Обдало внутренним жаром. Произошло то, чего боялся больше всего:
«ПизТсец… Меня женили!».
Началась семейная жизнь — прямо, как у молодожёнов. Приподняв одеяло и, не особо удивившись — обнаружив собственную наготу, обращаюсь к «новобрачной»:
— Лиза! Выйди, пожалуйста — мне надо одеться…
— Зачем? Хихихи! Я, «что-то» у тебя ещё не видела?
Ударив себя по лбу ладонью:
— Ах, да — чуть не забыл. Мы ж занимались любовью без трусов — по-взрослому.
Уже не стесняясь, встал, вытащил из-под кровати походный чемодан, достал из него сменное белья и начал облачаться.
Наблюдая с порозовевшими щёчками, она, влюблено-восхищённо на меня смотря:
— Ты сегодня ночью был… Как тигр! МОЙ ТИГР!!!
И тут я замер, стоя посреди комнаты с одной одетой штаниной: такие слова мне обычно говорила после «этого» моя благоверная — Королёва-Королева, с которой в «той жизни», мы прожили без малого…
Хотя и не признаёмся, но мы — мужики, очень чувствительны и чрезмерно падки на женскую лесть насчёт наших «сексуальных» возможностей. Моя Королева всегда мною восхищалась, хотя возможно не всегда оправданно:
— Да, ты сегодня ночью был просто… ТИГР!!!
И я уверен именно по этой причине — мы с ней жили долго и счастливо… Пока… Хм, гкхм…
Я не знаю, что произошло с моим телом в моём времени после переноса сознания.
Так, так, так…
Ещё один повод для размышлений: моя Королева, родилась 21 апреля — «между Гитлером и Лениным», что послужило мне поводом для многочисленных безобидных шуток на протяжение всей нашей совместной жизни.
Елизавета Молчанова — родилась тоже в ту же дату!
А может, это не даром? А может — это было двойное «попадалово»?
Было же такое в одном романе… У Калашникова1 по-моему… Примерно в то же время — в двадцатые годы, муж и жена вместе перенеслись-вселились в детские тела,. И хотя тот сразу в неё втрескался — она ему долго не признавалась и, «не давала» — пока… Пока не подросла и, у ней конкретно не «зачесалась».
Видно, здесь же — обратная ситуация: у ней «зачесалась» сразу — но, так как она не призналась в наших длительных семейных отношениях — я ей «не давал».
Так, так, так…
Так, или не так?
Как проверить?
Одев кальсоны и проверив, чтоб из гульфика ничего не высовывалось, глядя прямо в глаза спрашиваю:
— В каком году полетел Юрий Гагарин?
Та, разинув рот:
— Какой «Гагарин», куда и зачем он «полетел»? Юрий?! Я знаю многих из князей Гагариных: Андрея Григорьевича — женатого на княжне Марии Дмитриевне Оболенской, Льва Андреевича — штабс-капитана гвардии, душечку Ростислава Григорьевича — ухаживавшего за мной, когда мы…
Хозяином в доме рявкаю, решив «взять на арапа»:
— Не включай тупую, Бабушка — я тебя как облупленную знаю и насквозь вижу!
Как родились внуки, я свою Королеву стал Бабушкой кликать, а она меня в отместку — стала обзывать Дедушкой…
Захлопав ресницами как крыльями — счас в форточку обиженной стрекозой вылетит, «подозреваемая» притворно надула губки:
— Если, несколько часов назад по собственной глупости и из-за твоего мужского коварства — я потеряла девственность, то это ещё не значит — что я автоматически состарилась и стала бабушкой! Особо бестолковым объясняю на пальцах: перед этим — я должна сперва стать мамой… Да и то — это возможно только через девять месяцев!
Так и не поняв по её реакции — врёт или нет, я строго погрозил пальцем:
— Мы ещё с тобой на эту тему поговорим, Королёва!
