Я - Ангел! Часть 3: Клякса бифуркации

Unknown

Я — АНГЕЛ! Часть третья: Клякса бифуркации.

Оглавление

Глава 1. Ход белой королевы.

Глава 2. Так что же ты хочешь?

Глава 3. Ишь ты, «Ягодка»!

Глава 4. Берлинский инцидент.

Глава 5. Увидеть Париж и уцелеть.

Глава 6. Операция «Вброс дохлой кошки».

Глава 7. «Как подружиться с скелетом из шкафа?». Руководство для чайников.

Глава 8. «Техасская рулетка».

Глава 9. Берлинский пациент.

Глава 10. Большой шопинг.

Глава 11. Возвращение Серафима.

Глава 12. Лимит на беспредел.

Глава 13. Время разбрасывать камни.

Глава 14. Моя мафия.

Глава 15. Моё кремлёвское лобби.

Глава 16. Операция «Нарсес».

Глава 17. Время посыпать голову пеплом…

Глава 18. Время собирать камни.

Глава 1. Ход белой королевы.

« — СЕРАФИМ…!!!».

Под этот затихающий отдалённым эхом крик, несусь со сверхсветовой скоростью по бесконечному чёрному туннелю — в светлом конце которого, надеюсь — меня ждёт лучший из миров и, все ништяки — полагающиеся за земные мучения. Райские кущи, вечное безделье под присмотром шестикрылых херувимов, дружный коллектив блаженных и юродивых и, триста тысяч гурий — удовлетворяющих мою загробно-потустороннюю похоть.

Вдруг другое, очень близкое:

— Серафим…, — влажно прошептали мне на ухо, а щеки коснулось что-то мягкое и шелковистое, — Серафимушка…

Это, а также навалившаяся на грудь тяжесть — не позволяющая сделать полный вздох, заставила наполовину выйти из небытия.

Что-то, я «в лыжи обутый»: это до сих пор реанимация — или уже реинкарнация?

— Серафим…, — что-то мягкое и влажное, обдав лёгким винным перегаром коснулось моих губ, — Серафимушка… Да, очнись же!

Возвращаться к жизни, категорически не хотелось:

— Отстаньте от меня, я уже сдох!

Однако, промелькнувшая вовремя мысля, что вместо райских гурий — меня вполне может поджидать рогатно-копытная братва в мрачных чертогах Ада, а вместо вечного блаженства — вечные муки с пропиской на сковородке с кипящими на минеральном масле корабельными четырёхгранными гвоздями, заставила открыть глаза.

Рисунок 1. СПЕШУ ОБРАДОВАТЬ ВАС, ДРУЗЬЯ!

Профессор из медицинской школы Университета Северной Каролины заявил, что согласно теории биоцентризма, смерть является иллюзией, которую создает наше сознание. Роберт Ланц утверждает, что после смерти человек переходит в параллельный мир.

Исследователь говорит, что жизнь человека похожа на многолетнее растение, которое всегда возвращается, чтобы снова зацвести в мультивселенной. Все, что мы видим, существует благодаря нашему сознанию, считает ученый.

Роберт Ланц подчеркнул, что люди верят в смерть, потому что их так учат, или потому что сознание ассоциирует жизнь с функционированием внутренних органов. Ланц считает, что смерть не является абсолютным завершением жизни, а представляет собой переход в параллельный мир.

http://ululuca.ru/okazyvaetsya-smerti-ne-sushhestvuet-uchyonye-otkryli-neveroyatnuyu-i-shokiruyushhuyu-pravdu.html

А следовательно возможен и обратный процесс — переход из параллельного мира в наш (Авт.)

В начале новой жизни было…

Нет, не слово.

Темнота…

Затем, вижу: передо мной маячит какое-то бледное пятно. Вот оно приближается и щекотя волосами лицо, пытается поцеловать в губы. Уворачиваюсь, повернув на бок голову и, тогда оно кусает меня острыми зубками за ухо. Зашипев от боли, я окончательно проснулся и, узнав в особе — вернувшей меня из загробной в реальную жизнь, вовсе не райскую гурию — а хорошо мне знакомую земную чертовку.

Осознав сей факт, удивленно восклицаю:

— Лизка, ты что ли?

Пригляделся:

Иттить твою, ж… Да, она совсем голая!

Затем, я попытался пошевелиться, но не смог… Что за чёрт?

— Ты что здесь делаешь, малахольная?

— Что может делать порядочная девушка в постели у мужчины? — подносит к губам крохотный девичий сосок, — пытается быть им соблазнённой, обесчещенной и затем брошенной… А ты про что подумал?

— Я подумал, что ты пьяная. Перепила винца на выпускном и теперь буянишь. Тебя надо это… В милицию сдать, или в поликлинику отвезти — принудительно промыть желудок.

— Не хами даме!

Лёгкий шлепок по щеке и, удерживая руками за уши — пиявкой впивается мне в губы.

Пытаюсь во время сего действа снять её с себя и привстать, но…

Не могу!

А она мне, перейдя с губ на ушко, шепчет:

— Девушка не может быть пьяной — лишь слегка опьяненной.

Что за дела?

Лежу крестом — как распятый Христос и не могу пошевелиться. Взгляд по сторонам уже привыкшими к темноте глазами… Ох, ё…

Вот это ролевые игры!

— Ты, что? Привязала меня? Ну и, нахахуа?!

Блин, эти старинные железные кровати с решётчатыми спинками — как будто специально предназначены — что к ним кого-нибудь привязывать и…

«Того»!

Сам неоднократно подумывал проделать такое с Софьей Николаевной — да всё руки не доходили.

Привстав надо мной на колени, недоумённо-возмущённо, с полной уверенностью в своей правоте:

— А как ещё слабой и беззащитной девушке — соблазнить такого бесцеремонно-наглого подонка, как ты?

Лёгка пощечина, потом вторая:

— Три года уже пытаюсь тебе отдаться — надо мной уже собственная Mère смеётся! Тебе не стыдно?

— Стыдно, но я изо всех сил стараюсь взять себя в руки…

И снова две пощечины:

— Palettes! Gentil sans vergogne!

Пытаюсь увести разговор в сторону — ляпнул первое, что в голову взбрело:

— Лизавета, иттить твою mère! Да у тебя сиськи с последней днюхи выросли!

Называется — тушить пожар керосином.

Склонившись, с гордостью сунув один из торчащих сосков мне под нос:

— Ma maman говорит, что mes seins уже как у неё.

— Ну, это она льстит… Себе…!

Затем, она придвинувшись поближе — бесстыдно раздвигает передо мной мраморной белизны бёдра:

— Серафим, а посмотри…

Ух, ты:

— Ты «её» бреешь?!

Надеюсь, не моей бритвой — той, что я морду и голову…

— Сам не видишь? Лучше скажи, красиво?

Чувствуя, что где-то снизу вздымается мой впавший было в спячку «одноглавый дракон с бубенцами». Напрягая зрение, бучу буркалы — пытаясь разглядеть подробности:

— «Красиво»? Не то слово! Кто-то научил или сама догадалась?

Насколько мне известно, хроноаборигенны противоположного пола — до эпиляции области «лобка» не додумались и мне попадались довольно «заросшие» особы, хоть косы «там» заплетай.

— Ты же сам научил…

Дико таращусь:

— Что за дикий бред? Это когда же я успел так накосорезить?

— Не меня, а Лилю Брик…, — звонкая, хотя и не больная почёщина, — а та уже мне сказала, что ты любишь — когда у женщины бритый «le pubis».

Уворачиваюсь от ещё одной оплеухи:

— Ты это серьёзно? Она тебе так и сказала?

— Да!

Чувствую, что краснею переспелым помидором… Грёбанный стыд…

— Она всё выдумала!

— Не смей мне врать, потаскун!

* * *

Поёрзав бёдрами и, «что-то» почувствовав попкой, оглядывается назад и схватившись рукой за «нечто» вздыбившиеся под одеялом:

— О, я вижу ты уже готов соблазнить невинную девушку!

Я, панически заверещал:

— Лиза, подумай, что ты творишь! Потом, уже ничего не воротишь!

Но она уже урча как мартовская кошка — скидывает с меня одеяло, бесцеремонно сдёргивает кальсоны и схватившись рукой за моего стоящего по стойке «смирно» «бойца», по-девичьи глупо хихикает:

— Какой он у тебя… Огромный!

Почему-то стало весело, хотя смешного было довольно мало:

— А ты, что глупая? Другие видела?

Даже в темноте было видно — зарумянившись спелым персиком:

— Нет, но… Представляла!

Схватив двумя пальцами — как будто измеряя диаметр у водопроводной трубы и, до боли сжав, с лёгкой озабоченностью:

— А он хоть влезет в mon vagin vierge?

Ухватившись за предоставленный последний шанс:

— Нет, не влезет — развяжи меня и иди спать на половичок в прихожке.

— Ага, прям счас я разбежалась — косы по ветру…

Закинув через меня божественно стройную ногу, оседлав — как амазонка стреноженного степного жеребца, «направляет» моего «дружка» в своё лоно — одновременно лаская его двумя руками.

— Развяжи руки, Елизавета! — взмолившись последней надеждой, — а то получится не соблазнение — а изнасилование… Получишь пятнадцать суток, прелюбодейка!

С томным придыханием, упрямо гнёт свою линию:

— Нет, уж! Опять что-нибудь выдумаешь, да выкрутишься — знаю я тебя. Поэтому развяжу, только когда ты лишишь меня девственности.

Ну, что оставалось делать?

Только расслабиться и постараться получить максимум удовольствия.

— Только осторожно, девочка! — предупреждаю, нагоняя жути, — первый раз, это бывает у вас больно… Очень больно! ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ БОЛЬНО!!!

Покамест безуспешно пытаясь «вправить» — всё более и более возбуждаясь и «влажнея», она томно стонет:

— Я знаю. Мне ma mère рассказывала — как «это» бывает… Не больнее, чем когда рожаешь.

Достали блин, эти продвинутые в педагогике мамаши!

Наконец, осторожно введя «в себя», распустив волосы на лицо и откинув назад голову, на долю секунды замешкавшись — со всей силы, всем своим весом — она решительно насадилась на мой «нефритовый кол»… Пару раз коротко вскрикнув, энергично заработала бёдрами — как скачущая на мустанге наездница.

Буквально минута-другая и Лиза, сжав со всей силы меня, с легким всхлипом выгнулась дугой всем телом и, затем медленно опустилась мне на грудь, положив руки на плечи.

Через пару минут, отдышись, она продолжая сидеть на мне верхом, обличающе уставила на меня палец:

— А теперь, я развяжу тебе руки. И ты можешь выгнать меня, как последнюю шлюху!

Слезши с меня, она сперва одела нижнюю юбку и блузку и, только после этого освободила мне руки — зубами развязав затянувшиеся узлы. Затем, как ни в чём не бывало, скромно уселась на краешек кровати, потупив глазки.

Возможно, я бы так и сделал — если бы вместе с нею кончил, ибо зол был на неё за непослушание и нарушение всех моих тщательно продуманных планов…

Но я уже завёлся!

Неудовлетворённый молодой организм требовал своё — напрочь отключив старческий рассудок.

Растирая затёкшие распятья, я:

— «Выгнать»? Не… Сейчас ты, Лизка — сама у меня в форточку выскочишь!

Подхватив ее на руки, поднял и почти порвав сорвав блузку, принялся мять крепкие, белые полушария грудей с остро-крохотными сосками, лаская плечи, спину, бёдра… Целую грудь, губы и шею. Дыхание ее стало прерывистым, дрожащее тело охотно выгибалось под ласками, а губы отвечали на поцелуи.

Почуяв «снизу», что готов на второй «заход», торопливо развернул её, нагнув — задрав юбку и, раздвинув бархатисто-гладкие ноги — «вошёл» в неё сзади и «заработал», чувствуя ответные содрогания. Когда вскричав «приплыла», положил её поперёк кровати — закинув ноги себе на плечи и, рыча как вурдалак над жертвой, продолжил… Оргазм за оргазмом, я уже потерял счёт, а Лиза кричала во весь голос, не в силах сдержаться.

Наконец, улёгся на неё сверху в классической позе, а она устремилась навстречу — обхватив руками и ногами, со страстью отвечая встречными движениями бёдер — улавливая мои движения, будто не в первый раз этим занималась.

Наконец, слышу:

— Серафим… Хватит… Серафимушка… Я больше не могу…

Уж сам изнемогая, перестраиваюсь — плотно сжав своими её бёдра. Как при финишном рывке — максимально ускоряюсь, и…

В момент, когда она в очередной раз закричав — задёргалась всем телом как в предсмертной конвульсии, я — будто в другое измерение перешёл, будто в райские куши телепортировался, и… В последний момент, «старик» во мне — всё же включил «соображай» и, вынув свой «шланг» — излился семенем на простыню и, издав какой-то неприличный утробно-жеребячий звук — на несколько (секунд, минут, часов?) вырубился.

Вроде, уже вторую жизнь-живу-баб-трахаю, а такого «взрыва» ещё испытать не доводилось!

Вдруг слышу сквозь блаженно-расслабляющую негу:

— Поверив mère, думала получить райское удовольствие… Но это было нечто — гораздо больше обычного, неподдающееся описанию человечьим языком. Острейшее наслаждение! Блаженство до обморока и потери разума!

Пришлось во второй раз за сегодня выйти из забытия и пробурчать:

— А он у тебя хоть был, чтоб его терять? Разум то?

Та, включив полный игнор:

— Это то, про что я подумала?

Раскрываю глаза: Лизка задумчиво-восторженно растирала пальчиком мокро-серое пятно по постели. Мельком взглянув на тёмное пятно на белой простыне по соседству — напоминающую раздавленную бабочку Бредбери:

— То, то… Оно самое.

Недоумевает:

— И из такого «вещества» получаются дети?

— С такого, с такого…, — ворчу по-стариковски, — ты ещё «его» на язычок попробуй, малахольная дурочка.

Дав ей хорошенько по рукам, забрал простыню и скомкав — метнул в сторону ванной.

— Не забудь постирать — служанки у меня нет.

И не успев коснуться головой подушки, как погрузился в чёрное небытие и, в этот раз очень надолго, отлично выспавшись…

* * *

— Серафим…, — влажно прошептали мне на ухо, а щеки коснулось что-то мягкое и шелковистое, — Серафимушка…

Зеваю и переворачиваюсь на другой бок:

— Шо, опять?! Ну, прям — «Ночь сурка», какая-то!

— Хихихи!

Целует в губы:

— Какая «ночь»? Вставай, лежебока! Уже почти двенадцать дня — мне пора идти на собеседование в Промакадемию.

Приоткрыв глаза, увидев её одетую в строгий официоз, прям — отличница, комсомолка, спортсменка и просто красавица — глаз не отведёшь, лениво-неохотно отвечаю:

— Предлагаешь мне за руку тебя проводить? В постель ко мне ты самостоятельно забралась, значит — уже не маленькая…

— Хихихи! — целует в губы, — да нет, я сама как-нибудь доберусь. Вставай, говорю — а то обед остынет.

И тянет с меня одеяло. Почувствовав зверский голод, принюхиваясь к запахам из кухни — сел и, тут же продрал очи:

— Так у нас и обед имеется?

— Ну, а как же! Пока ты спал, я прибралась в квартире, — смущённо покраснев, — постирала простыню, твои носки и исподнее и, приготовила обед.

Обдало внутренним жаром. Произошло то, чего боялся больше всего:

«ПизТсец… Меня женили!».

Началась семейная жизнь — прямо, как у молодожёнов. Приподняв одеяло и, не особо удивившись — обнаружив собственную наготу, обращаюсь к «новобрачной»:

— Лиза! Выйди, пожалуйста — мне надо одеться…

— Зачем? Хихихи! Я, «что-то» у тебя ещё не видела?

Ударив себя по лбу ладонью:

— Ах, да — чуть не забыл. Мы ж занимались любовью без трусов — по-взрослому.

Уже не стесняясь, встал, вытащил из-под кровати походный чемодан, достал из него сменное белья и начал облачаться.

Наблюдая с порозовевшими щёчками, она, влюблено-восхищённо на меня смотря:

— Ты сегодня ночью был… Как тигр! МОЙ ТИГР!!!

И тут я замер, стоя посреди комнаты с одной одетой штаниной: такие слова мне обычно говорила после «этого» моя благоверная — Королёва-Королева, с которой в «той жизни», мы прожили без малого…

Хотя и не признаёмся, но мы — мужики, очень чувствительны и чрезмерно падки на женскую лесть насчёт наших «сексуальных» возможностей. Моя Королева всегда мною восхищалась, хотя возможно не всегда оправданно:

— Да, ты сегодня ночью был просто… ТИГР!!!

И я уверен именно по этой причине — мы с ней жили долго и счастливо… Пока… Хм, гкхм…

Я не знаю, что произошло с моим телом в моём времени после переноса сознания.

Так, так, так…

Ещё один повод для размышлений: моя Королева, родилась 21 апреля — «между Гитлером и Лениным», что послужило мне поводом для многочисленных безобидных шуток на протяжение всей нашей совместной жизни.

Елизавета Молчанова — родилась тоже в ту же дату!

А может, это не даром? А может — это было двойное «попадалово»?

Было же такое в одном романе… У Калашникова1 по-моему… Примерно в то же время — в двадцатые годы, муж и жена вместе перенеслись-вселились в детские тела,. И хотя тот сразу в неё втрескался — она ему долго не признавалась и, «не давала» — пока… Пока не подросла и, у ней конкретно не «зачесалась».

Видно, здесь же — обратная ситуация: у ней «зачесалась» сразу — но, так как она не призналась в наших длительных семейных отношениях — я ей «не давал».

Так, так, так…

Так, или не так?

Как проверить?

Одев кальсоны и проверив, чтоб из гульфика ничего не высовывалось, глядя прямо в глаза спрашиваю:

— В каком году полетел Юрий Гагарин?

Та, разинув рот:

— Какой «Гагарин», куда и зачем он «полетел»? Юрий?! Я знаю многих из князей Гагариных: Андрея Григорьевича — женатого на княжне Марии Дмитриевне Оболенской, Льва Андреевича — штабс-капитана гвардии, душечку Ростислава Григорьевича — ухаживавшего за мной, когда мы…

Хозяином в доме рявкаю, решив «взять на арапа»:

— Не включай тупую, Бабушка — я тебя как облупленную знаю и насквозь вижу!

Как родились внуки, я свою Королеву стал Бабушкой кликать, а она меня в отместку — стала обзывать Дедушкой…

Захлопав ресницами как крыльями — счас в форточку обиженной стрекозой вылетит, «подозреваемая» притворно надула губки:

— Если, несколько часов назад по собственной глупости и из-за твоего мужского коварства — я потеряла девственность, то это ещё не значит — что я автоматически состарилась и стала бабушкой! Особо бестолковым объясняю на пальцах: перед этим — я должна сперва стать мамой… Да и то — это возможно только через девять месяцев!

Так и не поняв по её реакции — врёт или нет, я строго погрозил пальцем:

— Мы ещё с тобой на эту тему поговорим, Королёва!

И опять в её глазах отразился лишь испуг за моё душевное здоровье:

— Это тебя после вчерашнего ещё не отпустило. Ты вчера сам не свой был: должно быть — возвратный тиф тебя навестил.

И зачем-то потрогала ладонью мой лоб:

— Да нет, вроде не температурит… Значит, всё же контузия даёт о себе знать.

— Но, но, но! Поговори мне ещё, совращенка малолетняя! Ишь, ты и эта туда же: «контузия», дескать…

Бочком пройдя в узеньком коридорчике мимо сушившейся простыни и оценив мысленно качество стирки: «Мда… Халтура!» — я посетил «удобства», сделал там все свои дела и заодно громко по-хозяйски высморкавшись, поспешил на запах на кухню, где уселся за кухонный стол и потирая ладони:

— Ну-с… Что там у нас?

Под носом тут же оказалась пара тарелок разного литража и пара же кусков хлеба:

— «У нас» — борщ со сметаной и жаренная картошка со шкварками.

— ООО!!! Божественно! Ну-с… Как говорится — приступим к трапезе, помолясь. Лиза, прочти мне какую-нибудь цитату из Карла Маркса…

— «В отношении к женщине, как к добыче и служанке общественного сладострастия, выражена та бесконечная деградация, в которой человек оказывается по отношению к самому себе».

Итак, первый день моей семейной жизни, начался.

* * *

Искусство кулинарии, явно не входит в число достоинств моей новой благоверной (моя «бывшая», тоже научилась готовке — лишь спустя почти год или даже два после замужества), однако и вида не подав (медовый месяц всё же, да и жрать охота — как медведю бороться!) большой ложной опустошив посуду, голодными глазами выпросил добавку, затем за чаем с покупными плюшками спрашиваю:

— А чем тебе вариант с Сашей Головановым не приглянулся?

Та, сперва яростно метнув в меня глазами испепеляющую «молнию», помолчав видимо раздумывая — а не огреть ли меня сковородником, затем весьма рассудительно принялась загибать пальчики:

— Во-первых, ждать двадцать лет — когда он станет «Султаном», а я — его любимой женой «в гареме», я категорически не согласна.

— Во-вторых, у него уже есть девушка и он её любит…

Блин, накладочка оказывается вышла!

В «послезнаниии» есть инфа, что в отличии к примеру от маршала Жукова — будущий Главный маршал авиации отличный семьянин: женился в начале тридцатых, прожил всю жизнь и, нажил с первой и единственной супругой пятерых детей — четырёх дочерей и сына. А вот о том, когда он познакомился со своей будущей суженной — ни слова, ни полуслова, ни даже малейшего намёка.

Так что «послезнание» — это палка о двух сторонах!

Тем временем, Елизавета продолжала гнуть пальцы, на секунду запнувшись:

— В-третьих… Когда я посмотрела на тебя — на уходящего, то поняла… Я поняла — что люблю тебя и, никого больше так не полюблю!

Я, чуть не подавился откушенной плюшкой и очень долго — до слёз в глазах кашлял, а она изо всех сил колотила меня кулачками по спине, как показалось — стараясь убить…

Когда пришёл в себя, она меня спросила, заглядывая в глаза:

— А ты меня любишь?

Поёрзав задницей на табурете, уведя взгляд куда-то вверх-влево — я ответил «по-одесски»:

— Ну, а «в-четвёртых»?

Недолго думая, та:

— Ну а в-четвёртых, когда ты мне три года назад рассказывал красивую байку по Роксолану — я была ещё маленькая и глупенькая. Теперь я повзрослела, набралась (в том числе и с твоей помощью, спасибо!) ума-разума и решила: быть женой Султана — это не для меня. Даже, любимой и единственной женой — не важно!

Скептически хмыкнув:

— А что, тогда для тебя? На кухне тарелками греметь, мужние носки стирать, да детские сопливые носы вытирать?

Приняв королевскую осанку, та:

— Я хочу сама быть Султаном!

Ржу, не могу!

— Ну и дура ты, Лизка!

— Почему сразу «дура», объясни?

— Во-первых, султан — это мужик… А ты у нас, как бы, с недавних пор — баба! Хахаха!!!

Ничуть не смутившись, лишь раззадорившись:

— Сам же говорил мне: «мужской ум отличается от женского». Так что более вероятно — это ты дурак.

Поняв, что это у неё серьёзно, я принялся разубеждать, приложив все свои немереные способности и немалый опыт в практической психологии:

— Да это невозможно, понимаешь? Мало того: НЕ РЕАЛЬНО!!! Как до Луны пешком дойти. Вот, если бы ты с Головановым заневестилась, то через… То, как знать! Впрочем, чего уж там — после нашей с тобой постельной «драки», кулаками махать…

Удивлённо приподнимает брови:

— А что тут нереального? Вспомни историю, вспомни Клеопатру, английских королев и русских императриц — из-за которых, весь восемнадцатый век прозвали «женским»… Чем я хуже их?

— Думай что несёшь, Лизка: последних императриц — у нас в восемнадцатом расстреляли, тела сожгли и пепел в шахты выбросили!

— Это всё потому, что император нам никудышный достался. Mon pauvre père говорил, что если бы на престоле была Александра Фёдоровна — никакой бы революции не было.

Подумав, та добавила:

— Хотя ты прав! Чтоб не дразнить плебс — название должно быть другое, а высшая государственная должность — выборная.

Задумываюсь…

По ходу, у неё это ОЧЕНЬ(!!!) серьёзно!

— И как тебе такое только в голову могло прийти?

Та, посерьёзнев как никогда…:

— Это пришло мне в голову — после твоих вчерашних прогнозов! Я поняла, что впереди — новое Смутное время, когда кучка решительно настроенных гвардейцев — вполне может захватить власть и возвести на трон свою Императрицу. И я своим женским умом подумала: а чем я не Екатерина Великая, а ты не Алехан Орлов?

…И вдруг вернувшись в прежнее игривое состояние, схватив через кальсоны моё натруженное за ночь «достоинство»:

— Так что, коль уж соблазнил доверчивую девушку — будь добр исполняй её капризы, а не то…

Крепко сжав, она повернула его «против резьбы»:

— …Из главного визиря разжалую в евнухи!

Непроизвольно ойкнув, возмущаюсь:

— Это я то, тебя соблазнил?! Что ты…

Встав надо мной, перебивает:

— А тебе разве не понравилось? Вон ты какой сегодня стал — огонь, орёл! Не то, что вчера — со взглядом много пожившего, уставшего и умирающего старика. И на вопрос любишь ли меня, можешь не отвечать — я и так всё вижу! С тех пор — как тебя впервые увидела, там в гараже — я поняла, что ты меня любишь. Просто, по каким-то причинам — боишься в этом признаться. Вы — мужчины, иногда такие странные!

Прислушался к себе…

А ведь действительно — как совершенно другой человек стал!

Где бывшее в последнее время уныние, тоска и «всёпропалническое» настроение? Где апатия и отсутствие желания жить?

Наоборот, я преисполнен энергии и желаний!

Вот смотрю сейчас на Лизку и хочу… Хм, гкхм… Пожалуй, после сегодняшнего — придётся с недельку потерпеть с «желаниями» определённой направленности.

— Слушай, Лиза… А может, твои «капризы» будут несколько скромнее? Хочешь, я сделаю тебя самой известной киноактрисой СССР?

С иронично-ревнивыми нотками:

— Как ты обещал Лиле Брик?

У меня слегка зарумянились уши:

— Хм, кгхм… Ну… Ещё известнее — на мироном уровне.

— Я тебе уже сказала, что хочу!

— Нет ну, ты пойми: любая может захотеть стать «Шамаханской царицей», но…

Гордо подняв голову, несколько надменно:

— Я тебе не любая!

Поспешно:

— Конечно, конечно… Ты — единственная, особенная и неповторимая и, хотелки у тебя — тебе под стать. Но, как реализовать их на практике?

Безапелляционно сжав губы:

— Ты — мой мужчина, ты и думай!

Обдав запахом дорогого парижского парфюма, целует и жарко дышит в ухо:

— Ты — самый умный, самый сильный и, самый смелый — ты сможешь!

И тут я «поплыл» как пчелиный воск в ядерном реакторе…

Посмотрев на часы, напряжённо-озабоченно:

— Ладно, мне пора уходить. Так что передать нашим ребятам?

— Передай нашим ребятам, что заседание продолжается! Сегодня в девять вечера, ужинаем в «Стойле Пегаса».

Обрадовано:

— Хорошо! Я забегу в «Стойло» и предупрежу маму…

Стрельнув глазками:

— …Заодно и обрадую зятем!

Пожелав удачи и поцеловав на прощанье, я закрыл за ней дверь, заварил чай покрепче и занялся размышлизмами.

* * *

Вспомнив недавний сон, про свою совсем не героическую смерть, пергаментного цвета кожу лица, открытый беззубый рот и мёртвые остекленевшие глаза… И, аж всего передёрнуло от омерзения:

— БРРРР!!!

Смотреть, как подыхаешь со стороны — чужими глазами, это очень неприятно, оказывается. Сон, был до того реалистичен — что до сих пор помню запах хвойной тайги, подтаявшей земли, чад полудизельных тракторов, и…

Вонь из собственных штанов!

«Чёрт, приснится же всякая чертовщина, — крайне раздосадовано, — да и ещё и, от второго лица»!

Так, так, так…

К чему бы это?

Предостережение? Прогноз развития событий при принятии одного из наиболее вероятных решений по выходу из критической ситуации?

После рейдерского «наезда» Погребинского (а как ещё его назвать?), вариантов у меня не так уж много и, каждый из них — я за прошедшую неделю тщательно «обсосал», отчего и пришёл в состояние крайнего песТцессизма.

Можно вернувшись из Парижа — согласиться стать заместителем Начальника Губернского отдела НКВД, а там — «плыть по течению». Или, как-нибудь подсидеть его и, самому усесться в это кресло. Карьера в карающих органах с помощью «послезнания» — вроде бы и, не так уж и плохо… Глядишь — начальником над вертухаями на Соловки назначат.

Но не для меня!

Вообще — пупырь, отметается с ходу.

Можно хоть сейчас пойти к Первому секретарю Нижегородского исполкома ВКП(б) с жалобой:

— Так мол и так, Андрей Александрович — обижают… Заступись за земляка, выдающегося инженера и изобретателя — Марксом-Энгельсом тебя заклинаю!

Тот, снисходительно похлопывая по плечу:

— Мы тут с товарищами подумаем, чем Вам помочь, товарищ Свешников! Приходите через неделю, а лучше через месяц. Нет, подождите: через месяц — я буду шибко сильно занят… Приходите через год, а ещё лучше — вообще не приходите.

Здесь, даже дело не во мне…

Предположим, Андрей Александрович проникнется моими проблемами и страстно захочет мне помочь…

Как?

Ведь, Погребинский ему напрямую не подчиняется — они могут только договариваться, как торговки на базаре.

Через кого-то, более высокопоставленного?

Жданов — «ходит» под Сталиным, а тот ещё не является кровавым тираном, одержимым маниакальной пароидальностью всех подряд гнобить за невыполнение своих приказов. Он всё ещё — на «мягких кошачьих лапах», очень осторожно подбирается к власти — как тигр к пасущейся зЁбре.

За Погребинским же, скорее всего кто-то стоит из ОГПУ — иначе он бы вёл себя поскромнее. ОГПУ же ныне — это настоящее «государство в государстве», «терра инкогнито» для стороннего и пиратская «республика Тортуга» — никому не подчиняющаяся.

Политика — это искусство возможного!

Захочет ли Сталин ссориться с этой могущественной структурой, ради Жданова — не говоря уже про меня?

Далеко не факт!

Поэтому пожаловаться на Погребинского Жданову, значит возможно — натравить на того весь этот кодляк…

Непредсказуемые последствия!

Слетит со своей должности Жданов — лишатся поддержки мои ребята из Губкома комсомола и, тогда вообще — все мои «задумки-многоходовочки», накроются медным контрабасом.

Ещё есть вариант…

Поехав в августе в Париж на Международную выставку современных декоративных и промышленных искусств», объявить себя невозвращенцем. Компьютер тоже не проблема: его в разобранном виде — можно будет переправить «за бугор» с помощью центрового финского контрабандиста Вели. Ну, а там — на паях с Иохелем Гейдлихом, используя «послезнание» (одна инфа об Великой депрессии в САСШ и социалистических реформах Рузвельта чего стоят!) и программы автоматического проектирования — создать ту же промышленную корпорацию и, лучше всего даже не в Штатах — а где-нибудь в Мексике или Канаде.

Кстати, нашим предкам — до и во время Великой Отечественной Войны, это будет как бы даже не лучше — если я им буду подкидывать кой-какие, уже готовые к употреблению «заклёпки»… Например, за бугром вполне реально начать пораньше разрабатывать пенициллин — инвестировав в открывшего его антибактериальные свойства микробиолога Флеминга и, в химиков Говада Флори и Чейна Эрнста — впервые выделивших чистый препарат.

Однако, имеется один огромный минус — перечёркивающий все маленькие плюсы: после «горячей» Второй мировой — неизбежно начнётся Холодная война и, я вынужден буду — или работать против своей страны и народа, или прикрыть «лавочку».

В конце концов, проанализировав всё — я пришёл к выводу, что все мои беды от того, что я вышел из-под «прикрытия». Слишком высунулся — то бишь и, подставился. Поэтому последним моим решением, как помнится, было такое: по возвращению из Парижа — пристроиться к кому-нибудь из известных в то время изобретателей-авантюристов и тишком попиливать «заклёпочки» за его спиной…

Да, хоть к тому же Владимиру Бекаури!

Я ему подкинул идей насчёт вундерваффлей, теперь можно напроситься реализовать их в металле. «Серый кардинал» у гениального изобретателя, официально получающего миллион рублей оклада — чем плохо?

Глядишь и, того не расстреляют и у меня — «нос в табаке».

И тут мне приснился страшный сон — показывающий, что при таком раскладе может получиться и, что-то не понравился мне «Евроазиатский Социалистический Союз». Повторение СССР — только в глобальном масштабе. Кроме всего прочего, здесь такие подводные камни: если будет выбор, население со временем свалит туда — где тепло: в Италию, Францию, Испанию… И останется Россия той, что и была в «моём» времени — с вымершими деревнями и пустеющими городами.

Хрен редьки не слаще!

И тут после столь бесцеремонного пробуждения и последующего — не менее бесцеремонного соблазнения, Елизавета мне подсказывает…

Навязывает!

…Ещё один вариант развития событий: захват власти до того — как она успеет стать «старухой». Учитывая, что ей этой весной исполнилось семнадцать лет, а в таком возрасте — «старухами» кажутся уже двадцатилетние, у меня в запасе — три года.

То есть в 1928 году, плюс-минус год — власть в России должна поменяться…

Не выдержав, я прыснул со смеху, а потом заржал как стоялый жеребец:

— БУГАГАГА!!!

Проржавшись до колик в животе, я призадумался: так, так, так…

А ведь это самое оптимальное решение!

Лизка «царствует», я правлю и особо не заморачивась — вволю пилю все свои «заклёпки», как моей широкой натуре заблагорассудится и, изредка — казню мешающих мне, путающихся под ногами.

Согласен: идея, конечно безумная — но разве мало безумных идей было реализовано за историю? Взять хотя бы осуществляющийся в данный момент «красный проект»: кто мог даже подумать в 1917 году, или хотя бы предположить — что буквально с земли подобрав власть в разваливающейся на гниющие куски стране, большевики не только продержатся больше года — но и оставят на просёр демократам ядерную сверхдержаву, способную за раз (и не раз) уничтожить всё человечество?

И в главном Елизавета права: сейчас именно такое время, когда небольшая — но решительно настроенная группа единомышленников, вполне может захватить власть и коренным образом изменить всю историю нашей страны.

Конечно, рискованно, очень рискованно.

Но не ещё ли больше рискованно — сидеть на попе ровно и, ждать когда за тобой придут «граждане в казённых пиджаках» и предъявят государственные «ксивы»?

Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!

Да и ребятишки мои…

Что-то сомневаюсь, что из-за своей гиперактивности — они останутся в стороне от событий, которые произойдут в тридцатых годах, особенно в их конце.

Ну, а Великой Отечественной — им точно не избежать!

А не получится ли так, что пожалев их — я своими же руками их погублю?

* * *

Итак, вкратце напомню историю большевизма и дам краткий дайджест происходящих сейчас в стране политических событий — очень скоро перевернувших всё с ног на голову, в политических верхах страны.

С самого своего создания, «Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков)», была по своей сути радикальным альянсом попутчиков, объединённых личностью Ленина и ненавистью к царской России:

Она состояла:

1) Центр, на три четверти состоящий из интеллигентов нерусской национальности, фанатично грезящих о Мировой революции. Они со всей энергией и страстью отдавались Русской революции, но их восприятие России — недостаточно развитой в капиталистическом отношении, никогда не было, мягко говоря, возвышенным. «Вязанка хвороста» для розжига мирового пожара — ничего больше.

2) Объединённые в комитеты по месту жительства и роду занятий рабочие массы — в основном староверческого происхождения, выходцев из многочисленных беспоповских «согласий». У этих, грёзы предков о «Царстве божьем на Земле», через призму марксизма — причудливым образом трансформировалось в мечту о построении коммунизма. Религиозный же фанатизм староверов — шедших на плаху и в огонь за свои убеждения, обратился социально-политическим.

3) Националисты левого толка с окраин Империи — клюнувшие на ленинское «право наций на самоопределение». Эти, всегда за тех — «кто побеждает» и, до поры до времени с теми — «кто кормит».

Многочисленные и непрекращающиеся «тёрки» между этими группами — были до Революции, были во время неё, были и после — во время Гражданской войны.

Но всё это, уж «быльём поросло» и нам не интересно!

Интересные для нас события начинаются с окончанием Гражданской войны — когда до сих пор послушные Центру рабочие-коммунисты, впервые дали о себе знать — требуя свою «долю пирога» и место у штурвала, после пролития океанов собственной и вражеской крови.

На IX конференции РКП(б) в сентябре 1920 года, с резкими речами против засилья интеллигентов во всех партийных структурах и органах власти, выступили партийные представители крупных индустриальных районов.

Злободневная тема имела продолжение на конференции металлистов в Москве, где раздавались протесты против «засилья евреев», против привилегий специалистам и партийным руководителям.

Вскоре после этих выступлений, была создана «Рабочая оппозиция», «визитной карточкой» которой была резкая риторика по отношению к партийному руководству, неприязнь к образованным слоям в целом и, восприятие Советской Власти — как кучки зарвавшихся интеллигентов, чуждых русскому народу.

Рисунок 2. Лидеры "Рабочей оппозиции". Крайний справа — Александр Шляпников.

Возглавивший «Рабочую оппозицию» Александр Шляпников — превратил состоявшийся в марте 1921 года Х съезд РКП(б) — в площадку по выяснению отношений между руководством партии и рабочими низами.

Тем самым, произошло знаковое для страны и партии событие — был предпринят первый штурм властного Олимпа «снизу».

Второй штурм власти «снизу», произошёл после смерти Ленина по инициативе самих «старых ленинских гвардейцев» из Центра.

Здесь такая история…

Хотя «Рабочая оппозиция» была на голову разгромлена на XI съезде РКП(б) в апреле 1922 года, она испугала руководство партии до икоты и заставила крепко задуматься…

А ведь в чём-то «Шляпников и К», были правы!

Основу идеологических конструкций любой политической партии, определяет тот социальный слой — к которому она апеллирует и, большевики не были в этом ряду каким-то исключением.

Коммунистическая партия, взявшая на себя роль выразителя интересов самой передовой части трудящихся масс — пролетариата, «могильщика буржуазии» — была рождена и существовала в условиях непрекращающегося словоблудия в его адрес.

А на поверку то, оказывается — управляет партией выходцы из местячковой интеллигенции, российского чиновничества да купечества, или в лучшем случае — разночинцев!

Где представители пролетариата?

Свои-то ладно — «поймут», а как же — международное рабочее движение?

Не потому-то ли Мировая революция, раз за разом откладывается в долгий ящик, что пролетариат развитых стран — не видит своих собратьев у штурвала первого в мире государства — осуществившего не на словах, а на деле диктатуру пролетариата?

Ой, какая зрада зрадная!

Маркс да Энгельс, небось — пропеллерами в гробах вертятся и шлют анафему за анафемой своим бестолковым последователям…

Положение посчитали настолько угрожающим для комиссарских задниц — уже приросших мясом к своим креслам в ожидании прихода Мировой революции, что их владельцы лихорадочно стали искать новую точку опоры в массах. Бонч-Бруевич, к примеру — не будь дураком, предложил в качестве таковой сектантов — баптистов, духоборов, евангелистов, хлыстов и прочих «свидетелей» — убеждая соратников в их якобы «коммунистическом» настрое и, в единстве с социально-экономической доктриной большевизма.

Однако, попал пальцем в небо!

Сектантство преобладало на Украине, Северном Кавказе и южных регионах России и, позиционировало себя — как интеллигентское движение с крестьянскими корнями.

Нечерноземная зона центра России, северные районы страны, Поволжье, Урал и Сибирь — где жизнь в некомфортных природных условиях требовала коллективных усилий и, откуда родом происходил русский (а другого, в ту пору практически не было) пролетариат — были сплошь староверческими и, к сектантству — относился крайне неприязненно, как к барской забаве.

Разница принципиальная!

Многочисленные согласия и толки староверов-беспоповцев, идеально обеспечивали идейное оформление общинных форм хозяйствования, несли принципы солидарности — выработанные вековым опытом выживания в этих регионах с весьма суровыми условиями. Такой менталитет, вполне согласовывался с простейшими азами социалистического учения.

Нелишним будет упомянуть и об ещё одном непроизвольно сложившимся обстоятельстве — благоприятствующему принятию староверами большевистского учения за своё.

Случайно или нет, но слова «большевик» и «большак» оказались созвучны.

«Большак» же, в народном понимании — это человек, имеющий авторитет, духовный наставник и неофициальный лидер. Отсюда и проистекает анекдотическая ситуация, когда народ — признавая большевиков за власть, категорически был против коммунистов.

Помните в «Чапаеве»:

«А ты за кого будешь, Василий Иванович? За большевиков, али за коммунистов?».

Кстати, насчёт самого Василия Ивановича не скажу, но вот Дмитрий Фурманов — написавший «Чапаева», происхождением из Кинешемского уезда Костромской губернии — типичного староверческого анклава.

И таких как он в русской советской литературе — больше, чем докуя.

* * *

Возможно так бы оно и тлело неизвестно сколько времени и, «перебурлив и устаканившись» — закончилось чем-нибудь хорошим… В чём лично я сомневаюсь… Но после смерти Вождя — началась ожесточённая и непрекращающаяся даже на день, драчка за лидерство. В патовой ситуации возникшей при этом, «новые люди» в партии и в её руководстве — многим тогда показались верным средством для достижения своих политических целей. И, первым на спусковой крючок «Ленинского призыва» в партию — нажал вовсе не Сталин, а «Вождь № 3» в ВКП(б) — Григорий Зиновьев, Председатель ИК Коминтерна.

Во всех своих публичных выступлениях, он требовал снять любые преграды для вступления рабочих в партию и, добился-таки своего: требования для приёма — оказались критически смягчёнными до полнейшего абсурда.

Дальше, как обычно: «думали как лучше — а получилось как всегда»!

Планировали принять в партию по «Ленинскому призыву» сто тысяч рабочих, но «стахановцы» видать — появились впервые среди партийных идеологов, а не среди шахтёров. Весной 1924 года, в РКП(б) одномоментно влилось более 200 тысяч неофитов, потом ещё… Ещё и, ещё… Пики «вступительной горячки» приходились на так называемые «Ленинские дни» — февраль-апрель каждого года, когда прием в партию стабильно находился на уровне показателя первого Ленинского призыва.

И в результате состав «ведущей и направляющей» кардинальнейшим образом изменился.

Тотчас началась ожесточённая борьба за умы и сердца вновьобращённых коммунистов.

Впереди, на лихом коне — был опять же был не Сталин и даже не Троцкий!

Прежде ленинских собраний сочинений, Гришка-Питерский — издал двадцать два(!) тома своих собственных трудов. Его сторонники раздавали бесплатно всем желающим брошюрку «История РКП(б)» и, он уж было успокоился — считая себя лидером рабочего движения, а победу в кармане.

Однако, соратники тоже не дремали.

Поднатужившись как роженица, Троцкий выдал «на гора» труд под названием «Уроки Октября», где рассказывал о себе любимом и своих огромных заслугах в борьбе большевиков за власть.

Умнее всех поступил Сталин.

Он ничего не писал, а просто надёргал набор ленинских цитат попроще — предназначенных для людей не отягощенных образованием и интеллектом. Его «Основы ленинизма» стали пользоваться большой популярностью среди вновьобращённых коммунистов — едва умеющих читать по складам, и…

И сим победиши!

В этом, в 1925 году — прошел следующий этап Ленинского призыва. А к десятилетию Революции — в 1927-м, состоится так называемый Октябрьский призыв. За эти три массовые кампании, в партию влилось более полумиллиона(!) рабочих — в результате пролетарское ядро увеличилось более чем в пять раз и, процесс станет неотвратимым.

Отправив Зиновьева под шконку возле параши, Сталин с успехом продолжил его курс на «орабочивание» большевизма. Между XV и XVI съездами (1928 — середина 1930 года) в ряды ВКП(б) вступали нередко целыми цехами и предприятиями и, партию пополнили еще свыше 600 тысяч новых членов из пролетарских слоев.

ВКП(б) оказалась перенасыщенной кадрами — плохо понимающих кто такой Карл Маркс и, какого Фридриха Энгельса ему надо… Мало того, их староверческое, кержацкое нутро — не вкусившие по эмиграциям социал-демократических истин от «ленинских гвардейцев», вылезло наружу.

Энергия старообрядцев имела жесткий протестантский характер — но была направлена не на личное обогащение — как у европейских лютеран, кальвинистов, гугенотов и прочих пресвитериан…

А на всеобщее, общинное благо!

Их народно-религиозная практика, через изменение мировоззрения — трансформировалась в практику социальную, отвечавшую староверческому менталитету, но выраженную иначе.

Они, непримиримо-враждебно настроены к любому мнению или убеждению — отличному от своего. Упорны и настойчивы в достижении своих целей и, готовы добиваться своего любой ценой. Насквозь пропитаны неприязнью к интеллигенции, включая партийную2, имеют свои понятия о справедливости и частной собственности и, хотя коллективизм впитали с молоком матери — очень далеки от чувства интернациональной солидарности с трудящимися всего мира…

Это, воистину — Всадники Апокалипсиса тридцатых годов!

Сперва радикалы — Постышев, Евдокимов, Косарев, Ежов… Они сгорели, ценой своих жизней уничтожив прослойку интеллигентов-космополитов в партии — путающуюся под ногами, а вместе с ними ещё множество народа.

Осуждаете?

История, их уже осудила — постарайтесь понять.

«Убивайте всех — Господь на небе отделит праведников-католиков от грешников-еретиков!», — не ими было сказано.

Затем, уже по расчищенному «первопроходцами» пути — двинулись более умеренные: Маленков, Булганин, Зверев, Казаков, Устинов, Первухин, Сабуров, Первухин…

Да, что там перечислять поимённо, ведь:

И ИМЯ ИМ — ЛЕГИОН!!!

Они будут фанатично, с религиозной неистовостью, по своему собственному разумению строить реинкарнацию «Царства божьего на земле» — коммунизм3.

А кто окажется у них на пути — тех свернут в бараний рог!

Сталин слово против скажет?

Свернут шею и Сталину!

Исторических свидетельств непослушания этой публики этому — так называемому «тирану», предостаточно.

* * *

Так, так, так…

Во рту уже вяжет от крепкого чая — практически чифира, а я всё продолжаю «размышлизмить».

Конечно, Лизка — баба, что с неё взять!

Волос длинный — ум короткий, одним словом.

Никто не спорит — вполне реально захватить власть «кучкой решительно настроенных гвардейцев», учитывая происходящий бардак на всех уровнях Советского государства. Но чтобы её потом удержать, при этом не сорвавшись в пропасть новой междоусобной бойни — нужна опора, если не на «широкие массы» населения — то хотя бы на их самую активную часть.

Екатерина Великая, едва успев коснуться своими кринолинами остывающего из-под задницы убиенного муженька императорского трона, как тут же издала указ «О вольности дворянству» и послаблениях тем же староверам.

Иначе, хрен бы она на нём так долго усидела — при всей своей красоте, уме и любвиобильности!

Кто у нас сейчас «самая активная часть» широких масс?

Правильно: те же самые «ленинские призывники» — в данный момент толпами вступающие в партию. Вот-вот, через три-четыре года — они преподнесут абсолютную власть Сталину и, тот теми (и принуждаемыми ими другими слоями населения) — буквально моря выроет, горы сроет и реки вспять повернёт — создавая вторую экономику мира.

Бороться с этим явлением я не могу — это как стихийное бедствие, вроде торнадо или цунами!

Значит, что?

Значит, надо приручить и поставить это бедствие себе на службу.

Как? Ну, это уже вопрос тактико-технический… Не реально, супротив законов физики — до Луны допрыгнуть, к примеру. Всё остальное — просто невозможно, а значит при определённых условиях — вполне достижимо.

Подумать надо, а прежде изучить — покамест я очень мало знаю об этих выходцах из древнеправославных «согласий», беспоповского толка.

Пока же…

Думай, думай, голова!

Так, так, так…

«Плохо одному —

Один — не воин:

Каждый толстый ему господин

И даже тощие, если двое…».

Как ты прав, мой друг Вован, «молочный брат» и просто — товарищ Маяковский!

Первым делом, нужно срочно создать нижегородскую партийную мафию, которой по зубам будет схлестнуться в подковёрных баталиях с другими — ленинградской, украинской, уральской, кавказкой и прочими «сёстрами».

Это — жизненно необходимо!

Тогда, имея такую «непротекающую крышу» — можно будет «заклёпкоманить» не опасаясь всяких там Погребинских, или ещё кого — шибко прыткого и дюже охочего до чужих ништяков.

Но главное: через Нижегородское лобби в Кремле — можно будет вплотную подобраться к высшей государственной власти, как это сделал Хрущёв через Украинскую партийную мафию.

* * *

Ближе к вечеру вернувшаяся с собеседования в Промакадемии, Елизавета бойко отрапортовала об собственных успехах и доложила об таковых же у других — за что заслужила устные поздравления, поощрительный поцелуйчик в чудесную щёчку и ласковое похлопывание по изумительной попке.

Почти все наши выпускники были готовы к поступлению в этот «рабфак» для государственной элиты страны, что не могло не радовать сердце попаданца-прогрессора.

Затем, видя на её «лице немой» вопрос:

— Я тут подумал над твоей «заявкой» и решил: в принципе — наши с тобой желания совпадают.

Хлопает в ладоши:

— Ура!

— «Ура» — будешь кричать на трибуне Мавзолея… Сейчас же слушай да мотай на ус! Нет усов? Мотай на… Ах, да… «Там» же у тебя побрито!

— Хихихи!

— Тогда просто слушай и запоминай.

Подвигается на стуле поближе и положа руку мне на колено:

— Слушаю, я вся во внимании, мой визирь…

Это было сказано так сексуально, что у меня… У меня появились посторонние мысли. С силой их изгнав, я начал:

— Знаешь, что Елизавета… Пожалуй, императрицей — тебе будет не комильфо, поэтому сразу прямо скажу — не обещаю.

— Почему?

— Слишком много геморроя для твоей прелестной попки, — щипнув за упругую ягодицу, — а тебе её надо беречь!

Вижу непонимание и объясняю:

— Сама подумай: на кой тебе это — колониальные захваты, мировые войны, хитросплетения глобальной политики? Наконец — внутренние мятежи, интриги вокруг трона и воровато-хитрожоппые вассалы с засаленнно-перхотными оседельцами — скачущие со своими трезубами и вопящие нехорошие кричалки на смеси суржика и галицийской мовы? Тебе нужны преждевременная седина и морщины?

Та, сперва уверенно:

— Ты разрулишь. Ты, будешь моим Железным канцлером — как Бисмарк!

Как уже неоднократно говорил, иногда ненароком вырвавшиеся из меня «иновремённые» словечки и выражения, аборигены цепляют враз — как ослабленный организм ковид-19.

— Я то «разрулю» — куда деваться с этой подводной лодки… Но боюсь, после этого — тебе придётся искать себе фаворита среди кавалергардов затянутых в лосины.

Смотрит недоумённо — а я, смотря вниз:

— Да, да! Подобная нервотрёпка очень вредит мужскому… Эээ… Организму. А разве то, что сегодня было между нами ночью — тебе не понравилось?

Не дав углубиться и закрепиться появившемуся разочарованию в её прелестных глазках:

— А вот королевой тебе быть — в самый раз!

Та, не раздумывая:

— Согласна! Я — королева, ты мой премьер-министр.

Вновь её целуя, я:

— А вот это — дудки! Королеву все любят — на то она и королева. А премьер-министра — издающего непопулярные, но жизненно-необходимые законы — все ненавидят. И если королева, слишком долго не меняет ненавидимого народом правителя — ненависть переходит на неё саму…

Глянув в расширившиеся глазки:

— …Ты, сама предпочитаешь быть Марией-Антуанеттой, прикажешь расстрелять меня — как Димитриоса Гунариса4 или подошлёшь идейного борца с револьвером — как к Столыпину?

Лепечет, осознав как непросто быть королевой:

— Я не знаю…

— Зато я знаю! Поэтому, предпочитаю быть у тебя просто тайным советником. Согласна?

Ответом, был облегчённый вздох и жаркий поцелуй в уста.

* * *

Когда моя гражданская супруга отдохнула, привела себя в порядок, переоделась и слегка напудрила носик, я — перестав любоваться на часы, взял её за ручку и повёл в поэтическое кафе. Туда впрочем, мы уже явились на «пионерском расстоянии», не желая афишировать ставшими «близкими» отношения.

Впрочем…

Впрочем, «шила в мешке не утаишь» — на Лизке эти «отношения» были видны, как пятна на жирафе в солнечный полдень.

Это могло увести мысли моих собеседников по предстоящему очень серьёзному разговору — очень далеко в сторону… Поэтому пришлось сперва завести мою Королеву на кухню и практически насильно накормить лимоном, отчего в зал «Стойла Пегаса» — она явилась скривившаяся, как от зубной боли.

После праздничного ужина, уже по случаю успешного собеседования, в том же составе поднялись наверх в один из служебных кабинетов. Здесь были все, кроме Мишки Барона — играющего, как известно — «сольную партию» в моей многоходовочке.

Когда расселись, я сказал:

— Ребята! Вчера была своеобразная проверка на взрослость и «вшивость»: раз вы выслушав всё это — не разбежались перепуганными тараканами, а решились со мной ещё раз встретиться и поговорить… Значит, вы — уже достаточно зрелые и сильные личности!

Приятное слово и кошке приятно!

Мои архаровцы повеселили, приободрились, приосанились и, стали задорно-уверенно друг на друга и на меня поглядывать.

Затем, я рассказал им про историю с Погребинским и, под возмущённый гул:

— У нашей «группы альпинистов» возникла вот такая проблема… Как будем её решать? У кого, какие соображения на тот счёт?

* * *

Почти не слушая тут же возникший гомон (чтоб они не предложили, будет как я скажу), я думал своё.

Чтоб что-то создавать, надо сперва подсчитать — а что уже имеется в наличие? Какие силы? С какого уровня этой «стратегии» придётся стартовать?

А в наличии имеется — не так уж и мало, зря я прежде прибеднялся, сирота казанская!

Как бы там не было — «первые шаги на дороге в тысячу ли», уже сделаны.

Когда в прошлом году Андрей Жданов стал Первым секретарём Нижегородского губернского исполнительного комитета ВКП(б), то замена «головы» — привела к тектоническим сдвигам и все губернскую «вертикаль власти». Об всех подвижках рассказывать, пожалуй не след — никому это не интересно, но Губернский исполнительный комитет комсомола (Губ РЛКСМ) — стал полностью нашим… То бишь нижегородским, в котором ульяновцы играли «первую скрипку».

«Лиха беда начало», как в народе говорится!

Ефим Анисимов в нём занял должность Ответственного секретаря, Кондрат Конофальский возглавил Отдел пропаганды — отвечающего за идеологию и комсомольскую печать, Елизавета Молчанова — Секретарь учетно-распределительного отдела, отвечающего за «учёт и контроль» кадров. Ещё пятеро ребят из Нижнего Новгорода или других уездов губернии — пришлых «варягов» не осталось от слова «совсем».

Про свой «ближний круг» я уже достаточно много рассказывал, но не помешает ещё раз напомнить.

Младший Анисимов имеет все задатки вождя: яркий, харизматичный лидер — которому его сверстникам хочется подражать и повиноваться. Именно такими, по моему мнению, были выдающиеся полководцы — за которыми шли буквально в огонь и в воду.

Правда, за ним нужен глаз да глаз…

А не то получится какой-нибудь Батька Махно нижегородского разлива.

Ещё двое прирождённых лидеров и организаторов из Нижегородского Губкома РЛКСМ — хотя и уровнем возможно пониже: парень из Ардатова Павел Керженцев — правая рука Ефима по «Ударным комсомольским отрядам по борьбе с хулиганством» (УКО) и нижегородец Николай Бородин — лидер движения «Ударные комсомольско-молодёжные строительные отряды» (УКМСО), или с моей лёгкой руки — «Красные бригады»…

Старший сын Клима — Касьян Крынкин, ныне Секретарь Ульяновского волостного исполкома комсомола — также прекрасный организатор и авторитетный лидер, кроме этого — имеющий задатки хорошего хозяйственника. Тоже, очень далеко пойдёт — особенно если ему помочь словом и делом.

Наш Брат-Кондрат — руководитель пропаганды Нижегородского Губкома РЛКСМ Кондрат Конофальский — острый аналитический ум и природный дар полемики, могущий кого угодно — подвигнуть на что угодно. Причём, «идеологически верно» это обосновав — что, весьма немаловажно в эпоху митингов, собраний и дискуссий. Мы с ним регулярно, по любому поводу полемизируем в прессе и, за нашими «срачами» — электорат следит с не меньшим интересом, чем за «реалити-шоу» по «ящику» в двадцать первом веке.

А в публичных спорах рождается что — угадайте с трёх раз?

Нет, отнюдь не истина — общественное мнение!

А что такое «истина», спросите?

Истина, это то, что выгодно в данный момент.

Цинично, зато логично и реалистично.

При Кондрате Конофальском — уже образовался целый штат пропагандистов-лекторов, каждого из которых — мы с ним подбирали буквально один к одному, как бриллианты к императорской короне. Конечно, всё в самом-самом начале — ещё учить и учить и, набираться опыта… Но думаю годика через два или три — я буду иметь, как минимум семерых «докторов Геббельсов».

В хорошем смысле этого слова, конечно.

Всё выше сказанное, можно увеличив в полтора-два раза — отнести к близнецам Ваньке да Саньке Телегиным. Хоть они и самые младшие — но по своей харизме, к примеру — возможно, переплюнут всех вместе взятых.

Но лишь в том, что касается военного дела и всяких стреляющих железяк!

Ко всему остальному они холодно-равнодушны, как любители забойных производственно-заклёпочных фантастических произведений — к дремучему славянскому фэнтази — с магами, гоблинами, гномиками и эльфами-гомосеками.

За ними стоят две ульяновские «футбольные» команды, которые так и называются «Ванькины» и «Санькины», численностью каждая — как бы уже не в стрелковую роту. Такие же фанаты военного дела, прирождённые бойцы — как и их предводители.

К тому же, они не по-советски дисциплинированы, хорошо вымуштрованы — сперва мной, а затем руководителем «кружка любителей военного дела» — Борщёвым (Слащёвым) Яковом Александровичем.

Отдельно, надо сказать про Ксенофонта Мартьянова — обладающего бойким языком и острым пером…

Этого, «сверхкоммуникабельного» — уже двадцатилетнего парня из ульяновских комсомольцев «второго потока», нашёл Михаил Гешефтман — когда по моему распоряжению создавал службу безопасности. Познакомившись поближе, я оценил его дарования и спрогнозировав потенциал — назначил Главным редактором специально созданной под него первой волостной газеты «Красный глаз».

Цель понятна, да?

Во-первых, он с группой сотрудников — снял с меня большую часть забот-хлопот о работе с «большой» прессой.

Во-вторых, через этот печатный орган — создаёт вполне определённое общественное мнение в Ульяновске и его окрестностях, благоприятное моим начинаниям.

В-третьих, его многочисленные рабкоры и селькоры — суют всюду нос и, добывают для меня информацию — кто, чем дышит в нашей местности и, не замышляет ли он чего нехорошего…

В общем понятно, да?

А всякие подробности, тонкости и нюансы — бесчеловечно скучны и никому не интересны.

* * *

Знаю, кто-то скептически спросит:

«А как эти ребята-комсомольцы, большинство из которых даже не достигло восемнадцатилетия, могут создать «партийную мафию» — могущую стать вровень с ленинградской или украинской?».

Согласен!

Конечно, товарищ Жданов уважает Ефима — как лидера вполне конкретной и, главное — дружественной силы, любит побеседовать с Кондратом по вопросам марксизма и флиртует с Елизаветой… Конечно, «отряды по борьбе с хулиганством» навели порядок в Нижнем Новгороде и в нём теперь безопасно гулять даже ночью… Конечно, «Красные бригады» снизили жилищный кризис в городе и, в него теперь всё чаще и чаще — стали переезжать даже москвичи и питерцы…

Но всего этого бесконечно мало, скажите, для создания партийной мафии.

И, окажитесь совершенно правы. Нужно:

ПОЛИТИЧЕСКОЕ ВЛИЯНИЕ!!!

Возможность снять или поставить на какой-нибудь высший руководящий пост своего человека, то есть.

Ну, во-первых, ещё раз повторюсь — «процесс пошёл», хотя пока я нахожусь в самом его начале, сделав первые несколько шагов.

А во-вторых…

«Кадры решают всё!».

Кто сказал…?

…А вот и не угадали: в этой реальности — первым эту фразу произнёс я!

Созданная мной система отбора кадров примитивнейше-простая — как всё гениальное и, придумана вовсе не мной — а всей историей цивилизованного человечества.

Если достигший четырнадцати лет молодой человек вступил в «Ударный комсомольский отряд по борьбе с хулиганством» (УКО), или в «Ударные комсомольско-молодёжные строительные отряды» (УКМСО), часто ещё называемые «Красные бригады» — значит, он уже обладает некими психико-личностными характеристиками.

По крайней мере, он стремиться чего-то добиться в жизни, хотя бы той же карьеры — а не просто плыть говном по течению!

А дальше уже от человека зависит — кто и как себя проявит и, у кого какие проявились задатки.

Примерно так было в средневековой Японии: практически любой крестьянин или ремесленник мог поступить в самураи — а там уж, как повезёт…

Мог ещё на «кастинге» головы лишиться, а мог и до сёгунов дослужиться.

Но абсолютное большинство — предпочитало оставаться крестьянами или ремесленниками, так безопасней.

Наскоро подготовленная мной Елизавета Молчанова, наскоро подготовила группу методистов — наскоро производящую по специальным тестам профессиональный отбор. Конечно, система отбора в целом изрядно сырая и, действует с огромными погрешностями…

Но действует!

Времени ждать чего-то более совершенного — у меня нет, от слова «ваще». Под лежащий камень вода не течёт, молодость — единственный недостаток у человека, который проходит сам по себе, а мастерство и опыт придут с годами.

Тех юношей и девушек, у которых «руки золотые» с умной головой «дружат» — Елизавета направляет в технические училища Ульяновска, на курсы профессионального обучения при «ОПТБ-007».

Тех, кто любит возиться с детьми — в наше педагогическое училище.

Тех, кто любит хорошенько подраться — в «Школу подготовки и переподготовки рядового и комсостава транспортной и ведомственной милиции» — (ШППРМКТВМ). В просторечье — «Полицейская академия». «Самые-самые» из них — в «Группу экспедиторов специального назначения имени товарища Вагнера», иначе — «Спецназ».

Там изнурительной муштрой, им привьют любовь к дисциплине, выбьют из головы лишнюю дурь и на её место — вобьют чувство долга.

Парень мечтает о карьере военного?

К великому моему сожалению, к созданию «Фрунзевки» — «Ульяновского начального военного училище имени Фрунзе» (УНВУ) по подготовке младших командиров и технических специалистов для РККА, ещё даже и не приступали… Из-за позиции «верхов».

Однако, как известно — имеются руководимые Борщёвым (Слащёвым) Яковом Александровичем две «футбольные» команды, где желающие могли изучать военное дело вместе с фанатами этого дела — Ванькой да Санькой.

Для желающих стать лётчиками — имелся Ульяновский аэроклуб, для юных шоферов — недавно открытая автошкола… Радиокружок, спортивные секции… Театр рабочей молодёжи, изостудия, физико-математический, музыкальный, литературный класс… Многочисленные курсы…

Всё, что душа желает!

Самое пристальное внимание я уделял будущим управленцам. С каждым, кто имеет хоть малейшие задатки руководителя — при первой же возможности, занимаюсь сам в созданной при «Отделе главного технического консультанта» группе «Научной организации труда».

* * *

Про Елизавету Молчанову — отдельная песТня!

Ещё в прошлом году, глядя на первые успехи Елизаветы на новом для неё поприще, я спросил у неё:

— Ты знаешь, голуба моя, как проверяет своих управляющих на соответствие занимаемой должности Форд?

В те годы, имена Фредерика Тейлора и Генри Форда были на слуху у всех советских людей, имеющих хоть какое-то отношению к производству и управлению. Поэтому, она с крайней заинтересованностью:

— Нет, не знаю — но не отказалась бы узнать…

— Время от времени, он отправляет их в отпуск и затем внимательно наблюдает, как идут дела в их отделах. Если ничего не меняется — направляет руководителя на повышение. Если становится хуже — отправляет на учёбу. Ну а если эффективность подразделения без начальника увеличивается — безжалостно увольняет.

Лиза, аж в ладоши захлопала от восторга:

— Это, он здорово придумал!

— Я тебе это не просто так рассказываю — а с тем, чтоб ты устроила в своём секретариате такие же порядки.

— А как это сделать?

— Первым делом, не надо бояться назначать в свои заместители умных людей с характером.

Вот на этом, возможно и споткнулась советская система управления: начальники больше всего на свете боялись, что их «подсидят» и уровень менеджеров «IQ» во властных кабинетах — с каждым поколением падал.

Лиза была девочкой умной, такую ситуацию просчитала на счёт «раз», тут же задав встречный вопрос:

— А как сделать, чтоб «умный заместитель» — да ещё «с характером», не подвинул меня?

— Для этого, ты должна создать в коллективе корпоративный дух. Внушить, что «вверх» — разумней и легче двигаться вместе. И главное: самой не бояться уступить своё место более способному — во имя достижения общей цели.

Вот последнее то условие и есть — самое-присамое трудное…

Но, по-моему глубокому убеждению — вполне достижимое при желании.

Лиза молодец!

Конечно, не без моих подсказок и «методичек», не без сбоев — но она смогла так организовать работу Губисполкома РКСМ, что могла неделями и даже иногда месяцами не появляться на работе — гостя например, у мамы в Москве, занимаясь делами поэтического кафе «Стойло Пегаса», любимым изобразительным искусством…

Или, по моему заданию — поддерживая дружеские отношения с товарищами военными, с которыми она познакомилась на «Вернисаже» весной прошлого года.

Например, этой весной она побывала в Питере в гостях у Бориса Михайловича Шапошникова — только что назначенного Командующим Ленинградским военным округом.

* * *

Вполуха выслушав предложения своих ребят из «ближнего кругв», из которых дельных было только два. Остальные, суть проявления юношеского максимализма, типа:

«А давайте переломаем (как вариант — выдернем) товарищу Погребинскому ноги!».

Елизавета загадочно молчала и, оттого — казалась самой умной, а Главный редактор «Красного гласа» Ксенофонт Мартьянов, высказал вполне дельную и главное — идентичную моим замыслам, идею:

— Предлагаю начать с того, чтобы через рабкоров собрать всю «подноготную» про этого Погребинского и его людей. Где родились, кто родители, происхождение… Где работали и чем занимались до Революции и Гражданской войны и после… Потом видно будет что делать.

Ефим Анисимов, первым делом же — напомнил мне и присутствующим:

— Серафим! Помнишь, каким мы тебя в первый раз увидели в том сарае-гараже? Помнишь, каким ты в первый раз увидел нас?

Переведя взор на свою «августейшую половинку», я:

— Помню… У Елизаветы объём груди был значительно меньше.

Когда все проржались — не исключая виновницы «торжества», здесь же все свои и, тот продолжил:

— Когда мы познакомились, ты носил старенькие ботиночки с выцветшими обмоточками, а мы так вообще ходили босиком…

Преувеличивает, конечно. Босиком, из той нашей компашки — ходили лишь Домовёнок, да Ванька с Санькой. Но в целом всё верно: все мы имели вид довольно непритязательный.

— …Когда ты взялся за ремонт убитого в хлам «Бразье», тебя за глаза называли «контуженным» и вертели у виска пальцем. Помнишь, как в тебя мелюзга камнями бросала — как в деревенского дурачка?

— Было дело, согласен.

Обведя руками всех присутствующих, он:

— А мы как увидели в первый раз — так сразу в тебя поверили, подошли, прогнали мелких и предложили помочь!

По всему ему виду, было заметно, что он сам искренне верит в то, что несёт… Вот так и рождаются «городские легенды».

Как мне доподлинно известно от «третьих лиц», Ефим тогда предложил со скуки:

«Давай пойдём посмотрим на «контуженного» и если что ему наваляем?».

И, никто, сцука, не отказался!

Ну, а потом я увлёк их перспективами самим покататься за рулём после ремонта этого уёб… Убоищного детища французского автопрома и, как это часто бывает — общее дело нас сдружило…

Да, это уже не важно!

Меж тем, возбуждённо соскочив с места, Ефим Анисимов продолжил:

— Тогда, ты составил план и мы стали действовать. Все вместе, группой, дружно — все как один! А потом, ты составил другой план и позвал нас на битву с хулиганами — мы все, как один приехали в Нижний и загнали их под плинтус как класс буржуев! Потом, ты вновь составил ПЛАН(!!!) и позвал нас строить доступное жильё для нижегородцев… И снова у нас с тобой всё получилось!

Подняв ногу обутую в новенькие берцы артели «Красный лабутен», он её продемонстрировал — как будто свои никто не видел:

— И теперь посмотрите — кто мы! Как мы одеты, во что обуты, где и на каких должностях сидим и, с какими людьми общаемся!

Потом, обращаясь ко мне:

— И, что? Всё это кошке под хвост?

Я промолчал, а вместо меня, из-за его спины, дружно:

— Нет, ни за что!

Умный парень и понимает: двинуться дальше без моих «планов» — в группе «альпинистов» или без неё, ему — будет весьма и весьма затруднительно.

Получив поддержку, от имени всех обращается ко мне:

— Серафим! Составь план и, мы все вместе — преодолеем и Погребинского!

После непродолжительного раздумья при хрустально-звенящей тишине, как будто окончательно решившись, встаю и пристально-внимательно оглядев всех — я делаю отмашку рукой, как посылая в атаку:

— Хорошо! Будет вам план. А пока надо сидеть тихо как мыши под веником, собирать информацию и ждать моего возвращения из Парижа.

Напоследок, твёрдо прямо глядя в глаза Ефиму:

— И помните, парни: Серафим обязательно вернётся и каждому воздастся по делам их!

* * *

Когда пришли домой, усадив напротив себя за стол Елизавету:

— А сейчас я хочу поговорить с тобой.

Ей, предстоит совершить самое главное в моих задумках, поэтому разговор был сугубо индивидуальным.

Та, с готовностью:

— Хорошо, давай поговорим… А о чём?

— В первую очередь о тебе, Лиза. Знаешь, что ты — самая главная в Нижегородском Губкоме комсомола?

Та страшно удивилась, при этом слегка негодующе надув губки:

— Почему же? Я всего лишь занимаюсь канцелярщиной — «перекладываю» папки с личными делами комсомольцев с одного места на другое. Никто из ребят не хотел этим заниматься и, заранее сговорившись — они на общем собрании выдвинули мою кандидатуру и дружно проголосовали… А потом хихикали за моей спиной — я разве не слышала?

Я не стал ей говорить, что по сути — она заняла в нижегородском комсомоле то место, которое в партии в целом — ныне занимает набирающий политический вес Сталин.

Ещё возомнит о себе что!

Целую её в гордый аристократический лобик:

— Моя Королева! Ты теперь — вершительница судеб. Ибо ты можешь по каким-либо своим пристрастиям одну «папочку» с личным делом положить на стол перед Ефимом, а другую — задвинуть куда-нибудь подальше в самый тёмный угол, чтоб она сто лет на глаза ему не попадалась.

Кстати, я всем ребятам говорил о важности кадровой работы и, в первую очередь лидеру «группы альпинистов» — Ефиму Анисимову… Но, что-то пока не дошло-зашло.

Эх, молодость… Шашки наголо, вперёд — у всех на виду!

Вот, смотрите-любуйтесь — какой я на митинге, во что одет, как и о чём говорю…

Впрочем, и такое нужно, согласен.

Лиза насторожилась:

— Зачем, скажи, мне это делать? И что за «пристрастия», такие?!

— А это, детка, называется «политическая борьба». Ты можешь «своих» людей поднимать наверх, а «чужих» — топить. Только это надо делать очень осторожно — «порционно» так сказать, чтоб никто не мог сложить все плазы головоломки воедино и разгадать ребус… Понять, что происходит в целом — хочу сказать.

Так откровенно, я ещё ни разу не говорил никому из своих ребят! Но, девочки взрослеют раньше мальчиков — ей уже можно.

Довольно искренне возмущается:

— Это получается за спинами своих друзей плести какие-то козни? Интриги?

Пожав плечами, как будто об довольно обыденном делом:

— Они же за твоей спиной уже устроили одну «кознь», сама ж только-только жаловалась? Тем более, эти «интриги» могут быть не вредными для ребят — а наоборот, для них очень полезными. Всё от тебя зависит!

Задумалась:

— Конечно, мне моя «la maman» говорила, что за вами — мужчинами, надо всегда присматривать — как за маленькими мальчиками… А это не будет подло?

Вздыхаю тяжело:

— Эх, молодая ты ещё — наивная как кукла Барби с «автоматическими» глазищами… Ну, ничего: я тебя научил сушить мозги ухажёрам — научу и вертеть политиками. И первым делом запомни, моя девочка: таких понятий, как «подлость» или «предательство» — в политике не существует!

Широко раскрыв глаза, она:

— А если эта подлость или предательство будет в отношении тебя, Серафим?

У меня в груди что-то ёкнуло и сжалось, как от предсказания судьбы цыганкой… Но довольно бодренько, нравоучительным тоном:

— А это смотря в каких целях, моя Прелесть! Если в своекорыстных, то просто — подлость и предательство… А если в общественных интересах, то — политическая необходимость.

Помолчав, дав ей осмыслить свои слова, затем:

— Но, это всё так — лирика! А теперь давай поговорим серьёзно… Как королева со своим тайным советником в кулуарах.

У той — прямо огонь во взгляде, искры из глаз:

— Давай!

— Тебе, придётся тоже хорошенько поработать, ибо в отличии от екатерининских времён — в нашей стране было объявлено равноправие полов и, ты ещё пока не издала указ его отменяющий.

Посерьёзнев:

— Да, я это понимаю… Я не собираюсь сидеть принцессой на горошине! Что я должна делать?

— По возвращению в Нижний Новгород, кроме выполнения своих основных обязанностей в Губкоме, ты должна создать шестимесячные курсы подготовки секретарей-референтов и, к этой зиме — успеть подготовить хотя бы пять, а лучше — десять таких офисных работников.

В ужасе округлив очи:

— Да как же я создам курсы подготовки, если я даже не понимаю — что это такое?!

Тоном, не допускающим ни малейших возражений:

— Методичку я тебе «скину» из Ульяновска, с профотбором по психологическим тестам ты справишься сама, а что такое «секретарь-референт» и для чего он нужен — я тебе сейчас расскажу…

* * *

У большинства людей (даже в «моё» время, не говоря уже про хроноаборигенов) сложилось мнение, что обязанности секретаря заключаются лишь в умении варить кофе, печатать на пишущей машинке, отвечать на телефонные звонки и…

И «раздвигать» ноги перед шефом — чего уж там!

Конечно, если секретарь — симпатичная особа, с ногами «от ушей».

Всё это далеко не так, если к слову «секретарь» через чёрточку приписать слово «референт».

Смысл — абсолютно меняется!

Секретарь-референт — это первый помощник руководителя, его «правая рука» и даже «лицо».

Секретарь-референт, имеет самый широкий доступ к конфиденциальной информации предприятия или организации, осуществляет подготовку необходимых документов, обеспечивает их прием, учет, регистрацию и контроль исполнения информационно-справочное обслуживание и хранение документной информации… Он контролирует качество подготовки, правильность составления, согласования. Наконец, утверждает документы — представляемых на подпись руководству

Рисунок 3. Секретарь-референт — шестирукая богиня менеджмента.

Достаточно обязанностей для одного человека?

Нет!

Это, только то — что касаемо делопроизводства.

Секретарь-референт, специалист не только по секретарскому делу — но и в области деятельности фирмы, который может самостоятельно принимать некоторые решения.

Секретарь-референт всегда на виду — в центре общения с руководством, коллегами, клиентами. Он ведёт деловую переписку, осуществляет прием посетителей, отвечает и ведёт учет телефонных звонков, осуществляет связь между отделами предприятия…

Наконец (очень важно!), готовит доклады своего шефа вышестоящему начальству.

Но главное предназначение секретаря-референта — освобождение своего начальника от текущей работы, чтобы дать ему возможность сосредоточиться на решении основных вопросов деятельности предприятия, благодаря чему он может максимально сконцентрироваться на выполнении своих профессиональных задач.

От секретаря-референта прежде требуется — врождённая коммуникабельность, культура общения, пунктуальность и аккуратность. Очень желательно владения навыками работы на пишущей машинке и владения иностранными языками…

Но необязательно.

Остальное приобретается на практике в течении профессиональной деятельности.

Конечно, на шестимесячных курсах профессионала не подготовишь… Однако, это как в армию — вооружённую лишь однозарядными винтовками, стали поступать первые — пока ещё довольно-таки примитивно-хреновенькие…

Но пулемёты!

Вся существующая тактика, тут же летит к чертям и создаётся новая.

Хороший, способный и опытный секретарь-референт — буквально на вес золота!

Вспомним Александра Поскрёбышева, исполняющего эту должность при Сталине с 1928 по 1952 год.

Лиза была девочкой умненькой, буквально всё схватывала на лету и, сразу же въехав в тему, задаёт вопрос «в лоб»:

— Это, значит к каждому большому начальнику — ты хочешь приставить своё «второе я»?

— Примерно так, моя девочка, — целую её в лобик, — вот только говорить это кому-нибудь другому, даже своим ребятам — категорически нельзя…

Нажав на носик пальцем, строго:

— …В их же интересах нельзя, моя Королева!

Вспомнив про сталинские «Основы ленинизма» — зашедшие «на ура» вновьобращённым коммунистам из безпоповцев, спрашиваю:

— И ещё… Лиза, я тебя как художник художницу спрашиваю: ты умеешь рисовать комиксы?

— «Комиксы»? А что это такое?

— Ну, вот — в Шамаханские царицы собралась, а что такое «комиксы» не знаешь. Сча, я тебе расскажу — подставляй свои августейшие ушки…

Опять же: ей самой их рисовать, вовсе не обязательно. Кругом полно юных талантов и их надо привлечь и максимально задействовать.

Ещё через день мы всей пёстрой компанией выехали — кто в Нижний, а кто в Ульяновск. Кроме Миши, конечно: он остался поступать служить в «Дивизии особого назначения (ДОН) при Коллегии ОГПУ».

Перед отъездом, встретил его и, небрежно объявил что планы меняются:

— Барон! «Наверху» там что-то напутали, а потом разобрались и извинились от имени Архангела. Моя «командировка» продляется — поэтому, я ещё поиграюсь с вами в этой песочнице…

В глазах того пляшут весёлые чёртики:

— Ага, понял! И какова моя задача в связи с изменившимися обстоятельствами?

— …Твоя задача прежняя: ты страхуешь нашу группу со стороны и одновременно — являешься резервным игроком. Ну, мало ли что…

Посмотрел вверх:

— …Ибо, все мы под «ним» ходим — даже ангелы.

— Понял, Серафим.

— Тебе кстати, что из Парижа привезти?

— Ну… Если будет возможность — «шпалер» побольше.

* * *

Меж тем «реальная история» идёт-течёт своим чередом — никаких изменений из-за своего вмешательства я пока не заметил.

В феврале 1925 года, была образована Каракалпакская автономная область — радость то, какая…

Обписцаться можно!

В марте вступил в должность президента Штатов Калвин Кулидж, чья инаугурация впервые была транслирована по радио. Ликую вместе со всем американским народом, ибо через Иохеля Гейдлиха — должен заработать на этом событии изрядное количество зелёных «шелестелок». Вопрос лишь в том, захочет ли он со мной ими делиться, чтоб заработать на следующих «прогнозах»?

Думаю, человеческий разум всё же возобладает над зоологической жадностью. Я ж обещал сделать его самым богатым президентом Америки…

Не уж, соскочит?

НЕ ВЕРЮ!!!

В СССР был принят закон об обязательной военной службе, а в Поднебесной скончался Сень Ятсен — руководитель китайской националистской партии Гоминдан…

Да и, как говорится — хунь с ним.

В апреле, Царицын переименовали в Сталинград…

Надо сказать, Иосиф Виссарионович — вовсе не был оригинальным и даже слегка «тормозил». Славный град Елисаветград обозвали «Зиновьевском» на год раньше, а Гатчину — «Троцком», даже на два.

В апреле же, Чувашская автономная область стала Чувашской автономной республикой — политика национального размежевания «он-лайн», а в Веймарской Республике — президентом стал небезызвестный Гинденбург.

В мае, в братском ряду республик пополнение: в СССР были приняты Туркменская и Узбекская ССР, а в Сибири образован Сибирский край. В Москве вышел первый номер газеты «Комсомольская правда», а в китайском Шанхае — расстреляна демонстрация…

В июне в Крыму, в том который «наш» — а не украинский, был открыт пионерский лагерь — будущий «Артек», а в Женеве все заинтересованные стороны подписали Протокол о запрещении применении на войне отравляющих боевых газов.

* * *

Не все газетные известия были столь радужно-приятными для меня.

Не угомонившись на мототелеге, уже знакомый нам некто Осинский в авторстве с неким Сорокиным, в следующей своей разгромной статье — прошлись-проехались «блицкригом» по советскому тракторостроению.

Под удар попал Коломенский машиностроительный завод — так и сумевший освоить производство шведского трактора «Аванс», завод «Возрождение» в Марксштадте — делающий «Карлик» Мамина, завод в Кичкасе — выпускающий «Запорожцы», Харьковский паровозостроительный завод и завод «Аксай» в Ростове-на-Дону…

Ну и «Акционерное Общество Российского Среднего Машиностроения» — являющееся, главной мишенью для критики.

Если первых обвиняли в убыточности и отвратительном качестве выпускаемой технике, то АО «Россредмаш» — в нецелевом использовании предоставляемых «Госбанком» кредитов. Приводились дичайшие, буквально невооружённым взглядом заметно — высосанные из какого-то вонючего «отростка» случаи. Председателя Совета директоров Дыренкова — прямо и в открытую называли жуликом и казнокрадом.

Наоборот, похвальбы удостоился завод «Красный Путиловец» — выпускающий (скорее — собирающий, в этот период) по лицензии американские «Fordson».

Подключившиеся к первым двум «тяжеловесы» — Пятаков, Преображенский и примкнувший к ним некто Ганецкий (кто такой, почему не знаю?), в наглую лоббировали интересы заокеанского бизнеса, требовали прекратить «кустарщину» и, на всех вышеперечисленных предприятиях — объединённых в единый синдикат, производить только заморские трактора, по приобретённым лицензиям.

Правда, статья была опубликована не в «Правде» — извиняюсь за тавтологию, а в «Крестьянской газете».

Стало быть от Николая Бухарина — официального «отца-основателя» проекта, толк всё же есть!

Ведь, это он являясь главным большевистским идеологом — курирует «Правду» и другие печатные органы коммунистической партии. А раз так — глядишь и пронесёт нас с Дыренковым.

В этот раз, никакой тоски зелёной, уныния и желания бросить всё и свалить куда подальше. Только холодная, веселая ярость:

— Ну, сцуки, держитесь! Доберусь я до вас, дай только срок — и вдоволь поизгаляюсь.

Глава 2. Так что же ты хочешь?

По большому счёту, мало будет получив поддержку у самой активной части населения — у перешедших в большевизм староверов-беспоповцев, руками «кучки гвардейцев» захватить и удержать власть в стране.

Без коренной переделки государственного устройства и общества в целом, это всё вновь кончится каким-нибудь очередным Лысым «Поп-корном» в вышиванке, а то и сразу — «Горби-Меченным», после того, как мы с ребятами — «уйдём» естественным путём, так сказать.

Да и не надо даже так далеко заглядывать в будущее!

Конечно понимаю — у каждого свои «тараканы» в голове и, я уважаю чужое мнение…

Но по моему глубокому убеждению: СССР не спасти ни от фатальных неудач 1941 года, ни от бесчисленных жертв ими вызванных — если его не переформатировать коренным образом.

А для этого нужно спасти НЭП!

Надо заставить развиваться экономику страны в многоукладном формате — а не в государственно-капиталистическом, как это происходило «в реале».

А для этого надо, чтоб все без исключения граждане страны — «сверху донизу», увидели реально-положительные изменения в своей жизни и связали их с НЭПом.

Нужно чтоб «Новая экономическая политика» — дала народу доступное жильё, рабочие места, дешёвое продовольствие и товары народного потребления…

Ну и «зрелища», конечно, куда же без них!

Правящей же элите — требуются прежде всего деньги и, не только для каких-то своих — сугубо элитных понтюшек. У неё своя сверхзадача, чтоб остаться именно элитой страны — а не очередным пополнением нищей эмигрантской братии по Парижам да Харбинам.

Для этого жизненно необходимо осуществить индустриальную модернизацию страны — позволяющую перевооружить армию, чтоб в свою очередь — не так нервно реагировать на всякие там «ультиматумы», а при удобном случае — отбить своё у расплодившихся после развала Российской Империи «шакалов Европы», наглеющих при виде слабости бывшей метрополии.

Ну и в общем для всех — надо коренным образом поменять общественное мнение, прекратив «разруху в головах».

И надо отчётливо понимать: одно — «цепляет» другое!

К примеру, выполнение жилищной программы — способствует общей занятости населения, пополнению государственной казны и положительным переменам в общественном мнении по отношению к НЭПу.

* * *

Совсем чуть-чуть скучной политэкономии и истории — чтоб понять «дилемму», как «лист перед травой» — передо мной ставшую летом 1925 года, когда я довольно отчётливо понял что я могу, чего я хочу и как это сделать…

Поэтому такая информация для понимания моих дальнейших действий не помешает.

Как и все другие воюющие страны, Первая мировая война заставила Правительство царской России (правда, сделано это было уже слишком поздно) ввести нормированное снабжение населения продуктами питания. Трудно это хоть как-то адекватно объяснить, но почему-то российские марксисты-ортодоксы увидели в этом вынужденном решении при экстремальной ситуации обнадёживающие ростки нового общественного строя — «коммунизма». Поэтому, сразу после Октябрьской революции (или переворота — кому как угодно), взявшие власть большевики такое положение дел развили до полнейшего абсурда. Они запретили все виды торговли, а принудительно изъятое у крестьян продовольствие стали бесплатно распределять в городах пайками — как и ширпотреб с национализированных частных оптовых складов. Сделали бесплатными жильё, коммунальные услуги, медицинское обслуживание, ясли и детские сады, среднее и высшее образование, проезд на всех видах транспорта. Свершив всё это, марксисты-догматики решили, что произошёл мгновенный скачок в будущее и, так и назвали новое общественное устройство — «коммунизм».

Правда, совесть у них всё же была, поэтому новые властители России не преминули поставить впереди названия уточняющее слово «военный». Таким образом, этот исторический период и получил широкую известность, как — «Эпоха военного коммунизма».

Здесь, надо расставить все точки над «ё»:

Если смотреть на историю непредвзято, судить трезво и называть вещи своими именами — то приходится признать: большевистская партия создавалась в суровых условиях подполья, с единственной задачей — захват и удержание власти. Отсюда и строгая организационная структура РКП(б), жесточайшая дисциплина в ней и безоговорочное подчинение для всех её членов.

Нет, я ни в коем разе не осуждаю, я лишь констатирую имеющийся исторический факт. Да, к тому же зададим себе вопрос:

А для чего же тогда ещё создаются политические партии? Для чего они так или иначе, всеми доступными способами борются за власть?

Среди возможных, предвижу такой ответ:

— Чтоб осчастливить народ своим мудрым правлением…

БУГАГАГА!!!

Да вы, батенька — альтернативно одарённый!

Любая(!) правящая элита ВСЕГДА(!!!) строит государство за счёт народа — но не для народа (!), а для себя любимой. Другое дело, что если элита достаточно умная и обладает необходимыми ресурсами (добытыми к примеру — грабежом других элит в результате войн, или других народов — в результате колониального грабежа), то она это делает так — что народ сам заинтересован напрягаться-строить государство для элиты.

Ведь, если к корове с лаской — удои у неё больше. Но при этом она, отнюдь не перестаёт быть дойной коровой.

Думаю, аллегории достаточно ясны.

Но вот власть в результате переворота (революции) захвачена и в результате победоносной Гражданской войны, удержана. Следовательно, цели — которые изначально ставило перед собой и партией её руководство, достигнуты.

Что дальше?

А, дальше оказалось, что вместо «большого скачка» в светлое будущее — страна оказалась стремительно летящей в пропасть, в результате столь смелого эксперимента. Не действуют (почему-то!) постулаты и догмы одного бородатого европейского кабинетного теоретика — жившего в середине прошлого века, в реальной России начала века двадцатого.

Как и многие творцы мировых идеологий до них (думается и после!), последователи Маркса столкнулись с непреодолимым генетическим фактором: возможности каждого отдельного человека — строго лимитированы, а вот потребности — нет.

Мы всегда хотим большего, чем можем реально достичь!

Если, якобы победивший «гегемон» — вселённый в буржуйские квартиры, ещё мог за продуктовую пайку создавать видимость хоть какой-то трудовой активности (но чаще разбегался по деревням в поисках пропитания), то экономика — без денег, торговли и частной инициативы работать отказывалась. Крестьянин, лишённый в результате изъятия по продразвёрстке «излишков» хлеба — хватался за вилы или элементарно вымирал с голодухи, промышленность встала, транспорт еле дышал.

Да к тому же на всех пролетариев — буржуйских «дворцов» категорически не хватало (да и те вскорости превратились в хижины-руины), ширпотреб на национализированных складах быстро закончился, хавчик куда-то стремительно исчез и, гегемон принялся отчаянно бузить.

Оказавшись вместе со всей страной на грани краха, большевикам пришлось забыть про «светлое коммунистическое будущее» и, вернувшись с небес на грешную Землю — объявить об переходе к так называемой «Новой Экономической Политике».

Отсюда и название следующего знакового периода в истории нашей страны — «Эпоха НЭПа».

Восстановив в правах торговлю, отменили продразвёрстку — заменив её обычными налогами. Чуть позже, вместо натуральной оплаты труда ввели денежную и разрешили частным лицам создавать, покупать или брать в аренду промышленные предприятия, открывать магазины, рестораны и кафе. Чтоб восстановить лёгкую, добывающую и тяжёлую промышленность, решили передать соответствующие предприятия в концессии иностранным фирмам — понадеявшись на иностранные инвестиции.

* * *

Сперва, НЭП казалось бы ожил экономику страны.

К середине двадцатых годов, в целом восстановилась промышленность и сельское хозяйство, а покупательная способность населения выросла примерно в полтора раза по сравнению с 1913 годом…

Но были и проблемы, да ещё и какие!

По совокупности объективных и субъективных факторов, вся эпоха НЭПа — как сеть рыбака из ниток и «дырок», соткана из конфликтов и противоречий.

Коммерческие отношения трестов и синдикатов, сверху административно регулировались главками ВСНХ, а снизу сдерживались отсутствием хозяйственной самостоятельности у отдельных предприятий.

К тому же имелся конфликт между финансовой стабильностью и социальной справедливостью: премии, которые получали руководители трестов — зависели от прибыли этих образований, в то время как рабочие и служащие предприятий — сидели на «повремянке» и, результаты их труда — мало влияли на их же заработную плату.

Из-за этого, производительность труда стала ниже, как бы — не в трое, по сравнению с тем же «эталоном».

Страна, бывшая когда-то империей далеко не из последних — всё больше и больше отставала в технологическом отношении, даже от своих недавних колоний!

Стоящих упоминания иностранных инвестиций, большевики так и не дождались: тупые капиталисты наотрез отказывались вкладывать серьёзные деньги в страну — правительство которой проповедовало Мировую революцию и не признавало долги предшественников.

Поэтому по большому счёту, НЭП обернулся максимальной выгодой лишь для «новых советских» — для нэпманов, новой буржуазии, да для зажиточных крестьян — норовящим продавать свой хлеб по любой «рыночной» цене, даже на порядок завышенной. Он, хоть и оживил застывшие было заводы и фабрики — но обернулся миллионами безработных для горожан, а для большинства крестьян — полунищенским существованием в условиях натурального хозяйства.

Стрелки на часах истории подошли к «двенадцати» и, Куранты на Спасской башне отбили ровно полночь — хороня прекрасную и ужасную эпоху НЭПа.

После острейшего продовольственного кризиса 1924-25-го, разразился новый хлебозаготовительный кризис 1927 — 1928 годов.

Международная обстановка обострилась и по стране прокатились слухи о войне, вызванные пробной мобилизацией в Красную Армию. Тотчас началась массовая закупка товаров «про запас», активизировались «черный рынок» и спекуляция. Товарные запасы были исчерпаны еще до сбора нового урожая и крестьяне уже привычно перестали продавать хлеб — ожидая более благоприятной рыночной конъюнктуры, более выгодных условий продажи. Страна пережила «экономические затруднения кануна войны без того, чтобы иметь войну» — и это перепугало её руководство до геморридальных колик.

Запаса времени для маневра уже не было!

Неожиданный для партийного руководства кризис хлебозаготовок, грозящий перерасти в общехозяйственный кризис, в политическом плане был воспринят как новая атака мелкобуржуазной стихии — как «кулацкая стачка» словами Сталина, как попытка раздвинуть политические рамки — которые диктатура пролетариата начертала капиталистическим элементам.

Государство ответило на это чрезвычайными мерами, позволившими добиться перелома в заготовке зерна, обеспечить хлебом город и армию и, главное — сохранить темпы индустриализации.

Был ли какой-то другой выход в сложившейся ситуации?

Думаю, у страны, у её народа и правящей элиты (при сохранении суверенитета и территориальной целостности, конечно) — другого выхода не было, как пройти через ад сталинской коллективизации и индустриализации — через голодоморы и репрессии, через лагеря и расстрелы…

Возражаете?

А чё до сих пор на диване?

Встать и бегом в Кремль — Россию «с колен» поднимать!

* * *

А так ли всё неисправимо-печально?

Ведь сейчас не 27-ой, а 25-ой год?

Чтоб спасти НЭП как экономику смешанного типа, надо понять главную причину — его погубившую.

Интересно, что по этому поводу учённый люд в своих умных книжках пишет?

В большинстве читанных мною книг и статей историков-политологов-политэкономистов — прямо и безапелляционно заявляется, что к концу 20-х годов — НЭП прямо-таки обречён был пасть жертвой административно-командной системы, уступив место так называемой «плановой социалистической экономике».

Ну, про последнюю и, особенно про её «плановость» — у меня своё особое мнение… Но сейчас я не про то.

Если кратко, сохранение НЭПа при большевиках считалось невозможным по трём причинам:

1) «Новая экономическая политика» для Ленина и его последователей, изначально была неким «Брестским миром» — жизненно важной передышкой после двух подряд разрушительных войн.

2) НЭП привёл к восстановлению в первую очередь сельского хозяйства и лёгкую промышленность. В тяжёлой индустрии, в первую очередь необходимой для производства оружия — по-прежнему наблюдался застой.

3) Крестьяне и нэпманы богатели и, это могло привести к реставрации капитализма в России.

Я очень хорошо помню — прямо-таки монолитно-единодушное мнение мастистых историков, идеологов и экономистов всех наших исторических периодов — об обречённости НЭПа, об неизбежности сталинской индустриализации и коллективизации. Буквально всех: от «ленинского гвардейца» Юрия Ларина (Лурье) до Егора Гайдара — лидера группы «нанайских мальчиков», при первом президенте свободно-демократической России.

Так ли это?

Не знаю кого как, а меня — зрелище злейше-непримиримых врагов — вместе, дружно и в ногу марширующих в каком-то направлении — всегда не на шутку настораживает.

А давайте мы с вами пороемся — там «где собаку зарыли», покопаемся в мелочах — в коих обычно имеет привычку скрываться вездесущий дьявол, ища ответа на вопрос:

— А так ли уж был безнадёжен «пациент»? Или его похоронили живьём?

Я б, наверное успокоился и, в конце концов ограничился «творческим запилом заклёпок», как и планировал в самом начале… Пока не добрался до инфы в своём компьютере и не разгрёб её завалы.

Так вот, в современной мне историографии представлена (скорее в виде исключения, чем правила) и, иная точка зрения — согласно которой, тезис о фатально-непоправимом кризисе НЭПа — является как минимум спорным. Так, английский историк Р. Дэвис считает, что: «…Советская экономика середины 20-х годов не зашла в тупик» и «та нестабильная рыночная связь между государством и крестьянином, которая характерна для НЭПа, была способна поддерживать более высокие уровни индустриализации, чем те, которые были достигнуты накануне Первой мировой войны».

Интересно, интересно… Очень интересно!

На чём эти утверждения основываются?

А ну-ка ещё чуток в своей инфе пороемся… Так, так, так…

УПС!!!

«Как много нам открытий чудных, готовит просвещенья дух»!

Если конечно не повторять как попугай вслед за твердолобыми «экспЭрдами», а читая первоисточники — хоть немного пытаться собственной головёнкой думать, то вырисовывается картинка — как бы, не диаметрально противоположная общепринятому утверждению.

Начнём, как говориться — «от яйца», с самых истоков, то есть.

Британский премьер-министр Ллойд Джордж, еще в 1921 году — сразу после исторического выступления Ленина на X съезде РКП(б), назвал решение о начале «Новой экономической политики» — эпохальным. Думаете, это он о нас — «белых индейцах», так пёкся-печалился?

Отнюдь!

Главный мировой «буржуин» увидел в предложенных Лениным методах регулирования государством социально-экономических отношений — особую модель выхода из послевоенного кризиса всей капиталистической системы. И не только он: все «флагманы» мирового капитала после Первой мировой войны и Русской революции — сделали надлежащие выводы из этих катастроф и встали на путь своего собственного «НЭПа».

Государственного управления экономикой (именно экономикой, а не каждой частной лавочкой!), при социальных гарантиях населению, то есть.

Последним, в разгар «Великой депрессии», это осуществил Рузвельт с программой реформ, которая называлась «Новый курс». К примеру, он конфисковал у частников всё золото в казну…

Вам это ничего не напоминает?

Правильно!

Американские правые и консерваторы, так Дядюшку Тедди и называли — «красным» и даже — «социалистом ещё худшим, чем Сталин»…

А ведь казалось, куда хуже, то?!

Такая политика сочетания буржуазного реформизма с государственным регулированием экономической и социальной жизни — оказалась для Запада спасительной. После Второй мировой войны, она же возобладала почти во всех странах буржуазного парламентаризма. Партии развитых стран различной политической направленности, включили в свои программы основной принцип НЭПа — государственное регулирование рыночных отношений, приняли ленинскую концепцию «революционного реформизма» — в которой важную роль должна играть налоговая система государства.

Во Франции, например, существует «Государственный комиссариат по планированию», «Государственный комитет по ценообразованию», планируются-выполняются свои «пятилетние планы». Несмотря на якобы полною свободу торговли и отсутствия монополии внешней торговли, любая крупная сделка с иностранной фирмой санкционируется правительством — неважно внутри страны она происходит, или за её пределами.

Так, что НЭП — это вовсе никакое не теоретическое и практическое отступление от социализма, вызванное чрезвычайными обстоятельствами Гражданской войны и иностранной интервенции. НЭП — это развитие цивилизации на новом историческом витке эволюции человечества. Основополагающий принцип НЭПа — регулирование социально-экономических и товарно-денежных отношений на основе экономического плюрализма и многоукладности народного хозяйства.

Одним словом, Россия и Запад, как бы — шли с разных сторон к одной цели!

Только они перешли от «классического» капитализма XIX века — к разным формам «социализации», в виде вмешательства государства в социально-экономические отношения. А мы, от классического госкапитализма в виде «Военного коммунизма» — к «капитализации» социалистических отношений. Обе мировые экономические системы после исторической речи Ленина (может, так совпало!) начали создавать то, что позднее получит название «смешанная экономика». Но Запад продолжил этот путь, а у нас он был насильственно прерван в конце 20-х — начале 30-х годов.

А теперь приготовьте бронебойные тапки, ибо я скажу кощунственную для обоих сторон (как для так называемых «либералистов» — так и для «сталинистов») вещь:

К концу 20-го века, в Западной Европе и Соединённых Штатах — был построен развитой социализм, хоть и не по Марксу — а по Ленину.

В СССР же — развитой государственный капитализм, известный у нас ещё со времён Петра Великого, а может и раньше.

Хоть и черед пень-колоду, но настоящая социалистическая революция в России произошла в конце 80-х — начале 90-х годов… Мда… Конечно, хотелось бы, чтоб это было как-то по-другому, но когда вместо Рузвельта — Горби Меченный с ЕБН, быть иначе и не может.

А всё остальное — суть словесная трескотня и, детская игра с терминами и определениями!

Самое главное отличие ленинской модели НЭПа от ортодоксальной концепции Маркса: сами по себе формы собственности (частная или государственная), рынок, деньги (как и формы власти — парламентаризм или Советы) — еще не создают ни капитализма, ни социализма. Они есть суть инструменты и, здесь главное — кто держит руль этой «машины».

Если за рулём полный мудак — неважно какого она цвета: машина никуда не поедет или поедет — но не туда, согласитесь!

Именно к этой «коренной перемене всей точки зрения нашей на социализм», то есть к «смешанной экономике» (но в СССР — при политической диктатуре пролетариата, а на Западе — диктатуре буржуазии), в конце своей жизни настойчиво призывал Ленин, предостерегая отступников от Новой Экономической Политики:

«Если мы не сумеем подучиться и научиться и вполне выучиться — тогда наш народ совершенно безнадежный народ дураков».

«Не в бровь — а в глаз», как говорится!

Пощупайте свою голову, «дарагие рассияне» — а нет ли на ней вполне определённого колпака?

* * *

Короче, мы выяснили: крах НЭПа — это проблема никудышного менеджмента!

«Новая экономическая политика» имела множество отрицательных сторон, никто и не спорит!

Тем не менее, произошедшие буквально за год-полтора положительные подвижки в экономике, неоспоримо доказывали: НЭП оправдал себя — по крайней мере по отношению к сельскому хозяйству. Теперь, согласно самой банальной логике — следовало лишь настойчиво и планомерно развивать его дальше, как можно скорее убрать на пути его развития оставшиеся препоны, благо на то — не требовалось почти никаких усилий или особых трат.

Ну к примеру, много ли ума или средств надо — чтоб перевести предприятия на хозрасчёт и самоокупаемость, а их персонал на сдельщину? Что стоит дать больше хозяйственной самостоятельности синдикатам и трестам? Ослабить монополию внешней торговли?

При ничтожных тратах, это даст огромный экономический эффект!

Однако, теперь зададимся кажущимся наивным вопросом: а кто должен быть движущей силой сохранения НЭПа?

Ответ кажется очевидным, как «дважды два»: правящая коммунистическая партия — та, что породила НЭП, кто же ещё?

Ан, нет!

Как это ни странно-парадоксально звучит, но у адептов плановой социалистической экономики — никакого плана по развитию послевоенной экономики, на поверку и не было.

Не правда ли, но звучит — как отсутствие у маньяка, задумавшего преступление сексуального характера — работоспособного «орудия преступления», сиречь — полового члена?!

Совершили революцию (переворот) ради плановой социалистической экономики, выиграли кровопролитнейшую братоубийственную войну ради неё же, и…

Не составили никакого плана развития экономики в социалистическом направлении!

Умирающий «отец» НЭПа — Владимир Ленин, не успел дать на этот случай никого чётко начертанного плана развития своего — непредусмотренного «дедушкой» Марксом «дитяти», только всё совершенно запутал своим пророчеством: «НЭП — это надолго, но не навсегда».

Насколько «надолго»?

На пять лет? На двадцать пять? Может, на сто или тысячу лет?

А что будет потом?

Полуофициально предполагалось, что НЭП позволит стране и её незадачливым правителям дотянуть до Всемирной революции — которая неизбежна как восход Солнца (так сам(!) Маркс говорил и Энгельс ему поддакивал), после чего победившие братья по классу — протянут свои мозолистые руки и, выдернут страну из той лужи …овна — где она оказалась по уши по милости первых.

Однако, год пролетал за годом, лужа гов…на бурлила, воняла и становилась всё глубже с каждым из них…

А мировой, или хотя бы европейской социалистической революции — всё нет и нет!

* * *

Внимательно прочитав, а затем проанализировав большевистскую прессу и всю имеющуюся в «послезнании» информацию на эту тему, я изрядно офонарел от осознания до полнейшего абсурда парадоксальной ситуации, сложившийся в СССР после смерти Ленина. Реальная жизнь шла-текла своим чередом, экономика — хоть и рывками через кризисы НЭПа, но развивалась — а вожди партии и теоретики марксизма…

Спорили о путях дальнейшего развития мировой революции!

Если со стороны посмотреть тревёзлым взглядом, все эти «диспуты» — один в один, смахивают на споры средневековых учёных богословов-схоластов о количестве бесов — могущих разместиться на кончике елды…

«Иглы», извиняюсь!

Но, смех смехом, однако имелась серьёзная системная проблема: Российская коммунистическая партия (большевиков) оказалась неспособна(!) возглавить собственное же детище — НЭП, как принципиально новый путь к социализму.

Вождь, указав новый светлый (без всяких кавычек) путь, как говорится — «почил в Бозе»… А что же соратники — выпотровшие тело и уложившие его в деревянный Мавзолей с рекламной табличкой «ЛЕНИН»? Принявшие из его холодеющих рук бразды правления государством?

Второй человек в государстве после Ленина, претендующий на роль Вождя после его смерти — Лев Троцкий, предложил было главенствующую роль в руководстве всем народным хозяйством, передать от Совета Народных Комиссаров (СНК) — Госплану. То есть — государственной плановой комиссии, образованной 22 февраля 1921 года как вспомогательного органа Совета труда и обороны (СТО). Естественно, роль Председателя Госплана он примерял на себя — что вкупе с уже имеющимися у него ключевыми должностями, делало его «человеком номер один» в кремлёвской епархии. Поэтому, на голосовании в ЦК «Демон революции» был обвинён в «бонопартийских замашках», а проект провален при голосовании.

А разве этого нельзя было предугадать заранее?!

Да уйди ты с Председателей Реввоенсовета и возглавь Госплан!

Ан, нет — задница уж к креслу мясом приросла, только с кровью отодрать можно…

Блиставший яркой сверхновой звездой на небосклоне политики в период Гражданской войны и Военного коммунизма в России, Троцкий в мирной жизни — так и не нашёл себе нового места и не предложил ничего нового для послевоенной жизни и порядкоустройства страны. Все его «проекты», в конечном счёте сводились к оторванному от реалий «прожектированию» — вроде предложения о ликвидации «секретарского дёрганья», введению «планового порядка», «плановых методов» и прочего подобного.

Имея в руках огромную власть и миллионы почитателей своей личности — «Демон революции» тем не менее бездарнейшим образом слился и, потух — не оставив после себя даже доброй памяти.

Григорий Зиновьев — «Вождь номер три», соперник Троцкого за место приемника Ленина и лидер противостоящей ему «тройки» (состоящей из него самого, Каменева и Сталина), предпочитал составлению планов о развитии НЭПа — «охоте на ведьм». Видимо, чтобы создать своеобразный «жупел» и отвлечь внимание — как от экономического положения в стран, так и от бездарно провалившейся попытке пролетарской революции в Германии под его чутким руководством — он со всем нерастраченный в борьбе с Самодержавием пылом, обрушился на так называемых «сменовеховцев5» и оппозиционно настроенных пролетариев из «Рабочей группы» — издавших свой «Манифест» в котором они спрашивали:

«Куда мы идём? Что же будет дальше? Неужели НЭП уже обратился в «НЭП», то есть — «новую эксплуатацию пролетариата»? Что делать, чтобы отвратить от нас эту опасность?».

В принципе — правильные вопросы задавали товарищи.

Однако, главарь «Коминтерна» предпочитал не отвечать на сложные и неудобные вопросы — а наклевать ярлыки, клеймить и искоренять любую оппозицию — не отдавая себе отчёт, что создаёт прецедент. Что рядом, что совсем рядом — находится тот, кто внимательно слушает и запоминает все его фразеологические обороты и, довольно-таки скоро — применит их против самого автора. Вспомнит ли это Григорий Евсеевич у расстрельной стенки — забрызганной кровью и мозгами предшественников, которых он туда определил ранее?

Сказать по правде, я сильно сомневаюсь!

НЭП разделил высшее руководство разделилось на доктринеров-ортодоксов — Троцкий, Зиновьев, Рязанов, Ларин, Преображенский и другие и, прагматиков — Бухарин, Рыков, Сокольников, Раковский, Красин, Чичерин и прочие. Конечно промеж теоретиками, главный вопрос тоже — чисто теоретический: в какую сторону развивается НЭП? В сторону реставрации капитализма или в сторону развития мировой революции?

Первые из вышеперечисленных ратовали за форсированное развитие тяжелой промышленности за счет эксплуатации крестьян, изъятия не только прибавочного — но и огромной части необходимого продукта сельского хозяйства. За по сути — возвращение к практике Военного коммунизма.

Их оппоненты придерживались другого подхода: индустриализация должна осуществляться в рамках НЭПа, при сохранении равновесия между промышленностью и сельским хозяйством, на основе умеренных темпов и за счет собственных накоплений промышленности.

Однако, единства мнений достичь не удалось, поэтому «воз индустриализации» — лишь еле-еле имитировал движение вперёд, к светлому будущему.

Короче, без коренной модернизации НЭП был обречён!

И в тоже время производить эту «модернизацию» было некому.

Руководство страны, мрия о Мировой революции — задумчиво мастурбировало на портрет бородатого мужика на стене, диспутировало убивая время, да толкалось у опустевшего ленинского «трона» — споря о том кому и с какой сторону возле него усесться.

* * *

Спросите, а как же народ?

Парадоксально звучит, но основное население страны — крестьяне, которые поимели от «Новой экономической политики» большинство плюшек6 — никаким образом не были заинтересованы в радикальной модернизации модели НЭПа. Мужики, осуществив свою многовековую мечту — поделив помещичью землю, удовлетворив свои естественные потребности в хлебе насущном подобно сказочному Емеле — уселись на печи, свесив босы ноги… Потребности в увеличении производства хлеба для обмена его на промышленные товары у них не было…

Принципиальный вопрос: почему?

Не менее принципиальный ответ: потому что на рынке было мало промышленных товаров и за проданный хлеб нечего было купить.

Между тем их продукция была крайне необходима для экономики страны — для экспорта, как сырье для промышленности, как продовольствие для городского населения.

Получался заколдованный круг: хлеба мало — потому что нет товаров, а товаров мало — потому что нет хлеба.

В результате, не только промышленность — уже само сельское хозяйство год от года стагнировало: уменьшалась площадь посевных культур, падала производительность труда и так далее…

Сил, которые кроме крестьян — могли бы стать «самодеятельным» и «естественным» катализатором изменений структуры НЭПа, было критически мало.

Про интеллигенцию я уж промолчу: как она «умеет» реформировать страну — я вдоволь насмотрелся ещё в «своё» время и, вдоволь же наслышался — уже в «это».

Рабочий класс или пролетариат — кому как нравится, его самые активные представители — выступали категорически против НЭПа, предпочитая вступать в партию и делать там карьеру сидя на спецпайке.

Основная же масса, уже отчётливо доказала, что как сознательно-самостоятельная сила — она ни на что не годится… Об этом, в «первом в мире пролетарском государстве» — не говорили вслух, как в доме повешенного — об верёвке, мыле и стремянке…

Но все думающие люди это отчётливо понимали.

Оставалась новая буржуазия — так называемые «нэпманы», то есть. Казалось бы, кому радеть о НЭПе — как не им?

А вот фиг там!

Как «радели» о НЭПе «новые советские» — разворовывая всё и вся, я уже рассказал выше и, причём не раз и, даже сам в этом неоднократно участвовал и, причём — довольно успешно.

А почему?

Отсутствие уверенности в завтрашнем дне, коррупция со стороны советских чиновников, проблемы с нанимаемой рабочей силой, финансовой и правоохранительной властью…

Немаловажно, что в СССР — практически невозможно было приобрести промышленное оборудование. Импортное, из-за монополии внешней торговли — недоступно, а отечественное — дорогое, низкокачественное и морально устаревшее.

Поэтому, нэпманам оставалось только спекулировать, живя одним днём.

* * *

Итак, мы вами доподлинно выяснили: «дело было не в бобине»!

Главная причина краха НЭПа — пресловутый человеческий фактор. Конфликт между, как минимум двумя «группировками по интересам» внутри авторитарной коммунистической системы — разрушил даже те положительные черты НЭПа, которые проявились за всё время преобразований.

Выяснив это, вернёмся от наших умозрительных рассуждений — в самую середину 20-х, когда ещё не всё потерянно.

«Тик-так ходики,

Утекают годики…».

Время шло, но после отхода от «завоеваний» периода Военного коммунизма, вопрос «Что делать?» — эрегированным «колом» вставший перед руководством страны, так и не решался.

То ли кардинальнейшим образом пересмотреть саму сущность НЭПа, то ли коренным образом, реформировать административную систему управления экономикой, то ли вернуться к практике Военного коммунизма на каком-то совершенно другом уровне — но только не так, как это предлагал Троцкий.

И не то чтобы светлых голов не было или гениальных идей в них…

Напротив!

Этого то добра, как всегда на Руси — с превеликим избытком, гениальных теоретиков — как собак нерезанных.

ХОЗЯИНА(!!!) не было.

«Дело было не в бобине…».

То множество мудаков — не могли поделить руль в кабине.

А, что если за дело спасения НЭПа возьмусь я?

Как, каким образом? А если через Александра Краснощёкова и его тёзку Богданова подобраться поближе к большевистской верхушке? Создать внутри неё своё лобби — группу «агентов влияния» в Кремле и, тем самым — бросить свой дамоклов меч на чашу весов? А через лобби — систему «сдержек и противовесов»?

Меня обнадёживает тот факт, что Сталин после сокрушительного фиаско своей «национальной программы» в начале 20-х — больше никогда не высовывался с какими-то идеями. Однако, он всё внимательно слушал, запоминал и анализировал и, когда конкретно приспичило-припекло — взял всё годное из предложений своих политических противников и, как герой попаданческого произведения — буквально «из гов…на и палок», построил вторую экономику мира…

Ну, а там — что получилось, то получилось.

Он сделал всё что мог, а «мёртвые бо сраму не имут»!

Значит, если я…

Итак…

РЕШЕНО!!!

Кроме нижегородской партийной мафии, мне ещё нужно своё лобби среди «кремлёвских».

* * *

Своего кремлёвского лобби, думаете — будет достаточно?

Квак бы не квак!

Созданием группы влияния в большевистских верхах ничего не решишь, заполучив лишь возможность плести интриги той или иной степени успешности. Чтоб НЭП не был похоронен заживо без отпевания и вдобавок — не был пригвождён осиновым колом сверху, а был реформирован — надо доказать кремлёвской элите, что он ей полезен. Что он может дать стране что-то другое — кроме традиционных со времён Рюрика и его банды отморозков-варягов статей экспорта — вроде пеньки, мехов, леса-кругляка, вонючего жёлтого керосина и плохо очищенного фуражного зерна.

Правящей элите, от НЭПа прежде всего требуется деньги — чтоб провести модернизацию страны и про собственные элитарные понты не забыть.

Ещё требуется дешёвый хлеб чтоб накормить горожан: уроки Февраля 1917 года — отнюдь ещё не забыты.

Новым властителям России требуется современное оружие, чтоб не мандражировать хлипко из-за каждой «ноты» из-за бугра, а при случае — и в «зубы заглянуть» кое-кому из «шакалов Европы».

Элите РККА требуется новая военная доктрина. Нынешняя и следующие за нею — только до «дальних подступов», да до Волги отступать.

Если НЭПу удастся дать всё это правящей элите — она будет «топить» за него.

Но этого опять мало!

Мне также необходимо поручиться поддержкой НЭПа в «низах» — пока что от него ничего хорошего не видевших. Народ напрягал тяжелейший жилищный кризис, массовая безработица, отсутствие качественных и при этом достаточно дешёвых товаров…

Наконец, простых людей раздражало показное «прожигание жизни» нэпманами.

Значит, мне нужны:

1) Команда как можно более адекватных единомышленников в околокремлёвских кругах.

2) Чёткий, реалистичный план преобразования НЭПа в экономику смешанного типа.

3) Источник поступления государству валюты без продажи продовольствия за рубеж.

4) Способ (а лучше два или больше) изъятия у зажиточных крестьян хлеба без тотальной коллективизации.

5) Народная поддержка плана преобразования НЭПа, а для этого необходимо:

а) Решение острейшей жилищной проблемы.

б) Резкое увеличение производство дешёвых товаров народного потребления.

в) Изменение поведения нэпманов и отношения к ним общественности.

Кое-что уже делается, а кое-что — только предстоит начать делать.

Буквально под боком у меня Итмановская россыпь Лукояновского месторождения титан-циркониевых песков. Произведённая из них сверхчистая по нынешними стандартам двуокись титана — станет «белым золотом» для индустриализации страны.

Программа выпуска ста тысяч тракторов за пять лет, сеть машино-тракторных станций (МТС) и система кредитования — «выжмут» кулака досуха!

Акционерное общество «Жилстрой», руками профессиональных строителей и энтузиастов из «Красных бригад» — строит быстросборные деревянные домики, как хозяйка печёт пирожки. Осваивает двухэтажные универсальные кирпичяные здания и уже задувается об «небоскрёбах» в четвыре-шесть этажей.

Кооператив «Красный рассвет» и другие предприятия Ульяновка — наращивает выпуск ширпотреба и это — только начало становления моей сетевой промышленной «империи».

Технология «Окон Оветрона» мне хорошо известна и, она уже осущевстляется — изменяя общественное мнение на диаметрально противоположенное…

Значит, дело осталось за лобби и за планом.

Ну, последний пункт — вообще без проблем!

При наличии мощного компьютера и соответствующих программ на нём — за любым планом развития, у меня не заржавеет.

* * *

«Далека пойдёшь, — знаю, скажут мне, — если милиция не остановит».

Вот в том то и, дело!

Случай с Погребинским, дал мне ясно понять, что за мной бдительно следят и в случае чего — хорошенько дадут по рукам.

Значит, надо что?

Значит, надо на время чем-то отвлечь внимание Власти от мной затеянного — пока не будет создана Нижегородская партийная мафия и, не окрепнет для «подковёрных» потасовок в коридорах Кремля. Поэтому, вернувшись из Москвы в Ульяновск я стал готовить операцию под кодовым названием «Вброс дохлой кошки».

Что это такое?

Это такой термин из практической психологии. Представьте себе, что некая компания джентльменов сидя за богато сервированным столом, переходя на личности — обсуждает некие непонятные события, происходящие на берегах Волги:

— Товарищи! А не затевается ли там что-то нехорошее для нас? А этот, как его…

— Свешников.

— Какой-то он, не такой. Может, дать ему по кумполу? Так, на всякий случай?

— Ну, а чё? А почему бы и не дать? Ещё и не таким «Серафимам» давали и, ничё.

И вдруг в окно влетает дохлая кошка и с грохотом падает на стол, разбрасывая жирных белых опарышей и распространяя мерзкое зловоние.

— Что происходит?!

— Кто это сделал?!

— Какой пи… Пи, пи, пи…

Джентльмены тут же забывают про события происходящие на далёких от Кремля берегах Волги и начинают обсуждать того пи… Пи, пи, пи… Того нехорошего человека, который бросил им на стол эту мерзость, гадая-подозревая — кто же им может быть и, нехорошо поглядывая друг на друга.

А чтоб провести эту давно планируемую операцию, мне надо съездить в заведомо и давно планируемую загранкомандировку…

В ПАРИЖ, В ПАРИЖ!!!

Глава 3. Ишь ты, «Ягодка»!

Моим дальнейшим планам, в частности — проведению операции «Вброс дохлой кошки», весьма благоприятствовало одно историческое событие, про которое я заранее знал из своего «послезнания» и поэтому приготовился к нему заблаговременно.

Осенью прошлого года были установлены дипломатические отношения между СССР и Францией и, правительство последней тут же пригласило Советы принять участие в «Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств», открывающейся в Париже в апреле 1925 года и продолжавшейся до октября. Наши, не будь дураки — тут же потребовали одну шестую часть территории выставки (на фига?), на основании того — что СССР занимает «одну шестую суши».

Посади, как говорится, комиссара за стол…

Конечно, в такой предьяве, политкорректные европейцы кремлёвским властителям вежливо, но твёрдо отказали.

Естественно, такое мероприятие тут же было сверх всякой меры политизировано. Выставка оценивалась руководством страны, ни больше ни меньше — как первое выступление страны Советов на неком международном «смотре», как прямое, непосредственное и наглядное сопоставление «первого в мире государства рабочих и крестьян» с другими — с капиталистическими странами.

В конце того же, 1924 года, был спешно создан «Выставочный комитет Советского отдела», который объявил закрытый конкурс на проект павильона СССР. Условия конкурса требовали от конкурсантов, чтобы советский павильон «…был спроектирован в духе чисто современной архитектуры, а идеологически отражал идею СССР как рабоче-крестьянского трудового государства и как братского союза отдельных народностей».

Вот такая вот «петрушка». Смеяться иль плакать — прям, даже и не знаешь.

В конкурсе приняли участие многие мастистые советские архитекторы — одно перечисление займёт полстраницы. Победил проект самого простенького и маленького павильона, сделанного из говна и веток…

Ой, извините!

…Из дерева и стекла, окрашенного в красный и серый цвета — архитектора Константина Степановича Мельникова, известного тем, что он спроектировал саркофаг для тела Ленина во временном Мавзолее7.

Ну, а кто же ещё?

В начале 1925 года, победитель отправился в Париж для организации и контроля над строительством павильона СССР — всё как в «реальной истории. Но в середине лета в текущей реальности произошла «развилочка» — туда же поехал макет нового вокзала Ульяновска, в сопровождении автора проекта — Ведущего архитектора «ОПТБ-007» Александра Александровича Прасолова, помогавшего ему специалиста из Германии Рудольфа Вульфа и лица ответственного за проект со стороны НКВД…

Правильно — меня!

Как удалось, спросите? Каким образом?

«У меня секретов нет,

Слушайте, детишки…»:

В Жюри состоит Владимир Маяковский (почему поэт?), доводящийся мне «молочным братом» — со стороны их с Осей Бриком общей супруги. Я его даже, по этому поводу «Вованом» (ну не «Щеней» же, в самом то, деле?) кличу и тот охотно отзывается.

Через Вована, накрыл «поляну» высокому жюри в приличном столичном ресторане и, с этой стороны никаких преград не было, скорее наоборот — полное содействие.

Председатель Жюри «Выставочного комитета» — Анатолий Луначарский (почему Нарком просвещения?), был пламенным революционером, стойким и верным ленинцем, общепризнанным специалистом в области педагогики — не только общесоюзного, но и мирового значения. Но, обладая — всеми мыслимыми и немыслимыми для государственного и политического деятеля достоинствами, сей педагог имел один небольшой (совсем малюсенький, как писюк у самого мелкого гномика из сказки про Белоснежку!) недостаток. Подобно великим князьям из романовской семейки, он испытывал нездоровое пристрастие к молоденьким балеринам.

Не он один, кстати.

В данный момент, Луначарский состоял в официальном браке с Натальей Розенель — младше его на 27 лет. Кроме этого, он имел «неофициальные отношения» с Надеждой Надеждиной (Бруштейн) — 1908 года рождения. На тридцать три года, получается моложе…

Нет, ну силён комиссар!

Конечно, я нисколько не сомневаюсь в «мужской силе» этого пятидесятилетнего мужика 1875 года рождения — полжизни проведшего на экологически-свежем воздухе, да на натурально-естественном питании. В царских тюрьмах, сибирских ссылках да в швейцарских эмиграциях — то бишь, где занимался сплошь умственным трудом — ничего тяжелее ведра с чернилами не поднимая.

Но на всякий случай подослал к нему Ипполита Степановича — своего «офицера по особо деликатным поручениям», с прообразом «Пролетарской стойкости» — настойке на траве девясиле для повышения потенции. До дальневосточных трав, мы тогда с дочерью аптекаря Софьей и с её НПО «Гринпис», ещё не добрались…

А вдруг у человека какие проблемы и, вместо «классики» в «миссионерской позе» — он, этим балеринам — «в пилотки ныряет» по скользящему графику?

«Проблемы» Наркома просвещения остались за кадром, но макет Ульяновского железнодорожного вокзала — поехал в город Париж на «Exposition Internationale des Arts Decoratifs et Industriels Modernes».

Ну и вся наша троица при нём.

Впрочем, «троицей» мы были лишь до Москвы…

* * *

Конечно же, как и при родном для меня «Застое», прослышав что я еду — мало того что просто «за границу(!)», так ещё «в сам Париж(!!!)» — все хоть как-то мал-мал со мной дружащие, пристали ко мне с просьбами. Иногда привезти что-то конкретно, а чаще «хоть что-нибудь.

Дефицит в стране был просто апокалипсическим!

Даже высшие руководители страны обращались с нижайшими просьбами к немногочисленным счастливчикам — имеющих возможность выезда. Или, вообще из ряда вон выходящее: нередко клянчили у иностранцев шмотки — за что в лихую годину репрессий, этих «шпионов» стреляли целыми шеренгами.

А что тогда говорить про простых смертных?

Ну, про заказы представительниц прекрасного пола пропустим, для экономии бумаги и времени для чтения.

Клим Крынкин конкретно заявил о французских бамбуковых удилищах, катушках, леске и рыболовных крючках. Ибо, «американские» — что я якобы привёз с польского фронта, уже практически кончились, Председатель промышленного-торгового кооператива «Красный рассвет» заскучал и, даже было взялся сам всерьёз рулить зародышем моей «промышленной империи»…

Но тут же получил «по рукам»:

— Знай свои «закорючки» ставь, «менеджер» колхозный — а в то, в чём не соображаешь, не лезь!

— Дык, я ж самый главный…

— Кто? Ты?! Да тебя даже в собственной избе — собственная же баба ухватом из угла в угол гоняет! На вот тебе последние крючки, заводи свою «мотыгу» и езжай на хер.

Парадокс, да?

Мужик — золотые руки. Но при всём своём авторитете у ульяновских кустарей — управлять способен лишь сравнительно небольшой артелью «Красный калибр», с помощью моих «роялистых» контрольно-измерительных инструментов — изготавливающей особо точные шаблоны, лекала, плазы, да штампы и пуансоны для прессов.

А вот его трое сыновей, наоборот изрядно «жопоруки» — но обладают явными организационными способностями.

Касьян — старший сын, девятнадцати лет от роду, стал после Ефима Анисимова Первым секретарем Ульяновского волостного комитета РЛКСМ и ныне входит с мой «ближний круг» особенно доверенных лиц.

Средний сын, шестнадцатилетний Даниил Крынкин — по всем признакам будущий крупный финансист, буквально не отходит от Деда Мартимьяна — финансового директора «Красного рассвета», Председателя «Красной взаимопомощи» — кредитно-кооперативного учреждения, вошедшего в свою очередь капиталами в общую кассу Нижегородского «Общества взаимного кредита» (ОВК).

Четырнадцатилетний Филимон — младший сын, постоянно вертится возле Брайзе Иосифа Соломоновича — бывшего зэка в Ульяновском ИТЛ, а ныне — владельца частной юридической фирмы «Красная справедливость».

Если ими всерьёз позаниматься — толк будет.

У нас с «Зиц-председателем» — «карман» общий, поэтому речь о средствах — на которые будет куплен французский «бамбук» и прочее, не заходила.

Анисимов Фрол Изотович — Председатель исполнительного комитета (Исполкома) волостного Совета, попросил привезти из Парижа «что-нибудь» для его британского «Серебрянного призрака» и, без напоминания сунул мне в руки пачку советских рублей…

Эх, темнота наша!

Ладно, в Москве обменяю по курсу.

Начальник Волостного управления НКВД Абрам Израилевич Кац, дал мне целый список начинающийся женским почерком (носочки, чулочки, штанишки…) и, после третьего напоминания — застенчиво сунул мне в руку пару жёлтых кружков с волосатой мордой последнего Недержанца.

— Думаешь хватит, Абрам Израилевич?

— Если не хватит, — прокартавил тот, — прокурор добавит.

Ну, это он у меня научился!

Как говорится: «нашим же салом и нам же — по сусалам».

Ульяновский прокурор, действительно — добавил. И собственных «хотелок» и, финансовых средств в виде почему-то фунтов стерлингов.

Но не много.

* * *

«Сверху» намекнули, я прямо поставил вопрос перед Анисимовым и прямо перед отъездом в Париж — меня как прошедшего кандидатский стаж, принимали в ряд ВКП(б).

Всё шло гладко, пока из задних рядов кто-то не выкрикнул:

— Так он же из поповичей! Какой из него коммунист?

И тут же в зале заседаний неясно «зашумело»:

— Не достоин!

Однако, стоило лишь Анисимову поднять голову, «шум» мгновенно стих.

Из-за так называемого «ленинского призыва» — наша ячейка ВКП(б), за год увеличилась — как бы не в три раза. Причём, да: «контингент» попёр вполне определённый — из самых, что ни на есть «низов» и, пары ношенных лаптей за душой порой не имеющий.

Самый, что ни на есть «гегемон»!

Я чувствовал на себе злые, завистливые взгляды и невольно поёжился:

«Кажется, у меня будут проблемы!».

Но пока «призывники» будут сидеть на попе ровно и товарищу Анисимову в рот заглядывать — нежданно-негаданно для них самих, попав на столь высокий уровень. Лишь потом, годика через три — когда обвыкнутся да нахватаются, могут и «в зубы» нам с ним заглянуть!

Оглядев президиум со старыми кадрами, усмехнувшись, говорю:

— Хорошо понимаю, что дело не во мне. Некоторым товарищам, которые ещё под стол пешком ходили — когда товарищи Анисимов, Кац и Взнуздаев кровь буржуйскую проливали за Советскую власть… Или же, вообще — мутной каплей висевшие на «концах» своих папаш, в то время как товарищ Конофальский — по царским тюрьмам и каторгам гробил своё здоровье… Я очень хорошо понимаю — этим «молодым да ранним» товарищам, не терпится усесться на их места.

У Фрола Изотоповича при этих словах, заиграли желваки…

— Однако, им не следует торопиться — своё от них никуда не уйдёт! Этим товарищем следует сперва хорошо подучиться, чтоб хотя бы в теории — знать то, что их старшие товарищи постигли на практике.

После этого, я с полчаса тёр про важность образования для каждого активного комсомольца и молодого коммуниста.

— Товарищ Свешников, — сквозь гул голосов прокартавил от волнения Абрам Израилевич, — говори прямо — что ты хочешь?

— Предлагаю ходатайствовать перед вышестоящими инстанциями, об открытии в Ульяновке рабочего факультета. «Рабфака», стало быть.

Предложение понравилось обеим сторонам, прошло «на ура» и было принято единогласно. Следом, меня приняли в партию — минимальным большинством голосов, при… Раз, два, три, четыре, пять… Надо будет хорошенько запомнить эти рожи… При пятерых голосах против и столько же воздержавшихся.

* * *

Накануне моего отъезда из Ульяновска в Нижний, ко мне приехала Елизавета, привезшая новую партию «кадров» в подразделения моей «теневой империи». Распределив их, уже под вечер вернулись домой, поговорили об кой-каких делах — «текучке и мелочёвке» и, главное рассмотрели результаты тестов кандидатур преподавателей и курсантов на «Курсы секретарей-референтов» — только что созданные при «Бюро по трудоустройству «Шанс»».

— «Лучше меньше, но чаще!», — процитировал я классика, — особенно на первый раз.

Поэтому, из более чем ста человек — выбрал всего семь курсантов: пять девушек и двух парней и, двух преподавателей — которые их будут обучать по методикам, составленных мной по «роялистому» учебнику Ильи Мельникова.

Кроме этого, «приходящие» преподаватели будут обучать их скорописи, умению печатать на пишущей машинке, делопроизводству, бухгалтерии и основам юриспруденции.

Во время ужина пообщались за столом с Отцом Фёдором и, уж собрались было идти в опочивальню — чтоб уединиться там и заниматься всякими безобразиями, как вдруг он встал у нас на пути, крестом раскинув руки:

— Грех это! В любом другом месте, кобелируйте сколько угодно — слова против не скажу… А в отчем доме, прелюбодеяния и греховного блуда не допущу!

Не долго думая, повернувшись, встал на одно колено, и:

— Елизавета Владимировна! Предлагаю Вам руку и сердце!

Та, не будь дура, задрав носик:

— Ты мне не сказал ни разу, что любишь меня.

Не меняя позиции — приложив предлагаемую руку к предлагаемому же сердцу, делаю признание:

— Я люблю тебя! Выходи за меня замуж, а?

— Хорошо, я согласна.

Встав, беру её за руку, и:

— Ваше преподобие, Отец Фёдор… Обвенчайте нас!

Тот, бороду вздыбив:

— Прямо здесь и прямо сейчас?

— Прямо сейчас и в Храме. И желательно, с как можно более точным соблюдением всех полагающихся в таких случаях обрядах.

Возмущается зело:

— Так на вас же даже креста нет!

Крещусь на иконы в углу и толкнув локтём, заставляю сделать это и свою суженную:

— Ничего! Мы оба — крещённые, а за отсутствие символов веры, ты Батюшка — наложишь на нас положенную в таких случаях епитимью и произведёшь отпуск грехов.

Долго ли, коротко, но после слов:

— Клянусь любить тебя в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и, в здравии — пока смерть не разлучит нас.

Мы с Елизаветой, отправились в спальню, где…

А вот семейные отношения — это уже святое!

Поэтому про «это» — больше ни слова.

* * *

В Нижнем Новгороде заскочил к своим ребятам в Губисполком РКСМ — дав последние «инструкции», пообщался с Верой Ивановной Головановой — своим литературным агентом и, возврадовшись что ручеёк гонораров не иссякает, поехал и перетёр о кое-каких делах с Ксавером.

Ну, сами понимаете, да?

За эту весну, мы с ним просто сказочно наварились на облигациях государственного займа…

Слава Наркому финансов Сокольникову Григорию Яковлевичу (Гирш Яковлевич Бриллиант) и долгая ему лета!

…И продолжая это делать, хотя уже и не с такой маржой — тихой сапой подбираемся к «Всесоюзному текстильному синдикату», планируя установить над ним контроль.

Предупреждаю его, ибо после того, как я вброшу «дохлую кошку» — возможны события самого причудливого характера и, наши с ним интересы могут пострадать:

— Партнёр! Есть у меня чуйка, что этой осень может произойти чёрт знает, что …

— Это, что же? — навостряет уши, — определеннее сказать не можешь?

— «Чёрт знает, что» — куда ещё определеннее? Поэтому настоятельно рекомендую быть готовым ко всему, что угодно, скупать золото, валюту, ширпотреб и продовольствие. Естественно, без фанатизма — а то загремим мы с тобой под фанфары…

Тот, прищурившись:

— Война будет?

Посмотрев на потолок, сделав вид, что подумал и уверенно пророчествую:

— Нет, войны не будет! По крайней мере — большой войны.

Уже попрощавшись, стоя на пороге:

— Кстати, я тут скоро в Париж еду…

Тот, явно не в духе от моих слов:

— Скатертью дорога!

— Привести, что?

Ксавер, махнув рукой:

— Мне ничего не надо — у меня всё есть. А чего нет…

Повернувшись, размашисто перекрестился на икону в углу:

— …Раздобуду с божьей помощью.

— Ладно, намёк понял, — обращаюсь к стоящему за его спиной Упырю, — у тебя тоже «всё есть»?

Тот, недолго думая:

— От какого-нибудь хорошего французского ножика не отказался бы.

— Хорошо, будет тебе «французский ножик»…

Придётся привезти ему двуручный рыцарский меч, хахаха!

А где наш третий мафиози?

— …А что-то Саула я сегодня не вижу.

— Да, лечится он.

— Лечится? В смысле — болеет? От чего лечится, от какой хворобы — может какие заграничные лекарства привезти?

Упырь весело:

— От лишней дырки лечится.

— В смысле? Аппендицит вырезали?

— Да, подстрелили его пару недель назад…

Вполне искренне ахнув:

— Да, ты что?! Что ж он так неосторожно?

— Ничего, не первая и не последняя! На нём, всё как на собаке зарастает!

— Ну, передавай ему от меня привет и пожелай здоровья.

Едем дальше.

Комаров Даниил Игоревич — который помог мне с электрификацией Ульяновска, ныне занимающий достаточно высокую должность в энергосистеме Среднего Поволжья, узнав что я еду в Париж тоже дал мне «списочек». Но вместо денег, вручил «рекомендательное» письмо к Полпреду СССР во Франции — Леониду Борисовичу Красину, которого знал лично.

Ну, что ж — если им правильно распорядиться, при определённых условиях — это будет дороже любых денег.

* * *

Заведующему Нижегородским губернским отделом НКВД Матвею Самойловичу Погребинскому — про «презренный металл», бумажные «шелестелки» или — хотя бы абы какой «эквивалента стоимости», я напоминать не стал. Ибо после нашего прошлогоднего знакомства на товарной станции, наши отношения напоминают таковые же у ковбоя и дойной коровы. Ну или же, говоря совсем уж откровенно — рэкетира и лоховатого барыги-предпринимателя.

И в обоих случаях — я отнюдь не первый их этих персонажей!

После недавнего же, в буквально смысле этого слова — рейдерского наезда, когда он — сняв меня с трёх должностей в системе «НКВД», покусился на «самое святое» — на с таким трудом созданное «Особое проектно-техническое бюро № 007» (ОПТБ-007)…

Мы с ним стали напоминать двух повздоривших ковбоев у салуна: вежливые улыбки, под прикрытием которых — руки тянутся к «миротворцам» на поясе.

А там — кто первым и более точно выстрелит!

Я это знаю и, он тоже знает, что это знаю я. Так что, отчёт времени смертельного поединка пошёл.

Итак…

Получив на руки список хотелок вышестоящего начальства (на первом месте в котором стоял «Маузер 96К»), выслушав «предполётный инструктаж», беру под козырёк и уже было на выход.

Как вдруг:

— Стой, Свешников! Вернись, это ещё не всё.

— Что такое, Матвей Самойлович? Неуж, что-то забыли? Чулочки для Анастасии Ива…

— Заткнись!

Пишет что-то на бумажке и затем протягивая:

— Как приедешь в Москву — зайди по этому адресу к Ягодке…

— К «Ягодке»? Никак, мамзеля ваша столичная?

— К Генриху Григорьевичу Ягоде — второму заместителю председателя ОГПУ, что ты вечно идиотом прикидываешься?

Читаю на бумажке — адрес явно не «Город Москва, улица Большая Лубянка, дом номер два». Встреча стало быть, предполагается домашней — «без галстуков», так сказать.

Холодком обдало от ногтей пальцев ног до самых корней волос на макушке…

Ну, понеслась жара!

Погребинским был сделан первый ход.

Мне счастье с знакомиться с тем гадючником не улыбается, поэтому пытаюсь спрыгнуть:

— Где уж мне «прикидываться», когда Вы мне такие ребусы задаёте! Генрих Григорьевич, при всём моём к нему уважении — это ОГПУ при(!) СНК СССР. Мы же с Вами, товарищ Погребинский — НКВД РСФСР(!)… Совершенно разные ведомства с совершенно разными задачами.

Действительно, после реформы ВЧК в начале 20-х годов и образования СССР — до начала 30-х годов общесоюзного НКВД не создавалось. У каждой из четырёх республик был свой НКВД, имеющий функции по обеспечению общественной безопасности и пресечению бандитизма и иных правонарушений.

С органами же государственной безопасности — произошло всё с точностью наоборот. Из ГПУ при НКВД РСФСР и других трёх республик, было создано единое общесоюзное ОГПУ СССР, напрямую подчиняющаяся Совету Народных Комиссаров (СНК), где была сосредоточена вся деятельность по борьбе с контрреволюцией, шпионажем, по обеспечению государственной безопасности и борьбе с чуждыми Советской Власти элементами.

Однако, несмотря на организационные мастурбации, довольно тесная связь между ведомствами осталась. В двадцатых годах, например, ОГПУ фактически руководило Центральной аттестационной комиссией по единовременной аттестации личного состава милиции.

Каким-то странно-затуманенным взором на меня глядучи, Погребинский строго-жёстко меня осадил:

— Не умничай, товарищ Свешников! Прежде всего, мы с тобой — чекисты. Это — раз! Все отъезжающие за границу — проходят по линии Главного политического управления… Это — два! И наконец, пора бы уже и запомнить: приказы начальства не обсуждаются — а…

«Зависает» на миг, глядя вопросительно и я его не разочаровал, с лёгким подхалимажем закончив знаменитую фразу из боевого устава:

— …А, выполняются.

— Правильно, молодец. Это — три!

Нет, всё-таки сегодня он какой-то странный. И дело не в том, что его неизменная каракулевая шапка-кубанка, в которой он кажется даже спит и купается — не идёт к эксклюзивно пошитой из тонкого англицкого сукна в «Красной игле» «пролетарке», от слова «никак».

С момента нашей с ним первой встречи, Погребинский разительным образом изменился. Взгляд мой невольно задерживается на ордене «Красного знамени» (когда успел и за что?) и красной звезде в петлицах (неужели и, правда — настоящий рубин?).

Приложив руку к фуражке:

— Всё понятно, товарищ Заведующий губернским отделом НКВД! Разрешите идти?

Вяло махает рукой:

— Идите, товарищ Свешников, идите…

Разворачиваюсь на каблуках, чеканю шаг на выход.

* * *

Выходя из здания НКВД, промотал в памяти всю встречу и, усмехнулся:

— Ишь ты, «Ягодка»! Где-то я такое прикольное погоняло уже слышал. А товарищ Заведующий, сегодня явно под «коксом»… СТОП!!!

На полном ходу остановившись, как сэр Исаак Ньютон — с лёту врезавшейся в яблоню, с выпадением на голову обильных осадков в виде её перезрелых плодов:

— «Ягодка» — «кокс», «кокс — Ягодка»! Да, как же я раньше не допёр?!

Насколько мне было известно со слов Мишки Барона: досель, достаточно дешёвый кокаин в Нижнем Новгороде — можно было достать без особых проблем.

Но «из-под полы», «с рук» — а не в аптеке.

Надеясь обмануться в своих предположениях, захожу в первую попавшуюся:

— Доктор! Марафет имеется?

— А, как же! Германский — фирмы «Мерк», — подвигает к себе аптекарские весы, — Вам сколько взвесить?

— «Сколько»? — начинаю закипать, — да, весь «кокс» что есть!

Удивлён, но охотно хватается за деревянные счёты и назвав требуемую сумму:

— А Вы сможете оплатить?

— Нет. Но вот засунуть в твою задницу — это запросто!

Что-то нервы в последнее время сдают…

Угрожающе:

— Гражданин не хулиганьте! Я сейчас милицию позову.

Действительно, неподалёку от аптеки мной были замечены два миньтона, шляющихся в моих же «пролетарках».

— А кого же ещё, — с горьким смешком и выхожу, не продолжая начатого скандала, — только родных правоохранителей в таких случаях и звать.

По ходу, ленинградский «урок» — преподанный мной, ими хорошо усвоен.

Ну вот… В результате моего вмешательства в историю один хороший человек, Погребинский Матвей Самойлович — тот, что «Флаги на башнях»… Словами Максима Горького — «человек уничтоживший беспризорность», которого я «там» — хотел сделать главным героем своего следующего «попаданческого произведения… Мало того, что стал коррупционером…

Стал наркодиллером!

Не выдержал стало быть испытание властью.

Настроение просто в хлам.

* * *

Как говорится, не так страшен чёрт — когда его досконально знаешь!

Поэтому я не поленился и, вернувшись на сутки в Ульяновск — посидел ночку за компом, изыскивая и анализируя малейшую информацию про Генриха Генриховича.

Сказать по правде, я и до этого был о нём достаточно «определённого» мнения — но, то что я узнал…

Настоящее имя без пяти минут (лет) Генерального комиссара государственной безопасности — Гершель Гершелевич Иегуда (Иуда, в переводе на русский).

Откуда сие бедствие родом и кто родители этой «аварии», по правде сказать — так и не понял. Известно только, что в первый раз Ягодка засветился учеником нижегородского гравера Михаила Свердлова — отца Якова Михайловича Свердлова, печально известного революционера-большевика. Не знаю верить или как, но молодой Ягодка был два раза пойман за нечистую руку, но полицию звать и вообще — шума поднимать не стали, так как Свердлов-папа — подрабатывал изготовлением фальшивых печатей, клише и документов для нужд подпольщиков.

В третий раз, его поймали на девятилетней(!) Иде Авербах — внучке ювелира и племянницы будущего автора первой советской конституции. Поймав, уже не за руку — а за «нечто» совершенно другое, опять же без всякого скандала — примерно наказали женитьбой на ней, таким образом — введя эту гнусную личность в не менее гнусный семейный клан Свердловых.

И не только!

Так как Максим Горький в своё время усыновил ушедшего из семьи сына Михаила Свердлова — Завеля (брата Якова, получается), дав ему имя Зиновий Пешков — то Ягода стал и членом семьи великого пролетарского писателя.

Таким образом, сося сразу у двух «отцов»… Ээээ… У двух «маток», наш антигерой сделал стремительную карьеру. По рекомендации Свердлова и по протекции самого Дзержинского — вступив в 1918 году в ВЧК, уже в 1924-м Ягода вошел в состав Особого совещания ОГПУ — которое имело права высшей судебной инстанции, выносящей приговоры без права обжалования.

Пробравшись на довольно высокую должность в органах госбезопасности, этот вор и педофил-прелюбодей, в свою очередь — продвигал на руководящие посты в этих структурах лиц своей национальности, действуя по принципу — был бы чекист евреем, а остальное приложится.

Это он привлёк в ОГПУ такую одиозную личность, как причастного к казни поэта Николая Гумалёва — Якова Агранова (Янкель Шевелевич Шмаевич), Начальника секретного отдела, «курирующую» творческую интеллигенцию.

Вы только почитайте список начальников лагерей системы ГУЛАГ, которую создаст этот нацист (а как его ещё назвать?): Рапопорт, Коган, Аперт, Кацнельсон, Финкельштейн, Фридберг, Абрампольский, Пидпузько…

Да, в этой стране ещё русские есть?!

Когтистые щупальца этого чудовища протянулись далеко в стороны и даже вверх.

В начале 20-х годов, с подачи Генриха Ягоды на должность личных секретарей-референтов Иосифа Сталина: были устроены двое: некий «мутный» Григорий Каннер8 и хорошо известный в дальнейшем Лев Мехлис.

Далее, по принципу «рука руку моет»: Мехлис тут же принимает к себе «помощниками секретаря» некоего Маховера и некоего Южака. Последний, прославился тем, что тырил документы из сталинского стола и передавал их Троцкому.

Каннер же, тоже клювом не щелкал и взял к себе «помощником», некоего Бомбина (Шмуль Зомберг)… Про последнего у меня в «послезнании» ничего нет, но не сомневаюсь — гнида ещё та!

И ладно б, если руководящие посты в органах госбезопасности и правящей партии — заполнялись бы правоверными евреями-коммунистами, как хотя бы тот же Мехлис.

Ещё полбеды, как говорится!

Но об «кадрах», которые он подтягивал — говорит вопиющий случай с моим старым знакомцем по поэтическому кафе «Стойло Пегаса» Яковом Блюмкиным.

Как известно, состоя ЧК и в организации левых эсеров, тот убил в 1918-м году германского посла Мирбаха, что наряду с покушением Каплан на Ленина — послужило сигналом к кровавому мятежу в Москве, Ярославле и Рыбинску.

Это, как понимаете — не антисоветский анекдот сочинить или листовку от руки написать!

За что в те времена — без разговоров сажали в лагерь или по приговору трибунала расстреливали…

Эта провокация — поставила вопрос о самом существовании Светской власти!

И что вы думали?

Пару лет где-то прячась, этот тип сам заявляется в ГПУ, сдаёт бывших товарищей по левоэсеровскому подполью оптом и в розницу, кается, и…

Просится в стройные ряды чекистов!

Не, ну с каждым может быть: заболел, переохладил гражданин свои мозги — сидучи на сквозняках в подполе… Его бы в тюремную больничку определить, чтоб подлечился малость — прежде чем лоб зелёнкой намажут.

НО, НЕТ!!!

Держите меня семеро, но по поручительству Генриха Генриховича, этого авантюриста-террориста не только прощают — но и принимают на работу в ОГПУ.

Думаете, всё?

Засучил Яша Блюмкин рукава чекисткой кожанки, до блеска начистил свой «кольт» и принялся рьяно искоренять буржуазную крамолу — навёрстывая упущенное…?

…Как обычно, не угадали!

История имела своё продолжение.

У нашего Яши был в Одессе кузен — Аркадий Максимов (Айзек Биргер) завхоз кавалерийской части. Как-то уличив в делах финансово-нечистоплотных, командование его уволило, а парторганизация — «вычистила» из своих рядов.

Для простого смертного, это было бы окончательное рушение карьеры, после чего — остаётся только на паперть, в тюрьму, в петлю или в самом лучшем случае — в чернорабочие, кайлом всю жизнь махать… Однако, Яков Блюмкин обращается к Ягодке и, кузена-косореза берут на работу в ОГПУ, восстанавливают в партии, и…

Дают ответственное поручение.

Какое, вы думали?

Следить за Борисом Бажановым — Техническим сотрудником аппарата ЦК ВКП (б)!

Если б это не было так печально, это было бы очень смешно…

Кто-то ещё сомневается, что по такому же принципу — комплектовались и другие советские спецслужбы? От ИНО ОГПУ, до Раздведупра (ГРУ) и «ОМС ИККИ»?

Сомневаетесь, всё же?

А почему тогда было столько перебежчиков?

Так, так, так…

Как бы его — «тудым-сюдым», чтобы потом — «оп-па-на»?

Думай, думай, голова…

А кстати, а чем, интересно, в данный момент занимается наш с Мишей старый знакомый — Яков Блюмкин?

Надо порыться…

* * *

Моим попутчиком до Москвы, был крепкий мужчина лет пятидесяти — бритый наголо украинец, с большими пышными усами.

Слово за слово, познакомились, практически подружились (в дороге, да тесном купе, это на счёт «раз» делается) и, узнав кто я, он обрадовано воскликнул:

— Свешников Серафим Фёдорович? А я про Вас всё знаю!

Сразу насторожился: «А не засланный ли, казачок?».

— Ну… Положим «всё» про себя — даже я сам не знаю.

Немножко смутившись, однако настаивает:

— Я знаю, что Вы — Начальник «Особого проектно-технического бюро № 007» в Ульяновске.

С невольно проскользнувший в голосе досадой, я:

— Надо будет почаще умываться — должно быть, должность у меня на лбу написана…

— Да нет же! Я приезжал в Ульяновск с проектом добычи йода из морских водорослей, а Вы даже не захотели меня принять и выслушать.

Должно быть, после этого он тотчас к Погребинскому, и:

— Тук, тук, тук!

А тот, не будь дурак, технично вербанул и дал задание.

Не подав вида, ухмыляюсь:

— Если Вы один такой бы! Если бы я всех «прожектёром» принимал и выслушивал — я б, наверное — даже кушать перестал. Все заявки изобретателей, сперва рассматривает «Экспертный совет» при ОПТБ-007 и лишь потом они попадают на моё рассмотрение. Я Вас не помню, стало быть — проект добычи йода оказался неосуществимым.

Тот возмущённо, аж дым из ноздрей:

— Но почему же, ответьте? Я не чистый теоретик и прожектёр… Когда я находился в японском плену, мне довелось побывать на заводе — где добывают йод из золы морских водорослей, а попутно и разные соли для химической промышленности.

Чуть успокоившись:

— В пятнадцатом году, продав доставшееся в наследство отцовское имение, вложив все имеющиеся средства и взяв небольшой кредит — я уже сам построил в Екатеринославе йодный заводик, перерабатывавший черноморские водоросли. До семнадцатого года, мне удалось таким образом получить пятнадцать пудов йода… Но затем пришли большевики, сперва национализировали предприятие, а потом… Белые, красные, петлюровцы, махновцы…

Он, с неделанной болью махнув рукой:

— Оборудование растащили, здание разрушили, а специалисты разбежались.

Вовсе не собираясь ему сочувствовать, я крайне скептически:

— Великое дело: пятнадцать пудов йода — для почти десятимиллионной армии, не считая тружеников тыла! Уверяю Вас: я прекрасно знаю — как добывают йод в Японии, а также в Чили и других странах — расположенных по всему побережью Тихого океана…

Книжку попаданческую писал я в «своё» время и не поленился погуглить на эту тему.

— …Там, море круглогодично само выбрасывает на берег морскую капусту — только собирай её, суши и отправляй для переработки на завод. У нас же, из-за более суровых климатических условий — заниматься этим возможно, лишь в течении относительно короткого лета.

Подняв руку, в знак того, чтоб не перебивал:

— Да, согласен с Вами: в военное время — когда других источников йода нет, интенданты будут хватать ваш за любые деньги и ещё просить. В мирное же время — это предприятие заведомо убыточное.

Тот, горячечно:

— Но ведь йод, это очень важно для страны! А война она такая: её сегодня нет, а завтра… В прошлый раз тоже о йоде (как и о многом другом) не побеспокоились и видите, как всё обернулось!

* * *

Трудно поверить, но «потерянная» нами Россия — не производила, даже обыкновенный йод!

Когда импортный «кислород» в четырнадцатом году полностью перекрыли, то кто знает — сколько народу погибло от отсутствия этого антисептика на фронте и в тылу?

В любом случае — очень много, вполне возможно — даже больше, чем от всех большевистских репрессий за семьдесят лет.

И это очень серьёзно и имело очень серьёзно-фатальные последствия!

Кадровые, опытные воины нелепейшим образом умирали от элементарнейших царапин, а пришедшие им на смену многодетные, семейные резервисты — не захотели воевать неизвестно за что и, воткнули штыки в землю и в спины ближайшим офицерам…

Невольно, вспоминается песенка Самуила Маршака:

«Не было гвоздя — подкова пропала,

Не было подковы — лошадь захромала,

Лошадь захромала — командир убит,

Конница разбита, армия бежит.

Враг вступает в город, пленных не щадя,

Потому что в кузнице не было гвоздя».

* * *

— Я это очень хорошо понимаю! Но «ОПТБ-007» — организация на хозрасчёте и самоокупаемости и, у неё нет денег на такие рискованные проекты. Поэтому, могу лишь посоветовать обратиться в Совет Народного Хозяйства.

Не развивая больше этой темы, в следующий раз — узнав, что я еду в Париж, он:

— Ведь Вы, наверно, не вернетесь из Франции, а останетесь в Европе или поедете далее, вероятно, в Америку.

Внутренне насторожись:

— Заманчиво, заманчиво конечно… Но нет, я американского языка не знаю.

«Так и знал, пилиять — провокатор от Погребинского! Что делать? Стукануть на него первым — пока он не настучал на меня? А вдруг, я ошибаюсь…? Пострадает невинный человек, мать его етти!».

Как будто прочитав мои мысли, тот весело:

— Сознайтесь, Вы, наверное, подумали, что я прислан к Вам от ОГПУ?

— Сознаюсь, так и подумал, — не стал лукавить я, — а Вы бы, что на моём месте подумали?

Тот, вдруг став серьёзным:

— Я Вам открыто заявляю, что ненавижу коммунистов, так как с их приходом — я потерял все, что я нажил себе упорным трудом.

После этого, последовал рассказ как до Революции, как получив благодаря родителям образование и небольшое имение с долгами на Полтавщине — он разбогател исключительно своим трудом и предприимчивостью. Как потом, большевики лишили всего имущества и средства и, ему пришлось драпать с Колчаком через всю Сибирь — аж до Владивостока, где теперь приходится влачить жалкое существование.

Завершая, он:

— Рано или поздно, уважаемый Серафим Фёдорович — но ОГПУ выведет Вас «в расход»! Но даже если нет, благодарности за ваши труды — ни от народа, ни от Советского правительства, Вы никогда не дождётесь. За границей же, Вас будут ценить ваш талант и обеспечат Вас хорошими средствами для жизни полного комфорта и материальных удобств.

Рассмеявшись, я:

— Скажите тоже — «талант»! Хахаха! В «ОПТБ-007», коль Вам неизвестно — за меня думают заключённые из технической интеллигенции. Я, всего лишь имею некоторые способности правильно ставить перед ними задачи и контролировать их выполнение, стимулируя методом «кнута и пряника». Предоставят ли мне в Америке такие условия? Что-то сомнения берут…

Тут меня осенило:

«Если это человек Погребинского — надо перевербовать его, предложив нечто большее, чем может предложить тот».

— Давайте лучше поговорим о йоде.

Удивляется:

— Вы ж, вроде говорили — что это пустая, никчемная затея?

— Это если его из водорослей добывать… А ведь, этот элемент содержится в нефтяных водах!

Недоверчиво-заинтересованно:

— В «нефтяных водах»?!

— Да! Ведь, вместе с нефтью на поверхность выходит немало содержащийся в нефтяных пластах воды — содержащей некоторые минералы, в том числе и йод. Правда, в разных месторождениях и в отдельных скважинах — содержание его разное… Но найти богатейшее — особого труда не составит, не правда ли?

Задумчиво:

— Думаю, это будет наиболее простым делом.

— Договориться с нефтяными трестами о сотрудничестве в сборе и утилизации нефтяной воды — дело вообще по-детски ерундовое, уверен. От лишней «копейки» они не откажутся!

Я рассказал всё, что знал про «угольно-адсорбционный метод» извлечения йода из нефтяных вод — разработанный инженером Денисовичем в 1930 году и, даже начертил простенькую схемку:

— Сперва, в специальных бассейнах нефтяная вода отстаивается от механических примесей, затем подается насосом в установленные на высокой эстакаде деревянные напорные баки. Отсюда самотеком, она поступает в небольшой деревянный чан-смеситель — где к ней прибавляют немного серной кислоты и азотистокислого натрия, или пропускают через поток воды струю хлора. Эти окислители реагируют с йодистыми солями, находящимися в нефтяной воде, и окисляют ионы йода в свободный йод.

— Из смесителя вода, содержащая свободный йод, по деревянным желобам перетекает в высокие цилиндрические резервуары, заполненные активированным углем на 75—80% от общего объема…

Заостряю внимание на одном моменте:

— Кстати, насчёт активированного угля можете не беспокоиться: он в уже изрядном количестве производится в Ульяновске, в артели «Красный активист».

И продолжаю:

— …Уголь по мере протекания через него воды постепенно насыщается йодом, который затем выделяется из него в железных резервуарах с помощью раствора щелочи. Поучившемуся раствору йодистых солей дают некоторое время отстояться в небольших резервуарах-отстойниках для очистки от примесей, после пропускают через фильтр в чаны-кристаллизаторы, где происходит окончательное выделение свободного йода. Эта метаморфоза осуществляется путем добавки к раствору какого-нибудь окислителя — бертолетовой соли, хромпика и или чего-нибудь наподобие.

Завершаю:

— На дно чана выпадают кристаллы йода, которые вместе с маточным раствором поступают на фильтр, промываются водой и прессуются в бумажных или суконных салфетках на прессах…

Поставив жирную точку на листочке со схемкой и описанием технологического процесса, жизнерадостно восклицаю:

— Вуаля — всё готово! Отпрессованный йод упаковывают в деревянные бочки и отправляют потребителям.

Эта технология, с начала 30-х годов ставшая доминирующей в отрасли — дала возможность советской фармацептической промышленности, получать дешевый йод практически из отбросов — полностью освободив страну от необходимости его импорта.

Затем, написав записку:

— Если согласны заниматься этой темой, езжайте в Ульяновск — в «ОПТБ-007» и обратитесь к Александру Михайловичу Краснощёкову. Он привлечёт специалистов-технологов, которые помогут Вам оформить патент и разработать проект небольшой опытно-экспериментальной установки. Затем, если результаты впечатлят — будем думать об финансировании проектирования и строительства завода.

Спохватившись, хлопаю себя по карманам:

— Кстати, материально не нуждаетесь?

Растерянно от столь перемены судьбы:

— Не отказался бы…

— Вот Вам полторы сотни — чтоб добраться до места и на первое время устроиться.

Мнётся, затем преданным псом заглядывая в глаза:

— А на чьё имя будет оформлен патент? …На паях с Вами? Согласен на двадцать процентов.

Бурчу сердито:

— Вот мне только ещё не хватало счастья — йодом мараться! На Вас, уважаемый!

Смотрю на его по-детски бурое ликование — в ведь вроде взрослый мужик пятидесяти лет и, улыбаюсь:

«Не охота лишний раз светиться с патентом… Всё равно я своё с тебя возьму, шибко не радуйся!».

Финансовые цепи, они покрепче даже брачных уз будут.

Вроде приручил, но однако на всякий случай — всё же написал на него «закладную» и спрятал в подальше среди своих бумаг. Мол, если что: собирался просигнализировать на классовую вражину «куда надо» — да запарился по причине последствий контузии и предельной занятости.

* * *

Не так оказался страшен чёрт, как его историки малюют!

Генрих Григорьевич Ягода — худой, с землистым цветом лица, в военном френче, с коротко подстриженными «под Гитлера» усиками… Правда, пока такие «сопли» под носом, назывались — «под англичанина».

Напоминал он скорее хозяйственного колхозного завхоза, чем наводящего ледяной ужас главу советской «кровавой гэбни». Да, он и есть — завхоз, который может «всё достать». А это в эпоху — даже не катастрофического, а воистину — апокалиптического дефицита и, есть — реальная власть.

Но пока «Ягодка» держится довольно скромно, стараясь особо не выпячиваться. Ведь ещё жив Дзержинский, здоров Менжинский — а при этих товарищах особо не забалуешь.

У него всё ещё впереди!

Будущий Генеральный комиссар государственной безопасности (как звучит, а? Ну, прям — песТня!), проживал на втором этаже серо-белого дома недалеко от Лубянской площади. Жил довольно кучеряво по этим временам — в многокомнатной квартире с ванной, куда я напросился помыть руки с дороги.

Захожу, гляжу и словами одного из героев романа Корецкого «Антикиллер», невольно вырвалось:

— Вор так жить не должен!

Затем, словами Глеба Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя»:

— Вор должен сидеть в тюрьме!

Мда… Желание жить — естественно, а желание жить красиво — неистребимо.

Конечно, в спальни меня не пустили, но столовая где происходил разговор — была просто шикарно просторна, с огромным «красного дерева» раздвижным столом, обитыми кожей резными стульями, шкафы и буфет — «с горкой» заполненные фарфоровой посудой… И даже с шкурой бурого мишки на полу.

Чем-то напоминает поместье помещика средней руки — как я его себе представляю.

Поздоровавшись и живо поинтересовавшись — благополучно ли я до него добрался, Генрих Григорьевич — задержав мою руку в своей, пристально уставился мне в глаза:

— Так вот ты значит какой, товарищ Свешников! Наслышан, премного наслышан…

Разговаривает подчёркнуто вежливо — даже почтительно, но почему-то при этом по загривку бегают мурашки.

