| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Однако, он всей своей развитой за тысячелетие угнетения «чуйкой» — понял, что с ним заигрывают и, тут же показал своё истинное — куркульское мурло.
Те самые «зажиточные» — о которых так пёкся «ведущий теоретик партии», составляющие всего «двенадцать процентов населения и четырнадцать дворов», сочли даже «твёрдые с учётом мировых» цены слишком низкими и, не сговариваясь решили придержать излишки зерна в амбарах до весны — надеясь ещё больше «обогатиться, накопить» и ещё больше «развить хозяйство».
А тем временем, все прежние грандиозные планы пошли кувырком!
В Аргентине и Канаде урожаи зерновых тоже оказались «рекордными» и, мировая цена — рухнула куда-то ниже уровня городской канализации… Заплатив по «твёрдой цене» два рубля за пшеницу, приходилось реализовывать её за всего полтора по общемировой рыночной… Советские порты оказались забитыми зафрактованными судами, ожидающими погрузки и, вместо ожидаемых доходов — приходилось тратить валюту, платя за их простой…
Беда не приходит одна, а только лишь в дружной компании!
Закупки хлеба по высоким ценам, привело к тому, что у крестьян скопилось много денег. Хотя, цены на промтовары тут же подскочили в два раза, в «сельпо» тут же не стало самого необходимого — мануфактуры, обуви, соли, сахара, махорки, простейших сельскохозяйственных орудий.
Нехватка зерна на экспорт по заранее заключённым контрактам, заставил изымать его — где только можно и, даже — где нельзя.
Даже с городских мельниц!
Это тут же привело к нехватке и подорожанию продовольствия в промышленных центрах. Пролетариат ответил традиционно — ростом забастовок на крупнейших предприятиях, по идее — опорах большевизма. Стачки были длительными — по месяцу и более и, многочисленными — до двух с половиной тысяч протестующих.
Политбюро, СТО, СНК и ВСНХ (видимо как забеременевшие школьницы — надеясь, что само-собой рассосётся), долго хранили молчание по поводу сложившейся ситуации — делая вид, что в стране всё благополучно. Отмалчивался и автор всей этой бузы — «ведущий теоретик партии» Коля Балаболкин.
Наконец, Зиновий Каменев на одном из осенних пленумов, после изрядного разглагольствования — вскрыл суть событий, уже традиционно — всуе помянув Основателя и даже Создателя:
«22 миллиона крестьянских хозяйств действовали каждый для себя. По той формуле, которую Ленин ненавидел больше всего, которую он приводил как характеристику капиталистических отношений: каждый за себя, а Бог за всех…».
Доклад Каменева хоть и не имел каких-то немедленных фатальных последствий, но всё же заставил членов ЦК задуматься: а правильна ли выработанная 14-й партконференцией политика по отношению к крестьянству в целом? Кого следует считать «кулаком» или «середняком»? На кого следует опираться на селе: на те «двенадцать процентов населения и четырнадцать дворов» — дающих больше половины товарного хлеба или на всех остальных? Ну и заодно подумать и, о самом НЭПе — принявшем столь непредсказуемый, подчас даже опасный для государства и его народного хозяйства характер.
Этот политико-экономический кризис не прошёл бесследно!
Он породил следующий, тот в свою очередь следующий…
В конечно итоге, желание зажиточных крестьян «обогатиться» — очень дорого обошлось государству, обществу и в первую очередь — им самим. Не говоря уже про Николая Бухарина, которого его «словесный понос» привёл в расстрельный подвал.
В «реальной истории», которая уже навряд ли повторится а если это и произойдёт — то только с новыми действующими лицами, группа сплотившихся вокруг Сталина большевиков была настроена свершить индустриализацию любой ценой!
Не найдя общего языка с основным производителем хлеба — земледельцем-единоличником, они решительно свернули ему его бородатую головёнку — уничтожив крестьянство как класс. Ибо, колхозников нужно всё же отнести к пролетариату — пусть и к сельскохозяйственому, а не к крестьянству.
А теперь вопрос на засыпку:
— Лучше после этого стало на Руси с хлебом?
В тактическом отношении, без всякого сомнения — да!
Коллективизация позволила произвести индустриалицию — дав «великим стройкам коммунизма» продовольствие и дешёвые рабочие руки.
А в стратегическом? В дальней перспективе?
Вспомним американскую тушёнку «Второй фронт», вспомним закупки зерна у противника в Холодной войне несмотря на освоение Целины, вспомним пустые мясные прилавки советских магазинов и, как минимум — усомнимся.
К тому же, «крестьянство не только хлеб, крестьянство народ производит»!