И опять в её глазах отразился лишь испуг за моё душевное здоровье:
— Это тебя после вчерашнего ещё не отпустило. Ты вчера сам не свой был: должно быть — возвратный тиф тебя навестил.
И зачем-то потрогала ладонью мой лоб:
— Да нет, вроде не температурит… Значит, всё же контузия даёт о себе знать.
— Но, но, но! Поговори мне ещё, совращенка малолетняя! Ишь, ты и эта туда же: «контузия», дескать…
Бочком пройдя в узеньком коридорчике мимо сушившейся простыни и оценив мысленно качество стирки: «Мда… Халтура!» — я посетил «удобства», сделал там все свои дела и заодно громко по-хозяйски высморкавшись, поспешил на запах на кухню, где уселся за кухонный стол и потирая ладони:
— Ну-с… Что там у нас?
Под носом тут же оказалась пара тарелок разного литража и пара же кусков хлеба:
— «У нас» — борщ со сметаной и жаренная картошка со шкварками.
— ООО!!! Божественно! Ну-с… Как говорится — приступим к трапезе, помолясь. Лиза, прочти мне какую-нибудь цитату из Карла Маркса…
— «В отношении к женщине, как к добыче и служанке общественного сладострастия, выражена та бесконечная деградация, в которой человек оказывается по отношению к самому себе».
Итак, первый день моей семейной жизни, начался.
* * *
Искусство кулинарии, явно не входит в число достоинств моей новой благоверной (моя «бывшая», тоже научилась готовке — лишь спустя почти год или даже два после замужества), однако и вида не подав (медовый месяц всё же, да и жрать охота — как медведю бороться!) большой ложной опустошив посуду, голодными глазами выпросил добавку, затем за чаем с покупными плюшками спрашиваю:
— А чем тебе вариант с Сашей Головановым не приглянулся?
Та, сперва яростно метнув в меня глазами испепеляющую «молнию», помолчав видимо раздумывая — а не огреть ли меня сковородником, затем весьма рассудительно принялась загибать пальчики:
— Во-первых, ждать двадцать лет — когда он станет «Султаном», а я — его любимой женой «в гареме», я категорически не согласна.
— Во-вторых, у него уже есть девушка и он её любит…
Блин, накладочка оказывается вышла!
В «послезнаниии» есть инфа, что в отличии к примеру от маршала Жукова — будущий Главный маршал авиации отличный семьянин: женился в начале тридцатых, прожил всю жизнь и, нажил с первой и единственной супругой пятерых детей — четырёх дочерей и сына. А вот о том, когда он познакомился со своей будущей суженной — ни слова, ни полуслова, ни даже малейшего намёка.
Так что «послезнание» — это палка о двух сторонах!
Тем временем, Елизавета продолжала гнуть пальцы, на секунду запнувшись:
— В-третьих… Когда я посмотрела на тебя — на уходящего, то поняла… Я поняла — что люблю тебя и, никого больше так не полюблю!
Я, чуть не подавился откушенной плюшкой и очень долго — до слёз в глазах кашлял, а она изо всех сил колотила меня кулачками по спине, как показалось — стараясь убить…
Когда пришёл в себя, она меня спросила, заглядывая в глаза:
— А ты меня любишь?
Поёрзав задницей на табурете, уведя взгляд куда-то вверх-влево — я ответил «по-одесски»:
— Ну, а «в-четвёртых»?
Недолго думая, та:
— Ну а в-четвёртых, когда ты мне три года назад рассказывал красивую байку по Роксолану — я была ещё маленькая и глупенькая. Теперь я повзрослела, набралась (в том числе и с твоей помощью, спасибо!) ума-разума и решила: быть женой Султана — это не для меня. Даже, любимой и единственной женой — не важно!
Скептически хмыкнув:
— А что, тогда для тебя? На кухне тарелками греметь, мужние носки стирать, да детские сопливые носы вытирать?
Приняв королевскую осанку, та:
— Я хочу сама быть Султаном!
