман улыбнулся доброжелательно:
— Ну, вот и славно.
И пятеро спецназовцев слаженно бросились на Оборотня. Они действительно не мешали друг другу, нападая поочерёдно сразу с двух, а то и с трёх сторон и тут же отскакивая. Движения Оборотня уже не воспринимались мозгом, сливаясь в дрожащий серый туман. Он крутился волчком, отбивая, кажется, все выпады одновременно. Сергей почувствовал, как закружилась голова. Рыжий рядом с ним зачарованно уставился на небывалое зрелище. Джейлзе встряхнул Сергея за плечо.
— Не смотри. Плохо станет.
Сергей сглотнул и отвернулся, выдавив:
— Уже.
Спецназовцы всё наращивали темп, увеличивая частоту и силу атак. Оборотень по-прежнему успешно отбивал все выпады, но Сергей заметил краем глаза нечто странное. Воздух в зале стал искриться и потрескивать, вдруг резко запахло озоном. Сергей тревожно проговорил:
— Джейлзе, смотри! Что это?
Артенианин уставился на Оборотня и побледнел.
— Я не знаю, Сергей. Но мне это совсем не нравится! Надо заканчивать с этим. Берестов...
И в этот момент Оборотень взвыл, выгибаясь под напором силы, что рвалась из него наружу с неотвратимостью смены дня и ночи. Спецназовцы, как по команде, отпрыгнули на безопасное расстояние. Воздух сгустился в осязаемо реальный вихрь, центром воронки которого был Марс. Взметнулись в воздух тёмные пряди, стремительно выцветая, широко распахнулись невидящие глаза слепяще-белого цвета. Оборотень перевёл взгляд расширенных глаз на Джейлзе и с трудом выговорил:
— Бегите. Как можно дальше. Уведи его, прошу!
Изжелта-бледный артенианин вцепился пальцами в плечо Сергея, дёргая его за собой, и вытолкнул в дверь ошеломлённого генерала. Растерянные спецназовцы нагнали их через несколько секунд.
Шаман на бегу крикнул Джейлзе:
— Что за хрень?
Джейлзе проорал отчаянно:
— Закройся, придурок! Он же мозги тебе выжжет!
Они уже покинули здание и, оглядываясь на бегу, всё увеличивали расстояние между собой и обезумевшим Оборотнем.
Рыжий вдруг взвизгнул:
— Ложись!!!
И тут рвануло так, что стены здания пошли трещинами. Жуткий столб слепящего света вырвался на волю сквозь крышу зала, где проходил этот безумный спарринг. Сергей встал как вкопанный. Джейлзе дёрнул его, роняя на землю и прижимая к холодной траве. И тут же скрючился от болезненного удара в то место, куда бить нельзя ни при каких обстоятельствах.
Сергей вывернулся из-под него и, вскочив на ноги, бросился обратно. Джейлзе всхлипнул. Вот угораздило связаться! И, поднявшись, кинулся за человеком.
Сергей бежал обратно, задыхаясь, не чувствуя под собой земли, вообще не ощущая себя живым, лишь стрелой единственного желания — отыскать Орхэ. В голове билась мысль — только пусть он будет жив! Плевать на всё, только пусть Орхэ ещё хоть раз улыбнётся ему!
Очнулся он только в развороченном зале. Орхэ лежал в центре такого хаоса, что волосы дыбом вставали при одной лишь попытке представить себе, что же тут творилось. Человек всхлипнул и кинулся к Оборотню, перебираясь через завалы обломков. Сзади прозвучал досадливый возглас, но Сергей не обратил на это никакого внимания. Подобравшись к Оборотню, человек перевернул его на спину и застыл от чудовищной картины: в разрушенный потолок уставились мёртвые синие глаза. Сердце сдавила тупая боль, горло сжал спазм. Это не может быть правдой! Нет! Всё что угодно, только не это! Сергей со всхлипом втянул в себя глоток воздуха, и потянулся к безвольной руке с острыми ногтями. Всё ещё тёплой руке. Пульс, чёрт возьми, Марс, где у тебя пульс?! Ты же не... Человек, едва не теряя сознание от шока, сжал холодеющую ладонь в своей руке и резко провёл ногтями Оборотня по запястью другой руки. Ткани разошлись, и глубокие порезы немедленно заполнились кровью. Сергей выпустил руку Оборотня и приоткрыл его рот, сцеживая туда вдруг ручьём хлынувшую кровь.
Сколько прошло времени, он не понял, в какой-то момент понял только, что ему перевязывают руку, и отчаянно забился, пытаясь вновь добраться до неподвижного Оборотня. Его удержали, и чей-то голос прозвучал прямо у него над ухом:
— Спокойно, парень, не дёргайся. Сейчас этот, второй, что с вами пришёл, его своей кровью угостить собирается.
Сергей обмяк, жадно следя за Джейлзе, который встал на колени рядом с лежащим на спине Оборотнем и, располосовав себе запястье, начал аккуратно сцеживать кровь ему в рот. Несколько капель попали на лицо Марса, тут же впитавшись в восковую кожу. Держащий Сергея Шаман выдохнул:
— Ну, слава всем, кому за это причитается! Он живой.
Сергей резко развернулся:
— Ты уверен?!
Шаман убеждённо сказал:
— Если кровь впитывается, значит оклемается. Да не дёргайся ты так! Тебя отпустить можно? Ты к нему не кинешься? Сейчас рядом с ним находиться опасно.
Сергей сглотнул, собираясь ответить, но тут вдруг тело Оборотня дёрнулось в конвульсии. Человек, рванувшись изо всех сил, освободился и немедленно бросился на колени рядом с любимым.
Орхэ втянул воздух в грудную клетку и выдохнул с резким звуком, от которого у Сергея по спине будто прошлись холодные когти. И всё с тем же бессмысленным выражением в глазах вцепился в человека, притягивая его шею к своим губам. Сергей вдруг почувствовал, как его схватили за волосы, отрывая от Оборотня, и дёрнулся с протестующим вскриком. Острая боль привычно полыхнула под ключицей, и Сергей ощутил, что свободен. Орхэ резкими рваными движениями поднялся в сидячее положение и притиснул его к себе, впиваясь губами в свежую рану. Человек ощущал, как Оборотня бьёт крупная дрожь, и нежно поглаживал Орхэ по спине перевязанной рукой, тихо шепча его Имя. Оборотень вдруг отстранился, с недоумением глядя на него. Хриплый шёпот заставил человека содрогнуться:
— Серш, что случилось? ... Я что-то натворил?
Сергей нервно рассмеялся, почти не чувствуя, как из глаз текут слёзы:
— Разнёс к чёртовой матери тренировочный зал и чуть не умер у меня на глазах... Сволочь! Вечно ты меня пугаешь до полусмерти!
Оборотень сглотнул и стиснул его в сильном коротком объятии, почти сразу отстраняясь и принимаясь вылизывать рану под ключицей. Сергей закрыл глаза, судорожно вздрагивая от неудержимых беззвучных рыданий.
Когда Марс закончил с его раной, Сергей поднялся на ноги, помогая встать и Оборотню. Поднял глаза и обвёл взглядом находящихся в комнате. В глазах Шамана светилось сочувствие, Рыжий смотрел изумлённо, Сыч скривился в брезгливой гримасе. Остальные же смотрели понимающе и чуть снисходительно. Сергей стиснул зубы, переводя взгляд на Джейлзе. Артенианин не обращал на них внимания, пристально изучая своё запястье. Сергей присмотрелся и ахнул. Рана уже затянулась, и шрам светлел на глазах.
Джейлзе вскинул голову, ища взгляд Марса. Оборотень хмуро смотрел на запястье артенианина. Поднял глаза и тихо проговорил:
— Пора, Джейлзе. Ты начал изменяться.
Артенианин скривился и кивнул.
Шаман покачал головой, всё ещё глядя на Сергея.
— Рисковый ты парень! Разве можно к Оборотню в таком состоянии так близко подбираться? Разорвал бы тебе горло влёгкую! И, похоже, потом жалел бы об этом.
Марс бросил быстрый взгляд на Шамана.
— Если есть открытая рана, нет необходимости рвать горло, Шаман. Любой Оборотень инстинктивно потянется к ней.
Спецназовец досадливо покачал головой.
— Так в том и дело, что не было у него открытых ран в тот момент! Это уже Джейлзе подсуетился. Еле оторвал от тебя. А твой... друг ещё и сопротивлялся.
Марс перевёл взгляд на Сергея. Посмотрел молча, так, что человеку стало не по себе. Устало закрыл глаза и сказал севшим голосом:
— Это кто ещё тут сволочь, Сергей.
И отвернулся. Шаман встрепенулся:
— Эй, да не бери в голову! Ему ведь совсем крышу снесло, когда он тебя в коме увидел. Не сообразил он просто. Ты при нём ещё ни разу в кому не впадал?
Оборотень медленно покачал головой. Шаман подозрительно спросил:
— А ты хоть говорил ему, что делать, если ты в кому впадёшь?
Марс растерянно поднял голову, широко распахивая глаза. Шаман прищурился.
— Не говорил? Так чего ты от него тогда хочешь? Он действовал так, как мог.
Оборотень осторожно коснулся пальцами запястья Сергея, избегая смотреть ему в лицо.
— Прости. Я действительно виноват. Это надо будет исправить.
