The Military Balance 2022

Chapter 1. Domain trends

Глава 1. Доминирующие тренды

Экономика обороны

Глобальные расходы на оборону достигли 1,92 трлн. долларов в 2021 году, что на 3,4% выше уровня 2020 года. Однако резкий рост инфляции во всех регионах привел к тому, что в реальном выражении этот показатель снизился на 1,8%. Если инфляция продолжит расти, это окажет давление на оборонные бюджеты по мере увеличения затрат на факторы производства, в то время как военнослужащие могут потребовать повышения заработной платы, чтобы идти в ногу с ростом стоимости жизни.

В 2020 году Соединенные Штаты были основной движущей силой глобального роста расходов на оборону. Однако полномочия оборонного бюджета США сократились до 754 млрд. долларов в 2021 году с 775млрд. долларов в 2020 году. Инфляция выросла с 3,1% до 6,4% в 2021 году, что означало сокращение бюджета на 6% в реальном выражении.

Высокие темпы инфляции также привели к сокращению реальных расходов в Латинской Америке, странах Африки к югу от Сахары, на Ближнем Востоке и в Северной Африке, а также в России и Евразии, хотя номинальный рост был очевиден в большинстве регионов. В реальном выражении расходы Латинской Америки находятся на том же уровне, что и в 2009 году. Тем временем экономические трудности в странах Африки к югу от Сахары продолжают сдерживать расходы на оборону. В реальном выражении расходы региона в 2021 году будут такими же, как и в 2012 году.

Расходы на оборону ближневосточного региона были относительно стабильными в номинальном выражении, но при темпах инфляции, составлявших в среднем 6,9% в год (а в некоторых странах превышающих 30%), наблюдались значительные сокращения в реальном выражении, при этом сокращения составляли в среднем 3,6% в год в течение четырех лет до 2021 года.

Оборонные бюджеты в Азии оказались устойчивыми, несмотря на ограниченные финансовые возможности, и существует мало свидетельств того, что пандемия коронавируса сорвала запланированные инвестиции в оборону. Рост региональных расходов замедлился в 2020 и 2021 годах до 3,4% и 2,8% соответственно с 5,3% в 2019 году в реальном выражении, но лишь несколько стран осуществили сокращения, а другие предпочли вместо этого ограничить планы расходов. С оборонным бюджетом в 207 миллиардов долларов на долю Китая в 2021 году приходилось 43% от общего объема региональных расходов. Общий объем региональных расходов в 2021 году составил 488 миллиардов долларов, что более чем вдвое превышает общую сумму в 226 миллиардов долларов в 2008 году.

В 2021 году европейские расходы на оборону выросли на 4,8% в реальном выражении, что выше, чем в любом другом регионе. Это ознаменовало седьмой год подряд роста в реальном выражении. Увеличение в 2021 году в сочетании с сокращением расходов в других регионах означает, что европейские расходы составили 18,7% от общемирового объема после колебания между 16,5% и 17% ежегодно с 2014 года.

Наземные

Распространение более точных и дальнобойных средств поддержки будет продолжать усложнять наземные маневры как на тактическом, так и на оперативном уровнях. В то время как некоторые вооруженные силы увеличивают свои инвестиции как в кинетические, так и в некинетические оборонительные системы и контрмеры, их относительная стоимость, вероятно, ограничит доступность в ближайшей перспективе, в результате чего вооруженные силы рискуют быть перегруженными большим количеством более дешевых наступательных систем.

Использование возможностей гражданского транспорта и материально-технического обеспечения в китайских учениях и российских учениях по обеспечению готовности в 2021 году иллюстрирует ключевую роль, которую можно ожидать от таких средств в любом крупномасштабном конфликте между равными противниками. Даже страны, которые вложили значительные средства в запасы военно-транспортного и логистического оборудования, такие как Китай и Соединенные Штаты, по-прежнему будут зависеть от невоенного потенциала для мобилизации, развертывания и поддержания сил в требуемых количествах.

Наращивание военного потенциала в нестабильных государствах остается сложной концепцией, особенно в сложных политических условиях, о чем свидетельствует быстрый крах афганских сил безопасности. Тем не менее спрос на такую внешнюю помощь продолжает расти, особенно в государствах, сталкивающихся со значительными вызовами со стороны вооруженных негосударственных субъектов, таких как Мозамбик. Это привело к появлению множества различных участников и подходов, часто с конкурирующими идеями о целях такого наращивания потенциала.