«Откуда дровишки? От «Человека в кубанке», вестимо! Хвастается, поди своей «крыше» — какого удоисто-икрянистого осетра, он на крючок подцепил».

Выдержав его взгляд, я в том же духе:

— Про Вас я тоже наслышан, товарищ Ягода.

Заметно настораживается:

— И от кого же ты про меня «наслышан»?

— «Слухом земля полнится».

Пусть считает, что я черпаю инфу из того же «источника». Мне навряд ли это хоть как-нибудь повредит, а вот Погребинскому — вполне может быть.

Изрядно напрягшись:

— И что за «слухи»…?

— Только самые положительные. Мол, верный ленинец и непоколебимый борец с…

— Ты мне здесь баки не забивай, — как будто сбросив личину, резко обрывает мои дифирамбы, — садись и рассказывай, что ты там в своём Ульяновске творишь.

Серьёзный мужжжщщщина!

Вроде как на суде в 1937 году, на вопрос Вышинского не сожалеет ли подсудимый о содеянном, Ягода честно признался:

«Сожалею, что не расстрелял вас всех, когда возможность была!».

Значит, такая возможность была, значит…

Значит… «Паровозы надо давить — пока они всего лишь чайники»!

— Прям, не знаю что и рассказывать, товарищ Ягода… Давайте Вы будете спрашивать, а я отвечать? Только вот под чай бы! Ибо, рассказ «на сухую», это уже называется по-другому — дача показаний… Хахаха!

— Хахаха!

Прислуга…

Ой, извиняюсь — при народной власти нет никакой «прислуги»!

«Прислуживать» — низко и недостойно для человека… А вот «обслуживать» начальство — это другое дело.

Обслуга (обслуживающий персонал) в виде по-европейски хорошо одетой симпатично-сисястой девки принесла чай в фарфоровых чашках с блюдечками, к чаю что и, начался неспешно-неторопливый…

Допрос!

Зятя самого главного пролетарского писателя буржуйского происхождения, интересовало буквально всё. И первым делом бы прямой вопрос прямо в лоб:

— А расскажи-ка мне, Свешников, откуда ты у нас — такой умный взялся?

Смотрю на него и, думаю:

«Ты даже не представляешь себе — до чего я умный!».

А вслух, говорю:

— Да, как бы Вам это объяснить, Генрих Григорьевич…?

* * *

Ещё одно отличие «реальной» истории — которую я знаю, от «текущей» альтернативной реальности.

И это — полностью моя заслуга!

Есть повод собой гордиться.

18 июня 1925 года, была не принята(!!!) резолюция ЦК РКП(б) «О политике партии в области художественной литературы» — призывающая проявлять терпимость в отношении «попутчиков» и, не одобряющая нападки на них со стороны литераторов — вошедших во вновь созданную Российскую ассоциацию пролетарских писателей (РАПП).

А почему?

Да, потому что нет никакого РАППа!

Нет и надеюсь — никогда не будет. «Пролетарские писатели» из группы «Октябрь», в подавляющем большинстве своём никакого отношения к пролетариату не имеющие (а кое-кто из самых рьяных и к литературе), вдруг по непонятной причине перессорились, переругались, передрались и разбежались по другим литературным группировкам. А их главные идеологи — Авербах и Киршон — попали под следствие специально созданной комиссии Рабкрина (Рабоче-крестьянской инспекции) за фабрикацию биографии и подделку документов.

Искренне жаль только, что «ГУЛАГ» ещё не придумали, а на Соловках — слишком мягкий климат для этих «пролетарских» бумагомарателей.

Кстати, то была вполне распространённая практика.

Например, у того же Погребинского Матвея Самойловича — сына мелкого служащего и до 17 года, начинающего трудовую жизнь конторщиком в мануфактурном магазине — в автобиографии было указано, что в период с 1917 по 1918 год, он работал лесорубом, грузчиком и чернорабочим на мельнице.

Короче — свой парень, в доску!

Пролетарий из самых, что ни на есть пролетариев — пробу негде ставить, ибо везде по всему телу — сухие трудовые мозоли.

Это, открыло перед ним все двери — а кто будет утруждаться-проверять «своего парня»?

А я потрудился и проверил!

Но, пока держал этот факт, как камень — за пазухой и, оказывается — правильно делал. Ибо, при такой «крыше»…

И таких вот «пролетариев» — как мух над кучей свежеотложенного под забором «добра». Одно радует — вместе с откровенной мразью вроде Авербаха с Киршоиом, подделав биографии — вверх по лестнице власти могут пробиться и вполне достойные ребята и девчата из так называемых «лишенцев». Жаль только, по какому-то непонятно-неправильному закону — первых несравнимо больше…

«Слухи» Генриха Григорьевича интересовали, потому что именно после них — Комиссией при Рабкрине, по личному распоряжению и контролю за исполнением Валерьяна Куйбышева — началась проверка «на вшивость» его шурина Авебаха.

Да, да!

Ида Леонидовна, которую я не застал в доме — приходилась племянницей покойному Якову Свердлову и сестрой главы пролетарских писателей.

Рисунок 4. Генрих Ягода и Ида Леонидовна Авербах.

Вообще-то, этот клан Свердловых — семейка «ещё та», раз уж к слову пришлось.

Яков Свердлов был в раннем Советском правительстве «человеком номер два» и есть основания полагать — что он был совсем не прочь стать первым, но вовремя помер — пусть земля ему будет железобетоном марки «800».

И в это же время один из его братьев служил французским военным советником у Колчака, а другой был банкиром в Америке!

Самый младший брат, Вениамин Михайлович Свердлов — председатель Главного Комитета Государственных сооружений (Главкомгосоор), с 1926 года — член Президиума ВСХН, заведующий научно-техническим отделом ВСНХ, ответственный секретарь Всесоюзной ассоциации работников науки и техники. Этот, будет в своё время расстрелян как троцкист и затем — незаконно реабилитирован, как жертва законных репрессий.

* * *

…Довольно информированный, оказался товарищ!

Делаем вполне логичный вывод: по ходу, стучит на меня не только Погребинский — но и кто-то из своих, да ещё и не один. По некоторым обмолвкам подозреваю — Заведующий Ульяновским ИТЛ, Начальник его оперчасти и, даже не исключено — сам товарищ Кац.

Конечно же, наибольший интерес у Генриха Ягоды вызывала моя персональная личность.

Хотя, заранее морально подготовился к такому обороту делу, всю дорогу от Нижнего до Москвы репетировал — где-то с полчаса довольно успешно отбивался, но чую «плыву на косвенных».

Однако, сперва выручил пришедший человек, видимо — порученец «по тёмным делам» Ягоды, при рукопожатии — сжавший мне ладонь так, что я чуть не вскрикнул и, затем представившийся:

— Давид Лейман.

— Серафим Свешников, очень приятно.

«Приятного» было мало: моя правая кисть слегка покраснела — а к вечеру начала синеть…

Хорошенькое начало!

Высокий такой, здоровенный молодой еврейский мужичина с курчавой шевелюрой и мощными плечами. Мне он больше напомнил не того Давида с пращой в руке — а безвинную жертву этого библейского сиониста: палестинца Голиафа ибн… К сожалению, не помню как того по-батюшке.

Одет Давид, правда, крайне непритязательно: кожаная куртка — давно вышедшая из моды, такая же фуражка со звездой и широчайшие галифе с наколенниками. И кажется, он с дефектом зрения, если судить по круглым очкам — нисколько не гармонирующим с его типично семитским «шнобелем».

Ну, думаю — сейчас будет не просто допрос, а ещё и «с пристрастием»!

Однако не угадал и, слава Марксу!

Конечно же, основной интерес был сугубо мергельным — Ягоду интересовал кооператив «Красный рассвет» и особенно его финансовое положение. Особое внимание Второй заместитель председателя ОГПУ проявлял к «Группе экспедиторов специального назначения имени товарища Вагнера».

Нутром чую, положил он на неё свой карий глаз.

Но когда вопрос вот-вот был готов «встать ребром» — вдруг «армией спасения» явилась Ида Леонидовна и, с порога в слёзы:

— Генрих! Какой ужас! Они определённо решили его посадить! Неужели Яков ничего не может сделать?!

Насторожился, ибо помянутый «Яков» — это явно не её родной дяди по матери — безвременно усопший (и слава, Богу!) Якова Свердлова. Того опасаться не стоит — мёртвые не кусаются.

Скорее всего, речь идёт про Агранова Якова Сауловича — Замначальника, Секретного отдела ОГПУ. На этом посту он занимался «курированием» интеллигенции.

Пока любящий супруг её утешал, обзывая нехорошими словами подлых клеветников (у меня ярко горели уши), поминутно поминая всуе этого «сталинского сатрапа» Куйбышева и, называя «очень интересных» для меня людей — могущих помочь отстоять «честь и достоинство», я воспользовавшись моментом — спёр из корзины возле письменного стола пару скомканных листов бумаги с образцом почерка хозяина кабинета.

* * *

Вспомнил всё, что знал про эту особу…

Вот же тоже — судьба-судьбина!

Молодая, ещё и двадцати лет нет, но якобы замужем за Ягодой с 1914 года — когда ей было всего девять лет от роду. Хм, гкхм… Скорее всего, этот педофил её просто растлил, а влиятельная родня — скрыла это под фиговым листком религиозного брака.

Хотя кто его знает, да и надо ли знать такие грязные подробности…

После гимназии, которую заканчивала уже как советскую трудовую школу, Московского университета и общественно-комсомольской работы в начале 20-х, без всякого сомнения — по протекции мужа, Ида Авербах устроилась следователем Московской прокуратуры.

Дослужилась до должности помощника главного столичного прокурора и, даже написала в 1936 году книгу о деятельности ГУЛАГА — как о гигантской фабрике по «перековке» человеческих отбросов в активных и сознательных строителей коммунизма.

Литературный труд был оценён должным образом и, в 1937 году — Иду Леонидовну расстреляли вместе с мужем, братом и многими другими «невинными жертвами» — как по мнению сталинских судей, не подающихся «перековке» в лагерях.

Во время хрущёвской «оттепели» супругов Ягод — разделили аки «козлищ и агнец»: Иду реабилитировали, а Генриха — нет.

* * *

Выпроводив супругу в спальню, Ягода вернулся и, после короткого разговора как бы «ни о чём» — при котором дал ясно понять, что с ним лучше дружить, чем ссориться — наконец раскрыл карты:

— Хочешь поехать в Париж?

Недолго думая, я:

— Сказать по правде — нет, не хочу…

Прямо по-станиславскому пауза, во время которой хозяин «помещичьей» квартиры изрядно напрягся. Затем, поиграв на нервах, я продолжил:

— Но, долг службы — превыше моих желаний.

Тот, как будто с облегчением выдохнув:

— Молодец! Я знал, что на тебя можно рассчитывать. Недаром, товарищ Погребинский за тебя так ручался.

«Да, гори вы оба синим огнём!».

Затем, Ягода начал издалека:

— Время для нашего социалистического государства сложное, положение тяжёлое…

— Кругом враги!

— Совершенно верно: кругом одни враги, — не заметил моего стёба или пропустил его мимо ушей, — а верных людей, преданных Советской Власти — не хватает.

«Понятно… «Здесь вам не там» и, этот Ягода — не тот Ягода, что будет в тридцатые годы. Пока, он всего лишь собирает свою кодлу и, я — один из кандидатов в неё… Что делать?».

Меж тем, с непоколебимой внутренней уверенностью с собственной незаменимости:

— А начальство требует: товарищ Ягода — сделай то, товарищ Ягода — сделай это… А что я могу сделать, если кругом одни враги или идиоты…?!

«Что он, интересно, хочет мне всучить? Наркотрафик, что ли? Хочет в макет вокзала, что мы повезём на Выставку — вложить золотишко и валюту, а повезём обратно — наркоту? Так, пароходом через свободную экономическую зону в Гамбурге — намного проще, безопаснее и дешевле… А эти «дрова» — мы там в Париже и оставим».

— …Несмотря на то, что у нас — разные ведомства, мы с тобой — чекисты и, служим одному — первому в мире рабоче-крестьянскому государству, верно?

В этом месте, показалось — он мне подмигнул. Поняв, что мне не отбояриться:

— Верно. Я Вас внимательно слушаю, товарищ Ягода.

«Хрен с тобой, Ягодка! Отвезу твоё бабло, если не попадусь на таможне конечно, вернусь (тьфу, тьфу, тьфу!) и, устрою вам с Погребинским — холокост локального масштаба».

И тут он выкатывает мне «арбуз», размером с «Запорожец» моего деда:

— Наши советские эмиссары — отправленные с заданиями в капиталистические страны убегают с выданными им деньгами. Уже сейчас там скрывается больше сотни перебежчиков с похищенными сотнями миллионов рублей золотом…

Что? Ох, ну ни хрена, заявки!

Волна за волной, к подбрюшью подкатывают приступы паники:

«Чёрт, блядь, пизТсдец — по ходу, это билет в один конец»!

Лихорадочно ища выход из положения:

— Генрих Григорьевич… Давайте поговорим, как взрослые люди. Сбежать с большими деньгами на Запад и там легализоваться — это не так просто. Скорее всего, эти люди уже под плотной крышей буржуазных разведывательных служб.

«Что делать? Согласиться и сдать его? Кому? Самому Дзержинскому? А вдруг это по его заданию?».

Прищурившись, как бы — по-новому на меня смотрит:

— «Под плотной крышей», говоришь? Соображаешь, значит…

«Штирлиц понял, что был на грани провала».

— …Но не всё понимаешь.

В будущем — ужасный и могущий, а ныне выполняющий в ОГПУ чисто хозяйственные функции, Генрих Ягода встал и походив вокруг стола, уселся обратно и, с довольно прозрачным намёком:

— Выполнишь задание и продолжай дальше заниматься в Ульяновске своими безобразиями.

— Да я бы с большим удовольствием, Генрих Григорьевич…

Хлопает ладонью об стол:

— Хватит! Старшим будет товарищ Лейман, а ты просто выполняй его приказы и поменьше умничай.

Помолчав, воистину иезуитским шепотком:

— И помни, товарищ Свешников про своих кустарей и нэпманов в Ульяновске…

Шантажирует, сцука!

Посмотрев на реального, а не библейского Давида, я резко запротестовал:

— Извините, конечно — но как говорит товарищ Фрунзе: «Каждый красноармеец должен знать свой маневр». В группе всего двое? Переводчик, источники информации? Я не хочу сидеть во французской тюрьме — даже с товарищем, одетым в такие чудные галифе.

На минуту задумался, затем всё тем же безапелляционным тоном:

— Советское посольство в Париже окажет вам всемерное содействии. Все инструкции же — у товарища Леймана, который передаст их представителю ИНО ОГПУ при посольстве.

Ещё с полчаса нам с Давидом мозги пополоскал, затем выпроводил — на прощанье строго погрозив пальчиком:

— И советую тебе, товарищ Свешников — с товарищем Лейманом крепко подружиться.

Осмотрев того ещё раз с ног до головы:

— Только когда он штаны заменит.

Чёрт… Похоже на какой-то грандиозный развод!

* * *

Кстати, так к слову…

Как и у Авербаха с Киршоном, биография самого «Ягодки» — такая же липовая, вот он и чувствует себя довольно дискомфортно — когда тех прижучил Рабкрин Куйбышева. В его автобиографии, написанной по стандартному требованию Оргбюро ЦК, указывается что в 1907 году он вступил в партию и вел работу в большевистском подполье, с 1911 года страдал на царской каторге и ссылке и, в дальнейшем принимал активное участие в Октябрьской революции.

Всё это — галимый фейк, если не сказать больше!

На самом деле Генрих Григорьевич, не имел с большевиками ничего общего до самого семнадцатого года. Из предреволюционных же «заслуг», за ним числится лишь знакомство с пролетарским писателем Максимом Горьким, который видимо и дал «Ягодке» мощного пинка вверх. Это выяснил в 1930 году старый член партии, отбывший десять лет на царской каторге, один из заместителей Ягоды — Меир (Меер) Абрамович Трилиссер, по собственной инициативе предпринявший исследование биографии «обскакавшего» его начальника.

Что мне стоит побудить его сделать это раньше, зная про уже существующую личную неприязнь между ними?

Ничего!

Политический вес Ягодка будет набирать лишь после смерти в июле 1926 году Феликса Дзержинского. ОГПУ возглавил Вячеслав Менжинский — занимавший до того момента пост Первого зампреда. Последнюю должность займёт Акулов Иван Алексеевич (наконец-то хоть один русский!), а после того как тот возглавит Прокуратуру СССР — вторым человеком в этой структуре, наконец-то станет наш «герой».

А так как «шеф» к тому времени буквально на ладан дышал и, через год отдал Марксу душу, всё дело безопасности первого в мире государства и крестьян оказалось в руках сына Гершена Фишелевича — ювелира из Рыбинска, дальнего родственника Якова Свердлова и близкого приятеля классика советского соцреализма — живущего в солнечной Италии.

Так, что «методы против Кости Сапрыкина» у меня имеются!

Натравлю-ка я через «Могучую кучку» Куйбышева и его «Рабкрин» на Ягоду. Если будет вал «сигналов» от трудящихся — то как и, в случае с Авербахом и Киршоном — тот должен будет должным образом отреагировать.

При первой же возможности, вызвал в «13-ый отдел ОГПУ по работе с общественностью» Модеста Карловича — руководителя «Могучей кучки» и от имени Геббельса Адольфа Виссарионовича, поставил соответствующую задачу. «Сигналы от трудящихся» о сомнительных «революционных» заслугах Ягодки — в этот раз должны идти в две инстанции: кроме «Рабкрина» — в само ОГПУ, конкретенее — Дзержинскому, Менжинскому, Меиру Абрамовичу Трилиссеру — Начальнику Иностранного отдела ОГПУ (ИНО ОГПУ)…

Однако, я весь в сомнениях: Дзержинский — шибко занят, Менжинский — ленивый лодырь, а Трилиссер — одной «породы» с Ягодкой и, в данный период времени — они вовсе не обязательно в «контрах» меж собой.

Да и при любом раскладе, чтоб начало действовать — нужно время!

А времени у меня нет…

Поэтому кроме того, дал особое задание Гешефтману — не так давно поступившего в Особую дивизию ОГПУ:

— Миша! Ты Якова Блюмкина помнишь?

— Того жидовчика?

— Миша!

— Извиняюсь… Того еврейчика — которого ты опустил в «Стойле»?

— «Опустил»? Да мы с ним даже в сортир вместе не выходили! Так… Морально нагнул. Короче, помнишь, да?

— Конечно, помню, — Миша, еле слышно скрипнул зубами, — я почему-то — каждого из их племени, навсегда запоминаю…

У каждого свои «скелеты и тараканы», поэтому больше не обращая внимания на его юдофобию:

— Кажется, нашего общего знакомого в Москве нет — иначе бы он обязательно засветился среди поэтической тусовки, в «Стойле Пегаса». Однако, в столице проживает его кузен — Аркадий Максимов, он же Айзек Биргер…

Внимательно слушает, слегка скосив глаза куда-то в сторону.

— …Он, работник ОГПУ и возможно — по поручению Генриха Ягоды следит за Борисом Бажановым — Секретарём Центрального комитета. Запомнил?

— Угу.

— Постарайся найти его и, как можно крепче сдружиться — но не попадаясь на глаза Блюмкину, если тот вдруг вернётся.

И ещё, подумав:

— Слушай Барон… Конечно, понимаю — опасно, но надо как-то взять «под колпак» Куйбышева. Где проживает, где бывает, много ли пьёт и имеется ли любовница. Найди из своих — пару беспризорников понадёжнее и действуй.

Тот, с присущим всем двуногим любопытством:

— Какую-нибудь многоходовочку мутишь, Ангел?

— Много будешь знать, Миша, — щёлкаю его по кончику носа, — быстро состаришься!

— И плохо буду спать.

Щёлкнув ещё раз по носу:

— Вот видишь! Всё понимаешь, а спрашиваешь.

Глава 4. Берлинский инцидент.

«Крепко подружиться», в понимание Давида Леймана означало прицепиться «банным листом» и не отлипать.

Я его с первого же взгляда невзлюбил, хотя и умело скрывал эту личную неприязнь. Наоборот, если посмотреть со стороны: идут два лучших — хотя и предпочитающих дружить молча, друга. Слава Богу, в отличии от того же Блюмкина — не болтливый «репей» попался, а то бы я завел его в самый дальний безлюдный сортир и там пристрелил, нах…

А потом — пусть со мной что хотят делают!

Познакомил Давида со своими двумя архитекторами и, началась — казалось бы бесконечная подготовка к загранпоездке.

На сборы, на оформление загранпаспортов, визы и всего такого прочего, у нас оставалось чуть менее недели. За это время, пока готовились загранпаспорта и визы, в Наркомате иностранных дел — куда наша «великолепная четвёрка» ходила как на работу, нам настойчиво внушали — что мы являются бойцами великой армии строителей социализма, отправляющихся во вражеское окружение. Находясь на территории врага, мы должны являть собой образец скромности, стойкости перед искушениями буржуазной среды и преданности пролетарскому долгу…

Бла, бла, бла…

Но время провели в общем-то с пользой!

За это время мой руководитель секретной миссии успел переодеться в культурно-европейское и, стал выглядеть уже не как древне-библейский беспредельщик Голиаф — а как голливудско-культовый Арни Шварц из нашего светлого некоммунистического будущего.

Ещё б ему чёрные очки вместо этих круглых «стекляшек» — не отличишь от молодого Шварцнеггера, в самом начале его актёрской карьеры!

За это время я его достаточно хорошо изучил, полностью изменив свое мнение об этом человеке. Это, не тупой «шкаф» — посланный выбивать долги, а довольно умный, осторожный и очень опасный человек — намеренно скрывающий свою сущность за личиной недалёкого увальня, со сдвигом на почве марксизма.

Тем более и языки, оказывается, знает.

— Давид! Как будет по-немецки: «коммунист»?

— «Kommunist»!

Ну, а что говорил? Чешет, как по-писанному!

— А как «Коминтерн»?

— «Komintern».

— Рот фронт?

— «Rot front».

Только диву давясь:

— До чего же наши языки схожи! А как будет: «Не бейте меня и дайте покушать»?

— «Schlag mich nicht und lass mich essen». Ты мне уже надоел, заткнись!

Чешу в затылке:

— Не… Лингвистические различия всё же имеются.

* * *

Неимоверно-жутчайшая круть и лингвистические способности моего Большого босса — выяснилась после первого же покушения, устроенного мной на него через Барона.

Нанятый тем уголовник в линялой тельняшке под кургузым — видно с чужого плеча пиджачком, не успел даже как следует замахнуться ножом — как был прямо на моих глазах обезоружен и скручен. Выматерившись на совершенно неведомой мне фене, Давид заломил ему руку — к чуть ли не затылку и, почти спокойным голосом спросил:

— Кто послал?

Тот, враз заверещал жертвенным поросёнком:

— Я его не знаю! Сунул сотню и показал тебя! Сказал: «Пырни этого жида пером в жопу и убегай — получишь ещё столько же».

Тот задумчиво глядя на меня:

— Кто бы это мог быть?

— Богом клянусь — я его не знаю, — злоумышленник от боли, уже волком выл, — отпусти, кореш — ты мне сейчас руку сломаешь!

Чуя беду, не дожидаясь вопроса: «для чего, кому это выгодно?», предложил было:

— Давай отведём его в милицию, Давид? Там, враз расколется: «МУР» есть «МУР»!

Машет головой:

— Больше чем знает, он не скажет.

И довольно ловко свернул этому бедолаге шею — благо вокруг было довольно безлюдно, а проходившие редкие прохожие сделали вид, что ничего не видели.

Такое, простому человеку доводится видеть не часто — а я так, вообще — вижу в первый раз… Поэтому тут же на месте «вытошнил» весь обед — упав в глазах руководителя операции, сразу на несколько пунктов:

— Да ты слабак оказывается, товарищ Свешников. А говорил — воевал, в польском концлагере сидел…

Вдруг, схватив за грудки, подтягивает к себе и уставившись чёрными как дуло пистолета зрачками:

— Название концлагеря, быстро!

Первое, что в голову пришло:

— Биркенау!

— Где это?

— Близ Освенцима!

В принципе, всё верно: прежде немецко-фашистского для евреев — в той местности находился польско-демократический концлагерь для пленных красноармейцев, с практически теми же порядками. Разве что без газовых камер и крематориев для сжигания трупов по причине технической отсталости.

Рисунок 5. НЕ ЗАБУДЕМ, НЕ ПРОСТИМ!!!

Польский концлагерь для пленных красноармейцев. По приблизительным прикидкам, в подобных лагерях смерти было зверски замучено от 50 000 до 80 000 человек.

— Комендант?

Польские фамилии тяжело запоминаются, поэтому вместо настоящих военных преступников — которым место только в Катыни, называю первые на ум пришедшие:

— Капитан Лех Валенса! Этот, платил часовым по три сигареты за каждого убитого красноармейца.

— Офицеры?

— По фамилии знаю одного лишь братьев Качинских — оба поручики. Старший, любил наказывать розгой из колючей проволоки, скотина, забивая насмерть… Младший, заставлял руками выгребать дерьмо, а отказавшихся — пристреливал.

Вроде поверив, отпускает.

Кивнув на собственную блевотину, я извиняющим тоном:

— Уже с утра подташнивало — должно быть чего-то несвежего съёл, а тут и ты ещё… Предупреждать надо!

Хлопнув меня по плечу, я чуть на оппу не сел, примиряющим тоном:

— Извини, Серафим! В следующий раз — обязательно предупрежу.

Смотрю на него, улыбаюсь и думаю:

«В следующий раз, я буду стрелять через карман без предупреждения и последующих извинений».

А вслух говорю:

— Всё пучком, Давид! Понимаю — вспылил, с каждым может быть.

Иду и думаю:

«Интересно, а что с ним в «реальной» истории было? В смысле — без меня, без моего вмешательства? Выполнил ли он задание и стал в тридцатые годы большим человеком в НКВД? Начальником лагеря на Колыме, например? Или не выполнил и, ему самому свернули шею? А может, сам стал «невозвращенцем»? Сколько ему, интересно — Ягодка на операцию отвалил?».

Однако несмотря на мои рефлексии, я самым решительным образом решил избавиться от такого попутчика-начальника на пути в Париж!

* * *

Вторая попытка срубить его с хвоста, была более успешной.

Уже за тысячу(!) рублей, нанятый Мишкой более квалифицированный уголовник — «щипач», украл у того документы и руководитель операции по изыманию краденных народных средств у невозвращенцев, опоздал на поезд.

Стоим на перроне Белорусско-балтийского вокзала и слушаем, как музыку:

— Внимание: Скорый поезд «Москва-Берлин» отправляется с первого пути. Всем пассажирам занять свои места, провожающим — покинуть вагоны.

— Да, где ж он? — беспокоится Сан Саныч, — ведь, не маленький же мальчик — должен понимать: поезд не извозчик — ждать не будет!

— Должно быть, что-нибудь случилось — «фарс-мажор», так сказать! Ну, что ж…, — смотрю на часы и, внутренне ликуя, траурно-печально говорю обоим своим архитекторам, — боюсь ошибиться, но кажется — мы его потеряли.

Сентиментальный, не обладающий атлетическим телосложением Прасолов, чуть не всплакнул:

— А жаль: вот бы кто на обратном пути, чемоданы нам тащил!

Немец промолчал, но выглядел весьма довольным: по-моему — он не любит евреев.

Ехали на поезде, в довольно современном и комфортабельном «дипломатическом» вагоне. Я уж и успокоился было: нет «старшого» с инструкциями, явками и паролями — нет и задания от Ягоды.

Как вдруг уже в Смоленске, он догоняет нас на автомобиле!

Чёрт бы тебя побрал… И твою уважаемую матушку с бабушкой… И всех до одного ваших пророков, Содома с Гоморрой, Царя Соломона и Ирода… И, того козла — что вас из ебипетского плена вывел!

* * *

Сидим все вчетвером в вагоне-ресторане — кушаем, пьём, охаем и ахаем — слушая лаконично-короткий рассказ Давида о совсем распоясавшихся московских карманниках. И, о очень чутких, внимательных и заботливых сотрудниках внутренних и иностранных дел из соответствующих наркоматов — которые войдя в положение, быстро и без проволочки восстановили все документы…

Вот сволочи, а?!

Нас они почти неделю мурыжили!

— И, что? Даже ещё раз о правилах поведения за границей не рассказали?

— Нет.

Я Ж, ГОВОРИЛ — СВОЛОЧИ!!!

Смотрю, наблюдаю и приятно удивляюсь: а наш «Терминатор», то — гурман и довольно неравнодушен к спиртному, оказывается.

То, что он — любитель вкусно пожрать (с его то, габаритами и весом под центнер, это не удивительно) подтвердилось буквально через час на первой же станции, где поезд остановился заправить водой паровоз. Этот здоровяк, накупил пирожков у местных торговок для всей нашей компашки — что для еврея очень удивительно, но большую часть из них умял самостоятельно — что подтверждает его жидовскую натуру.

Подъезжая к следующей станции, я вызвался добровольцем сбегать за едой:

— Теперь моя очередь!

Мои попутчики и соседи по купе — убивая время азартно играли в карты, поэтому не возражали.

Вернувшись, я протянул этому обжоре беляш, второй дожёвывая сам и, не моргнув глазом:

— Извините, друзья-камрады — но эти последние были, да и те — чуть ли не из рук выхватил!

Конечно, сильно упал в глазах у Александра Александровича Прасолова и его коллеги из Германии — Рудольфа Вульфа:

— Я считал Вас более расторопным, Серафим Фёдорович!

— Дас ист плёх!

Зато во время ужина с лёгким белым сорокоградусным «винцом» — Лейману стало плохо прямо в вагоне-ресторане. Имеющиеся на борту поезда медики ничем ему не могли помочь, но за небольшую мзду через проводника — заподозрили какую-то заразную инфекцию. Моего, покрасневшего, покрытого пятнами и перепуганного до смерти Большого босса, высадили в Минске и увезли в больничку — хотя тот и всячески упирался.

УУУФФФ!!!

Как гора размером с «Планету-X» с плеч моих упала.

* * *

При пересечении границ, слегка напрягало откровенно-хамское поведение польских таможенников — узревших наши «краснокожие паспортины». А в общем-то — такие же славяне-раздолбаи, как и наши русаки. Облаяли на своей лающей пшекской мове, но к досмотру отнеслись вопиюще халатно.

Затем, зело злили вежливо-гадливенькие улыбочки, дотошно-въедливых немецких стражей таможни, перерывших все вещи:

— Что это у Вас в саквояжнике?

— Это? — игриво подмигиваю, — это мужская косметика.

— Это что? Спиртное?

— Нет не спиртное, камрад, — подмигиваю ещё раз, — это мужские лекарства.

Буркнув под нос «Rot Schwule», офицер поставил штамп в паспорте и пропустил меня на территорию Веймарской Республики.

Что, что?

«Рот» то понятно: это такая «мясорубка» — куда кушать кладут… А что такое «швуле»?

Эх, жаль нет с нами Давида, он бы перевёл.

Озираюсь: слышали ли мои спутники? Нет, навряд ли — они тоже заняты процедурой таможенного досмотра, у них свои небольшие проблемы. Ну, а потом как-то забылось…

Рисунок 6. Советский заграничный паспорт 20-х годов, мог быть и на целую семью.

Пока делать нечего, с какой-то «профессиональной» внимательностью присматриваюсь к паспортам других стран — авось пригодится. В большинстве своём — маленькие серенькие книжечки, сшитые цветной ниткой. В большинстве своём — даже без фотографий. Указаны личные биометрические данные, такие как рост, цвет глаз, пол и имеются синие печати, проставленные обычными штампами.

В общем — ничего сложного.

Советский «краснокожий паспорт» — другое дело!

Рабоче-крестьянская, истинно народная власть — первым делом позаботилась о том, чтоб через границу туда-сюда — кто попало не шляндрал.

* * *

Однако, как велико было моё удивление — когда по прибытию в Берлин, на Силезском вокзале нас встретил…

Нет, вовсе не Канцлер Германии — Ангела Меркель с группой «Rammstein»!

Давид Лейман — живой, здоровый и, даже слегка поправившийся на ряху. Сказать, как на духу — давненько не доводилось испытывать таких горьких разочарований.

В последний раз это было в далёкой юности, когда купив на рубль билет лотереи «Спринт» — сперва выиграл пять, а затем последовательно спустил всю первую стипендию.

Дьявол тебя подери… Кинг Конг тебя полюби… Годзилла тебя поимей!

Ну, естественно — неподдельная радость от удовольствия вновь лицезреть во всей его красе, ахи, охи и расспросы — что, да как.

Оказывается, уже через несколько часов его «отпустило» (и это несмотря на лошадиную дозу «грибного порошка»?), а после обследования в больнице — первоначальный диагноз не подтвердился. По звонку из Москвы местные чекисты подсуетились и, мой шеф по спецоперации — сперва был доставлен на автомобиле в польский Вильно, затем первым же рейсом «Люфтганзы» — в Берлин.

Так что, в результате он очутился здесь — даже раньше нашей архитектурной троицы.

Ну, что ж тут поделаешь?

Не фортит мне категорически!

Но, ничего страшного — жизнь не смотря ни на что, продолжается.

В запасе, до посадки на поезд, следующий до Парижа — у нас было чуть более трёх суток.

* * *

Рудольф Вульф тотчас куда-то свинтил, должно быть в свою Баварию, пообещав нарисоваться перед самой отправкой в Париж, а мы с Прасоловым и Лейманом — отправились на извозчике в Советское посольство. Отметившись там, мы по очень выгодному курсу обменяли командировочные червонцы на марки в банке на Унтер-ден-Линден — организованном советским правительством и, поехали в рекомендованный нам «Kurfiirst Hotel» — который находился около «Zoologischen Garten» и, где нас ожидал грандиознейший облом в виде отсутствия свободных номеров.

Маркс помог — послав нам возницу, отвёзшего нас в маленький отель на углу Нюренбергер— и Курфюрстенштрассе. Здесь, на нас посмотрели как-то подозрительно:

— Russische Touristen?

Опередив всех, я жизнерадостно:

— Я, я! Обликом орале!

Тот, залопотал что-то:

— Ein Zimmer für drei? Ich bitte um Verzeihung, meine Herren, aber das Bett für drei auf einmal wird zu eng…

Давид, переводит:

— Он предлагает нам общий номер, но предупреждает, что кровать узкая.

Я поспешно, опережая Сан Саныча:

— Нет, нет! Только отдельные номера — чего бы, это не стоило!

После чего, взяв сравнительно недорого, нас по одному поселили в небольшие комнаты, в которых из мебели — была только широкая кровать и пара стульев, а из «удобств» — кувшин с водой и таз.

Правда, бельё — свежее, а вода в кувшине — чистая, хотя и тёплая.

Позже, мы узнали что этот отель, вовсе не предназначался для длительного проживания приезжих, а сдавался по часам прелюбодеям для любовных свиданий… Но было уже поздно — из кувшинов, мы уже успели испить.

Перекусили в уютном ресторанчике при отеле сосисками с тушёной капустой, сходили в парикмахерскую, «прикинулись» по-европейски пошитой одеждой в магазине готового платья и обзавелись просто роскошными шляпами. Раньше, я в таких — только гангстеров в американских видосах видел.

Как их там, мать их так?

Фрэнки Костелло, Лаки Лучано, Аль Капоне, Фредерика Феллини, Фрэнсис Альберт Синатра…

Затем, Давид предложил нам сходить в «весёлый дом», типа на экскурсию:

— Посмотреть, как буржуазия морально разлагается.

Но мы с архитекторами дружно отказались:

— Буржуазия, «разлагается» точно так же, как и пролетариат — максимум в три естественных «отверстия».

Ну и так — пошатались до вечера по столице Веймарской Республикой — архитектуру, людей посмотрели, себя показали. Как раз не так давно, немцы «голосами домохозяек» — выбрали президентом небезызвестного Гинденбурга, который через восемь лет назначит канцером Гитлера.

Дык, они ж не знали!

Ну, что сказать?

Мне Берлин очень понравился!

Чистенько, опрятненько, аккуратненько… Народ одет хорошо, недостатка продовольствия не чувствовалось. Хотя, проигравшая мировую войну Германия переживала далеко не лучшие времена — но даже берлинские трущобы, по сравнению с центральными московскими жилыми кварталами — выглядели гораздо выигрышней. Не так давно выданный немцами кредит в 300 миллионов золотых марок, для закупок Советским правительством машин и оборудования для заводов и фабрик — тоже о многом говорит.

Такое ощущение, что проигравших — кроме нас нет…

Особых проблем с языком не было. Александр Александрович Прасолов, по-немецки понимал — хотя и «с пятое по десятое» и, даже Давид Лейман — вполне сносно общался с местными на какой-то татабарщине.

Лишь ваш покорный слуга ходил дурак-дураком, со скуки встревал со своими компьютерными американизмами в разговоры или читал вслух часто попадающиеся вывески на русском.

Да, да!

Однако, даже не зная дойче шпрехе — в Берлине не пропадёшь.

Этот город, а вовсе не Париж, в этот самое время — считается «столицей» русской эмиграции. Всюду слышится родная речь и даже довелось по этому поводу иметь удовольствие слышать такой анекдот, в переводе:

«Встречаются два наших:

— Ну, как тебе Берлин?

— Отличный город, но два недостатка.

— Это какие же?

— Слишком много немцев и они всё ещё плохо говорят по-русски…».

Зацепился тут с одним в котелке и нафабренными усами, который явно намекая на Леймана, запел было о «жидовском засилье» в России — которую они потеряли.

А я, чуть не за грудки хватая:

— Ну, а что поделаешь коль те, кто должен был править Россией и защищать «мышцей бранной» русский народ — русские аристократы, все эти Голицыны да Оболенские — ещё до Революции разбежались по Парижам? Свято место не бывает, господин без Отечества! Так что, скакал бы ты лесом — пока я тебе в бубен не зарядил…

Мда… А ведь перспективы, с помощью русской диаспоры в Германии, в 20-е годы — несколько подкорректировать будущую историю, были просто блестящие. Но мы их как всегда — торжественно просрали.

Кстати, о «перспективах», пусть и не столь радужных.

Мне через день, через Фрица Юнгера — назначена встреча с Председателем «Межрабпома» Вилли Мюнценбергом. А этот Давид-Голиаф, за мной как привязанный ходит.

Как бы и, мне «не просрать», а?

А что же делать, то?

Никого из берлинской шпаны я не знаю, «грибной порошок» его не берёт…

Терминатор из жидкого металла, иттить его мать!

* * *

Вдоволь нагулявшись, ещё пару раз поскандалив-поругавшись с нашими бывшими соотечественниками по идеологическим причинам, просто со скуки, иль из хулиганских побуждений — уставшие и довольные возвращаемся в отель, чтоб поужинать и отправиться по своим камерам… По номерам, то бишь — отдыхать до утра лёжа.

Настроение у меня, я бы не сказал — что шибко «ахти», но тут…

Вроде ресторан — а одни лишь «парочки», свободных женщин нет и, некому «присунуть» — поднимая собственную самооценку и вместе с ним настроение.

Смотрю, а наш кучерявенький оказывает знаки повышенного внимания официантке в ресторане при отеле — молодой белокурой немочке, чем-то похожей на Мерилин Монро. Такая глупенькая, болтающая всякую ерунду милашка — от которых, обычно без ума мужики.

Сидим за столиком вдвоём с архитектором, не торопясь кушаем, изредка делясь впечатлениями об насыщенном событиями прошедшем дне. Внимательно наблюдаю за развивающимся, прямо на глазах, романом и подумываю о групповушке.

Интересно, интересно: наш то «Терминатор» оказывается — на поверку оказался живым человеком, которому ничто не чуждо!

А что же чистокровная арийка?

По некоторым признакам — наш ухажёр вызывает у неё лишь одну лютую неприязнь. Но она не может прямым текстом отшить клиента — видимо опасаясь за своё рабочее место. Тоже не открытие: гостиничный бизнес и проституция — сиречь синонимы. Даже если и не заставляют «ноги раздвигать» — ты должна привлекать клиента, а не отталкивать…

Иначе, для чего мы тебя такую красивую на работу взяли?

Впрочем, на мой взгляд — пока всё в рамке приличий, даже за задницу её — в отличии от постояльцев, не лапает. Заметил я уже такой местный обычай.

Но, вот немец за соседним столиком — вся морда в шрамах, должно быть ветеран войны, так не считает и, от злости кусает губы.

Определённо, он очень сильно не любит евреев!

Наш Просолов — тоже туда же, то и дело бурчит:

— Привыкла эта публика к вседозволенности.

Я, со смешком:

— Александр Александрович! Давайте завидовать молча. Люди молодые, взаимно-привлекательные — как-нибудь сами разберутся в своих отношениях.

Немец угрюмо сопит, Прасолов опять за своё:

— Да, что он себе позволяет?

— Александр Александрович, успокойтесь! Не насилует же он её в конце концов.

Немец за соседним столиком, оказывается, немного понимал по-нашему: видать морду — ему «покарябали» где-то на Востоке:

— Пусть попробовать! Deutschland, das ist nicht Russland! Управа быстро auf diesem jüdischen Schwein найдёт!

«Так, так, так…, — соображаю, — ага».

Эврика!!!

Не всё ещё потеряно: есть ещё у меня одно — последнее, но очень действенное средство. Похлопав по карманам:

— Сан Саныч! Я Вас на минуту оставлю. Кажется, портмоне в номере оставил…

— Не извольте беспокоиться, я заплачу за Вас.

— Извините, но с детства приучен — не разрешать расплачиваться за себя взрослым мужчинам!

Впрочем, когда несколько задержавшись, я вернулся из номера за столик — архитектора, уже след простыл. Возможно, закончив с ужином — он решил посетить «комнату для мужчин», чтоб потом до утра не вставать.

Еврей-переросток же, всё также крутится возле предмета своего вожделения и, видно ждёт — когда клиенты постояльцы отеля разойдутся по номерам, чтоб приступить к более решительным действиям.

Доев, жду когда «Большой босс» проголодается — когда инстинкт самосохранения перевесит «основной» инстинкт. Его ужин почти не тронут, а ведь за него деньги плачены.

Его деньги, между прочим!

Наконец, «натура» взяла своё и, вновь усевшись на своё место — тот буквально в один присест смёл всё со своей тарелки и вновь умчался к своей «белокурой бесовке».

Ну, что? Дело сделано и, пора идти баиньки…

* * *

Проснувшись утром, зевая и потягиваясь выхожу, нахожу Прасолова и поздоровавшись, спрашиваю:

— Мне привилось или ночью действительно был какой-то шум?

— Ну и сон у Вас, Серафим Фёдорович — я прямо завидую! Я Вас уж и тормошил, и…

— И, всё же?

— Представляете, ваш жидовчик…

— Фи, Александр Александрович! Не уподобляйтесь старорежимного околоточному надзирателю с Крещатика.

— Ну, а как ещё назвать вашего знакомого? Зверски изнасиловавшего официантку? Великодержавным русским шовинистом, что ли?

Напрягаю извилины, морщу лоб:

— Это он ту — беленькую?

— Да, её!

— Одобряю выбор! А почему сразу «изнасиловал»? А может, у них… ЛЮБОВЬ!!!

— Вот именно, что изнасиловал, — того трясёт как при лихоманке, — причём — зверски! Привыкли у нас, понимаешь к вседозволенности…

— Зачем сразу думать о самом плохом? Может это — провокация германской военщины? Британской разведки? Эмигрантских белогвардейских организаций? Масонов, наконец?!

Психует:

— Серафим Фёдорович! Вы — умный человек, но иногда… Как будто бредите!

По его словам, преступление было совершенно — чуть ли не на глазах у почтенной публики.

Сперва, более-менее адекватно ухаживающий за девушкой постоялец — казалось бы, в один момент сошёл с ума!

Затащив жертву в подсобное помещение, он сорвал с неё одежды и рыча принялся за своё «чёрное» дело. На крики прибежали люди — которым с большим трудов оторвать насильника, до последнего пытавшегося продолжить коитус:

— Его так и увезли в полицию — рычащего, голого… С эрегированным пенисом! Представляете, Серафим Фёдорович?

Мотаю головой, протестуя:

— Нет, не представляю. И даже не хочу этого представлять!

«Разве что с Кисой разок так попробовать, в нашей «ролёвке»? Всего пару ложек из пузырька и, пока у меня — «в ноль» не «сточится», а у неё — пополам не треснет… Бугагага!».

— Девушку увезли на «карете скорой помощи»… Совершенно голую… Окровавленную… Боже ж, ты мой… Он её чуть не порвал — зверь, истинный зверь!

«Блин… Определённо передоз!

Однако, попробуй рассчитай правильно дозу «Пролетарской стойкости» для такого бугая — не имея нужных навыков ни в химии, ни в фармацевтике!».

— Мда… Нехорошо получилось.

— Так, ваш знакомый ещё и немца искалечил.

Ну, а это — вообще хорошо и, даже — очень прекрасно!

— Того, со шрамами? И насколько сильно? Часом не убил — с него станется…

— Челюсть сломал и четыре зуба одним ударом выбил.

Пилять, от Давидки я ожидал большего…

Слабак!

— Ничего страшного! До Второй мировой — как на собаке заживёт.

— Что Вы сказали? До «Второй мировой…»? Войны?!

— Да, так — мысли вслух. Не берите в голову, Александр Александрович.

Этот день прошёл на удивление бестолково — полиция, работники советского посольства, уйма назойливых журналистов… Расспросы, опросы, попытки взятия интервью. Я от всего этого ловко уклонялся, а вот Прасолов…

Блин, вот что значит — язык без костей!

Забавно, конечно, но уже под вечер конкретно задолбало.

* * *

На следующий день с утра почитал успевшую выйти свежую эмигрантскую прессу, попросил Александр Александрович перевести немецкоязычные газеты — которые постояльцы отеля буквально рвали из рук и, досадливо поморщился:

«Блин, эти газетчики в погоне за рейтингом — вечно смакуют все «пикантные» подробности и преувеличивают их в несколько раз… Поубивав бы!».

Сам не видел, но навряд ли у этого Давида-Голиафа «Penis» — размером с «бейсбольную биту». Ведь, как любила повторять одна моя хорошо знакомая, «там»:

— Чем крупнее «шкаф», тем меньше торчащий из него «ключик».

А она в таких делах отлично шурупила!

Прасолов, со вчерашнего дня не прекращает бухтеть:

— Прославились на века! Теперь из-за этого жида, нас в Германии вечно будут помнить… Вон король английский Эдуард I приказал депортировать всех евреев в Польшу и четыреста лет их в Великобританию вообще не пускали. А у нас… После раздела Польши Екатерина II притащила евреев в виде слуг, надо полагать. Теперь же слуги захотели сами стать господами.

— Поздно пить боржоми, когда печень отвалилась!

Почитав прессу под ворчание своего главного архитектора, поразмышляв недолго, стал собираться в дорогу.

— Куда Вы, Серафим Фёдорович? На улицах неспокойно, толпы народа собираются — а Вы ни слова по-немецки. Побить могут!

— Иду собрать камни, Александр Александрович.

— Какие «камни»?

— Какие были разбросаны вчера. Кстати, напомните мне: как будет по-немецки «не бейте меня»?

* * *

В назначенное время, по письменной рекомендации представителя «Межрабпома» при Коминтерне Франца Юнга — состоялась моя встреча и довольно продолжительная беседа с Вилли Мюнценбергом — Председателем этой организации.

Хотя и через переводчика: он — ни слова по-русски, я — только «Гитлер капут»… Но ничего — переговоры прошли в конструктивном формате.

Конечно, основной темой тёрок были нюансы с киностудией «Красная Русь — Межрабром», которую я буквально увёл из-под его носа. Это обстоятельство Вилли изрядно напрягало — но уже полученное от «Совкино» разрешение на заграничный прокат «Аэлиты», всё же настроило его на более позитивный лад.

Закончив с делами творческими, перешли к производственным.

Прежде всего, товарищ Мюнценберг не таясь рассказал мне про планы организации относительно Советского Союза. И здесь, я вынужден с горечью констатировать: немецкие коммунисты, иначе Россию не видят — как сельскохозяйственно-сырьевым придатком будущей социалистической Германии…

Я ему про заводы и фабрики, да передовые технологии — а он мне про колхозы, леспромхозы и рыбные хозяйства.

И как рогами об каменную стену!

В его видении, в будущей «Всемирной Федерации Советов» — место России «у параши». Вроде Монгольской Народной Республики при СССР — как в «реальной» истории.

Всё же договорились об сотрудничестве «Красного рассвета» и «Межрабпома» в создании «на паях» двух десятков рыбо-перерабатывающих заводиков вдоль Волги и на северных берегах Каспия.

Почему-то в окружённой морями Советской России — с её то, неисчислимыми реками, речушками и озёрами — продаётся на удивление мало рыбы, не говоря уже про морепродукты.

Конечно, я не про «осетрину первой свежести» на столах ресторанов и «спецбуфетов» — для нэпманов и партноменклатуры. Я про массового потребителя — про народ, то есть.

Стоит только немного отъехать от водоёма — как не встретишь ни одного продавца этими видами продовольствия. По-моему, дело в способах хранения, переработки и транспортировки этого скоропортящегося продукта — они были крайне отсталыми, оставшимися ещё со времён царя Гороха.

И я намерен — хотя бы в среднем Поволжье, эту ситуацию несколько исправить.

Было решено попробовать создание сети автозаправочных станций «АЗС» в крупных советских городах, начиная с Москвы. В Германии они, хотя и не «на каждом шагу» как в «моём» времени, конечно, но когда ехал на поезде — попадались на глаза довольно частенько, даже в сельской местности.

На просторах «одной шестой» — ни одной бензоколонки, я за три года не видел…

Заправляют технику буквально вёдрами!

Хотя, есть повод для личной гордости: уже, всё чаще и чаще — из двадцатилитровых канистр, производства ульяновского кооператива «Красный рассвет».

Кроме того, было подписано «намерение» о помощи в организации Ульяновской «Станция селекции сельскохозяйственных культур», участии в деятельности АО «Красный лесхимпром» и кое о чём ещё, «по мелочи».

Ну, с паршивой арийской овцы — хоть шерсти клок!

* * *

Закончив дела производственные, перешли в политике.

— …Вилли, — перевоплотившись в библейского Змея-искусителя, говорю я ему, — а не кажется ли тебе, что «Межрабпом» — может и должен играть более важную роль в Веймарской Республике, чем Коммунистическая Партия Германии?

Бла, бла, бла и, по глазам вижу — осторожно пробует наживку:

— Это было бы весьма желательно.

— Мало того и в международном движении, твоя организация — могла бы играть более важную роль, чем даже Коминтерн.

— Почему, камрад?

Между нами, определённо уже установлен некий «вербальный контакт» и поэтому, я могу позволить себе говорить вполне откровенно:

— Что сам Коминтерн, что компартии в него входящие — суть есть пустопорожняя говорильня…

«И террористические организации, — хотелось добавить мне, но я не рискнул, — которые рано или поздно, прижмут к ногтю. Теперь уж скорее рано — после вчерашнего прискорбного инцидента».

— …Мы же с тобой, камрад Вилли — люди дела. Ведь верно?

— Oh ja! Sie haben vollkommen recht, Genosse Seraphim!

— А люди дела всегда нагнут болтунов, ведь так?

Хотя фриц-переводчик довольно долго пыхтел — ища в немецком подходящие слова для «нагнуть», камрад Вилли вновь согласился со мной.

— А теперь, давай вместе подумаем, как этого достичь…

Когда хорошенько подумали и, кой что наметили, я:

— Вилли! Тебе известно, что между деловыми людьми положено так: «Ты — мне, я — тебе»? Я тебе — место на германском «политическом Олимпе», а ты…

Снова трудности перевода, но всё же:

— Что ты хочешь?

Предъявил свои хотелки:

— Если «Межрабопром» подвинет Компартию Германии в Коминтерне, камрад — ты от меня «колхозами» не отбояришься! Мне нужны небольшие — не более сотни персонала, специализированные, предельно механизированные и автоматизированные предприятия.

Толмач-немец снова тупил — подыскивая перевод слову «отбояриться», но всё же мы с Вилли пришли к консенсусу. Если события будут развиваться по моему сценарию, «Межрабпром» поможет со строительством и оборудованием в Ульяновске «Фабрики пластических масс», «Завода поршневых колец», «Завода автомобильной электроники и свеч зажигания», «Завода зубчатых передач», «Завода резинотехнических изделий», «Оптико-механического завода»…

Да, что там «резинотехнические иделия»!

Не хватает самого элементарного и Дыренков постоянно жалуется, что из-за отсутствия обыкновенных болтов и гаек — простаивает конвейер АО «Россредмаш».

— В первую очередь — «Завод метизов», камрад Вилли!

* * *

Воспользовавшись услугами «Межрабпрома», на свои кровные приобрёл для профессора Чижевского бинокулярный микроскоп фирмы «Линц» — позволяющий различать одни кристаллы от других, нужный ему для исследования шлака ульяновского чугунолитейного завода и песков Лаврищенского карьера. Кроме этого — рентгеновский аппарат для Ульяновской волостной больницы, компрессор высокого давления для своих химиков и наилучший фотографический аппарат «Kodak AG», с солидным запасом плёнки, со всеми необходимыми приспособлениями — в том числе для уменьшения или увеличения снимков…

Последний, для Ксенофонта Мартьянова — главного редактора единственной ульяновской газеты «Красный глас».

Остаток времени и имевшихся средств убил в Берлинском Торгпредстве для преодоления всех бюрократических препятствий — чтоб переслать покупки на Родину и, уж было отчаялся… Но нашёлся один хороший человек, который всего за пятьсот марок, помог их мне преодолеть.

* * *

На следующий день перед отъездом в Париж, Прасолов показал мне чемодан с личными вещами Давида Леймана, арестованного и ныне чалившегося на нарах за нападение и изнасилование гражданки Веймарской Республики:

— Что будем с ним делать?

И тут я вспомнил про «инструкции» Ягоды!

А вдруг они там?

Мля, так аблажаться…

Досадуя на себя что прощёлкал этот момент, зло на него посмотрев (а оно тебе надо было?), предлагаю:

— Давайте отвезём в посольство.

— Тогда не успеваем на поезд. Сами понимаете, у нас ничего без волокиты не делается.

— Что Вы предлагаете, Александр Александрович?

— Давайте посмотрим что внутри и, если ничего запретного — возьмём с собой в Париж и там передадим в посольство.

— А если там есть что-то «запретное?

Пожимает плечами, умывая руки:

— Тогда не знаю — Вам решать.

— «Вам решать…». Вот так вы — всегда, чёртовы интеллигенты! Сперва загоните ситуацию в безвыходное положение, а потом — «вам решать»! А потом ругаете, что не так сделали.

Обидевшись за «интеллигента»:

— Вот от кого-кого — а от Вас, Серафим Фёдорович, такого не ожидал! Ну так давайте оставим в номере…

С бешенством на него смотрю и, про себя:

«А когда по возвращению, тебя в ОГПУ — за нежные яйца возьмут, заверещишь: «А я ему говорил! А он…»».

Успокаиваясь, осматриваю чемодан:

— Заперт на замок. Ключ есть?

— Да, вот он…

— Ну, тогда берите карандаш и составляйте опись.

Ничего «запретного» в чемодане нашего незадачливого попутчика не было — даже сверхпопулярного среди кабинетных чекистов «Маузера» в деревянной кобуре, из которого он валил бы десятками и сотнями диссидентов-невозвращенцев. Кроме личных вещей — достаточно внушительная сумма денег в английских фунтах и…

И всё!

А где инструкции?

«Сидят» вместе с Лейманом в немецкой тюрьме, или зашиты где-нибудь за подкладкой чемодана?

Как бы там не было, я от них избавился.

СВОБОДА!!!

— Ну что, Александр Александрович? Поедимте в Париж?

* * *

Уезжали из Берлина под разгорающуюся антисемитскую истерию.

Случай изнасилования немецкой девушки евреем-комиссаром из Советской России — получив самую широкою огласку в Германии, вызвал взрыв возмущения немецкой общественности. Мальчишки-газетчики хорошо на мне заработали — продукцию многочисленных берлинских типографий буквально рвали с руками. Скандал получился знатный — вплоть до демонстраций возмущённой общественности, драк с полицией и бросаний камней в окна советского посольства.

По моим приблизительным прикидкам, в берлинском Торгпредстве служило до 98 процентов евреев и, им можно было только «позавидовать»!

Но, я не стал…

Немецкие мужчины 20-х годов, сплошь ветераны Великой войны — по самый пуп увешанные «Железными крестами», это — не их «толлерантные» потомки начала 21-го века.

Эти, бабские юбки — в знак протеста и солидарности с жертвой изнасилования, надевать не стали!

На улицах Берлина практически шли уличные бои.

Было множество случаев избиения на улицах русских эмигрантов, но особенно — людей с яркой семитской внешностью. Озверевшие толпы добропорядочных немецких бюреров били стёкла, громили и поджигали еврейские магазины, синагоги, банки… Под раздачу попали ни в чём не повинные румыны, цыгане, болгары и, даже один «справжній расовий галичанин».

Его то, за шо?

Думаю, в конечном итоге это пойдёт на пользу многострадальному еврейскому народу. Чем больше его представителей уедет из Германии, ещё задолго до прихода к власти Гитлера — тем меньше будет истреблено во время Холокоста.

Глава 5. Увидеть Париж и уцелеть.

Высадившись на вокзале Берси (Gare de Bercy), поймали словоохотливого таксиста — который согласился за остатки немецких марок подвести Рудольфа Вульфа в немецкое, а нас с Александром Прасоловым — в Советское посольство на Рю де Гринель. Прибыв на местно, мы с последним застали демонстрацию — из-за чего несколько часов не могли попасть на территорию дипломатического представаительства. В связи с «берлинским инцидентом» офицеры-эмигранты проводили акцию протеста и, судя по выкрикам — собирались даже штурмом захватить посольство.

Впрочем, французская полиция достаточно быстро навела порядок — не особенно церемонясь с нашими бывшими соотечественниками и, наконец-то мы оказались в «родных стенах». Первым делом сдали чемодан незадачливого Давида Леймана в отдел ИНО ОГПУ, временно устроились на квартире у одного из несемейных сотрудников и, выслушав очередной «инструктаж» по правилам поведения на «враждебной территории», ночь отдохнули и на следующий день — занялись размещением макета вокзала (прибывшего багажом чуть раньше в разобранном виде) в советском павильоне Выставки

В принципе, здесь моё участие было минимальным и рассказывать особо нечего.

* * *

После Берлина, Париж мне не понравился от слова «совсем».

В отличии от какой-то — впечатляющей тевтонской основательности, я увидел здесь показную французскую роскошь и даже какой-то «родной» российский бардак на улицах. Мостовые и тротуары ещё мели-подметали, а вот обочины были завалены мусором — который в открытую бросали прохожие.

Но, не всё так плохо!

Бывал я в этом городе в «своё» время и, сперва даже думал, что по ошибке туроператора — попал в столицу какой-нибудь африканской Эфиопии. Сейчас же, был приятно удивлён: ни одного негро-европейца (редкие субъекты, похожие на арабов не в счёт) не встретилось — чем этот Париж, выгодно отличается от того, что я оставил в далёком будущем.

«Международная выставка современных декоративных и промышленных искусств» являла собой довольно пёстрое зрелище: ни дать, ни взять — Вавилонская башня, размазанная в двух проекциях. Множество довольно банального вида башен, дворцов-павильонов, аркад, киосков, фонтанов и статуй… Уже через пару часов, всё это навеивало смертную скуку и желание напиться вдрызг.

Советский павильон, расположенный рядом с «Домом Инвалидов» на Выставке, из этого ряда несколько выбивался. Он был выполнен в виде лёгкой каркасной двухэтажной деревянной постройки — большая часть площади наружных которой, была остеклена. По диагонали, она пересекалась ведущей на второй этаж открытой лестницей — над которой было возведено перекрытие в виде наклонных перекрещивающихся деревянных плит. Справа от лестницы — вышка-мачта с серпом, молотом и буквами «СССР».

Здесь постоянно толпились зеваки, должно быть недоумевая: как это русским — всего лишь за пятнадцать тысяч рублей, удалось сколотить такой большой торговый ларёк?

Внутри Советского павильона тоже было на что посмотреть.

Макет саркофага Ленина — проекта того же архитектора Мельникова, многоквартирная квартира жилого дома для рабочих в двух уровнях, «изба-читальня» для сельской местности…

И всё в натуральную величину!

Кроме того — новые образцы мебели, модели одежды, плакатная графика, фотомонтажи, объемные агитационные плакаты-стенды и пропагандистско-агитационной поделки советской печати.

Среди всего этого великолепия, вполне органично и гармонично разместился и наш масштабный макет — проект Ульяновского железнодорожного вокзала в стиле «Хай-тек». Это было — новое слово в архитектуре, то да сё… Но я пробыл на Выставке буквально полчаса, на презентации и, больше там никогда не появлялся — предоставив стяжать лавры и раздавать автографы руководителю проекта — Александру Александровичу Прасолову, официальному автору и его помощнику Рудольфу Вульфу.

* * *

Коротко так сказать — о моей «среде обитания» на ближайший месяц и, её обитателях.

Предоставив рекомендательное письмо от Комарова Даниила Игоревича, встретился и познакомился с самим «Полномочным и чрезвычайным» и, имел с ним хоть и неофициальную — но довольно продолжительную беседу.

Рисунок 7. Здание Советского павильона на «Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств». Париж, 1925 год.

Так вот ты какой, Леонид Борисович Красин — «человек и пароход»!

Вернее — ледокол.

Благодаря этому, обладающими самыми широкими связями среди британских промышленников и политиков человеку — Англия вернула Советской России ледокол «Святогор», угнанный во время интервенции из Архангельска. После смерти Леонида Борисовича от белокровия в 1926 году — он был переименован в «Красин»…

Как и подавляющее большинство его сподвижников, этот, без всякого преувеличения можно сказать — один из столпов и основателей РСДРП (переформатировавшейся затем в ВКП(б)) — был истинно-пролетарского происхождения…

Пробу ставить некуда!

Отец Леонида Борисовича служил полицейским надзирателем в сибирском городе Кургане.

Несмотря на происхождение, а также — на ум, талант и заслуги перед Революцией — Красин не пользовался значительным влиянием среди топ-менеджеров коммунистической партии. Его попытки хоть как-то влиять на политические или хозяйственные решения — вызывали резкую отповедь.

Например, от Григория Зиновьева, он как-то услышал такое:

«Мы просим некоторых товарищей, которые суются к нам со словом «некомпетентность», чтобы они забыли это слово».

Теперь понимаю почему!

Мало того, что Красин не имел своей собственной «кодлы» — так он ещё и выглядел совсем не по большевистски.

Держался он аристократически прямо, с достоинством и по всему видно — с неким чувством некоторого превосходства над собеседником. Своей точки зрения в разговоре придерживался непреклонно и не непоколебимо, никогда не идя на компромисс.

А этого у нас не любят!

Он одевался изящно и с самым изящным вкусом. Костюм на Красине соответствовал рубашке, та — галстуку, а галстук — булавке.

Глядя на Полномочного представителя Советского Союза в Париже — так и хотелось сказать:

«Вот это — хорошо одетый человек!».

Тот, в свою очередь, отрекомендовал меня «человеку номер два» в посольстве.

В отличии от Красина, Александр Гаврилович Шляпников — Торговый представитель СССР при посольстве в Париже, действительно был пролетарских кровей — довольно уникальный случай для большевистской верхушки. Глядя на него, так и подмывало сказать:

«Вот этот человек не на своём месте».

У токарного станка Александр Гаврилович выглядел бы очень гармонично — но вот в роли Торгового представителя в крупной европейской стране…

Не, а!

Здесь, надо обязательно пояснить: если в позднем СССР проштрафившихся партийных функционеров — отправляли «поднимать» сельское хозяйство, то в 20-е годы — на дипломатическую работу. Шляпников, был весь в косяках — как блудливая собака в репьях. Он принимал живейшее участие в «Дискуссии о профсоюзах», возглавлял «Рабочую оппозицию», подписывал «Заявление 46-ти»…

Если я что-то упустил, то простите!

И во всех трёх случаях, сей «пламенный революционер» — по причине собственной тупости, ставил не на ту «лошадь». В результате был отчислен из ЦК РКП(б) и отправлен в «парижскую ссылку».

Не знаю, что там он или его предшественники «наторговали», но персонал торгового представительства составлял — как бы не три четверти всего торгового посольства.

То бишь коммерция — основа всей деятельности советского дипломатического представительства в Париже.

Уже через торгового представителя познакомился со следующим персонажем.

Отто Христианович Ауссем, человек уже довольно-таки в преклонных годах (и что на заслуженной пенсии не сидится?) — из той же когорты «дипломатов»: при царе он был последовательно — революционером, террористом и каторжником, при Ленине и Колчаке — сибирским подпольщиком и партизаном, при НЭПе — Замполпредом СССР в Берлине, полпредом в Праге и наконец — Генеральным консулом СССР в Париже.

Возможно я несколько предвзято к нему отношусь, но, по-моему — Отто Христианович просто бездельничал на должности консула.

Ну и, в целом — весьма многочисленная колония при советском представительстве в Париже: служащие посольства, торгпредства, собственного банка, транспортной организации, туристического бюро и члены их семей — была эдаким изолированно-малюсеньким сколочком с огромной страны, варящемся в своём собственном соку. Здесь была своя собственная партноменклатура — Секретарь ячейки и пять членов бюро, которые вся и всех контролировали и учили как жить правильно, служба безопасности, рядовые коммунисты, «бывшие буржуазные» специалисты…

Многие из последних, кстати — белые эмигранты, которые покаялись и получили советское гражданство в результате амнистии большевистского правительства.

Многочисленный обслуживающий персонал выполнял роль пролетариата, а вот крестьянства не было как такового.

Всего, порядком около шестисот человек — плюс-минус ещё с сотню.

Чем эта толпа народу занималась в соответствии со служебными обязанностями, узнал позже. Прежде всего, по наиболее часто поднимаемым темам в разговорах — я весьма быстро понял, чем они живут и дышат.

Пресловутый «квартирный вопрос» портит не только москвичей — но и советских парижан. В гостиницах или меблированных квартирах жить дорого, а при съёме доступного жилья — возникали проблемы. Как правило, никакой мебели в нём не было — одни голые стены, а приобретать свою было несколько канифольно…

Нет, это не авторская очепятка — именно «канифольно»!

Покупать мебель и предметы домашней обстановки — считалось «буржуазным перерождением», за это могли отправить изучать марксистскую этику в страну победившего социализма. А этого, все без исключения сотрудники — боялись, как адского пламени.

Хотя…

«Прецедентов», мне так никто и не назвал.

Смельчаков всё же купивших на свой страх и риск мебель, ждал ещё один подводный камень: при новом назначении (а тасовали, как карты в колоде — сотрудников посольств довольно часто) они не могли её вывезти — ни в страну освободившихся от гнёта эксплуататоров рабочих и крестьян, ни на новое место службы. А так как любой советский служащий, как боец-красноармеец — должен быть готов в любое время сорваться с места, бросая всё «непосильным трудом нажитое» — этот вопрос был очень актуально-серьёзным.

Точно так же, под негласным запретом находится покупка многих вещей. На другие же введён прямой и жёсткий запрет, например — на покупку автомобиля.

Ну нельзя советскому человеку ездить на своём собственном авто, буржуазное перерождение это!

Надо обязательно пользоваться услугами таксистов, среди которых — полным-полно бывших белогвардейских офицеров. А в китайском Харбине надо полагать, идеологически правильнее будет ездить на рикшах.

Хм, гкхм…

Среди которых тоже — всякая публика попадается.

Я думаю, таким «косвенным» образом запрещая тратить валюту, Советское правительство вынуждает переводить нерастраченное жалование в Москву, сохраняя валюту для «собственных нужд».

Жульё короче, иначе и не скажешь!

Ведь, сотрудники посольства — довольно неплохо зарабатывали. Курс франка «плавал» как известное вещество в прорубе, но если перевести их оклад в «твёрдую валюту»: секретарша-стенографистка получала на руки до ста долларов в месяц, бухгалтер — сто двадцать пять, торговый агент — сто семьдесят. Хотя, максималка не превышает двухсот пятидесяти «зелёных» — это вполне сопоставимо с доходами сотрудников французских коммерческих фирм нижнего и среднего уровня.

Однако, простой советский гражданин тоже лыком не шит и, тратит выделяемую на жалование валюту на всё что угодно — лишь бы не везти её в Союз по окончанию командировки. В данный момент идёт мода на скупку дорогих мехов для жён.

Ещё вот что заметил…

«Советские парижане» колонии, беседуя между собой, часто жаловались на якобы приступы ностальгии и, постоянно ныли, что мечтают о возвращении домой к родным березкам. Отдельные из них, даже возмущались, что вынуждены жить в этом «ужасном капиталистическом окружении».

Однако ещё больший протест вызывает правило, по которому каждый служащий посольства — должен хотя один раз в два года выезжать в отпуск на Родину. И в то же время, ни от одного сотрудника я не слышал — что тот мечтает провести это время на французской Ривьере, а не скажем — в Крыму или Кисловодске.

Сотрудники посольства жили довольно замкнуто, из развлечений изредка делая вылазки в город, чтоб посмотреть в кинотеатре американский немой вестерн «про ковбоев» или попить пивка в какой-нибудь недорогой забегаловке. Но чаще предпочитали чисто по-русски собраться в свободное время компанией у кого-нибудь на квартире и, резаться в карты под водочку.

Большинство из них и понятия не имели, как и чем «дышат» французы. Даже, самые идейно им близкие из них.

Единственная попытка сблизиться духовно и навести мосты между народами двух стран, закончилась настолько сокрушительным и позорным фиаско — что и вспомнить стыдно.

Приглашённые на вечеринку в Советское посольство французские коммунисты, привыкшие к запретным у нас фокстроту и джазу — не захотели тусить «на сухую» под вальс, мазурку и польку и, по-английски не прощаясь — по одному и целыми группами свинтили с этой стрёмной тусовки.

Наша ульяновская «Пролетарочка» — им бы зашла как надо: в этот я непоколебимо уверен. Но сюда она ещё не добралась — в чём вижу свой собственный «косяк».

Больше таких попыток «культурного сближения» не предпринималось.

* * *

Буквально уже на третий день, освоившись и получив на руки вполне приличные командировочные во франках, я по рекомендации одного бывалого старожила снял на месяц меблированную двухкомнатную квартирку на набережной Кэ д’Орсе.

Цена «приятно» удивила, но оно того стоило. На первом этаже трёхэтажного здания располагались кафе с хорошей кухней, магазинчик с «тысячью мелочей» и, даже обменный пункт — где я смог обратить всю имеющуюся «движимость» в местную валюту.

Откуда «дровишки»?

На афере с облигациями государственного принудительного займа — когда Ксавер сперва по дешёвке скупил у нэпманов, а затем — с великой маржой продал их Госбанку, мы с ним просто сказочно озолотились.

Так что, я приехал уже «упакованным» — хотя и, несколько рисковал влететь с валютой.

В принципе, мне уже вполне хватало, чтоб свалить куда-нибудь в Бразилию и до конца жизни припеваючи среди жгучих мулаточек в беленьких… Хм, гкхм… Может, пора бикини изобрести?

Но, если имеешь другие цели и настроения, денег постоянно не хватает!

* * *

Я прибыл как раз весьма вовремя.

Из-за продолжающейся забастовки профсоюза швейников в Штатах — основных держателей акций, дела «Российско-американской индустриальной корпорации» (РАИК) — были далеко не «ах», но член Контрольного совета РАИК Иохель Гейдлих — прямо-таки светился от счастья.

После нашего знакомства осенью прошлого года, мы с ним ещё несколько раз встречались в Ульяновске и Москве. По моей подсказке поставив у букмекера на Калвина Кулиджа, он после победы того на президентских выборах — срубил небольшой первоначальный капиталец…

Совсем небольшой — но «первоначальный», которого ему хватило на создание совсем крохотной — но своей собственной фирмочки: Дома одежды «Montana».

Название фирмы, кстати, то же я ему подсказал.

— Почему «Montana»? — недоумевая спрашивает, — ведь «Montana», это…

Перебиваю его:

— Да потому, что «Монтана» — это пиз… Это неимоверная круть!

— Ну, раз ты так считать, партнёр — пусть будет «Монтана».

После создания Иохелем Гейдлихом собственной фирмы, мы с ним вообще — крепко подружились и, я даже стал позволять себе вольность — время от времени называя его «Bro» — «Братан», то бишь.

Он тоже — испытывал ко мне самые лучшие чувства, в ответ — обращаясь ко мне «Buddy», «приятель» по-нашему.

Хотя наряду с «наказанной» Германией, Северо-Американские Соединенные Штаты (САСШ) тоже не участвовали в Международной парижской выставке (официально по экономическим соображениям) — частным лицам этого делать, они запретить не могли. И мой партнёр Иохель Гейдлих, опять же — по моему дружескому совету, такой шанс не упустил.

Его отдел новых моделей одежды на Выставке — произвёл фурор не меньший, чем советский фанерный «скворешник». Но если в последний бегали чисто поглазеть, то в отдел фирмы «Montana», нет-нет — да и заходили подписать контракт…

Париж, то — это всепланетный город моды. И чтоб таковым остаться, а не уступить это звание какому-нибудь Нью-Йорку — французы за ценой не постоят. На это был весь мой расчёт и я не ошибся…

Целая очередь выстроилась!

Короче, моего партнёра я застал в самый разгар «страды» — он косил бабло, как справный крестьянин косит спелую рожь — обмолачивая её и складывая её по сусекам. По нашему договору значительная часть содержимого этих «сусеков» принадлежит мне, поэтому Иохель Гейдлих — не смог скрыть кисляка на фейсе, при моём появлении.

Ужом проскользнув мимо секретарши-француженки, я ворвался в его кабинет и по-хозяйски усевшись в кресло напротив стола, закинул на него ноги в добротных немецких чеботах:

— Hello, Bro! Да, ты никак, не рад меня видеть?

«Кисляк» на фейсе мгновенно сменяет самая приязнейшая из всех приязнейших, знаменитая американская улыбка — с демонстрацией всех тридцати двух предметов тщательной заботы стоматологов:

— Серафим, Buddy! Как я есть рад тебя наблюдать!

— Не поверишь, как я рад тебя видеть — живого, здорового, весёлого… И особенно — при деньгах! Хахаха!

— Хахаха!

После крепких рукопожатий и объятий, поболтали об том, о сём и чую — мой партнёр, на которого у меня столь далеко идущие виды — находится в морально-психологическом раздрае. А не предпочесть ли «журавлю в небе» — «синице в руках»? Ведь, кроме нашего договора на словах — державшегося на чисто устном «джентльменском» соглашении, его от этого ничто не удерживает.

Понизив голос, говорю:

— Иохель! По линии ОГПУ пришла инфа, что в Никарагуа, 25 октября этого года — генерал Эмилиано Чаморро поднимет мятеж и свергнет президента Карлоса…

Забыл, блин, фамилию этого горячего латинос.

Однако оказывается, тот за событиями на «заднем дворе» Штатов тщательно следил.

— …Солорсано?

— Его самого, — заговорщически подмигиваю, — подумай, как обратить эту информацию в доллары, партнёр.

Вижу, после короткого раздумья, все сомнения как рукой сняло — в пользу «журавля», конечно.

Однако, пора приступать с самому приятному:

— Кстати, а что там у нас — с последним предметом моей самой искренней радости? Какова моя доля, партнёр — я хочу начать немедленно её тратить!

— Ты хотеть письменный бумаг, Buddy?

— Конечно! Почтительный сынок — родной мамочке может и верит на слово, а вот брат брату — уже нет. Договора, счета — все бумаги, Бро! ЖИВО!!!

— Они, ни есть на русском!

— Ни беда — при мне бухгалтер из посольства: он — три языка знает, кроме родного русского и порядком забытой после окончания гимназии латыни…

Сей «могучий старик» — жучара опытный!

До войны, он занимался юриспруденцией и немного страховым бизнесом и, уверен — те франки, что я ему поверх оклада накинул — отработает со значительной лихвой.

— …Максим Семёнович! Пройдите в кабинет, пожалуйста.

Кто ж, какой советский гражданин откажется помочь сотруднику ОГПУ? Коим меня в Советском посольстве считали с первых же дней? Тем более, за довольно приличную мзду.

Хотя устойчивая чуйка есть, что еврейский «братан» где-то в чём-то меня кинул — но всё же наскоро проведённый аудит, значительных нарушений не выявил — а на мелкие можно закрыть глаза. Видать, мой партнёр — не чаял меня больше увидеть и, даже не собирался делиться… А раз так — кого тогда обманывать по документам?

Самого себя?

«Капнувшая» на мой счёт сумма приятно удивила и настроила на позитивный лад.

Проводив бухгалтера, мы принялись за обсуждение других вех нашего сотрудничества.

— Половину причитающехся мне денег — хочу потратить на скупку акций «РАИК», Бро.

— О, это есть хороший инвестиций, Buddy!

По голосу — явно фальшивит. Забастовка американских швейников — основных держателей ценных бумаг, продолжается и, мне хотелось сказать словами Бодрова из культового фильма «Лихих 90-х»:

«Скоро твоей Корпорации — кирдык!».

— Я просил тебя купить несколько недорогих, но обладающих бойким пером журналистов в американских англоязычных газетах, которые читают эмигранты из России…

Имея в виду приближающейся, неизбежный как старость Великий американский депресняк, пора создавать собственное лобби и в Штатах.

Кивает:

— Такое уже есть.

Передаю запечатанные конверты:

— Пусть разместят эти материалы, а как акции «РАИК» рухнут — через какую-нибудь «левую» фирму, зарегистрированную в штате с либеральным налоговым законодательством…

Ухватив саму суть, перебивает:

— Лучше зарегистрировать на Кубе.

— Хорошо! Как акции обвалятся — начинай скупать.

По сути, намечается афера — как в случае с кафе «Стойло Пегаса», только более крупная и в международном масштабе.

Настораживается:

— Зачем тебе это делать?

Это мне шалабан по носу!

Не надо забывать, что передо мной не просто ловкий делец — но и профсоюзный деятель с вполне определённой идеологией.

Наморщив лоб, как бы вспоминаю:

— По линии Наркомата иностранных дел пришло сообщение: в конце октября сего года — британской разведкой готовится государственный переворот в Персии9. Шах будет свергнут, а вместо него этой нефтедобывающей(!) страной — будет править какой-нибудь их ставленник из военных…

Гляжу в его очень широко раскрывшийся от удивления рот, пересчитываю на редкость здоровые гланды и, с невинным видом вопрошаю:

— Как ты думаешь, Бро — сколько нам с тобой можно будет заработать на колебаниях нефтяных котировок?

С любопытством на него смотрю: что перевесит — голая идеология или голый же прагматизм?

С шумом сглотнув слюну, выдыхает:

— Это, ни есть так прост… Но, много! Хорошо, Buddy! Я есть скупать акций РАИК.

Как и следовало ожидать — голый прагматизм победил классовую солидарность.

Дальше, всё было как салом по маслу и, даже как-то обыденно-неинтересно.

Подыхающая РАИК — вынос тела и похороны состоятся уже в конце декабря этого года, всё же напряглась и выделила малую толику на строительство в Ульяновске швейной фабрике на пятьсот швейных машинок. Строительные работы начались ещё в начале года, оборудование уже заказано и к моменту пуска в ноябре, должно быть на месте.

На швейной фабрике АО «Красная игла», кроме «пролетарок», «камчаток» и всего такого прочего «элитного» — будет шиться недорогая рабочая одежда. В том числе зимняя — на основе шапок-ушанок, бушлатов и утеплённых штанов Советской Армии.

Нашу одежду, пока не приняли как обмундирование для РККА…

Не беда!

Пусть, она пока выпускается как рабочая, или даже как повседневная одежда.

Примерно такая же история и с обувным цехом для АО «Красный лабутен» — к зиме он будет тачать эксклюзивные «берцы» и «дутоши», а в смелых планах — дешёвую кирзовую обувь массового спроса.

«Money, money, money

Must be funny

In the rich man's world…».

С песТнями, у моего партнёра Иохеля что-то пока не получается… Ну, ничего: как только найдётся толковый продюсер в области эстрады — эта «тема» будет приносить доход сравнимый с доходом приличной нефтяной компании.

Всё впереди!

Сём-ка…

Раз не пошли шлягеры будущего тупым американцам — может русский шансон зайдёт нашим эмигрантам?

Вилли Токарев и, иже с ним?

«Поручик Голицин» и прочее ностальжи-лабуда про те времена — когда лакеи были хмельны и румяны, гимназистки — упоительны по вечерам, а юнкера напропалую хрустели французской булкой…

Конечно, не золотое дно — так, небольшой золотой ручеёк. Стоит ещё хорошенько подумать — стоит ли браться-мараться.

Ну не люблю я их, эмигрантов в первом поколении. Чувство личной неприязни к ним испытываю — аж кушать не могу.

* * *

Россия, во все времена славилась своей бюрократией — но вот практически все канцелярские принадлежности закупала за границей, на что если «послезнание» не врёт — в 20-е годы уходило до пяти миллионов(!) инвалютных рублей в год.

Мимо такой горы бабла, я равнодушно пройти не мог!

Конечно, я не мог тягаться с Арнольдом Хаммером — который имея кой-какие подвязки в Кремле, сумел наладить производство карандашей в Москве…

Ну, ничего!

Другие «экологические ниши» свободны и, мы с партнёром — присматриваемся к оборудованию по производству копировальной бумаги, копировальной ленты для пишущих машинок, скоросшивателей, дыроколов, стальных перьев, скрепок, кнопок…

Анилиновых чернил, в конце концов.

К чему-то пока просто присматриваемся, кое-что уже купили — в частности по двум первым позициям.

Оборудование компактное, много места не занимает — достаточно большого просторного сарая и, окупит себя в первый же год.

Ну и приобрели пару линий для производства туалетной бумаги…

Где, как ни во Франции их приобретать?

На одной из последующей встреч наметили другие сферы деятельности:

— Бро! Слышал, там у вас в Штатах в полном разгаре «сухой закон»… Не придётся ли в пору мой порошок против пьянства?

Склонив голову на бок:

— Что есть такой?

Не называя «грибным», чтоб не засветить «ноу-хау» — рассказал ему про эффект вызываемом этим средством на пьющих… Тот, сперва воспрял, затем потускнел и наотрез отказался:

— Нет, Buddy: парням из «Cosa Nostra» — этот ни есть нравиться. Извини…

Мысленно обматерив себя за недогадливость, предлагаю другой вариант:

— Согласен, Бро: «мафия бессмертна» — а мы с тобой нет. Тогда, может возьмёшься распространять среди ваших миллионеров — «поднимающее» средство для мужчин?

Рассказал тому про чудодейственные свойства «Пролетарской стойкости» и напропалую славословя-пиаря:

— «Поднимает» даже у покойников!

По природной американской тупости, не понимает — сделав большие глаза:

— Зачем?

— Ээээ… У нас на Кавказе некоторым усопшим нравится — когда их как настоящих мужчин хоронят.

— Странный обычай, варварский обычай.

— А что с них взять? «Дети гор»!

— Как скотт…?

— Нет, не как шотландцы… Наши горцы юбок не носят.

— Совсем голый?!

— Почему «совсем»? Бурка, кинжал и папаха.

Тем не менее, у того как у маньяка загорелись глаза и, он решил немедленно испытать на деле:

— Идти в бордель, Buddy!

Сам, не прочь был — разнообразия ради попробовать француженку, поэтому долго меня уговаривать не пришлось. Выбрали по совету парижского таксиста, один из самых дорогих «весёлых домов» из которого меня чуть не выкинули, когда я стал слишком настойчиво и нудно — требовать от проститутки, предъявить справку от венеролога.

Ну, ничего…

Ну, что сказать? Баба как баба.

Свои плюсы и минусы: чернява, тоща…

Зато, оргазм во время миннета — имитирует просто бесподобно!

Наутро вышел из борделя несколько разочарованным — решив, что такое «удовольствие» — стольких денег никак не стоит.

Иохель Гейдлих, наоборот — не вышел, а вылетел как на крыльях и, через сутки, изрядно поторговавшись — мы с ним заключили соглашение о поставках «Пролетарской стойкости» во Францию и Штаты.

— О, это есть большой денег! Вот только брэнд надо сменить, Серафим… Этот, ни есть хороший для Амэрика.

— Да, без проблем! Давай назовём его «Твёрдый курс».

— Намёк на наш доллар, Buddy? «Solid dollar rate»?

— Всё верно, Бро! Именно на него.

Обсудили мы с ним и «финскую тему».

Гейдлих, в принципе одобрил мою идею скупки финской промышленности — но никак не мог взять толк, зачем создавать благотворительную организацию — способствующую переселению финнов в места, столь весьма отдалённые от «тысячи озёр» и грандиозных залежей никеля. Я даже карту мира ему принёс и, тыча в материки и океаны пальцем:

— Смотри, Бро — какие гигантские безжизненные пространства! Какая целина — требующая первопроходцев! Какие залежные земли — ждущие освоения! А здесь, миллионы людей — вынуждены бездельничать и травиться свинячьим прибалтийский пойлом.

Тот, озадаченно чешет затылок:

— Как на этом иметь деньги?

Льщу ему напропалую:

— Неужели ты — такой умный, Бро и, ничего не придумаешь?

Тому это польстило и, он усиленно зашевелил извилинами…:

— Разве, что привлечь американский Красный крест?

* * *

Однако, пришло время тратить заработанное!

Со «стандартными» подарками для друзей и знакомых — проблем почти нет.

Предоставил списочек Максиму Семёновичу, тот в свою очередь — нашёл женщину из эмигранток, которая за сравнительно небольшое вознаграждение взялась за это дело.

А что делать с «нестандартными» заказами?

Александр Яковлев, к примеру — просил привезти ему из Парижа…

Авиамотор!

Ему блин, хорошо себе «ништяки» заказывать. А мне в посольстве объяснили, что такие штуки — попадают под торговые ограничения в связи с продолжающейся из-за непризнания царских долгов блокадой. Не… Купить то, в принципе можно… Но столько головняка, что мама не горюй.

Ладно, пока займусь тем, что попроще.

Иохель Гейдлих был сильно занят заключаемыми «Монтанной» контрактами и прочим геморром, но он свёл меня с одним пронырливым французом-всезнайкой.

В сопровождении его и всё того же бухгалтера-переводчика из посольства, я побродил по местным предприятиям, фирмам и складам в поисках промышленного оборудования.

Франция-победительница, испытывала отнюдь не лучшие времена. Былые надежды на репарации с истощённой войной Германии — оказались ничем не обоснованными и иллюзорными и, на страну обрушился жесточайший экономический кризис — напоминающий мне наш НЭП, или даже «лихие» девяностые. Ежемесячно обанкрочивалось и закрывались куча предприятий. Зашкаливающая инфляция, от которой спасала лишь жутчайшая безработица.

Купить по официальному курсу франка твёрдую валюту было практически невозможно. Сам он, как минимум вдвое стоимостью отличался от реального и, точно так же как «у нас» — возле банков толклись валютчики, на этом делающие гешефт.

Естественно, жесткий экономический кризис спровоцировал бурление политической активности. В парламенте большинство было у социалистов и коммунистов и, там всерьёз обсуждали специальный «налог на богатых» — отчего власть имущие, находились в состоянии какого-то перманентного зашквара и, потихонечку линяли из страны — вместе со своими капиталами.

Изрядно посомневавшись, всё-таки сторговал на велосипедном заводе «Гладиатор» с десяточек станочков на пробу — для планируемого Ульяновского велосипедно-мотоциклетного завода. Кроме того — инструмент, оснастку, приспособления, запасные части для них. Подрядил двух французов-инженеров помочь установить и наладить станки в Ульяновске и помочь в подготовке для них персонала.

И ещё сотню таких же договорился заказать — на тот случай, если «проба» придётся в пору.

Всё-таки «конёк» французов — лёгкая промышленность!

По заказу владелицы «Красной иглы» Анны Ивановны Паршиной приобрёл дюжину «б/у-шных» станков для вязания трикотажа — свитеров и носков в первую очередь и, на будущее — приценился к новым. Присмотрелся к конструкции моторных плосковязальных машин, работающих в полуавтоматическом режиме — нельзя ли наладить их производство в Ульяновске. Или, начать с ручных станков для вязания — известных ещё с 16-го века?

Надо хорошенько обдумать это дело.

Эта отрасль лёгкой промышленности в России и, до Германской войны — носила кустарный или полукустарный характер. Буквально, бабушки вручную вязали своим внукам и, если было здоровье — немного на продажу. Несколько развившись во времена оной — за счёт военных заказов, она за период уже Гражданской войны — вновь рухнула в первобытное состояние.

Когда даже советские наркомы просят знакомых привести носочки для детей из-за границы — значит в стране полный швах с экономикой. Должно быть, Россия — временами бывает под «внешним управлением» самого Господа Бога, раз она до сих пор ещё существует…

* * *

С авиамоторами для Яковлева то, как раз — всё получилось на удивление гладко!

Когда искал компрессоры высокого давления для будущей фабрики по производству двуокиси титана, встретился с представителем фирмы «Societe des Moteurs Salmson». Это, было предприятие воистину «широкого профиля» — производящее буквально всё: от тех же центробежных насосов и паровых машин — до автомобилей и самолётов… Но более известное своими довольно удачными авиамоторами периода Первой мировой войны.

Представитель «фирмы-многостаночника», до Русской революции часто бывал в России, вполне свободно владел русским и, мы с ним вдоволь пообщались — почти не прибегая к услугам переводчика…

Но вот к консенсусу, так и не пришли.

Когда я очень тактично отказался от сделки по покупке насосов — сочтя их технические характеристики не подходящими для моих задумок, он в отчаянии:

— Может, месье интересуют авиамоторы? Ведь как известно — в России, как с ума посходили от авиации.

— «Месье» интересуют авиамоторы, но…, — обречённо махнув рукой, — сами понимаете — ваше правительство не даст разрешение на вывоз их в Советскую Россию.

Энергично крутит головой:

— На комплекты авиамоторов нет ограничений и разрешения от правительства не требуется! К тому же, Вы можете приобрести их через подставное лицо, которое вывезет их в свободную экономическую зону — порт Гамбург, а там — никаких проблем не будет переправить их по морю в Ленинград.

Зевнув, чтоб не обнадёжившись моей явной заинтересованностью, тот не стал накручивать цену, я вопросил:

— Хм… Хотелось бы более подробно узнать про тот хлам, что Вы пытаетесь мне сплавить.

Дела у «Societe des Moteurs Salmson» — видать были не в том состоянии, чтоб обижаться на «хлам» — поэтому я услышал от представителя фирмы довольно обстоятельный рассказ-доклад.

В годы Первой мировой войны, фирма серийно выпускала авиамотор «Salmson R9». Эта безкривошипная, 9-ти цилиндровая «звезда» водяного(!) охлаждения — выдавала на вал сто шестьдесят лошадей и, имея моторесурс в среднем 200-300 часов — считалась среди авиаторов довольно надёжной и экономичной.

Конструкция двигателя, хотя и грешила некоторой громоздкостью из-за обилия мелких деталей — была несложной в производстве, не требуя особо высокоточного оборудования и, славилась простой обслуживания.

Заманчивым было ещё и, то — что в России этот двигатель хорошо знали!

Ведь в Империалистическую войну, «Сальмсон» — был самым распространённым в русской авиации типом авиадвигателя и, мало того — собирался в Москве10 из привезённых из Франции комплектов. Он ставился на выпускаемые по французским же лицензиям «Фарманы», «Вуазены», «Спады» и «Сопвичи». Даже, кажется на «Ильи Муромцы», но в последнем утверждении не уверен.

Вот про такие «комплекты», которые произвели, упаковали в ящики, приготовили к отправке, но в связи с революционными событиями — не успели вывезти в Россию и, была речь.

Едва дыша, чтоб не спугнуть удачу, я тем не менее изрядно раздражённо привередничаю:

Рисунок 8. Двигатель «Salmson R9» с воздушным винтом на самолете.

— «Сто шестьдесят» лошадей? Это смешно, месье.

— Увы, но двухсот— пятидесяти сильные «Salmson 9Z», уже все распроданы…

Это, «шиштяк» по-любасу покруче будет!

С досадой:

— Что, ни одного не осталось?

— И этих бы не осталось, не будь они заказаны русскими.

Понятно… Всё ждут не дождутся, когда большевики или те, кто их сменит — признают царские долги и оплатят заказанное, да ещё и с неустойкой.

Подумал-подумал…

Ну, а что?

У меня есть из чего выбирать, что ли?

Да к тому же, 160 «лошадок» — это не так уж и мало.

На всем известном «У-2» — в первый раз взлетевшем в 1929 году, пролетавшем всю Великую отечественную войну и, ещё очень долго летавшем после неё — вначале стоял всего лишь стосильный «М-11».

Помедлив, спрашиваю как будто нехотя:

— И сколько там у вас «комплектов» в наличии?

— Чуть менее сотни.

— Хм… Всего лишь? И какова цена за один древний авиамотор?

Когда он назвал сумму во франках, я даже не поняв много это или мало, скривился как от попавшей на больной зуб дольки лимона и, тот поспешно:

— Если возьмёте оптом, возможна хорошая скидка!

— А если я возьму тремя оптовыми партиями?

Короче, начался нормальный, азартный до одури торг, с привлечением Максима Семёновича в качестве консультанта и эксперта. В результате, взяв буквально измором, я стал счастливым обладателем пяти комплектов авиамоторов «Salmson R9» немедленно и, выплатив небольшой залог — всех остальных в течении следующего года.

Договорился и об специалистах, которые научат наших собирать авиамоторы в Ульяновске:

— Я найду инженеров которые до Революции работали на нашем заводе в Москве, мистер Свешников.

— Хорошо! И я таковых же поищу среди наших в Москве и по всей России.

Итак — дело сделано!

Осталось только позвонить Иохелю Гейдлиху и через него оформить покупку.

* * *

И тут мне, как попёрла мазь!

После заключения договора по двигателям, по подсказке того же представителя «Societe des Moteurs Salmson», решил заглянуть на склады французской армии — порыться в распродаваемом по дешёвке имуществе. На первом же, от вида числа и разнообразия хабара — у меня разбежались глаза, учащённо забилось сердце и вспотели ладони…

Вот, это — Клондайк! Эльдорадо!

Да, что там…

ФОРТ НОКС!!!

Почему, все эти советские «торговые представители» — не обратили внимания на залежи этого добра? Чем они, интересно — вообще там в посольствах и представительствах занимаются?

Особенно, вставило меня большое, обнесённое колючей проволокой поле — сплошь заставленное 5-ти тонными грузовиками «Mack АС»11 американского производства. Большинство из которых — практически без пробега по будущим просторам Евросоюза. По объяснению сопровождающего лица, это — самая последняя партия этих грузовиков, прибывшая из-за океана уже после окончания Великой войны.

Про современные мне грузовики и седельные тягачи фирмы «Mack Trucks», я слышал и слышал лишь только хорошее. Про эти раритеты же… Нет, не помню — разве что в своём «послезнании» хорошенько порыться, когда вернусь домой.

Заведующий складом, или кто он там у них — видя, что я «запал» — не уставал нахваливать «Бульдогов», как чаще называли эти грузовики. Мол, самая прочная и надёжная конструкция — из всех ныне существующих, в кузове которой во время войны — даже перевозили лёгкие танки. Бывший при нём автомеханик, тоже буквально кипятком сцался — рассказывая про его, насколько я перевод понял — «неубиваемость» и просто невероятную проходимость для автомобиля с приводом лишь на задние колёса:

Рисунок 9. Опоздавшие на войну. Грузовики фирмы “Mack”, модель “АС” с неофициальным названием “Bulldog”, на складе невостебованной на Великой войне автотехники.

— Он говорит: «Когда другие грузовики застревали в грязи — мы звали на помощь «Бульдога»!».

Сперва, я довольно скептически:

— Разве у них тут ещё и грязь бывает?

— Бывает, Серафим Фёдорович, — отвечает Максим Семёнович, — ещё какая, бывает! Вся Франция — это не Париж.

Однако, чем дальше — тем этот грузовик, мне всё больше и больше нравился.

Конечно, слегка напрягало, что на задние колёса крутящий момент передаётся с помощью двух цепей, а радиатор находится между двигателем и кабиной… Последняя, опять же — открытая, что для условий России — не есть хорошо. Ещё, Заведующим складом нехотя признался и о другом недостатке «Бульдога» — повышенном расходе топлива, из-за чего эта модель не пользуется спросом на «гражданке».

Но, в нынешнее время это в порядке вещей, а ситуация с автотранспортом в Советской России настолько плачевная, что на сии недостатки — можно смело плюнуть и забыть. В моей создающейся подпольно «корпорации» для транспортных нужд используется трактор «Мужик» с калоризаторным двигателем… А этот девайс — вообще без кабины и сущий уничтожитель всего, что горит.

Наоборот, мне очень понравились литые резиновые протекторованные шины — довольно широкие по сравнению с другими моделями грузовиков. Приплюсовывая к ним необычайно мощный по нынешним временам двигатель — семьдесят пять «лошадок» (как на более позднем советском «Захаре-трёхтоннке» (ЗИС-5)) и, длинные рессоры — я готов поверить в выдающуюся проходимость «Бульдога».

Дополнительным бонусом было то, что в комплект каждого входили две довольно отстойные на вид ёмкости — под горючее и масло, буксировочный трос, комплект запасных свечей, комплект гаечных ключей и даже шанцевый инструмент — две лопаты и кирка.

Попросил завести один грузовик и, где-то через полчаса — после заправки и короткой «предполётной» инструкции — смог сам сидя за рулём, дать пару кругов вокруг автохранилища. Личные эмоциональные впечатления — словами неописуемы… Я сидел в кабине, крутил довольно тугую — без малейшего намёка на гидроусилитель баранку и, лыбился как заправский идиот…

До того мне эта машина понравилась!

Главное, присутствуют элементы «защиты от дурака». Например, устройство коробки передач — предусматривает возможность перехода с высшей передачи на низшую, без риска поломки этого узла. В условиях России — с её «уровнем» обслуживающего персонала, это будет весьма и весьма не лишним.

Узрев мою довольную рожу, главный лягушатник на этом поле — лупил цену за грузовик, как за космический корабль «Буран» — с вертикальным взлётом и посадкой!

Лишь вслух пообещав Заведующему — что «ещё зайду», дав «на лапу» небольшой авансес — чтоб «больше никому», с ним же начав переговоры о создании фирмочки «D'occasion» — через «Montana» продающие в СССР подержанные автомобили и прочий стальной «Секонд-Хенд», сумел его «сломать» и сбить цену — до примерно стоимости новенького «Форда-Т» во Франции.

В этот же раз, купил всего тридцать две бортовые пятитонки.

По наводке француза-автомеханика, несколько позже и на другом складе — приобрёл артиллерийский тягач на базе того же «Mack АС», седельный тягач с большегрузным прицепом для транспортировки среднего танка, автоцистерну, самосвал, ремонтную мастерскую, лебедку для аэростатов и даже передвижную генераторную станцию — служившею для электропитания осветительных прожекторов. Правда, все эти спецмашины — довольно сильно изношенные в процессе эксплуатации во фронтовых условиях… Отчего достались мне ещё дешевле, практически по цене металлолома.

Но ничего страшного!

Нашлись и наиболее ходовые запасные части к ним и вообще к «Мак-бульдогам» — которыми доверху наполнили кузов пяти грузовиков.

Того французского автомеханика со смешной фамилией Ришар и неприличным именем Альфонс, я подрядил: во-первых — довести до товарного вида покупки, во-вторых — отправиться в Ульяновск обучать русских шоферов и ремонтников обслуживанию и ремонту грузовиков «Mack АС».

* * *

Увы, всем нам, но человеческие отношения строятся по принципу «ты — мне, я — тебе»!

Отрицающий эту очевидность, или слишком юн — либо непроходимо глуп, хотя вполне возможно некое «промежуточное» состояние.

Если ты хочешь получить что-то от другого человека (если это не родная мать, конечно — любящая тебя только за то, что ты есть такой — единственный и неповторимый), то должен в свою очередь ему что-то дать. Вся фишка лишь в том, чтоб давая как можно меньше — получать как можно больше. Кто умеет это делать, тот — успешный человек. Ну, а кому это умение по каким-то причинам не дано — тот неудачник, лузер. Говоря современным мне языком: лох — которого используют, обречённый независимо от общественного устройства страны рождения и проживания — до конца дней своих горбатиться на некого абстрактного «чужого дядю».

Помня это, я удовлетворил все хотелки насчёт подарков знакомых, друзей и начальства. Причём, сделал это «дифференцированно» — с оглядкой на текущую или предполагаемую полезность.

Ефиму Анисимову купил мотоцикл «Harley-Davidson» модели «19W Спорт» с двухцилиндровым, нижнеклапанным оппозитом «Douglas» мощностью 15 лошадиных сил, по хорошему шоссе разгоняющего этот байк до скорости свыше ста вёрст в час. Не новый, конечно — 1917 года выпуска и, несколько морально устаревший…

Но почему-то уверен, что от такого подарка — тот не ни за что откажется!

Такие же, но поушатанее, я приобрёл для Ксенофона Мартьянова — главный редактор ульяновской газеты «Красный глас», Павла Керженцева — старшего над «Ударными комсомольскими отрядами по борьбе с хулиганством» (УКО) и Николая Бородина — лидера движения «Ударные комсомольско-молодёжные строительные отряды» (УКМСО) или просто «Красные бригады»…

Всем своим ульяновским комсомольцам «первого потока» — Кондрату Конофальскому, Кузьме Рубцову, Саньке и Ваньке Телегиным, а также Василию Васильевичу Путину — мотоциклы немецких фирм «Hildebrand & Wolfmuller» и британской «Douglas», примерно «фифти-фифти». Ещё более морально устаревшие и физически изношенные, но в стране — где даже личный велосипед считается безумно дорогой роскошью, это просто царский подарок.

Елизавете Молчановой, своей Королеве, я купил…

Впрочем, обо всём в свою очередь.

Практически весь советский период истории, в стране ценились люди — могущие буквально из-под земли достать какой-нибудь «блат» для власть придержащих. Такие, хотя и не являлись всемогущими, конечно — но пользовались огромным влиянием, в том числе и политическим. Вспомним хотя бы того же Генриха Ягоду или Авеля Енукидзе по кличке «Золотая рыбка».

Мой социальный уровень растёт: если раньше я целиком и полностью зависел от Председателя Ульяновского Волисполкома Фрола Изотовича Анисимова, да от главы местного НКВД Абрама Израилевича Каца, то теперь ещё и от — Андрея Александровича Жданова, Первого секретаря Нижегородского губкома ВКП(б).

Ну, что ж…

На Жданова у меня имеются вполне определённые виды, поэтому я приобрёл ему почти новый итальянский автомобиль «Lancia Lambda», первой модели со съёмной крышей.

Это, первый в мире автомобиль с несущим кузовом — открывший новую эру легкового автомобилестроения, обладающий кроме этой особенности независимой пружинной подвеской, зажиганием от магнето высокого напряжения, тормозами на все колёса, плавным ходом и отличной управляемостью.

Рисунок 10. Легковой автомобиль «Lambda Torpedo» со съёмной крышей. (Series 4) 1922—1924.

К сожалению, первой модели присущи и недостатки — слабый 50-ти сильный мотор и несколько уже устаревшая трёхступенчатая коробка передач, которые будут устранены в недалёком будущем… Но всё равно, это один из самых комфортабельных легковых автомобилей представительского класса.

Основой кузова «Lancia Lambda», служила по сути пространственная рама из листовой стали с вырезами для облегчения, к которой крепились внешние панели. Такое устройство оказалось технологически простым, лёгким и в то же время прочным и, впоследствии — такую конструкцию с охотой скопируют другие автопроизводящие фирмы мира.

«Старый друг — лучше новых двух» и, в полной мере эта поговорка относится и к начальству

Денег малёха осталось и, от щедроты души своей — помня что начальство надо «подмазывать», чтоб оно ценило и, в случае чего «отмазывало», купил нашему Председателю Волиспокома — почти новый «Renault 40CV Type DT», Начальнику волостного НКВД — слегка подержанный «Ситроен 5 CV Trefle»…

Из этих же соображений, я купил Климу Крынкину — Председателю «Красного рассвета», аж два автомобиля: небольшую, неказистую на вид «Татру-11» двадцать третьего года выпуска и однотонный грузовичок на её базе.

Рисунок 11. Легковой автомобиль "Tatra 11» 1923 года выпуска.

Эти два чуда чешского автопрома имели пару «изюминок», к которым стоило бы присмотреться повнимательнее — выпиливая в недалёком будущем массовый «народный автомобиль», из производящейся в данный момент мототелеги «УАЗ-404». Вместо нормальной лонжеронной рамы, у «Татр» была продольная труба — к одной стороне которой крепились полуоси задних колёс на полуэллиптических рессорах, к передней — двух— горшковый «оппозит» воздушного охлаждения мощностью двенадцать «кобыл».

Интересная изюминка — которую не грех будет скоопирайтить!

Ну, а себе любимому, купил всё то же американское «ведро с гайками» — на котором и, ездил в Ульяновске и его окрестностях — «Ford Model T», но абсолютно новенький.

Старенький же, я отдам в уже действующую Ульяновскую автошколу в качестве учебного пособия.

Все эти подарки, будут от лица и имени кооператива «Красный рассвет» — которому в свою очередь привалило ништяками от «Межрабпома», чтоб не возникало вопросов типа:

«Откуда дровишки»?

А если вопросы всё же появятся, можно смело ответь:

«Классовая солидарность, дядя! Так что, скакал бы ты лесом».

Опять же, в преддверии грядущего — не мог обойти вниманием сельскохозяйственная тему.

На глаза попалась французская картошка нового урожая — белая, с розовыми глазками, сильно напоминающую мне знакомую по детству «берлинку». Такой я в своей «новой» жизни не видел, по крайней мере в Нижегородской губернии.

Согласно услышанному в самой ранней юности и отчего-то на всю жизнь запомнившемуся, «берлинку» — якобы привезли наши демобилизующиеся воины-победители из поверженной Германии, отчего и такое название. Этот сорт, своей повышенной урожайностью — хорошо помог преодолеть послевоенный голод.

Не удержался, купил около пяти тонн и, поручил упаковав в деревянные ящики, отправить вместе со всем «хабаром» в кабине одного из грузовиков.

Кроме того, чисто случайно попались мне на глаза нутрии — чудного вида зверьки родом из Южной Америки. Слышал про них такое: питаются камышом и прочими водорослями (а такого добра в Нижегородской губернии — с её реками, речушками, озёрами болотами, хватает), плодится как перепуганная и, при забое кроме отличной шкурки — выдаёт пять-шесть килограмм диетического мяса. И, при этом не дохнет от каждой мимо пролетающей бациллы, как кролик…

— Берём, берём!

Нашёл специалиста, через которого закупил целое стадо этого зверья в клетках и подрядил того сопроводить его в Ульяновск и научить местных зоофилов… Ээээ…

Научить ульяновских звероводов их правильно содержать и разводить по всей науке.

Напоследок заехал на склад и, буквально «на сдачу» — купил французскую военную форму с обувью, как новую, так и ношенную. Комплекты не считал — брал «на вес». Ну, чисто чтоб не везти грузовики с пустыми кузовами.

* * *

Конечно же, возникает множество «неудобных» вопросов.

Как перевезти всё это добро в Советскую Россию?

Обыкновенно: зафрактованным пароходом по морю. Конечный путь назначения — Ленинград, где у меня уже имеются нужные «подвязки».

Как оформить? Или, простому советскому гражданину, не обременённому властными полномочиями — не возбраняется скупать автомобили целыми парками?

А я ничего не скупаю!

Всё это добро, купил на свои собственные «тугрики» Иохель Гейдлих — гражданин САСШ и заодно владелец американской фирмы Дом одежды «Montana». Затем из порта Марсель, всё это добро будет перевезено на зафрактованном пароходе в свободную экономическую зону Гамбург — где будет по всем правилам переоформлено на организацию «Международная рабочая помощь» Вилли Мюнценберга. Последний же, не разгружая — на том же пароходе перевезёт это добро в Питер и, тут же передаст его промышленно-торговому кооперативу «Красный рассвет». Безвозмездно — то есть даром.

Подарок от германского пролетариата — советскому!

Товарищ Красин обещал всяческое содействие в оформлении соответствующих документов.

По морю в Ленинград? При условии блокады? Когда суда идущие в СССР останавливают и досматривают?

Из свободной экономической зоны — порта Гамбург, зафрактованное судно пойдёт в порт Таллин. А там проплыть лишнюю сотню миль… Про «эстонский транзит» слышали?

Советская таможня «даст добро»?

А куда она денется? Международная солидарность трудящихся — это святое, грязными лапищами не трожь!

Да, к тому же — подарки же, как известно налогами не облагаются.

Такие вопросы задал мне Иохель Гейдлих и, в конце немного запаниковал:

— Ты предлагаешь мне заниматься контрабандой?

— Я предлагаю тебе делать деньги.

— Это рискованно, Buddy

— Люди делятся на две категории: одни рискуют, другие работают на тех — кто рискует. Ты к какой из них себя относишь, Бро?

Молчит… Прямо беда с этими евреями.

— Хорошо! Если сам не хочешь рисковать — найди того, кто этим живёт.

— …???

— В Марсельском порту, я думаю — полным-полно парней, готовых рискнуть за небольшое вознаграждение. А ты, типа пассажир — вообще ни при делах.

— «Небольшое»? Это есть приличный деньги, Серафим. Кто будет платить?

Тяжело вздохнув, я:

— Тогда давай запатентуем во Франции, Америке и других странах 20-ти литровую канистру с тремя ручками, Бро. Все деньги — твои.

— Ни есть мал?

Вылезшая из тёмных закоулков моей грешной души «жаба», завыла зимним волком:

— УУУУ, ГНИДА ПИНДОСОВСКАЯ!!!

Но я её задавил, сцаным веником загнал на место и, тяжело вздохнув:

— Хорошо! Тогда, патентуем ещё запасное колесо в багажнике, механизм открытия багажника автомобиля из салона… Чё молчишь, кровопивец?

— Ok, buddy! Я буду делать фракт судна — даже если придётся брать банк.

— ЧТО?! Ты что, империалист куев? Меня на гоп-стоп подписываешь?

— Кредит у банк.

— Фффуууффф… Слушай, Бро! Ты меня так больше не пугай.

* * *

Раз транспортный канал почти в кармане, почему бы не подзаработать на нем дополнительно?

— Максим Семёнович! — спрашиваю как-то своего бухгалтера-переводчика, — напомните мне, когда Вам на пенсию?

— Этой осенью.

— Так рано?

Старикашка то — ещё довольно бодрый!

А подсади его на «Пролетарскую стойкость» — глядишь и по борделям, как удручённый сперматоксикозом шестнадцатилетний гимназист забегает.

Наводящий на деловые подвиги вопрос:

— Вы сильно торопись на Родину? Семья, жильё, достойная пенсия за выслугу лет — всё там имеется?

Только рукой махнул:

— Да, какой там… Приютят в какой-нибудь богадельне — в «собесе», то есть и, на том мерси.

— Понятно.

Тут же вспомнились ильфо-петровские «12 стульев», 2-й дом Старсобеса и его завхоз — «голубой» воришка Альхен и, мне стало чисто по-человечески жаль старика.

— Тогда, может — подзадержитесь в Париже на годик-два? Чтоб так сказать — дополнительно заработать на обеспеченную старость?

Задумывается:

— «Задержаться» то, в принципе можно… А как «подзаработать»? Французам, ныне и самим — не слишком сладко живётся.

Действительно, за время Великой войны «Третья республика» нахваталась долгов и экономическое положение в ней — немногим лучше, чем в обязанной выплачивать репарации Веймарской республике.

— А давайте вместе с Вами вместе подумаем-посоображаем. Например, откроем небольшую фирму по переправке личного имущества сотрудников Посольства в Россию, или ещё в какие другие страны.

Подумали-посоображали мы с ним и открыли фирму «Берёзка» на подставное лицо!

* * *

Пока туда-сюда, за оставшееся время до конца «командировки» — по собственным наблюдениям да по разъяснениям Максима Семёновича, нашёл ответ на вопрос — мучивший меня почти с самого момента приезда: а «чем они тут в посольстве занимаются»? Вернее, в торгпредстве при Советском посольстве во Франции: по количеству персонала — превосходящему все остальные структуры этой дипломатической миссии.

Как и в Берлине, в Париже полным-полно «наших»: эмигрантов или даже командировочных из Союза — по каким-то официальным или «неофициальным» делам здесь долго проживающих и вполне освоившихся в местной среде обитания. Наиболее ловкие из них придумали весьма простую — но довольно эффективную схему изымания лишней валюты у первого в мире государства рабочих и крестьян, которое как известно — «не обеднеет». Пользуясь тем, что НКИД — составы иностранных дипломатических представительств тусовал как укуренный до зелённых соплей катала карты в игральной колоде и, недавно обосновавшиеся здесь торговые агенты торгпредства — плохо разбирались в местной конъектуре, они напрашивались в посредники между ними и французскими фирмами и, в случае заключения сделки — получали солидный «процент» с обоих из договаривавшихся сторон.

До того «солидный», что советской казне закупаемые товары — обходились, как бы не втрое дороже12!

Причём, французы не терялись (так же как немцы и остальные фирмачи) и зачастую подсовывали через посредников полный отстрой — давно устаревшее, бэу-шное или даже заведомо бракованное оборудование.

Так что, советским торговым агентам — особенно «заниматься» было нечем: за них всё сделают — найдут нужное, договорятся и «разведут».

Как кроликов!

Но самое интересно, что с посредников — в свою очередь собирал «комиссионные», некто «Товарищ Седой». В Торгпредстве полушёпотом говорят, что это человек — то ли Заместителя Председателя ВСНХ СССР, главного украинского лоббиста Георгия Пятакова, то ли Ивана Кабакова — «короля Урала», то ли самого «Льва Революции» — Льва Троцкого, Председателя Главного концессионного комитета.

А деньги, типа, жертвуются на «Мировую революцию».

Мда… Да, кто бы сомневался — куда же ещё?

Хм, гкхм… Однако, мне почему-то кажется, что деньги на дело освобождения всех трудящихся мира от гнёта эксплуататоров — я могу собирать ничем не хуже этого «седого» товарища.

Оформив с помощью Максима Семёновича ещё одну фирмочку и узнав точные координаты «посредников» — да они, не особенно то и скрывались, я решительно и бестрепетно внёс товарища Седого в список лиц подлежащих… Ээээ…

Про этот «список» в следующей главе и очень подробно.

После того как «Товарищ Седой» — пал жертвою «вихрей враждебных», наняв «втёмную» двух французов «побрутальнее» обликом — я проехался по посредникам и, практически без всяких проблем договорился, что отныне — они будут добровольно башлять на Мировую революцию, совсем по другому адресу.

* * *

Конечно же, нельзя не упомянуть о итогах «Международной выставки современных декоративных и промышленных искусств» в Париже.

Несмотря на то, что Советский павильон дизайна Константина Мельникова был оценён специалистами разных стран, как одно из высших художественных достижений — общее количество наград полученных нашими экспонатами, было сравнительно невелико. Из восьми тысяч — всего чуть более двухсот, в том числе девять высших наград — «Гран-при».

Но, как говорится — важен почин!

К сожалению, моё вмешательство в естественный ход истории имело и негативные последствия. Слив в прошлом году Иохелю Гейдлиху инфу по моде 1925-го года, я лишил наград советского модельера Надежду Ламанову — в «реальной» истории получившую «Гран-при» за коллекцию платьев.

Ну, что ж…

«Лес рубят — щепки летят»!

Тот успех всё равно не принёс бы ей особого счастья: деньги бы забрала посредническая организация «Мосэкуст» (Московская кустарно-экспортная контора), а саму модельершу затравили бы коллеги — то ли от зависти, то ли — из классовой ненависти. А так глядишь, обойдётся.

Кстати, предложил ей переехать из Питера в наш Ульяновск — на швейную фабрику «Красная игла», но та наотрез отказалась сменить северную столицу на провинциальную глушь.

Ну, что ж — это её выбор!

Провал в дизайне одежды, я компенсировал Отечеству громким успехом в архитектуре. Проект Ульяновского железнодорожного вокзала в стиле «Хай-Тэк», принёс широкую известность и «Гран-при» Александру Александровичу Прасолову. Принёс бы и контракт от Мэрии Парижа на проектирование многоэтажного гаража на тысячу машин… Но произошедшие под конец нашей «командировки» события, описанные ниже — сорвали уже было начавшиеся переговоры.

А вот зависть и классовую ненависть со стороны советских коллег-архитекторов, то да!

Александру Александровичу пришлось испытать на себе в полной мере. Особенно со стороны Константина Мельникова — автора Советского павильона и саркофага Ленина.

Однако, мы с ним из НКВД!

Мы можем постоять за своих.

* * *

Ну, это была так сказать — «лирика».

Но кроме лирики, была у меня в городе Париже и…

Политика!

Практически с момента моего приезда в эту "мировую" столицу моды, началась операция "Вброс дохлой кошки".

Глава 6. Операция «Вброс дохлой кошки».

Сразу после приезда в Париж, прибытия в Советское дипломатическое представительство и, сравнительно недолгих мытарств там, мы с Александром Александровичем Прасоловым — отдали чемодан Давида Леймана, человеку с неясной должностью, якобы занимающегося «металлургическим импортом» — но на самом деле, являющимся представителем ИНО ОГПУ в советском посольстве.

Все, называли его «товарищ Иванов» — без имени-отчества и я тоже строго следовал этой традиции.

В торговом представительстве посольства на улице Гренель, в боковом флигеле располагался тайный центр советской разведки — по слухам с химической лабораторией, фотолабораторией, радиомастерской и прочими атрибутами для шпионской деятельности.

Имелись в его подвале и, совсем недавно построенные печи — в которых уничтожали ненужные, но тем не менее секретные документы. Во время демонстрации белогвардейцев-эмигрантов, могущей запросто закончиться штурмом комплекса — здесь всерьёз приготовились жечь шифры и какие-то коминтерновские бумаги — видать, шибко компрометирующие эту организацию.

Когда я шепнул на ушко товарищу Иванову, что прибыл «от Генриха Григорьевича» потеряв по пути «боевого товарища» — тот тут же принял меня за своего и, позже стал всецело мне доверять.

Человек, с любой стороны исключительно положительный!

«Гвозди бы делать из этих людей

Крепче бы не было в мире гвоздей!».

Товарищ Иванов был родом из «старых большевиков», достаточно хорошо шпрехал на державной мове лягушатников — изучив её в эмиграции и, не на словах — на деле, исполнял все нормы партийной этики… То есть — ходил по посольству в гимнастёрке, презирал роскошь, не танцевал фокстрот и даже не слушал джаз.

Причём, не особенно-то навязывал свои ценности другим. Просто переставал здороваться с «перерожденцем» и этого бывало достаточно — чтоб тому беспокойно отдыхалось-спалось и без аппетитно кушалось-елось…

Не… Я таких людей уважаю!

У которых слова не расходятся с делом, чего бы это не касалось.

Однако, для руководителя разведывательной службы на территории иностранного государства — этого мало, согласитесь?

А, его наив…

Да, будь он коммерсантом в наши «Лихие 90-е» — его бы «разводили» на бабло даже ушастые кролики!

К примеру, жалуется он мне на одно нехорошее — но шибко широко распространённое явление.

Сотрудникам посольства было строжайшим образом рекомендовано читать только советскую прессу, или на самый худой конец — газету французских коммунистов «Юманите». Однако, что печатали в «Правде», «Труде» или «Известиях» и, так было хорошо всем известно — об этом рассказывали на обязательных «политчасах» специально назначенные политработники. По-французски же, мало кто из рядового персонала балакал — не то чтобы читать газетные статьи, а не просто ценники в магазинах. Поэтому практически все, кроме самых пугливых и наиболее упоротых — покупали и читали белоэмигрантские газеты «Возрождение» и «Последние новости».

Во-первых, зело удивляюсь: а твоё какое дело? Знай себе разведывай военные и государственные тайны вероятного противника, а за «обликом-морале русо-туристо» — нехай следит специально для этого назначенный человек, для того и оклад ему во франках платят.

А во-вторых…

Памятуя об его прежних сетованиях на трудности и лишения разведывательной службы, конкретнее — об сложности добычи информации, я на недолго «зависнув» — выкатил ему «арбуз»:

— На вашем бы месте, товарищ Иванов, я бы наоборот — заставил бы всех сотрудников посольства читать французские буржуазные и белоэмигрантские газеты и журналы и, потом писать отчёт по прочитанному.

Если бы я, сняв штаны — показал б ему трёхголовый, как Змей Горыныч жовто-блакыдный писюк пришельца-рептилоида — он наверное удивился б, меньше!

Однако, надо отдать должное: товарищ Иванов не стал хвататься за то место — где у него когда-то стоял… Извиняюсь — висел комиссарский «Маузер С-96», а довольно адекватно и заинтересованно спросил:

— Почему, товарищ Свешников?

— Во-первых, Вы их сами косвенным образом к этому вынуждаете. «Запретный плод — сладок», слышали такую библейскую мудрость? А сделай обязаловку — тогда точно читать вражескую пропаганду перестанут… Чисто из вредности — присущей нашему человеку. Вот Вы, товарищ Иванов, читали бы по молодости-глупости революционную литературу — если бы её, как Закон Божий — в гимназиях учить заставляли?

Смотрю, того начинает трясти… Поэтому, щерясь во все тридцать два — не тронутых кариесом и даже бдительным чекистом, зуба:

— Шутка! Хахаха!

— Ну и шуточки у Вас, товарищ Свешников…, — вымученно, — хахаха!

Посерьёзнев Понтием Пилатом — отправляющим Спасителя в последний путь на Голгофу, заявляю:

— А во-вторых, пресса — важнейший источник разведывательной информации. Разведки всего мира, имеют специальные отделы — в которых изучают газеты и журналы стран — вероятных противниц и, извлекают из них до семидесяти пяти всей разведывательной информации.

Подозрительно прищурившись:

— Откуда Вы это всё знаете, товарищ Свешников?

Пожав плечами:

— Да про это любой ребёнок знает — осиливший хотя бы парочку детективов или шпионских боевичков. Если интересуетесь, товарищ Иванов, могу рекомендовать Вам — «Семнадцать мгновений весны»… Ээээ… Не могу вспомнить автора: по ходу — результат перенесённой на польских фронтах контузии.

Тот, совсем по-сталински набив и закурив трубочку, сперва почти её выкурив, размышляя — концом её указал на кипу советских газет на столике у стены в его кабинете:

— Так, значит и из наших газет — буржуазные разведки могут извлекать информацию?

— Конечно!

— Не подскажите, как? Каким образом?

Приложив руку к сердцу:

— Сказать по правде, никогда подобным не занимался… Но, давайте попробуем!

Убив где-то полчаса на чтение этой макулатуры, выдаю:

— Из краткосрочных прогнозов можно с большой долей уверенности сказать, что… Какое сегодня число?

— Восьмое сентября.

— Ах, да! Уж скоро неделька, как я в Париже… Так вот: в начале двадцатых чисел этого месяца — в СССР примут «Закон о двухлетней военной службе» и «Положение о Рабоче-крестьянской милиции».

Вижу, не особо впечатлило — вот же Фома Неверующий!

Продолжаю:

— Среднесрочный прогноз… В течении этой осени (скорее всего в конце октября или в начале ноября, приурочив к очередной годовщине Октябрьского переворота), надо ожидать официального разрешения поднять крепость водки до сорока градусов.

Вижу — приподнял брови. Более впечатлило — стало быть. Так, вроде — не пьющий товарищ, или по крайней мере — ещё не пойманный на злоупотреблениях с «Зелёным змием».

— И наконец… Не совсем уверен, но в декабре в Москве пройдёт XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), на котором объявят курс на индустриализацию и дадут пинка под хвост Зиновьеву и Каменеву. Снимут со всех должностей, стало быть.

Вот это — произвело эффект разорвавшийся бомбы!

Выронив трубку из рта, ахнул:

— И этих тоже? Как Троцкого?!

Мда… Меня всегда это поражало — уверенность вроде бы «старых», умудрённых жизнью большевиков, что их кумиры уселись на Олимпе власти навсегда… А почему бы и нет, в самом то деле? Царя в своё время с престола свергли — а почему этих нельзя?

Какая-то коллективная монархия!

Тут, каюсь — меня пробило похулиганить. Ещё раз, наморщив лоб — пробежал по диагонали газету «Труд», и:

— Возможно, их ещё и расстреляют вместе с Львом Давыдовичем — но стопроцентно в этом не уверен.

Эффект получился неожиданным. Тот, подскочил — как шилом в зад и, как заорёт:

— Да, как ты смеешь, щенок!

Обиженно:

— Вы спросили — я ответил. Какие претензии, товарищ Иванов?

Он мне даже не ответил — упав обратно в кресло и, с головой уйдя в себя, в свои мысли. Которые, как известно — потёмки.

Подождав, когда товарищ Иванов более-менее придёт в себя, я ещё минут пять поговорил-потолковал с ним о всякой-разной всячине и, распрощался.

Иду по коридору и думаю: интересно, а чей сторонник товарищ Иванов? Троцкого, Зиновьева или Сталина? Или, ещё кого-то — группировок «по интересам» среди высшего руководства ВКП(б) хватает?

Ну, что ж…

Операция «Вброс дохлой кошки» началась, хотя вот этот мой шаг — чистейшей воды сплошная импровизация, не предусмотренная заранее.

* * *

Буквально через день товарищ Иванов нашёл меня, причём ему так приспичило — что переодевшись в «буржуйское», он выловил меня рано утром возле портье, не дав убежать по делам.

— Товарищ Свешников! Почему не появляетесь в Посольстве? На Выставке? Я Вас уже второй день ищу…

— Что мне там людям мешать? А что меня искать?

Ну, что оставалось делать?

Заказал завтрак на двоих в номер. Сперва, обрадовался было — «клюнуло» насчёт прессы… Вот только несколько преждевременно — ожидал этого в конце сентября, после исполнения первого «предсказания».

А вот и не угадал!

Сперва, не позабыв окинуть бдительным взором довольно скромную обстановку:

— Одобряю, товарищ Свешников! А то многие из наших, чёрти-что себе позволяют…

Затем, практические без паузы, он плотно на меня наехал:

— …Что же Вы, товарищ Свешников, не рассказали мне о задании товарища Ягоды?

С как можно искренним видом ответствую:

— А что я должен был рассказать? Товарищ Ягода приказал мне во всём следовать указаниям товарища Леймана: тот руководитель — всё знающий и за всё отвечающий. А так как, этого товарища мы потеряли в Берлине…

Перебивает, суя под нос какую-то бумажку с наклеенными печатными буквами:

— Товарищ Ягода назначает Вас руководителем операции.

Здрасьте, как говорится — приехали»…

Следующая остановка — конечная станция «Жоппа».

Оборачиваюсь по сторонам и, стараясь заглянуть в каждый угол:

— Меня? «Руководителем»? А разве меня много?! «Рукоблудствать» в одиночку ещё можно — чем изредка занимаюсь, а вот руководить…

— Мне было приказано оказывать Вам всяческое содействие.

Хм, гкхм…

— Товарищ Иванов! Давайте спокойно покушаем, а потом выйдем на улицы и на свежем воздухе поговорим, — полушёпотом, — ибо и, у стен бывают «уши»…

Во время прогулки, отсюда и до авеню «дю Буа де Булонь» — а потом обратно, сперва задаю вполне логичный вопрос:

— И чем Вы можете мне помочь?

— Я предоставлю в ваше распоряжение всю парижскую резидентуру.

Ох, ну ни…

— «Парижская резидентура» — это конечно, очень хорошо. Но мне непонятна сама цель задания.

На его лице — явная растерянность:

— Разве Вам товарищ Ягода…

— С его слов мне известно, что «контору» волнуют советские граждане — посланные в капиталистические страны для покупок промышленного оборудования, но вместо этого перебежавшие вместе с выделенными на это деньгами. Так?

— Так.

— Их координаты известны?

— Они были известны товарищу Лейману.

— А мне то, что с того?

Тот, безапелляционно, тоном — не допускающим двух и более толкований, заявляет:

— Товарищ Ягода сказал, что Вы справитесь.

Так, так, так…

— Товарищ Иванов! Раз товарищ Ягода дал указание всячески «содействовать», Вы обязаны ничего не утаивая — рассказать мне всю эту историю от начала до конца… Итак, я Вас внимательно слушаю.

Малёха поменживашись сперва, Заведующий Французского отделения «Иностранного отдела» «Объединённого государственного политического управления» (ОГПУ) СССР при Совете народных комиссаров (СНК), вывалил мне великое множество разрозненных и казалось бы — не связанных друг с другом фактов. Уверен, сам не понимая их значение.

Но я-то, другое дело!

Прожив наши «Лихие 90-е», в момент срисовал коррупционную схему — позволяющие уводить казённое бабло в, так сказать «офшоры» — хотя этот термин здесь не использовался.

Какой-нибудь гражданин — желательно из «бывших», получал через Внешторг поручение приобрести что-либо за границей для народного хозяйства страны и соответствующую внушительную сумму в валюте для этого. Счёт в банке, или реже наличкой в руки — не суть важно.

Как только тот оказывался в странах «свободного мира и рыночной экономике», в посольстве страны его командировки, комиссией возглавляемой товарищем Лейманом — проводилась «ревизия хозяйственной деятельности советских зарубежных хозяйственных организаций».

Своими словами говоря — «чистка»!

В результате сего, «бывший» — бежал из посольства «быстрее лани, быстрей чем заяц от орла» и становился так называемым «невозвращенцем». Причём не простым диссидентом — только в парижские или нью-йоркские таксисты идти, или какой-нибудь «Архипелаг» писать для прокорма — а довольно-таки материально-обеспеченным.

Затем к «богатенькому Буратине», те же «товарищи из комиссии» — подкатывали уже на «воле» и требовали «поделиться».

Всё примитивно-банально и просто до изумления!

Хотя…

Кто его знает, но возможно таким образом из СССР выводятся деньги за наркотрафик.

Искренне восхищаюсь и аплодирую стоя человеку — придумавшему столь гениальную схему.

Неужели, Ягодка?

Что-то мне…

Стоп!

А в каком месте здесь разведка? Французская, а скорее всего — британская? Ведь те, по логике — должны тут же брать сбежавшего диссидента под свой плотный «колпак».

Или, там своих лохов хватает?

Так, так, так…

Чуть-чуть и довольно поверхностно зная Давида Леймана — смею предположить, что до этих невозвращенцев — британской «МИ-6» уже не добраться, чтоб выудить какие-то секретные сведения или заставить написать какую-нибудь гадкую антисоветчину. Ибо, весьма вероятно — они теперь под юриспруденцией самого Господа Бога.

Однако, история ещё не заканчивается — она в самом разгаре.

И всё бы у Ягодки со товарищи (и тем, кто за ними стоит) было бы хорошо…

ДА ВЕДЬ ЧЕКИСТЫ — ТОЖЕ ЛЮДИ!!!

Руки — чистые, сердца — горячие, голова — холодная, а жить хорошо — всё одно хочется.

Причём жить не просто хорошо — а очень(!) хорошо. Богато и, самое главное — вольно жить, никому не давая отчёт, ни перед кем ни отчитываясь…

Короче, все члены «комиссии Леймана» — всего пять человек, тоже предпочли вечно загнивающий Запад — стране вечно побеждающего псевдо-социализма. Причём, они предпочли загнивать вместе с Западом не с пустыми руками — а с деньгами от последних, самых крупных «эксов».

Понятно, да?

Думаю, даже самому тупому морскому ежу, в самой глубокой океанской впадине — всё предельно понятно. Конечно, мои рассуждения чисто умозрительные — к «делу» их не подошьёшь и никому не предъявишь. Главное действующее лицо, организатор — то же осталось скрытым за «туманом войны»… Только отчётливо ясно-понятно, что это явно не Ягодка — тот всего лишь «на подхвате», как и Лейман. Чтоб узнать кто это, раскрыть всю схему, добыть факты и доказательства для суда — здесь нужно целой следственной бригаде «важняков» во главе с Гдляном и Ивановым поработать.

* * *

Одно пока не понятно — при чём здесь я?

Мало в Иностранном отделе ОГПУ сотрудников, что ли? Послали бы какого-нибудь «нелегала» с ледорубом в одной руке и с электрическим паяльником в другой.

Хм, гкхм…

Чтоб вальнуть Троцкого — нужен был идейный борец, так сказать. Чтоб после ликвидации этого вышедшего в тираж политического деятеля, отсидеть полжизни и выйдя на свободу — получить звание Героя, квартиру в Москве и персональную пенсию от благодарного Советского правительства.

А от этого «дела» — даже с противоположного полушария тухлой гнильцой смердит!

Здесь, нужны другие кадры — беспринципные исполнители, хорошо понимающие — что совершают преступление против Советской Власти, против Партии и государства.

Хм… Мало ли в ОГПУ и таких?

Задумываюсь…

Хахаха! Мало! Критически мало!

Ибо такой, того и гляди — тоже свалит вместе с бабосиками, и…:

«Ищи его,

Свищи его!».

Так и случилось — из-за пресловутого «человеческого фактора», гениально задуманная и хорошо уже было налаженная машина — разлетелась вдребезги. Мне же предлагается минимизировать потери или даже восстановить её.

Так, так, так…

А почему Ягодка уверен, что я не просто не свалю — но и выполню задание? Чем я от тех — сбежавших отличаюсь? Ангельской честностью, что ли? Нет, я такой пронырливый жулик — что далеко не в каждой тюрьме, на кошт примут. Однако, таких у нас — хоть пруд ими пруди, стоит только прошвырнуться по Дерибассовской.

Значит, чем-то из ряда вон выходящим…?

А вот это — уже теплее.

И чем же?

Что общего у всех советских диссидентов — с самого 1917-го и, по самый 1991-ый год?

В СССР — им нечего терять!

Есть правда, одно исключение — Борис Бажанов, но оно только подтверждает правило.

— Товарищ Иванов, дайте-ка мне шифрограмму…

Пробежав глазами по диагонали уже в принципе знакомое, в конце читаю:

«…Может не возвращаться».

Понятно. Товарищ Ягода глазами Погребинского достаточно хорошо меня изучил и прекрасно понимает, что став «невозвращенцем» — я потеряю… Нет, он всё-таки не понимает — что я теряю не просто свою «Корпорацию»… Я теряю сам смысл жизни, я теряю абсолютно…

ВСЁ!!!

Однако, надо держать в уме, что на данном этапе — Генрих Ягода в ОГПУ, был скорее завхозом… Согласен — должность практически всесильная, в эпоху — когда ценилась способность «достать» нужным людям всё, что угодно.

А разведотдел в этой конторе (ИНО ОГПУ), возглавлял другой еврей — Меир Абрамович Трилиссер и, они меж собой — не очень-то ладили. Товарища Иванова, Ягодка — тоже возможно за «Фаберже» держит, раз тот отдаёт приказы через голову своего непосредственного начальства… Однако, отчёт давать и ответ держать тому — всё равно, перед Трилиссером.

Первому нужны деньги — вероятно для закупки новых партий кокса и герыча, второму — наказать предателей.

Вот на этом и можно хорошо сыграть!

Товарищ Иванов не сказал мне самого главного и, в шифровке из Центра — про это нет ни намёка. Осторожно подбирая слова, как психиатр при работе со сложным пациентом, спрашиваю:

— Предположим, я найду этих «невозвращенцев»… Но мы с вами не на территории Советского государства — где наши органы вольны делать с врагами Революции всё, что им заблагорассудится. Во Франции же наши возможности стеснены! Так если я буду стоять перед выбором, что более приоритетное: ликвидировать изменников — чтоб другим неповадно было? Или, вернуть украденное у пролетарского государства?

Всё было рассчитано идеально точно, как при отпуске марафета в аптеке!

Товарищ Иванов, не был бы старым большевиком, прошедшим тюрьмы и каторги за свои убеждения — никак не связанные с «презренным металлом», если бы твёрдо и уверенно не заявил:

— Главное, чтоб другим гадам — неповадно было бегать к классовым врагам с народными деньгами!

Подняв руку, тут же ловлю первое же проезжающее мимо такси и легонько взяв Представителя ИНО ОГПУ под локоток:

— Тогда сейчас же идёмте в Посольство и пишите мне боевой приказ, товарищ Иванов!

— Как писать?

— Обыкновенно — на бумаге чернилами. Главное, чтоб в нём были слова: «В случае невозможности… Бла, бла, бла… Ликвидировать на месте».

Тот, сперва попытался уйти от ответственности:

— Сперва надо дать запрос в Москву…

Я, с уже открыто угрожающими нотками в голосе:

— Пока придёт ответ на ваш запрос, подлые перебежчики могут скрыться от пролетарского правосудия в какой-нибудь третьей стране, хотя бы в Америке… И тогда придётся писать мне. Только уже не приказ, а — закладную про Вас, товарищ Иванов!

Всегда по мере возможности и собственных способностей, надо стараться в письменном виде прикрыть собственную задницу — жоппой вышестоящего начальника.

У меня это получилось!

* * *

В тот же день, казалось бы, бесцельно, я почти до вечера прошатался по Советскому посольству — приглядываясь к его сотрудникам и общаясь с ними. Уходя, взял у товарища Иванова координаты «резидента» и предупредил, чтоб до конца операции меня не искал.

Мол, перехожу на нелегальное положение!

Всего-то на всего, тут же переехал на другую квартиру — снятую для меня Иохелем Гейдлихом, якобы для свиданий с дамой. Бро, заполучив «Твёрдый курс» в бутылочке — намекал на групповушку, но я решительно послал его к собственной маме.

Уже поздно вечером, в условленном месте встретился с резидентом советской разведки во Франции, представившимся как «товарищ Отто». Тип лет тридцати, с сыто-круглым лицом и уже хорошо обозначившимся «пузиком», в модно-дорогом прикиде и с золотой заколкой на шёлковом галстуке… Смотришь на него и понимаешь — жизнь у человека удалась.

Но «товарищ» оказался, с до изумления пустой головой и, с какими-то подозрительными замашками.

«Уж не «голубой», ли? Мля… Мне только этого не хватало».

Буквально с полчаса с ним пообщавшись, я понял: помощи от него ждать нечего. Хотя и хвастается якобы созданной им мощной и разветвлённой разведсетью, но стоило только задать вскользь несколько наводящих вопросов — как тот «поплыл» как кусок фекалии по канализации.

Впрочем, ничего удивительного.

Ладно, там в конце-30-х и в 40-х годах — советские разведчики предупреждали Сталина о «внезапном и вероломном» и, тырили атомные секреты — Зорге, «Красная капелла», Кент, «Кембриджская четвёрка», туда-сюда… Но назовите мне хоть один успех советской разведки двадцатых годов?

…Пустота, да?

Например, противотанковые ружья, известные в Европе с Первой мировой войны — в «реальном» СССР начали разрабатывать с середины 30-х годов. Раньше, похоже — про них и понятия не имели. Да, что там «противотанковые ружья»…

«Плоский» армейский котелок, известный в Германии с 1910 года, приняли на вооружение РККА только в 1936 году. До этого, советская промышленность миллионами штамповала круглые «кастрюли» — памятные ещё со «времён Очакова и покоренья Крыма».

Вот такие у нас были «резиденты» и такая «разведка»!

Не подавая вида, впрочем, дал задание найти ту «великолепную пятёрку» и заведомо зная про его невыполнение — распрощался было, напоследок намереваясь узнать об способах связи… И тут вообще в осадок выпал.

«Товарищ Отто» протягивает мне визитку и молвит:

— Если у меня что-то для Вас будет, оставлю сообщение у concierge.

Обалдевшим взором проводив его отъезжающим на такси, не поленился поймать русскоязычного таксиста, поехал по адресу и через него же — навёл справки о «резиденте». Естественно, в миру его звали вовсе не «Товарищ Отто» — а «мсье Андре Айвен». Он снимал дорогую двух уровнённую квартиру с мезонином в четырёхэтажном доме на площади Madeleine.

Мда… Товарищей разведчиков, товарищу Сталину — прежде всего надо стрелять, даже ещё раньше коминтерновцев!

* * *

На следующий день к обеду, одевшись и загримировавшись под одного из работников Советского диппредстаительства — прибывшего в Париж в одно и тоже время со мной и, имеющего намерение — примерно в одно и, тоже время убыть — я явился пред вратами Британского посольства.

Дождавшись первого же входящего внутрь джентльмена, обратился к нему:

— I am an OGPU agent from Soviet Russia. Call a colleague from SIS / MI-6 urgently… Или что там у вас, мать твою? I want to talk to him.

На этом мои познания в английском закончились и, дальше я просто показал пальцем в сторону ближайшей забегаловки:

— Я буду ждать его вон в том «Бистро» на углу. Do you understand me?

«Джентльмен» шарахнулся как от кашляющего «ковидника» без маски в самый разгар «локаута», а стоящий у посольства французский ажан пробормотал: «Et ici ces fous russes…», — но где-то через минуты двадцать, из врат появился другой джентльмен и решительно направился в мою сторону.

Такой плотно сбитый малый — с плечами, стрижкой и носом боксёра и, печатью «Оксфорда» на породистом фейсе. Одетый в отличный твидовый костюм с белоснежной рубашкой и клетчатым галстуком. Усевшись за столик напротив меня, он — с оттенком любопытствующей брезгливостью, но на хорошем русском:

— Вы — агент ГПУ?

— Йес, йес, офф кос, — согласно кивнув, поправляю, — «ОГПУ», сэр!

Требует:

— Представьтесь!

Как отрезав:

— Представляться не буду и от Вас того не требую — мы не на светском рауте.

Слегка опешив, посмотрев на наручные часы:

— Мне передали, что Вы хотели поговорить? Я слушаю — у Вас ровно пять минут

— Сразу предупреждаю, коллега: перебегать я никуда не собираюсь и, работать на Его Королевское Величество не подписываюсь. Но как шпион — шпиону, предлагаю Вам помочь друг другу сделать карьеру.

Тот, явно растерявшись, достаёт тонкую сигару, обрезает кончик и закуривает буровя меня взглядом. Вполне его понимаю: решив сперва что перед ним очередной перебежчик — просящий политического убежища, он теперь не знает, что и решить. Я же, поняв, что «рекламная» пауза будет затяжной, сделал заказ и, наслаждаясь великолепным кофе со свежими лепёшками и французским овечьим мягким сыром — с невозмутимым видом глазею на проходивших мимо парижанок:

«Вот это жоппа!».

Наконец, любопытство дало о себе знать и с явственно слышным сарказмом:

— И каким же образом, позволю себе полюбопытствовать, «коллега», мы могли бы друг другу помочь сделать карьеру?

Вынимаю из портфеля и кладу на стол тоненькую папочку:

— Это, так сказать — доказательство о серьёзности моих намерений.

Раскрывает:

— «Операция Трест»?!

Согласно-весело киваю:

— Она самая.

Внимательно и довольно долго читает и, глаза его постепенно лезут на лоб.

Полюбовавшись произведённым результатом, ставлю в известность:

— Следующая информация — об планирующихся зарубежных операциях Коминтерна, будет платной.

Опешив во второй раз, вспотев и утерев платком лоб, вновь закуривает:

— Что Вас интересует? Деньги?

Достаю списочек перебежчиков:

— Мне дали задание и, я намереваюсь его любой ценой выполнить — от этого зависит моя карьера. Мне нужны скальпы этой «великолепной пятёрки». Деньги, ими украденные — можете оставить себе.

Конечно, без малого пол «ляма» тысяч фунтов стерлингов мне б определённо сгодились… Но я отлично помнил, что жадность — она не одного фраера сгубила и, категорически отказывался даже думать про них.

И веком не шевельнув, читает имена и, цедит сквозь зубы:

— Мы не занимаемся убийствами.

«Да, ладно свистеть то!».

Вслух:

— Мне не интересно, чем вы там занимаетесь в своей «SIS» или чёрт бы её побрал — «MI-6»! Мне нужны скальпы этих людей — чтоб я их мог предъявить своему начальству.

Молчит…

— Поэтому, даю на раздумья неделю. Если через указанный срок я их не получу — обращусь к французам…, — уловив быстрый презрительно-весёлый взгляд, — или обращусь в отделение вашей же «конторы» — где-нибудь в Брюсселе, Варшаве или любой другой европейской стране.

Тот, враз стал серьёзным — как королевский гвардеец, у ворот Букингемского дворца.

— Итак, мистер: ровно через неделю на этом же месте.

Встаю и, не прощаясь — по-английски сваливаю…

Конечно, за мной был «хвост», но я спокойно доехав до Посольства и перед тем, как войти — сделал ему «ручкой». Через полчаса выхожу — уже в другом обличии, «наружки» нет.

Осуждаете за слив такой выдающейся спецоперации советских спецслужб, да?

«Предательство»?!

Да, Маркс с вами!

Операция «Трест» уже заканчивается. Главные фигуранты — Сидней Рейли и Борис Савинков, давно сидят и, скорее всего британская разведка и белоэмигрантские организации — уже и сами догадываются, что их развели как ушастых кроликов на резиновую надувную морковку.

Я им придал в этом уверенности — и всего лишь!

И ещё вот, есть одна непрошенная мысля…

Что-то вокруг этого «Треста» — слишком много грома фанфар и литавр и, это слегка настораживает. А где успехи?

Эти двое?

И стоили они всех этих движняков?

Да, послали бы к ним идейного борца с ледорубом — как к Троцкому, или с коробкой взрывающихся конфет — как к Ковальцу, да и дело с концом. На хрена такие сложности?

Сперва надо допросить?

Ну, допросили их «в реале» и, что?

Что узнали — почему историки молчат?

До сих пор засекречено?

Хорошо, зайдём с другой стороны: что изменилось к лучшему в этом мире, в результате операции «Трест» или «Синдикат»?

Ни на один вопрос ответа нет…

Вот и делаем вывод: эта операция затевалась с совсем другими — очень далёкими от заявленных задач целями.

И не исключено — с совершенно диаметрально-противоположными13!

* * *

Пока в «Secret Intelligence Service» — попу в раздумьях морщили, не считая поездок по складам резервного имущества французской армии и других дел-делишек — о чём рассказал выше, время провёл в общем-то весело.

Побывал в общественных местах пользующихся популярностью у сотрудников крупнейших эмигрантских русскоязычных изданий — газет «Возрождение», «Последние новости», журнала «Современные записки»…

Кое-каких других.

Особенно не встревая в разговоры — присмотрелся, пригляделся и прислушался о чём эмигранты «в первом поколенье говорят, на очень хорошем — ещё «не испорченном» американизмами русском. О чём обычно русская интеллигенция говорит?

О судьбах России, о чём же ещё — не о футболе же в самом-то деле!

Первый день было интересно, на второй надоело, на третий — голова уже стала болеть, слушать эту бесконечно-пустопорожнюю трескотню…

Пора приступать к операции «Вброс дохлой кошки»!

Как-то раз, в самый разгар вот такого «веселья» — заходит в ресторан таксист-француз и протягивая перевязанный пакет, что-то лопочет по-своему. Разобрал только «руссос» и «Рено».

Подходу поближе, чтоб в случае чего «перехватить управление», но всё прошло как по маслу. Насколько я понял, взял пакет некто Александр Иванович Коновалов14 — один из редакторов «Последних новостей», самой популярной и влиятельной русскоязычной газеты, издаваемых в Париже с 1920 года. Озадаченно повертев в руках, он наконец решительно развязал шпагат и, развернув обёртку — читает на первой странице одной из трёх толстых тетрадей:

— «Злата Лилина. Дневник»… Господа! Кто-нибудь из вас знает эту особу?

Молчание…

Лабухи!

Своих идеологических противников надо знать хотя бы пофамильно.

Я, из толпы подсказываю:

— Если не изменяет память, это вторая жена Председателя Исполкома Коминтерна Григория Зиновьева — ныне занимающая должность главного большевистского «цербера» в образовании и культуре… Вместо Крупской.

После всеобщего «АААХХХ!!!», продолжаю:

— …Приезжала недавно в Париж… Дай, Бог память… Месяц или полтора назад.

Далеко не сразу придя в себя, Коновалов листает тетрадь и читает наугад выбранную страницу:

— «В коминтерновских кругах Зиновьева знают по двум прозвищам: «Ленинградский царёк» и «Сатрап»... Личность Зиновьева особого уважения не вызывает — он крайне честолюбив, хитёр, с людьми груб и неотёсан… К подчинённым излишне требователен, с начальством — подхалим…».

Дневники, надо напомнить — самые что ни на есть подлинные, зловеще-воровским способом раздобытые мной глухой ночной порой в кабинете Златы Лилиной в бывшем питерском особняке Нарышкиных…

Но к их подлинности, я в изрядном количестве добавил собственной «достоверности»!

Опытной рукой старого фармазона («маклёра» или «малявщика» — так я и не понял, как на воровском жаргоне — правильно называется профессия подделывателя документов), а ныне — писаря в администрации Ульяновского исправительно-трудового лагеря, Модеста Модестовича Фаворского — известный во вполне определённой среде по прозвищу «Филин».

* * *

Кое-что об этой блядской — иначе не назовёшь, семейке…

Сам Григорий Евсеевич Зиновьев (настоящая фамилия — Радомысльский), «Вождь № 3» в рабоче-крестьянском правительстве — был самых что ни на есть голубых пролетарских кровей, которые так любили пить-сосать царские угнетатели в тёмно-мрачные времена Самодержавия. Его папа имел небольшую молочную ферму коров в двести и, совсем крохотный магазин в Елизаветграде и, надо полагать — на самые последние гроши сумел дать сыночку прекрасное домашнее, а затем и заграничное образование в Бернском университете.

Как общеизвестно, в нём специально — таких вот нищих студентов пролетарских кровей и собирали!

Почему столь высокообразованный молодой человек пошёл не на стройку каменщиком — а подался в революционеры, мне совершенно непонятно. Насколько мне известно, такая же проблема была у белого меньшинства в ЮАР: чем больше они создавали школ и университетов для своих черных — пытаясь пристроить тех к делу, тем больше у них было проблем с их национально-освободительным движением. В конце концов, всё закончилось довольно плачевно — евроафриканцам пришлось срочно паковать чемоданы и разбегаться тараканами по всему белому…

Точь-точь, как российским эмигрантам начала 20-го века — от большевиков!

Как-то нетоллерантно звучит «белый свет», да?

Общечеловеки могут обидеться и прописать клизму с санкциями…

Ну, тогда просто — «по свету», не упоминая расы.

У этого пламенного революционера и будущей жертве незаконных сталинских репрессий — реабилитированного с задержкой в уже «перестроечные» времена и, жёны — ему под стать. Старшая из них — Сарра Наумовна Равич, во время Гражданской войны — член Петроградского комитета партии большевиков и после убийства Урицкого — исполняла обязанности комиссара внутренних дел всей Северной области. В прошлом и будущем — активная участница всех «оппозиций», жертва репрессий и последующих реабилитаций и так далее.

Средняя жена — Злата Лилина, советская партийная и государственная деятельница, журналистка, писательница, знамо дело — оппортунистка, но больше известная на поприще образования. Это ей принадлежат слова:

«Мы должны изъять детей из-под грубого влияния семьи. Мы должны их взять на учёт, скажем прямо — национализировать. С первых же дней их жизни они будут находиться под благотворным влиянием коммунистических детских садов и школ. Здесь они воспримут азбуку коммунизма. Здесь они вырастут настоящими коммунистами. Заставить(!) мать отдать нам, советскому государству, ребёнка — вот практическая наша задача».

К сожалению, эта тварь до репрессий не доживёт — сдохнув от рака в двадцать девятом году. Но до этого радостного события ещё очень далеко… Пока же эта особа, заняв место Надежды Крупской — встала на моём пути и любой ценой должна быть уничтожена. А это лучше всего проделать — загеноцидив всю эту блядскую семейку и, желательно — вместе с Коминтерном.

Наконец, самая младшая жена Зиновьева — Ласман Евгения Яковлевна. Про ту, мне только известно — что она проведёт в ГУЛАГе в общей сложности 20 лет и, будет реабилитирована аж в начале уже 21 века.

Должно быть тоже — весьма «достойная» особа, раз так долго раздумывали!

Ведь, даже самого Зиновьева — добела отмыли ещё при Горби Меченом.

Мда… Эти бы стреляться как Надежда Аллилуева не стали бы. Эти б, если бы их муженёк — получил абсолютную власть в СССР, наподобие сталинской…

Боюсь, даже подумать!

И напоследок.

Чтоб там про культ Сталина не говорили, языками не трепали — но культ Зиновьева был создан раньше: его малая Родина — Елисаветград был переименован в Зиновьевск уже 7 августа 1924 года, а Царицын в Сталинград лишь 10 апреля 1925 года. В честь руководителя Коминтерна — города обзаводились его бюстами и памятниками, а написанные им труды по марксизму насчитывали три десятка томов.

Так что если бы вместо Иосифа Виссарионовича — кровавым деспотом стал Григорий Евсеевич… Хм, гкхм…

Может, кто-нибудь из скорбящих по «невинно убиенным» — напишет такую альтернативку?

У меня, вся моя временами очень буйная фантазия — отказывается, даже представить!

Однако, зная дела — творимые тем в годы Гражданской в Петрограде, попробовать всё же можно.

* * *

— …Это легкомысленный женолюб, уверенный что неотразим».

Подняв голову, читающий:

— Просто какая-то зоологическая ненависть! Видать Гришка-Сатрап чем-то изрядно насолил собственной супруге и авторше сих дневников. Неужели не сошлись во взглядах на постулаты марксизма?

Всё тот же «знаток кремлёвской политической кухни», то есть я:

— Ревность, господа! Самая банальнейшая ревность. Женщины способны простить мужчинам всё, кроме измены. Большевистские вожди же — крайне неразборчивы в половых связях. Зиновьев, с первой супружницей развёлся, сойдясь с предполагаемой авторшей этих «дневников», ещё в Швейцарии. И так, вместе с двумя жёнами — приехал на «блиндированном» ленинском вагоне в Россию. Став же одним из большевистских вождей после Октябрьского переворота, этот лезбиян обзавёлся третьей женой… А возможно и целым гаремом — с него станется!

— Ах, вот как? Ну, прям — шекспировские страсти! Тогда понятно.

К этой акции я готовился давно, как только задумал поездку в Париж — узнав в своём «послезнании» о грядущей Выставке. «Дневники», это по сути — сокращённые (но сконцентрированные) мемуары Бориса Бажанова «Воспоминания бывшего секретаря Сталина» (1930). Но в основном, это моя «отсебятина» из рассказов про коминтерновские «порядки-беспорядки» Франца Юнга — представителя «Международной рабочей помощи» при штаб-квартире Коминтерне в Москве. Ну и до кучи — действительные или мнимые исторические факты, повествующие про нравы кремлёвских «слуг народа» — надёрганные из моего «послезнания.

Правда или ложь — не важно!

Главное — побольше говнеца на вентилятор накинуть, чтоб отвлечь внимание власть придержащих, от создания нижегородской партийной мафии.

Перевернув несколько страниц, Коновалов вновь читает:

— «Авель Енукидзе среди своих получил прозвище «Золотая рыбка» и, организовывая снабжение, питание, автотранспорт и санаторное обслуживание — получил такую власть, что даже Сталин вынужден «закрывать» глаза на его не совсем здоровые пристрастия и, походы «на троих» с Ворошиловым и Калининым по молоденьким балеринам и актрисам…».

С видимым трудом оторвавшись, Коновалов в крайнем возбуждении воскликнул:

— Господа! Да, здесь на целую газетную полосу про интриги вокруг Большого театра и количество денег тратимых на театральных куртизанок партийными бонзами.

Кто-то тут прокомментировал:

— Власть новая, а привычки властителей — остались прежними.

Его поддержали:

— Великосветские куртизанки не растерялись и просто поменяли хозяев. Одних нас, как шлюх вышвырнули…

— Да, нет господа — здесь что-то новенькое!

Коновалов, вновь уткнулся в «Дневники», читая вслух:

— «Если Ян Рудзутак открыто развращает взрослых дочерей партийцев среднего звена, то Авель Енукидзе предпочитает растлевать десятилетних девочек…».

— Бог, мой! Какая мерзость!

— Великий князь Сергей Александрович, напомню — был всего-навсего пидерастом и растлевал всего лишь своих адъютантов… И его — БОМБОЙ!!!

Раздался практически стон:

— Господа! Меня уже просто тошнит от всего этого! Нет ли чего-нибудь политического?

Полистав, Коновалов:

— Как, нет? Вот, пожалуйста: «Вождей германской социал-демократии Карла Либкнехта и Розу Люксембург, на расправу группе офицеров бывшей Кайзеровской армии выдал эмиссар красной Москвы Карл Радек. Об этом заявил родной брат убитого — Либкнехта Теодор, известный берлинский адвокат».

— За, что господа? С чего это вдруг красные выдают красных? Эта… Хм, кгхм… Эта, так сказать «дама» — ничего не напутала?

— Вот, у неё написано: «Роза Люксембург, ещё в 1908 году добилась исключения Радека из германской социал-демократической партии за сотрудничество с германской и австро-венгерской тайной полицией…».

Наконец, до кого-то дошло и, я затаил дыхание:

— Господа! А не имеем ли мы дело с фальшивкой?

Все уставились на Коновалова. Тот, не переставая листать, негромко проговорил:

— Не похоже. Здесь приводятся такие пикантные подробности, из разряда — специально не придумаешь. Если хотя бы десятая часть здесь написанного — правда…

И подняв руку с «Дневниками» вверх, провозгласил:

— … То это — настоящая бомба, господа!

«Если это и бомба — то очень смердячая. Ох и вони от неё будет…».

Ведь, я же из двадцать первого века — помните, да?

Не важно — правда это или фейк. Главное, чтоб об этом говорили в соцсетях.

Ну… Одно дело сделано, пора приниматься за другое.

Операция «Вброс дохлой кошки» продолжается!

* * *

На следующий день, дождавшись когда из редакции ежедневника «Возрождение» выйдет интересующий меня человек — пожилой армянин, по виду напоминающий мне одного из членов ильфо-петровского «Союза меча и орала» — я схватил его за локоть и, с тяжёлым придыханием спрашиваю:

— Вы сотрудник этой газеты?

Тот, инстинктивно вырываясь, возмущается:

— Да… Но позвольте!

Оглядываясь по сторонам:

— Некогда «позволять» — за нами «хвост»!

— Позвольте, но я здесь причём?

— Я к Вам подошёл и заговорил, значит — мы с вами «в одной лодке»… Нам угрожает опасность, понимаете?!

Озирается:

— Я позову полицейского!

Как всегда в подобных обстоятельствах — полицейского нигде не было видно. Тем не менее, тараща глаза:

— Тогда ОНИ(!!!) сразу начнут стрелять!

— Кто «ОНИ»?!

— Боевики Зиновьева. Коминтерна то есть, — сую руку в оттопыривающийся карман, — но, ничего — я дам Вам «Люггер-Парабеллум»… Отобьёмся!

Тот, чуть не обмер:

— Не надо мне ничего давать! Вон стоит мой автомобиль… Умоляю Вас, давайте уедем!

Подведя-поднеся его к довольно продвинутой на вид тачке, с кемарющим за рулём водилой:

— Прикажите шофёру ехать прямо и быстро.

Когда постоянно озираясь отъехали подальше, я:

— Ничего не заметили?

— Нет.

— И я — нет. Значит — оторвались. Как Вас, кстати? По имени-отчеству?

— Абрам Осипович.

— Вы — сотрудник «Возрождения»?

— …Я его владелец15, — с нескрываемой надеждой что я от него отстану, — Вам нужны деньги?

Я расхохотался:

— «Деньги»?! Когда по приказу Ленина, мне приходилось финансировать Германскую революцию — я возил в Берлин золото и бриллианты чемоданами! Неужели Вы думаете, что к моим рукам «парочка» из них не «прилипла»? Да, я вашу редакцию — сто раз купить и продать могу!

Отшатнувшись от меня, с ужасом:

— Так, Вы тоже…

— Да! Я агент Коминтерна. Но разочаровавшись в идеях марксизма, осознав что был не прав — раскаялся, перековался, перестроился и стал либералом… И решил не только выйти из этой преступной организации — но и разоблачить её цели и методы их достижения. За это, меня по всей Европе — преследуют агенты Коминтерна!

Тот, немного осмелев:

— От меня что требуется?

Молитвенно сложа на груди руки:

— Абрам Осипович! Добейтесь от властей Франции права политического убежища и полной амнистии для меня. И тогда я открытом судебном процессе разоблачу все их прегрешения в прошлом и преступные замыслы в будущем… Когда всё будет готово — какой-нибудь условленной фразой, дайте знать в выпуске вашей газеты на первой полосе, в среду, по нечётным числам…

— Извините, какой «условленной фразой»?

Изображаю усиленную мозговую деятельность:

— Эээ… Дайте подумать… Эээ… Условленной фразой будет: «Грузите апельсины бочками». Запомнили?

— Да.

Затем, пошарив за пазухой, достаю объёмистый пакет:

— А пока вот, что… Опубликуйте это по главам в своей газете.

— Что это?

— Формально — это рукопись. Но фактически — «бомба»…

— НЕТ!!!

Поймав его за шиворот, чтоб не выпрыгнул:

— Вы меня неправильно поняли, Абрам Осипович. Это — сенсация! «Из царства ночи. Записки агента Коммунистического интернационала».

Когда до него дошло, он успокоился и последующий разговор протекал в довольно позитивном ключе. Наконец, когда я уже стал прощаться, он:

— Как ваше имя? За кого мне перед властями Франции хлопотать?

— Рейх. Яков Самуилович Рейх. Он же — «товарищ Томас или Джеймс».

Водитель остановил автомобиль и, подняв воротник, я вышел из его салона и скрылся в толпе.

* * *

Что за книга, спросите?

Это, так сказать — моя «творческая» переработка одноимённой книги некого Яна Валтина, вышедшая в САСШ весной 1941 года. Весьма мутный тип, должен сказать — по ходу, работающий на несколько разведок сразу и известный под чуть ли не десятком псевдонимов.

«В реале», эта книжонка — якобы представляет собой «исповедь коммуниста», исколесившего весь мир — выполняя «чудовищные задания» Коминтерна. В ней, с самыми ужасающими подробностях описываются преступления — якобы совершённые его агентами-террористами, направленные против мировой демократии. Автор рассказывает, как после почти десятилетней службы на Коминтерн, он — якобы, начал сомневаться в конечных благородных целях этой организации. В конце концов, он — якобы решил окончательно порвать с Москвой и открыть всё демократической общественности западных стран.

Ну, что сказать?

Скажу две вещи: что уже подозрительно — книга вышла очень вовремя, как раз накануне нападения Гитлера на СССР и, «уши» Абвера и лично партайгеноссе Канариса — видны на ней издалека. Американцы, сразу же так её и расценили — арестовав автора как «нежелательного иностранца» и пять лет держали под следствием — как возможного нацистского агента.