Сергей сглотнул и выдавил, втайне радуясь тому, что Орхэ больше не обвиняет его в безрассудстве:
— Всё нормально, Марс.
Шаман возмущённо фыркнул.
— Нечего! Раз уж он взял тебя в собственность — пусть несёт за тебя ответственность!
Сергей уже открыл рот, собираясь возразить, что собственность вовсе не он, но ощутил резкий тычок под ребро. И запнулся, кляня себя, на чём свет стоит. Незачем прочим знать, как на самом деле обстоят дела.
Марс улыбнулся широкой улыбкой, от которой словно отступила ночная темнота.
— Не сомневайся, Шаман, моей собственности не на что пожаловаться. Правда, Сергей?
Человек ухмыльнулся, припомнив эльфийку.
— Истинная правда, ангел мой.
Когда спецназовцы отбыли, а Берестов уладил проблемы, возникшие от столь сильного выброса магии Оборотней в околоземное пространство, Сергей стал свидетелем разительной перемены в поведении Оборотня. Марс обессиленно уселся прямо там, где стоял. При попытке прикоснуться — дёрнулся так, словно вернулись те времена, когда от любого прикосновения Оборотень сжимался в дрожащий комок. Сергей закусил губу и присел рядом с Орхэ на корточки.
— Любимый, что произошло?
Оборотень сглотнул и закрыл глаза. После паузы проговорил ровным тоном:
— Я должен повторить это. Любым способом.
Сергей переспросил, чувствуя, как встают дыбом волоски на всём теле:
— Повторить что?
Оборотень открыл глаза и посмотрел на Сергея. Лихорадочный блеск глаз, заострившиеся черты лица.
— Нежный мой, пришла пора поговорить о моём прошлом.
Они устроились в помещении, полностью изолированном от мира. На этом настоял Оборотень. Джейлзе заметно нервничал, Берестов изнывал от любопытства, Оборотень был спокоен и собран. А Сергея вдруг начало трясти не на шутку. Ещё немного, и он сам будет умолять, чтобы Орхэ ничего не рассказывал им. Оборотень некоторое время смотрел на терзания человека, потом подошёл к нему и, притянув к себе, бережно поцеловал. Оторвавшись от сладких губ, нежно провёл ладонью по щеке.
— Этого нельзя избегать вечно, Серш. Я бы ничего не стал говорить, если бы не то, что произошло этим вечером. Это всё изменило. Я должен повторить спарринг именно с этими людьми, возможно, добавив Рыжего для комплекта. Но поскольку есть риск повторения магического выброса, я должен убедить генерала, что мне жизненно необходимо сделать это. Если я просто расскажу, что произошло в тот момент, вы ничего не поймёте. Чтобы понять — надо знать предысторию.
Сергей кивнул, чувствуя, как сжимается сердце. Всё изменится после откровений Оборотня. К лучшему или к худшему, но изменится. Орхэ прижал его к себе, шепнув на ухо:
— Это неизбежно, любимый мой. Постарайся смириться с этим, не терзай себя зря. — И разжал объятия.
Человек глубоко вздохнул. Оборотень словно поделился с ним спокойствием и уверенностью. Мысль о неизбежности перемен больше не вызывала желания спрятаться от всего мира. Что ж, пусть перемены грядут — разлучить их друг с другом сможет только смерть да они сами. Самые безнадёжные враги. Покоя им с Орхэ не будет никогда, но свою долю счастья они у судьбы вырвут. Пока они живы, не умрёт и надежда.
Оборотень ободряюще улыбнулся Сергею и повернулся к генералу и артенианину.
— Джейлзе, поклянись мне в присутствии двух свидетелей, что будешь молчать о том, что услышишь сейчас. И дай отдельную клятву, что никаким образом не используешь эти сведения, когда обретёшь возможность мне навредить.
Артенианин ошеломлённо моргнул, переваривая только что сказанное Марсом. И кивнул утвердительно:
— Клянусь в присутствии двух свидетелей и в первом, и во втором. Я обещаю тебе, Марс, молчать обо всём, что услышу сегодня, и обещаю, что никогда не причиню тебе вреда по собственному желанию при помощи этих сведений. Эти обещания тебя устраивают?
Оборотень серьёзно кивнул:
— Вполне. — И замолчал надолго. Встряхнулся, обвёл их растерянным взглядом:
— Я... я не знаю, с чего мне начать рассказывать...
Сергей ободряюще сжал его руку.
— Любимый, все, здесь присутствующие, знают, что в десятилетнем возрасте у тебя была амнезия. Расскажи об этом. Возможно, после этого будет легче рассказывать и о дальнейших событиях.
Орхэ благодарно улыбнулся ему и слегка сжал его руку в ответ. Глубоко вздохнул и заговорил решительно, будто в ледяную воду бросаясь:
— Меня тогда отыскали случайно. Была какая-то катастрофа, в чём было дело, я до сих пор досконально не знаю. Могу только пересказать то, что мне говорили. Один из тех рейнджеров, что обнаружили корабль, на котором меня отыскали, некоторое время навещал меня у целителя. Он сам говорил, что ходит посмотреть на невероятного везунчика. Корабль, который они обнаружили, был мёртвым, абсолютно. И вдруг — точка на индикаторах движения. Он говорил, что такого шока ни разу в жизни не испытывал.
Сергей перебил его:
— Постой, а Ри говорила...
И осёкся. Оборотень посмотрел на него:
— Что говорила?
Человек смущённо пожал плечами:
— Что ты очнулся на руках у целителя. И что нашли тебя без сознания.
Орхэ опустил голову:
— Я никому не говорил того, что сейчас рассказываю вам, нежный мой. А она как-то сумела получить от меня обещание рассказать об этом, хотя бы коротко. До сих пор не пойму, как это ей удалось. Она слышала очень сильно сокращённую версию.
Джейлзе ожёг человека возмущённым взглядом:
— Сергей, если не возражаешь, пусть Марс продолжает!
Человек смешался и опустил взгляд, а Оборотень вновь глубоко вздохнул и продолжил рассказ:
— Я помню, как очнулся там, в абсолютном одиночестве. Помню, как почувствовал их присутствие. Помню свою радость, когда они до меня добрались. И помню свой ужас, когда после их вопросов осознал, что не помню, ни кто я такой, ни что я делал на этом корабле. Не помню вообще ничего, остались лишь рефлексы да память тела. Но то, что до того момента со мной обращались хорошо — совершенно точно. Иначе бы я не обрадовался чужому присутствию, а постарался спрятаться.
Оборотень вдруг взглянул на Сергея и неожиданно мягко усмехнулся:
— Я тогда ласковый был и на чужую ласку откликался охотно. Сам сейчас не верю тому, что помню.
Сергей беспомощно смотрел на него, чувствуя, как сжимается сердце. А Оборотень продолжал:
— Целитель попросил у императора разрешения оставить меня на воспитание, и ему разрешили. Он был довольно влиятельным — семью Рэда лечил. Мне у него хорошо жилось, я это и тогда понимал. У него жена была молодая и весёлая, и меня всё братишкой называла. Они мне родителей заменили, на свою беду.
Оборотень замолчал, переводя дыхание. Сергей поёжился, а Берестов тихо спросил:
— Почему на беду, Марс?
Оборотень пожал плечами:
— Потому что через три года у Рэда появился новый консультант по военным вопросам. Лорд Тайфун. Великий Лорд. Чистокровный Оборотень. Учитель всё сокрушался, что молодой Император связался с этими демонами, и начал меня прятать как бы между делом. То на приём меня не возьмёт, то даст какую-нибудь дрянь, чтобы я заболел, если Рэд прикажет ему меня привести. Думаю, он ещё в самом начале понял, чья кровь течёт в моих жилах. Только затея спрятать меня была обречена на провал изначально. Тайфун однажды просто в гости к учителю нагрянул. И меня увидел. Тьма великая, и почему я тогда не сбежал! Он ведь поговорил со мною и ушёл. А учитель тут же отправил жену дочь годовалую прятать. И меня отправил с запиской к своему приятелю. Тот записку прочитал и заявил, что мне домой возвращаться нельзя — убьют меня. Я спросил его про учителя, а он мне и говорит — дурак, даже если сам в ноги к Оборотню кинешься, их уже не спасти. И что-то говорить начал про то, как мне дальше быть, но я уже не слушал его. Помчался обратно.
Оборотень сделал паузу, будто заново переживая те события. Сергей тихо спросил:
— Они погибли?
Оборотень посмотрел на него и криво усмехнулся:
— Не сразу.
Генерал передёрнулся. Джейлзе угрюмо смотрел в пол. Оборотень перевёл на него взгляд.
— Знаешь, что дальше было, Джейлзе? Твой информатор тебе не рассказывал, что делают с женщинами, родившими полукровок? И с членами их семьи в том случае, если полукровка был рождён без желания на то Оборотня?
Артенианин сглотнул:
— Рассказывал.
Берестов недоумённо посмотрел на Сергея. Оборотень усмехнулся, на этот раз с горечью:
— Не смотрите на него, Берестов. Он как раз этого не знает.
Генерал спросил:
— Так что с ними случилось, Марс?
Оборотень закрыл глаза:
— Сначала из них пытались выбить моё Имя. Безнадёжно. Они его просто не знали, и знать не могли. А потом я убил их.