Ржу, не могу!
— Ну и дура ты, Лизка!
— Почему сразу «дура», объясни?
— Во-первых, султан — это мужик… А ты у нас, как бы, с недавних пор — баба! Хахаха!!!
Ничуть не смутившись, лишь раззадорившись:
— Сам же говорил мне: «мужской ум отличается от женского». Так что более вероятно — это ты дурак.
Поняв, что это у неё серьёзно, я принялся разубеждать, приложив все свои немереные способности и немалый опыт в практической психологии:
— Да это невозможно, понимаешь? Мало того: НЕ РЕАЛЬНО!!! Как до Луны пешком дойти. Вот, если бы ты с Головановым заневестилась, то через… То, как знать! Впрочем, чего уж там — после нашей с тобой постельной «драки», кулаками махать…
Удивлённо приподнимает брови:
— А что тут нереального? Вспомни историю, вспомни Клеопатру, английских королев и русских императриц — из-за которых, весь восемнадцатый век прозвали «женским»… Чем я хуже их?
— Думай что несёшь, Лизка: последних императриц — у нас в восемнадцатом расстреляли, тела сожгли и пепел в шахты выбросили!
— Это всё потому, что император нам никудышный достался. Mon pauvre père говорил, что если бы на престоле была Александра Фёдоровна — никакой бы революции не было.
Подумав, та добавила:
— Хотя ты прав! Чтоб не дразнить плебс — название должно быть другое, а высшая государственная должность — выборная.
Задумываюсь…
По ходу, у неё это ОЧЕНЬ(!!!) серьёзно!
— И как тебе такое только в голову могло прийти?
Та, посерьёзнев как никогда…:
— Это пришло мне в голову — после твоих вчерашних прогнозов! Я поняла, что впереди — новое Смутное время, когда кучка решительно настроенных гвардейцев — вполне может захватить власть и возвести на трон свою Императрицу. И я своим женским умом подумала: а чем я не Екатерина Великая, а ты не Алехан Орлов?
…И вдруг вернувшись в прежнее игривое состояние, схватив через кальсоны моё натруженное за ночь «достоинство»:
— Так что, коль уж соблазнил доверчивую девушку — будь добр исполняй её капризы, а не то…
Крепко сжав, она повернула его «против резьбы»:
— …Из главного визиря разжалую в евнухи!
Непроизвольно ойкнув, возмущаюсь:
— Это я то, тебя соблазнил?! Что ты…
Встав надо мной, перебивает:
— А тебе разве не понравилось? Вон ты какой сегодня стал — огонь, орёл! Не то, что вчера — со взглядом много пожившего, уставшего и умирающего старика. И на вопрос любишь ли меня, можешь не отвечать — я и так всё вижу! С тех пор — как тебя впервые увидела, там в гараже — я поняла, что ты меня любишь. Просто, по каким-то причинам — боишься в этом признаться. Вы — мужчины, иногда такие странные!
Прислушался к себе…
А ведь действительно — как совершенно другой человек стал!
Где бывшее в последнее время уныние, тоска и «всёпропалническое» настроение? Где апатия и отсутствие желания жить?
Наоборот, я преисполнен энергии и желаний!
Вот смотрю сейчас на Лизку и хочу… Хм, гкхм… Пожалуй, после сегодняшнего — придётся с недельку потерпеть с «желаниями» определённой направленности.
— Слушай, Лиза… А может, твои «капризы» будут несколько скромнее? Хочешь, я сделаю тебя самой известной киноактрисой СССР?
С иронично-ревнивыми нотками:
— Как ты обещал Лиле Брик?
У меня слегка зарумянились уши:
— Хм, кгхм… Ну… Ещё известнее — на мироном уровне.
— Я тебе уже сказала, что хочу!
— Нет ну, ты пойми: любая может захотеть стать «Шамаханской царицей», но…
Гордо подняв голову, несколько надменно:
— Я тебе не любая!