И второе: Коминтерн — это контора по распилке бабла, а вовсе не «Штаб мировой социалистической революции» — как она о себе заявляла. Западные спецслужбы это прекрасно понимали и поэтому относились к ней…

Так сказать — «сравнительно мягко». Отлавливали и нейтрализовали отдельных — особо упоротых фанатиков, а остальных оставляли резвиться на воле.

Бизнес как бизнес, зачем мешать деловым людям делать свой маленький гешефт?!

Что за «Яков Самуилович Рейх», «товарищ» Томас или он же «Джеймс», но не Бонд?

Деньги на Мировую революцию через Коминтерн уходили просто нереально большие, а системы отчётности — товарищами Троцким, Зиновьевым и прочими радеками-крадеками — не было создано от слова «вообще». Громадные суммы в золоте, валюте или драгоценных камнях выдавались на руки под расписку — без объяснений, на что они и где, в конечном результате тратились.

В крайнем случае, охотно принимались отмазки-отговорки, типа следующей:

Финский коммунист Аллан Валлениус — достаточно авторитетный товарищ, хороший знакомый самого Ленина, библиотекарь Коминтерна — подрядился доставить для забастовки английскому пролетариату около 50 тысяч фунтов стерлингов. Доплыв до Англии, но побоявшись сойти на берег, он передал деньги через незнакомого кочегара.

Денег, с тех пор не видели.

Пример горячего финского парня имел славных продолжателей.

Агент Коминтерна некто Бородин вез без малого полмиллиона долларов (тех долларов!) американскому пролетариату. Но в порту испугавшись мнимой или реальной слежки ФБР, отдал всю сумму(!) неизвестному попутчику(!!!).

У другой курьерши Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ), по пути в Швецию — неизвестные злоумышленники украли чемодан бриллиантов. В полицию, естественно сообщить побоялась, поэтому про те бриллианты пришлось забыть…

Сочувствующая коммунистическим идеям бельгийская журналистка, без всяких затей и объяснений пропала в Швейцарии… Вместе с двумя чемоданами драгоценностей.

В этом случае и спрашивать не с кого!

Так за что, подобных деятелей Коминтерна — арестовывать британским, американским, шведским, швейцарским и прочим спецслужбам? За увеличения золотого запаса своих стран, что ли?!

Да, за это награждать надо!

Орденами «Почётного легиона», «Подвязки», «Бани» и, того самого «Слона» — что раздают датчане.

Товарищ же «Джеймс», но не тот что «Бонд» — а тот что «Рейх», он же «Томас» — даже из этого ряда выбивается.

К 1924 году, через его руки куда-то уплыло 25 миллиона марок для Германии, 10 миллионов для Чехии, 785 тысяч для Австрии. Кроме этого — золото и драгоценности, оцениваемые в сумму 37 миллионов марок.

Когда случайно выявилась недостача в 200 000 рублей золотом (это примерно сто пятьдесят пять килограммов золота), непосредственный начальник — организатор и руководитель (и соучастник) разведки ИККИ товарищ Абрамов (Абрамов-Миров) Александр Лазаревич, выразил виновнику «партийное порицание» и, тот видно обидевшись, куда-то скрылся… Возможно, став одним из «штирлицев» — предупреждающих Сталина накануне 22 июня 1941 года.

По мере того, как вышеупомянутый кровавый тиран брал власть в свои руки — коминтерновская «пайка» всё уменьшалась и уменьшалась, пока не сошла почти на нет. А почти все «организаторы, руководители и соучастники» — по одному и целыми стройными колонами отправились в расстрельные подвалы и овраги.

Одно из многочисленных преступленных злодеяний этого кровавого маньяка, которое во время «Второй оттепели» — получило гневное осуждение всей мировой и, прежде всего — российской общественности.

Это ж, какую же кормушку для деловых людей он закрыл, злодей?!

* * *

Меж тем, операция «Вброс дохлой кошки» в самом разгаре.

Сотрудники журнала «Современные записки» любили тусить в одном из кафе — с труднопроизносимым для меня названием, расположенном на вершине Монмартрского холма, слева от церкви Сакре-ке-Кер — на площади Тарт…

Если что-то напутал — прошу извинить!

Первый день наблюдал за ними и слушал разговоры, на следующий день слегка загримировавшись «под кичливого ляха» — бывшего русско-поданного, одел свой берлинский костюм, прицепил к его петлице красно-белую ленточку бантиком, нахлобучил «гангстерскую» шляпу и подсел за столик с двумя журналистами.

Прикинувшись изрядно «перебравшим» французской виноградной водки, сперва сам спровоцировал разговор о «судьбах России» и путях её спасения от «жидовско-комиссаровского ига», затем как будто в горячке спора «вывалил»:

— Панове русские, не напрягайтесь — всё уже решено и предрешено, поверьте! Без вас — решено и предрешено.

Журналисты-эмигранты напряглись, почуяв «запах жаренного»:

— Что Вы имеете в виду?

— По плану «Генерал Гофман», одобренному Советом Антанты ещё в прошлом году — дни Советской России… Или, как там, её? «Союз Советских Социалистических Республик»… O Matko Boża! Да, как бы она ныне не называлась — дни России сочтены.

Один из журналистов, осторожно-скептически, не нарываясь на скандал, вопросил:

— И кто же этому поспособствует, осмелюсь спросить? Уж не ваша ли Ржечь Посполитная?

Как будто, в пьяном угаре не заметив подколки:

— Против них будет участвовать военный союз «НАТО» — коалиция из Польши, Финляндии, Румынии, Латвии, Литвы и Эстонии…

Разумеется, меня нетерпеливо перебили с естественно-вертящимся на языке вопросом:

— Почему «НАТО»?

Еле-еле плетя языком:

— Для секретности и краткости — чтоб не перечислять весь список. Ещё, называют «Малой Антантой», неужели не слышали? Возможно, к НАТО вскоре присоединятся Швеция, Норвегия, Персия, Турция и некоторые балканские страны. Такие переговоры уже ведутся.

Вижу, заинтересовались:

— А как же великие державы?

— Британия, Франция и Соединённые Штаты, будут участвовать лишь своими финансами, поставками вооружения, амуниции и техники и, возможно — наблюдателями и военными советниками.

Поморщившись как от уксуса, будто нехотя:

— Возглавлять же антибольшевистскую коалицию будет Германия. За это с неё все долги по репарациям снимут и вернут Гданск. Верховный главнокомандующий Объединёнными Силами НАТО, сам автор плана: генерал Макс Гофман — хорошо знающий как воевать в России. Ведь, это его армия дошла в восемнадцатом году до Дона, верно? Куда, даже Наполеон не доходил.

Те конечно, сразу кулаками в грудь — хорошо, что не в мою:

— Если бы не Ленин — ваш Гофман, даже до Днепра бы не дошёл!

Презрительно усмехаюсь:

— Как вам будет угодно, панове. Но у нас в Польше в таких случаях говорят: «Плохому танцору, вечно его…». Хм, гкхм… «Бубенцы» мешает. Ну вы понимаете, о чём я.

Однако, тех уже «зацепило»:

— «Германия»? У Веймарской Республики совсем небольшая армия!

С пьяной досадой:

— Зато самая боеспособная — состоящая сплошь из одних офицеров и унтеров! А от «пушечного мяса» — в век пулемётов толку мало.

Смотрю, потихоньку подтягивается народ с соседних столиков и, все как один — с разинутыми зевальниками. Буквально минута и возле меня стало очень многолюдно, как в американском супермаркете на рождественской распродаже.

Пьяно икнув, продолжаю:

— Впрочем, даже без «Reichsheer» большевики обречены! Вышеперечисленные страны НАТО, могут даже без мобилизации резервистов выставить — 113 стрелковых дивизий и 77 кавалерийских полков… Это против двадцати двух кадровых дивизий РККА! «Территориалов» же — вообще в расчёт не берём.

Смотрю — записывают. Прервавшись, думаю — с мутными глазами, грожу им пальцем и приложив его к губам: «Тсс… Секрет!» и, когда они убирают блокноты, продолжаю:

— …В их составе полтысячи танков и тысяча с лишним самолётов и, к этой же зиме будет ещё больше. Что им могут противопоставить большевики? НИ-ЧЕ-ГО!!! Всё, что им досталось от Императорской Армии — устарело, изношено в хлам или сгнило в прах, а новое не производится.

Переглядываются и недоверчиво:

— Неужели, в Совете Антанты так низко оценивают боеспособность Красной Армии?

Горделиво подбоченись — картину «шляхтич хоруговный» с меня писать можно было, только лебединые крылья осталось к заднице приделать:

— «Боеспособность»… Ха! Отвечу вам словами самих комиссаров, панове. После обследования специально созданной комиссии их ЦК, был вынесен следующий вердикт: «Красной Армии как организованной, обученной, политически воспитанной и обеспеченной запасами силы у нас в настоящее время нет».

— Самое же главное и для наших целей благоприятное — в Главном штабе РККА не существует единого военного руководства. Там грызутся между собой не менее пяти группировок крайне амбициозных — но невероятно малограмотных военноначальников и комиссаров. Об лучшем для нас, даже мечтать не приходится!

После нескольких минут всеобщего оцепенения, вопросы посыпались градом:

— Будет ли участвовать в войне Японская империя?

— Нет, не будет из-за позиции Соединённых Штатов. Они сами имеют виды на Российский Дальний Восток и Сибирь вплоть до Урала. Впрочем, в качестве откупного — самураям будет предоставлена свобода рук в Северном Китае, чтоб под ногами не путались.

Через образовавшуюся толпу, вперёд пробивается какой-то ушлый чувачок с гвардейскими усиками и гусарскими ухватками:

— Почему в числе освободителей России от жидо-большевизма, Вами не были упомянуты военные организации и воинские союзы Русской армии в эмиграции?

Презрительно на него глянув, сквозь зубы процедил:

— Да, потому что предполагается не «освобождение» — а оккупация, разделение и эксплуатация. Вы свой шанс уже упустили — НАТО в ваших услугах не нуждается, господа неудачники!

Из-за спины выпавшего в осадок офицерика, какой-то субтильно-инфантильный на вид молодой человек, излишне пафосно-радостно воскликнул:

— Пусть будет «оккупация», лишь побыстрей вернуться домой и увидеть комиссаров — развешенных на фонарях. Кто встанет во главе России?

Недоумённо пялюсь, как баран на крашенные ворота:

— Какой «России», панове? Не будет больше никакой России — забудьте это слово. А все болота от Смоленска до Урала, будут называться так — как назывались до вашего Петра-Сифилитика… МОСКОВИЯ!!!

Тот, в растерянности:

— А кто встанет во главе Московии? Великий князь…

Его перебили:

— Никакой монархии! Судьбу обломков Империи будет решать Учредительное…

В свою очередь:

— К чёрту «Учредиловку»! Только генерал Кутепов, РОВС и военная диктатура!

— Генерал Миллер…

— К ЧЁРТУ!!!

Ну, понеслась жара!

Дождавшись, когда они все изрядно перелаявшись, хоть немного остынут и вновь обратят взор на меня, пьяненько расхохотавшись прямо им в лица:

— Хахаха!!! Ну и дураки же вы все, панове!

— А кто же тогда? — недоумённо переглядываются, — оккупационная администрация?

— Да, те же комиссары и встанут во главе Московии, Татарии, Сибири и прочих «украин» — территориальных образований на месте прежней «тюрьмы народов». Они уже доказали, что умеют меж собой договориться и хоть как-то — да управлять этой дикой территорией. А вот, вы господа — нет!

Эффект — буквами-словами не опишешь.

И даже цифрами в двоичном коде… Как будто, все разом застыли — будто фрукты-овощи под азотной заморозкой.

Обвожу всю толпу хмельным взором и, с видом «что у трезвого на уме, у пьяного — на языке», бомблю дальше:

— Самые умные из большевистской верхушки, которые давно поняли — что никакой «мировой социалистической революции по Марсу и Энгельсу» не будет. Которые, уже привыкли к высокому положению, к «праву сильного», к роскоши… Которые, чтобы сохранить свой «статус-кво» — уже давно работают на Совет Антанты. Остальных, да — мы будем иметь удовольствие видеть «на фонарях».

Народ безмолвствует…

— А вы, что? Думаете, зря или по своей дурости комиссары — Россию на республики поделили, да какой-то непонятный «Союз» создали?

Палец в потолок:

— Нет, не зря и вовсе не по дурости… А по плану генерала Макса Гофмана! Чтоб, нам потом легче границы оккупационных зон делить.

Помолчав, наслаждаясь произведённым эффектом, и:

— Думаете, зря большевики через свой Коминтерн русское золото на Запад сплавляют? Думаете, это они так «мировой пожар» разжигают? Не угадали! Репарации нам — ещё до войны выплачивают, да индульгенции себе во спасение покупают.

Помолчав, пошатываюсь:

— Ещё немножко подождём — когда комиссары у мужиков землю забирать начнут, их самих сгоняя в сельскохозяйственные коммуны и начнём… Год или два ещё и, нет никой России… Ни красной, ни белой…

Довольно-таки изрядная толпа переглядывается и перешёптывается:

— Так получается, пан, все большевистские комиссары — сидящие в Кремле, работают на Совет Антанты?!

С досадой цокнув языком:

— В Кремле? Нет, панове — далеко не все, к огромному сожалению. Тогда бы, вообще без единого выстрела всё получилось: войска НАТО вошли бы на территорию бывшей Российской Империи — по приглашению Совета Народных Комиссаров. А вот в Коминтерне и на Лубянке — как бы, не больше половины «наших». В так называемых «союзных республиках» — почти все народные комиссары, всё руководство национальных компартий поголовно. После оккупации, они все останутся в своих креслах и будут править — лишь слегка исправив «вывеску». Ну, например: из просто «коммунистических» — став «национал-коммунистическими»… Или — «мусульманско-коммунистическими», «тюрко-коммунистическими». Всего-то одно слово добавь — а как оно весь смысл меняет, панове!

Наконец, кто-то недоумённо задал общий вопрос:

— А как же мы, господа? Где наше место?

И тут я их, как холодным душем:

— Ваше место возле параши, панове!

Насладившись произведённым эффектом, поясняю:

— А зачем вы нужны России и тем более — её огрызкам? Вы плохо управляли той Россией, ещё хуже воевали в Японскую и Мировую войну — больше в плен сдавались. Вы плохо воевали в Гражданскую войну — больше по парижам отсиживались. Вы останетесь там — где есть, панове! Париж, Берлин и Харбин — уже привыкли к русским швейцарам, таксистам и шлюхам.

Не заметил, как звенящая тишина сменилась угрожающим гулом — как растревоженный пчелиный рой, при попытке Вини-Пуха стырить мёд. В воздух взметнулись трости и зонтики. Толпа, человеческих особей в двадцать — в коей наблюдались и крайне возбуждённые дамы, надвигается на меня как стая рыжих собак на Маугли. Журналистов с коих всё началось — нигде не видно, первым вплотную подскакивает офицерик с гвардейскими усиками. Левой рукой хватая меня за грудки, а правой с зажатым канделябром — с хищным прищуром целясь мне прямо в «табло»:

— Ах ты, куРва пшекская!

Так, меня ещё никогда не оскорбляли и, взревев боевой шляхетский клич…:

— Пся крев!

…Опередив буквально на мгновенье, лбом бью его в переносицу — брызги крови на моё лицо и сопли в стороны, а перехваченным канделябром — отмахиваюсь от ещё двух взбесившихся эмигрантов с тростями.

Вспомнилось ещё одно ругательство из популярного в моей юности польского фантастического фильма:

— Курва матка!

В меня полетели предметы сервировки столов вместе с их содержимым. Метнув боевой подсвечник в толпу — чтоб выиграть время, хватаю столик и прикрывшись им как щитом — пытаюсь пробиться на выход.

Тщетно!

Разворачиваюсь и запрыгнув на соседний столик…:

— Ще польска не сгинела!

…Метаю свой столик в окно и, почти вместе с ним и брызгами стёкол — выпрыгиваю наружу. Умудрившись остаться на ногах, несусь как олень по какой-то там Авеню, за спиной слыша всё более и более отстающий топот и, крики:

— Держи чёртова ляха!

Смотрю, а впереди бегут со всех ног ещё двое… А эти что натворили, интересно?

Поравнялись, пригляделся — да это ж мои журналисты!

Куда это они так быстро? Неужели в редакцию журнала «Современные записки»?

— «Динамо» бежит, панове? А «Трудовые резервы»?

Ну, что вам — трудно ответить: «Все бегут!»?

Молчат, пыхтят, дико косясь… Ну, да ладно — мне с вами всё равно не по пути.

Сворачиваю в ближайший же переулок и был таков.

Моё дело — «прокукарекать», а там — хоть не расцветай!

Вот жаль только — шляпу свою в стиле «а-ля Аль Пачино», пролюбил…

* * *

Операция «Вброс дохлой кошки» продолжается.

К моменту моего приезда в Париж, Советское посольство и особенно Торгпредство в нём — напоминало, если не Ноев ковчег с его парными скотами — то Вавилонскую башню после смешения языков, это точно. К моменту образования СССР и, даже несколько позднее — каждая из республик пыталась вести свою собственную внешнюю политику и торговлю и, в почти каждой из них имелся свой Наркомат иностранных дел.

Когда же после подписания союзного договора, это явление обозвали «национал-уклонизмом», а саму прерогативу отдали общесоюзному Наркоминделу под началом товарища Чичерина — всех этих «суверенных» дипломатов, потребовалось куда-то срочно пристроить — чтоб на своих национальных украинах не барагозили. Вот их и распихали по советским посольствам представительствам за рубежом. Дольше всего за «национал-уклонизм» держалась Украина и Грузия. Вот их «дипломатов» и, было больше всего в Советском посольстве во Франции.

Толку от них никакого, зато и вреда меньше — оставайся они «дома» со своим местячковым сепаратизмом.

Вообще, у меня такое ощущение… Говорил, уже или нет? …Что дипломатия в Эпоху НЭПа — как сельское хозяйство в Эпоху Застоя. Место почётной ссылки для проштрафившейся партноменклатуры.

Вот, к примеру, уже этой осенью, вместо Красина на посту Чрезвычайного и Полномочного — будет назначен Раковский. Этот, хотя и по происхождению болгаро-румын — но такая «незалежная свыдомятина», что хоть счас записывай в Небесную сотню и немедленно отправляй на Майдан.

Позже, здесь же побывают на различных должностях такие одиозные личности и будущие жертвы сталинского режима, как Валериан Довгалевский, Георгий Пятаков, Буду Мдивани и прочие им подобные…

Здесь можно привести слова доктора Геббельса по поводу министерства иностранных дел Третьего Рейха:

«Большего скопища самых гнусных личностей, я никогда не видел».

Вот, вот! Не в бровь — а в глаз!

И точно такими же словами, как состояние сельского хозяйства при «развитом социализме» — про возглавляемую гомосеком Чичериным советскую дипломатию «Лихих 20-х», можно смело сказать:

Она лежит на боку.

И у меня сложилось такое ощущение, что легче, проще и гуманнее — было бы пристрелить эту «клячу», чем попытаться заставить её скакать!

* * *

Однако, всё это была присказка, сказка будет впереди…

Нашим бывшим соотечественникам ничто человеческое не чуждо, поэтому кроме серьёзной прессы — типа вышеперечисленных печатных изданий, в Париже существует и так называемая «жёлтая» или «бульварная».

Её представители любят собираться тоже на Монмартре, но с другой стороны холма. Здесь тусуется множество местных и наших же художников-эмигрантов, покупающих их картины американских туристов и просто лиц «вольных» профессий — ищущих на чём подзаработать.

Небольшие кафе стоят рядами — только вывески в глазах мелькают, когда идёшь мимо. В одних пиликает гармошка и слышится французский шансон, в другом — бренчит «шестиструнная», под которую поются русские романсы.

«Сквозь чугунные перила ножку дивную продень…», «Отвори, потихоньку калитку…», «Уж давно отцвели…».

Хм, гкхм…

Ни разу не попалось песня «про поручика Голицына и корнета Оболенского» или что-нибудь ей подобное. Может, обогатим русскую зарубежную литературу «Госпожой удачей» из «Белого солнца пустыни»? «Господа юнкера, кем вы были вчера…», «Господа офицеры, голубые князья…»?

Подумал, подумал…

Перетопчутся, конченные лузеры!

Втеревшись в доверие одному «шибко свыдомому» уклонисту из работников посольства, одолжил у него на неделю вышиванку и, одев её навыпуск под продвинутый смокинг — стал ходить по местам тусовки представителей «жёлтой» эмигрантской прессы и, подсев к ним за столик — с умилительным малорусским акцентом, навязывать разговоры, типа:

— Украинцы веками угнетались русскими шовинистами, поэтому все они относятся к русским враждебно. Но выступать открыто против русских, с оружием в руках — как это делали, к примеру, ваши казаки — значит заранее обречь себя на поражение. Идея украинства, идея что «мы — не Россия», ещё не овладела умами и сердцами большинства проживающих на территории Украины. Они, до сих пор считают себя русскими или на худой конец — хохлами16.

— Мы, Национал-социалистическая партия Украины — не болтаем, как вы и не взрываем-стреляем-убиваем — как это делает РОВС! Мы, вступив в КП(б)У, находясь на республиканских должностях всех уровней — сотрудничаем с московскими большевиками и, их руками — сознаём новую нацию, новое государство.

— Первым делом — языковая революция. Мова внедряется повсеместно — в печати, образовании, уличных объявлениях, во всех государственных учреждениях и ведомствах. А русский язык подвергается дискриминации. Если на практике мы видим, что люди затрудняются в пользовании украинским языком, то вина падает не на мову, а на людей…

— Затем — борьба с великодержавным русским шовинизмом, путём переписывания истории со времён пришествия Рюрика. Украинцы должны быть убеждены, что они принадлежат древней цивилизации и ничего общего не имеют с русскими.

— Наконец, экономическое развитие Украины и других республик СССР (мы действуем в тесном взаимодействии с другими братскими компартиями) за счёт собственно России. Когда она обессилеет — а это произойдёт достаточно быстро, мы скажем русским: «Україна — не Росія! Україна це Європа!» и отделимся от неё.

— Украина имеет собственные пути развития и, она должна подготовиться к вступлению в мировое хозяйство не в составе бывшей России — а как равноправная часть этого мирового комплекса. Избавившись от диктата центра, Украина имеет все возможности через десять-пятнадцать — стать если не второй Францией, то хотя бы третьей Швейцарией17.

Надо мной смеялись — чаще всего, на меня сердились и даже несколько раз пытались набить мне морду. Но статьи об встроившуюся в компартию — Национал-социалистическую партию Украины и её далеко идущих планах — публиковались регулярно и не только в бульварных изданиях.

И они были пугающе популярными среди белоэмигрантов!

* * *

Вдруг, спохватываюсь…

А нет ли мне каких-нибудь сообщений от «Резидента»? От товарища «Отто» — руководителя разведывательной сети ИНО ОГПУ?

Как-то вечерком зашёл в известный доходный дом с дорогими меблированными квартирами, показал визитку мсье Андре Айвена консьержу…

Увы!

Нет ни сообщений — ни самого резидента.

Хм, гкхм… И тут у меня созрел один интересный план.

На следующий день с утра, прикинувшись богатым путешествующим румыном со знанием «великого и могущего», наняв первого попавшегося переводчика из «наших», вновь появился в доме на площади Madeleine перед тем же консьержем и сунул ему под нос — уже свою визитку, предъявил первую хотелку:

— Я хочу снять у вас квартиру сроком на две недели.

— У Вас прекрасный вкус, мсье Дрякула! Сейчас служащий покажет Вам…

— Я хочу сам выбрать квартиру.

— Желание графа — для нас закон!

Побродив по этажам в сопровождении переводчика и какого-то слишком услужливого французского хлопца, остановился на четвёртом — перед дверьми двухуровневой квартиры с мезонином.

— Извините, граф — но эта квартира уже снята.

— Вот, как? Я поговорю со съёмщиком.

— Увы, но мсье Андре Айвен в данный момент отсутствует.

— Хорошо. Тогда я сниму квартиру по соседству.

— Сожалею, но она тоже занята.

Но я уже нагло стучусь в дверь. Вышедшему на стук важному господину в персидском халате, сую толстую пачку банкнот и глядя поверх тёмных очков, говорю:

— Мсье! Меня зовут граф Дрякула из Трансильвании и, я бы хотел занять ваш номер.

Тот, ошалев спрашивает:

— Почему именно этот?

— Потому что, я так хочу. Если Вас не устраивает сумма…

Вопреки опасениям, моё предложение «мсье» весьма заинтересовало. Изрядно поторговались и добавив к первоначальному «прессу» франков ещё приблизительно треть, уже тем же вечером смог въехать в квартиру по соседству с «Резидентом». Тот уже был на месте и, судя по звукам — доносящимся из открытого окна его квартиры, слышимых с балкона мезонина — был не один.

— Трахаются они там, что ли? — прислушиваюсь, — да, никак — групповуха!

Мне тоже «захотелось» и, я воспользовался определённого рода «услугами» — почти в открытую предложенными приведшей прибираться горничной. Та правда, не стала изображать бурную страсть — как та проститутка: деловито отсосала, взяла чаевые и улыбнувшись и что-то пролопотав по-французски, удалилась.

В тёмное время суток, чтоб с улицы не заметили, в соседний номер можно было спокойно пробраться через балконы и окна — если они открыты изнутри, конечно.

Однако, мсье Андре Айвен свалил из квартиры только лишь на следующий день ближе к обеду.

Поэтому, сперва потренировавшись простейшей отмычкой на собственной двери, я смог проникнуть в его номер лишь после полудня, дождавшись ухода прибирающей служащей.

Что я ожидал найти?

Сказать по правде — сам не знаю.

Списки несуществующей резидентуры? И дохлого осла уши… Может, что-нибудь компрометирующее — свидетельство о его работе на французскую или британскую разведку, кроме советской.

На письменном столе немного газет и исписанных листков — в том числе и на русском… Так, ерунда.

Мусорная корзина… Почти пустая.

Взял образец почерка.

Что в столе? Достаточно много денег в различных валютах, золотые изделия… Нет, всё не то.

Эге… Чемодан.

Пороемся в «грязном белье»?

Какие-то подозрительные мужские подштанники — никогда прежде такие не видел. А, что здесь?

Опаньки…

ДА, ОН ЖЕ — ПИДОР!!!

Порнуха вполне определённой — гомосятской направленности и… Мать его, Резидента, итти…

Огромный, чёрный, резиновый «самотык»!

«Фаллоимитатор», говоря по-научному.

Мля… С первого взгляда на него неладное чуял.

Впрочем, особо удивляться нечего: гомосеки — излюбленный объект для вербовки у всех без исключения спецслужб мира. Почему наша должна чем-то отличаться?

С любопытством рассматриваю, хотя в руки брать брезгую — кто его знает, в чьей заднице он побывал…

Вдруг у негра?!

Читал, что при аресте Генриха Ягоды, кроме трёх роялей (самых настоящих, а не в иносказательном смысле) — нашли несколько тысяч бутылок коллекционных вин, больше тысячи штук антикварной мебели и посуды, произведений искусства, тюков с мехами, одеждой и прочим барахлом… Кроме того была обнаружена порнография всех видов и искусственный член.

Посмотрел с уважением: может, тот самый? Так сказать — «историческая реликвия»?

Внимательно пересмотрев порнографическое фото — явно любительское: вдруг на них окажутся вполне реальные исторические персонажи — коих можно было бы шантажировать. Не обнаружив таковых, аккуратно сложил всё как было, закрыл чемодан и засунул его на место.

Присмотревшись к конструкции оконных и дверных балконных шпингалетов, принесённым инструментом сделал так, что закрыть их изнутри было невозможно, зато снаружи — пара пустяков.

Через ночь, вновь услышав знакомые звуки из окна по соседству, переодевшись в тёмное для скрытности и босиком — чтоб не сорваться, пробрался через балконы и мог полюбоваться через полуоткрытое окно спальни за гомосятскими забавами.

Впрочем, был несколько разочарован: двое голых волосатых мужиков — друг другу дрочат при свете свечей и, всего лишь. «Игрушки» не было видно: видать, так — для антуража или лично для себя бережёт.

Стало противно до рвоты, и:

— Тьфу на вас, извращенцы!

Сплюнул вниз — «на головы беспечных парижан» и полез обратно…

* * *

Вот так вот весело, а временами смешно — просто аж обхохочешься, прошла-пролетела неделя и, я вновь оказался за столиком в бистро — в ожидании своего британского коллеги из «МИ-6». Не успел даже на часы разок взглянуть, как он уже здесь…

Точность — вежливость королей и агентов спецслужб!

— Хелоу, мистер! Хау ду ю ду?

И, отодвинув початую чашку кофе и блюдце с лепёшками, воздрузил на стол довольно-таки увесистую папку.

Поморщившись от моего «английского», тот положил на стол сложенный вчетверо лист бумаги:

— Здесь всё о интересующих Вас субъектах — новые имена, адреса, счета в банках. А их скальпы сами добывайте…

Насмешливо:

— …Неужели в ГПУ умельцев нет?

— В ОГПУ! — поправляю, — разрешите одним глазком?

— Сперва позвольте мне! Сразу двумя — не люблю прищуриваться.

Специфический британский юмор.

— Как Вам будет угодно, сэр.

Достаю из большой папки маленькую папочку — листов в пятьдесят, протягиваю ему:

— Остальное изучите сидя в посольстве. Удобное кресло, секретарша под боком, виски с содовой и что-нибудь «гаванское»… О,кей?

Чуток помедлив, кивает:

— Fair enough!

Беру его списочек. Кстати, очень хорошая бумага.

Сразу видно — посольская!

Разворачиваю листочек, читаю и жду когда тоже самое проделает мой британский коллега. У него это получается гораздо дольше, морщит лоб, шевелит губами, потеет, вытирает лоб платком…

Тем временем пью кофе, закусываю — ещё в прошлый раз очень понравившимися лепёшками с сыром и размышляю.

Так, так, так…

Вышеописанные дела мы закончили почти одновременно и, допив кофе, я первым задаю вопрос:

— Разумеется, снять деньги со счетов я без владельцев не смогу?

Тот, сухо:

— Совершенно верно. У нас не Совдепия — личная собственность священна и неприкосновенна.

— А Вас не смущает, что эти деньги украдены у государства?

Джентльмен, невозмутимо пожав плечами:

— Докажите это через суд и забирайте.

Хлопаю ладонью об стол и возмущённо:

— Извините, сэр, но это — мошенничество! Ни скальпов, ни денег — одна бумажка, которая и на пипифакс не годится.

Ещё раз с удовольствием пощупал…

Нет, но какая отличная бумага!

Разве, что сперва дать помять кому-нибудь хорошенько.

Удивлённо приподнимает брови:

— Для ГПУ будет сложно ликвидировать этих людей, сперва заставив их отдать деньги?

— Для «О-Г-П-У(!!!)» нет ничего сложного. Но это будет — уже не моя личная заслуга, а всей этой организации… Понимаете? Или, думать в вашем Оксфорде не учат?!

Кивает и, показалось с издевательским оттенком в голосе:

— Понимаю, но ничего большего сделать для Вас не могу. Не знаю, чего там вам про нас наговорили в школе… О-Г-П-У(!!!)… Но возможности «SIS» тоже довольно ограничены.

— Ах, вот как?! Ну тогда, мистер, наша с вами встреча была ошибкой…

Прячу листок в карман, убираю папку в портфель и, кивнув на папочку в его руках:

— …Пусть «это» останется памятью о нашем знакомстве и напоминанием об упущенных возможностях.

Поднимаюсь и, уж было на выход… Сделав какой-то «маяк», мой собеседник угрожающе прорычал:

— СИДЕТЬ!!!

В руках у джентльмена вдруг оказался револьвер незнакомой мне системы, из-за соседних столиков вдруг поднялись ещё два джентльмена — до этого мирно беседующих с дамами, а из-за поворота вдруг показался автомобиль — с ещё двумя джентльменами.

Однако, встрял я — как половой член в деревенский рукомойник!

Ну, что делать?

Падаю на кресло обратно… «Соседи» оставившие скучать дам — угрожающе, но пока спокойно нависли «над душой». Автомобиль встал у выхода с открытой площадки, но пассажиры не выходят — ждут команды или развития событий.

«Коллега», довольно приязненно улыбаясь, предлагает:

— Сейчас ты встанешь, рассчитаешься за кофе, добровольно пройдёшь с нами до автомобиля, сядешь в него и доедешь до Посольства. Затем, отдашь все бумаги, расскажешь то, про что возможно утаил от меня и…

Перебиваю и заканчиваю за него:

— …Получу политическое убежище, гражданство, бочку варенья и ящик печенья.

Тот, аж заморгал!

Наклонившись через столик, приблизился и шепчу прям в ухо:

— Немцы — они, такие затейники! Не находите это, коллега?

Тоже шёпотом:

— При чём тут немцы?

— Они, придумали винтовку с телескопическим прицелом, представляете?

Таращится:

— «Винтовка с телескопом» — уже давно известна. И далеко не факт…

— …Факт, что из неё можно прострелить Вам лоб с шестисот шагов! Например — вон с той колоколенки, видите? Видите, поблёскивает?

Посмотрев в указанном направлении:

— Вы — блефуете!

Впрочем, не совсем уверенно… Глаза в глаза: неотразимый психологический приём — кто первым сморгнёт:

— Хотите проверить, коллега — блефую я или нет? На собственном лбу?! В конце концов, это — не профессионально.

Первым «сморгнул» он:

— Что Вы предлагаете?

— Как профессионал — профессионалу, предлагаю перезагрузиться.

— «Перезагрузиться»?

— Вот именно — «restart»! Начать всё с чистого листа. Забыть про это маленькое недоразумение и попробовать договориться в другом формате.

Завис…

— Отзовите на исходные места своих людей и попробуем договориться. O,kay?

— Alright!

Сперва он убрал во внутренний карман свой ствол, затем по его сигналу всё возвратилось на круги своя. Рядом стоящие джентльмены вернулись к своим дамам, а сидящие в машине — отъехали за угол.

— Итак, продолжим…, — перехватываю инициативу, — Вы и ваша «Контора» хорошо изучили материалы, переданные мной неделю назад?

— «Операцию Трест»? Да, достаточно хорошо.

Прищурившись:

— Ну и каково впечатление? Как профессионального разведчика?

Тот, довольно вяло, впрочем, симулирует крайнее восхищение:

— О!!! ГПУ, немного научилось — как надо работать. Извините — ОГПУ!

Делаем осторожный вывод: «МИ-6» давно раскусила эту игру наших чекистов и, даже возможно — использовала в своих целях18.

— А ваше начальство не желает расплатиться сторицей? Так сказать — «око за око, трест за трест»?

— Объясни?

— Взамен планов Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала по 1927 год включительно — я вам предлагаю сыграть в ту же игру. Создать мнимую шпионско-контрреволюционную организацию в нём — готовящую переворот перед интервенцией Запада.

Коллега из «МИ-6» вкурил тему с ходу — аж ноздри раздулись, как у призового жеребца:

— Что от нас требуется?

Достав из портфеля папку и потрясая перед его носом:

— Мне нужно примерно такое же досье на некоторых деятелей Коминтерна среднего звена, якобы уже давно работающий на британскую разведку с целью…

Задумываюсь, а британский «коллега» с готовностью подсказывает:

— …Свержения Советской Власти?

— Нет, пожалуй — в это никто не поверит. Зачем свергать власть — при которой тебе очень хорошо живётся и вольно дышится?

Додумав, не торопясь даю весь расклад:

— Захвата своей личной власти. Правлением народом, использованием ресурсов и богатств страны в угоду своим шкурным интересам — под прикрытием марксисткой идеологии.

Достаю чистый листочек, карандаш и пишу:

— Вот эти лица в списке заговорщиков обязательны. Кроме этого, строго обязательно…

Смотрю ему в глаза:

— Хотя бы один действительно существующий агент. Если не британской разведки — то французской, польской… Да, хоть — аргентинской! Для «чистосердечного» признания, понимаете?

— Понимаю…

Убрав папку в портфель, встаю и протягиваю руку:

— Ну, а раз понимаете — тогда за дело, коллега! Встретимся на этом месте, в это же время, ровно через неделю. Удачи!

Пожимает мне руку:

— Good luck, colleague!

В этот раз — даже «хвоста» не было.

* * *

«Предательство»?!

Да, побойтесь Маркса!

Предать можно только своих — а товарищей из Коминтерна я своими не считаю.

Предательство Советского Союза? Ты, мол, когда служил в СА — присягу ему на верность давал.

Извините, но в присяге на верность Отечеству — ничего про Коминтерн и Мировую революцию не говорится.

К тому же Коминтерн это структура — стоящая над(!) Советским Союзом. Моя страна, в этой структуре — имеет подчинённое положение и, даже Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) официально считается одним из подразделений этого спрута — протянувшего свои щупальца на весь Земной шар.

Предательство государственных интересов страны?

А это, как посмотреть — на какие «интересы» и чьи!

Надеюсь, всем знакома пословица: «Кто девушку ужинает — тот её и танцует», да?

Однако в данном случае эта «девушка», разжирев до безобразия на наших «ужинах» — заставляла нас «танцевать» на собственных яйцах!

В интересах СССР было — наладив если не дружеские, то хотя бы нейтрально-деловые отношения с промышленно развитыми странами — произвести модернизацию страны.

«Иначе, нас сомнут»!

Деятельность Коминтерна же: шпионаж, подрывные действия, откровенный терроризм — с взрывами, поджогами и убийствами — мешала выстраивать такие отношения, мешала произвести индустриализацию страны и, всемерно способствовала тому, чтоб нас «смяли» — объявив «мировым злом», как какой-нибудь «ИГИЛ».

В двадцатые годы, «Министерство Мировой революции» нагнуло под себя Наркомдел, Наркомвнешторг и, даже ИНО ОГПУ и Разведупр РККА — в которые впихивали сотрудников «Отдела международной связи» (ОМС), Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ).

И ладно бы толк был…

Западные разведслужбы всячески способствовали всем трём революциям в России и, я был бы очень даже не против — воздав им сторицей, устроить небольшую гражданскую резню где-нибудь в Ольстере.

Но гигантские жернова, высасывая последние ресурсы из нищей — ещё не оправившейся после двух войн подряд страны, крутились практически вхолостую!

Триста тысяч коминтерновцев, расходую свыше трёх миллионов золотых рублей в год, действуя по всему миру от Норвегии — до Латинской Америке и Китая, не смогли сделать ровным счётом ничего. Ни одной революции, ни одного достойного упоминания восстания — хотя бы в самом зачуханом уголке мира.

Да, что там «революции», что «восстания»…

Ленин, в помощь шведскому пролетариату выдал от щедрот своей (русской, ли?) души триста тысяч крон, а когда он чуть позже, по поводу голода в Поволжье обратился с нему же с просьбой о помощи, то получил от скандинавских «братьев»…

530 крон!

Прописью: пятьсот тридцать шведских рублей.

По-моему, самому глубочайшему убеждению — этим сказано…

ВСЁ!!!

Если даже умозрительно предположить, что победит Мировая пролетарская революция — Россия в «Мировой Федерации Советов» останется тем, чем и была — сырьевым придатком индустриально развитых стран. «Дойной коровой» уже не для четырнадцати республик — а как бы уже, не сотни с лишним.

Поэтому, интересы Коминтерна противоречат интересам моего государства и, я намереваюсь бороться с ним всеми доступными мне средствами.

Ведь я ж, в конце концов — присягу давал!

Ещё вот…

«Не доедим, но хлеб вывезем!».

Слышали такое?

Эти слова принадлежат царскому министру финансов Вышнеградскому, хотя иногда их приписывают Витте или даже Столыпину.

Большевики тоже, растранжирив золотой запас Российской Империи — не нашли ничего лучшего как провести индустриализацию за счёт хлебного экспорта.

Соглашусь: в «реальной» истории — у Сталина и его «группы поддержки», выхода другого не было.

Но у нас же не «реальная» — а альтернативная история!

А я — попаданец прогрессорского типа.

Развивая некоторые прорывные технологии, я хочу и вполне могу дать советским правителям такой экспортный товар — за счёт, которого они смогут удовлетворить свои амбиции — присущее всякой элите. Чтоб, они наконец отстали от народа с «добровольно-принудительным» изыманием и последующим вывозом из страны хлеба и, других продуктов питания.

Дайте, наконец, народу наесться досыта!

Однако чую, все мои усилия пойдут прахом — если не дать хорошенько «по рогам» коминтерновской мафии. А как ещё назвать эту интернациональную шайку демагогов, авантюристов и бездельников?

И добровольно, одними лишь увещеваниями и призывами к совести — не унять этот синдикат международных прохвостов. Уже привыкших к своим привилегиям, вошедших во вкус — красуясь на трибунах и президиумах, швырять миллионы на разжигание мирового пожара. А фактически — на ветер, если не просто в свой карман.

* * *

— Джентльмены куевы!

Распрощавшись (в этот раз «по-человечьи» — с рукопожатиями и взаимными пожеланиями здоровья, удачи и успехов) с британским коллегой из «Secret Intelligence Service», я долго шёл пешком и всю дорогу матерно матерился матерным матом — распугивая проходящих мимо парижан и гостей столицы.

Так, так, так…

Но, хочешь не хочешь, ругайся не ругайся — а задание Ягодки выполнять надо. Причём, его надо выполнить так — чтоб и не придерёшься и, в то же время — отбить у него всякое желание давать мне другие задания.

Раз британская разведка так щепетильна — найдём тех, кто этим недостатком не обладает.

Кто эти добры молодцы?

Правильно!

Господа белогвардейцы из «Русского общевоинского союза» (РОВС).

Сперва, белое движение в эмиграции бурлило-кипело или просто сидело на чемоданах — ожидая, когда можно будет вернуться в Россию. Сейчас, надежды увяли и, эмигранты всё больше и больше забывают о «родных берёзках», вынужденные адаптироваться в эмиграции в целях элементарного выживания. Здесь полный набор всех достойных и не очень занятий: от криминала и «вольных» профессий на «монмартах» и в борделях — до рабочих специальностей на заводах, таксистов, швейцаров, вышибал и так далее…

Но были среди этой публики и другие — злые и не навоевавшиеся!

Эти, объединялись в несколько полувоенных-полуполитических организаций — продолжавших бороться с Советской Властью террористическими методами.

«Русский общевоинский союз» (РОВС) — был самой крупной и агрессивной из них.

Итак…

Насколько это было возможно — загримировавшись под товарища Отто, я на следующий же день подъехал на русскоговорящем таксисте к штаб-квартире РОВС в Париже. Подхожу к стоящему у дверей офицеру в штатском и, распахнув пиджак — показывая отсутствие оружия:

— Я агент ОГПУ из Москвы. Хочу с глазу на глаз поговорить с генералом Миллером об одном очень важном деле…

— По какому такому делу, сволочь большевистская? — с холодно-любопытным бешенством спросил тот, — по вопросу организации твоих похорон?

Глазом не моргнув:

— По делу напрямую его касающегося.

Махнув рукой в сторону ближайшего открытого кафе, какие в столице Франции встречаются почти на каждом шагу:

— Буду ждать там.

Конечно, можно было обратиться напрямую к Александру Павловичу Кутепову, наиболее авторитетному генералу в этой организации. Но тот совсем недавно прибыл из Сербии, поэтому — возможно, не был в курсе насчёт здешних реалий и, насколько мне известно — был несколько неадекватен.

Евгений-Людвиг Карлович Миллер же, в Гражданскую войну — руководитель Белого движения на Севере, по моим представлениям — был более договороспособен, хотя бы в силу занимаемой должности. Ныне он состоял при Верховном Главнокомандующем Русской Армии — Великом князе Николае Николаевиче и заведовал казной движения.

Этого, должно заинтересовать моё предложение.

Ждал довольно долго. За это время успел выпить пару чашек кофе, съесть полкило сдобы и прочитать «от корки до корки» пару эмигрантских газет, в которых…

Ну, про это надо отдельно рассказывать!

В окнах штаб-квартиры РОВСа, то и дело мелькали из-под штор лица, а из дверей иногда выскакивали полюбоваться мной всякие типы. В руке у одного из них, я даже видел ствол — из которого он в меня со злобной гримасой целился. Я показал ему «фак» и, тот — тут же потух и слился.

Подходили трое очень агрессивно настроенных бывших офицера, на глазок — званием не выше ротмистра, но я отказался с ними разговаривать. Подошёл ещё один, на вскидку — настоящий… Штабной полковник и, представился генералом Миллером. Но был быстро мной разоблачён.

Тот, озадачено:

— Ты лично знаком с Евгением Карловичем?

— Видел его фотографию — ведь я же из ОГПУ, не забывайте. Так, что идите и передайте — он очень сильно пожалеет, если и дальше — вместо себя будет посылать адъютантов.

Три часа сижу жду, успел уже соскучиться до зевоты и сбегать разок-другой в платный сортир… Как совсем с другой стороны от штаб-квартиры — подкатывает ко мне автомобиль и, выходят из него четверо пассажиров: два мужика лет за пятьдесят и двое помоложе — держащиеся крайне настороженно, а руки в карманах.

Слегка привстав, приподнимаю шляпу:

— Приветствую вас, господа генералы!

И сажусь на место.

И так передо мной двое — Миллер и Кутепов: «вода и пламень» — так сказать.

Первый, плотного сложения мужчина с усами Мюнхгаузена, с редкими зачесанными назад волосами и внимательными, чуть прищуренными глазами. Не протягивая руки, он:

— Позвольте представиться: русский генерал, бывший Командующий Северной Армией — Евгений-Людвиг Карлович Миллер-Васильев.

Не успел я и рта раскрыть, как бывший с ним слегка худощавый лысый мужик с закрученными усами и небольшой бородкой, по всем признакам — генерал Кутепов, не представляясь, изрядно хамовато оглядев меня с ног до головы и непрекрыто-неприязненно, молвил:

— Так вот значит, какой ныне чекист пошёл. С виду, человек — как человек, а загляни в нутро… Гнида!

Поморщившись, я бесцеремонно-решительно прерываю его разглагольствования:

— Давайте оставим все эти сантименты газетчикам, Алексей Павлович! Коль уж соизволили явиться — выслушайте, что я Вам предложу или, убирайтесь восвояси.

— Алексей Павлович, голубчик! — Миллер, которого заметно снедало любопытство, встал на мою сторону, — он прав: раз уже мы сюда приехали, давайте хотя бы его выслушаем!

— Сперва, мы проверим — не затеял ли ты чего, — борзо подступил ко мне один из тех, что помоложе, — оружие при себе имеется? Ведь с вас — с краснопёрых, всё станется…

Второй встал слева, не вынимая правой руки из кармана.

Я с готовностью встал, вышел из-за столика и предварительно похлопав по карманам, распахнул полы пиджака:

— Безоружен как пацифист из Лиги наций! Понимаю ваши опасения, господа офицеры — поэтому не буду препятствовать досмотру и даже изъятию бумажника, ибо понимаю — как вы материально нуждаетесь вдали от Родины…

Тщательно проверив меня на наличие всего стреляще-колюще-режуще-взрывающегося и разок незаметно — но чувствительно, врезав по почкам за излишнюю разговорчивость, молодой кивнул генералам и скрестив руки встал справа от меня.

Сдержав себя, чтоб не зашипеть от боли, усаживаюсь на своё место, не забыв предложить и потенциальным партнёрам:

— В ногах правды нет — присаживайтесь, господа генералы!

Дождавшись, когда они не без колебаний последуют моему примеру, сразу же беру в руки инициативу:

— Сперва в знак так сказать — «доброй воли», хочу предупредить вас, господа: ИНО ОГПУ начало сезон охоты за вами.

Переглядываются в нешуточном изумлении:

— Объяснитесь?

— Изрядно досадили вы нашим, господа генералы! Поэтому, решено вас двоих похитить, тайно увести в Советское посольство и там «интенсивно» допросить. Затем — казнить методом удушения в пеньковой петле и сжечь трупы…

У Кутепова, аж бородёнка дыбом, приподнимается и буча на меня налившиеся кровью буркалы:

— Кто? Когда? Где? Говори, комиссарская сволочь!

Тут, мы с ним немножко поругались:

— Если ты, Ваше благородие, будешь орать…

Вскакивает и с кулаками:

— Да, я тебя…

Следую его примеру, поднимаюсь и принимаю стойку для битья холёной генеральской рожи:

— В России надо было руками махать! А здесь — утри кровавую юшку из носа и заткнись!

Генерал Мюллер, встав между нами, предотвращает драку, еле-еле успокаивает расходившегося Кутепова и снова усаживает его за стол.

Не обращая более внимания на неадеквата, обращаюсь к Мюллеру:

— Евгений Карлович! Я ж просил об встрече «те-а-тет»… Ну, хотя бы в присутствии пары адъютантов — свидетелей того, что я Вас не вербую!

Миллер:

— Извините… Как к Вам обращаться?

— Называйте меня «Борман». Просто Борман — без «товарищ», или «господин».

— Эээ… Всё же я Вас буду «господин Борман». Не возражаете?

— Как Вам будет угодно.

— Всё же вынужден поддержать Алексея Павловича в требовании предоставления более подробных сведений об готовящихся злодеяниях. Ведь, как-никак речь идёт о наших с ним жизнях! Разве, Вам на нашем месте не было бы любопытно?

Пожав плечами, мол — ваши проблемы:

— Мне было бы — до жути телесной «любопытно», будь я на вашем месте, но больше чем я уже сказал — я сказать не могу. Не я планировал, не я руковожу или участвую в этой операции, сам узнал про неё совершенно случайно.

— Хотя бы время?

Посмотрев вверх, «радую»:

— Печи для кремации трупов во флигеле при Торгпредстве уже готовы, значит не исключено — что в самое ближайшее время.

Переглядываются в самом дичайшем афуе…

Вот, вот! Ходите теперь по Парижу и озирайтесь!

На самом деле, ОГПУ ими займётся чуть позже. Кутепова — убьют при попытке похищения в тридцатом. Мюллера — похитят и расстреляют на Лубянке в тридцать седьмом.

Однако, если я их насторожу-напугаю, глядишь — поменьше диверсий да терактов на территории России будут устраивать, а побольше про свою собственную безопасность думать.

Расходовать ресурсы на оборону, так сказать, а не на наступление.

— …Хотя, если вы мне поможете сделать карьеру, — с самым невинным видом, — я, возможно — смогу раздобыть более подробные сведения.

Кутепова, от такой наглости — чуть «Кондратий» не хватил:

— Это как же, белогвардейские генералы — смогут помочь чекисту сделать карьеру? С повинной, что ли — к вам в Москву приехать?

Усмехаюсь и ехидно-иронически:

— Что, Ваше превосходительство? Появляются такие мыслишки, да?!

Тот, краснеет раком… Краснеет как рак — брошенный в ведро с кипятком.

Усмехаюсь:

— Конечно, такое очень желательно… Но необязательно.

Медленно достаю из кармана тот самый — переданный агентом «МИ-6» списочек, и кладу на стол:

— Господа! Это — мои бывшие коллеги-чекисты, а ныне — перебежчики. Здесь их адреса, банковские счета и прочие личные данные. Мне поручено наказать их так, чтоб другим неповадно было перебегать. Для этого — мне нужны скальпы этих людей.

Тыча пальцем в номера счетов, заостряя внимание на финансовой стороне нашей сделки:

— А всё что при них будет обнаружено или с них выбито — можете оставить себе…

В любом случае, чтоб снять деньги со счетов — нужна целая организация и время. Ни того, ни другого — у меня нет и, в обозримом будущем не предвидится.

Белогвардейцы пустят их на подрывную деятельность?

Там не так уж и много средств, чтоб что-то серьёзно «подорвать». К тому же, у РОВСа и без подрывной деятельности — статей расхода хватает. Не успев возникнуть, эта структура тут же, согласно российским обычаям — начала стремительно обюрокрачиваться.

Даже Кутепова, слегка «вставило»:

— «Скальпы»?

Как туповатому школьнику, терпеливо объясняю:

— Да, да! Это, господа — те же красные, которых вы убивали с семнадцатого года. Так что уверен — особых моральных проблем не возникнет.

— Нет, ну я понимаю… Но почему именно скальпы?

Тоном заправско-патологического маньячилы:

— Ну не головы же целиком отрезать — они занимают много места и очень плохо хранятся. Хотя если найдёте хорошего таксидермиста, я не возражаю.

Больше вопросов на эту тему не было.

Миллер глубоко задумывается, внимательно изучая списочек — деньги то казначею всегда нужны, а Кутепов строит всяческие гнусные предположения:

— Это — какая-то провокация ГПУ!

— Хахаха, — ржу, не могу, — дожили господа белогвардейцы! Довоевались, что говорится… Убить большевика — у них считается провокацией ГПУ! Может доживём и до тех пор, когда и идею освобождать Россию-Матушку от ига жидо-комиссаров — посчитаете за проект ВКП(б), господа белогвардейцы?

Кутепов, свежеповешенным большевиком краснеет пятнами и, пуча генеральские гляделки, рычит:

— Заткнись! Вот ты точно не доживёшь!

Определённо, мы с первого же взгляда не понравились друг другу — у меня, слова как будто сами-собой выскакивали:

— Если после вашей кремации, Алексей Павлович, мне доверят развеять ваш прах над Сеной — то с превеликим удовольствием это проделаю! Или, предпочитаете городскую канализацию?

Тот, судорожно хватаясь за то место — где у него когда-то висела табельная шаблюка:

— Да я тебя, большевистский сцучёнок…

Мюллер, встав и разведя руки в стороны, чтоб предотвратить рукопашную:

— Господа, господа! Успокойтесь. Умоляю вас!

Посидели, помолчали — всякую гадость друг про друга думая… Затем Мюллер, вертя в руках листочек бумаги, с лёгким прищуром глядя мне в глаза:

— Господин Борман! Не обижайтесь, ради Бога… Но, может действительно это какая-то операция вашей ГПУ?

Насколько мне известно, существуют два вида генералов. Одни планируют боевые операции, другие думают, как обеспечить их материальными ресурсами. По ходу передо мной именно подобная «сладкая парочка»!

Чуть склонив голову набок:

— Назовите цель операции, Евгений Карлович?

Тот, думал, думал:

— Чтоб перед французами обвинить в этом преступлении РОВС.

Усмехаюсь:

— Мало ли в чём большевики обвиняют вас, а вы — их? Одним обвинением меньше, одним больше — что это изменит? В любом случае, первым делом французские власти и полиция подумают про чекистов — наказавших своих за предательство. А если вы сработаете «чисто» и позаботитесь подкинуть какие-нибудь КРАСНОРЕЧИВЫЕ(!!!) «улики»… Ну, сами понимаете — чего мне вас учить?

Переглядываться и, наконец сам генерал Кутепов — начал соображать более-менее адекватно-конструктивно:

— Есть у меня парочка офицеров-казаков из контрразведки… Так, как Евгений Карлович?

Тот, ещё раз внимательно перечтя список:

— Господин Борман! Не подскажите мне — почему шестой «претендент» приписан чернилами и без банковского счёта?

Это — «Товарищ Седой», собирающий мзду с торговых посредников на Мировую революцию. Я, с полным на то основанием, считаю — что смогу делать это не хуже, чем он:

Пожав плечами, недоумённо развожу руки:

— Начальство внесло его в список в последнюю очередь. Если интересуют подробности — дайте запрос на Лубянку, Евгений Карлович… Хахаха!

Мюллер, впрочем, ничего не обещая:

— Мы ещё подумаем над ваши предложением, господин Борман.

И привстаёт, давая понять, что разговор окончен.

Также поднимаясь со стула, я:

— Думайте быстрее, господа! Если всё же надумаете, то упакуйте скальпы в коробку из-под шляпы и вышлите вот по этому адресу…

Протягиваю бумажку с адресом первой квартиры, где почти не бываю:

— …После чего встречаемся на этом же месте и, очень даже возможно — я сообщу что-нибудь новенькое, касаемое лично вас двоих.

В этом месте я весело подмигнул Кутепову и уже вдогонку:

— Не забудьте пересыпать скальпы солью, чтоб не завонялись!

Кутепов, зло:

— Поучи меня ещё, сопляк краснозадый.

Стало немного обидно…

Ишь, ты!

Свалили в двести с чем-то пароходов с Крыма, разбежались запечными тараканами по всему миру — а теперь ещё и обзываются.

Даже теперь, потерпев сокрушительное поражение — господа белогвардейцы (среди которых большинство составляют вовсе не монархисты — а республиканцы-демократы) не смогли объединиться, забыв разногласия… Не смогли дать народу ничего привлекательного, никакой идеи — кроме банальнейшего террора.

Скучно, девочки!

Да, что там «идеи»?!

Даже «эмигрантские песни» и, те — за них придумают советские поэты и композиторы 60-90-х годов!

Господа белогвардейцы, эта воинствующая либ-дем-шиза — говоря современным мне языком, проиграют ещё раз. Ибо большевики, среди которых — как бы не половина из бывших левых эсеров-«бомбистов», по части террора намного продвинутее их будут.

* * *

Как и договаривались, через неделю возле британского посольства состоялась моя третья встреча с представителем «Secret Intelligence Service».

Протягивая мне довольно тощую папку, тот:

— Извините, но Вы нам дали слишком мало времени. Поэтому, для придания достоверности — компромату пришлось придать вид документов, второпях надёрганных из разных досье.

Раскрываю, перебирая — нескреплённые, печатные и рукописные, пожелтевшие от времени и как будто вчера с фабрики листки разных форматов и разной «свежести» и, невольно восклицаю:

— Да, они же на английском!

Тот, с холодной усмешкой:

— А Вы бы хотели, чтоб на каком языке вела делопроизводство британская разведка? На русском?!

Ладонью по лбу:

— Ах, да!

Всё же нахожу несколько документов на нашем — в основном расписки за крупные денежные суммы, знакомые и незнакомые имена, фотографии…

Нет, никого из «топа» Коминтерна — вроде Зиновьева, я не заказывал!

Второстепенные, а то и вообще — третьестепенные личности, рядовые исполнители. Однако любой могучий, крепкий дуб — держится за счёт множества незаметных глазу корневищ, просто корней и корешков…

Вот именно — «корешков»!

Казалось бы — несокрушимая мощь, да? А подруби их и дуб рухнет — ломая ветки соседним дубам.

Из «своих» англичане выдали некого Иосифа Михайловича Варейкиса19… Имя знакомое, но просто так на ходу — не могу вспомнить кто это такой.

Ладно, доберусь к своему «послезнанию» — разберусь.

Насколько я понял, буквально «на коленке» состряпанные подделки — имеющие разрушительный эффект, англичане обильно разбавили подлинными документами — но безобидными для них.

При желании разоблачить можно…

А если нет такого желания?

Ладно, «с паршивой овцы — хоть шерсти клок». Складываю компромат в портфель, допиваю уже остывший кофе и поднимаюсь:

— Ну… Мистер, не знаю — как Вас там, пришло время прощаться. Руки жать, обниматься и тем более — целоваться в дёсны, не будем. Не друзья всё же — а враги, хоть и коллеги по нелёгкому шпионскому ремеслу.

Тот, в свою очередь с трудом оторвавшись от моих документов:

— Неужели, Вы не захотите встретиться вновь?

— Зачем? Сказать по правде и, эта наша с Вами встреча — была ошибкой. Хотя…

Может, попробовать продолжить игру? А вдруг мне еще что от «МИ-6» потребуется? Вновь искать контакты и подходы?

Достаю карандаш и прямо на собственной же инфе пишу, стараясь как можно более изменить почерк:

— …Напишите по этому адресу в Москве, как с Вами связаться.

Это, один из моих «почтовых ящиков» — через которые я держу связь с Мишкой Бароном. «Бабушка — Божий одуванчик», к коей иногда забегают беспризорники, чтоб подзаработать пилкой-рубкой дров, да копанием огорода.

Прибегают, убегают — понятно, да?

* * *

Теперь следующая дилемма-проблема: кому впарить компромат и так, чтоб он попал в нужные руки и произвёл нужный эффект? Причём, надо «впарить» именно здесь — в Париже или проездом обратно в Россию… Ибо дома, объяснить его появление будет на порядок сложнее.

ИНО ОГПУ, отметаем сразу.

Конечно, Дзержинский — молодец и при нём ВЧК «мышей ловила»…

«Белых» мышей!

Но он «вёз» и, на него — всё грузили и, грузили должности и обязанности, пока из-под них — его и видно не стало. Кроме Председателя ОГПУ при СНК СССР, «Железному Феликсу» соратники впарили обязанности Народного комиссара путей сообщения, а учитывая состояние транспорта в стране — это такой головняк, злейшему врагу не пожелаешь. Одновременно, он занимался другими — до крайней крайности геморрными делами: был Председателем комиссии по борьбе с детской беспризорностью, занимаясь развитием металлургии — возглавлял комиссию «Металл ЧК», утрясая межпартийные дрязги — возглавлял комиссию ЦК по расследованию конфликта между Закавказским крайкомом и грузинскими коммунистами-националистами, руководил созданным им же спортивным обществом «Динамо»…

«И несть им числа»!

С прошлого года, на Дзержинского «навесили» ещё и Председателя «Высшего Совета Народного Хозяйства» (ВСНХ). Что являлось, уже даже не «лишней соломинкой», а метровым в охвате бревном — сломавшему хребет этому «железному верблюду».

Меньше чем через год уже, он умрёт от сердечного приступа — прямо на пленуме ЦК, посвящённом состоянию экономики СССР…

Ясное дело, что при такой занятости Председателя, при явной слабости его Первого заместителя — Вячеслава Менжинского, ОГПУ в данный момент — напоминают пиратскую республику на острове Тортуга: сборище матёрых индивидуальностей — ведущих каждый свою самостоятельную игру. И при всём при этом, ОГПУ — наглухо закрытая от посторонних глаз структура, яростно сопротивляющаяся любому контролю со стороны.

* * *

Может, мне стоит обратиться в «Разведупр» — к представителю военной разведки РККА при Советском посольстве в Париже?

Таковой имелся и, я даже водил с ним «шапочное знакомство».

Но в «Разведупре» — как и везде, то есть — форменный и перманентный бардак!

Вместе с сотнями генералов и тысячами офицеров старой царской армии, на сторону большевиков перешли и многие кадровые разведчики. Всякое бывало, но большинство из них верой и правдой — не за страх, а за совесть служили Советской Власти.

В ноябре восемнадцатого года, при Полевом штабе Реввоенсовета РККА было создано «Регистрационное управление» (Региструпр) — первый высший орган военной агентурной разведки Красной армии, от которого ведёт свою летопись нынешнее «Главное разведывательное управление» (ГРУ) Генштаба Российской Федерации

Первым начальником «Региструпра» был назначен бывший штабс-капитан Императорской Армии, член партии большевиков с 1918 года, член РВСР — Семен Иванович Аралов.

Однако, после победы красных в Гражданской войне, почти все старые военспецы — были постепенно удалены от решения каких-либо, хоть сколько-нибудь важных вопросов. Более половины руководителей «Разведупра» в этот период были латышами, причем занимающими все ключевые посты. Новые кадры советской военной разведки середины 20-х годов, в основном являлись выходцами из Прибалтики, Бессарабии, Польши и Галиции. Нередко, среди них можно было встретить бывших военнопленных из Австро-венгерской и Германской армий и, конечно же — в большинстве своём они были евреями.

Нет, я вовсе не против евреев…

Но я категорически возражаю против засилья евреев иностранного происхождения в разведывательных структурах своей страны!

Наконец, значительную часть сотрудников военной разведки составляли функционеры Коминтерна — молодые люди из разных стран, жаждущих и ждущих Мировой революции и готовых на всё ради её свершения… По меньшей мере, они так про себя говорили. Фактически, эти люди подчинялись не руководству «Разведупра», а секретной спецслужбе «Штаба мировой революции» — «Отделу международной связи» (ОМС) Коминтерна.

Чехарда смены руководителей (нынешний глава разведки Ян Берзин, был седьмым по счёту) не добавляло организованности этой структуре.

Думаю, даже самому тупому лесному ежу понятно, что при таком раскладе — эта «контора» переполнена двойными, а то и тройными агентами разведок иностранных государств? В том числе не исключено и, довольно экзотическими на слух — аргентинскими, или положим — уругвайскими.

* * *

Так к кому мне обратиться?

Ясное дело, что только к самому злейшему врагу «главного босса» этой коминтерновской банды международных авантюристов — коим в скором времени окажется…

Правильно — Иосиф Виссарионович Сталин!

А как это сделать?

Приехать в Москву, найти его в Кремле или просто на улице (до покушения в 1931 году, Сталин практически без охраны прогуливался по столице) и вручить дезу лично ему в руки?

Во-первых, придётся объясняться — где взял и, не только перед одним будущим Вождём всех народов, писателей, физкультурников и прочих учёных… Перед всей высшей партийной кодлой.

Разумеется, здесь и к гадалке не ходи — главным вопросом будет, даже не: «Где взял?», а — «На кого работаешь?».

Или, даже:

— За сколько продался?

Да, тут и гадать нечего: они меня расколют, как грецкий орех — гидравлическим прессом!

Во-вторых, этого усатого типа — я сам до жути в коленках боюсь, поэтому никогда и, ни за что (разве что прямо накануне 22 июня 1941 года) — с «компом забитым информацией», к нему не подойду. Тем более — с этой фальшивкой.

Значит, надо передать компромат через кого-то… Через кого?

Много читал, много слышал «там», о якобы существующей тайной личной разведке Сталина. Много противоречивого, невероятного и даже сверхъестественного. Но в основном, это относится к периоду Великой Отечественной Войны, или периода непосредственно перед ней.

Были ли у Сталина личная разведка в 20-е годы?

Без всякого сомнения была — иначе бы он не победил в борьбе за власть, иначе бы не стал тем — кем стал.

Несомненно и, другое: эта разведка должна быть политической и направленной против ближайших соратников. Ибо, в борьбе за личную власть очень интересно знать, что замышляет сэр Чемберлен, но жизненно(!) важно знать — что на уме у «Демона революции», «Гришки-Питерского» или «Кольки Балаболкина».

Принимая эти доводы за постулаты, зная историю эпохи НЭПа и зная личную биографию будущего «Вождя всего прогрессивного человечества» — его личная спецслужба, вычисляется достаточно легко.

В июне 1918 года при Совете Народных комиссаров (СНК) был создан Народный комиссариат государственного контроля РСФСР — осуществляющий руководство Советами рабочего контроля, действовавших в крупных городах, губерниях и промышленно развитых районах. Сперва, Народным комиссаром Государственного контроля РСФСР был назначен некто Ландер, но уже через полгода его сменил Сталин. В феврале 1920 года, Народный комиссариат государственного контроля РСФСР был переформатирован в «Народный комиссариат рабоче-крестьянской инспекции» (НКРКИ, Рабкрин), под руководством всё того же исторического персонажа. Иосиф Сталин оставался на этой должности до 1922 года, после чего передал её своему вернейшему сподвижнику — Валерьяну Куйбышеву.

Последний кстати, из средневолжской партийной группировки…

Понимаете, о чём я?

Формально Рабкрин был создан для функций, напоминающих таковы же у современной мне Счётной палаты — финансовых ревизий расходования средств и тому подобному. Но, как и всякая бюрократическая структура, не успев появиться на свет, Рабкрин — стал быстро расти и бурно развиваться, обзаведясь собственным юридическим отделом, топливной инспекцией, отделом нормализации (научной организации труда или «НОТ») и, даже…

Инспекцией внешних сношений!

Собственным мини-наркоматом иностранных дел, то есть.

Первый вождь и Великий учитель сразу же понял значение и важность своего же детища и, по собственному же обыкновению — вдребезги раскритиковал его в статье «Как нам обустроить Рабкрин», написав в частности:

«Рабкрин… был создан для контроля над всеми ветвями администрации сверху донизу с целью устранения двух основных недостатков, неэффективности и коррупции, которые советская государственная служба унаследовала от своего царского предшественника. Он должен был действовать как суровый и просвещенный одитор для всей шаткой и скрипучей правительственной машины; разоблачать злоупотребления властью и бюрократизм; и подготовить элиту надежных государственных служащих для каждой ветви власти…

Бла, бла, бла…

…В конце концов, она (рабоче-крестьянская инспекция) превратилась в неофициальную, но назойливую полицию, отвечающую за государственную службу».

Часто складывается ощущение, что Ленин сам не знал, что хотел.

Результатом критики смертельно больного основателя «Первого в мире государства рабочих и крестьян», было объединение Народного комиссариата государственного контроля с Комитетом партийного контроля ВКП(б) — для общего надзора за государством, экономикой и партией. Не знаю, чего этим хотел добиться Владимир Ильич, да и вряд ли он сам это понимал — но название осталось прежним, как и его руководитель.

Как бы там не было, но в «Центральное бюро жалоб» Рабкрина — любой советский гражданин мог подать «закладную» на любого советского чиновника, после чего следовали быстрые судебно-судьбоносные решения.

То есть, Сталин всегда имел достаточно компромата на своих политических соперников, с помощью которого мог выкручивать им яйца.

Как в случае с Авербахом, Киршоном и всей этой литературной шайкой — из так и не состоявшейся в новой истории «Российской ассоциации пролетарских писателей». Когда на стол Куйбышеву стали мешками носить письма возмущённых «рабочих» — обвиняющих тех в самозванстве, не отреагировать он не мог. Думается мне и, сам Сталин — не мог упустить столь удобного случая, разделаться с отдельными представителями свердловской семейки.

Короче, Рабоче-крестьянская инспекция была мощным оружием в руках без пяти минут Вождя народов (Кровавого тирана — нужное подчеркнуть) и, я собираюсь её и его руками — разделаться с Коминтерном, что уверен отвечает нашим обоюдным интересам.

Итак, всё готово и в операции «Вброс дохлой кошки», пора ставить заключительную, жирную…

Кляксу!

* * *

Представитель Рабкрина при Советском посольстве в Париже — товарищ Митрополитов, был как говорится — «из молодых, да ранний».

Большевиком он не прикидывается — он им является!

Хотя и носит — не изношенную до дыр на локтях гимнастёрку, а современный европейский костюм.

Из рабочей семьи, немногим старше меня нынешнего, получил достаточно хорошее, хотя и неполное образование, прапорщиком «военного времени» участвовал в Германской, добровольцем вступил в Красную Армию и воевал в её составе до 1920 года, дослужившись до командира полка. В партии с 1918 года — когда Советская Власть висела буквально на волоске и, очень немногие букмекеры за неё — хотя бы грош ломанный дали.

Последнее говорит о многом, если не о всём: этот человек раз и навсегда — связал свою жизнь с идеями коммунизма, с идеями о построение самого справедливого общества на Земле. Хотя, в обшей массе коммунистов — таких сравнительно немного, но это как катализатор при химической реакции — делающий её вообще возможной. Именно такие заменят в тридцатые годы, буквально прошедших огонь и воду — но не выдержавших испытания «медными трубами», скурвившихся от вседозволенности власти «пламенных» революционеров…

Это именно с их помощью Сталин сделает из России лапотной — Россию ракетно-ядерную!

Прикинувшись типичным рыжим англосаксом средних лет, хотя и аристократически выглядевшим — но явно испытывающим не самый лучший период своей жизни, я встретил товарища Митрополитова на улице, на полпути к своей съёмной квартире.

Остановив, обращаюсь на безбожно ломанном русском:

— Извините, мистер… Вы из Советского посольства?

— Да. А что Вы хотели, мсье?

— Я бы хотел встретиться с представителем ГПУ.

С непроницаемым лицом:

— С какой целью?

Мнусь, затем:

— Скажу только ему.

— Тогда, ничем помочь не могу. Пропустите, мсье, я спешу!

Отстранив меня крепким плечом, уходит.

— Постойте!

Останавливается и не оборачиваясь:

— Что-то ещё?

— У меня есть важные документы, которые могут заинтересовать самого Дзержинского!

Подходит вплотную и почему-то шёпотом, хотя поблизости никого нет, глядя мне прямо в глаза:

— Откуда они у Вас?

Волнуясь, заикаясь, запинаясь и варварским образом коверкая «великий и могучий»:

— Долго рассказывать, а по-русски я говорю очень плохо. Скажем — я их украл, чтоб поправить своё материальное положение.

— Откуда знаете русский язык?

Не моргнув глазом, тем более ничуть не переменившись в лице:

— Во время войны служил при британском отряде подводных лодок на вашем Балтийском флоте. Общался с вашими морскими офицерами, матросами… И женщинами!

Оглянувшись по сторонам, товарищ Митрополитов заговорщически понижает голос:

— Хорошо. Вам очень повезло: я как раз из ГПУ…

Радостным лабухом киваю:

— Я знал, что все сотрудники вашего посольства — из ГПУ!

Тот, только шеей покрутил — как будто воротничок рубашки тесен и перешёл к делу:

— Документы у Вас собой?

— Только ознакомительная часть. За остальное, мистер чекист, придётся платить.

— Хм, гкхм… Я думал — Вы сочувствуете идеям коммунизма.

Прижав ладонь к левой стороне груди:

— Сочувствую, конечно, очень сочувствую… Всем сердцем! Но без денег Вы от меня ничего не получите, мистер чекист.

Взглянув на меня, как на самую ничтожную гниду, мнимый чекист процедил сквозь зубы:

— Хорошо! Давайте вашу «ознакомительную» часть, а там посмотрим.

— Айн момент, мистер…

Вынув из бывшего с собой видавшего докторского саквояжника папочку, а из неё два листочка:

— Мистер понимает по-английски?

— Нет, не понимает.

Насколько мне известно, в свободное от основной деятельности время «мистер Митрополитов» усиленно штудирует французский язык.

Протягиваю один из листков:

— Тогда, возьмите вот этот — он на русском. А английский язык советую учить — пригодится.

Пробежав глазами текст и мгновенно вспотев, тот:

— Давайте пройдём вон в то кафе и поговорим там?

— Согласен, если Вы угощаете, месье большевик: «же не манж па сис жур. Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод».

Ржу, не могу… Эту фразу я знаю наизусть ещё с детства по «12 стульям».

И вот наконец — сгодилась!

Он, вытирая пот на лбу носовым платком:

— Хорошо, идёмте.

Подождав, когда я умял первое, второе и блаженствуя допивал третье — очень хороший кофе со сливками (специально перед этой встречи не ел два дня, чтоб мой аппетит выглядел натуральным), товарищ Митрополитов:

— И много у Вас таких документов?

— Страниц сто пятьдесят.

— Сколько Вы за них хотите?

— Сто тысяч фунтов стерлингов, чтоб я мог убраться подальше из этой страны и спрятаться поглубже от «Secret Intelligence Service».

Если чего-то хочешь — проси в три раза больше. Я б не отказался от 30—50-ти тысяч, в бумажках с портретом британской королевы.

— Могу помочь Вам перебраться в СССР.

Я в самом деле поперхнулся кофе, а затем мучительно-долго прокашливался… Затем, очень громко смеялся, схватившись за живот.

Наконец, обретя способность говорить:

— Better dead than red! Я знаю какие порядки вы там устроили, мистер большевик — поэтому, я лучше сдохну здесь!

С лютой ненавистью на меня посмотрев, тот:

— Я тоже знаю, какие порядки вы устроили на нашем Севере во время интервенции!

— Если у Вас какие-то претензии — предъявите их нашему правительству. А я пришёл с деловым предложением, а не на исторический диспут.

Помолчали, остыли… Затем он:

— У нас нет таких денег.

Донельзя серьёзно, тыча пальцем в бумажку с английским текстом:

— В Коминтерне попросите, мистер чекист. Судя по этим документам — они, гораздо большие суммы в швейцарские банки переводят. Или, мне к ним и обратиться? С тех и миллион запросить можно — как с наиболее заинтересованной стороны.

После этих слов, представитель личной разведки Сталина, начал соображать более конструктивно:

— Не советую этого делать, мистер! Коминтерновцы — парни серьёзные, могут и не понять ваших шуток… Десять тысяч фунтов.

— «Десять тысяч»? За информацию, которая возможно спасёт ваш Советский Союз?! О вас — о большевиках, я был гораздо лучшего мнения… Чисто из уважения к вашему Дзержинскому — девяносто пять тысяч и ни центом меньше!

Началась нормальная, азартная торговля, после которой — ударили по рукам на 35 тысячах фунтов стерлингов, договорившись встретиться через три дня на этом же месте.

* * *

На следующую встречу с агентом Отдела внешних сношений Рабкрина, я летел как на крыльях. Ещё бы — одним выстрелом двух зайцев: и Коминтерну зачётно подосрать и малёха бабла срубить для дальнейшего погрессорства …

Такое, не у каждого залётного фраера получается!

Товарищ Митрополитов, уже сидел в знакомом бистро (что-то здесь сегодня как-то многолюдно…) и не здороваясь:

— Принесли?

Кладу на стол увесистую папку и в свою очередь:

— Я-то, принёс. А Вы?

Вместо ответа, тот ногой подвигает мне солидный на вид саквояжник:

— Как и договаривались — тридцать пять тысяч фунтов. Пересчитывать будете?

Тут признаюсь, как Кисе Воробьянинову — мне разум затмил «бриллиантовый дым»: один фунт стерлингов — равнялся двухсот пятидесяти франкам и за эти деньги — я смогу всю ту стоянку с «Мак-Бульдогами» скупить и, ещё на запчасти и инструмент останется!

Ни о чём больше не соображая:

— Конечно! Как у вас в России говорят: «Деньги счёт любят».

Наклоняюсь за саквояжником и тут…

Кажется, вся наша Вселенная взорвалась у меня в голове!

По крайней мере — её обитаемая часть.

Очнулся на полу: затылок ссаднит, голова болит и чую — весь мокрый. Надо мной незнакомые, встревоженные лица, лопочут что-то, но понимаю только: «месье», да «месье» …

Лежу, соображаю:

«Что это было? Никак, мне по комполу… Да, да! Слева, за соседним столиком находился какой-то тип, читающий газету. И справа тоже — тот ещё отвернулся, как я подошёл. Это надо же было так лажануться… А почему я мокрый? Обосцался к тому же, что ли? Стыдобище то, какое»!

Заметил у одного француза кувшин в руках и обрадовался: не обосцался, это просто на меня воду лили — пытаясь привести в чувства.

Сажусь на задницу — страшно болит голова, перед глазами всё плывёт… Сперва, зыркаю по сторонам — а вдруг произойдёт чудо. Увы… Чудес не бывает: мой развёрзнутый настежь портфель валяется на полу, а саквояжника с фунтами и след простыл. Пощупал болящую бестолковку — всего лишь здоровенная шишка. А я ж, было подумал — мозги наружу выскочили.

Хм… По ходу, у меня нет мозгов — раз так тупо дал себя развести.

Встаю, пошатываюсь, щупаю себя по карманам. Вроде бы всё на месте — главное бумажник. Вытаскиваю франки и сую одну бумажку:

— Вызовете мне такси, чёртовы лягушатники!

Тот, что с кувшином — по всей видимости хозян заведения:

— Taxi?

— ТАКСИ!!! Быстро, быстро, бисовы дети!

— «Bistro»? Où es tu maintenant? Au théâtre, ou quoi?

— В смысле — «шнель, шнель», тупица!

— Rapide? Vous appeler rapidement un taxi?

— Яволь!

Бухтит:

— Je dirais que oui, stupide bosh…

Кажется, он меня за немца принял.

* * *

От удара по темечку, у меня не только здоровущая шишка на нём соскочила — но и почему-то образовалась нездоровая «синева» под глазами. Не говоря уже про головокружение, тошноту и прочие признаки сотрясения мозга средней степени.

Так что остаточное время «командировки», пришлось отлёживаться на второй квартире — на которую съехал после разговора с товарищем Ивановым, прежде чем снять третью — под именем пана Дрякулы. С Александром Прасоловым, Иохелем Гейдлихом, Максимом Семёновичем и прочими нужными людьми общался по имеющемуся телефону, так что без особых проблем.

Все мои подарки и покупки уехали по железной дороге в Марсель, где будут погружены на первый же попутный пароход и, отправлены через Гамбург и Таллин в Ленинград. Мы же с архитектором Прасоловым несколько задержимся — он по делам Выставки, я из-за него.

Вместе приехали — вместе и должны уехать.

Гейдлиха с грузом догоним в Гамбурге, где нас обоих уже будут поджидать Вилли Мюнценберг — Председатель «Межрабпома» и Франц Юнг — Представитель «Международной рабочей помощи» при штаб-квартире Коминтерне в Москве. Там оформим все бумаги, сядем с Александром Александровичем на пароход и домой.

Пока выздоравливаю, почитываю белоэмигранскую прессу. А, там…

Не опишешь в словах!

Бурлит и воняет — как будто вагон дрожжей в городскую канализацию вбросили.

Из-за «производственной» травмы пришлось пропустить «рандеву» с белогвардецами из РОВСа. Да, в принципе и хер с ним: судя по «криминальной хронике» — дело своё они сделали.

* * *

К счастью, как и обычно — всё на мне заживает, как на собаке.

Как только голова болеть перестала, синяки под глазами прошли, а шишка на ней — спокойно скрывалась под зачётной французской шляпой, купленной взамен утраченной немецкой — явился на старую квартиру и получил у портье шляпную коробку — благоухающую дешёвыми женскими духами, из-под которых…

Да, да!

Слегка, но уже явственно пованивало.

— Черти рукожопые!

Подавляя брезгливость и тошноту, уже на второй квартире подчитал скальпы — все шесть и, по-новой пересыпал их мелкой поваренной солью:

— Чёртовы белохвостые жмоты! Обыкновенной поваренной соли пожалели, сволочи.

Затем, явился в Посольство и предстал пред светлы очи товарища Иванова — с самым искренним сожалением, разведя руками:

— Был уже, как говорится на верном следе. Ещё б немного и взял бы изменников вместе с похищенными у народа средствами… Но к сожалению, меня кто-то опередил!

Тому, видать конкретно «пригорело» — отмахивается рукой как от назойливой мухи:

— Я знаю!

Деланно удивлюсь и, с подозрением, заглядывая ему в глаза:

— Откуда же Вы знаете? У меня такая чуйка, что где-то в вашем посольстве завёлся «крот»! Вы больше никому про задание товарища Ягоды не говорили, товарищ Иванов?

— Из газет.

Удивляюсь ещё больше:

— Из советских газет?! Почему я там ничего не смог прочесть? Может, назовёте издание?

Со злостью:

— Об этом зверском убийстве два дня назад писали в буржуазных французских газетах, а вчера — в белогвардейских…

Изумлённо захлопав ресницами — как стрекоза крылышками:

— Вы(!) читаете белогвардейские(!!!) газеты?!

— А Вы их не читаете?

Сделав морду топором, я напрочь отмороженно:

— Нет. Об убийстве и оскальпировании перебежчиков, я узнал из случайно подслушанного разговора в метро.

Тот, озабоченно:

— Кстати, Вы для чего-то срочно товарищу Отто понадобились. Уже третий день названивает, Вас ищет… Вы куда пропали?

«Любопытно, на кой чёрт я этому долбанному пидарасту потребовался? Да ещё и срочно?».

— Я никуда не пропал! Это товарищу Отто, видно — я так нужен, что он так меня так плохо ищет.

— И всё же, постарайтесь с ним как можно быстрее встретиться.

— Хорошо! Как только, так сразу.

Однако, товарищу Иванову, видать не до своего парижского резидента:

— Если бы Вы только знали, товарищ Свешников, что вокруг творится…

Озираюсь:

— А что творится?

Оказывается, как только сбылось первое «пророчество» — о принятом в СССР «Законе о двухлетней военной службе» и «Положении о Рабоче-Крестьянской милиции», товарищ Иванов… Нет, он вовсе не заставляет поголовно всех сотрудников посольства читать буржуазную французскую и русскую эмигрантскую прессу, анализировать и делать политические прогнозы. Лишь только тех из них, кого он считал стойкими приверженцами делу Ленина, коммунистической партии и Мировой революции.

Таких оказалось всего полтора десятка человек, в том числе — трое знающих французский. Только вот…

— Товарищ Свешников! Читать то, они читают, — просящим тоном сказал представитель ИНО ОГПУ, — а вот как анализировать и прогнозировать — как Вы, у них не получается. Не могли бы помочь научить их…?

Деланно нехотя, соглашаюсь:

— Только один день! А коль не поймут — значит, они тупые и здесь я бессилен.

Приводит меня в «секретную», где действительно — уныло сидят взаперти пятнадцать рыл, читают идеологически враждебную прессу, и…

И куеют!

А «окуеть» действительно есть от чего. Все мои фантазии, чёртовые газетчики по своему обыкновению — преувеличили многократно и изрядно добавили своих. Так что второй этап операции «Вброс дохлой кошки» успешно начался. Ждём с замиранием сердца — когда и как «выстрелит» в Кремле и, чем эта история закончится.

День убил — прозанимался с группой доморощенных горе-аналитиков, научил их делать дайджесты, самый простейший анализ по ним и в свою очередь из него — прогноз развития событий. Не знаю, как там у них будет с «анализом» и «прогнозами» в дальнейшем, но этим поздним вечером на стол товарищу Иванову легла такая вот аналитическая справка с выводами:

1) В руководстве Коммунистического интернационала среднего звена существует заговор с целью захвата личной власти в СССР.

2) В руководстве коммунистических партий союзных республик существуют хорошо замаскированные националистические организации, подготавливающие условия для их отделения от СССР.

3) Из стран лимитрофов, мировой буржуазией сколочен агрессивный военный блок НАТО, подготавливающий нападение на Советский Союз по плану немецкого генерала Гофмана. Цель — разгром РККА, оккупация страны и расчленение её на отдельные зависимые псевдо-государства.

4) Предположительно, между командованием НАТО, заговорщиками в руководстве Коминтерна и национал-большевиками в руководстве республик — существует связь.

5) Предположительно, военному нападению на СССР будет предшествовать провокации с советскими посольствами по всему миру — спровоцированные заговорщиками-коминтерновцами и нацболами.

6) Определённо, провокациям с советскими посольствами — будет предшествовать информационная атака буржуазной прессы, что и происходит в данный момент.

7) Определённо, моментом нападения блока НАТО на СССР станет продовольственный кризис в стране и попытка преодоления его за счёт введения продразвёрстки или массовой коллективизации крестьян…

Не мытьём, так катанием, но я заставил всех «аналитиков» расписаться под документом. Сам же ловко избежал этой сомнительной чести — ссылаясь на то, что не являюсь сотрудником посольства.

* * *

Однако, всё хорошее когда-нибудь кончается и, моя парижская командировка заканчивается тоже!

На следующий день после «урока аналитики», мы с Александром Александровичем оформляли в посольстве документы на выезд.

Обычно, это делается — как бы не неделю…

Но нам, как сотрудникам НКВД полагается первоочерёдность, а дав через Максима Степановича кое-кому «на лапу» — я сократил это время до нескольких часов.

Я торопился и оказывается правильно делал, ибо уже к обеду — возле Советского посольства собралась огромадная толпа белоэмигрантов. Нас пропустили, не трогая — только оскорбляя словами, а вот следующих за нами уже принялись бить.

Отправив Прасолова на железнодорожный вокзал за билетами с транзитом через Берлин до Гамбурга, я запасся солёными орешками за неимением в продаже поп-корна, занял удобную позицию и стал наблюдать.

Французские полицейские в этот раз лишь лениво в носу ковырялись и, увеличившись до нескольких тысяч — толпа ломанулась на посольские ворота, забрасывая через них камнями территорию.

«Безмозглые существа эти эмигранты, — мысленно комментировал я происходящее, — в России — они собственный пулемёт изобрести не смогли, во Франции — даже до «коктеля Молотова» не сумели додуматься. Много ли потеряла Россия — избавившись от этого бесполезного балласта?».

Меж тем, страсти разгорались и события подстёгиваемые ими, развивались своим чередом.

Интересно, чего это они? Просто взбесились, чего-то объелись или муха какая укусила?

В Посольстве видно отчаянно запаниковали и принялись жечь секретные документы — о чём свидетельствал дым из трубы флигеля — где располагалась секретная часть ИНО ОГПУ.

В ответ, из толпы белоэмигрантов раздался единый яростный рёв, что-то вроде:

— НАШИХ ЖГУТ!!!

И начался штурм… Тут, для меня всё ясно-понятно, как божий день.

Это видать, генерал Кутепов весьма забеспокоился — когда я пропав, не сообщил ему точной даты — их с генералом Мюллером похищения и последующих пыток, убийства и кремации.

И как и положено боевому, решительному генералу — ударил первым.

Ворота снесли, на территории Советского посольства затрещали выстрелы…

Французские ажаны «проснулись» и, то ли стали разгонять протестующих — то ли помогать им громить Советское торгпредство: отсюда плохо видно — поэтому непонятно.

Наломал я, однако дров…

Мда… А, как всё хорошо начиналось!

Ладно, пора валить. Не дай Бог никому увидеть русский штурм — бессмысленный и беспощадный.

Глава 7. «Как подружиться с скелетом из шкафа?». Руководство для чайников.

Билеты на поезд удалось приобрести только через сутки — стало быть имеется достаточно времени довести свою задумку со скальпами «невозвращенцев» до конца: подбросить коробку с ними «голубому резиденту» и позвонить в полицию.

И не только коробку.

Воспользовавшись образцом почерка из корзины, я на скорую руку создал целый архив переписки товарища Отто с товарищем Ягодой и приплёл ещё сюда до кучи генералов Кутепова и Миллера из РОВС.

Не знаю, что из всего этого выйдет в конечном итоге — но говнища из-под вентилятора достанется всем!

В тот же день ранним вечером, зашёл в знакомый четырёхэтажный дом на площади Madeleine. В первый раз, в своём истинном обличии, уже привычно предъявив визитку мсье Андре Айвена — я к своему крайнему удивлению, получил «ответку». То бишь записку от того на русском, с одними лишь восклицательными занакми:

«Товарищ Свешников! Срочно зайдите ко мне! СРОЧНО!!!».

Сравнивая, вспоминаю образец его писанины из мусорной корзины и слегка озадачиваюсь:

«Что-то почерк какой-то неровный…».

Но быстро нахожу объяснение и успокаиваюсь:

«Нервничает должно быть из-за убийства тех шестерых. Я б на его месте тоже нервничал, это однозначно!».

Жестами пытаюсь объясниться с консьержем:

— Мсье Андре Айвен у себя?

— Oui, oui, monsieur! Il n'est pas seul, il a des invités.

Что он сказал?

Одно хорошо понял — этот педрило дома.

Блин, это уже хуже — рассчитывал, что тот как обычно задержится до полуночи в каком-нибудь злачном заведении для себе подобных. Ладно, ничего страшного — подкину вещьдоки, когда они там с «партнёром» угомонятся.

Ещё бы спросить его — принёс ли тот записку сам или передал через кого-то… Но в моём франко-русском «словаре» таких жестов нет.

Тычу в наручные часы и показываю на пальцах, в буквальном смысле:

— Передайте этому гомику — приду через три… Понимаешь? Через три часа! Понял, жабоед?

— Oui, je comprends — tu seras de retour dans trois heures.

— «Уи, уи…», — передразниваю, — ты тоже небось, какой-нибудь «заднеприводный».

— Excusez-moi, monsieur, je ne vous ai pas compris…

— Русский учи, — выхожу бурча, — пригодится.

* * *

Через час, загримировавшись и одевшись во второй квартире под графа Дрякулу, уже поздним вечером, вновь появился здесь. Выйдя из такси и задрав голову, присмотрелся: свет в интересующей меня квартире горит, причём — сразу во всех комнатах. Чё это с ним, интересно? Ни хрена энергию не экономит — а цена на неё у буржуинов, весьма «кусается»…

Неуж у него там — какая-нибудь супер-пупер-грандиозная оргия и, он просто звал меня к ней присоединиться? Третьим?

Хахаха!

Да, ну его на фиг…

Попав в съёмную квартиру, первым делом прижавшись ухом к стене — прислушался минут пять… Вроде у соседа тишина. Жуткая тишина. Потом, как будто отдалённо что-то тяжёлое деревянное упало на пол.

Стул уронил?

Зрение — основной орган чувств у человека, с помощью которого мы получаем практически всю информацию.

Пока своими глазами не увидишь — не поймёшь, что происходит!

Снял пиджачок, туфли, надел припасённые заранее тонкие перчатки и босиком (надеюсь, по отпечаткам пальцев ног меня не вычислят) по скользкой крыше мансарды пробрался к первому окну (спальни) квартиры где проживал резидент ИНО ОГПУ в Париже.

Осторожно глянул…

Вроде бы в спальне никого нет, но какой здесь дикий бедлам!

Как будто целое стало павианов-гомосеков резвилась.

Принюхался… Хоть не насрано, интересно?

Чем-то нехорошим определённо пованивает. Ладно, я сюда ненадолго.

Потихонечку открыл окно и прислушался… Из зала явно слышится какое-то пыхтение, приглушённые стоны, неясное бормотанье, какой-то жалобно-писклявый лепет — перебивающийся чьим-то-то тихим, но злобным шёпотом.

Что у них там? Ролевые игры с искусственным членом?!

БУГАГАГА!!!

Стараясь не издать ни звука, перелезаю через подоконник, ползу на четвереньках, путаясь в свисающей с кровати чёрной простыне…

Что это?!

ЧЁРТ, БЛЯТЬ!!!

Да, здесь труп!

Под простынёй — уже остывший, абсолютно голый труп незнакомого мужика, с неестественно вывернутой на бок — чуть ли не за спину, головой. Из зала продолжается какой-то бубнёж, какая-то подозрительная возня…

Блин, мне это — всё меньше и меньше нравится!

Глаза боятся, сердце колотится, руки трясутся, но мозг требуя — «надо доделать дело», включает силу воли. Загнав под шконарь инстинкт самосохранения — требующий от тела «рвать отсюда когти» и как можно скорее, засовываю под «траходром» картонку со скальпами и, шарю руками, чтоб достав чемодан — подложить туда «архив».

Его тут нет. Чемодан с архивом резидента и его резиновым членом бесследно исчез.

Чёрт, с ним!

Потея как в бане, подползаю к шифоньеру и приподняв тощую стопку постельного белья на нижней полке, засовываю папку с бумагами туда.

Уффф!

Дело сделано, пора выбираться…

Думаю, когда французская полиция найдёт эту переписку, у французского правительства появится очень много дополнительный вопросов к некоторым представителям Советского посольства. А через это, по шапке получит Начальник ИНО Трилиссер, который не станет молчать, а в свою очередь — подставит задницу Ягодки, вмешивающего своими сомнительными делишками в работу заграничных представительств его отдела.

Когда полз обратно, непроизвольно глянув в сторону полуприкрытой двери в зал.

МАТЬ ТВОЮ!!!

Встаю и на цыпочках подхожу поближе: до боли знакомая могучая спина, склонившаяся над кем-то голым, привязанным к стулу.

Прислушался к вполголоса произносящемуся:

— Если он не придёт через час, я сломаю тебе ещё один палец, понимаешь?

Плаксиво, с дрожью и болью:

— Что я могу сделать, Давид? Он не придёт! Он никогда сюда не приходил…

— Думай, как вытащить сюда эту сволочь! НУ!!!

— Я не знаю…

Оглушительная плюха:

— ДУМАЙ!!!

Я аж глаза три раза протёр и больно ущипнул себя…

Но это был Давид Лейман и никто другой. А под «сволочью» — он подразумевал меня и никого более.

Я, даже чуть было не сорвался в крик:

— Да ты что, сцуко, бессмертный штоль?!

Как в кошмарном сне или фильме ужасов: ты убегаешь, а «оно» всюду следует за тобой…

* * *

Также на цыпочках пробрался к окну, затем чуть не сверзившись с крыши, перебрался к себе. И собирая манатки, шипел как рассерженный питон:

— Значит, говоришь — от немецкого полицая ушёл, да? Ну красава, Давид… Посмотрим теперь, как ты теперь уйдёшь от французского ажана и тётушки Гильотины!

Однако, уже подойдя к двери и взявшись за ручку, подумал:

«А если опять вывернется? А если поедет за мной в Союз? Там мне с ним совладать, на несколько порядков сложнее будет».

Что делать?

Посидев, подумав я сказал сам себе:

— Если не можешь победить какое-то явление, поставь его себе на службу. А не провернуть ли мне с помощью этого «неубиваемого» парня ещё одну грандиозную аферу, не корысти ради, а так сказать — во славу попаданческого дела?

Инстинкт самосохранения вякнул было что-то против, но мы, с вылезшей на Белый свет моей личной «жабой» — быстренько загнали его под плинтус.

Приняв окончательно решение, не раздумывая более, снял накладную бородёнку, усы и парик и выкинул их в окно… Нищих в Париже много — утром подберут.

Смыл грим, оделся в «парадное» и, держа туфли в руках снова перебрался по крыше в спальню квартиры Резидента. Обувшись, вытащив из-под кровати и взяв в руки картонную коробку со скальпами, осторожно заглянув в приоткрытую дверь…

Ба, да у них здесь веселье в полном разгаре!

Товарищ Лейман, поставив голого и связанного товарища Отто в удобную для себя позу — прицеливался резиновым самотыком в одно из его, так сказать — «естественных отверстий»:

— Ну и где он? Я, счас тебе жоппу порву!

Тот, плаксиво, всхлипывая:

— Прошу тебя — не надо! Консьерж сказал — через три часа… Давай, ещё подождём, Давид!

— Уже четыре часа прошло! Сцука, счас я тебя…

Однако, надо спасать резидента.

Поколебавшись минуту, с великим усилием отогнав довольно навязчивый собственный образ — оказавшийся в точно-таком же «интересном» положении, решительно открываю нараспашку дверь, и:

— Это ничего, что я без стука, друзья? Извиняюсь за опоздание: должно быть виной — разность в часовых поясах…

* * *

«Немая сцена», как на широко известной и весьма популярной в народных массах картине Репина «Приплыли»…

Или, «Не ждали»?

Товарищ Отто, более известный в миру как Мсье Андре Айвен, резко взбледнув (побледнев как смерть) как-то подозрительно ойкнул, закатил глазки и обмяк… Должно быть, чувств лишился от радости меня лицезреть. Давид Лейман напротив — ликом начал красно-свекольно багроветь.

Воспользовавшись замешательством, по-шурику проскочил к балкону, отдёрнул плотную штору, открыл дверь и уселся задницей на перила, свесив ножки.

Сравнительно быстро опомнившись, реальный Давид взревел библейским Голиафом:

— ТЫ?!

И, с грацией орангутанга — удивительной для столь громоздкой туши, вмиг оказался подле меня, потрясая огромным резиновым членом в не менее громадном кулаке…

Предупреждающе качнувшись назад на перилах, восклицаю:

— СТОЙ!!!

Он, в нерешительности замер.

— Ближе не подходи, а то рискуешь не узнать много чего интересного!

Здесь, в такой ситуации — только дрогни-сморгни и ты пропал!

Он вновь, словно глазам своим не веря:

— ТЫ?!

Судя по его реакции — порвёт голыми руками, даже не прибегая в помощи резинового самотыка — всё ещё находящегося в руке.

Однако, я с такими типами имел дело ещё в наши «Лихие-90-е, там даже покруче изредка попадались, поэтому уставившись своими наглыми зенками в его выкатившиеся бельма:

— Да, это я! А кого ты ожидал увидеть, Давид? Иакова с сыновьями, что ли?

Уставившись на меня, переведя дикий взгляд в сторону спальни, вновь на меня, ошарашенно-недоумённо вопрошает:

— Откуда?

— Оттуда!

Не давая опомниться, сую ему под нос картонку из-под шляпы и несколько дурашливо, приложив ладонь к «пустой» голове:

— Разрешите доложить, товарищ командир: задание выполнено!

Тот, явно сбит с толку и растеряно:

— Что это?

— Отчёт о проделанной работе для твоего Ягодки.

С подозрением на меня глядя, с опаской принюхивается:

— Воняет…

Я, с брезгливой гримасой на лице:

— Как говорил Цезарь: «Труп врага хорошо пахнет»… Кстати, если не секрет — что вы с товарищем Отто не поделили?

— Не люблю пидарастов… Особенно среди товарищей.

Поискав глазами куда бы положить фаллоимитатор и не найдя лучшего — как метнуть его в товарища Отто, угодив тому со шлепком плашмя по голой тощей заднице. Затем, вновь подойдя, взяв из моих рук коробку и взвесив её в руках, он не был бы евреем — если бы не спросил:

— Где деньги?

Маякнув на «третьего лишнего»:

— Только не в присутствии человека — работающего как минимум на три разведки и РОВС.

Леймана, это не интересовало. Напряжённо уставившись мне в очи, с нажимом:

— Но их можно будет заполучить? Так?

Раслабленно-спокойно, как отвечая на хорошо выученный урок:

— Конечно это будет трудно… Но теперь, когда нас двое — вовсе не нереально, сделать.

За этим стояло: «Без меня ты, Давидка, до этих грошей не доберёшься. Поэтому если у тебя в отношении меня имеются какие-то гнусные помыслы — отрекись от них ещё на стадии робких замыслов».

И он это отчётливо понял!

Здесь, надо ещё учитывать один немаловажный нюанс…

Из нашей «троицы» прибывшей в Берлин накануне происшествия в отеле, архитектор-немец Рудольф Вульф — почти не таясь открыто демонстрировал свой культурно-европейский антисемитизм. Наш Александр Александрович Прасолов, конечно же, тщательно скрывал свою дико-пещерную русскую жидофобию…

Но «шила в мешке не утаишь»!

Неприязнь того к Давиду Лейману, читалась в каждом его взгляде, каждом слове, каждом жесте и даже на спине — демонстративно к нему повёрнутой при каждом подходящем случае.

Я же, проживая уже вторую по счёту жизнь — ещё в первой половине первой понял: открыто показывать человеку своё неприязненно-отрицательное отношение — есть самая непроходимая глупость, из всех возможных. Поэтому, отнюдь не набиваясь в друзья, всегда помня об своём подчинённом положении, я тем не менее — всячески являл нашему нежданно-нежелательному попутчику самое благоприятное отношение.

И уверен — Давид Лейман это ценил.

* * *

Однако, непонятки между нами ещё остались:

— Это были твоих рук дело? Там — в берлинском отеле…?

Вижу, он на грани нервного срыва — значит, ответ для него однозначен и врать бесполезно. В том, что он догадался про мою роль в своём гипертрофированном сексуальном возбуждении — приведшем его в немецкую кутузку, ничего удивительного. Ведь, это я маячил последним возле его ужина в тот вечер и, значит только я мог подсыпать туда какое-то средство — приведшее к столь «неоднозначному» результату.

И никто другой.

Моё скорбное молчание он понял правильно — поэтому больше с укоризной, чем с угрозой взревел:

— …ЗАЧЕМ?!

С простодушно-покаянной улыбкой на роже лица, состроив как можно более невинные глазища, я:

— Как говорил в таких случаях один мой хорошо-шапочно знакомый: «Хотели как лучше, а получилось как всегда!». Видя, как та «блонди» воротит от тебя свою арийскую мордашку — я из самых благих пожеланий, подсыпал в твой ужин противоротное зелье…

Тяжело вздыхаю, и:

— Но видно неверно «на глазок» определив твой вес — неправильно подсчитал разовую дозу… Прости, если сможешь, Давид…

Тот, сперва онемев, затем разразился бурной тирадой — общий смысл которой был такой:

— «Приворотное зелье»? Что за бред?! Ты — круглый дурак, если считаешь меня идиотом!

Несколько обиженно:

— Может я и «дурак»… Может и совершенно «круглый» — как глобус Украины, со стороны видней… Но за остатки зелья — срубил с одного американского туриста три тысячи долларов.

Упоминание про заработанный гешефт, всегда заставляет еврея серьёзно относиться к вашим словам. Лейман, разявив рот:

— «Три тысячи долларов»?!

— Конечно! Тот, сперва тоже не верил, но после того как мы с ним за ночь перетрахали один парижский бордель…

Последняя проверка:

— Название борделя! БЫСТРО!!!

Я практически без заминки, отчаянно грассируя и безбожно искажая — произнёс французское название «весёлого заведения», где мы были с Иохелем Гейдлихом и, тот заметно расслабился.

Крайне заинтересованно спрашивает:

— Где взял?

— В Нижнем Новгороде, у одного старика-китайца. Забавный тип! Учит драться ногами и лечит иголками — втыкаемыми в тело…

— Зачем тебе было «приворотное зелье»?

С нескрываемо-жгучей завистью, как будто в первый раз, оглядев с ног до головы его могучую аполлоно-геркулесовскую фигуру:

— Конечно, тебе этого не понять, Давид! На тебя девушки и так — штабелями вешаются… Не считая, конечно, лезбиянок и расисток — вроде той… Хм, гкхм… Не к ночи будет упомянута.

Повожу ладонью по собственной лысой головушке и поникшим голоском, демонстрируя комплекс размером с внешнее кольцо Сатурна:

— Мне же, с моей ничтожной внешностью и крохотным размером полового члена… Даже родная мать говорила мне, что с таким пенисом — мужчину способна любить только его собственная мама.

Вижу — проникся. Ведь евреи сентиментальны и очень любят свою еврейскую матушку…

По-моему, ему даже стало меня жаль!

* * *

Траурно помолчали и первым его вопросом было, крайне заинтересованное:

— А скажи, Серафим: того приворотного зелья больше не осталось?

Хохотнув в душе, внешне с понурым видом отвечаю:

— Увы! После того досадного недоразумения, я решил от него избавиться.

Сожалеющее цокнув языком, добавил:

— Согласен, я — идиот! Мог бы раскрутить этого пиндоса и на три с половиной штуки баксов.

Тот, непонятно к чему относящемуся, угрожающе:

— Ну, если соврал…

Не объяснив, к каким именно моим словам-утверждениям — он испытывает сомнения и, каким образом собирается проверять их правдивость, зато заметно успокоившись, Давид буркнул:

— Ладно, заходи — не трону.

Вернувшись с балкона в гостиную, он поставил картонку на обеденный стол, развязал ленточку, снял крышку, и… Вскрикнув что-то по-еврейски, что-то типа «О, Боже мой!», он восхищённо-опасливо — как обращаясь к кобелю бойцовой породы:

— Это сделал ты, Серафим?

Косясь на «товарища Отто», мол — опасаясь откровенничать в его присутствии:

— Нет, это сделал вовсе не я. Мне эти «вещдоки» в трамвае подкинули — пока я кемарил.

Ответил честно, правдиво — но таким тоном, что он мне явно не поверил.

Не став выяснять подробности, Лейман деловито пересчитал скальпы и, несколько недоумённо вопросил:

— Этих пятерых я знаю… Кто, кем был этот седой?

— Так, «статистическая погрешность», — с деланной небрежностью маньяка, — сам знаешь, Давид: «лес рубят — щепки летят».

Почесав голову:

— Зачем?

— Для доказательства. Ведь, в вашей «конторе» — на слово не верят.

— Вот здесь ты прав, — посмотрев в глаза, — но лучшим доказательством были бы деньги…

— Прекрасно это сам понимаю! Но товарищ Иванов из Посольства сказал, что приоритетным — является наказать отступников и, в приказной форме — потребовал их ликвидировать… Кстати, приказ тоже здесь — на дне коробки. Завонялся конечно среди этой падали, но если ты не шибко брезгливый…

Товарищ Лейман брезгливым не был. Достав приказ и прочтя, он воскликнул в сердцах:

— Старый дурак!

Срывая злость, Лейман изо всех сил пнул лежащего ничком Резидента.

Я, очень осторожно:

— Может он и дурак — тебе видней. Но кроме этого досадного обстоятельства, товарищ Иванов ещё — старый революционер и представитель ИНО ОГПУ. К словам которого, таким как я — надо прислушиваться, а приказы — беспрекословно выполнять.

— Да, я тебя не обвиняю.

Несколько раз глубоко вздохнув и успокоившись, помолчав и подумав, Лейман покосившись на подозрительно неподвижного Резидента:

— Ладно, давай про деньги.

Смотря в том же направлении, предлагаю:

— Может, на балкон выйдем?

— Говори здесь — этот уже остывает… Должно быть, разрыв сердца случился — после того, как ты из спальни — где покойник, вышел.

«Ага… Вали теперь всё на меня!».

— Ты уверен?

Он, со знанием дела:

— Что я — свежих покойников мало видал?

Приглядываюсь:

— Вроде точно — зажмурился товарищ Отто… Так сказать — погиб на боевом посту.

— Да пидорас он, а не товарищ! Был всегда пидарасом — пидарасом и подох.

Изрядно покоробило такое отношение к смерти — пусть даже и пидараста, но всё же человека:

— Давид! Про мёртвых только хорошее или ничего.

— А что хорошего можно про него сказать?

— Ну… Может, он пролетарского происхождения?

Возмущённо:

— Ты, что? Издеваешься?

— Нет. А что — похоже?

Ну да ладно, это их — чекистов-нелегалов «тусовка» и, мне туда со своим «уставом» — лезть не след.

Давид Лейман становится несколько назойлив:

— Так что там с нашими деньгами?

Приятно удивляюсь, захлопав ресницами:

— Эти деньги уже стали «нашими»? Нашими с тобой, Давид?!

Резко:

— Даже не думай! Эти деньги принадлежат…

Глядя на забегавшие карие семитские глазки, я разочаровано:

— Понятно… Эти деньги того — кого надо, деньги.

— Совершенно верно. Так, где они?

— Не знаю, как там у вас — евреев, а у русских — неприличного говорить о деньгах при покойнике. Выйдем на балкон или отнеси его в спальню.

Лейман предпочёл второе, как оказалось позже — у этого верзилы-отморозка был страх высоты. Когда он как пушинку вскинул то, что когда-то — буквально десять минут назад, было Андре Айвеном на плечи, появилась новая идея:

— Постой-ка минутку, Давид…

— Что ещё?

— Нужно подготовить «место происшествия» для полиции. Чтоб направить расследование на ложный путь.

— …???

— Ты развяжи его как можно быстрей — пока не закоченел и, сняв люстру — на какой-нибудь верёвке подвесь труп за шею к потолку в спальне. О, кей?

— Зачем?

— Типа, повздорив с любовником, наш резидент свернул ему шею, а сам повесился… Смекаешь?

— А сломанные пальцы?

Пожав плечами:

— Всякое средь этой публики бывает… «Садо-мазо», например, или ещё какие половые совращения. Но в таких случаях — следователи в первую очередь обращают внимание на задницу, что даст нам время свалить куда подальше…

Восхищённо цокнув языком:

— Ну, голова… Однако, «шито белыми нитками».

— Согласен, но возможно — пару суток нам с тобой удастся выиграть.

Подобрав с пола невесть как оказавшийся там носовой платок, аккуратно — хотя и не без брезгливости, я поднял «самотык» и положил его в коробку со шляпами.

Давид, пуча гляделки:

— А зачем эту «штуку» туда?

— Ещё не знаю для чего, но чую — пригодится. Не нам с тобой, так товарищу Ягоде. Слышал — любит он всякие буржуйские диковинки.

Недоумённо пожав плечами, типа — «тебе видней», Лейман движением плеч подкинув поудобней, понёс труп экс-резидента в спальню.

* * *

Когда Лейман вернулся, я встретил его сидящим в кресле и вопросом:

— Интересно, каким образом тебе удалось уйти из берлинских застенков? Ты часом — не ученик Гудини?

Тот, несколько бахвалясь:

— Гудини — просто мелкий поц! Толпа немцев-антисемитов бросилась громить полицейский участок чтоб линчевать меня. Под шумок я придушил полицейского и сбежал. Ну а там товарищи помогли уехать в Париж.

Тоже, устроившись поудобней напротив меня в кресле, перевёл стрелки на более интересующую его тему:

— Так, где деньги?

Глаза в глаза, отвечаю без запинки, как на духу:

— У некого товарища Рейха. Якова Самуиловича Рейха. Знаешь такого? Он же — «товарищ Томас» или «Джеймс».

Тот, аж подскочил:

— Что ты брешешь?!

Я, абсолютно спокойно и, бровью не моргнув:

— Собака брешет! А я, «за что купил — за то продаю». И сам подумай — откуда бы я тогда, вообще узнал это имя? В захолустной дыре под названием «Ульяновск», откуда я к вам с Ягодкой приехал — такие имена, ещё реже птичьего молока встречаются.

Встав, подошёл к коробке со скальпами и, стараясь не касаться резинового члена — двумя пальцами за длинные волосы вытащил один из них:

— Вот этот сказал (извини, не запомнил — как звали-величали), что товарищ Томас взяв деньги обещал перевести их на счета в швейцарский банк.

С печально-траурным оттенком в голосе:

— Его звали Иосиф Гури… А, другие что говорили?

Пожав плечами:

— А «других» — не было времени и условий «интенсивно» допрашивать. Чай, не у нас где-нибудь… Хм, гкхм… В вполне определённом «подвале» на Лубянке. Всё приходилось делать впопыхах, да на скорую руку!

В местных газетах, действительно: сообщалось лишь об одном трупе — имеющего следы зверских пыток. Остальные жертвы, видать и без применения методов интенсивного «потрошения» «кололись» специалистам из бывшей белогвардейской контрразведки и, были всего лишь «не больно» убиты и оскальпированы.

Посыпалось множество вопросов «на засыпку», на одни из которых — я уверенно отвечал, на другие — не менее уверенно, но язвительно, обещал:

— Извини, в другой раз буду всё протоколировать!

В общем — пролезло.

* * *

Лейман, глубоко задумался:

— Похоже на правду. Товарищ Томас, представитель Коминтерна в Германии — жулик ещё тот! Бывший представитель. После комиссии Крестинского — обнаружившую крупную недостачу средств, был отозван в Москву…

В душе, несколько охреневаю:

Это пятьдесят лямов марок — «крупная недостача»?!

Да это больше, чем двести тысяч рублей николаевскими червонцами — более ста килограмм чистого золота.

Это — хищение у государства в особо крупных размерах, за которое — надо не просто расстреливать…

На кол голой жоппой сажать!

— …Последнее что я про него слышал — он ищет работу.

В моём «позлезнинии», про товарища Томаса или иначе — Якова Самуиловича Рейха, сказано: «пропал за границей».

Так, оказывается — он напоследок успел в Москве побывать!

Не иначе, как в ожидании следующего «транша». А когда не обломилось — решил «пропасть».

Прищуриваюсь и многозначительно:

— Или, ищет способ свалить из Москвы «за бугор»?

Лейман внимательно посмотрел на меня и в глазах его вспыхнуло озарение:

— «Свалить» он может только в Германию, конкретно в Берлин — там у него имеются конспиративные квартиры и нужные связи. И я знаю — через кого, нам его можно там найти.

Он сказал «нам» …

Ликование в душе:

«КЛЮНУЛО!!!».

Вслух:

— И это надо делать как можно быстрее. Прежде чем до товарища Томаса дойдёт весть об смерти этой «пятёрки».

Тот заполошно засуетился:

— И ты опять — прав! Заляжет же на «дно», сцука!

Вдруг, светлое лицо моего подельника омрачила унылая тень:

— Мне нет хода в Берлин… Сам понимаешь…

Ещё раз оглядев его с ног до головы, заострив внимание на лице, вопрошаю:

— Почему? Изменим тебе внешность, попросим у товарища Иванова «чистые» документы.

С досадой хлопнув ладонью об колено:

— Товарищ Иванов стал сущим бюрократом! Он, сперва даст запрос в Москву…

Соглашаюсь, добавив негативчика:

— С учётом того, что Советское посольство буквально вчера подверглось вандальскому разгрому белоэмигрантами — на это уйдёт не менее недели, а то и месяца. Может даже — пара месяцев.

Того, эта новость буквально сразила наповал и схватившись за голову:

— Да, ты что?!

— А я, что? Своими глазами видел, сам едва спасся — буквально вырвавшись из лап молодчиков генерала Кутепова!

Вкратце, но несколько приукрашивая и нагоняя жути, рассказал всю историю. Естественно, умалчивая про свою роль в ней.

* * *

Товарищ Лейман, совсем было пал духом и опустив руки, растеряно спросил:

— Что делать?

Беру инициативу в свои руки:

— Начиная играть в незнакомую «стратегию», первым делом изучи и используй местные ресурсы… Ты проводил обыск у этого гомосека?

— Конечно! А чем я по-твоему здесь почти трое суток занимался?

«Трое суток?! То-то, тот «жмур» в спальне уже слегка пованивал…».

— И что нашёл? Не может такого быть, чтоб этот гнусный тип не приготовил для себя полный комплект документов… На всякий случай.

— Всё что нашёл — в этом чемодане.

Действительно, по полу раскиданы бумаги, а в углу стоит уже знакомый чемоданчик из отличной кожи.

Озадаченно-озабоченно:

— Вот что, Давид… Ты бы — здесь и в других комнатах прибрался. Не горничную же звать, в самом деле! А то по виду этого грандиозного шмона, полиция сразу решит, что здесь было — не убийство из ревности и последующие самоубийство в порыве раскаяния, а преднамеренное убийство с целью грабежа. Зачем облегчать задачу криминалистам? Займись, а я пока изучу то, что ты там надыбал… Хорошо?

— Хорошо…

Удивительно, но он послушался!

— Все документы, все бумаги мне на стол! Понял?

— Понял, понял.

Впрочем, ничего удивительного. Взрослый человек, если он достаточно умный конечно и, знаком хотя бы с основами психологии — всегда переиграет ребёнка. А кто такой двадцатишестилетний Давид Лейман, в сравнении со мной? Имеющим «общий стаж», как бы уже не в восемьдесят годков?

Да, сущий сопляк!

* * *

Гомосятского белья в чемодане уже не было — оно Давиду было ни к чему, а сам сей предмет путешествий — он явно собирался прихватить с собой.

Так, так, так… Что тут у нас?

Естественно — деньги, всяческие мужские аксессуары типа бритвенного станка, подтяжки для брюк, нескольких пар носков, подтяжки для носков… Личный архив — письма, счета… Андре Айвен, оказывается — из семьи ещё дореволюционных эмигрантов. То-то произношение у него хромает…

Хромало!

«…Они все путают и имя и названия

И ты бы «Ваня», у них выл «в ванне я»».

Эх! Лучше Владимира Семёновича никто не скажет.

В принципе, ничего интересного или полезного я не нашёл. Даже бывших в прошлый раз денег в чемодане не было — должно быть их прикарманил мой новый-старый напарник.

Тем временем, Давид собирал по всей комнате разлетевшиеся бумаги и складывал их на стол. Несколько из них меня заинтересовали.

Так, так, так…

По ходу, товарищ Отто собирал компромат на сотрудников посольства с целью их шантажа.

Задумался… Воспользоваться самому?

Решил не заморачиваться этим делом и предоставить его французской полиции. Поэтому, незаметно засунул компромат под скатерть.

Ух, ты!

По ходу, наш покойничек собирал компромат на своё вышестоящее начальство — товарищей Трилиссера и Ягоду… Ничего, впрочем серьёзного. Так — галимая бытовуха и моральное разложение.

Но пригодится до кучи!

Скосив глаза — не видит ли «напарник», незаметно ныкаю за пазухой.

Однако, ничего похожего на документы удостоверяющих личность не было!

«Да, не может того быть… Покойник конечно был дурак, но не настолько же! По крайней мере водить за нос и доить ИНО ОГПУ — ума у него хватало».

Внимательно осматриваю гостиную.

Так, где они?

«Хочешь, чтоб не нашли — положи на самое видное место».

На самом «видном» месте стоя громоздкий старинный граммофон с коллекцией пластинок на специальной тумбочке. Судя по некоторым признакам, Давид искал под ним, под тумбочкой, среди пластинок…

А в самой трубе?

Дождавшись, когда он уйдёт прибираться в спальню, залез рукой…

«Эврика!».

«Нашёл», стало быть — в переводе с древнегреческого.

Один за другим извлёк из раструба граммофонной трубы два свёртка.

В первом оказалась твёрдая валюта — американские доллары и английские фунты стерлингов…

Достаточно внушительная сумма!

Не пересчитывая, сунул их в карман: подельнику достаточно будет и «деревянных» французских франков из чемодана покойника. Половину «деревянных», ему придётся возвратить туда, так же как и гомосятской направленности нижнее бельё.

Документами же занялся плотную и, когда Лейман вышел из спальни, обрадовал его:

— Давид! Теперь, ты теперь у нас — турецко-поданный армянин!

Рисунок 12. Нансенский паспорт беженца.

У того, аж глаз захлопал:

— Почему именно «армянин», да вдобавок ещё и «турецко-поданный»?

Задумчиво-озабоченно:

— Конечно, можно было пробовать сделать тебя финном, прибалтом или ещё каким-нибудь «шведом»…, — печально-удручёно качая головой, — но твой нехарактерный для северных народов шнобель никуда не денешь. А вот для армянина — в самый раз!

Здесь были документы многих европейский стран — кроме великих держав, конечно — чьи заграничные паспорта были куда как добротней и, главное — имели фотографию с печатью. Этот же, так называемый «нансенский паспорт» — выдающийся после Первой мировой войны беженцам и прочим перемещённым лица.

— Так что ты теперь армянин — бежавший из Османской империи в 1915 году от резни и теперь постоянно проживающий в Германии. Что-нибудь по-турецки или по-армянски бельмекаешь?

— Нет, ни слова.

— Тогда называйся армянским евреем турецкого происхождения — такие тоже встречаются… Наверное.

Морщу лоб:

— Конечно, всё одно — придётся кое-что подтереть-исправить. Но это уже на моей квартире, — раскладываю всё по карманам, — теперь же давай думать, как отсюда выбираться.

Как и бывшие в тайнике деньги, остальные документы, в том числе с пяток паспортов граждан Швейцарии, — я самым бессовестным образом присвоил, не поставив в известность «Большого босса».

* * *

Возникает вопрос: а не опасно ли пользоваться найдёнными ксивами?

Вдруг, они фальшивые?

Насколько мне известно, полностью поддельными документами советские спецслужбы — практически никогда не пользовались, ибо было несколько каналов получения подлинных.

Приехавший в СССР на ПМЖ иностранный коммунист передавал свой паспорт советским товарищам — это был самый простой способ раздобыть документы для нелегала. Самый простой, но не самый надёжный способ: нового владельца могут заподозрив — проверить опознанием по месту бывшего жительства. К тому же, в нужном количестве иностранцы в страну победившего пролетариата не переезжали…

Почему то!

Более надёжно, было получение настоящих документов «на местах» с помощью подкупа чиновников. Так например, один такой под псевдонимом «Сапожник», аж до самого 1942 года снабжал Коминтерн особенно ценившимися паспортами Швейцарии, позволявшими их владельцам путешествовать по странам Западной Европы без визы. И брал вроде сравнительно недорого — всего сто швейцарских франков за один экземпляр.

Владельцем, имевших такое происхождение швейцарских паспортов, видать я и, стал.

Глядишь, да пригодятся на что-нибудь!

* * *

Как выбраться, думали не особо долго, особенно я.

Перебравшись через крышу в свою квартиру, через фойе провёл в неё Давида, а затем — заперев изнутри жилище Анри Айвена, проделал это ещё раз. После чего, ровно в четыре часа утра организовав небольшой — но дюже дымный пожарчик на первом этаже. Выждав сколько надо, воспользовавшись возникшей суматохой, вместе с толпой объятых лютой паникой постояльцев, громче всех крича: «Feu! Feu!», мы смогли незаметно выскочить на улицу.

Добрались ко мне на квартиру, уже практически утром.

Сперва съездил к Прасолову и забрав у него оба железнодорожных билета, дав ему денег и особо ничего не объясняя: «Так надо, Александр Александрович!», — приказал добираться до Гамбурга в гордом одиночестве.

Сам же наскоро «подретушировал» Давида Леймана, «подтёр» ему год рождения — ибо нам достался паспорт какого-то шестидесятилетнего старика.

Где-то с полчаса свободного времени оставалось, которые я убил на обучение новоявленного «армянина» правильно выговаривать слово «ара» и, втыкать его через слово — к месту и не к месту…

Ну, всё — пора на вокзал!

* * *

Сперва хорошенько выспавшись в двухместном купе, всю дорогу читал купленные в последний момент на вокзале в Париже газеты — конечно, по большей частью русскоязычные. Но и «Юманите» прихватил и, даже «Фигаро» — которые мне переводил с французского Давид. Не только свежие, но и недельной давности.

Тот, то и дело хватался за свою кучерявую головёшку:

— Да, что такое на них нашло, ара?!

И матерился матерным матом.

Я, каждый раз шипел:

— Давид! Не так громко по-русски! Ты же у нас — армянский еврей турецкого происхождения, не забывай. И ты, по определению не можешь знать такие слова. Неужели, на своём иврите не можешь выразиться?

— У нас — «таких» слов нет, ара… Мать, перемать… Да, что на них всех нашло?!

— Буржуи, что с них взять?

— Золн дайнэ байнэр зих брахн азай офт, ви ди асарэс хадибрэс!

— Чего?

— «Чтоб их кости ломались так часто — как нарушаются Десять заповедей», ара!

— Ты чё злой такой, Давид?!

Во французской прессе — сенсация за сенсацией!

Торгпредство при Советском посольстве, почитай разгромлено. К счастью, вопреки ожидаемому — пострадавших на удивление мало. Убито трое сотрудников — в том числе и товарищ Иванов, ранено свыше пятнадцати. Полицией задержано около сотни человек: как нападавших — так и «оборонявшихся». Кроме того, имеются неподтвержденные пока официально слухи, что агентами французской контразведки — найдены очень(!) интересные документы, касаемые замыслов Коминтерна.

До сих пор жуются-обсасываются подробности убийства агентами ГПУ шестерых отступников-перебежчиков, с каждым номером обрастая всё более и более жуткими подробностями.

Целые полосы, нередко целые газетные страницы посвящены «Дневникам Златы Лилиной», Запискам агента Коммунистического интернационала «Из царства ночи» и «Плану генерала Гофмана», не говоря уже про далеко идущие планы украинских национал-большевиков.

Мда… Газетчики на мне неплохо заработали — как бы, не сгореть от жгучей зависти!

В связи с обнародованием счётов некоторых коммунистических вождей в швейцарских банках (якобы только лишь у одного Дзержинского, там хранится порядка восьмидесяти миллионов) буржуазная пресса задаёт такой очень интересный и справедливый вопрос: если, ещё с дореволюционных времён, Россия задолжала французским вкладчикам огромные деньги — почему бы не надавить на власти Швейцарии, для их конфискации?

В печатных СМИ — плотный наезд на Французскую коммунистическую партию. Продажные буржуазные писаки обзывают её «наймитом Коминтерна», орудием национального порабощения шайкой интернациональных авантюристов-бандитов из Москвы, требуют запретить и изгнать коммунистов из Парламента. Своим «красным» припомнили все грехи — особенно недавние выступления против подавления французскими войсками национально-освободительных движений в Рифской области, в Марокко и в Сирии.

В главном печатном органе ФКП — газете «Юманите», самая настоящая паника.

Партию покидают интеллектуалы — дающие финансовые влияния сравнимые с коминтерновскими: Андре Бретон, Луи Арагон, Жордж Политцер и, прочие… Даже рабочие, массово переходили обратно в левое крыло Французской секции «Рабочего интернационала» (СФИО) — откуда и, произошла местная компартия.

В «реальной» истории, если моё «послезнание» не врёт, так или примерно так — произошло в феврале 1927 году, когда полиция нанесла решающий удар по обнаглевшей советской (на самом деле коминтерновской) разведке во Франции — в открытую обзавёдшуюся, даже собственной мощной радиостанцией.

Тоже — кем-то явно организованная и тщательно спланированная акция…

Но в этот раз, «режиссёром» был я!

* * *

Время в дороге прошло отнюдь не скучно и в высшей степени полезно.

Хотя после Минска, отведав моих «грибочков» — мой попутчик был в «глухой завязке» насчёт выпить, мне удалось разговорить его и вытянуть кое-какие сведения.

Я так восхищался Генрихом Ягодой, что тот не сдержавшись:

— Да «шестёрка» твой Ягодка!

— С чего бы это он был моим?! И на кого же он «шестерит», если не секрет?

— Какие могут быть секреты между своими? — но на всякий случай шёпотом, — Ягодка ходит под Авелем Енукидзе… Знаешь, такого?

Знать-то этого мутного типа по прозвищу «Золотая рыбка» — я знаю, но не могу понять какую должность в системе власти занимает этот педофил, чьё имя и деяния из «Дневников Златы Лилиной» — так и мелькают на страницах западной прессы. Скорее всего, это «многостаночник»: член президиума ЦКК, Член ЦК ВКП(б), Член Центральной контрольной комиссии ВКП(б), Председатель Комиссии по контролю за повседневной деятельностью Академии наук, Председатель Правительственной комиссии по руководству Большим и Художественными театрами…

Наконец — крёстный отец.

Нет, не мафии!

Крёстный отец супруги Сталина — Надежды Аллилуевой, что ещё хуже.

Ну и естественно — жертва заслуженных репрессий и незаконных реабилитаций, тут уж как водится.

— Да, откуда нам, дуракам… А под кем этот Авель «ходит»? Под Сталиным?

Давид, слегка презрительно:

— А кто такой Сталин?

Морщу лоб:

— Если не изменяет память — Генеральный секретарь…

— Вот именно, что «секрётарь»!

Мне стало обидно за лучшего друга всех советских ботаников и, я:

— А кто такой твой Авель?!

— «Кто такой Авель Енукидзе», спрашиваешь? — Лейман закатил глаза к потолку двухместного купе и восхищённо завыл, — ооо…! Это… БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК!!!

Здесь ещё раз подтвердилось, что каждый представляет власть со своей собственной «колокольни». Если словам Леймана верить, Авель Енукидзе — самый главный в Кремле. «Золотая рыбка», исполнял среди «кремлёвских» те же функции, что и Ягодка среди «гэбни» — был всемогущим завхозом, то есть. В эпоху тотального дефицита, это действительно — непреодолимая сила…

До поры до времени, непреодолимая!

До той поры — когда всё будет решать не «блат», а «кадры».

По словам мнимого армянина, Енукидзе мог достать для кремлёвских «небожителей» абсолютно всё: от деликатесов из-за границы на стол — до девочек из Большого театра в постель.

Словами Давида, Авель мог организовать всё что угодно: от банкета в честь какого-нибудь торжественного случая — до государственного переворота… Ибо, оказывается вовсе не Сталин ему был лучшим другом — как про то «наши» историки пишут, а Комендант Кремля Рудольф Петерсон — обеспечивавший безопасность правительственных учреждений.

«Ну ни фига себе расклад, — только диву даюсь, — или, он всё изрядно преувеличивает — или всё гораздо хуже, чем я даже предполагал».

— Ну, а ты под кем «ходишь», Давид? Под «Ягодкой» или под «Золотой рыбкой»?

Однако, тот — поняв что и, так сболтнул много чего лишнего — заткнул «фонтан», лишь презрительно усмехнувшись на оба моих предположения.

«Однако, несмотря на всё своё «послезнание», — сделал вывод, — я об многом даже не догадываюсь».

* * *

Когда перед пересечением границы в вагон зашли французские таможенники и попросили предъявить к досмотру вещи и документы для проверки, я вскинул кулак в коммунистическом приветствии и, по-идиотски лыбясь — выкрикнул выученную фразу…:

— Vive l'amitié franco-soviétique, vive Albert Tran!

Что в переводе на русский означало: «Да здравствует советско-французская дружба, да здравствует Альбер Тран (Генсек ФКП)»!

…Пассажиры вагона от меня шарахнулись как от в дерьме перепачканного, а какая-то излишне впечатлительная мадам хлопнулась в обморок. За такое хулиганство, я тут же получил от жабоеда в форме — со стороны незаметный, но сильный удар под дых и получасовой шмон.

При этом, на сидевшего в углу «турецкоподанного армянина» с надменно поджатыми губами, с шляпной картонкой в руках, таможенники почти не обратили внимание — лишь мельком глянули в его липовую «нансенскую» ксиву.

На немецкой стороне, достаточно было вскинув кулак — выкрикнуть с фанатичным блеском в глазах…:

— ФРОНТ В РОТ, КАМРАДЫ!!!

…Чтоб донельзя вежливые немецкие работники таможни, меня мурыжили с час — чуть ли не с «мелкоскопом» изучив мою «краснокожую паспортину», перешмонав все вещи в чемодане и саквояжнике, ощупав каждый шов одежды — даже на кальсонах… Осталось лишь судьбу благодарить, что не заставив снять оные — не потребовали нагнуться и предъявить к осмотру задний проход.

Хотя, такое желание на их лицах было явно написано.

Зато опять же, на насупленного Давида, с картонной коробкой в руках — ноль внимания и фунт презрения к его «липе».

В общем и целом, до Берлина добрались благополучно.

Глава 8. «Техасская рулетка».

Приехав в столицу будущего Третьего Рейха, первым делом не теряя времени поехали с Давидом Лейманом в центр и погуляв с часок-два по одной из «штрассе», наконец встретили лысеющего человека в очках и с донельзя умным лицом.

Как позже выяснилось, это был Александр Лазаревич Абрамов (Абрамов-Миров) — сотрудник Исполкома Коминтерна (ИККИ) в Берлине, курирующий в Веймарской Республике и всей Центральной Европе деятельность спецлужбы этой организации — Отдела Международных Связей Исполкома Коминтерна (ОМС ИККИ)20. Тот возвращался домой со службы и, был несказанно «рад» «случайно» встретить старого знакомого и, не менее рад был познакомиться со мной — представившимся как «товарищ Мюллер».

Дружеские объятия, крепкие рукопожатия, недолгая беседа и, вот мы с Давидом оказались в его достаточно шикарно обставленной квартире. Мда…

В очередной раз удивляюсь — умеют же жить борцы за всемирное счастье народов!

Как только мы убедились в отсутствии прислуги или других посторонних — разговор тут же стал менее «дружелюбным», а вечер — не таким уж и «томным» для главы ОМС Коминтерна в Германии и всей Центральной Европе.

Давид, сперва более-менее спокойно, спрашивает:

— Где Томас?

Тот, сперва улыбнувшись:

— «Томас»? Да, кто его знает. Он ныне мне не подотчётен.

Я, играя роль «доброго следователя», честно предупредил товарища коминтерновца:

— Вам, лучше не злить его…

Но, тот не внял и, после пары хороших оплеух — вскоре оказался в том же «положении», что и парижский резидент ИНО ОГПУ (вечная ему память!): голым, связанным в позе из «Камасутре» — в простонародье более известном, как стойка «раком» и, с занесённым над задницей «самотыком».

Осталось только порадоваться собственной предусмотрительности:

— Я ж говорил — пригодится эта «херовина»… Как в воду глядел!

Однако, в отличии от товарища Отто — товарищу Абрамову было что сказать товарищу Лейману и, дико скосив выпученный глаз на свой «тыл», он тут же панически заверещал:

— Он здесь, он в Берлине!

Хлопнув этой резиновой «хернёй» (напоминающей скорее полицейскую дубинку для разгона демонстраций — чем человеческо-мужской половой орган) по начинающему лысеть лбу «собеседника», Давид деловито интересуется:

— Где он? Адрес?

— Не знаю…, — услышав злобное рычание и ощутив прикосновение к своему «шоколадному глазу», поспешил добавить, — я скажу, где его можно найти в это время!

Послышалось плохо запоминающееся название какого-то центрового берлинского ресторана.

Давид развязал руки, а я сунул в них блокнот и карандаш:

— Пиши записку, чтоб срочно приехал сюда. Мол, Москва даёт новое назначение… В Швейцарию! Ферштейн зи, падла? Шнель!

Заставив пленника подробно описать приметы Якова Самуиловича Рейха, мой напарник:

— Покарауль его, Серафим! А я съезжу, привезу эту гниду.

— Хорошая идея, напарник — один ты вызовешь меньше подозрений у товарища Томаса.

* * *

Пока туда-сюда, взялся обследовать территорию на наличие каких-нибудь полезных в хозяйстве ништяков. Ничего стоящего не нашёл — сравнительно немного денег в ящиках письменного стола, немного документов на русском и немецком и, довольно приличная коллекция холодного и огнестрельного оружия — по большей части пистолетов.

Рисунок 13. «Дамский» пистолет «Bayard» 1908 образца 1910 года под патрон 7.65х17 mm Browning.

Мимо сабель и кинжалов прошёл равнодушно, хотя среди них были и довольно богато украшенные, а вот на короткостволе ненадолго задержался… Никогда не нравившийся мне «Маузер» — мечта комиссара, убойный «Кольт», зачётные машинки — «Браунинг», «Люгер-Парабеллум» и, ещё какие-то непонятно-неизвестные системы автоматических пистолетов.

«ORTGIES& CO. ERFURT ORTGIES PATENT», «O.W.A.», «OYEZ»…

Что это за оружейные фирмы?

Револьверы: британский «Веблей-Скотт», какая-то неведомая мне хрень с логотипом производителя «Орбеа Эрманос», и наш родной «Наган» в «эксклюзивном» исполнении с золотым двуглавым орлом на рукоятке… Видать, наградное оружие.

Нашёл и патрончики к оружию.

Тоже как говорится, от многообразия — просто глаза разбегаются!

Оп… А вот и, что-то до боли знакомое.

«BAYARD» — написано на рукоятки по-детски игрушечного пистолетика.

Верчу-кручу его в руках:

— Так это из такого, Фокс застрелил неверную жену инженера Груздева? Класс…

Всё это время Александр Лазаревич Абрамов, сидя голым и связанным в кресле за своим же письменным столом, за мной внимательно наблюдал и, сперва попросил пить. Я, не развязывая руки, напоил его водой из стакана и, не успев подумать:

«А сцать попросится — писюк ему придётся направить и поддержать»?

Как тот, сбив с мысли напрямки спросил:

— Товарищ Мюллер! Вам нужны деньги?

Умный человек судя по всему и прекрасно понимает — что уже не жилец на этом свете, поэтому будет пытаться меня подкупить. Ну, что ж… Поиграем в эту игру — чисто чтоб убить время.

Усаживаясь напротив него и красноречиво смотря прямо в глаза, ответил по-одесски:

— Лучше спросите у меня, кому они не нужны?

— Я могу дать Вам их, если Вы меня отпустите.

Я, издевательски-недоумённо:

— Неужели, Вам так хочется жить?

— А Вам разве не хочется жить? — тоже, по-одесски ответил тот, — причём жить богато, ни в чём не нуждаясь и позволяя себе того, что сейчас позволить не можете?

— «Жить — хорошо, а хорошо жить — ещё лучше», — философски спокойно замечаю, -согласен: всё продаётся, всё покупается… Но тем не менее, не всё можно купить за деньги!

Красноречиво помолчав и, заметив упавший дух, подбадривающе киваю:

— Но то, что нельзя купить за деньги — можно купить за большие деньги.

Товарищ Абрамов, с заметным усилием задушив в свою очередь душившую его внутреннею «жабу»:

— Там в стене сейф, который Вы не нашли. Я скажу код — возьмите все деньги, что там лежат — два миллиона марок…

Как будто не слышу, а он с отчаянием перечисляет:

— Фунты… Доллары… Золотые николаевские червонцы…

После упоминания про империалы, отрицающе машу головой, а он чуть не рыдая:

— Почему? Ведь это — большие деньги!

— Но не всё можно купить, даже за большие деньги. Например — жизнь.

Играя как кошка с мышкой, после достаточно продолжительной паузы:

— А вот за ОЧЕНЬ(!!!) большие деньги… Ну…?

Что, интересно предложит?

С того пот градом, трясётся как при лихорадке Эбола:

— Что Вы, товарищ Мюллер, знаете о миллионере Второве?

Поморщив лоб с минутку, вопрошаю с крайне заинтересованном видом:

— …«Миллионер Второв»? Это который, при царском режиме? А что я про него обязан знать, по-вашему?

Рисунок 14. Второв Н.А.

Как и положено прожженному до появления окалины «заклёпочнику», я знал про этого человека лишь то, что — он построил в Подмосковье первый в России завод по производству легированной стали, известный и «досель» под брэндом «Электросталь». Поздновато, правда, хватился «пить боржоми»: в 1916 году — когда таким как он, надо было уже не строить…

Строить подобные предприятия надо было лет на двадцать раньше!

…А бежать из России изо всех ног.

И тем не менее, товарищу миллионеру — респект и уважуха от забывших даже его имя потомков: давший первую плавку уже после Октября, в 20-е годы — завод единственным в СССР выпускал нержавеющую, магнитную и шарикоподшипниковую сталь и, у меня — на него уже есть вполне определённые виды.

Несколько презрительный взгляд полуголого связанного человека, и:

— Николай Александрович Второв был богатейшим человеком Российской Империи!

Я, изрядно обескуражен:

— Вот, как? А разве, не Николай Второй — Царь, Император, Самодержец Всероссийский и прочая, прочая, прочая…?

Второй тайно-презрительный взгляд, и:

— Это несравнимо! Второв был богатейшим частным предпринимателем России, добившийся огромного состояния собственным умом…

Перебивая, прищуриваюсь как стрелок перед расстрельной стенкой — целясь в привязанного к столбу приговорённого:

— А разве согласно Маркса, Энгельса, Каутского и Троцкого с Лениным — «огромные состояния» создаются не беспощадной эксплуатацией трудящихся? А ваш отец — московский купец, тоже нажил своё состояние «своим умом»? Или, всё-таки эксплуатировал угнетённый народ?

Товарищ Абрамов тотчас заткнулся и обиженно надулся.

Я же, чисто из любопытства, продолжил тему:

— Императора расстреляли — и правильно сделали, а как же вашего «богатейшего» предпринимателя? Тоже «шлёпнули», сперва экспроприировав «собственным умом нажитое» — или, он успел вместе с «огромным состоянием» свалить «за бугор»?

Тот, спохватившись, что обижаться и дуться — не самый лучший стиль поведения в его положении, охотно продолжил:

— Нет, его вовсе не расстреляли и, он отнюдь не сбежал после Октябрьского переворота за границу… Весной восемнадцатого года, Второв погиб при загадочных обстоятельствах в собственном московском особняке.

Иронически хмыкаю:

— «Загадочные обстоятельства»? Бродящая по Европе тень Маркса подкралась к нему спящему и пшикнула «Новичком» в труселя… Хм, гкхм… Накапала ипритом в ухо?

— Вовсе нет. Насколько мне известно, какой-то молодой человек — назвавшийся якобы побочным сыном, пробрался к нему в кабинет и застрелил его, затем — застрелившись сам…

Подумав, я вынужден был согласиться:

— Действительно, для эпохи — когда убивали за ношенные штаны, за хлебную пайку или вовсе за просто так, это убийство — произошло при очень(!) загадочных обстоятельствах.

Абрамов, спросил:

— Вы, те времена — хорошо помните? Период Военного коммунизма?

— Достаточного хорошо.

— Помните тогдашнее отношение Советской Власти к буржуазии?

Конечно же, я не застал те «славные» времена — они прошли ещё до моего появления в этом мире… Но воотчию видя отношение к нэпманам в годы относительно «либерального» НЭПа, даже никакого воображения не надо — чтоб представить, что творилось при Военном коммунизме, в разгар Гражданской войны.

— Как не помнить…, — отвечаю, — а, что?

— А то, что ещё более загадочным является то, что на похоронах Николая Александровича Второва — присутствовала почти вся большевицкая верхушка, кроме разве что Ленина и Троцкого. А рабочие несли венок с надписью: «Лучшему организатору промышленности».

Это была действительно новость и, я только ахнул не сдержавшись:

— Да, Вы что?!

* * *

Поахав да поохав, я:

— Всё это мне было интересно, просто до чёртиков… Однако, давайте вернёмся к теме нашего с Вами разговора, товарищ Абрамов. Кажется, Вы хотели купить у меня собственную жизнь… Или, это не так?

Про себя же, лениво-равнодушно подумал:

«Сейчас последует талантливо, но впопыхав придуманный рассказ о кладе миллионера Второва, спрятанном в его особняке. Сам он его добыть не может, якобы по причине нахождения там в данный момент, к примеру — американского посольства21… Но у него есть хитромудрый план с многоходовочкой. Что только люди не придумают, чтобы спасти свою задницу».

И здесь я попал пальцем прямо в небо!

Словами главы разведки Коминтерна в странах Центральной Европы — в 1912 году, по плану крупнейших сановников страны и с одобрения самого Императора — группой российских промышленников был создан некий «Фонд индустриализации России». Цель фонда — выкуп у иностранных владельцев государственных и частных долговых обязательств, предприятий российской промышленности, банковского и страхового сектор.

Деньги фонда разместили в евиболее безопасном месте тогдашнего финансового мира — в одном из швейцарских банков.

Однако, осуществить эти планы — сперва помешала начавшаяся Первая мировая война, затем их слила в канализацию Февральская революция.

После Октября, Николай Александрович Второв вроде бы, не против был сотрудничать с большевиками и передать им права распоряжаться «фондом» (при каких-то — вполне определённых условиях, конечно), но…

Но, как нам уже известно — он был убит «при загадочных обстоятельствах».

История вполне правдоподобная и готовность Второва сотрудничать с большевиками — отнюдь не удивляет и не звучит более дико, чем например поступок Военного атташе в Париже генерала Игнатьева — перешедшего на сторону большевиков вместе с резидентурой и, передавшего им счета на 300 миллионов франков.

Вот только при чём здесь я?

С нескрываемым раздражением:

— Вы мне предлагаете, объявить себя ещё одним «побочным» сыном самого богатого человека царской России, что ли? Поехать в Швейцарию и предъявить свои права на «Фонд индустриализации России»?

Отрицающе машет головой:

— Нет, даже у Дзержинского не удалось подобраться к депозитам «Фонда» во время его поездки в Швейцарию осенью 1918-го года. Но я знаю человека, которому Второв передал доверенность на управление активами.

— И кто же это?

— Сперва гарантии на то, что я останусь жив.

Как-то незаметно для нас обоих, мы с товарищем Абрамовым перешли на «ты»:

— Сперва гарантии, что ты не брешешь — спасая свою шкуру. …Ну?!

Молчит.

Я, ухмыляясь:

— Когда вернётся Давид Лейман, ты нам без всяких «гарантий» — всё расскажешь и всех поимённо назовёшь… Ты уж поверь мне, товарищ Абрамов!

И нагоняя жути, рассекал ему про «случай» произошедший в Париже с товарищем Отто с, естественно, с «небольшими» преувеличениями довольно «пикантных» подробностей в сторону откровенной чернухи.

Тот, облизнув губы, попросил ещё воды…

С самой благожелательной улыбкой, я ему отказал:

— Настоятельно не рекомендую в вашем положении есть или пить, Александр Лазарьевич! Если не доводилось наблюдать, подскажу: после смерти (не говоря уже о пытках) гладкие мышцы расслабляются и человек «ходит под себя». Вам же не безразлично, как будет выглядеть ваш труп, товарищ Абрамов?

Того, аж в жар-пот кинуло и, он торопливо затараторил:

— Хорошо, я скажу через кого можно добраться до депозитов Второва! Но полагаюсь на вашу порядочность…

Резко перебиваю:

— Сразу предупреждаю: это ты — зря! И как разведчик — сам должен прекрасно это понимать. Говори мне имя, а я подумаю и возможно… В любом случае — шанс уцелеть у тебя есть, хотя и самый минимальный. Итак, я жду?

Ещё раз облизнув губы, он ухватился за «соломинку»:

— Борис Бажанов.

Признаюсь, я тут же изрядно окуел:

— «Борис Бажанов»?!

Неправильно поняв моё замешательство, тот с готовностью подсказал:

— Это — личный секретарь Сталина… Сталин — это Генеральный секретарь ВКП(б).

Я, в дичайшей непонятке:

— Как, каким образом?!

— Обстоятельства поручительства именно Бажанову так же загадочны — как и смерть миллионера Второва. Сталин же, узнал имя распорядителя «Фонда» от Дзержинского — ездящего в Швейцарию на переговоры в конце восемнадцатого года, как я уже говорил.

Да, это — галимый «развод»!

С выражением высочайшего недоверия, на него глядя:

— А у Вас откуда такие «разведсведения»? Через «сарафанное радио»?

— Мне рассказал об этом Григорий Каннер… Ещё один личный секретарь Сталина.

Так, так, так…

Знакомые все лица. Вспомнилось из мемуаров самого Бориса Бажанова:

«Постоянно работают в Секретариате три помощника Сталина: я, Товстуха и Каннер. Бажанов — личный секретарь Сталина по Политбюро, Товстуха — секретарь по полутемным делам, Гриша Каннер — по темным…».

Хорошо, пока брешет складно.

— Он, эту занятную историю слышал лично от Бажанова?

— Нет, случайно подслушал разговор между Сталиным, Дзержинским и Бажановым…

Ладно, сделаем вид — что верим в такую «сказочную» версию. Тогда, ещё вопрос:

— А кто ты такой Григорию Каннеру, чтоб тот поведал тебе сию государственную тайну? Брат? Сват? Или любимый супруг?

У товарища Абрамова забегали глазки:

— Он рассчитывает сам… Ну, сами понимаете! Но я объяснил ему, что без самого распорядителя «Фонда» ничего не выйдет и, предложил выкрасть Бажанова и вывезти в Швейцарию.

— А он что?

— Каннер сказал, что ничего хорошего не получится. Что Борис — фанатично преданный Сталину и Коммунистической партии большевик. Что он скорее язык себе откусит, чем…

Я не смог больше сдержаться и прямо-таки — жеребцом стоялым заржал-расхохотался ему прямо в лицо:

— БУГАГАГА!!!

Это, перебежчик и диссидент Борис Бажанов, то — «фанатично преданный Сталину и Коммунистической партии большевик»?!

— БУГАГАГА!!!

— …Что он если и окажется на Западе, то только ПО ЛИЧНОМУ ПРИКАЗУ(!!!) Сталина и Дзержинского.

И тут меня как быка — кувалдой в лоб: не сидел бы кресле — упал бы задрав все четыре «копыта»:

— ЧТО?!

— Я сказал, что…

Ладонь вперёд:

— Всё, заткнись! Я буду думу думать.

* * *

В голове с громким щелчком щёлкнула какая-то извилина и, всё выстроилось в стройную логическую цепочку — уже произошедших событий и, событий — которым ещё предстоит случиться в «реальной» истории: Фонд индустриализации — «странная» смерть Второва — взятие Сталиным личной власти в СССР в 1927 году — объявление курса на индустриализацию — «странный» побег Бажанова на Запад сразу после принятия этого решения — начало индустриализации…

…Вторая мировая война?!

Во время «перестройки и гласности» — читал-почитывал всякую-разную диссидентско-антисоветскую литературу, в том числе и книгу Борис Бажанова «Воспоминания бывшего секретаря Сталина», было дело… Да и позже пару раз перечитывал: когда «там» — сам стал пописывать АИ и, уже «здесь» — когда сочинял чернуху под видом «Дневников Златы Лилиной».

В первые разы меня несколько смущало резкое несоответствие бажановских «Воспоминаний» прочей диссидентщине, а в последний раз я задал себе прямой вопрос:

— А чего это он вдруг? Вроде по «ГУЛАГам» не сидел за дезертирство как Солженицин, не подвергался преследованиям за убеждения, как Сахаревич с супругою и, материально-финансово — ни вы чём не нуждался, как прочие беглецы в «свободный мир»… Чего это вдруг, он на Советскую Власть взъелся и лично на товарища Сталина?

Рисунок 15. Кто Вы, мистер Бажанов?

Объяснения, что типа Бажанов внезапно прозрел, осудил все гнусности, творившиеся коммунистическим режимом и прочее тому подобное — из разряда тех же на дурачка рассчитанных баек, типа — что жена Сталина якобы застрелилась в знак протеста против насильственной коллективизации крестьян, осуществляемой супругом.

Три раза «хахаха»!

Среди определённой части публики с девственно чистыми мозгами и паралельно-прямыми извилинами, этот вариант прокатит — на счёт «раз» и на «ура». А думающий человек — по крайней мере засомневается в мотивах побега.

Так какие мотивы для побега — кроме вышеприведённых «сказочных», конечно, могут быть у личного секретаря Сталина?

Сперва, давайте вспомним кто это такой.

Личность этого человека выбивается из ряда не только диссидентов-перебежчиков-невозвращенцев, но и кремлёвской партноменклатуры.

Борис Бажанов, 1900-го года рождения — ровесник 20-го века и моего «нынешнего» тела, то есть. Вступив в компартию в 19-ом году, он уже через три года входит в чрезвычайно ограниченный (не более дюжины человек) круг лиц, принимающий ключевые решения и вершащих реальную политику страны.

В этом — в 1925 году, Бажанов — занимает должность личного секретаря (по современной мне терминологии — секретаря-референта) человека — метящего в Вожди.

Поднимите мне веки и покажите ещё одного землянина — который сбежал бы на пике подобной карьеры!

В пределах обитаемой части нашей Галактики, вы такое разумное существо не найдёте.

Угроза жизни?

Не канает, от слова «вообще»!

1927-ой год — это вам не 1937-ой и, даже ни разу — не 1934-ый. Ещё не было ни процесса «Весна» — когда стали массово расстреливать военных специалистов, на дела «Промпартии» — когда взялись геноцидить уже гражданских спецов.

Да и какое отношение имеет Бажанов к обоим группам? Он, относится к высшей политической элите страны, у него самые радужные перспективы карьерного роста. Таких тоже, пока не только не расстреливали — но даже не садили.

Даже злейшего, непримиримого врага Сталина — Троцкого, просто выслали из СССР, дав возможность вывезти архив и снабдив средствами — позволяющими тому довольно безбедно жить и путешествовать по всему миру, вплоть до далёкой Мексики — где из колючих кактусов, потомки ацтеков и конкистадоров гонят забористую текилу.

В своих «Воспоминаниях», Бажанов честно рассказывает о полном доверии к нему «кровавого тирана». Тот якобы, даже давал ему читать доносы Генриха Ягоды на самого себя любимого и, они вместе над ними и незадачливым гэбистом — не по-детски угорали.

Что ещё? Какие ещё причины для побега можно привести?

…Финансово-материальные? Бажанов недоедал и, был так по-совдеповски нищ, что не мог купить себе — ни «тачку», ни «дачку» с «харнитуром», ни даже синих американских штанов с американскою же «жвачкой».

Даже не смешно!

Развитая западная демократия не могла ему дать больше, чем недоразвитый сталинский социализм.

Возможно, некоторые скажут, типа — секретари у Сталина трудились как рабы на галере, не имея даже возможности съездить на отечественный курорт, не говоря уже про заграницу…

А вот и не угадали!

Бажанов, выбивался даже из ряда личных секретарей Вождя — подобных Поскребышеву, вынужденных приноравливаться к рабочему ритму своего шефа-трудоголика.

С 1925-го году, он неоднократно свободно выезжал в страны «дальнего зарубежья», а через год изменил род деятельности — перейдя в Наркомфин, сохранив в то же время свободный доступ к Сталину и к государственным секретам.

Воистину уникально!

Сам побег Бориса Бажанова выглядит не менее странно.

Имея возможность выехать в любую страну Западу на вполне законных основаниях (по крайней мере, обстоятельств этому препятствующих в его книге не приведено), он тем не менее выбирает нелегальный переход через советско-персидскую границу… Где его не только мог прирезать первый попавшийся на дороге бандит, контрабандист или запросто пристрелить какой-нибудь бдительный пограничник… Но ещё он, дитё городской европейской цивилизации — вполне мог банально сдохнуть от какой-нибудь тропическо-экзотической инфекции.

Не менее странно выглядит и то, что он сбежал не в одиночку — а в сопровождении чекиста!

Правда, у этого «чекиста» — родственника небезызвестного Якова Блюмкина, была весьма тёмная биография…

Уже рассказывал про него, да?

Но вполне возможно, что от того чекиста сопровождающего Бажанова в его тернистом пути в «свободный мир» — к тому времени осталась лишь его имя и запятнанная репутация, а на самом деле — это был совсем другой человек, вполне даже вероятно — не гражданин СССР.

Кто-то поспешить напомнить мне: а как же гнусный антисоветский пасквиль — написанный этим изменником пролетарского дела?

Отвечу: а чем же ещё по-вашему должен заниматься диссидент-невозвращенец, чтоб якобы иметь средства к существованию? Возле Эйфелевой башни с протянутой рукой стоять, или в нью-йоркском метро по карманам мелочь тырить?

Так что вполне вероятно, что «мемуары» Бажанова — это операция финансового прикрытия.

Кстати, ничего больше кроме этих «Воспоминаний» он не написал, что тоже — говорит о очень многом.

Да к тому же, если хорошенько разобраться — ничего там особо компрометирующего про Сталина нет. Обычный путь человека к власти, вполне соответствующий букве и духу времени. Про Черчилля и Рузвельта можно написать тоже самое, с учётом национального «колорита», конечно.

Знаю, скажите: ну, те то — демократы, а наш то — диктатор и тиран!

«Наш» тоже до поры до времени был вполне себе демократом. Возможно, для многих это станет откровением — но подобно этим двум, Сталина выбирали вполне демократически — тайным голосованием на партийных съездах.

Чем хуже съезда Консервативной партии Британии, или сходняка выборщиков в Штатах?

По крайней мере до 1934-го года, когда он проиграл Кирову и удержался в кресле Генсека, лишь благодаря тому, что Сергей Мирович по неясным для меня мотивам взял «самотвод». После этого Иосиф Виссарионович, уже никаких «случайностей» в своей политической карьере не допускал.

Вопросы возникают и про жизнь Бажанова на Западе, конкретнее в Париже. Почему ОГПУ, а затем НКВД СССР — не объявило на него сезон охоты, как на Троцкого? Или, как на белогвардейских генералов — руководителей РОВС?

Сам Борис упоминает лишь об одном покушении — когда некто неизвестный, кинулся на него с кинжалом…

Что-то, как-то несерьёзно для «кровавой гэбни», не находите?

В ликвидации украинского националиста Коновальца, напомню — было проявлено куда больше изобретательности и профессионализма. Его взорвали в парижском кафе, на глазах у всех коробкой шоколадных конфет «Рошен».

Так что, прожил этот человек долгую, спокойную и даже в чём-то — скучную на события жизнь и скончался своей смертью в полных 82 года.

Но даже, судьба бренных остатков этого человека — уникальна и неповторима!

Борис Бажанов был похоронен — не вместе с собратьями-эмигрантами на нищем парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, а на престижном Пер-Лашез, вместе с выдающимися людьми — учёными, политиками, литераторами, художниками, композиторами и актёрами…

За какие-такие заслуги, интересно?

За свой единственный «литературный шедевр», в котором он даже не смог как следует очернить Сталина?

Например, тоже выдвиженец Ягодки, автор опуса под названием «История сталинских преступлений» — чекист-перебежчик Александр Михайлович Орлов (Лейба Лейзерович Фельдбин), явно имеющий больше заслуг перед западной демократией, таких почестей не удостоился.

* * *

Связанный и полуголый Александр Лазаревич Абрамов (Абрамов-Миров), глядя на меня — истекал потом и страхом, а я продолжал «думу думати»…

Другой вопрос: а на какие извиняюсь — «шиши», Сталин провёл индустриализацию СССР?

Общепринято считать, что индустриализация была проведена за счёт грабежа крестьян, принудительно сгоняемых в колхозы. Мол отобрав у последних хлеб, устроив так называемый «голодомор», кровавый тиран продал его за границу и на вырученные деньги — купил оборудование, технологии и, оплачивал услуги заокеанских специалистов.

Одни историки, а за ними и читающие их труды обыватели за это Сталина — ругали-проклинали, другие — оправдывали его, его же словами «иначе нас сомнут», третьи…

Рисунок 16. Доля зерна в общем экспорте СССР.

За неимением другой (не то чтобы правдивой — правдоподобно выглядящей), я тоже был вынужден как попугай повторять эту версию.

Хоть и с оговоркой: не хлебом единым жив экспорт СССР!

Доля продажи зерна, не превышала тридцати семи процентов (в рублёвом эквиваленте) в 1924 году, снизилась до чуть более процента в «год великого перелома» (1929).

Всё правильно: с началом Великой депрессии, цена на Чикагской бирже упала с 68-ми, до восьми(!) долларов за тонну.

Как провести индустриализацию, за счёт отбираемого у крестьян — но столь дешёвого на мировых рынках зерна, если услуги лишь одного Роберта Кана обошлись стране в два с лишним миллиарда долларов?!

…Молчите?

Вот и я не знаю!

Так что коллективизация была проведена, не с целью добыть средства для индустриализации — а всего лишь дать дешёвые рабочие руки для строительства промышленных гигантов первых пятилеток и продовольствие для строителей.

А откуда взялись денежки?

Из какой-такой «тумбочки»?

Конечно кроме зерна, за границу продавали другие товары. В основном — так называемого «традиционного экспорта»: лён, пенька, пушнина, мёд, лес-кругляк, дёготь, нефтепродукты и так далее…

Но так было всегда, ещё со времён Царя Гороха!

Почему же тогда не было индустриализации?

Конечно же, историки способные соображать — а не переписывать друг у друга «фэнтазийщину» с добавлением «отсебятины», ищут ответа на этот вопрос.

Каких только версий мне не приходилось читать!

Вплоть до того, что Сталин был человеком Рокфеллера…

ХАХАХА!!!

Упс…

Однако — всё мимо и факт остаётся фактом: если предположить, что одно предприятие в среднем «вставало» Советскому Союзу в тонну золота — что явно заниженная расценка, то вся Индустриализация — обошлась примерно в десять тысяч тонн «презренного металла22».

Откуда столько золота в прошедшей через две революции(переворота) и две разрушительные войны стране — если в 1923 году, даже ста пятидесяти тонн золота не нашлось на погашение государственного долга? Если вся золотодобыча была целенаправленно похерена (кремлёвские идеологи всерьёз считали, что после Мировой революции, золото потеряет значение эквивалента стоимости и, собирались из него делать сельские нужники) и, даже в конце 30-х годах огромные армии зэков и вольных старателей — добывали в совокупности всего лишь около 200-300 тонн золота ежегодно?

Другой вопрос: в каким в таком случае должен быть «Фонд индустриализации Второва», если весь золотой запас Российской Империи накануне Первой мировой войны — составлял порядка всего лишь тысячи шестисот тонн, с учётом ходивших среди населения николаевских империалов?

* * *

Вопросы, на которые нет ответа, возникали один за другим…

А может, Фонд Второва был лишь «поводом для знакомства» Сталина с финансово-олигархической верхушкой Штатов?

А может в какой-то момент, он трансформировался в «номер» счёта — через который, так называемая «мировая закулиса» — банально переводила Сталину средства на модернизацию страны?

Если это так, то с какой целью?

Да с той целью, что и Гитлеру: разрушить мировую колониальную систему чужими руками!

Нацистская Германия под началом «Фюрера всех немцев», перед Второй мировой войны — тоже показывала чудеса экономического роста, за счёт американских инвестиций в оборонку.

Именно так выращивают двух бойцовых собак для поединка — на кону которого, стоят умопомрачительные суммы.

Кто развязал Вторую мировую войну?

Чтоб ответить на вопрос о каком-то событии, всегда ищи — кому это в конечном итоге выгодно.

Вы подумали про то же, что и я?!

Америка в 30-е годы стояла перед выбором: или вечная рецессия и тоталитарный режим, или новая мировая война — открывающая для неё глобальный рынок.

Ещё один нюанс…

Виктор Резун выдвинул версию, что Сталин якобы готовился напасть на Гитлера, а предупреждениям советских разведчиков не верил…

Почему тогда он верил в предоставляемые ими сведениям о явно завышенной численности Вермахта и многократно преувеличенного количества и качества техники на вооружении Люфтваффе и Панцерваффе?

Почему в ответ о наличии якобы германских толстобронных танков, снимается с производства «сорокопятка» и срочно разрабатывается 107-миллиметровая противотанковая пушка «М-60» и её аналоги — устанавливаемые на бронетехнику?