Берестов прошептал, цепенея от шока:
— Что?
Оборотень посмотрел ему в глаза:
— Я убил их. Собственноручно. И помню каждую секунду из последних мгновений их жизни. Хотел бы забыть, но не могу. Я многое хотел бы забыть, Берестов.
В комнате повисла звенящая тишина. Сергей с болью смотрел на Орхэ. Господи, стать убийцей в тринадцать лет? Пусть поневоле, пусть из милосердия, но убийцей. О, Боже....
Джейлзе внезапно распрямился:
— Не надо так смотреть на него, Берестов! Вы не знаете, что это такое — видеть, как истязают тех, кого вы любите!
Генерал смутился.
— Прошу прощения, Марс. Я не имею права осуждать вас, это верно.
Оборотень невесело хмыкнул:
— Вы пытаетесь судить Оборотня с человеческой точки зрения, Берестов? Не стоит... Вы не представляете, как мне досталось за то, что я оборвал их мучения раньше времени. Думаю, этого не в силах представить даже Джейлзе. Тайфун чуть ли не круглые сутки насиловал и пытал меня, обдирая мою плоть почти до костей. И меня каждую ночь исцеляли. И плакали надо мной. Представляете, что надо было сотворить, чтобы целительница, привычная ко всем тем ужасам, что вытворяют со своими жертвами Оборотни, рыдала над моим телом? Благодарите своих богов, что не представляете, Берестов.
Сергея затрясло. Целительница, о которой говорит Орхэ... О, Господи, Ри, неужели это была ты?
Оборотень вздохнул.
— Это было только начало, Берестов. С помощью заклятия он всё же сумел вытащить из меня моё Имя. И после этого начал ломать... Вы извините меня, Берестов, если я опущу подробности? Это действительно тяжело вспоминать вновь. Я... Моя память обладает одним неприятным свойством — полностью забыть что-либо для меня невозможно. Сведения словно уходят на дно подсознания, и готовы всплыть на поверхность в любой момент. Обычно я держу себя под контролем и не позволяю воспоминаниям пробиться в сознание. Но бывают и исключения. И тогда я вновь переживаю ранее пережитое. Это больно, Берестов, очень больно. Джейлзе немного знает, как это больно. Хоть меня и научили с лёгкостью переносить боль любой интенсивности, но душевная боль выматывает куда сильнее физической.
Генерал пробормотал согласие, пряча взгляд. Сергея замутило. Так вот что он тогда сделал! Вот почему Орхэ так рыдал тогда. Нежность вскрыла этот нарыв в душе Оборотня, зацепив за самые ранние воспоминания... Чёрт возьми, можно ли испытывать к себе большее отвращение?!
Джейлзе болезненно застонал. Орхэ быстро взглянул на него и перевёл взгляд на Сергея.
— Нежный, не надо, прошу тебя. Будешь продолжать в том же духе — нам придётся прервать беседу. Джейлзе скоро не выдержит напора ваших эмоций. Эмпатия — жуткая вещь иногда.
Сергей сглотнул:
— Любимый, ты ведь тоже эмпат? Как же ты это выдерживаешь?
Оборотень вдруг улыбнулся:
— Не переживай, ласковый мой. К чужим эмоциям тоже можно привыкнуть. Если я держу себя под контролем, они почти не мешают мне. Другое дело, если контроль утрачен.
Вновь повисла пауза. Джейлзе поднял бледное лицо.
— Силы небесные, и это я настаивал на подобном разговоре раньше?! Ненормальный!
Марс усмехнулся грустно:
— Мы всегда получаем то, что просим. И редко когда рады этому. Потому что слабо представляем себе, о чём просим. Могу я продолжать, Джейлзе? Или тебе нужен перерыв?
Артенианин стиснул зубы и замотал головой.
— Продолжай. Я не слабее тебя.
Оборотень с сомнением покачал головой.
— Джейлзе, я прервусь, если ты меня об этом попросишь, но... Мне бы хотелось разделаться с этим неприятным делом как можно скорее.
Джейлзе кивнул:
— Давай.
Оборотень вздохнул и заговорил вновь:
— Я не буду сейчас говорить о том, как меня обучали, на какие болевые точки жали, как насиловали душу. Может быть, только... Помнишь, нежный мой, я говорил тебе, что могу получать удовольствие, только если чувствую боль, свою или чужую? Ты ещё умудрился тогда каким-то образом сломать мне этот блок. Помнишь? Я расскажу, как Тайфун добился этого. Я провёл в растяжке около десяти дней. Без сна и еды. Он приходил несколько раз в день. Более того, позволил остальным воспитанникам трахать меня столько, сколько они захотят, в любое время дня и ночи. Чистокровки старались вовсю...
Он снял меня только после того, как я испытал оргазм в его объятиях. После этого у него уже не было необходимости в возбуждающем зелье. Я был так покорен и страстен, что он даже решил поощрить меня. И позволил делать всё, что я захочу, с одним из полукровок, тем, что вызвал его гнев накануне. С тем самым полукровкой, что усердствовал надо мной наравне с чистокровками... До следующей ломки этот полукровка не дожил. Тайфуну пришлось брать себе нового воспитанника. Ты не представляешь, насколько легче мне стало жить после этого. Я сделал соответствующие выводы.
Джейлзе внезапно перебил Оборотня:
— Марс, сколько раз он ломал тебя?
— Девять.
— Что?!
— Он ломал меня четырежды на протяжении первого года обучения. После были только профилактические ломки. Последняя, десятая, у него сорвалась.
— Почему?
— Я убил его.
Джейлзе ошеломлённо моргнул. Оборотень усмехнулся.
— Думал, я полностью обучен? Сюрприз, Джейлзе. Будь я обучен полностью, ты был бы мёртв после первой же встречи со мной. В конце обучения Наставник должен снять заклятие блока, который не позволяет уйти из жизни самостоятельно, и принять клятву молодого Оборотня в вечной преданности Королеве-Матери.
Джейлзе растерянно пробормотал:
— Значит, он солгал мне...
— В чём солгал?
— Он говорил, что блок ставят всем и навсегда. И не слова ни сказал про клятву.
Оборотень покачал головой:
— Оборотни не могут говорить о женщинах с чужаками, Джейлзе. Это ещё один блок. Он сказал почти правду, просто не вдавался в подробности. Тем более что эта клятва, в общем-то, является вполне адекватной заменой блоку невозможности умереть...
— Почему тогда ты можешь говорить о женщинах?
— Очевидно, и этот блок рухнул. Счастье ещё, что они падают по одному.
Джейлзе понимающе кивнул. Оборотень вздохнул ещё раз и продолжил:
— Так вот, Джейлзе, всё осталось на своих местах, и на Сетхе до сих пор не знают, что я не принёс клятвы. Поэтому после выполнения своего долга Наставника я и смог покинуть Сетх. И надеюсь больше никогда не вернуться туда.
Артенианин ошеломлённо и настороженно посмотрел на сетха. Тот хищно усмехнулся:
— Да, Джейлзе. О моей жестокости ходили невероятные слухи. И подтверждать репутацию мне приходилось... А ты действительно угадал тогда — женщины в самом деле не слишком-то жаловали меня. Видимо, чувствовали что-то. Было несколько проверок, и избежать разоблачения мне удалось лишь чудом. К счастью, пристального внимания женщин мне избежать удалось.
Джейлзе изумлённо покачал головой и спросил:
— И как... Как тебе, подростку, удалось убить не просто взрослого Оборотня — Великого Лорда?!
Оборотень глубоко вздохнул и тихо заговорил:
— Он... Я сумел как-то застать его врасплох. Думаю, он просто не ждал нападения от лучшего и преданнейшего своего воспитанника. Ослабил бдительность в одном шаге от растяжки. Я был в том же шаге от него. Не знаю, что меня дёрнуло, но очнулся я от его воя. Оказывается, я не просто застегнул браслеты, но ещё и выставил максимальную степень воздействия. Сам теперь удивляюсь, как я умудрился проделать это за ту секунду, когда он был в растерянности. А тогда... У меня просто в глазах потемнело от наслаждения. Ему было очень больно. Так больно мне было только в самом начале, когда он ломал меня в первый раз...
Это была очень неприятная смерть, поверьте мне. И долгая, очень долгая. Тогда я не понимал, что делаю, не понимал, что сам загоняю себя в ловушку, выхода из которой не существует. Дело в том, что заклятие собственности с его смертью не рассеялось. Он был мёртв — и он был нужен мне, чем дальше, тем больше. Я едва не сошёл с ума тогда... Вытащила меня из этой западни та самая целительница, что плакала над моим телом в начале моего обучения. Ритуал кровного братства — замечательная штука, правда, мой нежный? Он дал мне силы остаться в своём уме и жить дальше.
Джейлзе встрепенулся:
— Та самая кровная сестра, о которой ты говорил тогда, Сергей?
Оборотень нахмурился:
— Когда?
Сергей пояснил:
— Когда Джейлзе "вправлял мне мозги".
Орхэ успокоенно кивнул и спросил:
— Готовы продолжать, или требуется тайм-аут?
Сергей чуть нервно фыркнул:
— Ты где таких слов успел нахвататься?
Оборотень мягко улыбнулся:
— Сегодня на тренировке, от Рыжего. Так что? Продолжать? Вообще-то, уже немного осталось рассказывать.