Морские

Важность и проблемы подводного боевого пространства продолжают расти, как и инвестиции в подводные возможности. Это было подчеркнуто партнерством АУКУС в сентябре 2021 года, в рамках которого Австралия, Соединенное Королевство и Соединенные Штаты будут совместно разрабатывать атомные ударные подводные лодки (SSN) для Королевского военно-морского флота Австралии. Между тем, Великобритания также объявила в сентябре о контрактах на ранние проектные работы по своей ПЛА следующего поколения; Южная Корея заказала лодку с обычным двигателем, способную запускать баллистические ракеты; члены НАТО продолжают совершенствовать подготовку по подводным лодкам и противолодочной войне; и Германия подтвердила в июне заказ на пять самолетов морского патрулирования P-8A Poseidon.

США и некоторые из их основных союзников и партнеров участвуют во все большем количестве сложных, часто многонациональных учений военно-морской оперативной группы, главным образом, но не исключительно в Индийско-Тихоокеанском регионе, чтобы отточить навыки работы в сценариях с высокой интенсивностью или почти равных.

Все большее внимание уделяется гибридным угрозам или угрозам "серой зоны" в морской сфере, бросающим вызов военно-морским силам с точки зрения возможностей и доктрины. Они также должны сбалансировать конкурирующие требования к развертыванию более агрегированных возможностей для высокопроизводительных задач и для более рассредоточенного присутствия. Это привело к расширению моделей передового развертывания среди некоторых военно-морских сил, а также к переходу к скоординированному развертыванию и общей осведомленности о морской сфере.

Военно-морские силы продолжают балансировать между растущими требованиями к возможностям для ведения боевых действий высокой интенсивности (включая увеличение запаса боеприпасов) и спросом на повышение доступности для поддержания или увеличения числа корпусов для присутствия и выполнения задач по обеспечению безопасности на море более низкого уровня. Германия и Италия, скорее всего, присоединятся к группе государств, закупающих основные надводные боевые корабли водоизмещением более 10.000 тонн, в то время как эсминцы следующего поколения Великобритании и США также могут принадлежать к этому классу или, в случае Великобритании, возможно, в рамках рассредоточенной системы. Тем временем Великобритания разрабатывает более доступные модели Type-31 и Type-32, в то время как Франция, Греция, Италия и Испания возглавляют европейскую программу патрульных корветов.

Аэрокосмические

Дальность и скорость имеют повышенное значение для равных и близких к ним держав, стремящихся к созданию самолетов и вооружений следующего поколения. Внимание США к Индо-Тихоокеанскому региону придает первостепенное значение и тому, и другому. География региона благоприятствует более дальним боевым самолетам, учитывая вероятный радиус миссии, необходимый для операций там. Оружие увеличенной дальности позволит обеспечить большее противостояние, в то время как увеличенная скорость сократит время от пуска до цели. Вашингтон, однако, не одинок в достижении таких целей, поскольку Пекин и Москва разрабатывают высокоскоростные наземные и противокорабельные ракеты.

Военно-воздушные силы продолжали бороться с необходимостью сбалансировать стоимость качества с растущим спросом на количество. Возрождение риска одноранговой или близкой к одноранговой войны между государствами и связанные с этим последствия высоких показателей выбытия привлекают внимание к количеству боевых самолетов и способам их пополнения. Объединение в группы с экипажами и беспилотные системы в более широком смысле становятся способами пополнения парка боевых самолетов и снижения потенциального уровня истощения платформ с экипажем в условиях повышенной угрозы.

Сравнительно недорогие вооруженные беспилотные летательные аппараты (БПЛА) все чаще используются в дополнение к более традиционным воздушным силам. Китай и Турция становятся лидерами в освоении этого рынка. Следствием этого является дальнейшее увеличение усилий по разработке систем обнаружения и поражения для поражения вооруженных беспилотных летательных аппаратов. Исследования и разработки беспилотного боевого летательного аппарата (UCAV) продолжаются в нескольких странах, причем Индия последней начала летные испытания своей конструкции в рамках программы Ghatak UCAV. В России и Китае также проходят испытания летательные аппараты UCAV.

Военизация космоса продолжается параллельно с усилиями по ее ограничению или управлению ею. Китай, Россия и США разрабатывают различные противокосмические системы. Средние державы также наращивают свой космический потенциал. Франция, создав космическое командование в 2019 году, провела свои первые учения по спутниковой защите AsterX в марте 2021 года. Соединенное Королевство и Германия создали космические командования в апреле и июле 2021 года соответственно.

Военно-воздушные силы по-прежнему обеспокоены живучестью платформ, главным образом средств обеспечения, включая танкеры, самолеты раннего предупреждения и большие беспилотные летательные аппараты, которые уязвимы даже на больших расстояниях для некоторых ракет класса "воздух-воздух" и "земля-воздух", которые в настоящее время разрабатываются. Также вновь возникли опасения по поводу уязвимости взлетно-посадочных полос, поскольку все больше военно-воздушных сил в настоящее время проводят подготовку по рассредоточенным операциям для своих флотов боевых самолетов.