Почему всерьёз ставится вопрос о снятии с производства новейших танков КВ-1 и КВ-2, и срочно пилятся семидесяти— тонные КВ-3?

От сталинского недоверия разведчикам?

Сталин вовсе не был дурачком!

Если желаете полюбоваться на такового, откройте жизнеописание последнего российского недержанца — развязавшего Первую мировую войну объявленной всеобщей мобилизацией, неожиданно и вероломно вторгшегося в Восточную Пруссию и Галицию и, полюбуйтесь на портрет самого богатого и единственного курящего православного великомученика…

Грех и смех, пилиять!

Прекрасно зная, что лёгкой прогулочки по германским автобанам не будет — Сталин не готовился первым нападать на Третий Рейх отчётливо понимая, что русский мужик не будет воевать за то, чтобы «землю в Баварии крестьянам отдать»… Он, этого не понимает: земля в России всегда была общинной или барской, затем — колхозной или государственной. А менталитет русских крестьян — общинно-артельным, а не жлобско-хуторским.

Зато за родные берёзки у крылечка, наш Ваня — порвёт любому «освободителю» хрип!

Поэтому, Сталин вполне мог спровоцировать нападение Гитлера — рассчитывая на волне «ярости благородной», утвердиться хозяином в Европе.

А почему бы и, нет?

Если бы война началась и велась чуть удачней для нас — вполне реально, что русские танки дошли бы не только до Берлина и Вены — но и до Парижа и Мадрида, оккупировав таким образом всю Европу.

«А оно нам надо?», — спросите.

А двадцатилетняя оккупация Афганистана нужна была американскому народу?

Вот и, я про то же!

Как же произошла эта провокация?

Осенью 1940 года в Москве побывал личный посланник Рузвельта, который имел долгую личную беседу со Сталиным, так сказать — «без галстуков». О чём беседовали эти два джентльмена?

А фиг его знать!

Но сразу после этого, в свою очередь поехавший в Берлин Молотов — предъявил Гитлеру такие хотелки насчёт Финляндии (никель и лес), Румынии (нефть) и Болгарии (контроль над Балканами), что тот срочно отдал своим генералам приказ о подготовке к нападению на СССР.

Версия, не хуже самой распространенной, по которой якобы — Германия напала на СССР, чтоб Британия лишилась последней надежды и воли к сопротивлению.

Однако, это смеху подобно!

Черчилль с самого начала посматривал в поисках спасителя за океан, а не в сторону уральских гор. Вступление в войну СССР, было для него лишь неожиданным лишним бонусом.

Приятным бонусом — согласен, но не более того.

Конечно, как и при каждом международном договоре каждая из «высоких договаривающихся сторон» — держит за спиной пальцы крестиком, рассчитывая наипать другую «высокую договаривающуюся сторону».

Не мне, при моей скудной осведомлённости судить — кто и кого и, через что «кинул» в конечном итоге… Но не всё было гладко, для всех без исключения участников этого всемирного заговора.

Навряд ли, Сталин мог — даже в самом страшном сне подумать, что немцы дойдут до Москвы и, даже до Сталинграда и Грозного…

Гитлеру, даже под действием самых сильных галлюциногеннов — никогда бы не привиделись русские танки в Берлине и разделённая Германия…

Стоящие за Рузвельтом «кукловоды», скорее всего не рассчитывали что обескровленная Красная империя — будет «трепыхаться» супротив их воли после Второй мировой войны… Да ещё так долго и, распадётся — лишь перед самым закатом самих Штатов как сверхдержавы.

Но, тем не менее!

После войны, оценивая вклад стран-союзниц по антигитлеровской коалиции, Сталин сказал:

— Англия дала время. Америка дала деньги. Россия дала кровь.

Он забыл, или не захотел сказать…:

— Германия дала повод для войны за передел мира.

…Или, просто не понял сути грандиозного «развода» — беря деньги у тайных правителей мира на индустриализацию СССР.

Повод для передела мира, после которого колониальный период человечества закончился и начался нео-колониальный. Когда миром правили не через золото, христианство, канонерки и пулемёты «Максим» — а через бумажный доллар и политтехнологии, которые очень удачно дополняли авианосцы и «ядрён-батоны».

И Советский Союз, как ни трепыхался, в конце концов там же и оказался — в «нео-колониях», никуда он не делся!

* * *

Осознав это, я шибко — чуть ли не до истерики, перепугался!

Ведь, кроме того, чтоб отвлечь внимание от формирующейся Нижегородской партийной группировки (мафии) и желания скинуть «с кошта» многочисленных и прожорливых дармоедов из Коминтерна — операция «Вброс дохлой кошки», была направлена на то — чтобы хотя бы на два раньше привести Сталина к власти.

По моей казалось бы неопровержимо-железной логике, разогнав всю эту путающуюся под ногами шушеру из «ленинских гвардейцев», взяв единоличную власть — не в конце 1927-го, а в конце 1925-го — Сталин на два года раньше начнёт индустриализацию. В результате чего, к 1941 году, СССР — получит так необходимые дополнительные два года для перевооружения и подготовке к войне.

Это, даже не считая «роялей», что я непременно буду ему подкидывать.

Опять же, по моим прикидкам, индустриализация должна проводиться по способу «а-ля барон Мюрхаузен» — «вытаскивания себя за волосы из болота», с «опорой на собственные силы», под которыми я подразумеваю в первую очередь себя, мой компьютер с программами и «послезнанием» и, создаваемую мной подпольную промышленную «империю-корпорацию»…

И самый главный «рояль» в виде титано-циркониевых песков Лукояновского месторождения23, находящегося под самым боком у меня в Ульяновске.

А теперь, что получается?

Сталин во мне не нуждается?!

Это, выглядит примерно так:

Вы — тренер какого-нибудь популярного вида спорта… Представили?

Вы нашли перспективного парня из нищего простонародья, составили по всей науке программу его подготовки в олимпийские чемпионы и, мотивирую «вывести в люди» — приступили к усиленным тренировкам…

А тот вдруг получает наследство от американского дядюшки-миллионера!

Конечно же, юное дарование тотчас забивает вполне себе соответствующий «болт» на тренировки, пускается «во все» тяжкие и, в ответ на все ваши увещевания — снисходительно обещает специально для вас купить целый футбольный клуб, а на крайняк устроить швейцаром в личный бордель.

Не, вариант тоже неплохой…

Но мне, он что-то «не зашёл».

* * *

— Значит, жить хочешь? — спросил я Александра Лазаревича Абрамова (он же Абрамов-Миров).

Тот, вымученно улыбнулся:

— В данный момент мне больше хотелось бы закурить…

Из одного кармана выложив на письменный стол «одолженный» из коллекции хозяина квартиры револьвер системы «Наган», из другого — пистолет похожий на «Люгер»:

— Хорошо! Я сейчас развяжу тебя, дам тебе возможность одеться, попить водички и закурить — причём в любой последовательности. Но сперва расскажи мне, как заряжается и работает эта штука.

— Это — «Luger Parabellum».

Меня сомнения дрючат:

— Согласен — похож, но что-то калибр вроде бы маловат…

— Это, модель под патрон «7,65×2124», предназначенная для армий Швейцарии, Болгарии, Португалии…

Патроны, на которые он указал, были похожи на маузеровские, только несколько укороченные.

Ладно, хорошо — Миша просил ствол покруче — в самый раз ему будет.

— Забавная штуковина, — сказал я, — я возьму его себе для подарка очень хорошему человеку? Если не возражаете, конечно.

— Берите, конечно: жив буду — ещё себе достану. А если…

Прервав, достаю из кармана «Баярд»:

— Не возражаете, если и эту «игрушку» я возьму себе? Как подарок для любимой женщины?

— Ну, если для любимой… Тогда не возражаю.

Раз уж к слову пришлось.

Каждый член в СССР, имеет право на вполне законных основаниях владеть огнестрельным оружие — разрешением на ношение которого, при таком раскладе является партийный билет.

А если нет партийного билета?

Тогда штраф в тысячу рублей или шесть месяцев домзака!

Кроме того, карманные (дамские) пистолеты типа того же «Байярда», считались гражданским оружием не требующим никакого разрешения и, владеть ими мог любой гражданин страны.

Однако и себя, любимого, нельзя обидеть!

Выбрал, что попроще и спрашиваю:

— А это что?

— Это — «настоящий Руби25»!

— А, что? Бывают ещё поддельные?

Объясняет, как полному лабуху — коим я и, являюсь:

— Пистолеты «типа Руби», во время войны производились для французской армии более чем пятьюдесятью фирмами, в основном испанскими…

Во мне тотчас проснулся завзятый «заклёпочник»:

— Ага! То есть, конструкция настолько проста, что её можно даже воспроизвести напильником на коленке!

Рисунок 17. Пистолеты фирмы Виктора Бернардо входят в пятерку наиболее качественных «Руби».

Тот, не без сомнения:

— Не могу сказать с уверенностью. Но качество многих было настолько отвратительным, что иногда «не настоящие Руби» — начинали стрелять как пулемёт

— Значит, в принципе его можно запилить под пистолет-пулемёт?

Как и в истории с «Люгром», по моей просьбе — Александр Лазаревич всё показал, обо всём рассказал и помог зарядить оружие.

В этом пистолете радовал небольшой вес и объём, простота разборки-сборки и повышенная по сравнению с другими образцами ёмкость магазина — девять патронов. С другой стороны — огорчала небольшая мощность патрона «7,65×17» и, следовательно — слабая останавливающее действие…

Да, ладно!

Не на слона же в самом деле, мне с ним ходить!

Тем более, что бывший хозяин пистолета утверждает, что патрон хоть и слабый — зато из-за меньшей отдачи, позволяет даже плохому стрелку вести прицельную стрельбу.

— Годно, берём… Если не возражаете, конечно.

Тот:

— Да, как Вам возразить? Вы столь убедительны…

Прижав ладонь к груди, слегка кланяюсь, и:

— Огромное Вам спасибо! Желаете испить водички, говорите? Тогда пройдёмте на кухню. И умоляю Вас — держите руки подальше от всего колюще-режущего…

На кухне, аппетиты хозяина квартиры выросли на порядок:

— Хотелось бы вместо «водички» попить кофейку, товарищ Мюллер… Да и Вам бы не мешала, не правда ли?

Знакомый психологический приём. Хочет меня «очеловечить»? Ну, пускай попробует — попытка, как в народе говорят — не пытка.

— Без проблем, товарищ Абрамов. Но постарайтесь без глупостей! Ибо, у Вас будет всего лишь одна попытка — да и та заведомо неудачная.

Естественно сперва «оправив» естественные надобности, затем одевшись в отличный повседневно-выходной костюм, выкурив пару папиросок и попив со мной кофейка, мой пленник вновь расположился в кресле за своим столом, а я напротив него.

— Итак… Продолжим разговор. Кажется, мы остановились на цене вашей жизни, Александр Лазаревич и, сочли её достаточно высокой. Так?

— Так! Если вы с товарищем Лейманом вывезете Бажанова в Европу и доступными вам средствами — продемонстрированными на мне, «уговорите» его…

Я, так спокойненько вопрошаю:

— Газеты читаете? Знаете, что в последнее время творится?

— Да… Читаю, знаю… Происходит что-то непонятное, ужасное для…

Кулаком по столу, тот аж вздрогнул и рявкаю:

— ЧУШЬ!!!

Встав, через стол нависаю над собеседником:

— Лейман — фанатик не хуже вашего Бажанова и он действует по прямому приказу Сталина, собирая компромат на руководителей Коминтерна! Неужели Вы этого ещё не поняли? Сталин расчищает себе путь к личной власти.

Тот, разрумянившийся было от выпитого кофе, разом побледнел:

— Так значит…?

Развожу руками:

— Вы обречены в любом случае. Увы… Но это так!

Помолчав, траурно-похоронным тонном:

— Как и у товарища Отто и шестерых товарищей в Париже, у вас с Яковом Рейхом имеются лишь два варианта: умереть очень мучительно при отказе сотрудничать, или умереть легко — подписав всё, что тот вам подсунет.

Тот, в панике:

— Заберите все деньги и дайте мне убежать!

Со всем присущим мне вульгарно-практичным резоном, отвечаю:

— Тогда на вашем месте окажусь я… А оно мне надо?

— Давайте убежим вместе! Денег, на двоих надолго хватит.

— Нет, такой вариант тоже не пойдёт: в отличии от вас с Рейхом — мне в России есть что терять. Считайте, что у Сталина и его людей в заложниках — самое для меня дорогое.

Схватившись руками за голову:

— Так что же делать?

Помолчав, недоумённо спрашиваю:

— Александр Лазаревич! Вы же добровольно, то есть — без всякого принуждения, стали революционером. И, даже в разведчики Вас никто не звал — сами пришли. Возможно, даже напросились — проявив известную назойливость, так присущую вашей национальности… Кстати, Вы не хотите обвинить меня в антисемитизме?

Едва не крестясь:

— Нет! Что Вы?! Как Вы такое только могли подумать!

— Вот и ладненько. Неужели, Вы не знали, что это — довольно рискованная профессия? Что в любой момент Вас могут арестовать, пытать и убить? Почему же тогда, страх смерти вызывает у Вас столь животный ужас?

Глазами, полными от слёз на меня глядя:

— Я всегда готов к смерти от рук врагов…

— Ээээ, бросьте! Крестьянину «от сохи» или пролетарию от станка — ещё простительно по темноте их. Но Вы — как человек образованный должны прекрасно знать, что от рук «своих» во время Французской революции — погибло больше революционеров, чем от вражеских. Так, что хорош придуриваться, товарищ Абрамов! Сумейте умереть настоящим мужчиной, стойким борцом не дав себя сломить даже самыми страшными пытками…

«Верный ленинец», аж позеленел от страха.

Вполне его понимаю и ему сочувствую и, не строю из себя особенного героя: на его месте — я б ещё и «обделался» жидко.

Однако, в данный момент каждый из нас — на своём собственном месте!

* * *

Сидим, молчим — друг про друга всякую гадость думаем.

Посмотрев на часы: «что-то товарищ Лейман задерживается…» и, уловив новую волну паники в глазах пленника, зевнув подсказываю:

— У Вас один выход — уйти из жизни легко, красиво и напоследок громко хлопнув дверью.

Поднимает на меня поникший было к плинтусу взор:

— Как это?

Глаза в глаза:

— Вы, не в силах спасти себе жизнь, но в ваших силах — отомстить за неё уже после смерти.

В его потухшем, как пепел костра взгляде, загорелась едва видимая злая искорка:

— Объясните пожалуйста, как? Каким образом?

— Напишите в Центральный комитет, в Политбюро или ещё куда… Или просто, человеку — которому Вы наиболее доверяете, письмо — где Вы раскрываете план Сталина по установлению личной власти путём компрометации Коминтерна… Про участие в нём Авеля Енукидзе, Генриха Ягоды, Давида Леймана и всех прочих — чьи имена я Вам назову или Вы мне подскажите. Про распространяемые группой Сталина фальшивки за границей — вроде «Дневников Златы Лилиной» и «Записок агента». Мол, тоже в этом «шабаше» участвовал — являясь тайным агентом сталинской тайной спецслужбы, но потом осознал, раскаялся и решил собственной кровью искупить вину. А перед тем разоблачить коварные планы этого перерожденца от большевизма… Как Вам такое, Александр Лазаревич?

Изрядно помолчав соображая, Абрамов с хорошо заметной подозрительностью, весома нелепо выглядевшей в его положении:

— А для чего это Вам надо, товарищ Мюллер?

Пожав плечами, мол — обыденное дело:

— Обыкновенный карьеризм, ничего более! Устранив вашими руками, к примеру — Ягоду, я вполне могу рассчитывать на его должность в структуре ОГПУ.

Такое объяснение товарища Абрамова вполне устроило и, где-то за два часа мы с ним состряпали вполне приличный по объёму, весьма правдоподобно выглядящей посмертный политический донос.

Перечитав ещё пару раза, пока «автор» докуривал пачку папирос, положив его в бывший при себе саквояжник, зевнув:

— Полдела сделано, теперь надо выбрать способ «лёгкой смерти» — пока товарищ Лейман не вернулся. Если он явится, да ещё и без товарища Рейха — то нам двоим места в этой квартире будет мало!

Пока тот забился в очередном приступе паники, ещё раз осмотрел кабинет: дом старинной постройки, с толстыми кирпичными стенами, да к тому же со стороны смежной квартиры обит толстым персидским ковром…

Отличная звукоизоляция!

Подошёл к окну, отодвинул шторы и посмотрел на хорошо освещённую — но относительно безлюдную по причине позднего времени «штрассе» и, закрыл форточку.

Зарядив «Наган» одним патроном, провернув барабан в нужное для смертельного выстрела положение, протягиваю рукояткой вперёд… Не забывая «Руби» контролировать «процесс»:

— Предлагаю выстрел в висок: мгновенная и как говорят — безболезненная смерть.

Последовал вполне логичный вопрос:

— Кто «говорит»? Покойники?

— Нет, медики…

Посмотрев на потолок и массивный крюк люстры на нём:

— …Впрочем, Вы можете предпочесть повешенье, но предупреждаю: из-за недостаточной высоты потолка — удушье будет довольно продолжительным, а сама смерть — мучительной и не красивой.

Нерешительно взяв револьвер:

— Может, Вы меня сами застрелите, товарищ Мюллер?

Энергично протестую против такого варианта:

— Никогда никого убивать не приходилось и не намерен этого делать впредь! Впрочем, можете дождаться прихода товарища Леймана, ответить на все его вопросы, подписать соответствующие бумаги… И умретё легко и быстро! Наверное… Всё зависит от его настроения.

— Ни за что!

Прислонив револьвер к виску, закрывает глаза, и…

Бросает оружие — слёзы, сопли и упрёки:

— Вы обещали дать мне шанс, за историю с «Фондом Второва»!

Фффуууффф, как с вами — революционерами-разведчиками, тяжело.

* * *

— Вы правы — слово надо держать, — согласно киваю, — хорошо! Я дам Вам шанс остаться в живых, товарищ Абрамов… Верните мне «Наган»!

Получив оружие, прижав к предплечью, изящно-скользящим движением от сгиба локтя к кисти, верчу барабан:

— Поиграем в игру под названием «Техасская рулетка» — которой развлекаются американские трудящиеся-животноводы в салунах на Диком западе.

Как я уже говорил, мне было очень удивительно, что в этом мире «Русская рулетка» — якобы забава перепивших шампанского гвардейский русских офицеров, была совершенно неизвестна26. Про «их благородий» и их «подвиги» после употребления в изрядных количествах «Мадам Клико», современники-очевидцы рассказывали много чего «дивного»: придавленные тоталитаризмом советские офицеры — нервно курят за поребриком и, массово — как от световой вспышки «ядрён-батона», сгорают от лютой зависти…

Но столь на всю голову отмороженными, они отнюдь не были!

Объясняю правила:

— В барабане один патрон, как Вы сами уже знаете. Вертим его в произвольном порядке и поочерёдно стреляемся, — выкладываю из кармана патронную пачку, — если повезло обоим — добавляем по патрону и начинаем всё сызнова… Такой вариант годится?

Сперва опешив, но довольно быстро придя в себя, тот с поспешной готовностью согласился:

— Годится!

А что ему ещё оставалось делать?

Однако, был ещё вопрос:

— Кто будет стреляться первым?

— «Кто будет стреляться первым»? — переспрашиваю и отвечаю, — как правило, такие вопросы среди ковбоев решаются методом жеребьёвки… Нет, самцы их мустангов здесь вовсе ни при чём.

Взяв со стола один патрон, под столом зажимаю его в правой ладони и протягиваю оба кулака сопернику по «ристалищу»:

— …Угадаете в какой руке — будете первым. Не угадаете — первым буду я.

Он не угадал.

— Ну, что ж… Значит, это — судьба!

Возможно этот мир «параллельный» — спорить не буду, но Александр Абрамов про «Русскую рулетку» тоже ничего не знал. Самом собой понятно, что в отличии от меня — не знал он и, про некоторые манипуляции с «Наганом» — позволяющие с почти стопроцентной гарантией, обезопасить себя при этих игрищах самоубийц.

Почему «почти», спросите?

Что ни говори, но риск случайно «обдёрнуться» каморами барабана — перепутав заряженную с пустыми, всё же существовал. Тем более, я уже давно — после того случая с Мишкой Бароном, не практиковался.

Глубоко вздохнув и, вижу — Абрамов тоже затаил дыхание, прикладываю дуло ствола к виску и смотря прямо в глаза противника, нажимаю спусковой крючок…

ЩЁЛК!!!

Мы оба в унисон вздрогнули, затем так же разом выдохнули. Я с облегчением, тот с нескрываемым разочарованием.

— Видите? Это совсем не страшно — «щёлк» и всё!

Протягиваю револьвер и как можно строже:

— Теперь ваша очередь, Александр Лазаревич. И не вздумайте больше филонить!

Тот, уже более смело берет «Наган», с минуту его обследует и, не обнаружив подвоха — копируя меня вертит барабан об рукав, прикладывает дуло к виску и, закрыв глаза и набрав побольше воздуха — как перед броском в ледяную прорубь, нажимает на спуск…

ЩЁЛК!!!

— Ну, что ж…, — подвожу итоги первого «раунда», — пока нам обоим чертовски везёт.

Заряжаю револьвер ещё одним патроном и, процедура повторяется по новой и с тем же результатом.

Потом — ещё раз и ещё…

Александр Лазаревич Абрамов, он же Миров-Абрамов — с каждым разом всё больше и больше смелел и даже уже не зажмуривался перед очередным выстрелом в себя.

Почему?

Во-первых, присущий всему живому элемент привыкания к опасности.

Во-вторых, возможно он не верил (и правильно делал!) что я — ради данного слова об предоставлении «шанса», подвергаю себя равной с ним опасности. А, следовательно — это всё какой-то розыгрыш с непонятными пока целями.

И в-третьих, самое главное: это уже не было, по его мнению — тупо безысходным самоубийством по принуждению более страшным и жестоким убийством, а являлось скорее поединком — когда шансы на жизнь и на смерть у всех равны.

Наконец, смерть в бою — более почётна, чем суицид!

* * *

Но, на пятом «раунде», вместо «шёлк», раздалось:

— БАХ!!!

Везение товарища Абрамова закончилось, причём — самым радикальным способом из всех возможных…

Он умер!

Довольно неприятное зрелище, скажу вам, когда целая голова человека — с пока ещё живыми глазами, вдруг становится пробитой с одной стороны и вывороченной розовой костью с другой, а практически высковшие глаза — стекленея мертвеют. Слав те Господи, мозгов на стол выплеснулось сравнительно немного и совсем чуть-чуть крови брызнуло на шторы занавешивающие окна, вслед за пробившей их пулей.

А где же она сама? Звона разбитых стёкол вроде бы не слышал…

Подавив позывы рвоты — впрочем довольно слабые по сравнению с прошлыми в аналогичных случаях (должно быть привыкаю), подошёл к окну и раздвинул шторы.

А вот она — застряла в деревянной фрамуге.

Всё же патрон «Нагана» излишне мощный для короткоствольного оружия!

Присмотрелся в свете уличных фонарей: в направлении нашего дома шло двое, о чём-то по пути довольно оживлённо беседую. Одного из них, я узнал практически сразу: это бы Давид Лейман…

До их приходя, я ещё успел несколько опустошить сейф Начальника берлинского Отдела международных связей (ОМС) Исполнительного комитета Коммунистического интернационала. Справедливо рассудив, что фунты и доллары ему больше не нужны — а вот кооператорам Ульяновска вполне могут на что-нибудь пригодиться. Находящие же там документы на немецком языке, тяжеловесные золотые империалы и беспонтовые немецкие марки — оставил на месте для нищей берлинской полиции.

Не надо жадничать!

Господь, жадин не любит…

Глава 9. Берлинский пациент.

Бывший представитель Коминтерна в Германии Яков Самуилович Рейх, он же «товарищ Томас», как будто подражая библейской Лотте из Гоморра и Содомы — остолбеневши, окаменел соляной глыбой на пороге кабинета при виде трупа его хозяина… Но был мощным тычком в спину со стороны сопровождающего, вброшен внутрь.

Вид у Давида Леймана, был не намногим лучше:

— Что это значит?!

Своему сподвижнику по экспроприации экспроприированного у экспроприаторов, я ответил:

— Вы несколько задерживались, мы скучали и решили поиграть в «Жмурки»…

Кивая на покойника:

— …Ему выпало «зерро».

Тот не понял:

— Что за чертовщину ты несёшь?

— Потом расскажу, а пока «упакуй» вновь прибывшего — видишь, товарищ нервничает… Кстати, в этот раз можешь не раздевать: вид голых мужиков — уж, начинает несколько напрягать.

«Товарищ», поняв, что встрял и причём — от слова «конкретно», пытался было по-шурику свалить под прикрытием нашего диалога, но как вошь частым гребешком — был ловко пойман могучей дланью моего напарника и привязан к имеющемуся в кабинете стулу.

«Упаковав» гостя, Давид попросился в туалет «по-маленькому», а пока мол:

— Без меня не начинай! Я скоро…

Согласно киваю, успокаивая:

— Уточню личные данные и всего лишь.

— Яков Самуилович Рейх, он же «товарищ Томас»?

— Да, это я… Кто Вы будете, товарищ?

— В твоём случае, это уже не важно.

— Почему?

Проигноривав вопрос, сам спрашиваю с нажимом:

— Ты читал в газетах или просто слышал про «парижскую шестёрку»?

— Да, читал.

— Те товарищи, которые нам больше не товарищи, попутав берега — украли у социалистического государства крупную сумму денег в инвалюте…

А глазки то, забегали!

Достаю из-под стола коробку из-под шляпы, открываю и с отмороженным видом перебрав содержимое, выложив самотык — невольно внушающий «шок и тремор» лишь своим видом, достаю за волосы скальп — принадлежащий некогда-то некому Иосиф Гури и, стараясь максимально доходчиво — объясняю весь текущий расклад:

— …Вот этот, когда мог делать это, сказал, что ты взял у него и его товарищей похищенные сто пятьдесят тысяч фунтов стерлингов — с целью открыть им в Швейцарском банке личные счета и перегнать эти деньги на них. Что скажешь?

Тот, вполне искренне возмущается:

— Да я их и знать не знаю!

Сунув скальп ему под нос, со всем скептицизмом, на который был способен:

— Ну и кому мы должны верить? Тебе — здоровому и невредимому, или этому товарищу — прошедшему самые суровые испытания, перед тем как предстать перед нами в столь непритезательном виде…?

Тот в полнейшем обалдении:

— Он, что? Умер?

— Умер, но не сразу… Так сказать — умирал по частям.

Вижу: товарища Томаса начинает мелко колотить.

Последовал длинный перечень пыток — которыми подвергли белогвардейцы из РОВСа сего стойкого товарища, перед тем как лишить его жизни и шевелюры.

Затем, сильнейшее психологическое давление:

— Запомни сам и если уцелеешь — став хотя бы инвалидом-колясочником, а не «жмуром» как хозяин этого кабинета — передай другим: лафа кончилась! На самом «верху» было решено за вас взяться и любыми способами выбить похищенные народные деньги…

От осознания реальности происходящего бытия и, ближайших — далеко не блестящих перспективах для собственной бренной тушки тела, товарища Томаса начала колотить уже крупная дрожь.

А я знай нагоняй жути:

— …Знаешь, что такое «подноготная правда»? Нет?! И чему вас только в царских гимназиях учили… Вот, товарищ Абрамов — не захотел этого узнать на своих-собственных ногтях, вернул все украденные у пролетарского государства деньги и умер быстро, безболезненно и достойно — а не валяясь в луже собственных испражнениях вперемежку с кровью из разорванного в лохмотья ануса.

Несколько вальяжно развалившись в кресле за своим собственным столом, вышеназванный покойник, казалось внимательно прислушивался к моему монологу и, вытаращив стеклообразные глаза — всем своим видом подтверждал, что всё было именно так и никак иначе.

Поймав понимающе-перепуганный взгляд моего визави на лежащем на столе фалоимитаторе:

— Вот, вот! А ты что думал? Для собственного «самоудовлетворения» — мы с товарищем Лейманом, его через границы буржуазных государств — туда-сюда таскаем? Нет! Для таких вот расхитителей социалистической собственности, как ты.

* * *

Давид Лейман, чьи повадки я уже достаточно хорошо знал, ища встречи с Яковом Рейхом в ресторане — не мог не набить там своё могучее чрево, до состояния туго натянутого барабана… После этого вскоре, у него обычно начинается естественный «обратный процесс». Вот и в этот раз, «поход по-маленькому» — плавно перешёл в «поход по-большому» и, у меня было достаточно времени — чтоб запугав, подписать собеседника на «чистосердечный» ответ на каждый вопрос главного экзекутора.

Поэтому, когда напарник вернулся облегчённый телесно и просветлённый духовно, наш пленник — прямо-таки курским соловьём пел, рассказывая про все свои финансовые преступления в отношении первого в мире государства рабочих и крестьян и, выделяемого им средств на Мировую революцию.

Почему-то косясь на меня, Давид грозно вопрошал, красноречиво помахивая чёрно-резиновой «хреновиной» у носа допрашиваемого, как будто давая нюхать:

— Ты, гнида, деньги у товарища Иосиф Гури и других, брал?

Тот, буквально радостно:

— Брал!

— Где они?

— В чемодане!

— А чемодан где?

— В камере хранения на «Bahnhof Berlin-Lichtenberg»…

Номер ячейки, ключ — всё как положенно.

Внимательно посмотрев на бегающие глазки:

— Давид! По-моему, товарищ от нас что-то скрывает.

Не успел Лейман даже нахмуриться, как тот заверещал:

— Мне нечего скрывать, товарищи! Я просто не успел сказать, что ещё деньги — хранятся у меня…

Долго ли, коротко, но наконец «клиент» по всем признакам был выжат досуха — как лимон прошедший через вакуумную соковыжималку:

— У меня больше ничего нет!

Оглушительная плюха:

— Врёшь сцука!

Слёзы, сопли, рыдания…

Врёт, конечно — наверняка хоть немного, да зашкерил где-нибудь, крысёныш.

Ну, да ладно!

К счастью, бывший представитель Коминтерна в Германии не имел пока подлинных документов, чтоб открыть счёт в серьёзном банке и перевести туда деньги. Да и не доверял он германским банкам. Все уворованные средства, подобно подпольному миллионеру Корейко, он по большей части хранил в камерах хранения двух железнодорожных вокзалов и на трёх снимаемых берлинских квартирах.

— Давид! Чтоб с лихвой возместить ущерб, этого вполне достаточно.

Тот, озадаченно спрашивает, глядя в цифры столбиков в моём блокнотике.

— Сколько там, хоть?

Когда я называл общую сумму, на пару порядков превышающий долг «парижской пятёрки» — даже Давид только возмущённо ахнул и, первым делом хорошенько врезав собеседнику в лоб резиновой «балдой», принялся совестить расхитителя социалистической собственности:

— Как ты мог так поступить?! Ты же коммунист!

Мошенник лишь пожал плечами, оправдываясь:

— Я никогда не состоял ни в какой партии. Ни в вашей большевистской, ни в германской, ни в какой другой.

Недоумеваем от такого расклада оба, в унисон воскликнув:

— Как же тебе доверили распоряжаться такими суммами?!

— Обыкновенно. Завели в комнату в кремлёвском подвале с сокровищами и сказали: «Бери сколько надо для революции в Германии». А про партбилет меня никто не спрашивал…

Давид психует:

— СВОЛОЧЬ!!! Ты — хуже белогвардейца! Ты — хуже всех белых генералов и интервентов, вместе взятых! Из-за таких как ты, до сих пор Мировой революции не произошло!

Не успел я подумать: «А других «кадров» — априори быть не может, если говорить о хоть какой-то массовости», как выдержав, товарищ Лейман — со всей имеющейся у него дури, врезал товарищу Томасу кулаком в «бубен». Тот, чуть кульбит вместе со стулом не сделал — всего лишь четверти оборота не хватило.

— Полегче, напарник!

Поставил стул с привязанной, впавшей в беспамятство тушкой в естественное положение напротив хозяина квартиры — бывшего, а ныне бездыханного представителя Отдела международной связи (ОМС) ИККИ Коминтерна — сочувственно глядящими выкатившимися мёртвыми «шарами» на всё происходящее.

— Пойдём-ка, Давид, лучше на кухню — кофейка попьём, успокоимся да обсудим дела наши скорбные…

* * *

Перекусить у покойника — хоть шаром покати, в вот кофе было отличным!

Сварив на спиртовке уже заранее хозяином обжаренные и размолотые зёрна арабики, остудив и ароматно-бодрящий разлив напиток в фарфоровые чашечки, сделав первый глоток, спрашиваю:

— Каковы дальнейшие планы, Давид?

Тот, морщит лоб:

— Задавить эту гниду, забрать все деньги и в Советское посольство. Возьму своё, а остальным пусть товарищи распоряжаются.

Хм, гкхм…

Вообще-то, предполагалось, что товарищ Лейман скажет: «Давай поделим бабло и разбежимся как два ёжика в тумане». Тогда выждав первый же удобный случай — предполагалось шмальнуть ему пару в спину из «настоящего Руби», который я предусмотрительно заначил за ремнём брюк, скрытым полой пиджака. Ибо по закону жанра, сразу после предложения «поделить» — неизбежно возникает мысль «кинуть», а то и вообще:

«А зачем делить? Придушить этого лысого задохлика — а так как мёртвым деньги не нужны, забрать его долю себе».

Однако, товарищ оказался идейным и принципиальным, что не могло не радовать…

Но расслабляться всё равно не стоит.

Особо не спеша, сделав ещё пару обжигающе-вкусных глотков:

— Не совсем удачная идея, партнёр!

— Почему?

— Появление нас с деньгами в Посольстве — мгновенно свяжут со смертью этих двоих. Ты хочешь ополчить против себя весь Коминтерн?

Тот, с горячечной юношескою непосредственностью:

— Так они же — воры!

— Ты думаешь, про это никто не знает? Если эта «гнида» вернулась из Москвы, значит в ИККИ про их воровство — не только знают, но и одобряют.

— Как это?

— Обыкновенно. «Отстёгивает» товарищ Томас кому-нибудь из высших партийных бонз, а тот его «крышует».

За время нашего знакомства, Давид вполне себе освоился с моими иновременными словечками:

— Кому «отстёгивает», кто «крышует»?

— Пока не знаю, но при желании это достаточно легко выяснить, — помолчав, — вот только не уверен стоит ли это делать, Давид. Ведь, многие знания — преумножают печаль…

Мгновенно вспотев от выпитого кофе и напряжённой мозговой деятельности, громила растерянно промямлил:

— Так что же делать?

Не торопясь допиваю своё кофе:

— Надо подумать, напарник… А плесни-ка, мне ещё чашечку! Вот, спасибо…

Минут пять поизображав из себя мраморную статую Огюста Родена, наконец выдаю:

— Имеются у меня кой-какие подвязки в «Межрабпоме»… Знаешь такую организацию?

— «Международную рабочую помощь»? Конечно знаю, как не знать!

— «Межрабпом» официально считается подразделением Коминтерна, но на самом деле ведёт свою собственную политику — делая ставку по большей части на коммерческую, а не революционно-подрывную деятельность.

Настороженно:

— Ну, и…?

— Тебе решать, конечно, но можно перечислить эти деньги в банк на счёт «Межрабпома», с правом распоряжаться ими от имени…

На этом месте, я надолго завис.

Не выдержав, Лейман спросил:

— От чьего имени? Кто будет иметь право распоряжаться этими средствами?

Вполне серьёзно предлагаю:

— Ну, давай запишем тебя, Давид! У тебя такая прикольная армянская фамилия в липовом нансенском паспорте — напомни мне её, а то я постоянно забываю.

Угрюмо помолчав, забыв про свой остывающий кофе, тот, нехотя решил:

— Запишем право распоряжения на тебя, Серафим.

Я тоже, без малейшего проблеска хоть какого-то энтузиазма, но внутренне ликуя, нехотя признал:

— Пожалуй, это будет не просто лучшим — единственно возможным вариантом.

Зверски на меня вытаращившись, Давид — которому очень хорошо бы подошло прозвище «Голиаф», поднёс к моему носу огромный кулак:

— Но, как только у меня появятся настоящие документы…

Честными глазами смотря в его, с готовностью:

— Конечно, конечно! Как только приплывём из Гамбурга в Ленинград — так сразу!

Успокоившись, Лейман спросил, мельком глянув в окно:

— Так, что? «Давим» этого и за дело? Уже утро и надо торопиться: до обеда можем успеть собрать все деньги на одной из его конспиративных квартир и вызвать представителя «Межрабпома».

«Притормаживаю» его выставленной вперёд ладонью, и:

— Торопиться надо не спеша, партнёр! Предлагаю сперва прикрыть наши с тобой задницы, сняв с этой «гниды» показания про их с Абрамовым воровство. Вдруг, что-то пойдёт не так и, с нас за эти два трупа — не считая парижские, спросят.

Вижу, тот менжуется.

— Опять же: судя по всему, вот-вот грянет «война спецслужб»: ОМС Коминтерна зацепится с ИНО ОГПУ и, наше начальство будет весьма радо лишнему компромату на конкурента.

Сперва полез «в бутылку», горделивым шляхтичем подбочясь:

— Моему(!) начальству плевать с самой высокой колокольни на обоих и на их конкуренцию.

Внутренне, только диву даюсь:

«Однако!».

— Времена меняются, а любой начальство — непостояннее самой ветреной девки. Сегодня ему плевать, завтра — нет! В любом случае «фиговый листок», чтоб прикрыть задницу — не помешает, Давид.

Остыв и подумав чуток, тот согласился:

— Правильно соображаешь, Серафим!

Кивнув на набор кухонных принадлежностей, висящий на стене, предлагаю:

— После дачи показаний, лучше затащить гниду сюда и «сделать это» вот тем мясницким ножом. Мол, поскандилив во время кофепития, товарищ Абрамов зарезал товарища Томаса и, затем — осознав всю мерзость своего неблаговидного поступка, застрелился. Как тебе?

— Отличный план!

Взяв нож в руки, Давид проверил остроту лезвия, и:

— Кто будет резать? Ты?

Отрицающе кручу головой:

— Когда я убиваю — то обычно зверею и труп будет обезображенным… Вспомни того «патлатого», чей скальп в коробке. А здесь надо аккуратно сработать! Поэтому, резать товарища Томаса — будешь ты, Давид.

Что-то неопределённое хмыкнув в мой адрес, напарник обернул лезвие ножа первой найденной тряпкой и заткнул его сбоку за брючный ремень, скрыв за полой пиджака.

Что-то я какой-то нетипичный попаданец, да?

Другой бы уже на моём месте — море кровей пролил и океан женщин перетрахал, не считая прочих представителей флоры и фауны.

* * *

Наш пленник, хотя успел уже обмочиться под себя здоровущей лужей, а с левой стороны лица — заплывал огромнейшей же гематомой, оказался вполне жив-здоров и, что особенно радовало — по прежнему словоохотливым…

Захожу и без всяких «прелюдий»:

— Колись, Гнида, как ты дошёл до жизни такой! Всю свою паскудную историю — от и до.

Тот, сперва было запаниковал:

— Зачем?

— Показания для сурового, но справедливого пролетарского суда.

Лейман, не будь дурак, взявшись за самотык, почти ласково предложил:

— Иль, с тебя обосцаные штаны снять и кверху «дуплом» загнуть?

Это оказалось последним весомым аргументом, побудившего обвиняемого к добровольному сотрудничеству со следствием:

— Я готов к чистосердечному раскаиванию, товарищи! С чего начать?

Давид рычит:

— Начни со своей мамы, которая всех сифилитиков в вашем городе через себя пропустила — прежде чем родить такого ублюдка, как ты!

Я решил не копать в прошлом так глубоко:

— Начни с самого момента создания Коминтерна, а там видно будет.

В кабинете нашлась пишущая машинка и, я только успевал по «клаве» наяривать27!

— …Карл Либкнехт и Роза Люксембург были категорически против создания Коминтерна — справедливо полагая, что западноевропейские коммунисты сделаются полной марионеткой Москвы, поэтому проигнорировали призыв.

Прекратив печатать, задаю наводящий вопрос:

— Так за это, Радек сдал их немецким офицерам на расправу?

Тот кивнул:

— Не только за это. У Карла, были ещё довоенные счёты с обоими — подозревающими в нём полицейского провокатора.

Продолжив печатать:

— Продолжай.

— Каутский же собирался поехать на Первый конгресс, чтобы сорвать это мероприятие. Но Ленин его переиграл, срочно выпустив оскорбительную брошюрку «Октябрьская революция и ренегат Каутский» на немецком языке. Тот, просчитав её на границе, обиделся и не поехал в Москву.

— Так, вот как оно было… Бомби больше.

— Мы собрали всех коммунистов и левых социалистов Европы с авантюрной жилкой. Однако, таких оказалось мало — буквально единицы! Тогда всеми возможными путями, завербовали множество подставных лиц, имеющих самое отдалённое отношение к революционному движению.

— В Москве нас разместили в доме, где был убит германский посол Мирбах. Европейцы оказались недовольны бытовыми условиями, а местные коммунисты недоумевали, мол — «зажрались» ребята. Но вот материально-вещевое довольствие было весьма на высоте! По ордерам и мандатам мы получали буквально всё: от носовых платков и шёлкового белья — до кожаных курток и карманных часов.

Однако, довольно кучерявенько в разгар тотального дефицита всего и вся. Только диву даюсь: три четверти населения страны в лаптях иль босиком ходят, а эти при часах рассекают…

«Да, что б я так жил», — как говорят в Одессе!

Я, или значительно реже Давид Лейман, задавали наводящие вопросы:

— А как насчёт денежного довольствия? Не обижали хозяева?

— Грех жаловаться! Некоторые товарищи так избаловались, что и шагу пешком не делали ступить — тратя по пятьдесят тысяч в день на одних только извозчиков. Другие же, предпочитали экономить — на все получаемые деньги скупая на «чёрном рынке» золотые монеты и валюту, с целью вывоза на Родину.

Делаю вполне логичное предположение:

— «Экономили» поди за счёт еды, да?

— Да, нет! Делегаты столовались совершенно бесплатно. В паёк входило буквально всё: мясо, курятина и рыба всех видов, свежие и консервированные овощи… Икра, яйца, сыр, колбаса и сгущённое молоко…

«Это происходило в разгар голода в Поволжье… ТВАРИ!!!».

Как бы прочитав мои мысли, тот:

— …Некоторые русские товарищи возмущались: «У нас голодают рабочие и крестьяне. На улицах русских городов и вокзалах, целые тучи беспризорных детей — которые воруют, побираются и торгуют собой ради куска хлеба…».

Сожалеючи вздохнув, он тут же «отмазался» вчистую:

— Ну, а что делать? Многие депутаты, через несколько стран — где им приходилось подолгу жить на свои собственные средства, добирались в Россию и обратно. Многих из них разыскивала полиция за революционную деятельность и, в целях конспирации — они вынуждены вести образ жизни зажиточных буржуа. Им были нужны значительные средства для приобретения легальных документов, получения виз, для проживания в гостиницах, оплаты услуг носильщиков и таксистов…

Окуеть!

Триста тысяч коминтерновцев по всему миру, ВЫНУЖДЕННЫ(!!!) вести образ зажиточных буржуев — за счёт десятков миллионов граждан Советского Союза, вынужденных не жить — СУЩЕСТВОВАТЬ(!!!) без нормального жилья, без приличной одежды, без необходимого количества продуктов питания… Болеть, преждевременно стареть, хоронить своих детей и умирать самим…

УБЛЮДКИ!!!

* * *

Устав слушать и потеряв терпение, Лейман прервал приятные воспоминания:

— Давай, как говорится «ближе к делу»: про суммы проходившие через твои руки и тобой украденные у германского пролетариата!

— После доклада Чичерина о международном положении, без обсуждения приняли «Манифест Коммунистического интернационала», который на немецком языке составил и зачитал Троцкий. Многие русские товарищи сомневались, что Мировая революция произойдёт скоро, даже Зиновьев — председательствующий на Конгрессе. Но я с немецкими товарищами подняли крик: «Пролетарская революция в Германии — произойдёт вот-вот!».

— Это возымело своё действие. Вскоре, меня вызвал к себе сам Ленин и говорит: «Возьмите как можно больше денег, присылайте отчеты, если можно, газету — а вообще, делайте, что покажет обстановка, только делайте!».

Я несколько засомневался в правдивости его слов:

— Что? Прямо так из кармана или даже из ящика письменного стола, Ильич взял и выложил тебе денег?

— Нет не из кармана или письменного стола. Деньги я получал через Ганецкого…

Боковым зрением вижу — мой напарник при упоминании этой фамилии, несколько напрягся.

«А это что ещё за хрен с бугра?».

Усиленно шевелю извилинами, вроде что-то знакомое — но ничего не могу вспомнить про этого типа:

«Должно быть большая шишка, этот Ганецкий: где деньги, там и власть».

Спрашиваю напрямую:

— Этот твой Ганецкий — большевицким «общаком» банковал, что ли?

Давид Лейман, ёрзает на стуле — как будто ему опять «на дальняк» приспичило, а товарищ Рейх обстоятельно рассказывает:

— Можно сказать и так. Через неделю после Октябрьского переворота, Ганецкий был назначен заместителем Наркома финансов и управляющим Народным Банком РСФСР. Одновременно, он заведовал «Госхраном» — куда свозились конфискованные у аристократии и буржуазии драгоценности. Из этой организации пополнялась партийная касса, но не официальная — которой распоряжался ЦК ВКП(б), а секретная — бывшая в распоряжении лично Ленина.

— Ну, тогда понятно… Рассказывай дальше.

— В первый раз, это было ещё в двадцать первом году, Ганецкий завёл в большую комнату, заставленную золотом и драгоценностями в ящиках и кучами на полу и, сказал: «Бери сколько надо на германскую революцию!». Я и брал. Брал, сколько мне надо.

— Конкретнее! Сколько взял в первый раз?

Тяжело вздохнув, вспоминая славные — но канувшие в Лету, времена:

— В первый раз, чтоб не перегружаться тяжёлым золотом, я взял лишь два чемодана — набитых шведской и немецкой валютой (всего около миллиона, если довоенными рублями) и, бриллиантами. Валюта скоро кончилась — даже на почтовые марки не осталось, а «камешки» я продавал ещё три года.

— На что была потрачена валюта?

— Раздал товарищам… Это была моя ошибка: когда вернулись в Германию — я их больше не видел.

Про себя усмехаюсь:

«Или, они тебя больше не видели».

— Получается, что в дальнейшем — ты оставлял получаемые суммы у себя? — делаю вполне логичное предположение, — чтоб почаще видеться с товарищами?

— Да! Я выдавал деньги небольшими суммами.

— Но всех получаемых из Москвы денег, таким образом выдавать не успевал, поэтому у тебя скопилась такая большая сумма? Так?

Опустив глазки долу, еле слышно отвечает:

— Так…

* * *

Хм… А сколько таких «товарищей Томасов» было по белу свету? Ведь, щедрая рука Коминтерна дотянулась даже до Латинской Америки:

«Где, среди бизонов бегают тюлени,

Где над баобабами закаты словно кровь…».

Спрашиваю:

— Ты один был такой умный?

— Нет! Я всего лишь курировал финансирование революции в Германии и странах Центральной Европы. А основные усилия было решено направить на Восток, в первую очередь на Китай. Только в первый год и только на пропаганду в Китае, было выделено более ста тысяч рублей золотом.

В принципе, мне это было известно.

«Мировая революция начнётся на Востоке», — из середины девятнадцатого века предрёк Маркс, и чтобы его пророчества не оказались пустопорожней болтовнёй, московские марксисты-ортодоксы вбухивали миллионные средства в…

Во вполне себе буржуазную, мало того — консервативную и националистическую китайскую партию «Гоминдан». Ну и, следовательно — в создание и подготовку гоминдановских войск…

Это ж надо вдуматься: в России большевики гнобили русских за «великодержавность», а в Китае взращивали китайских националистов!

Не… Умом такое не понять и, никаким аршином не измерить.

Это потом, в конце 20-х годов, когда Чан Кайши пошлёт кремлёвских марксистов-теоретиков на вполне конкретный «нефритовый стержень» и, начнёт методично и последовательно вырезать собственных косооких «красных» — в Кремле переобуются в воздухе и примутся заполошно взращивать «Великого кормчего» и Коммунистическую Партию Китая (КПК). А пока в различных учебных заведениях Советского Союза — проходят подготовку весьма значительные по численности группы офицеров армии Гоминдана.

Где хоть самая элементарная логика, нах?

Ведь, даже самому простейшему одноклеточному биологическому организму понятно: буржуазная армия будет воевать против Мировой пролетарской революции!

Что и произошло в «реальной» истории и, отчего мы в начале 21-го века имеем два Китая — КНР и Тайвань…

Дебилы, блять!

* * *

Ещё задаю вопрос:

— Как из Москвы контролировали твои расходы? Или, вообще не контролировали?

— Как это «не контролировали»? Всех утаивающих расходы, Ленин обещал исключить из партии и ошельмовать в газетах, как воров и изменников пролетарскому делу. Каждый зарубежный представитель Коминтерна, получающий деньги, должен каждый три месяца приезжать в Москву и отчитываться. Однако из-за преследования буржуазной полицией, это не всегда удавалось делать…

Бурчу с изрядной ехидцей:

— Да, кто бы сомневался!

— …Тогда, советские представители Коминтерна сами стали ездить по дипломатическим и торговым представительствам с целью проверки. В частности, в 1922-ом году, комиссией Заведующего ОМС Пятницкого, была обнаружена крупная недостача в 120 тысяч лир у представителя Коминтерна в Италии Ноя Любарского. Якобы он случайно оставил эту сумму жене, а та — не зная их предназначение, без остатка потратила на всякие дамские штучки.

Остаётся лишь развести руками:

— Это, просто какой-то лютый… «Абзац»! И, любопытно было бы знать — каково последовало наказание? «Ошельмовали» хотя бы в газетах?

— Нет! «Сор», решено было не выносить «из избы». Любарского сперва отозвали и исключили из рядов ВКП(б). Но потом восстановили в партии и отправили Полномочным представителем в Монголию.

— На этом всё?

— Всё.

Конечно, согласен с кремлёвскими товарищами: Монголия после Италии — прямо-таки зверское наказание!

Надеюсь, его реабилитировали после развенчания культа личности — объявив безвинной жертвой сталинского террора?

— А кроме этого Любарского с супругою и тебя, естественно, кого-нибудь ещё уличили в «нецелевом» использовании народных средств?

Яков Самуилович Рейх, он же «товарищ Томас», с минуту пристально смотрел на потолок, но вынужден был пожать плечами:

— Больше, я никого не могу припомнить. Весьма сожалею!

Все остальные коминтерновцы, надо полагать — святее Папы Римского!

— Тогда давай — балобонь про себя, любимого.

Тот, не замедлил:

— Отчётные документы в Бюджетную комиссию при ИККИ, я перестал посылать ещё в августе 1921 года. Но всё равно получал такие суммы из Москвы (в том числе и золотом), что пришлось нанимать два самолёта для доставки их в Германию.

Кивнув на покойника:

— В частности, через Мирова-Абрамова, я в двадцать втором году получил восемь миллионов марок, но не указав в отчёте — фактически их присвоил. Конечно же, на пропажу столь крупной суммы — не могли не обратить внимание! Меня вызвали в Москву, но я отказался туда ехать. Тогда в Берлин срочно выехал Орон Пятницкий. Долго рассказывать, каким образом, но ему удалось убедить меня вернуть эту сумму… Однако, я уже успел прокрутить её через Франкфуртский банк и, в результате падения курса марки — заработал маржу в пять миллионов, которую тут же обратил в твёрдую валюту — в доллары и фунты…

Вспоминая эту удачную афёру, товарищ Томас улыбался — как будто забыв про своё незавидное положение, почти смеялся:

— …В общем, несмотря на то, что изначально полученная сумма изрядно обесценилась из-за инфляции — претензий у товарищей не было. Ведь, я вернул им всё до последнего пфеннига!

Тоже смеюсь:

— Однако ловок, каналья! А за что тебя сняли и вновь вызвали в Москву?

— Меня обвиняли, что из полученных свыше семисот пятидесяти тысяч марок для немецкой молодёжи, я присвоил двести пятьдесят тысяч. Кроме того, была недостача в миллион с чем-то марок для Коммунистической Партии Германии… Наконец, десять миллионов марок для коммунистов Чехословакии — переданных через Наркомат иностранных дел и, которую я присвоил целиком.

— Ну и как выкрутился?

— По-разному… Насчёт последней суммы, например — то я не писал никаких расписок, поэтому смело отрицал сам факт её получения.

— И «пролезло»?

— И «пролезло»!

Почти восхищаюсь: изощрённо ловкая бестия, согласитесь.

— Однако, тебя всё-таки «прижучили» — вызвал на ковёр в Кремль!

— На заседании Комиссии ИККИ по моему делу, что была в феврале этого года, мне смогли предъявить лишь «крайне легкомысленное отношение к пролетарским деньгам» и, порекомендовать «впредь воздержаться от поручений дел, связанных с денежными операциями».

Несколько смущённо, коррупционер-интернационалист уточнил:

— Правда, товарищи Пятницкий и Альский предлагали возбудить уголовное дело… Но за меня вступились Зиновьев, Бухарин и Радек. В конечном итоге, комиссии Пятницкого поручили дораследовать моё дело, а мне дали задание вернувшись в Германию — заниматься распространением революционной литературы.

Насколько мне известно, вышеназванных товарищей — совсем недавно самолично крутивших «мясорубку» Гражданской войны, можно обвинять в чём угодно — вплоть до принадлежности к инопланетной цивилизации, но только не в либерализме, гуманизме и врождённой мягкотелости.

Поэтому спрашиваю:

— Во что тебе встряло такое «вступление» этой троицы? Если не секрет, конечно?

Товарищ Томас, с выражением типа «какие могут быть секреты между своими»:

— Чуть более миллиона, если нынешними рублями.

Напомню: в середине 20-х, сидящий на «партмаксимуме» партийный директор государственного предприятия — жил на 180 рубля в месяц, беспартийный на такой же должности — на 310 рубля.

— Серьёзные «бабки»! Не обеднел, часом?

Смеётся:

— Нет, не обеднел! С выделенных средств на издательство и распространение в Германии пропагандисткой литературы, я заработал — как бы ни в три раза больше.

* * *

Ужас, что творится, да?

Ах, эти нехорошие большевики-коммунисты…

А не подобное ли этому, происходило в наши 90-е годы? Когда у власти стояли не большевики ортодоксально-марксистского толка — они ещё при Сталине вывелись, а демократы-рыночники?

Чем одни воры лучше других?

Тем, что одни с «краснокожим» партбилетом, а другие в малиновых пиджаках?

Что одни таскали «налево» бриллианты в чемоданах, а другие баксы в коробках из-под принтера?

Тем, что первые грабят народ под прикрытием дымовой завесы Мировой революции, а другие в открытую — «невидимой рукой рынка»?

Однако есть и существенные отличия.

До «эталонного» 1913-го года и, в течении оного, в России только от оспы — ежегодно умирало от тридцати пяти до ста тысяч человек.

В не менее «эталонном» 1937-ом году — было расстреляно «сто тысяч пятьсот миллионов» гениальных стратегов, талантливых конструкторов и выдающихся политических деятелей — имеющих огромные заслуги перед мировым революционным движением. Потери, конечно ужасны и невосполнимы…

Но от оспы не умер ни один человек!

Точно так же, позже была ликвидирована или минимизирована смертность от сибирской язвы, чумы, сыпного тифа, полиомиелита и так далее.

Кто-то, скажет: «Да фигня это, твоя оспа».

Согласен: в 21-м веке оспа — это «фигня». Но фигня — благодаря именно большевикам, а не прежней правящей элите — которая после Октября разбежалась по безопасным заграницам, подобно крысам с зачумлённого корабля, бросив народ на произвол судьбы.

Нет, я не за большевиков, не за демократов — я за справедливость.

Кто-то из особо альтернативно одарённых не подумав ляпнул, а за ним как попугаи повторяют глупость:

«Если бы не революция, если бы не большевики — население России в конце 20-го века было бы не менее восьмисот миллионов…».

Деточки!

Вы хотя бы кроликов разводили, чтоб такое так безапелляционно утверждать?

Чем больше популяция при том же ареоле обитания — тем выше вероятность возникновения какой-нибудь инфекционной заразы. В течении двадцатого века, от одной лишь оспы, в мире умерло — от трёхсот миллионов(!) до полумиллиарда(!!!) человек. Эти цифры — на порядки превышает число жертв обоих мировых, всех локальных войн вместе взятых и тем более — «жертв коммунизма».

Так что, если бы не большевики с их принудительной вакцинацией, то вполне возможно — население России к 21 веку, не дотягивало бы и до нынешних ста сорока миллионов «с хвостиком».

Знаю, скажите:

«Дык, вакцинацию могли бы провести и, имперские власти — не вытури их большевички, дав хорошенького пенделя!».

Позвольте усомниться!

Вакцинация против оспы была известна ещё с 18 века, мало того — первой привитой на Руси была сама Императрица Екатерина Вторая… Однако, до массовой вакцинации, руки так и не дошли. Других дел-забот у имперских властей был полон рот: братьев-славян от турецкого ига освобождать, «Жёлтороссию» в Китае строить, линкоры-дредноуты для прибрежных луж клепать и казённое бабло пилить…

А народ нехай от оспы дохнет, да с щербатыми рожами ходит — диких медведей от барских усадеб отпугивает, где хрустят французской булкой ещё не резанные большевиками помещики.

Да, что там какая-то оспа?

В дореволюционной России — которую мы могли бы потерять и лет на сто раньше, младенческая смертность была на уровне четверти от всех родившихся маленьких и беспомощных человечков. Страна, в которой гимназистки — так упоительны по вечерам под шампанское, а лакеи и юнкера — румяны, «уступала» по этим показателям только Мексике, Гондурасу и Голландской Индии. Имеются в виду, конечно, те страны — где эта мрачная статистика вообще велась…

Большевикам, не строя дополнительно больниц, не изобретая чудо-лекарств и без какой-либо массовой подготовки медработников — за двадцатые годы удалось снизить смертность среди новорожденных вчетверо.

Каким же образом, спросите?

За счёт санитарного просвещения населения.

Напечатали и развесили повсюду плакаты типа «Мойте руки перед едой!», «Мухи — разносчицы заразы!», плюс лекции в каждой деревенской избе-читальне.

И ВСЁ!!!

Получили «бэби-бум»: население России увеличилось с — 94,4 миллионов человек в 1924 году — до 105,7 миллионов в 1929-м. Высочайшая рождаемость (6,8 младенцев на одну женщину) в истории страны.

Прежняя российская элита, заступившаяся в 1914 году за «братушек-сербов» — якобы стонущих под австрийским игом, додуматься до этого не смогла…

…Ой, ли?

Скорее — не захотела.

Ещё вот…

Даже не упоминая про индустриализацию времён Первых пятилеток — экономические достижения которой во многих случаях достаточно спорны, даже оставляя за поребриком «вторую экономику мира» и путь «от сохи к ядерной бомбе», большевикам удалось к сороковым годам ликвидировать неграмотность в России.

Прежним правящим элитам, для этого не хватило тысячелетней истории страны!

Так что у коммунистов, вместе с великими преступлениями — были и великие достижения, за которые им надо памятники ставить.

А за какие реальные достижения — сравнимые с вышеприведёнными, можно добром помянуть революционеров-либералов 90-х годов?

Молчим…

* * *

Отдёрнув штору и посмотрев на сереющее берлинское небо, Давид недвусмысленно сказал:

— Пора закругляться, Серафим…

Яков Самуилович Рейх, он же «товарищ Томас», почуяв неладное, закишевал:

— Что со мной будет?

Стараясь как можно более равнодушным тоном:

— Всё плохое в жизни у тебя уже было и, оно уже далеко позади, гражданин Рейх! Дальнейшую твою судьбу решит наш пролетарский суд — самый гуманный суд в мире…

Тот, вмиг успокоился, видно вспомнив про «крышу».

— …Подпишешь протокол, отведём тебя на кухню, напоим кофиём, а потом все втроём отправимся в Посольство — оформлять тебе явку с повинной. Правда, вид у тебя слегка не товарный… Надеюсь, у товарища Томаса лишняя пара сухих штанов найдётся?

После подписи протокола, стараясь не дышать испарениями, развязываю руки-ноги и между делом интересуюсь:

— А теперь напомни мне, кто такой товарищ Альский28? Про товарища Пятницкого, я сравнительно хорошо знаю…

Иметь на примете двух честных политиков для каких-либо дальнесрочных планов-задумок — могущих в любой момент возникнуть, попаданцу не помешает ни в коем случае.

Тот, со смефуёчками:

— Аркадий Альский — какой-то неправильный еврей!

Выслушав, плавно подвожу к наиболее заинтересовавшему меня персонажу из «чистосердечного признания» товарища Томаса:

— А товарищ Ганецкий — еврей правильный, по-твоему? Как его хоть по имени-отчеству, какую должность ныне занимает?

— «Ганецкий» — это партийный псевдоним. Он же — «Генрих», «Куба», «Микола», «Машинист». Настоящее же имя — Яков Фюрстенберг, из семьи варшавских зажиточных евреев. Ближайший помощник Ленина по…

Едва уловимое взглядом движение, товарищ Томас коротко взвизгнул «предрождественским» поросёнком: «И-иии…!!!» и, после недолгой агонии, замер с торчащим в сердце кухонным ножом — удивленно уставившись широко открытыми мёртвыми глазами на развороченный череп товарища Абрамова.

«Эге…, — только осталось резумировать, — по ходу, здесь имеется ещё какая-то кремлёвская тайна, знать которую смертельно опасно».

— Чисто сработано, молодец, — похвалил я Давида, — вот только какого чёрта? Договаривались же на кухне его завалить?

Тот, с вызовом:

— А тебе или ему не всё равно?

— Да мне-то, по большому счёту — вообще нас рать! Ему, в его-то «положении» — теперь, тоже всё покуй… А вот для полиции — нет, не всё равно.

— Обоснуй?

— Выглядело бы более правдоподобно, коль мы решили эту мокруху на хозяина квартиры повесить: по статистике, большинство бытовых убийств — происходит именно на кухне.

Тот, озадаченно чешет затылок:

— Так, давай его перетащим…?

Указываю на большую лужицу мочи под стулом недавно убиенного, куда уже успело набежать и свернуться немного капающей крови:

— Вместе с этим дерьмом? Теперь уж давай оставим всё как есть.

Быстро пробежавшись по квартире, проверив не наследил где и, протерев кое-где гладкие поверхности — избавляя берлинских криминалистов от отпечатков собственных пальцев, собрались на выход.

Меня, не оставляло чувство нахождения в какой-то сюрреалистичной компьютерной игры:

«Фраги» завалены, время собирать «лут»!

* * *

Без малейших проблем, изъяв после предъявления квитанций чемоданы с купюрами из камер хранения двух железнодорожных вокзалов и, двух же съёмных берлинских квартир (где деньги находились где угодно — в книжных шкафах, в самих книгах, в ящиках письменных столов), мы с Давидом «всерьёз, но ненадолго» обосновались на третьей. Здесь, кроме бумажных банкрот — нашлась пара картонных коробок с николаевскими империалами, весом порядка более десяти килограммов каждая.

А вот шёлкового мешочка с «последними бриллиантами» не нашли, хотя покойный про него упоминал…

Давид, саморучно обшмонав квартиру и, не обнаружив «брюликов» — искренне возмущался:

— Всё-таки надул, поц стрелянный, гореть тебе за это в Аду!

Я, перебирая-пересчитывая «ликвидность», как мог его успокаивал:

— Бриллианты — весьма специфический товар, партнёр! Головной боли с ним может быть ещё больше прибыли, так что давай условимся: «Всё что ни делается — делается к лучшему».

Всего, денег было невероятно много…

Даже не скажу, сколько именно!

Ибо, они были в разных валютах, курсы которых постоянно колебались, изменялись.

Судя по кое-каким найденным финансовым документам, покойный Рейх занимался — не только банальным воровством казённого бабла, но и его «круговоротом»: он активно играл на товарно-сырьевых биржах, спекулировал на валютных операциях и довольно успешно.

Лёйман торопился как голый в баню, но я действовал не спеша:

— Наш пароход отчалит из Гамбурга лишь через неделю. Так чего поперёд него волну гнать, местный электорат смешить? Один неверный шаг, напарник и, мы с тобой не только с голой жоппой — но и на нарах… А там поди, тебя уже давно заждались!

Тот шипел, аки библейский аспид, но вынужден был признать мою правоту и мне же довериться.

* * *

Денёк отдохнул-выспался и принялся за дело.

Сперва по объявлениям в русскоязычной прессе, нашёл среди эмигрантов несколько специалистов по финансово-банковскому делу и после беседы с каждым из них, отобрал одного — наиболее внушающего доверие.

Это, уже достаточно пожилой, ещё довоенный «вынужденный» эмигрант — до начала Великой войны имевший дело с николаевскими вкладами в «Дойче банке». После объявления войны между странами, вместе с другими российскими поданными мужского пола — он был арестован и до самого Брестского мира сидел в лагере для интернированных.

По приблизительно такой же схеме нашёл русскоязычного юриста — пронырливого, как глист и поднаторевшего в местном законодательстве.

В присутствии Давида Леймана, который не отходил от меня ни на шаг и, даже у дверей туалета стоял и прислушивался — писцаю я или какаю, объясняю этой «сладкой парочке» весь расклад:

— Господа! Неизвестный даритель пожертвовал «Международной рабочей помощи» крупную сумму денег, с условием, что эта организация официально выйдет из состава Коминтерна…

Бла, бла, бла…

В конце разговора, видя на лицах некие сомнения в конечном успехе этой сомнительной афёры:

— Извините, чуть не забыл сказать самое главное: при успешной реализации этого незначительного дельца, каждому из вас полагается премия в виде одного процента от всей суммы…

С величайшим усилием задушив «жабу», добавил:

— КАЖДОМУ!!!

После ожесточённого «бодалова», процент бонуса пришлось увеличить до двух, но сделка состоялась.

Мой напарник, видимо считая, что эти двое обязаны были трудиться за его красивые карие глазки — был не согласен с таким моим ходом. Он покраснел и надулся большим спелым помидором, но промолчал — хотя и пыхтел от злости.

Ещё день убил на переговоры с Председателем «Межрабпома» Вильгельмом Мюнценбергом, опасающегося идти на столь радикальный шаг.

Вдалбливаю ему через переводчика:

— Газеты читаешь, знаешь, что творится? Анализируешь общеевропейские и мировые тенденции? Вот-вот эта обанкротившаяся лавочка под брэндом «Коминтерн» — закроется и ты останешься при куче битой посуде, Вилли!

Не знаю, что больше подействовало — «тенденции» или названная мной сумма бабла, которая пройдёт через кассу «Межрабпома».

Конечно, были у него подозрения, почему бы им не быть…:

— Откуда, из какого источника деньги?

— Жертвует один американский предприниматель.

— Отчего вдруг такая щедрость, Серафим?

— Встретишься с ним в Гамбурге — сам спросишь.

…Но он согласился.

Впрочем, благодаря нашему юристу официальное заявление об выходе из Коминтерна — было составлено в достаточно лояльных к последнему тонах, ни один комиссар — свой горбатый шнобель не подточит. Мол, в связи с текущей обстановкой, в интересах международного рабочего движения и на благо трудящихся всего мира… Бла, бла, бла… Случилась вот такая вот «петрушка» — вынуждены на время расстаться со штабом Мировой революции.

Ну а там, если что — так мы тут как тут!

Главное же в договоре что?

По его условиям, деньги должны быть потрачены на развитие кооперативной промышленности Нижегородской губернии и, каждая финансовая операция могла быть проведена только с согласия двух управляющих: меня — представителя «Красного рассвета» и Вильгельма Мюнценберга — Председателя «Межрабпома».

Те же двое русских эмигранта, составили Контрольный совет, следящий за правильностью соблюдения условий договора.

Конечно же, мой «аппетит» несколько вырос и вместе с предыдущими хотелками, я попросил Вилли поинтересоваться оборудованием для радиопромышленности. Насколько мне известно, Советское правительство — не так давно закупило у французов, уже устаревшие технологии времён Первой мировой войны. Я же, собираюсь с помощью «Межрабпома» — подобраться как можно ближе подобраться к новейшим немецким…

Warum nicht?

* * *

Лейман сперва не поняв, такого «хода конём»:

— Что за муйню ты сотворил?

— Всё будет в шоколаде, напарник! Как окажемся в Союзе, выпишем с Вилли чек на всю сумму, предъявишь его начальству… Кто у тебя в начальстве?

«Явно не Ягодка — он лишь посредник, предоставивший подвязки в парижском отделе ИНО ОГПУ и выделивший для операции своих людей. Меня, то бишь — других под рукой не оказалось».

— Не важно!

— Предъявишь товарищу Неважно чек и, получишь если не орден Боевого красного знамени — так красные же революционные шаровары, что тоже просто неимоверная круть.

Тот, играет желваками:

— Иногда мне кажется, что я разговариваю с контрой!

Если забыл упомянуть, товарищ Лейман несмотря на относительную молодость — успел повоевать-покомиссарить в нашу Гражданскую и даже сумел на ней геройски отличиться…

— Лучше такая «контра» — как я, чем «революционер» — типа товарища Томаса, согласись.

Печально кивает:

— Вот здесь, ты как никогда прав, Серафим…

* * *

После того как деньги исчезли из квартиры, перекочевав на счёт «Межрабпома» в один из германских банков — Давид Лейман быстро успокоился, снял с меня плотную «опеку» — по крайней мере отпускать одного в магазин за хавчиком, хорошенько выспался и несколько начал скучать. Заскучав, он пару раз ходил в какой-то «особо центровой» берлинский бордель и меня туда звал, но я отказывался под предлогом, что в парижском — свой «свисток почти до кости стёр».

Кроме походов «за хавчиком», под грандиозную газетную трескотню про обнаруженные в берлинской квартире тела «двух комиссаров из Коминтерна», я снял копии с показаний-признаний обоих покойников. Заверив по всем правилам у нотариуса, оставил их в запечатанных пакетах у юриста из Контрольного совета, с распоряжением по моему сигналу — предать их огласке, опубликовав в немецкой прессе:

— Гонорары можете оставить себе или пожертвовать в пользу наших нуждающихся соотечественников.

Делай добро и швыряй его в воду!

Напарник же мой отвязывался по полной, как будто делая это в последний раз.

Уходя в поход по берлинским «жрицам любви» вечером, он возвращался бывало к обеду и в последние разы — с хорошо заметным даже «невооружённым носом» перегарищем, что за ним давно уже не водилось. С самого Минска.

«Раскодировался», сцуко!

За сутки до отъезда в Гамбург, Лейман как-то загадочно лыбясь, вспомнил-заговорил про «Пролетарскую стойкость»:

— Серафим! А сколько ты мне тогда этого порошка всыпал?

Недоумеваю: почему «порошка»? Ведь, средство для повышения потенции — эта жидкая(!) настойка на траве девясиле.

Ах да, вспомнил… Когда я покаялся в своём неблаговидном поступке, то случайно обмолвился: «из самых благих пожеланий — я подсыпал(!) в твой ужин противоротное зелье…». Обстановка тогда такая была, надо понимать, что не только «обмолвишься» — заикаться до конца дней своих будешь.

— Вот ты про что… Ну, себе обычно половину столовой ложки в еду добавлял — так так «стоял», что аж зубы ломило! Тому американцу — целую ложку и, тот «драл» — всё что в том борделе шевелится. Даже случайно зашедшую за милостынею старушку афро-негритянку, что для белого евроамериканца — ужасно не комильфольный мовентон, согласись.

Изрядно преувеличиваю, конечно. Та «старушка» была вовсе не афронегритянка, а похожая на неё мулатка из Алжира.

— А с тобой я обмишулися, сыпанув целых четыре столовых ложки. Неужели до сих пор зло на меня держишь, Давид? После всего, нами двоими вместе пережитого…

Тот, лыбясь до ушей:

— Да нет, забыл уж давно… Так ты идешь к немецким мамзелям? Сегодня — последний день, когда ещё доведётся «конец помочить»?!

— Нет. Берегу своего «малыша» для будущей настоящей любви: «его» и так после парижских блядей — на раз пописцать осталось.

— Ну, как хочешь.

Что-то на душе тревожно кошкой свербит…

— Давид, — кричу вдогонку, — завтра поезд в Гамбург, не забывай!

— Не забуду, — отмахивается.

Ушёл мой верный боевой товарищ в ночь и, больше я никогда его не видел.

На следующий день, как обычно утром Давид Лейман не появился — загулял конкретно, стало быть напоследок.

После обеда я уже забеспокоился, ведь в шесть часов вечера — поезд на Гамбург!

«Ладно, — успокаиваю сам себя, — должно быть сразу из борделя на вокзал приедет».

Однако на вокзал мой напарник тоже не явился, но я обратил внимание на нездоровый ажиотаж среди мальчишек-газетчиков, что-то орущих и на покупателей — выхватывающих у них товар прямо из рук и частенько даже забывающих спросить сдачу

Сенсация какая-то что ли?

Так вроде кипеш насчёт «загадочной смерти» товарищей Абрамова и Рейха уже на исходе…

Неуж, насчёт выхода «Межрабпома» из Коминтерна такая буча?

Не угадал… Демарша Вильгельма Мюнценберга на фоне всего происходящего — никто даже и не заметил.

Из первой же купленной русскоязычной газеты узнал, что сегодня ночью, из одного берлинского борделя в берлинский же госпиталь — был доставлен клиент с признаками какой-то неизвестной инфекционной болезни. Бывшие при нём документы на имя турецкого армянина, на поверку оказались фальшивыми.

Бдительными полицейскими, мнимый армянин был опознан как советский гражданин еврейского происхождения Давид Лейман, арестованный более месяца назад за зверское изнасилование гражданки Веймарской Республики, убивший полицейского и сбежавший из полицейского участка.

Преступник, оказавший ожесточённое сопротивление — был застрелен при попытке скрыться.

А вот и фотография тела на первой полосе… М-да… Даже мёртвый, товарищ Лейман внушает невольно уважение своими выдающимися габаритами.

Яростно скребу свой лысый череп. Что за хрень?

После догадки — молнией во мраке ночи мелькнувшей, лезу в свой походный саквояжник…

Чёрт!

Банка грибного порошка из серых навозников пропала.

Громко хлопаю себя ладонью по лбу:

— Японский графоман!

Тогда всё понятно: этот похотливый не по уму долбень, в моё отсутствие залез в мои вещи, нашёл грибной порошок и решил, что я его надул — зажав «китайское приворотное зелье». Задумав напоследок удивить германскую столицу своими сексуальными подвигами, сей прелюбодеянец нажрался этого антиалкогольного средства и принял «на грудь» какого-нибудь пойла, типа местного шнапса.

Дальше всё понятно, да?

Испытываю лёгкую досаду.

А я уже было троих немецких охранников из «повоевавших и понадёжнее» нанял, тазик и мешок гипса через «Межрабпом» заказал.

Получается всё зря?

Неудобно как-то перед немецкими товарищами и балтийской салакой получилось…

* * *

Уезжали из Берлина в Гамбург, а затем по морю в Ленинград — целой компанией, прямо — как правительственная делегация какая!

Кроме Вилли Мюнценберг, его секретаря, бухгалтера и переводчик, эмигранта-финансиста из Контрольного совета и «других официальных лиц», в делегации были трое бывших «штурмовиков» — с как будто специально подобранными именами: Ганс, Франц и Фриц…

Нет, не подумайте: к коричневорубашечникам из СА Эрнста Юлиуса Гюнтера Рёма — они не имеют никакого отношения.

Это — ветераны Первой мировой войны, служившие в специальных частях — штурмовых батальонах. Двое на Западном, третий — на Восточном фронте.

Последнего, звали как раз «Фриц» и, он довольно складно шпрехал на российской великодержавной мове.

После войны и неизбежного как крах империализма дембеля, все трое работали в одном охранном агентстве, имели лицензию на ношение оружия и, со слов Юриста из Контрольного совета — не чурались кой-каких «тёмных» делишек, если им хорошо заплатят. Их я нанял специально для ликвидации Давида Леймана — ибо в Союзе, он мне — не был нужен ни живым, ни мёртвым — от слова «вообще»… Официально же, как указано в контракте — они нанялись охранять мою «священную» особу до самого Ульяновска.

Кроме этих троих моих секьюрити, ещё тридцать немцев имеющих боевой опыт — были наняты в качестве сторожей моего хабара, с контрактом до самого Ульяновска. Официально же, они считались делегацией немецких рабочих, представляющих германский пролетариат — от лица которого ульяновскому промышленно-торговому кооперативу «Красный рассвет», будет подарен целый пароход ништяков.

* * *

Как и в прошлый раз, когда я был в компании всего лишь нашего Главного архитектора Александра Александровича Прасолова, уезжали из Берлина под разгорающуюся антисемитскую истерию.

В связи с обнаружением и ликвидацией Леймана, разбередив старую рану — вновь вспомнили полуторамесячной давности историю изнасилования немецкой девушки «евреем-комиссаром» из Советской России. Вновь произошёл взрыв возмущения немецкой общественности. Вновь скандал, вновь под окнами Советского посольства демонстрации с требованием запретить компартию и Коминтерн, вновь антисемитские погромы и драки с полицией…

В газетах всерьёз требовали от правительства Веймарской Республики усилить давление на евреев, с целью выселить их с территории Германии в британскую Палестину.

На мой совершенно непредвзятый взгляд, всё это к лучшему и лишь на благо этому народу: чем больше евреев уедет из Германии сейчас — тем меньше погибнет при Гитлере в концлагерях.

И самое главное, что?

Как и французская, Коммунистическая Партия Германии стремительно теряет популярность. Ведь, она — часть Коминтерна, главный штаб которого находится в Москве, в России… Откуда приехал тот самый еврей-комиссар — зверски изнасиловавший немецкую девушку.

Блин, даже специально б, у меня лучше бы не получилось!

Глава 10. Большой шопинг.

Свободная экономическая зона порт Гамбурга — это конечно, нечто особенно-грандиозное!

Возникнув ещё в XII столетии, ещё чуть ли не при морских бродягах-викингах, позже став частью Ганзейского Союза — Гамбург богател век от века и, благодаря своему удачному месторасположению — к XX столетию превратился в крупный европейский транспортно-логистический узел, с многокилометровыми пристанями уставленных журавлеобразными кранами и с огромным количеством порт-складов, поднимающиеся прямо из самой воды. Последних было так много, что сам город частенько называли «Шпайхерштадт» — «Город складов».

Первым делом, я заявился отметиться в советское консульство, где меня предупредили, что русских в городе сильно не любят.

«А нас за шо?», — спрашиваете.

Да, есть за что: за октябрь 1923 года, когда подзюкиваемый из Москвы Тельман — поднял было восстание, но без поддержки населения быстро слился в канализацию.

А тут ещё эта отвратительная история с комиссаром-маньяком еврейско-советского происхождения — на газетных полосах, обросшая прямо-таки фантастическими подробностями — от которых волосы на голове шевелятся

Рисунок 18. Порт Гамбурга — морские ворота Германии.

Нет, не на моей: я шевелюрой лысый — аки женская коленка…

На головах добропорядочных немецких бюреров.

Так что мне настоятельно порекомендовали поменьше шпрехать на улицах на радянской мове:

— Могут побить!

На фиг мне их улицы — они ещё в Берлине обрыдли хуже горькой редьки? Мне бы побыстрее в порт.

Пароход с моим хабаром (точнее — старая ржавая лохань, под именем какого-то католического святого) прибывший из Марселя — уже третий день загорал у причала под скупым осенним балтийским Солнцем. Команда сей посудины и нанятые мной французы, по-разному — но в основном весело, гуляли на мои бабки в портовых кабаках и борделях в знаменитом на весь мир квартале «Красных фонарей». Сан Саныч Прасолов изрядно скучал по родному Ульяновскому исправительно-трудовому лагерю, а Иохель Гейдлих — столь же изрядно нервничал: ведь каждый день стоянки судна в порту обходился нашему с ним консорциуму «в копеечку».

Когда я заявился с целой толпой народа, всё неподдельно обрадовались — как второму пришествию Христа с группой апостолов и, тут же без всяких неуместных «прелюдий» — началось переоформление фракта судна на «Межрабром».

Намечавшиеся ранее мероприятия, вроде митингов по случаю такого знаменательного события как «подгон босячий» от германского пролетариата — пролетариату российскому, пришлось отложить до прибытия в конечный пункт назначения. Ибо, события в мире и резко изменившееся отношение к Советскому Союзу — этому отнюдь не благоприятствовали. Даже простые матросы жаловались: узнав, что они плывут в Советскую Россию — гамбурские проститутки задрали таксу за все виды коитуса и перестали симулировать оргазм…

Да, ну и Маркс с ними, с митингами!

Пока то, да сё, первым делом проверив семенную французскую картошку и диковинных зверюшек — нутрий и, найдя этих представителей флоры и фауны в добром здравии (моё зверьё, даже численно увеличилось естественно-половым путём), решил дополнительно прибарахлиться перед возращением на Родину — раз уж так сказочно фортануло с наличностью. По «порт-складам» из добротного красного кирпича, сам бегать не стал — там и заблудиться недолго. Купил газеты с объявлениями, через биржу нашёл немца хорошо разбирающегося в теме, переводчик знающий технические термины — был уже при себе и, стал внимательно изучать предложения.

* * *

В свободной экономической зоне «Гамбург» купить можно было что угодно — вплоть до крупных партий ручного огнестрельного оружия и боеприпасов (для приобретения пулемётов и артиллерии требуется специальное разрешение от правительства), но оно мне покамест ни к чему. В отличии от ильфо-петровского Остапа Бендера, мне и в голову не пришло объявить войну Дании — когда-то очень давно, после неоднократных попыток загеноцидившей прЫнца Гамлета.

Хотя руки чесались, но закупил всего лишь сто штук шестизарядных помповых дробовиков «Winchester M1897» — получивших во время Великой войны прозвище «Траншейная метла». Для своих немцев-охранников, да и так…

Шоб було!

В «этом» Советском Союзе, кстати, разрешения на гладкоствол — считающийся охотничьим оружием, не требовалось. Аж до самого Хруща-Кукурузного, любой мог его приобретать, хранить и применять по назначению — в том числе и для защиты от лихих людей.

Продовольствие, одежда и обувь — были изрядно дороговатыми по сравнению с парижскими. Да к тому же, на их вывоз иностранцами — существовали довольно жёсткие ограничения в виде высоких пошлин и обязательного осмотра таможенниками с опечатыванием. Правда, как я позже узнал — с чиновниками в гамбургском порту, вполне можно было договориться — ибо жалованием их особо не баловали.

Но вот цены на оставшийся после войны железный «секонд-хенд» — приятно радовали сердце старого «заклёпочника» и, заставляли его учащённо биться.

Так как и в Париже — «по объявлению» нашёл среди местных человека сведущего и, понеслась душа в рай!

Хотя после прошлогоднего ввода твёрдого курса марки, немцев немного отпустило, но всё равно им приходится довольно нелегко. Мой новый знакомый, неплохо владеющий русским, рассказывал — что он едва в состоянии прокормить себя. Причем не может мечтать о настоящем масле, ветчине — а употребляет только маргарин, черный хлеб и самую дешевую колбасу.

Итак…

Первым делом купил пару универсальных токарно-резьбонарезных станочков с электроприводом — с метизами в стране просто беда… Парочку хонинговальных станков с вертикальным шпинделем — напоминающих сверлильные, для финишной обработки деталей имеющих отверстие: например — блока цилиндров двигателя. Другие станки в этот раз брать не стал: во-первых, они практически все были с ременным приводом. А во-вторых, на данном этапе своего «прогрессорства» — я более нуждался в специалистах, умеющих на них работать.

Особенно-то не шиковал: деньги, особенно халявные, имеют одно нехорошее свойство — они быстро кончаются. К тому же заранее «списочек» не озаботился приготовить (да, кто ж знал!), а сейчас — просто глаза разбегаются, не знаешь что и выбрать.

Поэтому, по большей брал лишь то, что в любом случае пригодится моей развивающей промышленной империи, или может быть реализовано внутри страны с приличным наваром: подшипники, электромоторы, силовые кабеля, лампы, приборы…

Купил приличное количество хорошей крупповской инструментальной стали, изрядное количество уже готового инструмента: плашки, метчики, резцы и так далее. Всё новое, в масле и, с педантичной немецкой скурпулёзной аккуратностью, упакованное в ящики.

Ну и как подарок на свадьбу будущему супругу моей «бывшей» — столярно-плотницкий инструмент: рубанки, фуганки и шпунтобели, с запасными лезвиями для них…

Чтоб, как говорится — без обид!

Не поскупился на измерительный инструмент: лекальные линейки, резьбомеры, штангенциркули, микрометры, нутромеры и просто металлические линейки… Ведь у нас, в свободной продаже — этого ничего нет и, до самого «Дорогого и уважаемого» — считай и не будет. Иглы для швейных машинок — их дефицит в стране просто апокалипсический и, особо надо упомянуть алмазные стеклорезы — в Союзе они буквально на вес золота и, «отрывают» их вместе с руками.

Ну и так, по мелочи.

С медью в нашей стране полная жоппа — не хватает даже на разменную монету, поэтому несмотря на дороговизну — купил пять тон этого метала, как в чистом виде, так и в сплавах. Тонну олова и сто килограмм припоя для пайки.

Не забыл про легирующие добавки и прикупил по паре тонн хрома, никеля, по паре центнеров ванадия, молибдена и вольфрама…

Наконец, особая статья — селен и кадмий.

Пора браться за «творческий запил» самого простейшего полупроводникового прибора — селенового выпрямителя. На первое время, этих металлов приобрёл сравнительно немного — по паре пудов каждого, чисто для первых смелых экспериментов.

* * *

Из своей прошлой жизни, прекрасно зная о тщетности борьбы с первейшей из извечных российских бед — решил я победить хотя бы вторую и, всего лишь локально — в Ульяновске. То бишь — взяться всерьёз за дорожное строительство, ежели для особо непонятливых.

Что там у нас на складах?

Увы, обескуражен и изрядно раздосадован: в хвалённом «Шпайхерштадте» почти нет собственно немецкой дорожно-строительной техники — в основном, всё трофейное.

Ну, дык — что делать?

Дык, зато всё практически на халяву!

Буквально по цене металлолома приобрёл три гусеничных траншейных экскаватора американской фирмы «Parsons» с интересной историей.

Несколько десятков подобных, российское ведомство купило в САСШ в 1915-1917 годах — для рытья окопов и дорожных работ в Действующей армии. Эти же три экземпляра, видимо прибыв последними в ящиках в Ригу — в таком виде были захвачены немецкой летом семнадцатого года, после неудавшегося Июльского наступления Керенского.

Самое интересно, что Германское командование — не сумев как следует моторизовать свой «стройбат», по каким-то неведомым мне причинам не использовало доставшиеся им на шару трофеи.

А вот грейдер-элеватор, пять так называемых дорожных «утюгов», один 5-тонный дорожный каток, три буксируемых «плуга» для производства земляных работ, подвижной кран для укладки железнодорожного пути и мостовых работ — тоже заокеанского происхождения, хотя и были «на ходу» — но довольно сильно изношены на фронте.

Но, ничего: если не сумеем эксплуатировать — эти механизмы послужат образцами для собственного производства, после некоторого «апгрейда», конечно.

Выше были упомянуты траншейные экскаваторы, но я прибрёл и ещё нормальный —ковшовый, так называемую — «паровую лопату Томсона», американской фирмы «Bucyrus Foundry & Manufacturing Company».

Апофеоз стимпанка: коллеги-попаданцы — существуй они в действительности, удавились бы от лютой зависти!

Сея чудо техники, впервые удивившее белый свет в далёком 1882 году, двигалось по рельсам и обликом напоминало железнодорожный вагон, в коем монтировался работающий на угле или дровах паровой котёл, и три паровые машины суммарной мощностью в сто двадцать «лошадей» различного предназначения: для перемещения всего экскаватора, для горизонтального поворота стрелы и для вертикального движения ковша.

Если немец не врёт, хотя экипаж экскаватора составляет четыре человека (не считая путейцев для укладки и обслуживания железнодорожных путей), за сутки он вынимает четыре тысячи кубометров грунта — таким образом заменяя труд тысячи землекопов.

Я, немного про этот зачётный девайс знаю.

Несмотря на кажущуюся архаичность, «Паровая лопата Томсона» — считалась на данный момент лучшим экскаватором в мире. В России, она ставилась в производство два

раза: в первый раз на Путиловском заводе в 1903 году, общим тиражом в жалкие тридцать семь единиц и, второй раз в Коврове в 1931 году — где за каких-то два года, их для великих строек коммунизма — наклепали аж 177 штук. Под брендом «Ковровец», эти пыхтящие паром стальные «динозавры» добросовестно трудились практически до самого распада СССР.

Рисунок 19. Русский экскаватор "Путиловец" на строительстве Амурской железной дороги (1912 или 1913 год) и его «боевой» расчёт. На задней площадке неустанно работает кольщик дров, почему-то весь в белом.

Такие землеройные машины широко использовались при рытье Панамского канала и не менее широко будут применяться в ходе первых пятилеток — в частности при рытье Московского, Беломоро-Балтийского и Волго-Донского каналов.

Мне тоже, край как необходимо — в ближайшем будущем прорыть небольшой такой канальчик длиной в несколько километров, чтоб осушить Лавреневский карьер.

Помните, где мы с Климом ловили рыбу?

Это — мой самый главный «рояль»!

Доменный шлак Ульяновского чугунолитейного завода, доставшийся мне ещё со времён братьев Баташёвых — в ближайшее же время закончится и, мне понадобится срочно начать разрабатывать титано-циркониевые пески Лукояновского месторождения — имеющие выход на дне затопленного Лавреневского карьера.

* * *

Кроме чисто немецких, или трофейных «железяк» «от щедрот» союзников, попадались на складах и изделия фирм почившей в бозе Австро-Венгерской Империи — верного союзника Германии по Великой войне. От обмундирования и полевых кухонь, до…

Рисунок 20. Артиллерийский тягач — генератор «Austro-Daimler M.16 B-Zug, C-Zug» с 305-мм осадной мортирой Skoda 1916.

Не скажу пока для чего, чувствуя себя как неразумно-капризный отрок, упросивший слабохарактерных родителей купить привлекательно выглядевшую — но даром ему не нужную безделушку, приобрёл такую хреновину. Это, так называемый «тягач-генератор Morserzugwagen M.16» — для буксировки орудийного комплекса «Skoda 30,5-cm Morser M.16», более известного как «Двенадцатидюймовая полевая мортира М.1629».

Про саму чешскую мортиру — с успехом провоевавшую обе мировые войны, рассказывать можно вечно!

Но, так как в этот раз не про артиллерию, скажу одно: она являлась первой в истории войн мобильной системой оперативно-тактического назначения, включавшей в себя все специальные агрегаты — непосредственно орудия, специально спроектированного транспорта и средств обслуживания. Современным аналогом этого орудийного комплекса, можно считать не мало, ни много — оперативно-тактические ракетные комплексы типа «Точка» или «Искандер».

Эти мортиры, приловчились использовать даже в качестве «кочующей артиллерии»: ночью батарея «М.16» выдвигалась максимально близко к позициям противника, за несколько часов расчёт оборудовал площадку, монтировал орудие, выпускал весь боекомплект и, так же быстро сворачивался и отходил в тыл.

Столь мощным полевым орудием, не располагала ни одна армия мира!

«Двуединная империя», в общем-то не выделяющаяся среди прочих стран-государств какой-то особенной промышленной развитостью или военной мощью — безусловно удивила мир, став новатором в деле создания моторизованной артиллерии большой мощности.

Почему гениальные стратеги Красной Армии, ещё до того как их незаконно репрессировали, не обратили внимание на эту систему, а предпочли поставив на гусеницы американского трактора 203-х миллиметровую английскую гаубицу «Виккерс» — запилить уродец «Бр-4», совершенно незаслуженно носящий прозвище «Сталинская кувалда»?

Надеюсь, на это были какие-то объективные причины — а не просто непроходимая глупость баранов с большими звёздами на будёновках и широкими лампасами на шароварах, как это чаще всего бывает.

Какая, на хер, «кувалда»?

«Дверной молоточек» по сравнению с «М.16», чтоб вежливо постучаться в бетонную стенку финского дота!

Масса фугасного снаряда — около 100 килограмм, с едва ли пудовым зарядом взрывчатки. Для сравнения: у каждой их трёх сбрасываемых с «У-дваса» авиабомбы «ФАБ-100» — внутри корпуса имелось семьдесят килограммов взрывчатого вещества.

Скажите, «Бр-4» — успешно применялась в Великую Отечественную Войну?

Дык, ничего другого не было — сравнивать то, не с чем!

Может, сравним с чешской «М.16» — участвовавшей в штурме Севастополя и в осаде Ленинграда, а последний свой выстрел — сделавшей при обороне Берлина, в апреле 1945 года?

Её стандартные фугасные снаряды массой 385,3 килограмм, содержали 38,3 кило тротила — оставляя в земле воронки глубиной 8,8 метров, пробивая 3 метровую кирпичную стену и 2,2-метровую бетонную кладку.

Скажите: дык, ведь — финские «миллионники», всё-таки этими «кувалдами» раздолбали-разрушили!

Дык, если собственным лбом достаточно долго стучаться — и великие египетские пирамиды до основания снести можно.

А чешская мортира — вынесла бы любой дот, на счёт «раз»!

Однако, давайте про «тягач-генератор», тем более что он достался мне всё равно без мортиры — которую предназначен был возить в разобраном виде.

Спроектированный на фирме «Аустро-Даймлер» группой инженеров во главе с небезызвестным Фердинандом Порше, тягач «Morserzugwagen M.16» имел в более поздних моделях 150-сильный 6-ти цилиндровый двигатель собственной конструкции — мощнейший на то время, среди имеющихся на наземном транспорте. От двигателя крутящий момент передавался на генератор, вырабатываемый тем электрический ток — на моторы, приводящие в движения колёса большого диаметра.

Однако, это ещё не всё!

Шестнадцати— тонный «тягач-генератор» — мог тянуть два прицепа общей массой до сорока(!) тонн у последних модификаций, по хорошей дороге — развивая скорость до двенадцати километров в час. Каждый из прицепов обладал всеми четырьмя ведущими колёсами с собственными электромоторами каждый, питаемыми через кабель. Таким образом — получился гигантский внедорожник колёсной формулой «12х12», уверенно преодолевающий любое бездорожье и подъём в тридцать градусов.

На одном из прицепов везли ствол мортиры, на втором — лафет, на третьем — разборную платформу, с которой орудие вело огонь.

Этот, по современной терминологии «трёхсекционный вездеход», потреблял от 300 до 400 литров бензина на сотню вёрст и 50-100 литров моторного масла, стоящего намного дороже.

В военное время это себя оправдывало, а в мирное?

Сказать по правде, пока не знаю: мне просто понравилась эта большая игрушка и всё тут!

* * *

Кроме этого, я не удержался и купил в Гамбурге…

Целую железную дорогу!

Правда не настоящую — узкоколейную, стандартной немецкой шириной колеи в семьдесят пять сантиметров.

На первое время, так сказать — «на пробу», всего лишь десяток километров железнодорожных путей, два паровозика и тридцать вагонов, в том числе и с пяток специализированных — типа платформ или цистерн.

Здесь в чём фишка?

Мне очень понравилась система узкоколейных железных дорог, связывающая все промышленные предприятия в Приокском горном районе — который моими хотелками и трудами Дыренкова Николая Ивановича, преобразился в «Акционерное Общество Российского Среднего Машиностроения» — АО «Россредмаш», крупносерийно выпускающее трактора «Мужик»… Я не раз и, даже не два — довольно частенько мечтал обзавестись такой же в Ульяновской волости, трясясь на своём «Форде» по кочкам, ухабам, рытвинам да по колдоЁб…

Извините: по колдобинам.

Да, ладно я!

По крайней два месяца в году (а то и все три), всё моё рассредоточенное по окрестным с Ульяновском сёлам производство — вставало «нефритовым колом» из-за распутицы. Таким образом, бездорожье — приносило неимоверные убытки промышленно-торговому кооперативу «Красный рассвет» и прочим структурам моей промышленной «империи».

Поэтому, не помешало бы связать узкоколейкой с волостным центром и нормальной железной дорогой — довольно-таки далеко стоящий женский старобрядческий монастырь, где ныне расположилось Воспитательно-трудовая колония (ВТК) для несовершеннолетних, плавно трансформирующаяся в «Завод контрольно-измерительных инструментов им. Кулибина». Кроме того — Подсобное хозяйство, где мутится Ульяновская «Станция селекции сельскохозяйственных культур» (УСССК), Академгородок с посёлком педологов — где уже запищали первые из «поколения Next», торфоразработки, места бывших лесозаготовок и так далее.

А главное: в ближайшей же перспективе — будущие разработки титаново-циркониевых песков на месте Лаврещенского карьера, про которые я уже неоднократно говорил.

Пока не появится развитого автотранспорта и нормальной сети хотя бы примитивных автострад, а это будет весьма и весьма нескоро — такая логистика в моей «промышленной империи», практически безальтернативна.

Узкоколейная железная дорога, на порядок упрощает и удешевляет транспортные издержки: ибо даже лошадь, тупо запряжённая в передвигаемый по рельсам вагончик — тащит груз раз в десять больше, чем по грунтовке.

Поэтому, когда увидел на распродаже «переносную железную дорогу системы Копеля, с колеёй 75 сантиметров», тут же воскликнул, как капризно-избалованный ребёнок в супермаркете игрушек:

— Берём, берём!

* * *

Немножко истории, уже основательно забытой…

Сама идея военно-полевой железной дороги собираемой из готовых элементов-секций — возникла во Франции, в конце прошлого века, в голове у некого инженера Декавиля, чем папа-сахарозаводчик — ежегодно маялся с доставкой тысяч тонн свеклы с полей на своё предприятие, выпускающее сладкую продукцию.

Рисунок 21. Кто интересуется: http://alcala.ru/brokgauz-slovari/izbrannoe/slovar-Zh/J1237.shtml

На новинку, тут обратили самое пристальное внимание французские военные — не так давно огребшие конкретных люлей от бошей в ходе Франко-прусской войны: такие элементы — легко и быстро укладывались для снабжения войск и, также — легко и быстро снимались при наступлении вперёд или отступлении назад. Локомотивом для такого рода «переносных» военных дорог служил 8-ми тонный танк-паровоз Пешо-Бурдона или его аналоги.

Такой зачётный девайс не долго был секретным и практически мгновенно, был скопирайтен военными ведущих государств Европы. И, вскоре системы переносных узкоколейных железных дорог-«декавилек» — естественно каждая со своими национальными особенностями, были приняты на вооружение во всех странах.

В Германии появилась система Коппеля, в Австро-Венгрии — система Дольберга, в России — система инженера Дольберга-Яловецкого. Правда, в России за недостатком мини-паровозов — гораздо чаще использовали «живую силу» и, переносная дорога официально так и называлась: «конно-полевая железная дорога».

За применением «декавилек» в полевых условиях дело не заржавело!

Как ни странно, первыми были наши — также не так давно, изрядно огрёбшие от нагло-франков в Крымскую (Восточную) войну. Войска генерала Скобелева в агрессивно-завоевательном походе Российской Империи на Хиву и Бухару — снабжались по «времянке» проложенной прямо по пескам пустыни Кара-Кум.

Рисунок 22. Перегрузка военного снаряжения из обычного поезда в военно-полевой. Окрестности Ипра, 1917 год.

За ними, французская армия — неся европейскую культуру, просвещение и демократию в авторитарно-тоталитарный Тунис — снабжалась по узкоколейке проложенной по пескам Сахары.

Австро-Венгрия, для аналогичной миротворческой миссии в Боснии и Герцеговине — использовала собираемую из готовых элементов-секций военно-полевую железную дорогу. Германия — при защите законности и порядка в Китае во время Боксёрского восстания и, в Юго-Западной Африке — при приобщении местных людоедов к общечеловеческим ценностям…

Конечно же расцвет узкоколейного железнодорожного строительства пришёлся на годы Первой мировой войны, когда только Российские железнодорожные войска протянули свыше двух тысяч вёрст «конно-полевых железных дорог».

Наши же, более экономически и промышленно развитые союзники и противники по этой великой бойне — естественно строили временных железных дорог в разы и на целые порядки больше. В сентябре 1917 года, для снабжения лишь одной армии при наступлении под Аррасом, англичане подвезли военно-полевыми железными дорогами во прифронтовую полосу — до 6000 тонн боеприпасов и снаряжения, в том числе почти четыре тысячи танков.

Вы будете сейчас смеяться: в разгар позиционной войны, появилась даже «траншейные железные дороги» с колеей рельсов шириной в 380 миллиметров!

Грузы на самую передовую по ней подвозили на шахтных вагонетках, приводящихся в движении бестопочными паровозиками30, солдатами, называемыми «железными крысами».

Использовались переносные железные дороги и, во Второй мировой войне31 — но по вполне понятным причинам довольно ограниченно.

* * *

Аппетит приходит во время еды…

Да, что там Ульяновская волость?

На прогрессорство надо смотреть ширше!

Как мне проехались по ушам немцы, заинтересованные в сбыте своего стального «секонд-хенда»»: узкоколейные железные дороги — «Schmalspurbahnen», ещё до войны нашли самое широкое применение и в Германии, где их перечень превышает добрую сотню32.

Особенно распространен этот вид транспорта в Восточной Пруссии, где сеть малых узкоколейных линий с шириной колеи 750 миллиметров, весьма удачно дополняет сеть стандартной железной дороги.

Последней, соединены крупные города с выходом к морю — Кёнигсберг, Инстербург, Тильзит. Сеть узкоколейных линий общей длиной почти в пятьсот вёрст, связала столицу Восточной Пруссии и её райцентры с сельскими населёнными пунктами. Станции узкоколейки имелись почти у каждой деревни, на перекрёстках сельских дорог, на главных просеках лесничеств. Максимальные расстояния между этими станциями, редко когда превышали километр.

А почему бы во всей Нижегородской губернии, не замутить нечто подобное?

В отличии от других, немецкая система крепления элементов-звеньев узкоколейного железнодорожного полотна, хоть и была более технологически сложна и экономически дорога (немцы лёгких путей не ищут!) — зато годилась для прокладки не только временных ж/д дорог, но и постоянных. Мне, в данном случае, эта «технологическая экономичность» — как-то побоку. Ведь я покупаю уже готовые изделия, фактически по цене железного лома.

* * *

Конечно, всё это добро одним рейсом не перекинуть в Питер на и, так уже под завязку набитом, разваливающемся на ходу корыте.

По парижскому примеру организации фирмы по долгосрочной покупке и транспортировки в Россию грузовиков «Мак-Бульдог», Иохелем Гейдлихом — весьма оперативненько была создана фирмочка «Gebraucht» по скупке секций и подвижного состава военно-полевой железной дороги.

— Бро, — заостряю внимание партнёра на одном нюансе, — насчёт паровозиков особенно не парься! Но вот вагоньчиков надо бы побольше и с как можно разнообразной номенклатурой.

Действительно, уже есть «в железе» и даже прошедший испытания трактор «Мужик» поставленный на железнодорожный ход — специально для предприятий Донбасса, откуда мы собираемся по бартеру получать чугун, сталь и продукты коксохимии. Ширина колеи, правда — там несколько иная, но это обстоятельство достаточно легко исправимо.

— Без проблем, Buddy!

Обговорили и об поиске более подходящего судна для регулярных рейсов по маршруту Марсель — Гамбург — Ленинград и, обратно.

— В Гамбурге, проблем с судном и экипажем быть не должно, действуй, Бро!

Тот, что-то быстро столбиком подсчитав в блокноте, поднял на меня глаза:

— Это есть большой манни, Buddy! Кто будет платить?

Фффуууфф…

Чтоб б, ему ещё подкинуть?

— Ты знаешь, что такое «кондиционер», Бро?

— Как есть не знайт…

Кондиционеры в САСШ известны с начала 20-го века, получив самое широкое применение — но в качестве хладагента в них использовался ядовитый аммиак, что неоднократно приводило к несчастным случаям. К тому же, они получались излишне громоздкими, состоящими из двух блоков — с компрессором и конденсатором, расположенными обязательно вне помещения.

Для больших помещений, типа кинозалов — да!

А вот массовому потребителю — владельцам и съёмщикам квартир, даже мелким, средним и крупным боссам — остаётся только потеть, вонять и проклинать жаркий, положим — калифорнийский климат.

В «реальной» истории, лишь в 1928 году — американской компании «Дженерал Моторс» удалось получить хлорфторуглеродное химическое соединение, позднее названное «фреоном». Это позволило несколько позже создать компактные, моноблочные конструкции кондиционеров — могущие разместиться даже в форточке окна, вполне доступные в цене для массового потребителя, сравнительно простые в монтаже и обслуживании.

И самое главное — безопасные в эксплуатации.

Быстренько разжевав про фреон и все его преимущества по сравнению с аммиаком:

— …Представь себе, Бро: кондиционер можно будет засунуть в форточку!

Тот, едва сигарой не подавившись:

— Wow! Я буду брать кредит в банк!

* * *

Кроме железной дороги в самый последний момент, я не сдержался и, ничтоже сумлетясь, приобрёл в Гамбурге… Кто угадает с трёх раз — шапку новую куплю…

Правильно!

Целую фабрику по прядению волокна…

Из чего вы думали?

Нет, не угадали — хрен вам, а не новая шапка: из крапивы, как в одной из печальных сказок братьев Грин…

Ан нет — Ганса Христиансовича Андерсена!

Помните?

Одному из братьев крапивы не досталось и он так и остался лебедем-мутантом.

Крапива — наряду с коноплёй, льном и прочим растительным сырьём — для изготовления одежды, «крепежа» в виде верёвок и парусов для рыбацких лодок — использовалась очень давно. Китайцы, перед тем как изобретать бумагу, глобус, порох, компас, свою четырёхтысячелетнюю историю для лохов и городить Великий китайский плетень — даже вывели особый сорт крапивы: «Рами» — годной на все случаи жизни.

«Рами жарим,

Рами варим,

Рами так — сырой …уярим»!

И не только!

В средневековой Японии, из «композита» на основе крапивного волокна и шёлка — мастырили крепчайшие тетивы для луков и шикарнейшие самурайские доспехи.

Затем, с развитием мореплавания и развитием колониализма, крапиву повсеместно вытеснил дешёвый привозной индийский и египетский хлопок.

Вспомнили про эту культуру, в лишённой заморских колоний наполеоновской Франции — в которой шили мундиры из крапивного волокна для Великой армии. Затем, вновь про неё сравнительно надолго забыли.

Тот исторический факт, что в Германии — во время Первой мировой войны отрезанной блокадой союзников от источников нормального текстильного сырья, обмундирование для солдат шили из крапивного полотна — для меня в принципе никакая не новость. Однако, в моём «послезнании», было русским по белому написано, что германские и австрийские учёные в поисках подходящего заменителя:

«…Случайно(!!!) пришли к оригинальнейшему решению: смешать крошечные количества хлопка с крапивой, точнее, с крепкими, морозоустойчивыми волокнами крапивы двудомной».

Но в разговоре с немцем — банкующим металлоломом в виде бывшей прядильной фабрики, я лишний раз убедился: когда речь идёт о немцах — слово «случайно» надо применять крайне осторожно.

Никакой «случайности»!

«Срединные державы» — Германская и Австро-Венгерская Империи, готовились к переделу мира очень давно и следовательно — предусмотрительно предполагали возможность блокады. Поэтому наряду с другими, ещё в 1876-м году — была создана и очень долго работала «Крапивная комиссия», проводя многочисленные широкомасштабные опыты с этим растением. В результате, к 1914 году, эти государства — обладали соответствующими технологиями и опытом, позволившими им заменить крайне дефицитное сырьё буквально бросовым…

Ведь крапива — это вездесущий сорняк!

Поэтому, как только грянули «Августовские пушки», как тут же в Германии и Австрии был организован сбор сырья и построены фабрики — которые используя заранее отработанные технологии — всю войну выпускали из крапивного волокна текстиль, шнуры, чулки, медицинские бинты и так далее.

Я, хотя и изрядно потратился — купил пару сотен комплектов германской военной формы образца семнадцатого года и, довольно-таки изрядное количество оставшегося полотна. На ощупь, оно мягкое и гибкое, имеет слегка шелковистый блеск. Крапивное волокно внутри пустое, поэтому одежда и крапивной ткани работает как своеобразный «термос»: летом в ней прохладно, зимой тепло. По словам немцев, крапивные мундиры — прочны и носки, обладают антисептическим и антигрибковым действием, снимают вредную для солдатского организма электростатику.

Думаю, пошить в «Красной игле» «пролетарки» для «футбольных» команд Ваньки да Саньки и затем опробовать, так сказать — в полевых условиях. Ибо, словам прошлого и будущего противника — конечно, доверять можно…

Но забывать их проверять — категорически нельзя!

С сельскохозяйственной точки зрения, у крапивы масса преимуществ по сравнению с хлопком — обязательно требующего тёплого климата, обильного полива и применения пестицидов.

А вот с точки зрения технологии и экономики — не всё так гладко, оказывается…

Стебель крапивы содержит весьма незначительное количество волокон — не более восьми процентов из общей массы. Поэтому, производство крапивной пряжи — процесс весьма и весьма затратный: сырьё приходится собирать с большой площади, перевозить на большие расстояния и затрачивать огромные усилия на его переработку в волокно для пряжи.

Ну, это как руда с очень низким содержанием металла!

Другой недостаток: избыточное содержание смол в стебле крапивы — не удаляющихся обычной продолжительной мочкой в воде, как у льна или конопли. Чтобы нивелировать эту вредную особенность, башковитые немцы — применяли несколько последовательных операций по обработке волокна перед прядением горячей водой, паром, щёлочью под давлением…

Множество патентов, которые мне пытались впарить!

Но я включил «тупого Ивана» и не клюнул, ибо…

Но обо всём в свою очередь.

Поэтому, как только по окончанию Великой войны для германской промышленности открылись рынки нормального текстильного сырья — тут же все «крапивные» плантации были перепаханы, фабрики закрыты, персонал выброшен на улицу, а оборудование выставлено на продажу в виде железного лома.

Я одно такое предприятие купил по соответствующей цене — практически даром, хотя и, в несколько разукомплектованном виде. Немец-специалист по «крапивной технологии», которого пришлось нанять, заверял, что восстановить — раз плюнуть, только успевай марки отстёгивать.

При участии своего юриста, заключил с ним соответствующий договор на скупку оборудования, его восстановления и отправку в Россию.

«Лох», про меня скажите?

Возможно!

Однако, я руководствовался следующими соображениями.

Во-первых, что касается классических «законов рынка» — многие из них в России категорически не действуют. А другие — действуют, но перевёрнутые с ног на голову — это я ещё в своей первой жизни понял.

А во-вторых…

До сооружения Каракумского канала (да и после этого, сказать честно), российская текстильная промышленность испытывала острую нужду в сырье. Импортный хлопок был ей недоступен из-за монополии внешней торговли и острого дефицита валюты у государства. Среднеазиатский коротковолокнистый — низкокачественен и…

Неимоверно дорог!

Ибо, среднеазиатские небратья в эпоху НЭПа — изо всех сил тянули общесоюзное «одеяло» на себя. Это потом, они стали более покладистыми — когда им Сталин по тюбетейкам дал и, как Джордж Вашингтон негроамериканцев — на хлопковые плантации загнал. Но далеко не все — многие в басмачи подались.

Лён и конопля?

Эти культуры, имеющие экспортный потенциал — государство взяло их «на откуп», зарабатывая на нём твёрдую валюту — в том числе и на Мировую революцию.

Так что на внутреннем российском рынке — крапива имеет все шансы стать вполне рентабельной сельскохозяйственно-технической культурой. Конечно, если подойти к этому делу грамотно и творчески.

Тем более, что я знаю — как исправить первый недостаток.

Да!

Я совершенно согласен с экспертами лёгкой промышленности: для огромного текстильного комбината — весьма накладно организовывать сбор, транспортировку и переработку крапивного сырья…

А если вместо одной большой фабрики в городе — иметь небольшую мини-прядильную фабрику в каждой русской деревеньке в Нечерноземье, где крапива — за каждым огородом, да по оврагам растёт? Где по извечной крестьянской традиции — женщины рожают как перепуганные и, где всегда априори переизбыток рабочих рук?

Тем более, далёкий от химии, тёмный русский мужик и его баба-дура — ещё столетия назад знали, как обойти второй недостаток — повышенное содержание смол в волокне, над устранением которого высокотехнологичные немцы — бились как рыба об лёд с 1876 года, один за другим беря хитромудрые патенты.

На Руси, стебли крапивы собирали весной — когда сама природа своими осенними дождями, зимними морозами и весенними оттепелями, произведёт «химическую» обработку волокна — избавляя его от этой технологически вредной гадости.

Из непряденых волокон крапивы в русских сёлах и деревеньках вили веревки и канаты. Из коротких и грубых волокон, ткали так называемую «ряднину» — грубое полотно, шедшее на мешки, одеяла, подстилки и накидки для скота.

Из получившейся после механической обработки мягкой кудели, крестьянские девки ткали плотные холсты, из которых шили сарафаны, рубахи, полотенца и постельное белье для приданого.

Ещё одно немаловажное соображение…

Хлопок идёт не только на одежду. Ещё, это — ценнейше-важнейшее сырьё для многих видов промышленности. Например, из него делают пироксилиновый порох, фото— и киноплёнки, лаки, краски и эмали для авиации. В Первую мировую войну, около девяносто процентов использованного российской оборонной промышленностью пироксилина — имело заокеанское происхождение, в том числе — как я думаю и из-за нехватки своего хлопка. Ведь, солдата мало вооружить — дав ему винтовку и патроны — его надо одеть-обуть.

Не папуасы же мы какие — в бою голыми яйцами сверкать!

Конечно, в конце 30-х, в СССР научились делать порох из древесной целлюлозы, поэтому в Великую Отечественную — «всего лишь» половину пороха мы получали по Ленд-лизу.

Однако «за державу», всё же обидно: получается без Америки мы и, воевать — не в состоянии.

Вот я и думаю: если, ещё задолго до войны — удастся хотя бы частично заменить хлопок крапивой для текстильной промышленности — возможно, получится перебиться без загребущей «руки помощи» большого заокеанского «брата».

* * *

Ещё вот такие есть соображения.

Кроме элементарной нехватки сырья для производства, русский порох считался «грязным»: нестабильным при горении — что приводило к низкой кучности и дающим сильный нагар в стволе оружия — преждевременный износ.

Почему, спросите?

«Ах, эти жоппорукие русские…».

Нет, не так!

Лучшим сырьём для производства порохов являются длинноволокнистые сорта хлопка, причём обязательно ручной сборки. Среднеазиатский коротковолокнистый хлопок, сырьё машинной сборки и древесная целлюлоза — содержат значительное количество примесей, усложняющих предварительную подготовку к пороходеланию и снижающих качество продукции.

Мда… География — это судьба!

Вы подумали то, что и я?

Северный среднеазиатский хлопок — худший в мире, никто не спорит.

Но ведь русский лён, конопля и как мне мнится — крапива, наоборот — самые лучшие!

А ведь, всё это практически одна суть — целлюлоза…

…Порох из крапивы?!

Ну, а почему бы и нет?

В любом случае — попробовать не только можно, но и нужно.

* * *

Наш пароход, арендуемый сперва владельцем американской компании «Монтана» Иохелем Гейдлихом, а затем Председателем «Межрабпома» Вильгельмом Мюнценбергом — есть предприятие частное и, его владелец — никогда не откажется заработать лишнюю копейку. Поэтому я ничуть не удивился неожиданной задержке отплытия судна: словами Вилли, к капитану (он же владелец судна) поступило предложение о «попутном грузе» до Питера.

— Насколько долгой будет задержка?

— Обещают не более трех суток, — отвечает тот.

Бывший при разговоре Иохель Гейдлих, виновато разводит руками:

— В подписанном контракте запрета нет, а срок прибытия в Ленинград указан приблизительно.

— Ты первый раз занимаешься морскими перевозками, Бро, тебе простительно, — понимающе киваю, — меня больше интересует, за чей счёт будет эта незапланированная трёхдневная стоянка в порту?

— За счёт хозяина груза, — успокоил меня Вилл, — фирмы «Zепtга1е Moskau», или «ZMO».

Услышав знакомое слово, я насторожился:

— Ты сказал «Moskau»?

Тот, меня успокоил:

— Германская фирма, зарегистрированная в Москве.

— Ах, вот как… Тогда всё понятно.

Трое суток задержки пошли мне на пользу: прикупил небольшую разорившуюся ювелирную мастерскую — во время Великой войны мелкосерийно изготавливающую военную оптику.

Кто будет на ней работать?

Зэка Модест Модестович Фаворский, известный в вполне определённой среде по прозвищу «Филин», прежде на воле — «фармазон», «маклёр» или «малявщик» (так я и не понял — как на воровском жаргоне правильно называется профессия подделывателя документов), а ныне — писарь в администрации Ульяновского исправительно-трудового лагеря, обладал красивым почерком и умением подделывать документы.

Но не только!

Свою трудовую карьеру он начинал с вполне законной и мало того — весьма уважаемой профессии ювелира. Лишь потом, в связи с некими жизненными обстоятельствами — «кривая» вывела его на сколькую криминальную дорожку. Однако, через полгода у него «звонок» и он уже пару раз он мне жаловался, что в Ульяновске нет ювелирной мастерской, а то бы он у нас остался…

Ну, а что?

Вполне ещё бодро-шебуршной старикан!

А занимаясь любимым делом — ещё как минимум лет десять-пятнадцать протянет, подготовив за это время себе смену из ульяновской молодёжи.

Но всё равно, через вновьобразованную Гамбургскую фирму «Gebraucht», решил подыскать парочку немцев умеющих работать с ювелиркой и оптикой ему в подмогу.

Сперва, нехай тупо шлифуют линзы для очков, а там видно будет.

* * *

Все остававшиеся сомнения рассеялись как утренний туман к полудню, когда увидел на пирсе несколько десятков ящиков с надписью «Mechanische Ersatzteile für Autos» и, его сопровождающих — старательно скрывающих вбитую на уровне инстинкта строевую выправку.

На моих глазах, происходило тайное сотрудничество между немецким Рейхсвером и Красной Армией, так сказать — в режиме «он-лайн».

Ну, что делать?

А что тут сделаешь!

Только и оставалось, как сердито крикнуть «грузчикам», когда ящики с «деталями машин», стали перемещаться в трюм:

— Осторожно майнуйте — зверюшек моих не подавите!

Недоумённо таращаться, не понимая.

— Вилли! Переведи им: за своих нутрий, я им ещё в этом году — Сталинград и Курскую битву устрою!

Однако, тот и сам не понимал, а переводчик куда-то отлучился:

— Ich verstehe nicht was du gesagt hast?

— Тьфы ты, нерусь…

Ищу глазами толмача, но тот вместе с секретарём, уже сам бежит с слегка выкаченными глазищами и что-то на языке Шиллера трёт по ушам Председателю «Межрабпома». Тот, засуетившись, через него же передаёт:

— Извини, Серафим — срочно вызывают к телефону.

— Иди, чего уж там.

Взял своих троих телохранителей и сам полез в трюм, следить за сохранностью своего хабара.

Когда вдоволь перелаявшись с ряженными офицерами Рейхсвера — норовившими втиснуть свои ящики между моими «Мак-Будьдогами», вылез обратно, ещё новость. Уже сам Вильгельм Мюнценберг, после телефонного разговора…

С Советским консульством в Гамбурге!

Просит задержать отправку:

— …Товарищи просили отсрочки отплытия судна.

— Зачем?

— Хотят с нашим пароходом переправить вещевые посылки от эмигрантов их родственникам в Советский Союз.

Знакомая история!

Такие посылки с вещами (а также денежные переводы в валюте), советскими властями в 20-е годы — не только не запрещались, но и всемерно поощрялись.

В принципе и, я не против — но есть один вопрос:

— Сколь много посылок? Это «корыто», часом не утонет прямо у причальной стенки?

— Говорят, что один стандартный ящик.

— Всего-то? И, стоило такую бучу поднимать?! Ладно, фиг с ним… Надолго?

— Обещают, что не более чем на сутки.

Самый главный вопрос и я даже знаю на него ответ:

— За чей счёт?

Помявшись, тот промямлил:

— Просили, чтоб в знак солидарности…

Усмехаюсь:

— Понятно. Ну, раз надо — так надо!

Саму погрузку деревянного ящика с «вещевыми посылками» от эмигрантов, я проспал — это событие происходило глухой глубокой ночью, аки татьба. Но на следующее утро, когда наше «корыто» под именем какого-то католического святого — разведя пары наконец-то дав прощальный гудок отчалило от причальной стенки, увидев возле леера две коминтерновские морды типично чухонско-прибалтийского вида, позёвывая подумал:

«А мешочек то с гипсом, оказывается — я прихватил вовсе не зря…».

Ну а лишний тазик, думаю — на борту найдётся.

Поискав глазами Фрица, подзываю его, и:

— Надо устроить пару ссор между этими прибалтами и теми вашими ряженными, желательно с мордобитием… Сможешь с камрадами? За дополнительное денежное вознаграждение, разумеется.

У эстонцев и латышей в те времена, были довольно-таки сложные взаимоотношения с «тевтонами» — когда-то бывшими их господами. Совсем недавно, немецкие добровольцы из так называемых «Фрайкоров» — помогли молодым прибалтийским демократиям отстоять не так давно обретённую незалежность от наступающих красных полчищ. Когда же опасность миновала и, с Советской Россией был заключён Тартутский мир, «помощников» самих — мощным пинком вышибли из Прибалтики, разгромив в многодневной ожесточённой битве у городка Вендена.

Кроме этого, власти не так давно созданных прибалтийских государств, совершенно по-большевистски — конфисковали землю некоренных представителей, в большинстве своём тех же немцев — в пользу чистокровных литовцев, эстонцев и латышей, а бывшим владельцам показали на дверь.

Про сталинские депортации народов, всем известно…

А кто слышал про демократические депортации прибалтийских немцев?

Мда… В ЕГЭ, про это не спрашивают.

Тот искоса, изрядно неприязненно смотря на коминтерновцев:

— Мы с парнями сделаем это ради удовольствия. Но нужно много Schnaps.

— Ты знаешь, где взять пойло в открытом море, Фриц?

— На борту есть контрабандная водка, Herr Chef.

Достав портмоне, из него «пресс» и отстёгивая Фрицу бабки на шнапс:

— Без проблем. Только, смотри, чтоб на вас даже не подумали!

— Не в первый раз, Herr Chef! Мы есть… Как это по-русски?

— «Профи»? В смысле — профессионалы?

— О, да! Wir sind Profis!

Глава 11. Возвращение Серафима.

Итак, в начале славного месяца октября, после неожиданно долго затянувшейся проволочки в славном своими ганзейскими традициями порту Гамбурга, вся наша дружная компашка, так сказать — «отдала концы» и отчалила в сторону не менее славного российского «окна в Европу», прорубленного гением Петра Великого.

Морское путешествие принесло немало неожиданностей — как приятных, так и не очень. Оно казалось, совершалось при худших из всех возможных погодных условиях, которые норовили ухайдакать и без того убитый в хлам пароход. Например, как-то ночью лопнула приводная цепь к рулю и, мы должны были болтаться в открытом море подобно куску вполне определённой «субстанции» в проруби, пока ее чинили.

Бытовые условия, опять же…

Оказывается, «второй класс» в каюте парохода, сошедшего со стапелей ещё задолго до начала Великой войны (а то и Русско-японской!) — это совсем не наш «эконом-класс», а нечто гораздо хуже. Рыл двадцать интернациональной публики в душной стальной коробке даже без намёка на иллюминаторы, это я вам скажу — нечто!

А «первого класса» на этом старом плавающим корыте не было по определению.

Кроме того, пища на общем камбузе была просто ужасная…

Впрочем, мы с Александром Александровичем Прасоловым, Иохелем Гейдлихом, Вилли Мюнценбергом и нанятыми во Франции и Германии специалистами — там практически не появлялись, предпочитая столоваться в просторной кают-компании с капитаном и его первым помощником, а остальное время проводить на палубе или в трюме, охраняя хабар… Даже ночевать в кабинах «Мак-Бульдогов», обложившись со всех сторон голубоватыми французскими шинелями.

Ибо второй неожиданностью было то, что на капиталистических судах — груз дербанят не хуже, чем на коммунистической железной дороге.

К счастью меня вовремя об этом предупредили, я предпринял кой-какие вышеописанные меры и, хотя попытки что-либо стырить неоднократно предпринимались — по большему счёту всё обошлось.

Кроме того, забот был полон рот об сохранности семенного французского картофеля и племенного стада нутрий. Первый норовил сгнить, вторые слишком много жрали и кажется только и, думали как куда-нибудь сбежать… В том числе сбежав, жрали они и картофель — успешно конкурируя в этом неблаговидном деле, с многочисленными трюмными крысами.

Правда в отличии от клубней, эти зверьки свою склонность к побегам — с лихвой компенсировали способностью усиленно размножаться и, до пункта назначения — их прибыло как бы не больше первоначального списка.

А вот картохи, увы мне — не более трети.

* * *

Во время плавания, на борту судна произошло несколько чрезвычайных происшествий.

От вынужденного безделья некоторые пассажиры стали пить много спиртного, а выпив — выяснять меж собой отношения. Всё бы хорошо, тихо-мирно, но почему-то трое немцев невзлюбили двух прибалтов и постоянно с ними сцеплялись в потасовках.

Хотя народу это до ужастиков нравилось — за неимением других развлечений, капитану судна — это вскоре до чёртиков надоело.

Согласитесь, сильно напрягает и раздражает, когда стоишь в рубке у штурвала и напряжённо думаешь, как бы половчее проскочить вдоль шведских берегов мимо патрульных кораблей — а снизу «мать-перемать» на трёх языках и, смачные удары по морде.

Сперва, капитан с мостика громко обзывал дебоширов «свиньями» — взывая к их совести… Но после особо крупного замеса — когда «прилетело» под левый глаз и ему, терпение нашего «морского волка» лопнуло и, посчитав по показаниям многочисленных свидетелей — зачинщиками именно двух горячих эстонских (или латышских) парней, он приказал запереть их в одной из кают — хотя те ожесточённо возражали против такого произвола, нанеся побои разных степеней тяжести нескольким матросам.

Вскоре, про них и забыли.

Вспомнили лишь после довольно-таки свирепого шторма — застигшего нас неподалёку от какого-то крупного острова, во время которого — я уж было подумал, что мы все вместе с «Бульдогами», картошкой и нутриями — отправимся в гости к Нептуну и его лупоглазо-рыбьехвостым дочерям…

«Корабли лежат разбиты,

Сундуки стоят открыты…».

Помните, да?

Кинулись проверять как они там, а прибалты из запертой каюты — таинственным образом исчезли. Как и, два ведра с пожарного щита и мешок гипса из моего хабара в трюме…

Правда про существование последнего и про его исчезновение последний, знали довольно-таки ограниченный круг лиц. Но за вёдра, капитан-крохобор шибко сильно ругался.

Начатое было расследование капитаном тут же зашло в тупик, хотя в числе подозреваемых — сперва оказалось трое граждан Веймарской Республики, служащих компании «Zепtга1е Moskau».

Однако, кроме личных неприязненных отношений — испытываемых подозреваемыми к двум исчезнувшим телам, других — хоть сколько-нибудь правдоподобных доказательств этой версии происшествия, следствием найдено не было.

Дверь каюты заперта изнутри, единственный иллюминатор открыт настежь, все их вещи на месте, обыск судна ничего не дал и, прибалтов посчитали естественно утонувшими в результате неудачного побега.

Составили соответствующий акт, расписались, судовой капеллан пошатываясь пробухтел на латыни отходняк и, до прибытия в Ленинград, про них забыли.

Второе чрезвычайное событие не заметил никто — кроме лиц непосредственно в нём участвующих — то есть меня и трёх немцев из охранного агентства.

Хотя, привычные для второй половины 20-го века стандартные железнодорожные и морские контейнеры ещё неизвестны (надо будет чуть позже Гейдлиха напрячь, чтоб застолбил эту «жилу»), однако кой-какие меры в этом направлении — всё же уже предпринимаются.

В Германии, в частности — уже существуют стандарты транспортировочной тары, хотя жёстких требований по её унификации ещё нет.

Видимо поэтому, деревянные ящики с «Mechanische Ersatzteile für Autos» и один-единственный с «вещевыми посылками» из советского консульства — оказались похожие друг на друга, как единоутробные близнецы.

Это навело меня на мысль проделать одну штуку-шутку.

После того шторма и таинственного исчезновения двух «раздражителей», ряженные немецкие офицеры несколько расслабились и стали реже посещать трюм, предпочитая почаще находиться в компании Бахуса. В их отсутствие мне ничего не стоило, сперва изготовив соответствующие трафареты — на ящике с наркотой воспроизвести немецкую надпись, а на «вещевом» — русскую. Гораздо сложнее было поменять местами пломбы, но я справился — комар носа не подточит.

Нет, нет!

Отличия и причём — весьма существенные всё же присутствовали и, не пропади во время шторма эти двое коминтерновцев — они бы влёт заметили подмену.

А вот троим немцам, сопровождающим многочисленные ящики с «деталями машин» — сделать это было несколько затруднительно, не обладай хоть один из них феноменальной — прямо-таки фотографической, памятью.

Ржу, не могу!

Не знаю, насколько «обрадуются» наши доморощенные наркодилеры — получив вместо «дури» немецкие железяки военно-прикладного назначения, но германские инструкторы и курсанты на объектах «Кама», «Липецк» и «Томка»…

Безусловно, оценят халявную дурь!

* * *

Наконец-то, наше с Прасоловым заграничное турне подошло к концу.

Но не успели обрадоваться, как у нас ним сразу же начались проблемы…

По прибытии в Ленинград, пограничники не хотели пропускать нас на берег:

— В Вашем паспорте в данной Вам Московским ГПУ визе, было указано, что Вы должны были вернуться не позднее 5-го октября, а сегодня уже 10-е.

Пришлось ткнув носом, показать им отметку в Берлинском консульстве где виза была продлена до конца месяца.

Однако, те настаивают:

— Если сойдёте на берег, мы будем вынуждены препроводить Вас в ГПУ Ленинграда.

Пришлось прикрикнуть с барскими нотками:

— Если я не сойду на берег вовремя и провалю важное правительственное задание, то вы всем своим «Ленинградским ГПУ» — поедите в Мурманск и возможно с «сопровождением»!

Впрочем, моя угроза их не шибко смутила.

Лишь когда Фриц, стоящий с Ганцом и Францем рядом, лениво предложил…:

— Шеф! Может, их за борт выкинуть?

…Начались движняки:

— Да дайте, хоть что-нибудь!

Фи… Уж было испугался, подумав, что это какая-то подстава от Погребинского или Ягодки, а это лишь обыкновенные крохоборы-мздодавцы.

Облегчённо вздохнув, я как отрезав, рявкнул:

— Раньше надо было по-человечьи разговаривать, а не ГПУ пугать! А сейчас — ПШЛИ ВОН!!!

И без малейшей боязни ступил на отеческую землю.

Хоть и не впервые здесь, но после Гамбурга — Ленинградский порт неприятно поразил сравнительно малым числом швартующихся судов, низкой механизацией разгрузочно-погрузочных работ и на пару порядков большим организационным бардаком. Кроме того, ещё одна нежданка — здесь происходила забастовка докеров… Если кто не знает: право на стачку — законодательно закреплено за рабочим классом в СССР.

Вот он и этим пользуется — бузя по каждому поводу и без оного!

Впрочем, у меня здесь всё заранее схвачено: начальству порта «на лапу», пролетариям по комплекту французской военной формы и, весь груз был без особых проблем выгружен с борта парохода, складирован на железнодорожных складах и взят под охрану прибывшей группой «Вагнера».

Чуть позже меня удивило, что встречать ящик с «посылками» из советского консульства в Гамбурге — приехало одно из подразделений моего «Вагнера»…

Бывшего моего!

Ныне, они «ходят» под Ягодкой, чтоб ему…

Разумеется, интересуюсь:

— Что за дела, товарищи бойцы?

Те, предъявив соответствующие документы — хотя и не обязаны были это делать, не совсем весело:

— Нас наняли для сопровождения груза. Обычное дело, тов… Товарищ бывший Заведующий.

Ничего не оставалось делать, как только посоветовать:

— Хорошенько проверяйте пломбы, чтоб не было потом к вам никаких претензий.

— Как Вы учили, тов… Товарищ Свешников: «Чтоб не было пизд…ежу — делай всё по чертежу. Будет пиз…дёж — покажи чертёж».

— Молодцы! Ну, удачи всем нам…

Те, воспользовавшись моим советом, приняли груз и умчались на уже знакомом красном «АМО».

В Ленинграде, нас уже давненько поджидала весьма представительная делегация из Ульяновска во главе с самим Председателем «Красного рассвета» Климом Крынкиным.

Тот, даже не поздоровавшись:

— Вернулся?

Я тоже, даже без обычного «здрасьте»:

— Очки носить надо.

— А говорили ты у буржуев остался…

— Кто говорил? Плюнь тому в морду.

— И плюну! …Крючки привёз?

— Британский бамбуковый спиннинг с катушкой и целый чемодан крючков, блёсен и лессы. Всё, как заказывал, Клим.

— Американские, как те?

Счас, ага! Счас, я через портал в 21-й век сгоняю и по Инету на «Али-Экспресс» — специально для тебя крючки закажу.

Развожу руками:

— Извини, но «американских» не было — не сезон, должно быть. Всё европейское.

Тот, заглядывая мне за спину:

— Где они?

Показываю рукой:

— В кабине этой «слегка сиреневой» легковушки. Она тоже твоя, как и вон тот грузовичок…

Едва не задохнувшись от переизбытка чувств, прослезившись до сырости на бороде, Клим бросается на меня Отеллой с гнусной целью задушить в объятиях:

— Серафим… Чёртушко ты наше контуженное… Я тебя ужасно люблю!

— Да, подь ты к лешему со своей «любовью».

Ловко увернувшись, я скрылся от горячих проявлений благодарности меж «сопровождающих лиц», среди которых оказалась пара представителей Нижегородского Губкома ВКП(б).

Кроме «объятий и поцелуйчиков» от друзей и знакомых, меня ждало и несколько приятных известий из столицы моей «промышленной империи».

На III Всесоюзных Планерных Состязаниях в Крыму, все три планера Александра Яковлева: рекордный «Як-1 РСС», учебный двухместный «Як-2 Октябрёнок» с двойным управлением и учебно-тренировочный «Як-3 Красный курсант» — заняли первые места.

Главному конструктору это принесло премии, почёт и уважение (даже назад в Военно-воздушную академию звали!), кооперативу «Красная жара» — многочисленные заказы.

По словам Клима:

— На год вперёд всё продано.

— Напомни, сколько планеров мы сможем производить в месяц?

— Не более пятнадцати.

Так, так, так…

— А если подключить другие «кустарные гнёзда» губернии?

Тот, грудь колесом:

— Да, там же — жоппорукие!

С усмешкой на него глядучи:

— Сам-то каким недавно был, вспомни! Ничего — снабдим инструментом, плазами да пластвудом: через год — не хуже наших артельщиков работать будут.

— Ну, разве что через год…

Ещё вот новость из разряда приятных: для не так давно образованной Ульяновской «Станции селекции сельскохозяйственных культур» (СССК) — по задумке для обеспечения нашего Подхоза семенной картошкой, я дал задание «Бюро по трудоустройству «Шанс»» отыскать Заведующего с организационными способностями «выше среднего уровня». За время моего отсутствия, они нашли одного такого — паренька старше меня всего на два года, недавнего выпускника Киевской сельскохозяйственного института, по фамилии Лысенко33… Убей меня гром — молнией в дупу, но никак не могу вспомнить — где и в связи с чем, эту фамилию слышал.

Должно быть, после удара чем-то тяжёлым по голове в Париже — меня мимолётным видением «déjà vu» посетил!

А так же, меня обрадовали тем, что: в Ульяновске начались занятия в двух новых школах первой ступени, одной второй ступени и трёх фабрично-заводских училищах…

Профессор Чижевский Дмитрий Павлович рапортует, что в лабораторных условиях — удалось получать уже более центнера чистейшего диоксида титана в сутки…

Вернув свой «УАЗ», Кузя-Домовёнок заканчивает очередной апгейд своей мототелеги — ставя её на «резиновый ход»…

В городке педологов, дети из «Поколения-next» делают первые шаги и учатся говорить слово «мама»…

Председатель Совета директоров АО «Россредмаш» рапортует о сходе с конвейера 5-ти тысячного «Мужика»…

На московской киностудии «Красная Русь-Межрабпом», режиссёром Владимиром Маяковским — заканчиваются съёмки фильма «Место встречи изменить нельзя», по сценарию Валентина Константиновича Туркина… Исполняющая главную роль актриса Лили Брик — молодой оперативницы МУРа Шараповой, шлёт горячий и «влажный» привет Азазелю и мечтает, как можно быстрее с ним свидеться.

Столько хороших новостей — голова на радостях пухнет!

Буквально через два часа, ещё выгрузка основного хабара не окончилась, примчалась группа решительных парней с прибалтийским акцентом, до зубов вооружённых и с казёнными ксивами и, началось следствие сразу по двум делам: исчезновение двух коминтерновцев и подмена содержимого ящика с «посылками».

Были и ко мне вопросы, как им не быть…

А я в этой истории, кто?

Напомню: официально, я как руководитель-представитель «ОПТБ-007» — сопровождаю архитектора Прасолова Александра Александровича с Парижской выставки:

— Ещё будут вопросы, товарищи? Нет? Ну, если нет — давай до свиданья!

После короткого опроса свидетелей, горячие прибалтийские парни намертво прицепились к сотрудникам германской фирмы «Zепtгаlе Moskau». Те, категорически отказались отвечать на вопросы без присутствия консула Веймарской Республики и вскрывать свои ящики без представителей получателя. Затем, в порту появился консул с дипломатической неприкосновенностью, командиры из Главного штаба РККА — с вооружёнными бойцами и не менее грозными ксивами.

Разгорелся настоль грандиозный кипешь, что описать его — по силам только самым выдающимся мастерам пера, а я себя к таковым не отношу.

Не знаю, да и знать не желаю, чем всё дело закончилось: у меня в Питере были свои движухи — про которые расскажу чуть ниже.

* * *

Но, кроме многочисленных приятных новостей, были и немногочисленные — но неприятные.

Весьма неприятные!

Напомню, в Ульяновске я официально числился Начальником невоенизированной охраны Ардатовского сектора НКПС, Начальником Ульяновской вневедомственной милиции и Заведующим «Школы подготовки и переподготовки рядового и младшего комсостава транспортной и вневедомственной милиции» — (ШППРМКТВМ).

Погребинский скинул меня с этих должностей — взамен предложив стать его заместителем. Пообещав подумать над его до жути щедро-заманчивым предложением, я тем не менее — остался Начальником «Особого проектно-технического бюро № 007» (ОПТБ-007) при Ульяновской исправительно-трудовой колонии. Если не считать неофициальной должности Главного технического консультанта при промышленно-торговом кооперативе «Красный рассвет», конечно.

Теперь узнаю, что меня лишили и «морковки»!

Товарищ Кац — Начальник Ульяновского волостного (районного) управления НКВД (милиции), стал Первым заместителем Погребинского…

Ну, не особенно-то удивило, зная натуру Абрама Израилевича.

На освободившиеся места, Погребинский, разумеется, тотчас назначил своих людей — которые принялись тут же наводить свой «орднунг».

— Представляешь — требуют, чтоб в каждой артели численность свыше полутора десятков человек, была своя партячейка, — жаловался Клим, — а я ему: а кто тогда работать будет? А он меня «контрой» обозвал и обещал на первом же собрании дольщиков выкинуть из председателей…

— Понятно. Всё это в принципе не так страшно — ты знаешь, что делать и, Краснощёков — если, что подскажет.

— Дык, уже полным ходом разукрупняемся и переоформляемся — хрен нас возьмёшь так просто.

Как уже неоднократно упоминал: «Красный рассвет», даже без какого-то моего участия — стал непроизвольно формироваться, как некая сетевая структура — не имеющая чёткого управляющего центра. Артели в него входящие, как будто жили своей жизнью: рождались, развивались, налаживали связи меж собой и, с сторонними производственно-торговыми структурами и даже…

Умирали, распавшись — чтоб, снова соединиться в новом качестве.

Какое-то «броуновское движение», иначе не назовёшь!

Я, через «Отдел главного технического консультанта» (состоящий из «Отдела надомной-кустарной промышленности», «Отдела по связям с общественностью» секретариата, архива, технической библиотеки) — лишь слегка корректировал сам процесс в нужном направлении и давал рекомендации организационно-технологического характера.

Рассказывал уже, да?

Заметив и оценив естественно происходящий процесс, я дополнительно ещё изрядно потрудился в этом направлении и, теперь контроль над моей «империей» — не так-то просто установить. Уничтожить да, можно: законодательно — по-хрущёвски, запретив кооперативное движение. Да и то: она, скорее всего уйдёт в «тень», станет нелегальной организацией «цеховиков» или останется в виде каких-нибудь полуподпольных бригад шабашников.

Меня, больше интересует другое:

— Много нашей собственной «шелупони» из-под плинтуса вылезло?

— Прилично! Наш Федька снова бузит и с ним почти все те партийцы, что с прошлого и в этом году, приняли. Фролу Изотовичу на собраниях Волисполкома — уже и слова не дают сказать, перебивают криком. Только из опаски перед его сыном — Ефимкой, до сих пор ещё не вышибли с кресла.

А вот это уже гораздо хуже…

Итак, Погребинский сделал первый ход!

* * *

Второй ход от Погребинского не заставил себя долго ждать

Как рассказал мне курьер от моих ребят, не так давно — произошёл плотный наезд на Ефима Анисимова и всю возглавляемую им Нижегородскую комсомольскую организацию.

Сам Лазарь Шацкий — основатель и в течении долгих лет бессменный руководитель комсомола… С ним прибывшие секретари крупнейших ленинградских заводов — Оскар Тарханов и Иван Кострицкий, члены Секретариата РЛКСМ и «Коммунистического Интерационала Молодёжи» (КИМ) — Оскар Рывкин, Ефим Цетлин…

И ещё множество народу:

— С ними было человек сто — больше, чем вся комсомольская организация завода «Красное Сормово»!

Снюхавшись с недовольными из местных, коих везде и всегда хватает — они сперва инициировали внеочередной съезд и перевыборы, а затем в ультимативной форме потребовали переизбрать заводской комитет — поставив в его главе его неких Петра Смородина и Александра Мильчакова…

— Насколько я понял, все это — питерцы? Ну, кроме Шацкого, разумеется. Так какого хунта, их назначают к нам? С какой такой радости, наши стали бы за них голосовать?

— Нет, не все они питерцы… Петр Смородин — наш, нижегородец, но уже давно «ходит» под Зиновьевым.

Далее, произошла настоящая битва за крупнейшую губернскую комсомольскую организацию на крупнейшем в Нижегородчине заводе. Ставки были очень высоки и это все наши ребята отчётливо понимали:

— Если бы мы потеряли «Красное Сормово» — мы бы потеряли всё!

А я понимал, что потеряй я комсомольскую организацию Нижнего Новгорода — мне оставалось бы только линять куда-нибудь в тайгу и искать там семейство Лыковых.

После многодневных баталий, во время которых — знамя победы склонялось то в одну, то в другую сторону, на съезде вдруг появился Погребинский и начал угрожать, применяя такие слова и выражения, как:

«Сопляки», «Я вас в порошок сотру», «Отправлю вас всех в Красную Армию, а там — вас научат старших уважать»…

Выступавшим представительницам противоположного пола, он не постеснялся заявить:

«С вами то, полоумными бабами — мы меньше всего будем считаться»!

«Флаги на башнях», говорите?!

Вот же педагог, фуев!

Когда, после речей Ефима Анисимова и Кондрата Конофальского, большинством голосов решили, что голосовать за переизбрание — имеют право только работники завода, Погребинский вышедши из себя крикнул:

«Сволочи, саботажники, контрреволюционеры! Привлеку к ответственности и сотру в порошок, вы так и знайте!».

Наконец, он предложил, чтоб все кто за переизбрание — отошли налево, а кто против — направо… Чтоб, как говорится — отделить «зёрна от плевел».

На такое, возмутились даже питерцы!

Короче, несмотря на то, что мы все вместе были на грани фола — «Красное Сормово» удалось отстоять, а значит — ещё повоюем34.

* * *

После Берлина, Парижа и Гамбурга — Ленинград неприятно поразил грязью даже на мостовых, обшарпанными зданиями, большим количеством военных патрулей, проверкой на каждом шагу документов милиционерами — одетых как бандиты, то есть — «кто во что горазд» и, от последних отличимых только по нагрудным значкам.

Поселился в арендованной комнате в бывшем особняке Нарышкиных — где у меня «заначен» на чёрный день их клад фамильного серебра, отдохнул чуть-чуть и начались «мероприятия» — гори они синим пламенем.

Первым делом была «презентация» — то бишь грандиозный митинг, на котором весь купленный мной хабар был представлен — как подарок германского пролетариата, пролетариям Ульяновска.

Однако, хотя на торжественном митинге от вышестояще-руководящих ленинградских товарищей слышались сплошь мажорные речи — просто так не пролезло!

Рисунок 23. Ленинград, 20-е годы.

Таможня дала «добро», но ленинградские власти вывозить груз не разрешили — в наглую и едва ль не открытым текстом, требуя «поделиться». Подобные же хотелки предъявили железнодорожники, мурыжа подачу вагонов. Причём, заморская картоха и непонятные зверьки страхолюдного вида, их почему-то не интересовали… Все вместе, они претендовали, не много ни мало — на половину моих грузовиков и особенно на легковушки.

Я то в принципе привык, но на бывших со мной иностранцев — неизгладимое впечатление произвело убойное сочетание крайней бестолковости советских чинуш и их же беспримерной наглости.

Дело дошло до того, что мой хабар пытались арестовать!

Охрана состоящая из немцев, чуть ли не стреляя в воздух их дробовиков — отбила первый натиск ментов и чекистов, но дело конкретно запахло керосином и я уже было всерьёз подумывал, чтоб раньше времени применить своё «оружие массового поражения» — грибной антиалкогольный порошок…

Ну, чтоб отвлечь внимание и потихоньку слинять из города трёх революций, гори он неугасимым синим пламенем.

К счастью, у меня в Питере был «свой» человек и довольно высокопоставленный.

Это Шапошников Борис Михайлович — ныне Заведующий Ленинградским военным округом. Стоило позвонить и передать ему привет от Елизаветы Молчановой, как тот тут же оказал нашей миссии полное содействие — прислав в подмогу немцам целую роту вооружённых красноармейцев с пулемётом, для охраны и сопровождения груза.

Последовал грандиозный скандал, чуть не перешедший в грандиозное мордобитие высокопоставленных лиц, но хабар удалось отстоять.

Правда в ответку, в знак так сказать — «доброй воли», Председателем производственно-торгового кооператива «Красный рассвет», в дар от ульяновских рабочих — одной из кадровых частей ЛенОВО РККА, было безвозмездно передано пять «Мак-Бульдогов».

Снова торжественный митинг, уже в одной из частей округа, сменивший его торжественный ужин, то да сё…

Отбояриться в этот раз не смог — наговорился до благородной хрипотцы, как у Никиты Джигурды!

Содержимое же их пятитонных кузовов (в основном, это всё та же французская военная форма и обувь, зачастую уже ношенная) — ушло к железнодорожникам за вагоны.

Питерское руководство я тоже не обидел, подарив им в знак примирения кой-какие заморские финтифлюшки, всё больше по мелочи. Брали всё: дефицит в стране был страшенным — но почему-то в особом тренде у начальства были женские чулки.

Интересно: сами носят — гомосеки, иль жёнам и любовницам дарят — прелюбодеи?

Нечто подобное предполагал ещё в Париже, поэтому заранее позаботился об изрядном запасце, как средневековый купец плывущий к папуасам — об красных ленточках в их кучерявые волосы, об бубенчиках в их широкие ноздри, да зеркальцах — всем этим самозабвенно любоваться.

Короче, несмотря на некоторые возникшие поначалу недоразумения — расстались мы с питерскими властями, чуть ли не друзьями…

* * *

Пока суд да дело, тёрки-разборки — занимался в Питере, ещё кой-какими делами-делишками…

Как уже рассказывал выше, весной этого года в Чуйскую долину Киргизии ездила экспедиция вермикологов за одноимённым — Чуйским же, дождевым червём. Где-то в начале августа, учёные вернулась в Ульяновск с неплохим расползающимся «уловом» и теперь усиленно — скрещивает его с ранее приобретённым маньчжурским и нашим владимирским.

По их и моей задумке должен получиться мутант — который своей прожорливостью, плодовитостью и неприхотливостью — должен если не превзойти, то быть не хуже моего «современника» — красного калифорнийского червя.

А это, в свою очередь — вызовет переворот в сельском хозяйстве страны!

Под прикрытием экспедиции вермикологов, за «травкой» для центрового финского контрабандиста Вели — ездил мой пройдоха-порученец и, с ним — двое врачей из «Клиники душевных болезней» при ленинградской Военно-медицинской академии, где будущий профессор Николай Иванович Бондарев, финансируемый «Красным рассветом» — проводит смелые эксперименты по лечению безнадёжного алкоголизма курением марихуаны.

Первые результаты эксперимента обнадёживали: подавляющее большинство подопытных хроников бросили пить — даже после возвращения их в «естественную среду обитания». Хотя, имелись и «неподдающиеся» и, даже предпочитающие совмещать оба этих «достойных» занятия.

Двое врачей клиники, ездившие с экспедицией вермилогов, привезли научно зафиксированные наблюдения: курение гашиша в советской Средней Азии носит достаточный массовый характер — но нигде не увидишь валяющихся по канавам и вдоль заборов «обдолбышей», как в России упившихся вусмерть пьяниц.

Зная ответ, тем не менее спрашиваю:

— Так, если верить научно доказанным фактам — курение гашиша менее вредно, чем употребление спиртных напитков?

Кивают:

— Если верить фактам, то это именно так. Хотя, чтоб научно доказать — ещё требуются исследования.

И смотрят на меня, как эфиопцы на мать Терезу.

Ничего конкретно обещать не стал — здесь, ещё ломать и ломать голову:

— Ладно, пока отдыхайте до следующей весны, а там посмотрим…

Почему именно гашиша, а не анаши?

Хлопайтесь в обморок, но узбеки, таджики и прочие киргизы шмалят именно его — гашиш, контрабандно поставляемый из Афганистана.

Про «чудодейственные» свойства Чуйской конопли, среднеазиаты ещё не знают!

Как так произошло?

По словам этих двоих членов экспедиции, это растение появилось в Чуйской долине сравнительно недавно. Её, в целях борьбы с опустыниванием земель, во второй половине XIX века приказал посадить генерал-губернатор Туркестана — генерал Герасим Колпаковский.

Недоумённо вопрошаю:

— Почему местные не делают свой любимый гашиш из чуйской конопли? Соображалка у них не так варит, что ли?

Ответ, меня просто убил:

— По содержанию психотропных веществ, чуйский сорт не годится для приготовления гашиша. Из него возможен только самый лёгкий вариант наркотика из сушеных листьев, цветов и соцветий, называемый анашой, марихуанной или «собачкой».

«О, сколько нам открытий чудных…».

В таких случаях, лучше Александра Сергеевича — никто не скажет!

Но это ещё не всё, держитесь за стулья покрепче.

По словам моих вермикологов и особенно Ипполита Степановича, экспедиции была оказана всесторонняя помощь местных властей, к которым они естественно обратились за содействием. В деле привлечения местного населения к копанию червей, сбору «сырья» и его сушке, особенно помог…

Угадайте с трёх раз, кто?

Правильно: Николай Иванович Ежов.

Да, да — тот самый!

Направленный два года назад Валерьяном Куйбышевым, будущий «Кровавый карлик» сперва занимал пост Ответственного секретаря Семипалатинского губкома РКП(б), затем — Заведующего орготделом Киргизского обкома, а в данный момент —Заместителем Ответственного секретаря Казахского крайкома партии, являясь вторым по величине человеком в огромном по площади регионе.

Я сперва ушам своим не поверил:

— Ипполит Степанович, а ты часом не свистишь? Ты точно именно с Ежовым общался?

— Точно с ним, прям как сейчас с тобой говорю, Серафим Фёдорович.

— Жесть! Опиши мне его.

— Плюгавенький на вид, конечно! Но, что-то в нём есть… Что-то такое…

— Что «что-то», что «такое»? Конкретнее!

Тот, морща в раздумьях лоб:

— Глянулся я ему чем-то, в ресторацию меня приглашал… Я ещё подумал: «А не пидараст ли он, часом…»?

Жестом руки останавливаю дальнейшие разглагольствования:

— Достаточно. Это он.

Почти дословно, вспоминаю характеристику Ежова, данную одним из его современников:

«Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным — он всё сделает. У Ежова есть только один, правда, существенный недостаток: он не умеет останавливаться…».

Очень перспективный товарищ и знакомство с ним через моего порученца-пройдоху, обещает быть весьма перспективно-полезным.

…Пидараст, говорите?

Ну и, что? Ведь, он же пока(!) пидараст — «в хорошем» смысле этого слова?!

Эта «категория» — любимый объект вербовки всех спецслужб мира, из-за лёгкости шантажирования и следовательно — манипулирования…

Так почему попаданец мимо этого «контингента» должен брезгливо проходить?

Да ведь, через такого пидараста как Ежов — можно горы свернуть и моря на их месте выкопать.

«Не умеет останавливаться»?

Ничего страшного: «кто предупреждён — тот вооружён»!

Остановим товарища — коль, уж столь жизненно необходимо понадобится.

Так, так, так…

Надо срочно найти ему «единомышленника» среди наших комсомольцев и, после курсов секретарей-референтов — подсунуть будущему «Кровавому карлику», так сказать — «партнёра».

Ладно, разгребу возникшие проблемы — поговорю на эту тему с Елизаветой. Она у меня «на кадрах» — наверняка знает и, про «нетрадициалов» в комсомольской среде.

* * *

Но пока все эти довольно смелые замыслы в будущем!

В данный момент, с далекоидущими целями, я медленно — но последовательно и настойчиво подсаживаю на «Ruoho» финнов.

Регулярные поставки марихуанны в страну «тысячи озёр», начались с конца августа — спустя некоторое время после возращения экспедиции вермикологов. Как раз удачно совпало так, что приплыв в Ленинград из Гамбурга — я обрадовал своего партнёра по финскому наркотрафику Вели не только своим появлением, но, очередной партией товара из Чуйской долины и познакомил его с Иохелем Гейдлихом.

Посидели втроём в отдельном номере ресторана, поговорили о текущих делах и перспективах и, нашли что наш совместный бизнес обещает быть весьма прибыльным.

Конечно, решающее проникновение в финскую экономику — а, следовательно и, в политику — произойдёт в разгар «Великого депресняка». Сейчас надо лишь создать «плацдармы» и закрепиться на них.

— Иохель! Мы с тобой эту тему уже не раз жевали, но ещё раз: организуйте и зарегистрируйте с Вели какое-нибудь акционерное общество в Финляндии и начинай скупать акции «Enso» и «Stora Kopparbergs Bergslag». Последняя — «крепкий орешек», конечно… Но, двенадцать процентов акций принадлежит американской компании «ADR»…

— Помню, ты мне уже говорил.

Вспомнив фильм «Однажды в Америке»:

— Если не получится уговорить продать по-хорошему — то надо искать подходы к еврейской мафии.

— К кому, Buddy?

— К организованной преступности, Бро.

Тот, задумчиво:

— Разве что через профсоюзы: там в руководстве сплошь бандиты — прям, как у вас в Кремле.

Вдруг спохватившись:

— Бандиты из профсоюзов разговаривать со мной не будут, если нет много «money»…

Вот, сволочь!

Знал бы заранее, что такой крохобор мне попадётся на стезе прогрессорства — рецепт противозачаточных таблеток бы захватил из будущего.

Чтоб, подобные ему не размножались.

Чтоб такое вспомнить на скорую руку…?

Во!

— Я научу тебя делать «мани» прямо из воздуха, Бро.

— «Из воздуха»? Такое не может быть, Buddy!

— Может, если ты создашь в Штатах сеть предприятий каршеринга.

— «Car» и «sharing»?

— Вот именно! Прокат легковых автомобилей, говоря по-русски. Представь себе: приплывает некий джентльмен по делам в Нью-Йорк, где у него полно движнячков, но не хочет пользоваться услугами такси — а покупать автомобиль на неделю или месяц, ему накладно…

Вроде бы идея — проще паренной репы, но первый подобный сервис — впервые возник лишь в послевоенной Германии.

Йохель, ухватился буквально на лету:

— Я всё понял, партнёр!

Идём дальше…

Наши грешные земные деяния, должны перекрываться благими благодеяниями — чтоб воздалось на Небесах, как говорится.

— Йохель! Много ли головняка организовать Благотворительное общество по стимулирования эмиграции безземельно-безработных финнов в Америку, Канаду и Австралию?

— Сделаю через Американский красный крест — там у меня имеются кое-какие полезные знакомства.

Немного ещё поболтали, прикинув приблизительные ближне и среднесрочные планы, затем мой американский партнёр, посмотрев на часы:

— Sorry gentlemen, но у меня через час московский поезд…

Йохель в тот раз сильно торопился: ведь, кроме всего прочего, у него были дела в Москве, связанные с уже стагнирующей «РАИК» — в Совете управляющих которой, он до сих пор числился.

Узнав у Вели его «координаты» в Хельсинки — он распрощался и, прежде всей нашей — уже крепко сдружившейся компашки, уехал в столицу.

Оставшись наедине, обращаюсь к контрабандисту:

— Как насчёт моей прошлой просьбы, Вели?

Тот, ехидно ухмыляется:

— Что-то не пойму я тебя, Брат! С одной стороны, ты хочешь всех безработных финнов вывести в Америку… С другой стороны — уменьшаешь эту саму безработицу, заказывая в Финляндии оборудование для своих фанерных фабрик.

Угрожающие огоньки вспыхнули в его невыразительных рыбьих глазках, но быстро погасли и, крайне доброжелательно улыбаясь, он:

— Если бы не последнее обстоятельство, я бы подумал что ты затеял нечто нехорошее в отношении моей страны.

Согласен: выглядит несколько нелогично, как если бы левая рука не ведала, что творит правая…

Но мне нужна фанера, чёрт бы её побрал и, причём — много фанеры.

Очень много фанеры!

А финская фанера — самая лучшая и, производимое в Финляндии оборудование для её производства — наиболее дешёвое из всех, по крайней мере — из мне доступных.

Однако, как-то надо выкручиваться:

— Всё очень просто, Вели: много безработных — много недовольных властью. Много недовольных властью — много революционеров. Много революционеров — мало денег у деловых людей…

От уха до уха, как ножом проведя ладонью по горлу:

— …А мне всё это, Брат — уже до самых чёртиков надоело в России!

Пригнувшись к самому его уху, доверительно шепчу:

— К тому же сам подумай: куда мне бежать, если в Росссии меня комиссары возьмут за «самое сокровенное»? В Америку к этому жиду, что ли? Обманет и продаст!

Тот, в озарении:

— Так ты значит…

— Если в России отменят НЭП — а к этому дело и идёт, то я переберусь в Финляндию — где у меня уже будет наш с тобой бизнес! Короче считай, что в твоей стране я готовлю себе «запасной аэродром».

Заговорнически подмигивая, незаметно сложив за спиной пальцы «крестиком», безбожно вру:

— Кстати, я до сих пор не женат, Вели! Невесты в Финляндии есть?

Тот, растаяв душой как воск в мартеновской печи, стал перечислять первых приходящих на ум кандидаток мне в жёны:

— Hannelle Seppälä — девка ещё сопливая, но зато Kalevi — даст за неё yksinänen talo с хорошими покосами…

А я глядя в его белёсые очи, неприязненно:

«Да я на первой же вашей рыбьеглазой чухонской «салаке» — готов жениться и, плодить такую же «плотву», лишь бы заполучить никель Петсамо»!

Хотя, надеюсь без свадьбы-женитьбы обойдётся… Не хочу быть многожёнцем, это ж какие нагрузки на нервную и мочеполовую систему.

Вскоре после этого разговора, мы уезжали из Ленинграда в изрядно увеличившемся составе: кроме немцев — мой хабар охранял взвод красноармейцев Ленинградского военного округа. Это — будущие шофера, которые пройдя обучение в Ульяновской автошколе — затем будут управлять даренными мной пятитонками.

* * *

Полученные по приезду в Москву новости из Ульяновска — вполне располагали к нешуточной панике…

Итак, Погребинский первым сделал два хода!

Следующий его «ход конём по голове» застал меня в Москве.

Новость была настоль важная, что сообщить её в столицу приехал сам Ксенофонт Мартьянов — главный редактор единственной ульяновской газеты «Красный глас» и одновременно глава моей главной тайной спецслужбы.

— Серафим! Неделю назад, погиб Председатель Ульяновского Волисполкома, Фрол Изотович Анисимов…

Рука, без команды потянулась снять шляпу:

— Как погиб? Как это произошло?

— Ты же знаешь нашего Изотопыча? «Какой русский не любит быстрой езды…».

Жёстко перебиваю:

— …Тот, на котором быстро ездят. Давай без «прелюдий», Ксенофонт — ты не газетную статью пишешь, а даёшь отчёт о происшествии.

— Несся он по дороге на своём «Призраке», да врезался в встречный трактор и убился насмерть.

— Вот, значит как…

«Но примешь ты смерть от коня своего!», — хотелось мне процитировать пророчество древнего волхва князю вещему Олегу, из Александра Пушкина.

Британский «Роллс-Ройс 40/50 Сильвер Гоуст» — «Серебряный призрак».

Такой автомобиль типа «кабриолет», оснащённый 48-ти сильным 6-цилиндровым двигателем объемом 7 литров — закупался «Внешторгом» для высшей партийной элиты Советской России в период с 1922 по 1925 год. Позже, когда в страну потоком хлынули более современные «Бьюики», «Линкольны», «Кадиллаки» и наконец — любимые Сталиным «Паккарды», «Серебряных призраков» — решено было передать «вождям» на местах.

Я расстарался ради «крыши» и, один из семидесяти «Серебряных призраков» — минуя губернские и уездные комитеты, достался нашему Ульяновскому волостному исполкому ВКП(б).

И вот тебе, на…

Придя в себя, начал соображать.

Хм… «Несся», это по понятиям хроноаборигенов — еле-еле тащиться со скоростью порядком пятидесяти вёрст в час, на большую — наши «автобаны» не рассчитаны. Несколько утрирую конечно, но на такой «бешенной скорости» — краску поцарапать об «встречный трактор» конечно можно, но чтоб на смерть убиться…

Не верю!

— Кто расследовал?