Берестов вздохнул. Джейлзе посмотрел на генерала и кивнул:
— Продолжай. С этим лучше покончить как можно скорее.
Оборотень вдруг запнулся, и устало потёр лоб:
— О, Тьма! Мне тоже не по себе что-то. Хорошо. Слушайте о том, что произошло сегодня.
Когда они напали на меня все вместе, я понял, что это ненадолго, что подобный темп мне не удержать, что их выигрыш — только вопрос времени. Но сдаваться раньше времени мне не хотелось. И я дрался уже почти всерьёз, на пределе возможностей. И когда этот предел, наконец, был достигнут, я вдруг понял, что ещё немного, и я исчезну, растворюсь, стану призраком. А он займёт моё место.
Сергей сглотнул, чувствуя, как по спине бежит ледяная змейка озноба. Джейлзе распахнул глаза:
— Он?!!
Оборотень пристально взглянул на артенианина.
— Да. Он.
Сергей хрипло перебил их:
— Как он выглядел? Опиши его внешность, Марс!
Оборотень перевёл на него взгляд:
— Зачем, нежный мой?
— Он был блондином с серыми глазами?
Оборотень сглотнул.
— Ри говорила тебе?
— Нет. Твои волосы посветлели тогда, а глаза стали почти белыми.
Оборотень застыл, ошеломлённо глядя на него, потом перевёл растерянный взгляд на Джейлзе, словно надеясь, что артенианин опровергнет слова землянина. Но его надежды не оправдались. Артенианин молча смотрел на Оборотня, и в глазах его стыл страх. Орхэ задрожал и посмотрел на Берестова. Генерал, уже не имеющий сил ни пугаться, ни удивляться, вяло поинтересовался:
— И как же вы справились с ним на этот раз, Марс?
На лицо Оборотня вернулись краски. Сетх выдохнул, и вдруг его затрясло так, что клацнули зубы. Сергей обеспокоенно схватил Орхэ за плечо и слегка встряхнул, привлекая внимание
Оборотня. Растерянные глаза уставились на него. Сергей тревожно спросил:
— Любимый, что с тобой?
Орхэ тихо засмеялся, всё ещё вздрагивая:
— А ведь действительно, Серш, я справился с ним и сейчас. Я как-то не подумал об этом.
Оборотень с усилием втянул в себя воздух и почти спокойно сказал:
— Но спарринг с этими ребятами мне всё равно необходимо повторить. Я должен понять, осталась ли опасность его новой попытки захватить моё тело, или то, что я сделал, убило его окончательно.
Джейлзе вопросительно поднял бровь:
— И что же ты сделал, Марс?
Оборотень слабо усмехнулся:
— Выплеснул на него всю магию, что была во мне на тот момент. И, поскольку тело у нас одно, сам же и пострадал. И напугал моего нежного до полусмерти.
Генерал ошеломлённо покачал головой.
— Однако. Не маленькие у вас запасы магии, Марс. На сигнал тревоги прибыли четыре группы захвата. В центре Гражданской Обороны решили, что имеет место массовый прорыв Оборотней на территорию секретного объекта.
— По группе на Оборотня? И как определили, что гипотетических Оборотней было четверо?
— Не по группе. Вызвали всех, кто оказался неподалёку. И вызвали бы больше, если бы не отбой тревоги. Мне сказали, выброс энергии был вдесятеро сильнее, чем при перемещении одного Оборотня... Я должен обдумать то, что вы рассказали, Марс, прежде чем начинать подготовку к вашему следующему спаррингу.
Оборотень успокоенно кивнул:
— Разумеется, Берестов. Для меня важно не столько время его проведения, сколько то, что вы не отказываете мне в моей просьбе.
Джейлзе, задумчиво смотревший в пространство, вдруг поднял голову:
— Марс, может, объяснишь, к чему были эти клятвы в начале? Почему ты думаешь, что, когда у меня появится возможность навредить тебе, я это сделаю?
Оборотень печально усмехнулся:
— Потому что ты это сделаешь, Джейлзе. Прими это как данность. Голосу крови сопротивляться очень сложно. Если вместо выживания ты будешь сражаться с собой — неизбежно погибнешь. Так что лучше не насилуй свою природу. У меня нет иллюзий на твой счёт. Я буду осторожен.
Артенианин судорожно вздохнул и спрятал лицо в ладони, сдавленно буркнув:
— Силы небесные, мне утопиться хочется после твоих пророчеств! Я всегда считал себя довольно безобидным существом.
Оборотень тихо засмеялся:
— И продолжай считать. Для Оборотня ты сейчас — лёгкая добыча. А остальным ты вреда и не причинишь.
Джейлзе поднял голову.
— Ты был прав.
Марс сощурился:
— В чём конкретно?
Артенианин сглотнул и выдавил:
— В том, что когда я захочу, чтобы ты меня обучал — будет поздно.
Оборотень покачал головой:
— Пока — не поздно, Джейлзе.
— У тебя куча своих проблем.
— Не преувеличивай. Всего одна. Нет, две. Но вторая пока терпит. Я научу тебя.
— И какая же вторая?
— Неважно.
— Снова закрываешься?
— Нет, просто... Хорошо, вторая проблема — я должен вернуться и проверить, как дела у Ри. Мы очень нехорошо её оставили, Серш. Она наверняка с ума сходит от беспокойства.
Сергей скривился:
— Да, ситуация — хуже некуда.
Оборотень подхватил:
— И, пока я не проведу спарринг ещё раз, я не рискну появиться рядом с ней даже с разрешения Берестова.
Генерал нахмурился:
— Проблема в том, что у меня нет полномочий, чтобы позволить вам покинуть Землю, Марс.
Оборотень махнул рукой.
— И не надо. Позвольте устроить спарринг ещё раз — это всё, о чём я прошу.
За пределами здания постепенно светало. Разговор был завершён. Они покинули комнату, пожелав остающимся в ней Джейлзе и Берестову доброй ночи. Марс напоследок ввернул шпильку на предмет того, что тем надо посекретничать. У генерала хватило совести слегка смутиться, Джейлзе же только ухмыльнулся.
Сергей взял Орхэ за руку.
— Любимый, может, испортим остаток ночи твоим любовникам?
Сетх фыркнул:
— Соскучился по Дхелю, нежный мой?
Сергей лукаво усмехнулся, подхватывая шутку:
— Ужасно. К тому же у тебя явный недостаток энергии. Можем совместить приятное с полезным.
Оборотень искренне рассмеялся, запрокинув голову.
— Ты всё-таки умница. Мне бы лично не хватило духу вот так предложить Оборотню заглянуть в гости к его любовникам, один из которых уже давно по мне сохнет.
Сергей поднял бровь:
— В каком смысле?
Орхэ доброжелательно пояснил:
— Дхель по тебе с ума сходит ещё с вашего первого раза.
Человек сглотнул:
— Он же Гхарта любит...
Оборотень усмехнулся:
— Желать тебя ему это не мешает. Наоборот. Чем у них лучше отношения, тем больше Дхель тебя хочет.
Сергей тихо спросил:
— Зачем ты мне это говоришь?
Оборотень пожал плечами:
— Если мы пойдём сейчас к ним, я возьму Гхарта. Можешь делать с Дхелем всё, что захочешь, нежный мой. Хоть задницу ему подставляй, я не стану ревновать, обещаю.
Сергей ощутил, как больно сжалось сердце.
— Марс.
— Что, мой хороший?
— Почему ты всё время считаешь, что я стану изменять тебе направо и налево?
Оборотень удивлённо поднял бровь:
— Нежный мой, да какая же это измена? Он — мой. А я — твой. Ты имеешь полное право пользоваться моей собственностью.
Сергей застонал и закрыл лицо руками. Оборотень осторожно коснулся его плеча.
— Серш?
Человек вскинул голову и испытующе заглянул в глаза сетха. Там были лишь недоумение и лёгкое беспокойство, ни следа издёвки или насмешки. Сергей вздохнул, сдаваясь:
— Хорошо. Пошли пользоваться твоей собственностью, Марс.
Оборотень по-хозяйски вошёл в квартиру, занимаемую двумя бывшими имперскими офицерами. Сергей хмыкнул: Орхэ явно бывает здесь достаточно часто, раз так уверенно направился прямо в спальню. Должно быть, в те часы, когда лишён общества Сергея. Служба всё-таки отнимает около четверти суток ежедневно, хоть генерал Берестов и постарался свести время, проводимое "независимым специалистом Летовым" вдали от Оборотня, к минимуму.
Сетх встряхнул за плечо Гхарта, и поволок сонного и ничего не соображающего уншеи в гостиную на диван. Сергей усмехнулся, поглядев им вслед, и осторожно прилёг рядом с Дхелем. Уншеи спал так крепко, что не проснулся, когда сетх оторвал от него любовника. Из соседней комнаты донёсся приглушённый вскрик. Дхель завозился, просыпаясь, и только широко распахнул глаза, когда Сергей взял его губы в требовательном поцелуе. Руки скользнули обнять, погладить, ощутить реальность тела, вжавшего в постель. И когда не последовало ни привычного ответа, ни кары за прикосновение, Дхель забился под Сергеем, силясь разглядеть его лицо.
— Ты?! С ума сошёл?! Он же узнает...
— Он не возражает. Расскажи-ка мне, Дхель, что это за история с такой мистической одержимостью.