Поспешно:
— Конечно, конечно… Ты — единственная, особенная и неповторимая и, хотелки у тебя — тебе под стать. Но, как реализовать их на практике?
Безапелляционно сжав губы:
— Ты — мой мужчина, ты и думай!
Обдав запахом дорогого парижского парфюма, целует и жарко дышит в ухо:
— Ты — самый умный, самый сильный и, самый смелый — ты сможешь!
И тут я «поплыл» как пчелиный воск в ядерном реакторе…
Посмотрев на часы, напряжённо-озабоченно:
— Ладно, мне пора уходить. Так что передать нашим ребятам?
— Передай нашим ребятам, что заседание продолжается! Сегодня в девять вечера, ужинаем в «Стойле Пегаса».
Обрадовано:
— Хорошо! Я забегу в «Стойло» и предупрежу маму…
Стрельнув глазками:
— …Заодно и обрадую зятем!
Пожелав удачи и поцеловав на прощанье, я закрыл за ней дверь, заварил чай покрепче и занялся размышлизмами.
* * *
Вспомнив недавний сон, про свою совсем не героическую смерть, пергаментного цвета кожу лица, открытый беззубый рот и мёртвые остекленевшие глаза… И, аж всего передёрнуло от омерзения:
— БРРРР!!!
Смотреть, как подыхаешь со стороны — чужими глазами, это очень неприятно, оказывается. Сон, был до того реалистичен — что до сих пор помню запах хвойной тайги, подтаявшей земли, чад полудизельных тракторов, и…
Вонь из собственных штанов!
«Чёрт, приснится же всякая чертовщина, — крайне раздосадовано, — да и ещё и, от второго лица»!
Так, так, так…
К чему бы это?
Предостережение? Прогноз развития событий при принятии одного из наиболее вероятных решений по выходу из критической ситуации?
После рейдерского «наезда» Погребинского (а как ещё его назвать?), вариантов у меня не так уж много и, каждый из них — я за прошедшую неделю тщательно «обсосал», отчего и пришёл в состояние крайнего песТцессизма.
Можно вернувшись из Парижа — согласиться стать заместителем Начальника Губернского отдела НКВД, а там — «плыть по течению». Или, как-нибудь подсидеть его и, самому усесться в это кресло. Карьера в карающих органах с помощью «послезнания» — вроде бы и, не так уж и плохо… Глядишь — начальником над вертухаями на Соловки назначат.
Но не для меня!
Вообще — пупырь, отметается с ходу.
Можно хоть сейчас пойти к Первому секретарю Нижегородского исполкома ВКП(б) с жалобой:
— Так мол и так, Андрей Александрович — обижают… Заступись за земляка, выдающегося инженера и изобретателя — Марксом-Энгельсом тебя заклинаю!
Тот, снисходительно похлопывая по плечу:
— Мы тут с товарищами подумаем, чем Вам помочь, товарищ Свешников! Приходите через неделю, а лучше через месяц. Нет, подождите: через месяц — я буду шибко сильно занят… Приходите через год, а ещё лучше — вообще не приходите.
Здесь, даже дело не во мне…
Предположим, Андрей Александрович проникнется моими проблемами и страстно захочет мне помочь…
Как?
Ведь, Погребинский ему напрямую не подчиняется — они могут только договариваться, как торговки на базаре.
Через кого-то, более высокопоставленного?
Жданов — «ходит» под Сталиным, а тот ещё не является кровавым тираном, одержимым маниакальной пароидальностью всех подряд гнобить за невыполнение своих приказов. Он всё ещё — на «мягких кошачьих лапах», очень осторожно подбирается к власти — как тигр к пасущейся зЁбре.
За Погребинским же, скорее всего кто-то стоит из ОГПУ — иначе он бы вёл себя поскромнее. ОГПУ же ныне — это настоящее «государство в государстве», «терра инкогнито» для стороннего и пиратская «республика Тортуга» — никому не подчиняющаяся.