— Новый начальник волостного отдела НКВД и, с ним двое его людей — тоже пришлых.

— А наши местные менты, что?

— Наши, местные дознаватели и прокурор допущены не были. Мол, дело и так — ясное и понятное.

Эге…

— Детали расследования известны? К примеру — тормозной путь анисимовской машины измеряли?

Тот, лишь глаза таращит:

— Не понимаю, про что ты?

Мда… Ему простительно не знать: это — первая автомобильная авария в наших заповедных «палестинах», да к тому же — со смертельным исходом. Сильно сомневаюсь, что даже в Москве — имеют понятие про «тормозной путь».

Наскоро объяснив — глядишь тому когда-нибудь пригодится, продолжаю:

— Каков был характер повреждений у автомобиля? В хлам?

Наморщив лоб:

— Да я бы не сказал… На «Призраке» уже наш новый главный мент гоняет. Правда, сам баранку крутить не умеет и заставил шоферить преподавателя из автошколы.

Невольно сжав кулаки: а кто ребятишек учить будет?

Ведь, он же у нас единственный!

Вот падла, а?!

Ладно, идём дальше:

— А какие телесные повреждения — приведшие к смерти, получил Анисимов?

— У Фрола Изотовича голова была разбита и… Руки сломаны.

«Картина маслом», как говорится!

При встречном ударе, прежде всего — повреждается грудь об руль, но никак ни голова и тем более руки.

Скорее всего, каким-то образом остановив автомобиль, Анисимова вытащили из кабина и забили насмерть. Возможно ударами трубой, железным ломом или просто каким-нибудь дрыном по голове. Защищаясь, он подставлял руки — вот почему они поломаны.

После этого (а может быть и заблаговременно) остановили идущий по той же дороге трактор и довольно топорно сымитировали ДТП.

Иномарку же, им вовсе разбивать «в хлам» не хотелось!

На чём тогда главный ульяновский мент будет ездить? На бричке с бубенцами? Иль, на пыхтящем вонью «чуде» местного автопрома?

Так, слегка помяли небось передок…

Объяснив все эти банальные в начале двадцать первого века истинные — известные любому моему современнику, прочитавшему за жизнь хотя бы пару детектив, спохватываюсь:

— А что тракторист по поводу происшествия говорит?

— Тракторист ничего не говорит и, уже никому не скажет… Ибо перепугавшись до смерти (ещё бы — самого главу местной Советской Власти убил!) побежал в ближайший лесок и повесился на дереве.

— Посмертную записку оставил?

Наморщил лоб вспоминая, затем несколько неуверенно ответив:

— Насколько мне известно — нет.

— Тракторист — семейный? Дети имеются?

— Конечно! Молодой ещё, но трёх детей уже успел настругать… Говорят, его вдова — так убивалась, так на похоронах выла… Сама чуть не вздёрнулась — едва из петли успели вынуть.

Траурно помолчав, я резюмировал:

— Если нет предсмертной записки, стало быть скорее всего — это не самоубийство, а убийство. Как и в случае с Анисимовым.

Про себя добавил:

«Значит, Погребинский начал войну на уничтожение».

Ещё один немаловажный вопрос:

— Кого вместо Анисимова выбрали? Того, про кого я подумал?

Угрюмо кивает:

— Того самого… Федьку-ассенизатора. То, сразу же стал всюду расставлять своих дружков.

Это — бывший анисимовский кучер, с которым у меня с самого начала рамсы. Нелюбовь с первого взгляда, то бишь. Стало быть теперь — мне ходу в Ульяновск нет…

Сживёт со свету!

— Сверху утвердили?

— Рассматривают.

Кивнув:

— Хорошо… Хотя, что тут хорошего… Теперь давай рассказывай как идёт сбор информации по известным нам с тобой лицам.

После того, как глава моей спецслужбы рассказал всё, меня интересующее и, как и положено в таких случаях — получил умеренно-лестную похвальбу его талантам, ехидно-вьедливые критические замечания по поводу его умственных способностей и, дальнейшие инструкции — как руководство к действию, несколько минут подумав, я:

— Вот что, Ксенофонт… Сейчас мы с тобой посидим и вместе напишем газетную статью про смерть… Так и назовём: «Смерть председателя»!

Как обратить явное поражение в безусловную победу?

— И зададим в ней очень много вопросов… Очень много! И напечатана, она должна быть…

— Во всех газетах, где у меня знакомые рабкоры имеются.

Молодец, парнишка — прямо всё на лету схватывает!

— Правильно! Но ещё один нюанс: газеты с этой статёй должны выйти…

Эта ситуация, напоминает таковую же дилемму — вставшую перед главным героем по вопросу со взрывом стратегически важного моста, в романе Хемингуэя «По ком звонит колокол»: раньше нужного срока это сделать — хуже прямого предательства, а позже — просто бессмысленно.

Поэтому, повторяю:

— Статья «Смерть председателя», должна выйти…

— ВОВРЕМЯ!!!

Тот, слегка офанорев:

— А как определить срок, Серафим? Ты скажешь?

Откуда я знаю — какой фокус, какой фортель? Что, где и когда — в следующий момент выкинет Погребинский?

Поэтому не сказав ничего определённого, отвязываюсь на нём, от всей души:

— ДУМАТЬ НАДО!!!

Уже прощаясь, одев пальто и подзадержав над головой шляпу:

— «Ты скажешь…». А если меня в это время будут по почкам бить, прессуя? Так и будишь сидеть — команды ждать?

* * *

Проезд через московский железнодорожный узел обошёлся мне намного дороже, чем через питерский…

Представители Наркомата обороны, просто-напросто реквизировали у меня десять грузовиков «для нужд Красной Армии», к счастью — почему-то не проявив особого интереса к спецтехнике. Видимо, не понимая — что это и для чего предназначено.

Правда, прибегнув к помощи своего «суперинтенданта» — Осипа Фёдоровича Всеволодова, мне удалось несколько нивелировать потери — срубив с Военного ведомства некоторую компенсацию.

Впрочем, включая мои транспортные издержки, эту «компенсацию» можно назвать скорее «моральной»…

Преуспели в моём «доении» и железнодорожники: ведь в столице — Октябрьская (до 1923 года — Николаевская) железная дорога кончилась и началась Московско-Казанская. А там своя «мафия» — которая об моих договорённостях знать не знала и, ведать про них не ведала.

Да и скачать честно, смотря правде в глаза — и знать про эти договорённости не желала!

Прям, удельные княжества какие-то, в эпоху феодальной раздробленности — чес слово…

Переговоры о предоставлении подвижного состава, были не столь длительными — как трудными, но мне вновь удалось отбояриться ширпотребом — хотя и в изрядном количестве.

Нет, так дело не пойдёт!

Пожалуй, надо искать другие транспортные коридоры. Например, через Мурманск и Архангельск.

Однако узнав, что даже из наиболее близкого до центра Архангельска — груз по железной дороге идёт не менее сорока пяти(!) суток…

Я понял, что надо как-то договариваться с «железнодорожной мафией» на долгосрочной основе.

Вот только, как и с кем? Что предложить взамен?

Пока не знаю.

Однако, недолго я грустил-печалился!

Вдруг, нежданно-негаданно, благодаря архитектору Александру Александровичу Прасолову — мне удалось не только вернуть своё по «бабкам», но и изрядно навариться.

Где-то побывав, с кем-то переговорив-пообщавшись, он как бы между делом — рассказал мне о трудностях, которые испытывают строители каменного Мавзолея для Ленина, с транспортировкой гранитных блоков массой до шестидесяти тонн.

В то время, даже серийных железнодорожных вагонов такой грузоподъёмности не существовало!

Хорошо, нашлась-таки такая эксклюзивная платформа — на которой в Первую мировую перевозили подводные лодки… Но это только от карьера до московской товарной станции.

А дальше, как?

Железнодорожную ветку до самой Красной площади прокладывать?!

Не знаю, как они там в «реальной истории» выкрутились-вывернулись, а в «текущей» реальности — строителям Мавзолея, я продал за наличные австрийский артиллерийский тягач—генератор «Austro-Daimler M.16 B-Zug, C-Zug».

Хотя и «жаба» по такой игрушке — прямо-таки меня душила-давила и, напоследок — отложила огромную «личинку» на душу.

Средств на подобные мероприятия большевики не жалели — поэтому я сторговался невероятно выгодно, да меня ещё и хвалили за «сознательность»…

Не напрямую, конечно — а через Клима Крынкина, Председателя кооператива «Красная жара» — которому формально принадлежало это чудо техники. Но и мне было весьма приятно — как лицу причастному.

Даже обещали ему какой-то орден дать, да надули… Ибо, вскоре такое началось — не до орденов стало «власть предержащим» и даже не до Мавзолеев.

* * *

Без митингов, тожественных собраний и ещё более торжественных застолий, конечно — в Москве не обошлось, но я их удачливо избежал, предпочтя другие занятия.

Первым делом вызвал в «13-й отдел ОГПУ» Модеста Карловича — главу «Могучей кучки»… Сперва, премировав его и сотрудников: Лерочку, Жоржика и Петюню — парижским ширпотребом и крупной суммой денег за успешное выполнение предыдущего задания по дискредитации Авербаха, Киршона и прочей гоп-компании из несостоявшегося РАППа. Затем, проверил как идет ход текущего — по дискредитации Ягодки и всей его шайки-лейки.

Всё шло, как надо!

Не ограничившись вопросом о его происхождении и сфабрикованным участием в революционной деятельность при царизме, в подтверждение распространяемых буржуазной прессой слухов — о заговоре с целью государственного переворота, бдительные граждане Советского Союза — тоже донимали своими письмами правительство, контролирующие и правоохранительные органы — такими вот образчиками народного творчества:

«В разговоре с неизвестным мне гражданином, гражданин Ягода позволил себе заявить:

«Совершенно ясно, что никакой Мировой революции не будет, никакого социализма мы не построим и никакой Советской власти в капиталистическом окружении быть не может. Поэтому, нам необходим такой строй — который приближал бы нас к западноевропейсклй демократии. Довольно революционных потрясений! Нужно наконец зажить спокойной обеспеченной жизнью, открыто пользоваться всеми благами, которые мы, как руководители государства, должны иметь…»».

Ягодку, одного не сковырнёшь!

Здесь, надо уничтожить всю эту кодлу — чтоб за него никто не смог впрячься.

Поэтому, следующий шедевр эпистолярного жанра:

«Товарищи!

Дорогие мои!

Среди коллектива нашего завода и не только нашего, ходят слухи что Авель Енукидзе — ездит на автомобиле по городу, разыскивает красивых десятилетних девочек и мальчиков(!), похищает их и развращает…

(Длинный список похищенных детей).

…И затем подкладывает в целях морального разложения членам Центрального комитета и Политбюро…

(Длинный список прелюбодеев-педофилов из вышеназванных партийных органов).

…И делает он нарочно — для дискредитации Советской власти, коммунистической партии и самой идеи Мировой революции! Чтоб затем, с приспешниками захватить власть.

Кто стоит за ним? Неужели, правду люди говорят — товарищ Сталин, крёстным отцом чьей дочери приходится Енукидзе?».

Ещё вот, образчик:

«Обращаясь к Енукидзе в присутствии неизвестного мне высокопоставленного военного с орденом «Красного знамени» на груди, комендант Кремля Петерсон сказал:

«С таким аппаратом, как наш, не пропадешь! Мои орлы из находящейся в Кремле Школы имени ВЦИК — сделают всё нужное за минуту. Ни в одной капиталистической стране мира, министр внутренних дел не в состоянии произвести дворцовый переворот. А мы это сумеем, если потребуется. Вы — военные и оглянуться не успеете, как всё будет сделано»…».

«Подмётные письма», тревожным набатом — шли со всех концов страны, всем высшим должностным лицам, во все инстанции.

Ещё вот:

«Товарищи! Пока вы там ушами своих будёновок хлопаете — Енукидзе, Петерсон и Ягода готовятся свернуть Советской Власти шею и посадить на трон Сталина! Не верите? А вы обыщите Кремль — обязательно склад с оружием найдёте. А в «тайной ленинской комнате» — сейф с подложными документами и царскими драгоценностями: для побега за границу — в случае фиаско…

Насколько мне известно, что-то подобное этому — в Кремле действительно нашли, но уже в тридцатые годы.

«…Торопитесь, товарищи! Вчера было рано, завтра уже будет поздно».

Доносительство — вполне себе нормальная политическая практика всего советского периода, почему бы и мне не прибегнуть к нему?

«A la guerre — comme à la guerre», — как говорится, а победителя не судят!

* * *

Затем, встретился с Михаилом Гешефтманом.

Напомню, тем кто не знал — а потом забыл: тот, сразу по окончанию ульяновской трудовой школы второй ступени (средней, стало быть — в отличии от начальной «первой ступени») — поступил на службу в недавно сформированную «Дивизию особого назначения (ДОН) при Коллегии ОГПУ».

Да не простым рядовым бойцом-красноармейцем — а сразу оперуполномоченным в Особый отдел!

Согласитесь: особист в Особом отделе Особой дивизии, это — неимоверная круть.

Такая карьера вчерашнего школьника, никого не должна удивлять: в революционные и постреволюционные годы — это было довольно распространенным явлением. Вспомнить хотя бы Егора Гайдара… Не того жирненького гадёныша с нагленькими крысиными глазёнками, конечно, а его деда — Аркадия Голикова.

Опять же, если кто забыл: Мишка-Барон, всего лишь повторяет карьеру немногим более старшего Александра Голованова — который поступил туда же и на ту же должность, всего лишь на год ранее.

В ту противоречивую до изумления эпоху, смотрели не на года — а на заслуги: несмотря на относительную молодость — за плечами моего выдвиженца было официальное участие в Гражданской войне, служба воспитанником в Отряде Военизированной Охраны (ОВО), участие в двух спецоперациях и даже раскрытие контрреволюционного заговора в Ульяновске…

«Дело Сапрыкиных» помните?

Короче, товарищ с немалым послужным списком!

Вызвав Мишу через дежурного на ККП, я некоторое время наблюдал через забор на территорию части, где как раз проводились строевые учения.

«Дивизия особого назначения» (ДОН) — выглядела гораздо зрелищней, чем обычные части РККА. Её отборные бойцы были одеты в новенькую форму, имели сыто-откормленный вид и, пользовались многими льготами — недоступными простым красноармейцам.

Да, это — каратели, ну и что?

Жандармерия в западно-демократических странах, тоже — создана и существует, вовсе не для игр с электоратом в песочнице.

«Демократизатором» в лоб никогда не получали?

Ну дык выйдите на площадь где-нибудь в Нью-Йорке и попробуйте побузить, уподобясь нашим белоленточным глистам…

Огребёте сей же момент!

Ибо демократия, это диктатура закона, а не право каждого индивидуума творить, всё что ему заблагорассудится.

Зато, служба в элитной дивизии послужит хорошей стартовой площадкой — как для карьеры самого Михаила, так для всей нашей «группы альпинистов» — карабкающейся к вершине власти.

* * *

Поздоровавшись с Мишей, я кивнув на строевой плац, восхищённо:

— Зачётная муштра! Прям, как у нас в Ульяновске на занятиях по строевой подготовке, которые проводит Товарищ Яша.

Яков Александрович Борщёв, а на самом деле — такая хорошо в истории Гражданской войны известная личность, как белогвардейский генерал-лейтенант Слащёв… Он же — «Слащёв-вешатель», или по-простецки меж своими — «Генерал Яша».

Кто он самом деле, в Ульяновске кроме его жены и нас с Мишей — никто не знал, да и встреться с ним — навряд ли узнаешь, если просто «шапочный» знакомец. Он отпустил усы и «профессорскую» бородку, стал брить голову наголо и носить очки с «фальшивыми» стёклами.

Официально, Яков Александрович — преподавал в Ульяновской трудовой школе «второй ступени» немецкий язык, иногда подменял нашего старенького математика, всецело помогал не менее старенькому директору школы… Неофициально же, он возглавлял задуманную мной, уже фактически существующую — но пока не утверждённую в верхах «Школу первоначальной военной подготовки», какие я хочу внедрить повсеместно.

Кроме того, что Слащёв-Борщёв является лучшим военноначальником периода Гражданской войны — он ещё и отличный педагог, преподавший в Пажеском корпусе тактику. Он с превеликим удовольствием возился с моими юными фанатами воинского искусства и, те его шибко уважали — называя не иначе, как «Товарищ Яша».

Миша, понимающе кивнул:

Рисунок 24. Пистолет «Люгер-Парабеллум». По-немецки сложный и дорогой в производстве, он компенсирует этот недостаток малым весом и размерами, удобной рукоятью, лёгким спуском и соответственно — точностью стрельбы.

— У нас многие командиры из бывших офицеров царских гвардейских пехотных и кавалерийских полков. Их специально взяли на службу в нашу дивизию для надлежащего обучения красноармейцев и насаждения в части суровой дисциплины.

Из уст Барона, звучала не наигранная гордость:

— Ведь наш шеф — сам Президиум ВСНХ! Это тебе не какой-нибудь Великий князь, как прежде! Который, мог и ни разу не появиться перед подшефными.

За исключения этого, наша с ним встреча была по-деловому краткой — ибо дел у обоих не в проворот… Немного поговорили про смерть Анисимова, траурно помолчали, почитая память Фрола Изотовича…

Сперва, я порадовал моего юного выдвиженца подарком — пистолетом, правильно называющимся «P08, Parabellum, Borchardt-Luger)» и, глазом не моргнув — выслушал целую лекцию конкретно по этому стволу, с оттенком тщательно скрываемого разочарования: «…патроны для него днём с огнём не найти».

Потом спросил:

— Всё исполнил, что я просил?

— Всё. С Аркадием Максимовым… Точнее, с перекрасившимся в него Айзеком Биргером — подружился, не разлей вода!

— Он действительно следит за Борисом Бажановым — Секретарём Центрального комитета, или меня дезинформируют?

Пренебрежительно махнув рукой:

— Скорее, это прохвост делает вид, что следит.

— По приказу Ягоды?

— Мы не настолько дружны, чтоб он делал такие откровения! Хотя… Подходили к нему недавно двое — таких же жид… Если судить по рожам. Но, не из ОГПУ, зуб даю! Какие-то из «цивильных» и, причём — молодых «пташек», да ранних.

А это уже становится интересным!

Неужели инфа про «Фонд Второва», верна?

— И, что?

— Шептались о чём-то и, тот стал рьянее относиться к своим обязанностям… Но не надолго — сущность не та! Тогда, этот меня подговорил, обещая подкинуть полсотни к окладу. Ну, а я чтобы — вообще уж «подружиться», как ты просил — приставил к Бажанову двух своих «босяков» из самых лучших…

Не увидев моей реакции, он с сомнением:

— Я правильно поступил, Серафим?

— Ты всё правильно сделал, Барон! А теперь слушай сюда…

Взяв Мишу за поясной ремень, рывком подтягиваю к себе:

— Возможно, в самом ближайшем времени — произойдёт пытка похищения Бажанова с целью вывести за границу. Ты должен любыми способами предотвратить это! Получится, как только почуешь «запах жаренного» — срочно вызови меня. Не получится — действуй сам. Если вообще дело кисло — убей Бажанова, но не дай его живым вывести «за речку»… Понял?

— Понял.

* * *

Отпустив, помолчав чуток, спрашиваю по следующей теме:

— Яков Блюмкин не появлялся?

— Уже месяц, как наш жидо… Гм, гкхм… Еврейчик в Москве. Правда, как обычно — в кафе «Стойло Пегаса» нос не кажет и, вычислить его было делом далеко не таким тривиальным, как казалось. Так мы ж — ОГПУ!

— Он тоже, напомню. А с чего, это вдруг наш жид… Тьфу, ты! Чего, это он повадки изменил, не подскажешь?

— По ходящим среди поэтической богемы слухам, в Тифлисе поругался из-за своей жены с Есениным и даже угрожал тому своим «Кольтом». А ведь, в народе уверены, что «Стойло» принадлежит Сергею!

Эта «народная уверенность», приносит нам с Надеждой Павловной — управляющей кафе и по совместительству — мой тёщей, неплохой дополнительный доход в «деревянных».

— Вот, как? — задумываюсь на пару минут, — так значит, наши закадычные друзья — поссорились и, по ходу — смертельно… Так, так, так…

* * *

Про этого ушлого парня, не знаешь где в моём «послезнании» верить, а где нет!

Якобы, прослужив с 1921 года начальником штаба бригады(!), а затем и комбригом(!!) — тот по протекции самого Дзержинского(!!!), став три года спустя агентом ИНО ОГПУ — является чуть ли не одним из отцов-основателей советской разведки. Мол, в том же году — создав антибританскую разведывательную сеть (три раза «хахаха!») на Ближнем Востоке, он даже успел побывать в Индии — где будучи арестованным британской разведкой, сбежал из тюрьмы — не забыв прихватить с собой в Союз секретные документы…

И смех и грех!

Чудеса продолжаются: в этом же — 1924 году, Блюмкин работает в Закавказье политическим представителем ОГПУ и членом коллегии Закавказского ЧК. Одновременно являясь помощником Командующего войсками ОГПУ в Закавказье и уполномоченным Наркомвнешторга по борьбе с контрабандой…

Ржу, не могу!

Этот террорист-затейник, якобы участвовал в подавлении восстания в Грузии, командовал штурмом захваченного персидскими войсками города Баграм-Тепе и даже участвовал в советско-турецких пограничных комиссиях по урегулированию спорных вопросов…

БУГАГАГА!!!

В будущем, его ждёт отдельная статья в Большой Советской Энциклопедии ещё при жизни, карьерный рост, поиск золота Унгерна, курирование молодой разведки в Монголии, секретные задания в Китае и Германии. И бесславная смерть у расстрельной стенки в 1929-ом году, как курьера от Троцкого — привёзшего инструкции и деньги для подрывной деятельности его оставшимся в стране единомышленникам.

Слова Мишки о ссоре Блюмкина с Есениным, заставили меня настроиться на серьёзный лад.

Есть версия, что великий русский поэт не покончил жизнь самоубийством в ленинградской гостинице «Англетер», а был убит в каком-то другом месте группой чекистов под руководством Блюмкина.

Затем, труп перевезли в гостиничный номер и сымитировали повешенье.

Не исключено, значит — вполне может быть!

* * *

Однако, всё это не суть важно: спасение спившегося в ноль поэта в мои первостепенные задачи не входит, поэтому меня больше интересует другое:

— Его «Кольт» при нём, или наш герой где-то его уже пролюбил?

— Если мой босяк не врёт — всегда при нём.

Как уже говорил, Барон ещё полтора года назад, во время операции «Вернисаж» — сколотил в Москве агентуру из беспризорников, которая хорошо помогла мне и во время операции «Нарсес». Сейчас же, он пробивает другой проект: ссылаясь на собственный опыт воспитанника ОВО — Миша добивается создания в «Дивизии особого назначения» целой команды «сынов полка» под своим началом. Хотя, бумаги на самом «верху» ещё не подписаны, но негласно начальство дало добро. Пока всего лишь семеро, специально им отобранных подростков лет двенадцати-четырнадцати — прошедших, как говорится «Крым и Рым». Я с ними, буквально на ходу ознакомился перед поездкой в Париж…

Мда!

Весьма перспективные ребята.

Одному, даже пришлось хорошенькую плюху отвесить, чтоб повежливее разговаривал со взрослым дяденькой.

Впрочем, а не таким ли и сам Барон был вовремя и, ещё довольно долго после нашего знакомства?

Идём дальше:

— Я просил тебя установить наблюдение за Валерьяном Куйбышевым…

— Всё сделано в самом наилучшем виде, Серафим! Знаю где живёт, по каким улицам ходит-ездит, на каком боку и с кем спит и даже — сколько и с кем пьёт…

Как кажется я уже говорил, этот сын угнетённого Самодержавием пролетария…

Извиняюсь: сын потомственного дворянина, полковника Русской императорской армии, выпускник кадетского корпуса — Валерьян Куйбышев, ныне «ходил» под Сталиным и руководил Рабоче-крестьянской инспекцией (РКИ).

— …И, что? Много пьёт?

— Не то слово — калдырит, просто безбожно!

Известия из Ульяновска заставляли поторапливаться, поэтому положив руку на плечо — пристально глядя в глаза, вполне недвусмысленно — гружу максимально:

— Есть у меня подозрение, что с Валерином Владимировичем — в самое же ближайшее время произойдёт несчастный случай… Точнее сказать, на него будет совершенно злодейское покушение и он будет убит.

У Миши бегают глаза:

— Да, что ты говоришь?! И что же ставится моей целью? Предотвратить покушение?

— Ммм… Пожалуй, нет. Установить исполнителя и главное — заказчика и группу заинтересованных лиц.

— А если это будет несчастный случай?

— Тем более! У каждого «несчастного случая», Миша — есть фамилия, имя и отчество.

Товарищ Каганович, извините за плагиат!

Мишка, дурашливо раскланивается:

— Спасибо, запомню эту мудрость от самого Ангела… Затем, что?

— Затем, через подставное лицо желательно, к примеру: через вышестоящего Начальника своего Особого отдела — ты должен раскрыть антиправительственный заговор. Участники заговора: Авель Енукидзе, Рудольф Петерсон и обязательно Генрих Ягода — как непосредственный организатор убийства Куйбышева. Исполнителем же пусть будет Яков Блюмкин, а орудием убийства — его «Кольт»… Усёк или повторить, Барон?

У Мишки глаза круглые — как у героя японского мультика, присевшего покакать:

— Если ты — Ангел, Серафим, но я-то — не Господь Бог!

Угораю со смеху, от его вида:

— Ты просто недостаточно о себе знаешь, Барон. Хахаха!

Посерьёзнев:

— Миша… Главное правило — которым я руководствуюсь уже несколько тысячелетий, гласит: «Никогда не отдавай невыполнимых приказов». Поэтому у меня нет никакого сомнения, что ты справишься.

Протягиваю компромат на Ягоду и некоторых других товарищей из ИНО ОГПУ — найденный на парижской квартире безвременно от нас ушедшего товарища Отто… Ничего, конечно серьёзного. Так — галимое и морально-бытовое разложение, максимум наказания — исключение из партии и лет десять понижения в правах.

— Это тебе «запал», а «бомбу» — ты должен сделать сам.

Миша, по моему настоянию — брал уроки у «фармазона» Филина, был тем признан «невероятно способным» — мог подделать любой почерк и, даже за ночь нарисовать денежную купюру — чего я, например, так и не постиг.

Коротко проинструктировал, предложил несколько своих вариантов и в ответ выслушал пару его:

— Строгого плана всё одно не получится, действуй по обстоятельствам, Барон.

Напоследок поощряюще-дружески хлопнув по плечу:

— Да, ты не очкуй! Из «небесной канцелярии» уже пришла депеша, что скоро такое начнётся… Любая «липа» пролезет — лишь бы она помогла найти «крайних» и отвлечь внимание электората. Да и тебе, «посильное» участие в раскрытии заговора — лишним в карьере чекиста не помешает.

Наконец, уже попрощавшись, спохватываюсь:

— Блин, чуть не забыл! Миша, если будет возможность — пробей там по вашим каналам про некого Якова Ганецкого… Кто такой, чем занимается и под кем «ходит». Хорошо?

— Сделаю!

* * *

Естественно, не мог не посетить самого Ягодку!

С моей стороны это был бы совершенно канифольный моветон.

На Лубянку разумеется не пошёл — делать там мне абсолютно нечего, без приглашения заявился к нему домой по известному адресу.

Замечаю: что-то здесь как-то малолюдно по сравнению с прошлым разом и, в тоже время — несколько суетливо. Все домочадцы и, их прихлебатели — какие-то перепуганные, да?

Как будто сидят на чемоданах, готовясь к «рывку»…

Никак «пригорает», да?!

Оставляю внизу трёх своих немцев-телохранителей и, плечом отстранив с дороги какого-то, что-то вяло вякнувшего хлюста, поднимаюсь в хозяйский кабинет.

В этот раз перед ним лебезить не надо было, ибо в ближайшее время я не собирался в загранкомандировку…

От этой, впечатлений на две жизни хватит!

Но согласно заветам Петра, перед начальством надо иметь вид лихой и придурковатый.

Поэтому, в соответствии с уставами козырнув, высокопарно отрапортовал:

— Таащ, задание выполнено! Предатели уничтожены, а другие — ещё сто раз подумают, прежде чем изменить делу Мировой революции!

И поставил на стол пред ним, уже сказать по правде — осточертевшую коробку из-под шляпы.

Сперва потянув носом, Генрих Григорьевич Ягода поднял крышку, вскочил — как шилом через кресло кольнуло и, у него чуть глаз не выпал:

— ЧТО ЭТО?!

Я, стоя на вытяжку, невозмутимо:

— Сверху — искусственный мужской половой член, по-научному — «фаллоимитатор». Под ним — вещественные доказательства выполнения задания: скальпы изменников пролетарскому делу.

Тот, буквально остекленевши до состояния богемского хрусталя, аж звон послышался:

— «СКАЛЬПЫ»?! ЗАЧЕМ СКАЛЬПЫ?!

— Товарищ Лейман сказал, что раз не удалось вернуть деньги — скальпы предателей будут лучшим подтверждением выполнения задания.

— Да, он с ума сошёл!!!

Склонив голову:

— Вы тоже это заметили?

С подозрением глядя на меня:

— Нет, я этого не заметил! Уезжал то он вполне нормальным.

Задумчиво-озадаченно, предлагаю рабочую версию, опровергнув разом все подозрения в своей причастности:

— Возможно при первом задержании в Берлине, Давида — излишне сильно ударили по голове?

Тот, психуя не по-детски:

— Да, лучше бы его там сразу и убили, чем…!

Через пару минут придя в себя, осторожно-брезгливо потрогав пальчиком чёрную резину, поднимает на меня недоумевающие глаза:

— Сперва решил, что это настоящий «хер» — от какого-то здоровенного негра отрезанный… Но, зачем?

Пожав плечами, слегка лебезиво:

— Подарок лично от меня, Генрих Григорьевич! Долго был в сомненьях тяжких, выбирая что Вам подарить… Давид же сказал, что Вы обожаете всякие заграничные диковинки — а ничего диковиннее этой «хреновины», мне за границей не попалось.

— Идиот!

— Как прикажите, Генрих Григорьевич!

Долго он меня «ел», видимо желая убить взглядом, но вдруг спохватился:

— А почему не удалось вернуть деньги?

— Товарищ Иванов сказал, что приоритетным будет именно наказание перебежчиков — что сохранит ещё большие народные средства в будущем.

С досадливым раздражением:

— Старый дурак!

— Вам чекистам виднее, кого вы в ИНО ОГПУ держите.

Закрыв глаза на явную издёвку:

— А что произошло с товарищем Лейманом?

— Выполняя ваше задание, геройски погиб на своём боевом посту за дело освобождения рабочего класса.

— А точнее?

— Увы, но с ним по борделям я не шлялся и, подробности мне не известны. Сам, совершенно случайно узнал о происшествии из газет.

Изрядно затянувшаяся пауза, затем:

— Ты — ловкий парень, товарищ Свешников, я в тебе не ошибся…

Помолчав, Ягода как-то по-собачьи просяще взглянул мне в глаза:

— …Не желал бы работать на меня?

Так же, прямо глядя в его глаза, положа руку на коробку с «самотыком» и скальпами, я от чистого сердца ответил:

— А какой мне интерес, Генрих Григорьевич, работать на труп?

Тот, изумлённо буча на меня буркалы:

— Извините… В каком смысле «на труп»?

Во! На «Вы» заговорил — спешите видеть!

По ходу, совсем немного осталось, чтоб «клиент» совершил нужный мне поступок.

— Да, в самом прямом смысле! Всё это, с самого начала была подстава с целью искоренения всей вашей свердловской кодлы — скажу тебе откровенно. Неужели, до сих пор ещё сам не понял? Вроде не дурак же и, знак «Почётного чекиста» не зря носишь.

В его глазах синей искрой вспыхивает огонёк позднего «зажигания»:

— Так, Вы…?

— Так я, уже давно «работаю». На кого, спросишь? А про кого твой самый страшный кошмар?

Поднимаюсь и, не прощаясь иду к дверям:

— А что делать дальше — сам думай: «кочерышка» на плечах — у тебя покамест(!) имеется.

Давайте забьём пари — ставлю мой комп против прошлогоднего прогноза погоды, что он подумает на Валерьяна Куйбышева? А подумав, он станет искать «мокрушника», чтоб того вальнуть — решив все свои проблемы разом.

Что мне и требуется!

Вопрос в спину:

— А Погребинский?

— Догадайся сам.

Мысленно, я всё же подсказал:

«А через кого я на тебя вышел»?

* * *

В который раз повторяю: передо мной не всемогущий Генеральный комиссар государственной безопасности Генрих Григорьевич Ягода — а не успевший им стать «завхоз» Ягодка, неудачно встрявший в какие-то тёмные делишки.

Второй заместитель Председателя ОГПУ, с сентября 1923 года, скажите?

Э, бросьте!

Надо смотреть не на должность, а на влияние.

Формально, в данный момент страной правит Председатель Совнаркома Рыков. Должность — ленинская, а где у него влияние?

Его у Алексея Ивановича практически нет.

К данной эпохе, как ни к какой другой подходит народная поговорка:

«Не место красит человека, а человек место».

Все 30-е годы, страной официально руководил не Сталин — а всенародно любимый «дедушка Калинин», за нездоровую предрасположенность к молоденьким балеринам — прозванный среди своих «Козликом».

Напомнить, кто такой Сталин и где было место у этого старого козла?

Думаю, все и без моего напоминания всё прекрасно знают…

То же самое и в данном случае. Это позже, после смерти в 1926 году Дзержинского — должность Председателя ОГПУ займёт лежачий на диване «живой труп» Менжинский и, Ягода — тихой сапой подберёт под себя всю «контору», став к концу 20-х тем — кем мы его знаем по «реальной истории».

Пока же он, хотя и имеет определённое влияние (как и каждый ловкий завхоз в любой организации), Ягода — никто и звать его «никак»!

И, в «альтернативной истории» судя по всему — таковым и останется.

Кто придёт на его место?

Я не знаю!

Будет ли лучше? Или, наоборот — хуже?

Совершенно без понятия… Такова уж судьба у нас, у попаданцев — менять естественный ход событий, смутно понимая к чему это приведёт.

* * *

По приезду в Москву, поселился у тёщи «на блинах» — в поэтическом кафе «Стойло Пегаса», на втором этаже.

В первый же вечер, подарив Надежде Павловне автоматический фонограф — электромеханический аппарат для автоматического воспроизведения музыкальных граммофонных пластинок, приводящийся в действие монетой или жетоном (другие названия — «никельодеон», «джук-бокс») и, поджидая приезда Елизаветы — при случайном упоминании Есенина, я вдруг неожиданно для самого себя, выпалил:

— Сон мне нехороший приснился… Будто повесился наш Серёжа в ленинградской гостинице «Англетер», в кабинете номер пять.

Наверное, что-то такое было в моих глазах или в тоне голоса, что управительница кафе вздрогнула и побледнев, переспросила:

— Повесился?

Кивнув, уточняю:

— Повесится… Двадцать восьмого декабря сего года. А вот точное время в часах и минутах — уж извините, Надежда Павловна, не помню.

Та, помрачнев задумалась и весьма надолго…

Когда приехала Елизавета, мы поужинав и оживлённо-взахлёб поболтав об пустяках, как это водится после длительной разлуки, направились в спальню.

Как только за нами закрылась дверь, она обняв меня за шею и жарко поцеловав, томно спросила:

— Что ты привёз своей Королеве из Парижа?

— Ах, да…

Пошарив в принёсённом с собой саквояжнике, достаю пару стальных наручников британской фирмы «Peerless» и, в свою очередь целуя:

— Это, чтоб ты вдруряд не мучилась с моими подтяжками и галстуками.

Несмотря на плохо скрываемое разочарование в её чудных глазках, она приковала меня ими к кровати и между нами в ту ночь был безумный трах…

Трах-тарарах-тарарах!

Должно быть, гром где-то гремит — видать к дождю.

Затем, мы поменялись местами, и…

Ну, вот опять где-то «громыхает»!

В перерывах между «раскатами грома», она информировала меня о происходящих событиях, о ходе выполнения моего задания по подготовке секретарей-референтов и прочей приторно-скучной текучке. Обсудили в общих чертах кое-какие планы, связанные с развитием событий и, наконец под утро заснули.

Проснувшись, я подарил своей Королеве пистолет «Баярд» — за что был вновь прикован к койке и, причём очень надолго.

Когда «отгремело», наручники забрал…

Ибо, ну его нах!

Да и изначально, они предназначались вовсе не для «этого» — а для копийратства в ульяновских артелях с целью сбыта родным правоохранительным органам. Я даже название им придумал: «Ежовые рукавицы».

Осуждаете?

А, что? Лучше когда по старинке — руки задержанным, «до синевы» верёвкой стягивают?

Я так не считаю.

* * *

Перед самым отъездом из столицы в Нижний Новгород, ко мне от имени Погребинского обратился какой-то незнакомый человек:

— Тебе лучше бежать, Серафим!

— «Бежать»?! С какого такого — шибко сильного перепуга, не подскажите?

— Твои архаровцы-вагнеровцы были застуканы за ограблением товарного поезда. Васильцев, Купцов и ещё несколько человек арестованы и, уже дали признательные показания на тебя.

Ну, что тут скажешь?

«Ай да Матвей Самойлович! Ай да сукин сын!».

Вслух, только промямлил:

— Это — какая-то ошибка. Я НЕ ВИНОВАТ!!!

Внимательно следя за моей реакцией, неизвестный приободрившись продолжает:

— Товарищ Погребинский не верит в твою причастность — но факты есть факты, а статья за бандитизм — очень серьёзная. Могут и «шлёпнуть» не разобравшись!

Решив подыграть и посмотреть, что из этого выйдет — я прикинулся очень перепуганным и, достаточно правдоподобно заикаясь:

— И-и-и, ч-ч-что мне т-т-теперь д-д-делать?!

Суёт мне в руки какой-то свёрток:

— Бежать! Здесь деньги и «чистые» документы. Отсидишься где-нибудь в Ташкенте, а там глядишь — если не образуется, так всё забудется.

Хватаю «босячий подгон» от «доброжелателя» и, прижав его к сердцу — со всей искренностью, на которую был в тот момент способен:

— Т-т-так и с-с-сделаю! П-п-передайте т-т-товарищу П-п-погребинскому, что я н-н-никогда н-н-не забуду его з-з-заботу и д-д-доброту.

После чего, рванул вприпрыжку в сторону Казанского вокзала.

Через кассу и вокзальный туалет, сделав большой круг, я вновь появился на Курско-Нижегородском вокзале, где купил с рук билет на поезд — отправляющийся в сторону Нижнего, незадолго до нашего эшелона.

Одно плохо: до того вошёл в образ, что аж до самого Нижнего заикался.

Глава 12. Лимит на беспредел.

По приезду в столицу губернии, я узнал что местные безбожники-активисты закрыли Благовещенский Храм в Ульяновске. Новый Начальник волостного (районного) управления НКВД, назначенный вместо Каца — реквизировал находящийся при нём дом и, поселился в нём с семьёй — выбросив старика-священника практически на улицу.

Моего названного отца, напомню…

Возмущаюсь:

— Ну, это уж слишком!

Сволочь, этот Погребинский — ведь с женщинами, детьми и стариками не воюют.

Связной от Краснощёкова, стараясь не встречаться со мной взглядом, продолжил:

— Это ещё не всё, Серафим.

Буквально вчера, Фёдора Евграфьевича Свешникова — поселившегося у приютившей его сердобольной старушке бывшей прихожанке, вызвали на допрос к следователю по поводу меня и моих «бандитских дел», после которого:

— Вышел на крыльцо Управления, постоял там немного и рухнул как подкошенный.

На пару секунд ослепнув от вспышки ярости, скрипнул зубами:

— Твою, ж… Где он сейчас?

— В волостной больнице с сердечным приступом. В себя пришёл, но очень плох.

— Да, говори уж всю правду — что ты мнёшься, как монашка перед целибатом!

— Доктор Ракушкин Михаил Ефремович, говорит… Чтоб ты готовился к самому худшему, Серафим.

Ну, всё…

Лимит на беспредел — исчерпан досуха!

Написал краткую, лаконичную, но предельно информативную записку и отправил курьера назад в Ульяновск к Александру Краснощёкову — моему «второму я».

* * *

В Нижний Новгород, отставшая от меня на сутки делегация «Межрабпома» въезжала под фанфары, в самом прямом и буквальном смысле этого слова — под фанфары и другие медные трубы, торжественно играющие «Интернационал».

На улицах города — всеобщее ликование, как будто уже Мировая революция произошла, коммунизм в отдельно взятой стране построили, или хотя бы — первыми спутник в космос запустили.

Демонстрация в честь прибывшей делегации немецких рабочих и руководителей «Межрабпрома» — какие в нашей губернии далеко не каждый день бывают, митинги на предприятиях, речи…

После нашей ночной беседы на тему «Маркс велел делиться», подкреплённой лекцией на предмет «жадность фраера сгубила», официальный владелец всего хабара — Председатель промышленно-торгового кооператива «Красный рассвет» Клим Крынкин, стал щедрым аки библейский бессеребрянник и, после раздачи мифических «слонов» — началась раздача вполне себе реальных «бульдогов». Два «Мак-Бульдога» были переданы в дар коммунальному хозяйству города, два — заводу «Красное Сормово», пять — «Акционерному обществу Российского Среднего Машиностроения».

И остался я…

Четыре грузовика-пятитонки плюс спецтехника.

Ну, что поделать, как говорится: как пришли — так они и ушли!

«Маркс дал — Маркс и забрал», иными словами. На обучении шоферов в Ульяновской автошколе хватит, а там коль Иохель Гейдлих не подкузьмит — весной следующая партия из Франции подкатит.

Затем, уже на заключительном митинге на заводе «Красное Сормово», Председатель «Красного рассвета» — уж изрядно за долгую дорогу наблатыкавшийся в общении с «власть предержащими», за поддержку и помощь в развитии кооперативного движения Нижегородчины, чуть не плача вручил ярко-красный лимузин «Lancia Lambda» — Первому секретарю Губкома ВКП(б) Андрею Жданову.

Подарил даренное, так сказать.

Тот так обрадовался, что, даже позабыв высказаться в адрес империалистических провокаторов и поджигателей войны, казалось бесконечно долго жал Климу его прокопчённую в кузнице «клешню» и, обещал и дальше всемерно «поддерживать, способствовать и укреплять».

Но, увы, я чувствовал себя лишним на этом празднике жизни…

* * *

Меня не было видно-слышно, пока подождав — когда все желающие охрипнут, выговорившись, я ужом проскользнув сквозь толпу народа, вылез на трибуну:

— Товарищи! Как Заведующий «Отдела главного технического консультанта» промышленно-торгового кооператива «Красный рассвет», предлагаю построить за наш счёт детскую железную дорогу в Нижнем Новгороде…

Да!

Только эта должность к тому времени, у меня и осталась.

Рисунок 25. Детская железная дорога — вполне серьёзная штука!

— …Такого, товарищи, нет — не только в нашей стране, но и во всём мире!

Как я уже неоднократно рассказывал, правящая элита, неважно — центральная она или региональная, очень падка на нечто «эксклюзивное». Сознание того, что у него есть нечто «такое-эдакое», не имеющегося у других элитариев — весьма тешит самолюбие и является одним из основных стимулов для движняков представителей элиты по жизни.

Детских железных дорог, же — нет нигде в мире!

На это и весь расчёт.

Собирающийся уже было уходить Жданов, оживлённо-заинтересованно глянув на меня, вспомнил:

— Свешников, Серафим Фёдорович? Заведующий оружием ОВО Ульяновского полустанка?

Стоящий рядом «человек в кубанке» — Матвей Самойлович Погребинский, Начальник губернского НКВД, не промедлив:

— Товарищ Жданов! Гражданин Свешников уже давно уволен со всех должностей. А в данный момент — в отношении его проводится следствие по делу организации преступной банды, промышляющей разбоем и грабежом на железной дороге…

Я похолодел, Андрей Александрович потемнел ликом, а народ — ахнув, безмолвствует.

Победно на меня глянув, тот продолжает:

— …На него уже выписан ордер на арест!

Вдруг, сквозь могильную тишину, раздаётся чей-то вопиющий вопль:

— Товарищ Жданов!

Ксенофонт Мартьянов, работая локтями, прорывается через плотную толпу на трибуну и суёт тому под нос газету с отчётливо видимым заголовком «Смерть председателя»:

— Товарищ Жданов! Как проводятся расследования подчинёнными этого… Этого гражданина, Вы поймёте из этой статьи! Нашего Анисимова — безусловно убили, а этот… Он покрывает убийц!

Тот, пробежав глазами текст, на пару секунд уставился на побледневшего «Человека в кубанке», как будто впервые его увидев. Затем, переведя взгляд на его заместителя:

— «Ордер на арест»? А имеются ли достаточные основания для ареста?

Абрам Израилевич Кац, глядя в сторону, как бы нехотя уточняет:

— Не ордер, а всего лишь повестка к следователю.

Главный нижегородский мент настаивает, дико быча глаза:

— Я приказываю: товарищ Кац — арестуйте его немедленно!

— Без ордера или веских причин не могу — должна быть соблюдена социалистическая законность.

Сказав это отрешенно-механическим голосом, Кац шагнул в сторону и оказался вне зоны доступа.

Вовремя я подогнал Абраму Израилевичу «Ситроен 5 CV Trefle»!

Если Жданов не ведал происхождение своего «Lancia Lambda», то волостное начальство — прекрасно знало «откуда дровишки». Даже еврей, сбрендивший на карьере в органах и решивший идти по трупам — не может мгновенно стать неблагодарным. Для этого нужно какое-то время.

А что ещё более вероятно — до него дошло, что дело запахло керосином…

У товарища Каца — очень тонкий нюх!

«Палево» за версту чует.

Затем, Жданов с отчётливо видимым на лице интересом, обращается ко мне:

— «Детская железная дорога», говорите? Не расскажите ли про свою затею более подробно, тов… Хм, гкхм… Гражданин Свешников?

Если кто не знал, а потом забыл — «детские железные дороги» (ДЖД) появились в СССР в конце 30-х годов. Это — уникальнейшая система профессионального обучения детей в формате «делаю всё, как взрослый». На ДЖД всё «по-взрослому»: локомотивы, вагоны, рельсы, устройства сигнализации, централизации и блокировки — только в уменьшенном масштабе. Каждый заинтересовавшийся профессией железнодорожника школьник — имел возможность пройти все ступени карьеры: от простого обходчика или проводника — до директора железной дороги.

Обо всём этом, я вкратце поведал Жданову, добавив реальное предложение:

— Среди подарков германского пролетариата, я заметил всё необходимое для этого строительства: «декавильки» — звенья быстросборной узкоколейки на десять вёрст, паровозы и вагоны.

Из-за опережающих ударов Погребинского, все мои прежние планы улетели куда-то в тартарары!

Поэтому приходится импровизировать, выдумывая просто на ходу. Конечно, коммуникации в Ульяновской волости — это очень важно, но ещё важней собственную задницу спасти — которую ужё изрядно припекает.

Видимо Андрей Александрович вспомнил, что на носу XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) — на котором можно было б похвастаться диковинкой, поэтому вмиг уцепился в моё предложение:

— Железная дорога, пусть и детская — это очень серьёзное дело. Срок?

Практически у всех без исключения современных советских деятелей, как заметил — имеется одна очень существенная особенность: им всё хочется осуществить тотчас же, сию минуту — не вставая со стула, а когда выясняется, что это физически невозможно — интерес у них тут пропадает.

Поэтому — рублю рукой, как шашкой:

— Неделя! До годовщины пролетарской революции — должны справиться.

Жданов, прищурившись:

— Вы не переоцениваете свои возможности?

Председатель кооператива «Красный рассвет», стоящий на той же трибуне неподалёку от всего происходящего, бойко-задиристо меня поддерживает:

— Наш Серафим, хоть и на всю голову контуженный на белопольских фронтах — зато шибко башковит мозгами: сказал за неделю сделает… Значит, во что бы не стало сделает! Такой он уж человек.

Смотря на присутствующего здесь же — зло-серьёзного, вмиг ставшего — как-то уж чересчур взрослым на вид Ефима Анисимова, продолжаю:

— Ничуть не преувеличиваю, товарищ Жданов! Строительством, могли бы помочь комсомольцы «Ударных комсомольско-молодёжных строительных отрядов», обучением курсантов и организацией работы «ДЖД» — товарищи железнодорожники.

Начальник местного управления Наркомата путей сообщения, с которым мы до этого неоднократно пересекались по разным железнодорожно-транспортным делам — с ходу ущучив полезность новинки, тут же меня поддержал:

— Товарищ Жданов! А ведь Свешников дело предлагает.

А что Ефим?

Перед ним встала во весь свой рост дилемма: если промолчит — стопроцентно останется главой нижегородских комсомольцев.

А вот если впишется за меня — то, как знать!

Тут уж, куда кривая вывезет…

После едва заметного тычка в спину Братом-Кондратом — Ефим решительно, как грудью на амбразуру:

— Нижегородские комсомольцы верят товарищу Свешникову и, в любой момент готовы поддержать его предложение делом!

Я, как уже об давно решённом:

— Видите, товарищ Жданов? Дело за площадкой под строительство. Вы уж нас не подведите… Хахаха!

Смех получился несколько нервным и его никто не поддержал.

Революционными шароварами покрасневший Погребинский, тычет в меня пальцем:

— Товарищи! Какая «Детская железная дорога»? Кого вы слушаете? Это же — бандит, преступник…

В контрреволюции он меня обвинить пока не решается, так как тогда будет разрушена моя «подпольная промышленная империя» — над которой Погребинский хочет всего лишь перехватить управление.

На трибуне онемели, от столь открытого обвинения, а снизу возмущённо зашумели. Сквозь гул, слышу громкий писк нашего «боевого хомячка» — Василия Васильевича Путина (Пупкина):

— Где ты был, Погребинский, когда нас хулиганы убивали? Когда товарищ Свешников повёл нас в бой с этим позорным явлением?

Ефим Анисимов, указательным пальцем, как стволом револьвера:

— А вот Вам, Погребинский, наши комсомольцы не верят! Вы — лживый и двуличный человек!

Его поддержали гласом народным:

— Он — прав!

— Сам ты — преступник!

— Явился на всё готовое — в самый безопасный от хулиганья и бандитизма город, а теперь на заслуженных товарищей клевещешь!

Звонкий девичий голос:

— Руки прочь от нашего Серафима!

Я, с каменным лицом:

— В нашей стране, назвать человека «преступником» — имеет право только народный суд. Вас не шибко заносит…? Хм, гкхм… Гражданин Погребинский?

Погребинский, меча глазами гром и молнии, от осознания своего бессилия, молча истекал потом из-под кубанки.

Ефим, кого-то ища глазами в толпе:

— Я и другие комсомольцы Ульяновска и Нижнего Новгорода, давно знаем товарища Свешникова как честного и преданного делу партии и Советской Власти комсомольца! Думаю, коммунисты Ульяновска тоже того же мнения.

В ответ, из толпы выкрикнули было:

— Так он же — из попов…

Короткий водоворот человеческих тел и, крик — как в выгребной яме захлебнулся, лишь слышно как кого-то бьют ногами, а взамен голосом бывшего военкома Взнуздаева:

— Волостная партийная организация ручается за члена ВКП(б) товарища Свешникова!

Местный глава ГубГПУ, которого я «шапочно» знал по «Делу Сапрыкина», переводил взгляд с одного выступающего на другого, пока не уставился пристально на переносицу Жданова. Тот, почувствовав это, не спеша, обдумывая каждое слово:

— С арестом придётся несколько повременить, товарищ Погребинский. Я считаю и уверен — товарищи меня поддержат, что надо дать шанс тов… Товарищу Свешникову, искупить свою вину перед Советской Властью и трудовым народом. Если такова имеется, конечно.

После паузы, он:

— А следствию за это время, придётся хорошенько поработать — поискав дополнительные доказательства его вины или напротив — невиновности…

Сунув под нос газету со статьёй «Смерть председателя», резко:

— …Заодно и с этим делом разберитесь!

Тот, возмущённо:

— Да он же подастся в бега!

Со всем презрением бросаю в его сторону:

— Не дождётесь, Погребинский! Я от белополяков и бандитов не бегал, не побегу и от Вас.

При последующей гробовой тишине, вынырнувший откуда-то Кац негромко предложил компромисс:

— Оформим подписку о невыезде и, пусть себе пока строит — не покидая пределы города.

Первый секретарь кивнул:

— Пусть будет так.

Сошедши с трибуны, с очень заметным даже невооружённым глазом вожделением, направился к своей красной «итальянке» — возле которой крутился поджидающий его шофёр и, вскоре укатил «с ветерком».

* * *

За окном служебного кабинета товарища Каца в Управлении губернского отдела НКВД, вечерело и было несколько шумновато. Подойдя к нему, хозяин отодвинув шторы, озадаченно глянул на улицу и недовольно прошипел:

— Без демонстрации нельзя было обойтись?

Ногу на ногу закинув, чувствуя себя хозяином положения, отвечаю:

— А вы с Погребинским издайте указ — запрещающий в СССР демонстрации, митинги и дискуссии. Аль, слабо?

Эти права, как и право на забастовку, были записаны в ещё досталинской Конституции. Другое дело, что кроме правящей и направляющей ВКП(б) — организовывать все эти мероприятия в стране было некому.

А здесь всё стихийно, само собой получилось: люди провожали меня до Управления, а теперь ожидали моего выхода — начиная бузить. Я этого контролировать не мог при всём своём желании.

Вздыхает:

— Умный ты больно — оттого и все твои настоящие и будущие беды.

— Ээээ… Да, Вы никак меня уже похоронили, Абрам Израилевич? А не рано, ли? Ведь кажись, уже разок отпевали — а я вот, где!

Не отвечая, Кац сел за стол и достав какой-то бланк с печатью, принялся его заполнять. Сунув мне под нос постановление об ограничении права на передвижение, дождавшись когда я ознакомился и расписался, он продолжил:

— Ты хоть понимаешь, что сейчас он(!) начнёт «суетиться»? Что ты эту неделю под подпиской не проходишь? А если окажешься в «допре» — тебе крышка?

— А если я «встану на лыжи»?

Прикусывает губу:

— Тогда, крышка мне…

Я вполне отдаю себе отчёт, что после моего сегодняшнего хода — последует контр-ход от Погребинского. И вполне возможно, это будет как во второй по популярности настольной игре:

Шах и мат!

Первой, напомню — в «новой реальности» является моя «Мировая революция», на которой просто сказочно обогатились ульяновские кустари.

Интересуюсь, на всякий случай:

— А ты, вообще-то, Абрам Израилевич, за кого: за меня — или за этого…?

Прячет глаза и молчит.

Ну, что ж… Будем считать, что товарищ Кац за того, кто побеждает. Поэтому решение приходит само собой: кто нам мешает — тот нам и поможет.

Не просто по наитию — но и тщательно анализируя кое-какие имеющиеся факты, я сразу понял: Кац — был завербован Погребинском, при первом же посещении последним Ульяновска.

Обвинять Каца в предательстве нельзя: он мне не друг, не родственник и даже не единомышленник — чтоб предать. За ним водится вполне конкретный «бзик» — мечтает забраться куда повыше по служебной лестнице, вот он и воспользовался шанцем — предоставленным ему Погребинским.

Какие претензии?

Обижаться на него и бычиться — глупо и непродуктивно. Более умным будет, по примеру Погребинского использовать эту его слабость в своих бескорыстных интересах.

Скептически-насмешливо на него глядучи:

— Заместитель Погребинского, это конечно — неимоверная круть… Но об этом ли ты мечтал с семнадцатого года, сидя в нашей дыре, Абрам Израилевич?

Тот, поднимает на меня умный, всё понимающий взгляд:

— Ты хочешь предложить мне нечто большее?

Слегка приподнявшись, полушёпотом спрашиваю:

— Газеты читаешь?

— Ну, допустим… Читаю!

— Знаешь, что в мире и стране творится и, понимаешь — чем это всё может закончиться?

Настороженно:

— Могу только догадываться.

— Ты «можешь догадываться», а я точно знаю — в Москве кое с кем общался: вот-вот в ОГПУ начнутся большие чистки — которые затронут и Погребинского… Это я ему железно обещаю!

Вижу — заглатывает наживку, и:

— Ты, Абрам Израилевич — можешь просто сидеть на попе ровно и, тогда тебе возможно достанется кресло — из-под его забронзовейшей как бюст Маркса, жоппы…

Откидываюсь на спинку стула и прямым текстом:

— …А можешь раскрыть контрреволюционный заговор возглавляемый Погребинским и, тогда (при известной удаче и собственной ловкости, конечно) — ты переедешь в кабинет на Лубянке.

Вижу полное обалдевание и, продолжаю максимально «грузить»:

— Другой вариант: я прямо отсюда иду в Губернское управление ГПУ и, тогда — контрреволюционный заговор раскрывают там. Ну тогда извини, Абрам Израилевич: как выдвиженцу Погребинского — место твоё будет тоже на Лубянке… Но вот только, уже не в кабинете за столом — а в подвальной камере. А там, уж как договоришься: на нарах у окна — или под нарами возле параши.

Исходя парами от бурления в нём кипящих говн:

— Угрожаешь?

Вытаращив на хозяина невинно-наивные глазки:

— «Угрожаю»?! Да, упаси меня Маркс — предупреждаю и предлагаю.

Товарищ Кац, трясущимися руками сломав две папиросы и изведя полкоробка спичек, наконец закурил. Потом после первой же затяжки, сунув в рот не тем концом и обжегшись, выматерившись в адрес непосредственного руководства и проплевавшись прямо на пол, прошепелявил:

— А если он раскроет контрреволюционный заговор — возглавляемый тобой?

Тычу большим пальцем за спину, где из окна продолжало шуметь и, даже слышались отдельные выкрики:

— У Погребинского нет и, никогда не будет такой «группы подтанцовки» — поэтому ему это сделать сложнее.

Как будто в подтверждении, на улице кто-то истошно завопил:

— СВОБОДУ СЕРАФИМУ!!!

Кац, ликом взбледнев аки Иуда на осине, пробормотал:

— Счас стёкла будут бить…

За этим отчётливо слышалось: «…А потом — меня».

Подошёл к окну и посмотрел вниз на собравшуюся толпу, еле-еле сдерживаемую растянутой цепью милиционеров. Их здесь собралось тоже прилично, но все их действия выглядели суматошно-бестолковыми — как муравейник с всунутой в него головнёй.

Двадцатые годы, это вам не хрущёвская «оттепель» и, в демонстрации — стрелять было ещё не принято. По всему было видно, что поднажми толпа — правоохранители просто-напросто разбегутся как запечные тараканы от света лучины, позабыв про свои «наганы» и «винторезы».

— Думай-соображай быстрее, Абрам Израилевич, пока всю вашу контору по кирпичику не разнесли!

В приоткрывшейся без стука двери, показалась голова секретарши и панически вопрошает:

— Товарищ Кац! Из «губернии» звонили — почему Вы арестовали Свешникова? Что ответить?

Подскочив ужом на сковородке, чернильницей на неё замахиваясь, Кац:

— ЗАКРОЙ ДВЕРЬ, ДУРА!!!

Нехарактерно для него — обычно Абрам Израилевич с женщинами по-еврейски тактичен и обходителен.

Тяжело дыша, как загнанный через камыши в трясину кабан — под дула охотничьих двустволок, уставившись на меня налившимися кровью глазами:

— У тебя ровно сутки, Свешников! Чтоб, завтра вечером — улики на Погребинского были у меня на столе!

Недоумённо пялясь:

— А свидетелей куда прикажите, товарищ начальник? Вам под стол…?!

Тараща глаза:

— У тебя и свидетели есть?!

— А ты фули думал, Изральич? С терпилой связался — в майке, в шлёпках, да в выцветших на коленях тренниках?!

Тот, обессилено падая в кресло:

— Всё, иди! И успокой толпу, пока до Москвы не дошло про твой «арест».

Выхожу на крыльцо управления НКВД и, подняв руку:

— Всё нормально, товарищи: никакого ареста — всего лишь лекция об условиях…

Меня не дослушав, народ грянул:

— УРА!!!

Толпа комсомольцев, членов партии и беспартийных, стащили меня с крыльца и, буквально на себе донесла меня до «Форда» — с которого я как Ленин с броневика, толкнул коротенькую речь…

О чём речь, спросите?

Да всё о том же — о строительстве Детской железной дороги, о чём же ещё. На штурм Нижегородского белокаменного Кремля и бывшего Дворца губернатора в нём, я не звал…

Не время ещё!

После моей речи народ потихоньку начал рассасываться «по пещерам», а я с тремя немцами-телохранителями поехал…

Правильно: к Ксаверу.

* * *

На уже давненько знакомом подворье встретили меня более чем сердечно — сразу же за стол, даже моих немцев не побрезговали усадить рядом и накормить «от пуза». Затем, поднялись в кабинет, где я вручил подарки: оправившемуся от ран Саулу — по случаю купленную эксклюзивно сработанную немецкую трёхсекционную стальную кирасу «скрытого ношении», Упырю — наваху, испанский нож-складень. Основному партнёру по «монетизации» знаний из будущего, я подарил купленную в Париже закопчённую старообрядческую икону — от вида которой, он чуть кипятком не описцался:

— Вот это уважил, так уважил…

Поставил её в «красный угол», подвинув уже имеющиеся и с полчаса молился — то и дело двуперстно осеняя.

Сразу скажу, что икона обошлось мне совсем недорого: видимо русские иконы — ещё не в особом тренде «за бугром». Или же, что скорее всего: в связи с известными событиями в стране-производителе — предложение превысило спрос и произошло элементарное затоваривание рынка предметами культа.

Вволю помолившись, я аж кемарнуть успел, Ксавер выжидающе уставился на меня:

— А новой «инфы» пока нет?

Включаю ему «стоп-сигнал»:

— А не до хрена ли зараз подарков зараз будет, Партнёр?

К сожалению, в связи с моей бурной деятельностью этим летом, у казалось бы неисчерпаемого «колодца» с «послезнанием» — показалось песчаное «дно», на котором жалобно квакали печальные личные «жабы» — превратившиеся в обычных лягушек.

— Не лайся перед святыми ликами, — вновь повернувшись к иконам, перекрестил лоб, — а если серьёзно?

Озабочено-озадаченно, отвечаю:

— К сожалению, с «инфой» конкретная напряжёнка — видишь, что в мире и в московских верхах творится? Единственное, что могу посоветовать словами великого Кормчего: запасай зерно, копай окопы.

— Какие «окопы»? Война будет?

— С хлебом этой зимой будет плохо, говорю. Очень плохо!

Отмахивается:

— Да, это я без тебя знаю — когда с ним «хорошо» было… Спрашиваю: война будет?

— Насчёт же войны, — подражая ему, крещусь на иконы, — уверен, что всё обойдётся демонстрацией величины писюков центровых пацанов на этом «Шарике».

— Ох, что за язык у тебя, Серафим… Когда-нибудь, коль сам не отсохнет — велю Упырю его у тебя вырезать. Писать же умеешь?

— Азбуку Морзе знаю — буду стучать тебе по лбу «точкой-тире», Ксавер.

Ржём всем квартетом…

Почему я так уверен что большой войны не будет, после того — как такого натворил?

Большие войны просто так не возникают!

К примеру, в 1918 году, чекистами в Москве был раскрыт «Заговор послов» — иначе, известного под названием «Заговор Локкарта». При ликвидации последнего, чекистами был произведён налёт на британское посольство и убит один из его сотрудников, не считая арестованных.

Объявило Соединённое королевство войну Советской России?

Нет!

Весной 1920 года корабли Волжско-Каспийской флотилии под командованием Федора Раскольникова, подошли к берегам Ирана у порта Энзели, открыли по берегу огонь, а затем высадили десант, захвативший плацдарм на берегу.

Находившимся в городе британским войскам было приказано убираться на хер, что они и незамедлительно проделали.

И опять же: никакой войны Советской России, объявлено не было. «Владычица морей» утёрлась и, сделала вид, что так оно и надо.

Ксавер, ёрзая от нетерпения:

— Ещё, есть что-нибудь?

Слегка небрежно и не особо торопясь:

— Да есть тут в заначке кое-что. Но не знаю — сумеешь ли ты срубить с этого бабло или наоборот.

У того задёргалось веко:

— Да, говори уже, не люби мне мозги…?

Кстати: хит этого сезона — очередной шедевр от поэта Юры Шатунова, на музыку Веры Ивановны Головановой, где есть такой припев:

«А ты сердце моё не разбивай на куски

А ты люби меня, а не люби мне мозги…».

Неплохие, кстати денежки, «капают» мне за мою литературную… Нет, не за мою: все эти ещё ненаписанные тесты и мелодии — я бессовестно ворую, у чаще всего — даже ещё не родившихся авторов.

Но денежки то, всё равно — «капают»!

Вот, народ потихоньку и перенимает мои иновремённые словечки и выражения.

— Скажи, Ксавер: а какие отношения у тебя с криминалом? Не с «деловыми» — вроде тебя, а вот именно с криминалом — бандиты там, домушники и прочие налётчики.

Возможно, я ошибаюсь из-за недостатка информации, но сдаётся мне — мой «напарник», служит вяжущим звеном между «деловыми» и «блатными».

Вытаращив на меня глаза:

— А тебе на что?

— Да, есть информация по их части.

Помолчав, спрашивает:

— Ну и какая же?

— Ты Погребинского знаешь?

— Лично нет. А, что?

— А такие личности, как Шелухин по кличке «Гуливан», «Колька-мясо» и «Карахан», тебе известны?

Ксавер, видно — вовсе не обязанный знать каждую уголовную шелупонь, переводит вопросительный взгляд на Упыря. Тот, максимально осторожно:

— Слышал про таких блатных… А, что?

— Так, вот: эти трое — знают Матвея Самойловича Погребинского «лично», ибо работают на него.

Упырь, хищно прищуривается:

— Отвечаешь за свои слова?

Креща лоб на святой лик:

— Готов на любом толковище под ними подписаться.

Отводит глаза в сторону и, долго молчит. Наконец:

— Ну смотри, Серафим — если соврал…

— Тю… А, мне что «смотреть», то?! У меня, никаких с ними дел нет! Это вы смотрите, чтоб они вас под цугундер не подвели.

Ксавер, багровея шеей, обращается к своим:

— А вы что скажите?

Саул, он которого за всю историю нашего знакомства — я слышал не более десятка слов, проскрежетал ворочая желваками:

— Этим троим, я никогда не верил — гнилые они по жизни. В «общак» не вкладываются — «фарту», говорят нет. А сами — «прикинуты» как на картинке, всегда при файфовых шмарах и из кабаков — их за уши не вытащишь.

Упырь, поигрывая подарком:

— А что раньше молчал?

— А ты разве спрашивал? С виду то, всё пристойно, а на что гуляют — среди людей спрашивать не принято.

Ксавер, зло щетиня свои «великопетровские», жёсткие усики:

— Продались, сцуки! Знаешь, где они кантуются?

— Поспрошать у людей надо.

— С утра выловить всех троих и ко мне «на разговор».

Свиньи в сарае плотоядно захрюкали — как будто почуяв свеженину и, меня тут же морозным холодком по загривку — посетила давешняя «попаболь».

Упырь, щелчком выбросил лезвие из толледской стали:

— Заодно и подарок опробуем-обновим! Как там его, говоришь? «Колумбийский галстук»?

— Э, нет, — возмутился-запротестовал я, — такая казнь только для «особо важных» персон — а не для всякой пупырёвой мразоты, вроде этих кумовок. Да и не их бесславная кончина мне нужна, а наоборот — бесславная жизнь… Хотя бы до суда.

Все трое в диком ахуе:

— Объясни, почему их нельзя просто зарезать — коль признаются?

— Признаться то, они признаются — у меня есть на них письменные показания Васьки Кота…

Судя по реакции, отдельным присутствующим хорошо был известен и этот трубейный персонаж — весной свершивший побег из Ульяновской школы милиции и ныне находящийся неизвестно где.

— …Но мне нужно, чтоб они пришли с повинной к ментам и вложили Погребинского, как организатора и идейного вдохновителя банды. Завтра, не позднее, чем в двадцать часов по московскому времени.

Недоумённо переглядываются и, Ксавер задаёт вполне логичный вопрос:

— А, нам это на хрена надо, скажи-поведай?

Глядя на наручные часы, сожалеючи:

— «На хрена» — это слишком долго рассказывать, Партнёр, а времени у меня уже нет. Но могу коротко поведать «зачем».

— Зачем?

— Затем, Ксавер, что если удастся утопить Начальника ГубНКВД — я расскажу тебе самую(!) важную с момента нашего знакомства информацию. А если не удастся…

Театральная пауза — прямо по Немировичу-Данченко и, затем:

— …Тогда ты её узнаешь сам. Но, возможно — уже сидучи на нарах в бараке таёжных лесорубов.

Произведя ни с чем не сравнимый эффект, поднимаюсь и, ещё раз глянув на свой старенький «Swiss» — на котором почти полночь, прощаюсь:

— Итак, до завтра! Если вопросов больше нет, предлагаю джентльменам сверить часы…

* * *

Далеко за полночь, мы выдвинулись из Нижнего Новгорода целой автоколонной.

Спереди, на «Renault 40CV Type DT» дозором мчались наши комсомольцы во главе с Ефимом, за ними — я на новеньком «Форде-Т» с тремя немцами, за мной — «Татра»-грузовичок с «вагнеровцами», следом четыре оставшихся «Мак-бульдога» — битком набитых бойцами «Ударных комсомольских отрядов по борьбе с хулиганством» (УКО)…

Как был уговор в инструкции Краснощёкову: Ванька да Санька со своими «футбольными командами» — встретят нас уже на месте, предварительно «зачистив» местность.

* * *

Конечно же, с целью подобраться к виртуальным рычагам управления моей «промышленной империи», Погребинский, задним числом уволив меня с четырёх занимаемых должностей в системе НКВД — назначил на них своих подручных. Однако, видимо ему не хватило времени, верных людей или всего этого вместе — поэтому мои заместители оставались на местах.

Подъкузмил «Человеку в кубанке» и поведенческий стереотип советской партноменклатуры — перенятый как «родимое пятно» от дореволюционного чиновничества.

Объясняю, буквально на пальцах:

Взглядом человека начала 21-го века, очень хорошо заметно: кадровый подбор у хроноаборигенов — чаще всего производится по известному с самых древнейших времён принципу: «Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак».

Иными словами: назначать к себе в заместители человека умнее себя или просто способного хоть к какой-нибудь инициативе — местные «боссы» боятся категорически!

Тупо делай, что тебе говорят и, поменьше умничай.

Кажется, я уже приводил в пример слова Гришки Питерского (Зиновьева) на замечание Красина:

«Мы просим некоторых товарищей, которые суются к нам со словом „некомпетентность“, чтобы они забыли это слово».

Вот, вот!

Весь стиль советского менеджмента можно выразить этими словами.

Ведь, постоянно идёт подковёрная борьба за кресла и, умный зам — может запросто «подсидеть» своего босса.

Другая, хорошо заметная тенденция: круглых дураков — начальники тоже терпеть не могут, ведь тогда буквально всё приходится делать самому. Но из-за особенностей советского законодательства — избавиться от таких чрезвычайно трудно…

Что делать?

Правильно: отфутболивать на повышение.

Поэтому, средний советский управленец — это эдакий «серенький середнячок», терпеливо-усидчивый и работящий, но не имеющий своего мнения и, в отсутствии вышестоящего руководства — теряющийся, как ёБжик в тумане.

Исключения, конечно, были — не спорю, от чего и всем хорошо известные советские достижения на решающих направлениях, но общий фон был именно таковым.

Таким макаром, качество советского менеджмента от поколения к поколению снижалось — пока всё не накрылось…

Чем конкретно всё накрылось в начале «Лихих 90-х» — я уже неоднократно рассказывал и, причём — в самых интимнейших подробностях.

Однако, у меня принцип подбора заместителя — был совершенно другой!

Я специально искал именно умных, способных, природно одарённых организаторов — а не тупых исполнителей моих прогрессорских хотелок, могущих только поддакивать.

То, что меня «подсидят» я не боялся: «кресел» у меня много — какое-нибудь, да останется под моей тощей задницей. Наоборот, я постоянно подбадривал своих «негров», типа:

— Как сам понимаешь — не маленький чай, я здесь ненадолго: вот натаскаю тебя и «усядусь» где-нибудь повыше. Проявишь себя — не забуду, сам понимаешь… Так что, пока Солнце ещё высоко — трудись во имя нашего с тобой светлого будущего!

«Брежневский стиль» взаимоотношений с подчинёнными: прежде разговоров о делах — пусть даже самых важных и безотлагательных, разговор о самом человеке — о его лично-семейных успехах и проблемах… После этого, хоть матерно отлай накосявшего — но он будет уважать и ценить тебя.

Я не давал скучно-подробных инструкций, требующих буквального — «от аз до ять», исполнения:

— Голова на плечах есть? Вот и думай ею, а не бегай ко мне из-за каждой ерунды.

— А если я что-нибудь сделаю не так?

— Тогда я тебя уволю, а на твоё место возьму более способного.

Хотя, пугал больше — но действует безотказно!

Поэтому, я мог месяцами не появляться на рабочем месте и, тем не менее — «дела шли, контора писала».

Что немаловажно — я не жадничал.

Мой оклад я целиком отдавал заместителям делающим мою же работу, да ещё и через «тумбочку» — поощрял материально за служебные успехи. Вот и сейчас, хотя мои замы и не просили об них — я везу им подарки «из самого Парижа»: кому шёлковые чулки для любимой девушки, кому заграничные лекарства для болеющей мамы…

Вроде мелочь, да?

Но после такой «мелочи» — подчинённый пойдёт за вас в огонь и в воду!

Нет, не подумайте: я — вовсе не святой, не какой-то особый и, даже — не самый умный.

Просто, человек своего — 21-го века, много поживший и много повидавший и, набравшийся соответственного опыта в работе с людьми.

Считайте, что это умение находить в безбрежном людском океане редкие жемчужины нужных мне кадров — ещё один «рояль», доставшийся мне при переносе — вместе с компьютером, с программами и «послезнанием» в нём и, месторождением титано-циркониевых песков под самым боком.

* * *

В общем, то понятно, да?

А вот теперь встаньте на место человека — моего заместителя на должности Начальника Ульяновской вневедомственной милиции, положим — когда всё это одночастно рухнуло и, вместо меня — неизвестно откуда, является неизвестно кто.

Власть меняется и вместе с нею — давно заведённые, кажущиеся правильными и справедливыми и, уже полюбившиеся порядки.

«Новая метла метёт по-новому» — народом давно уже было замечено.

Новому начальству и, то — не так и, это — совсем не эдак!

Оно всё меняет и, причём совершенно в духе времени — ломая через колено и нагибая под себя. Вы, с ужасом понимаете, что должны прикинуться нерассуждающим исполнителем-болванчиком и со временем отупеть, или вылететь с места службы — которое худо-бедно кормит вас и вашу старенькую болеющую мать. Что став безработным, вы превратитесь в нищего неудачника — на которого навряд ли обратит внимание девушка, которая вам нравится…

Впрочем, вам в любом случае дадут «пинка под седалище», или если сильно повезёт — переведут на более низкую должность. Ведь, любой вновь назначенный начальник — всегда стремиться пристроить на «хлебные должности» своих родственников или хорошо знакомых друзей.

Представили?

Я это «представил» себе очень давно, причём — ещё задолго до командировки в Париж. Не будь я человеком 21-го века, прожившим довольно долгую жизнь — в которой всякое бывало, чтоб я не предугадать такое развитие событий.

Поэтому, все мои заместители и просто — ключевые персонажи «промышленной империи» были мною проинструктированы и знали что делать.

Если совсем коротко, то смысл всех «инструкций» был таков:

— Не сцыте, пацаны — Серафим вернётся и каждому воздастся по делам их! А покамест прикиньтесь ветошью и собирайте информацию про «пришельцев».

* * *

Однако, была структура в моей «империи» — которая целенаправленно собирала не информацию, а компромат… Даже, можно сказать так: на основе собранной инфы — она могла создать «компру» на лиц, от которых могла исходить угроза для моей «Империи».

Это, как можно догадаться служба безопасности — созданная Мишкой Гешефтманом по моим «методичкам», которые я в свою очередь написал на основе имеющейся в «послезнании» и тщательно отфильтрованной информации о работе соответствующих спецслужб моего времени.

ГКБ, ЦРУ, МИ-6, Штази, Массад, Гестапо — тщательно проанализированный и обобщённый опыт, почерпнутый из воспоминаний сотрудников этих известных организаций, или исторических исследований об их деятельности на протяжении второй половины двадцатого века. Добавьте сюда современную мне психологию и политтехнологию — хотя бы их самые основы.

Конечно, всё в самом начале становления — уровня детской игры в песочнице и подглядывания маме под юбку…

Но оно действует!

Ведь, уровень хроноаборигенов — ещё ниже, особенно у нас — в глухой провинции.

Главное для любой спецслужбы — сбор информации о противнике, правильно?

Правильно!

А кто лучше может это делать, причём — не особо привлекая внимание, как не журналисты?

Волостная газета «Красный глас» была мною создана специально и именно с этой целью. С целью сбора информации — основы-основ действий любой спецслужбы. Её главный редактор Ксенофонт Мартьянов, от Матушки-природы — суперкоммуникабельный ульяновский комсомолец «второй волны», ровесник Мишки Барона и его лучший друг…

По крайней мере, он так считает.

В период прекрасно-ужасного НЭПа — в стране была просто запредельная активность внештатных журналистов, так сказать «от станка и сохи» — рабкоров, селькоров…

Счас ржать как кони будете, но даже в местах лишения свободы — было полным-полно этой пишущей «братии»: камкоров, тюремкоров, лагкоров и имелось десятка два периодических изданий.

Да я и сам в начале своей попаданческо-прогрессорской деятельности — был рабкором сразу в нескольких газетах, вспомните хорошенько!

Рисунок 26. У лагерной прессы — своя тематика и своя целевая аудитория.

Сейчас же, я переложил эту деятельность на группу специально подобранных — хоть и наспех обученных, но очень способных ребятишек.

Общая же численность подобных активистов доходила до четверти миллиона, ими проводились совещания, конференции и даже съезды, издавалась свои газеты и журнал «Рабоче-крестьянский корреспондент».

Огромная сила — если к ней умело подобрать ключики, чем я через «Красный глас» и занимаюсь с переменным, надо признаться успехом… Слишком молодые ещё мои ребятишки, неопытные.

Но, пока речь не об этом!

При любом советском учреждении имеется такая бюрократическая — но очень полезная в данном случае структура, как «отдел кадров».

Ещё вот: каждый комсомолец или член партии, по прибытии на новое место службы, должен немедленно зарегистрироваться в соответствующих первичных ячейках, предоставив в том числе — характеристику с прежнего места и автобиографию.

Очень полезное правило!

Стоит только иметь подход к кадровикам — характеристики и автобиографии у тебя в руках. Далее — дело техники: материально заинтересовав, послать запрос к коллегам-рабкорам в те города — откуда прибыли люди Погребинского. Чтоб собрать интересующую информацию на наиболее интересующие персоны — отправляется группа уже штатных корреспондентов «Красного гласа».

Прибывшие на запросы материалы, направляются…

Нет, не напрямую ко мне!

Я здесь — как бы, не при делах.

В «Отдел по связям с общественностью» торгово-промышленного кооператива «Красный рассвет», обязанность которого — знать про всё и про вся в Ульяновске и, его окрестностях. Оттуда — в «Комиссию по учёту, контролю и распределению кадров ОПТБ-007» (КУКРК), где информацию должным образом оценит Краснощёков Александр Михайлович — моё «втрое я» и, если потребуется — даст команду в Канцелярский отдел «ОПТБ-007», где умным добавлением сфабрикованных документов к подлинным — фабрикуется полный пакет компромата.

Примерно всё ясно-понятно, да?

* * *

Доехав через разъёзд Ульяновский, затем через всё ещё до сих пор строящийся-достраивающийся Ильичевский район — до окраины города, наша колонная встала и народ спешился… Дальше «на цырлах» и «короткими перебежками». Лишь я, да трое немцев-телохранителей на моём «Форде» потихоньку поехали дальше, приглушив мотор. Остальные — пешком.

Проезжая мимо Благовещенского Храма и отеческого дома, обратил внимание на припаркованный автомобиль — «Серебряный призрак», ранее принадлежащий убитому Фролу Изотовичу. Вроде мелочь — по сравнению со всем прочим, но почему-то невероятно взбесило.

Изредка в свет фар попадаются патрули из «футбольных» команд Саньки да Ваньки — блокирующих будущих фигурантов «дела» в их домах, останавливающие нас и тотчас после вновь опознания меня, вновь скрывающиеся в ночной темени.

Подъезжаем к «Красному трактиру», останавливаюсь и, оставив немцев загорать под почти полной Луной — поднимаюсь к себе в кабинет, на ходу поздоровавшись с Софьей Николаевной:

— Свадьбу сыграли?

— Сыграли…

— А что глазки то на сыром месте?

— Так, ведь у нас здесь такое творится…

— Ничего, ничего! Скоро всё опять наладится — смотри веселей.

Меня уже ждали Александр Краснощёков, трое бывших заместителей по линии НКВД и, заведующие вышеупомянутыми отделами — входящие в тайную службу безопасности:

— Серафим вернулся!

— А куда он от вас денется, или вы от него? Здравствуйте, товарищи!

Каждому пожимаю руки и, усевшись за свой стол:

— Прошу каждого вкратце доложить обстановку. Начнём, как положено с младшего… Афоня, бомби!

— Вчера, после обеда был звонок в Управление НКВД от Погребинского и, уже почти ночью из «Допра» — в морг при волостной больнице поступили двое наших ребят из «Вагнера».

Невольно задержав дыхание:

— …Вот, даже как?! Кто такие?

Назвав до боли знакомые фамилии:

— Ты их знаешь — из новеньких, этой весной поступили в группу, закончив «Полицейскую академию».

— Причина смерти?

— Говорят — повесились в камере, а сами — все «синие».

— Что наши менты говорят?

— В тот вечер в Управлении дежурили только чужаки и «активисты».

— Понятно…

Окинув всех бешенных взглядом, переламывая «заупокойное» настроение:

— Товарищи! Скорбеть будем потом. Теперь же давайте думать, как отвести угрозу от пока ещё живущих. Следующий!

Выслушав всех, обращаюсь к своему «второму я»:

— Михалыч! Что у нас там с документально-архивным обеспечением?

Тот, вынув из портфеля две внушительной толщины папки:

— С моей стороны всё готово: даже через суд присяжных и самого Плевако в адвокатах — им не отвертеться, от карающей десницы советского правосудия.

Буквально полчаса на изучение и обсуждение и, не откладывая в долгий ящик:

— Товарищи, внимание! Начинам операцию… Ээээ… «Не всё скотам масленица».

Времени придумать более краткое кодовое название — совершенно не было, уж извиняюсь.

* * *

Новый Начальник волостного (районного) управления милиции НКВД, был по сути своей трудоголиком. Хотя он привёз с собой двух следователей в дополнение к уже имеющимся, любил сам вникать в дела, участвовать в допросах и, даже на вскрытиях в ульяновском морге — куда прямиков из подвальной камеры, буквально вчера попали двое «вагнеровцев».

Якобы покончили с собой в камере… Хм, гкхм…

Вот же какая сцука, а?!

Молодые пацаны из вновь, буквально — только что принятых. Не местные — ульяновских трогать пока опасаются. Городские ребята из Нижнего Новгорода.

Больше всего мне понравилось привычка «Гражданина начальника» являться в Управление за час-полтора до начала официального начала рабочего дня.

Вот и, сегодня нелёгкая принесла его ровно в шесть «ноль-ноль»… Правда, кабинет к его удивлению был уже занят: на кресле — перешедшим ему из-под справной еврейской задницы товарища Каца, вальяжно развалился своим тощим задом, ваш покорный слуга.

Тот, сдал было назад — но его схватили за руки стоящие по бокам двери Ганс и Франц, а подошедший сзади Фриц — ловко лишил табельного «Нагана» и весьма чувствительно подтолкнул в спину. Затем, бывший хозяин этого кабинета, почти мгновенно оказался сидячим на обшарпанном стуле напротив.

Молча, внимательно рассматриваю «пришельца»: молодой человек — лет на пять старше меня нынешнего, с хорошо заметной печатью вседозволенности на лице — уже как будто то бы въевшейся в кожу.

Можно было использовать для этой «сцены» своих вагнеровцев, но те сплошь и рядом — зелённая молодёжь и, не произвели бы нужного впечатления. То ли дело трое тёртых жизнью мужиков, один лишь вид которых — вмиг настраивал на «позитивный» лад и желание чистосердечно сотрудничать.

Оказавшись на стуле напротив, «Гражданин начальник» вдруг обрёл способность членораздельно говорить — а не просто мычать, как до этого:

— Кто Вы такой?

Хлопок ладонью по столу, прозвучал громче выстрела у расстрельной стенки:

— Здесь вопросы задаю я!

Товарищ не понял:

— А в чём, собственно дело?

— Сейчас узнаешь!

Неуловимый знак и довольно чувствительный удар по почкам, заставивший допрашиваемого зашипеть от боли и съёжиться на стуле.

Открываю стоящий слева старинный сейф (чисто на всякий случай, дубликатом ключа я обзавёлся ещё в бытность Мишки Барона «двойным» воспитанником), что произвело должный эффект, достаю из него две уже знакомые папки и, задаю вопросы.

Сперва, довольно стандартные:

— Имя, отчество и фамилия? Год и место рождения? Происхождение? Социальное положение? Партийность…?

Ну и так далее.

Далее, перечисляю вполне достоверные факты из его биографии, опровергая ими вымышленные из его автобиографии:

— Вы указали, что происходите из семьи потомственного типографского рабочего… Это, так?

Уверенно, как на уроке — отвечая хорошо вызубренное домашнее задание:

— Да, это так.

По-моему, как и всякий без исключения успешный мошенник, эта гнида сама уверовала в подлинность придуманной им самим жизни.

Достаю из другой папочки листочек с подписью и печатью:

— А вот по ответу на запрос из вашего родного города Ейска, ваш отец был надзирателем в местной пересыльной тюрьме… Что на это скажите?

Кстати, абсолютно подлинный документ.

Краснеет наливным яблочком, но наотрез отказывается от родного папы:

— Это какая-то ошибка!

— Ошибка…?

Достаю другой листочек — весьма талантливо изготовленный в Канцелярском отделе «ОПТБ-007»:

— …Может и ошибка! Но вот по показаниям очень уважаемого ветерана революционного движения из «Общества политкаторжан» — ваш папаша был воистину зверюгой. Издевательства, избиения, лишения сна и казённой продуктовой пайки… Неоднократные изнасилования молодых женщин — в том числе и, из антисемитских соображений.

Если кто не знает, антисемитизм в то время — одно из самых тяжких преступлений. А в период Гражданской войны, это однозначно — расстрельная статья…

Вот он и кипешнул, с перепуга:

— ЛОЖЬ!!!

— Вы обвиняете Розалию Самойловну Землячку во лжи? Которую ваш папаша — предварительно зверски избив, затем в крайне извращённой форме изнасиловал — доведя до выкидыша ребёнка, предположительно от самого товарища Дзержинского? Хорошо, это будет занесено в протокол.

Чем чудовищней ложь — тем охотнее на неё ведутся!

Впервые вижу, как живой человек из кумачово-красного — в один момент стал белым, как только что выпавший снег в экологическо-чистой от грязных производств местности.

— НЕ НАДО!!!

Мда… Слухи о суровом нраве этой пламенной революционерки — «героине» Крыма, успели дойти даже до Сибири — откуда родом этот «лишенец».

— Что, «не надо»? Вы признаёте, что соврали в своей автобиографии насчёт происхождении?

— Признаю…

— Хорошо! Так и запишем.

Далее:

— В вашей автобиографии указано, что в период с шестнадцатого года по восемнадцатый — Вы работали на железной дороге путевым обходчиком.

Не дождавшись подтверждения или отрицания, опровергаю:

— Однако, по сделанному запросу, ни служащие, ни рабочие товарной станции города «N-ска» — человека с такой фамилией не помнят.

— Это какая-то ошибка!

Пожимаю плечами:

— Это легко проверить. Давайте вызовем с полустанка рабочего-обходчика и, он Вас проэкзаменует на знание профессии. Так, что? Вагонную сцепку от колёсной буксы, хоть отличите?

Сопит угрюмо, опустив голову:

— Не надо…

Склоняюсь над бумагами:

— Так и запишем: «К пролетариату не имеет никакого отношения».

Хорошо знакомое и широко распространенное явление: чтоб избежать призыва на военную службу в разгар Первой мировой войны, многие хитрожоппые представители чиновничевства, буржуазии и даже дворянства — за мзду фиктивно устраивались на предприятия оборонного значения, или на железную дорогу — где была «бронь». Случился Октябрьская революция, а они оказывается — пролетариат…

Как кстати, то!

Вот и, этот — из таких же.

— В вашей биографии указано участие в красном партизанском отряде с 1918-го года по 1919-й, борющемся против Колчака…

Достаю ещё один — подлинный документ, полученный по корреспондентскому запросу:

— Однако, если верить письменным свидетельствам командира и бойцов партизанского отряда — действовавшим в тот же период в той же местности, такого «партизана» как Вы — они не знают.

Тот мямлит, пытаясь выкрутиться:

— Я был связным… В подполье… Конспирация, понимаете ли…

Усмехаюсь благожелательно:

— Видно, то «подполье» было очень глубоким!

Вмиг посерьёзнев, достаю очень добротно состряпанную «липу»:

— А вот по этому документу, можно предположить, что ваше «подполье» называлось «Государственной охраной» (контрразведка у Колчака. Авт.). Вы в ней служили в звании корнета, под именем Леопольд Кудасов35…

Вижу — покрывается разноцветными пятнами, чем-то напоминая выцветший тропический камуфляж.

Чтоб преждевременно не отдал душу Кондратию, а так же из-за соображений — что врать надо дозировано, несколько разочарованно добавляю:

— …Впрочем, именно за Вами никаких особых злодеяний не числится — лишь конвоирование арестованных и охрана. Как говорится: «Яблоко от яблони…»! Избиения, вымогательства, грабёж заключённых, редкие случаи насильственного мужеложства… Увы — свидетельств об участии в массовых казнях или порках шомполами нет. Однако, сам факт утаивания — характеризует Вас по крайней мере, как неискреннего по отношению к народной власти человека.

На самом деле, конечно — этот тип перекантовался где-то, всплыв только после установления твёрдого порядка в 1921-ом году. Был бы тот «твёрдый порядок» колчаковским — был бы этот тип в данный момент — жандармом, полицейским или ещё каким-нибудь сатрапом.

Бегло читаю написанное, пересказываю своими словами, комментирую:

— Единственный временной период вашей автобиографии, в котором концы с концами сходятся: после изгнания силами РККА и партизан «Омского правителя» из Сибири — Вы устроились на службу в уголовный розыск города Ейск и быстро пошли на повышение…

А далее пошла галимая «липа»:

— …Но одновременно, Вы через подставное лицо создали псевдо-кооперативную заготконтору «Рога и копыта» — нанеся урон государству в размере полутора тысяч миллионов рублей. Через другое подставное лицо, от имени «Добролёта» собирали деньги на строительство аэроплана «Ейский большевик» — с целью присвоения их в мошеннических целях, но главное…

Продолжительная театральная пауза — пусть помучается в догадках, и:

— …Вы создали подпольную антисоветско-контреволюционную организацию «Союз меча и анала», с целью свержения власти рабочих и крестьян.

Тут уж, имярёк не выдержав, соскакивает и вопиет:

— Это — чудовищная провокация!

Кулаком по столу и ору, давая понять, что игра в бирюльки закончилась:

— СИДЕТЬ, КОНТРА!!! МОЛЧАТЬ!!!

Немцы, довольно жёстко действуя, усаживают его назад на стул — от всей души добавив «заряд бодрости» под рёбра, а я помолчав, типа — успокоившись, продолжаю в очень суровом тоне:

— У меня нет оснований не доверять словам ейских товарищей из ГПУ, гражданин заговорщик. Ибо, перебравшись в Ульяновск после разоблачения в родном городе, Вы принялись за старое — за создание подпольной антисоветской организации. После этого, перешли к открытой террористической деятельности против представителей Советской власти — зверски убив Председателя Ульяновского волисполкома ВКП(б).

Захлопнув папочку, спрашиваю:

— Что на это скажите?

Спустя минуту, тот — прямо как в одном голливудском боевичке (не помню названия), пытается наглеть:

— Какие будут ваши доказательства?

Стараясь от показного удивления, поширше раскрыть свои очи:

— «Доказательства»? А какие доказательства Вы предъявляли командирам «Вагнера» Васильцеву и Купцову — которых уж неделя как, как мурыжите в подвале? По каким доказательствам ваши «заплечных дел мастера» угробили двух молодых комсомольцев из Нижнего Новгорода?

Тот:

— Доносы… Заявления граждан. А этих двоих задержали на месте преступления…

— «Заявления граждан»?! Так держите ответку!

Достаю из папки кучу от руки исписанных листов и бросаю на стол перед ним:

— Здесь, даже показания двух ваших «дуболомов» имеются — узнаёте почерк…?

Тот, только глянув на каракули одного из своих следователей-садистов, хватается за голову.

А я продолжаю:

— «На месте преступления»?!

Достаю из сейфа пачку бумаг (списки членов организации, инструкции на «ненанашим» языке, антисоветская литература и прочее тому подобное) и тычу ею ему в лицо:

— Всё это нашли при обыске в сейфе, ключи от которого имеются только у Вас…! Понятые Вам нужны? Вот Вам подписи понятых! Протокол обыска? Вот Вам протокол обыска!

Гражданин начальник, даже не читая — хватается за сердце и, обмякнув — пытается лишиться чувств. Однако, звонкая пощёчина от Фрица, возвращает его к суровой реальности сего говённого бытия.

— …Так что, перед известными компетентными органами Нижегородской губернии стоит лишь один вопрос — расстрелять Вас здесь, или предоставить это «удовольствие» чекистам Ейска.

Как бы раздумывая, несколько философски-спокойно:

— Как по мне — я бы экстрагировал Вас на вашу малую Родину. Но товарищ Жданов, узнав, что после убийства Анисимова ваша организация — планировала покушение на него, думает несколько иначе.

Остолбенел, остекленевшими глазами уставившись в одну точку…

* * *

После довольно затянувшейся паузы, с некоторым оттенком сочувствия, спрашиваю:

— Курите?

— Курю…

— Тогда закуривайте: как знать — когда ещё доведётся.

Когда тот крупными затяжками закурил, как будто перед смертью, обращаюсь к единственному понимающему по-русски немцу:

— Фриц! Выйди, тоже покури и дверь за собой хорошенько запри.

— Яволь, Шеф!

Когда тот скрылся из зоны доступа, доверительно обращаюсь к хозяину кабинета:

— Эти двое по-нашему — «нихт бельмес», разумеешь?

— Эээ… Да! Нет… Я не понимаю.

Перехожу на шёпот:

— Закон такой недавно вышел — «О сделке с правосудием» называется, слышал?

Изо всех сил морщит лоб, но мотает головой:

— Нет, не слышал.

— Правильно — тебе некогда было изучением выходящих законов заниматься. Ты со своими держимордами — беззаконие в подвале чинил! За что парнишек ухайдакали, сволочи?

Тот, прижав руку к груди, горячечно залепетал:

— Я не хотел! Это они… И Анисимова… Этот, ваш подстрекал!

— Федька-ассенизатор?

— Да, он!

Понимающе кивнул головой:

— Понимаю: гиперактивность тупых исполнителей — неправильно тебя понявших. Но, сейчас речь не об этом…

Достаю из папки листочек с печатью:

— Возьми, ознакомься с законом.

Пока тот, обдирая глаза об параграфы — пытается включить «соображай», я ему разжевываю и вкладываю в уши:

— Ты чистосердечно каешься, сдаёшь всю контрреволюционную организацию в целом и каждого её члена в частности, даёшь показания на её идейного вдохновителя и указываешь источники финансирования. А правосудие за это, распространяет на тебя «Закон о защите свидетеля»… Про такой закон, тоже ни разу не слышал?

— Нет.

Подсовываю другую «гербовую» бумагу:

— …Получаешь новые документы на другое имя, чистую биографию, немного «подъёмных» и сваливаешь куда подальше…

Последние сомнения я развеиваю «свёрточком» от Погребинского, полученным в Москве:

— …Здесь всё вышеперечисленное. Лично я рекомендую Ташкент — там сытно, тепло и, мухи цеце не кусают. Там тебя никто не знает и не достанет. Как устроишься, а здесь всё устаканится — вызовешь семью.

Единственное, что в этом уроде осталось человеческого — это отличный семьянин, примерный муж и любящий отец двоих детей. Его супруга вот-вот должна родить третьего: видать, этим можно объяснить — но не оправдать захват дома Отца Фёдора.

Решил свить уютное семейное гнёздышко!

Но не мной было сказано: не строй себе счастье на несчастье других…

— Так, что?

Тот, почти радостно:

— А кто «идейный вдохновитель»?

— Погребинский. Он же — «источник финансирования»: обкладывает данью частников и кооператоров, создал банду грабящую государственные склады и, на приобретённые таким образом средства — ведёт активную антисоветскую деятельность, готовясь свергнуть народную власть. Так, что?

Практически не раздумывая больше:

— Я согласен! Дайте мне…

Даю ему чернильницу с ручкой, несколько чистых листков и один уже заполненный:

— Здесь всё готово. Осталось переписать, поставить дату — сегодня двадцать седьмое октября и расписаться.

* * *

Когда работа была окончена и уже бывший Начальник Ульяновского отдела НКВД, изнеможенно откинулся на спинку стула, прямо рукавом гимнастёрки вытирая пот со лба, я внимательно перечитал его «чистосердечное» признание и удовлетворённо кивнув, громко крикнул:

— Фриц, заходи!

— Да, да…?

— Делайте, как условились.

С готовностью:

— Яволь, герр Шеф!

Немец мгновенно накинул удавку на шею и слегка придушил болезного, пока «ассистенты» удерживали того от излишне резких движений. Я же в это время заскочил на стол, снял лампу и взамен накинул на массивный кованный крюк тонкую — но прочную пеньковую верёвку, предварительно щедро натёртую простым совдеповским хозяйственным мылом.

— Давайте его сюда, камрады! Шнель, шнель!

Буквально пара секунд и, хрипящий «Гражданин начальник» — оказался «танцующим» на цыпочках на собственном столе, судорожно пытающимся руками разорвать душившую его петлю. Из выпученных по-жабьи глаз на багрово-синюшнем лице — катились крупные, как у плачущей лошади слёзы, а из штабных галифе…

— ФУ!!! Это что надо жрать и сколько, чтоб так предсмертно вонять?!

Фриц, озадаченно посмотрев на это:

— Das Dingsbums… Это надолго, Шеф!

Я, брезгливо морща нос, согласился:

— Да, нехорошо получилось…

Длину верёвки неправильно рассчитали, так нас всех и перетак.

— …Дык, ладно я, ну а вы то куда смотрели? Мне порекомендовали вас троих, как опытных в подобных делах.

— Нам не приходилось делать этого раньше, Шеф.

— Эх…

Привыкли поди — взрывать, стрелять, да резать во время Великой войны. Эх, мне бы парочку наших казачков — уставившими «глаголями» все польские да галицийские еврейские местечки в тот же период…

Да, где ж их взять?

Повывелся ныне казак на Руси!

Вот и этот, вроде мужик боевой и всякие виды видевший — а стоит, как Валаамова ослица и нерешительно спрашивает:

— Помочь ему?

— В смысле? «Отходняк» прочитать?

— Если за ноги потянуть — быстрее умрёт.

Выходя из кабинета, я безразличным голосом:

— Как хочешь, «помощник». Только смотри в его дерьме не измарайся — мне с тобой ещё сегодня работать. И не забудь его табельный «Наган» назад в кобуру вернуть, как «успокоится».

Повеситься, предварительно утеряв табельный ствол — это будет весьма канифольно выглядеть.

* * *

Зашёл в соседний кабинет, где освобождённые из застенков командиры «Вагнера» Васильцев и Купцов, ещё несколько человек командного и преподавательского состава «Полицейской академии», писали — но уже не «чистосердечные признания», а заявления.

Почувствуйте разницу, как говорится!

После так сказать «изменения гражданского состояния» — вполне естественные бурно-радостные «обнимашки», со слезами на глазах. «Полапав» их — стараясь не задевать отбитые рёбра и, дав «полапать» себя — читаю затем их «бумаготворчество» и, внимательно разглядывая «слегка помятые» во время допросов лица, делая замечания по сюжету:

— А разве следователи, во главе с Начальником отдела — не понуждали вас присоединиться к антисоветскому заговору и, убить товарища Жданова и всех коммунистов в Нижнем Новгороде? А потом дождаться нашествия интервентов и на Москву вместе с ними пойти? Чтоб, по петровскому принципу: «где зубец — там и стрелец», развесить комиссаров на кремлёвской стене?

Те переглядываются в полном обубуении, но едва ли не хором:

— Принуждали!

— А разве они не зверски убили на ваших глазах двух молодых комсомольцев, чтоб вы были сговорчивее?

— Убили!

— А разве они не стращали тем, что в случае отказа — расправятся с вашими семьями?

— Стращали!

— Но вы стойко держались, не изменяя делу Ленина и пролетарской революции?

— Держались!

Тычу пальцем в бумагу:

— А почему в бумаге не указано? По вашим объяснительным, можно понять — что весь свет сошёлся клином на каком-то Серафиме Свешникове… А кто это такой? Да, никто по сравнению с товарищем Ждановым и Мировой революцией! Про него можно вообще — лишь вскользь упомянуть, не велика цаца.

Чешут в затылках:

— Понятно…

— Ну, раз понятно — немедленно переписать!

* * *

Почему всё так легко получилось? Практически захват власти в отдельной волости?

Пока я отсутствовал, моей службой безопасности распускались слухи, что «Контуженный» вернётся и, причём не просто так — а на «белом коне». Почти все в это верили, а кто не верил — предпочитал на всякий случай помалкивать в тряпочку.

Ну, а то, что нашлось полтора десятка гиперактивных идиотов во главе с Федькой-ассенизатором…

Так, что с идиЁтов возьмёшь?

По моему возвращению, тут же был пущен слух, что я действую по прямому распоряжению главы Нижегородской губернии — в который все поверили, буквально на счёт «раз».

А попробуй не поверь в это!

Коль со мной были Анисимов, Брат-Кондрат и другие комсомольцы — выходцы из Ульяновска… С ними — решительно настроенные бойцы из «Ударных отрядов по борьбе с хулиганством» (УКО) и трое «воинов-интернационалистов» со зверскими рожами.

По этому поводу народная мудрость гласит:

«Кто палку взял — тот и капрал».

Большинство милиционеров Ульяновска — которых я знал ещё со времён операции по разгрому прорвавшейся с Дона банды и, которые ещё не забыли — как я спас их души от почти стопроцентной гибели, не удивились моему появлению и охотно присоединились к операции «Не всё скотам масленица».

Ну, а там, надеюсь — словами Екатерины Великой:

Победителей не судят!

К восьми часам, после короткого митинга возле Управления, во время которого я поведал о раскрытом антисоветском заговоре — умело пристегнув его к происходящим международным событиям, ввёл чрезвычайное положение по городу и волости, а устами ульяновского народного судьи — было объявлено о самоубийстве нового Начальника отдела НКВД и провозглашено:

— В связи с чрезвычайно сложной обстановкой — всеми подразделениями НКВД, ведомственной, вневедомственной и транспортной милиции, школой подготовки и переподготовки, вплоть до особого распоряжения — будет руководить товарищ Свешников.

То бишь теперь, я — главный мент в Ульяновской волости.

Я же, уже своей властью — назначил трёх своих бывших заместителей начальниками Ульяновской вневедомственной милиции, «Школы подготовки и переподготовки рядового и младшего комсостава транспортной и вневедомственной милиции» — (ШППРМКТВМ) и «Особого проектно-технического бюро № 007» (ОПТБ-007) при Ульяновской исправительно-трудовой колонии).

На свои бывшие должности, то есть, временно бывшими занятыми «пришельцами».

Тут же были арестованы двое подручных назначенца Погребинского и, трое из четверых начальников силовых структур. Начальника невоенизированной охраны Ардатовского сектора НКПС, я трогать не стал: во-первых — он самый безвредный, во-вторых — находится в столице одноимённого уезда, где имеется своя «мафия».

Ладно, мне и этих троих хватит для громкого процесса.

Двоих подручных покойного, методом систематического избиения пытавших Васильцева и Купцова и, лично причастных к убийству двух бойцов «Вагнера» — ознакомившись с личными делами, решил до судебного процесса не допускать.

Нет, вовсе не из чувства мести… Вернее, не только из-за него.

Они мужики жизнью тёртые, «правильного происхождения», воевавшие за народную власть, заслуженные члены партии и так далее. Характером, по-крестьянски быковато-быдловатые и, на «сотрудничество» со следствием не пойдут. Поэтому, не допрашивая (у меня имеются подделки их корявого почерка с нужными показаниями) запер их в камере, а при этапировании в Нижний…

Всякое может случиться на этапе этапирования.

Трёх же «экс-начальников» — имевших «белые пятна» в биографии, не особенно утруждаясь, чисто методом психологического давления — раскрутил на «чистосердечное»:

— Свалите всю вину на Погребинского и покойного Начальника волостного отдела НКВД — отделаетесь максимум «червонцем» на рыло. А там, через год-другой — амнистия приуроченная ко Дню взятия Бастилии двадцатью шестью бакинскими комиссарами и, вы на воле и при собственных бабах.

Но наиболее убедительной была альтернатива:

— Если не договоримся — сделаю всё, чтоб вас ещё в камере — уголовники шконку грызть заставили и затем в параше утопили. Есть у меня кое-какие подвязки среди блатных. Так чё, граждане? Будем соображать конструктивно или быковать?

Люди интеллигентные, враз всё поняли правильно!

После этого, начались задержания рядовых участников контрреволюционного заговора из числа местной «шелупони». Практически все представители доморощенного «Союза воинствующих безбожников» очутились на нарах, по соседству с несколькими «ленинскими призывниками», во главе с Федькой. Последнего, при задержании — наши комсомольцы несколько раз уронили с грузовика, разбив голову и сломав обе руки.

Ничего, главное что жив остался!

В тюремной больничке вылечат и расстреляют уже здоровым.

Увы, но посадить всех без исключения «призывников» — что очень хотелось сделать, я не мог… Ограничился только самыми радикально настроенными из них, уже успевшими изрядно поднадоесть своим же. Тут же провели блиц-партсобрание и большинством перепуганных происходящим голосов, их исключили из Всесоюзной коммунистической партии (большевиков).

По существующему закону, семьи причастных к контрреволюционной деятельности — подлежат выселению в места более отдалённые и, по решению судью и Волостного Совета народных депутатов — процесс уже пошёл. Двадцать с чем-то человек «заговорщиков» — потянули за собой свыше трёхсот «ссыльных поселенцев», которых уже начали «упаковывать» — сгоняя с самим минимумом личных вещей в Ульяновский исправительно-трудовой лагерь. Перекантуются там с недельку-две, потом в спецэшелон и на спецпоселение куда-нибудь в тайгу.

Суров закон, но это — закон!

И это на порядок лучше, чем полное беззаконие — творящиеся в годы Гражданской войны. Исстрадавшийся за время последней народ, это прекрасно понимает и вполне одобряет такой порядок вещей.

В данном случае, я тоже на стороне такого закона: в провинции — всё ещё сильны родственно-кланновые традиции, а мне в Ульяновске «неуловимые мстители» не нужны.

* * *

Наконец всё более-менее разгребя, кинулся со всех ног домой (автомобиль отдал для продолжавшихся оперативно-следственных мероприятий) — благо он недалеко от Управления и, как раз нарвался на выселение семьи «Гражданина начальника».

Очень неприятное зрелище, скажу вам…

Двое зарёванных детей до пяти лет, уже охрипших от плача и лишь жалобно скуливших… Женщина с огромным животом, с распущенными волосами и обезображенным горем лицом, ползала на коленях среди валяющего в осенней грязи домашнего барахла и выла как издыхающая волчица, изредка вопрошая:

— За что? За что?

Чужаки!

Никого сочувствия к ним, лишь усмешки и оскорбления в их адрес… Лучше Александра Сергеевича не скажешь:

«Ужасный век,

Ужасные сердца!».

Не стал вмешиваться — всех не пережалеешь, нашёл в тайном месте ключи от Храма и стараясь сделать это незаметно, пробрался в свой хрон. На ощупь (электричество отключили сразу после закрытия) проверив целостность своего компьютера, выгреб в карман все иновременные лекарства из ящика — на месте разберёмся и, также рысью побежал в волостную больницу.

Слава Богу, успел!

— Как он, Михаил Ефремович?

Доктор Ракушкин, пряча глаза:

— Очень тяжёл. Сильные боли… Всё какого-то ангела зовёт, должно быть бредит.

Красноречиво молчу и тот, как будто насилу выталкивая слова:

— Вот-вот представится… До вечера, в любом случае не доживёт.

Отец Фёдор лежит в отдельной палате.

Ну и вид — краше только… Ему было так больно, что он меня не узнал.

Что делать?

— Оставьте нас наедине!

Делаю, что могу и надеюсь — хуже не будет. Вколол ему свои «стариковские» — что мне были прописаны, для тех случаев — когда конкретно «прижимало»… Сразу тройную дозу.

Через минуту-другую порозовел чуток и, открыв глаза узнал меня:

— Ангел…

— Аз езмь.

— Ты вернулся… Я ждал, я не мог умереть, не узнав…

Едва смог выдавить хрипло:

— Спрашивай что хочешь, человече.

Высохшей до костей холодной рукой взяв мою, ища измученным взглядом мой:

— Ангел, мне страшно… Нет, не смерти боюсь, не подумай… Вдруг они правы и «там» ничего нет? Пустота и космический холод… Существует ли у человека бессмертная душа? Иль, мы бездушны как камни? Рай или ад? Они существуют? Где я окажусь? Скажи — уже можно, никто не узнает.

Не пряча глаза, начинаю врать:

— Душа, так же материальна — как и всё остальное и, она бессмертна — как бессмертна и вечна материя, переходящая из одного состояния в другое. Рай или ад — мы сами себе создаём и, причём ещё в земной жизни. «Там» же, такого понятия не существует и, каждая «отлетевшая» в другое измерение душа — соединяется с другими в один огромный мир — в котором нет на злобы, не зависти, ни жестокости…

Вижу горящие глаза, как искры из-под пепла ночного костра:

— Увижу ли я своего сына Серафима и супругу Прасковью Евдокимовну? Батюшку, мою матушку…?

— Обязательно увидишь, хотя это может произойти самым необычным образом…

Я, по месту интерпретирую, пересказывал Отцу Фёдору голливудский фильм «Куда приводят мечты» и, он даже стал улыбаться — как вдруг…

Как вдруг его не стало.

Закрыв ему глаза и поправив свесившуюся со смертного одра руку, посидев минут пять рядом, выхожу из палаты и не поднимая головы:

— Хороните без меня, я уже попрощался.

— Мы понимаем, Серафим Фёдорович… Сделаем всё как положено, не беспокойтесь.

Действительно, чувствую себя потерявшим самого дорогого человека, более того — как будто, мне отсекли с болью и кровью часть самого себя. Этому человеку, в своей новой жизни — я обязан буквально всем, как своим родителям в «той». Страшно даже представить, что было бы со мной — если бы он не принял меня, дав мне имя своего сына — без вести пропавшего в польском концлагере.

Жив и при деньгах буду…

Последнее с себя продам!

Но обязательно памятник мраморный у скульптора закажу: православный крест и скорбящий ангел, подле него…

* * *

Контракт с тремя немцами-телохранителями закончился: устраняя все возникающие угрозы для моей «священной тушки» — они в целостности и сохранности сопроводили меня до Ульяновска.

Подписав бумагу, по которой они через «Межрабпом» получат крупное вознаграждение в Германии, предлагаю им следующий контракт.

За время нашего путешествия я с этой «троицей» хорошенько познакомился и, достаточно хорошо изучил их биографии. Ганс и Франц — недоучившиеся студенты, которые с началом Великой войны добровольно пошли на фронт и, будучи неоднократно ранеными, пройдя сущий ад этой «мясорубки» — дослужились до офицерских званий. Первый из них перед окончанием войны, например, командовал ротой штурмового батальона. Второй — штурмовой группой.

«Тактика небольших групп» — самое слабое место Красной армии, по унаследованной привычке от Императорской — умеющей воевать только массированным натиском кое-как вооружённых и обученных толп вчерашних крестьян-мужиков. Даже заимев танки, командиры РККА не изменив обычаю — посылали их в бой слабоуправляемыми стальными табунами.

Весьма заманчиво было бы, чтоб немцы натаскали в подобной тактике «футболистов» Саньки да Ваньки. Я накоротке познакомил их с Борщёвым (Слащёвым) и те, как будто подтверждая народную поговорку — «рыбак рыбака видит издалека», с ним моментально снюхались

Языковых проблем быть не может: Яков Александрович знает немецкий не хуже русского и напомню — официально работает в Ульяновской школе второй ступени (средней) учителем математики и, одновременно — преподаёт язык Гёте, Шиллера и Геббельса. Наши будущие командиры, как язык наиболее вероятного противника — тоже усердно штудируют дойчемову, установив даже дни немецкого языка — вторник и пятницу — когда меж собой общаются только на нём.

Особенно усердствуют, что касается допроса военнопленных. Взятого на учениях «языка» из конкурирующей «футбольной команды» — допрашивали только на немецком и, причём довольно жёстко — почти «по-настоящему».

Присутствовал как-то раз на таком, ещё этим летом:

— Wo ist deine Artilleriebatterie? Antworte mir, du Rohling, bevor du deine Eier schießt!

— Ich werde dir nichts sagen, fick dich!

Отведя в сторонку «наставника», спрашиваю:

— Яша, о чём это они с такой экспрессией шпрехают?

Тот, охотно объясняет:

— Один молодой человек предлагает другому рассказать, где находится артиллерийская батарея — в противном случае, обещая лишить его способности любить женщин и иметь детей. Тот, отказывается совершать этот позорящий военнослужащего поступок, предлагая «любопытствующему» совершить пешую прогулку в некий «вонючий тоннель»…

Враз охреневаю:

— В жоппу, что ли? Ты чему детей учишь?

Тем временем, допрос продолжился, плавно перейдя с военных секретов на личности на личности:

— Der Vermaledei Tunichtgut!

— Der Schwuler!

— А вот за «дер швулера», Филька — ты мне сейчас ответишь!

Под аккомпанемент раздавшейся смачной плюхи, «Генерал Яша», невозмутимо, как двугорбый верблюд:

— Ничего! Коль решили стать военными — пусть знают, что их ждёт в плену.

Меж тем, допрашиваемый парнишка, вытирая кровь с разбитой губы, тем не менее с усмешкой:

— А как же Женевские конвенции, Scheisskerl?

— Scheiss drauf! Ты на меня в Совет Антанты пожалуйся, Wichser!

Видя мою негативную реакцию, Борщёв:

— Ты же сам говорил: «Учи их всему, что пригодится на войне»… Вот я и учу!

Ничего не сказал, но про себя подумал:

«Научи их ещё вешать, педагог фуев».

Знающий практически в совершенстве русский язык Фриц — более интересный тип.

Бывших авантюристов не бывает, согласен, но бывает опытный, постаревший и несколько в связи с этим остепенившийся авантюрист.

Этот — из таких же!

Недаром, он влёт сдружился с Гусаром, с Ипполитом Степановичем — моим «офицером по особым поручениям», с которым мы возвращались из Питера.

Как говорится — «два сапога пара».

Он намного старше первых двух, выходец из Прибалтики — где когда-то немцев было полным-полно, учился в петербургском университете, но за участие в революционном кружке был исключён с третьего курса.

Отсидев в участке, обидевшись на «тюрьму народов» и, в то же время поняв, что быть маргиналом — не есть хорошо для молодого организма, он перебрался на историческую Родину. Где получил гражданство и, до четырнадцатого года — перебрал великое множество профессий. Был простым полицейским, полицейским детективом, когда надоело ишачить на дядю — стал владельцем частного сыскного бюро, занимающимся в основном охранной деятельностью.

Пошёл добровольцем на фронт, но несколько позже своих коллег и, до конца войны служил на Восточном фронте:

— К тому времени навоевался уже до сыта и, когда ваши с нашими заключили Брестский мир — удалось устроиться переводчиком, не попав таким образом под раздачу на Западе.

Согласитесь, человек с таким опытом — может быть весьма полезным «в хозяйстве».

Во-первых, пора уже всерьёз задуматься об безопасности собственной персоны.

Давно пора!

Во-вторых, наряду со Школой секретарей-референтов — неплохо было бы иметь Школу телохранителей. Ибо, свой человек возле нужных людей из «власть придержащих» — это очень хорошо…

А целых два — ещё лучше!

Когда я предложил немцам новые контракты на два года, они были в принципе не против: в Веймарской Республике с работой — не то чтобы «ахти», а я им заплатил более чем щедро… Но, надо полагать, поинтересовались насчёт условий и окладов.

В ответ, как и водится при приёме нужных специалистов в моей «Империи», я раздал им чистые бланки:

— Сами пишите, сколько и что хотите. Я не так богат, чтоб платить мало нужным мне людям.

Те едва с дуба не рухнули, но придя в себя, написали цифры с нужным количеством нулей и подписали.

Взглянув на «нули», чуть «с дуба не рухнул» уже я!

В отличии от большинства наших специалистов, эти немцы от ложной скромностью не страдали. Не будь я уверен, что они с лихвой эти деньги отработают — причём с немецкой педантичностью, я б их послал, конечно. А так, не подав вида, подписал контракты и пожал им руки, закрепляя сделку.

* * *

«Но примешь ты смерть от коня своего…», — хотелось мне процитировать пророчество древнего волхва князю Олегу из Александра Пушкина на могиле Фрола Изотовича Анисимова. Однако на коротком траурном митинге, я в говорил совсем другое, закончив несколько оптимистично:

— Спи спокойно, дорогой наш товарищ, соратник и друг и, знай — дело всей твоей жизни будет продолжено! Первый пятилетний план развития Ульяновска — будет выполнен точно и в срок.

В четыре часа дня выехали обратно в Нижний Новгород.

Впереди так же — «разведдозор»: наши комсомольцы на «Рено» — который как бы по наследству от отца перешёл к Анисимову-младшему. За ними мой старенький «Форд» с вновь назначенными начальниками вневедомственной и ведомственной милиции и «Полицейской академии» — в том числе, едущих «в губернию» для утверждения в должности. Следом вместительный как автобус «Мак-Бульдог» с большей частью арестованных заговорщиков и их конвоирами. Затем, принадлежавшая Климу чешская однотоннка «Татра» с его племянником за рулём, с телами двух вагнеровцев в гробах.

В кузове последней, меж тех гробов — двое их мучителей в наручниках британской фирмы «Peerless» (как уже говорил, купил в Париже с десяток в качестве образца для копийратства), недавние узники ульяновских застенков — Васильцев и Купцов. А также ещё трое вагнеровцев — из самых надёжных и лично мне знакомых.

Это — будущие первые ученики Фрица и мои секьюрити.

Замыкал колонну я на своём новеньком «Форде-Т», с Фрицем в салоне. Двое других немцев остались на ПМЖ в Ульяновске.

Отъехав подальше от Ульяновска, я побибикал и «Татра» — заглохнув, встала как вкопанная.

Я, объехав его, тоже остановился, заглушил мотор и, помахал впереди едущим, мол:

— Езжайте, мы скоро догоним.

Вылезший из-за руля Кузя-Домовёнок озадаченно почесал пятернёй свою рыжую голову и, пожав плечами:

— Компрессия куда-то пропала, надо долить.

И полез по плечи в мотор, шутник-самоучка.

Как только «Бульдог» скрылся с глаз долой, командую:

— Вывести арестованных и снять наручники: пусть оправятся и разомнутся.

Когда тех, буквально вышвырнули из кузова, подойдя поближе, негромко говорю:

— Бегите!

Переглядываются в изумлении:

— Куда?

— Мне похер. Бегите, сказал!

Один, как на автопилоте развернулся — видимо ничего не соображая и, как-то неловко спотыкаясь — побежал в сторону не так уж и далёкого леса. Когда расстояние сократилось наполовину, с борта грузовика раздался выстрел из «Винтореза».

Мне никогда не нравился звук выстрела из хроноаборигенских винтовок: слишком он оглушающе-резкий — как удар двумя ладошками по ушам. «Выхлоп» же из «Винтореза», даже без несуществующего пока встроенного глушителя — мягкий и затяжной, как будто гигантскую бутылку шампанского откупорили.

Девятимиллиметровая тяжёлая дозвуковая пуля, в патроне выглядевшая несуразно крупной по сравнению с «промежуточной» коротенькой гильзой — ударила в спину бежавшего человека с силой лома или кувалды. На испытаниях, с одного выстрела — даже лошадь садилась на жоппу, а этот бегущий человек — беззвучно упал, как подкошенный и, даже ни разу не шевельнулся.

После недолгого молчания — ни к кому впрочем, не обращаясь, я негромко сказал:

— Так и запишем: убит при попытке убежать.

Затем, повернувшись ко второму:

— Теперь давай беги ты.

— КОНТРА!!!

Рыча, тот крысой загнанной в угол — со всей яростью молниеносно бросился на меня, нацелившись вцепиться в глотку и задушить.

Не успел я даже шевельнуться, как мягкий, приглушённый выстрел — раздался казалось, у меня из-под мышки и, нападавший получив в грудь несовместимую с жизнью пулю — опрокинувшись на спину, упал и после недолгой агонии, затих.

— Так и запишем: убит при попытке улететь.

— Товарищ Заведующий…?

— При попытке оказать вооружённое сопротивление, — поправляюсь, — вещественные доказательства не забыли прихватить?

— Нет, не забыли, тааащ…

Мне показали какой-то ржавый нож, впрочем — достаточно острый и длинный, чтоб выпустить кому-нибудь кишки.

— Приобщите к делу.

Немного подождав чтоб поменьше кровянили, закинули трупы в кузов, поехали дальше и вскоре догнали колонну.

* * *

В Нижний Новгород прибыли с опозданием на час — к девяти часам вечера: перед самым городом нас застал проливной дождь и, пришлось немного повозюкаться в холодной осенней грязи. Однако, прицепив тросами к «Мак-Бульдогу» «Татру» и оба «Форда» — удалось всё-таки доехать таким «автопоздом», хотя и с часовой задержкой.

Заодно, ещё раз убедился в правильности своего выбора и, причём впервые на наших — российских «направлениях»: этот пятитонный американский грузовик — просто зверюга по проходимости.

Прёт, буквально как танк!

Хотя и со скоростью мирно пашущего трактора.

В Губернском управлении НКВД, застал какой-то нездоровый ажиотаж. Везде на всех этажах горит свет, слишком много вооружённых людей с озабоченно-серьёзными лицами и все туда-сюда бегают…

Неуж, случилось что?

Пока выгружали и оформляли задержанных, туда-сюда, неведомо как возле меня на улице материализовался Упырь и плотоядно щерясь, проинформировал:

— «Кольку-Мясо» пришлось зарезать да скормить свиньям, двое других сейчас уже «поют исповедь» операм.

В жисть теперь свинину не буду жрать.

— Хорошенькое дельце… Премного благодарен за помощь, друзья! Что-то спросить хочешь?

Тот, несколько опасливо косясь на Фрица:

— Ксавер спрашивает: когда придёшь с инфой?

Отмахиваюсь досадливо:

— Передай ему: «как только — так сразу». Пока же пускай к «Швейному синдикату» подбирается — как мы с ним условились.

Секретарша, завидев меня подскакивает как на пружине:

— Вас ждут, товарищ Свешников!

Притягиваю руку к знакомой двери, но она делая большие глаза:

— Не здесь! Этажом выше — в кабинете у «самого»…

Изнутри обдало холодком:

У Погребинского?

ДА НАС РАТЬ!!!

Я обладая такими документами, уликами и свидетелями — имею право арестовать его, или даже пристрелить на месте при попытке сопротивления.

Поправив свой «Настоящий Руби» в подмышечной кобуре, бегом взлетаю на нужный этаж. Бесцеремонно растолкав плечами очередь в приёмной, без стука, открыв ногой дверь — решительно врываюсь в кабинет Начальника Губернского отдела НКВД…

— Явился не запылился!

Подняв голову от кучи бумаг, товарищ Кац, вновь в них уткнулся, перебирая руками.

— Лучше поздно, чем…, — положив на стол всю документацию по контрреволюционному заговору, — а вот я Вам ещё работёнки подкинул, Абрам Израилевич

Но тот, в свою очередь молча подвинув ко мне какую-то измятую депешу, «радует»:

— В Москве попытка государственного переворота, заговорщиками убит Куйбышев… Как ты и говорил — шерстят Лубянку. Вроде бы как арестован Ягода, но пока точно не известно.

По ходу, Мишка-Барон — хоть и, чуть-чуть — но всё-таки Бог.

Поднёс-таки «фитилёк» к заложенной мной бомбе!

Искусно изображаю бурное шевеление мозгами:

— Значит, «цепочка» ульяновского заговора ведёт в столицу… Надо срочно арестовать Погребинского!

Кивает на незамеченные мной небольшие капли крови на стенах, язвительно:

— Хватился! Буквально час назад застрелился здесь в кабинете. По приказу товарища Жданова и с согласия Начальника отдела ГубГПУ, исполняю его обязанности.

Оторопев, только диву даюсь: в «реальной истории», более чем на десять лет позже, «Человек в кубанке» — тоже застрелился, узнав про всё тот же арест Генриха Ягоды. Ну, что ж… Значит, «такая у него планида» — как любила говорить в подобных случаях моя бабушка.

Только и осталось, что:

— Ну и, дела в городе творятся… Поздравляю с назначением, Абрам Израилевич!

— Спасибо.

Шутейно, улыбаясь, но с серьёзно-отмороженными глазами:

— «Спасибо» — это слишком много, товарищ Кац… А вот оправдать народное, а также наше с Андреем Александровичем доверие — тебе в самый раз будет.

По его лицу было видно, что оправдает. Но всё равно при первой же возможности — продаст. Поэтому немного позже, надо будет обязательно приставить к нему своих людей.

Только, надо поделикатней как-нибудь: Абрам Израилевич — воробей стрелянный и умный и, уже достаточно хорошо изучил меня и мои «методы»…

Уже второй «контрреволюционный заговор» раскрывает с моей помощью и, третий вполне возможно — попробует разоблачить сам.

* * *

Что было дальше, в принципе рассказывать неинтересно — поэтому максимально кратко.

Через три дня состоялись похороны двух нижегородцев — комсомольцев и бойцов группы «Вагнер», погибших от рук заговорщиков-контреволюционеров. Траурная демонстрация, собравшая чуть ли не полгорода, митинги, речи…

Брат-Кондрат и его пропагандисты из Отдела пропаганды при Исполнительном комитете ГубРКСМ, охрипли — создавая образ двух героев-мученников в борьбе за правое дело и образец для подражания всем сознательным комсомольцам Нижегородчины.

Рисунок 27. Станция "Пушкино" Нижегородской детской железной дороги.

Согласен — несколько кощунственно звучит, но так надо.

Пару речей толкнул и я и, в каждой практически открытым текстом заявил:

— Наших трогать не надо. НИКОМУ!!! НИКОГДА!!! Опасно для здоровья и жизни.

Неделю в городе шло два процесса: следственно-судебный по делу об антисоветском заговоре — возглавляемому бывшим Начальником Губотдела НКВД и, строительный — по возведению первой в мире(!) детской железной дороги.

Я участвовал в обоих: был одним из главных свидетелей по обвинению арестованных в их злодеяниях и одновременно — главным архитектором, главным проектировщиком, главным подрядчиком, главным прорабом и так далее.

По последнему, я особенно мудрствуя париться не стал и, не оригинальничая — взял за основу проект подобного же сооружения: самой протяжённой (одиннадцать с небольшим километров) в СССР Горьковской детской железной дороги — возведённой в «реальном» 1939-м году.

Конечно же, я несколько его переиначил — в основном с названиями и архитектурой.

«Декавильки» немецкого происхождения, были с минимальным изменением ландшафта проложены треугольником по маршруту «Канавино — посёлок Молитовка (будущий Ленинский район) — посёлок Комсомольский, или в простонародье Ждановка — по названию его первой улицы (в «реальной истории» — Автозаводской район. Авт.).

Таким образом, полезное было совмещено с приятным: до этого, к примеру — в бурно растущую Ждановку, можно было добраться только на извозчике или пешком. Первое — дорого, второе — долго. Теперь же, даже по всей протяжённости игрушечной «чугунки», можно было промчаться менее чем за час.

Главный вокзал (здесь же Управление и учебный центр Нижегородской ДЖД) сохранил своё «старое-новое» название — станция «Родина». Расположен он также — на обширной площади рядом со строящимся Дворцом культуры имени Ленина.

Другие две главные станции поменяли «реальные» наименования и вместо «Счастливая» и «Пушкино», в честь погибших вагнеровцев были названы — «Петров» и «Баширов»…

Ну, совпало так — я не виноват!

Может, стебается кто «сверху» — разве узнаешь?

Две промежуточные станции получили названия «фифти-фифти»: «Пушкинская» осталась, а вот вместо «Маяковской» — появилась станция «имени Марка Бернеса».

Ибо, Владимир Владимирович пока не заслужил такой высокой чести — он ещё не застрелился (да и, навряд ли это сделает) и не был посмертно объявлен классиком пролетарской литературы… А вот автор многочисленных сверхпопулярных на просторах СССР шлягеров — «погиб в бою за дело освобождения народов всего мира от гнёта помещиков и капиталистов».

Я, уже начинаю несколько беспокоиться: к Вере Ивановне Головановой — моему литературному агенту, уже забегали любопытные журналисты и любопытные историки, с целью узнать факты биографии столь выдающегося… Бла, бла, бла… А мне их придумать пока некогда.

Наиболее разительные отличия «оригинальной» Горьковской ДЖД от «альтернативной» Нижегородской, конечно, были по части архитектуры. Даже фотографий зданий станций в моём «послезнании» нет, тем более совершенно невозможно их воздвигнуть в столь короткий срок. Поэтому пришлось на скорую руку мастырить наскоро «перезапиленные» копии павильонов Московской выставки 1923 года, благо Сухарев Иван Иванович и его АО «Жилстрой» — руку на них уже набили в Ульяновске. Главная станция же — вокзал «Родина», был нагло скопирайтен с советского павильона на Всемирной парижской выставки этого года.

В строительстве принимали не только профессиональные строители и комсомольцы из «Красных бригад», но и очень много народа из нижегородцев — всего порядка свыше сорока тысяч. Причём — добровольно, бесплатно и с песТнями.

* * *

К восьмой годовщине Великого Октября, в принципе успели сделать всё: осудить-расстрелять-посадить заговорщиков (в подобных делах пролетарское правосудие осуществляли небезызвестные «тройки») и пустить первый поезд Нижегородской ДЖД.

Конечно, не без существенных недоделок и недостатков — вполне объяснимых недостатком времени и средств и жоппорукостью неквалифицированных исполнителей.

Конечно, новая мини-железная дорога — пока была не совсем детской: ею управляли взрослые, опытные железнодорожники — хотя и с ребятишками в кабинах паровозиках для антуража. Персонал из детей от двенадцати до шестнадцати лет — ещё только-только набирали, с конкурсом как для первого полёта на Марс.

Железнодорожное полотно не везде смогли уложить идеально ровно и, кое-где — даже невооружённым взглядом можно было заметить «амурские волны». Опять же все станции, кроме головной — вокзала «Родина», достроить не успели…

Но эти мелочи никого смутить не могли!

7 Ноября 1925 года, после традиционной демонстрации трудящихся, на площади между станцией «Родина» и строящимся Дворцом культуры имени Ленина, состоялся грандиознейший митинг посвященный вводу в эксплуатацию первой в мире(!) Нижегородской детской железной дороги.

Я выступал пятым или десятым — точно не помню: после Андрея Жданова, других руководящих товарищей из Губисполкоса ВКП(б)… Ефима Анисимова и, других комсомольцев из Губисполкома РКСМ… Те, в основном про международное положение, да про происки недремлющих врагов. Я же, хорошенько пропиарив настоящие и грядущие достижения Ульяновской кооперативной промышленности, в завершение произнёс:

— МЫ, НИЖЕГОРОДЦЫ…

Вдруг потеряв дар речи от спазмы перехватившей горло, махнул рукой и сошёл с трибуны.

Моё состояние вполне объяснимо: человек только тогда чего-нибудь стоит и может что-нибудь совершить — когда за нам стоит могущественная группа единомышленников: семья, род, клан, класс, партия, государство…

Я, до сих пор чувствовал себя одиноко-безащитным — как голым в колючем кустарнике. И наконец-то моими тяжкими трудами свершилось то, что ещё не понял никто из хроноаборигеннов:

В составе Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), наряду с ленинградской, московской, украинской, грузинской и прочими — родилась Нижегородская партийная мафия, при наличии некоторых обстоятельств — обещающая стать очень влиятельной. Смогу ли я подобно Архимеду, опираясь на эту «опору» — «рычагом» технического прогрессорства, перевернуть историю страны?

Как знать, как знать!

Я отнюдь не преувеличиваю — ни свои способности, ни возможности нижегородской партийно-комсомольской группировки. По большому счёту, всё будет зависеть — от итогов процессов происходящих в стране и в мире, после изменений «реальной» истории — случившихся в результате проведённой мной операции «Вброс дохлой кошки».

А не пора ли нам присмотримся к ним повнимательней? К этим — происходящим в данный момент в мире и стране, процессам…?

Глава 13. Время разбрасывать камни.

А тем временем…

Практически, до самого конца октября 1925-го года, все без исключения официальные рупоры большевистской пропаганды — от газеты «Правды» до «Сельской нови», от журнала «Коммуниста» до «Мурзилки» — продолжали поддерживать у читателей ощущение близости долгожданной Мировой революции. Мало того, согласно им, колониальные и полуколониальные страны и народы — все как один поднимались против империалистических угнетателей на громадных пространствах: от Атлантики до Тихого океана и, от Арктики до Антарктиды.

В Марокко восстали классово близкие советскому пролетарию кочевые бедуины под предводительством Абд эль Карима… Ведомые лучшим другом СССР — султаном Атрашем, в Сирии восстали друзы, в Ираке — поднимались на борьбу и мировым империализмом социально близкие нам курды… На юге Африки — зулусы, бушмены, пигмеи и, другие братско-людоедские народы — успешно боролись против колонизаторов-общечеловеков за попранные права негроафриканцев.

В Индонезии у голландских колониальных властей были проблемы с партией «Сарекат ислам», объединившихся в нерушимый блок с местными коммунистами.

В Иране генерал Реза хан Пехлеви совершил государственный переворот, сверг шаха из династии Каджаров и, объявил шахом лично себя… Правда, коминтерновские планы: захватить контроль над Северной Персией руками сепаратиста Кучук-хана — воспользовавшись этим событием, получили с его же стороны жёсткий отпор:

«Советизация, как и везде на Востоке, превратится в оккупацию. Политика подзадоривания революции превратится в наступательную коммунистическую войну, а этого нам не позволяет ни наше внутреннее, ни наше внешнее положение. Итак, от всей этой системы действий надо безусловно отказываться».

Не знаю, что это событие привнесло в копилку международного рабочего движения — кроме лишнего разочарования, но наши с Иохелем Гейдлихом банковские счета — заметно округлились из-за игры на биржевых нефтяных котировках.

Однако, наиболее обнадёживающие для коминтерновского уха известия, приходили из переживающего «Эпоху перемен» Китая.

Весь юг этой огромной страны, уже находился под контролем союзной партии Гоминдан и его трёхсоттысячной армии — вооружаемой, снабжаемой Советским Союзом и обучаемой советскими специалистами.

На севере, генерал Фэн Юйсян — также используя советское оружие и советских военных советников, наносил один удар за ударом по прояпонским армиям диктатора Маньчжурии Чжан Цзолиня.

Правда, в странах Восточной Европы активно судили коммунистов — в основном за попытки вооружённых мятежей и террористическую деятельность, но этим можно было пренебречь…

И вдруг, всё это «великолепие» — практически одномоментно, с грандиозным грохотом и оглушительным треском — рухнуло как библейская Вавилонская башня — кривл сложенная жоппорукими строителями!

Сентябрьским разгромом Советского посольства в Париже, цепь неприятных для СССР событий — отнюдь не закончилась, а только-только началась.

Найденные там документы разожгли международный и, в первую очередь — правительственный скандал во Франции. Левое правительство вынужденно было уйти в отставку и, президентом страны стал «Старый тигр» — Раймонд Пуанкаре, тут же разорвавший дипломатические отношения с СССР и отправивший на «курорты» в Гвиане и Новой Каледонии (аналог нашей Колымы, только тропический) более сотни выловленных по городам и весям коминтерновцев — как своих, так и пришлых.

Спустя буквально пару недель, полыхнуло в Лондоне.

Троцкий, в не так давно шумно презентованной книге «Куда идёт Англия» — легко и непринуждённо, как «дважды два» доказал, что та «идёт» — прямиком и напрямую к пролетарской революции. Хотя глава Коминтерна Григорий Зиновьев с эти новоявленным «Нострадамусом» категорически не дружил, а даже как бы совсем наоборот — тем не менее в соответствии с его пророчеством, агенты Коминтерна приступили к подготовке её осуществления. По их задумке, всеобщее восстание британского пролетариата должно начаться с всеобщей забастовки, приуроченной к 1 мая 1926 года.

Такое событие в «реальной истории» действительно происходило, когда пять миллионов англичан — не ходило на работу, живя на щедрые коминтерновские субсидии… Правда восстания британского пролетариата, в Кремле так и не дождались: революционная ситуация закончилась вместе с финансовыми вливаниями из СССР.

В «текущей» же реальности — не обломилось, даже со всеобщей забастовкой!

Суровые британцы обошлись без «прелюдии» в виде демонстраций белоэмигрантов, как в Париже. Британская полиция, почти за полгода до предстоящих событий, бесцеремонно вломилась в Советское дипломатическое представительство и, произвела там обыск — найдя крупные суммы в валюте и инструкции самого Зиновьева по организации будущих майских беспорядков.

Хотя, Наркомат внешних сношений открещивался, а Зиновьев отмалчивался — рассвирепевшее, как взбесившийся бульдог английское правительство — разорвало дипломатические отношения с СССР, закрыло все торговые советские представительства, а с десяток пойманных коминтерновцев — посадило всерьёз и надолго.

Одновременно в Вене, советских торговых и дипломатических представителей — обвинили в систематических подкупах нищих австрийских чиновников и полицейских, а при обыске Советского диппредствительства — используемого Коминтерном в качестве «крыши», нашли столько взрывчатки — что «хватило бы взорвать сам Ад», по выражению одного газетчика, сразу же ставшим крылатым.

Отмазка, что взрывчатка якобы предназначалась для горных работ на Балканах — не помогла и, трое агентов — то ли Разведупра, то ли — ИНО ОГПУ, то ли — Отдела международной связи (ОМС) Коминтерна, получили реальные срока и надолго обосновались в австрийских тюрьмах — ещё довольно-таки далёких от первых евростандартов.

Всего же, произошёл разгром советских торговых и дипломатических представительств в восьми странах. Польша, Литва, Болгария…

И это — лишь самые крупные акции!

Хватало и других, более мелких — но весьма многочисленных провокаций по всему Белу свету, вроде убийств советских дипломатов и налётов на советские учреждения за границей.

* * *

Наиболее же драматические события случились осенью 1925 года в Китае.

Практически одновременно с вышеописанными событиями, как будто по одному сценарию, был произведен налёт полиции на Советское консульство в Пекине и, обыск — в ходе которого были изъяты деньги, оружие, взрывчатка и огромное количество документов. Кроме шифров и списков агентуры, были обнаружены и преданы широкой огласке инструкции Коминтерна китайским коммунистам, готовившихся к вооружённому восстанию.

В них в частности говорится:

«Не следует избегать никаких мер, в том числе грабежа и массовых убийств, с тем, чтобы способствовать развитию конфликта между Китаем и западными странами».

Разразился грандиознейший международный скандал!

Тут же, Чан Кайши разорвал все виды сотрудничества с СССР, а отряды Гоминдана стали совершать нападения на китайских коммунистов и профсоюзы — вскоре вылившиеся в массовую резню всех левых, особенно в Шанхае и Кантоне. Советские военные советники были высланы вон из страны, а кое-кто из них — например агенты Разведупра Аппен и Семёнов, убиты.

Конечно же, самая горькая наша потеря — мученической смертью погиб первый кавалер ордена «Боевого Красного знамени», дальневосточный герой, главный военный советник в Китае…

Правильно — Василий Блюхер, так и не ставший маршалом.

Ну, хоть один я грех со Сталина снял!

Мгновенно накалилась и, без того непростая обстановка на западной границе — на всём её протяжении. Особенно на советско-польской и советско-финской. Белоэмигрантскими организациями, в первую очередь — возглавляемым генералом Кутеповым «Российским общевоинским союзом» (РОВС), было объявлено о немедленном начале тотального террора против СССР. Были провокации, были теракты с жертвами и даже рейды отдельных подразделений этой организации на советскую территорию…

Но в целом, как и в «реальной» истории — пар ушёл в свисток.

Однако, нас больше интересует, что произошло внутри страны, верно?

Вот про них то и будет основной рассказ.

* * *

Ещё раз напоминаю, все вышеописанные события происходили «в реале» — только растянуты они были во временном промежутке с осени 1925-го по июль 1927-й год — когда произошло подготовленное Коминтерном «социалистическое восстание» в Австрии. Отдельные же беспорядки в этой стране, продолжались до 1929-го года.

Это было «лебединой песней» Коминтерна, больше про него практически ничего не было слышно…

После этого, даже самому упоротому из самых упоротых марксистов-ортодоксов, стало как в Божий день ясно, что Мировой пролетарской революции — им не видать как собственных ушей. После этого, «ленинская старая гвардия» — сдулась как мячик под асфальтовым катком и, перехвативший управление Сталин — взяв курс на построение социализма в отдельно взятой стране. Субсидирование Коминтерна было урезанно до разумных пределах и, его численность и активность — как сбитый стервятник в крутое пике, резко пошли на спад.

А что же в «новой реальности»?

Да, практически всё тоже самое. Только один «небольшой» нюансик: всё вышеописанное — произошло буквально…

ОДНОМОМЕНТНО!!!

Когда кошке режут хвост по частям — то сразу и не скажешь, что она «бесхвостая», верно?

Другое дело, когда сей предмет рубят возле копчики — целиком отсекая одним ударом…

Так ведь, да?

Все сразу понимают, что у этой кошки нет хвоста.

Такая история и здесь: раз, два и «всё пропало»!

Гадившая по всему миру «кошка», вдруг почти мгновенно оказалась без идеологического «хвоста».

К сожалению, не то чтобы достоверных — вообще никаких источников информации в кремлёвских и околокремлёвских кругах, я не имел. Ведь не присутствовал на многочисленных — идущих непрерывной чередой совещаниях, пленумах, конференциях и съездах…

Забывали приглашать, как сами понимаете.

Поэтому ничего более-менее конкретно — не могу рассказать про этот грандиозный замес «бульдогов под коврами».

Слухи в народе ходили просто дичайшие!

Советским же (да и вообще любым) газетам верить — себя не уважать.

Единственно, что более-менее правдоподобно выглядело, это инфа в письмах, что писали в Ульяновскую ИТК друзья Александра Краснощёкова или находившийся в Москве Миша Гешефтман.

Да и, то не всё так однозначно.

Как например, относится к сообщению, что Ян Рудзутак — назначенный после преждевременной смерти Дзержинского Наркомом путей сообщения, Заместитель председателя ВСНХ СССР Валерий Межлаук и, с ними ещё группа лиц латышско-эстонского происхождения из Коминтерна, ОГПУ и Разведупра — чуть было не похитили весь золотой запас СССР? Дескать, уж было погрузили его в вагоны — собираясь вывести в Прибалтику, да чистая случайность помешала…

Не верится?

Вот и мне тоже!

Если верить «Правде», у первого при обыске в квартире — нашли два миллиона рублей, у второго — полмиллиона долларов на счету в зарубежном банке.

Зачем им ещё золотой запас страны? Что они с ним собирались делать на Западе? Просто так взять и довезя до Швейцарии — разместить в первом попавшемся банке?

Не верю!

А почему их тогда расстреляли?

Ээээ… Не знаю.

Поэтому, не будем отнимать работу у будущих историков — предоставив им честь и возможность написать сотни томов по этим, воистину эпохальным событиям — произошедшим вследствие операции «Вброс дохлой кошки» и, их последствиям.

А сейчас лишь очень кратенький обзорчик.

* * *

Про международное положение, дипломатические и торговые связи…

Несмотря на всякие высокопарные слова на митингах да на газетных листах, большевистская верхушка очень трепетно относилась к публикациям про себя любимых в зарубежной прессе и тратила немалые средства, чтобы выглядеть как можно лучше в глазах западной общественности. Все советские представительства за рубежом: от дипломатических и торговых представительств до корреспондентских пунктов ТАСС — были обязаны отслеживать публикации о высшем руководстве Советского Союза и незамедлительно докладывать.

И тут как будто залпом — «Дневники Златы Лилиной», где это самое «высшее руководство» — буквально мешается с собственным дерьмом… «Записки агента Коминтерна»… И следом разоблачение и арест коминтерновской агентуры одновременно в восьми ведущих странах мира.

Такой скандал!

И причём не один — скандал следовал за скандалом и, скандалом же погонял.

Не растянутое во времени как «в реале» — а почти ОДНОМОМЕНТНОЕ(!!!) осознание, что всё рухнуло, что столько времени и средств было потрачено впустую…

Представляете, какой потрясающий основы удар был для кремлёвской верхушки? Представляете, что творилось — какой «шок и тремор» был в их головах?

Разрушилась не одна, а сразу две психологические установки и их заросших замшелым марксистским мхом большевистских мозгах.

Мочекаменная уверенность о неполноценности и исторической обреченности капиталистического строя и фанатичное ожидание прихода Мировой революции — причудливейшим образом сочеталась у кремлёвских ортодоксов с верой в привлекательность Страны Советов для зарубежных инвесторов. Будучи европейцами по менталитету, кремлёвские правители — не мыслили себе восстановления экономики страны победившего пролетариата, без участия западного капитала.

Да, да!

После смерти Ленина и отстранения от дел его любимца Красина — которого отфутболили послом, чтоб не путался под ногами — соратники Вождя по Политбюро ЦК, постепенно стали приверженцами иностранного капитала.

Став Председателем «Главного комитета по концессиям» (Главконцесском), привлечение западной буржуазии в Страну Советов — страстно пропагандировал Троцкий, даже сочинив наскоро теоретическое обоснование для этого:

«Мы слишком молоды для использования наших богатств в государственном масштабе. К тому же это — серьезная гарантия нашей безопасности: давая концессию на Камчатке американскому капиталу, мы защищаемся от военного вторжения».

Вот так, вот…

Давайте всё продадим и, тогда они на нас 22 июня 1941 года не нападут!

Такой же позиции придерживался и глава Коминтерна Григорий Зиновьев, а Карл Радек — договорился даже до того, что назвал курс советского руководства…

«Логичным продолжением политики царских министров финансов Вышнеградского и Витте».

УПС!!!

Приехали…

Столько народу ухайдакали — чтоб вновь вернуться к царской политике в экономике?!

Это ж, лютый абздец!

Однако, оставим рефлексии — что было, то было.

После Октябрьской революции (переворота) и проведённой после этого национализации, тогдашнее мировое правительство — Совет Антанты объявил торгово-экономическую блокаду советской России. Однако, неполную блокаду: западным фирмам разрешалось торговать с советскими кооперативными организациями.

Казалось бы — трындец всей монополии внешней торговли, да?

Не угадали…

Это препятствие хитрые коммуняки смогли обойти, «для галочки» включив все подразделения Народного комиссариата внешней торговли в фиктивную организацию «Центросоюз». После признания «де-факто» СССР большинством стран, отпал и этот «фиговый листок» и торговля с ними стала осуществляться через торговые представительства, официально включенные в состав полномочных представительств СССР за рубежом.

Как бы там не было, сразу после окончания Гражданской войны — инвестициям в форме концессий был дан «зеленый свет» и, к середине 20-х — дело мал по малу, вроде сдвинулось с мёртвой точки… Западный капитал, хотя и очень осторожно и, бочком — как камчатский краб, но мало по малу пошёл в Страну Советов.

И, вдруг в связи с последними событиями и скандалами вокруг советских посольств, вновь как отрезало!

«На колу висит мочало

Начинай всё сначала…».

В результате операции «Вброс дохлой кошки», на международном, на межправительственном уровне — страна была практически отброшена в эпоху Военного коммунизма, заняв привычное место изгоя…

Только ещё вот военной интервенции не хватало!

Но в неё, зная про «План Гофмана» — верили и, её ждали — буквально со дня на день.

Поздней осенью 1925-го года, всё вернулось «на круги своя»: сперва полная экономическая блокада, затем небольшая «отдушина» — в виде права торговать только с советскими кооперативами, акционерными обществами и частными предприятиями.

Но в этот раз никаких «Центросоюзов»!

Лицензия выдавалась строго после сертифицирования каждой организации.

Дело дошло до того, что англичане возобновили стоянку военных кораблей на финском острове Сескаре, которая там была ещё с конца прошлой войны и патрулирование Финского залива. Они останавливали и досматривали все суда идущие в сторону Ленинграда, с целью недопущения ввоза в СССР контрабандного промышленного оборудования.

Впрочем, многое произошло — как и в «реале», практически не отличишь.

Например, день в день была объявлена так называемая «Золотая блокада»: западные страны (САСШ, Британия и Франция) отказались продавать СССР машины, оборудование и технологии за золото и принимали в оплату только лес, нефть и зерно.

В «моё время» много срача в «Сети» было — на тему, с какой целью они это делали…

Из присущей империализму вредности?

С целью спровоцировать голод в России с последующим свержением Советской власти?

Или, чтоб не допустить обесценивания «презренного металла», которым с 1917 года, новые властители России — просто разбрасывались, как сеятель на широко известной картине Бендера и Воробьянинова…?

Не знаю!

Впрочем, Германии было глубоко нас…рать на все эти «блокады». Веймарская Республика, совсем недавно предоставила Советскому Союзу кредит в 300 миллионов марок, для закупок машин и оборудования. Несмотря ни на что, сотрудничество между двумя странами-изгоями не только продолжалось — но и крепло месяц от месяца, в том числе и в военной области.

Уж очень мы были нужны друг другу!

Правда, по некоторым дошедшим до меня через третьи уши сведениям — немецкое правительство воспользовалось удобным случаем и, втихоря поставило перед кремлёвскими комиссарами одно условие…

Но про это чуть-чуть позже.

Довольно вяло прореагировала на «красную угрозу» и Америка.

Акционерное общество «Амторг» (Amtorg Trading Corporation) — учреждённое год назад в штате Нью-Йорке и, кроме торговли и посредничества при осуществлении экспортно-импортных операций — по сути выполняющий роль советских посольства и торгпредства, продолжал работать в обычном режиме…

Если не считать трудностей связанных с «Золотой блокадой», конечно.

* * *

Конечно, следует рассказать про судьбу Коммунистического интернационала.

Кроме паразитирующих элементов, алчных авантюристов и упоротых на всю голову фанатиков, были в этой организации и другие — честные коммунисты, искренне верящие в дело построения самого справедливого общества и просто адекватные люди. Они, с самого начала критиковали установившиеся там порядки — особенно преимущества, предоставляемые иностранным делегатам — приводящим к многочисленным злоупотреблениям со стороны тех.

Среди членов иностранных компартий входящих в Коминтерн, также имелись свои идейно-правильные коммунисты — которых изрядно напрягало быть на иждивении у советских товарищей и, особенно на строгом поводке их «инструкций». И самое главное: они не хотели на своей Родине — носить клеймо подрывного элемента и подлого изменника, в связи с этими двумя обстоятельствами.

Конечно таких, было критически мало — но они всё же были!

Поэтому в «реальной истории», в начале двадцатых годов — было несколько попыток отдельных компартий соскочить с крючка финансовой зависимости и, вывести штаб-квартиру Коминтерна из Москвы в одну из европейских столиц — среди которых в приоритете был Берлин.

Так сказать, их же словами:

«Поближе к полям сражений предстоящей Мировой революции — а не к директивам русских товарищей».

Однако, Председатель Исполнительного комитета Зиновьев, почти вся кремлёвская кодла и, более многочисленные — уже прикормленные русской чёрной икоркой, функционеры «братских партий» — были категорически против и, переезд так и не состоялся.

В «текущей» же реальности, после вышеперечисленных дипломатических скандалов и с последующим разоблачением ряда высших деятелей Коминтерна — как агентов западных спецслужб готовивших заговор с целью захвата власти в СССР, первым с такой инициативой — выступил лидер Коммунистической партии Великобритании (КПВ) Гарри Поллит, угрожая в противном случае выходом из Коминтерна.

После инцидента в парижском советском торгпредстве, Альбер Тран (Генсек ФКП) в интервью «Юманите» официально заявил, что ни один из французских коммунистов — в Москву больше не поедет.

Аналогичные кампании разворачивались и в компартиях САСШ, Австрии, Италии, Чехословакии…

Решающими для судеб Коминтерна события произошли в Веймарской Республике, где наложились друг на друга сразу три грязных скандала.

Не успела утихнуть история с евреем-комиссаром из СССР — зверски изнасиловавшего немецкую девушка, как в одной из берлинских квартир — были обнаружены тела двух коминтерновцев из Отдела Международных Связей Исполкома Коминтерна (ОМС ИККИ) а, в имевшемся сейфе очень интересные документы — касающиеся германской компартии, которые были тут же обнародованы через прессу. Это, произвело второй скандал и возбудило следствие по так называемой «Афере Витторфа» — одного из партийных функционеров близком к лидеру Коммунистической Партии Германии (КПГ) Тельману, уличённого в коррупции.

Ну, здесь я совершенно ни при чём!

Даже не знал ранее про существование такого человека и в моём «послезнании» про него — ни слова, специально проверял. Это уже — «круги по воде», от брошенного мной в стоячее болото камня.

В самом начале расследования, разгорелся грандиозный скандал и среди самих немецких коммунистов.

Кроме потакания Витторфу в растрате партийных денег, Эрнсту Тельману — вменялось в вину ущемление партийной демократии, автократический стиль управления, выдвижение на руководящие посты по принципу личной преданности.

ЦК КПГ постановил лишить Тельмана полномочий Председателя партии и поддержал инициативу Гарри Поллита о перенесение штаб-квартиры организации из Москвы. Витторф же, попал под уголовное преследование — хотя и, сумел избежать суда и наказания — скрывшись где-то в Латинской Америке.

Мнение крупнейшей после ВКП(б) секции Коминтерна — брошенное на чашу весов, оказалось решающим.

Хотя, была ещё инфа, что решающим оказалось нечто другое…

Сразу после Ноябрьских праздников — когда в Москве тоже было довольно «весело», германский посол в Москве херр Брокдорф-Ранцау — вызвался на приём к Чичерину и заявил ему буквально следующее:

«У германского правительства складывается впечатление, что одной рукой — вы просите у нас кредит, машины и технологии, а другой — замахиваетесь ножом с целью зарезать. Вы уж определитесь, что вы хотите — мирного существования или Мировой революции!».

Угроза разрыва дипломатических отношения с последней великой державой — была так реально, что глава Наркомидела Чичерин — закатил в Центральном Комитете истерику, угрожая отставкой.

После этого, буквально тут же последовало решение Политбюро ЦК ВКП(б) — о выводе из состава дипломатических и торговых представительств СССР за рубежом всех сотрудников спецслужб, в том числе и агентов «Отдела Международных Связей Исполкома Коминтерна» (ОМС ИККИ).

Впрочем, Георгий Васильевич всё равно подал в отставку и, соратники по партии — скрипя сердце, её у него приняли…

Как бы там на самом деле не было, какова бы не была главная побудительная причина — но после декабрьского съезда компартий в Цюрихе, все руководящие органы «Штаба мировой революции» — из шикарнейших апартаментов Большого кремлевского дворца, переехали в куда более скромный домик на окраине швейцарской столицы.

Почему именно в Швейцарию, спросите?

Я без понятия, но «злые языки» утверждают: мол, чтоб якобы — быть поближе к ворованным деньгам.

Председателем Исполнительного комитета выбрали какого-то француза, а советскую секцию в нём возглавлял Иосиф Аронович Пятницкий — заслуженный революционер, «старый ленинский гвардеец», известный советский политический и партийный, видный деятель международного рабочего и политического движения…

Говорят, что честный коммунист, но не знаю — на брудершафт с ним не пил.

Таким образом, Коммунистический интернационал — примерно на десять-пятнадцать лет раньше, чем «в реале» — стал по сути мирным орудием пропаганды марксистских идей и, не более того.

Экстремисты же, которыми Коминтерн в то время просто кишел — вышли из него и, громко хлопнув дверью (совершив серию терактов, в том числе — взорвав какую-то церковушку в Белграде), объявили о создании «Левого коммунистического фронта» — который де, будет продолжать вооружённую революционную деятельность.

Ну и да — красный флаг им в руку, серп в другую и, молот на шею!

Эти, по ходу, будут тем — кем в «моей» истории были троцкисты… Хотя, хер его знает — дожить ещё надо.

* * *

Теперь, про внутренне политико-экономическое положение.

Сперва, как и в предыдущих истории с «нотами» да «ультиматумами» — тон советской пропаганды был довольно бравурно-бодрым: мол, клали мы на их «разрывы дипотношений» — наш огромный пролетарский «болт» с туго затянутой против резьбы ржавой гайкой.

Затем, по мере прибытия из-за бугра служащих разгромленных советских дипломатических и торговых представителей — слухи о неизбежной войне и интервенции, как идеологическое цунами — прокатились «девятым валом» паники, по всей территории СССР — от Минска до Владивостока. Наученное недавним горьким опытом, население тут же принялось лихорадочно скупать и прятать оставшиеся на руках ценности — в первую очередь продовольствие. Из оборота тут же исчезло золото, серебро и валюта, за которые на чёрном рынке платили баснословные суммы в обесценившихся рублях. Стремительно выросла цена на зерно. План хлебозаготовок был сорван, контракты на экспорт зерна — расторгнуты с выплатой огромных неустоек.

От последних, кстати — спас разрыв дипломатических отношений с СССР западных стран, позволивший списать убытки покупателей советского зерна на «фас-мажор».

Положение было настолько угрожающим, что я даже не рискнул применить своё «биологическое оружие» — антиалкогольный грибной порошок из серых навозников36!

Из опасения, что это будет искрой — приведшей к социальному взрыву.

Пусть лучше уж бухают, чем бунтуют…

В городах были введены хлебные карточки, но всё равно разразился голод — приведший к стачкам и остановке многих производств.

Лев Троцкий в своей изданной этим летом книжке «Куда идёт Англия?», пророчил, что та стоит на пороге революции. Однако, уже осенью этого года — экономику СССР лихорадило почище английской. Доходы рабочих упали на половину, росла безработица и, как следствие — число забастовок и количество подпольных кружков. От масштабной стачки почище английской, спасало только отсутствие в СССР независимых профсоюзов.

Но надо обязательно упомянуть, что от хлебного кризиса — больше всего пострадали сами сельчане, точнее — крестьянская беднота. Необходимость покупать зерно втридорога у более зажиточных односельчан, поставили её буквально на грань вымирания.

Но в этот раз Бог, или кто там «на небеси» — миловал и из-за того, что год был в принципе урожайным — кое-как выкрутились и, массовой смертности от голода не было.

* * *

Про сложившуюся внутриполитическую ситуацию.

Когда до кремлёвских дошло, что их дело швах, это было для них воистину — потрясением всех основ, падением всех кумиров и облуплением всех злащённых истуканов.

Что делать?

А что тут сделаешь?

Впору забраться на самую высокую башню Кремля и вопить в открытый космос:

— ВСЁ ПРОПАЛО!!!

Парализующее оцепенение сменилось бессильной растерянностью, затем суетливой деятельностью. Естественно кремлёвские, чуть придя в себя — тут же кинулись искать крайнего козла отпущения и, в результате:

«Что тогда началось,

Не опишешь в словах…».

Не, без Высоцкого — мы никуда!

Здесь, Сталин допустил «фальшстарт»: получив на руки компромат о существующем в Коминтерне заговоре, он почел момент очень благоприятным и решил разом разрубить этот «Гордиев узел» и, ещё до конца не добив Троцкого — решительно взялся за Зиновьева с Каменевым.

Сам не слышал, но говорят, что Сталин обозвал Коминтерн «лавочкой — озабоченной лишь своим собственным процветанием». Ещё, ему приписывают слова, якобы сказанной на какой-то там — одной из многочисленных партконференции осени двадцать пятого, зимы двадцать шестого года:

«Кто они, эти люди из Коминтерна? Ничего больше, как наймиты, живущие за наш счёт. И через 90 лет они не смогут сделать нигде ни одной революции».

Красава, Виссарионыч!

Нои на его была своя «проруха», о чём несколько позже…

Однако, за главу Коминтерна вдруг неожиданно впрягся Лев Троцкий, до этого бывший с ним буквально «на ножах». В свою очередь, Зиновьев свалил все свои косяки на Карла Радека — представив его деятельность как «самодеятельность» и провокацию буржуазных разведок. Тут ещё выяснилось, что тот с ещё дореволюционных времён — полицейский провокатор сразу нескольких государств и, Гришка оказался девственно чист — как томик «Капитала» с неразрезанными страницами, лет двадцать простоявший на библиотечной полке.

Правда, он «на треть» овдовел — как тут не посочувствовать мужику…

Его жена «№2» Злата Лилина — покончила собой «в связи с переутомлением на работе в Наркомпросе». Скорбим, так сказать — вместе со всем трудовым народом и, сцымся…

Но в народе ходили упорные слухи, что шибко «переутомившись» — она сперва приняла лошадиную дозу яда, затем пыталась выброситься в окно, затем вешалась…

Да, всё неудачно!

Наконец эта, до удивления упорная и настойчивая женщина — выстрелила в себя два раза: в грудь и в затылок — сведя таким образом личные счёты с жизнью.

Но, не всем слухам можно верить.

Надо отдать ему должно, несмотря на слухи о некой его «трусоватости» — Гришка-Зинка, держался за Коминтерн до конца!

Лишь после демарша Чичерина он сдался, покаялся, подал в отставку и был снят с Председателей Коминтерна. Получил несколько выговоров от коллег по ЦК и Политбюро, Зиновьев обиделся (а, может — действительно испугался, по другим сведениям) и уехал с группой единомышленников (Рязанов, Ларин, Сокольников, Преображенский, Саркис и другие) в свою «вотчину» — в Ленинград. Те, не будь дураки — задним числом исключили его ещё и из этих двух руководящих структур ВКП(б).

Ответили же за него, как это чаще всего бывает — «стрелочники»!