Даже в предутреннем сумраке было видно, как густо покраснел Дхель.
— Какой мистической одержимостью? Ты о чём?
— Сдаётся мне, ты знаешь, о чём я.
Дхель обречённо закрыл глаза:
— Это он тебе сказал?
— Да.
— Он мне шею свернёт.
— Не свернёт. Он дал мне разрешение делать с тобой всё, что я захочу.
Дхель взглянул на него из-под ресниц:
— В самом деле? Чего же ты ждёшь, в таком случае?
— Твоей просьбы. Или отказа. Я не собираюсь тебя принуждать.
— Зря. Если бы я был на твоём месте, уже насиловал бы тебя без оглядки.
Горькая складка между бровей. Сергей непонимающе нахмурился.
— Ты мечтаешь меня изнасиловать? Или... хочешь, чтобы я изнасиловал тебя?
Дхель зажмурился и сглотнул. Сергей провёл ладонью по щеке уншеи:
— Дхель, посмотри на меня.
Измученный взгляд в пространство.
— Дхель, хороший мой, скажи, чего ты хочешь?
Губы покорно шевельнулись:
— Возьми меня, Сергей. Прошу тебя.
— Как скажешь, Дхель.
И человек нежно прикоснулся губами к бьющейся жилке на шее уншеи. Пощекотал языком мягкую, шелковистую кожу, спускаясь к груди Дхеля. Тот коротко всхлипнул и сжал в кулаках простыни.
Их соитие было полно нежности и какой-то отчаянной безнадёжности. Дхель принимал ласки Сергея так, словно это был последний секс в жизни уншеи. И когда Сергей приподнялся, выскальзывая из него, и прильнул к губам Дхеля в благодарном поцелуе, из глаз уншеи хлынули слёзы. Он зарыдал, давясь всхлипами, так, что Сергей попросту испугался.
— Дхель, что такое?! Я сделал что-то не так?
— Уйди.
— Дхель, что с тобой?
— Уйди! Не мучай меня! Хуже невыполнимых желаний — лишь они же исполненные.
Сергей вздохнул и притянул его к себе:
— Дхель, я не знал... Прости меня. Ну, хочешь, я останусь с тобой до утра?
Уншеи всхлипнул, прижимаясь к нему:
— А потом он изобьёт тебя до полусмерти? Нет.
— Он ничего мне не сделает, Дхель. Нет, ты прав — не останусь. Гхарт может пострадать.
— Почему ты думаешь, что не сделает? Он же... Он с ума сейчас сходит от боли. Он считает, что со мной тебе лучше. И жалеет, что позволил тебе взять меня.
Сергей молча лёг рядом с Дхелем. Орхэ всё-таки больно. Но, то ли из какого-то извращённого чувства благодарности, то ли из желания проверить чувства любовника ещё раз, он терпит и ждёт, чем всё это закончится.
Дхель приподнялся, заглядывая ему в лицо. После паузы тихо сказал:
— Я ведь говорил тебе — изнасилуй. А ты не понял. Мне страшно представить себе, что он теперь с тобой сотворит.
Сергей искоса взглянул на него, чуть усмехнувшись.
— Почему это беспокоит тебя, Дхель? Это наши с ним отношения. Что бы он ни сделал со мной — я позволю ему это.
Уншеи горько засмеялся.
— Твою мать, человек! Ты совсем рехнулся! Добровольно подставляться под удар Оборотня — экстрим ещё тот!
Сергей усмехнулся:
— Не надо мне про экстрим, Дхель. У меня каждый день — новые и незабываемые впечатления.
Уншеи судорожно вздохнул и осторожно привлёк к себе землянина.
— Если уж ты настолько безрассуден, позволь мне хотя бы доставить тебе удовольствие.
— Каким образом? Предупреждаю, Дхель, взять себя я тебе не позволю.
Уншеи понимающе усмехнулся:
— Да, нет. Другим способом. Он никогда не позволяет мне ласкать его ртом. Ты позволишь?
Сергей отразил его усмешку:
— Попробуй, конечно, только, боюсь, у меня уже не встанет сегодня. Я слишком устал.
Дхель возбуждённо приподнялся:
— А тебе ничего делать и не придётся. Просто получай удовольствие. Я всё сделаю сам.
И уншеи принялся ласкать расслабленное тело землянина, безошибочно отыскивая точки наибольшего наслаждения. Спустя десять минут Сергей буквально плавился от нестерпимого желания. Дхель лихорадочно и жадно целовал и покусывал его кожу в самых чувствительных местах, избегая прикосновений к готовому разорваться от напряжения члену. Наконец землянин не выдержал и опрокинул уншеи на постель, подминая под себя.
— Поиздеваться решил?! С ума меня свести хочешь?!
Дхель жалобно застонал:
— Сергей, пожалуйста... позволь мне... Отпусти!
Сергей выпустил уншеи, вновь откидываясь на подушки, и Дхель поспешно исправил свою ошибку, взяв в рот его член.
От острого наслаждения потемнело в глазах. Сергей заметался, хватая ртом воздух, и задвигался резко, приподнимая бёдра и вгоняя свой член глубже в глотку Дхеля. Тот прижал его бёдра к постели, и начал движения.
Напряжение неотвратимо нарастало. Сергей уже давно не сдерживал громкие стоны и вскрики, а Дхель увлёкся настолько, что напрочь забыл о присутствии в соседней комнате своего любовника и Оборотня. И вспомнил об этом, только увидев, что они уже не одни. Оборотень нежно развернул к себе голову Сергея и приник к его губам. Дхель изумлённо моргнул и едва не взвыл с полным ртом — незаметно подобравшийся с тыла Гхарт рывком поднял его зад, ставя на колени, и безжалостно вломился в его тело. Сразу двух острых ощущений, наложившихся одно на другое, Сергей не вынес и забился в оргазме, выплёскивая сперму в глубину горла Дхеля. Уншеи быстро отстранился и уткнулся лицом в простыню. Гхарт ещё ни разу не брал его так жёстко. Мелькнула мысль: "Ревнует?" и тут же исчезла под напором всё возраставшего удовольствия. Дхель, задыхаясь, вскинул голову и изумлённо замер, почти не обращая внимания на действия партнёра. Оборотень, нежно поглаживая тело Сергея, вылизывал его там, где только что были губы уншеи. Поднял глаза и усмехнулся чуть лукаво. А потом перебрался поближе и завладел губами Дхеля. От наслаждения, смешанного с невероятным, безмерным облегчением, Дхель застонал ему в рот и ответил на поцелуй с пылом, которого ранее не проявлял. Гхарт продолжал быстро и резко двигаться в теле любовника. Оборотень, оставив в покое рот Дхеля, тихо рыкнул:
— Мягче, Гхарт! Тебе с ним ещё жить.
Дхель бессильно прикрыл глаза, вздрагивая от мощных толчков, достававших, казалось, до самого горла. Непонятно. Господину больно и хорошо одновременно. И вроде бы он совсем не против... Дальше думать не было сил.
Сергей потянул к себе Орхэ и требовательно поцеловал его. Когда поцелуй завершился, Оборотень усмехнулся, голодно блестя глазами:
— Ты же говорил, что больше у тебя сегодня не встанет.
Человек хихикнул:
— С тобой и у трупа встанет! Давай, любимый, действуй.
Оборотень откинулся на постель, широко улыбаясь.
— Нет. Твоя очередь.
— Ты что?! Не здесь же!
— Почему нет? Стесняешься их? Или не хочешь меня?
— С ума сошёл?! Хочу, конечно! Я просто... не хочу унижать тебя перед ними.
Оборотень заглянул Сергею в глаза и ласково прикоснулся к его запястью.
— Нежный мой, с тобой это — не унижение. С тобой это — честь для меня.
К глазам подступили слёзы. Сергей сдавленно шепнул:
— Хорошо, любимый. — И потянулся поцеловать. Но Орхэ не дал ему такой возможности, быстро перевернувшись на живот и уткнувшись лицом в подушку. Сергей остолбенел. В этой позе Орхэ отдавался ему считанные разы, предпочитая целоваться в процессе и видеть лицо любовника во время оргазма. Оборотень хочет наказать его таким образом? Или... хочет наказать себя? Ну что же, любимый, ты сам этого хотел...
Сергей усмехнулся и осторожно лёг на Оборотня, слегка куснув его в шею. Лаская руки Орхэ, сполз ниже, вылизывая и покусывая кожу между лопаток. Оборотень сдавленно всхлипнул. Человек довольно усмехнулся, задержавшись здесь подольше. Когда он добрался до ягодиц Оборотня, тело под ним дрожало как в лихорадке. Но Оборотень не сделал ни единой попытки прекратить такие мучительно-сладкие для него ласки, очевидно, собираясь покорно вынести всё, что любовник захочет с ним сделать. Орхэ всё ещё стремился избегать любовных прелюдий, если был снизу, но сам ласкал Сергея весьма охотно.
Сергей перебрался чуть ниже. Орхэ часто задышал и прогнулся, облегчая ему доступ. Землянин довольно ухмыльнулся, потянулся за смазкой и замер, наткнувшись взглядом на огромные глаза обоих уншеи. И Дхель и Гхарт оцепенели, по-видимому, в той самой позе, в которой их застало шокирующее заявление Оборотня. Сергей с трудом подавил смешок и продолжил прерванное занятие.
