Путь Тьмы 2. Глава 31

— Уж постарайся.

* * *

Двадцать седьмой день второго месяца осени 4-го года со 41-го года со дня окончания Последней Войны, рассвет.

Когда молочный туман тириомаля рассеялся, Ритон с удивлением обнаружил, что его собеседником оказался сам Черный Властелин. Выглядел владыка Империи Тьмы откровенно неважно, впрочем, если верить донесениям шпионов, у него из груди месяц назад достали колдовской обсидиановый кинжал, который, кажется, император засадил в сердце собственноручно. С какой целью — это оставалось загадкой, но, так или иначе, здоровья это ему не прибавило.

Венценосец Исиринатии и порадовался бы таким неприятностям своего недруга, да вот только толку в этом особого не было — тот все равно победил. И сейчас Ритон внимательно изучал Шахриона, выискивая в его взгляде следы безумия. Но, то ли тот хорошо маскировался, то ли эльфийка и лич соврали, то ли император справился со своим недугом, но сейчас Черного Властелина был спокоен, собран и серьезен. И взор его не содержал даже намека на душевную болезнь.

— Приветствую ваше величество, — склонил голову Шахрион.

— Приветствую владыку, — в тон ему отозвался Ритон. — Крайне хотелось бы узнать, что стало причиной столь в высшей степени неожиданного сеанса связи?

Он старался держаться учтиво, но, все-таки, один раз голос предательски дрогнул.

Кто бы что ни говорил, а противопоставить Империи Тьмы сейчас — когда на юге возобновилась кровавая распря между дварфами и прегиштанцами, а север готовился полыхнуть в пламени братоубийственной войны за венец — было нечего. А потому, пожелай Черный Властелин, он без особых проблем припрет армии венценосца к горам. Дальше — вряд ли, но и этого будет достаточно.

Впрочем, Шахрион не выглядел разгневанным.

— Как ваше здоровье? — поинтересовался он вместо ответа.

— Благодарю, в высшей мере хорошее.

— Рад это слышать. Кстати, ваше величество случаем не знает местоположение зрящей Найлиэны? Она, насколько мне известно, некоторое время служила вам советницей.

Ритону было тяжело не выругаться в голос, но он справился.

— Увы, по какой-то неведомой мне причине звездорожденная пропала около месяца назад. Полагаю, это может быть как-то связано с недавним инцидентом в Черной Цитадели, хотя я и не готов утверждать подобное наверняка. Как я слышал, часть твоих легионеров самым предательским образом подняли восстание, наняв охочих до золота людей везде, где только можно, включая и Исиринатию, и им помогали недобитые эльфы.

"Не вижу смысла тянуть понапрасну время", — решил Ритон. — "Получу четкий и прямой ответ".

— Да, примерно так все и обстояло, — неожиданно легко согласился Шахрион. — Более того, среди убитых эльфов обнаружились родные дети зрящей. А сама она лично пыталась лишить меня жизни. И, скажу честно, оказалась весьма близка к успеху.

Произнеся это, Черный Властелин улыбнулся, и улыбка его очень сильно не понравилась Ритону. Столь сильно, что он решился на прямой вопрос.

— И что теперь будет?

— С кем?

Венценосец сглотнул.

— Со мной и Исиринатией.

Шахрион удивленно приподнял брови.

— Вы спрашиваете об этом меня? — с неподдельным удивлением в голосе спросил он. — Я думал, что отвечать на подобные вопросы как раз и должен венценосец, разве не так?

— Ты прекрасно понимаешь меня, Владыка, — тихо и без обычной своей витиеватости отозвался Ритон.

— Понимаю, — улыбка исчезла с лица императора, а в глазах его застыл лед. — И повторяю: будущее независимой Исиринатии определяет ее венценосец, а не правитель Империи Тьмы... Кстати, я слышал, что у ваших северных соседей началась смута, полагаю, это хороший шанс для того, чтобы отобрать захваченные четыре года назад земли. Искренне надеюсь услышать радостные вести не позже следующей весны.

Намек был совершенно прозрачен. Он не оставлял ни шанса выкрутиться и ни пальца свободного пространства.

Исиринатия будет цела лишь до тех пор, пока она полезна Черному Властелину. Как только эта самая польза исчезнет...

Ритон не хотел думать, что произойдет в этом случае.

— Я приму к сведению столь любезно предоставленную информацию, о владыка, — склонил он голову.

"И буду искать новый шанс. А он появится, обязательно появится. Если и не для меня, то для моих наследников уж точно! Никто не вечен и ничто не вечно, Черный Властелин. Рано или поздно ты отправишься к Матери и тогда, будь уверен, с Империей поговорят по-другому! Ну а пока... Почему бы мне и не сыграть в верного песика, послушно виляющего хвостом, ради получения сладкой косточки".

— Буду ждать добрых вестей, — холодно улыбнулся Черный Властелин, и тириомаль потух.

Ритон вздохнул и откинулся на спинке кресла, затем рывком поднялся из-за стола и вышел на балкон.

Как и всегда, морской бриз успокаивал и позволял мыслям течь спокойно и ровно.