В результате Радека, Рудзутака, Варейкиса, Куусинена, Розенгольца, Межлака и Карахана, а также — ещё с десяток высших руководителей Коминтерна, арестовали. У них были изъяты ценности, деньги (до двух миллионов рублей на каждого!), квартиры и особняки.

Правда после проведённого следствия и суда, расстреляли с Карлом Радеком всего двоих — финского коммуниста Отто Куусинена, венгра Куусинена и Иосифа Варейкиса (подлинного британского шпиона) и ещё пятерых посадили с полновесными сроками…

Да и на том спасибо!

Не успел по-настоящему начаться скандал с Коминтерном, как случилось ещё одно событие-происшествие.

* * *

Про «Кремлёвское дело».

Как в народе говорят:

«Недолго музыка играла,

Недолго Сталин танцевал…».

Не успел Гришка-Зинка собрать манатки в чемодан и сесть с ним на скорый поезд «Москва-Ленинград», как грянул ещё один гром.

Началось всё с письма покойного Александра Абрамова (Абрамов-Мирова) — главы берлинского сектора «Отдела Международных Связей» Исполкома Коминтерна (ОМС ИККИ), где он разоблачал план Сталина по установлению личной власти путём компрометации Коминтерна и последующего военного переворота… Про участие в нём Авеля Енукидзе, Генриха Ягоды и многих прочих. Про распространяемые группой Сталина фальшивки за границей — вроде «Дневников Златы Лилиной» и «Записок агента».

После письма, как будто в подтверждение ему — последовало громкое убийство Валерьяна Куйбышева, следы от которого вели на Лубянку — конкретно к Генриху Ягоде. Арестовав того, а также (видимо на всякий случай, других объяснений найти не могу) Трисселера и ещё с десяток-другой высокопоставленных чекистов, с военными решили действовать на опережение. Ибо, если верить письму Абрамова — мятеж планировался во время проведения традиционного ноябрьского парада на Красной площади и, ударной силой его — должны стать кремлёвские курсанты под командой коменданта Кремля Петерсона.

Официальных сообщений на этот счёт, как всегда в таких случаях не было, но 6 Ноября — внутри Кремля слышалась перестрелка. Часть гарнизона Кремля была арестована, а на его территории нашли неучтённый склад оружия и несгораемый сейф — набитый бриллиантами, золотом и иностранными паспортами.

В последнем утверждении приходится довольствоваться слухами, а вот в чём я железно уверен: зачистка Кремля, блокирование Лубянки и штаба Московского военного округа — производилась подразделениями «Дивизии особого назначения» (ДОН). В которой служил Мишка Гешефтман и, которую предварительно выведя из подчинения ОГПУ — напрямую подчинили «шефу».

Президиуму ВСНХ, то есть.

Уникальнейший случай в новейшей истории!

Кстати, чуть позже тот же фокус проделали и, с вновь образованной Московской Пролетарской стрелковой дивизии — укомплектованной главным образом из московской рабочей молодёжи.

Таким образом, у кремлёвских правителей надо полагать — появилась собственная преторианская гвардия.

Бывший свободный доступ в Кремль — отменили, заменив жёстким пропускным режимом…

После подавления предполагаемой попытки мятежа, во время следствия по «Кремлёвскому делу» — Рудольф Петерсон бесследно исчез (вроде бы, его следы позже обнаружились в Англии), за Эйдемана впрягся Троцкий и вытащил его буквально из-под расстрельной стенки. Енукидзе выкрутился самостоятельно, хотя и вынужден был вместе со Сталиным… В свою очередь, извините.

«Козлом опущения» сделали и расстреляли Ягодку. С ним под «вышак» пошёл брат известного Якова Свердлова — Вениамин и, ещё несколько человек из ОГПУ и Наркомата обороны… Понятия не имею, за что и кто это такие.

Ягода, видимо что-то «лишнее» наговорил про меня, потому что за мной из столицы приезжали и, причём — ночью. Однако, времена были — уже до того «интересными», что «москвичей» в Нижнем — очень внимательно выслушали и, вежливо послали на куй.

На следующий день после убийства Куйбышева — 7 Ноября, в столице было тревожно. В связи с раскрытием заговора и возможным участием в нём войск Московского гарнизона, был даже отменён традиционный парад на Красной площади. Однако, не менее традиционную демонстрацию трудящихся — отменить не догадались и, едва начавшись — она тут же переросла в массовые беспорядки — грозящие в свою очередь перерасти в бунт…

А, то и в то, что похуже.

Милиция была бессильна, войска ОГПУ и армию привлечь постеснялись, иль может — побоялись…

Положение спас Троцкий, самолично ездящий по улицам на автомобиле и выступающий перед толпами народа и, Мартемьян Рютин — секретарь Краснопресненского райкома партии.

Хотя, они оба друг с другом особо не дружили, так сказать:

«В одну арбу неможно впрячь,

Коня и трепетную лань…».

Но порядок в столице удалось восстановить, что позволило Троцкому восстановить авторитет в Центральном комитете и Политбюро, а Рютину — туда войти.

Посмертное письмо Александра Абрамова (Абрамов-Мирова) не спасло Коминтерн, зато погубило множество карьер.

Во время «разбора полётов и раздачи слонов», соратники из ЦК — всех собак спустили на Сталина, обвиняя его если не прямой организации попытки государственного переворота — то хотя бы в потакании его участникам и «преступном бездействии».

Здесь, мне пришлось несколько разочароваться в товарище Сталине.

Хотя по большому счёту — ничего кроме письма против него не было, Иосиф Виссарионович под давлением «неопровержимых улик» — подал в отставку с должности Генерального секретаря и, якобы — попросил назначить его в Туруханский край, где он отбывал последнюю ссылку при царизме…

Это, как я понимаю — он так стебается.

Первую просьбу его выполнили, заодно выведя из ЦК и Политбюро, но оставили на должности Наркома по национальностям СССР. А вот вместо Туруханска — отправили его в Закавказье, ибо там вскоре такое началось…

Впрочем, всему своё время.

* * *

Постскриптум к теме «Сталин и власть», так сказать.

Если разобраться — ничего удивительного в добровольно-принудительной отставке Сталина нет.

Даже, в конце 1927 года — после изгнания с политического Олимпа Троцкого и Зиновьева, ни в одном из высших органов власти Сталин не имел твёрдого твердого большинства. В Центральном Комитете ВКП(б), он вообще был одинок — как Миклухо-Маклай среди папуасов, Считая только членов, из девяти голосов — в Политбюро Сталин имел только три голоса, в Оргбюро — пять против восьми…

И лишь в Секретариате, он мог чувствовать себя полным хозяином — что в конце концов всё и решило.

В отличии от общепринятого мнения, победа последнего над Зиновьевым — прошла вовсе не так легко.

Выборы делегатов на XIV съезд… Сам этот, проводившиеся в декабре 1925 года, съезд — прошли в уникальной по накалу страстей и упорству борьбы. Киров в те дни писал жене, что «на съезде у нас идет отчаянная драка, такая, какой никогда не было».

Так что, всё висело буквально на волоске и, стоило мне лишь «слегка» качнуть лодку — как она зачерпнула бортом и камнем пошла на дно.

Что ж всё решило?

Позднее своём «послезнании», я надыбал такую теорию, что якобы в «реале» Сталин — одолел «новую оппозицию» лишь благодаря Секретарю московской партийной организации некого Угланова Н.А.. Который считался человеком Зиновьева, но в решающий момент — перешёл на его сторону со всей партийной верхушкой столицы.

Верить, иль нет — не знаю!

Но в любом случае, в «новой реальности» видать — что-то пошло не так…

* * *

Кроме Петерсона, Енукидзе, Ягоды и Эйдемана — к «Кремлёвскому делу», каким-то боком приплели, и…

Клима Ворошилова!

В 1924—1925 годах, «первый красный офицер» — занимал должность Командующего войсками Московского военного округа. После предполагаемой попытки госпереворота в пользу Сталина, его без всяких сантиментов сняли с должности — заменив Николаем Крыленко, но про новое назначение для него — почему-то забыли, видать не до того было.

Тогда он сам поехал на свою малую Родину — в Донбасс, где…

Где про него до весны 1926 года, ничего не было слышно.

По упорно ходящим в народе слухам, так как и козлобородого Калинина — Ворошилова, банально обвинили в растрате казённых средств на балерин.

Но, это навряд ли!

Ведь, мне из «послезнания» известно, что Клим Ефремович — всю свою очень долгую и насыщенную событиями жизнь, был отличным семьянином. Хотя с первой и единственной супругой Екатериной Давидовной (Голдой Горбман) — своих детей у них не было, они усыновили и воспитали пятерых приёмных…

О чём вы, злопыхатели? Какие «балерины», нах?

Думаю воспользовавшись удобным случаем, так сказать — в «профилактических целях», к отставке Клима Ворошилова — приложил руку Михаил Фрунзе, устранив возможного претендента на кресло Наркома обороны.

Кстати, в этот раз — Михаил Васильевич вовсе не был зарезан на операционном столе в самом конце октября, а чуть позже… Ладно, как к Зиновьеву и многим прочим — к нему мы ещё вернёмся.

* * *

Про реорганизацию спецслужб.

В отличии от Михаила Фрунзе, «Железному Феликсу» (Дзержинскому то есть) — не столь повезло. Приехав на Лубянку и поскандалив там со своим заместителем, с бездельником Менжинским — разведшим бардак в ведомстве, он умер от сердечного приступа прямо у того в кабинете…

Хотя, ходили слухи, что Феликса Эдмундовича там тупо застрелили.

Как бы там на самом деле не было, один из большевистских «топ-менеджеров», создатель грозного «ВЧК» и спортивного общества «Динамо» — отдал Марсу душу на год раньше «положенного», получается.

Чес слово, прям чувствую себя каким-то мерзким чудовищем — типа Лох-Несс… Ещё со школьной скамьи, средь всех высших большевистских деятелей — я больше всех ценил и уважал Феликса Эдмундовича…

Даже, больше Ленина!

Ну, что ж… Что сделано — то сделано и, назад ничего не вернёшь.

После смерти Дзержинского, отставки разведшего «бардак» Менжинского и, разоблачения заговора Ягоды — Центральное московское правительство, наконец-то решилось заглянуть в наглухо закрытый для постороннего взгляда «чёрный» ящик — которым с революционных времён являлось «ВЧК-ОГПУ», сопротивляющаяся любым попыткам хотя самого минимального контроля.

Рисунок 28. Акулов Иван Алексеевич.

«Заглянуло» и обнаружило там сущие Авгиевы конюшни!

Основательно проредив ряды высокопоставленных чекистов, во главе ОГПУ поставили Ивана Алексеевича Акулова.

Кто это такой?

«Новый человек на новом для него месте»!

В моём «послезнании» про него — есть лишь одно упоминание: тот оказался на этой должности в 1931-1932 годах. Да и то ненадолго — как видим.

Видимо, в «реале» его «схавал» Ягода. В «альтернативке» же — Ягодку самого схарчили, только хрустнул рёбрышками. Так что надеюсь — всё к лучшему37.

В подмогу Акулову дали Вышинского, бывшего до этого вовсе не «человеком Сталина» — а всего лишь бывшим меньшевиком, прокурором Уголовно-судебной коллегии Верховного суда РСФСР и, одновременно — профессором МГУ по кафедре уголовного процесса.

Кроме того, помощником Начальника ОГПУ стал некий Яков Бухбанд, про которого у меня вообще ноль информации. Из местных же источников, известно лишь, что тот приехал в Москву из Приморья — где отличился при ликвидации банд китайцев-хунхузов и белогвардейцев. Мол, интеллигентен — пишет театральные пьесы и, принципиален просто до безобразия.

Ладно, поживём — увидим, что за «Бухбанд» такой.

После письма в Центральный комитет Полпреда в Чехословакии Владимира Александровича Антонов-Овсеенко, в котором он объяснил частые провалы у советских спецслужб тем, что Разведупр, ИНО ОГПУ и ОМС Исполкома Коминтерна — не согласовывают своей деятельности, действуют каждый по себе, дублируют — мешая друг другу, мало того — интригуют друг против друга, в Москве состоялось совещание всех «заинтересованных сторон».

Совещание решило полностью вынести работу разведок из посольств и строго разграничить зоны деятельности спецслужб.

Отныне, присно и, надеюсь во веки веков — Разведупр занимается только лишь разведкой армий потенциальных противников и контрразведкой в РККА. ИНО ОГПУ занимается только анти-подрывной деятельностью против западных спецслужб на территории СССР и ничем более.

Политической, экономической и промышленно-технологической разведкой по линии Наркомата внешних дел, занимается, только специально созданный при нём орган — «Служба внешней разведки» (СВР), который возглавил сам инициатор этого совещания — товарищ Антонов-Овсеенко, то есть.

Было решено в целом не прекращать сотрудничество советских спецслужб с компартиями — но только с согласия местных ЦК и, никак иначе. Мало того, если члены компартии переходят на работу в какую-нибудь советскую разведку — то они обязаны предварительно выйти из рядов своей компартии.

* * *

Про высшую верховную власть.

Кто же стал главой Советского Союза, Вождём, Отцом и Учителем, вершителем миллионов судеб?

После Сталина, на должности Генерального секретаря — перебывало множество народа, я даже перечислять не буду и, уже зимой 1925-26 годов — эта должность стала чисто технической, а влияние её — чисто номинальной.

Весной же, при очередной «оптимизации» разбухшего партийного аппарата — Генеральный секретариат вообще отменили, лишь оставив при ЦК ВКП(б) его «Учетно-распределительный отдел», возглавляемый неким Иваном Москвиным. Кто такой и что от него ждать-ожидать — вообще без понятия. У меня на компе про него ничего нет38.

Так кто ж правил, после того как нагнали Сталина?

А фиг его знает!

Формально, страной управлял Совет народных комиссаров СССР (Совнарком, СНК) Правительство СССР, по Конституции — Правительство Союза Республик, высший коллегиальный орган исполнительной и распорядительной власти.

Однако после смерти Ленина, сменивший его на этом высшей государственной должности Алексей Иванович Рыков — как был в «реале» «ни рыбом, ни мясом» — так таковым и остался, уже в «альтернативной». Так… Вроде британской королевы — чисто чтоб «место» не пустовало, бумажки с гербом подписать, да на дипломатических приёмах присутствовать.

Фактически же, силой своего авторитета и былых заслуг перед партией, революцией и трудовым народом — правила как могла разношерстная группа «старых ленинских гвардейцев», находящиеся на различных должностях в партии и правительстве, формально не объединённых ничем

Рисунок 29. Председатель СНК СССР Алексей Иванович Рыков.

Кроме членства в ВКП(б), конечно.

Бухарин, Луначарский, Ярославский, наш знакомец Богданов, Невский, Коллонтай, Томский…

«Все промелькнули перед нами, все побывали тут»!

Думаю, перечислять всех не стоит, да? Это ничего не даст в понимании «текущей реальности».

«Не может быть такого, — скажите, — потому что, так не бывает!».

«Вполне может быть, — отвечу, — и причём, без всякой исторической фантастики — уже бывало и не раз».

При монархии, такой «стиль» управления возникал тогда — когда на троне восседал недееспособный «помазанник»: малолетний Иван Васильевич или его умственно отсталый сынок Фёдор Иванович.

Ситуацию, также можно сравнить с самым поздним «Застоем» — когда «дорогой и уважаемый Леонид Ильич» Брежнев, уже ничего не соображал и следовательно — не принимал решений. Только рот на съездах открывал, да на Мавзолее мумию Ильича дублировал… А его соратники рулили его именем — ни за что персонально не отвечая при этом.

Кто конкретно страной правил?

А фиг его знает, может сама как-то управлялась? Божьим промыслом? На автопилоте?

Вот и, здесь — такая же шняга!

В газетах писали, даже подчас не поминая Рыкова: «Политбюро — то, Политбюро — сё…», «на пленуме решили, на пленуме постановили…».

В народе их метко окрестили «Семибоярщиной» и мы тому последуем, хотя численность этой правящей клики — никогда не равнялась «семи» и, вообще не была постоянной. Из этой группы — то вылетали с треском и скандалом, то снова в неё торжественно вступали.

Кстати, далеко не все «семибояр» — даже были членами ЦК или Политбюро, а не все члены этих структур — имели право рот открывать на этих «пленумах»!

Не знаю отчего (но подозреваю вследствие моих парижских «пророчеств» товарищу Иванову), но «Семибоярщина» — жутко боялась установления единоличной власти какого-нибудь «вождя», поэтому всех заподозренных в таких намерениях — беспощадно гноблила.

Говоря словами Льва Каменева:

«Товарищ Сталин не может выполнять роль объединителя большевистского штаба. Мы против теории единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя».

Поэтому всех трёх претендентов в вожди — Троцкого, Зиновьева и Сталина, они в свои ряды не допускали. В тех, в ком они видели хоть малейшую угрозу «бонапартизма» — с треском изгоняли из своих недружных, но сплочённых угрозой утраты власти, рядов.

Надо отдать должное, «Семибоярщина» — засучив рукава и, как это у нас водится — с три короба наобещав народу, за дело взялась было рьяно…

Из «Рабоче-крестьянской инспекции» (Рабкрин), был выделен «Высший партийный контроль» (ВПК) — взявшийся следить за моральным обликом партийных бонз. Тут же были вскрыты многочисленные коррупционные безобразия в наркоматах ВСНХ. Особенно поражала контрабанда, нецелевое использование средств и транспорта в Наркомате путей сообщения.

Положили на стол партбилеты около ста представителей кремлёвской элиты, другие были лишены постов и отправлены с понижением на периферию.

«Козлик», например, то бишь любитель балерин Калинин — отправился в родную Тверь Секретарём городского исполнительного комитета ВКП(б). Другой их «любитель» — Луначарский, был снят с должности Наркома просвещения и был направлен послом в Испанию.

Закончилось всё предсказуемо и довольно скоро — как это обычно и бывает при подобных компаниях по укреплению «облико-морале» элиты. Постепенно к «новой метле» приноровились: жалобщиков выявляли, затем подкупали — причём подкупали очень щедро и вовлекали в свою деятельность. В условиях ухудшения экономической ситуации — это было не так и сложно или дорого. Принципиальных же, переводили в отдалённые места службы и работы… Или, без всяких лишний затей — просто физически уничтожали.

К весне 1926 года, всё вернулось «на места своя» и, причём — с очень хорошо заметным ухудшением общего состояния в «кремлёвской больнице».

А как же спросите — съезды, партийные конференции?

Шли один за другим всю осень и зиму!

Вот только на них ничего не решалось: межфракционые склоки, идейный разброд и шатание…

Начав за здравие, заканчиваем «за упокой»!

«Семибоярщина», правильно определив исходящую угрозу — приостановила «Ленинские призывы» в ВКП(б), а среди уже принятых в партию «призывников» — начались чистки. И вот здесь, она стремительно начала терять популярность в народе.

И постепенно, как при позднем же «Застое» — началась медленная, почти незаметная — но уверенная стагнация верховной власти и распад СССР.

* * *

«Ремейк наоборот» Советско-китайского конфликта на КВЖД.

Пред угрозой интервенции блока НАТО по плану генерала Гофмана, в Кремле тоже решили поиграть мускулами — проведя широкомасштабные военные учения в районе Минска, с переброской из-под Москвы и Ленинграда двух кадровых дивизий и пробной мобилизацией на месте двух территориальных.

Наблюдающий за учениями командарм Август Иванович Корк, констатировал полный провал: из-за слухов о грядущей войне — у кадровых произошло массовое дезертирство, а у «территориалов» — даже восстание.

Сводка реорганизованной к тому времени ОГПУ, врать не стала, а сухо и беспристрастно резюмировала:

Рабочие, куда ещё не шло — а вот крестьяне за народную власть, воевать не хотят!

Тем более, хер знает где, когда здесь под самым боком — «своих» Булак-Балоховичей, кишмя кишит.

Удивительно, но наиболее успешно прошли пробные мобилизации в казачьих областях…

Но, по вполне понятным причинам — кремлёвские отнеслись к этому «энтузиазму» социально чуждых, крайне подозрительно.

Кроме этого, специально созданной комиссии ЦК ВКП(б), вскрылись огромные хищения средств и имущества из воинских частей и складов, безответственное разгильдяйство командиров, отвратительная выучка и поголовное пьянство личного состава.

Ну, а что вы хотели от армии, в которой — оклад командира полка был сродни с окладом сельского фельдшера?

И здесь случилось состояние паники: даже до самых упорото-упёртых сторонников Мировой революции дошло, что «непобедимая и легендарная» Красная Армия — не только наступательной войны вести не может, но даже чисто оборонительной.

Проверка той же комиссией мобилизационной готовности промышленности, выявила ещё более удручающее положение.

На обветшалых даже на вид предприятиях, после двух подряд войн — представляющих собой хаотичное собрание разнотипного, устаревшего и изношенного оборудования, практически отсутствовала ремонтная база и нужное количество специалистов. Квалификация и трудовая дисциплина рабочих — оставляли желать очень много лучшего, качество выпускаемой продукции — критически низкая.

Хотя, по плану двухгодичной давности, перед отечественным военпромом ставились не по-большевистски скромная задача — за пять лет достичь довоенного уровня, даже это оказалось в сложившихся условиях нереально-недостижимым. В том числе и из-за ухудшавшегося внешнеполитического положения страны. Многие виды стратегического сырья и полуфабрикатов, необходимых для военного производства — в стране практически не добываются и не производятся: никель, олово, цинк, алюминий, ртуть…

Даже свинец, без которого не выстрелишь из винтовки — в дефиците!

Ниже плинтуса оказалась и отечественная химическая промышленность, без которой нет ни пороха, ни взрывчатки, ни даже красителей для солдатских портков. Многие виды топлива, даже уголь для паровозов — необходимо было закупать за рубежом.

Советские предприятия оказались способны производить лишь 16,5 % необходимых для сколь-нибудь необходимого количества пулемётов, 15 % винтовок, 9,5 % патронов, и…

И полтора процента автомобилей!

Когда мрии о Мировой революции развеялись как наркотический дым, началась болезненная ломка. Перед Советским правительством встала одна-единственная главная задача — во что бы то ни стало не допустить войны.

Но…

И тут, как будто подводя печальные — буквально катастрофические итоги года, в конце декабря 1925 года — грянула Советско-маньчжурская война на КВЖД!

По межправительственному договору от 1924 года, «Китайская восточная железная дорога» признавалась совместным коммерческим предприятием двух стран. Однако, в Китае шла Гражданская война, в нём было два правительства и как минимум два десятка военных губернаторов, которые вели войну «против всех» за контроль за ресурсами на огромной территории от Янцзы до Амура.

КВЖД, за аренду которой СССР платил порядка трёх миллионов долларов39 в год — была лакомым кусочком!

После так называемого «Пекинского инцидента» — официального названия разгрома Советского посольства в октябре 1925 года, в Северном Китае чрезмерно усилилось так называемое «Бэйянское правительство» — единственное государственное образование в этой стране, международным сообществом официально признанное законным.

Возглавивший его в результате октябрьского переворота 1924 года, генерал Фэн Юйсян — объявил себя маршалом, не мытьём так катанием — объединил три северные «клики» и заключил перемирие (а затем и соглашение о разделе сфер влияния) с Южным правительством (Гоминданом).

Рисунок 30. Удары Красной армии во время Конфликта на КВЖД в 1929 году. В нашей альтернативной истории, всё произошло с точностью наоборот.

Я уверен, что здесь не обошлось без дипломатического нажима наших западных «партнёров»!

Получив западные кредиты, стрелковое оружие (почему-то в основном чешского производства), боевую технику, снаряжение, военных советников, инструкторов и специалистов — маршал Фэн Юйсян реорганизовал северные войска, на базе которых была сформирована «Революционно-национальная армия» (Гоминьцзюнь).

По приблизительным прикидкам-подсчётам, в Гоминьцзюне насчитывалось порядка 300 000 штыков и сабель, из которых — около пятидесяти тысяч белогвардейцев генерала Нечаева. На вооружении имелось около сотни танков «Рено-17», столько же или чуть больше самолётов, полтысячи орудий и миномётов и четыре тысячи станковых и ручных пулемётов.

Имелась даже флотилия из полутора десятков речных мониторов и катеров — но по причине ледостава, она бездействовала.

После предъявления претензий, не получив от Советского Правительства ответа на ультиматум — от половины до двух третей этого войска, маршал кинул на КВЖД.

Было захвачено генеральное консульство в Харбине, железнодорожная и телеграфная станция, арестованы советские дипломаты, рабочие и служащие.

В этой «реальности» события развивались несколько не так — как в «реальном» конфликте на КВЖД в 1927 году.

Вернее, совсем не так!

Тогда, основная часть китайцев — была вооруженная маузерами «С-96» или мечами, а у Особой Дальневосточной армии командарма Василия Блюхера — имелись более-менее современные самолёты и главное — первые советские серийные танки «МС-1» (Т-18), решившие исход конфликта в нашу пользу.

В этот же раз, кроме подавляющего превосходства в неплохо вооружённой живой силе — у противника имелись танки и миномёты системы Стокса…

А у наших — нет!

Да и с полководцами — получилась какая-то шняга.

Блюхер, как уже говорил — был убит ещё в сентябре, сразу после «Пекинского инцидента».

Иона Якир, возглавлявший самый мощную на тот момент группировку РККА — Украинский военный округ (УкрВО40), ехать воевать в Манчжурию…

Отказался!

Когда попытались через его голову изъять пару дивизий для Дальневосточного фронта — получили хотя и не полноценное восстание, но всё равно мятеж отдельных воинских подразделений — не желающих ехать из тёплой Украины в «солнечную» Манчжурию.

Однако, войска — надёрганные отовсюду по принципу «с бору по сосенке», а также полководцы — всё же нашлись!

Здесь надо ещё раз напомнить, что Гражданскую войну Красная Армия выиграла, находясь под командованием «военспецов» — генералов и офицеров бывшей Русской Императорской Армии, а отнюдь не революционных солдат, матросов и рабочих. Проблема была в том, по её окончанию — их помаленьку-потихоньку начали оттирать от командных постов так называемые «краскомы»: всякие там Дыбенки, Венцовы, Федько, Урицкие — успевшие кроме краткосрочных курсов в военное время, закончить ещё и Академию РККА в мирное…

Как они там «учились» — это отдельная песТня, сейчас не про это!

Красные командиры, не принадлежавшие до Революции к офицерскому корпусу РИА — люто ненавидели бывших «золотопогонников» смертной ненавистью и, пронесли это отношение — через годы и десятилетия. Именно эта ненависть стала основной причиной печально известного дела «Весна» и, как подозреваю — одной из причин репрессий среди военных конца 30-х годов.

Случайно так получилось или это была «подстава» со стороны военспецов, но громить «белокитайцев» — охотно вызвалась группа краскомов во главе с небезызвестным Павлом Дыбенко41. Прежде известный среди военной общественности лишь драпом из-под Нарвы в восемнадцатом и, мимолётной женитьбой на генеральской дочке Александре Коллонтай он, закончив в 1922 году Военную Академию РККА — возомнил себя по меньшей мере Гинденбургом и твёрдо пообещал восстановить права СССР на Китайско-восточную железную дорогу.

Случилось с точностью наоборот: китайцы, наголову разбили противостоящую им группировку РККА и, перейдя в наступление уже на советской территории — захватили станцию Борзя и, были остановлены лишь на полпути к станции Оловянной — едва не перерезав Трансиб.

Здесь, кстати очень хорошо проявил себя «Зверобой» — 47-мм противотанковая пушка, «чертежа ОПТБ-007», выпускающая на подмосковном заводе в Подлипках — где директором мой давний знакомец Поегли. Наши с Мартыном Антоновичем детища, сведённые в отдельный истребительно-противотанковый дивизион — в первом же бою подбили с десяток лёгких «Ренушек» и наступление Гоминьцзюна захлебнулась.

Но в целом всё было до крайности паршиво. Как писал с театра боевых действий Елизавете Григорий Давидович Хаханьян из нашего «военного лобби»:

«Прямо скажу Вам, что за всю мою службу в РККА — я не ни разу встречал более позорных результатов, чем эта кампания.

Не руководство, а какая-то качка и шараханье со стороны в сторону, беспомощность и позорная растерянность. Диву даешься, а ведь здесь «академики», старые члены партии и т. д. и т. п..

Какое потрясающее тупоумие, какая вопиющая беспомощность!…».

К весне 1926 года, по причинам далёких от чисто военных — Советско-маньчжурская война превратилась в затяжной вялотекущий позиционный конфликт. Где-то китайцы вклинились на нашу территорию, где-то Красная Армия — на территорию Маньчжурии.

У маршала Фэн Юйсяна, вновь возникли проблемы со своими «кликами» — требующих более справедливой делёжки захваченного. А также дипломатические разногласия с Гоминданом и с японцами — которых не устраивало его усиление.

На советском же Дальнем Востоке, снова вспыхнуло — подавленное было в прошлом году восстание в Амурской области и следом за ним произошли волнения в Якутии. Их, последовательно ликвидировали (только расстрелянных около тысячи), но наступать в Маньчжурии уже не решились — имя за спиной угрозу возобновления мятежа. Затем, последовавшие события — вообще заставили отложить восстановление прав Советского Союза на КВЖД, в очень «долгий ящик».

Одно в этой истории радовало: единого Китая, по ходу, не будет.

Коммунистическая Партия Китая — уничтожена в зародыше. Без бескорыстной и безвозмездной помощи Советского Союза — Гоминдану не объединить страну. А Запад — вполне устраивают два Китая. Ну а там и японское вторжение не за горами и, будет уже не два — а три Китая, или даже больше.

Разделяй и властвуй — как говорится!

* * *

Только тогда «семибояре» решились решительно взяться за армию.

Результат, был вполне предсказуем!

Вместо Михаила Фрунзе — которого направили на Украину бороться с «уклонистами», на должность Наркома по военным и морским делам СССР — вернули Льва Троцкого. Правда, не вполне доверяя, опасаясь известных «бонапартистских замашек» не вернули ему должность Председателя Реввоенсовета и, в комиссарах при нём (начальником Политуправления РККА) — оставили Бубнова Андрея Сергеевича.

Получилось некое подобие «двуединого» византийского орла — каждая голова которого, бдительно следила за другой и при первой же возможности — клевала её… Но чаще — выщипывала перья на общей заднице.

Добавьте сюда ещё с пяток военных «мафий» среди верхушки Вооружённых сил и будете иметь вполне отчётливое представление об усилившимся перманентном бардаке.

Одно хорошо…

Лично я отношусь к Льву Давыдовичу с явным предубеждением и считаю, что самое место ему — как минимум в хорошо натёртой канифолью пеньковой петле, если не на осиновом колу — густо посыпанным крупной стекловатой.

Однако, есть в нём одна положительная черта…

Нет, вовсе не та — что делит его жоппу на две половины!

В обстановке всеобщего «спецеедства» — усилившегося с окончанием Гражданской войны и, заканчивавшегося процессом «Весна» — с массовым истреблением дореволюционного офицерства, Троцкий — хорошо понимает значение старых военных специалистов для повышения обороноспособности страны и, надеюсь сумеет отстоять свою точку зрения.

И такое моё отношение Лев Давыдович сполна оправдал, начав возвращать в руководство Вооружёнными Силами профессионалов военного дела.

Троцкий, видать подсуетился и «семибояре» вернули под юрисдикцию вооружённых сил «Разведупр» — Разведывательное управление Штаба РККА, незадолго до того переименованное в «IV Управление Штаба РККА42». Во главе, поставили его «отца-основателя» — Семёна Ивановича Аралова, профессионального военного — уже бывшего руководителем «Разведупра» в 1918-1920 годах.

Однако, чтоб держать ситуацию под контролем, ему заместителем назначили одного из ближайших помощников Дзержинского — Иосифа Станиславовича Уншлихта. Про него, мне известно что это он руководил высылкой профессоров и других представителей интеллигенции «Философскими пароходами».

Третьим по значимости человеком в военной разведке стал некий Рубен Катанян43, совершенно «тёмная лошадка» для меня.

Главный штаб РККА (Генштаб) вновь возглавил экс-генерал-майор Императорской армии — Павел Павлович Лебедев, бывший на этой должности с 1920-го по 1924 год и, после опалы Троцкого задвинутый на какую-то хозяйственно-административную должность.

Образованным же в марте этого года Управлением РККА — куда из ведения Штаба РККА были переданы функции текущей деятельностью Вооруженных сил (боевой подготовкой, войсковой мобилизацией, комплектованием и так далее), стал руководить Михаил Николаевич Тухачевский.

Глава 14. Моя мафия.

В связи с восстановлением после попытки рейдерского захвата, дальнейшим расширением и некоторым переформатированием моей кооперативно-кустарной «промышленной империи» — дел, как сами понимаете было буквально невпроворот до самого Нового года… Но всё же в конце ноября, улучив момент разок побывал в Москве. Где кроме всего прочего, встречался с Мишкой Гешефтманом — который отчитался об операции, приведшей к «Кремлёвскому делу»:

Рисунок 31. Яков Блюмкин — террорист № 1.

— Руководствуясь твоими мудрыми словами, о Ангел: «Чем проще план — тем он эффективнее действует», я просто-напросто сперва с помощью своих босяков вычислив —затем незаконно проникнул в квартиру, где поселился Блюмкин… Дождался его возвращения — обезоружил, раздел, связал… Не забыл подсунуть одолженный тобой компромат и кой-какие изготовленные самостоятельно дополнительные улики.

Внимательно слушая:

— Часом, не засветился?

— Думаю, нет: я был в гриме — чтоб он не видел мордам моего лица и не опознал, если что. И в перчатках, чтоб оставить «пальчики». А при входе-выходе в подъезд менял головной убор и верхнюю одежду…

— Соображаешь!

— А кто учил? Затем, слегка загримировался под этого еврейчика, напялив его макинтош, шляпу и штиблеты и, прихватив тот самый «Кольт» — при свидетелях вальнул Куйбышева в заранее намеченном месте, где у меня заранее были «пробиты» все пути отхода. Благо, тот был кривой как турецкая сабля!

— Да… Пить — здоровью вредить.

— Вернувшись к Блюмкину вернул ему вещи, развязал… И тотчас свалил! Думаю, до тех пор — пока за ним не пришли, сей жид… Еврейчик! Думал, что это чья-то глупая шутка — ведь я же ничего у него не взял — даже денег. До тех пор думал, пока у него в квартире не нашли пистолет без трёх патронов в обойме, следы крови на подошвах штиблет и список «жертв» — написанный рукой Ягоды, начинающийся с «перечёркнутого» Куйбышева.

— А наводку как дал?

— Очень даже обыкновенно! По телефону своему непосредственному начальнику, естественно изменив голос. Сперва, я предупредил, что Ягодка ищет «мокрушника» для убийства Куйбышева… Тот, никак не прореагировал. Затем, проинформировал, что тот нашёл исполнителя… Такой же результат! А как всё случилось — поставил перед фактом: иль ты вяжешь их обоих, или повяжут тебя. И, оп-па-на! Сработало! Тому лишь оставалось, взяв с собой первых попавшихся оперативников и бойцов (в том числе меня) поехать и арестовать этого злыдня писюкатого. Ну а потом вертеть дырку под орден Красного Знамени.

Скромно потупив очи:

— Ну и мне чуток досталось «лаврушки» — как с помощью своих «орлов», обнаружившего логово этой сволочи…

Не в силах скрыть восхищение:

— Молодец, Барон! Ну, прям — «Агент 007», так, перетак и разъэтак — тебя етти!

— Кто-кто?

— Бонд. Джеймс Бонд.

Озадаченно:

— Не знаю такого…

— Ладно, это уже не важно — да и фуфло тот против тебя. Что там у тебя с Максимовым и Баженовым?

— Максимова, после ареста Блюмкина и Ягоды — уволили из ОГПУ, лишив квартиры и «пушки». Но тем не менее, он продолжает «пасти» Бажанова… Вот, что непонятно!

Так, так, так…

Мне то, как раз всё понятно!

Кажется коллеги Бажанова по сталинскому Секретариату, решили воспользовавшись удобным случаем — «сорвать банк». Швейцарский банк, точнее — в котором лежат деньги «Фонда Второва».

— Вокруг последнего же происходит какая-то непонятно-нездоровая суета, если мои архаровцы не врут… Какие-то люди, просто не слазают с него, на что-то того его убалтывая. Все — «вполне определённой» национальности. Прям, какой-то сионистско-массонский заговор, чес слово!

Даю следующее задание:

— Смотри не пролюби момент похищения Бориса Бажанова, Миша! А лучше всего — сам в нём прими участия. Намякни этому регенерату — кузену Блюмкина, что ты не прочь бы свалить «за речку» — если бы нашёл, где взять там бабок… Эта публика чаще всего сыклява и обязательно будет не прочь переложить грязную работу на твои широкие плечи.

Вдруг вспомнив:

— А что Ганецкий? Яков или Якуб, мать его так-перетак?

Миша, вмиг стал серьёзен, как жених на свадьбе:

— С ним ещё интересней… Формально то, он всего лишь — один из руководителей Наркомата внешней торговли СССР. Но стоило только дать запрос о его прошлом, как тут же поднялся грандиозный шухер! Приехали какие-то люди, показали мандаты и всех до икоты перепугали.

— Что за люди? Из ОГПУ?

— Нет, я бы тогда знал.

— Логично… Тогда кто?

— Не знаю, но Начальник дивизии, которому они мандат показали — до сих пор бледный ходит и слегка заикается.

— А что «наружка»?

— Глухо. Пешком не ходит — ездит на авто, живёт там — куда беспризорников не пускают.

Подумав, я:

— Вот что, Барон… Про Ганецкого — пока забыли. Понял?

Тот, недоумённо:

— Кто-кто? Про кого ты только что и что сказал?

— Тебе послышалось, Миша — я и слова не произнёс.

Нужно искать какой-то другой подход…

* * *

Ну, что сказать?

«Хотел как лучше, а получилось как всегда…».

Сказать по правде, такого — ошеломляюще-разгромного результата от операции «Вброс дохлой кошки», я никак не ожидал!

Предполагалось лишь устроив шумиху — отвлечь внимание кремлёвских от создания сильной нижегородской группировки в ВКП(б), что в свою очередь — позволит мне войдя в правящую элиту, обладать реальным политическим влиянием.

А что это такое?

Политическое влияние, это: знакомства, связи с людьми у власти — которые могут тебе помочь, выручить, приподнять — того же самого ожидая от тебя. Так уж исторически сложилось, что любая политическая система — базируется на сетевых связях элиты, этакий своеобразный «беспроводной» Интернет.

Дальше то, всё в принципе предельно ясно-понятно.

Нужно не заставлять первых попавшихся, а настойчиво искать людей — которые сами жаждут делать то, что тебе нужно. Мир велик, человеческое разнообразие в нём громадно — найти можно кого угодно и, если у тебя получится — эффект будет грандиозен.

Дальше — набор стандартных рекомендаций для вожаков крысиных стай, главарей бандитских шаек, религиозных вождей, политических деятелей и эффективных менеджеров:

1) Группа (в данном случае — партийная мафия) должна строиться не по принципу «стада овец» — которое пассивно идёт куда его гонят, а по принципу «стаи волков» — которая рыскает с вожаком во главе в поисках добычи и, способна сама справиться с возникающими на дороге проблемами.

2) Надо выдвигать «вверх» лучших сотрудников и любыми способами избавляться от худших — постоянно следя за «облико-морале» своей «стаи».

3) Выдвигая, нужно давать сотрудникам ясные и четкие задачи, и требовать — чтобы всё остальное они делали самостоятельно. Только тогда лидер имеет возможность полностью сконцентрироваться на вопросе — действительно для него жизненно важном …

Как остаться лидером, следую задуманным — заранее намеченным курсом!

Задача далеко не из разряда тривиальных, согласен.

Тем более, я никакой такой — особой харизмой центрового «альфа-самца» не обладаю. Любая политическая партия моего времени — продула бы даже на муниципальном уровне, выдвини она меня в свои кандидаты. Так что, я вполне реально смотрю на вещи: не обладай я «тем» жизненным опытом, «послезнанием» на компе и удачно сложившимися обстоятельствами — всё моё «прогрессорство» закончилось бы в ближайшем отделе ГПУ.

Поэтому, я могу быть лишь «серым кардиналом» — действуя из-за чьей-нибудь «широкой спины».

Сперва, эта «спина» принадлежала покойному Фролу Изотовичу Анисимову — упокой Маркс его мятежную душу…

После же моего возвращения из Парижа, раскрытия контрреволюционного заговора и постройки Нижегородской детской железной дороги, я стал действовать под прикрытием Первого секретаря Нижегородского исполкома ВКП(б) Андрея Жданова — обретя таким образом известное политическое влияние.

Произошло это, отнюдь не сразу после вышеописанных событий. И в немалой степени — этому поспособствовал изрядный шухер в столице и стране в целом.

* * *

В деле создания своей собственной нижегородской «партийной мафии», я шёл уже хорошо протоптанной и местами даже наезженной «тропой».

Формальные органы Советской Власти в особо важных регионах — формировались «неформально» и в два этапа. Сперва, политические комиссары Гражданской войны, став руководителями региональных партийных комитетов — сформировали свои аппараты, опираясь на своих хорошо знакомых друзей из однопартийцев по подполью, на боевых товарищей по Революции и Гражданской войне.

Можно перечислить самых успешных из них — ставших узловыми фигурами в сетях неформальных связей: Сергей Киров и Серго Орджоникидзе — лидеры закавказской группировки, ныне покойный Валериан Куйбышев — средневолжской, Вячеслав Молотов — вятко-волжской. Из таких и подобных им сетей личных связей — консолидирующих власть вокруг партии большевиков и, была соткана вся структура (напоминающая мафиозную!) Советского государства раннего периода.

На первом этапе, наиболее успешные региональные руководители переводились в центральный аппарат — оставив на местах приемника. В двадцатых-тридцатых годах и, вплоть до «сталинских репрессий» — половину ключевых постов в центральном руководстве заняли бывшие руководители регионов.

Ну, а потом «кастинг» стали проводить по несколько другим принципам.

Нам в этой истории, вот что интересно: Валериан Куйбышев — лидер средневолжской партийной группировки, уехал в Москву и сделал там головокружительную карьеру. В 1923-26 годах, он руководит «Рабоче-крестьянской инспекцией» (РКИ), одновременно будучи заместителем Председателя СНК и СТО. С 1926 года — он Председатель «Высшего Совета Народного Хозяйства» (ВСНХ).

И вот здесь то и, обрадовалась «точка невозврата»!

Валериан Куйбышев уехал в столицу, а «свято место» — пусто осталось.

В стране, кроме мощнейшей московской партийной организации, у всех на слуху была (хотя и довольно завуалировано) — ленинградская партия мафия, украинская, уральская, кавказская, среднеазиатская… Хотя, в украинской партийной группировки имелись свои «сепарюги» — донецкие, а в последних двух — сам чёрт ногу сломит, настолько там до фуя всяких «подмафий».

А вот про средневолжскую партийную группировку — с тех пор и не слышно.

Почему?

«…Нам вождя недоставало,

Настоящих буйных мало —

Вот и нету вожаков…».

Был один такой — Романов Иван Романович, который мог бы стать лидером средневолжской партийной группировки.

Крестьянского происхождения, рабочий по профессии, член РСДРП с 1898 года, самый молодой депутат Государственной Думы второго созыва…

Одна лишь фамилия чего стоит, да?!

Иван Романович в 1917 году был выбран в Учредительное собрание, а после Октября — возглавил Губернский военно-революционный комитет, осуществивший установление Советской Власти в Нижегородской губернии. Был избран председателем Нижегородского Совета рабочих депутатов, а 16 ноября 1917 года — Председателем президиума Исполкома Совета.

Романов обещал стать одним из самых влиятельных политиков в большевистском «топе»… Но к великому прискорбию, он в 1919 году умер от туберкулёза. В честь него, была названа одна из улиц города — но в общем-то и в целом, это имя было основательно забыто потомками.

Мда… Как раз тот случай — когда хорошо понимаешь роль личностей и случайностей в истории!

* * *

Я не торопился и сам не напрашивался: если Жданову что-то от меня надо — пусть подойдёт ко мне первым и попросит.

Однако и на самотёк это дело, отнюдь не пускал!

Рыбка, она сама клюнет предложенную ей наживку на хитро спрятанном под нею крючке — который она заглотит под самый анальный плавник…

Но она вернее это сделает, если её предварительно — прикормить-привадить.

Последним, занималась моя группа комсомольцев технично пиаря не так меня — как достижения Ульяновской кооперативной промышленности, что на общем фоне всеобщего упадка, бардака и бессилия — выглядело обнадёживающим пятном белого света в конце безнадёжно-чёрного тоннеля.

Короче, так или иначе, долго ли коротко, но как только позволила обстановка — в середине декабря это было, Андрей Жданов с группой сопровождающих лиц, заявился в наш Ульяновск.

Глава губернии, посетил все наши «достопримечательности» — Исправительно-трудовой лагерь с «Особым проектно-техническим бюро № 007» (ОПТБ-007), Воспитательно-трудовую колонию (ВТК) для несовершеннолетних им. Кулибина с уже начавшим работать «Заводом контрольно-измерительных инструментов», «Школу подготовки и переподготовки рядового и комсостава транспортной и ведомственной милиции» — (ШППРМКТВМ)…

Сказать, что Жданов был впечатлён — это значит, вообще ничего не сказать!

Побывал он в артелях «Красного рассвета», в цехах Опытно-экспериментального завода при «ОПТБ-007», на занятиях в «Полицейской школе» и на полевых учениях вагнеровцев. Пообщался с простыми, с не очень простыми и, с очень непростыми людьми…

С волостным руководством, стало быть.

А глава волостного руководства — Председатель волисполкома Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)… Председатель Совета рабочих и крестьянских депутатов…

Звучит то, как, а?!

Как песТня!

Так, вот — не стану тянуть вола за хвост, глава Ульяновской волости, ныне…

Ныне, у нас глава Ульяновской волости…

Свешников Серафим Фёдорович.

Слышали про такого…?

…Ничего, ещё услышите и не раз!

Кроме этого, я оставил за собой должность Начальника «Особого проектно-технического бюро № 007» (ОПТБ-007) и Заведующего «Отдела главного технического консультанта» промышленно-торгового кооператива «Красный рассвет». На остальных должностях, руководителями стали мои бывшие заместители, молодые — но уже достаточно созревшие для этого, люди.

Прежде всего, немного о себе.

По неизвестной мне причине, в Ульяновск не прислали другого священника — вместо моего усопшего названного отца… Поэтому Благовещенский Храм, пришлось оставить закрытым — объявив архитектурно-историческим памятником… Отеческий же дом, в котором мне стало пусто и, который из-за моих частых разъездов и предельной занятости — стало невозможно содержать без найма обслуги, отдал под краеведческий музей, который до этого ютился в старой волостной школе.

Сам же, поселился прямо в здании Волисполкома, в одной из комнат — предварительно подсократив штаты, куда перевёз свою кровать, платяной шкаф, стол с самоваром и минимумом посуды, пару стульев и компьютер с принтером. Комп же, очень органично разместился в освобождённом от макулатуры сейфе, в кабинете покойного Фрола Изотовича по соседству. Очень удачно получилась и, моя «производительность» по «заклёпкотворчеству» — о чём разговор будет отдельным и позже, сразу возросла на порядок…

Да и авторитету прибавилось!

Теперь, глядя глухой ночной порой на горящий свет в окошке кабинета — местный электорат с уважением говорит:

— А наш то Контуженный… Не спит! Всё про нас, горемычных, думку думает.

Мне ж докладывают!

Причём, как я и требую — буквально слово в слово.

Лишь, когда приезжала соскучившаяся по мужниной ласке Графиня — в окне гас свет и громко играл граммофон, заглушая все раздающиеся оттуда звуки.

На самом деле, управлять волостью мне было сказочно легко.

Почему, спросите?

Во-первых, через своего человека — Овильянского Илью Михайловича, я ею уже и так давненько управлял. Бывшего царского чиновника со стажем, бывшего советского зэка с несколькими ходками, а ныне — Председателя Ульяновского Совета народного хозяйства, если кто забыл.

Покойный же Анисимов Фрол Изотович — лишь изображал бурную деятельность, да умело — надо признать, прямо мастерски — отписывался от всяких директивы из Центра, при этом постоянно жалуясь — что его буквально завалили «бумагами».

Так, вот: во-вторых видя, что происходит в этом самом «Центре» — я на эти «директивы» из Москвы забил член…

Не бывает, как говорят — без добра лиха!

Даже, партийные собрания проводил изредка, спихнув это дело на Взнуздаева Ивана Даниловича — бывшего волостного военкома, а ныне — Первого секретаря волостного «Общества друзей воздушного флота» (ОДВФ). Я себе могу такое позволить: после раскрытия двух «контрреволюционных заговоров», авторитета у меня в Ульяновске — больше чем в своё время, было у покойного Дзержинского в Москве.

Отремонтированный анисимовский «Серебряный призрак» — достался откинувшемуся по амнистии в связи с годовщиной Октября Александру Краснощёкову.

Свой старый «Форд-Т» — я отдал в Ульяновскую автошколу и, езжу теперь на точно таком же — но только новом «ведре с гайками».

Скромность в быту украшает попаданца!

* * *

Однако, хорош уже про меня, вернёмся к разговору Жданова и…

Меня!

Предполагалось, впечатлившись успехами Ульяновской кооперативной промышленности Жданов спросит у меня:

«А как это у Вас так здорово получилось»?

Тогда я расскажу ему про «Первый пятилетний план развития города и волости» и технично навяжу план уже развития Нижнего Новгорода и губернии… Сам же, не менее технично навяжусь рулить чем-то вроде «Госплана губернского значения», таким образом создав партийную мафию через финансово-хозяйственные структуры.

Но, что-то сразу пошло не так!

Когда мы остались вдвоём в моём кабинете, Андрей Александрович первым делом — то ли спросил совета, то ли пожаловался:

— Из Москвы, приходит столько бумаг… Директивы, постановления… Не успеешь одно распоряжение исполнить, как приходит другое — ему полностью противоречащая.

В августе 1924-го, Жданов Андрей Александрович — бывший до того Заведующим агитационно-пропагандистским отделом (АПО), стал 1-м (ответственным) секретарём Нижегородского Губкома РКП(б). Это Сталин, нагибая Троцкого — расставлял своих людей на ключевых местах, к коим конечно же — относился Нижний Новгород с губернией.

В новой же «реальности», в конце ноября, на внеочередной «чрезвычайной» партийной конференции, против Сталина проголосовали крупнейшие партийные организации — Московская, Ленинградская, Украинская и Уральская и, он был вынужден был уйти с поста Генерального секретаря ВКП(б)… После этого, вся созданная им кадровая система партийной власти — начала разваливаться. Буквально за месяц, на этой должности — уже успело поперебывать трое генсеков и, с каждым разом — положение всё больше и больше усугублялось.

В декабре, происходил апофеоз организационного бардака в ВКП(б). В этом месяце, в Ленинграде должен был пройти XIV съезд партии — известный в «реальной» истории, как «съезд индустриализации», но он — сперва был перенесён в Москву, а затем — вообще сорван из-за позиции Зиновьева и Ленинградской партийной организации.

«Хозяин» исчез, а кремлёвские из «Семибоярщины» — слишком заняты выяснениями отношений между собой и, товарищ Жданов находится в полной растерянности.

Так, так, так…

Увы, но по своим личностным характеристикам — Андрей Жданов на роль вождя средневолжской партийной мафии не годился. Это скорее чиновник, чем политик — должный обладать соответствующей харизмой.

А любой чиновник славится чем?

Стремление переложить ответственность со своих плеч на плечи выше— или нижестоящих — тут уж как получится.

А, что если…?

Ну, а почему бы и нет?!

«Переобувшись» буквально в воздухе, я захожу с другого конца:

— Андрей Александрович! Все ваши проблемы от того, что у Вас плохо работает секретариат Губисполкома. Вот посмотрите на мой стол…

Будто делая магические пасы, провожу над ним руками:

— …На нём даже чернильницы нет!

Как будто, только что заметив:

— Действительно…

— А всё почему? Всю бумажную работу проделывают за меня мои секретари! Я, лишь принимаю решения и подписываю уже готовые постановления, что занимает у меня в день…

Прищурившись, смотрю на настенные часы:

— …Максимум час времени.

Ничего не ответив, Жданов перевёл разговор на другую тему… Затем на третью и на четвёртую. И лишь в конце разговора, уже прощаясь, задержав мою руку в своей, заглядывая мне в глаза, с еле различимыми просящими нотками:

— Серафим Фёдорович! Вы бы не согласились возглавить мой секретариат?

Ну, наконец-то!

Твёрдо смотря ему в глаза:

— Чтоб механизм работал, не обязательно менять его целиком — чаще всего достаточно заменить в нём привод. Я согласен с нуля создать и возглавить «Организационно-технический сектор» (ОТС) при вашем Секретариате и, поверьте мне — этого будет достаточно.

— Вы уверены?

— Отвечаю за свои слова, товарищ Жданов — как тогда, при строительстве Детской железной дороги.

Вместо себя, оставив Председателем волисполкома Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)… Председателем Совета рабочих и крестьянских депутатов — бывшего волостного военкома Взнуздаева Ивана Даниловича… Сохранив за собой должности Начальника «Особого проектно-технического бюро № 007» (ОПТБ-007) и Заведующего «Отдела главного технического консультанта» промышленно-торгового кооператива «Красный рассвет»… Прихватив с собой компьютер, я на своём «Форде» выехал в Нижний Новгород — где у меня уже была небольшая съёмная квартира с мебелью и собственной женой.

Отпраздновали с ней и ребятами из Губисполкома РЛКСМ моё новое назначение, совпавшее с Новым — 1926-м годом и, за дело.

* * *

Дальше, собственно говоря — всё было делом техники и вопросом времени!

В Секретариат Нижегородского Губисполкома ВКП(б), постоянно приходили так называемые «закрытые письма» от вышестоящих (союзного и республиканского) и нижестоящих (уездных и волостных) партийных организаций — чаще всего с вопросами типа «что делать» и ответами на них. Кроме того — сводки о положении дел от ОГПУ, НКВД, совнархозов и трестов губернского подчинения… Всё это надо не просто прочитать и забыть, а проанализировав — разложить по полочкам и предъявить вышестоящему руководству. Желательно, с внятными рекомендациями — как поступить в каждом реальном случае, но тут уж не до жиру.

Работа с ними — скучнейшая до хронической зевоты, рутина!

Которая, очень быстро надоедает даже самому терпеливому и усидчивому индивидууму. Любой нормальный человек, коль волею судеб доведётся ею заниматься — изо всех сил будет стараться спихнуть её кому-нибудь другому. Поэтому, в Секретариате Нижегородского Губисполкома, куда вашего покорного слугу чуть ли не за руку привёл Андрей Александрович — меня встретили, чуть ли не с распростертыми объятиями и, как двугорбого верблюда на Великом шёлковом пути — изрядно постарались загрузить этой нудятиной.

А я и, рад стараться!

Уверен, не раз и не два, про меня — как про ильфо-петровского Корейко, в стенах Секретариата было сказано:

— Славный парень этот Свешников, хотя и слегка туповатый.

Чуть освоившись, я так же «за руку» привёл двух молодых людей — недавних выпускников «Курсов подготовки секретарей-референтов» при бюро по трудоустройству «Шанс»:

— Товарищи! Познакомьтесь: это — Витя и Маша, они будут работать у нас под моим началом.

— У нас нет на них штатов! — возмутился кадровик.

— Ничего! Они будут работать внештатно — с товарищем Ждановым уж обговорено.

Таким образом, начав с малого, как кукушонок «располнев» помощниками — я уже к весне 1926 года, практически всех секретарей выкинул из «родного гнезда», а оставшихся — кого посчитал нужным, прогнул под себя.

Создав по предложению Жданова «Организационно-технический сектор» (ОТС) при его Секретариате, я фактически возглавил «теневой кабинет» — сделав Нижегородский Губискополком ВКП(б) ширмой для свой деятельности. Чтоб не отвечать на каждое письмо лично — что убило бы полностью всё моё время, из заранее отобранных представителей молодёжи — уже зарекомендовавших себя хорошими исполнителями и прошедших соответствующую подготовку на «Курсах» — очень быстро создал систему их сортировки и анализа, в особо важных случаях даже прибегая к своему компьютеру с программами «1С».

Теперь, получая и отправляя «закрытые письма», обладая информацией из разных независимых источников — я имел ясную картинку всего происходящего на местах, воочию видел ошибки и промахи региональных руководителей и, вполне обоснованно — мог требовать от Жданова их замены.

Нет ошибок?

«Нарисуем», дело недолгое!

Одна из важнейших функций — следить за выполнением принятых решений, тоже лежала на плечах ребят и девчат из «ОТС», поэтому на местах — все очень скоро поняли от кого они теперь зависят и на кого им ориентироваться.

Такое положение дел, я даже идеологически обосновал, выдержкой из устава партии, в котором сказано, что «текущей исполнительской и организационной работой руководит Секретариат».

А действительно, кому «текучкой» ещё заниматься? Если Губернский исполнительный комитет ВКП(б) — заседает периодически и состоит из лиц, хотя и «революционно» заслуженных — но не всегда понимающих сути поднимающихся на них вопросов? Особенно, в такое сложное время?

А «Организационно-технический сектор» Секретариата работает постоянно — едва ль не круглосуточно и принимает квалифицированные решения, в соответствии с текущим моментом и рекомендациями привлекаемых специалистов.

К весне 1926-го года, «Организационно-технический сектор» (ОТС) при Секретариате Нижегородского Губисполкома ВКП(б) состоял из Организационно-инструкторского отдела (руководство уездными и волостными исполкомами и их контроль), Учётно-распределительного отдела (контроль на кадрами), Отдела культуры, пропаганды и агитации (общественное мнение) и Отдела массовых кампаний (кураторство над проводящимися мероприятиями — вроде анти-хулиганского движения).

Я, не хуже Сталина понимал — что «кадры решают всё», поэтому кроме вышеперечисленных создал при Секретариате и тайную спецслужбу — «Особый сектор».

Чтобы назначать новых руководителей, надо было убирать старых и по возможности без шума и скандалов. А это, лучше всего проделывать с помощью компромата. Вот собиранием-добычей или фабрикацией последнего — на всех без исключения значимых лиц в губернии и её окрестностях и, занималась эта структура моего «Теневого кабинета».

Если же снять неугодного человека без скандала не получается, то он дискредитируется через «Могучую кучку» и его дело передаётся официальному партийному суду — «Высшему партийному контролю» (ВПК).

В дальнейшем по моей задумке, «Особый сектор» — должен стать органом негласного надзора за верхушками Всесоюзной коммунистической партии, Советского правительства, Красной Армии и, конечно же НКВД. Для этого у него должна была собственная общесоюзная агентурная сеть и специальный подсектор «персональных дел» на всех вельмож без малейшего исключения.

И естественно, своя силовая структура — для решения «особо деликатных проблем», наиболее радикальнейшим образом.

* * *

Сказать по правде, я лишь наглый плагиатор и жалкий подражатель — не способный придумать что-то своё, оригинальное!

Не видя другого способа создать собственную партийную мафию внутри ВКП(б), я доделывал в Нижегородской губернии то, что начал — да не успел проделывать Сталин в общесоюзном масштабе, да из-за моего косорукого вмешательства в естественно-реальный ход событий.

Хотя, ещё действовали уставы — талдычащие о пресловутой «внутрипартийной демократии», к весне 1926 года — на местах в Нижегородской губернии, уже не было ни одного законно избранного секретаря партийной организации. Под тем или иным предлогом, прежние выборные секретари освобождались от партийной работы — а на их место, по принципу известному ещё Макиавелли — не назначать наместниками местных и почаще их «тусовать» — ставились мои люди,.

Таким образом, решая какие вопросы поднимать на заседания в Губисполкоме, а какие нет, кого ставить на руководящие должности, а кого снимать с них — я взял Нижегородскую губернию под свой личный контроль. Фактически, внешне оказывая товарищу Жданову все приличествующие его положению знаки уважения — я фактически стал вертеть им как марионеткой.

Но клянусь всем на свете — ему такое положение даже нравилось!

Ведь, со стороны картинка выглядела весьма пристойно:

«Цезарь был на месте,

Соратники рядом…».

Во главе Нижегородской губернии, стояли известные в партии, заслуженные товарищи — имеющие дореволюционный стаж и большие заслуги во время Революции и Гражданской войны.

Во время идущих заседаний Губернского Исполнительного комитета ВКП(б), меж ними мелькали представители молодого поколения — которым навряд ли кто из сторонних наблюдателей, придаст хоть какое-нибудь серьёзное значение.

Без всяких видимых претензий на «большую политику», эти ребята и девчата ведут на заседаниях протоколы, дают требуемые справки по самым различным вопросам, приносят чай и бутерброды и, точат карандаши для старших товарищей — за что заслуживают от тех, снисходительно-поощрительное отношение. Они подчеркнуто послушны, даже покорны и, до приторности услужливы перед любым из членов Губисполкома — не говоря уже про его Первого секретаря:

— Изволите вызвать вашу машину, Иван Иванович?

— К вашим услугам, Алексей Петрович!

— Не прикажете ли бутерброд, Павел Михайлович? Вам с сыром или колбасой?

— Слушаюсь, товарищ Жданов! Будет сию минуту же исполнено!

Но управляли Нижегородской губернией именно они.

Так что не прошло и трёх месяцев, как члены Нижегородского Губисполкома ВКП(б) — стали узнавать новости о принятых решениях, буквально из «вторых рук» и хорошо ещё, что не из газет.

* * *

Скажите, что я повторил сталинскую авторитарно-тоталитарную модель? Да ещё лет на пять, десять, а то и пятнадцать — раньше «оригинала»?

Да, это так — я и не скрываю.

А другая, в таких условиях — не канает, от слова «ваще»!

Такая политтехнология, как «демократия» — работает только в экономически развитых странах, где имеется многочисленный средний класс — проповедующий либеральные ценности.

Причём, это состояние весьма хрупко и трепетно-нежно!

Стоит только владельцам «колбасных лавок», в результате какой-нибудь очередной «гросс-депрессии» — слегка подрастрясти жирок, как они тут же голосуют за какого-нибудь Адольфа Алоизовича — за его твёрдую руку и наведённый ею железный порядок.

Бытие определяет сознание, а базис — надстройку и, никак иначе — быть просто не может!

Вот в этом, Гегель и Маркс — были правы.

До Второй мировой войны, во всех «построссийских» странах: Польше, Финляндии, Прибалтике — существовала если не явная, так скрытая диктатура. А вот потом, поднакопив (в том числе и с помощью дурака-Ваньки) соответствующий «жирок» на пузе, они объявили себя демократиями.

Нет пророков в своём Отечестве?

Пожалуйста, примеры Португалии, Испании, Турции — вам в помощь!

Особо не напрягая память, могу также приплюсовать сюда до кучи уже послевоенную Греции, где очень долго — «ничего не было», кроме «Чёрных полковников»… Южную Корею с Паком Чонхи и Чун Ду Хваном… Наконец, Чили с её Пиночетом.

Все эти страны объединяет одно: диктатор пришёл и сделав своё дело ушёл — когда настал его час, оставив после себя развивающуюся многоукладную экономику, молодую демократию и либеральные ценности.

Но со сталинской моделью у меня есть два различия: она не тоталитарная в плане экономики и, не имеет стремление как стригущий лишай — распространиться на всю территорию СССР и за его пределы. Чтоб потом, не имея внутривидовой конкуренции — сгнить морально и натурально и рассыпаться гнилой трухой.

Это — всего лишь партийная мафия и на большее она не претендует!

А, это подразумевает существование других мафий — вследствие чего члены моего клана — всегда будут с сухим тренированным телом, крепко сжатыми «булками» и, в состоянии перманентной «вздрюченности». Чтоб в любую минуту — в бескомпромиссной подковёрной схватке с московскими, питерскими, украинскими и прочими «бульдогами» — быть готовыми отстоять своё право быть элитой…

Пусть даже и, всего лишь регионального уровня.

* * *

«Бабушка заболела зпт просит срочно выслать лекарство тчк Миша тчк».

Срочный вызов от Барона пришёл незадолго до Нового, 1926 года.

Чертыхнувшись вслух, что до сих про не обзавёлся собственной авиацией — хватаю «дежурный чемоданчик», целую на бегу свою Королеву и, с двумя телохранителями — наскоро подготовленных Фрицем из самых надёжных вагнеровцев, прыгаю на «Форд» и жму на «тапку» — пока не оказался в Первопрестольной.

Зима, согласен!

Но слава Марксу — мороз особо не донимал, да и толкать застрявшую в сугробах «Жестянку» без печки — приходилось довольно часто, поэтому не замёрзли.

Лобовое стекло?

Да, обледеневало, не спорю…

А русская смекалка на што?

Купили побольше водки и периодические его ею протирали. Духан в салоне стоял… Это хорошо, что зловредные большевики «гайцов» ещё не выдумали — иначе, до Москвы доехали в одних трусах! Мои «секьюрити» надышавшись атмосферы в салоне — под конец путешествия заметно пошатывались и общались исключительно междометиями.

Короче, домчались без особых проблем и самое главное — вовремя.

Выслушав краткий доклад, ненадолго задумавшись, я:

— Барон… Нам нужен труп!

— Тот, с показной бравадой:

— Да, хоть счас! Кого валим в этот раз?

— Нет, нам нужен уже «готовый» труп. Где ты его прошлый раз «под дядю Яшу» брал?

Я имел в виду симуляцию смерти бывшего белогвардейского генерала Слащёва, который ныне преподаёт дойчемову в Ульяновске, да возится с моими юными вояками.

— Известное дело где… В морге! Не на кладбище же его выкапывать, согласись.

— Согласен — земля сверху подмёрзла… Тогда в морг!

* * *

Мда… С детства мне внушили: уважение к покойникам — непременное условие цивилизованности, в обществах не практикующих людоедство. То, что я увидел в морге при медицинском институте, ввергло меня в шок и разом сбило все «установки» насчёт цивилизованности и человечности:

Как были мы дикарями-каннибалами — так ими и остались!

Только представьте: в белом кафельном анатомическом зале у столов с расчленёнными трупами, как пожирающие человеческую плоть мутировавшие черви-опарыши из Чернобыля — копошатся студенты в белых халатах…

А как смердит!

В первый раз, за уже две жизни я понял истинную сущность этого понятия — «смердеть».

Врач, командовавший студентами, после мельком предъявленной Мишкой ксивы, охотно проинформировал:

— Если вам нужен свежий труп, товарищи — вам нужно обратиться Ивану Ипатичу из мастерской по изготовлению скелетов. Это в подвале.

Казалось, мы попали в кладовую маньяка!

Если в анатомическом зале просто смердело, то здесь…

Смердело просто адски!

Ещё не превращённые в скелеты мертвецы всех видов, в большом количестве лежат на скамьях… В больших чанах, под крышками — вымачиваются части мёртвых тел, чтоб мясо легче отделялось от костей… Затем, кости сушат и отбеляют хлором, после чего они попадают на верстак в мастерской Ивана Ипатича, где их собирают в готовое «изделие» — для продажи школам, институтам и просто желающим приобрести молчаливого друга.

От нехер делать, интересуюсь:

— И сколько скелетов Вы изготавливаете в год? Если не секрет, конечно…

«У меня секретов нет,

Слушайте детишки…»!

Главный менеджер предприятия — сухонький старичок с добродушными глазами, охотно отвечает:

— Когда как! Бывает и по двести.

— А сколько лет работаете?

Скосив взгляд на потолок:

— Да как бы уже не лет тридцать.

Про то, нравится ли ему такая работа — спрашивать не стал. И так всё понятно: с нелюбимой женой ещё можно прожить тридцать лет — если готовит вкусно и общие дети имеются, а вот со смердячими трупами без любви…

Невозможно!

Узнав в чём дело, Иван Ипатич — пытался сплавить нам труп какого-то старика, аргументируя:

— Не всякий человек годен на скелет! Мы отбираем на скелеты молодых, у тех кость крепкая. А стариков отправляем на кладбище. Так что берите этого, товарищи и, не привередничайте!

Лишь после повторного предъявления липового чекистского удостоверения, которое этот скелетист-долгожитель долго недоверчиво рассматривал-изучал, нам был выдан труп молодого парня чуть более двадцати лет — застреленного какой-то сволочью и не востребованный родственниками.

Вообще, в Москве в тот период было столько маньяков и серийных убийств…

Кровь стынет в жилах!

* * *

Из морга, поехав в подмосковный посёлок, оставили автомобиль под присмотром секьюрити, а сами с Мишкой «огородами» подкрались к одному стоящему несколько на отшибе двухэтажному дачному деревянному домику за невысоким забором и, некоторое время молча наблюдали.

Вечерело… В окнах горел свет, а из трубы шёл лёгкий дымок.

— Здесь они, — сказал Миша, — уже вторые сутки здесь.

— Говоришь, кого-то из Питера ждут?

— Да, вроде так… Хотя, в детали меня не посвящали — несмотря на «дружбу» с этим Максимовым-Биргером.

Естественно, из Ленинграда так быстро не доедешь на поезде — как из Нижнего на автомобиле, поэтому фора по времени у нас имеется. Хотя, с другой стороны — питерских могли оповестить об похищении Бажанова заранее… Поэтому, надо действовать без промедления!

— Сколько их там внутри, говоришь?

— Кроме самого Максимова — Григорий Каннер со своим человеком по кличке «Бомбик44» и Лев Мехлис аж с двумя — Южаком и Маховером.

Корабль под названием «Сталин» — дал трещину, начал тонуть и с него тут же побежали крысы…

Блин, хотя про Мехлиса я думал несколько лучше.

Насколько мне известно, с несостоявшемся Вождём (Кровавым тираном) на Кавказ уехал лишь Поскребышев да некий Назаретян — если из секретарей.

— Оружие у них имеется?

— Спрашиваешь! У всех, кроме самого Бажанова разумеется.

— Иметь «шпалер» — это одно, а уметь им пользоваться и готовым в любой момент применить — совсем другое.

Мишка посерьёзнев:

— Каннер и этот «Бомбик» — мокрушники, ещё те! Это у них на физиономиях написано…

Ну, знамо дело: за первым из них вроде бы как числится убийство троцкиста Склянского этим летом и ещё одного с ним за компанию. Хотя, такие дела чаще проделываются чужими руками.

— Мехлис со своими людьми — «ботаники», а Максимов — просто пустобрех. Он и меня-то привлёк — из-за боязни своих корешков. Когда меня на службу «вызвали» — как осиновый лист трясся…

— А у тебя есть ствол?

— Кто ж на такое дело без «шпалера» ходит?

Строго прищурившись:

— Надеюсь, не «наградной» Парабеллум?

— Нет, — показывает мне старенький «Наган» с изрядно вытертым воронением, — в таких делах, я предпочитаю отечественного производителя.

Так, так, так…

— Есть какой-нибудь план, Барон? Только учти — время поджимает!

— Да, как же ему не быть?!

— Ну а если подробно?

Хищно, по-волчьи оскалившись:

— Счас я захожу и всех их валю — начиная с Каннера и Бомбика, без всяких затей.

Мне, аж поплохело:

— Подожди, стой… Их много и это может быть опасно. А вдруг кто-нибудь из них завалит тебя?

Хмыкает:

— Не знаю, кто учил стрелять этих евреев, а меня — с самого «нежного» возраста собственный папа-офицер. И делал он это очень добросовестно, в надежде дождаться собственных внуков.

— Нет, так не пойдет — «и на старуху бывает проруха», а излишняя самоуверенность в собственных силах — не одного бойца погубила. Да к тому же, Миши — нам надо разыграть перестрелку между своими, а не массовую бойню. Ферштейн, зи?

— Я тебя внимательно слушаю…

— По возвращению, постарайся ещё более перепугать Максимова. Как только «клиент» дойдёт до нужной кондиции — маякни зажигалкой вон в том окне.

— Ага, понял… Жаль вот только, марафет с собой не прихватил: уж больно тот трусоватый! Такие, если «переборщить» — в ступор впадают, а не в «нужную кондицию».

Озадаченно чешу репу:

— Да где ж я тебе зимой в деревне кокаин найду? Может, водочки ему?

— Давай попробуем! Знавал я одного такого, между прочим — «георгиевского кавалера»: трезвый — тележного скрипа боится, а как…

— Состаришься — в мемуарах потомкам расскажешь, а пока не отвлекайся! Когда мы, после твоего «маяка» — изображая приезд питерских, войдя вовнутрь отвлечём внимание — начинай действовать, отвлекая внимание Каннера и его дружка — пьяным Максимовым.

Уууффф…

Мишка в восхищении, аж присел в книксене:

— Гениально! Полковник Вальтер Николаи, бы…

Да, когда же он уже повзрослеет, то?!

— Давай бегом! И помни Барон: если из-за своей легкомысленности поставишь пуле-дуре лоб — я тебя на том свете разыщу и определю на самую горячую адскую сковородку. Ведь я же — Ангел, не забывай.

* * *

«Свет в окошке» маякнул часа через два, когда мы с моими секьюрити — уж начали было скучать, околевая от усиливавшегося с приходом ночи холода.

— Ничего не забыли? — спрашиваю на всякий случай.

— А чего там забывать, Серафим? Ты же сказал: «Подъезжаем, стучимся и, сделав рожи понаглее — действуем по обстановке»…

— Ах, да!

Волнуюсь, стало быть.

Подъехав к самим воротам — чуть их бампером «Форда» не снёс, я долго-настойчиво посигналил и, не глуша мотор, не гася фары — вышел из машины, ещё раз проверив наличие «Настоящего Руби» в кармане.

Вижу в окнах отдергивающие занавески, мелькающие лица и, прочее движение. Минут через пять дверь на резном крылечке осторожно отворилось и оттуда крикнули:

— Кто такие и, что надо?

— Привет вам из города трёх революций, товарищи! Ворота отворишь или через забор общаться будем?

Дверь приотворилась чуток больше:

— Вы из Ленинграда?

— Не из Рио-де-Жанейро, это точно.

Дверь приотворилась так, что стала видна чья-то испуганная физиономия:

— Представьтесь, пожалуйста…

Другая, не менее перепуганная:

— Скажите условное слово!

«Пацанва — штаны на лямках».

Покрутив пальцем у виска:

— Мне что? На всю деревню орать? Открой ворота, подойди ближе — тогда скажу.

Наконец-то, начались движняки:

Один из них остался держать нас на мушке какого-то пистолета, а другой в наспех накинутом пальто спустился с крыльца и откинув щеколду, отворил ворота.

Не став дожидаться когда меня вновь спросят про пароль, въезжаю во двор, останавливаюсь у самого крыльца и, успев шепнуть своим: «Выносите труп», — как ко мне подошли сразу двое, держа наготове пушки:

— Условное слово?

Бурчу:

— Товарищ Зиновьев был прав — развели вы здесь в Москве бюрократию… А если я его забыл — застрелите нас, что ли? Лучше помогли бы товарищам!

Те, смотря на длинный завёрнутый в рогожу свёрток, «на автомате» живо интересуются:

— Что там?

— Там труп.

Так и остекленели враз, как всё живое в фильме про глобальное обледенение. Уже на крыльце, мал-мало придя в себя:

— Зачем труп?

Несколько устало объясняю:

— Живого заберём с собой в Питер, а этого — сожжём вместе с домом, оставив кое-какие улики… Что тут непонятного? Не хотите помочь — так хотя бы не мешайте.

Это, произвело должный эффект — про «условное слово», больше не вспоминали. Правда и желания помочь, пока не изъявили, белоручки.

Так, в сопровождении остекленевших товарищей прошли в дом, где нас в гостиной возле небольшого камина поджидала вся секретарская гоп-компания — кроме Мишки и, надо полагать Максимова.

По моему знаку секьюрити положили куль с покойником на пол, чтоб типа передохнуть, а я спросил:

— Куда нести? Где комната с живым двойником, нашего неразговорчивого друга?

Молодой человек чуть постарше меня — жгучий брюнет, с выдающимся носом, резкими чертами лица и, явным недоверьем в чёрных глазах — из-за спины другого спросил, поднимая руку с пистолетом:

— Что это всё значит? Из Питера, должен был приехать сам…

Вижу, что он на взводе, готов стрелять — поэтому не дослушав, перебиваю:

— Он внезапно заболел испанкой! Не совершай непоправимых ошибок, товарищ…

Откуда-то сверху:

— Ну, давай!

И следом истеричное:

— Это значит — ты сволочь, Гришка!

И тотчас несколько торопливых выстрелов, одна из пуль которых просвистела аккурат над моей макушкой. Не успел я и глазом моргнуть, как был сбит с ног одним из телохранителем и, прозвучала целая канонада — как в каком-нибудь боевичке про ковбоев и их разборку в салуне.

Буквально минута и всё было кончено.

Когда я поднялся на ноги, одно тело свисало с лестницы ведущий на второй этаж, ещё пятеро распростёрлись в холе на ковре и вокруг него.

— Все целы?

Один из секьюрити, держась за правый бок, скидывает полушубок:

— Сцука, меня задело!

Похолодев внутри:

— Что там у тебя?

У него, на груди — краснея лиловеет огромный синяк. Пистолетная пуля не смогла пробить раскатанную до нужной толщины русскую корабельную хромо-никелевую броню — лишь оставив на одной из пластин бронежилета-разгрузки внушительную вмятину с трещинами.

— Ничего! До свадьбы заживёт.

Здесь же Мишка Барон:

— И не забудь через год проставиться нашему Кузьке-Домовёнку — за его изобретение.

— Почему через год?

— Потому что, тому нет пока восемнадцати лет.

— Тогда, я куплю ему целый грузовик мороженного, чего целый год ждать?

* * *

Стараясь не наступить, обхожу лужи крови и поднимаюсь на второй этаж. В одной из комнат, сидит привязанный к стулу молодой человек, с кляпом во рту. Когда я вынул нож, он страшно перепугался и что-то замычал.

Я перерезав верёвки, упал на кресло напротив и устало сказал:

— Вы свободны, товарищ.

Тот, самостоятельно вытащив из рта кляп:

— Кто Вы?

— Человек, случайно узнавший о вашем несчастье и решивший помочь хорошему человеку.

Тот, словно не веря:

— Я свободен? Я могу идти куда захочу?

— Конечно! До Москвы, всего лишь верст десять с небольшим — к утру обязательно доберётесь. Только оденьтесь потеплее — на улице довольно-таки холодно.

Такая перспектива, его ничуть не воодушевила.

— Я слышал звук мотора… Вы меня подвезёте?

— Конечно! Вот только куда? Туда, откуда они Вас забрали?

Тот, глубоко задумывается, затем:

— Мне бы к товарищу Сталину… Подвезёте?

— Конечно!

Когда он уже собирался, предельно вкрадчиво:

— А Вам не кажется, что появившись у Иосифа Виссарионовича — Вы навлечёте на него все свои несчастья? А ведь у него — семья, дети…

Бажанов, впадает в отчаяние:

— Тогда, что мне делать?

Делаю вид, что глубоко задумываюсь, затем:

— А может Вам переждать это тяжёлое для нас всех время где-нибудь в глубинке? Где Вас никто не знает и, где у Вас будет другое имя и биография?

— Вы мне можете такое устроить?

— Конечно! Кстати… Встаньте, пожалуйста.

Тут, двое моих бойцов заносят «Иван Ивановича» и освободив того он рогожи, усаживают в кресло, до того занимаемое Бажановым.

Отвечая на немой вопрос:

— «Он», это теперь — Вы! Бросьте свои вещи рядом. Все металлические, что имеются в карманах. Документы тоже — они Вам больше не пригодятся, а вот деньги можете оставить.

Тот, подумав — достал карманные часы, ключи, какой-то медальон, бумажки и бросил на кресло.

Даже не обыскав дачу и трупы — на что могло уйти уйма времени, через минут десять мы отъехали — предварительно запалив здание.

Каковы мои планы насчёт этого человека?

Бажанов, пройдя курсы Секретарей-референтов — будет моим «вторым я» в области литературы. У меня ещё множество книг в задумках, а времени ими заниматься — уже совершенно нет.

Да и тратить ресурс компьютера жаль!

Зато я подобрал небольшую группку начинающих литераторов с явными признаками недюжинных дарований, снабдил их краткими дайджестами-описаниями самой идеи сюжета книги, и…

Работайте, негры, Солнце ещё высоко!

Их карьере это пойдёт на пользу: быть в соавторстве с самим Артуром Сталком — это очень хороший пиар для начинающего литератора.

«Фонд Второва», спросите?

Пусть будет целиком на совести Бориса Бажанова: захочет — расскажет мне про него, тогда и думать буду, что с этим «счастьем» делать.

А если нет — то и не надо…

Приневоливать, в любом случае не буду.

* * *

Всё более и более заметно моё влияние на текущую реальность и, её изменение в сторону какой-то альтернативного варианта развития событий.

В октябре, как тому и положено — в Швейцарии открылась, а затем завершилась Локарнская конференция…

После мятежа генерала Эмилиано Чаморро — в Никарагуа началась гражданская война, на чём мы с Иохелем Гейдлихом — неплохо приросли капиталами.

В Иране произошёл государственный переворот — в результате которого, Шахом был объявлен генерал Реза-хан, а мы с Бро — просто сказочно наварились.

К примеру, вдобавок к рублёвому — я стал ещё и миллионером в долларовом эквиваленте.

А вот дальше уже — сбой программы!

В декабре, на XIV съезде Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), не было объявлено об курсе на индустриализацию… Да и, самого съезда то не было — о чём уже кажется говорил. Ленинградская делегация вообще не приехала в Москву, а остальные приехав — лишь переругались меж собой, да как оплёванные разъехались.

Хотя и значительно позже, этот съезд всё же состоялся — но на нём произошло лишь деление партии на несколько непримиримых фракций.

А на Новый Год, меня ждал…

Сюрприз!

Получив телеграмму, моя Королева — вдруг сперва изумлённо ахнула, прикрыв ротик, затем радостно завизжала, запрыгала и кинувшись на меня принялась целовать.

— Ma maman замуж выскочила!

— И за кого же, если не секрет?

— За Серёжу Есенина!

У меня, чуть глаз не выпал:

«А он разве не повесился? Ах, да… Я ж по приезду из Парижа, рассказал Надежде Павловне про свой «вещий сон» и, она видать…».

— Твою ж, мать…!

С нежданно-негаданным увеличение нашей семейки — прям как от последствий нежелательной беременности, хлопот мне несколько прибавилось: теперь придётся снабжать тёщу «грибным порошком» из серых навозников — если она сама не сможет закодировать своего «Серёжу» от алкоголя.

* * *

В целом же про события второй половины прошедшего года, про кардинальные изменения в «реальной» истории и про моё «посильное» в них участие, можно сказать:

«Сперва создаём себе проблемы — потом думаем, как их решить».

Ну, что ж…

Не в первый и, думается — не в последний раз!

Глава 15. Моё кремлёвское лобби.

Однако, все мои задумки останутся (и то недолго) в лучшем случае на местном — региональном уровне, если у меня не будет мощной поддержки во властных структурах.

Что посоветуете? «Классику» жанра? Бежать к Сталину с ноутом — набитом инфой?

Так уже поздно!

К «Семибоярщине»?

Стыдитесь!

Мы же с вами современные люди — дети конца двадцатого, отцы и деды двадцать первого века.

А современный человек, если ему надо пробить-протолкнуть свои интересы, не бегает по царям или генеральным секретарям…

Он создаёт своё собственное лобби — если имеет такую возможность, конечно.

«Лобби» — словечко, пришедшее в большую политику из… Архитектуры. Сей термин (буквально «предбанник», если по-русски) сперва обозначал помещение перед входом в зал заседаний древнеримского Парламента, откуда депутаты поднимаются на свои места.

Естественно, пока они «поднимались» — им «что-то» шептали на ушко, суя «нечто» в карманы их древнеримских хламид.

Летели годы, неторопливо шли века, кое-как ползли тысячелетия и, слово «лобби» — стало обозначать группу людей, «топящих» за чьи-либо интересы во властных структурах.

Небезвозмездно, конечно — ибо «за просто так», даже прыщ не вскочит.

Произраильское лобби в Конгрессе США упоминать не буду — чтоб не обвинили в антисемитизме, пророссийское так же лихо обскачем — ибо не уверен, что такое существует…

Народ то мы, в отличии от евреев — изрядно лоховатый!

Но вот широко известное «оружейное лобби» в Конгрессе и Сенате США — это невероятно влиятельный клан, успешно противящейся любому контролю за продажей огнестрельного оружия населению Штатов.

Вот от этой «печки» и будем плясать.

Методы лоббистской деятельности могут быть как легальными, так и нелегальными.

К первым относятся различные петиции от «группы граждан», информационные компании в поддержку чего-либо, опросы населения, рассылка писем и так далее.

Про нелегальные методы, думаю объяснять не надо — подкуп, шантаж, угрозы…

Было ли лоббирование в СССР?

Представьте себе, в отличии от секса — было!

Но осуществлялось оно по территориально-профессиональному принципу: руководители областных комитетов партии «продвигали» интересы своих территорий, выбивая как можно больше преференций.

В частности, это касалось «великих строек коммунизма» во время первых пятилеток, отчего всё планирование летело с таким-то — вполне определённым чертям, а ввод в строй промышленных объектов затягивался на годы и десятилетия.

Почему советские самолёты во время ВОВ были сплошь деревянными, с небольшим вкраплением американского «крылатого металла»?

Да потому, что именно из-за лоббирования украинской партийной мафией, был построен Днепрогэс — а не электростанция где-нибудь на Урале или восточней в районе, добычи сырья для алюминиевой промышленности.

Вот и мы пойдём тем же путём — чем мы хуже наших небратьев-украинцев?

Нижегородчина — понад усё!

* * *

Исходя из вышеприведённых соображений, ещё не завершив до логического конца дело создания собственной Нижегородской партийной мафии — в январе 1926 года, я взялся за создание собственного лобби среди кремлёвских, ибо уже поджимало-пригорало.

В принципе, один «лоббист» — причём не из последних, уже давно имелся в наличии.

Это — Бухарин Николай Иванович, главный редактор газеты «Правда», журнала «Коммунист», главный идеолог партии и ныне — один из самых влиятельнейших членов «Семибоярщины».

Если кто забыл, это через него мы с его полным тёзкой Дыренковым — пробили создание «Акционерное Общество Российского Среднего Машиностроения» — АО «Россредмаш», в прошлом году выпустившего пять тысяч, а этом — должного произвести 25 000 (двадцать пять тысяч!) тракторов «Мужик»… По общему плану в сто тысяч «железных коней, идущих на смену убогой крестьянской лошадки».

Такое достижение, дополнительно придавало нашему «семибоярцу» изрядный политический вес и, тот его на каждом углу пиарил — где надо и где не надо.

Правда, Бухарин всячески оправдывая прозвище «Коля-Балаболка» — помогал нам с Николаем Ивановичем Дыренковым, чисто риторически… В частности, на страницах контролируемых им центральных органов партийной печати — он не допускал больше выпадов на АО «Россредмаш» или «УАЗ». А вот чего-нибудь материального — металла из госфондов или кредитов из «Центрабанка», от него не дождёшься — сколько не проси.

Дык «от паршивой овцы — хоть шерсти клок и, на том, как говорится спасибо!

Однако, «один в поле не воин» — особенно такой «вояка» как наш Бухарчик…

Мне и моей партийной мафии нужна группа не балаболов-теоретиков — а людей дела среди кремлёвских, пусть и подвизающихся на вторых ролях. И происходящие в стране события позволяют надеяться, что таквые найдётся.

После поведённой операции «Вброс дохлой кошки», после «Кремлёвского дела» и вообще — после всей этой великой замятни, среди крёмлёвской верхушки — произошли некоторые подвижки…

Про самые серьёзные из них уже известно, теперь опустимся этажом пониже.

Вместо покровителя балета и главного потребителя порошка «Пролетарская стойкость» — Анатолия Васильевич Луначарского, Наркомом просвещения РСФСР — был назначен Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич из когорты «ленинских гвардейцев».

Сказать по правде, я очень мало про него знаю…

Знаю лишь, что как и его старший брат — бывший царский генерал Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, перешедший на сторону большевиков, он вполне благополучно переживёт репрессии и скончается своей смертью.

Не знаю, что от него ждать, но например все разговоры о переводе русской письменности на латиницу — разом стихли.

Видать у кремлёвских конкретно пригорело с их мечтой об участии западного капитала в восстановлении разрушенной ими российской промышленности и, после того как стало ясно что Мировой революции им не видать — а жить как-то надо, они вспомнили про людей компетентных. Поэтому после назначения Льва Троцкого Наркомом обороны, его место на должности Председателя «Главного концессионного комитета при Совете Народных Комиссаров СССР» — занял Красин, бывший до этого послом в Париже.

Так как я был знаком с ним через главного нижегородского энергетика Комарова Даниила Игоревича и Леонид Борисович — хорошо мне помог во время моего пребывания в «парижской командировке», можно надеяться на продолжение сотрудничества и, стало быть — считать его тоже членом моего лобби.

Вот только жаль, что он уже неизлечимо болен и осенью этого года — умрёт от белокровия.

Искренне жаль!

С целью найти подход к таковым, я первым делом поговорил всерьёз с Краснощёковым. Тем более — он сам, как будто постоянно провоцировал меня на это, вспоминая про свой былой — почти вертикальный взлёт и, такое — почти вертикальное падение.

Всю душу мне извёл, все нервы вымотал своим нытьём!

По своему обыкновению, начал серьёзный разговор — подкатывая к основной теме издалека:

— Ваша беда, Александр Михайлович, что Вы — одиночка. Ваши же враги в партии — уже давно сплочены в кодлу и не в одну. Вы же, сильно напоминаете мне отличника в школе — перенаселённой хулиганами…

Насколько мне известно, царским гимназиям и реальным училищам — были присущи все пороки советских учебных заведений. А среди кадетов военных училищ процветала самая настоящая махровая дедовщина — от которой перестроечный «Совет солдатских матерей» опысцался бы залпом, в полном составе.

— …Так или иначе, рано или поздно — но Вас «подвинули» бы. И скажите спасибо — что ещё легко отделались!

В глазах Краснощёкова мелькнул ужас:

— «Легко отделались»? Вы так про Илью Соломоновича Соловейчика?!

Видать, это зверское убийство — сильно повлияло на психику первого советского коррупционера и, надеюсь — больше воровать он не будет.

Печально-согласно киваю головой:

— Да, уж… Такую смерть — не дай Бог каждому! Мне или…

Гляжу прямо в глаза:

— …Вам, дорогой Александр Михайлович.

Тот, вздрогнул.

Навряд ли он решит, что такая ужасная смерть как «колумбийский галстук» — моих рук дело.

Но подсознательно — это будет над ним довлеть всю жизнь…

Практическая психология, мать её етти!

Траурно помолчали и, затем я делаю «дальний заброс»:

— Никогда не понимал одной вещи: в принципе «отличников» в школе тоже хватает — в каждом классе — два-три по крайней мере точно имеется. Так почему они не могут точно так же объединиться в кодлу и дать отпор быдлоте? Ведь, по большому счёту — хулиганов не больше их: основную массу в любом коллективе составляет пассивное большинство — которое всегда за тех, «кто побеждает».

Тот, понимающе на меня глядучи:

— Возможно, по складу характера они — индивидуалисты и не склонны к объединению в так называемые «кодлы»?

— Хм… Что ж, тогда получается? Они, по складу характера — «склонны» каждый раз сидеть в одиночках…? Ой, извиняюсь, обмолвился — вечно ходить с битой мордой? А подрастут наши хулиганы — они могут и к стеночке поставить… Ой! Извиняюсь, опять оговорился — ножичком острым отличника пырнуть!

Но Краснощёков всё понял и, в шоке воскликнул:

— За что?!

Улыбаясь, подмигиваю:

— Ну, прям — так уж и не за что! А за что Робеспьеру и прочим Дантонам — шею зелёнкой намазали? …Ещё раз извините — после контузии заговариваюсь, у меня и соответствующая справка есть. Чтоб показать свою крутизну хулиганам из соседней школы, для чего же ещё?

Глубоко и надолго задумывается и, выдаёт «на-гора» — на первый взгляд парадоксальную идею, к которой впрочем — осторожно и аккуратно подвёл его я:

— Возможно отличников в школе смог бы организовать в «кодлу» какой-нибудь другой — «добрый» хулиган? Знаю, я тут одного такого…

Красноречиво замолчав, в ответку тоже — задорно подмигивает. Ловлю «пас» и отсылаю обратно:

— «Добрых хулиганов» не бывает, Александр Михайлович. Скажем, какого-нибудь «хулигана» переводят из соседнего района в нашу школу. Тот, не найдя по каким-то причинам общего языка с местной блатотой, чтоб не стать парией — решает объединить под собой «отличников» и навести «на районе» свои порядки?

Медленно кивает головой:

— Примерно так.

Предельно жёстко, буровя пронизывающим взглядом душу:

— А Вы отдаёте себе отчёт, что «отличники» под началом «хулигана» (не обладая особо бойцовыми качествами для открытой драки) — должны действовать методами подковёрных интриг? Применяя в том числе клевету, ложь, обман, подлые удары из-за угла?

Побледнев, тот тем не менее — не особо долго раздумывая:

— Отдаю…

Расслабленно откидываюсь на спинку кресла:

— А Вы не могли бы, Александр Михайлович, огласить список «отличников»? На которых наш «антихулиган» мог бы рассчитывать? Только, очень хорошо думайте — прежде чем рекомендовать! И ещё условие: в данном случае, как никогда верны слова Ленина — «лучше меньше, но чаще!».

После очень долгого молчания — видимо хорошенько подумав, Краснощёков:

— Первым я хотел бы порекомендовать Вам…

* * *

Итак, круг интересующих меня лиц обозначен, теперь требуется инструмент — «ключик», через который к ним можно подобраться.

Во время моего заграничного вояжа, моя Королева — Елизавета Молчанова, успешно справилась с «особо важным заданием». Она произведя тщательнейший, многоступенчатый отбор (в чём обученная иной уже преуспела ранее) — выбрала из сотен кандидатов подходящих и, по методичке — мной составленной по учебнику Ильи Мельникова из «послезнания, подготовила за три месяца семерых секретарей-референтов — пятерых девушек и двух парней.

Я считал это настолько важным, что курсанты жили в съёмных через «Бюро по трудоустройству «Шанс»» отдельных комнатах, а не в общагах и, я им платил — по сто двадцать рублей стипендии, при полном продовольственном пайке и выдаваемой одежде с обувью.

Занятия были очень интенсивными по следующим основным предметам: делопроизводство, основы бухучёта, скоропись и печатание, практическая психология, корпоративная этика… И не менее десятка дополнительным. Обучение вели нанятые педагоги по специально составленным мной методичкам.

А как же искусство «раздвигать» ноги, спросите?

Ещё на первой ступени отбора, со времён поступления молодого человека в «УКО» или в «УКМСО» — ему всячески прививался так называемый «корпоративный патриотизм».

Что это?

Это, из того же ряда, что и так называемый «местечковый», или даже — «дворовый» патриотизм… Или, вспомним «наших» футбольных фанатов — с превеликим удовольствием бьющих морды другим футбольным фанатам.

Человеческой психологии свойственно разделять:

МЫ И ОНИ!!!

Главное, противопоставление своей группы — чужакам, остальное суть не важно:

МЫ — КРУТЫЕ, ОНИ — ГОВНО!!!

Нет, вообще-то я за всеобщее братство… Но уж коль человеку, такое присуще на генетическом уровне — почему бы этим не воспользоваться?

БЛАГО ТО, ЧТО ИДЁТ НА ПОЛЬЗУ СВОИМ И, ВО ВРЕД ЧУЖИМ!!!

Кто-то из моих собратьев по несчастью — попаданцев, знает и умеет как-то иначе создать свою собственную мафию?

Флаг в руки, барабан на шею и в добрый путь, коллеги!

А ради «корпорации», можно так сказать и совместить приятное с полезным — добиться карьерного роста через «постель». Прямо об этом не говорилось, но среди курсантов распространялись брошюрки по «искусству любви» — с приёмами обольщения, техникой секса и способами удержания сексуальной зависимости партнёра…

Многие положения там — ну прямо, как будто со слов Лили Брик списаны!

А там пусть каждый сделает для себя выбор.

Из первого «потока», двоих самых способных курсантов — парня и девушку, имеющих к тому же педагогические способности — Елизавета оставила себе, для так сказать — «воспроизводства». Ведь, «Курсы секретарей-референтов» — продолжили работать, приняв в себя следующие — уже четырнадцать человек.

Остальные пятеро, вошли в созданный мной «Организационно-технический сектор» (ОТС) при Секретариате Нижегородского Губисполкома ВКП(б), на первоначальном этапе создания Средневолжской партийной мафии.

* * *

Итак, сделав первые, самые первоочерёдные дела по созданию «Организационно-технического сектора» и убедившись, что дело на верном пути и с курса его уже не свернуть, приступаю к следующему этапу своей прогрессорской деятельности.

Как-то раз после недолгого обсуждения трудов моей Королевы на стезе изобразительного искусства прикладного характера — рекламных плакатов и комиксов, то есть, задаю вопрос:

— Как там наши с тобой товарищи красные командиры? Как твои «романы по переписке» с ними?

Дразня её, негромко напеваю:

«А я люблю военных, красивых, здоровенных

Ещё люблю крутых и всяких деловых…».

Она, дразняще-игриво:

— Никак, ревнуешь?

Поширше расширяю очи:

— Кто, я?! Ревность — это недоверие. А я тебе верю, Елизавета…

Ласково проведя ладонью по щёчке, я затем слегка по ней хлопнул:

— …Верю, что ты не наделаешь глупостей — пока я пробиваю для тебя путь к трону.

Тяжело вздыхает, томно закатив шалые глазки:

— Пока ты мне его «пробьёшь» — я состарюсь и стану некрасивой…

— Не торопись, а то успеешь, моя Королева! Так что там у нас с нашими «гвардейцами»?

Враз забыв про «приближающуюся» старость, Лизка оживлённо защебетав — поведала мне все свои «сердечные тайны».

Как и, предполагалась — моя ученица запудрила мозги взрослым и тёртым мужикам так, что — как и в случае с Андреем Ждановым, их «озабоченная» влюблённость — пройдя несколько промежуточных этапов, превратилась просто в дружбу.

Вдруг, так и не услышав про самого главного «стратега», настораживаюсь:

— А Михаил Тухачевский?

Пожимает плечиками и, с заметным облегчением — как от сброшенного с плеч напрягающе-обременяющего груза, который заставляют нести:

— Наша с ним переписка закончилась ещё прошлой зимой… Должно быть — другую себе «художницу» нашёл.

Ну, вот тебе и раз!

Ну и, что теперь делать? Через кого военную реформу двигать?

* * *

После недолгих раздумий, принимаю решение Тухачевского оставить «на сладкое», а пока спрашиваю:

— Как там наши секретари-референты из второго потока?

— Вынуждена тебя огорчить: увеличение численности курсантов — не пошло на пользу качеству их подготовки…

Сделав вид, что считает на счётах, она:

— …Из четырнадцати, двух пришлось отчислить, ещё трое нуждаются в дополнительном обучении. Итого: полностью готовы к трудоустройству те же семеро секретарей-референтов.

Остаётся только, разведя руками резумировать:

— Ну, что ж… Демография, это судьба! Стало быть число «семь» на ближайшее будущее — самое для нас оптимальное, с него и будем вытанцовывать.

На следующий день, после встречи и беседы с выпускниками «Курсов», я отобрав пятерых из них и приказав им «сидеть на чемоданах», вечером обратился к Елизавете:

— …Помнишь, тебе и ребятам я рассказывал про критерий руководителя по Генри Форду?

— Помню, Серафим.

— У тебя есть на кого оставить свой Секретариат в Губкоме РЛКСМ? Ты подобрала себе толкового заместителя?

— Подобрала.

— А на «Курсах секретарей-референтов»? В «Изостудии смыслового плаката»?

— Конечно, подобрала — даже целых трёх. Ведь, ты всегда мне талдычишь, насколько это важно!

— Справятся?

Категорически твёрдо:

— Уверена, как в самой себе.

— Тогда пакуй вещи — поедем в Москву.

— Надолго? Или на две недели, как в прошлый раз?

— Как знать! Возможно, навсегда.

Несколько испуганно:

— А как же ты и ребята?

Пожав плечами, мол — так надо и, ничего здесь не поделаешь:

— Надеюсь, предстоящая разлука не разобьёт наш союз — заключённый на небесах. Ну а с ребятами будете дружить по переписке и при первой же возможности — наведываться друг к другу в гости.

Судя по её враз скуксикувшемуся личику — предстоящий переезд особого энтузиазма у неё не вызвал:

С требовательным нажимом:

— Надо, девочка, надо! Королевой, ты сможешь стать только в Москве. В Нижнем Новгороде же — только удельной боярыней.

* * *

Итак, как говорил…

Как скажет лысый как женская коленка «Попкорн», если с ним — ничего не случится нехорошего в новой реальности, конечно:

— «Наши цели ясны, задачи определены! За работу, товарищи»!

Задумав спасти НЭП, как экономику смешанного типа с социально-ответственной государственной надстройкой вместо казарменного госкапитализма под личиной якобы «социализма» — который по тем или иным причинам получился у наших предков в «реальной» истории, я поставил перед собой несколько задач.

Народу — доступное жильё, дешёвый хлеб, ширпотреб и естественно — зрелища.

Правящий элите — деньги, деньги и ещё раз деньги… Плюс современное оружие и всевозможные «блескучки» для удовлетворения тщеславия: шоб вона могла с другими мировыми элитами — на равных писюками меряться.

Обществу в целом — гражданский мир, вместо подспудно тлеющей до сих пор «холодной» Гражданской войны.

Согласен — задачи неимоверной сложности!

Однако, большая часть из них уже выполняется с той или иной степенью успешности.

«Акционерное Общество Российского Среднего Машиностроения» лавинообразно наращивает выпуск тракторов «Мужик» — что автоматически даст мощный толчок к различным формам естественной коллективизации сельского хозяйства, на пару порядков повысит производительность труда и, соответственно — накормит народ.

Мои с Ксавером совместные детища — АО «Жилстрой», имея в своём составе «Домостроительный комбинат» (ДСК) и «Деревообрабатывающий комбинат» (ДОК), руками комсомольцев из «Ударных комсомольско-молодёжных строительных отрядов» (УКМСО) со временем — если и, не решат окончательно «жилищный вопрос» (это невозможно априори) — то сделают его не таким «портящий» народ.

Промышленно-торговый кооператив «Красный рассвет» год от года увеличивает выпуск ширпотреб и разнообразит его номенклатуру.

Не так давно взятая под контроль киностудия «Красная Русь — Межрабпом», надеюсь, с моей и божьей помощью — даст народу развлекательно-игровые фильмы уровня голливудских, а то и выше.

Ну а уж про свои литературные произведения в стихах, песнях и прозе, публикующиеся под псевдонимами Артур Сталк, Марк Бернес и Юра Шатунов…

Я уж из присущей мне неимоверно-ложной скромности, вообще промолчу!

Всё это вместе, плюс «Окна Овертона» — пока неизвестная хроноаборигеннам технология манипулирования общественным мнением — изменит у «низов» и «верхов», как само отношение к НЭПу в целом — так и, к нэпманам и «бывшим» в частности.

Бардак творящийся в стране — мне помешает, говорите?

Ах, оставьте…

А когда у нас бардака то, в стране не было?

«При Сталине»?!

Э, бросьте!

* * *

В принципе, создать группу влияния из топ-большевиков «второго уровня» а затем через влиять на них и на самую «верхушку», достаточно легко.

НЭП разделил и, так-то — не очень «дружное» руководство ВКП(б), проведя между его отдельными членами «красную линию» по их культурно-интеллектуальному уровню. Начался «естественный отбор», прям «по Дарвину» — ибо «Новая экономическая политика» требовала умения не с трибуны балаболить или шашкой махать, а вполне конкретных специальных знаний и, главное — способности воплощать их в конкретных же делах на практике.

Именно коммунистические фанатики-доктринеры, не желающие поступаться ни одной буквой из теорий Маркса прошло вековой давности — представлялись Ленину главной помехой на пути к строительству социализма через НЭП45.

Ленин, под конец жизни несколько отойдя от замшелых догм марксизма, стал понимать — кто должен стать следующей «двойкой» классов при социализме и делал ставку на СПЕЦИАЛИСТОВ(!!!): инженеров и ученых с мировыми именами — Кондратьева, Чаянова, Юровского, Вавилова, Павлова и прочих им подобных.

Как-то раз, он даже изрек знаменитую фразу, которую не любят вспоминать:

«Дайте мне хорошего специалиста, который обещает честно работать, так я не променяю его на десять коммунистов, которых заслуга состоит в том, что они поступили в партию».

Чтоб добиться лояльности специалистов, отойдя от царствующих тогда повсеместно принципов «уравниловки» — Ленин обеспечил им более лучшие условия жизни, чем даже те, что имелись у них при «батюшке-императоре». И главное: обеспечил этих людей свободой творчества, занял их интересным для себя и полезным для государства делом — чем старая власть похвастать не могла.

Однако, весь трагизм ситуации заключается в том, что после смерти Вождя и Основателя, при этих СПЕЦИАЛИСТАХ(!!!) не оказалось ни одного толкового МЕНЕДЖЕРА(!!!) вроде него — который мог бы их объединить, заинтересовав если не материально — то хотя бы интересной целью.

История краха СССР наглядно показала, что люди очень умные и опытные в своих узких специальностях — оказываются крайне глупыми в вопросах общественных, в определении сущности власти. Обитатели Академгородков были самими настойчивыми и последовательными сторонниками рыночных отношений. А когда в Россию пришел дикий рыночный капитализм во всей его красе, эти «академики, профессора и доценты с кандидатами» — были вынуждены массово идти торговать на барахолку, не сумев организоваться в политическую силу, для отстаивания своих интересов.

Точно так же и здесь: все эти, без всякого сомнения — выдающиеся во всех отношениях люди, напоминали мне музыкальные инструменты без оркестра и дирижёра: дудят что-то, пиликают и стучат…

Но музыки нет!

Сумею ли я заставить их играть в унисон? Несомненно — если найду что-то общее, что объединяет всех этих совершенно разных в общем-то людей.

А, что объединяет этих людей?

Со слов Краснощёкова они обижены тем, что после ухода Ленина, в Советском правительстве — всё меньше и меньше с ними считаются.

Вот от этой «печки» то и, будем плясать!

* * *

Итак, главной целью моей поездки в начале лета 1925 года в Москву, было создание группы «агентов влияния» — или «лобби», кому как угодно.

Думаете, это нереально трудно?

Отнюдь!

Сделать человека своим агентом влияния, достаточно просто — если знаешь его увлечения, слабости и тайные мечты. Потом всё достаточно просто, если убедишь его — что с твоей помощью он их удовлетворит, преодолеет или осуществит.

Для Клима Евграфьевича Крынкина, ныне Председателя торгово-промышленного кооператива «Красный рассвет» — было достаточно «американских» рыболовных крючков и «японской» лески, для кремлёвских же правителей — «крючок» нужен позабористее.

«Вначале было слово» — написано в Библии, поэтому первым, кого я «зацепил» в тот раз, был Михаил Степанович Ольминский (Александров) — один из старейших деятелей российского революционного и коммунистического движения, публицист, историк и литературный критик.

Будучи аж 1863-го года рождения, что по нынешним временам достаточно много, начав ещё с народовольцев, затем перейдя на позиции социал-демократии и наконец сдружившись с Лениным — он когда-то считался одним из крупнейших теоретиков большевизма, возглавляя или входя в редакции крупнейших партийных изданий.

Рисунок 32. Ольминский (Александров) Михаил Степанович. Не правда ли — Карл Маркс, да и только?

Ныне же, после смерти Ленина, Михаил Степанович оказался совершено не у дел — подвинутый шустрой «молодёжью» вроде Зиновьева или Бухарина. Он — Председатель Общества старых большевиков, Председатель Совета Истпарта (истории партии), что выглядит почётной отставкой-пенсией и, его имя — всё реже и реже встречаясь на страницах газет и журналов, потихоньку-помаленьку забывается.

Однако, если верить Краснощёкову (а хоть каких-нибудь внятных оснований не верить ему, у меня пока нет) — Ольминский сам по себе довольно амбициозен и, такое положение его изрядно напрягает!

При этом, моё «второе я», изрядно ехидно щерилось:

— Ты любишь поспорить по вопросам марксизма, Серафим? Покритиковать его основные положении? Значит, с Михаилом Степановичем — вы крепко подружитесь!

— Конкретней, пожалуйста…

— Наведи его на парочку идей! Какой истинный марксист не хочет внести в учение своё — новое слово? Иль, даже — опровергнуть его?

Согласно кивнув:

— Только непоправимо тупой иль неисправимо мёртвый!

Опять же напоминаю об операции «Вброс дохлой кошки» и, о том — что в связи с последними событиями, снизу доверху в партии — весьма заметен изрядный скептицизм и даже разочарование в «единственно верном учении». Хотя упоротых ещё хватает и, они до сих пор талдычат одно и тоже — их уже никто не слушает. Люди думающие из кремлёвских — ищут выход из идеологического тупика, в который завело тупое следование догмам марксизма

Краснощёков, меж тем продолжает:

— И если ты сможешь убедить Ольминского — как это в своё время проделал Ленин, он станет твоим самым истовым сторонником.

Сказать по правде, сперва был несколько скептично настроен: «дедушке» — пора и «о Марксе» задуматься, а не о каких-то там личных «амбициях».

— А будет ли толк от такого «сторонника»?

— Если тебе не нужно идеологическое обоснование твоего «лобби», то пожалуй нет… А вот если тебе нужна не просто группа исполнителей, а фракция единомышленников в ВКП(б) — Ольминский будет в самый раз. Хотя бы потому, что у него имеется свой печатный орган — журнал «Пролетарская революция», который он основал и до сих пор возглавляет.

— Так, это меняет всё дело!

В принципе, Краснощёков прав: если что — то с «дедушки» и спрос меньше…

Что дескать, с его маразма возьмёшь?

Хотя, среди большевиков за идеологические разногласия пока не преследуют — но свою задницу прикрыть его авторитетом, всё одно не помешает.

* * *

Долго ли, коротко — но я уже в квартире у Ольминского:

— Михаил Степанович! Обратиться к Вам, мне порекомендовал Борис Александрович Конофальский… Помните такого? Ещё по вашему с ним народовольству?

Это — отец Брата-Кондрата, руководителя Отдела пропаганды Нижегородского Губкома РЛКСМ. Он же «Товарищ Чё» и мой постоянный «спарринг-партнёр» по полемическим спорам в печатной периодике. С помощью подобных «срачей», среди хроноаборигеннов — не менее популярных как «реальти-шоу» в моё время, я изменяю общественное мнение и есть уже серьёзные подвижки.

Тот, наморщил лоб и не совсем уверенно:

— Конечно, помню.

Эффективность пропаганды и рекламы на разные слои населения различная, поэтому к каждому из их представителей необходим разный подход.

Малообразованные слои общества первым делом испытывают недоверие к пропаганде — но если им повторять одно и, тоже много-много раз — то утверждение начинает восприниматься как абсолютная истина.

У образованного класса, картина прямо скажем обратно-парадоксальная!

Если какое-то утверждение пропаганды имеет понятный им смысл, то интеллигенты уверывают в него с первого раза. Но если им её часто повторять — они сперва начинают сомневаться, а затем и подозревать — что их обманывают.

Поэтому надо вербануть его с одной попытки — второй уже не будет.

То, да сё — поговорив о погоде, о мировой политике и видах на урожай зерно-бобовых будущего года и, всё как полагается…

Наконец перешли к делу:

— Вы ко мне, вообще по какому вопросу, молодой человек?

«Эээ… Это кто из нас ещё моложе, уважаемый Михаил Степанович!».

— Сперва, я хочу привести слова великого китайского философа Конфуция: «…Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться46».

— Вы это к чему?

— К тому, что большинство марксистов относится к учению Марка, как к религии — в которой достаточно изучить основные постулаты, а потом научиться умело ими манипулировать и всё… Своей головой уже можно не думать!

— К каким из постулатов Маркса, Вы имеете претензии?

— Да взять хотя бы тот, который говорит, что прибавочная стоимость образуется в производстве. А ведь, эта далеко не так! Во время производства возникает себестоимость, а прибавочная — тогда, когда капиталист продаёт товар. И грабит он не собственного рабочего — а покупателя своего товара. А это, вполне может быть не их рабочий, даже вовсе не пролетарий, или крестьянин — а точно такой же буржуй!

Сперва, его не проняло:

— Очень интересно… Это у Вас всё?

— Это «у нас» — только лишь самое начало…!

Перечисляю те вопросы, не несоответствия в марксизме — что в принципе уже не раз и не два, мы обсуждали с Краснощёковым:

— …Почему до социализма, при каждой смене общественно-политических формаций — на сцену выходила новая «пара» классов? Почему после буржуазной революции, определяющими классами стали буржуа и пролетариат, сменившие феодалов и крестьян? Почему после пролетарской революции — на слуху лишь класс-гегемон, из прежней формации? Почему даже избавившись от своих «цепей» — пролетариат остался пролетариатом, даже не сменив названия? Если пролетария ставят директором предприятия — почему не изменяется его классовая принадлежность? А если буржуй пойдёт работать простым рабочим — он так и останется буржуем? Так, что? Эти понятия — типа дворянских титулов?

На большинство вопросов, Михаил Степанович Ольминский даже не пытался ответить, или же обзывал меня «ревизионистом», вот только не вполне понятно — в шутку он это или всерьёз.

Резюмируя:

— Претензий к учению Макса накопилось столько, что, сколько не повторяй вслед за Лениным: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно» — кроме как идеологического болота с квакающими от сырости лягушками, мы с вами никуда не прейдем. Жизнь сама при попытке «жить по Марксу» — опровергает все его догмы и просто не знаю — каким надо быть упёртым долбо-дятлом, чтоб за них цепляться.

Тот, задумчиво на меня глядя, повторяет:

— «Долбо-дятлом…».

— Извините! Общаясь с нашими комсомольцами — нахватался словечек из их «новояза», вот и…

Уже, несколько заинтересованно:

— А мне нравится! Так какие же догмы Маркса опровергла сама жизнь?

— Вам напомнить? Где рабочее самоуправление на предприятиях — вместо директоров и управляющих назначенных сверху? Где всеобщее вооружение народа — вместо армии? Где объединение всех народов в одну братскую семью — на лицо лишь национальное размежевание? Где отмирание государства, наконец? Я вижу лишь увеличивающее в геометрической прогрессии орды чиновников!

Бей по самому больному месту!

Поэтому:

— А где обещанная Марксом Мировая революция? Даже Троцкий с Зиновьевым, не говоря про прочих «кремлёвских небожителей» — уже стесняются что-то говорить про неё… А простой народ над нею смеётся! Да и над вами — марксистами, чего греха таить.

Ни разу не возразив, Ольминский задумчиво:

— Сейчас, стало модно говорить про «построение социализма в отдельно взятой стране»…

Категорически:

— Ещё одна идеологически-смысловая ловушка!

Пристально смотрит мне в глаза:

— Почему?

— Во-первых, согласно тому же Марксу — общественно-экономические формации не строятся искусственно, чье-то волей. Они создаются естественным путём по мере развития производительных сил, после образования необходимых для этого условий…

С крайним любопытством:

— Нет, не созданы в нашей стране условия для социализма… Предлагаете вернуться к капитализму, чтоб «дорасти»?

Это, он меня под «троцкизм» подводит.

Не на того напал!

— Вы ошибаетесь, но пока озвучу то, что «во-вторых»… Во-вторых, большинство людей (за исключением отдельных «меньшинств», конечно) — больше смерти боятся быть не такими как все. Сама мысль, что они идут каким-то своим — отдельным от остального мира путём, обязательно приведёт их к мысли — что «мы идём куда-то не туда». А сравнивая уровни жизни, наши граждане обязательно сделают вывод — что их ведут(!) «куда-то не туда». Не сразу, конечно, но когда-нибудь — это обязательно «выстрелит» и, грохоту тогда будет — больше даже чем после залпа шестидюймовок «Авроры»!

Вздыхает:

— Возможно, Вы и правы… Насчёт «условий», закончите мысль, пожалуйста?

— Ах, да! Ничего «доращивать» — возвратившись к капитализму не надо… Ибо, в большинстве развитых стран мира (даже, в нашей Богом спасаемой России!) классический капитализм — закончился уже в конце прошлого века.

Изумлённо приподняв брови:

— С чего Вы так решили?

— А Вы ещё раз почитайте у Маркса, Михаил Степанович что он подразумевает под капиталистом, под пролетарием и под понятием капиталистическое предприятие… Напомнить?

— Сделайте такое одолжение, Серафим, эээ…

— Фёдорович. Так вот, при классическом капитализме, предприниматель на свои кровные строил большой сарай оснащённый просрейшим оборудованием и нанимал десятка два-три подыхающих с голоду босяков с улицы. Отсутствие хоть какой-то квалификации у таких «работников», заменяло разделение процесса изготовления на ряд отдельных операций самого примитивного характера… Капиталист же, в большинстве — сам являлся управляющим, финансистом, инженером, мастером и, даже надсмотрщиком на своём предприятии — изредка обходясь несколькими помощниками. Я изложил всё верно? В соответствии с «единственно верным учением»?

Улыбается в бороду:

— Достаточно, в «соответствии»!

— Тогда идём дальше… Вы давно не были на крупном современном предприятии? Хотя бы на нашем Путиловском заводе?

— Сказать по правде, Серафим Фёдорович… Я ни разу не был на современных предприятиях.

Мда… Краснощёков тоже признался, что ни разу не бывал на заводах и фабриках. Богданова я не спрашивал, но уверен — такая же история. Большинство из кремлёвских вождей — не практики-технари вроде Красина, а как и Бухарин — издаболы-затейники и, о современном производстве — имеют самые смутно-общие понятия. Примерно как наши «диванные вояки» — умничающие на просторах всемирной «паутины».

— Жаль! Тогда бы Вы увидели, как всё разительно изменилось со времён Маркса. Вместо жалких сараев — огромные заводские корпуса, напичканные наисложнейшим оборудованием — которое уже не доверишь контингенту с улицы, которому «нечего терять». Поэтому, хотя пролетариат ещё имеется… Но лишь на подсобных работах — типа, «принеси, подай» — но он уже не является определяющим фактором производственных сил, производящих «общественный продукт»… Как не определяет его крестьянин при капитализме.

— А кто же тогда является на современной фабрике «производственными силами»?

— Назовём его… Специалист! В отличии от пролетария, такого — на улице не подберёшь и на улицу не выкинешь! Он — знает себе цену и ему есть что терять. За продуктовую пайку и угол в бараке — он работать не согласен. С ним надо уметь договариваться, учитывать его интересы — иначе, современного производства не будет… Будет только брак, что мы сейчас и наблюдаем в нашей якобы «социалистической» промышленности — где уравняли специалиста и только что взятого с улицы люмпена!

— Мда… Боюсь — насчёт последнего, Вы абсолютно правы. Ведь, ещё древние говорили: «Обречено то государство — где человек стоит столько же, сколько и осёл».

В душе ликую:

«Клюёт»!

Передохнув, продолжаю:

— Однако, изменились и «производственные отношения» — распределяющие «общественный продукт», производимый специалистами… Прямой контроль капиталиста над производством исчез, ибо сам процесс производства — настолько усложнился и стал многоуровневым, что в одиночку он управится с ним уже не мог. Мало того, изменилась даже форма собственности! Вместо единоличного (частного) владения над отдельными предприятиями — огромные корпорации с десятками тысяч акционеров, управляемыми сложной иерархической пирамидой менеджеров — которые не владея бизнесом, тем не менее им управляют…

* * *

Отвлечёмся немного и зададим себе вопрос: действительно, что такое корпорация?

По современному определение, это:

1) Юридическое (!) лицо, созданное в соответствии с законодательством, чье существование признается независимым от других институциальных единиц, которые могут быть акционерами.

2) Форма организации бизнеса, основанная на долевой собственности(!) и раздельной функции собственника и управления.

3) Контроль над деятельностью корпорации в конечном итоге осуществляется коллективно(!) акционерами. Корпорация имеет совет директоров, который ответственен за политику корпорации и назначает главных управляющих корпорации. Совет директоров обычно назначается коллективным(!) голосованием акционеров.

4) Собственность корпорации принадлежит акционерам коллективно(!). Размер дохода, распределяемого акционерам в качестве дивидендов в течение одного отчетного периода, определяется директорами корпорации.

Ничего не напоминает?

Разве не пахнуло родным — «совковым» духом?!

Правильно: если присмотреться повнимательнее — колхоз колхозом!

Так почему тогда колхоз (коллективное хозяйство) — социалистическое предприятие, а положим американская корпорация (коллективная компания) — капиталистическое?

Где логика, блять?!

Так вот, говорил не раз и ещё повторю: дело было не в бобине!

А в том мудиле, что сидел за рулём нашего «самосвала».

Не в «-измах» заковыка — а в дурном менеджменте, короче…

* * *

Даю время осмыслить мною сказанное и, затем вопрос в лоб:

— …А вот теперь скажите, Михаил Степанович: разве это капитализм по Марксу?

— Тогда что это по-вашему, Серафим Фёдорович?

— Первая стадия социализма — «империализм», с классической «двойкой» классов: специалисты и менеджеры.

Ленин был чертовски прав, введя в обиход сам термин «империализм»…

Но называя его «последней, загнивающей стадией капитализма» — ошибался, не сумев разглядеть за слезающей шкурой предыдущей общественно-экономической формации — то, к чему всю жизнь призывал, то — за что всю жизнь боролся.

Так часто бывает, да?

Начитавшись рыцарских романов, девица ждёт благородного прынца на белом коне и в блестящих доспехах — а вместо него каждый является агрессивно настроенный пузан, в грязных джинсах и с перегарищем и, без всяких ненужных по его мнению прелюдий — пытающейся ею овладеть, в самом плотско-скотском смысле этого слова…

Разве враз разглядишь в нём своего будущего мужа? Отца своих детей?

А она не понимая, что прынцев не бывает, всё взывает в форточку башни:

— Прийди! Да, прийди же наконец!

А время идёт:

«Тик-так ходики,

Утекают годики…».

Не удивившись — видимо устав, Ольминский:

— Обычно, под «империализмом» подразумевают нечто другое.

— Обычно и под христианством подразумевают нечто другое… А Вы вспомните библейское: «Не мир я вам принёс, но меч!», костры инквизиции и насильственное насаждение христианства по всему миру. Социалистическое государство — значительно более агрессивно и хищно, чем капиталистическое. И всегда стремится распространиться на весь мир, чтоб иметь больше ресурсов. Поэтому и, войны становятся мировыми — чему мы с вами были свидетели.

— Тогда что такое по-вашему Русская революция, Гражданская война?

— Общественно-политический строй не меняется с помощью революций. Это лишь переформатирование государственной надстройки — с удалением не оправдавшей надежды, не справившейся с управлением правящей элиты. Как замена группы менеджеров обанкротившейся компании.

Мой собеседник в явном душевном смятении:

— Бред… Ересь… Ревизионизм!

Пожав плечами, спокойно:

— Не больший «ревизионизм», чем ленинский НЭП. Иль, где-то у Маркса про него сказано?

Тот, сперва рассмеявшись:

— Сказать по правде — крыть мне нечем!

Интересуется:

— А какая будет вторая стадия социализма?

С превеликой готовностью, отвечаю:

— Социально-ответственное государство… Когда каждый гражданин будет равен по предоставляемым возможностям другому, а материальные блага он будет получать по результатам своего труда. Государство — гарантирует такой порядок вещей и обеспечивает некоторые категории лиц, из тех — кто работать не может. Дети, старики, инвалиды — их государство учит, кормит, обувает и одевает.

* * *

Изрядно подумав, не найдя что возразить, Ольминский:

— Слишком всё с ног на голову перевёрнуто, чтоб быть правдой.

Указательным пальцем тычу ему в грудь и, глаза в глаза:

— «Правда» — вещь лукавая, ибо у каждого она своя. А надо думать о другом: выгодно мной вышесказанное нашей партии и государству, или нет!

Тот, сразу уши навострив:

— И в чём же Вы видите выгоду от вашего ревизионизма марксизма?

Поднимаю указательный палец вверх:

— Не «ревизионизма», а — развития! Вы же человек образованный, про Аристотелеву логику знаете и имеете богатый жизненный опыт. Теория, противоречащая самой себе — лжива по определению! Ее нужно отмести и искать теорию правильную, или же исправить и подстроить под требования текущего момента… В особенности, если мы — большевики, собираемся на основе этой теории управлять государством, а не слиться дерьмом в унитаз истории!

— Хорошо, пусть будет так…, — взгляд его становится жёстким, — и всё же: какие выгоды будет иметь наша коммунистическая партия, если она примет ваши постулаты?

— Помните, наш разговор про «особый путь»? Люди опасаются, что мы их заведём куда-нибудь «не туда» — поэтому всегда будет существовать, хотя бы скрытое сопротивление и тайный саботаж. А если мы объявим, что строя социализм — лишь следуем курсом более развитых стран и народов, люди будут нас всецело поддерживать!

Такой животрепещущий даже для моих современников, заставших СССР, вопрос:

— Советские люди, часто спрашивают: «Почему мы, освободившись от эксплуататоров — живём хуже чем рабочих и крестьян Европы и Америки?»… Как бы Вы на него ответили, Михаил Степанович?

Тот, долго не раздумывая:

— Гражданская война и интервенция, приведшие к разрухе.

— Хорошо! Это объяснение пока работает и будет работать ещё лет пять-десять… Догоним ли мы за это время Запад?

— Однозначно нет.

— А чем объясните? И помните — народу заумные мудрствования не нужны, он их не понимает и не воспринимает! Ему, надо кратко и внятно объяснить причины своего незавидного положения.

Разводит руками:

— Ннн… Не знаю!

Я, ликующе:

— А если принять за рабочую мою гипотезу — то всё объясняется легко, просто и красиво! Мы — страна вечно догоняющего развития. Мы встали на путь социалистического развития позже всех — поэтому уровень жизни нашего народа несколько отстаёт… Но мы обязательно догоним, если хорошо все вместе — всем миром, потрудимся-постараемся!

Ольминский, проведя сверху вниз ладонью по бороде:

— Пожалуй, в этом что-то есть… Америка — среди народа очень популярна и, если мы объявим, что строим в России социалистическую(!) Америку — нас безусловно поддержат все слои общества.

После реформ Рузвельта 30-х годов, Америка была именно социалистической!

Корпоративно-социалистической, уточню.

Почему в открытую об этом не говорилось и до сих пор не говорится?

Увы, но мы со своими «социальными экспериментами» — приведшими к государственному капитализму (а как ещё его назвать?), дискредитировали сам термин «социализм», как нацистская Германия — «национализм», в принципе — здоровое общественное явление.

Продолжаю:

— Народ, может простить нам — большевикам необходимую жестокость, но не ложь! В 1917 году, большевики объявили о бесклассовом обществе при социализме, а народ видит образование нового класса — партийной бюрократии…

Ольминский, возбуждённо перебивает:

— А если мы объявим, что при социализме — так и должно быть, то народ это воспримет как данность!

— Совершенно верно, Михаил Степанович! Ибо, не нами было сказано, а самим народом: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь».

Наш народ далеко не идиот — за исключением отдельных личностей и, прекрасно понимает — что им кто-то должен управлять, «чтоб не баловали». Особенно, он это хорошо стал понимать после последней — произошедшей совсем недавно Смуты, когда от безначалия досталось на орехи всем.

Последняя «плюшка» вождям:

— Ну и наконец: мы перестанем пугать весь цивилизованный мир, своей «исключительностью»! И возможно тогда — дождёмся, наконец инвестиций для модернизации промышленности.

* * *

Поспорив всю ночь, мы с Михаилом Степановичем к утру набросали следующие «Январские тезисы»:

«Карл Маркс и Фридрих Энгельс — не непогрешимые боги, а марксизм — не священное писание, в котором незыблемо каждое слово! Учение Маркса, Энгельса и Ленина — верно, потому что не являясь закостеневшим догматом — постоянно теоретически развивается и практически обогащается в соответствии с требованием текущего момента.

Исходя из этого:

1) Мировой социалистической революции не может быть — как не было всемирной рабовладельческой, феодальной и буржуазной революции.

2) Каждая страна переходит к следующей общественно-экономической формации по-своему — с учётом географических, исторических и национальных особенностей.

3) Задержавшиеся с переходом государства — исчезают с политической карты мира, а их народы — переходят в подчинение другим элитам, растворяясь среди народов-победителей в технологической гонке.

4) Победа новой формации, не отрицает существование в отдельно взятой стране отдельных рудиментов прежних (вплоть до первобытного строя или рабовладения), если это оправдано с экономической точки зрения или необходимо в интересах государства.

5) В отличии от производительных сил (базиса), производительные отношения (надстройка) изменятся не эволюционно — а революционно, часто с возникновением кровопролитных гражданских войн. Цель таких переворотов, не изменение общественно-экономической формации — а замена правящей прослойки и перераспределение добавочного продукта.

6) Эксплуатация (человека человеком, класса классом) будет существовать — пока существует само государство и общество. Она лишь может принимать более цивилизованные формы — более не угрожая жизни и здоровью эксплуатируемого и, быть перенаправлена не в пользу частного лица или группы лиц — а на удовлетворение каких-либо общественных нужд.

7) С непрерывно происходящим усложнением орудий труда, требующих от рабочего не только простейших навыков — но и глубоких знаний, он теряет все признаки пролетария-люмпена середины 19-го века и автоматически превращается в следующего представителя эксплуатируемого класса — в специалиста.

8) В какой-то определённый момент, при возросшей концентрации производства и капитала, капиталист теряет возможность единолично управлять ими и вынужден прибегать к услугам нового зарождающегося класса эксплуататоров — менеджеров.

9) Таким образом, в конце 19-го — начале 20-го века, в наиболее развитых странах мира произошла смена общественно-экономической формации: вместо капитализма — первая стадия социализма, «империализм».

10) Россия к тому времени, была одна из первых по степени концентрации капитала — поэтому, несмотря на обветшалую надстройку — ещё носящую следы феодализма, она перешла в разряд социалистических стран.

11) Великая русская революция 1905-1917 годов, произошла не с целью установления социализма — а с целью перестройки его управления и более справедливого распределения общественного продукта.

12) Гражданская война 1918-1922 годов, велась между несколькими группами социалистических менеджеров за контроль над распределением последнего. Победили наиболее эффективные из них.

13) «Военный коммунизм» периода Гражданской войны — был временным отходом от социализма к государственному капитализму, в связи с чрезвычайными обстоятельствами, ради выживания государства и наций в него входящих.

14) Ленинская «Новая Экономическая Политика» (НЭП) — это возвращение на социалистический путь развития…».

* * *

Перечитав ещё раз тезисы, я молвил Альбертом Эйнштейном:

— «Перед нами безумная теория. Вопрос лишь в том — достаточно ли она безумна, чтоб быть верной и стать господствующей идеологией».

— Хорошо сказали, Серафим Фёдорович!

Так же перечитав наше с ним совместное творенье, Ольминский впал в пессимизм и, изрядно уныло резюмировал:

— Вот только боюсь, за такое «безумие» — отправят нас с вами прямиком на «Каначикову дачу»… Иль вышлют первым же попутным «философским пароходом»…

— А это смотря как эту идею всучить, Михаил Степанович! Если прямолинейно, по-крестьянски быковато — то да. А если по всем правилам современной психологической науки… То, через год-два Вас объявят живым классиком марксизма!

Тот, уши навострив:

— Это, что за «правила» такие?

— Технология манипулирования общественным сознанием. Можете мне не верить — ваше право, но с её помощью — можно навязать современному цивилизованному обществу, всё что угодно. Даже однополые браки, иль, положим — каннибализм! Не то, чтобы наши с вами «Тезисы» — это вообще, семечки.

— Верится, действительно с трудом…

— А что нам с вами терять? Давайте попробуем!

Всё же сомневается, Фома неверующий:

— Почему я про них ничего не знаю?

Перейдя на шёпот, смотрю ему прямо в глаза:

— Да потому что, про эти правила кому попало знать не положено… И Вам весьма настоятельно рекомендую помалкивать, от меня про них услышав. Согласны, на такие условия?

— Согласен.

Рассказал ему про «Окна Овертона», в моё время — известные даже не шибко одарённому школьнику и, мы тут же — на скорую руку составили предварительный план действий, рассчитанный на три года.

Если всё срастётся как надо — через означенный промежуток времени, страну будет просто не узнать!

* * *

Несколько поспорили об авторстве «нью-марксизма».

Я изо всех сил отбояривался от такой чести, ибо по моим словам:

— Кто такой я и кто такой Вы, Михаил Степанович? Моё имя рядом с вашими — дезавуалирует всю идею.

— Как, «кто»? Вы их автор.

— Не совсем так… Эти мысли вовсе не мои, а комсомольцев — с которыми мне приходится общаться. Я лишь их собрал до кучи и переосмыслив, рассказал Вам.

Тот, ещё раз изумившись:

— Ваши комсомольцы задают такие вопросы?

— Ага…, — достаю газеты и предъявлю, — вот почитайте статьи под псевдонимами «Бред Пить» и «Товарищ Чё» и их чрезвычайно популярные в народе диспуты.

Это, если кто забыл — мой «срач» с Кондратом Конофальским.

Тот, быстренько пробежав воспалёнными от бессонной ночи глазами и, широко их раскрыв:

— Ну, если даже комсомольцы… Тогда эти тезисы надо срочно опубликовать!

Закончив нашу беседу, я опять привел слова Конфуция:

— Цзы-лу спросил Учителя: «Вэйский правитель намеревается привлечь вас к управлению государством. Что вы сделаете прежде всего?».

— «Необходимо начать с исправления имен».

Уже на пороге, задержавшись перед открытой дверью:

— Михаил Степанович! Не удовлетворите ли мою небольшую просьбочку?

— Это какую же?

— Не могли бы взять на стажировку одного способного паренька, закончившего «Курсы секретарей-референтов»?

— Ээээ…

— Зовут «Миша» — так же как и Вас.

— Боюсь, я… Ээээ…

— Всего три месяца, без оклада и предоставления жилья. Всего лишь стажировка — ничего более, Вас хоть как-то обязывающего!

Махнув рукой:

— Пусть приходит завтра с утра на «Истпарт», предварительно созвонившись.

* * *

Следующим «лоббистом» стал уже знакомый нам Александр Александрович Богданов, который получив в прошлом году моё предложение возглавить «Отдел научной организации труда» при промышленно-торговом кооперативе «Красный рассвет» — от него в последний момент отказался в пользу какой-то второстепенной должности в Госплане СССР.

Ныне же, он мне интересен тем, что он член «Семибоярщины» и хотя — не столь уж и, влиятельный — зато всегда информированный, к тому же — обладающий многими полезными связями.

Поэтому я на него обиды не держал и, созвонившись — на правах старого знакомца напросился в гости.

После довольно скромного обеда, за чаепитием, я делаю пробный «заброс»:

— Всё же в вашем учении — «теологии», уважаемый Александр Александрович, есть одно уязвимое место.

Как матёрый породистый пёс на безродного щенка — посмевшего без спроса гафкнуть:

— Это какое же такое «уязвимое место», разрешите полюбопытствовать, молодой человек?

— По вашей теории управление социалистическим хозяйством, как и при египетских фараонах — будет основываться на человеческом факторе. То есть, какой-то усреднённый управленец-начальник, по бумажкам предоставленным ему управленцами-подчинёнными — будет принимать решения и отдавать их также по бумажке другим подчинённым… Так?

Подняв указательный палец, поправляет:

— В отличии от фараонов, у нашего управленца есть телеграф и даже телефон. Не слышали про такие, Серафим Фёдорович?

— Это ничего кардинальным образом не меняет: в основу принимаемых решений — всё одно будет поставлен человеческий фактор. Представим такую ситуацию, что управленец-подчинённый — не сумел найти в архиве нужную бумажку, поленился это сделать, или попросту потерял её и, взамен — подсунул управленцу-начальнику первую попавшуюся… Вот вам и системный сбой целой отрасли!

С лёгкостью соглашается:

— Такое, уже сейчас происходит сплошь и рядом.

— Пока наше народное хозяйство «недоразвито» — мягко сказано, особой в том беды нет — ущерб минимален. Однако, идём далее и попробуем заглянуть в самое ближайшее будущее. Уверен, наша социалистическая экономика будет расти экстенсивно и, следовательно — число предприятий будет увеличиваться лавинообразно… Вы согласны со мной?

Кивает согласно:

— По крайней мере, так хотелось бы.

— Таким образом, наша социалистическая экономика рискует вырасти в урода — с огромной головой, но крохотными мозгами. Ведь, в противовес растущему количественному содержанию, структура управления остаётся неизменной со времён царя Гороха!

Внимательно слушает, поэтому продолжаю:

— При всех достоинствах, плановой социалистической экономике присущи и недостатки и, нам с Вами это надо отчётливо осознавать. Любое неизбежное по субъективным или объективным причинам изменение утверждённого плана (к примеру — уже упомянутая управленческая ошибка, стихийное бедствие, изменение конъектуры внешнего рынка) порождает несколько лавинообразных волн его корректировок и согласований смежных структур народного хозяйства, отдельных отраслей и предприятий…

Закончив, я подытожил:

— Таким образом, Александр Александрович, даже будучи введённой директивой свыше, ваша «тектология» будет подобна седлу на корове — возможно выглядит крайне эффектно, но скакать никуда нельзя!

Богданов, без всякой видимой обиды, с крайне заинтересованным видом:

— Так, так, так… Вы безусловно правы — я тоже об этой проблеме частенько подумывал — но так и не нашёл способа решить её.

— Традиционно её не решить! За всю историю человечества — цивилизация пережила два, назовём их так — «кризиса управления». Первый возник в условиях перехода от общинно-родового хозяйства к рабовладельческому государству и, разрешился с возникновением товарно-денежных отношений и созданием иерархической системы управления… При которой вышеупомянутый управленец-начальник — управляет управленцами-подчинёнными, а те в свою очередь — простыми исполнителями.

— Сейчас, мы вплотную подошли к второму в истории человечества кризису управления. Не пройдёт максимум и пары десятков лет, как по причине катастрофического увеличения количества информации (которую необходимо при этом обрабатывать и анализировать) — планировать советскую экономику и контролировать исполнение планов из единого центра, станет критически трудно. Причиной такого кризиса оказывается пресловутый «человеческий фактор»! Ограниченность человеческого мозга, то есть…

Достав «роялистый» простой карандаш, стал прямо на белоснежной скатерти набрасывать колонки цифр:

— …Если один человек способен произвести в среднем 106 операций — то есть 1 миллион операций в год, то уже в 30-х годах для эффективного управления нашим социалистическим хозяйством — потребуется производить порядка 1014 математических операций в год. Если же к 50-60-м годам мы разовьёмся до уровня Америки — уже примерно 1016. То есть, нам потребуется занять в сфере управления всё население Советского Союза — чтобы экономика оставалась хотя бы управляемой.

Тут, конечно я сильно напи…здел, но дело того стоило.

Богданов обеспокоенно посмотрев на цифры:

— Конечно, ваши утверждения несколько спорны…

Не моргнув глазом:

— Цифры никогда не лгут!

Мысленно продолжаю:

«Но ими можно манипулировать».

Предлагаю карандаш и указывая на скатерть:

— Если мне не верите — сами пересчитайте.

Богданов, пересчитывать не стал. Пристально глянув мне в глаза:

— Так, так, так… А Вы, что предлагаете, молодой человек? Насколько я Вас уже знаю, Вы же не просто пришли мне скатерть испортить?

«Заладил, блин… Да я тебе по крайней мере в отцы гожусь!».

Сделав вид, что несказанно смущён:

— Самые глубочайшие извинения, Александр Александрович! Готов немедленно материально возместить…

Сделав резкий, нетерпеливый жест рукой:

— Пустое! Хватит ходить вокруг да около: говорите, с чем пришли или ступайте вон!

«Уж больно ты грозен, как я погляжу».

— Как ручной мануфактурный труд был заменён машинным на заводах и фабриках, я предлагаю заменить «мыслительный» труд управленца — работой информационно-вычислительных устройств, объединённых в одну общегосударственную сеть.

Пренебрежительно фыркает:

— Это Вы этого сказочника — Артура Сталка начитались!

Не стану ложно скромничать — мне стало очень приятно…

Не так давно в журнале «Техника-молодёжи» была опубликована моя очередная «нетленка» — «Скайнет», в самых общих чертах знакомящая досточтимых предков с возможностями «Всемирной паутины». Хотя надо признаться и, до вашего покорнейшего слуги — идейки насчёт некого «мирового электронного мозга», разруливающего все проблемы человечества — нет-нет, да и проскакивали в фантастических произведениях.

Наив, конечно, прям — как возня дошколят в песочнице!

— Не скрываю, — стало несколько приятно, аж на душе потеплело, — люблю научную фантастику и, в том числе — знаком с вашей, Александр Александрович…

Как известно, перу моего собеседника принадлежит фантастический роман «Красная звезда» — где кроме забавно-тоталитарного коммунизма на Марсе в частности, описан космический корабль — использующий принцип антигравитации и энергию, получаемую из распада радиоактивных элементов.

— …Однако, насчёт «сказочности» — здесь Вы несколько погорячились.

Я предоставил Богданову для ознакомления ту же папочку — что и два года назад Володе Сафарову — с несколько опережающими время данными об развитии вычислительной техники в Германии.

Когда бегло прочитав, он поднял на меня глаза:

— Спасибо! Чего не знал — того не знал. Однако, какое отношение…

Перебиваю:

— Молодой учёный из нашего Ульяновска Сифаров Владимир изобрёл релейно-электронную вычислительную машину — способную принимать, хранить, анализировать, перерабатывать и передавать информацию. Первые опыты ведущиеся на средства и под патронажем «ОПТБ-007», были успешны и дают все основания считать — что «РЭВМ» будет скоро создана…

Здесь, да!

Всё уже изобретено, запатентовано и даже название придумали: «Пифагор-1». Осталось — только разработать серийный образец приемлемой надёжности и запустить его на поток. Год-два и это событие произойдёт.

Выдержав паузу:

— …Я же предлагаю создать общегосударственную сеть таких — связанных друг с другом машин, создав автоматизированную систему управления народным хозяйством. Это позволит стране перешагнуть через второй порог кризиса управления и, совершив большой виток вокруг спирали эволюции — подняться к коммунизму научному!

Вижу загорающиеся неугасимым фанатичным огнём глаза американского «сумасшедшего» профессора из голивудских фантастических видосиков. Подливаю масла в этот «огонь»:

— Предлагаю Вам возглавить работы по созданию советского «Скайнета» — «Государственной информационно-вычислительной сети» (ГИВС).

Тот, облизнув пересохшие вмиг губы, несколько хриплым голосом:

— А почему не Вы… Ээээ… Извините, запамятовал как…?

— Серафим Фёдорович. Почему не я, спрашиваете?

Поднимаю вверх руки, типа — капитулирую и, улыбаясь:

— Увы, я не обладаю задатками настоящего учёного, как Вы! Мне, даже в вашей «тектологии» очень тяжело разобраться — не то, чтобы в этом воистину — глобальном и эпохальном деле.

Тот, прежде хорошенько подумав:

— Хорошо, я согласен. Но, всё же хотел бы видеть Вас, Серафим Фёдорович, в числе соавторов… Ээээ… «Скайнета»!

Видимо, это название и приживётся — если, конечно с «ГИВС» у нас вообще выгорит…

ТЬФУ, ТЬФУ, ТЬФУ!!!

— Я бы не хотел быть у Вас в соавторах, при всём моём уважении, ибо считаю — общественное должно превалировать над личностным.

Дико на меня смотрит, тогда я негромко добавляю:

— Мне, как человеку — имеющему некоторое отношение с соответствующим государственным структурам, не следует афишировать своё имя.

Богданов, слегка расширив очи, так же полушёпотом:

— Тогда понятно.

— Однако, у меня есть по существу вопроса ещё кой-какие мысли, которые… У Вас имеется писчая бумага или мне продолжать вашу скатерть портить?

— Хахаха! Пожалуй, нам лучше пройти в мой кабинет, Серафим Фёдорович. Кстати, не подскажите где Вы взяли такой чудный карандаш?

— С большим удовольствием подскажу, Александр Александрович: купил прошлой весной у какого-то незнакомого торговца на нижегородском рынке.

Ну не могу я писать хроноаборигенскими стальными перьями, макая их в чернильницу…

Не могу!

* * *

Засидевшись в кабинете до полуночи, я постепенно «слил» ему всю имеющуюся у меня инфу по «Общегосударственной автоматизированной системе» (ОГАС) академика Виктора Глушкова — автора так и не рождённого советского Интернета, по причине квадратно-гнездового мышления кремлёвских правителей. Очень грамотно и ненавязчиво слил — так, что Богданов всерьёз уверился, что до большинства идеек — он додумался совершенно самостоятельно.

Итак, «ГИВС» или иначе — «Скайнета», будет в конечном итоге состоять из сети главных вычислительных центров (ГВЦ), региональных накопителей информации (РНИ), ведомственных вычислительных центром (ВВЦ), отдельных терминалов на предприятиях и учреждениях — связанных друг с другом широкополосными каналами связи.

Для управления, «ГИВС» предлагается государственный комитет информатики в составе Госплана СССР или даже целый наркомата информатики — тут уж как удастся убедить руководство. В завершённом виде «Скайнет» должен будет состоять из приблизительно пятидесяти «ГВЦ», порядка двухсот «РНИ», нескольких тысяч ведомственных «ВВЦ» и нескольких десятков тысяч терминалов.

Ну, это в очень отдалённом будущем!

А пока предстоит создать сперва в Ульяновске, а затем в Нижегородской губернии — «Локальную информационно-вычислительную сеть» (ЛИВС) и обкатать её на практике — проверив технические решения и подготовив необходимые кадры для сети общегосударственной.

Во всём этом Александр Александрович обещал всемерно помочь — пролоббировать то есть, говоря своим языком. Ибо, дело настолько грандиозное, что своими силами и даже с привлечением всех ресурсов Нижегородской губернии — мне его не потянуть.

Однако, это лишь видимая часть айсберга!

Мне был не так интересен сам Богданов: со «Скайнетом» — как-нибудь и без него разгребли бы, как его связи среди кремлёвских. Поэтому прямо, без всяких экивоков ему сказал, что для реализации наших с ним смелых замыслов, кроме губернской «крыши» — требуется кремлёвская и, «в лоб» спросил:

— Александр Александрович! У Вас есть друзья, к помощи которых можно обратиться для решения некоторых, так сказать — «интересных» вопросов, могущих возникнуть при определённых «пикантных» ситуациях — если можно так выразиться, конечно.

Недолго думая, тот:

— Есть такие… Как им не быть!

Уже попрощавшись, стоя практически за дверьми его квартиры:

— Не могли бы Вы, взять на трёхмесячную стажировку одну очень способную девушку, закончившую курсы секретарей-референтов?

Подмигнув:

— Звать её Лена и она очень симпатишная…

Тот, кадыком туда-сюда:

— Кем она Вам приходится, Серафим Фёдорович?

— Никем, она просто моя немного знакомая землячка из Нижнего Новгорода и стажировка у такого известного человека — могла бы стать первой ступенью в её карьере.

— Три месяца, говорите? Хорошо, пусть приходит.

* * *

Следующим, в списке «отличников» Александра Краснощёкова, стоял Нарком финансов РСФСР Николай Милютин. Не перепутайте только с бывшим депутатом Государственной Думы Павлом Милюковым. Тот, чистокровная контра — пробу ставить некуда и, в данный момент — где-то в Париже белоэмигрантом чалится.

Как Сокольников и прочая, прочая, прочая — иже с ним большевистская братва, происхождением Николай Александрович — был самого, что ни на есть пролетарского!

Его отец был рыбопромышленником — владевшим в Астрахани рыболовецкой флотилией, а в Петербурге на Невском проспекте — рыбными магазинами. Сам же Николай Александрович был очень хорошо — по рабоче-крестьянски образован и воспитан и, проведя трудное детство в «трущобах городских» — среди таких же голоштанных потомков угнетаемых самодержавием трудящихся, знал и любил живопись, музыку, отлично говорил по-французски и по-немецки.

Биография — самого пламенного, что ни на есть, большевика: член партии с 1907 года и, хотя ни разу не сидел — участник обоих переворотов 17-го года, член первого Петросовета, участник штурма Зимнего дворца, участник Гражданской войны, с 1918 года — член коллегии Наркомата труда РСФСР и член Малого СНК.

С марта 1921 года — заместитель наркома социального обеспечения РСФСР. С декабря 1924 года назначен на свою нынешнюю должность Народного комиссара финансов Российской федерации, сменив тяжело заболевшего Владимирова Мирона Константиновича, «в девичестве» — Лёву Шейнфинкеля.

Последний, больше известен опять же — не пролетарским происхождением и, красной — как икра лососевых биографией, а тем, что скончавшись в марте 1925 года — он был первым замурован прахом в урне в кремлёвской стене, рядом с ленинским Мавзолеем — обновив таким образом некрополь на Красной площади.

Чем интересен этот человек?

Николаю Милютину покровительствовал сам Алексей Рыков — Председатель Совнаркома РСФСР, Председатель Совнаркома СССР, а с января 1926-го года — и Председатель СТО СССР.

Напомню: Рыков в ту пору — «звезда» первой величины на большевистском небосклоне кремлёвских небожителей, официальный глава СССР…

Рисунок 33. Нарком финансов РСФСР, Николай Александрович Милютин.

Ленинская должность!

Но далеко не Вождь, а всего лишь де-факто номинальный глава — которому «коллективный разум» в виде Политбюро ЦК ВКП(б) и шагу не даёт ступить самостоятельно — но тем не менее, обладающий значительным влиянием в государстве.

С Наркомом финансов РСФСР мы были немного знакомы со времён подготовки советского павильона к «Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств в Париже» 1925-го года и участия в объявленном конкурсе архитектурного отдела нашего «Особого проектно-технического бюро № 007». На нас тогда впервые обратили внимание «власть предержащие», а я завязал несколько полезных в перспективе знакомств.

Николай Александрович был не просто причастен к подготовке к Выставке в Париже, так сказать — финансово. Будучи многосторонне одарённой личностью, он увлекался архитектурой — будучи приверженцем её «конструктивистского» направления, про которое я уже рассказывал. Милютин был близок к группировке «Объединения современных архитекторов» (ОСА), а с её лидером — Моисеем Яковлевичем Гинсбургом они были закадычными друзьями.

Вот на этот «крючок» я и решил его поймать.

* * *

После всех положенных «чайных церемоний» и «светских» бесед с по-русски гостеприимной хозяйкой Анной Васильевной, уединившись с хозяином в кабинете, я первым делом передал ему привет от Краснощёкова. Тот, проявил живейший интерес к личности бывшего главы Дальневосточной Республики и, я наверное с час — отвечал на вопросы относительно того.

Затем, я развернул перед ним генеральный план Ульяновска:

— Вот посмотрите, Николай Александрович, что он придумал — а наши архитекторы реализовали на бумаге!

— Ну-ка, ну-ка… Что-то я не слышал, чтоб Александр Михайлович что-то понимал в архитектуре.

— Времена меняются и, вместе с ними меняемся мы.

— Вот это не в бровь, а в глаз! Порой поражаешься тому, как…

Милютин замолкнув, внимательно рассмотрев чертёж через так идущие ему и без того умному лицу, «стёклышки»:

— «Соцгород», говорите? Интересно, интересно… Несколько необычно, конечно. Главную идею не могли бы объяснить, любезнейший Серафим Фёдорович? Для скорейшего понимания…

— С превеликим удовольствием!

Если б Милютин только знал, что эта «главная идея» — его собственная, изложенная им в книге «Соцгород» в начале «реальных» тридцатых годов — когда он уже был бессилен воплотить её в жизнь…

Чтоб он бы тогда, интересно, сказал?

Впрочем, у него самого был «соавтор»: немецкий архитектор Вальтер Адольф Георг Гропиус — предложивший проект экономичных квартир и принцип «строчной застройки», при которой стандартные корпуса располагаются параллельными рядами. В будущем такой принцип будет широко использоваться в архитектуре всего цивилизованного мира, пока же — особого энтузиазма он ни у кого не вызывал.

Однако, что-то соврать надо!

— Эта концепция является развитием проекта американского архитектора Френка Ллойда Райта под названием «Broadacre City»…

Тот меня перебил:

— Извините, Серафим Фёдорович!

— Да, да…?

— Про Френка Ллойда Райта слышал, а вот про такой его проект… Вы, где про него читали, позвольте спросить?

«Чёрт! Должно быть — нет ещё и в помине никакого «Broadacre City», — от осознания что дал маху, перехватило дух, — лишь в смелых задумках этого Френка-пиндоса, в лучшем случае!».

— Ээээ… Проект «Соцгород» составлял не я, а заключённый Александр Александрович Прасолов по задумке нашего с вами общего знакомца, — наивно-виновато улыбаясь, развожу руками, — как будете в нашем исправительно-трудовом лагере — обязательно поинтересуйтесь, где они читали или слышали про это! А я что-то не удосужился и рассказываю с их слов.

Думал, он ответит по-киношному, в духе персонажа из «Бриллиантовой руки»:

«Нет уж, лучше Вы к нам!».

Тот, уловив едва заметный сарказм — но не поняв в чём он заключается, поправил очки и:

— Впрочем, не так важно — продолжайте, сделайте милость!

Собравшись по новой с мыслями:

— Хм, гкхм… В отличии от проекта этого американца, наш «линейный» город не заканчивается индустриальными центрами — ограничивая собственный рост. Его концепция основана на децентрализации промышленности — распространяющаяся тонкой линией вдоль естественного потока производства (железнодорожные, речные или шоссейные магистрали), от сырьевых поставок — до готовых изделий. Наша архитектура ориентируется на заводы с поточным производством!

Милютин, потерев виски пальцами руки и взглянув поверх очков на меня:

— Вполне в духе времени! Я сам об подобном — нет-нет, да и подумывал.

Кто в данном случае, упрекнёт меня — как других паданцев, что я что-то «украл»? Я подсказываю ему его же идеи — но на пять лет раньше, которые он сможет хотя бы попытаться реализовать.

Продолжаю:

— В отличие от американского проекта, наш позволяет почти неограниченный рост города… Типовые промышленные, социально-культурные и жилые здания — сооружаемые из типовых же элементов… Бла, бла, бла…

Трындеть то, я умею!

В определённый момент, он опять нетерпеливо перебивает:

— Извините… Это у вас завод?

— Это, градообразующее предприятие — «Завод-заводов» из монолитного железобетона.

— …Хотелось бы уточнить?

— Завод, на котором производится оборудование для других заводов. Кроме него, в генплане имеется ещё множество предприятий для обеспечения его деятельности или для обеспечения жизнедеятельности населения Соцгорода.

— Эгэ… Понял!

Мой собеседник, всё более и более входит в раж:

— Извините, а это у вас жилая зона?

— Да! Жилая зона, отделенная от промышленной зоны полосой парка — развивающаяся вместе с ней. Думаю, в идеале было бы — чтоб жители селились непосредственно напротив своих предприятий, избавляясь таким образом от необходимости использования транспорта… Разве что велосипедами!

На данном историческом промежутке обладание личным автотранспортом не приветствовалось, поэтому реакция была вполне прогнозируемая:

— Отличная задумка!

— Другим отличием является отсутствие строительства жилья непрерывной полосой. Напротив, более экономически выгодно будет первоначально строить изолированные центры жилья вдоль главной линии, которые естественно распространяясь — в конечном итоге сольются в непрерывный «жилой пояс».

Полистав альбом чертежей, абстрактно-фигурально выражаясь — буквально «кипятком писцаясь», Милютин испытывающее на меня глядя, спрашивает:

— Вы — сторонник обобществления быта или семейных квартир?

Это он спрашивает: я — за нормальное благоустроенное жильё современного мне типа, или за коммуналки?

С этим шутить нельзя!

Смешно конечно, но по этому поводу — немало голов в тридцатые и до того полетело. Как писатели с художниками, архитекторы — бились на смерть за «место под Солнцем» и, за распределяемые партноменклатурой «ништяки» и их оружием была идеология.

Общепринятая на текущий исторический момент точка зрения: коммунистические люди будут жить в коммуналках и, баста!

Высунись я сейчас с проектом даже самой убогой «хрущёвки» — мне так надают по «шапке», что как Змей Горыныч былинного богатыря — вобьют в землю по самую маковку.

Поэтому, не моргнул глазом, уверенно и безапелляционно вещаю с видом пророка:

— Как лично я, так и весь архитектурный отдел нашего «ОПТБ-007» считает, что старая система квартир — где каждая семья самостоятельно вела свой домашний быт, полностью не соответствует задачам быстрой индустриализации советского государства. Предложенный нами проект жилой зоны «Соцгорода», представляет собой коммунальные дома с минимальными — но комфортабельными жилыми семейными ячейками, а также с полным комплектом социального обслуживания.

Потом, если что — перекроют-перестроют-переделают: эта возможность специально предусмотрена проектом…

Главное — чтоб было, что перестраивать!

Полистав, я открыл атлас с нужным рисунком:

— Извольте сами убедиться, Николай Александрович: это проекты конкретных типов зданий, в частности — два варианта четырёхэтажного жилого блока на тысячу человек, оборудованного столовыми, спортзалами, парикмахерскими, библиотеками и другими коммунальными службами.

* * *

…Мы ещё довольно долго с Николаем Александровичем Милютиным подискутировали, конечно, но когда я заявил:

— Я твёрдо уверен, что в проекте «Соцгород» были найдены наиболее эффективные архитектурные решения для социальных и политических задач, поставленных Советской властью.

Нарком финансов РСФСР со мной полностью согласился, наскоро изучив смету:

— Как экономист хочу заявить, что из всех вариантов, в наших условиях вечной нехватки фондов при проводящийся ускоренной индустриализации — ваш наиболее приемлемый.

Наконец, я услышал слова — которые ждал, идя сюда:

— Я буду всячески способствовать, Серафим Фёдорович, рассмотрению и принятию вашего плана развития Ульяновска!

Слегка поправляю:

— Это не мой план, а нашего «ОПТБ-007» под эгидой НКВД. И я уверен, если Вы примите участие в его реализации — ваше имя будет вписано золотыми буквами в ряды его творцов, Николай Александрович.

Визитом к Милютину я собираюсь убить как минимум сразу двух зайцев: кроме ещё одного влиятельного человека в моё кремлёвское лобби — хочу построить за счёт казны инфраструктуру и жилищный посёлок к намечаемому «заводу-заводов», чьё возведение запланировано на лето 1926 года.

Ибо всё вместе, я не потяну.

В конце беседы, уже прощаясь, я спросил:

— Николай Александрович! Вы не могли бы устроить мне встречу с Председателем правления «Нефтесиндиката» Серебровским?

— Ээээ… С Александром Павловичем?

— Совершенно верно, с ним самым. У меня и для него тоже, есть один — довольно интересный «проектик».

Настораживается…

— Не расскажите, часом?

Почему-то, всё пламенные революционеры они же — ленинские гвардейцы, мне показались какими-то настороженными. Может, чуют что?

Прижимаю ладонь к груди:

— Только в том случае — если он одобрит! Боюсь сглазить, понимаете ли… Но речь в нём идёт о том, где взять деньги на наш с вами «Соцгород».

Задумывается, затем мельком на меня заинтересованно взглянув:

— Позвоните мне, Серафим Фёдорович… Скажем, через денёк.

Уже у дверей, задержав руку хозяина в своей, не мигая глядя в глаза:

— Николай Александрович! К Вам небольшая просьба…

— Слушаю Вас?

— Не смогли бы Вы взять к себе на стажировку одного невероятно способного комсомольца из Нижнего Новгорода, закончившего курсы секретарей-референтов?

— «Секретарей-референтов»? Боюсь, это невозможно — у меня достаточно секретарей в аппарате.

— Уверяю Вас, это нечто другое.

Вкратце рассказываю, про новинку и тот явно ангажирован:

— «На стажировку», говорите?

— Да! Всего три месяца на своём «коште».

— Вот, даже как? Хорошо, пусть завтра он обратится в Бюро пропусков при Наркомате… Как его, говорите?

— Его зовут Ермолай…

* * *

В 1930-х годах, во время первых пятилеток рядом со строящимися промышленными гигантами, по первоначальной задумке — должны быть построены и социалистические города. Они должны были избавить строителей коммунизма от таких буржуазных явлений как магазины — заменёнными распределительными пунктами, частное жилье — заменяемое жилищными коммунами и даже саму частную собственность — на мебель, например.

Рисунок 34. Первый экспериментальный квартал жилого комбината Соцгорода В Автозаводском посёлке Горьковского автозавода.

Что же было с соцгородами в «реальной истории»?

За все не скажу, приведу всего лишь один пример.

Проектирование соцгорода для строящегося Нижегородского (Горьковского) автомобильного завода осуществляли сразу шесть московских организаций под руководством архитектора А. Г. Мордвинова, а строительство было поручено американской компании «Остин».

Доработанный инженером-строителем А.Э. Зильбертоном проект включал в себя 12 прямоугольных кварталов, состоящих из 30-ти домов (20 с индивидуальными квартирами и 10, объединенных в два жилых комбината с клубами-столовыми) каждый и вмещавших по 6000 человек каждый. Город был разделён на три основные зоны: промышленную, зеленую и жилую. Жилая зона была разбита на кварталы. Размещение школ, яслей и детских садов предполагалось на «школьной линии».

Для проведения досуга и общественной жизни служили Дворец культуры и Парк культуры, которые занимали значительную площадь центральной части Соцгорода.

Предполагалось, что снабжение уже готовыми блюдами будет осуществлять кухня-фабрика, и рабочим не придется готовить еду себе самостоятельно. Первый этаж клуба-столовой был предназначен для проведения культурно-массовой работы.

Однако, хотели как лучше, а получилось…

Из-за недостатка финансирования и дефицита строительных материалов — было построено всего три жилых комбината-коммуны, при этом лишь один из них располагал столовой-клубом.

Из-за острейшего жилищного кризиса, несмотря на отсутствие водоснабжения, отопления и канализации, дома начали заселяться жильцами еще до их официальной сдачи.

Причём, весьма «плотно»!

В девятиметровые — рассчитанные на одного жильца комнаты из-за нехватки жилья заселяли по два-три человека. Затем, людей стали селить в коридорах и всех свободных помещениях — типа прачечных и той же «кухни-столовой».

Про «фабрики-кухни» забыли и никогда больше про них не вспоминали: у каждой семьи имелся примус, на котором она готовила себе пищу…

Остальной народ которому не так «повезло», жил преимущественно в бараках и в землянках — да ещё и радовался, что хоть там ему «жизненное пространство» досталось.

Однако, то была «реальная» история!

В новой же реальности, на месте Автозаводского посёлка — силами АО «Жилстрой» и руками бойцов «Красных бригад» («Ударных комсомольско-молодёжных строительных отрядов» (УКМСО)) строится посёлок Комсомольский, в простонародье — просто «Ждановка», по названию его первой улицы.

Всё же надеюсь, будущая — «альтернативная» Россия, будет «одноэтажной» — как Америка!