От утробного стона Орхэ потемнело в глазах. Сергей скрипнул зубами, стараясь подавить желание твердить Имя Оборотня безостановочно, пока разрывающийся от напряжения член плавно скользит в тесной горячей глубине тела любимого. Землянин приподнялся на локтях и впился зубами в загривок сетха. Оборотень взвыл и выгнулся дугой, комкая в кулаках простыни. Сергей стиснул зубы сильнее и задвигался быстро и резко. Очень скоро Оборотень беспомощно хрипел, содрогаясь в сладких спазмах, а Сергей всё никак не мог достигнуть разрядки. Человек разжал зубы и поднялся на колени, ставя обмякшего Оборотня на четвереньки. Провёл рукой по позвоночнику, вызвав этим ещё один утробный стон, и насадил на себя одним сильным движением. Орхэ вскинулся, прижимаясь спиной к груди Сергея, и яростно задвигался ему навстречу. Сергей зарычал и рывком впечатал Оборотня лицом в постель, вызвав этим только довольный смешок.
— Ах, так? Ну, держись, любимый!
И человек задвигался в бешеном темпе, с силой врываясь в неподатливое тело, сопротивляющееся каждому толчку. Сильные мышцы, обнимающие член человека, будто дразня, сжимались и разжимались в рваном ритме, сбивая с толку, не давая получить удовлетворение. Сергей, почти сходящий с ума от невозможности кончить, вцепился в волосы Оборотня и потянул его голову на себя, прижимая тело к кровати другой рукой. Орхэ содрогнулся в невероятно сильном спазме и, хрипло вскрикнув, кончил во второй раз. От невыносимого ощущения пульсации упругого канала мышц, стиснувшего его член, Сергей закричал в голос, выплёскивая горячую струю спермы в глубину тела любимого. Обессиленно упал грудью на спину обмякшего Оборотня, выпуская его волосы. Устало поцеловал между лопаток, выскальзывая из тела Орхэ. Лёг рядом, не обращая никакого внимания на уншеи, и тихо шепнул:
— Ты как хочешь, а я отсюда до утра уже не встану.
Оборотень со смешком перекатился на спину:
— Надеюсь, хозяева этой постели смирятся с нашим в ней присутствием, а, Дхель?
Сергей, засыпая, скользнул взглядом по Дхелю и с удовлетворением отметил, что уншеи улыбается. Ну, вроде бы всё хорошо. Ох, завтра он точно не встанет! К чёрту службу! Берестов давно должен ему как минимум одну увольнительную.
Дхель смотрел, как засыпает Сергей, и вдруг осознал, что улыбается счастливо. Позвоночник прошила ледяная игла страха. Уншеи судорожно вздохнул и нерешительно перевёл взгляд на Господина, готовясь к ментальному удару. Но удара не последовало. Когда взгляд Оборотня поймал взгляд Дхеля, уншеи ощутил, как в сердце толкнулась невыносимая нежность. Нежность Оборотня. К нему, Дхелю. Словно завороженный, уншеи подполз ближе и только беспомощно втянул в себя воздух, когда сильная рука резко дёрнула к себе — и нежно обняла, приласкала мягким движением пальцев. От прикосновения обнажённой кожи сетха его чувства, воспринимаемые Дхелем, стали намного острее. Уншеи будто нежился в огромных ладонях неведомого божества. Из глаз хлынули слёзы, заливая мягкую благоуханную кожу Господина. Кто бы мог предположить, какая бездна нерастраченной нежности таится в этом монстре? Если уж ему, Дхелю, достаётся столько лишь за то, что сумел доставить удовольствие любимому человеку Оборотня... Что же в таком случае чувствует Сергей? Дхель робко провёл рукой по груди сетха и зажмурился от обжигающего всплеска благодарности и... любви?
Оборотень вздохнул и перевёл взгляд на Гхарта, ошеломлённого странным поступком любовника. Дхель ни разу ещё в его присутствии не ласкался к сетху добровольно, предпочитая покорно терпеть всё, что Господину будет угодно проделать со своей "живой игрушкой". И вот сейчас, после секса с Сергеем... Гхарт скрипнул зубами, молча переживая всплеск жгучей ревности. Сетх покачал головой и указал взглядом на место с другой стороны от Дхеля. Насупившийся Гхарт послушно улёгся там, обнимая любовника сзади. Дхель счастливо вздохнул и, благодарно лизнув кожу сетха напоследок, провалился в сон, успев почувствовать всплеск щемящей сердце нежности.
Когда наутро Дхель проснулся, с ним в постели был только Гхарт, смешно нахмурившийся во сне.
Через неделю Берестов известил Марса, что разрешение на повторную тренировку с теми же спецназовцами получено. Берестов пояснил, что заручился поддержкой Совета и получил разрешение на установку дополнительных барьеров и использование защитного поля. На случай срабатывания сенсоров в известность поставили также Штаб Гражданской Обороны, представитель которого настоял на присутствии поблизости ещё одной боевой команды.
Все, кто участвовал в предыдущей тренировке или был её свидетелем, вновь собрались в восстановленном зале тренировочного Центра. И повторная тренировка — или, как назвал её Рыжий, танец — началась.
Марс легко отбивал атаки всей команды спецназовцев, включая Рыжего. Даже слишком легко. Словно тот порог, достижение которого привело к магическому выбросу, поднялся ещё выше, чем прежде.
Оборотень разочарованно фыркнул и внезапно, несколькими резкими движениями, расшвырял не ожидавших такого напора спецназовцев. И повернулся к артенианину, блестя глазами.
— Джейлзе, сладкий, иди сюда.
Артенианин настороженно поднял голову.
— Ты вроде говорил, что...
— Иди сюда, Джейлзе!
— Нет!
Оборотень взрыкнул, и, неуловимым движением оказавшись рядом, толкнул артенианина в центр свободного пространства. Вспыхнула кругом, отгораживая их от остальных, стена холодного пламени. Джейлзе лихорадочно завертел головой в поисках выхода — и оцепенел от ужаса, когда его мечущийся взгляд остановился на Оборотне. На лице Марса светилась хищная усмешка, в глазах вспыхивала такая неприкрытая жажда... Артенианин перевёл взгляд на Сергея и вскрикнул от боли — Оборотень швырнул его лицом в стену огня. Из-за спины прозвучал полушёпот-полумурлыканье:
— Он тебе не поможет, сладкий. Ты будешь сейчас играть со мной.
Артенианина затрясло. Оборотень нежно провёл рукой по волосам цвета тёмного шоколада, и неожиданно стиснул руку в кулак, собирая волосы на затылке в горсть. И дёрнул резко, вновь швыряя артенианина в центр круга.
Джейлзе, приподнявшись, в ужасе смотрел, как Оборотень обходит его по кругу, плотоядно ухмыляясь. И выражение глаз Марса разительно не соответствует выражению его лица. Злые и абсолютно трезвые глаза на светящемся хищным весельем лице.
— Ты будешь играть, сладкий.
И Оборотень вновь оказался рядом с ним. Вздёрнул на ноги и опять швырнул в стену круга. От боли потемнело в глазах. Джейлзе закричал отчаянно:
— С ума сошёл?! Мне же больно!
— В самом деле? — волчья ухмылка. — Нет, сладкий, ты ошибаешься — тебе пока не больно. А вот сейчас будет — больно.
От града обрушившихся на него ударов-ожогов Джейлзе взвыл и заметался по кругу, очерченному пламенем. Оборотень, зверея всё больше, ухватил его за рубашку на груди и хорошенько встряхнул:
— Ну, что же ты, сладкий? Не хочешь играть со мной? Тогда сыграем в другую игру.
И Марс, улыбнувшись так обещающе, что у Джейлзе волосы дыбом встали, резким движением развёл руки в стороны, разрывая его рубашку. Артенианин понял, что ещё немного — и Оборотень возьмёт его на глазах у всех, и с внезапно вспыхнувшей отчаянной силой нанёс удар. Оборотень отшатнулся, прижав руку к груди, и заулыбался счастливой улыбкой маньяка, добравшегося, наконец, до жертвы.
— Передумал, сладкий? Ну и чудесно! Теперь я знаю, как заставить тебя играть!
И бросился на Джейлзе.
Артенианин дрался с отчаянием, придававшим ему дополнительные силы и ловкость. Он всегда считал, что драться умеет неплохо, но сейчас отчётливо осознал, что его умения и опыта недостаточно, чтобы справиться с обученным Оборотнем, похоже, слетевшим таки с катушек. То, что Марс дерётся вполсилы, забавляясь, было видно отчётливо — Оборотень временами начинал драться всерьёз, и тогда Джейлзе от ужаса будто обретал второе дыхание. Наконец Марс разочарованно фыркнул:
— Что-то ты не стараешься, сладкий. Мне не нравится это. Лучше сыграем в ту, другую игру. Возможно, в ней ты будешь получше.
И Оборотень дёрнул его на себя, выкручивая руку, и вновь впечатал лицом в огненную стену. Боль и беспомощность вдруг обернулись ненавистью. Такой ненавистью, будто внутри, там, где только что всё замирало от ужаса, взорвалась сверхновая. Джейлзе дёрнулся так, что отбросил Марса от себя на пару метров. Оборотень пружинисто вскочил на ноги и засмеялся:
— Вот это уже похоже на дело, сладкий! Давай, вот он я. Нападай!