Что ж, Лига — а точнее то, что от нее осталось — полностью проиграла Империи Тьмы эту войну. На севере — рассыпающаяся на куски Радения, на юге — прегиштанцы с дварфами, вновь сцепившиеся после неожиданной смерти венценосца, его жены и всех прямых наследников. Эльфов в ближайшие годы будут преследовать и добивать, точно бешеных собак. Стало быть...

Он подошел к перилам и оперся на них, глядя на волнующееся море.

"Стало быть, я продолжу заниматься ровно тем же, чем и до нашего столь амбициозного, но столь неудачного покушения на жизнь и здоровье императора и его семейства. Продолжу копить силы, увеличивать число магов, наполнять казну. Ну, и воевать с Раденией, раз уж иного выхода у меня нет...

* * *

Двадцать девятый день второго месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению, утро.

Рана, нанесенная эльфом, упорно не желала заживать нормально, но, все-таки, молодой организм сумел справиться и Китарион наконец-то встал с кровати.

Он отощал так, что больше походил на скелет, был слаб, точно новорожденный, и все же — выжил и исполнил свой долг! А это дорогого стоило.

И все-таки, Китарион предпочел бы исполнять этот самый долг без столь серьезных ранений. В этом случае он успел бы в столицу к началу бойни, в которой, как доложили генералу, приняли бойцы пятого легиона!

То, что Иритион изменил владыке совершенно не укладывалось в голове, но жизнь — вообще странная штука. Китарион с большим интересом спросил бы у старого воина, что именно сподвигло его на подобное, но увы — тот скончался, не приходя в сознание.

Со вздохом кольценосец обернулся и, опираясь на трость, направился к отряду, замершему у ворот. Возглавлял его Гайшшар сын Ишшаррисса, не успевший еще забраться в седло. Бич Пустыни определенно ждал своего пленителя, намереваясь на прощание сказать тому пару слов.

Да, гонец привез не только вести из Черной Цитадели, но и приказ владыки. Пленники — все, кого удалось захватить во время восточного похода — должны обрести свободу, им будет возвращено оружие и предоставлены лошади, а также — запас пищи и воды, необходимый для двухнедельного путешествия через пустыню. Более того, тириомаль Гайшшара также должен вернуться к своему хозяину.

— Вот мы и прощаемся, кольценосец, — с улыбкой произнес ящер. — Благодарю тебя за спасение моей жизни и жизни сына. Поверь, я этого не забуду.

— А поражение и пленение?

— Этого — тоже.

Они понимающе улыбнулись друг другу.

— Сдается мне, ты не одобряешь неслыханную щедрость Черного Властелина, грозящую испортить отношения с естественным союзником на востоке, не правда ли? — поинтересовался лиоссец, усмехнувшись.

— Скажем так, я догадываюсь о причинах.

— Но?

Китарион ничего не ответил, вызвав очередной смешок собеседника.

— Да, я предоставил врагам твоего господина важные сведения и даже свел с наемными убийцами, это так, и я не собираюсь отпираться или выгораживать себя. Вот только... Как думаешь, каким это образом эльфы и их наемники сумели проникнуть в Жемчужину Востока?

— Остроухие вообще хорошо умеют оказываться там, где им не рады.

— Потому что они знают, как заводить друзей. Которые, к примеру, отвлекут двух сильных магов...

Китарион вздохнул.

— Я тоже так думаю, но все же, не хочу верить в подобное вероломство.

— И напрасно. Скажу больше: я не продавал и никогда не продам Священное пламя никому из чужаков, а ведь месяц назад, как мне напела одна птичка, едва ли не половина Черной Цитадели познала на себе его разрушительную мощь.

— И это я понимаю, но все равно — сердце отказывается верить в то...

— Что вас предали ваши же союзники? Повторю: напрасно. Предали — это очень громкое слово. Они изначально использовали вас, чтобы справиться со мной и, если бы я погиб, можешь поверить, спустя десять — двадцать лет под стенами этого города стояла бы огромная армия.

— Но почему тогда владыка...

— Не обрушил на этих вероломных свою мощь? Боюсь, ответ на этот вопрос ты знаешь даже лучше меня, хотя и не хочешь принимать его сердцем. Во-первых, у вас все равно нет доказательств. Во-вторых, восточная кампания потребует серьезнейшего напряжения сил, и это с полной границей врагов на западе. Черный Властелин будет безумцем, если пойдет на что-то подобное, особенно сейчас. Но даже если он пошлет своих убийц, чтобы покарать негодяев, ничего не изменится, угадай почему?

— Потому что в этом случае через десять лет под стенами города будет уже твоя армия? — предположил Китарион, грузно опершись на трость.

Лиоссец коротко хохотнул и кивнул.

— Именно так. Война за власть над халифатом — вот что нужно императору. Отпустив меня, он отомстит предателям, не разрывая союза, и на много лет обеспечит себе спокойную восточную границу, ведь, боюсь, я нескоро еще смогу осаждать Айшшир, а у юного халифа с сестрой не выйдет в этой борьбе опереться ни на кого, кроме Империи Таараш.

— Кажется, тебе это нравится, — удивленно произнес Китарион.