А Соцгород в Ульяновске…

Это просто — смелый эксперимент, который на десять лет раньше убедит кремлёвских «мечтателей» в тщетности их затеи — заставить народ жить в неких подобиях человеческих ульев.

* * *

Сын «почётного гражданина» Александр Павлович Серебровский, революционером был потомственным — во втором колене. Ибо родился он в семье пострадавшего за правду от царского режима ссыльного поселенца. Что отнюдь не помешало ему закончить гимназию и, затем поступить в «главный центр подготовки революционеров» — в Петербургский технологический университет, то есть.

Дальше обычная «красная» как критические дни (у женщин) биография: аресты, ссылки, побеги, эмиграция… Активный участник Октябрьского переворота 1917 года (так это событие до сих пор официально называют), после которого на государственной и хозяйственной работе.

Всё, как обычно!

Необычное, начинается после завершения Гражданской войны в России: Александр Павлович, оказался одним из немногих большевиков — склонных не просто насильно разрушать «мир насилья», но и создавать «наш новый мир». До Лаврентия Павловича Берии — он был самым «эффективным менеджером» у большевиков, говоря языком человека начала 21-го века.

Рисунок 35. Председатель правления «Нефтесиндиката СССР» Серебровский А.П..

В прошлом, Серебровский по заданию Ленина восстановил разрушенную нефтянку — будучи Председателем правления «Азнефти». В настоящем, в качестве Председателя правления «Нефтесиндиката СССР) — он создаёт советского транснационального «монстра». В очень скором будущем, Александр Павлович — займёт должности Заместителя председателя ВСНХ СССР и члена коллегии Наркомфина СССР…

Главное же: будучи Начальником «Главного управления по цветным металлам, золоту и платины» (или иначе «Главзолота») — Серебровский воссоздаст на новом — более высоком уровне золотодобывающую промышленность России.

В 1932—1937 годах, он — заместитель Наркома тяжёлой промышленности СССР, в 1938 году — жертва сталинских репрессий…

Так, ведь он про это всё пока не знает?!

Добившись с помощью Милютина аудиенции, я доверительно рассказал главе всемогущего «Нефтесиндиката» про проект «Соцгород», не пожалев всех «красок».

Тот, по всему видно — крайне заинтересованно:

— Слышал, а как же: Николай Александрович — все уши прожжужал про ваш проект.

Приложив ладонь к сердцу:

— Весьма польщён гремящей об такой ничтожной личности как я славе, но этот проект не мой — а Александра Михайловича. Кстати, Вам от него — громаднейший привет.

Тот, наморщил лоб, вспоминая и, тогда я подсказал:

— От Краснощёкова Александра Михайловича… Помните такого?

Тот, впрочем, довольно равнодушно:

— Ах, да! Конечно, хорошо помню. Как он там? Всё ещё «сидит»?

— Он «там» уже освободился по амнистии к годовщине Октябрьского переворота, а сейчас работает и между делом пишет.

С изрядной долей яда:

— И что же он «там» пишет, если не секрет? «Как украсть миллион»?

Блин, да у них неприязненные отношения, оказывается… Тщательно подбирая слова, вешаю ему лапшу на уши:

— Александр Михайлович полностью осознал свою вину перед народом и правительством и, готов всемерно искупить свою вину. Он думает не о себе, а об интересах Советского государства и зная его острую нужду в финансовых средствах в виде драг металлов и инвалюты — думает-пишет, как ему помочь.

С крайней подозрительностью:

— И что же он там «надумал-написал»?

Протягиваю папочку и положив на стол:

— В частности, он придумал где взять деньги на строительство первого «Соцгорода» в Ульяновске. Вот, возьмите — велел лично Вам в руки передать. Говорит: «ОЧЕНЬ ВАЖНО»!!!

Берёт в те самые руки — в кои было требование передать и, читает на обложке:

— «Как нам организовать Торгсин».

Иронически хмыкнув, он развязав тесёмочки, берёт один за другим листы бумаги с текстом, графиками или рисунками, читает:

— Интересно, интересно…

Поднимает на меня глаза:

— Кто это оформлял, интересно?

— Один наш зэка, когда-то бывший художником.

«Чёрт, опять прокол, — запоздало-паническое, — надо будет не забыть — срочно найти какого-нибудь живописца, оформить у нас и научить его — хотя бы имитировать компьютерную графику!».

— Хм, гкхм… Как освободиться, не познакомите?

— Увы, но он троих зарезал — нанюхавшись кокаина с гексогеном, так что… Ещё раз — УВЫ!!! Сидеть будет очень долго.

— Как жаль!

— Конечно, жаль — живые люди были всё же.

И снова он утыкается в проект «Торгсин», видимо его сильно заинтересовавший.

* * *

Совсем немного скучной истории.

Остатки золотого запаса Российской империи к 1929 году — были похерены окончательно, а восстановление золотодобывающей промышленности — даже и не начиналось. Ибо словами теоретиков марксизма — вот-вот грянет Мировая революция и, на всём Земном шаре — тут же настанет развитой коммунизм без всяких товарно-денежных отношений. А без последних, согласно бородатым классикам — золото станет настолько никчемным металлом, что из него будут делать общественные нужники.

Однако, не тут-то было!

Всемирной революции так и не случилось, а стало быть — нужники в стране победившего гегемона остались деревянными и, сильно воняющими содержащимся в них пролетарским дерьмом… А золото большевикам потребовалось уже, чтоб совершив «большой скачок» — удержаться хотя бы на «одной шестой части суши».

Но, золотодобывающую промышленность просто так — одномоментно не восстановишь и, золотой запас за год не создашь…

Строить, это не ломать!

Руководство страны, начиная грандиозный индустриальный проект при пустых золотых кладовых и отсутствии золотодобывающей промышленности (фактически находясь в состоянии валютного банкротства), рассчитывало на традиционный для аграрной России продовольственный и сырьевой экспорт и благоприятную конъюнктуру. Но в 1929-го году разразился мировой экономический кризис, за ним последовала затяжная экономическая депрессия. Это перечеркнуло планы советского руководства обеспечить индустриализацию валютой за счет экспорта зерна и прочих традиционных товаров.

Дальше думаю, всем известно, да? Коллективизация, организованный голод — совпавший с неурожаем…

Индустриализация была совершена и, это конечно — очень хорошо.

Но какой ценой?!

Но не только за счёт проданного за бесценок за границу продовольствия (как уже говорил, весьма сомнительная версия — но в данном случае будем следовать согласно «учению». Авт.), страна под управлением большевиков совершила свою промышленно-технологическую модернизацию: золото для неё дала организация с незатейливым названием «Торгсин».

Что это?

Магазины «Торгсина» (торговля с иностранцами) появились в 1930-м году и изначально обслуживали только иностранных туристов, иностранных моряков в портах и транзитных иностранных пассажиров. Иностранцев, работающих по контракту и иностранных дипломатов обслуживала другая организация — «Инснаб».

Потом когда «жаренный петух», уже плотно устроился близ видавших виды — тёртых, как варёные джинсы большевистских ягодиц, в чью-то умную голову пришла гениальная мысля и, в «Торгсине» — стали принимать заныканные населением золотые царские монеты, иностранную валюту, украшения и бытовые предметы из драгоценных металлов и камней. В первый и последний раз в истории, руководство Страны Советов — разрешило своим гражданам платить за товары наличной иностранной валютой и золотом.

Граждане несли золото в скупку по совершенно разным причинам.

Жители столицы и крупных индустриальных центров — могли купить в «Торгсине» престижные отечественные деликатесы и модный заграничный ширпотреб.

Крестьяне, приехавшие в город и отстояв в очереди ночь — мешок муки с червями, чтоб элементарно не подохнуть с голода…

«Урожай», собранный Торгсином, был фантастически огромен — почти 100 тонн чистого золота, за неполных четыре года работы (1932—1935)!

Если быть точнее: 98,5 тонн чистого золота — это эквивалент порядка сорока пяти процентов промышленной золотодобычи в СССР, за тот же период.

За недолгие годы работы, эта организация превратившаяся в огромную «империю» — раскинувшую свои жадные щупальца в самые отдалённые уголки страны, даже перегнала главных добытчиков валюты: экспорт хлеба, леса и нефти. В погоне за золотом, «Торгсин» фактически возглавил валютную проституцию и, «одной левой» — побил по валютным «сборам» всемогущую «гэбню», силой изымающую ценности у населения. Через него же, эмигранты — в своё время свалившие из идущей в разнос страны, могли помочь «материально» своим родственникам — не догадавшимся вовремя этого сделать…

«Торгсин», за время своего довольно короткого существования собрал ценностей на сумму более 287 миллионов рублей — по цене скупки. Если верить официальному обменному курсу — это почти 150 миллионов долларов США, покупательной способности 1930‐х годов. Заграничные денежные переводы составляют всего двадцать процентов, остальное — внутренние поступления и сбережения населения.

Конечно, эти средства сыграли не главную, но всё равно — весьма значительную роль в успехах индустриализации… И, в конечном итоге — в спасении людей от голода: ведь не разреши власти торговать золотом — жертв было бы на много больше.

По крайней мере, так некоторые историки говорят47.

* * *

… Дойдя до последней страницы, Серебровский поднял на меня изумлённые глаза:

— Двадцать пять тонн золота до 1929 года?

— По самым скромным прогнозам, Александр Павлович! По самым скромным… По нашим с Краснощёковым подсчётам — строительства «Соцгорода» в Ульяновске обойдётся где-то в пять-десять тонн «презренного металла». Остальное можно пустить на другие проекты промышленного развития СССР.

Я вовсе не предлагаю руководству страны устроить «голодомор» населению — опережая события на пять лет, вовсе нет!

Да и, столько много золота — «выкачать» с населения в нынешних условиях и не требуется: мирового кризиса с Великим «депрессняком» вкупе — пока не наблюдается и вполне можно обойтись в основном товарами традиционного экспорта (плюс кое-какие «ништяки» от меня, но про это чуть позже). «Торгсинское» золотишко — весомый довесок к ним, чтоб тот же «мировой кризис» — пережить с меньшими людскими и материальными потерями, чем «в реале».

Обоснование такое:

— Конечно, мужик наш может прожить в лаптях, в поскони и при лучине — да ещё и гордиться этим будет… Но если у него будет возможность купить красивые — пусть даже и не всегда нужные в хозяйстве вещи, он найдёт где угодно деньги и их купит. Беда наша в том, что мы пока не можем предложить ему ничего подобного!

Основной мой с Краснощёковым постулат таков: золото в кубышках у населения лежит без «движняка» потому — что на него нечего купить, кроме разве что самого необходимого — без которого быстро ласты склеишь в нашем суровом северном климате. Вместо голода как «в реале», стимулом нести в скупку «жёлтые кругляшки» с паскудным царским мордам на аверсе — будет людское тщеславие, действующее порой не хуже.

Охота, как говорится — пуще неволи!

— Главное — пиар! — подсовываю страничку с нужным текстом и соответствующие ему «картинки», — люди должны смотреть, завидовать и в очередь выстраиваться за этими безделушками.

Конечно, мой собеседник возмущается:

— Это использование самых низменных человеческих страстей — так вашему Краснощёкову и передайте!

Изображаем из себя, самую — что ни на есть оскорблённую невинность:

— ПАААзвольте, товарищ Серебровский! А что Владимир Ильич — по похожему же поводу говорил и, всем нам завешал — после своей скоропостижной кончины?

Бла, бла, бла… Язык у меня подвешен как надо, я им работать умею и специально подготовился к этой беседе. Я ему накидал столько ленинских цитат, что он потонул в них — как град Китеж в волнах озера Светлояр. Обличительно, как Энгельс — Каутского, глаголю — тыкая в собеседника указательным пальцем:

— Историки и будущие поколения нас будут судить — не за методы построения социализма, отнюдь. А за то, что мы — уподобляясь дворянским барам-белоручкам, некоторыми из них побрезговали и тем самым бездарно-позорно провалили его построение!

Действительно, Советскому Союзу можно всё простить всё что угодно — кроме его бесславной кончины-распада, обесценивавшего пролитые народом пот и кровь… Моё личное мнение — никому его не навязываю.

Подумав после моей бурной да убедительной речи, тот буркнул:

— Возможно, вы с Краснощёковым правы… Что там у вас ещё?

Протягиваю ему следующую папочку:

— Здесь у нас ещё один проект, Александр Павлович.

* * *

Конечно, западный ширпотреб — не по карманы абсолютному большинству российских хроноаборигенов. Но я и здесь нашёл выход, предложив следующий за «Торгсином» проект.

Опять же, сперва мой собеседник на дыбы:

— «Секонд-хенд»?! Вы с Краснощёковым, предлагаете советским людям носить буржуйские обноски?!

Из-за очков, глаза Серебровского — казались вытаращенными больше, чем они вытаращились на самом деле.

Твёрдо и без всяких экивоков:

— Да! Не только предлагаю — но и требую от советских граждан: ради счастья грядущих поколений, живущих при коммунизме — покупать буржуйские обноски и носить их!

Сразу успокоившись:

— Так это была ваша идея, товарищ Свешников?

УПС!!!

« — Штирлиц! Вас вычислили по парашюту, подшитым кожей валенкам и шапке-ушанке завязанной на подбородке бантиком!

— Ну, а что было делать — если «клиент» испытывает личную неприязнь к моему «второму я»»?

Постаравшись покраснеть и смущённо потупившись, я промямлил-пролепетал:

— Это были всего лишь мысли вслух, а Александр Михайлович… В конце-то концов, носили же «обноски» с продырявленных белогвардейцев и интервентов и, ни одна пролетарская задница от этого не облезла! И стрелять приходилось в них — из ихних же винтовок, пускай и довольно поддержанных.

— То была война.

Прищурившись на него, как в тире через прицел на мишень фашиста в рогатой каске:

— А сейчас у нас с капиталистическими странами, что? Мир, дружба, совет да любовь?! Нет, товарищ Серебровский: «и вечный бой — покой нам только снится!». Сейчас тоже идёт война с мировым империализмом — но только пока не в её горячей фазе, а в холодной. «Холодная война», одним словом!

Тот, задумчиво подперев кулаком подбородок:

— «Холодная война»? Пожалуй, стоит запомнить это определение…

На войне, как на войне! Отбив натиск, перехожу в яростную контратаку:

— И ещё не мешало бы всегда помнить: «буржуйские обноски» будут в большинстве своё наши внутренние буржуи — нэпманы! Сознательный советский пролетарий же, предпочтёт отечественного производителя (в кулачок три раза — «ха, ха, ха!»). А именно это является нашей целью — вытянуть с этой категории советских граждан золото и валюту для построения социалистической промышленности, для построения нового — социалистического мира.

Сделав передышку, наношу главный удар:

— И когда мы его наконец построим, то уже они — европейские и американские миллионеры-буржуи, будут разрешения спрашивать на наших свалках-помойках порыться, ища обноски после наших рабочих — чтоб прикрыть свои жирные задницы!

Некоторое время крайне ошеломлённо на меня глядучи, Серебровский вдруг неожиданно ударил ладонь об ладонь, затем «бурно» зааплодировав:

— Браво! Пожалуй, я эти ваши слова запишу — пока не забыл.

Шутливо раскланиваюсь:

— Как Вам будет угодно, Александр Павлович! Я с Вас гонорара не возьму и в плагиате в случае чего не обвиню.

— Хахаха!

— Хахаха!!!

Действительно, бегло набросав в блокнот мои слова, тот:

— Как Вас, говорите…?

— Серафим Фёдорович.

Он дочитал до конца и, дальше — мы с ним уже перешли к спокойному, деловому обсуждению проекта «Торгсин»:

— Серафим Фёдорович, особенно мне понравилась идея скупать поддержанное горное и промышленное оборудование.

— Да, что там «оборудование», Александр Павлович! Целые заводы можно скупать по цене металлолома. Особое внимание, Вас — как Председателя правления «Нефтесиндиката», я хочу обратить на нефтяную отрасль САСШ: там как раз происходит её технологическое перевооружение… А то, что у них уже устарело и отравляется на переплавку — для нас как откровение Божие для христианского праведника! Да и купи мы в Штатах дорогущее современное оборудование — наши «работнички», привыкшие больше к кирке да лопате — ухайдакают его за раз!

Серебровский с горечью в голосе со мной согласился, качнув головой:

— Если бы Вы только знали, как правы…

Перехожу на интересные подробности:

— Всё не просто, а очень просто: объявить тендер и столько фирмачей набежит — желающих на большевиках заработать, что только успевай — отсеивать среди них жуликов!

Если верить моему «послезнанию», советских торговых представителей за рубежом — «разводили», как мой названный покойный отец разводил ушастых кроликов. По некоторым сведениям, около трети потраченных на закупку импортного промышленного оборудования средств — оседало в карманах нечистоплотных дельцов. Видимо Серебровского это тоже беспокоило, поэтому он со всей живостью:

— Как Вы предлагаете это сделать?

— Это опять же, можно и нужно сделать через какую-нибудь американскую адвокатскую контору, с солидной репутацией — они своё жульё лучше нас знают. Затем, с фирмой выигравшей тендер заключается договор о скупке оборудования, ремонте его — если требуется, транспортировки в СССР, монтаже и наладке на месте и, обучении наших специалистов. Что здесь нереального, Александр Павлович?

Задумчиво кивает мне:

— Пожалуй, ничего…

Всё реально, аж до жути!

Я даже примерно знаю, что это будет за «адвокатская контора» и что за фирма, которая «выиграет» тендер.

* * *

Проектом предполагается скупать не только бывшие в употреблении личные носильные вещи или устаревшее по американским меркам горнодобывающее и заводское оборудование. Буквально всё: от кухонной посуды и мебели — до патефонов, радиоприёмников, велосипедов, мотоциклов и, конечно же — автомобилей.

По прочтению, у Александра Павловича были вопросы:

— Про «конвейер наоборот» Генри Форда Вы ничего не напутали, Серафим Фёдорович?

— Если мне не соврал один американец из «РАИК» — то и я ничего не путаю. А если даже он и всё это выдумал — ничего страшного! Сама идея вполне жизнеспособная, а Генри Форд — такой человек, что исполнит любой наш каприз… За наши деньги, конечно.

Мой собеседник, ещё более печально:

— Ильич как-то говорил, что готов менять тысячу наших коммунистов — на одного американского делягу и, он был как всегда прав.

Премило улыбаюсь: «Всех бы вас, коммунистов — в одном водонепроницаемом мешке и, ещё столько же либерасни из творческой интеллигенции — за одного русского Форда, отдал бы!».

Но молчу.

В мемуарах одного недобитого немецкого генерала периода Второй мировой войны, приходилось читать его горестные сетования о том, что в отличии от американских сверстников — не каждому немецкому юноше до войны приходилось управлять или обслуживать автомобиль, не говоря уже о том, чтоб иметь его в собственности. Таким образом, призвав в армию — молодых фрицев приходилось учить тому, что американский юный пиндос — впитал чуть ли не с молоком матери.

Техминимуму — то есть.

Тем генералом, это обстоятельство — приводится среди основных причин поражения Третьего Рейха.

А что тогда говорить про наших — про советских юношей?!

К примеру, сколько придётся учить на радиста парня — который, даже домашнего радио никогда не имел? Может, в этом основная причина всех наших бед в 1941-ом году, а вовсе не в «паранойе» Сталина — не верившего Зорге и прочим «предупреждальщикам»?

И я собираюсь внести свой посильный вклад в дело обучения наших юношей минимальному техническому минимуму.

* * *

Здесь такая фишка…

В нашей, казалось бы, нищей стране — имелось достаточно людей желающих и имевших возможность приобрести в собственность автомобиль, причём — любой конструкции и состояния.

А вот самих автомобилей — по позорному мало…

Меньше, чем даже в Польше!

И одна из главных причин — доставка, которая почему-то зачастую в несколько раз дороже самого автомобиля.

История про «конвейер наоборот» американского автомобильного «короля» — когда-то «очень давно» в будущем мною читанная, такая:

В разгар пресловутой «Великой депрессии», не вписавшиеся в «рынок» безработные рабочие и обнищавшие фермеры — не имеющие возможности содержать свои автомобили или тракторы, сплавляли их буквально за копейки или вообще — бросали где попало.

«Акула капитализма» и здесь сумела навариться!

Торговые агенты изобретательного и предприимчивого дельца скупали по всей стране, буквально по цене лома, подержанные автомобили и отравляли их на специальный завод — на котором и был организован, этот своего рода «конвейер наоборот». За две смены, на нём превращались в запчасти и сырьё по 400 автомашин в сутки. Из старой машины, первым делом сливалось горючее и масло и, отправлялось на склад ГСМ. Откручивались все болты и гайки, резина в хорошем состоянии и всё такое прочее, для использования повторно… Затем, снималось стекло, лампочки и другое электрооборудование.

Всё негодное отправлялось под пресс для переплавки, годное же — на склад запасных частей. Деревянные части отправлялись на завод тары или на дрова. Из обивки сидений и салона — на продажу или на ветошь, извлекались вата и войлок и, так далее…

Подскажем Форду и уверен — он согласится организовать такой «конвейер наоборот» для нас. Почему не в целом виде перевозить в страну?

«За морем телушка — полушка, да рубль перевоз»!

Такая логистика будет на порядок дешевле: ящики с компактно уложенными деталями и узлами — будут занимать меньше места в трюме, что сократит до минимума транспортные издержки.

Автомобили в виде запчастей, а то и виде целых агрегатов — можно импортировать в СССР и здесь собирать «отвёрточным способом». Самое элементарное, что нет смысла везти через океан (вроде тех же гаек с болтами, обивки сидений и деревянных частей) — более целесообразно изготавливать на месте.

Конечно, до «Великого американского депрессняка» ещё далеко… Сравнительно далеко. Однако, это не значит что в Америке и ещё где бы это не было — не продаются за бесценок поддержанные автомобили. На крайняк, пусть они будут настолько убитые — что из трёх можно собрать одну, что это меняет? Да и слишком много нам не надо: четыреста поддержанных автомобилей в день — наш вторичный рынок не потянет. По моим подсчётам — полутора тысяч штук в месяц за глаза хватит, чтоб вытянуть из нэпмановских загашников «лишние» бабосики.

— Главное что, товарищ Серебровский? Владимир Ильич, как-то говорил: «Мы вынуждены строить новое общество руками наших врагов». И мы должны быть верны его заветам!

Новый «Форд-Т» в прошлом 1924 году, стоил порядка 265 долларов. Думаю сильно поддержанный, но на ходу — не более пятидесяти. Разборка-сборка, стоимость транспортировки и прочие накладные расходы — поднимут его цену на треть или возможно вдвое, не больше. А реализовывать на внутреннем рынке, можно будет как минимум в три раза дороже.

Конечно, такие автомобили будут часто ломаться …

Но, ничего страшного: тем чаще их будут ремонтировать — тем больше людей будут заняты полезным трудом, а не околачиваться на биржах труда. И тем больше и быстрее обретут необходимые технические навыки для более сложных машин в будущем…

Наконец: тем чаще их будут покупать — увеличивая доходы государства!

Но, не «Фордом» единым жив наш «Торгсин».

— Прошу обратить ваше внимание, Александр Павлович, на оставшиеся по окончанию Империалистической войны военные автомобили и особенно — полноприводные грузовики. Некоторые из них новы-новёхоньки — изготовленные в самом её конце, но не приобретённые военными ведомствами стран Антанты. Французские фирмы «Берлие», «Латиль», американская «ФВД» — испытывают финансовые затруднения и думаю, согласятся продать образовавшийся «запасец» со значительной скидкой.

Конечно же, ту «свою» стояночку под Парижем — с пятитонными «Мак-Бульдогами», я ему ни за что не отдам!

ЭТО — МОЁ!!!

* * *

Обговорили всё до мелочей, особенно предполагаемые взаимоотношения «Торгсина» с монополистом — Наркоматом внешней торговли, пообещав всеми силами лоббировать проект «Торгсин» в верхах, Серебровский спросил:

— Как Вы считаете, Серафим Фёдорович, кого можно поставить во главу проекта? Вас?

В нешуточной панике:

— Меня?! Маркс с вами, Александр Павлович! Я, даже языка американского не знаю.

Испытывающее смотрит на меня:

— А кого? Его автора — Краснощёкова Александра Михайловича?

Счас, размечтался!

— С его-то «пятном» в биографии и судимостью?

После довольно долгого обсуждения кандидатур, я делаю предложение:

— Выхода нет: надо преобразовать ваш «Нефтесиндикат» в корпорацию американского типа — могущую заниматься самой широкой сферой деятельности, а не только продажей керосина.

Тот, категорически:

— Это невозможно!

А я ему:

— Вы так считаете? Пролетарскую революцию, тоже считали невозможной, но она всё-таки произошла!

— Сравнили тоже…

Но, вижу — идея его зацепила.

— А почему бы и не сравнить? Давайте лучше вместе подумаем, как это сделать, Александр Павлович.

«Мозговой штурм» продолжился за полночь и, кой-какие намётки в деле прорыва советской внешнеторговой монополии всё же наметились. Даже уже у самих дверей, где он меня провожал, ещё довольно долго — до ватной усталости в ногах, говорили-спорили с ним — обсуждая некоторые второстепенные детали и малозначащие мелочи…

Уже практически выйдя, вдруг спохватываюсь:

— Ах, да — чуть не забыл самое главное… Александр Павлович! Не возьмёте ли на трёхмесячную стажировку секретарём-референтом к себе, одну весьма перспективную комсомолку? Без жилищно-материальных проблем…

* * *

По списку Краснощёкова, следующим «бойцом» моего «невидимого фронта», так же — сам того не ведая, стал видный инженер-энергетик Александров Иван Гаврилович. Это один из творцов плана ГОЭЛРО, автор проекта Днепрогэса, ныне — член энергетического отдела президиума Госплана.

Меня порекомендовал его коллега и соратник по плану электрификации инженер-электротехник Комаров — который когда-то очень давно, занимался электрификацией Ульяновска. Последний раз, мы с Даниилом Игоревичем весьма плодотворно сотрудничали в деле присоединения нашего волостного центра к Единой энергетической системе страны. Да и после этого — достаточно часто общались по различным, интересующих обоих темам.

Рисунок 36. Инженер-энергетик Александров Иван Гаврилович.

Среди высших эшелонов власти, Александров — был известен «не энергетикой единой»!

Он является автором концепции принципиально нового районирования страны, к сожалению не реализованного на практике. Ещё в 1919 году будущий академик АН СССР и «ВАСХНИЛ», предложил разделить территорию бывшей Российской Империи на двадцать одну административную область, каждая из которых — должна складываться из нескольких соседних губерний, на основе издавна сложившихся экономических связей — игнорируя все национальные «особенности».

Такое районирование в отличии от бывшего и будущего — сложившейся в «реальной» истории, обещало несколько важнейших преференций.

Прежде всего, это значительно упростило бы структуру управления государством и сократило неимоверно разбухший за время Советской власти госаппарат.

Окрепло бы единство страны, ибо никакого «национального размежевания» по плану Александрова не предусматривалось: все республики и автономии поглощались новыми экономическими областями, или же как чрезвычайно «располневшая» милостью комиссаров Украина — делились между ними.

Сталин поддержал проект Александрова, остальные члены Советского правительства — хоть и не выступили открыто против проекта, но бесконечными проволочками попросту «заболтали» его — потакая национал-большевикам с «украин». Что позволяет говорить об них — как о неких беспринципных шлюшках: ведь истинные марксисты, всегда должны исходить в своих решениях из примата экономического базиса — а вовсе не из каких-то «национальных особенностей», или хотелок отдельных примазавшихся к партии явных сепаратистов.

В одиночку же, Генсек отстоять свои взгляды никак не мог.

С Александровым особых проблем не было:

— Иван Гаврилович! А что если претворить ваш план районирования — так сказать, в экспериментальном порядке? А там, коль у нас вами что получится и остальные руководящие товарищи поддержат.

— Боюсь, что времена ныне такие, что «руководящим товарищам» не до планов…

— Времена, как времена! Когда план ГОЭЛРО принимали — времячко было не лучше и, тем не менее — скептики как мы с вами видим, были посрамлены.

— Ну, что ж… Давайте попробуем!

Показал Ивану Гавриловичу свой план образования Средневолжского края, поговорили об совместных с ним усилий в этом направлении, об развитии энергетики будущего региона и, разошлись довольные друг другом — после его твёрдого обещания поддержки всех моих начинаний.

Уходя от Александрова, так же — «трудоустроил» на стажировку ещё одну свою комсомолочку.

* * *

И, наконец, мне удалось встретиться с воистину зубром кремлёвской политики — Кржижановским Глебом Максимилиановичем, Председателем Госплана СССР.

Рисунок 37. Глеб Максимилианович Кржижановский — Председатель Госплана РСФСР (СССР) 1921-30 гг..

Его бурное революционное прошлое оставим за поребриком — мне он интересен не прошлым и, даже не авторством знаменитого плана ГОЭЛРО!

В 1921 году, по инициативе автора не имеющего мировых и исторических аналогов плана ГОЭЛРО, в РСФСР был создан не менее оригинальный орган государственного управления — «Госплан», который им и был возглавлен. Таким образом, Глеб Кржижановский — основатель и первый председатель Госплана, был первым в мировой истории — кто применил стратегический менеджмент в государственном масштабе.

Помимо самой идеи планового развития экономики в масштабах отдельного предприятия, целой отрасли народного хозяйства и всей страны в целом, главное «ноу-хау» советского стратегического менеджмента с 1927 года состояло в пятилетнем планировании — позволившая за пару десятилетий провести беспрецедентную в истории модернизацию страны, в других странах происходившую на протяжении веков.

Это именно Кржижановский очень скоро выдвинет идею пятилетнего планирования в двух вариантах — максимальном и минимальном. По его очень интересной задумке, максимальный вариант пятилетнего плана — должен учитывать все благоприятствующие факторы, а приближение реальных экономических показателей к минимальным — должно сигнализировать о проблемах в народном хозяйстве.

В отличии от другого выдающегося советского экономиста — Станислава Струмилина, Глеб Максимилианович был сторонником не жесткого централизованного планирования — а более мягкого, децентрализованного — при котором находилось место и, НЭПу — с его кооператорами и частным капиталом.

Струмилин в итоге победил — так как его поддержал Валерьян Куйбышев, за которым стоял сам Сталин. В «реальном» 1930 году, Куйбышев станет Председателем Госплана СССР, а Кржижановского — задвинут куда-то далеко под плинтус, благо хоть не репрессируют в своё время.

История доказала правоту основателя стратегического менеджмента: жесткое и тотальное государственное планирование — в конечном счете привело к краху советскую экономику.

Однако, это уже не «реальная», а альтернативная история!

Куйбышев мёртв, Струмилин — с Зиновьевым в Питере, а Сталин — ещё далече…

Всё, можно переиграть по-новому.

* * *

Объясняя своё стремление с ним встретиться, стараясь расположить главу Госплана к себе и, заодно навести на кой-какие дельные мыслишки по поводу предстоящего планирования в масштабах государства, я ознакомил Глеба Максимилиановича с уже выполняющимся «Первым пятилетним планом развития Ульяновска».

Того, аки громом поразило:

— Кто это придумал?

— Коллективный труд, — поскромничал я, — хотя сама идея принадлежит Председателю нашего Волисполкома товарищу Анисимову… Ныне покойному, к превеликому сожалению.

Склонив голову помолчав, произнёс:

— Жаль… Судя по всему — умнейший человека был. И замечательный художник.

Обсудив с ним компьютерную графику, я взял быка за рога:

— Товарищ Анисимов, часто любил повторять: «Станок, должен строить себя сам». По его задумке, после выполнения Первого пятилетнего плана — Ульяновская волость должна стать локомотивом развития уже Нижегородской губернии. Та в свою очередь — Средневолжского края… Затем, придёт черед и России!

Кржижановский, ошеломлённо:

— Это как раз то, что нам надо! Ведь, одновременно весь Советский Союз — нам уже не поднять, особенно с учётом недавно произошедших событий.

«Да и надо ли поднимать весь Советский Союз? Да и кому это надо? Мне лично — ни в одну «выдающуюся» по утрам часть тела, это не упирается».

Естественно, с его стороны возникли кой-какие вопросы:

— Боюсь, пять лет это слишком много. Товарищи из Политбюро не захотят так долго ждать.

Мда, проблемка…

Как уже говорил кажется, практически у всех советских высших руководителей того периода, есть один серьёзный недостаток: они не умеют и не хотят долго ждать. Как только им становится ясно, что дело имеет отдалённую перспективу — интерес к нему тотчас теряется.

Поэтому наступив на горло собственной песни — дела ради, приходится «подмахивать» кремлёвским:

— Этот план был составлен с расчётом на собственные силы. Если будет поддержка из Центра, ко второй стадии — Плану пятилетнего развития Нижегородской губернии, можно будет приступить уже этим летом и выполнить его за… За три года.

Ещё вот претензии:

— У Вас главный упор делается на небольшие предприятия… Это в корне неверно! Будущее — за гигантскими промышленными предприятиями

В ту пору, было в тренде всё «гигантское» и, ещё очень долго будет.

Однако, здесь я буду стоять насмерть. Пора эту тенденцию ломать!

Поэтому, собрав всю свою силу убеждения:

— Чем крупнее организационная структура, тем сложнее ею руководить, тем опытнее должны быть управленцы. Взять хотя бы армию: взводом и ротой может управлять вчерашний выпускник двухгодичного военного училища, а вот дивизией или корпусом — уже выпускник Академии Главного штаба.

— Где взять столько опытных управленцев, если на уже существующие предприятия не хватает? А где строить заводы-гиганты при существующем недостатке жилья? Где будут жить рабочие и, на чём они будут добираться до работы? Или предлагаете им в цехах, прямо под станками ночевать…?

Внимательно, пока спокойно слушает.

— …И таких вопросов возникнет тысячи и тысячи! План же индустриализации от «Особого проектно-технического бюро № 007» (ОПТБ-007) — большинство из них снимает. Как и, в САСШ — тысячи и даже десятки тысяч мелких фирм, частной и кооперативной формы собственности — будут изготавливать отдельные детали и узлы, другие — собирать их в готовые изделия. На первых порах, от государства требуется только ввести единые стандарты для отдельных комплектующих, общие правила и взаимозаменяемость наиболее ходовых деталей. И обязательно — стандарт качества!

— Интересная идея, — выслушав, наконец-то задумался Кржижановский, — пожалуй, в этом что-то есть.

* * *

Кроме своих несомненных достоинств, Глеб Максимилианович — обладал одним существенным недостатком: подобно другим подобных себе «отличникам»-индивидуалистам — он решительно не умел работать с людьми. Не умел он и, подбирать себе сотрудников — о чём как-то пошутил (уже пошутит, надеюсь) Сталин:

«Кржижановского надо назначать на самые ответственные участки работы, дать ему собрать аппарат из себе подобных, затем набраться терпения — пока не напортачит, а после выгнать всех его протеже взашей, а Кржижановского перевести на новую работу: пусть снова порезвится в подборе так называемых „кадров“ — отменная форма бескровной чистки аппарата».

Исходя их этих соображений, Глебу Максимилиановичу досталась в «стажёры» — хоть и не самая симпатичная, зато самая способная в организационном плане выпускница Нижегородских «Курсов секретарей-референтов».

* * *

Дальше «стажёры» кончились, но по рекомендации Кржижановского я познакомился с юристом, экономистом, одним их основателей Госбанка СССР — профессором МГУ Захарием Соломоновичем Каценеленбаумом. Ещё, с Павлом Ивановичем Поповым — Управляющий Центральным статистическим управлением (ЦСУ) при СНК СССР.

Наконец, ещё с одним инженером-энергетиком из окружения того же Кржижановского.

Григорий Александрович Фельдман — очень интересная личность и, в моём лобби — он будет явно не лишним. В середине 20-х годов, он сделал прогнозный расчет экономического роста СССР на 25 лет (1926-1950 годы), включая так называемый «период социалистической реконструкции» (1926-1932 год). В своем исследовании он широко использовал изобретённый им же «математический анализ для изучения условий оптимального соотношения роста двух подразделений общественного производства» и предугадал, что нарушение такого «соотношения» — неизбежно приведёт к тому, что производство средств производства зациклится на самом себе, начнется «производство ради производства», что собственно говоря и произошло «в реале» в СССР.

Естественно, такой «прогноз» никому из ныне власть предержащих не может понравиться и, боюсь Григория Александровича48 — репресснут в первую очередь…

Ну, ничего! Мы с ним ещё побарахтаемся!

В длительной беседе, приведя кое-какие неопровержимые аргументы, я убедил его «спрогнозировать» Великую депрессию 1929-го года.

* * *

Итак, на этом пока всё.

Костяк-основа моего лобби создано, а были бы кости — мясом прирастёт.

Теперь бы к этому «костяку» умную голову… Нет, не с мозгами: их у меня у самого — хватает с избытком, хоть делиться начинай.

С программой самонаведения как у управляемой ракеты — чтобы шла на цель, не сворачивая.

Кто будет руководить моим лобби в режиме он-лайн?

И здесь я вспомнил…

Про кого?

…Правильно: про Жабу!

Благодаря моим прошлогодним хлопотам-заботам, напомню — Надежду Константиновну Крупскую сняли со всех должностей и, назначили возглавлять вновь организованный Музей В.И. Ленина в Горках.

Почётная ссылка, если не заключение — прямо сказать.

* * *

Здесь, имела место быть такая предыстория.

«Филин», бывший на воле «фармазоном», «маклёром» или «малявщиком» — я так и не понял как на воровском жаргоне правильно называется профессия подделывателя документов, а ныне — зэка Модест Модестович Фаворский, писарь в администрации Ульяновского исправительно-трудового лагеря — как-то раз бахвалился, что по почерку — может определить пол, возраст, профессию и характер его обладателя.

Я рад хохмы притащил ему фотокопии документов Ленина и Крупской, найденные среди залежей моего «послезнания» — скаченных в инете книг, то есть.

Тот сперва, очень долго изучал не виданную им досель ксерокопию, щупал бумагу, нюхал её и даже разок её лизнул.

Наконец, догадавшись:

— Машина писала?

— Копировала.

Огорчённо вздохнул:

— Похоже, моя профессия скоро останется невостребованной…

Успокаиваю:

— Фотография никогда не заменит живопись! Машина никогда не заменит жулика. Так что ты, Модест Модестович, про людей — писавших это, скажешь?

Практически безошибочно угадав пол и возраст и, даже профессию (сказал, что это «большие начальники»), на характерах он слегка подзавис, выдав про Владимира Ильича:

— Силён мужик! Но «без царя в голове».

Про Надежду Константиновну же, восхищённо:

— Кремень баба…!

Подумав, добавил:

— …Но дура.

Затем, Филин сложил два образца почерка вместе и, с заумным видом изрёк:

— Если — муж и жена, то это — один Сатана!

Я, был несказанно удивлён:

— Несколько более развёрнуто, пожалуйста.

И тот пустился в пространные рассуждения…

Короче, если перевести его «анализ» по-научному — Ленин обладал почерком человека с очень хорошо развитой интуицией, постигающий смысл вещей без предварительных логических рассуждений, доказательств, через внезапное озарение.

НО!!!

Вождю пролетарской революции не хватало рассудочности, четкости и пропорциональности суждений. Некоторые вещи и события, он мог излишне гипертрофированно преувеличивать, другие вовсе не принимать во внимание, а существующую вокруг реальность подгонял «под себя». Кроме того, Ильич был человеком нервным, импульсивным и нетерпеливым и раздражительным, не умеющим подходить к решению проблем взвешенно.

Ленин, был органически неспособен уважать чужие мнения — хоть на йоту отличавшихся от его собственных, жаждал доминировать буквально во всём, стремясь при этом не нести никакой ответственности.

В общем, получился какой-то «чокнутый профессор» из голливудских блокбастеров!

На роль харизматичного лидера — за которым в огонь и в воду пошли бы массы, он совершенно не подходит.

И тем не менее, Ленин был именно тем человеком — организовавшим большевистскую партию, ставшим её вождём, реализовавшим такое грандиозное событие, как Октябрьская революция и победоносно завершившим Гражданскую войну.

Как же так?

Французы в таких случаях говорят: «Cercher la famme»!

Если убрать из речи Филина все междометия, то владелица почерка — женщина энергичная, волевая, решительная, настойчивая и…

Трудолюбивая, как вол!

Но одновременно излишне осторожная, не способная «изобрести порох» и избегающая принятие самостоятельных решений.

Порывшись в завалах своей инфы, я согласился с его выводами:

Да!

Ленин и Крупская были как гениальный программист и навороченный компьютер: первый — генератор идей, вторая — идеальный претворитель их в жизнь.

И друг без друга, они никто!

Выпускница математического факультета Бестужевских курсов, по сути была при Вожде большевиков — тем же секретарём-референтом, на которую тот свалил всю «текучку». Через Крупскую шло финансирование, переписка, создание многочисленных учебных центров, конспиративная работа с шифровками, связь с агентурой.

После Октябрьского переворота, обязанности её только увеличивались: Ленин, часами и сутками мог пропадать — балабоня на митингах и гоняя порожняки на заседаниях в Совнаркомах, а его правящий аппарат тем временем — работал как швейцарские часики.

Таким образом, Крупская — такая же созидательница нового государства, его структур и институтов — как и её всемирно известный супруг. Она лично причастна к важнейшим решениям той поры, к расстановке кадров, к назначениям на ключевые посты.

Официальные советские историки, Крупскую называли лишь — «тенью Ленина», всячески принижая её значение. Постсоветский официоз, даже «вспомнил» данные ей клички…

Якобы товарищи по партии, за глаза называли Надежду Константиновну «Миногой» и, даже «Квелой Рыбой».

Так ведь те ещё утверждают, что Революцию совершили рабочие и крестьяне (агенты германского Генштаба из Масонской ложи — нужное подчеркнуть), кто им ещё верит?

Усомнимся, однако!

В реальности же, всё обстояло с точностью наоборот.

Это Вождя пролетарской революции, хорошо знающие всю кремлёвскую политическую кухню люди — называли «Товарищем Крупским»!

То есть — подкаблучником.

Звезда Крупской закатилась вместе со смертью Ленина: сумасшедше-гениальный «программист» умер и, клавиатура его компа — покрылась пылью, ибо никто не знал пароля для входа…

* * *

— Серафим! А мы правда к Надежде Константиновне едем?

— Правда, правда…

Лиза, в который раз ойкнула и прикрыла ладошкой рот:

— Ой, я боюсь!

Резко торможу и выйдя из-за руля «Форда», приглашаю жестом:

— Тогда веди ты! Когда рулишь — бояться некогда.

Глаза боятся, а нога давит на «тапку»…

Домчались до Горок в одно мгновенье!

В принадлежавшей до революции вдове миллионера Саввы Морозова усадьбе «Горки», Ленин доживал последние два года и умер здесь же в январе 1924 года. Отличный выбор, надо признаться: лес, река, пруд, хорошо сохранившийся дом с электричеством и паровым отоплением.

В «реальной истории» хватились только в 1949-м году: после полномасштабной реконструкции и обустройства парковой зоны, в усадьбе открыли музей.

К 50-летней годовщине смерти Вождя, вместо несостоявшегося на Волхонке, было принято решение о возведении Мемориального музея Ленина в Горках.

Моё вмешательство изменило естественный ход истории и «Музей В.И. Ленина в Горках» решено было создать уже зимой-весной 1925-го года. Чтоб с одной стороны занять Крупскую делом — поставив её Заведующей, а с другой — убрать сей раздражитель кремлёвского спокойствия подальше с глаз долой.

Приехав, мы с Елизаветой застали работы по устройству музея Вождя в самом разгаре: сюда как раз перевозили рабочий кабинет Ленина из Кремля. Командовала «парадом»…

Да, это она.

— Эй, товарищ, — меня тут же окликнула, — подсобил бы людям, чего истуканом стоишь!

Почему бы и, не подсобить?

— Эй, вы двое! Хорош курить! А ну-ка схватили этот диван и понесли!

Те было послали меня на хер — но я негромко шепнул, мельком глянув на часы:

— За полчаса управитесь — по червонцу на водку дам.

После этого, только и оставалось притормаживать:

— Товарищи! ОСТОРОЖНО!!! Не дрова всё же таскаете. А историческую РЕЛИКВИЮ!!!

Тем временем, Елизавета шмыг к Крупской и смотрю — уже о чём-то оживлённо с той защебетала.

Перетаскав под моим руководством всю мебель с грузовиков в одну из комнат, грузчики получили с меня «мзду» и куда-то мгновенно испарились.

Подхожу и слышу:

— Надежда Константиновна, разрешите представить: это Свешников Серафим Фёдорович…

То, да сё, как обычно при первом знакомстве, и:

— Вы ко мне по какому-то делу, товарищ Свешников?

Смотрит, несколько настороженно или мне это так кажется, из-за характерной выпуклости её глаз, делающую её похожей на некое земно-пресно-водное или даже на человека-амфибию из кинофильма по мотивам фантаста Беляева.

— Надежда Константиновна! Коллектив Архитектурного отдела «Особого проектно-технического бюро № 007», разработал проект дома-музея Владимира Ильича Ленина…

Разворачиваю перед её носом альбом с эскизами:

— …И дал мне поручение ознакомить с проектом Вас.

Рисунок 38. Леонид Павлов. Макет Центрального музея В.И. Ленина в Москве.

На самом деле, это проект архитектора Павлова, реализованный в стекле и бетоне в семидесятые годы.

Глаза у неё вмиг потеплели и, Крупская с большим интересом стала рассматривать рисунки, по завершению сказал:

— Слишком вычурно и думаю — дорого. ОН(!!!) бы не одобрил.

— Насчёт «дорого» — не берите в голову: на общем собрании коллектива «ОПТБ-007», было решено перечислять десятую долю процента прибыли на увековечивании памяти Ильича…

Перебив, Елизавета восторженно:

— Это Серафим три года назад предложил переименовать нашу Ульяновку в Ульяновск!

— Вот, как?

Во взгляде Крупской, как мне показалось — появилась какая-то материнская нежность.

Слегка кивнув, подтверждая слова своей спутницы, я продолжил:

— Насчёт же «вычурности»… А каким Вы, представляете себе музей Ленина, Надежда Константиновна?

Та, задумалась, затем решительно взяв нас обоих за локоток:

— Вы были бы не против, разделись со мной мой скромный обед, товарищи?

Мы с Елизаветой были вовсе не против…

* * *

Гостили у Крупской три дня.

Утром, перед расставанием, инструктирую её за чашечкой привезённого из самого Парижа кофе:

— Лиза! Через Надежду Константиновну узнай, как можно больше про Якуба Ганецкого. Если есть возможность порыться в её или Владимира Ильича личном архиве — якобы ища материалы для увековечивания памяти Вождя пролетарской революции, то обязательно воспользуйся этим.

Та, с ходу:

— Насколько мне известно, Ганецкий — Яков или Якуб, работает в Наркомате внешней торговли. Ты про него?

Спросила бы что-нибудь полегче.

— Возможно, есть ещё один Ганецкий… Не знаю! Но постарайся узнать, не задавая прямых вопросов Крупской.

— Хорошо! Узнаю, что всё могу.

Расставаясь, чувствуя себя последним поддонком, даю последнее напутствие:

— Только умоляю тебе, Лиза: будь осторожней!

— Не бойся — я уже девочка взрослая.

Затем, я уехал с эскизиком довольно скромненького здания — к которому мы с вдовой Ленина пришли в результате консенсуса, а Лиза осталась у Крупской «стажироваться» на секретаря-референта.

Итак, политическое лобби практически создано — надо лишь время, чтоб оно окрепло и заработало.

Осталось дело за малым — создать лобби военное…

А что ж там наши военные — «красивые, здоровенные»?

Глава 16. Операция «Нарсес».

Увы, но кроме в принципе перспективно-полезного знакомства «красивых, здоровенных» военных с художницей Елизаветой Молчановой, операция «Вернисаж» — пока никаких дивидендов не принесла советской обороноспособности. Её картина «Марс наш!», повешенная прямо напротив главного входа на курсы «Выстрел» — конечно «выстрелит», но только после того, как слушатели займут достаточно высокопоставленные места в армейской иерархии.

Хотя…

Автомат Фёдорова не сняли с производства на Ковровском оружейном заводе осенью прошлого года — как это произошло «в реале», а продолжали выпускать с увеличением ежемесячного плана с трёхсот до полутысячи стволов. Но я не учавствовал в принятии этого судьбоносного решения, поэтому не могу с уверенностью сказать, что оно было вызвано именно этой картиной — а не теми трендюлями, что выписали Красной Армии северные китайцы-маньчжуры из «Гоминьцзюня».

А вот другая моя полезная задумка — организация допризывной подготовки молодёжи, начала потихонечку выкристаллизовываться.

Напомню, что вместо уличённого в лезбиянстве… Хм, гкхм…

В аморалке!

Короче, вместо старого блядуна Анатолия Луначарского, зимой 1925-26 года, Наркомом просвещения РСФСР стал Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич. И кстати, ваш покорный слуга — чуть-чуть (самою малость!) этому способствовал через своё лобби, уже созданное среди кремлёвских.

А это я вам скажу:

ФИГУРА!!!

До смерти Ленина он был его другом, Секретарём и Заведующим делами Совета Народных Комиссаров (СНК) РСФСР. После этого трагического события — перешёл на научную работу, перестав заниматься политикой — что говорит о его незаурядном уме, дальновидности и порядочности.

Насколько мне известно, сей ленинский гвардеец — ни в чём сомнительном замешан не был, ни в каких фракциях-оппозициях, может быть поэтому в отличии от других — он дожил аж до 1955-го года и, умер своей естественной смертью в почёте и уважении.

Вступив в «новой реальности» на должность Наркомом просвещения, Бонч-Бруевич тут же стал приводить советское образование в божеский вид — первым делом подняв зарплату учителям, вторым делом изгнав из него всяких экспериментаторов со своими «планами Дальтона», публично объявив эти затеи вредными. В школах обоих ступеней стала насаждаться дисциплина, а среди приоритетов — усвоение учебного материала, а не политически-общественная деятельность. Но, конечно же процесс хоть и пошёл — находится в самом своём начале, встречая ожесточённое сопротивление со стороны отдельных упоротых…

Это ломать легко, просто и временами даже весело!

А восстанавливать — неимоверно тяжело и сложно.

Но в данный момент я не про это…

Конечно же, я не преминул и тут же весьма технично вербанул Бонч-Бруевича в стройные ряды своих лоббистов. «Крючком» было создание в Ульяновске собственного «Рабфака» (учебного заведения для подготовки рабочей молодёжи для подготовки в ВУЗы) — с коллективной просьбой о котором, я к нему заявился с целой делегацией земляков.

Во время беседы с новым главой Советского образования, я как бы ненароком упомянул о проекте «Поколение Next» — воспитание детей по методу супругов Никитиных, похвастался первыми успехами…

И вот он мой!

Владимир Дмитриевич был для меня интересен ещё и тем, что имел старшего брата — генерала. Причём не «свадебного», а самого настоящего — царского.

Закончив после Московского «измерительного» института, Московское пехотное училище, Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич последовательно служил офицером в гренадёрском и лейб-гвардейских полках, а по окончанию Николаевской академии штаба — при штабах многих военных округов.

После Русско-Японской войны он разрабатывал новый «Учебник тактики» под руководством самого Драгомирова, печатался в газетах и журналах по военным вопросам, а во время Первой мировой войны — занимал высокие посты в Действующей армии.

Это после его «волшебного пенделя» в бытность генерал-квартирмейстера штаба 3-й армии Юго-Западного фронта — лётчик Нестеров совершил первый в истории воздушный таран, сбив ценой своей жизни австрийского разведчика.

Рисунок 39. Братья Бонч-Бруевичи — Михаил и Владимир, генерал и большевик. Не правда ли сильно похожи? Особенно, количеством глаз…

Погиб?

Ну что ж, на то и война…

Да к тому же тот частично сам виноват — не пристегнувшись перед вылетом и тем самым нарушив правила безопасности.

Заняв в марте 1915 года должность Начальником штаба Северо-Западного фронта, Бонч-Бруевич почему-то не пришёлся «ко двору» последней российской Императрице, которая засыпала своего Недержанца письмами примерно такого содержания:

«Да, поскорее избавься от Бр.-Бр. Только не давай ему даже дивизии».

Михаил Дмитриевич, действительно — характером был довольно неуживчивым и любил называть вещи своими именами, что видать не понравилось этой венценосной особе.

В конце концов послушавшись, Николай Подкаблучник «избавился» от Бонч-Бруевича… Возможно, не только от него… Вполне вероятно — не от того, от кого следовало бы избавиться — поэтому не позже чем через год, избавились уже от него самого.

Тот же, первым признал Временное правительство после Февраля, при Керенском командовал Северным фронтов. Был первым генералом — признавшим после уже Октября Советскую Власть…

Ну, а что?

Вполне его понимаю: если ты человек военный, ты обязан служить своему государству в любом случае — как бы не называлась стоящая у его руля власть и, какой бы не была её политика.

Политикой — пусть занимаются политики, а твоё дело — Родину защищать!

От врагов внешних и внутренних — чем и занимались офицеры и генералы, перешедшие на службу Советской Власти.

После занятия Ставки просоветскими войсками Бонч-Бруевич был назначен Начальником штаба Верховного главнокомандующего — став таким образом первым в их советской череде.

После подписания похабного Брестского мира, он был Военным руководителем Высшего Военного Совета (ВВС) создававшего на линии германско-советского соприкосновения, части так называемой «завесы» с бывшими офицерами и генералами во главе. Это именно из них была сформированная регулярная Красная Армия — а вовсе не из банд красноармейцев из городской шпаны и отрядов матросов-анархистов, как это можно понять по фильмам и тестам ЕГЭ.

Резкий в суждениях, малообщительный и неуживчивый с вышестоящим начальством, Михаил Бонч-Бруевич — пришёлся уже не «ко двору» теперь уже у большевиков. Поэтому, как только «отпустило» — его вытурили из Красной Армии, поручив создание Высшего геодезического правления.

Затем, он был арестован «за вредительство», но отпущен по личному распоряжению Дзержинского…

Если воспользоваться моим «послезнанием», то старший Бонч-Бруевич будет арестован ещё раз — в 1931-ом году, по делу «Весна», но отказавшись дать признательные показания — будет отпущен вновь, «за отсутствием состава преступления».

Репрессий же конца тридцатых он не только избежит, но и вдвуряд получит звание генерала — уже от Советского правительства. Так же как и его брат, Михаил Дмитриевич доживёт до преклонных лет и скончается в собственной постели в середине 50-х годов

Однако, пока им обоим умирать рано — впереди непочатый край работы!

Освободившись из узилищ кровавой гэбни, Михаил Дмитриевич отдохнул и затем в 1925-м году организовал и возглавлял государственное техническое бюро «Аэрофотосъемка»…

Откуда я его и выдернул!

Не своими руками и не в буквальном смысле этого слова, конечно.

Долго ли, коротко, но родилось совместное дитя двух наркоматов — образования и обороны, под названием «Комитет начальной военной подготовки» — подчиняющийся напрямую Революционному Военному Совету (РВС СССР), минуя Наркомат обороны — где кудахтала, но никак не хотела нести яйца двухголовая «курица» — Троцкий-Бубнов.

По проекту реформы, в трудовых школах первой ступени, будущие воины должны изучать азы военного дела — физическую и строевую подготовку, устройство стрелкового оружия и, получать первичные навыки в стрельбе.

В школах второй ступени должна проводиться — по сути подготовка младшего командира, способного по достижению призывного возраста командовать стрелковым отделением или расчётом коллективного оружия.

У последних, каждое лето должны производиться месячные летние сборы в лагерях, с предельно-жёстким режимом: кроме обязательных изучения воинских уставов и строевой подготовки — основой основ всякой регулярной армии, в курс обучения войдут — топография, инженерное дело и фортификация, разведка, военная психология. А в число прививаемых навыков — кросс по пересечённой местности с использованием топографической карты, ползание, рытьё окопов, маскировка, ведение наблюдения и разведки, метание гранат, рукопашный бой, изучение стрелкового оружие…

Кроме обязательной допризывной подготовки в учебных заведениях должна проводиться внешкольно-добровольная в виде курсов «Общества содействия обороне СССР» (ОСО), подготавливающих младших технических специалистов для Вооружённых сил — шоферов, механиков, связистов, снайперов и так далее.

В течении обоих видов подготовки, за молодыми людьми ведётся наблюдение с целью определения их личностных качеств. Затем, по окончанию школы второй ступени — лучшие из лучших будут приглашены в части РККА постоянной готовности, остальные составят резерв — призываемый по объявлению всеобщей мобилизации в случае войны.

Ярым сторонником такой системы допризывной подготовки стал Уборевич и его группа сторонников «германизации» Красной Армии среди высших советских военноначальников — ратующих за создание из неё некого советского аналога «Рейхсвера».

* * *

Всё было бы хорошо и я бы успокоившись почил на лаврах, но одна беда: как и Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, так и Иероним Петрович Уборевич (и если бы они одни!) — являлись сторонниками теории тактики генерала Михаила Ивановича Драгомирова, с её превалированием «духа над техникой». А я с ней имею самые глубочайшие расхождения и твёрдо намерен отправить на пыльную полку истории.

Последний к тому, чел — довольно «мутный»: до декабря 1925 года, он был Начальникам штаба и Заместителем командующего Украинского военного округа Командующий Западным военным округом… Правой рукой Ионы Якира, то бишь, про нехорошее поведение которого в связи с начавшейся Советско-маньчжурской войной, я уже рассказывал.

Сейчас он Командующий Западным военным округом и, что-то тоже…

Не нравится мне его поведение!

Ладно, возможно это будет темой отдельного разговора.

Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич же, имел действительно — характер довольно-таки специфический. При первом же моём с ним споре, он обозвал меня «дилетантом начитавшемся фантастических книжек Артура Сталка» и больше на эту тему отказался разговаривать категорически.

Мда… Живые хроноаборигены, на поверку оказались совсем не такими ботами, как в стандартных книжках «про попаданцев».

Пытался я было пробить изменение в тактике самостоятельно, публикуя статьи в газетах. Но первая же из них — об наступлении переносом огня в глубь обороны противника, а не штыков… Чем нас собственно говоря и, будут бить немцы — начиная с сорок первого и по меньшей мере по сорок третий… Вызвала такой дружный шквал критики, что мне небо показалось с овчинку.

Казалось бы, товарищи кранные командиры представляют собой несколько групп разделённых «по понятиям» и смертельно враждующих меж собой…

Ан, нет!

В вопросах принципиальных, они едины как гранитный монолит на обелиске.

Даже «двухголовая курица», забыла свои разногласия и принялась клевать покусившегося на святое.

Нет… Нужно взломать эту касту изнутри.

А, как? Обратиться к высшему советскому военному руководству?

Высшее военное руководство РККА, понятно дело, оно до сих пор кресла начальнические меж собой делит — ему некогда заниматься столь приземлёнными материями, как возня с сопливыми допризывниками да боевыми уставами.

К тому же, как я уже говорил, наше военное ведомство напоминает византийский двухголовый герб: если Троцкий — «за», то Бубнов обязательно «против» любого начинания и, наоборот.

Спустимся уровнем пониже?

А что ещё остаётся делать?

Итак, как колоду карт — переберём один за другим кандидатов в члены моего военного лобби и тяжело вздохнём.

Трудами вернувшегося в Ленинград Григория Зиновьева — Шапошников Борис Михайлович был снят с должности Командующего войсками Ленинградского военного округа. Троцкий, видимо его тоже изрядно недолюбливал, иначе ничем не объяснить причину, по которой он был отправлен не в Маньчжурию на войну, а в Туркестан на округ.

Закончивший Военную академию РККА будущий «папа» советских бронетанковых войск — Калиновский Константин Брониславович, был прошлым летом направлен в Китай учить Гоминдан воевать. После того, как той же осенью — советских военных советников откуда «попросили», он был перенаправлен в Маньчжурию — воевать против обученного другими советскими военными специалистами Гоминьцзюня…

Дурдом!

Примерно такая же история с Николаем Владимировичем Куйбышевым (братом небезызвестного Валериана, ныне покойного) и с Григорием Давидовичем Хаханьяном.

Будущий сталинский маршал — Василевский Александр Михайлович, закончив Стрелково-тактические курсы усовершенствования командного состава «Выстрел», командует 48-ой Тверской стрелковой дивизией и ничем мне помочь пока не может.

Триандафиллов Владимир Кириакович, с весны прошлого года назначенный на должность начальника Первого (то есть оперативного) отдела — всеми руками «за». Но этот вопрос находится вне зоны его компетенции.

Короче, состав моего военного лобби — курируемого Елизаветой, довольно перспективен: один Шапошников с Василевским чего стоят!

Но с одной важной оговоркой: в довольно отдалённом будущем — до которого ещё дожить надо.

Остаётся, кто?

Правильно: Михаил Николаевич Тухачевский.

В бытность свою Наркомом обороны, Фрунзе назначил этого — крайне противоречивого в оценках будущих историков военноначальника, Председателем «Уставной подкомиссии» в составе «Главной уставной комиссии»… Тогда же Тухачевского включили в состав президиума «Комиссии по изучению опыта Гражданской войны», а в конце прошлого года избрали Председателем правления «Объединенного военно—научного общества».

После возвращения Льва Троцкого на должность главы военного ведомства, Главный штаб РККА вновь возглавил экс-генерал-майор Императорской армии Павел Павлович Лебедев, Разведывательное управление Штаба РККА («Разведупр», «IV Управление Штаба РККА») — профессиональный военный разведчик Семён Иванович Аралов…

А вот боевую подготовку вооружённых сил, войсковую мобилизацию, комплектование воинских частей и подобные функции — Лев Давыдович посчитал делом второстепенным. Иначе почему он назначил на должность Начальника Управления РККА, такого дилетанта как Михаила Тухачевского?

Другие ответы, в голову просто не приходят!

Я б, Тухачевского и сам расстрелял за, например — «Временный Полевой устав» 1925 года, в котором было написано следующее:

«…В будущей войне нам придется драться не столько техникой, сколько превосходством своей революционной активности и классового самосознания».

Грёбанный Экибастуз!

Тупой идиот…

И ви мне будете говорить, что Мишка Тухач — не враг народа? Что Сталин его расстрелял зазря? Что будь сей «стратег» живой к 41-му году, мы уже 23 июня — к Ла-Маншу вышли бы?

Чистейшей воды вредительский саботаж и измена Родине в особо тяжкой форме, если говорить по существу. За это не расстреливать — голой жоппой на кол перед Мавзолеем сажать надо, чтоб два раза в год проходящие парадом по Красной площади слушатели военных академий — любовались на него и знали:

Воевать так как он предлагает — НЕЛЬЗЯ!!!

Но, выбора у меня нет.

Поэтому только вздохнул тяжело и головой покачал, принимая окончательное решение: выхода нет — будем лепить из дерьма (Михаил Тухачевский) конфетку (гениального стратега).

* * *

Мда… Да, уж…

Уж, да!

Я не нахожу слов.

Это какая-то «мыльная опера», вроде «Санты-Барбары» — а не нормальное попалово с творческим запилом «заклёпок». Обнаглевшие хронноаборигенны решительно не желают быть «юнитами-ботами» в этой альтернативной «компьютерной» стратегии и беспрекословно выполнять все мои прогрессорские хотелки.

Вместо того, чтоб тупо-упорно пилить предназначенные им «заклёпки», они в буквальном смысле — предпочитают в пиз… Пи, пи, пи…

Я считал, что Михаилу Тухачевскому — не хватает лишь «реализуемой в существующих условиях идеи вундерваффли», но на поверку — он решительно по всем параметрам не годился на предназначенную ему роль «генерального конструктора сталинской эпохи», что касаемо военной тактики.

Да и техники, чего там греха таить.

Ибо, он решительно ошибся в выборе профессии: самые страстные его увлечения — музыка (он, самолично неплохие скрипки делал и даже писал трактаты о составе лаков для них) и женщины. К военному же делу, он относился с прохладцей, перекладывая свои обязанности на «негра»…

Новость, да?!

Вот и для меня было сногсшибательным открытием, что генератором идей Тухачевского на самом деле являлся некий Какурин — Начальник отдела истории Гражданской войны при Штабе РККА. С биографией последнего пока не познакомился — за неимением под рукой своего «послезнания» (да и есть ли она там?), но судя по всему — он из военспецов49.

Короче, объявился конкурент по влиянию на этого «ключевого» для моих прогрессорских задумок человека и с этим придётся что-то решать-делать.

Но чуть позже.

Вот это всё на меня как холодную воду из ушата вывалила Елизавета, едва приступив к повторному охмурению «гениально-бездарного стратега» и будущей «невинной жертве» злодейско-кровавого режима.

Вполне внятная информативная речь, в «докладе» Лизы чередовалась с обычной бабской истерикой, коей за ней ранее не замечалось:

— Я не могу! Твои «методы» на нём не работают, Серафим! Я не устою, я в следующий раз ему отдамся «по-настоящему» — как какая-то похотливая сучка…!

Ну, ещё бы: знойный статный красавец с яркой внешностью и гвардейско-светскими манерами — женщины на таких западают влёт и, укладываются в их постели штабелями.

Короче, изрядно погорячился я со своими психологическими штучками-дрючками-заморочками, чрезмерно надеясь и уповая на них.

Закрыв лицо руками, плачет навзрыд:

— Я чувствую себя последней уличной putain! Хорошо, что mon pauvre père не дожил до такого позора…

Я, в жутком афуе:

— Да что случилось, в конце то концов? Я не пойму: он тебя изнасиловал? Пытался?

— Нет… Да…

— Так, «да» или «нет»?

Уткнув голову меж колен:

— Я его сама… Я хотела… Я его чуть не изнасиловала…

Плачет.

Ласково глажу по голове:

— «Чуть» не считается, моя маленькая глупышка! И в наших желаниях — даже в самых неприличных из них, нет ничего позорного или предосудительного — если мы имеем силы их обуздать. Ты не одна такая: вот и мне тоже — очень часто хочется кого-нибудь… Хм, гкхм… Так, ведь я же терплю! Давай успокойся и рассказывай всё по порядку.

* * *

На фронтах Гражданской войны и битв с лимитрофами — успехи Тухачевского, как минимум сомнительные. А вот на любовных — всё обстоит с точностью наоборот.

Рисунок 40. Михаил Тухачевский и одна из его четырёх жён.

Не считая мимолётных знакомств и многочисленных любовниц, будущий маршал до момента своей бесславной кончины — официально был женат четыре раза, имея две дочери в результате двух их них… Обе — Светланы. Замечу, что старшая из них — уже успела родиться.

Но, это в «реальной» истории!

В «альтернативной» же, я уже успел изрядно напакостить своими шаловливыми ручонками и этот процесс несколько ускорился. После знакомства на «Вернисаже», будучи уже в третий раз «новобрачным» — он тут же вновь стал разведённым, предложив «руку и сердце» художнице Елизавете Молчановой.

Так старшая из Светлан — стала сиротой при живом отце.

— Он меня называл «Единственная», «Последняя любовь моя»… Говорил: «Множество женщин знал, такой как ты — не видел»… Кобель, козёл, подонок!

С тревогой к ней присматриваюсь: когда женщина так обзывает мужчину, это говорит о её нешуточной влюблённости… Чаще всего.

Как в народе говорят: «С глаз долой — из сердца вон!».

Любовь Тухачевского после расставания усохла-завяла — как букет роз в вазе, в которую забыли подлить воды. Перед возвращением из Смоленска в Москву, он успел сочетаться законным браком в четвёртый раз. Кажется, со своей секретаршей…

Фи, какой mauvais goût!

Не смог уговорить дать «воткнуть» без посещения ЗАГСа, что ли?

…И в четвёртый раз же разойтись — вдругоряд повстречав Лизу, уже буквально только что!

— «Это была ошибка, прости», «ты сама виновата, что не приехала когда я звал», «ты не давала свой точный адрес, чтоб приехал я»… МЕРЗАВЕЦ!!!

Так что младшей из Светлан, по ходу — уже не суждено появиться на свет.

Мда… Кажись она в него втрескалась и, в следующий раз… Не устоит и трахнет гениальнейше-бездарнейшего стратега. Хер с ними — с моими развесистыми «оленьими рогами», но будут похерены все мои труды — за почти три года в неё вложенные.

И главное, дело создания военного лобби — будет отложено в самый дальний ящик…

А ведь каждый год на счету!

Я в панике — надо что-то срочно делать.

Как можно ласковее:

— Слушай, девочка! Ты излишне перевозбуждена, а от этого могут появиться ранние морщины…

Капризно топает ножкой:

— Так успокой меня!

— И даже не подождём, когда стемнеет?

— Сейчас же! Иначе выбегу на улицу и отдамся первому встречному!

— Сей момент, моя повелительница.

Блузку и юбку она сняла сама, с чулками и «soutien-gorge» я ей помог, а вот «des pantalons», так показалось — с неё слетели сами по себе, казалось лишь от одной мысли…

* * *

Всю ночь спали с ней, как убитые, а наутро вскоре после позднего завтрака — на Елизавету вновь нашло и прослезившись, она завела ту же «шарманку»:

— Бедные женщины! Я так себя плохо чувствую, когда представляю — как они меня должны ненавидеть…

Это она про двух последних жён этого сексуального маньяка — причиной крушения семейного счастья которых, она не без основания считает себя.

Затем без всякого перехода, с несколько мечтательным оттенком в голосе, перескакивает на другую тему:

— Представляешь, какая у него квартира? Не многим меньше зала «Стойла Пегаса» — где моя ma mère заправляет. Я таких, с самой Революции ни у кого не видела — даже у Андрея Жданова! А ещё говорит, у него имеется фамильное имение в Смоленской губернии — как у помещика… Представляешь?

Образ жизни Тухачевского, мало чем отличался от образа жизни других представителей советской элиты. Всех этих — Склянских, Бурдуковых, Каменевых, Стекловых, Аванесовых и прочих Таратути — ниже и выше стоящих, занявших отнятые рабочим классом у буржуазии особняки и дворцы. Наоборот, он даже выгодно отличался от последних «прихватизировав» не чужое имение — а своё собственное, фамильное.

— Вполне себе представляю.

Кажется, я её теряю…

— Так ты, что, — подначиваю с иронической усмешкой, — помещицей решила заделаться? Колхозников на конюшне пороть, да борзыми щенками банковать?

— А разве, он — не…

— Нет. Тухачевский на роль Наполеона никак не годится и, ты при нём не станешь Жозефиной де Богарне — не надейся.

Не скрыть разочарования на лице, несмотря на все старания:

— Почему?

— Да, потому что это пустышка в красивой упаковке — не более. Вместо таланта политика — необходимого для метящего в Бонапарты, я вижу у него два: умение наживать себе врагов и мастерство укладывать в койку дур — вроде тебя.

Возмущается:

— Меня он не уложил в койку! Это я его… Чуть…

Покраснев, смущённо умолкает.

Ржу, не могу:

— Хахаха! Ну значит, Тухачевский — ваще бесталанный! Хахаха!

Поднимает на меня глаза:

— Зачем же тогда ты…?

— Многие знания преумножают печаль, моя Королева! Но запомни: что бы я не делал — я делаю это в интересах нашей «группы альпинистов». Чтоб тебе и нашим ребятам — повыше забраться. Поняла?

— Да, понять то я, поняла…, — нерешительно, — но, что же мне делать? С Тухачевским…?

* * *

А и, правда — что делать?

Сейчас самое время, воспользовавшись эффектом произведённым после операции «Вброс дохлой кошки» — свершить гигантские подвижки в дело строительства Вооружённых сил. Дальше, когда всё — рано или поздно устаканится, сделать это будет гораздо труднее.

Другого «толкача» искать поздно — благоприятный момент будет упущен.

Досадливо морщусь: как бы этого «смоленского помещика» на путь истинный направить? Как бы отбить у него охоту, в ущерб делу под юбками шарить? Может, напугать чем?

Ни к селу, ни к городу в памяти всплывает:

«…Купил бы деревеньку,

Да драл бы девок помаленьку…».

Кручу головой в иронии:

«Ишь ты — «смоленский помещик»! Хахаха!».

При этом словосочетании, невольно вспомнилась читаная ещё «там» книжка Бориса Акунина «Мир и война». У главной героини (тоже — смоленской помещицы) сходная с моей кадровая проблема — связанная с пресловутым «человеческим фактором»: не может найти себе управляющего имением. Кого не поставит на эту должность — тот занимается не хозяйством, а получив почти неограниченную власть над крепостными — задиранием подолов у баб и девок. Те, боятся выйти из изб, крестьяне на грани бунта — за топоры хватаются, овёс на полях осыпается, доходы помещицы — стремительным домкратом стремятся к нулю.

Та, баба умная и ушлая, в конце концов, находит выход из положения: едет в Москву и там находит себе в управляющие…

Кого бы вы подумали? Правильно:

…Скопца!

Секта такая религиозная — сродни хлыстам, только наоборот. Адепты секты считают, что единственным способом совладать с телесными искушениями и избежать греховности плотского разврата — лишить себя даже возможности поддаться плотским утехам.

Подвергнуться кастрации, то есть.

По слухам, некоторые из самых «продвинутых» скопцов — лишали себя «причиндалов» сами и, причём довольно-таки по-варварски — каленым железом. Из-за того, сам процесс оскопления в религиозно-культовых целях — назывался «огненным крещением».

Но конечно же, абсолютному большинству решивших «огненно креститься» — помогали их новые «братья» по вере.

Короче, при новом управляющем-скопце — жизнь в имении наладилась, бабы оставались честным жёнами при своих мужьях, девки — девственными девками до самой свадьбы и первой брачной ночи, мужики враз успокоились, зарыли свои топоры крестьянской войны — «бессмысленной и беспощадной» и всецело сосредоточились на мирном созидательном труде… Овёс обильно колосился и наливался восковой спелостью, доходы помещицы — стремительно попёрли в гору, как акции «Микрософт» на Нью-Йоркской инцестционной бирже…

Люто завидую!

Где бы мне такого евнуха себе в «стратеги» найти?

Мда… Мечтать не вредно.

— …Мне с ним больше не встречаться? Серафим, почему ты молчишь?

— Слушай, Лиза: не тарахти! Не видишь разве — мы думаем.

Опять же: у соседа был кот — превеликий пакостник. Что тот с ним только не делал — и руганью стыдил и, валенком морду бил и блюдца молочка лишал — всё бестолку. «Мяу!» и, в форточку — по соседским кошкам шастать, да котам-конкурентам по блядству морды царапать-драть. Если же не мог сорваться из дома — трахал хозяйский тапочек с «помпончиком». А потерявшие всякий страх мыши тем временем — по дому, уже не короткими перебежками — чуть ли не строем ходят и, даже сами научившись открывать холодильник — таскали откуда сало и колбасу на закуску.

Что оставалось делать?

Делать нечего: по совету друзей отвёз к ветеринару кастрировать…

После операции кот — совсем другой человек стал!

Переловил всех мышей, вслед за ними тараканов и, за воробьёв — чирикающих по утрам под хозяйским окном, вплотную взялся.

…Вы тоже подумали о том — о чём подумал я?

БУГАГАГА!!!

Так, так, так… А что если? А почему бы и, нет?

Абсурдная, конечно идея… Вопрос в том, настолько ли она абсурдна — чтоб стать гениальной?

Заманчиво, заманчиво… Очень заманчиво!

Что я, в конце концов теряю, в случае неудачи?

Да, ничего!

Потеряет свои «бубенцы» Тухачевский…

БУГАГАГА!!!

Да и, фиг с ним — его же всё равно расстреляют: с ними иль без них — какая ему особо разница, на хер?

БУГАГАГА!!!

А вот если…

Тогда — ОГО-ГО!!!

Но мало информации: надо прошерстить своё «послезнание» — глядишь что и отыщется. В последнее время «там», не успевая перечитывать — я скачивал книжки или статьи по принципу: вали всё в кучу — потом разгребём и разложим по полочкам.

— Слушай, Лиза… Напиши Тухачевскому записку, типа: извини, прости — но наша с тобой встреча была ошибкой. А лучше ничего не пиши — пошёл он на хер. После чего возвращайся к своей Надежде Константиновне и от неё ни шагу. Поняла?

— Хорошо, поняла.

Поцеловав её в чудненький носик, легонечко щёлкнув по нему пальцем — со всей строгостью им же и, грожу:

— К Тухачевскому же — ни ногой! Я конечно, не Отелло — душить не буду… Но вот под паровоз кинуть — как Герасим Анну Каренину, это запросто.

* * *

…Оказывается, деловые качества управленцев-кастратов ценили не только смоленские помещицы!

В древней Византии, например, чиновников из евнухов — считали настолько верными и надежными, что они составляли основную часть бюрократии и важнейший противовес аристократии из наследственной знати.

Во дворце византийских императоров евнухи служили хранителями гардероба, казначеями и управляющими имениями. Их назначали на самую высокую политическую должность — постельничего, неизбежно становившегося наперсником императора, с которым тот делился самыми сокровенными тайнами и решал важнейшие государственные вопросы.

Самый влиятельный имперский чиновник — главный византийский казначей, также был исключительно евнухом. Третий человек в государстве — после самого Императора и Императрицы.

Византийские адмиралы и генералы из евнухов — делали блестящие карьеры в качестве флотоводцев и полководцев. Показательна карьера самого известного из них — Нарсеса. По национальности кавказец, тот ещё ребёнком был продан в рабство собственными родителями и затем успешно кастрирован…

Рисунок 41. Византийский император Юстиниан I (в центре) и его лучший стратег Нарсес-евнух, по прозвищу «Молот» (справа).

Если так можно выразиться, конечно.

Пройдя все ступени карьеры при Дворе, дослужившись до главного казначея при Императоре Юстиниане, он в лихую для Отчизны годину — был назначен Главнокомандующим византийской армией. Нарсес-евнух давил константинопольский «Майдан» — восстание «Ника», щемил сепаров в Египте, чехвостил в хвост и гриву врагов нации — готов, вандалов, гуннов и прочих печенегов — за что заслужил прозвище «Молот».

Гениальный стратег, стало быть — что нам и надо!

Интересно, что за технология «кастрирования» применялась древними византийцами-греками?

Меня всегда интересовали «заклёпочки».

Так, так, так…

Читаю: мальчиков мыли в горячей воде, а потом раздавливали им яички…

Тьфу ты — зверьё, ублюдки, фашисты, пи…доры конченные!

И это у них — у греков, наш князь Владимир-Прелюбодей перенял православие?

Вот и сидим с тех пор в дерьме по ноздри!

Спокойно, Серафим, спокойно… Это — всего лишь история.

Что-то я нервный какой-то стал в последнее время, пора лечиться электричеством.

Несколько глубоких вдохов-выдохов и достаточно быстро прихожу в норму.

Кастрированные мальчики стоили на порядок больше обычных. Они проходили обучение в лучших школах, получали отличное по тем временам образование и, подросши — делали блестящую карьеру, поднимаясь до самых высоких чинов при императорском Дворе, в Церкви, в армии и на гражданской службе.

Обычно, успехи евнухов объясняют бесплодием. Типа, ни один кастрат не мог воровать из казны или строить козни ради будущего своих потомков… Но мы то знаем, что всё дело в гормонах образующихся в мужских яичках: когда «он» стоит — кровь отливает от головы и мозг не соображает. Почему в старости люди обычно становятся мудрее?

Хм, гкхм… Сами догадайтесь.

Кстати турки-османы — до того, как завоевали Византию и, понятия никакого о евнухах и гаремах не знали!

Как говорится: кого завоюешь — от того и дерьма всякого наберёшься.

Почему Путин не ввёл войска в 2014 году вна Украину?

Да, потому что он умный и хорошо понимал: ничего полезного там не позаимствуешь — а вот всякой дури от небратьев нахвататься, как забором об асфальт…

* * *

Бесплодие кастратов, считали их главным преимуществом и в Китае. Удаление мужских причиндалов — тоже являлось важнейшей частью подготовки будущего китайского бюрократа к государственной службе.

Причём, в отличии от древней Византии происходило это сравнительно недавно: последний отставной евнух-чиновник умер там — уже во второй половине 20-го века. В отличии от греков-варваров, в цивилизованном Китае на операцию по «удалению пола» шли добровольно и предложение всегда намного опережало спрос. В середине 17 века, к примеру, на три тысячи бюджетных мест — претендовало два десятка тысяч кандидатов.

Очуметь…

Это почти семь человек на одно место!

Как конкурс в МГУ при «Застое», или в шашлычники в «Лихие 90-е».

Да, чтоб я так жил!

Перед прошедшими «профотбор» честолюбцами же — открывались, как в древней Византии — самые блестящие перспективы в карьерном росте. Кроме вышеперечисленных достоинств и преимуществ, евнухи-чиновники в Китае считались как бы посредниками между Божеством (Императором) и простыми смертными… Стало быть сами, в какой-то мере — являлись в глазах народа полубожествами.

Это ж, охренеть надо!

Прошедшего достаточно строгий кастинг честолюбца, направляли на операцию -делающуюся хирургом, имеющим государственную лицензию и его ассистентами. Промыв его «первичные половые признаки» раствором жгучего перца (на фуя?), его укладывали на операционный стол и трижды переспрашивали — не передумал ли он поступить на госслужбу?

В случае если соискатель бюджетного места оставался непреклонным в своей решимости — ассистенты удерживали, а хирург специальным кривым ножом отсекал всё «хозяйство» разом и вставлял в мочеиспускательный канал специальную заглушку — чтоб тот не зарос. Трое суток пациент ничего не ел, не пил… Затем, хирург вынимал «затычку» у почти готового чиновника и, если тот посцал — то значит будет жить, возможно даже очень долго и успешно трудиться во славу Императора и благо Поднебесной.

Ну, а ежели — нет, то…

Значит, карьера не задалась!

С зарплаты хирурга высчитывали за неудавшуюся операцию и состоявшиеся похороны.

Почувствовал жгуче-лютую зависть…

Эх, нам бы в России так: захотел в чиновники — режь себе яйца!

Недаром китайская цивилизация просуществовала четыреста тысяч лет, построила бесполезный «Великий забор», вроде бы как научилась понимать иероглифы, изобрела порох — понятия не имея о химии и, компас — никуда не плавая.

Интересно, много ли народу у нас согласилось бы на кастрацию ради поступления на гослужбу? Или у наших соискателей хлебного места у государственной кормушки — духа меньше, чем у косоглазых китайцев?!

За державу обидно, блин.

Однако, изучаю «матчасть» дальше…

Отчекрыженная «погремушка» не считалась хирургическими отходами, а называлась «сокровищем» (ржу, не могу!) и береглась евнухом пуще ока. Ибо, без предъявления его (правда, нет сведений в каком виде — засоленном, засушенном, завяленном, копчённом, заспиртованном, набальзамированном и ещё каком) молодой чиновник не мог рассчитывать на продвижение по службе. Это вроде как вместо диплома об высшем образовании. С ним же, по окончанию земного пути, евнуха и хоронили. Иначе в рай не попадёт.

Интересно, на кой ляд китайцу в раю сушёный хер?

Не… Никогда не понять мне менталитет восточного человека.

Ещё один немаловажный нюанс:

Если китайскому чиновнику-кастрату приспичило «по-маленькому», он вынимал из мочеиспускательного отверстия свинцовый «гвоздик» и вставлял туда серебряную трубочку, которую хранил в головном уборе.

«Серебряную?! А «хо-хо» — не «ху-ху», товарищ Тухачевский?».

Морщу в тяжких раздумьях лоб:

«Серебряную, пожалуй — ему слишком жирно будет… Пока не заслужил».

Перебрав несколько вариантов, я сентиментально улыбнулся:

«Где-то в ящике моего компьютерного стола, пластмассовая трубочка-палочка от «Чупа-Чупса» завалялась. Старший внук должно быть туда засунул — баловник, этакий! Вот она, нашему доморощенному Нарсесу в «канал» — в самый раз будет…».

* * *

Решение принято, осталось разработать план операции, место его исполнения и найти исполнителей.

Так, так, так…

«Фамильное имение», говоришь?

Ну, что ж… Дома, как говорится — и стены помогают!

В общих чертах план обрисовался, а отдельные его детали — будем дорабатывать по ходу развития событий.

Исполнители… С этими то, в принципе — проблем не было.

Даже наоборот!

С середины 18-го века, секта скопцов — была одной из самых богатых и могущественных религиозных организаций в России, добравшейся даже до царей. Про Пугачёва-самозванца все знают, однако наравне с ним за чудом спавшегося Императора Петра III — принимали основателя секты скопцов Андрея Блохина.

Кстати, Россия чуть было не пошла по византийскому или китайскому пути: имеющиеся адепты этой секты среди высшего общества — предлагали реформу, где к каждому чиновнику — предусматривалось прикрепить «комиссара» из скопцов, контролировавшего его деятельность.

Неплохая идея, согласитесь!

Здесь есть один нюанс.

Существовало две степени оскопления: «малая печать» — удаление яичек, при которой оставался нетронутым член. И «царская печать» — полная и бесповоротная кастрация. Мужчина оскопленный «малой печатью», не могущий достичь эвакуляции, становился гиперсексуальным — могущий удовлетворять женщин сутками, до полного упадка физических сил.

Так вот, согласно некоторым данным — именно таким образом князь Потёмкин, завоевал сердце Императрицы Екатерины Великой.

К скопцам подобного типа, кроме «Светлейшего», некоторые историки причисляют множество придворных той эпохи, аристократов, художников, поэтов и генералов.

Даже, генералиссимуса Александра Суворова!

Император Павел I не скрывал своей симпатии к этой секте, хотя безусловно не являлся кастратом. В его же сыне — бездетном Императоре Александре I, тогдашнее общественное мнение практически не сомневалось. Чтоб развеять появившиеся в обществе упорные слухи, Александра I тайно вызвали в Сенат и там попросили сняв штаны — предъявить доказательство своей мужской «дееспособности». Результат сенатской «экспертизы» официально неизвестен — но немногим позже он скончался (подозрительное совпадение, не правда ли?), а по приходу к власти следующего Императора — Николая I, последовал страшный разгром столичной организации скопцов и гонения на всю организацию в целом.

С чего бы это вдруг?

В народе же, появились слухи о том, что царь не умер, а под видом старца-скопца Федора Кузьмича — скитается по России и отмаливает грехи за участие в убийстве отца.

Видимо обидевшись после этого на Самодержавие, секта скопцов стала щедро спонсировать народников и прочих борцунов с ним. Когда в конце 20-х годов 20-го века, сектантов начал гнобить набравший политический вес Сталин — адепты этого движения обратились не в «Лигу сексуальных реформ», а к одному из влиятельнейших ленинских «гвардейцев» — Владимиру Дмитриевичу Бонч-Бруевичу…

Почему именно к нему? К тому, кого некоторые историки называли «серым кардиналом» в правительстве Ленина?

Очень подозрительно!

Поэтому не исключено, что и большевиков — тоже финансировали сектанты-скопцы, а вовсе не германский Генштаб — как об этом думают некоторые.

Ну, это «дела давно минувших дней» и, к делу не относится — от слова «совсем»!

При царизме, эту радикальную до полного абсурда секту поддерживали богатые купцы, зажиточные крестьяне, промышленники и, зачастую не только из-за религиозных — а в первую очередь из-за чисто практически-экономических соображений. Иметь на предприятии скопцов очень выгодно: они не агрессивны, нетребовательны, менее мобильны, послушны руководству секты — что позволяет осуществлять над ними полный контроль.

Идеальные работники!

Купцы и мануфактурщики, ставшие скопческими наставниками — получали огромные барыши и поэтому все усилия борьбы с этой сектой до Революции, кончались больше чем ничем.

В сурово-репрессивные 30-е годы, со скопцами на территории СССР практически покончат — причём, без всяких юридических затей и изысков — обвинив их в контрреволюции и загнав в лагеря. А пока их не трогают и, даже не мешают обращать в свою веру комсомольцев и членов партии. По крайней мере — сообщения в прессе о подобных случаях были.

Видимо коммунисты-ортодоксы считают подобных сектантов социально близкими — как, к примеру — хулиганов и прочих уголовников.

А может в знак благодарности за поддержку в трудные времена…

* * *

Сперва, в поисках «специалиста» я хотел обратиться к скопцам… Потом ещё разок почитал-перечитал своё «послезнание»… Нашёл дополнительную инфу по теме…

При Екатерине Великой на борьбу с этим идеологически вредным для Православия явлением, был направлен один из московских губернаторов. «Борьба» видать — была неравна и, закончилась тем — что «борец» сам пострадал, став скопцом.

Где-то в районе копчика заныло, а съёжившиеся «тестикулы» — как будто кипятком обдало:

— Э, нет… Да, ну его нах!

Такая перспектива меня не особенно радовала:

— Да, ни ногой к ним!

Остаётся, что? Остаётся план «Б». То есть, кто?

Правильно — коновалы-ветеринары!

Мотив?

За деньги те — блоху на скаку кастрируют, не токмо будущего маршала.

Вызываю Ипполита Степановича, иначе «Гусара» — моего «офицера по особым поручениям»:

— Как отдохнули после командировки, Ипполит Степанович?

Тот, пыхтя самокруткой:

— Спасибо, не жалуюсь.

— Скучать не начали?

— Немного есть…

— Тогда для Вас новое задание: найти мне опытных коновалов.

Тот, недоумённо таращится:

— А чего их искать? На любом рынке стоят, а уж на Нижегородской ярмарке — их каких угодно несчитанно. Приходи, да нанимай.

— Вот, даже как?

Удача сама прёт в мои руки!

— Тогда съездите и отберите с десяток на кастинг — с как можно более интеллигентной наружностью.

Глаза по полтиннику, чуть не проглотив самокрутку:

— …«С интеллигентной наружностью»?

— Да, именно так.

— Хахаха!!!

— Я сказал что-то смешное, Ипполит Степанович?

— Нет… Хихихи!

— Отставить смех, Вы не в балагане!

— Есть!

— Задание ясно?

— Так точно…!

Подозрительно смотрит:

— …А на кой?

— Вам не всё равно?

Чешет в затылке:

— Ладно, попробую…

— Надо не «пробовать», — расслабился, понимаешь, с этими вермиколагами будучи в командировке в Чуйской долине, — а исполнять! Срок — неделя, разрешаю приступать к выполнению немедленно.

— Разрешите идти?

— Да, идите Вы уже…!

* * *

Через неделю… Мать, моя…

— Кто это? — шепчу, отведя в сторонку, — что за страхолюдины? И что это у них за бляхи? Носильщики с вокзала? И что за инструменты? Сельские патологоанатомы на отхожем промысле?!

Услышав, один из них обиженно:

— Сам ты «носильщик»! Проходимцы мы из Сибири.

Думал — ослышался и, переспросил:

— КТО?!

Ипполит Степанович, опустив долу очи — сгорая видать, от стыда за меня, за мою дремучую темноту, подсказывает:

— «Проходимцами» называют сибирских коновалов, Серафим Фёдорович. Бляха — для опознания их славной мастерством артели, а инструмент — для кастрации бычков, жеребцов, баранов и прочей домашней живности…

Тот, с «музыкальным слухом»:

— Вам, барин кого «подложить» надо?

— Носорог тебе «барин»! Да так, одного жеребца.

— Как раз по мне, гражданин-товарищ!

Посмотрел на его руки, представил саму «процедуру» и мне реально поплохело — чуть не блеванул.

Видя мою реакцию, тот жизнерадостно:

— Мы ещё скот лечим!

Мой порученец, проигнорировав сей диалог:

— Были ещё мезенцы, да с Орловской и Олонецкой губерний…

«Проходимец» руками машет:

— Да, те криворуки — только калечить горазды!

— …Да Вы ж сами просили с «интеллигентными» рожами!

От изумления раскрываю рот, на него уставясь во все глаза: и это называется — «интеллигентные рожи» ?!

— Другие — ещё хуже, смею Вас заверить.

— Куда уж хуже…

Мда! Да, уж. Впервые вижу, чтоб профессия — так явно изменяла под себя внешность профессионала.

И ещё, вот… Забыл я немаловажный факт, что Тухачевский — дитя своего века и, мало того — офицер. Следовательно, с лошадьми и соответственно с коновалами при них — он имел дело не меньше, чем с солдатами или скажем — барышнями на балах.

Разоблачит подставу на счёт «раз-два»!

Значит, хочешь не хочешь, бойся не бойся — а придётся возвращаться в варианту «А».

— Ипполит Степанович! Раздайте уважаемым проходимцам по пятёре и принесите мои самые искрение извинения, за напрасное беспокойство.

— «По пятере»? Да, мы счас с ними ещё разок покурим моего табачка и разойдёмся довольные друг другом.

Судя по довольному виду «проходимцев», они не считали это «беспокойство» напрасным…

Проводив пыхтящих дармовым табачком коновалов, беру Ипполита Степановича за пуговицу его пиджачка и кручу её:

— Следующее задание: найти как связаться со скопцами…

Тот, вновь с переляку чуть не проглотив самокрутку — выплюнул её и ожесточённо топча ногами:

— Пора завязывать курить эту дрянь! Мне послышалось, он сказал: «связаться со скопцами»!

— Ипполит Степанович, возьмите себя в руки! Это всего лишь афера — а не то, про что Вы подумали!

— Фффуууффф!!! — шумно выдохнув тот, вытирая носовым платком лоб, — деньги у них имеются, одобряю Серафим Павлович. Но это придётся в Тамбов ехать — там их «столица».

Вспоминаю, какую память после себя оставил Тухачевский в Тамбовской губернии и, лишь головой качаю:

— «В Тамбов», говорите? Ну, значит — такова судьба его.

— Кого, «его»?

— Кого надо — того и «судьба»! Езжайте, не мешкая в Тамбов, Ипполит Степанович… Только осторожней там с этой публикой! Поменьше с ними общайтесь и почаще за мотню держитесь — проверяя, не пропало ли что. Найдите самого из них авторитетного и, так мол — и так: мой начальник с вами хочет побеседовать об одном взаимно интересном дельце, а я здесь типа — ни при делах. Как забьёте «стрелку» — телеграмму дайте, я вскорости приеду.

* * *

Пока туда-сюда, интересуюсь как бы невзначай у Слащёва-Борщёва:

— Яша! А не знаком ли ты случайно с неким Какуриным?

Тот, живо:

— С Николаем Евгеньевичем?

— Ээээ…, — инициалов я не знал, — возможно и, Николай Евгеньевич.

— Случайно знаком по учёбе в Николаевской академии Генерального штаба. Но лишь случайно.

— И что он за человек?

В моём «послезнании», Какурин упоминается несколько раз. Но лишь в увязке с Тухачевским, без всякой конкретики и совсем по другому поводу — а не по его «стратегическим» изыскам. К этой личности мы ещё вернёмся, думаю, а пока надо придумать — как отвадить его от Тухачевского.

— «Что за человек» Кукурин, спрашиваешь? Да, гнида он, вошь в людском обличье, а не человек!

— Обоснуй.

— Всю Гражданскую войну добровольно прослужил у «самостийников» — от Рады и Скоропадского до Директории и Петлюры, а после вдруг «покраснел». Не сильно удивлюсь, если он уже и партийный50…

Как мне было известно, из своих бывших врагов Слащёв больше всех уважал Нестора Ивановича Махно и больше всех презирал «чубатых шароварников» любых подвидов.

— …Разве, не гнида?

— Гнида, да ещё и какая — «жовто-блакыдная». Хахаха!

— Хахаха!

Одно мне ни черта непонятно:

— Военспецов, прослуживших в РККА с 1918 года — увольняют одного за другим, по малейшему поводу и без оного. А этого, с такой «биографией» — назначают на довольно высокую и главное — ответственную должность… Ведь, он в Военной академии учит будущих командиров Красной Армии высшего(!) звена! Учит их тактике и преподаёт им историю Гражданской войны — что тоже немаловажно. Почему?

Пожимает плечами, как о чём-то — само-собой разумеющимся:

— Должно быть, он чей-то протеже. Такое сплошь и рядом было в Императорской армии, видать перешло и на «пролетарскую».

Понятно, чей он «протеже» — бездарно-гениального блядуна Михаила Тухачевского.

И понятно, чего Какурин и ему подобные перевёртыши — «напреподавали» красным командирам, что немцы их сцанными тряпками — аж до самой Волги-Матушки гнали.

Хорошо, ещё — не до Урала!

Долго ли, коротко — приходит телеграмма-молния:

«Стрелка забита зпт срочно приезжай Тамбов тчк Ипполит тчк».

Схватил в руки дежурный саквояжник, поцеловал на дорожку свою Королеву и в тот же вечер выехал на поезде в Тамбов.

* * *

Приехал через сутки в этот довольно скучно-грязно-деревянно-провинциальный городишко, хоть и центр губернии. Да, в принципе в «потерянной» России — почитай все города такие, не исключая и Москвы — производящей впечатление большой деревни с «белокаменным» Кремлём и куском Европы посередине.

Встретился со своим порученцем на до сих пор ушатаном разрухой железнодорожном вокзале и, перекусив да передохнув с дороги, после полудня отправились вместе с ним на нанятом извозчике куда-то на окраину. Там, на отшибе стоял обнесённый высоким забором шикарнейший «терем» — рубленный из цельных «в обхват» брёвен, под железной, крашенной в зелёное крышей…

Подле него и остановились:

— Тттпппру, шалая! Приехали, граждане — добро пожаловать на «корабль»: заходи — не бойся, выходи — не плачь.

«Корабль», это как мне ведомо — община скопцов, «кормчий» — её глава, а «богородица» — хозяйка.

Кулаки зачесались дать извозчику в ехидное рыло, но пока решался-раздумывал — тот получив расчёт, насмешливо-понимающе подмигнул и был таков. Ладно, обратно добираться — найдём на чём… Лишь бы выбраться и желательно в целосности.

— Подержите мой портфель, Ипполит Степанович.

Стучаться-входить в свежеокрашенные ворота особо не тороплюсь.

Наконец, тщательно изучив в карманное зеркальце свою «закамуфлированную» морду — нет ли изъяна и, поправив накладные усики, даю «предполётный инструктаж»:

— Внутрь дома ни в коем случае не заходите — как бы Вас не приглашали, Ипполит Степанович и что бы ни обещали! Ждите меня во дворе…

— Понял, — внимательно слушает, непроизвольно потянувшись руками к району «самого заветного», — ни за что не войду!

Смотрю через забор на резные наличники:

— Из коего окна услышите мой голос — подберитесь к нему поближе.

Склоняет голову, слегка повернувшись ухом и вполголоса:

— Зачем?

— Если мой разговор с этими «безъяйцевыми» станет не совсем конструктивным…

Сожалея, что вовремя не озаботился о железных трусах на замке — наподобие тех, в коих главный герой американской комедии «Голый пистолет-2» — мылся в тюремной бане, смело роняя мыло, я кое-какие меры предосторожности всё же предпринял. Забрав новенький портфель, протянул Ипполиту Степановичу саквояжник с щётками и раскрыв его, показал содержимое:

— …Здесь ручная бомба Рдултовского. Ещё старая, с «квадратным» корпусом — но фантастически убойная вещь! Умеете пользоваться? Вроде ж, служили?

Долго рассказывать — откуда она у меня, скажем так — досталась совершенно случайно и почти даром.

Испуганно отпрянул:

— Да, я… Нет, не умею! Я ж говорил — я в кавалерии служил, в гусарах… Да и то — при штабе гусарского полка писарем!

Смотрю в его бесстыжие глаза:

— Понятно… «Гусар», одним словом!

Раскрыв, наскоро объясняю:

— Вообще-то, довольно геморрное занятие привести её в боевую готовность — особенно если весь «на измене», как сейчас… Я бы изобретателю этого дерьма — самолично яйца вырвал! Но здесь уже всё готово: отжимаете рычал, сдвигаете кольцо и… Бросаете в окно!

Тот, в нешуточном шоке:

— Зачем? Там же — Вы?!

Положа руку на «предмет» моей особой гордости, я, даже как-то заискивающе:

— Мне, без них всё одно — жизнь не мила!

Озадачено, чешет «репу»:

— А как я узнаю, что разговор стал «не совсем конструктивным»?

Срываюсь с резьбы:

— По моему визгу! Вас что, Гусар? Только вчера от мамкиной сиськи отняли?!

* * *

Перекрестившись, стучусь специально предназначенным для этого железным кольцом. Загафкала, по голосу видать — здоровущая псина и, спустя несколько минут — из створок ворот высунулась характерно безволосо-бабья харя бывшего мужика, неопределённого возраста и по-бабьи же визгливо нас приветствовала:

— Мир вам!

При виде его, меня пробило на «бояр-анимэ»:

— Здрав и ты буде, «голубок белый»! Проводи-ка меня, будь так добр, до вашего «кормчего». У меня назначено.

Тот, глядя с недовольством, можно даже сказать — с превеликой брезгливостью, словно лишь своим присутствием мы могли осквернить его:

— Ну, коль «назначено» — заходите, жеребчики.

Если забыл уведомить: себе подобных эти физически-моральные уроды называли «белыми голубями», а нас — нормальных мужиков, они обзывали «жеребцами». А позволить себя уговорить отрезать себе хер с яйцами — на их сленге означало «обелиться».

Дебилы, пилиять!

Иду вслед за высоко-здоровущей, но бабьей фигурой (с отложениями жира не вокруг талии — как у нормального мужика, а на бёдрах) кастрата и, проходя мимо надрывающегося в хриплом лае здоровущего лохматого кобеля на цепи, решил схохмить:

— А этого что не «обелите»? Тоже — Божья тварь, как никак.

Видать не утратив вместе с яйцами чувства юмора, тот:

— Так, согласие «обелиться» всяк кобель должен дать! А что он там лает — не поймём: может ты, добр человек — по-собачьи разумеешь?

Ладно, будем считать у нас — с первым виденным вживую скопцом: ничья — «один-один» и благоразумно промолчим. Наши «кобелиные причиндалы» целее будут.

Официально приказав Гусару бдеть во дворе, двумя перстами перекрестив лоб, что произвело благоприятное впечатление на «консьержа», захожу в дом. Здесь нас поджидал уже другой скопец — сухенький, сморщенный и идеально лысенький старичок с добрыми глазами, сказавший практически нормальным голосом — а не пропищавший как мышь, подобно встретившему нас у врат «консьержу»:

— Ты к «Кормчему», милок?

— Ну, а к кому ещё? До вашей «Богородицы» мне дела нет.

— Тогда следуй за мной след в след и поменьше по сторонам зыркай.

Однако, как в такой ситуации не «зыркать»? Стараюсь смотреть только под ноги, но нет-нет — да и оглядываюсь по сторонам…

Ну, что ж надо отдать скопцам должное — опрятненько, весьма и весьма опрятненько.

Пока в сопровождении «белого», но старого «голубя» шёл через лабиринт комнат, повстречал пару укутанных по брови в платки баб — без всяких признаков сисек на положенном им месте. У скопцов «обелялись» и женщины, для этого им отрезали груди, половые губы и клитор. Правда за неимением соответствующей технологии, до удаления «главного» — дело не доходило и, стало быть — иметь секас и рожать, бабы-скопчихи вполне могли.

Конечно, если находился «жеребчик» согласный на такую залезть. Меня лично — даже палкой бы не загнали.

Встретилась по пути и пара совсем молодых скопцов — «подрастающее поколение», так сказать.

Откель они, спросите?

Век, или даже полтора века назад — в скопцы часто заманивали не совсем честными способами: посулами дать денег в кредит, искусственно загоняя в долговую кабалу, обещаниями выкупить из крепостной неволи… Это — кроме религиозной составляющей, конечно. Нередко было и насильственное «обращение» — в основном малолетних родственников или взятых из приютов сирот.

Насколько мне известно — ныне эти методы далеко в прошлом, хотя на себе проверять так ли это — почему-то не хочется.

Современные российские евнухи размножались тоже не почкованием, а вполне «традиционно». К этому времени, они отточили поразительную способность воздействовать на людей словом, зачастую применяя знакомую мне по моему времени технологию «промывки мозгов». Главы общин широко использовали молодых, привлекательных девушек для привлечения в общину парней. Образовавшейся семье, «кормчие» помогали материально, способствовали обзаведением жильём, своим делом и, так далее. Поступившей в секту молодой паре, не сразу отчекрыживали органы — отвечающие за репродуктивную деятельность, а сперва дав воспроизвестись в паре экземпляров.

Кажется так, но не совсем уверен — поэтому боюсь-трясусь больше, чем когда в первый раз попал к нижегородскому мафиози по прозвищу Ксавер. Тот, в конце концов — стал мне очень хорошим деловым партнёром, может и эти последуют его примеру?

Слегка паникую:

«Что за мысли? …Неужели вербально научились воздействовать? Неужели, начинает действовать?!».

Грандиозным усилием воли беру себя в руки.

* * *

Наконец, вхожу в большую «светлицу» — посреди которой стоит большой, покрытый скатертью стол с сияющими медными боками пузатым тульским самоваром, фарфоровыми тарелочками, блюдечками, серебряными ложечками и всем прочим, положенным находиться при самоваре. За столом сидит шестеро… Эээ… Граждан «среднего» пола, скажем так.

Как и у встреченного первым «консьержа» — какие-то древне-старомодные, но чисто-опрятные сюртуки, одутловато-рыхловатые лица без признаков усов и бород, гладкая кожа подозрительно мертвенно-желтоватого цвета. Ни лоска на волосах, ни блеска в глазах — всё как будто безжизненно.

Почему? Всего лишь от лишения возможности совокупляться? Кастрированный кот моего соседа, такого впечатления не производил.

Хотя…

Должно быть — им каких-то витаминов или питательных веществ не хватает. Ведь, скопцы не только не «шалят» с бабами, иль положим — спиртного не употребляют, но и мяса не едят.

Византийский стратег Нарсес, тоже такого впечатления не производил. По описанию современника, он:

«…Был низкого роста, сухощав. Будучи уже стариком 78 лет, Нарсес всё же обладал крепким здоровьем и был настолько силён физически, что вёл за собой солдат и лично принимал участие в сражении».

Захожу, слегка кланяюсь висящим в углу копчённым иконам, затем присутствующим и, нарочито громко:

— Здравствуйте, добрые люди!

Чтоб услышал Гусар, понял — где я нахожусь и, в случае чего — не оплошал с гранатой.

Но больше надеюсь, что эти люди — действительно добрые и, обойдёмся без проверки изобретения вредителя Рдултовского на работоспособность…

Рисунок 42. Ритуальное чаепитие сектантов-скопцов.

При виде меня встают и тоже — поклонившись женоподобным телом, один из них — самый старший по возрасту, одетый более «притязательно» и, с уверенно-повелительным взглядом:

— И тебе не хворать, добр человек.

Я так понимаю, это и есть — «кормчий» этого «корабля». По голосу — вроде мужик, как мужик, но… Протягивает руку, пожимаю её… Целая гамма чувств: кожа мягка, вяла и холодна — но в тоже время тонка и подвижна и, кажется — в любой момент готова сползти с костей.

БББРРРР!!!

Понимающе улыбнувшись, как будто прочитав мои чувства на лице, старший скопец делает приглашающий жест:

— Садись, почаевничай с нами…

«ХУ…ЮШКИ!!!».

Как знаю из «послезнания» — все их «радения» именно с «чаепития» и начинаются. Кроме того, ими широко применяются всевозможные одурманивающие вещества на основе растительных ядов. Чайку попил и, наутро вместо хера меж ног — очнулся с отчекрыженной «погремушкой» в нагрудном кармане парадного френча.

Нет, уж!

Да к тому же, от горячего чая — могут усы отвалиться. Вот, хохма была бы, как в «Бриллиантовой руке»:

« — У Вас ус отклеился.

— Спасибо!».

Категорически-жёстко заявляю:

— Извините, уважаемые — но я сюда послан не чаи с вами гонять, а вести переговоры…

Смотрят на меня как-то по-особенному. Ведь, если забыл сказать: я одет и «накрашен» так, что глядя на меня каждый скажет:

«Это — адъютант».

И не просто «адъютант», а:

«Адъютант Его Высокопревосходительства»!

Шик и лоск, короче и портфель из крокодильей кожи. Ну и во взгляде — гордость высокопоставленного холуя своим могущественным хозяином, доверившим такое важное задание — куда же без неё.

Дружно уставились на мой аглицкий портфель — как на новые ворота, а я ещё больше нагоняю жути:

— …Переговоры на ВЫСШЕМ(!!!) уровне.

Кормчий¸ почему-то нервно подмигивая:

— Садись тогда, в ногах правды нет…

Опасливо кошусь на предложенную мне табуретку: приходилось читать, что сей незатейливый предмет у них — с откидывающимся «люком». Сидишь, беседуешь с скопцами об догматах и постулатах веры и, ни о чем не подозреваешь…

Вдруг, люк открывается и, «бжжжик»!

И ты уже не мужик, а… Хм, гкхм… Что-то непонятное — вроде этих.

Снизу — «чик» специальным ножичком и, ты уже один из них. Конечно, попсиховал сперва, побесился, погрозился подать на них в суд — где впаяют по пятнадцать суток за хулиганство, и…

Свыкся!

Вполне возможно, всё это — «городские легенды», вполне даже возможно.

Но проверять на себе — почему-то не хочется.

Так же, безапелляционно:

— Мне от вас не «правда» нужна — своей хватает порезанной на удобные куски на гвозде у «толчка», а договор о сотрудничестве с Советской Властью. С партией большевиков.

После довольно затянувшейся паузы, старший евнух — не будь дурак, довольно подозрительно молвил:

— Для решения каких-то возникших вопросов — любая власть обычно вызывает к себе, а не посылает для переговоров какого-то…

«Побегал глазами», но не нашёлся с кем или чем меня можно сравнить.

Я этот «ход» заранее просчитал, поэтому повысив голос — довольно грубо объяснил, кто здесь хозяин:

— Если бы у Советской Власти или Коммунистической партии, к вам были бы какие-то «вопросы» — ваш «корабль» уже бы давно «плыл» Великим северным морским путём, по пути «обеляя» и без того белых медведей, моржей, пингвинов и прочих ластоногих…

Убавляю звук до громкого шёпота:

— …Но у власти к общине «белых голубей» — предложение государственной важности!

Того, аж на пот прошибло:

— И мандат у Вас соответствующий имеется?

Надо же: на «Вы» заговорил — должно быть из интеллигенции. Насмешливо:

— Конечно, имеется — как же «нам» без «мандата»!

Медленно-торжественно достаю из кармана новенького — с иголочки френча, «краснокожий» документ и, раскрыв — подношу под жёлтый с нездоровой синевой нос. Надев на тот довольно продвинутые очки в золочённой, а может быть — в золотой оправе, читает:

— «Хрущёв Никита Сергеевич»…

Сказать по правде, да!

В гриме, я немного напоминаю молодого «Кукурузника», подсевшего на здоровое питание. Накладные усы убери — вылитый он. Рожа, правда — не такая самодовольно-глупая.

— …«Всероссийская Особая Комиссия по борьбе с коррупцией при Совете Народных Комиссаров СССР».

Опережая могущий появиться вопрос:

— Не слышали про такую? И правильно делали: эта Комиссия — тайная и создана по личному указанию Владимира Ильича. Царство ему Небесное…

Двумя перстами крещусь на иконы, боковым зрением замечая, что глаза у скопцов — становятся больше блюдечек под чай на столе.

— …Объяви про неё — так все казнокрады по щелям разбегутся, не выловишь и краденных денежных средств с них не вытащишь!

Молчат, проклятые.

Якобы теряя терпение:

— Тебе эти названия ничего не скажут. Ты печати смотри-проверяй, да подписи читай!

— «Крупская Надежда Константиновна»…

— Тебе рассказать, кто это?

— Жен… Вдова самого Ленина…

Насмешливо на него глядя, прячу обратно документ и, многозначительно подняв палец к потолку — чешу по ушам дальше:

— «Вдова»… Ха! Сразу видно — провинция. Пока Троцкий да Зиновьев (по-вашему — «жеребцы», с коим определением в данный момент вполне согласен) меж собой грызутся-лягаются, да на весь мир ржут — она, почитай всей Россией правит! Ты не верь тому — что в газетах пишут, верь тому — что в народе говорят.

Действительно, кто в народном понимании должен править после кончины царя, если нет взрослого царевича?

Правильно — царица!

А не эти два еврея, которые здесь — ваще не при делах.

В народе ходили слухи-сплетни, что после смерти Ленина — всем в стране заправляет «Акулька-дурочка». Так прозвали Крупскую и, должен заметить — не без должного основания.

Оттого, мол и откровенный бардак в стране, что тупая баба на троне!

Главный скопец, конкретно сбит с толку.

В свою очередь давлю-наезжаю на «Кормчего», не давая возможности опомниться, задуматься, да засомневаться:

— А ты кто такой будешь? Имеешь ли ты право говорить за всю «флотилию», а не только за отдельный «корабль»?

У того зубы лязгают:

— Показать документ?

А что может быть в документе у главаря сектантов-кастратов? «Главный евнух всея Великая, Белая и Малая Руси», что ли?

Поэтому поверим на слово — ничего другого не остаётся:

— Не надо, я «божьим людям» на слово верю. Если оно сказано перед святыми ликами, конечно.

Тот, повернувшись к иконам, перекрестился двуперстно, затем твёрдо и уверенно представился:

— Мирское прозвище Ломоносов, звать Максим Савельевич. Моё слово среди «Божьей свиты» вес имеет, что каждый из «Света Христова» подтвердит.

«Белые голуби», важно — как двугорбые верблюды, закивали.

…«Ломоносов»? Кажется, эта фамилия встречалась мне в моём «послезнании» и, вне всякой связи с великим русским учёным — жившим в конце 18 века.

Точно!

Это ему в 1930 году дадут «червонец» лагерей с конфискацией, а его «голубкам» — до пяти лет «ГУЛАГа». Настроение, сразу поднимается — значит, верной дорогой иду.

Киваю в сторону остальных:

— А твои люди? Всем ли можно доверить то, что я скажу?

Помедлив, тот пристально глянул на троих своих идейных соратников и те беспрекословно вышли, плотно закрыв за собой дверь.

— Уж молоды больно и нетвёрды духом ещё, — объяснил он такое своё решение.

Оставшиеся, по его же знаку сели на свои места и, забыв про остывающий самовар — в тревожном ожидании приготовились меня слушать.

* * *

Поставив портфель на табуретку, я открыл его замок прикреплённым к запястью металлической цепочкой ключиком и достал тоненькую папочку. Положив её на стол, говорю загипнотизировано следящим за движениями моих рук кастратам:

— Сперва — подписка о неразглашении. Ознакомьтесь по очереди, проставьте полные инициалы и распишитесь. Вы — первый, Максим Савельевич! Смелее, это ничего не значащая бюрократическая формальность.

Внимательно изучив факсимиле и подписи (вроде — «тёмные сектанты», а не одного «крестика»!), крепко жму каждому руку и максимально торжественно:

— Поздравляю, товарищи: теперь вы — сотрудники нашего Комитета и носители государственной тайны…

Увидев ошалевшие от такой подлянки глаза, предупреждаю «заднюю»:

— …И обратной дороги у нас с вами нет!

Под всеобще-категорическое обалдение, эту папочку прячу — а другую достаю. Эта потолще будет, на обложке по диагонали имеется красная надпись:

«Совершенно секретно! Только для служебного пользования!».

Посередине название большими заглавными буквами:

ПРОЕКТ «НАРСЕС».

— Если есть желание, ознакомитесь по очереди, если нет — я вам на словах расскажу. После, на последней странице каждый в своей графе напишите — «ознакомлен», сегодняшняя дата, полные фамилия-имя-отчество и подпись.

Получилось и то и, другое: пока один читает проект — другие разинув рты меня слушают и лица их вытягиваются всё более и более.

Вкратце рассказав про роль евнухов в истории древних цивилизаций в целом, я поведал про отдельных представителей этой категории госслужащих — вроде того самого Нарсеса по прозвищу «Молот» и, наконец перешёл к сути проблемы:

— Советское правительство, руководство Коммунистической партии Советского Союза и лично… Подчёркиваю: ЛИЧНО(!!!) товарища Надежду Константиновну Крупскую — очень тревожит моральный облик некоторых товарищей, находящихся на ответственных должностях.

Видимо, скопцам этого «корабля» не было чужд интерес к общественной жизни — поэтому они в унисон закивали бабьими головами. Мда, печально констатирую: слухи о нравах новой российской «элитки» — успели дойти и до глубинки.

С удовлетворением поняв, что бросаемые мной семена падают на благоприятную почву, продолжаю:

— Вместо того, чтобы, воспользовавшись плодами Великого Октября — изо всех сил не покладая рук трудиться на благо простого народа, день от дня приближая победу Мировой пролетарской революции — отдельные представители (даже из заслуженных большевиков, ветеранов борьбы с Самодержавием!), ударились во все тяжкие.

— Они разворовывают государственную казну, берут взятки у нэпманов, злоупотребляют спиртными напитками…

Мой обличительный голос зазвенел тревожным набатом:

— …И что самое печальное и обидное: тратят своё драгоценное рабочее время — не на созидательный труд для всеобщего народного блага, а на изнуряющую моральный дух и физическую силу — половую связь с падшими женщинами!

Главный скопец — аж прослезился от столь душевной речи:

— А всё от похоти нашей — все наши беды! А похоть — она заключена в «лепости», в «душепагубном змие». Освободись от него, лишись «ядер» и «адского ствола», сядь на «белого коня» — и все твои тяготы вон, как камень с души скинешь! Станет легко тебе, свободно и радостно!

Он, натурально плакал и, говорил так убедительно — что я почувствовал, что «плыву»:

— Господя… Да, кабы всё человечество знало, какое это счастье — «обелённым быть».

Встрепенувшись, я рявкнул:

— Стоять, бояться, замолчать! Вы теперь на госслужбе — говорить только, как я разрешу!

Все трое соскакивают с места и чуть ли не по стойке «смирно». Снаружи возобновил свой хриплый лай пёс — на его счастье не умеющий гафкать по-человечьи и, послышался тревожный голос Ипполита Степановича:

— Никита Сергеевич! У Вас всё в порядке?

«Счас мой Гусар, чего доброго, — тревожно подумал, — ещё жахнет с перепуга бомбой».

Подхожу к окну и, помахав рукой успокаиваю:

— Всё в порядке: переговоры идут в весьма конструктивном ключе.

«И даже «близнята» мои до сих пор целы и «нефритовый стержень» при них в полной сохранности».

Последнее, не могло не радовать.

* * *

Почему я с самого начала был уверен, что скопцы подпишутся на моё предложение?

В отличии от других сект и большинства течений старообрядчества, эти имеют кой-какие политические амбиции — исходящие из их идеологии.

Идеология скопцов такова: Иисус Христос был одним из них — ибо, ещё в детстве его «обелил» Иоанн Предтеча. Исходя из этого постулата, они считали себя «Светом Христовым» и «Божьей свитой».

Жизнь любого христианина, как известно, протекает в ожидании Второго пришествия Христа и последующего Страшного суда — при котором каждому воздастся по заслугам.

Второе же пришествие Спасителя случится не раньше, чем будет оскоплена вся Россия — не больше, ни меньше. Тогда Иисус усядется на царский трон и станет вершить правосудие. Грешники из «жеребцов» отправятся прямиком в ад — на вечные суки в Геенне огненной, а «белых голубей» естественно — ожидает Царство Божие, со всеми его ништяками.

А вот теперь задайте себе вопрос: а возможно ли без пособничества властей — «оскопить» всю Россию?

Вот и я про то же!

Про историю с императорами вы уже знаете, про их предложение правительственной реформы — когда к каждому чиновнику прикреплялся бы «комиссар» из сей братии, тоже. Так что по факту, имеется как минимум две попытки подобраться к верхам.

Упустят ли они третью попытку, коль им представится такая возможность?

Уверен, что нет!

* * *

Главный скопец морально уже готов согласиться, но вижу — ещё продолжает «выёживаться»:

— Товарищ Крупская хочет, чтоб мы помогли ей «обелять» согрешивших перед Советской Властью чиновников?

— «Чиновники» были при старом, зверском царском режиме. При родной же, истинно народной Советской Власти — «ответственные работники», или просто — «совслужащие», — довольно мягко поправляю и затем утвердительно киваю, — в намерениях же товарища Крупской — Вы совершенно правы.

Вся троица переглядывается:

— Почему товарищ Крупская обратилась к нам, а не к докторам?

Чуть-чуть подливаю «елея», что никогда лишним не бывает:

— Думаю, ни у одного «мирского» доктора — не имеется такого опыта в таком несколько «щекотливом» деле, как у ваших… Хм, гкхм… «Специалистов»!

Затем, равнодушно пожав плечами:

— Впрочем, вы лучше про то — у самой Надежды Константиновны спросите, при случае. Мне её помыслы неведомы.

Вижу недоумённо-вопрошающие взгляды и, как будто нехотя — отведя взгляд в сторону:

— Информация строго конфиденциальная — но вскорости она собирается посетить Тамбов и встретиться с вашими центровыми «кормчими». Возможно, даже этим летом.

Старший скопец с легко запоминающейся фамилией, с некоторым сомнением:

— «Обелению» подлежат только вступающие в общину истинно верующих.

Как будто вспомнив что-то очень важное — достаю ещё одну папочку, нет — две:

— Да, кстати… «О кнутах и пряниках»… Ознакомитесь с «преференциями» — если мы с вами придём к взаимно устраивающему консенсусу…

Читают и, у них лбы запотевают разом.

— … А также — с репрессиями, в случае не достижения оного.

Читают и, у них волосы встают дыбом… Возможно, волосы — единственное, что у них ещё может «вставать».

Хахаха!

Меж тем, с лёгким стёбом комментирую:

— На острове Шпицберген так зверски холодно — «ядра» сами отваливаются, смею вас заверить. Но вам же это не грозит, верно? Зато есть каменный уголь и, вы сможете согреться в процессе его добычи и последующей транспортировки на материк «бечевой» на айсбергах.

«Выдь на Волгу: чей стон раздается

Над великою русской рекой?

Этот стон у нас песней зовется —

То бурлаки идут бечевой!..».

Новая Власть, новая Россия — новые песТни!

Как можно приязненней улыбаюсь, растапливая лёд возможно оставшегося недоверия:

— Но почему-то уверен — до этого не дойдёт, товарищи сектанты!

«Товарищи» переглядываются и приводят последний аргумент:

— Если власть требует принудительно «обелять» проворовавшихся госслужащих — то мы отказываемся!

Ишь ты, какой сектант на Руси пошёл — принципиальный, разборчивый, да привередливый…

Прикладываю правую ладонь к левому карману френча, где лежит фальшивое удостоверение:

— Понимаю, что вы не можете поступить супротив своих убеждений…!

Загалдели-запищали, как хор мальчиков:

— Грех это!

— …Но никакого принуждения не будет! Перед госслужащим застигнутом на поличном, будет поставлена дилемма: пройти обряд «обеления» и продолжать службу — или быть посаженном в домзак за коррупцию, с последующим пожизненным запретом занимать любую должность. Даже место дворника в государственном учреждении.

Не знаю как вам, а мне кажется что термин «обелиться» — подходит к проштрафившемуся чиновнику, как к никому другому.

— Так что прежде чем пройти эту «процедуру», он должен три раза ответить «да». Вас это устраивает с моральной точки зрения?

Последнее, сломило последний бастион сопротивления скопцов и, скоро их старшой поставил свою подпись на документе и, уже сам — по своей собственной инициативе, положив руку на какую-то ихнею святую книгу — произнёс торжественный обет.

Еле-еле скрывая радость, я произнёс короткую речь, завершив её на мажорной ноте:

— Товарищи сотрудники «Всероссийской Особой Комиссии по борьбе с коррупцией»! Я передам товарищу Крупской вашу готовность приступить к работе через…

Как там в «Операции «Ы»»?

Родственники согласны, невеста согласна, осталось только уговорить жениха.

Всего-то ничего — осталось только как-то «уболтать» на кастрацию Тухачевского.

— …Через месяц!

Думаю, месяца для этого вполне хватит.

Время, время, время…

Время, подобно песчинкам в песочных часах — утекает сквозь мои пальцы.

— Но на всякий случай, готовьте «тревожную группу» через две недели.

* * *

Ещё примерно с час, непринуждённо и в дружеской обстановке проговорили о некоторых технических деталях, да и так просто «за жизть». Вполне нормальные ребята оказались — хотя и не без некоторых существенных «недостатков»…

БУГАГАГА!!!

Оказывается, голос у скопца — остаётся по-детски писклявым, только когда его кастрировали до наступления полового созревания. Как у того «привратника» — первым мною встреченного, которого из самых «благих» намерений — «обелил» ещё в младенчестве родной отец-изувер. У прошедших «обряд» после полового созревания — голос почти не меняется.

Мало того:

— И даже бабу хотится, коль хочь раз попробовал её до «обеления».

— Да, ну?!

— Вот те крест!

Озадаченно чешу свой лысый череп:

— Чудеса, да и только…

Вспоминаю что соседский кастрированный кот — тоже вёл себя иногда крайне подозрительно, особенно по весне. Аж, жалко на него смотреть: по привычке резво подбежит к кошке, недоумённо постоит рядом — как будто забыл зачем пришёл, понюхает ей «киску» — да и, шкандыбает прочь на полусогнутых. Надеюсь и Тухачевский — таким же макаром себя вести будет, а не выстругает себе из какой-нибудь деревяшки «самотык», или как Генрих Ягода — не обзаведётся импортным, резиновым.

Тоже поди, был какой-нибудь из «этих», упокой Маркс его грешную душу…

Я вполне освоился и, даже рискнул присесть на краешек табуретки — предварительно подложив на неё английский портфель из толстой крокодильей шкуры.

Сама «операция» была разбита нами на три этапа: «прелюдия» — полностью на мне, «обеление» — полностью на «тревожной группе» из скопцов-специалистов и, примерно двухнедельная «реабилитация» — когда работаем все вместе и сообща.

Опасение также вызывали варварские методы лишения мужских причиндалов — практикующиеся «пионерами» этого, довольно массового в прошлом движения — после которых не каждый «обелённый» выживал. Если Мишка Тухач сдохнет от корявых рук какого-нибудь знахаря или последующего заражения — какая мне от того польза?

Однако, скопцы-современники развеяли все мои опасения: прогресс не остановишь и ныне их «специалисты» — тоже используют вполне современные методы кастрации с помощью хирургических инструментов.

Даже более того: применяя экстракты некоторых растительных ядов — они умеют обездвиживать и обезболивать «пациентов», опередив таким образом современных хирургов по части анестезии.

«Надо будет как-нибудь попробовать у них рецептик выцыганить, — держа в уме мою затею с фитотерапией, загадываю далеко идущие планы, — такое всегда пригодится».

— Что ещё весьма немаловажно, товарищи «белые голуби»…

Окинув всех троих цепким взглядом:

— …«Тревожная группа» должна быть по-современному одета с инструментами в специальных докторских чемоданчиках, а во время «обеливания» — в хирургических белых халатах и с марлевыми масками на лице. Ибо ваш клиент — человек интеллигентный и, от вашего истинного вида — может зело напугаться и передумать.

Соглашаясь, кивают.

— И за языком тоже следите: никаких там «стволов греха» и прочих жаргонизмов! Ответственные работники — люди в большинстве своём люди партийные, неверующие и, от этих слов могут зело рассердиться. Выучить с десяток терминов по латыни — для вас не составит особого труда.

Подумав ещё немного, нашёл вариант получше:

— Вот, что: приказываю срочно найти глухонемого и выучить язык жестов!

Расставаясь чуть ли не как с родными, дал им номер московского телефона:

— Как получите телеграмму, тотчас высылайте «тревожную группу». По приезду в Первопрестольную, пусть позвонят по этому номеру и спросят профессора Преображенского.

* * *

Я всегда тороплюсь — но предпочитаю любое дело делать не спеша.

Я никогда не гонюсь «за двумя зайцами», не мечтаю убить их «одним выстрелом» — предпочитая какой-либо «морковкой» заманить на минное поле всё заячье стадо.

Перед тем, как кастрировать Тухачевского — я решил проследить за ним и Какуриным и, понять их взаимоотношения. Возможно, мне удастся провернуть это «дельце» через последнего — отвратив таким образом от него «гениально-бездарного», но пока очень блядовитого стратега.

Ещё меня зело интересовало: «Ху» из них «ху»?

Кто их этих двух «ху» — ведущий и кто ведомый и, под кем они «ходят»?

Ещё было достаточно много вопросов и, найти на них ответы — было желательно до часа «Х», после чего уже ничего не исправишь.

Михаил Константинович Гешефтман он же Мишка Барон был шибко занят в своей «Дивизии особого назначения» (ДОН) при Президиуме ВСНХ, где он уже дослужися до Сташего оперуполномоченного. Но у меня был доступ к агентурной сети беспризорников — которую тот создал (больше в учебных целях) по моему заданию перед операцией «Вернисаж». Конечно, «детский сад — штаны на лямках», но кой-какой оперативный потенциал тоже имеется — вспомним ильфо-петровские «12 стульев».

Две недели — сперва с помощью юных помощников, а затем и подключившись лично, я следил за этой «сладкой парочкой». Увы! Несмотря на то, что агенты-оборвыши стибрили несколько вещей у Тухачевского и портмоне у Какурина, я выяснил лишь одно — они довольно часто встречаются, общаются и подолгу о чём-то беседуют.

Правда, обедают врозь: Тухачевский в столовой Главного штаба Красной Армии, Какурин — в столовой Военной академии РККА.

— Хм… И это всё?

Денежные знаки в кожаном портмоне бывшего петлюровца — отсутствовали как шерсть на ладошках у рукоблуда.

Старший группы наблюдения, прищурив один глаз и неистово божась, шепелявил беззубым ртом:

— Крест на пузе, гражданин хороший — но в нём больше ничего не было. Кроме этих бумажек.

Внимательно рассматриваю какие-то невзрачные, одинаковые бумаженции — слишком малые для того, чтобы ими задницу подтирать, но вот наоборот — питаться, годные в самый раз.

По идее — месяц только начался, значит талонов в столовую — должно быть не менее пары десятков.

— Охотно верю, — строго нахмурив брови, — здесь все?

Божится:

— Все, что были. Зачем они нам?

Действительно, в Академию подхарчеваться их не пустят — возрастом не вышли.

Значит, или не все за месяц дают на руки, или он в тот раз взял с собой не все талоны.

— Ладно, вот вам на хлеб и папиросы, мелкие и, дуйте отсюда.

Ну, что ж…

Минимум информации подразумевает максимум импровизации!

* * *

Обмундировавшись соответствующим образом, я на неделю с лишним стал завсегдатаем столовой Военной академии.

Рисунок 43. Какурин Н. Е..

Пару раз я просто так попадался на глаза Какурину — чтоб примелькаться, затем как-бы ненароком толкнув его и извинившись — заставил обратить на себя внимание. Наконец я, типа в поисках свободного столика — подсел к нему, а на следующий день — сделал это уже нарочито специально, с лёгким западнославянским акцентом представившись:

— Йозеф Швейк.

— Николай Какурин…, — нисколько не удивившись не совсем «местному» имячку, — Вы — чех, товарищ Швейк?

— А, что? Это так заметно? Хахаха!

— Хахаха!

Короче, знакомство произошло. Должно быть, я своим видом и именем возбуждал немалое любопытство, поэтому Какурин не задержался со следующим вопросом:

— Вы прежде служили в Австро-венгерской армии, товарищ Швейк?

— О, да! В армии Двуединой империи я был бравым солдатом…

С моей стороны последовало несколько коротких рассказов из известного произведения Ярослава Гашека51, от которых — мой новый знакомый не смог себя сдержать и ржал, как артиллерийский конь — пасущийся на конопляной плантации.

Впрочем, разговоров про своё «боевое» прошлое Какурин тщательно избегал — по вполне понятным причинам. Я тоже не стал особо распространятся на тему, как из «бравого» солдата австрийской армии — стал командиром Красной, с двумя «шпалами» на петлицах и непонятным шевроном на рукаве — не могущим не обратить на себя внимание.

— Что означает сия нашивка, товарищ Швейк?

Чуть помедлив, я буркнул уткнувшись в тарелку:

— Какие нашивки начальство со склада выдаёт — такие и носим.

По всему было видно, что я — нагло вру!

Кстати, напомню: все эти знаки отличия — ввели буквально только что и, в них и в самих званиях-должностях и их категориях — сам чёрт может запутаться, до того всё сложно. Когда начинаешь разбираться — не можешь не прийти к выводу, что всё делается специально — с целью увеличить и без того грандиозный бардак, творящийся в армии. К тому же, до многих командиров все эти нововведения попросту не успели дойти, а кое-кто из последних — ещё со времён Великой гражданской замятни, привык ложить (класть) на соблюдение уставных правил их ношения — вполне конкретный «болт».

Бывший петлюровец (интересно, а бывают ли «бывшими» националисты?) не стал скрывать, что ныне он преподаёт в Академии тактику и историю Гражданской войны…

Вообще, как я уже успел заметить, в этом времени с сохранением каких-либо служебных тайн — дело обстоит весьма печально. Товарищам военным — ещё дырявить и дырявить командирские лбы, чтоб приучить держать язык за зубами.

Да кто ж этим займётся?

Иных уж нет, а Сталин далёче…

…Я же на его вопрос об своей службе, улыбаясь, уклончиво ответил:

— Не так давно приехал с Дальнего Востока.

— «С Дальнего Востока»? Интересно, интересно…, — жует гречневую кашу с гарниром, коей в тот раз кормили слушателей Военной академии и преподавательский состав, — ну и как там? Всё стреляют?

Согласно киваю, не поднимая глаз с тарелки:

— «Стреляют», а что?

Получилось, как в «Жмурках» у Михалкова, но тот по вполне понятной причине не заценил.

Дальний Восток, был присоединён к Советской России последним и там до сих пор творилась сущая вакханалия, а тут ещё и «незнаменитая» Советско-маньчжурская война.

Естественно, любой вопрос в нашей беседе сводился к моей — сильно заинтересовавшей Какурина личности:

— Ну а, Вы? Пошли на повышение и поступили к нам слушателем?

— Нет, «к вам» я не поступил. У вас, я просто харчуюсь.

— Вот, как? И чем тогда в Москве занимаетесь?

В самый первый день, я промолчал — как будто не услышав этот вопрос и довольно неуклюже перевёл «стрелки» на другую тему. Однако, это Какурина лишь раззадорило и во время следующей встречи, он задал его вновь:

— Извините, товарищ Швейк… В Москве Вы проездом или по делам?

Взглянув на настенные часы:

— Если бы «проездом» — в привокзальной столовой сейчас бы сидел и, Вас — знать не знал. По делам, конечно…

— И что за «дела», если не секрет?

Приязненно улыбнувшись:

— Нет, это не секрет, а…

Затем, делаю «страшные» глаза:

— …Государственная тайна!

Его так удивило, что он закашлялся и чуть не подавился гороховым супом с сухариками. Впрочем, моя последующая — самая благожелательная улыбка, подсознательно дала ему надежду, что при известной настойчивости — он «расколет» меня как орех.

* * *

Впрочем, на следующий день я сам тому способствовал. Разговорив на «стратегические» темы и, когда он — буквально засыпал меня терминами и «цифирями» с их всевозможными сочетаниями, я пренебрежительно махнул рукой — как булгаковский Шариков, комментирую «Переписку Энгельса и Троцкого»:

— Да, ерунда всё это — ваша «последовательность стратегических операций»… Полный отстой — как говорят у нас во Владике!

— Это почему же?

«Да, потому что у вас, олени краснозвёздные — даже новая пехотная тактика, в связи с увеличением плотности огня ещё не выработана. А вы всё глобальными масштабами мриете, стратеги диванные…».

— Всё это скоро устареет, как кизяк древнего ящера — вот почему! На дворе — новая эпоха, новые правила и новые законы ведения войны.

Горячится:

— Законы стратегии вечны и незыблемы! В семнадцатом году тоже попробовали «революционизировать» армию и, что? Всё вернулось на круги своя!

Насмешливо:

— «В семнадцатом году»… Вы ещё Пукнические войны вспомните, товарищ Какурин! Или взятие Бастилии парижскими коммунарами. Скоро из золота будут делать сельские нужники — как и обещал Маркс, а Энгельс — ему подмахивал… Хм, гкхм… Поддакивал! А вашими «законами стратегии» — будут топить печь! Вы их много написали, интересно? На одну суровую русскую зиму хоть, «томов» ваших гениальных трудов хватит?

Со всем присущим мне ехидством:

— Тогда писшите ыщщё!

«Слово за слово, членом по столу» и мы с ним разругались конкретно. Зацепил я его знатно — Какурин выходит из себя, чуть ли не за «мотор» хватается и выпучив глаза:

— Вы… ВЫ — НЕВЕЖА!!! Вам не место среди командиров РККА!

«Твоё там место, — думаю неприязненно, — вошь жовто-блакыдная!».

Минут пять жевали молча, бровей друг на друга не поднимая…

Затем, как будто не шибко обидевшись на «невежду» — протягиваю мост к взаимопониманию и примирению:

— Николай Евгеньевич! Вот Вы — военную историю товарищам командирам преподаёте, значит — её хорошо знаете…

— Ну, допустим?

— Представьте тогда, что Вы — какой-нибудь средневековый король, любящий повоевать и имеющий амбицию завоевать если не весь мир — то хотя бы его лучшую половину… Английский король Ричард — Длинные Руки, допустим. Представили?

Удивлённо на меня таращится и молчит, а я продолжаю:

— Или даже Киргиз-Хан — Предводитель команчей, Потрясатель вселенных и галактик — ломящийся за каким-то хреном к «последнему морю» с ордой диких кочевников, освоивших древнекитайские технологии взятия «Великих стен»… Представили?

Молчит, как рыбой об лёд.

— Да, хоть сам Наполеон Бонапарт — самый великий из всех великих стратегов во всей истории… Представили?

Уже заинтересованно:

— Хорошо! Хоть с великим трудом, но представил себя императором — готовящемся завоевать весь мир, или хотя бы половину его.

Черчу тупым концом вилки на скатерти, изображая напряжённую мозговую деятельность какого-нибудь Александра Македонского перед вторжением в Ирак через Турцию и Сирию:

— Думаете Вы, думаете-размышляете — не только день-деньской, но и ночи напролёт… Разрабатываете всякие там «стратегии сокрушения», «теорию перманентной мобилизации», «таранную тактику» и прочую лабуду — рассчитанную на равного себе противника… Вот Вы всё обдумали до самой мелкой мелочи, посчитали свои войска готовыми к войне — вплоть до последней пуговицы, пришитой к мундиру последнего солдата.

— Наконец — «ИДУ НА ВЫ!!!».

Черчу невидимые стрелки, как направления главных ударов по «Плану Барбаросса»:

— «Великой армадой» вторгаетесь на территорию государства — которое хотите завоевать и присоединить к своей и, без того — немалой империи… Всё идёт по тщательно разработанному вами плану и, тут вдруг…

Кулаком по столу:

— БАЦ!!!

Все на нас оглядываются — поэтому снизив голос до шёпота, приподнявшись и наклонившись через стол — глаза в глаза, говорю:

— А вместо таких же как у Вас сотен тысяч воинов — закованных в латы, с копьями наперевес — Вы видите несколько жалких групп людей в грязно-буро-зелёной одежде. И странную металлическую «штуковину» возле каждой них. Не успели удивиться, как слышите: «Тттррр, тттррр, тттррр» — как будто великаны гигантский холст рвут… И вдруг ваши отборные, сильные, преданные воины… Которых, Вы — один молодец к другому — собирали десятилетиями, вооружили — буквально до зубов, идеально вымуштровали и мастерски обучили нелегкому ремеслу убивать холодным оружием… Ваши воины — падают рядами как скошенная рожь, под серпом крестьянина…

Сажусь на место и сухо-беспристрастно — как учёный-историк, о уже давно прошедшем событии:

— …И вот вас берут в плен, сажают в железную клетку и везут через — вашу же бывшую(!) Империю. И чернь, с которой ваши мытари сдирали последнюю нитку — ради великой армии, ради великой победы — смеётся над Вами, плюёт Вам в лицо и, бросает в Вас каменья и куски собственных фекалий.

Должно быть, у меня получилось довольно проникновенно!

Дав прийти в себя, склонив голову, ехидненько так:

— И где тогда будут все эти ваши «труды» по стратегии, Николай Евгеньевич?

Придя в себя, тот:

— Очередной фантастический роман Артура Сталка? Где напечатали, не подскажите — было бы интересно самому почитать?

— «Фантастический роман», говорите…?

Слегка зардевшись — приятно осознавать себя известно-популярным, недовольно морщусь:

— Хорошо! От фантастики перейдём к вполне конкретным историческим примерам — бывшим на самом деле, а не в нашей с вами фантазии. Поставьте себя на место Монтесумы — Императора Ацтеков… Должно быть, он тоже разрабатывал для своей бесчисленной армии какие-то «гениальные стратегии» на все случаи жизни. Чем-то же он должен был заниматься? Но вот явилась из-за моря-океана жалкая кучка испанцев на никогда не виданных лошадях и со стреляющими «палками» в руках и, могучая Империя пала. А все стратегии Императора индейцев — улетели кобыле Кортеса под хвост.

Вижу — конкретно грузится.

— Впрочем, можно вспомнить и про более близкую историю — колониальные завоевания европейцев, когда:

«На все вопросы ваши

Такой дадим ответ:

У нас "максимов" много -

У вас "максимов" нет52».

Насмешливо-многозначительно потрясая указательным пальчиком, я прищурившись — будто беру на прицел пулемёта:

— Так что, Николай Евгеньевич — всё это вовсе никакая не фантастика! А всего лишь скучная реальная история — которую оказывается, Вы ни черта не знаете.

Доев, допив и промокнув рот салфеткой, встаю и, положив на плечо Какурину руку — самым доверительным тоном шепчу ему на ушко:

— А свои «стратегии» — все эти «революции извне», «стратегии сокрушения», «таранные стратегии» на основе «последовательных операций» — настоятельно рекомендую: ФТОПКУ!!! Чтоб, руководство страны не дурить — за что и «взгреть» по-пролетарски могут и, грядущих историков не смешить.

Руку под козырёк и, был таков…

Я ни в коем разе не был похож на сумасшедшего и, по всем законам психологии, после этого разговора Какурин должен был решить:

— Этому чеху известно нечто такое — очень важное, что неизвестно мне и Тухачевскому. Что это?

* * *

В тот же день Кукурин имел беседу с Тухачевским, как мне донесла босоногая агентура, во время которой он изрядно волновался и даже размахивал руками.

На следующий день «бездарно-гениальный» стратег изменил своим привычкам и обедал в Столовой Академии. Видать, как и я — на талоны Какурина. Но «бравый красный командир» с Дальнего Востока к его досаде — там так и не появился, как и в последующие два дня.

Лишь на четвёртые сутки после нашей с ним беседы, я предстал пред преподавателем тактики и истории, имея изрядно изнеможённый вид. Не описать, как тот обрадовался:

— Здравствуйте! Как я рад Вас видеть! Куда пропали, товарищ Швейк?

Тоном кобылы, на коей отпахали всю весеннюю посевную страду — плавно перешедшую в осенне-уборочную и закончившуюся заготовкой дров на зиму, сухо-лаконично ответил:

— Работы было много. Загоняло начальство, будь оно проклято, по лесам, болотам, да оврагам с буераками…

На раздаче было несколько многолюдно, поэтому пришлось ждать — беспрестанно поглядывая на часы.

Это было замечено и правильно оценено:

— Куда-то торопитесь, Йозеф?

Извиняющее улыбаясь:

— Тороплюсь. Сказать по правде — попрощаться с Вами пришёл, Николай Евгеньевич! Человек я такой — не могу удалиться «по-английски».

Огорчённо-озадаченно морщит лоб:

— Вот, как? Снова на свой Дальний Восток?

— Да, туда…, — снова на часы, — буквально через… Спецборт. Самолёт, то есть.

Тот, сперва прикусив губу, затем быстро нашёлся:

— Тогда может, пообедаем в другом месте?

Еле сдержав радость от «поклёвки»:

— Нннн… Не знаю… Ну, а почему бы и нет?

* * *

В небольшом, уютном нэпманском ресторанчике неподалёку от Академии, посетителей было совсем немного и скучающий оркестр — завидев двух военных, бодро грянул хит сезона из репертуара Марка Бернеса:

«Комбат, батяня, батяня, комбат,

Ты сердце не прятал за спины ребят…».

Проходя мимо, я сунул червонец в карман ближайшего музыканта:

— Маэстро! Сделай звук потише.

И направился за самый дальний столик. Усевшись, Какурин достал новенький, но дешёвенький (не чета прежнему) бумажник и, изъяв из него достаточно солидную пачку банкрот — с кавалергардской щедростью:

— Я плачу, Йозеф!

В ответ предъявив, как бы не в разы больший «пресс», с какой-то «купеческой» щедростью, я:

— Это будет не по-русски, Николай! Сегодня, я получил давно просроченный аванс и командировочные — поэтому «гуляем» на мои.

Как-то так, почти незаметно — мы с ним перешли на «ты».

Немного поспорили при уже стоящим над душой официантом с прейскурантом и, я немного уступил:

— Хорошо! Тогда поступим по-чешски: я плачу — а за тобой выбор блюд.

— В Чехии такой обычай?!

А, фиг его знает?! Отвечаю уклончиво:

— Не везде. В Судетах поступают наоборот.

От вина или любых других спиртных напитков, я решительно отказался, опять сверившись с часами:

— Не в этот раз! Мне же на самолёт, Николай, или забыл?

С видимым сожалением, тот:

— Ах, да… Тогда и, я пожалуй, воздержусь.

Заказ принесли достаточно быстро, мы даже не успели друг другу наскучить — болтая об всякой малоинтересной для обоих ерунде. Наконец, набив брюхо, я расслабившись откинулся на спинку стула и, в ожидании чая ковыряясь в зубах всегда имеющейся в наличии зубочисткой, самодовольно резюмировал:

— И жизнь хороша и жить хорошо!

Ещё раз глянул на наручные часы и сожалеющее прицокнул языком:

— Но, к сожалению — хоть к хорошему и привыкаешь быстро, оно — не менее быстро кончается. Скоро опять тайга, комары и усцатые усцурийские тигрицы — вместо барышень в ресторанах. Целовать их конечно можно… Но, очень страшно, никакого удовольствия и всего лишь один раз!

Какурин задёргался, понимая — что время у него осталось не так много и, сделал «дальний заброс»:

— Всё никак не идёт из головы наш с тобой прошлый разговор, Йозеф…

Расслабленно-лениво:

— Рекомендую плюнуть и забыть.

— Да, как тут забудешь…

— Да, обыкновенно. Давайте, я лучше расскажу тебе о национальном виде спорта северных народов — борьбе нанайских девочек?

— К чёрту ваших девочек!

— Ну, как хотите…

Подумав, тот решил сделать заброс «под самый берег»:

— И всё же? Как я понял — речь шла о каком-то новом секретном оружие?

Переменив позу, я достаточно правдоподобно изобразил из себя роддомовского «Мыслителя», смастрячив на своём светлом лике — лютую борьбу чувства долга с желанием сболтнуть лишнего.

Комплекс брадобрея царя Мидаса — на лицо, одним словом!

После сравнительно долгого раздумья, я поймал его взгляд и медленно начал:

— Видишь ли, Николай… Мы так далеко отстали от Запада в технологическом плане, что по части какого-то оружия — нам его уже никогда не догнать. Согласен?

Технологический уровень Страны Советов, в то время — был так далеко в самом конце «вонючего туннеля» (забыл, как по латыни называется), что скажи кому про будущую «вторую экономику мира» производящую «ядрён-батоны» как пирожки — отправят в самую далёкую психушку и закроют там очень надолго.

Возможно, даже навсегда!

Поэтому не удивительно, что Какурин согласился, почти не раздумывая:

— Пожалуй, это так.

— Даже, если какой-нибудь гениальный изобретатель придумает какое-то чудо-оружие — наша промышленность не в состоянии будет это производить в каком-либо серьёзном количестве. Так?

— Так.

— Значит, если следовать традиционным путём — любая наша стратегия, будет стратегией дикой орды зулусов с луками — против канонерок с пушками.

Заёрзав, как будто зацепили за живое, спрашивает:

— Возможно, ты и прав… А если следовать «нетрадиционным» путём?

Пересаживаюсь рядом и прямо в ухо:

— Тогда надо превратить в оружие самих людей — а такого добра у нас хватает. А коль не хватит — бабы ещё нарожают. Хахаха!

— Хахаха…!

Озадаченно вертит головой — вот-вот открутится и отвалится:

— …Извини, Йозеф — но я ничего не понял. Как превратить людей в оружие? Научить их хорошо драться голыми руками? Было уже как-то нечто подобное — про «восстание боксёров» в Китае слышал? И чем оно закончилось, знаешь?

Вместо ответа, я кивком показал на самого хилого музыканта:

— Видишь того четырёхглазого с большой балалайкой? Как ты думаешь, Николай — какой из него получится боец?

Тот, посмотрев — рассмеялся:

— Из этого контрабасиста? Да, никакой! Он даже в обоз не годится — над ним лошади ржать будут.

Мельком бросив взгляд по сторонам — не подслушивает ли кто, предостерегающе подняв палец верх, я вполголоса прямо в ухо:

— Сам бы не поверил — если бы своими глазами не видел…

Тоже шепчет, слегка выпучив очи:

— Что? Что видел?

— Из таких вот (специально самый человеческий отстой для экспериментов подбирали), задохликов — делали супербойцов! Могущих взводом расхерачить батальон или даже полк, на голову — в пух и перья.

— «Супербойцов»?! Кто делал?

— Учёные, кто же ещё.

— Как делали?

— Своими глазами не видел, врать не буду. Скорее всего — какая-то хирургическая операция. Ибо на телах подопытных, заметны небольшие шрамы.

Всё ещё недоверчиво-подозрительно:

— И, каков результат такой «операции»? Действительно ли бойцы стали «супер»?

По-детски восторженно, как будто американский подросток — воочию увидевший одновременно все подвиги Супермена:

— Да! Только представь: с выкладкой в четыре пуда пробегает по сто вёрст в день.

— Не может быть!

Стучу двумя пальцами по циферблату своих «Swiss»:

— Я был в контрольной группе и, сам лично — рядом с бегущей колонной «супербойцов» ехал, засекая среднюю скорость и общий пробег по грунтовке. Так они ещё моего «Форда» толкали — когда он застревал или ломался! На пересечёнке же, моя кобыла сдохла и, они на себе несли меня и её седло!

Задумчиво:

— Правда, обувь на них — так и горит. Придётся этих «супербойцов» — как лошадей подковывать, или подошвы их спецобуви — делать толстыми, как у грузовиков шины… Правда, в обмундировании — они менее требовательны. Выделяемого телом тепла достаточно для существования на самом сильном морозе. В жару же, наоборот — приходится принудительно охлаждать жидкой углекислотой из огнетушителей…

Такие вот «бытовые подробности», делают любое — даже самое фантастическое повествование, более правдоподобным.

— …Жрут «супербойцы» тоже — как лошади, но зато способны очень долгое время — активно функционировать на самом низкокалорийной корме. При мне, их кормили дрожжами — полученными из обработанных кислотой опилок и, те так резво бегали…

Однако, хотя моему собеседнику всё это было ужасно(!) интересно, больше его интересовало другое:

— Так ты хочешь сказать, что такой «супербоец» — голыми руками, способен…

Возмущённо перебиваю:

— Почему же «голыми руками»? Ты уж не утрируй, Николай — я такого не говорил!

Оживившись, продолжаю — вновь маякнув на музыканта-малорослика:

— Зрение, даже у подобных очкариков — улучшается на порядок! Бинокля и не надо, а из «винтаря» лупит на версту с лишним, попадая в поставленную на ребро монету. Причём, в самой кромешной темноте видят как кошки — правда, лишь в чёрно-белом изображении, как на фотографии.

Вообще, потерялся — как ёБжик в тумане:

— Это… Это какой-то феерический бред!

Усмехаюсь, как над тёмно-шоколадным эфиопом — в жизни никогда не видевшего обыкновенного паровоза со свистком:

— «Бред»… Ты бы видел, каковы они в рукопашной! При мне проводились эксперименты — типа гладиаторских боёв: пятерых приговорённых к расстрелу бандитов вооружили винтовками со штыками и шашками. Мотивировали: кто жив останется — того помилуют и отпустят восвояси за границу. А потом к ним на арену запустили «супербойца» и он их обычным ножом за пару минут всех зарезал. Ну, а «голыми руками» — он может запросто одолеть троих с заряженными револьверами. Ночью же, один такой — вырежет целый батальон, даже не получив взамен царапину.

Восхищённо:

— Фантастика!

— Никакой «фантастики» — всё по науке: феноменальная скорость реакции — превышающая среднюю человеческую в три с половиной раз. Обычные люди, им кажемся медлительными — как австралийские мишки-коалы, обожравшиеся галюцигенных эвкалиптовых листьев.

— Так, они могут быть просто опасны!

В его сузившихся глазах, горел-пылал помещичьими именьями и трещал срываемыми офицерскими погонами, революционный семнадцатый год.

— Ничуть! В число их спецспособностей входит и, просто невероятная дисциплина и послушание начальнику. Как-то, такого «супербойца» — самого малоценного и уже изрядно повреждённого в результате предыдущих экспериментов, голого выставили «на часах» в тайге…

Выпучиваю глаза, как эфиопский удав — при конкретной непроходимости прямой кишки, после съеденного целиком негроафриканца:

— Через неделю от него одни кости остались — до того комары с мошкой обглодали… Но скелет с поста без приказа не ушёл!

С немигающе-остекленевшими глазами шепчет:

— Идеальный солдат…

— Совершенно верно, — вновь поглядываю на часы, — идеальные солдаты, идеальные командиры…

Встрепенулся враз:

— Что ты сказал?

— Я говорю, что имеется программа подготовки и «суперкомандиров» для «супербойцов». Однако, я уже опаздываю — мне пора!

— Так на Дальнем Востоке…

Уже на ходу, натягивая дурацкую будёновку со звездой и «шпилем»:

— Совершенно верно! Там постоянно шалят окопавшиеся в Харбине белогвардейцы, устраивают регулярные провокации на границе белокитайцы, а хунхузы-контрабандисты грабят наших артельщиков-старателей — отбирая у них самородное золото и самокопанный тянь-шань… Жень-шень, мать его! Так вот — там этих «супербойцов» и, опробуем на деле.

Расплатившись, я чуть ли не бегом выскочил на улицу и, поймав извозчика — уехал, на прощанье помахав Какурину ручкой:

— Может, когда и встретимся, Николай Евгеньевич!

Он стоял и смотрел мне в след, совершенно обалдевши…

* * *

Конечно, предвижу изрядный скептицизм и даже каменья — летящие по моему прямому адресу: мол — в такой абсурд никто не поверит. Тем более — не какой-нибудь тёмный крестьянин, религиозный фанатик-сектант — гикнувшийся по всем трём «фазам», или даже — голоштанный пролетарий с тремя классами «трудовой школы первой ступени» и двумя годами «рабфака» в загашнике, возомнивший себя «гегемоном» на этом земном шарике…

«Выпускник «Императорской Николаевской военной академии Русской Императорской армии», — скажите вы, — на такой тупой развод не поведётся».

И окажитесь совершенно неправы!

Про то, чему их учили «в академиях» — это надо рассказывать отдельно и за рюмкой крепкого чая, пока это не тема.

Но обязательно надо поведать про общие умонастроения — царившим в недавно освободившимся от многовековых религиозных догматов, обществе.

У меня создалось довольно стойкое ощущение, что вместо Бога большевики на пустой пьедестал водрузили следующее божество — науку. Вместо чудес, ожидающихся от икон святых великомучеников и их нетленных мощей — чудеса стали ждать от учёных и их смелых (зачастую через чур смелых!) экспериментов.

Сказать по правде, читая «там» булгаковское «Собачье сердце», где профессор Филипп Филиппович Преображенский — достиг таких выдающихся результатов своей хирургической деятельности, что омолаживает стареющих дур — вживляя им яичники обезьяны, или пересаживая гипофиз — делает из обычной бродящей собаки конченного человекообразного подонка… Мне казалось…

Я был уверен, что Михаил Афанасьевич (сам, заметьте — врач по профессии) — так изощрённо стебается над эпохой и откровенно нелюбимой им властью.

Ан, нет!

«Попав» в эпоху НЭПа, в «Лихие 20-е» — я понял, что всё серьёзно. Это — общие умонастроения, царившие среди большинства туземного электората.

И уровень образования, здесь абсолютно не при чём!

Вспомните поздний перестроечный Советский Союз, в котором — так же трудно было найти человека с начальным образованием, как в этом «ранним» — индивидуума хотя бы со средним. Вспомните тот массовый психоз, про «пасы» Кашпировского на экране телевизора, про исцеляющую все болезни воду из крана — «заряженную» Аланом Чумаком по тому же «ящику». Вспомните про «МММ» гениального мошенника Мавроди и, прочие чудеса от многочисленных прохиндеев — от которых казалось, сошла с катушек огромная — «самая читающая» страна мира.

Это — какое-то массовое психическое заболевание!

Эпидемия вирусной шизофрении — передающаяся через уши…

Так, вот — «здесь» ещё хуже.

Даже новые хозяева страны, до революции не верившие в Бога и не боявшиеся чёрта — как будто взбрендив, вдруг взяли — да и забальзамировали труп своего Вождя, будто решив, что его дух — подобно бродящему по Европам пресловутому «призраку коммунизма», укрепит их власть.

Реальность бытия, искусство, литература и раскрепощённые НЭПом средства массовой информации — так фантастически смешивали реальность и вымысел, науку и фантастику, что в пору — тронуться рассудком самому. Среди, казалось бы, образованных людей, ведутся разговоры об омоложение человека, оживление его, передаче его мыслей на расстояние и другие, заимствованные из сказок. По радио можно было услышать лекции на тему: «Можно ли улучшить человеческую породу», «Жизнь человека до рождения и после смерти», «Когда прекратится жизнь на Земле», «В чем душа держится», «Чудеса исцелений от болезней», «Внушение и гипноз в мире преступности» и так далее…

Такие идеи вполне соответствовали эпохе, в которую — люди «рождены, чтоб сказку сделать былью».

И если бы дело ограничивалось только разговорами или лекциями!

И если бы только в СССР — что можно было бы объяснить идеологическим фактором.

Учёные, которых вера во всемогущество науки освободила от химеры совести, проводили якобы научные эксперименты — в которых недостаток научных знаний и возможностей для исследований, заменялся смелостью и фантазией. Возможно, виной всему был просто «исследовательский зуд», не знаю — но эти эксперименты были на слуху у народа и на страницах газетных печатных полос.

Опытами по пересадке половых желез животных с целью омоложения, занимались родной дядя Булгакова — гинеколог-профессор Филипп Филиппович (с коего был «запилен» герой произведения), профессора Немилов, Халатов, Бехтерев, доцент Гораш в Ленинграде, профессора Мартынов, Кольцов, Завадовский в Москве…

Вполне впечатляющий списочек, не правда ли?!

Кроме того — профессор Штейнах в Вене и эмигрант Воронов в Париже.

«Наши», как видите — впереди планеты всей, не только в области балета!

Да, что там какие-то «профессора».

Омоложением организма человека через переливание крови, занимался Александр Александрович Богданов (Малиновский) — член РСДРП с 19-го века, российский учёный-энциклопедист, революционный деятель, врач, мыслитель-утопист, писатель-фантаст, один из крупнейших идеологов социализма. Создав специально под этот дело первый в мире «Институт переливания крови», он умрёт — производя опыт не на мартышках, а на самом себе.

«Какой источник разума угас,

Какое сердце биться перестало…».

Но у меня на Сан Саныча имеются кой-какие планы и, причём — в самое же ближайшее время. Поэтому, мы с ним уже договорились и, он не станет заниматься этой хернёй и останется «живее всех живых».

Другие смелые экспериментаторы, были не столь самоотверженны и предпочитали «тренироваться на кошечках». Но чаще на собачках.

Доктор Чечулин из «Химико-фармацевтического института» при ВСНХ, демонстрировал изумлённой общественности опыты по оживлению отрезанной собачьей головы — соединённой трубочками со специальным аппаратом, через которые в нее подавался специальный раствор. Собачья голова, отделённая от тела — жила в его лаборатории четыре часа, демонстрирую при этом все свои собачьи рефлексы — из которых самым заметным, была лютая ненависть к экспериментатору. Хотя до отрубленных человеческих голов эксперименты не дошли (у нас не гильешитировали — как в прекрасной Франции, а расстреливали — после чего голова портится) — но сердце, почки, легкие и другие органы человека — на «искусственном питании» работали как часы. Если верить газетным статьям, конечно…

Профессор Михайловский из «хлебного» Ташкента заявил — после успешных экспериментов на обезьянах и других животных заявил, что мертвого человека можно оживить — «промыв» ему кровь, что он якобы — неоднократно демонстрировал.

«Зомбокалипсис», мля!

Коль делать будет реально нефуй, обязательно напишу ремейк «Обители зла» — об этом чокнутом профессоре и его стаде оживших мертвецов из гастарбайтеров-узбеков, положа краеугольный камень в основание нового жанра фантастики.

Доктор Манойлов, с помощью изобретенного им в полукустарной лаборатории реактива, якобы определял половую и даже национальную принадлежность крови человека. По его мнению, кровь разных народов окисляется по-разному… Рано он за подобные эксперименты взялся и не в той стране: в 30-е годы, в Третьем Рейхе — ему бы цены не было, до самого мая сорок пятого.

В Москве существовала лаборатория «Общества неврологии, рефлексологии и биофизики» при «Институте по изучению мозга» — в которой вроде бы взрослые дяденьки, сплошь с учёными степенями занимались по-детски ерундовой чепухой — проводили опыты по передаче мыслей на расстоянии. Пять тысяч экспериментов провели, пока не поняли — за это Нобелевку не дадут.

Интересно, за чей счёт был «банкет»?

У Владимира Леонидовича Дурова — основателя знаменитого «уголка», амбиции были куда скромнее. Он лишь пытался силой мысли дрессировать животных и, даже по слухам — добился в этом деле впечатляющих результатов.

Другой «клоун» — инженер Кажинский, сконструировал специальный металлический изолятор, для проведения подобных опытов — соединявшейся с землей проводом (заземление). Он залезал туда и внушал мысли свои собаке, а та весело гафкала. Потом, они менялись местами и, гафкал уже инженер — а собака весело внушала ему свои мысли. Хотя, возможно — что-то напутали в редакции газеты, или я сам что-то неправильно понял, прочитав статью.

Советский врач-венеролог Фридлянд из Днепропетровска сделал вполне определенный научный вывод о причинах гомосексуализма. По его мнению, у «голубых» — соотношение верхней половины туловища к нижней 100:108, а у нормальных людей — 100:100…

В «нашем» ЕС — его бы посадили и, хрен когда выпустили — за полное отсутствие толерантности. А при зверском тоталитарном режиме — этот гомофоб спокойно себе статейки в газетах тискает!

Было бы в это время в самом деле НАТО — оно бы уже разбомбило тот «Днепр» к еб…ням собачьим, вместе с венерологом.

Ну и наконец — самое интересное и относящееся непосредственно к интересующей нас теме. В 1924-1925 году, несколько раз появились статьи, о приводящихся якобы экспериментов по скрещиванию человека и обезьяны и, получению в результате «гибрида» — превосходящего «гомо сапиенса» физической силой, выносливостью и бесстрашием. Публиковались даже фотографии каких-то «неандертальцев», подобно Санта-Клаусу — заросших по самые брови густой шерстью. Особо заманчивым было, по мнению авторов — использовать таких «супербойцов» в военных целях.