Ненависть сконцентрировалась на этом темноволосом существе, что было источником боли и страха, и Джейлзе в ярости бросился на Оборотня. Тот взвыл от восторга и радостно закружился с артенианином в бешеном спарринге.
А ненависть продолжала яростно биться о рёбра Джейлзе, придавая ударам артенианина всё большую силу и точность. Оборотнем уже пропущено несколько ударов, по рассечённой до кости скуле струится кровь, не успевая впитываться в кожу, и капает на светлую рубашку. И на правом боку рубашка пропиталась кровью из рваной раны, оставленной ногтями Джейлзе. А Марс всё смеётся, отбивая его удары, и нежно шепчет, когда вдруг оказывается близко-близко и почти прикасается губами к его виску:
— Почувствовал, как сладка чужая кровь, Джейлзе?
Артенианин вздрогнул, услышав своё имя, и пропустил очередной удар. И скрючился, валясь на пол. Ускользающим сознанием он ещё успел отметить фразу, сказанную спокойным и отстранённым тоном:
— Ну что ж, инициация прошла успешно.
Очнулся он от гневного вопля почти над ухом:
— Чёрт бы побрал твои штучки! Я чуть с ума не сошёл...
И застонал, поднимаясь в сидячее положение:
— Сергей, ты не мог бы кричать потише?
Воцарившаяся тишина заставила его вскинуть голову и тут же зажмуриться — голова была готова лопнуть от боли.
Марс присел рядом с Джейлзе. Провёл рукой по волосам и тихо произнёс:
— Дыши глубоко и медленно. Боль сейчас уйдёт.
Джейлзе последовал совету и ощутил, как растворяется боль под ласковыми касаниями. Марс сказал:
— За эту боль прошу прощения. Побочный эффект от последнего удара.
Джейлзе поднял на него взгляд и усмехнулся:
— Я, наверное, должен поблагодарить тебя.
Марс усмехнулся в ответ:
— Рановато. Ты инициирован. Обучение ещё и не начиналось.
Артенианина передёрнуло.
— Обучение будет ещё страшнее?
— Щадить тебя я не стану. Но и издеваться тоже не буду. Если ты будешь прилежным учеником.
— Это вдохновляет.
Марс засмеялся:
— Вставай. Очень может быть, что мне придётся обучить тебя только основам. Ты всё-таки взрослый уже, разберёшься, что к чему. Тебе сколько лет, Джейлзе? Ты совершеннолетний?
— Двадцать семь.
— Ну, ты ещё молодой. Если не будешь сопротивляться слишком сильно, обучишься быстро.
— А если я не буду сопротивляться совсем?
— Погибнешь.
— Ты убьёшь меня?
— Сломаю. После этого восстановиться ты уже не сможешь. Не тот возраст. Тебя же никто не ломал?
— Нет.
— Сопротивляйся, Джейлзе. Не позволяй мне сломать тебя. Я ведь попытаюсь это сделать. Инстинкт.
Артенианин сжал зубы. Оборотень вздохнул и дёрнул его за руку, поднимая. Обнял осторожно и тут же отпустил, не дожидаясь, пока оторопевший от этого поступка Джейлзе опомнится и нанесёт удар. Отвернулся к Сергею.
Человек, с любопытством изучавший артенианина, задумчиво проговорил:
— Ты, оказывается, знаешь язык Оборотней, Джейлзе?
Артенианин вздрогнул:
— Нет. С чего ты взял?
— Вы разве сейчас не на нём говорили?
Марс нахмурился:
— Нежный, почему ты так решил?
Сергей пожал плечами:
— Не знаю, просто мне так показалось.
Марс покачал головой:
— Ну, вообще-то, на нём. И что же ты понял?
— Почти ничего. Что-то про обучение и ломку, да?
Оборотень прищурился:
— Да.
Джейлзе потряс головой — желание обнять Марса и слизнуть ту кровь, что продолжала сочиться из глубокой ссадины на щеке, немедленно впитываясь в неповреждённую кожу, становилось нестерпимым. Артенианин сам не понял, как это произошло. Просто в одну секунду он стоял, чуть пошатываясь, рядом с Оборотнем, а в следующую — уже дёрнул Марса на себя, вцепившись изо всех сил, и принялся вылизывать окровавленную скулу, едва не урча от удовольствия.
В себя его привело низкое рычание Марса. Джейлзе испуганно отшатнулся, но Оборотень удержал его, испытующе заглядывая в глаза:
— И когда, позволь спросить, ты успел угостить меня своей кровью, Джейлзе?
Оцепеневший от ужаса артенианин с трудом выдавил:
— Когда ты в коме был.
Оборотень тяжело вздохнул и, выпустив Джейлзе, стянул с себя полуразодранную рубашку. Указал на рваную рану в боку и сказал:
— Продолжай. У тебя хорошо получается.
Джейлзе моргнул растерянно и наконец-то посмотрел на людей. Округлившиеся глаза спецназовцев и Берестова заставили его стиснуть зубы. Артенианин тихо спросил:
— Это обязательно?
Глаза Марса сверкнули:
— Давай, исправляй то, что натворил... Братишка.
Артенианин задрожал. Теперь и он почувствовал это. Теперь, когда Марс произнёс это вслух. И Джейлзе опустился на колени, потянув за собой и Марса. Тот, вздохнув, растянулся на полу, открывая бок. Джейлзе нагнулся над раной и чуть помедлил, прислушиваясь к ощущениям. Да, рану вылизать он определённо хотел. А вот продолжения не хотелось до тошноты. Сетх повернул к нему лицо:
— Это — по желанию, Джейлзе. Насиловать тебя я не собираюсь. Пользуйся моментом, пока рана не затянулась. Давай, мой хороший.
И Джейлзе отпустил себя, позволив действовать под влиянием инстинктов, а не разума. Смутно ощущал, как вибрирует собственное тело от довольного урчания. Испытывал почти сексуальное удовлетворение от дрожи тела, распластанного под ним. И поглаживал это тело всё нежнее и нежнее, лаская языком уже почти затянувшиеся шрамы на боку Марса. Сильные пальцы вдруг сжали в горсть его волосы.
— Джей, братик, ты вообще отдаёшь себе отчёт в том, что делаешь сейчас? Если всё же хочешь продолжения, то не здесь же!
Джейлзе вздрогнул и зажмурился от стыда. Милосердные боги, люди всё видели! И если бы только Берестов... Ещё и спецназовцы эти! Он медленно и осторожно отстранился. Рука Марса разжалась, и Оборотень поднялся на колени напротив него. Усмехнулся:
— Всё у тебя получится, не сомневайся, Джейлзе. Инстинкты у тебя очень даже правильные... Нда, и что же мне теперь с тобой делать, братик? Такого не случалось вот уже несколько десятилетий. Оборотни теперь не становятся кровными братьями. А если и становятся, то ненадолго. До первого же сомнения в лояльности того, кто в этих отношениях играет подчинённую роль. Ты ведь не захочешь играть такую роль, Джейлзе? Я тоже.
Артенианин тихо сказал:
— А насчёт равноправия не думал?
Оборотень долго смотрел ему в глаза, потом тихо проговорил:
— Для этого потребуются усилия с обеих сторон. Ты очень скоро сорвёшься и попробуешь занять доминирующее положение. Я не позволю тебе этого, Джейлзе. Если хочешь равноправия, тебе тоже придётся сдерживать свои инстинкты.
Джейлзе серьёзно кивнул:
— Приложу все усилия, Марс.
Оборотень улыбнулся и легко поднялся на ноги, помогая встать и ему. Осторожно сжал локоть и выпустил артенианина, оборачиваясь к людям.
— Берестов, мы закончили. Можно давать отбой. Больше в применении боевой магии я не нуждаюсь.
Генерал покачал головой:
— Судя по всему, с той, предыдущей, опасностью вы разобрались окончательно, Марс? И, поняв это, использовали разрешение на применение магии в других целях?
Оборотень усмехнулся, пожимая плечами:
— К чему время терять, Берестов? Всё сложилось удачно. К тому же, теперь у меня появился второй кровный брат.
Шаман кашлянул и хрипло спросил:
— А первый брат кто?
Оборотень насмешливо сощурился:
— Да вот же стоит! Нежный мой.
Выражение лиц спецназовцев явно согрело душу заметно нервничающего Сергея. Человек перевёл взгляд на Оборотня и, вздохнув, обнял его на глазах у всех. Оборотень чуть заметно усмехнулся и тихо шепнул ему на ухо несколько слов. Человек успокоенно заулыбался. Шаман, отведя глаза, обратился к Берестову:
— Ну, мы пойдём, пожалуй, господин генерал. В нас тут, похоже, больше не нуждаются.
Оборотень поднял голову:
— Нуждаются. С вами на редкость хорошо тренироваться, ребята. Я был бы рад, если бы вы сочли возможным повторить нашу тренировку.
Спецназовцы заулыбались. Рыжий смешливо фыркнул, а Шаман добродушно проговорил:
— Так это как начальство скажет. Разрешат тебя на нашу тренировку пускать — так всегда пожалуйста, потренируемся!
Берестов утомлённо вздохнул, а почти пришедший в себя Джейлзе тихо фыркнул:
— Это называется — палец в рот не клади. Придётся вам, Берестов, раздобыть Марсу и такое разрешение.