Кибер

Политики в области обороны в настоящее время приходят к пониманию влияния искусственного интеллекта (ИИ) на все аспекты военных и разведывательных операций. Передовые военные державы все чаще ищут кибернетические возможности, поддерживаемые узким искусственным интеллектом/машинным обучением (AI/ML), как для оборонительных, так и для наступательных операций. Использование узкого AI/ML ограничивается в основном стандартизацией безопасного сбора данных, а также отображением сети и обнаружением инцидентов, хотя кибер-инструменты, поддерживаемые AI/ML, постепенно внедряются наряду с инвестициями в архитектуры сетей с нулевым доверием и облачными сетями. Это заставляет военные державы концентрироваться на увеличении числа персонала, владеющего искусственным интеллектом. Дефицит правительственных талантов в области искусственного интеллекта все чаще рассматривается как ключевая проблема для использования этих технологий в целях повышения национальной безопасности.

Ведущие военные державы продолжают прилагать усилия по подключению систем вооружения, платформ, информационной инфраструктуры и других устройств к Интернету военных вещей (IoMT). Также продолжается работа по интеграции средств радиоэлектронной борьбы и кибернетических возможностей. Киберпространство и электромагнитный спектр взаимосвязаны, поскольку IoMT в первую очередь полагается на радиочастотные каналы для подключения. Киберкомандование США заявило о потребности в киберинструментах с поддержкой радиочастот для операций на тактическом уровне.

Оборонные бюджеты отражают новый приоритет по расширению военных кибернетических сил и обеспечению привлечения внешних поставщиков для конкретных киберопераций. Отчасти это обусловлено военными потребностями, но также и растущей обеспокоенностью тем, что гражданские механизмы киберзащиты сами по себе недостаточны для защиты национальной критически важной инфраструктуры — как в военное, так и в мирное время.

Тенденции к многодоменной интеграции и многодоменным операциям (MDO) продолжаются. Однако концепции MDO, интеграция возможностей и синхронизация операций и во всех областях предъявляют новые требования к военным информационным и коммуникационным системам, требуя инвестиций, которые, возможно, смогут удовлетворить только некоторые страны. В рамках общих усилий по MDO Австралия, Великобритания и США все чаще экспериментируют с интеграцией узкого AI/ML в рамках своих тактических наборов. Серьезной проблемой остается вопрос о том, в какой степени такие возможности командования и управления (и MDO) будут осуществимы в ухудшенных оперативных условиях.

Chapter 2. Defence and military analysis

Глава 2. Оборонный и военный анализ

Сохранение актуальности в эпоху открытого исходного кода

Организации военной разведки, как правило, менее известны, чем гражданские, якобы более секретные разведывательные агентства. Хотя в последние годы российское ГРУ попало в поле зрения общественности из-за его участия в отравлениях в Солсбери в Соединенном Королевстве в 2018 году и других подобных операциях, оно менее знакомо, чем российское агентство внутренней разведки, ФСБ. Аналогичным образом, общественность больше осведомлена о ЦРУ Соединенных Штатов или МИ-5 или МИ-6 Великобритании, чем о Разведывательном управлении Министерства обороны Соединенных Штатов или разведке Министерства обороны Великобритании. То же самое, возможно, справедливо и для служб электронной разведки сигналов этих стран. Гораздо меньше было написано о или организациями военной разведки, несмотря на то, что их работа часто лежит в основе стратегической разведки, которая поддерживает решения в министерствах обороны и на высших уровнях правительства, а также глубокий опыт их соответствующих стран по таким темам, как ядерное или химическое оружие.

Организации военной разведки должна начинаться с того, чтобы быть частью системы внутри оборонных организаций, которая предрасположена к тому, чтобы получать информацию для поддержки как политических, так и оперативных решений. Вооруженные силы и министерства обороны обращаются к своему разведывательному подразделению "J2", когда им нужна информация, например, о боевом порядке противника или возможностях его систем вооружения. Действительно, разведывательное подразделение является такой же частью стандартной военной организации, как подразделение операций или материально-технического обеспечения. Однако организации военной разведки отличаются от разведывательных подразделений, находящихся в воинских частях, которые предоставляют тактическую разведку для поддержки операций. Тем не менее, хотя не все будут следовать одной и той же модели (как, например, ГРУ в свете упомянутой выше операции), организации военной разведки, тем не менее, выполняют схожие функции, такие как надзор или ответственность за сбор разведданных с военных датчиков (например, на самолетах или кораблях) и предоставление анализа для поддержки принятия решений на уровне министерства обороны.