Вспомним исконно русские города — заселяющиеся в начале 21 века кавказцами да среднеазиатцами и, крепко почешем свой лысый череп: а нельзя ли сделать так — чтоб у верхушки большевиков не было причин сгонять крестьян в колхозы? Чтоб крупные сельхозпроизводители (а без них никак!) сами — естественным путём образовывались, развивались и увеличивали производство продовольствия — как на экспорт, так и для внутреннего потребления?
Но то была повторю — «реальная» история!
А её уже нет и, кроме меня — никто про неё и хнать не не знает и, даже не подозревает, что так могло быть.
* * *
История, которая как известно не терпит никаких сослагательных наклонений, с моей помощью стала «альтернативой» и, уже никогда не станет такой, какой должна была быть… Хорошо это или плохо, к лучшему или у худшему — я до сир пор не понял и продолжаю действовать по пословице про собачью ногу и колесо:
— Пищи, но беги!
Вкратце напомню для тех, кто забыл и проинформирую тех, кто не знал:
После проведённой мной операции «Вброс дохлой кошки», осенью 1925-го года — в Москве произошли кой-какие события, после которых страна практически распалась…
Хотя нет, не так: страна стала фактически такой, какой и была провозглашена при создании, то есть:
КОНФЕДЕРАЦИЕЙ !!!
Почитайте конституцию СССР, изучите его устройство и скажите:
А как её ещё можно назвать?
Просто в «реальной истории», очень часто слова расходились с делом, а форма не соответствовала содержанию — вот почему в один «прекрасный момент», всё накрылось одним большим медным тазом.
Так что будем надеяться, что всё — что мной делалось, было сделано к лучшему.
Короче, сохранилось само название — «Союз Советских Социалистических Республик» (СССР), флаг, гимн, герб…
Единое экономическое пространство с единым народно-хозяйственным комплексом, общие — хотя и донельзя дырявые границы, с единым таможенным пространством…
Хотя практически в каждом регионе ходила своя валюта, боны, купоны… Внутренняя валюта Нижегородского края называлась…
«Биткойн»!
Однако, общей «твёрдой валютой» считался именно союзный рубль — все остальные «гривны и тугрики» плясали он него.
В каждом таком «бандустане» — своя «державна мова», но родное дитё предпочитают отдавать именно в русские школы — если желают ему лучшей участи, чем просто погонщика быков.
Короче, на поверку всё оказалось не так уж и плохо, а местами так вообще — очень даже хорошо.
Правящая в Москве так называемая «Семибоярщина» — коллективный орган управления, в котором не видно ни явных ярких лидеров, ни чётко очерченных границ их полномочий и зон ответственности и который вообще не понятно, как управляет…
Даже мне не понятно!
«Россия управляется непосредственно Господом Богом. Иначе невозможно представить, как это государство до сих пор существует», — как-то сказал генерал-фельдмаршал Миних и это как раз тот случай.
Хотя я и пытаюсь и, зачастую небезуспешно через своё «Кремлёвское лобби» влиять на этот процесс.
Так вот, «Семиборщина» не может принять решение не только об коллективизации — но даже об принудительном изъятии «излишков продовольствия» на селе. Ибо кроме всего прочего, панически боится связанных с этим выступлений крестьянства и последующего вторжения войск стран «НАТО» по плану генерала Гофмана.
Ну а я с своей стороны подбрасываю всякие «страшилки» на эту тему, так что с этой стороны всё «тип-топ».
Кроме того, «носителей суверинетов» с Союзе ССР стало больше как бы не в два раза — за счёт распада РСФСР и в каждом из них своя аграрная политика, зачастую диаметрально противовоположная политике Центра.
Достаточно редко и кратковременно собирающиеся съезды правящей ВКП(б) буквально за год выродились в постоянно действующий гротесковый прообраз парламента — «Собрание народных представителей». Как и любой парламент в любой стране мира и, в любой временной промежуток — это пустопоржняя говорильни, служащая ширмой для решений принимаемых кулуарно.
Кулуарные же решения, принимались на негласном сходняке доверенных лиц глав республик и регионов.
Как они решат, так депутаты и «единогласно» проголосуют!
А на этом сходячке «центровых пацанов», вопрос об коллективизации — даже не поднимался ни разу и, мало того — никому такое и в голову не пришло бы…
Ибо там решались более серьёзные вопросы: кто под кем ходит, кто кому башлять должен и против кого дружим.
Вопросы об власти, короче.
Поэтому, что касаемо сельского хозяйства, я могу отвечать только за Нижегородский край — в который как известно, кроме одноимённой губернии с зимы 1925-26-го года — стали входить Чувашская, Марийская и Вотская автономные области.
