Бегство от Тени

Двое суток я провел в больнице, проходя обследования, скрывая все то что вижу. Клиника была наводнена существами. Они были другими, совсем не такими что бродят по улицам или притаились у меня в квартире, а какими-то бледными, понурыми, разочарованными. Маленькие человечки разных полов и совершенно уж неопределенного вида, постоянно крутились или около врачей, или возле больных, которых выводили в коридоры, заботливо поглаживая первых по головам, а последних по ногам и щекам. Именно тогда я начал задумываться, а все ли так просто в этом мире, как я себе представлял? Не совершил ли я больше ошибок, чем правильных выводов?

Но хуже было то, что в одно утро, сидя в курилке, устало привалившись к холодному стеклу, я смог углядеть в пробившемся, сквозь редкую древесную ограду, свете восходящего Солнца медленно, но целенаправленно бредущую смутную тень того существа, с которым я боролся ночью. Оно тоже увидело меня. В несколько раз более уродливое, раздутое и израненное, но злое и желающее отомстить. Тварь уже двинулась ко мне, когда внезапно прошагавший мимо сторож что странно спугнул уродца и до самых первых дневных лучей мой кошмар не появлялся, как бы внимательно я не всматривался, судорожно сжимая подвернувшуюся пепельницу. Тогда то у меня и возникли первые ростки идеи.

Меня выпустили утром третьего дня, с диагнозом нервного расстройства и галлюцинаций на его почве, выписав не меньше пяти видов лекарств. Дорогих, словно золотые слитки. За каких-то жалких два дня я продал все свое имущество, еще и получив страховку за причиненный собой же ущерб. Удивительное дело, но то ли психом теперь быть прибыльно, то ли агентство просто подсуетилось узнав, что я хочу продать все свое имущество и обрадовалось, что сможет избавиться от еще одного жильца этой развалюхи и ускорить свой план по выселению.

Документы были оформлены в самые короткие сроки, какие только можно было увидеть в чиновничьем аппарате, а я получил деньги, забрал все свои небольшие пожитки и сбежал в другой город.

Как бы я хотел рассказать и описать тебе, мой дорогой читатель, какие думы преследовали меня, как протекала моя дорога и сколь красива была Рязань. А город-герой, приютивший меня в одной из своих дешевых гостиниц, был красив без меры. Хотел бы рассказать многое, но то от чего я бежал не отставало от меня. Существа были везде, их были множества, сотни и тысячи, их скопления были во множестве мест, но даже так я видел систему. Больницы, бары, старые здания — от места где собиралось их большинство, выглядевшее как что-то человекоподобное, иногда старое или совершенно аморфное и совершенно бесчувственное и незаинтересованное. Они просто были, обитая небольшими колониями в подъездах хрущевок и сталинок, иногда мелькая двумя тремя штуками в окнах частных, деревянных домов или населяя заброшки так плотно, что навряд ли можно было бы разглядеть пол и стены, если бы они не прятались за изнанкой взгляда. Скрывались в невидимом, даже для просветленного взгляда, состоянии, появляясь лишь тогда когда были уверенны, что находятся в безопасности.

Те же что обитали в больницах были редкими, почти что единичными на одну-две палаты изломанными, хилыми, болезненными и иногда уродливыми крохами. Они ходили словно тени рядом с уставшими людьми, иногда заглядывали в палаты радостно общающихся не сильно пострадавших и сидели там, наблюдая в недвижимом молчании, словно заряжаясь от бурлящей жизни и добрых эмоций, после чего вновь ли бродить по коридорам больницы, наблюдая за врачами и больными.

По мере своего бродяжничества, уже не ограниченного одними городами, я все больше постигал этот мир Изнанки. Я встречал людей, таких же, как и я, но встречал и куда более отличных, куда более опытных. Последние и стали для меня учителями и источником информации о том, что окружает меня.