Оборотень проводил взглядом уходящих спецназовцев и засмеялся беззвучно. Выдохнул и повернулся к Джейлзе. Артенианин замер под пристальным изучающим взглядом. Сетх выдержал паузу и тихо спросил:
— Ну, Джей, что скажешь? Как тебе в новом модусе?
Джейлзе нервно засмеялся.
— Если честно, то разницы я пока не ощущаю.
— Ты и не должен ощущать. То, что я назвал инициацией, позволит тебе пользоваться подавляемыми инстинктами и развивать дремавшие способности. Сейчас всё зависит только от тебя, братец, и от твоего умения усваивать новые знания. Сможешь окунуться в обучение с головой — обучишься быстро. Будешь цепляться за старые навыки и стереотипы, навязанные тебе людьми — доставишь себе много мучений. Я уже сказал, что щадить тебя не буду.
Артенианин передёрнул плечами и угрюмо уставился в пол. Сетх вдруг насмешливо фыркнул. Джейлзе поднял взгляд. Оборотень, улыбаясь, пояснил:
— То, чего ты так боишься, позволило бы обучить тебя успешнее, но мне не хочется ненароком сломать тебя, братец. А вообще, это очень хорошее средство. От гордыни. Ставит тебя на то место, которого ты заслуживаешь. Ни больше, ни меньше.
Джейлзе раздражённо поинтересовался:
— Значит, ты считаешь, что моё место — это место твоей подстилки?!
Сетх вздохнул:
— Вот, Джейлзе. Это то место, которое ты отвёл себе сам. Ты почему-то считаешь, что это унизит тебя. И я не стану разубеждать тебя в этом. Скажу только, что, по большому счёту, унизить тебя может только одно существо — ты сам. Унизить или возвысить, по твоему выбору. Ты — жертва, Джейлзе. И ты тоже, нежный мой, прости за правду.
Сергей опустил глаза в пол. Да, это так — с правдой бессмысленно спорить. Но у Джейлзе явно было иное мнение по этому вопросу. Артенианин агрессивно поинтересовался:
— А ты, значит, нет?!
Сетх опустил взгляд и криво усмехнулся:
— Нет, Джей. Я охотник, а не жертва. Выживают и пробиваются наверх только Оборотни с охотничьим складом характера. Это и есть Великие Лорды, в перспективе. Прочие — расходный материал.
Джейлзе язвительно бросил, уже почти не отдавая себе отчёта в том, что говорит:
— Значит, когда стонал под Тайфуном, тоже охотником был?
Оборотень вскинул голову и молча уставился на Джейлзе. Сергей охнул почти беззвучно, и перевёл взгляд на замершего генерала. Вот у кого сейчас вид охотника! Нет, не охотника — охотничьей собаки. Подался вперёд и напряжённо впитывает информацию — будто дичь вынюхивает.
Оборотень хмыкнул. Сергей быстро взглянул на него. Орхэ спокоен, слава всем богам Вселенной! Если и задет словами артенианина, то никак не проявляет этого. Марс насмешливо проговорил:
— Джей, где сейчас он — и где я?
Артенианин, слегка побледневший и, похоже, пришедший в себя после взгляда Оборотня, стыдливо опустил взгляд:
— Извини. Что-то у меня совсем крышу сорвало. Я никогда раньше так себя не вёл. Прости, я постараюсь, чтобы это не повторилось.
Марс отмахнулся:
— Я всё понимаю, Джей. Ты сопротивляешься, и это естественно. Ты и должен сопротивляться. Только знай всё же меру. За следующее подобное высказывание — получишь наказание.
Артенианин вздрогнул и опустил голову ещё ниже. Марс вдруг дёрнул его на себя, прошипев сквозь зубы:
— Только дёрнись, Джей, и мало тебе не покажется.
И спрятал лицо в шоколадных волосах, крепко прижимая к себе артенианина.
Предупреждение поступило как нельзя более вовремя. Артенианин замер, старательно давя в себе порыв вырваться из сильных объятий, так непохожих на женские. Из глубины души поднялся тёмный ужас и плескался сейчас где-то у горла, грозя в любую минуту захлестнуть с головой. Волнами накатывала паника, разбиваясь о полную неподвижность Оборотня. Тот не делал ни единого движения, только мерно дышал у него над ухом. Спустя целую вечность Джейлзе, наконец, расслабился и сам задышал ровно. И понял, что чувствует Оборотня всем телом. Одежда не мешала, но добавляла уверенности, невзирая на ясное понимание того, что эта эфемерная преграда не остановит Оборотня в случае чего. Но это уже не имело значения. Джейлзе вдруг с изумлением осознал, что полностью, безоглядно доверяет Марсу. И готов стоять так хоть всю жизнь. Да и то, что так пугало раньше, вдруг перестало иметь значение. И в душе артенианина зародилось чувство такой безмерной нежности к недавно обретённому брату, какого он не испытывал, пожалуй, с тех пор, как умерла мать. Джейлзе вздохнул и поднял руки, обнимая Марса в ответ. Тот шевельнулся, перехватывая его поудобнее, и зашептал тихо-тихо, на пределе слышимости:
— Умница, Джейлзе, вот теперь постарайся запомнить это чувство, и вспоминай его, когда станет совсем уж невмоготу, когда ненависть будет подступать к горлу и душить тебя. И помни: что бы я не сделал с тобой потом — сейчас я чувствую то же самое, любимый мой братик. И я сохраню это чувство на всё время твоего обучения. Во мне нет ненависти и презрения, клянусь. Помни об этом моменте, Джей.
И разжал руки, отступая на шаг. Джейлзе ошалело моргнул и наткнулся на взгляд Сергея. Взгляд, полный боли. Человек отвернулся и почти бегом покинул комнату. Берестов растерянно крикнул ему вслед:
— Летов, куда вы?
Оборотень выдохнул:
— Проклятие! — И метнулся вслед за человеком.
Джейлзе беспомощно взглянул на Берестова и уселся на пол прямо там, где стоял.
Сергей бежал, не отдавая себе отчёта ни в том, куда он бежит, ни в том, зачем он делает это. Голову разрывала тупая боль, сердце болезненно сжималось от одного лишь воспоминания, как потрясающе уместно смотрелись рядом два полукровки. И Сергей гнал от себя это воспоминание, продолжая бежать по пути, которым они все бежали в тот роковой вечер первой тренировки. Сильные руки вдруг обхватили его, прижали к горячему телу, нежно прошлись по позвоночнику снизу вверх. Желание бежать исчезло. Сергей обмяк, задыхаясь, и обессиленно ткнулся лицом в плечо Орхэ. Над ухом прозвучало:
— И куда это ты собрался, нежный мой? Решил меня бросить, да?
Сергей потрясённо вскинул голову:
— Что?
Оборотень прищурился, испытующе глядя на него:
— Серш, я — твоя собственность. Или забыл уже? Короткая же у тебя память...
Человек недоумённо нахмурился:
— И что?
Орхэ тихо сказал:
— Если ты решил бросить меня, скажи об этом хотя бы Берестову. Чтобы он успел вывезти меня с Земли до того, как я сойду с ума.
Сергей растерянно моргнул, вспоминая. Ну, да, Орхэ говорил тогда что-то в этом роде тогда, но... Неужели это правда? И тут его обдало холодом. Что?! Кто кого собирается бросить?! И тут выражение лица Оборотня смягчилось, став... виноватым?
— Нежный мой, тебе плохо было, да? Ну, прости, ты же знаешь, что я не всегда могу чувствовать твои эмоции. Прости, так надо было. Не стоило только делать это у тебя на глазах, мой хороший. Прости меня. Простишь?
Сергей слабо усмехнулся, чувствуя, как с души спадает нестерпимая тяжесть:
— Ангел мой, как можно не простить тебя? Мне было больно, это верно. Но... Я тоже был неправ. Прости и ты меня, любимый.
Оборотень вновь сжал его в объятиях, лихорадочно бормоча:
— Серш, нежный мой, ласковый, сладкий, душа моя утраченная и вновь обретённая, скажи, что прощаешь! Я ведь прощу тебе всё, что бы ты ни сделал. Прощу даже, если оставишь меня.... Только всеми богами заклинаю, не делай этого... Ты меня простил, Серш?
Человек, растерянно выслушавший эту тираду, сглотнул и прошептал:
— Да, любимый мой... А ты? Ты меня простил?
Марс успокоенно мурлыкнул:
— Простил, мой нежный.
Сергей вздохнул и отстранился, беря лицо Оборотня в ладони. Заглянул в глаза того самого нежно-фиалкового цвета, что так изумлял человека на Унише, и сказал не то, что собирался:
— Марс, скажи, почему у тебя цвет глаз меняется всё время?
Оборотень хмыкнул чуть нервно:
— Так уж и всё время? Сейчас синие с фиолетовым оттенком, да?
— Да. Это что-то значит?
— Значит. Это значит, что я люблю тебя.
— То есть этот цвет означает любовь?
— Сильные эмоции положительного знака. Любовь, нежность, любопытство, интерес — многое.
Сергей вздохнул и обнял Орхэ. Прижался так сильно, будто мог раствориться в любимом, слиться с ним. Оборотень порывисто ответил на объятия и тихо шепнул на ухо человеку:
— Серш, я люблю тебя. Всегда. Помни об этом, прошу.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