И клянусь своим четырёхъядерным компом: я здесь не при чём!

Это, так сказать — говорил «дух» времени и хотелки власть предержащих.

* * *

«Так вот ты какой, северный олень!».

Пока Михаил Тухачевский, после подписки «о неразглашении» изучал проект «Трансгендер» — прямо на глазах всё больше и больше «худея», я в его служебном кабинете сидя за столом напротив, изучал его.

Мда… Что ни говори — самец конкретный, Елизавета была права!

Такому бы «плодиться да размножаться» — выполняя главный библейский завет и заодно улучшая генофонд страны, а не лезть в политику, где вполне можно — если не жизни, так яиц лишиться.

«Жаль, конечно — искренне жаль… Но кости уже брошены и Рубикон перейдён».

Дел у меня невпроворот — поэтому, лишь через месяц после расставания с Николаем Какуриным — мне удалось «забить стрелку» гениально-бездарному стратегу. Оно, быть может и к лучшему — извелись они оба, потеряв след «бравого» красного командира Иозефа Швейка и стали более внушаемыми.

Однако, время, время, время…

Люди, которые сейчас изучают тактику — в 1941 году будут командовать полками и дивизиями!

Наконец, поднимает на меня ошалевше-непонимающие глаза:

— Профессор! Почему этим, по сути — военным проектом, руководит товарищ Крупская?

Помните гениальнейшего артиста Евгения Евстигнеева в роли профессора Преображенского? Так вот: он — это вылитый я сейчас.

Задумчиво расчёсывая своими в меру холёными, музыкальными пальцами фальшивую — но очень хорошо приклеенную жиденькую бородёнку, из-под очков на него глядя (что придавало мне, вообще самый заумный вид — если верить зеркалу), молвлю как на политинформации в партийной школе:

— Этот проект был задуман группой учёных ещё в восемнадцатом году. Согласен: он настолько фантастичен, что только из-за отчаяния взялись за его реализацию — Советская Власть тогда висела буквально на волоске. Помните, Михаил Николаевич?

— Конечно, помню… Эээ…

— Филипп Филиппович. Из-за чрезвычайной важности им руководил-занимался сам Владимир Ильич, больше никому не доверяя… Как Вы думаете: кто встал в его главе — после смерти Ленина?

Молчит, поэтому я сам ответил на этот вопрос:

— Правильно! Человек, которому он доверял больше всего! А кому Вождь доверял больше всего? …Троцкому? Хахаха! Нет, не Льву Давыдовичу — при всём моём к нему уважении. А собственной супруге — Надежде Константиновне Крупской.

Что бы я про эту особу не говорил, как бы про неё не думал — надо отдать ей должное: Жаба имела огромное влияние на Ленина — отчего последнего иногда, злословы называли «товарищ Крупский». За спиной, конечно, за спиной… И очень издалека.

Однако, Тухачевскому не до смеха… Ладно, ты пока подумай, а я пока — буду «грузить» тебя дальше:

— Кроме того, как Вы сами можете узнать из этого документа — проект «Трансгендер» осуществляется на стыке двух наук: педагогики и медицины. А в Наркомпросе — Надежда Константиновна имеет решающий голос.

Это — уже не совсем так, вернее — совсем не так, ну да ладно…

Глядя прямо в глаза, с нажимом:

— Какова ваша роль в проекте, товарищ Преображенский?

Глазом не моргнув, как на плацу отчеканил:

— Я — профессор психологии и на мне подбор кадров.

Улыбнувшись, как можно приязненней, добавил:

— Чем в данный момент — с Вами и занимаюсь, товарищ Тухачевский.

Так как насчёт моей личности вопросов больше не последовало, гружу дальше:

— В проекте участвует также группа военных — в основном иностранного происхождения. Ибо нашим военным специалистам — Ильич, по известной причине не доверял.

Слышу несколько ревнивые нотки:

— И кто же их военных специалистов «иностранного происхождения», учавствует в проекте? И кто курирует проект «Трансгендер» по линии Наркомата обороны?

Улыбнувшись снисходительно-доброжелательно:

— Если согласитесь присоседиться к группе «Трансгендер» — узнаете про своих подчинённых, абсолютно всё. Вплоть до вредных привычек и пагубных пристрастий — ибо это будет входить в ваши должностные обязанности. Насчёт же «кураторства»…

У того, аж из ноздрей искры, а из ушей дым и, не дослушав вскакивает:

— «ПОДЧИНЁННЫХ»?!

— Совершенно верно — подчинённых, Вы не ослышались. Как можно понять — эксперименты довольно успешно прошли с рядовыми «супербойцами», с младшим и средним командным составом…

Перебивает нетерпеливо:

— Извините, но про последних трансгендеров — «суперкомандиров», я не совсем понял. Очень много научных терминов — которых…

Понятно. Про «супербойцов» ему всё в доступно-популярной форме изложил Какурин со слов мнимого Швейка, а информацию про эксперименты с командирами в письменном виде — я специально запутал.

— Мы взяли с десяток командиров, выдвинувшихся во время Гражданской войны — буквально «от сохи», на должности вплоть до командиров батальонов включительно. Большинство из них — еле-еле читало по слогам, двух слов на бумаге связать не могло и про таблицу умножения имело самые смутные представления. Да, что там! Слово «диспозиция» не могли правильно выговорить и путали её с «дислокацией». Хахаха!

— Хахаха!

Посмеялись, потом я предельно серьёзно:

— Буквально через полгода — восемь из них знало один иностранный язык и три языка народов СССР в совершенстве, обладало словарным запасом профессора словесности, знало назубок таблицу логарифмов и делало математические вычисления со скоростью арифмометра.

— НЕВЕРОЯТНО!!!

После восторженных эмоций, вдруг вспомнил:

— «Восемь из десяти командиров», говорите? А что же случилось с оставшимися двумя?

— Они умерли… К сожалению, технология ещё «сыроватая» — до конца не отработанная.

Когда всё «ровно да гладко» — это ведь подозрительно, да? Поэтому, в данном случае — «ложка дёгтя» не испортит «бочку мёда», а лишь предаст ей особо пикантный привкус смертельного риска.

Траурно помолчали и, затем я продолжил:

— Самые же невероятные способности у подопытных — проявились в умении играть в шахматы и настольную игру «Мировая революция»…

Хоть и несколько не по теме, но не могу не похвастаться одним из своих самых первых прогрессорских успехов!

Когда Льва Давыдовича Троцкого в первый раз «ушли» с поста Председателя Реввоенсовета (к чему я тоже изрядно приложил руку), но напоследок «уходящий мавр» — успел сделать своё дело: приказал ввести в военных училищах обязательное обучение и регулярные игры-соревнования в «Мировую революцию».

Его словами:

«…Ведь эта игра в иных случаях даже больше, чем спорт, вырабатывают в человеке смелость, находчивость, хладнокровие, волю, а главное (чего не имеет спорт) — развивает стратегические способности. Скоро уже мы разослали всем нашим начальникам территориальных военных округов и училищ распоряжение о культивировании игры «Мировой революции» и о содействии в организации соответствующих кружков…».

Ему вторил Николай Васильевич Крыленко — одна из крупнейших фигур в политическом руководстве СССР, который прямо заявил, что рассматривает искусство игры в «Мировую революцию» — как политическое орудие стратегического значения.

Ещё дальше пошёл возглавивший Совнарком Алексей Иванович Рыков, выделивший из бюджета страны 30000 рублей золотом на организацию турниров — в том числе и международных. После чего, в СССР начался настоящий грандиозный бум этой настольной игры.

Когда же Троцкий вернулся на пост главы Красной Армии и флота, он с утроенной энергией взялся за насаждение это игры среди свои подчинённых.

Не знаю, какими способностями обзаведутся красные командиры — научившись виртуозно играть в «Мировую революцию»… Но ульяновские кустари-надомники, артельщики-кооператоры, бюджет города и волости и, я лично — наварились с того «бума», просто сказочно!

Вижу, на Тухачевского это произвело должное впечатление и, как бы погружаюсь в якобы обычное для учёных задумчиво-рассеянное состояние. Помолчав, он очень осторожно:

— Извините, профессор…

— Да, да?

— При телефонном разговоре, Вы обещали что сделаете мне «предложение — от которого я не смогу отказаться»…

Забавно было слышать его просящий тон — знал бы он, на что меня упрашивает!

— Ах, да… Группа «Трансгендер» переходит на следующий уровень экспериментов: «Суперстратег».

— «Суперстратег»?!

— Именно «Суперстратег». И я от лица Надежды Константиновны Крупской, предлагаю Вам в нём участвовать.

— То есть…?

— Совершенно верно! При согласии, Вы станете первым стратегом-трансгендером (ржу, не могу!) в Рабоче-Крестьянской Красной Армии… И единственным!

Настораживается:

— «Единственным»? Почему?

Слегка зевнув:

— Из соображений секретности. Из этих же соображений, число трансгендеров-бойцов, командиров младшего и среднего звена — не превысит число стрелкового батальона. В мирное(!) время этого будет вполне достаточно — чтоб нейтрализовать локальные конфликты. При возникновении же угрожающего положения со стороны капиталистического окружения…

Многозначительно подняв палец к лепнине высокого потолка:

— …Сами понимаете, Михаил Николаевич! Всеобщая, перманентная мобилизация и всех поголовно в трансгендеры!

Боже… Дай мне силы не лопнуть от распирающего меня сейчас — как аэростат в стратосфере, хохота.

Ещё одна «пауза», во время которой «бездарно-гениальный», мрил поди — как навешает люлей Пилсудскому, не так давно — сполна «навешавшему» ему их под Варшавой… Затем, вернувшись на грешную землю:

— В чём заключается эта самая «операция», после которой я стану «суперстратегом»?

По его глазам заметно, что он спрашивает не из-за недоверия — а из-за страха перед неведомым.

Максимально посерьёзнев, предостерегающе поднимаю палец и, стараясь не моргать — удавом на него пялюсь:

— Хирургическая операция настолько проста, что лишь её название может натолкнуть шпионов вероятного противника на верное направление! Поэтому, как человек военный…

Согласно кивает:

— Я всё понимаю. Насколько она опасна?

Очень осторожно, как с вполне определёнными намерениями — подкрадывающийся к дикой козе Робинзон Крузо:

— Сама операция довольно непродолжительна, производится под анестезией и почти безопасна. Но во время последующей двухнедельной реабилитации — реакция подопытного организма не совсем предсказуема.

Ободряюще улыбаюсь:

— Но Вы же — солдат, товарищ Тухачевский! Вы привыкли рисковать жизнью и этот риск — является вашей профессией.

Ещё одна пауза, затем:

— Почему я?

Достаю списочек и, несколько сожалеюще цокнув языком:

— Надежда Константиновна считает Вас наиболее одарённым (бугагага!) и перспективным военноначальником высшего звена. Хотя надо признаться — я ей прошлой осенью рекомендовал товарища Блюхера. Мда… Но сами понимаете, что с тем произошло в Китае, поэтому на первом месте среди претендентов — оказались Вы. Но, если откажитесь…

«Списочек», мельком продемонстрированный мной — был достаточно длинным.

— Я СОГЛАСЕН!!!

Другого ответа я и не ожидал, но для порядка деланно удивился:

— Вот, как…?

Мысленно потираю руки: дело в шляпе!

— …Вы хорошо подумали, Михаил Николаевич?

— Хорошо!

— Не передумаете, не будете сожалеть при любом исходе?

— Ннн… Нет!

Гора с плеч.

— Тогда распишитесь вот здесь.

Встаю. Протягиваю руку:

— Поздравляю, товарищ Тухачевский! Теперь — Вы один из нас, из трансгендеров. Нам осталось лишь обсудить некоторые технические детали и можно приступать…

Сажусь на место и задумчиво:

— Так, так, так… Говорят, у Вас есть имение?

* * *

«Тревожная группа» скопцов от «Всероссийской Особой Комиссии по борьбе с коррупцией» (ВОКБК), немножко задержалась — буквально на два дня и, я уже буквально извёлся развлекая Тухачевского всякими байками и, по полчаса три раза в день проводя в «гримёрке», чтоб поддерживать свой «сценический образ». К счастью, тот грезил открывающимися перед ним весьма радужными перспективами и оттого был изрядно рассеян, чтоб обращать внимание на кое-какие странности моего поведения. А из смоленского имения по требованию профессора Преображенского, заранее были удалены две его сёстры, проживающие там постоянно и сравнительно немногочисленная обслуга.

От накленной бородёнки уже появилось изрядное раздражение кожи, а сам я начал несколько беситься, когда наконец пренесли телеграмму.

Я встретил «тревожную группу» скопцов на ближайшей железнодорожной станции, критически осмотрел их и проверил знание ими «языка жестов», который сам не понимал:

— Ну-ка, поворотись, сынку! Экий, ты в этой свитке смешной стал… «Скажи» что-нибудь руками! Годится для сельской местности…

Состав группы: специалист по «обрезанию», его «ассистент», знахарь-травник — исполняющий функцию анестезиолога и «психолог-реалибетолог». Из всех, я был знаком лишь с «ассистентом» хирурга — им оказался тот самый здоровый «консьерж», встретившийся мне первым из всех скопцов.

— Ну… За дело, с Богом!

Найдя внешний вид скопцов почти безупречным, а «произношение» — почти безукоризненным, повёз на нанятой мужицкой телеге в имение Тухачевских.

Предельно подробно проинструктировав по дороге, я почти всё дорогу пытался выпытать у «анестезиолога» секрет его зелий, имея в виду Софию Премудрую и её группу ботаников-фитотерапевтов. Но лишь узнал что они приготовляются из сока болиголова, волчьей ягоды и прочих весьма ядовитых растений. Что касается конкретного рецепта, тот стойко молчал как партизан на допросе.

Ну, что ж… Дойдём своим умом!

И ещё, спрашиваю сопереживая:

— Ему не будет больно? Мужжжчина из интилигентов, как бы он не «того»…

Скопец-анестезолог успокаивает:

— Нет, больно не будет. Всё будет чувставовать, всё видеть, всё понимать — лишь без боли и движения. Как бревно будет лежать и глазищами лупать.

По приезду в имение — всё как на хорошо отрепетированном спектакле, представляю «группу учёных» в белых халатах и марлевых повязках и, ответив на естественно возникший вопрос:

— Они, что у вас? Немые?

— Конечно! По наущению ещё Владимира Ильича, в целях сохранения максимальной секретности — специально таких подбирали … Вас что-то смущает?

— Нет.

— Тогда приступим?

Кивает головой:

— Приступайте.

Раскрываю папку и, как регистратор в ЗАГСе при «окольцовывании» новобрачных, торжественно читаю:

— Михаил Николаевич! Готовы ли Вы к операции «трансгендер»?

Тот, видимо сам извёлся ожидаючи, поэтому с заметным облегчением:

— Да, готов!

— Не передумали?

— Нет!

— Ещё раз прочитайте договор и, если Вы согласны — поставьте дату и подпись.

Слегка озадаченно:

— Ведь я же уже его подписал?

Настойчиво, с нажимом, глядя прямо в глаза:

— Таковы правила: перед операцией, подопытный должен в последний раз дать три устных и одно письменное согласие… Так, что?

Пожав плечами, пробегает «по диагонали» текст мелким шрифтом (я затаил дыхание) и уверенно ставит подпись.

— Теперь последнее — самое важное.

Поворачиваюсь к «анестезиологу» и говорю:

— Две «микстурки» в студию!

Предъявляю Тухачевскому два стаканчика с лимонного цвета жидкостью:

— Если Вы выпьете из синего стаканчика — тотчас заснёте, а наутро проснувшись — забудете про меня и про наш с вами разговор. Если из красного — будете прооперированы и, при удаче — станете совсем другим человеком…

Ну, это — откровенный стёб!

На самом деле, какой из стаканчиков он бы не выбрал — результат будет один: Тухачевский навсегда потеряет свои мужские причиндалы. Даже, в законсервированном виде — на память. В отличии от китайцев, наши скопцы — отчиканное «сокровище» не берегли, а торжественно сжигали в присутствии бывшего владельца.

Не раздумывая больше, он буквально выхватывает красный стаканчик из моих рук и залпом выпивает, изрядно поморщившись. Через несколько минут глаза его стекленеют и, он падает в заботливо подставленные руки громилы-«ассистента».

— Ишь, как сомлел, — пропищал тот, уже не скрывая свою сущность, — одним словом — интеллигенция!

— Тащите «жеребца» на кушетку, братья, — скомандовал «хирург», доставая из докторского саквояджика специфического вида инструмент, — снимайте ему штаны и исподники… Ишь ты, какая добротная мануфактура!

Смотрю в забегавшие на неподвижном-застывшем лице глаза, и:

— Никогда не понимал тех, кто подписывает документ не читая. Ну… Удачи Вам, Михаил Николаевич!

И выхожу.

* * *

На самой операции я не присутствовал, как и при торжественном сожжении «адского ствола» и «ядер» в камине.

Но, воняло на всю усадьбу…

Мама не горюй!

А скопцы выли какую-то молитву, под завывания же бывшего владельца «богатства».

Конечно, после того как Тухачевский пришёл в себя — были вполне определённые проблемы…

Представляете, да?

Если не представляете — встаньте на его место.

Но только мысленно, умоляю!

«Гениально-бездарный» сперва изрядно побесился — грозя всех причастных самым жестоким образом искалечить-убить-расстрелять-повесить и на куски порубить… Затем впал в чёрную ипохондрию и хотел лишить себя жизни всеми доступно-подручными способами — только следить за ним успевай, как за шкодливым ребёнком…

Однако, время лечит!

Как физические — так и душевные травмы, или даже обе вместе — как в нашем случае.

К тому же, «психолог-реалибетолог» входящий в «тревожную группу» скопцов — знал своё дело туго, проводя многочасовые «душеспасительные» беседы:

— Вот скажи мне, человек — он ведь что такое есть? Греховная грязь и чистота божья, с ней напополам. Грязь — это всё стыдное, грешное — оно через «низ» в тебя шло, через «срам». Когда отсекли мы тебе срамное от тела, греховная грязь выйдет и из души, из сердца и ума…

-Уууыыыууу…

— …Раньше ты каким был, скажи? Злым, завистливым, до чужого добра падким. Девку или бабу увидев — норовил её повалить, да греховно обидеть. А ведь у той тоже — душа живая, вечная! А теперь освободился ты от сей тяготы — будто камень тяжкий с души скинул. Эх, кабы все так охолостились! Никто б не дрался, не воровал чужого, не забижал баб и, все б человеки — любили друг дружку, жалели и помогали друг дружке как родные братья…

Не, ну силен!

Я тоже, нет-нет, да и заходил к «пациенту» в обличии профессора Преображенского:

— Надеюсь, товарищ Тухачевский — произошедшее с Вами, не помешает нам оставаться хорошими друзьями?

— УБЬЮ, ССУКА…!!!

Едва успеваю вставлять в промежутках:

— Вы б, не орали так — послеоперационные швы разойдутся.

— …УРОЮ, ПАДЛА!!!

А скобцы оказались правы: у «попробовавшего» женщин Тухачевского — голос практически не изменился, разве несколько охрип после ругани.

— И где Вы таких слов успели нахвататься, Михаил Николаевич? Неуж в германском плену?!

Такое состояние — самый лучший заменитель «детектора лжи», поэтому пользуясь случаем — на всякий случай интересуюсь, следя за реакцией:

— А Вас там часом в шпионы там не завербовали? …Нет? Вот и ладушки!

Да, что там «слова» — сперва, он готов был меня зубами загрызть!

Ну, а потом…

Знаете, что такое «Стокгольмский синдром»?

Вот и я очень хорошо про него знаю. Тем более, я постепенно открывал ему глаза на ожидающие его блестящие перспективы — приведя в пример того же Нарсеса:

— Ругайте меня какими угодно словами, но в главном я Вам не соврал ничуть. Теперь у Вас есть реальная возможность стать «суперстратегом»! А за всё на свете надо платить — сами понимаете, товарищ Тухачевский…

Надеюсь, тщеславие у него находилось не в яйцах? Поэтому:

— …Поверьте, Михаил Николаевич, никто из историков грядущего — победителю в штаны заглядывать не будет и тем более — за мотню его щупать.

Рядом с виртуальным «пряником», всегда должен присутствовать незримый «кнут» — это основа основ эффективного менеджмента.

— А вот если мы с вами не достигнем приемлимующего консенсуса…, — показываю ему договор — подписанный последним и, намекаю на возможную незавидную альтернативу полководческим лаврам, — …ну, Вы сами понимаете — не сущий младенец, чай.

Естественно, в наших с ним беседах главной была военная тема:

— А знаете, Михаил Николаевич, почему Пётр Первый — Великий, а Вы — есть сущее говно, как военноначальник?

— И почему же, Филипп Филиппович?

— Потому что, он не брезговал учиться у разбившего его под Нарвой Карла Двенадцатого, а Вы на такое не способны. Почему в Академии делается упор на изучении Гражданской войны — суть есть разборки нескольких кое-как вооружённых банд, а не Империалистической — носящей все черты военного конфликта будущего?

Тот, пытается мне что-то втирать:

— Империалистическая война была позиционной, а Гражданская — маневренной! Войны не выигрываются сидением в окопах. Победить, можно только наступая… А наступление — это всегда маневр!

— Ээээ… Бросьте! Посадите германскую пехоту образца восемнадцатого года в грузовики, дайте ей буксируемую или самоходную артиллерию, обеспечьте авиаразведкой и надёжной радиосвязью и, будет вам такой маневр — что только ахните!

То, что-то вякнул про «особую боеспособность» сознательного красноармейца…

— Эфиопские зулусы тоже были весьма «сознательными», смею Вас заверить, товарищ Тухачевский… С голой сракой на штыки пёрли! Но англичане покрошили их пулемётами на фарш. Сколько пулемётов было в стрелковой дивизии РККА периода Гражданской войны? Не подскажите?

— По-разному…

— «По-разному»? В стрелковой дивизии царской армии по штату 1916 года, должно быть тридцать два станковых пулемёт. Значит, навряд ли в красной дивизии их было больше. Согласны, Михаил Николаевич?

— Согласен!

— А сколько было пулемётов в армиях крупнейших империалистических государств?

«Гениальный стратег» конкретно завис.

С укоризной, отвечаю на собственный же вопрос:

— Михаил Николаевич… Ну надо же интересоваться военным делом! В германской дивизии — 324 пулемёта (из них 216 ручных), во французской — 400 (336 ручных), в британской — 684 (576 ручных)… Так что заткнули бы своё мурло насчёт «особой сознательности красноармейца», товарищ трансгендер! Особенно тогда, когда не только поляки — китайцы вас бить стали, олени краснозвёздные.

* * *

Естественно, Тухачевский для меня был источником важнейшей информации, которую ни в каком «послезнании» не почерпнёшь.

По его словам, в советском военном ведомстве имелось целых пять (а не две, про которые я знал прежде) только основных группировок — меж которыми шло постоянное и не прекращающееся соперничество, буквально война на выживание.

Первая, это царские генералы и офицеры, которые добровольно пошли служить в Красную Армию.

Вторая, державшиеся особняком военспецы, которых мобилизацией принудили служить Советам.

Третьи — «полководцы от сохи», типа Ворошилова и Будённого и, примкнувшего к ним Кулика.

Четвертая группировка — «германофилы», которых возглавлял Уборевич и поддерживал Шапошников.

Пятая группа, состояла из фанатичных поклонников Троцкого и рьяных сторонников немедленной и перманентной Мировой революции. Хотя сам Лев Давыдович от этого уже отошёл.

Кстати, был вельми удивлён, что оказывается мой визави враждовал не с Ворошиловым — а с Будённым и Шапошниковым, получая от последнего регулярные обвинения в «бонапартизме» и намерении совершить свой «термидор».

Даю ему установку:

— Надеюсь, Михаил Николаевич, ваш «бонапартизм» отпал вместе с яйцами? Вы должны, не враждуя ни с кем — возглавить все пять группировок военных.

— Не представляя себе, как это сделать.

— НАДО!!! Конечно, если не хотите остаться в истории, как неудачник. Методичку по психологической коммуникабельности я Вам вышлю, а в остальном сами думайте — Вы эту публику лучше меня знаете.

Так или иначе, но мы с Тухачевским помирились и договорились об тесном сотрудничестве в оборонной области. Оставил ему пару методичек:

— «Слона» надо кушать по кусочкам, партнёр! Поэтому, первым делом, Михаил Николаевич, я настоятельно рекомендую распустить «Комиссию по изучению опыта Гражданской войны», которую Вы возглавляете. Ибо изучать там абсолютно…

Набираю в лёгкие побольше воздуха и ору прямо в ухо:

— …НЕ ХЕР!!!

— Ещё вот что, товарищ «суперстратег»… Нам, как-то надо избавиться от Какурина. Предлагаю разоблачить возглавляемый им контреволюционный заговор, хотя можно обойтись банальным шпионажем в пользу Пилсудского или Каутского.

Не знаю как, но в «реальной истории» — тот вроде бы как-то был причастен к фабрикации ОГПУ процесса «Весна», как и сам Тухачевский.

Так что никакой подлости или несправедливости — всего лишь возмездие.

Тот, пяля на меня ошалевшие очи:

— Вы — страшный человек, Филипп Филиппович!

Искренне возмущаюсь:

— Кто? Я!? Вы бы на себя в зеркало посмотрели, Михаил Николаевич!

* * *

Короче, через две недели мы с «тревожной группой» скопцов сдали «Смоленского помещика» в руки вернувшимся сёстрам — вполне адекватным для дальнейшей реабилитации, так сказать.

Ещё через две недели, после завершения отпуска — Начальник Управления РККА, Заместитель Наркома обороны СССР Михаил Николаевич Тухачевский — вернулся в Москву и приступил к своим обязанностям, как ни в чём не бывало.

По крайней мере — внешне, ничего не было заметно.

Другая проблема была в том, что почти сразу после операции, как только «пациент» рот смог открыть — скопцы поняли, что я их надул и конкретно наехали на меня:

— Обманул, жеребец! Обманул…

В ответ я, предъявив им под нос «квадратную» гранату, сурово молвил:

— Если чем-то недовольны, граждане сектанты, жалуйтесь в «Лигу по проведению сексуальных реформ». Там вам помогут!

Когда же при расставании, от меня потребовали обещанные «преференции» — я выдал им бумагу с печатью и подпись, на котором было хорошо мне знакомым почерком написано — ибо сам писал:

«Всё, что совершенно подателем этого мандата — сделано по моему приказу и, на благо Мировой пролетарской революции. Н. Крупская».

По-моему, они остались вполне довольными.

Ну, что напоследок сказать?

Я отнюдь не преувеличиваю свои достижения, смотря на них критически и трезво.

Говоря словами какого-то древне-китайского мудреца (возможно тоже евнуха — как Нарсес и Тухачевский):

— Я нахожусь в самом начале длинной дороги в тысячу ли…

Но первый шаг на этом пути — уже сделан!

Я тоже остался вполне доволен результатом нашего с ними сотрудничества, ибо уже в конце мая читал проект нового «Временного Полевого устава РККА» 1926 года, в котором в частности было сказано:

«В связи с предельным насыщением боевых порядков современных армий автоматическим стрелковым оружием, атака — есть результат перенесения огня в глубь обороны противника. Рукопашный бой же, должен считаться исключительно вспомогательным видом боевых действий и зачастую совершенно случайным явлением…».

* * *

А меж тем, как круги по покрытой ряской воде от взрыва противотанковой гранаты в середине тихого деревенского пруда с сонными карасями и мирно квакающими лягухами — события, происходящие в стране после операции «Вброс дохлой кошки» — продолжали подобно цунами, накатывать на «реальную» историю — ломая её и изменяя самым причудливым образом…

Глава 17. Время посыпать голову пеплом…

Согласитесь, не мной было сказано: пока бронзовый бюст Маркса в задницу не клюнет — комиссар, жареным петухом не прокукарекает!

Только лишь после выходки Ионы Якира до кремлёвских верхов дошла вся серьёзность парижской инфы про «Национал-социалистическую партию Украины» и, прочих «уклонистах» из братских республик СССР.

Срочно стали предпринимать меры и, первым делом — сменили до смерти запуганного Якиром Лазаря Кагановича (с марта 1925-го года, бывшего Первым секретарём ЦК компартии Украины «КП(б)У»), более авторитетным и до сих пор ещё живым Михаилом Фрунзе.

Рисунок 44. Фрунзе (до 1919 года — Фрунзеэ) Михаил Васильевич.

Тот, был далеко не новичком в тех ковыльных степях: в 1920 году — Михаил Васильевич являлся Уполномоченным Реввоенсовета и одновременно Командующим вооружёнными силами Украины и Крыма. С этого же времени, будучи членом Политбюро ЦК КП(б)У, с 1922 года Михаил Васильевич — Заместитель председателя СНК УССР.

Короче, этот товарищ не понаслышке знал — как пахнет сало, як пьётся горылка и, какой стороной заправляется в бриджи малоросская нижняя рубаха.

Ещё один немаловажный момент.

Все знают Михаила Фрунзе, как лучшего красного полководца периода Гражданской войны, талантливого дилетанта-самоучку, автора военной реформы 1924-1925 годов и автора ряда военно-теоретических работ…

И это — действительно так!

Но как про пресловутый «скелет» забытый в шкафу — мало кто помнит об национальных частях РККА, созданных по инициативе этого товарища. Благодаря Фрунзе, практически в каждой союзной республике — а то и, порою в автономной республике, или даже области (Дегестанской АССР, Крымской и Якутской АО) — имелись свои собственные воинские части РККА, укомплектованные по национальному признаку…

Кроме собственно России: внутренней колонии — вооружённые силы не положены.

Вроде бы, ерунда, да?!

Для тех, кто «в танке» объясняю: создание подобных образований — это прямой путь к расколу армии, а затем и развалу многонациональной страны.

Про латышских стрелков и их роли в Революции и Гражданской войне все знают-помнят? Про Чехословацкий корпус?

Мало кто знает и помнит другое…

Летом 1917 года, при попустительстве Временного правительства, в тылу Юго-западного фронта — началось формирование украинских полков и дивизий. Миллионы солдат, прежде не задумавшихся о своей национальности (в имперских документах стояло только вероисповедание) — чтоб откосить от опостылевших окопов, объявили себя украинцами и покинули действующую армию.

Факт, что кто-то должен умирать неизвестно за что на фронте, а кто-то в это время — «формироваться» в безопасном тылу, очень нехорошим образом подействовал на оставшихся в окопах солдат — и, так уже уставших от войны и находящихся в состоянии крайнего смятения душ в связи с революционными событиями.

В результате Июльское наступление было сорвано, а фронт развалился, в чём обычно принято обвинять продавшихся Кайзеру большевиков.

В Америке, с которой мы постоянно берём пример — чёрт те знает сколько национальностей…

Но до такого маразма никто не додумался!

Кажется, был отдельный негритянский батальон в их Гражданской войне, но лишь по причине нежелания тогдашних белых джентльменов рубать из одного котелка с нигер… С чёрными негроамериканцами.

Наш же природный русак, испокон веком в ничём подобном не был замечен. Ибо, его положение — было ничем не лучше, чем у того же нигер… Чёрного негроамериканца.

Было б, чё в том котелке!

Так, на хера тогда?

А хер, его знает!

Однако, вернёмся к нашему, до сих пор ещё живому…

Точно так же мало кто знает, что это именно Михаил Фрунзе, выступая в Харькове с пространным докладом на VII Всеукраинском съезде Советов — угробил проект объединения республик по федеральному принципу, предложенному Сталиным. Именно благодаря ему (не только ему, справедливости ради — но он был в первых рядах), вместо присоединения республик к РСФСР — было создано громоздко-аморфное образование под брендом «СССР», с похабным треском, грохотом и погребальным звоном распавшееся в 1991 году.

Вот здесь то, как раз, задумки «талантливого дилетанта» объяснить можно.

«Когда мы будем строить Союз Советских Социалистических Республик, — словами Фрунзе, — мы не должны упускать из виду, что мы закладываем форму будущего разрешения взаимоотношений для всех народов. Именно по этому пути, именно по этому типу, по нашему твердому убеждению, будут строиться государственные отношения трудящихся масс всех других стран. Поэтому совершенно не случайным является выбор наш нового названия для того государственного образования, которое мы закладываем».

За этим следовало, что случись Мировая революция — народы Европы и Америки не заходят войти автономиями в Российскую Федерацию. А вот самостоятельными республиками — присосаться к СССР…

Да, как два пальца об забор!

Приходилось читать, что Фрунзе — якобы люто ненавидели троцкисты.

А за что, спрашивается?

За то, что конкурировал с ними по этому бреду?

Если он искренне верил в то, что говорил — значит, вовсе не так талантлив, как это принято считать.

Если не верил, но тем не менее нёс эту галимую чушь, тогда Фрунзе вообще — злодей и поддонок. А согласно Александру Пушкину, который наше всё: «гений и злодейство — вещи несовместные».

Так что, если действительно в «реальной» истории Фрунзе был зарезан на хирургическом столе по приказу Сталина — то так ему и надо…

Заслужил, падла!

* * *

Однако, это не «реальная» история — а «альтернативная» и, наш «самородок-дилетант» — до сих пор жив, и…

А вот насчёт здоровья — пока воздержусь говорить что-нибудь определённое, ибо все мы под Марксом ходим.

К предельному удивлению «теоретиков» из кремлёвской «Семибоярщины», прибыв в январе 1926 года в столичный Харькiв, Михаил Сергеевич… Хм, гкхм…

Васильевич, дико извиняюсь!

…Вместо решительного укорота сепарюге Якиру — встал на его сторону.

Мало того — он привёз тому пополнение.

Как известно, Иона Якир во время Гражданской войны — прославился своим отрядом китайцев-телохранителей: то ли — наёмников, то ли наоборот — воинов-интернационалистов, в данном случае это уже не так важно.

В Москве, в 1921 году открылся «Коммунистический университет трудящихся Востока» (КУТВ), где к 1925 году училось около сотни китайцев-гоминдановцев. Кроме этого, в Москве же был создан «Университет трудящихся Китая им. Сунь Ятсена» (УТК) — где этих косооких товарищей, тоже с лишком хватало.

Когда сперва после «Пекинского инцидента», а затем после начала Советско-маньчжурской войны — отношения между нашими странами не заладились, кремлёвские «семибоярцы» — разобиделись и показали китайским слушателям на дверь… Хоть, что-то умное они сделали.

Так вот, к величайшей досаде кремлёвских, тех гостеприимно приняла столица Советской Украины — город Харькiв!

* * *

Знаю, спросите недоумённо: «Чого це він? Сбесився, чи що»?

Так ведь, если бы Фрунзе один был!

Здесь надо обязательно упомянуть один важнейший момент…

Советское руководство и особенно — Генеральный секретарь ВКП(б) Сталин, прекрасно осознавали опасность красного сепаратизма в регионах и всеми имеющимися силами — с разной степенью успешности, с ним боролись.

Как уже рассказывал, пользуясь неписанным (а может и писанным, не парюсь особо) законом, что коммунист это «солдат партии» — беспрекословно служащий там, куда его пошлют… Они как могли снижали градус национализма, направляя наиболее упоротых «незалежников» из руководства республик — на повышение в Москву, на работу в чисто русские регионы, или вообще — далеко за рубеж, любить мозги предкам общечеловеков по линии Коминтерна.

К примеру, Ян Гамарник оказался аж на Дальнем Востоке, а Христиан Раковский — послом в Великобритании.

Мол, вдали от своих украин — вредить они будут меньше.

После проведённой мной операции «Вброс дохлой кошки», после разгрома советских посольств — эти «дипломаты» вернулись на свои «украины» и вновь занялись своим любимым и привычным занятием — выносить мозг кремлёвским.

Таким образом, например — из Франции в Грузию вернулся Буду Мдивани, а из Британии на Украину — Христиан Раковский.

Последний товарищ, хотя по национальности — полурумын, полуболганин, но такая на удивление — незалежная свыдомятина, что пробу ставить некуда…

Везде на трезуб попадешь!

Этот злостный сепарюга прославился тем, что требовал от Центра для национальных республик — «девять десятых его прав». Даже в те времена, при весьма терпимых к подобным заскокам кремлёвских правителях в Центре — он умудрился получить обвинения в конфедерализме, национал-уклонизме и сепаратизме. В результате, Раковский был снят с поста Председателя Совнаркома Украины и направлен послом в Англию.

Сейчас он вернулся, и…

В Харькове его, как старого знакомого, единомышленника, национального героя и даже «великомученика» — пострадавшего от возрождающегося Великодержавия за свои убеждения, встретили такие же жовто-блакыдные личности как и, он — прошу любить и жаловать:

Влас Чубарь — Председатель Совета Народных Комиссаров Украинской СССР…

Николай Скрыпник — исполняющий должности Наркома юстиции Украины, Заместителя председателя СНК УССР и Генерального прокурора республики, одновременно…

Александр Шумский — Народный комиссар просвещения Украины и главный идеолог поголовно-насильственной укранизации…

Ну и прочие — ничем этих трёх, не хуже.

Добавьте к этой дружной компашке крымского татарина Агатангела Крымского и год назад вернувшегося из Австрии (подозреваю — в блиндированном вагоне) «отца украинской нации» Михаила Грушевского и, вполне сможете себе представить ситуацию — творящуюся во второй по величине советской республике.

Вся эта жовто-блакыдная кодла — до того вынесла мозг Лазарю Кагановичу, что по слухам — он после снятия с должности, даже перекрестился двуперстно.

Врут, поди — галимый фейк!

А вот то, что про него с тех пор — ни слуху, ни духу — так то совершенная правда. Приелась видать политика верному сталинцу и, он решил переквалифицироваться в управдомы где-нибудь в глухой провинции.

Короче, в Харькиве и так было довольно «весело» той осенью, а тут ещё Фрунзе — привёз с собой целый набор подобных типов из Москвы, не считая китайцев.

Разруливать ситуацию на Украине с ним послали большую группу товарищей, по мнению кремлёвской «Семибоярщины» — хорошо знающих обстановку «на местах». В том числе Григория Грицко — бывшего Председателя Госплана УССР, а до зимы 1925-26 годов — Заместителя председателя Госплана СССР… Георгия Пятакова — во время Гражданской войны занимавшего многочисленные высшие посты в этой республике, а в последнее время — Член ЦК ВКП(б), Председатель Главного концессионного комитета (до Троцкого) и одновременно Заместитель председателя ВСНХ СССР (до Дзержинского)… Станислава Косиора — бывшего секретаря ЦК КП(б) Украины, а перед последним назначением — Секретаря Сиббюро ЦК РКП(б).

Особо надо упомянуть Дмитрия Захаровича Мануильского — до описываемых событий бывшего членом Президиума Исполкома Коминтерна (ИККИ).

Из разряда «нарочно не придумаешь»: бороться с сепаратизмом, послали…

Отъявленных сепарюг!

Безопаснее пожар на нефтескладе тушить подогретым до температуры вспышки керосином.

Здесь даже не во Фрунзе дело: он уже застал в Харькове — готовую, сформировавшуюся украинскую национальную элиту — которая к тому же, не так давно усилилась старыми кадрами.

* * *

Как бы там не было, но Фрунзе некоторое время удавалось — служа «и нашим и вашим», как-то удерживать ситуацию под контролем. Так сказать — двухвекторный путь развития, «аля прэзыдент Янек».

Однако, в ночь на второе апреля 1926 года, он…

Скончался в больнице от прободной язвы желудка и последующего воспаления брюшнины.

Конечно, опять же не обошлось без самых диких — прямо противоположных по смыслу слухов.

По одним из них, Михаила Васильевича отравили (зарезали на операционном столе) по приказу из Москву — за отстаивание интересов украинского народа… По другим, совсем наоборот — зарезан на операционном столе (отравлен) по приказу лично Власа Чубаря, за продажу этих самых «интересов» — великодержавникам из Москвы, после смерти Ленина поднявшим свою двуглавую голову…

Кто прав, кому верить не знаю — возможно, истина где-то с серединки на половинку.

В Москве, наконец-то проникшись всей серьёзностью ситуации во второй по величине советской республике, сформировали новую команду «пожарников» во главе с Эммануилом Квирингом — одним из основателей Компартии Украины, бывшем до Кагановича её Первым секретарём и, отправили её в Харьков…

Вот тут то и, грянуло!

«Создателя» и, на порог не пустили — развернув его вагон в обратную сторону прямо на вокзале, а на Внеочередном чрезвычайном съезде — КП(б)У была объявлена отделившейся от ВКП(б), её Первым секретарём был избран Влас Чубарь.

В своей речи Чубарь люто критиковал бюрократизм, его словами — по сути являющимся «эвфемизмом централизма Москвы», который создаёт не только технические — но и политические проблемы для строительства социализма «украинского типа». Выступая, он фактически угрожал выходом из Союза, ссылаясь на поддержку «тех (в руководстве союзных республик. Авт.) кто желает избавиться от диктата Москвы…». Он доказывал, что строительство СССР может продолжаться на основе полной независимости отдельных национальных республик.

«Хватит кормить Москву!».

Хотя, прямо не было сказано, но вся атмосфера Всеукраинского Съезда была пропитана этим духом.

Тотчас же, больше не оглядываясь на Москву, были произведены следующие назначения:

Рисунок 45. Чубарь, Влас Яковлевич. «Украинским Сталиным» его назвать трудно… Усики подправить, чёлку налево — и вылитый Адольф Алоизович Гитлер!

Председатель Совета Народных Комиссаров Украины — Георгий Пятаков.

Наркомом иностранных дел — Христиан Раковский, не так давно прибывший прямиком из самого Ландона.

Наркомом финансов — Григорий Гринько.

Нарком торговли — Александр Цюрупа.

Наркомом внутренних дел и юстиции, прокурором республики — остался Николай Скрыпник.

Председателем Главного политического управления (ГПУ) — Терентий Дерибас.

Председателем Реввоенсовета и Наркомом обороны — Иона Якир.

Начальником политотдела «Сбройных сил», Заместителем Председателя Реввоенсовета — Владимир Затонский.

Наркомом просвещения остался Александр Шумский.

Нарком по делам национальностей — Агатангел Крымский.

Ну и, так далее…

Тотчас, новые власти Украины объявили, что хотя из Союза ССР они выходить не собираются — но подчиняться Москве будут постольку-поскольку, исходя не из общесоюзных, а из своих собственных интересов. Сами же эти «интересы» обозначили очень мутно, хотя общий принцип ясен: Центр — должен каяться за своё великодержавное прошлое, кормить в настоящем и помогать строить будущую великую Украину — полностью независимую от него.

Здесь же на Внеочередном чрезвычайном съезде, КП(б)У — долго попу не морща, кремлёвских поставили раком…

Ой, извините!

Перед фактом, что Крым — це Украина.

Кроме этого, были предъявлены территориальные претензии к РСФСР: Кубань, Таганрог, части Курской и Воронежских губерний.

В тоже время украинские делегаты, вне всякой хоть какой-то более-менее вменяемой логики — предъявили к Москве экономические претензии, в очередной раз подняв вопрос о строительстве Днепрогэса, к примеру.

Вот такие «пироги з кiтятами», малята!

Как по «принципу домино» — то же самое или вроде того, тут же проделали Узбекская Советская Социалистическая Республика, Туркменская Социалистическая Советская Республика, Закавказская Социалистическая Федеративная Советская Республика…

Что самое удивительное и, куцая Белорусская Советская Социалистическая Республика во главе с Александром Криницким — не менее половины которой, не так давно оккупировала Польша после незнаменитой Советско-польской войны 1920 года.

И мало того, она сделала «заявку» на Смоленскую губернию — входящую в состав РСФСР!

Короче: «Куда конь с копытом — туда и рак с клешнёй».

К сожалению интервенты, в разгар Гражданской войны влезшие во внутренний российский конфликт — выполнили свою главную задачу как минимум наполовину. Не сумев разрушить Россию как единое целое, они тем не менее создали пояс враждебных государств-лимитрофов вокруг бывшей метрополии из её же территорий — Финляндия, Прибалтика, Польша. Чтоб такая же судьба не постигла внутренние районы России, Ленину и возглавляемой им партии пришлось изменить свою политику по национальному вопросу. Если ещё в начале 1918 года, вождь большевиков рассчитывал дать национальным окраинам — максимум статус автономии внутри единой и неделимой Советской республики, то уже в его середине — он вынужден был признать несколько десятков республик, чтоб привлечь на свою сторону левых национал-социалистов, типа украинских «боротьбистов». Добрая половина из новых государственных образований (как, например, Криворожская республика, Дальневосточная республика) просуществовали сравнительно недолго, другие же — превратились в 1991 году в независимые и зачастую враждебные к России государства …

Как бы там не было, за годы революции, интервенции и Гражданской войны — большевики Харькова, Минска, Тифлиса и прочих столиц — действительно прониклись национализмом и почувствовали себя удельными князьками. Для сохранения квазисуверенности нашли великолепное, никем не оспариваемое основание — необходимость свободного развития национальных языков и культур.

Никто из руководства СССР не решился против этого возразить, даже сам Сталин.

* * *

«Им можно, а почему нам нельзя»?

Вполне резонный вопрос!

Суверенитета захотелось и отдельным регионам Российской Федерации.

Первым подали пример Григорий Зиновьев и его единомышленники, образовав огромную Ленинградскую область — включающий в себя Ленинградскую, Новгородскую, Псковскую и Череповецкую губернии. «Питерский царёк», разинул было свою слюнявую пасть и на Мурманскую губернию, но там получил окорот от другого сепаратиста — Михаила Сергеевича Кедрова. Тот, возглавил Северный край — в который, кроме вышеупомянутой Мурманской — вошли Архангельская, Вологодская, Северо-Двинская губерния и Автономная область Зырян (Коми)… Практически весь русский Север, короче.

Кстати, очень жестокий человек!

Даже, для большевика-чекиста периода Гражданской войны — очень, прямо по-зверски жестокий… Не удивительно, что Гришка-Зинка (сам по брови в крови) — испортив воздух, сдал назад после первого же десятка трупов своих людей.

* * *

«Почему так, — спросите вы и, не поверив возмущённо возопите, — да не может такого быть, потому что такого быть не может никогда».

Да, вполне!

Государственная политика проводящаяся до этого в области территориального деления РСФСР — всячески благоприятствовала этому «параду суверенитетов». Большая часть из «проверенных» большевиков с дооктябрьским стажем — была на партийной работе в центральных госучреждениях в Москве, в ВЧК или в РККА и, для более чем семидесяти губерний — элементарно не хватало «надёжных» кадров. Поэтому в декабре 1921-го года на IX Всероссийском съезде Советов — было решено произвести укрупнение в области — получивших затем названия округов, краёв.

В двадцатые годы, в подобных образованиях сформировались команды единомышленников, в которые кроме партийных и советских функционеров — как правило входили начальники краевых ГПУ, НКВД и командующие военных округов.

Последнее очень важно для понимания сложившейся ситуёвины!

Сплоченность таких региональных команд — цементировалась совместным растаскиванием госсредств и госсобственности и, любая попытка Кремля директивно ограничить их власть — могла только привести к их объединению против него, как общего врага. Ведь, регионалы оказывали решающее влияние на выборы делегатов от окружных организаций ВКП(б) на общесоюзные партийные съезды и потому реально влияли на расстановку сил в партийной верхушке.

В «реальной» истории, лидеры этих образований поддержали Сталина в борьбе за власть — получая от последнего кой-какие преференции к подопечным территориям и, главное — «по-отцовски» снисходительно-мягкое отношение к своим «детским шалостям». Но после разгрома всех видов внутрипартийной оппозиции, руки у Сталина дошли и до них. Властные провинциальные начальники ему стали не только не нужны — но и опасны и, его «снисходительность» разом куда-то исчезла, как будто её и не бывало.

Как сказал бы в этом случае, французский политик и дипломат Шарль Морис де Талейран-Перигор:

«Ты хорошо поработал, дурак!».

Поэтому 23 июля 1930-го года появилось постановление «О ликвидации округов», а после кризиса власти 1934-го года — гидра сепаратизма была окончательно раздавлена и, в тридцать седьмом — лишь закопали её изрядно смердевшие трупным ядом головы.

После этого Москва делала все, чтобы сделать принципиально невозможным создание группировок на региональном уровне. Секретарей обкомов, начальников областных управлений госбезопасности и командующих округами — меняли едва ли не каждые два-три года. Сравнительно подолгу на своих местах оставались лишь самые проверенные руководители регионов — вроде бессменного главы Ленинградского Обкома ВКП(б) Андрея Жданова.

Однако, долго такая система работать не могла.

Стоило лишь вынести из ленинского Мавзолея мумию её создателя, как она сразу же стала рушиться.

Значит, что?

«Стреляли мало»?!

Стреляли то, как раз столько — сколько надо…

А может, изначально такая система была неверна?

А может попробовать выстроить «вертикаль власти» как-нибудь по-другому? На совершенно других принципах?

* * *

Но у нас, повторяю: не «реальная» — а «альтернативная история»!

«Сталина на них» уже не было, поэтому вслед за Питером взбыкнул Уральский край во главе с «Царём Урала» — Иваном Дмитриевичем Кабаковым. В возглавляемый им регион первоначально вошли четыре губернии: Екатеринбургская, Пермская, Челябинская и Тюменская. Затем, в уже «автономном» плавании — Уральский край разросся от самых киргизских (казахских) степей на юге, до самого Крайнего Севера — населённого чукчами, тюленями, оленями и теми самыми — полярными пеТсцами, которых так часто принято поминать в связи со сложившейся ситуацией.

Запросил больше суверенитета и Нижне-Волжский край (Астраханская, Саратовская, Царицинская губернии и Калмыцкая автономная область), которую возглавил Борис Петрович Шеболдаев — ранее Первый секретарь Царицынского губкома РКП(б), первым делом вернувший своей столице её историческое название.

Прямолинейно-жёсткий человек — не останавливающий ни перед чем, ради достижения своей цели!

Он, давно уже создал свой собственный культ личности — эдакий мини-Сталин, для которого любые средства принуждения к подчинению были хороши.

Дальше, как из дырявого мешка посыпалось!

Вспомнил о не так уж и далёких годах существования Дальневосточной республики и Дальневосточный край (Амурская, Забайкальская, Камчатская и Приморская губерния, столица — Хабаровск) во главе с Николаем Михайловичем Матвеевым.

Сибирский край в составе Алтайской, Енисейской, Ново-Николаевской, Омской, Томской и Иркутских Губерний.

В Средне-Волжский край со столице в Самаре — вошли Пензенская, Ульяновская (Самарская) и Оренбургская губернии.

Центрально-Чернозёмный округ — Воронежская, Курская, Орловская и Тамбовская губерния.

Настал черёд и автономных республик в составе РСФСР — Казахстан и Киргизия, самопроизвольно объявили себя советскими социалистическими республиками, без обидной приставки «А».

После того, как клятая Литва…

Прошу извинения!

После того, как братья-белорусы чуть было не отныкали Смоленск — отформотачив кремлёвских по полной и, едва не оставив тех в пределах будущей «Московской кольцевой автомобильной дороги» — те засуетились и, быстренько организовали Центральный край. В который, кроме Московской и Смоленской — вошли Рязанская, Тульская, Тверская, Калужская, Владимирская, Ярославская губернии.

Кто там главный, хрен без «пузыря» разберёшься — а я как на грех непьющий, но вроде бы наибольшим влиянием среди московских пользуются дуумвират из Льва Каменева и Мартемьяна Рютина.

Так сказать: слово и дело, опыт и молодость.

* * *

Но нас же интересует другое, да?

То, что поближе «к телу», как говорится.

Конечно же, мы со Ждановым клювом не щёлкнули и, в конце апреля 1926-го года образовали Нижегородский край — путём поглощения искусственно созданных территориально-административных образований — Чувашской, Марийской и Вотской автономных областей.

Тотчас, вся территория края была разбита на семь округов, те в свою очередь на районы.

Таким образом я здорово потрафил своим землякам: бывший заштатный волостной городишко, но быстро растущий Ульяновск — стал окружным центром, а бывший уездная столица Ардатов — районным центром.

Рисунок 46. Нижегородский (Горьковский) край, реально существовавший с 1929 до 1936 годы.

Особо ценным приобретением стал город Ижевск с его оружейным и Воткинск с артиллерийским заводом. Хотя, в данный момент оба этих предприятия — ещё не пришли в себя после Гражданской смуты, но потенциал имеют огромный.

На первом из них, как и в Туле — переделываются в охотничьи ружья винтовки «Бердана» и изготовляются двустволки-бескурковки системы «Пипер», одноствольные «Крестовик» и даже шомпольные малокалиберные одностволки.

Имеющее собственную металлургическую базу, казённое предприятие под брендом «Ижевский оружейный и сталеделательный заводы» — до революции снабжало заготовками весь оборонный комплекс Российской Империи и, продолжает это делать и сейчас. Здесь к примеру, делаются стволы и ствольные коробки для автомата Фёдорова — который до сих пор собирают в Коврове.

Кроме этого, в Ижевке изготавливают инструменты, среди которых хочется в первую очередь упомянуть «бархатные» напильники, железнодорожные буферы, авиационные валы и прочее…

Имелась в Ижевске и, своя химическая промышленность — выпускающая молибденово-кислый аммоний и цементирующий порошок «Березоль».

Рисунок 47. В цехах Ижевского оружейного завода.

Воткинский же завод — только-только задышал, производя части сельскохозяйственных машин.

«Национальный вопрос»?

Слыхом не слыхал!

Большинство жителей автономий составляли этнические русские — особенно в городах, а чуваши, марийцы и вотяки — ещё себя таковыми в полной мере не осознали…

Ведь, политика «коренизации» — ещё не успела дать свои губительные ростки.

После образования Нижегородского края, в нём тут же был создан свой Совет Народных Комиссаров (СНК) и немногим менее десятка наркоматов:

1) Наркомат внутренних дел, объединённый с Управлением путей сообщения, почт и телеграфов.

2) Наркомат юстиции и исполнения наказаний.

3) Наркомат просвещения и профессиональной подготовки.

4) Наркомат здравоохранения и социального обеспечения.

5) Наркомат труда и социальной защиты.

6) Наркомат промышленности и науки.

7) Наркомат сельского хозяйства и продовольствия.

8) Наркомат контроля.

9) Наркомат культуры и искусства.

Это, не считая всевозможные, но тоже немногочисленные комитеты — вроде «Информационного» или «Рабоче-крестьянского контроля», со сути являющиеся моими спецслужбами.

«Главное Политическое Управление», спросите?

Формально подчиняющееся Москве Управление Нижегородского краевого «ГПУ» тоже имелось, но фактически имело строго ограниченные рамки в сфере полномочий. Его руководство — назначалось только с согласия Нижегородского краевого исполкома партии. Реально же имеет влияние — Нижегородский НКВД, во главе с нашим старым знакомцем Абрамом Израилевичем Кацем — которого я держу на очень «коротком поводке», чтоб не выкинул какой-нибудь фортель.

Вооружённые силы?

Увы, но здесь официально особо похвастаться нечем: мы отстаём даже от соседа — от Татарской Автономной Советской Социалистической Республики (ТатАССР), от которой — практически слово в слово, позаимствовали вышеописанное государственное устройство.

Ведь в столице бывшей Казанской губернии был расположен штаб Приволжского военного округа и дислоцировалась единственная в наших краях воинская часть — «1-я Казанская стрелковая дивизия»… Правда, боеспособность её была довольно относительной — ибо ещё в декабре 1923 года, та была переведена на территориальное положение.

Тем не менее, исходя из этих, а так же прочих соображений (главным образом — это нефть Ромашкинского месторождения), я задумал было устроить в этой республике государственный переворот — с целью присоединения её к Нижегородскому краю. «Навёл мосты» к Командующему Приволжским военным округом Степану Андриановичу Калинину, к его Начальнику штаба — Дмитрию Петровичу Кадомскому, к командованию единственной дивизии…

И передумал!

У нас и так сложились очень хорошие отношения с руководством республики: что-либо улучшать в них — только всё испортить.

Однако, «мосты» всё-таки остались и, если чё…

Тьфу, тьфу, тьфу!

На все «сто» уверен, что не понадобится.

Если «официально» Нижегородскому Краю, нечем похвастаться насчёт вооружённых сил — нет у нас ни пехоты, ни конницы, ни артиллерии…

Тем более флота!

Но неофициально — мы вполне способны надрать кое-кому задницу.

Прошедшие через «Школу подготовки и переподготовки рядового и комсостава транспортной и ведомственной милиции» (ШППРМКТВМ), отряды вневедомственной охраны были сравнительно невелики — но обладали внушительно-реальной силой. Да им недоставало тяжёлого вооружения… Но отточенная полупартизанская тактика действий мелкими подразделениями в городских условиях и труднодоступной местности — делала их грозным противником даже для частей регулярной армии.

Элита вневедомственной охраны — «Группа экспедиторов специального назначения имени товарища Вагнера» (своими словами говоря — «Спецназ»), мог без особого труда захватить любой важный объект, к примеру — командный пункт армии или штаб военного округа. А это на мой взгляд — гораздо важнее, чем перепахать снарядами и авиабомбами чисто поле, а затем обильно полив кровью — посеять костьми мобилизованных на войну мужиков.

Командовал всем этим великолепием Васильцев Александр Алексеевич, бессменным Начальником штаба был при нём Купцов Григорий Николаевич.

Как сами понимаете, после того, что случилось в конце октября прошлого года — оба обязаны мне по гроб жизни.

Тем не менее, это отнюдь не избавляет меня от забот-хлопот по созданию военного лобби в общесоюзных Вооружённых Силах, ибо Спецназ один не воюет… Это лишь — стилет, но никак не щит и меч.

И в этом направлении дела успешно двигаются!

Боевые действия, это лишь самое последнее средство — как «рвотное» для больного, для достижения своих политических целей вооружённым путём — чем по своей сути является любая война.

Сперва нужны органы чувств — глаза и уши: разведка — если говорить военным языком, чтоб знать о своём противнике все.

Страна фактически распалась, но заведённые порядки в ней — продолжали идти своим чередом.

Например, ширилось и развивалось движение так называемых «рабкоров» (рабочий корреспондент) — рабочих, инженеров, служащих государственных организаций и даже нэпманов — добровольно взявших на себя общественную обязанность корреспондировать в средства массовой информации о делах своего трудового коллектива, о проблемах и событиях жизни своего посёлка, района, города и так далее.

Сам когда-то таким был, публикуясь под псевдонимом «Бред Пить» — пока не обзавёлся собственными «литературными неграми» и многих их своих коллег по этому увлечению знаю…

Сущие фанатики!

Сами понимаете: когда в стране и за её пределами такое твориться — «власть придержащим» не до каких-то неформалов, верно?

Поэтому это движение возглавил входящий в мой «ближний круг» Ксенофонт Мартьянов — когда-то главный редактор единственной ульяновской газеты «Красный глас», а сейчас — Председатель Нижегородского краевого «Информационного комитета».

В Нижнем Новгороде, регулярно проводились съезды, конференции, рабочие встречи… Работали бесплатные курсы журналистики, один за другим шли конкурсы с награждением победителей среди корреспондентов-любителей.

С мест шли репортажи обо всё происходящем, из «Информационного комитета» на места — запросы на уточнение какого-то момента из существовавших там реалий.

Имелись свои рабкоры в воинских частях, в отделах НКВД и, даже…

В управлениях региональных ГПУ!

Таким образом, я имел возможность быть в курсе всего, что в отношении меня затевалось и вовремя предпринимать соответствующие меры.

Основной принцип стратегии: всегда надо стремиться воевать чужими руками — сберегая своих людей для решающих битв.

В первую очередь надо заметить, что Михаил Гешефтман (так же как и Александр Голованов) делает стремительную карьеру в Особой дивизии. Ищутся и уже находятся «подходы», к руководству не так давно созданной «Первой московской пролетарской стрелковой дивизии».

Держа в уме, что «Семибоярщина» — особой популярностью на всех уровнях не пользуется, гадать не нужно — на чьей стороне если что — выступят эти две элитные дивизии.

Однако, «если что» — и свои «штыки» найдётся, дай только срок!

Вышедший из-под пера «Семибоярщины» закон об допризывной подготовке школьников, лишь легализовал уже сложившееся положение дел в Ульяновском округе и позволил расширить её на весь Нижегородский край, получив на это средства из общесоюзного бюджета.

Пока в других республиках да регионах только репу чесали, да раздумывали — как за это взяться, у нас уже всё готово.

Да и, если сказать по-честноку: в большинстве своём — «суверенитеты» пропустили этот закон мимом ушей. А выделенные на это дело гроши, пустили на более важные и неотложные дела — типа на печатанье учебников по ридной мове, переименование улиц сёл и весей, да ваяние памятников всякого рода кобзарям да акынам.

Ну, как говорится — им видней.

Моё военное лобби действует и причём весьма энергично!

Кроме обязательных уроков начальной военной подготовки в школах обоих ступеней, летом-осенью 1926 года, в нашем теперь уже окружном центре — официально открылись Ульяновская военная автошкола, Ульяновское училище армейской авиации, Ульяновский учебный мотострелковый полк «Имени героев Революции»…

Конечно, всё только-только начинается, находясь на стадии организации.

Последний, точно также — вполне официально возглавляет мой друг Яков Александрович Борщёв (и бывший белогвардейский генерал Слащёв, напомню), а младший командный (сержанты) состоит из подросших «футболистов» нашего Ваньки Телегина…

Или, Саньки?

Блин, я так и не научился различать этих близнецов!

Короче, один из них доучивается в лётном училище, другой — в мотострелковом.

Если подразделения, хоть и будучи учебными — всё же официально признаны относящимися к Наркомату обороны, стало быть — они должны быть вооружены.

А вот с эти пока плоховато.

Хотя учебно-боевые подразделения мотострелков в порядке эксперимента вооружаются автоматическими карабинами Фёдорова под новый — его же патрон «6,5×39» и едиными «пехотными пулемётами Шпитального» (ППШ)… А в учебном артиллерийском дивизионе полка — имеются четыре 47-ми миллиметровых противотанковых «Зверобоя» и два 76-ти миллиметровых орудия поддержки «Гром» не так давно принятых на вооружение…

Из всей остальной техники — только мототелеги, трактора «Мужик», один-единственный уже донельзя ушатанный «Форд-Т», да две пятитонных «МАК-Бульдога» — использующихся по совместительству ещё и в народном хозяйстве.

С авиацией ещё хуже: обещали прислать два «У-1» (в девичестве «Avro») — да видно они на Дальнем Востоке нужней, где по весне оживились маньчжуры — захватив ещё и, две сопки близ озера Хасан.

Правда Александр Яковлев что-то там пилит-мутит с авиадвигателями «Сальмсон», что я привёз прошлой осенью — но пока продолжаем учиться летать на планерах.

Ладно, про «заклёпки» в следующий раз…

* * *

Не я один был такой умный и попытки изменить территориально-административное деление — предпринимались и, причём не раз…

Про Крым, ставший вдруг «не нашим», уже говорил, да?

Такие неоднозначные события тоже имели место быть, хотя чаще процесс шёл наоборот — в сторону разукрупнения краёв и даже республик.

Образованный осенью 1924-го года Северо-Кавказский край, из-за «трений» с горцами — вновь распался на Юго-Восточную область (Донская, Кубано-черноморская, Ставропольская и Терская губернии) со столицей в Ростове-на-Дону и кучку автономных областей: Адыгейскую, Карачаево-Черкесскую, Чеченскую, Кабардино-Балкарскую, Сунженский казачий округ и даже…

Автономный город Грозный!

Оказывается, в «реале» было и такое. В новой же реальности, возглавил этот нефтедобывающий район и заодно трест «Грознефть» — Серго Оржоникидзе.

Лидером же Юго-Восточной области, стал Сергей Иванович Сырцов — после начала всех этих «интересных» событий, возвратившейся из Москвы в этот регион.

Конечно, с одной стороны — он активный участник расказачивания на Дону в период Гражданской войны…

Но с другой стороны, стал инициатором и активно проводил в жизнь курс на полный отказ от такой политики в мирное время. С его подачи, был пересмотрен вопрос о лишении казаков избирательных прав, казачья интеллигенция была привлечена к местному самоуправлению, а казачатам были предоставлены равные права для поступления в ВУЗы. Кроме того, благодаря Сырцову — порядка тридцати тысяч казаков-белоэмигрантов смогло вернуться на Родину.

Естественно, население за него горой!

Приходилось общаться с эти незаурядным человеком, да…

В экономической политике, Сергей Иванович, вторя Бухарину: «Накопляйте в добрый час», — был ярым сторонником НЭПа, внедрения в сельское хозяйство новой техники и научной организации труда.

Эдакая удивительная помесь русского крестьянина с русским же купцом, начитавшегося умных американских книжек по экономике!

Надеюсь, что-нибудь — да у него получится.

С Сырцовым в «тройке» была ещё одна историческая личность — Евдокимов, с 1923 года — полномочный представитель ОГПУ по Юго-Восточной области. Это будущий инициатор «Шахтинского дела» — если бы всё следовало проторенным путём «реальной истории».

Горские же автономии, по образу и подобию канувшего в Лету «Союза объединённых горцев Кавказа» образца семнадцатого года (он же — «Федерация семи штатов») — создали «Северо-Кавказскую Горскую Конфедерацию» (СКГК) со столицей в Нальчике, раскинувшуюся «от можа до можа»: от Чёрного моря (Абхазия) — до Каспийского (Дагестан). Как сами видите, в отличии от других — слова «социалистическая» или даже «советская», в названии напрочь отсутствуют. На курултае в Нальчике, джигиты постановили отныне и до скончания веков жить по законам гор и правилам шариата.

Чем, они тут же и занялись весьма самозабвенно…

Ну да помогай им Маркс, как говориться.

* * *

Факт, что не успели сепарюги отсепарироваться — как процесс сепарации, цепной реакцией продолжился дальше — уже внутри них самих!

Как и следовало ожидать, не прошло и месяца — как от Украины отсоединился Донбасс, помнивший не так уж и далёкие времена Донецко-Криворожской Советской республики. Всё один в один к произошедшему в Харькиве: собрался Чрезвычайный и внеочередной съезд, на котором было объявлено что «Донбасс — це не Украина».

Действительно, когда в конце XIX века здесь возник мощный промышленно-металлургический центр — местные селюки не проявили особого желания спускаться в шахты или вставать к мартеновским печам… В дореволюционной России, практически любому было известно, что «хохол крайне односторонен, исключительно предан земледелию, не знает ни ремесел, ни какого-либо другого мастерства, кроме пахоты». Для истинно русского человека же, наоборот — сперва промысловая артель, затем — крупная отечественная промышленность всегда была «домом родным».

Рисунок 48. Территориальное деление Украины в годы Гражданской войны.

Тогда владельцы предприятий стимулировали переезд рабочих из центральных губерний России, где наоборот был переизбыток безземельного населения — готового на любой труд, лишь бы не сдохнуть с голоду.

Так сформировался донбасский пролетариат, который имел устойчивую невосприимчивость ко всему украинскому — языку, культуре и даже к самому жлобско-хуторскому образу жизни украинцев. И это продолжается до «сих пор» — вспомните «Русскую весну» 2014-го года.

Как и в Харькиве после приезда Фрунзе, на Донбассе — вспыхнуло почти сразу по приезду туда из Москвы Клима Ворошилова. Этот уже несостоявшийся «красный маршал» из луганских слесарей, вёл свою родословную ещё со времён Петра Великого — который выслал сюда его далёкого пращура за участие в стрелецком бунте. Родившийся на берегу реки Северный Донец, он украинцем не был и таковым себя никогда не считал.

Здесь на Донбассе — Ворошилов начинал свою трудовую деятельность от самого верстака, здесь началась его революционная деятельность, здесь он воевал, здесь он обладал непререкаемым авторитетом среди дончан.

— Да, что мы там будем смотреть? — сказал он на съезде, — да идут они все ко всем чертям — и московские и харьковские!

Сказано — сделано!

У донбасских и, без Ворошилова — состав был довольно-таки не хилый…

Начальник Юзовского каменноугольного района — Иван Чугурин, знаете такого?

В апреле 1917 года на Финском вокзале — именно он вручал вернувшемуся из эмиграции Ленину, членский билет под номером «600».

Дмитрий Николаевич Медведев…

Нет, вовсе не тот «Медведев» — который «Димон»!

А тот, который в двадцатые годы был Начальником Особого отдела Донецкого губотдела ГПУ, а в Великую Отечественную Войну — Командиром партизанского отряда специального назначения «Победители», воевавшего на Центральной и Западной Украине.

Уроженец Горловки, Георгий Михайловский принимал активное участие в обоих революциях, устанавливал Советскую Власть на Донбассе, вместе с Ворошиловым создавал отряды Красной Гвардии и участвовал во всех боях-сражениях Гражданской войны — с первого дня и вплоть до самого последнего, имея три тяжёлых ранения и три же ордена Красного Знамени.

Здесь же, в первых рядах нарисовался и…

Угадайте с трёх раз?

Правильно: чОткий донецкий пацанчик Никита Хрущёв. Оказывается в те годы, он вовсе не был лысым как женская ягодица и даже не носил вши… Вши…

Да, как же её?!

Тьфу ты, нечистый!

…Вывшивышиванку.

Ну и прочие донецкие, кто такие и чего он них ожидать, я не знаю: Роман Яковлевич Терехов, Авраамий Павлович Завенягин53, Тит Коржиков…

Короче, харьковские — «Антитеррористической операции», типа той — что была в 2014 году, не объявили. Хотя и, немного постреляли в городах и весях юго-восточной Украины — как не без этого.

Почему?

Причин, по которым в Харькiве проглотив обиду, утёрлись рукавом вышиванки — достаточно много, вот главные из них:

От прошлой «войнушки» ещё в себя не пришли и, охотников — вновь всё разнести на хрен, было относительно мало.

Идея украинства ещё не овладела массами: для этого и семидесяти лет Советской Власти — оказалось маловато, если по большому счёту.

За донбасских впряглись ростовские во главе с Сырцовым — а донских казаков украинцы хорошо знали и, почёсывая задницы — поротые во времена Самодержавия казацкими нагайками, чрезмерно уважали.

Особая позиция Москвы — в отместку оказавшей донецким сепаратистам поддержку, правда — по большей части чисто моральную.

Особое мнение отца украинской нации Грушевского на этот счёт, который считал что пролетарский Донбасс в составе крестьянской Украины — может помешать претворить в жизнь главную украинскую идею одеть всех в вышиванки и заставить гутарить на диалекте «расових галичан».

Наличие на Донетчине воинских частей, сразу же перешедших на сторону Ворошилова. В частности, здесь дислоцировалась 80-я стрелковая дивизия Украинского военного округа, ставшая основой для развёртывания Донбасской Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Так что всё обошлось риторикой на повышенных тонах, да отдельными стычками, в которых банды отморозков с обоих сторон — пустили друг другу кровь, да успокоились на этом.

Правда, воссоздаться в границах Донецко-Криворожской Советской республики образца восемнадцатого года — по различным объективно-субъективным причинам, не удалось. По сути, новое образование со столицей в Луганске и под названием «Советская Социалистическая Республика Донбасс» (ССРД), на карте состояло из одной-единственной Донецкой губернии — в составе Артёмовского, Луганского, Мариупольского, Старобельского и Сталинского54 округов.

* * *

Украина, вовсе не был единственной республикой распавшейся после фактического отделения от СССР. Вслед за ней, с превеликим шумом и грохотом развалилось другое искусственное образование — Закавказская Социалистическая Федеративная Советская Республика (ЗСФСР). И точно так же, тотчас же после отсоединения — в Грузии, Армении и Азербайджане — появились свои собственные сепарюги, желающие отделиться.

Там, вообще было «весело»!

Если украинцы в основной своей массе ещё не осознали себя отдельной от русских нацией, то разноплемённые и разнорелигиозные закавказские народы — имели уже многовековую, если не тысячелетнюю «культуру» вражды друг с другом.

Грузия, объявившая полный суверенитет с выходом из состава СССР недолго радовалась, ибо буквально через неделю Аджария — населённая по преимуществу грузинами-мусульманами, начала посматривать в сторону Турции и, даже вспомнив недавнее прошлое — затеяла референдум об отделении. Ведь, она два раза уж была в составе Турции: в 1918-ом году — сразу после подписания Брест-Литовского договора и, в 1920 году — когда в результате совместного наступления советско-турецких войск, из Батуми были выбиты англичане — окопавшиеся там по просьбе и приглашению демократического правительства Грузии.

Рисунок 49. Древние шумеры строили Вавилонскую башню… Современные большевики построили вавилонскую Закавказскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику (ЗСФСР)…

Турецкий генерал Карабекир-паша, войска которого заняли этот важнейший для вывоза бакинского керосина порт — устроил было плебисцит о присоединении Аджарии к Турции… Но 16-го марта, в Москве был подписан советско-турецкий «Договор о дружбе и братстве» — по которому Турция милостиво соглашалась уступить Батуми Советской России.

Зимой 1926-го года, наиболее далеко в деле «суверенизации» продвинулась Грузия…

Она же и наиболее от него пострадала!

Когда эта республика вполне официально заявила об выходе не только из ЗСФСР — но и из состава СССР, у турок случились вполне понятные поползновения на её территориальную целостность. «Договор о дружбе и братстве» был тут же в одностороннем порядке денонсирован и, под предлогом защиты мусульманского населения — в Батуми и его окрестности были введены турецкие войска.

Правда, аннексию никто не признал — поэтому для Грузии, ещё не всё потеряно.

Завидя в Аджарии пример достойный подражания, о выходе из состава Грузии тут же заявили Абхазия и Южная Осетия.

Сепаратистское грузинское руководство, решило силой заставить своих внутренних сепаратистов — уважать суверенитет и территориальные целостность молодого государства. Однако, те уже успели вступить в «Северо-Кавказскую Горскую Конфедерацию» и грузинской Красной Армии пришлось иметь дело не только с осетинскими и абхазскими милиционерами — но и, с североосетинскими, чеченскими и дагестанскими добровольцами.

Результат был вполне предсказуем, да?

«Недолго продолжался бой,

Бежали храбрые грузины…».

Из закавказских республик лишь одна Армения, выйдя из состава ЗСФСР — тут объявила об желании быть в составе СССР. Ведь у неё за спиной маячили мусульманские Турция с Персией и очень нехорошие воспоминания об резне 1915 года…

Увы, но Советского Союза, как такого уже не было.

Знамо дело, вспыхнул военный конфликт в Карабахе — как же без него? Кроме того, азербайджанцы, жившие в Нахичеванском и Шарурском уездах этой республики — объявили о создании собственной республики — Араз-тюркской или Аракской.

Однако, досталось от внутренних сепарюг и Азербайджану — от которого отделился Ленкоранский уезд, провозгласившей независимую он него Муганскую Советскую Республику.

Не ограничившись территориальными притензиями к Еревану, Баку оспаривал у Тифлиса Закатальский округ, Борчалинский и Сигнахский уезды. Тот в свою очередь — Ахалкалакский и Ахалцихский уезды у Еревана.

Проиграв вчистую туркам и собственным абхазам с осетинами, грузинское высшее руководство решило отыграться на своих единоверцах из Армении, развязав свою «маленькую, но победоносную войну».

Столкновения грузинских и армянских полу-вооружённых формирований продолжались почти месяц, но так и не принесли успеха ни одной из сторон. Как вдруг, им пришлось — хотя и порознь, выступить против неожиданно возникшего общего врага — Юго-Западной Кавказской Демократической Республики. Подчёркнуто мусульманская республика оспаривала права Тифлиса и Еревана на огромную территорию: у Грузии — Батумскую область, Ахалцихский и Ахалкалакский уезды, у Армении — Карскую область, Шарурский, Сурмалинский и Нахичеванский уезды. Основывала же свои «права» лишь тем, что в ряде сёл региона проживают тюрки-мусульмане.

Конечно, по сравнению даже с той же Гражданской войной, все эти конфликты — возня дошколят в песочнице, но крови всё равно пролилось немало.

Как уже говорил: разруливать ситуацию в Закавказье «Семибоящиной» был послан Иосиф Сталин — до сих пор числившийся Наркомом по делам национальностей СССР. И действительно: за весну-лето 1926 года — он её «разрулил» и, в Закавказье наступил долгожданный — хотя и довольно относительный мир. Конечно, кое-где высоко в горах, всё ещё постреливали…

Так там испокон веков «постреливали», не обращайте внимания!

Хотя ЗСФСР восстановлена не была (да никто вдруряд и не пытался), однако и об окончательном выходе из СССР — тоже никто больше даже и, не заикался…

Однако всем не угодишь, для всех мил не будешь, всегда найдутся обделённые. обиженные и опущенные и, в той же Грузии к примеру — Иосифа Виссарионовича, никак иначе, как «сыном ишака» (как вариант — «сыном собаки»), не называли.

* * *

Украиной и Закавказьем всё отнюдь не ограничилось.

Рисунок 50. Советская Средняя Азия середины 20-х годов. Кройка, перекройка и национальное размежевание.

Хотя и не в таком масштабном разнообразии, но тотчас начались межнациональные трения и в других республиках объявивших об превалировании местных законов над общесоюзными.

Казахи, например, зацепились с узбеками за «хлебный» Ташкент… Киргизы не поделили с ними же город Ош…

В Туркмении, в Кара-Кумах, на территории Красноводского, Казанджинского, Бахарденского, Геок-Тепинского, Тедженского и Мервского районов — образовался огромный контрабандиско-басмаческий анклав, оттуда крупные бандформирования — совершали набеги на подконтрольную правительству Туркменской Социалистической Советской Республики территорию. Они уничтожали госаппарат, грабили железнодорожные станции, фактории и кооперативы. Посланные против них национальные войска несли крупные потери и, зачастую разбегаясь по окрестным барханам — превращались в точно таких же «духов».

Однако, после образования нужного количества трупов — постепенно утряслось-устаканилось и там.

Произошедшие события ещё раз доказывают, что в нашей стране в тот период происходили — не столь социальные конфликты, как этнические и национальные. Люди, прошедшие подполье, эмиграцию, революцию и братоубийственную войну — хватались за оружие по любому поводу, не думая о последствиях. Решали всё быстро и кардинально, по древним принципам: «кто сильнее, тот и прав», «победитель всегда прав», а «побеждённым — горе» и, «русские русских в плен не берут».

И только с естественной сменой поколений к сороковым годам, этот конфликт несколько приутих.

* * *

Сразу надо обязательно подчеркнуть, что за редким исключением, вопрос об отделении от СССР в целом и от России в частности — никем и никогда не ставился. А если он и ставился — то тотчас сам отпадал, как хвостик у ящерки от сильного перепуга.

Почему?

Какие бы они не были «национал-уклонистами», но правящие партии в республиках, краях и областях — оставались коммунистическими с соответствующей идеологией. Объяви они об изменении курса, а следовательно об реставрации капитализма — следующим шагом было б возвращение предприятий и земли прежним владельцам, а это очень бы не понравилось электорату.

Кроме этого, новой — уже сформировавшейся национальной элите, пришлось бы потесниться на Олимпе — предоставляя места на нём буржуазным партиям.

А сами понимаете — это не в жилу ни одному большевику, в какие бы национальные одежды он не рядился!

Надо учитывать, что многие из региональных элитариев (если не все) — были так скомпрометированы сотрудничеством с московскими большевиками, так засветились своими — не всегда благовидными делами во время недавней Гражданской бойни, что после возращения старой элиты из-за дальнего Забугорья — вполне могли рассчитывать на намыленную пеньковую верёвку.

Да и международного признания республики не получили: ведь, ещё даже Советскую Россию — не все ведущие страны мира признали, так отчего же — кто-то признает Советскую Грузию или Украину, к примеру?

Да и обязательным условием признания — было бы возвращение иностранным владельцам утраченной после Октября собственности и признании части царских долгов…

А после этого — только в политические трупы, как Петлюре.

Мало того, над республиками довлела угроза иностранного вмешательства и даже военного нашествия — которые они самостоятельно отразить не могли: пример Грузии в помощь.

Тоскуя об утраченном гареме, в Афгане мечтал о реставрации монархии Эмир Бухарский. И не просто мечтал, а засылал банды моджахедов — вооружённых аглицским автоматическим оружием.

В Польше, пятнадцать тысяч вооружённых петлюровцев, до сих пор находившихся в специальных военных лагерях — бдительно следили за всеми событиями, происходящими на той стороне «речки». Особо они воспаряли духом в мае 1926-го года, когда в результате государственного переворота — в этой стране установился авторитарно-диктаторский режим во главе с маршалом Юзефом Пилсудским, бряцающим оружием и обещавшим пересмотреть итоги Советско-польской войны 1920 года. Чубарь с Якиром да Раковским, подумали на тему — которое из двух зол можно считать наименьшим, почесали под вышиванкой свои жовто-блакыдные яйца, да и поубавили свыдомого гонора в диалоге с Кремлёвскими.

Из Финляндии и Прибалтики, совершали вылазки и устраивали террористические акты группы РОВС генерала Кутепова, что заставляло главу Ленинградской области Григория Зиновьева — сбавить на полтона в беседах «в кулуарах» со своими бывшими соратниками по партии и Коминтерну.

В Белом море творили сущий беспредел норвежские браконьеры, а финны точили свой «рыбий зуб» на «Кемску волость» — отчего северный царёк Кедров предпочитал договариваться, а не конфликтовать с Центром.

Из Беловежской пущи, где польским правительством ему и его отморозкам была предоставлена лесная концессия, совершал регулярные набеги на Белоруссию Бацька Булак-Балахович — грабя, насилуя и убивая всех — кто под руку невзначай попадётся…

Про события на Дальнем Востоке и продолжающейся там вялотекущей Советско-Маньчжурской войне — грозящей затянуться на годы, я уже рассказывал.

Также стоит упомянуть, что все эти нахапавшие суверенитета — республики, края, области, округа и прочие возомнившие себя независимыми государствами территориально-административные образования — в той или иной мере, следовали ленинским курсом в области экономики.

Продолжали политику НЭПа, то есть.

Все, кроме «Северо-Кавказской Горской Конфедерации» — где свои заморочки, связанные с Адатом, Шариатом и прочими законами гор…

Ну да, поможет им сам Аллах!

Коммунисты Ленинградской области и Донбасса — решили вернуться во времена Военного коммунизма и, видимо построить нечто вроде Северной Кореи иль Кубы.

Ну, да направляй им сам Маркс!

Глава Последняя. Время собирать камни.

"Эти последние, даже если они впоследствии международных договоров будут разъединены, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как находят этот путь друг к другу разъединённые капельки ртути. Это неразрушимое Государство русской нации, сильно своим климатом, своими пространствами и своей неприхотливостью, как и через осознание необходимости постоянной защиты своих границ. Это Государство, даже после полного поражения, будет оставаться нашим порождением, стремящимся к реваншу противником, как это мы и имеем в случае с сегодняшней Францией на Западе".

Бисмарк.

Мда… Натворил я делов…

И тем не менее, вопреки моим опасениям — временами переходящими в нешуточную панику, Советский Союз отнюдь не распался.

«Россия управляется непосредственно Господом Богом. Иначе невозможно представить, как это государство до сих пор существует», — говорил ещё генерал-фельдмаршал Миних и в данном случае я с ним полностью согласен.

Рисунок 51. Такое уже было. Кроме рубля, на территории «реального» СССР в 20-30-е годы ходили всевозможные «криптовалюты».

Сохранилось название «Союз Советских Социалистических Республик» (СССР), флаг, гимн, герб…

Единое экономическое пространство с единым народно-хозяйственным комплексом, общие — хотя и донельзя дырявые границы, с единым таможенным пространством…

Единые проблемы, наконец.

Хотя, практически в каждом регионе ходила своя валюта, боны, купоны… Внутренняя валюта Нижегородского края называлась…

Правильно — «биткойн»!

Однако, общей «твёрдой валютой» считался именно союзный рубль, все остальные «гривны и тугрики» плясали он него.

Короче, на поверку всё оказалось не так уж и плохо, а местами так вообще, очень даже хорошо.

Мы не можем существовать друг без друга!

Даже в начале двадцать первого века — несмотря ни на что и вопреки всему, республики почившей в Бозе Красной Империи — имеют много общего и связаны, пускай и зачастую невидимыми — но прочнейшими на разрыв узами.

А что тогда говорить про 20-е годы двадцатого века?

Когда, ещё не было за спиной у разбежавшихся по своим национальным «квартирам» республик — семидесятилетнего экономического и культурного развития бывших национальных окраин?

В целом и общем, уже ближе к лету 1926 года можно было уверенно резюмировать: целостность СССР сохранилась и, даже более того — содержание стало куда более соответствовать своему названию. Ведь Советский Союз изначально создавался, как конфедерация, как «союз республик свободных» - даже без упоминания, что его «сплотила навеки единая Русь».

Помяни в те времена такое — вмиг получишь обвинение в «русском великодержавном шовинизме»!

Так, какие ко мне претензии?

Нельзя также не упомянуть про одну немаловажную особенность: в отличии от большинства национальных республик — регионы России никогда не заявляли об выходе из состава СССР, а их партийно-хозяйственные элиты — никогда не заикались об выходе из рядов ВКП(б).

Они лишь захотели войти в его состав равноправными союзными республиками.

Ну, а действительно — чем они хуже?

Чем хуже Нижегородский край соседней Татарской республики — имеющей при «реальном» СССР своё правительство, конституцию, гимн, герб и прочие атрибуты государственности?

Там живут нелюди? Песьеголовцы сыроядные какие-нибудь?

Нет, заверяю вас — точно такие же люди, как и татары. Лично проверял и ни у одного нижегородца — рогов на темени или хвоста меж ног не обнаружил.

Так почему такая вопиющая несправедливость?!

Ладно, те времена уже былые…

Как бы там не было, к лету 1926 года — РСФСР была распущена за ненадобностью, а число носителей суверенитета в Советском Союзе, увеличилось более чем в два раза. Конкретно число назвать нельзя, так как «процесс» ещё идёт.

По установившейся с моей лёгкой руке традиции — первые назывались «национальными республиками», а вторые — «регионами России». Даже если речь идёт, к примеру, о Татарии, Башкирии или Якутии. Хотя положим, у имеющего два собственных морских порта Северного края Михаила Кедрова, суверенитета было поболее — чем у прижатой к враждебной Польше, расчленённой Белоруссии Александра Криницкого.

Хотелки правящей элиты одно, а суровые реалии жизни, это нечто совсем другое!

Поэтому, сперва обожравшись суверенитета до несварения желудка — национальные республики и регионы, практически тут же стали его отрыгивать, как перекормленный младенец молоко.

Например, как вести внешнеэкономическую деятельность — не имея общей границы хотя бы с одним иностранным государством?

Как содержать собственные вооружённые силы не имея денег?

На кого «переводить стрелки» в связи с растущим недовольством народа?

И таких вопросов возникло гораздо больше, чем просто «до фига».

Во главе национальных республик и регионов России стояли люди прошедшие огонь и воду, Крым и Рим: решительные, беспринципно-вероломные, бесчеловечно-жестокие…

Других, просто априори в тех условиях не могло быть, да и не надо.

Что могут натворить «белые и пушистые» — мы с вами два раза за век проходили: в семнадцатом — при «Временных» и в девяносто первом — при гайдарчиках.

Но при этом эти отморозки достаточно умные, хорошо понимающие, что их собственное благосостояние — зависит от благосостояния их республики или региона.

Ведь, с нищих — даже украсть нечего!

И ещё одно отличие этих погрязших в «национал-уклонизме» большевиков — от наших «мальчиков-тимурчиков»: им бежать с наворованным хабаром некуда!

В любой стране мира, за исключением пожалуй — отдельных территорий в Африке или Южноамериканской Амазонии, типы вроде Зиновьева, Кедрова или Чубаря — нерукопожатые. Не власти посадят на электрический стул официально, так пристрелят белоэмигранты из РОВС — как Воровского, Войкова и иже с ними.

Дольше всех разумеется, быковали украинцы и даже открыли было сеть своих торговых представительств по всему миру… Менталитет, это судьба — мать его итти.

Но не в коня оказался корм!

Но из всех успехов за ними числится тильки обрушение мировой цены на зерно и одновременно стремительный его рост на внутреннем рынке. К вящему удивлению Чубаря и его жовто-блакыдной братвы — оказалось что их селюки-хуторяне и, при незалежности такие же упёртые жлобы — какими они были при колониальном угнетении Москвой. Не хотят отдавать хлеб даром, сколь не вдалбливай им в бараньи лбы галицийский диалект державной мовы.

И что сцуко характерно, требуют расчёт в московских рублях с мордам Ленина в кепке, зрадники, а не в гривнах — с рожей какого-то усатого типа в вышиванке, так похожего на Грицко-дядьколюба с соседнего хутора — а вовсе не на какого-то там Кобзаря.

Вот же нежданка!

Тык-мык, туда-сюда, а что делать?

Когда, даже перенос столицы из Харькива в Куев не помог — украинская элита начала соображать более конструктивно и, уже к осени 1926 года — возвернула большую часть внешнеполитических и внешнеторговых полномочий в Центр. Даже направила какую-то сводно-сбродную дивизию на Дальний Восток — воевать против попутавших амурские берега маньчжур.

«Прежде чем объединиться, надо сперва размежеваться» — Ильич был сто тысяч раз прав!

Из-за вышеперечисленных причин, практически сразу же после размежевания — начался процесс объединения, происходящий в двух уровнях: административно-территориальные образования стали интегрироваться между собой и с Центром — которому их электорат привык подчиняться исторически.

Некоторые из этих процессов возглавил ваш покорный слуга.

Например, Нижегородский край объединился с Северным, Средневолжским и Нижневолжским краями-областями в проекте «Из варяг в персы» — речной торговый путь от Астрахани до Архангельска. Чуть позже, к нему присоединился Юго-восточная область и даже Азербайджан — в связи с оккупацией Турцией порта Батуми и разрушением керосинопровода местными сепаратистами, испытывающий затруднения со сбытом нефтепродуктов.

С ростовскими кучковались донецкие, а стало быть Донбасс тоже присоединился к этому транспортно-логистическому проекту.

Другие процессы объединения происходили, как в те времена говорили — «по воле масс» и успевай только запрыгивать в «вагон», чтоб не опоздать на «поезд истории». На Первом съезде — состоявшемся летом 1926 года в Иваново-Воскресенске, индустриально-развитые города объединились в «Российский Промышленный Союз» (РПС) — куда кроме города-организатора входили Москва, Брянск, Тверь, Харьков, Нижний Новгород…

Первый съезд был чисто организационным, на Втором по моей инициативе были приняты единые стандарты — типы резьбы, посадки-допуски и так далее.

* * *

Сколько на Белом свете живу — столько убеждаюсь, что не бывает без добра худо!

Сколько большевики спорили — оставить или отменить монополию государства на внешнюю торговлю, но до конца эпохи НЭПа — так и не пришли к какому-нибудь определённому выводу…

И хочется и колется и, Маркс не велит.

И вдруг, как кто-то Гордиев узел разрубил!

Вышеупомянутая, чаще всего неудачно-неудавшаяся — самостоятельная внешнеэкономическая деятельность каждого образования, тем не менее — автоматически отменила монополию внешней торговли, что в свою очередь — придушило цветущую махровым венком контрабанду.

Согласно сведениям Главного таможенного управления СССР — только за один год в страну завозилось контрабанды примерно на 60 миллионов рублей золотом. Надо полагать, что не меньше — а как бы даже не больше золота, наоборот вывозилось. И всё это мимо государственного кармана.

Теперь же, народ получил доступные импортные товары, а казна — деньги в виде сборов и налогов, что ранее уходили контрабандистам — в основном зарубежным.

Разве плохо?

На ту же тему…

Прежний Наркомат внешней торговли СССР, осуществляющий пресловутую государственную монополию, был очень неэффективной коммерческой организацией — возглавляемой случайными, неопытными в деле коммерции и, зачастую нечистыми на руку людьми. Я уже неоднократно говорил и вновь повторить готов о том, что они сплошь и рядом закупали устаревшее, бэушное, или даже вообще — бракованное оборудование для предприятий страны, причём по повышенной втрое цене.

Их деятельность на ниве экспорта (например, леса, графита) — очень часто приводила к большим убыткам для нашего и, без того небогатого государства. Доходило до того, что многие грузы приходилось выбрасывать с пароходов прямо в море, ввиду того что их было невозможно продать за границей, а стоянка в порту обходилась очень дорого…

И никто за такой ход вещей не отвечал — ни своим карманом, ни занимаемой должностью, ни личной свободой, ни чем-то иным — вроде целостности собственной задницы.

Даже морду набить некому, ибо крайнего не найдёшь!

А если и найдёшь, то эта морда — обязательно будет иметь огромные революционные заслуги перед мировым коммунистическим движением и всем прогрессивным человечеством.

Теперь же, такой порядок вещей — изменился самым кардинальнейшим образом из всех возможных!

Если трест или какое-то отдельное промышленное предприятие хотело обновить свой станочный парк, оно пройдя процедуру акционирования — само направляло своего представителя за границу, чтоб купить то что ему нужно — а не то что навяжут, поставив перед фактом. И если этот «представитель» купит что-то не то и, правящий на одной шестой части суши гегемон из-за этого потеряет в зарплате — то ему будут бить морду всем дружным трудовым коллективом, невзирая на все прежние заслуги.

Государство, лишь выдаёт кредиты в валюте в том случае, если трест или отдельное предприятие — не имеет товаров для реализации за рубежом.

Следит, что не завозили чего-нибудь огнестрельно-запрещённого — с помощью чего, можно было бы эту власть сковырнуть…

Ну и естественно, Внешторг осуществлял контроль за целевым использованием этих кредитов и их возращением — ибо жулья и, в этом случае хватало.

Относительно успешно разрешилась и продовольственная проблема.

Уже прошлой поздней осенью, до кремлёвской «Семибоярщины» дошло, что государственная казна пуста до колокольного звона — потому что миллиарды золотых рублей, были впустую растрачены на коминтерновские авантюры. Что им негде взять товары для деревни, чтоб выменять их на хлеб и что при первом же неурожае — в стране грянет такой грандиозно-массовый голодомор, что перед ним — побледнеют даже ужасы знаменитого «Царь-голода» конца 90-х годов 19-го века и не менее известного Великого голода в Поволжье начала 20-х уже двадцатого…

…Отобрать же хлеб у крестьян — значит вызвать массовые недовольства, восстания, а следом напоминаю — вооружённую интервенцию стран НАТО по «Плану генерала Гофмана».

Да и негде его отбирать!

Ибо, основной производитель зерновых — Украина, Дон и Кубань, а у тех своя продовольственная политика, внешнеэкономическая политика и экономика.

Жуткая жуть, да?!

А я, как только мог — дополнительно нагонял жутчайшей жути, всеми мне доступными способами — газетными статьями и массовым вбросом писем от «трудящихся».

Короче, пригорело конкретно!

Аж, до синего дыма из комиссарских пуканов…

От полной безнадёги московская правящая элита стала соображать более конструктивно и всё чаще прислушиваться к советам специалистов из моего кремлёвского лобби, вроде Чаянова.

В частности, ещё зимой удалось запустить проекты «Торгсин» и «Секонд хенд», которые возглавил Председатель совета директоров «Нефтесиндиката СССР» Серебровский.

В село пошли хоть и «бэушные», но вполне себе добротные импортные товары — за которые селяне охотно отдавали излишки своего продуктов труда, или припрятанное по «земельным банкам» золотишко.

«Кулаки ещё больше разбогатели», — говорите?

Конечно!

Как же им не богатеть, когда главный кремлёвский идеолог — Николай Бухарин, так им и сказал:

— Обогащайтесь!

Вот они и рады стараться — богатели.

Однако, не только они.

Главная аграрная проблема была вовсе не в кулаках — а в том, что городу нечего было дать крестьянам взамен ими выращенного хлеба. По ряду исторически сложившихся субъективно-объективных причин, промышленные предприятия Советского Союза не производили достаточного количества качественных и доступных по цене товаров… В результате, не заинтересованные в сбыте своей продукции сельхозпроизводители — выращивали продовольствие только для удовлетворения собственных нужд, всё более и более возвращаясь в натуральное хозяйство — известное ещё волосатым пещерным людям с их каменными томагавками.

Вот это и есть — тупик НЭПа!

В «реальной» истории как было?

Потекла крыша — виноват фундамент здания построенного на века!

И снесли всё на хер…

Конечно, достижения сталинских колхозов впечатляют — без всякого стёба. Но произошло это только после насыщения их сельхозтехникой, то есть ближе к войне. До этого же, народ был конкретно «на подсосе».

Забрали трактора и лошадей в армию — пахать стали на собственных бабах, как в лихие времена трехсоттысячнолетнего Монголо-болгарского ига!

По животноводству же — так в полной мере и не восстановились, до самого распада СССР.

В текущей же реальности, всё было несколько иначе.

Весной 1926-го года, завидев в «Сельпо» заграничные товары — народ как угорелый кинулся пахать!

Пахать было на чём, потому что в прошлом году АО «Россредмаш» выпустил пять тысяч тракторов «Мужик», а в этом году вполне всерьёз собрался выкинуть на рынок аж 25 (двадцать пять!) тысяч своих пыхающих и коптящих небо изделий.

Мои агенты ездили и разъясняли, что всего-то делов: скучковались в «Товарищество по совместной обработке земли», получили в лизинг этот набор железяк и чугуняк и, знай себе — паши день и ночь напролёт!

«Топливо»?

По нижеприведённым причинам — достаточно дешёвые нефть и нефтепродукты продавались на каждом углу… По крайней мере на всём протяжении Поволжья.

Так что сельский народ, сам по себе коллективизировавшись — при моём самом минимальном вмешательстве, перепахал все пустоши и залежи. По пришествии осени же, случился рекордный урожай — как бы ни на порядок сбивший цены на продовольствие в городах.

Конечно, «Секонд Хенд» не снял целиком проблему с ширпотребом, но снизив её остроту — позволил какое-то время продержаться без новой гражданской замятни, вплоть до её самого благополучного разрешения.

Впрочем, сейчас я не про это…

Весной 1926-го года, нормализовалась и внешнеэкономическое положение страны.

После добровольной отставки Чичерина, главой Наркомата иностранных дел СССР стал Литвинов, но очень ненадолго — ибо «не по Сеньке оказалась шапка». После этого, эту важнейшую должность занял Ян Ляховецкий — более известный в «реальной» истории под партийным псевдонимом Иван Майский и по должности советского посла в Великобритании периода Второй мировой войны.

Это — довольно интересная личность!

Февральскую революцию Майский встретил меньшевиком, Октябрьскую — уже правым эсером. В Гражданскую войну, сей проныра был министром труда в контрреволюционном правительства омского «Комуча» («Комитет учредительного собрания»), по её завершению — праведным большевиком на довольно высокой, для бывшего белогвардейца должности…

Заведующим печати Наркомата иностранных дел.

Это, прямо-таки самый лютый «трэш»!

Всех членов «Комуча» расстреливали аж целых два раза — в начале 20-х и в конце 30-х годов…

Майский, не только единственный кто уцелел во время массовых репрессий — но и, кто пошёл на повышение. Он был назначен Чрезвычайным и полномочным посланником СССР в Британии и был им бессменно с 1934-го по 1943-й год, после чего стал заместителем Наркома иностранных дел Молотова.

Перед самой смертью Сталина, его наконец-то арестовывают как английского шпиона…

Но хотя он и чистосердечно покаялся в работе на «МИ-6», после смерти Вождя — расстреливают почему-то не его, а Лаврентия Берию. Майскому же, дают всего шесть лет ссылки в северные края — видимо для поправки здоровья, пошатнувшегося во время пребывания в шпионах.

После того, как Хрущёва «попросили» — дело пересматривают, британского шпиона восстанавливают в партии, а приговор отменяют в связи с отсутствием состава преступления. Майский получает персональную пенсию и орден Трудового Красного знамени за заслуги перед Советской Властью и британской разведкой «МИ-6».

Умирает он своей смертью, дожив до девяносто одного года — что делает его просто каким-то политическим уникумом среди кремлёвских!

Раз такой крученный чувак во главе этого ведомства — я совершенно спокоен за советскую внешнюю политику: не только успешно выкрутимся из довольно-таки хреной сетуёвины в данный момент…

Но и в будущем: Черчилля, Гитлера и Рузвельта — вокруг обосцанного пальца обведём!

* * *

В который раз уже убеждаюсь, в мудрости известной народной пословицы:

«Всё, что ни делается — делается к лучшему».

Идеологи большевизма, стремясь ловким финтом «проплыть-проскочить» между Сциллой и Харибдой — между «законами рынка» и «диктатом» плановой экономики, были довольно пристрастны и непоследовательны. Объявив о коммерческой самостоятельности как трестов — так и синдикатов, они тем не менее — опасаясь «реставрации капитализма», предельно жёстко контролировали рынок — стремясь не допустить чрезмерного «развязывания рыночных отношений» и устранить конкуренцию между трестами.

Цены в синдикатской торговле устанавливались большей частью «сверху» в централизованном порядке — без всякого учёта спроса и предложения. «Этажом ниже» процветало махровое кумовство и царствовал откровенный блат, а вовсе не рынок. Для многих трестов, акционерно-кооперативных обществ или даже частно-нэпмановских предприятий — пользующихся благосклонностью большевистских комиссаров из синдикатов, предусматривались привилегии и скидки…

Других же — так же откровенно гнобили!

Как уже неоднократно говорил и повторю ещё не раз: в основе краха НЭПа лежит именно пресловутый «человеческий фактор» — а вовсе не какая-то историческая предопределённость.

Представьте себе такую ситуацию:

Кучка отнюдь не дружных меж собой обдолбышей — не имеющих даже прав на вождение транспортных средств всех категорий, без спроса усевшись за руль экспериментального концепт-кара — вдребезги разкуячила его об ближайшую же бетонную стену, а потом безапелляционно заявила…

Что он и был для этого изначально предназначен — чтоб доехать именно до этой стенки и там сломаться!

Зачем?

Ээээ…

Чтоб потом полезть по ней вертикально вверх.

Кто-то действительно, смог это проделать — забраться на стену, чтоб потом оттуда сверзнуться… Но для большинства, их жизненный путь там и закончился.

У стенки!

Синдикаты, через которые реализовывалась продукция выпускаемая трестами, постоянно задерживали расчеты — лишая последние свободных оборотных средств для приобретения новой, современной техники и оборудования. По Марксу, это — классические взаимоотношения между «производительными силами» и «производственными отношениями»…

Между классами-антагонистами, то есть!

И точно так же, согласно классикам, эти отношения вели к враждебному противостоянию, к тайной «подковёрной войне» между синдикатами и трестами, к положению — когда «верхи не могут, а низы не хотят».

К классической революционной ситуации, говоря своими словами.

Рассмотрим это на примере нефтянки, где эта тайная война между нефтедобывающими трестами и банкующим их продукцией «Нефтесиндикатом СССР» — проходила наиболее остро, усугубляемая «третьей стороной» — транспортниками… С их неподъёмными тарифами за перевозки, ложащиеся тяжкой обузой именно на плечи производителя — тех же нефтедобывающих трестов, то есть.

Непрерывные распри между трестами и «Нефтесиндикатом», между ними всеми вместе — с одной стороны и, с другой — «Наркоматом путей сообщения», акционерным обществом «Каспар» (Каспийским пароходством), которые занималось перевозками нефти — продолжались все двадцатые годы и ни к чему хорошему они привести не могли.

В «реальной» истории революционную ситуацию — сумели задушить сталинской рукой одетой в «ежовую рукавицу» и, в результате всё же имея отдельные достижения — остались перед самой войной без нужного количества жидкого топлива. Отчего наши лётчики имели минимальный налёт, а танкисты — минимальный наезд. Качество же этого топлива было таковым, что бензином — который, мы на полном серьёзе считали «авиационным» — американцы заправляли грузовики «Студебекер».

Здесь же грянуло!

Монополия союзных синдикатов была разрушена до основания, а затем…

Нефтяные тресты входящие в «Нефтесиндикат СССР» — «Азнефть», «Грознефть» и «Эмбанефть», теперь принадлежащие полунезависимым образованиям — стали мимо него экспортировать нефть и нефтепродукты за рубеж — шоб трохи срубить бабла тильки для себи.

И шо вы думали?

Однако они не учли, что в тот исторический период — развитые страны повсеместно переходили на электрическое освещение и, пользующий все меньшим спросом керосин — с каждым годом всё дешевел и дешевел. Ранее, союзный «Нефтесиндикат» — продавал низкокачественный керосин в основном в недоразвитые, полунезависимые страны — типа Египта, Кореи или Китая и, причём ниже себестоимости — безбожно демпингуя на мировом рынке. Общая казна же — покрывала издержки за счёт продажи российского леса, льна, конопли, пушнины, и…

Реализации втридорога того же керосина на внутреннем рынке.

Вот, такая вот «ё-кономика» от Маркса!

Теперь же «Нефтесиндикат СССР», практически оставшись без предмета экспорта — включил «реверс» и, на территории бывшего РСФСР — стал банковать импортным керосином от ведущих мировых производителей, который оказался качественнее и главное — намного дешевле отечественного «бакинского» или «грозненского».

Тресты, от безнадёги сбили цену и стали не поднимая глаз работать над качеством.

Всего то делов оказалось: трудовую дисциплину поднять, заставить работников соблюдать технологию — да зантересовать в конечных результатах труда и, «выстрелило»!

Но главное: наплевав на все «монополии» — они по бросовым ценам начали реализовывать нефть и нефтепродукты всем желающим. Чем я и воспользовался, покупая сырьё для быстрорастущего завода моторных и трансмиссионных масел «Рэд Стандарт-Ойл» под управлением Игоря Станиславовича Лемке… Чем и воспользовались члены товариществ по обработки земли и прочие владельцы наших тракторов «Мужик» с их весьма и весьма прожорливым калоризаторным двигателем.

Главное, чё?

«Нефтесиндикат СССР» и отсоединившиеся от него тесты, стали приобретать черты американских корпораций — занимающихся тем, что приносит прибыль — а не тем, что укажут из Кремля. Нефть, была лишь неким подобием стартового капитала для них.

А отсюда вытекало растущее политическое влияние нарождавшихся корпораций.

«Азнефть» возглавил вернувшийся из Москвы Сергей Киров и, этот трест очень скоро стал напоминать хвост вертящий собакой… Правительством Азербайджана, то бишь.

Во главе «Грознефти» со временем встал…

Вы не поверите!

И тем не менее…

Да, он — Иосиф Виссарионович Сталин.

Он и Серго Оржоникидзе иже с ним, тоже — довольно-таки ловкими бесами крутясь-вертясь в этом донельзя сложном регионе, сумели построить нечто напоминающее промышленную империю — как мне мнится, имеющую довольно-таки неплохие перспективы в будущем.

* * *

Постепенно, через ругань, конфликты и прочие им подобные тернии, к осени 1926-го года сложилось довольно своеобразное государственное устройство — нигде больше в мире и истории цивилизации не встречающееся.

Съезды ВКП(б), на которые в Москву съезжались депутаты от республиканских и региональных партийных организаций (даже от формально отделившихся от союзной компартии), один за другим продолжались всю зиму… Съедутся, перелаются меж собой, передерутся и, разъедутся с битыми рожами, ни о чём не договорившись. Точно такая же фигня, только в профиль происходила и со съездами Советов.

Пока, кто-то один самый умный (а может и не один) не заметил: «А что мы туда-сюда катаемся, народные средства проматываем? Окуенно богатые, чи шо?».

Но не без основания подозреваю, просто им нравилось жить в московских гостиницах и квартирах, за счёт центрального правительства…

Россия — щедрая душа!

И делегаты обосновались в столице на постоянной основе, а партийные съезды, слившись воедино со съездами Советов — превратились в нечто вроде однопартийного парламента с великим множеством фракций и, с названием «Собрание народных представителей».

«Думой», никто назвать не решился — ибо это слово насквозь буржуазное, да и не отражает сути вещей. Ибо «думами», депутаты практически не заморачивались — весь «пар» уходил в «свисток».

Кроме, ясное дело — фракционности по национально-административно-территориальному признаку, депутаты разделились идеологически: воскрешая в одночасье «Рабочая оппозиция» Шляпникова, «Рабочая группа» Коллонтай, «Левая оппозиция» Зиновьева…

Кто там хоть раз побывал — тот в цирке больше не смеётся!

Один в один — российская Дума времён Хасбулатова, или Верховна Рада — во все её времена, со дня выхода древних шумеров на сушу: говорильня, пустопорожний трёп и просто словесный понос. Хотя, хроноаборигенны — относятся с уморительной серьёзностью к этому «шапито» и, даже иностранное пресса — нет-нет, да и опубликует на своих страницах что-либо поощрительно-положительное на этот счёт.

Мол, «верной дорогой идёте, товарищи…».

Иль, как вас отныне называть?

* * *

Однако, как и в любой уважающей себя демократической стране, это так: механизм предназначенный для того — чтоб выпустить пар у так называемых «креативов» и, вырабатывающий воздушно-мыльные пузыри — чтоб отвлечь внимание электората.

Я вам по большому секрету скажу: самые серьёзные дела отныне решались не на этом собрании «партийно-народных представителей» — а на негласном сходняке доверенных лиц глав республик и регионов.

Как они решат, так депутаты и «единогласно» проголосуют!

Сперва на этом сходячке «центровых пацанов» — от нижегородских побывал Андрей Жданов, затем пару раз человек от меня…

Обоих, увы, не восприняли всерьёз.

Наконец, предварительно разведав ситуацию, на этом неком подобии Совета Федерации — плотно обосновался ваш покорный слуга…

Стало быть — я.

Хорошо помня подобные «мероприятия» по нашим «Лихим 90-ым» годам, я первым делом — постарался произвести надлежащее «впечатление» и, надлежащим образом его произвёл — при первом же своём появлении.

Вообще-то, я двигаюсь на своем «Форде-Т»: скромность мне идёт — как принцессе Диане бриллиантовое колье за полмиллиарда долларов, или как Юрию Гагарину — его знаменитая на всю Планету улыбка.

Однако, на свою первую в новой жизни стрелку я подкатил хоть и на старом — но на шикарнейшем кабриолете «Packard Twin Six», с одетым «во всё кожаное» персональным шофёром за рулём и двумя представительного вида секьюрити. В сопровождении «Citroёn-10CV» и «Hanomag Kommissbrot», в коих находилась охрана из успевших уже прославить своё имя бойцов «Вагнера».

Рисунок 52. У таких машин, спрашивают не возраст а состояние! В 20-е годы, на таком «Packard Twin Six» ездил сам Сталин… Может, тот самый?

На мне был невиданный досель в этих широтах малиновый пиджак, массивная златая цепь — как на дубе том, с кулоном — на котором красовалась знакомая всем лохмато-бородатая морда лица Карла Маркса. На среднем пальце левой руки — не менее массивный «болт» с изображением серпа и молота, «роялистые» зеркальные очки на носу и потренькивающая «Моторолла» в нагрудном кармане.

Что наиболее шокировало собравшихся здесь топовых хроноаборигенов — я был без головного убора, маслянисто отсвечивая своей шикарнейшей лысиной.

Оба моих «шкафа» были одеты в строгие чёрные смокинги, чёрные очки и шляпы «аля Аль Каппоне». Один держал в руке раскладной бронированный щит в виде кейса — которым он должен был в случае чего прикрыть мою священную тушку тела, другой — пистолет-пулемёт Томсона, подарок на днюху от Иохеля Гейдлиха.

Невиданная до сих пор диковинка в наших краях!

Кроме того, на улице находилась группа Вагнера из семи человек, в разгрузках-бронежилетах поверх «пролетарок», с полуавтоматическими 9-ти миллиметровыми карабинами Фёдорова в руках и обрезами-лупарами за поясом. По сравнению с ними, даже китайцы Ионы Якира с «маузерами», прибывшего на «стрелку» от украинцев — выглядели весьма бледно, как бациллы обыкновенного бытового сифилиса рядом с вирусом «Ковида-19».

Кто им подсказал я без понятия, но «мероприятие» производилось за круглым столом, прям как у рыцарей в книжке Марка Твена про попаданцев — «Янки при дворе короля Гороха», которую я читал в детстве и, которая навеки привила мне страсть к литературе подобного рода.

Мда… А вот читаная мной в том же «нежном» возрасте, до двадцатой первой страницы книжка Толстого «Преступление без наказания»… Или Тургенева? Но не Обломова, это точно: тот целыми днями на диване валялся и ни хрена не писал.

Ладно, Маркс с ним!

Короче, эта книжка напрочь убила во мне интерес, к так называемой «великой классической русской литературе» — плодящую рефлектирующих из-за каждой ерунды лузеров.

Пожалуй, эту графоманскую макулатуру придётся запретить и публично сжечь — чтоб не плодить век за веком потерянные поколения.

Изрядно припоздав, войдя в довольно приличный по размерам и довольно безыскусно-роскошно обставленный зал дореволюционного особняка в центре Москвы, представившись сам, познакомившись с присутствующими и насладившись произведённым эффектом, отправил обоих секьюрити покурить за дверь со своим коллегами по этому нелёгкому ремеслу.

Затем, усевшись на свободное место, довольно отстраненным тоном спросил:

— О чём сегодня толковище, братва?

После довольно долгого молчания, мне ответили, что сегодня обсуждается судьба ещё «неприсоедившейся» Костромской губернии — за которую зацепились в споре три региона: Ленинградская область Зиновьева, Московско-Центральный район Каменева-Рютина и Северный край Кедрова.

* * *

Последний, в этот раз присутствовал лично — видать, считая эту губернию очень важной для себя.

Стараясь делать это незаметно, с холодным любопытством его рассматриваю — как восковую фигуру пана-атамана Дрякулы в Музее мадам Тюссо.

Неряшливо одетый высокий брюнет, при торчащем из кармана нагане, глаза которого блестели зловещим огоньком выдавая необузданно-жестокий характер -любитель наводить жуть на подчинённых и лично расстреливать контрреволюционеров, вот что я про него «хорошего» слышал.

Как и Майский, про которого рассказывал выше — это уникальнейший человек с уникальнейшей судьбой!

Во время «Большой чистки» Кедров ни в чём не признался (плохо били?) и советскому суду не удалось доказать его причастность к стандартному троцкизму, контрреволюционному заговору или шпионажу в пользу Антарктиды. Не числилось за ним и экономических преступлений в период НЭПа.

Патологический садист, маньяк и серийный убийца — это, конечно, да!

Но за это, «старых большевиков» из ВЧК — как-то было не принято расстреливать…

Тогда, Лаврентий Берия пошёл на подлог и своей рукой вписал Кедрова в расстрельный список (единственный случай именно внесудебной расправы в ту репрессивную пору!) — заслужив за это вечную благодарность потомков.

«Не заслужил»?!

Действительно: ведь, Кедрова реабилитировали, а Берию — нет.

Да, вам блин не угодишь…

Ладно, уговорили: Кедрова, я трогать не буду — нехай себе зверствует!

Да и глядишь — какой-нибудь будущий либерал, словечко про меня доброе скажет. Мол: «Ведь мог его Свешников загеноцидить — да не стал, какой он добрый».

Да и, пока не будет реализован проект «Из варяг в персы» — мне его зверство на руку, а там посмотрим — может тоже, как Тухачевского кастрируем и всё будет пучком.

Рисунок 53. А глаза у него добрые, добрые…

* * *

Его оппоненты ничем «не хуже», а как бы даже не наоборот!

Доверенным лицом от Зиновьева обычно приезжал Председатель Ленинградского Совета народного хозяйства Рыбаков, чаще с Начальником областной ГПУ Ковингойтом — молодым человеком всегда в военной форме, с револьвером в кобуре и пенсне с дымчатыми стёклами, за которыми можно было иногда поймать его злобно-пронизывающий взгляд.

Эти всегда являлись под охраной латышей…

Или эстонцев?

Сказать по правде, я так и не научился разбираться в нюансах среди прибалтийской плотвы.

Представителем от московских был некто Игнатов. Его некрасивое и поражающее своей суровостью и жестокостью лицо, в свою очередь — выдавало в нём сильный характер и природный ум, что до некоторой степени, даже располагало в его пользу. Этот, довольно мрачный, неразговорчивый тип — всегда являлся один и, даже без оружия — видимо не без основания считая, что он у себя дома — а «дома и родные стены помогают».

* * *

Сижу, слушаю…

И поражаюсь: точь в точь наши бандитские 90-е!

Собрались центровые пацаны «на районе» и меряются писюками: у кого больше — того и ларёк.

Короче, чувствую себя как двоякодышащая рыба в мутной воде.

Пока они там «бодаются», напрягши память, вспомнил что такое «Костромская губерния» и что там хорошего водится-находится.

Эта территория примыкает к Нижегородчине с севера и, находится там предприятие, созданное в конце прошлого века предпринимателем Андреем Ивановичем Бюксенмейстером и до сих пор производящее лучшие в России электрощётки для электромашин различных марок, сальниковые кольца для паровых турбин, мембраны для телефонов, осветительные угли для дуговых фонарей, микрофон­ный порошок, аккумуляторы и, многая чего прочая — вплоть до измерительных приборов для лабораторий и высших учебных заведений.

Всё это очень хорошо, но мне куда более интересно другое.

Бюксенмейстер изобрел состав и технологию производства искусственных наждачных камней разного качества, с использованием отходов производства — местной стекольной фабрики и составов земель, применяемых в местном литейном производстве. Ему удалось произвести связку из глины, песка, жидкого стекла, размолотых отходов стекла и, небольшими партиями производить искусственные точильные камни разных сортов, форм и размеров, как самых мелких — так и, самых крупных номеров.

Как известно практически любому уважающему себя «заклёпочнику» — абразивы, это очень важно!

Я даже читал утверждение, что абразивы наряду с золотыми приисками — определяют богатство государства. До конца 19 века абразивы были только естественными, зачастую с весьма приколюшными названиями — «турецкий камень», «бельгийский камень», «арканзас», «вашита», «лидийский камень», «тюрингский шифер»… Наилучшим камнем для последней, доводочной шлифовки изделия считался «арканзас» — белый, с голубоватым или желтоватым оттенком минерал, имеющий восковой блеск и раковистый на изломе.

Стоили они, просто нереально дорого и, использовали их лишь самые продвинутые мастера — для самых тонких работ. Свойства этих таких камней уникальны и, даже в двадцать первом веке — многие из них не имеют своих искусственных аналогов.

В тысяча восемьсот девяносто первом году, американец Ахесон запатентовал карборунд — точнее сказать карбид кремния. А, чешский предприниматель Вилем Кауфман купил у него право на применение патента в европейских странах. Через два года, его — вновь созданная фирма «Carborundum Werke», начала изготовлять из карбида кремния шлифовальный инструмент…

Без абразивов мне никак не обойтись!

Причём, не просто абразивов в виде точильных камней и наждачной бумаги… Мои люди должны и, рано или поздно — будут работать болгарками, плоскошлифовальными машинками и прочим электроинструментом. Значит, нужны обрезные и шлифовальные круги и, прочая тому подобная тряхомундия.

После Октября завод Бюксенмей­стера, естественно, национализировали… Но, самого Андрея Ивановича большевики не расстреляли — как это можно твёрдо предположить из тестов ЕГЭ, а пригласили на должность директора завода. И, лишь в двадцать четвёртом году, в восемьдесят лет — когда он ушёл на заслуженную пенсию, народная власть назначила первого «красного ди­ректора».

Если мне не изменяет память, скончался он гораздо позже — уже в тридцатых годах. Так почему бы не пригласить его на должность главного технолога абразивного производства?

Берём, берём!

* * *

Когда питерские, московские и архангельские до хрипоты наговорились и, так и не придя к какому-нибудь взаимноприемлемущему консенсусу — замолчав, зло уставились друг на друга, у меня из нагрудного кармана взревело рингтоном:

— «ПИХ-ПАХ!!! СВОЛОЧИ!!! ОНИ УБИЛИ КЕННИ!!!».

Моя мобила практически сдохла, но кое-какие функции у неё ещё сохранились, чтоб пустить пыль в глаза.

Все присутствующие заполошно соскочили из-за стола и схватились за стволы…

Оставаясь совершенно спокойным, остался на месте и выключив звонок, несколько небрежно:

— Спокойно, пацаны! Это мне из американской «Козы Ностры» тамошние бандиты звонят. Не напрягайтесь вы так — «стоять» потом не будет.

Затем, прижал к уху и минут пять изображал деловой разговор — всуе поминая «товар», «сроки» и «тазик с быстросхватывающимся цементом». Закончив, засунул аппарат на место и, ни к кому конкретно не обращаясь, безапелляционно заявил:

— Пожалуй, я заберу это «яблоко раздора» себе — чисто, чтоб вы не передрались. А чтоб никому не было обидно — сегодня вечером накрою «поляну» в самом центровом московском ресторане. Будет много водки и мамзелей… Никто не возражает?

Никто не возражал.

Повторяю: такие сходнячки были не слишком часты — только для решения особо важных вопросов. «Текучка» же решалась уровнем ниже — наркоматами республик и регионов.

Позже, с собой на такие посиделки я всегда брал живой магнитофон: обладающего феноменальной памятью «мальчика» Витю из «Осознания-Икс» — могущего не только повторить слово в слово всё услышанное, но и проделать это похожими голосами и даже с нужными интонациями. Брал также младшего сына Клима Крынкина — Филимона, обладающего природным дарованием досуха заипать мозги…

Ой, извините!

Прирождённым талантом переговорщика.

Это, так сказать — моя подрастающая смена на этом поприще.

От донбасских приезжал…

Да, да — сцуко, он!

Никита Сергеевич Хрущёв — до чего же упёртый бычара… Был.

Мы с ним немало копий друг об друга сломали, но добазарились об поставках на Нижегородчину угля, чугуна и стали, взамен на ширпотреб и продукцию машиностроения.

Правда, сперва пришлось подослать к его Ниночке Кухарчук — по-мужски неотразимого Петюню из «Могучей кучки». Который, трахнул эту бандеровку в особо извращённой форме на камеру — а потом шантажировал, чтоб эта «ночная кукушка» куковала так — как надо куковать.

Ничего личного и мелкой подленькой «мсти» за развенчивание чужого культа личности: бизнес, есть бизнес!

И на нём как на войне — все средства хороши, а неудачник пусть плачет.

От Дальневосточного края приезжал Александр Краснощёков — моё «второе я», вернувшийся туда после фактически восстановления Дальневосточной Республики образца 1920-го года, с её многопартийностью и махровой либерастией. А его функции по управлению моей «промышленно-подпольной империей», разбив на несколько частей, я передал разным заранее подготовленным кадрам.

Ничего, справляются!

Прихватив с собой немного моих денег и десятка два специально отобранных и хорощо вооружённых людей, Александр Краснощёков организовал «Дальзаготтрест» и, вскоре взял под контроль добычу самородного золота, сбор самокопанных дикоросов — вроде папоротника, женьшеня, золотого и моральего корня и, прочих тянь-шаней… Самоловлю дикозверей, вроде усцурийского тигра — из которого ушлые китайцы с их самобытной историей и многомиллионной культурой — делают лекарства от всех случаев жизни.

Естественно, Александр Михайлович — отстёгивал мне «процент», а на сходняках — горой стоял за нижегородских.

От казахов приезжал на «стрелку» кто?

Правильно — Николай Ежов, который действительно оказался карликом, но пока ещё не кровавым… Вернее, недостаточно кровавым на общем фоне собирающихся здесь личностей.

Однако, над его малым ростом смеяться было не принято. Ибо, с ним являлся «шкаф» — ростом как полтора моих, весь в коже, с «Маузером», и…

И с хорошо заметной печатью содомского греха на лице.

Этот «голубок» — наш земляк прошедший курсы секретарей-референтов и, тоже — «кукует» по ночам в правильном направлении.

Добавьте сюда плодотворное сотрудничество по проекту освоения природных богатств Чуйской долины — где уже этим летом был построен целый комплекс добычи и переработки сырья и, вы поймёте — почему у меня с Николаем Ежовым лично и, у Нижегородского Края с Казахской ССР в целом — отношения «вась-вась»!

Дружим юртами, одним словом.

* * *

Мал по малу, шаг за шагом, уже к осени 1926 года, я стал кем-то вроде в этом неком подобии Лорда-канцлера британской Палаты лордов или Председателя нашего Совета Федерации.

К примеру, Ташкент просит у Москвы помощи против своих басмачей… Приехали ребята-узбеки и ко мне. Первым делом, конечно — «поляна» величиной с Аральское море, прямо-таки божественный плов, по-бухарски роскошный халат мне на плечи и тюбетейку с помпончиком на мою лысую маковку. У ног положили свёрнутый ковер и, сперва обрадовавшись — думал что там девка в прикольных узбекских кальсонах и с неимоверным количеством косичек… Ан, нет оказывается — просто ковёр, без девки.

Ну, да ладно!

Затем, перешли к делу:

— Так и так, мол, духи — просто поедом едят-заедают. Серафим-Батыр — помоги!

«Эге…, — думаю, — помоги вам, а потом лет через семьдесят — вы памятник мой обосцыте и оккупантом в учебниках по истории обзовёте».

Поэтому, я:

— А что мы за это будем иметь, уважаемые аксакалы?

Ташкентские:

— Небольшую скидку на хлопок.

Я:

— Хорошо, мы с пацанами из Иванова подумаем над вашим предложением.

В то время, благополучно схарчив Костромскую губернию и не подавившись, я плотоядно поглядывал на Иваново-Воскресенскую губернию с её мощной текстильной промышленностью.

Ташкентские:

— Пока вы там будете «думать», нам пиз…ец!

Я:

— Да и хрен с вами, с саксаулами — египетский хлопок дешевле и качественнее вашего! Кстати, как будете из своего Ташкента ломиться — повара своего обязательно прихватите. Без него — бегите куда-нибудь дальше, хоть на Северный полюс — нигде вам пристанища не будет.

«Может, всё же подгонят девку в штанишках и с косичками?».

Ташкентские, переглянувшись:

— Мы дадим значительную скидку на хлопок!

Я, слегка разочарованно:

— Вот с этого и надо было начинать! Высылаем отряд «спецназа» — вы уж там встретьте ребят как следует и, обеспечьте каждого хавчиком не хуже этого и персональным верблюдом с водилою…

Моим бойцам пора понюхать настоящего пороха — не век же им со шпаной дело иметь!

Естественно, это будут сугубо добровольцы, наиболее подготовленные из «вагнеровцев» и хорошо мотивированные… Чем?

Спохватываюсь:

— …И кстати: за каждого дохлого «духа» моим парням — платить будете вы. Я хотя и, в довольно приятельских отношениях с Рокфеллером-агой — но с его «yosh xotini» не пока сплю.

Ташкентские:

— Говно вопрос, Серафим-Батыр! Сколько за каждое душманское ухо?

— Торг здесь не уместен!

Конечно, переговоры здесь приведёны не по протоколу — а по памяти, но сама суть верна.

Харькiвские прибегают и просят гроши на строительство ДнiпроГЭСа, проект которого уже давно готов и ждёт реализации. Влас Чубарь лично обивает пороги Госплана СССР, выбивая из союзного бюджета финансирование, угрожая в противном случае реально выйти из СССР… Его все на хер посылают и, наконец в конец отчаявшись, он обращается ко мне на вполне себе приличной великодержавной мове:

— Серафим, помоги пробить финансирование проекта через ваших великодержавных бюрократов!

Хоть бы шмат сала привёз, жлоб!

А я ему:

— Чей Крым?

Тот, одёрнув подол белоснежной вышиванки — торчащую из-под угольной черноты парадно-дипломатического фрака:

— Крим — цэ Вукраина!

— Ну… Тогда соси.

— Как это «соси»?

— Обыкновенно! Как «сосали» до Эпохи исторического материализма и ещё очень долго будут «сосать» после него.

И он со своими национал-уклонистами — действительно, «сосал». В переносном смысле этого слова, конечно, не подумайте ничего такого нетоллерантного.

А вот с Сырцовым и его ростовскими — мы трохи конструктивно погутарили и, вмиг добалакались строить Волго-Донской канал и Цимлянскую ГЭС. Совместный проект поволжских регионов, кстати. Нижний Новгород — даст технику, Архангельск и Саратов — рабочую силу, Донбасс — металл.

Обещал и Зиновьев-Питерский поспособствовать: кроме заводов производящих турбины и генераторы, у него там на торфоразработках — излишек трудовых резервов образовался, которые всё одно кормить нечем…

А то ишь ты, холявщик: «помоги пробить финансирование»!

Поможешь ты — помогут тебе и, никак иначе.

Конечно, очень утрированно, но отныне отношения республик и регионов с Центром были именно такими:

«Ты мне — я тебе».

Ничего личного, никаких «братских» ути-пути. Все строго по прейскуранту, как при социализме. Заплатили — получили. Что, гроши кончились?

Ваши проблемы!

Хотя, что касается именно Украины, то она находилась в довольно выигрышном положении — даже по сравнению с российскими регионами, практически самостоятельно экспортируя не только зерно — но и, криворожскую железную руду и никопольский марганец. Центру, доставались лишь таможенные сборы — ибо таможня до сих пор общая, да и то через раз.

Однако, куда девались деньги от этого экспорта…

Одному Марксу ведомо!

Хотя, кое о чём можно догадаться, а регулярно получая информацию от рабкоров Украины — более-менее уверено предположить.

Ведь, вместе с Крымом этой республике досталось и то, что осталось от Черноморского флота… Немного, правда осталось после Гражданской, но даже одного крейсера (крейсер «Коминтерн», бывший «Кагул») и нескольких канонерок (бывшие десантные транспорты типа «Эльпидифор»), порой бывает достаточно — чтоб обанкротить большую, но гордую в своей упоротой свыдомости и оттого — нищую страну.

«Избавиться от флота»?

Наивные вы!

А на что тогда выделять средства из республиканского бюджета — которые, затем «пилятся» между своими…

Ну, вы в курсе, как это делается, да?

Так что Чубарю с его гарными хлопчиками-сепаратистами, даже на самое святое — на всеобщую укранизацию, бюджетных грошей не хватало. И, она как-то сама собой практически заглохла после прекращения дотирования из Центра.

* * *

Вот такое у нас с вами получилось государство…

Думаете, хуже чем «в реале»?

Оптимисты вы!

А «оптимист» — это плохо информированный пессимист.

В СССР В 20-30-е годы (да и позже), сотни и тысячи маленьких, больших и очень больших функционеров — сражались друг с другом не на живот, а на смерть. Сражались за должности, за загранкомандировки, за фонды и лимиты, за государственные заказы, за вводимые в строй новые промышленно-производственные мощности и, еще за сотни и тысячи мелких и крупных вещей.

«Богом войны» в этих подковёрных сражения был донос на оппонента, а «царицей полей» — сатрапы в васильковых околышах фуражек из НКВД, применяющие все виды оружия «социальной защиты» — вплоть до самых высших.

В этом отношении, ничего решительным образом не ухудшилось…

Наоборот, стало намного лучше.

Например, можно легко, просто и достаточно быстро перебежать из Ленинграда в Нижний Новгород и, тебя никто уже не достанет — никакой Гришка-Зинка со товарищи, строящие военный коммунизм в отдельно взятом регионе.

Ибо с Волги выдачи нет!

Опять же, нельзя никак обойти стороной пресловутый национальный вопрос.

В «реальной» истории, Председатель СНК СССР Рыков вынужден был сказать перед своей отставкой с этого поста:

«Колониальная политика, например, Великобритании заключается в развитии метрополии за счет колоний, а у нас — колоний за счет метрополии».

Последний министр геологии СССР Г. А. Габриэлянц, был более честен и последователен в своих определениях:

«Назовите мне другую такую империю, в которой бы все это создавалось за счет усилий метрополии, затрат и жертв исконно российских нечерноземных областей, хиреющих и теряющих свой основной человеческий потенциал и в результате превратившихся в безлюдные пустыни».

Проводимая политика искусственного подтягивания отсталых республик до некого «общесоюзного» экономического уровня, искусственная перекачка средств и ресурсов из Центра на национальные окраины — нередко не готовых к технологическим новациям, с населением — социокультурные традиции которого не воспринимали данный вариант модернизации, приводили лишь к понижению «общей температуры в больнице».

Россия все более и более обессиливала от навязанной ей роли донора, снабжения «братских народов» финансами и производственными кадрами. Превратившись в своего рода «внутреннюю колонию» — фактический источник дотаций национальным республикам, она по существу была обречена на застой и прозябание. Когда же Россия обессилела до того, что дать ей стало больше нечего — «братские» республики с громким возмущённым хрюканьем разбежались в поисках другого корыта с дармовым хавчиком.

Лично я так понимаю распад СССР.

В «альтернативной» истории — никаких империй, метрополий и колоний!

Голый прагматизм в высшей стадии его проявления. Ничего личного, никаких «братских» ути-пути. Все строго по прейскуранту: заплатили — получили.

Что, гроши кончились?

Ваши проблемы!

Если сильно приспичит — всегда найдётся чем платить.

Короче, если кому и было плохо от такого установившегося порядка вещей — то это чиновникам, как из Центра — так и из республик или регионов.

Во-первых, они попали под сокращение на всех уровнях.

Во-вторых, были вынуждены не отдавать или получать зачастую идиотские приказы — а договариваться со своими коллегами из республик или регионов, иль наоборот — из Центра.

* * *

«А как же, грядущая война, — спросите, — та самая — Великая Отечественная?

Не пройдут ли гитлеровцы парадным маршем от Бреста и до самого Владивостока, устанавливая всюду свой «новый порядок»?

Конечно, ещё за школьной партой мы слышали, что как только коварный врвш нвпал — все до одного народы, сплотясь как один вокруг старшего брата — великого русского народа, встали на защиту СССР, Советской Власти, социалистического строя и колхозного образа жизни…

В суровой реальности же, в сорок первом году — Украина дала семь миллионов дезертиров, уклонистов и попросту сдавшихся в плен, что вдвое превышает численность Вермахта на Юго-Западном направлении. Украинцы сдавались в плен быстрее, чем их успевали мобилизовывать в Красную Армию.

И не надо бросать в меня тапками!

Не я сказал, а сам Сталин:

«Наши войска на Западном фронте ведут очень тяжелые оборонительные бои, а на Украине полный разгром... Украинцы вообще плохо себя ведут, сдаются в плен, население приветствует немецкие войска».

Во время оккупации на Украине было 900 000 (девятьсот тысяч!) полицаев, а среди партизан и подпольщиков — в основном забрасываемые из Москвы НКВДэшники, которых местные бандеровцы регулярно вылавливали и, выслуживаясь — сдавали новым хозяевам.

Если не верите мне и Сталину, почитайте мемуары недобитых немцев касаемо первого года войны и, обязательно там встретите украинца — если не в открытую помогающего оккупантам в бою, то служащего в так называемых «хиви» или просто денщиком у офицера.

«Власовцы»?

Я вас умоляю…

Если имеется хотя бы одна извилина мозгов и всего лишь одна капля совести, надо различать — пошедших служить оккупантам добровольно и, едва живых бедолаг — вербованных в лагерях военнопленных с их «курортным» режимом. Этих «борцов за освобождение России», немцы боялись использовать на Восточном фронте или против партизан: ибо, они тут же перебегут назад к своим — даже под угрозой быть ими расстрелянными.

Впрочем, на Западном фронте власовцы точно также охотно сдавались американцам, а про их участие в Пражском восстании — не знает только самый тупой или ленивый.

А вот теперь почитайте список карателей — уничтоживших Хатынь55!

Из немцев, там тiльки командир батальона и его заместитель… А остальные… Ба! Какие, до боли знакомые фамилии…

Путин, считает подобных — «единым» с нами народом?

Ну, это проблемы лично Путина.

Увы, но представление о традиционном дружелюбном отношении украинцев к русским — является незнанием истории и отголоском не совсем умной советской пропаганды, обанкротившей по всем направлениям.

Представители этого народа относятся ко всему происходящему в соответствии с текущим моментом и исходя из собственной выгоды. Когда малороссов-селюков донимали поборами Скоропадский с Петлюрами — они противились укранизации, отделению от Россию и клянясь «навеки быть вместе с…».

Но как только в тех краях появились первые продотряды из голодающей Центральной России:

— Геть, проклятые москали!

«Украинцы — плохие? Отмежеваться от них и навсегда забыть?».

Нет, я так не сказал!

Каждый народ хорош в своей собственной «нише» и, равнять всех как доски в заборе в унитарном государстве — значит плодить национальную вражду и подготавливать его неизбежный развал.

Мы все разные — и этим мы сильны!

Поэтому к каждому народу — нужен свой особый подход.

Русский будет биться-сражаться не на жизнь — а на смерть за Советский Союз и за родной колхоз. Ибо, он испокон веков обладает имперским менталитетом и, из-за особенностей выживания в зверском климате — исстари привык жить общиной, а работать артелью… После коллективизации, почти ничего для него не изменилось.

Укомплектованный русскими Мурманский фронт удержал госграницу. Русские отчаянно сражались под Смоленском, Ржевом, Москвой — массового дезертирства и сдачи в плен не было. А вот за спинами воинских формирований с Украины — приходилось размещать заградотряды с пулемётами.

Ну, не будет хохол воевать за Союз и колхоз — это против его натуры, как вы не поймёте!

А вот как он будет воевать за свой родной хутор — можно понять, почитав про Нестора Ивановича Махно и его армию — дравшую задницы германцам, гетмановцам, нашим белым и собственным жовто-блакыдным петлюровцам…

«Красным»?

Не, а… Из Москвы Батько получал патроны и воевать против неё, у него не вытанцовывалось, от слова «совсем». «Кулемёты» на тачанках стреляют вовсе не салом — а «кулями», которые делают на заводе…

А ещё со времён Российской Империи умными людьми замечено: «хохол к заводскому труду не привычен и никаким ремеслом кроме пахоты не интересуется».

Вот достойный подражания пример боевого сотрудничества наших народов!

Мы украинцам и литовцам (и прибалтам, ибо до советизации — латыши и эстонцы исторически ненавидели немцев, после неё — русских) оружие и снаряжение, а они зорко стоят на страже наших западных рубежей — чтоб уберечь их от «внезапного и вероломного удара». А если у тех будут какие-то серьёзные проблемы с клятыми ляхами (или тевтонами) — мы придём им на помощь со своими ордами танков и самолётов, наклёпанных на Урале и восточнее.

Что надо сделать, чтоб такой порядок вещей работал?

Да, ничего делать не надо, отдыхайте!

Надо лишь не мешать народам жить так, как они привыкли и как хотят жить.

* * *

Это касается не только украинцев и прибалтов…

Кочевые народы испокон веков привыкли кочевать — так не мешайте им, пусть кочуют себе на здоровье — как их деды и прадеды кочевали. Не превращайте их насильно в земледельцев или индустриальных рабочих. Не отнимайте у них скот, не загоняйте на заводы и фабрики, на шахты и рудники и в колхозы.

«У них баи», говорите?

Это их собственные баи — они к вам в Москву не лезут!

Если какому-то казаху не нравится его бай или традиционный образ жизни, он сам откочует в русское село или город и, отдаст своих детей в русскую школу… Как это было с Бауыржаном Момышулы — ставшим благодаря своему отцу советским офицером, панфиловцем, героем Советского Союза…

И русскоязычным писателем.

Иначе, потом не удивляйтесь вот такому отношению, описанному одним американским инженером, работавшим на золотых рудниках близ озера Балхаш56:

«Казахи, зная, что русские боятся вшей, забавлялись тем, что собирали вшей со своей одежды и бросали на русских. Выражение смешанного гнева, ужаса и отчаяния на лицах русских я запомню надолго. Но они ничего не могли сделать. Казахи, зная, что русские бессильны протестовать, хитро и злобно улыбались».

Вот такая «дружба народов» была в реале, а не передовицах официальной печати!

Здесь, я хочу заступиться за обе стороны:

Казахи — не менее чистоплотны, чем остальные народы в обитаемой части нашей Галактики. Однако, в начале 30-х годов, решив сделать осёдлыми — их лишили привычного образа жизни, привычных жилищ и привычного питания… Вольных сынов степи, привыкших к мясу — загнали в тесные бараки, заставив заниматься непривычным трудом и посадили на полуголодный паёк из чёрного хлеба, перловки, да картошки.

Первым делом, в такой ситуации — у человека случается сильнейший психологический стресс, затем жутчайший понос… Почуяв ослабший иммунитет, на организм хором накидываются все существующие болезни… Первыми умирают самые слабые — старики и дети… Затем, настаёт черёд взрослых мужчин и женщин…

В таких условиях представитель любого народа завшивеет, озлобится и будет мстить первым пришедшим на ум способом и первому попавшемуся!

И в то же время, решение об оседлости казахов принимали вовсе не те русские — в которых казахи кидались своими «шестилапыми кровопийцами»… Я даже сомневаюсь, что они вообще были русскими — даже не имея в виду непосредственно Сталина, виновного в любых грехах произошедших на подотчётной ему территории за время его правления.

Иначе почему, в том источнике мы с вами читаем:

«Коммунисты, отличаясь качеством, которое удачно назвали снобизмом наоборот, решили: раз русские эксплуатировали коренное население в прошлом, теперь им следует терпеть любые унижения. Местные племена, по умственному развитию как хитрые дети, быстро уловили, что русские не могут отплатить за любую выходку, и некоторые из них используют во зло привилегии, полученные от коммунистов. Русским приходится делать хорошую мину при плохой игре, поскольку они по опыту знают, что при малейшей попытке отплатить тем же их сурово накажут, и коммунистические суды всегда примут на веру любые слова туземца».

Скорее всего, такие решения принимались «обезьянившей» местной казахской элитой — получивших европейское образование манкуртов, которые нахватавшись вершков «вечно живого учения» — в самых благих намерениях, решили европеизировать своих единоплеменников…

Но благие намерения, приводят прямиком в Ад!

Когда они увидели, что у них получилось — они всё свалили на русских, чтоб в них вшами не кидались.

Это, примерно как у тех же украинцев: разнарядки на поголовную коллективизацию составляли и, в колхозы их сгоняли да зерно отбирали — вовсе не приехавшие из-под Рязани Иванов, Петров да Сидоров — а свои же братья-хохлы из руководства Украинской ССР.

«Их заставляли»?

Пруфы в студию!

Кого именно из высшего руководства УССР, судили и расстреляли за сопротивление коллективизации в начале 30-х годов?

Тишина…

А виноваты в «Голодоморе» — один фуй русские!

Наоборот, если верить тому же американцу, если оставить всё как есть — хорошо будет всем: и, русским и казахам:

«Огромные пастбища, не только в Казахстане, но и в окружающих областях Южного Урала и Сибири, кормили животных, которые легко могли снабжать мясом, молочными продуктами и шерстью всю Россию. В Казахстане почти половина скота — овцы, остальные — лошади, включая молочных кобылиц, козы и верблюды.

Кочевники находились во вполне благоприятных условиях, когда я прибыл в Россию в 1928 году. Их стада увеличивались с каждым годом и поставляли мясо и молочные продукты в достаточном количестве для них самих и миллионов горожан. Сравнительное благосостояние кочевников до некоторой степени объясняет дешевизну и изобилие продуктов в течение нашего первого года на Южном Урале».

Нет, ну кому, сцуко — всё это мешало, спать не давая?!

Может специально загнали кочевников на заводы, рудники и колхозы — где от них совершенно не было толку, чтоб заставить Красную Армию во время войны — жрать американский «Второй фронт», а не отечественную тушёнку?

Иное, просто на ум не приходит.

Так, что возвращаясь к теме, со всей уверенностью скажу: по крайней мере, хуже не будет — особенно для межнациональных отношений.

Если положим Влас Чубарь со своими укранизаторами, решится на какой-нибудь «социальный эксперимент» — свалить свой «косяк» на клятых москалей, у него уже не получится.

Суверенитет, это — прежде всего ответственность перед своим собственным народом и его историей!

И наоборот последнему (под моим бдительным руководством, конечно) проще простого будет устроить «бархатную революцию», чтоб снести на хер попутавшего берега «гэтмана» и поставить на его место более адекватного.

Чем плохо такое государственное устройство, скажите?

А как же индустриализация и первые пятилетки, спросите?

Если верить фактам, а не мифам про успехи эвакуации советской промышленности на Восток, в «реальной» истории — обошлись всего третью довоенного промышленного потенциала страны, построенного в 30-е годы на Урале и за ним… Плюс мои «заклёпки», да и, про Ленд-лиз, не забывайте.

Так что тоже ничего страшного.

Осилим!

* * *

В общем, подытоживая довольно неоднозначные результаты операции «Вброс дохлой кошки»… Зачастую, должен признаться — совершенно неожиданно— обескураживающие для меня…

Но зато все видимые угрозы устранены и можно облегчённо вздохнуть и, наконец-то всерьёз заняться своим любимым делом — лютым «заклёпкотворчеством», то есть.

С одной стороны это меня радует, а с другой…

Не могу объяснить словами свои чувства!

Какое-то странно-боязливо-трепетное ожидание чего-то неизвестно-плохого для себя лично.

Одно бесспорно: запас моего «послезнания» почти закончился, что не касаемо «заклёпок», конечно. Реальная история кардинальнейшим образом изменилась и впереди меня ждёт непроницаемый мрак полной неизвестности.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Notes

[

←1

]

Сергей Калашников «Внизу наш дом».

[

←2

]

Н. К. Крупская, соприкоснувшись с представителями нового партийного пополнения, подметила, что те: «…отождествляют интеллигентов с крупными помещиками и с буржуазией; ненависть к интеллигентам очень сильна, ничего подобного не встретишь за границей».

[

←3

]

Кто интересуется, рекомендую книжку замечательного историка: Пыжиков А. «Корни сталинского большевизма».

[

←4

]

Премьер-министр Греции, осужденный в «Процессе шести» за поражение в войне с Турцией и расстрелянный в 1922 году.

[

←5

]

«Сменовеховство» возникло в июле 1921 года в Праге, с выпуском сборника статей Ю.В. Ключникова, Н.В. Устрялова, С.С. Лукьянова, А.В. Бобрищева-Пушкина, С.С. Чахотина и Ю.Н. Потехина, названного «Смена вех». Один из авторов, Устрялов, призвал всю русскую интеллигенцию к сотрудничеству с советской властью и отказу от борьбы с нею как бесперспективной. И всё это — во имя России, даже советской.

[

←6

]

Интересное мнение на этот счёт британского исследователя Х.Т. Уиллетса, который констатирует, что в период НЭПа «промышленность развивалась медленно, была широко распространена инфляция и слышался ропот, что диктатура пролетариата строит крестьянский рай за счет рабочих».

[

←7

]

Каменный Мавзолей будет закончен только в 1930 году. В саркофаге Мельникова же, мумия В.И. Ленина будет находиться в вплоть до эвакуации в 1941 году.

[

←8

]

Каннер нередко упоминается в воспоминаниях Б. Бажанова, бежавшего на Запад бывшего сотрудника Секретариата ЦК РКП(б), как один из наиболее доверенных сотрудников Сталина в начале 1920-х г.. Каннера обвиняли в исполнении наиболее щекотливых поручений, например, в убийстве Э.Склянского, заместителя Троцкого по РВС.

[

←9

]

Учредительная ассамблея Междлиса 31 октября 1925 года объявила о низложении Ахмед-шаха Каджара и всей династии. 12 декабря 1925 года к власти в Персии был приведён генерал Реза-хан под именем Реза-шаха Пехлеви. В годы его правления, Иран и его нефтяные ресурсы были под полным контролем Британской Империи.

[

←10

]

Завод общества "Сальмсон" был построен в Москве за Семеновской заставой. Техническое руководство им осуществлялось представителями французской фирмы "Сальмсон". На территории завода находилось здание из шести комнат и большой кирпичный сарай. В них и размещались все основные заводские цехи. К началу 1917 г. на заводе было занято около 300 рабочих. Производительность завода достигала 50 авиадвигателей в месяц. В отдельные месяцы удавалось собирать до 100 единиц. Всего, завод сдал военному ведомству около 400 двигателей "Сальмсон".

[

←11

]

Компанией «Mack Brothers Company», с 1915 года выпускался самый известный по тем временам в Северной Америке грузовик «Mack АС», который за свою приземистую осанку, массивный суживающийся вперед капот, по бокам которого устанавливались огромные фары и довольно широко расставленные колеса получил неофициальное название “Bulldog” (Бульдог). Грузовик, производился с рядным четырех— цилиндровым 75-ти сильным двигателем, в нескольких вариантах с колесной формулой 4х2 и 6х4, с несколькими вариантами ширины колесной базы, грузоподъемность от 3,5 до 7,5 тонн.

Различные модификации этого грузовика (с 1920 года — с карданным приводом вместо цепей), выпускались до 1938(!) года.

[

←12

]

Кто интересуется, читайте: Джон Д. Литтлпейдж и Демари Бесс. «В поисках советского золота».

[

←13

]

Согласно официальной истории, «Операция «Трест»: пять лет сдерживала боевой настрой террористических групп белой эмиграции, были захвачены важные участники антисоветского движения, были проведены операции по дезинформации западных спецслужб — впрочем, без всякой конкретики. После того, как в декабре 1926 года в эмигрантских газетах стали появляться туманные сообщения о какой-то псевдо-монархической организации, якобы сотрудничавшей с Кутеповым, в ГПУ становилось ясно, что операцию «Трест» следует заканчивать.

[

←14

]

Коновалов А.И. (1875-1949 г.г.) — крупный российский предприниматель, общественный и политический деятель. Член Четвёртой Госдумы (1912-1917 г.г.), Министр торговли и промышленности Временного правительства (1917). Влиятельная фигура Русского Зарубежья.

[

←15

]

Гукасов Абрам Осипович — брат Гукасова П.О., российский нефтепромышленник, доктор естественных наук (геология), доктор философских наук, меценат, издатель и общественный деятель. В 1924—1925 годах издавал газету «Вечернее время», позже стал основателем и издателем газеты монархического толка «Возрождение» (1925—1940). В разные годы с газетой сотрудничали крупнейшие литературные публицисты, интеллектуалы, поэты и критики. Финансировал проведение Русского зарубежного съезда в Париже. С 1927 — глава внепартийного Российского центра объединения (Париж).

[

←16

]

…Учащиеся украинских школ на территории России идентифицировали себя с «хохлами», но не с украинцами, что было своеобразным отголоском русификации. Украинцами они считали своих учителей, преподававших на «мове»», — Рожков А. «В кругу сверстников. Жизненный мир молодого человека в Советской России 1920-х годов».

[

←17

]

Приведённые высказывания являются литературно переработанными выдержками из реальных речей или статей таких укранизаторов, как Николай Скрыпник, Агатангел Крымский, Георгий Пятаков и Михаил Волаёбов.

[

←18

]

Косвенным доказательством служат запросы британских спецслужб мнимым участникам антисоветской организации, иногда довольно экзотические. Например, их почему-то интересовало устройство противогаза для лошадей, что напоминает открытый стёб.

[

←19

]

С 1923 по 1924 год, Варейкис И.М. был кандидатом в члены Центральной контрольной комиссии ВКП(б). Затем — ответственным секретарём ЦК КП (б) Туркестана и членом Среднеазиатского бюро ЦК. Варейкис был инициатором национально-территориального размежевания в Средней Азии, когда вновь созданные союзные республики получили необычайно причудливые, извилистые границы — особенно в пределах Ферганской долины.

В это же время этот политический деятель стал кандидатом в члены ЦК ВКП(б), работал заведующим отделом печати ЦК РКП(б) и редактором журналов «Молодая гвардия» и «Красная печать».

[

←20

]

С 1926 Абрамов А.Л. (Абрамов-Миров) — Заведующий Отделом Международных Связей ИККИ (ОМС ИККИ), занимавшегося разведывательной деятельностью.

[

←21

]

В московском особняке Второва, посольство САСШ разместилось лишь в 1933 году.

[

←22

]

Согласно расчётов Катасонова В.Ю. — российского учёного-экономиста, доктора экономических наук, специалиста в областях экономики и международных финансов (международные валютно-кредитные отношения, банки и банковский бизнес, золото в международных финансах).

[

←23

]

Лукояновское месторождение титано-циркониевых песков, богатейшее по содержанию циркона и его запасам в России, представляет собой систему пространственно и структурно разобщенных залежей, наиболее крупные из которых Итмановская, Сунгуловская, Шатковская, Ульяновская, Исуповская. Месторождение расположено в Гагинском и Лукояновском районах в 180 км от Нижнего Новгорода и в 20 км от железной дороги. Согласно данным Министерства природных ресурсов РФ, Итмановская россыпь месторождения является самым богатым в России по содержанию циркона, а также входит по этому параметру в ряд лучших месторождений мира.

[

←24

]

Кроме «Luger Parabellum» на экспорт, патроны 7,65×21 использовались в немецких пистолетах-пулемётах «MP 18.I» (Maschinenpistole 18.I), австрийском «Steyr-Solothurn S1-100» и финском «Suomi-konepistooli M/31» (KP/-31, Suomi KP).

[

←25

]

Пистолеты типа «Руби» — самозарядные пистолеты, известные прежде всего как личное оружие Французской армии во время ПМВ, под названием «Pistolet Automatique de 7 millim.65 genre «Ruby»». Являясь подражанием пистолетам Браунинга, они производились более чем 50 испанскими фирмами, но главным образом фирмой «Llama, Gabilondo y Cía. S.A.». Небольшие размеры и приличная ёмкость магазина делали его популярным «резервным» оружием для условий траншейной войны

[

←26

]

Первое письменное упоминание про «Русскую рулетку» было в 1937 году, в одноименном рассказе американского писателя Джорджа Сурдеза в журнале «Collier’s Weekly», где этой забавой занимались солдаты французского «Иностранного легиона» в Африке.

[

←27

]

Первоисточник показаний Якова Самуиловича Рейха — его же интервью неизвестному издательству в тридцатых годах. Мною взято из статьи Доры Штурман: https://vtoraya-literatura.com/publ_206.html

Хотя подлинность сомнительна, но духу времени и другим историческим материалам по мнению автора не противоречит.

[

←28

]

Альский Аркадий Осипович (1892-1939). Член партии с 1917 г. После Октябрьской революции — на советской работе в Воронеже, Литве и Белоруссии. Затем был заведующим учетно-распределительным отделом ЦК РКП (б). В 1921-1927 гг.— заместитель наркома финансов и член коллегии наркомата финансов РСФСР, затем СССР. В последующие годы — на хозяйственной работе.

[

←29

]

В зависимости от года модернизации, индекс мортиры и тягача может меняться от «М.11» до «М.16».

[

←30

]

Безтопочные паровозы не имели топки. Их заправляли кипятком и паром под большим давлением. Согласно закону физики при повышении давления повышается и температура кипения воды. По мере расхода пара при работе паровоза давление в котле падало, вместе с ним падала и температура кипения воды и вода продолжала кипеть, вырабатывая пар. То есть вместо угля кипение поддерживало падение давления в котле. Отработанный пар поступал в конденсатор (радиатор), где превращался в воду.Т.е. эти паровозы не имели "выхлопа". Это позволяло им работать в шахтах, закрытых цехах,метро, а на фронте в сочетании с бесшумностью обеспечивало маскировку

[

←31

]

Во время Второй Мировой войны немцы реквизировали во Франции большое количество имущества военно-полевых железных дорог. Значительная часть его была переброшена на Восточный фронт, в СССР. Отдельные части элементов-звеньев французского типа, до сих пор попадаются поисковикам в Орловской, Тверской и Смоленской областях.

[

←32

]

Самую первую немецкую узкоколейку ввели в эксплуатацию в 1860 году — Bröltalbahn в районе Рейн-Зиг под Бонном, то есть более полутора веков назад. Она работала до 1971 года.

[

←33

]

«В реале», в октябре 1925 года Трофим Денисович Лысенко, закончив Киевской сельскохозяйственного института — был направлен в Азербайджан, на селекционную станцию в городе Гяндж.

[

←34

]

Примерно такое, но с точностью наоборот, было в Ленинграде в 1927 году. По словам И.С. Кострицкого — бывшего секретарем ячейки ВКП(б) завода «Красный треугольник», приехавшие в эту колыбель оппозиции Калинин, Ворошилов и Молотов — очень грубо себя вели на перевыборах в ячейку, употребляя вышеприведённые выражения.

[

←35

]

Тем, кто смотрел «Неуловимых мстителей» и ещё помнит, про что это — хорошо знакомо это имя.

[

←36

]

См. Глава 20 второй части: «О прикладной ботанике и, ни о чём больше».

[

←37

]

Вдова Бухарина вспоминала об этом так: "В конце 1931 года, после процесса Союзного Бюро меньшевиков, Сталин... сделал заместителем Ягоды Ивана Алексеевича Акулова, человека непреклонной воли, кристальной честности и огромного мужества, пользующегося особым уважением и доверием товарищей. Иван Алексеевич стал наводить порядок в ОГПУ и очень скоро пришелся не ко двору".

[

←38

]

«…Иван Москвин, возглавивший отдел с 1926 года, был родом из Твери, из семьи мелких купчиков, по сведениям краеведов, принадлежавших к поповскому согласию. Окончив тверскую гимназию, он поступил в Петербургский горный институт, но учебу не завершил, оказавшись в 1911 году в большевистской партии. Испытывая неприязнь к Троцкому и Зиновьеву, он активно участвовал в разгроме их сторонников. Кстати, Сталин прилагал немалые усилия, чтобы приблизить Москвина: звал его на охоту, приглашал на свои грузинские застолья, заезжал навестить его во время отдыха на юге и т. д. Но тот вел довольно замкнутый образ жизни, не курил, не употреблял спиртного и довольно вяло реагировал на сталинские знаки внимания. Интересно, что именно Москвин взял своим заместителем небезызвестного Н. И. Ежова, также выходца из староверия, и способствовал его карьерному восхождению…».

Пыхалов А. «Корни сталинского большевизма»

[

←39

]

В 1924 году прибыль КВЖД составляла 11 миллионов рублей, в 1926 году — почти 20 млн. рублей.

[

←40

]

Весной 1922 года Юго-Западный военный округ был переименован в Украинский военный округ (УкрВО). Он включал всю территорию УССР. Управление находилось в Харькове. В составе корпуса имелось или формировалось: 6-й, 7-й, 8-й и 14-й стрелковые корпуса. 1-й конный корпус Червонного казачества, 2-й конный корпус им. Совета Народных комиссаров Украинской ССР. Отдельные 2-я Кавказская и 2-я Туркестанские стрелковые дивизии, восемь пограничных отрядов, военно-морская база в Севастополе... Кроме вышеперечисленных кадровых имелось пять территориальных дивизий.

[

←41

]

В мае 1925 — ноябре 1926 гг — начальник Артиллерийского управления снабжений РККА.

[

←42

]

Приказом НКВМ от 12 июля 1926 года Штаб РККА был утвержден в составе четырёх Управлений и одного Отдела:

Первое (I Управление) — Оперативное;

Второе (II Управление — с июля 1924 года) — Организационно-мобилизационное;

Третье (III Управление) — Военных сообщений;

Четвёртое (IV Управление) — Информационно-статистическое (Разведывательное);

Научно-уставной Отдел.

[

←43

]

До Октябрьского переворота был адвокатом. Писал статьи в социал-демократических газетах. Редактор астраханской газеты "Красный воин" 11-й армии (1917-1918), зам. нач. политуправления Красной армии, зав. агитпропом центрального аппарата РСДРП. Участвовал в организации Московской чрезвычайной комиссии.

Начальник внешней разведки (1921). Генеральный консул в Берлине (1922). Затем перешел на прокурорскую работу в Прокуратуру РСФСР. Позднее работал в Верховном Суде СССР и Прокуратуре СССР. Курировал деятельность органов госбезопасности. Награжден орденом Ленина и нагрудным знаком "Почётный знак ВЧК-ГПУ" — первой высшей ведомственной наградой в органах госбезопасности, утверждённый летом 1923 года Коллегией ОГПУ к 5-летию органов ВЧК-ГПУ. Первыми кавалерами этой награды стали Дзержинский, Петерс, Беленький и др. известные организаторы красного террора.

[

←44

]

Бомбин, настоящее имя Шмуль Зомберг.

[

←45

]

На XI съезде РКП(б) весной 1922 г. Ленин В.И. сказал: «Никакой Маркс и никакие марксисты не могли этого (т. е. НЭПа) предвидеть. И не нужно смотреть назад».

[

←46

]

Конфуций «Лунь юй», глава 13 «Цзы Лу…».

[

←47

]

Более подробно в книге Елены Осокиной «Алхимия советской индустриализации: Время Торгсина».

[

←48

]

В 1931 году Госплан подвергся серьезной "чистке", уволили и Г. А. Фельдмана. С 1931 по 1935 год он преподавал в Плановой академии. Но в 1937 году о нем еще раз вспомнили — только затем, чтобы репрессировать. Последовали годы тюрьмы, лагерей. Реабилитирован он был лишь незадолго до своей смерти в 1958 году. И лишь совсем недавно о нём вспомнили, как об авторе «Теории роста».

[

←49

]

Какурин Николай Евгеньевич (1883-1936 г.г.) — с марта 1918 года служил в армии Украинской Народной Республики (УНР), где занимал должности Помощника начальника Генерального штаба, Помощника начальника штаба Холмско-Галицкого фронта, Помощника военного министра и Начальником штаба одного из корпусов Украинской Галицийской армии.

При Советах был арестован, но затем отпущен и по поручительству Тухачевского вступил в ряды РККА. Участвовал в Советско-польской войне в качестве Начальника штаба одной из стрелковых дивизий. Участвовал в подавлении Тамбовского восстания на должности Начальника штаба группы войск. Его подпись стоит на «Приказе № 0116» от 12 июня 1921 года — о применении отравляющих веществ против скрывающихся в лесу повстанцев. Воевал в Средней Азии против басмачей.

После Гражданской войны — Старший руководитель по тактике работе в Военной академии РККА. С 1923 — Начальник Военно-научного отдела «Управления по исследованию и использованию опыта войны Штаба РККА», при Военной академии — я 1925 года — «Имени Фрунзе».

Один из инициаторов создания и автор трёхтомной истории Гражданской войны и автор порядка тридцати работ по вопросам стратегии, оперативного искусства и тактики Гражданской войны, обучению и воспитанию войск. В 1930 году вышел на пенсию, на коей и скончался в 1936 году, к сожалению не дожив до законных репрессий.

[

←50

]

Какурин Николай Евгеньевич, действительно — член ВКП(б) с 1921 года.

[

←51

]

Первый перевод с чешского на русский язык «Похождений бравого солдата Швейка», в СССР был сделан лишь в 1929 году.

[

←52

]

В 1898 году Хилэр Беллок (Hilaire Belloc, 1870-1953) опубликовал в сборнике с названием "Современный путешественник" ("The Modern Traveller") своё знаменитое стихотворение про пулемёт:

«Whatever happens, we have got

The Maxim Gun, and they have not».

[

←53

]

Завенягин А.П.— организатор промышленности, инженер-металлург, куратор советской металлургии и атомного проекта, генерал-лейтенант (1945, МВД). Дважды Герой Социалистического Труда (1949, 1954), лауреат Сталинской премии (1951). Член ЦИК СССР 7 созыва, депутат Верховного Совета...

[

←54

]

В 1924 году Юзовка была переименована в Сталино.

[

←55

]

«Хатынь. Трагедия и память. Документы и материалы», издательство НАРБ, Минск, 2009.

[

←56

]

Джон Д. Литтлпейдж и Демари Бесс: «В поисках советского золота».