Маги, чародеи, зельевары, шаманы, читающие руны, изгоняющие призраков, как только они не называли себя. Кто-то знал больше, кто-то не знал ничего, кто-то гнал взашей, кто-то приглашал остаться в их общине, меня звали присоединиться к ковену, приглашали пройти обучение в некоем Гимназии, давали книги, учили языкам. Но я всегда был в пути. Я не смел остановиться где-то больше чем на пару дней, ибо тварь что следовала за мной внушала мне ужас куда больший, чем внушали защищенность слова многих магов. Сейчас, выписывая эти строки и зная куда больше чем изначально я понимаю, что тогда во мне говорила банальная человеческая глупость, юношеская надменность, глупое недоверие людям и совершенно постыдная неосведомленность, завязанная на уверенности в моем всезнании. И конечно, пробравший когда-то страх перед тварью, смешавшей в себе все отвратительные стороны множества животных, и по звериной же обиде преследовавшую меня почти по пятам в течении года моего не прекращающегося пути.

Хотел бы я рассказать о том, как бежал из страны через границу по воздуху или пересекал море, чтобы избавиться от своего преследователя, но увы. Единственное что тогда пришло мне в голову сомнительно толкового — была идея бежать на север, как можно дальше на север, туда где лапы монстра отмерзнут или туда где я найду того, кто уже сможет убедить меня в том, что способен помочь. Когда же в минуту спокойствия и отдыха где-то на заправке недалеко от поселка Березник, что в Архангельской области, до моего расслабившегося за бутылкой безалкогольного пива и разговором с дальнобойщиком мозга пришла идея о том, что из своего родного города я мог легко сбежать в Грузию, или на Украину. Но загранпаспорт делается неумолимо долго, что никак не позволительно в моей ситуации, а не только переезд в другую страну, но и бесконечный побег по ней может обойтись в десятки раз дороже. Возникшую было идею упросить капитана какого-то корабля в Архангельске идущего через Баренцево море взять меня до любого порта Норвегии — пришлось душить на корню, денег не было даже для того чтобы толком переночевать и даже то что я научился находить магов и помогать им за пару хрустящих бумажек или услуг в любом деле, которое обязательно да найдется у кого-то из этой сумасшедшей братии — не особо помогало. А потому я лишь продолжил свой путь до главного города Архангельской области, откуда уже перебрался на крайний север Мурманской. Где меня и настигло разочарование.

Тварь не отстала, казалось наоборот ее желание догнать меня возросло с новой силой. Потрепанная и в пять раз уродливей чем при нашей прошлой встрече, это мерзкое существо бесновалось в порту, пока небольшая грузовая баржа, на которую я набился уборщиком, отплывала от берега.

Высадившись в порту Кандалакши я уже знал свой дальнейший маршрут. По крайней мере я так думал, пока не взглянул на ситуацию в целом. И пусть денег у меня почти не осталось, а на севере маги словно повывелись, я был полон решимости и выйдя на трассу Е105 я поймал попутку по счастливому совпадению едущую почти до самого конца маршрута и пустился в далекий путь.

Добравшись до Заполярного, я двинулся пешком до поселка Никель, а уже там мне посчастливилось встретить добродушного дедка-мага, направлявшегося в Эвре-Пасвик на отдых и паломничество. Именно от него я узнал об Остром, который и решил сделать свой новой целью, и именно ему я решился рассказать сою историю. Не знаю почему именно тем душным, светлым вечером в "Ниве" камуфляжной расцветки из меня полился тот поток мысли. Может сыграла усталость, может понимание того что от твари, следующей за моими пятками мне все равно не сбежать, моет я просто слишком проникся улыбчивостью этого дедка, может скука и постоянная отстраненность окончательно доконали меня, но се же я выложил все без прикрас. Рассказал свою историю этому седому магу, ведущему старенький автомобиль. Старик покивал и через два километра машина остановилась на обочине, а потом резко вернулась и неведомым образом оказалась уже на опушке пышного леса, возле массивного, величественного, но совершенно иссохшего ствола то ли ели, то ли дуба, на котором в количестве десятков и сотен штук были вырезаны лица и какие-то знаки, даже корни, уходящие глубоко в рыхлую землю, казалось покрыты искаженными гримасами.