* * *
Так вот, казалось бы я вполне могу обойтись без коллективизации, благо первый шаг на этом пути был сделан уже давно. Напомню: было образовано АО «Россредмаш» — наращивающее производство тракторов «Мужик» с калоризаторным двигателем, строго в соответствии с графиком. По плану, то бишь, в своё время переданному мной его Председателю Совета директоров — Дыренкову Николаю Ивановичу. Сто тысяч «стальных» коней на полях страны к 1928 году и, главное — районные «машинно-тракторные станции» (МТС), я уверен — в корне изменят расклад производительных сил на селе.
По плану «Секонд-хенд» в село пошли заграничные товары «Торгсина», сгладившие товарный голод.
Наконец, я сам действуя через промышленно-торговый кооператив «Красный рассвет» и завязанные на него структуры — лавинобразно увеличиваю выпуск промышленного оборудования для лёгкой и пищевой промышленности и, ширпотреба — за которые крестьяне охотно отдают хлеб…
Однако, на девственно-чистый горизонт вскоре набежали грозовые тучки — заставившие меня нахмуриться и задуматься.
Во-первых, с ослаблением центральной власти — стал буреть не по дням, а по часам прежний сельский класс-паразит — кулак. Если иметь под этим понятием сельского ростовщика и скупщика хлеба и спекулянта им, конечно — а не каждого «справного» хозяина с домом под железной крышей, сезонно нанимающих на стороне пару «батраков».
Кстати, заметил одну особенность: в последние нанимались не от безвыходности — а от желания в свою очередь стать «хозяином». Ибо так называемые «бедняки», а также ещё несколько категорий этой социальной ниши, вполне себе безбедно сидели на государственной шее и налогах изымаемых со своих односельчан.
Таковы реалии, увы!
И мало того, кулачество уже начало оформляться в политическую силу, пытающуюся влиять на политический расклад…
Правда, пока всего лишь на местах — при выборах в сельские Советы.
Во-вторых, прямо на глазах, «снизу» стал формироваться и быстро расти новый паразитический класс — «товарищи». Так стали называть членов «товариществ по совместной обработки земли», скинувшихся и приобрётших трактор.
Это был для меня вообще — как удар фашистским кованным сапогом ниже пояса!
Здесь надо буквально в двух словах пояснить…
По суровым законом рынка, с возрастанием производительности труда в какой-то области народного хозяйства — неизбежно должно производиться сокращения численности работающих в ней, которые будут вынуждены искать себе другое занятие, чтоб не окочуриться под забором.
Согласны, да?
То бишь, если десять условных крестьян — пахавшие досель на десяти лошадях, объединившиеся в «Товарищество» — купили (взяли в лизинг) десяти-сильный трактор, то при той же площади сельскохозяйственных угодий — пахать должен остаться лишь один из них, а девять других — должны переехать в город и стать индустриальными рабочими.
Однако, на деле — ни фига!
Из-за того, что земля — «общая», один пашет а девять других — в тенёчке брюхо почёсывают.
Конечно, всё несколько обобщено-упрощенно — но я уверен: общий смысл, передан максимально точно. Возможно, более поздние историки об кое о чём утаивают-умалчивают и, главный смысл сталинской коллективизации был именно таков — кроме ограбления сельского кулачества, заставить работать сельских люмпенов.
Кстати, это не обязательно лентяи, хотя тех тоже хватало.
Вдовы с кучей малолетних детишек, инвалиды последних войн, хворые с рождения или от болезней… Все они имели право на земельный пай, но не могли на земле работать. При царизме, им была одна дорога — если не на кладбище — то в батраки-подёнщики. При новых же сложившихся порядках, они могли взять ссуду и, приобретя трактор и наняв тракториста — иметь гарантированный кусок хлеба, пребывая по-прежнему в нищете.
Первая опасность: такой порядок вещей может сложиться в привычку, плодя а русской деревне многочисленные потомства тунеядцев — подобно американским неграм из гетто, живущим на пособия.
Вторая угроза: оба паразитирующих слоёв населения — кулаки и так называемые «товарищи» стали смыкаться, действуя согласованно — стало быть, превращаясь в политическую силу. Первые с баблом, вторые — многочисленны, наглы и горласты — получилась взрывная смесь.
Я ещё без понятия, во что такое «содружество» может вылиться, но… Один из главных принципов попаданцев какой?
— Паровозы надо давить, пока они всего лишь чайники!
Всё бы ничего, мне ни капельки не жалко, но у них же довольно интенсивно рождаются и подрастают дети!
И в тоже же время, площадь обрабатываемой земли остаётся прежней.
Отсюда третья, самая главная угроза: рано или поздно это приведёт к такому социальному взрыву, что Октябрь покажется по сравнению с ним лишь лёгкой разминкой перед кровавой дракой.
Вот в соответствии с этим учением, я и стал действовать, решив провести в Нижегородском крае коллективизацию. Естественно, она не могла быть подобной «реальной» сталинской…
Да и незачем ей таковой быть!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