— Всегда приятно, когда твой враг силен и умел. Победа над ним радует.

Сказав это, ящер вскочил в седло.

— Поправляйся, кольценосец, когда мы в следующий раз встретимся, то, возможно, опять попробуем убить друг друга.

— Удачной войны... халиф, — улыбнувшись, отозвался Китарион.

— Удачного мира, извечный. Тебе, и твоему большому сердцу.

Бич Пустыни дернул поводья и пустил коня вскачь. Вслед за ним устремились и освобожденные его товарищи, а также — рыцари смерти сопровождения.

Естественно, никто не собирался выпускать на волю несколько тысяч опытнейших воинов в один день. Люди Гайшшара станут возвращаться домой постепенно, в течении месяцев, а может и лет, а его сыну предстоит стать гостем в Черной Цитадели до того момента, как будут освобождены последние заложники. Это, в теории, гарантирует... благоразумие могучего полководца и — действительно — на какое-то время обезопасит восточные рубежи страны.

Тут Бич Пустыни оказался прав целиком и полностью. Пусть Черной Цитадели в последние пять лет удалось выиграть две войны: явную и тайную, ничто еще не окончилось.

"А значит, я вряд ли смогу наслаждаться тишиной и покоем очень уж долго", — с грустью подумал Китарион, медленно направляясь в город. — "Что ж, такова, видимо, моя судьба".

Гайшшар был прав — Китарион терпеть не мог всю грязь политики и хотел бы и дальше заниматься вверенной ему провинцией, но увы. У императора осталось не так много доверенных людей, а потому, придется делать то, что следует, а не то, чего жаждет душа.

Кольценосец в очередной раз вздохнул и покачал головой.

* * *

Двадцать девятый день второго месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению, полдень.

Дарлионна не находила себе места от беспокойства. Вот уже который день ее держали на положении пленницы в собственных покоях. Да, никто и пальцем не трогал дочь наместника Кинории, однако и свободно передвигаться ей не позволяли.

Страшнее всего была именно неизвестность. Да, прямых улик, указывающих на отца, не осталось, а без них никто и посмеет предъявить обвинения одному из влиятельнейших дворян Империи. Вот только из всего этого дела внезапно начали торчать длинные эльфийские уши, что ощутимо повышало риски.

Выходило так, что отец столковался с эльфами, так сильно хотелось ему видеть дочку на троне подле Черного Властелина. Он думал, что использует остроухих, а в результате на сам плясал на ниточках. Как и она. А теперь приходится сидеть и трястись от каждого шороха, ожидая, когда дубина императорской ярости опустится на голову.

"Наверное, маршал Иритион чувствовал бы себя также, если бы, конечно, еще был жив", — невесело подумала Дарлионна, вздыхая. — "Зато понятно, откуда у отца вдруг появились целых два тириомаля и куча денег".

Не то, чтобы правитель Кинории бедствовал, но, если подумать, он потратить такую гору золота, что хватило бы для отливки статуи Черному Властелину. В полный рост. На коне.

"Эти остроухие твари поймали нас за нашу же гордыню и использовали, как стрелу", — подумала она, подходя к окну и глядя на изувеченное крыло дворца.

Змеиный огонь, который достала одна из групп, напавших на столицу, поработал отменно.

"И кого винить в случившемся"? — столь же отрешенно подумала она.

Поражение и угроза кары со стороны владыки изрядно охладили разгоряченное и разросшееся во все стороны самомнение красавицы, та начала понимать, какой дурой была.

"Жаль, что у нас не хватает мозгов увидеть свои ошибки до того, как настает время расплачиваться за них".

А то, что платить придется, Дарлионна не сомневалась ни на миг. Ни императоры, ни венценосцы, ни халифы, ни — если уж так подумать — зрящие эльфов, не отличались избытком доброты и всепрощения. Такие дураки просто не задерживались на престоле надолго.

Император же дураком не выглядел. Да, с ним творилось нечто странное, но это, откровенно говоря, не являлось чем-то новым для некромантов, да еще и отмеченных Матерью. Магия смерти всегда влияла на своих адептов, что с того?

Главное, что он победил. А извечная оказалась заперта в четырех стенах со своей бывшей служанкой вместо надсмотрщицы. Одна только мысль об этой женщине заставляла Дарлионну непроизвольно касаться того места, куда упиралось острие кинжала.

Какой же самоуверенной дурой она была!

Ха, переманить слухачку императрицы. А в итоге оказалась, что слухачка принадлежала владыке и одна Мать знает, что она успела выудить из своей госпожи.

Неожиданно дверь распахнулась и Дарлионна, резко обернувшись, поспешно склонила голову в поклоне. Ее почтил своим присутствием сам император.

Шахрион был бледен, осунулся и похудел так, что одежда висела на нем. Выглядел Черный Властелин, говоря честно, точно живой мертвец, едва только вылезший из своей могилы, однако его взгляд... Стальной, целеустремленный, подавляющий и заставляющий склонить голову. Он был точно таким же, как и четыре года назад — сразу после окончания войны — когда юная Дарлионна впервые увидела владыку возрожденной Империи.