Старик вышел из машины, но, когда это попробовал сделать я — дверь лишь болезненно скрипнула, но не поддалась. Я хотел крикнуть своему спутнику, но слова застряли в горле, когда с треском из лесной стены вырвалась тварь, преследующая меня. Отощавшая, лишившаяся нескольких своих уродливых щупалец и покрывшаяся гноящимися протяжными ранами, но словно раздавшаяся в два раза, выросшая и озлобленная. События понеслись вскачь. Монстр увидел меня, замершего на пассажирском сидении машины, увидел запертую машину и увидел старика, вставшего между ним и его целью. Большего этой мерзости не нужно было — выпученные глаза залились кровью почти до черноты, по уродливым, обрюзгшим щекам побежали маслянистые подтеки, а искаженный рот раскрылся в пробирающем вое и диком желании разорвать.

Старик встретил его поразительным спокойствием. Он словно водная гладь промялся под ударом существа, но в следующий же миг нанес удар ровно такой силы, какой был рывок противника. Как вода, встретившая пластом шмякнувшееся на нее тело.

Во весь выпуклый, обвислый живот твари появилось расползающееся словно сыпь пятно, из которого повалила сероватая дымка.

Деревья качнулись и затрещали, застонала земля и завыл ветер, туман скрипел словно разрываемый пенопласт, а крики и вой двух борющихся смешались в одно безумное нечто. Все это, казавшееся обычным набором звуков, ставших какофонией внезапно ударило по мне с невиданной силой. Машина покачнулась, и я налетел на холодное стекло. На миг за ним я смог выцепить нечто похожее на десятки огоньков и нечто напоминавшее протяжное лезвие и силуэт какого-то зверя. Меня замутило, в голове стоял гул, глаза уже не могли различить даже руки, не то что мельтешащие на улице действа.

Стыдно признаться, но я не смог стерпеть всего этого. Мой измученный долгой дорогой и стрессом разум не выдержал развернувшейся передо мной вакханалии магической битвы, кою я удивительнейшим образом видел от начала и до конца. Мысли разбегались не способные зацепиться за понимание того почему вот сейчас с монстром борется старик, а вот уже медведь с косами вместо рук, и уж точно не понятно почему все деревья вокруг склонились к поляне, непрестанно шевелясь и хлыща своими ветками и макушками мой все более вяло вертящийся ночной кошмар. Не понимая и лихорадочно вращая сухими глазами так, что даже казалось веки уже не способны сдержать глазные яблоки, я все же на миг смог взять себя в руки, моргнуть, погружаясь секундную темноту, выдохнуть... И очнуться совершенно в другом месте.

Это была небольшая, стилизованная одновременно под терем и кабак, гостиница "Доходный дом" притаившаяся за тонкой лесополосой на северо-востоке возле дороги ведущей в Острый о котором я столько слышал от своего старого спутника. Сам он, лишь доставив мое бесчувственное тело, скрылся дальше по дороге в одном лишь ему известном пути.

И пусть я не узнал имени своего спасителя, пусть практически все забыл о своей прошлой жизни в большом городе в местах потеплее, пусть мой спутник и оставил записку со всего парой слов о том, что помог мне по доброте душевной... Пусть все это было правдой, но я не мог просто ничего не сделать, не мог просто вновь попробовать заработать денег и просто поселиться в Остром или, что еще глупее, вернуться к "цивилизации". Я остался здесь, заняв пост помощника батюшки при местной церкви-монастыре. Пусть народ тут были скрытный, недоверчивый ко всем пришлым и не особо боголепным, но, как и везде, были те, кто приходил по тому или иному делу. Да и почему не приходить, ведь Острый это место что ближе многих находится к границе Изнанки и уж священник должен знать, что ответить не сведущему чтобы успокоить, и когда все же стоит вмешаться.

И я буду учиться, чтобы в нужный час занять место того, кто даст совет или изгонит нечисть. Ведь я видел многое и многое мне еще откроется.

А на этих строчках я все же закончу запись событий что привели меня туда где я есть. Может она станет хорошим чтивом для очередного непутевого ученика, что придет сюда чтобы прочесть что-то на сон грядущий, может я сам опубликую это в местной газете, или может даже издам сборник рассказов о том, что иногда вижу. Не знаю, все возможно, но точно ясно, что иногда происходит то что переворачивает жизнь с ног на голову и для меня уже никогда ничего не изменится.

И я рад.